Офицерская дочь (гет)

В части и моей жизни продолжали происходить перемены. Так у меня появилась новая подруга — Варя, девушка Соколова. Правда, сначала она ревновала ко мне Кузьму, но затем поняла, что он для меня только друг. Теперь мы часто проводили время втроем: я, Варя и Лиза. Ира Пылеева, несмотря на то, что вышла замуж совсем недавно, уже начинала тяготиться своим новым статусом. Да, семейная жизнь с нелюбимым человеком до добра не доводит.

Но на общение с подружками у меня оставалось не так много времени, так как недавно отец привез пополнение, и я целыми днями обслуживала новобранцев и заполняла их читательские билеты. Самыми яркими представителями пополнения второйроты были Папазогло, Нестеров и Лавров. Папазогло пять минут объяснял мне какую книгу хочет взять. Это не я такая непонятливая, просто он так объяснял. В результате я просто-напросто сунула Папазогло первую попавшуюся книгу. Нестеров, напротив, сразу же сказал, что он желает почитать, но сформулировал свое желание очень заумными словами. Кстати, он первый, на моей памяти, взял книги о философии. А вот Лавров удивил меня своей наглостью.

— Девушка, а можно вас.

— Новобранец, что ли?

— А как вы догадались?

— Потому что те, кто уже год служит, знают, что со мной такие шутки плохи. Из какой ты роты, шутник?

— Из второй.

— Ну вот и замечательно. У меня отец — командир твоей роты. Могу передать ему эти слова, и он устроит тебе веселую жизнь. Еще раз услышу — тебе будет очень больно. Радуйся, что легко отделался. В прошлом году за такие слова я ударила одного солдата в самое болезненное место.

После этого борзота Лаврова немного спала, и дальше он стал вести себя нормально, по крайней мере в библиотеке.

Когда у меня наконец-то выдалась свободная минутка, я пошла в чепок, где продавщица Эвелина Георгиевна всегда обслуживала меня без очереди. Быстро купив кексы и чай, я уселась за свободный столик. Вскоре чепок зашли Медведев и Гунько. Парни взяли пирожки, сметану и чай и стали садиться ко мне.

— Привет, хранительнице макулатуры, — поздоровался со мной Медведев.

— Привет, заклинатели духов.

— Можно мы к тебе сядем? — спросил меня Гуня.

— Да не вопрос, садитесь.

Ребята присели, и тут я заметила у них по паре лычек на каждом погоне.

— О, я вижу вас можно поздравить, товарищи младшие сержанты.

— Спасибо, а ты что только сейчас узнала о наших звания?

— Да я в библиотеке целыми днями торчу. Пополнение же недавно привезли. Мне надо читательские билеты заполнять. Ну как вам живется в новых звания.

— Хорошо, можно с красивой девушкой в чепке за одним столиком сидеть. Кайф, — ответил Гуня.

— В чем кайф? Везде крайним быть, — Медведев был не так рад новому званию.

— Мишка не успел сержантом стать, уже оборзел. Он у нас там к Лаврову неровно дышит, цепляется к нему постоянно, — рассказал мне Гунько.

— Борзый он слишком.

— А ты себя вспомни.

— Стойте, я кажется его знаю. Он еще клеился ко мне. Но я его отшила.

— Как? Своим проверенным способом?

— Нет. Я его просто предупредила. Я слишком добрая стала, старею наверное. Мне ведь скоро девятнадцать.

Но тут наш разговор прервался, так как в чепок зашел молодой лейтенант. Это был очень худой парень с тонкими усами над губой.

— Ах вот вы где. Почему не в казарме? — голос у лейтенанта был тихий и тонкий, под стать ему.

— У нас по распорядку свободное время.

— А вы знаете, что ваш личный состав передвигает кровати.

Так Медведеву и Гунько пришлось уйти из чепка, так ничего и не съел. Эвелина Георгиевна с интересом наблюдала за молодым лейтенантом.

— А вы из второй роты? — спросила я незнакомого офицера.

— Так точно. А вы кто?

— Я — Александра, в библиотеке работаю. А мой отец — командир вашей роты.

Перекусив, я решила отнести ребятам пирожки, которые они не доели. Затем мы начали играть в карты вместе с вернувшимся из увольнения ефрейтором Соколовым, которому Шматко выпросил у моего отца новое звание. Но вскоре нашу игру прервал Кабанов. Оказалось, что Папазогло ударил по лицу Ходакова, за то, что тот оскорбил его родителей. Медведев и Гунько решили поставить Папазогло в наряд и предупредили его и всех остальных духов, о том что, если кто-то еще раз поднимет руку на деда, так легко не отделается. Но Ходаков остался недоволен этим.

— Что пожалели? Не знаю как вы, но я ему этого так не оставлю.

— Заткнись, иначе я сейчас закончу то, что Папазогло начал, — предупредил Ходакова Гунько.

— Я помогу тебе, Гунь, — добавила я. Очень уж хотелось врезать в ссамодовольное лицо Ходакова.

— Вот вы значит как. Против своих.

— А где ты тут своих увидел. Иди отсюда, пародия на человека. И чтобы я тебя рядом с салагами больше не видел, — пригрозил Гуня Ходакову напоследок.

Мой отец не ошибся в сержантах. Мне кажется, и Миша, и Гуня справляются со своими обязанностями. Сегодня я посмотрела на Гунько под другим углом. Он нравится мне все больше и больше.