Шепот ветров прошлого (гет)

На взгляд Якова, Аня сегодня, собираясь в институт, необычно долго крутилась перед зеркалом, все что-то в себе высматривая, хотя выглядела, как всегда, бесподобно.

Так и подмывало спросить: "Что там, душенька, высматриваем?"

Но он пока молчал, просто украдкой наблюдая за ритуалом сборов на учебу.

Ну вот, быстро он стал сорокалетним ревнивым дураком, которому хочется затопать ногами и наговорить гадостей молодой жене... хотя стоп, даже еще не жене, замуж эту ундину еще предстояло затащить.

Его всегда удивляло, как Анна из своего водопада вьющихся волос легко скручивала высокий пучок, тратя на это от силы полминуты, но выходило неизменно волнующе красиво, аристократично. Полминуты на основную часть прически, затем она подкалывала отдельные пряди. Иногда строго, иногда фантазийно, добавляя к пучку разного настроения. Так он получался лаконичным (экзамен), романтичным (свидание) или небрежно-мечтательным (на каждый день).

Сегодня, по мнению Якова, образ был романтичным. Выбившиеся пружинки, приглушенная помада, чуть подкрашенные глаза.

К ладно скроенному платью прилагался новый белый халат с ручной вышивкой на кармашке.

Штольман варил кофе и всерьез раздумывал, для кого в институте Анна затеяла этот соблазнительный образ?

Отдав девушке в руки чашечку капучино, он невзначай спросил:

— Ну и какие у тебя сегодня пары?

— Факультетская терапия и неврология, все в главном корпусе, — бодро ответила Аня, глядя в окно и мечтательно улыбаясь. Господи, просто неприлично мечтательно! Он теперь понимал мусульман, надевающих на своих женщин хиджабы, бурки, да и в принципе запирающие их дома. Вот еще кому-то любоваться на эту красоту!

— А почему такая нарядная? — вдруг, словно стесняясь, решился спросить Яков.

Аня удивленно посмотрела на него.

— Яша, ты же знаешь, как я люблю учебу, поэтому сегодня у меня праздник, начало нового семестра! По этому поводу у меня новое платье, новый халат и отличное настроение! А также желание вгрызться во все учебники и методички разом.

И потом, меньше, чем через месяц у меня свадьба, хочется быть самой красивой, потому что я очень счастлива!

— Тебя никто не уведет, пока я в клинике, а ты в Меде? — поднял бровь Яков. — Честно, из квартиры выпускать не хочется.

— Никто. На меня вообще кроме Якова Платоновича никто никогда не покушался, не надо тут! — категорично заявила Аня и сердито сверкнула глазами.

— Мне ужасно повезло, — хитро прищурился Яков. — Сам знаю.

— Так мне тоже! — жизнерадостно сказала Аня, отпив кофе. — Я приду домой после пяти. Что тебе приготовить к ужину, господин мой, свет очей моих?

— Я напишу, — мягко, как довольный кот, улыбнулся Штольман. — Пока аппетита нет, с утра ничего не могу придумать.

— Буду ждать, — кивнула Аня. — И вообще, пиши мне, я ужасно по тебе скучаю. А я тебе фотографии с занятий отправлю!

Яков всегда старался свою девушку без водительских прав подвезти где только можно, а уж на занятия в обязательном порядке. Его все еще мучило чувство вины за ту аварию в день знакомства. Вроде бы никто не виноват, но как он с ней тогда обошелся, вместо того, чтобы успокоить незнакомую девушку! Допрашивал, тряс, злорадствовал, что ее пешеходы и другие водители ругают. А ведь Анне плохо было, ее шатало, вырвало, он вместо того, чтобы помощь внятную оказать, на медосведетельствовании настоял. А она взяла и простила. И не только за это, вообще за многое. Красавица его, просто лучший на земле человек!

Довозил Яков ее всегда аккурат до институтской парковки, открывал дверь и помогал выйти. Мысли у него при этом были немного циничные. Не просто попрощаться, пусть отдельные личности знают, чья это женщина...

Аню такие немного картинные проводы слегка смущали. Яков ее еще и обнимал за талию и целовал в губы, хоть и коротко, целомудренно, но все же!

Пара преподавательниц на нее косились недобро, они у 403 группы, к счастью ничего не вели, но могли вести потом, на последних курсах.

Когда Аня заикнулась о том, что две преподавательницы откровенно злятся, Яков уточнил их фамилии и весело заявил:

— Пусть завидуют!

И даже не подумал прекращать свои демонстрации. А Аня, по доброте своей, ничего его мальчишеским выходкам не могла противопоставить. Яков был в своих любовных порывах просто крышесносен. После его поцелуев у нее потом весь день бабочки в животе порхали, и птички на душе пели.

Девочки из группы перед первой парой собрали на преподавателя Волкова досье. Больше всего их вдохновило то, что мужчина не женат. Комментарии в чат группы они писали самые разные.

Kate: — Так, Аньку в расчет не берем, она уже одного препода прямо из под носа увела, этот блондинчик точно за мной!!!

Староста: Ему тридцать один, Лихачева, он старый, как мамонт!

Анжела: Он кандидат наук, девочки, все просимся писать с ним научные работы, скоро конференция!

Староста: — Вот погодите, озвучит требования к зачету и вам не до смеха станет! Вы список вопросов видели?

Аня Миронова: — Кто забрал из библиотеки последний учебник под редакцией Выгодского? Дайте отсканировать, пожалуйста!!

Олег-душечка: У меня есть PDF, Ань.

Алексей Васильевич тоже пришел на первую лекцию как на праздник. Хороший повседневный костюм, светлая рубашка. Как и у любого преподавателя клинических дисциплин — обязательный белый халат. И волосы у Алексея Васильевича сегодня были не уложены, а, наоборот, словно художественно растрепаны.

Увидев в огромной аудитории весь поток, Волков добродушно заулыбался и бодро начал лекцию.

Аня старательно записывала основные задачи курса неврологии.

— На экран я выведу темы докладов для практических занятий. Только узловые темы. Завтра начнем слушать, — пообещал Алексей Васильевич.

Как ни странно, Волков был сдержан, деловит, отлично рассказывал, не хуже Штольмана. Девочки, сидящие рядом, были в восторге. Виниры им понравились. Своими впечатлениями они делились все там же в чате:

Лихачева: — Издалека выглядит вообще как кинозвезда!

Олег-душечка: — Брендовая обувь, маникюр, наш человек.

На взгляд Анны Волков был слишком метросексуален, не хуже самого Душечки. Озабочен своей внешностью. Разве это так уж нормально для мужчины?

Девушка быстро написала в чат:

Аня Миронова: — Никто не против, если я "Симптомы поражения конуса спинного мозга" на практическое занятие возьму?

Староста: Никто, Миронова. Ты видела, что в учебнике там 84 страницы занимает эта тема?!

Аня Миронова: — Видела))))

Tanchik: Мне, пожалуйста, тему поменьше, страниц на 5 оставьте, я сегодня дежурю.

К концу хорошо рассказанной лекции Анна даже подумала, что зря Яков на своего друга волок, Алексей Васильевич вообще не обратил ровно никакого персонального внимания ни на нее, ни на кого бы то ни было и посещаемость не проверил. Он очень увлечен своей основной специальностью. Как Аня поняла, Волков переучился на психотерапию позже, больше из соображений заработка. Все-таки Яков иногда так предвзят к людям, просто из вредности!

Преподаватель, стоя за кафедрой, рассуждал:

— Невролог может работать везде: хоть в маленьком городе, хоть в большом. Что нельзя сказать о такой узкой специальности как, к примеру, эмбриолог. Для данной профессии необходимо определённое оборудование, что возможно в областных центрах. А для невролога нужны лишь знания и молоток. По жалобам, анамнезу и топике мы можем уже предположить диагноз.

А рассказывал Волков классно, обильно снабжая лекцию профессиональными прибаутками. Аня, как и многие студенты, заслушалась. После лекции было много вопросов, Алексей Васильевич обстоятельно и интересно отвечал. Агитировал за неврологию как за специализацию:

— Еще в стационаре работал, — лучезарно улыбаясь, рассказывал лектор, — очень мне нравились консультации в реанимации. Кома, как обычно. И терапевт с реаниматологом между собой:

— "Диагноз? — Бог его знает, зовите неврологов, разберутся". И так постоянно, особенно по ночам бегать приходилось...

А Аня в этот момент подумала, что специальность действительно стоящая. Кроме того, неврология постоянно развивается, а многие патологические процессы, связанные с поражением нейронов науке только предстоит объяснить.

В обед Штольману, порядком уставшему после трех операций, позвонила Нина.

Он очень удивился, увидев пропущенный звонок от бывшей жены. Яков моментально перезвонил.

— Штольман?! — издевательски хохотнула в трубку женщина.

— Да, что случилось? — настороженно спросил Яков.

— Егорка к нам с Вадимом в гости приходил. На жизнь жаловался... На тебя! Ну ты даешь! Что, хороший отец, наконец, поломался?!

— Что он наговорил? — напрягся Яков.

— О, ничего особенного... Что ты его с девицей из дома выгнал. Я не удивлена и понять тебя можно. Вам с молодухой самим места много надо.

— Я его не выгонял, — отчего-то оправдывался Штольман, — сказал, что Егор может жить с нами, но без Надежды.

— Хаха, столько сделал для него и вот так, жаловаться на тебя пришел! Вадим, кстати, его не поддержал.

Единственный сын... Штольман, ты меня, конечно, извини, но тебе нужен свой ребенок. Она, твоя Анна, тебе родит хоть?

Яков устало потер переносицу.

— Анна, в отличии от тебя, учится и работает. Она не может броситься рожать мне ребенка вот прямо немедленно, ей всего двадцать один. Остальное наше дело. Все, Нина, хватит ерунды. Разговор закончен! Будут новости про нашего сына, звони, я все-таки за него переживаю!

— Непременно, — пропела в трубку Нина. — А может и нет...

Яков сбросил звонок.

* * *

То, что рассказывала о своих родителях Надя, вызывало у Егора оторопь. Он никогда ранее не слышал, чтобы люди так обращались со своими детьми. Разве что в криминальной хронике. Избиения, доходящие до истязаний, "молчанки" по неделе и больше, игнорирование простых потребностей типа новой зимней одежды. У Штольманов, несмотря на взаимную холодность родителей, была благополучная семья, деньги всегда водились, никто не кричал, не бил, да и не попрекали до недавнего времени особо. Яков с ним так, как отец Нади со своей дочерью, никогда не обращался. Она была дома совсем как служанка — убери, приготовь, сиди с младшими. К тому же постоянные тычки и побои. Комнаты у нее своей не было, а кровать делила с младшей сестрой. Все пароли от соцсетей у мамы, подсчет денег вплоть до съеденного пирожка. Да что там, Надя к нему зимой среди ночи прибежала избитая, заплаканная, в пижаме, кофте и домашних шлепках, из вещей с собой был только рюкзак с документами. На следующий день они купили немного одежды, самой простой, кроссовки зимние на рынке и так далее. По сравнению с Надей он был мажором. Яков ему вообще-то запрещал дешевую обувь носить, морщась при виде неправильной и неудобной колодки.

А что, нормальная обувь, зато недорого!

Якова Надя боялась, как огня, просила не рассказывать о том, что временно живет у них. Да Егор и сам не горел желанием делиться этим фактом из своей жизни. Яков как будто его ревновал, считал маленьким и Надю недолюбливал.

Но и рассказать своей девушке в ответ об "ужасах воспитания" было особо нечего. Егора никто не абъюзил и по хозяйству трудиться не заставлял. Если и просили что-то сделать, то в основном, это были занятия для поддержания собственного успеха и благополучия.

Если Надя умела делать по хозяйству абсолютно все, словно была мамой пятерых детей, то Егор почти совсем ничего не умел, потому что все организационные и бытовые вопросы решал Яков.

На "темной стороне" т.е. в ссоре быть Егору не нравилось. Как то все... нехорошо. Он думал быть бунтарем круто, но на самом деле просто чувствовал себя неблагодарным и предателем.

Отчего-то тянуло в квартиру Якова и Ани. Через три дня после ссоры Егор в отсутствии отца решил навестить свою собаку, Малыша.

— А ты точно вернешься? — со страхом спросила Надя, когда он сказал ей о цели своей поездки.

— Разумеется, — заверил ее Егор. — Я вообще еду в отсутствие Якова, чтобы с ним не пересекаться, а то опять поссоримся.

— Возвращайся, пожалуйста! Я тебя люблю! — сказала Надя.

— Я тоже тебя люблю! Тебе не о чем волноваться, — искренне заверил ее Егор.

* * *

Сегодня днем ЗОЖник Яков неожиданно попросил у Анны блинчики.

"Анюта, умеешь ли ты печь блины?" — неожиданно написал ей Штольман прямо во время пары.

"Разумеется, все я умею. И блины, и сырники, и шарлотку, печенье, пельмени и т.д. Базовый набор умений "Девушка на выданье" — написала Аня и улыбнулась.

Преподавательница по факультетской терапии укоризненно посмотрела на нее.

"Что-то я вышел после операции и мне очень захотелось чего-нибудь эдакого. Теплого, успокаивающего и домашнего. Если придешь рано, испеки, пожалуйста." — так мило попросил ее Яков.

"Так точно!" — быстро написала Анна и положила телефон.

Конечно, успеет! У нее всего четыре пары.

Аня, конечно, немного загнула. Блинным мастером была у них мама. Вот она могла все сделать очень быстро, особенно если печь на двух сковородках. Мама делала тесто на глазок, она знала, как, в зависимости от особенностей муки, довести тесто до идеала. Самой же Анне пришлось немного повозиться. Сначала получилось несладко, потом жидко, но полчаса мучений и блины, наконец, начали получаться такими, как у мамы.

Страшно не хватало в этой красивой модной квартире домашней, такой удобной блинной сковородки и лопаточки.

Однако и с новой кухонной утварью Аня управилась. Было бы желание! А терпение и труд, как говорится, все перетрут!

Блины получались идеальные, тоненькие, с хрустящей корочкой.

Воодушевленный аппетитным фото Яков обещал купить сметаны и икры, а еще, почему-то то, шампанского.

— А зачем шампанское? — удивилась Аня.

— Для антуража! — уверенно ответил ей Яков.

Аня подумала о том, что Яков в последние несколько дней ходит грустный из-за сына. Он опасался, что Егор завалит экзамены и не поступит. Да и вообще переживал из-за него.

Как только Аня поставила испачканную в процессе приготовления пищи еду в посудомойку, раздался звонок в дверь.

Кто же это? У Якова еще занятие идет в институте. Принимает отработки.

— Это Егор! — раздалось за дверью.

Удивлённая девушка впустила гостя.

— Привет, проходи, я тут порядок на кухне навожу, — дружелюбно сказала Аня, показывая тряпку, которой она старательно протирала столешницу.

— А Якова нет? — настороженно спросил Егор. — Я пришел Малыша повидать, он, наверное, скучает.

— Кого нет? — опешила Аня. Она все прекрасно слышала, просто не могла поверить, что подросток стал называть отца по имени. Вот так поворот, раньше он себе такого не позволял.

— Якова! — упрямо вздернул подбородок Егор. — Не буду больше отцом называть. Ты же знаешь, мы не родные, да и выгнал он нас с Надей. Надя плакала... Я только к Малышу пришел, а не к вам, если что.

— Не родные, значит, — сузились глаза у Ани, Егор важно кивнул и скинул ботинки. Но не успел он пройти в гостиную, как ему за шиворот опустилась мокрая кухонная тряпка.

— Яков, значит, — хорошенько ударила его мокрым орудием мести Аня. — Не родной, значит! — приговаривала она, охаживая подростка по голове, спине и плечам. — Я тебе покажу, неродной, мальчишка ты неблагодарный, свинья просто!

— Ой, Аня, — шипел Егор, уворачиваясь от тряпки. Что на тебя нашло, это наше с Яковом дело, а не твое!

— Я тебе покажу, с Яковом, — продолжала охаживать его Аня.

Удары получались противные и хлесткие.

Малыш, увидев избиение хозяина, залаял и отчего-то в страстях ощутимо куснул Егора за бедро. Он рассудил, что если Аня за что-то молодого хозяина бьет, то и ему, Малышу нужно хозяйке тоже помочь! Может, мальчишка лужу наделал или еще как набезобразничал!

— Аййй! — заверещал Егор, — и ты туда же, предатель!

Аня, наконец успокоилась.

— Что на тебя нашло, амазонка какая-то, — бурчал Егор, проходя в ванную и морщась от унижения и запаха тряпки. — Это на тебя совсем не похоже. Ты же девочка! Я тебя такой никогда не видел!

От тряпки хотелось плакать, как будто он сам, как тряпка.

— Иди, чай пей! — сердито сказала Аня и ушла на кухню.

После умывания Егор вышел весь красный. У него даже уши были малиновые.

— Ну, — сердито сказала Аня, ставя перед подростком кофе и блинчик.

— Только папе не говори, что я приходил, — вздохнул Егор, — мне нужно подумать.

Он вдруг схватил блинчик и бездумно начал есть.

— Подумай, — кивнула Аня. — Я ничего говорить не буду. Только не думай, что я или Малыш на твоей стороне. Быть неблагодарным отцу, тем более такому, я не знаю, это днище просто!

— Да уж я заметил, что вы мне не рады! — обиженно сказал подросток.

— Мирись с отцом, — пожала плечами Аня. — Тогда рады будем.

Егор вздохнул и промолчал.

В супермаркете Якову позвонил Вадим.

— Штольман? Привет, как жизнь? — усмехнулся новый муж Нины.

— Все нормально. Чем обязан? — спросил Яков.

— Да не злись, — миролюбиво сказал Вадим. — Был твой пацан у нас пару дней назад. На жизнь жаловался. Ну, я его и отправил, откуда он пришел. Зеленый еще на отца голос повышать! Все ты правильно сделал. Решил парень если жениться, пусть свою жену сам содержит, это справедливо, — убеждённо сказал Вадим.

— Так куда же они пошли? — обеспокоенно спросил Штольман. Он волновался за блудного сына.

— К бабушке девочки они пошли, той лет под девяносто, живет в частном доме. Печное отопление, все дела. Ребята мои проследили, потом расказали. Адресок, если что, имеется.

— Ему нельзя тяжелое носить, вздохнул Штольман. — Вода, дрова, помои. Спину посадит.

— Да не трясись ты над ним, разберется! Дай ему пожить самостоятельно, вкусить простой жизни, полной трудностей!

Ну что, Штольман, ждем осенью первого внука? — хохотнул Вадим.

— Что ты говоришь такое, не дай Бог! — испугался Яков.

— Не говори так, дети — это счастье! — убежденно заявил Вадим. — Но надо тебе нового заводить. Этот взрослый уже, хоть и хам... Мы с Ниной подумываем.

Яков нервно смотрел в окно своего джипа. На соседнем сиденье валялся пакет с икрой и шампанским. Разговор с Вадимом растревожил его. Яков, естественно, многое бы отдал, чтобы сделать Анне ребенка. Можно прямо сейчас, посреди четвертого курса... А что, другим можно на сносях по институту гарцевать, а ей нет?! Сам бы за нее домашнее задание делал, сам бы ночами к младенцу вставал. Но Аня не была беременна, и в ближайшее время ничего радостной вести не предвещало.

Он уже звонил своему хирургу, полтора, почти два года назад оперировавшему его.

— Передумал? — не мог поверить уролог. — Поздно, доктор. Не блажи, Штольман... Я определенно резекцию сделал, все честь по чести. Мы же специально материал на подтверждение отправляли. Такое решение принимается раз и навсегда.

— Только ЭКО? — еще раз уточнил Яков, заранее зная ответ.

— Теперь только на ЭКО. Да, помнишь, я же тебя отговаривал, говорил, что жизнь длинная, вот то-то же! Сколько жене?

— 21 год, — выдохнул Яков.

— 21?! — присвистнул уролог. — Попал ты, дорогой. Хотя, может и родит... Идите на ЭКО, чем раньше, тем лучше.

Теперь Яков сидел в машине, прокручивая в голове все эти разговоры. Он вдруг подумал, что какая же это радость и счастье зачать ребенка естественным путем. Когда вас только двое, и нет никого лишнего. Нет никаких сомнений, никаких препятствий. Когда ты отдаешь, а она принимает. Яков очень волновался по этому поводу.

Вечером, после посиделок с блинами и икрой, он прямо сказал об этом Анне.

Они купались в ванне. Аня, выпив шампанского, была весела и даже беспечна.

Яков взял остатки икры в икорницу и поставил прямо на бортик ванной, чтобы сейчас совершенно по хулигански доесть ее.

Они пили шампанское и ели икру, и каждый глоток, каждый крохотный, соленый взрыв во рту казался предвестием чего-то волшебного, неизбежного, как неумолимо приближающаяся ночь.

Анна сидела напротив. Она лениво водила мокрым пальцем ноги по плечу Якова и загадочно молчала. Так бы и водила дальше, если бы он не поймал и не укусил ее за палец.

— Ты знаешь, я недолго переживала, — честно сказала она. — Есть какая-то уверенность в том, что все будет хорошо. Ты же знаешь, я немного экстрасенс.... Мне кажется, что все получится быстро и в лучшем виде. Яша, ну не переживай, пожалуйста. Не может с нами случиться такой несправедливости, не останемся мы без детей!

Потом они в махровых халатах на голое тело, еще какое-то время танцевали босиком на ковре. Аня поставила медленный танец. Они со вкусом допили остатки шампанского и доели икру. Икра таяла на языке, оставляя после себя лишь легкий привкус моря и предчувствие бури, бури чувств, готовой вот-вот разразиться между ними.

Яков клятвенно пообещал Ане разбудить ее пораньше, чтобы они порешали задачи по терапии...

— Помни, ты обещал! — погрозила пальчиком девушка.

Почему-то то этого вечера Яков и начал представлять, что он своей будущей жене зачинает первенца. Визуализировать. Материализовать. Может, у него хоть семя будет качественное в тот момент, когда, наконец, сделают забор материала... Уролог напугал, что спустя годы после операции не остается ни одного живого сперматозоида... Организм избавляется от неиспользуемого, запуская механизмы иммунного ответа. Но кто знает эту великую силу внушения, вдруг поможет?! Все же просто. Он дает, она принимает. Тогда все получится так, как они хотели — залитый солнечным светом дом, он, она и их общий ребенок.