Опасный дар для гадкого утёнка (гет)

Саня плелась в главный корпус с единственной мечтой — как следует умыться и переодеться в чистое и сухое. На утренней тренировке с Жориком их всех заставили искупаться в грязи при падении со скользкого бревна. Шун, похоже, лишь из солидарности искупалась, Саня была уверена, что соседке по комнате все препятствия на один зубок. Но остальные-то не догадывались, что было понятно — зачем светить свои особые умения. Вот и Саня не будет светить до поры, до времени.

А ещё хотелось поспать и прогулять лекцию по «математике и основам чтения судеб». Ну что там интересного может быть на первом занятии?

Уже подходили с Шун к внутреннему входу в Академию, когда Саня заметила белку на нижней ветке высокого дуба. Та забавно держала в лапках большой жёлудь и вдруг его уронила. Всплеснула лапками расстроенно, и до Саньки вдруг донеслось: «Да сколько уже можно?».

Саня замерла под деревом, не веря, что слышит это наяву, а не воображение так воспалилось. Но мышей, помнится, она тоже слышала и даже разговаривала с ними!

— Подать вам желудь? — спросила белку ради хохмы. Благо, Шун и остальные уже заходили в главный корпус и не обратили внимание, что она отстала.

Белка покосилась на Саньку молча и ничего не ответила. Девушка выдохнула: «Показалось!» Ни с кем она не может разговаривать, что и требовалось доказать. Те мыши — исключение или вовсе приглючилось! А значит: «Ура!» Она — не дева-воительница.

— Эй, человек! — с прицокиванием раздалось сверху.

Саня ахнула и огляделась. Вокруг никого, только белка на ветке следит за ней блестящим глазом.

— Эй, человек, — повторила белка и потерла лапки, а кисточки на её ушах зашевелились. Сомнений не осталось — с ней белка разговаривала!

— Это вы мне? — на всякий случай спросила Саня.

— А кому ещё? — фыркнула белка. — Ну что стоишь? Найди в траве желудь и кинь мне. Я поймаю!

Желудь Саня подобрала в какой-то прострации. И даже кинуть смогла довольно точно. Белка цепко поймала добычу в свои лапки.

— Спасибо, человек! — крикнула белка и быстро скрылась в ветвях дуба, ускакав куда-то наверх.

Ужаснуться умению говорить с белкой Саня не успела в полной мере. Потому что её окликнул выбежавший из внутренней двери волчонок Колька. Самого юного оборотня с базы Саня помнила очень хорошо.

— Сань, — крикнул он. — Привет! А ты случайно, не Рязанцева?

— Что случилось? — пошла она ему навстречу с улыбкой. — Случайно, как раз Рязанцева. А ты, Коль, в академии живёшь?

— Ага! — Колька замер перед ней. — У нас с отцом квартира в гостевом корпусе. Тебя это… опекуны вызывают. Идём скорее.

— Ты видишь, какая я грязная, — развела руками Саня.

Колька её осмотрел понятливо, но покачал головой.

— Требуют позвать срочно. Потом у дяди Ромы занятия.

— Что ж мне — такой грязной идти?

— Ты же веда, — улыбнулся ей Колька. — Убери грязь магией.

А ведь и правда, уже сколько Саня в академии живёт, а толком не магичила ни разу. Зажмурилась изо всех сил, пожелав очиститься от грязи и просохнуть. И вдруг словно в самом деле ощутила горячий порыв ветра и то, как капельки воды вместе с кусочками песка и грязи отделяются от её промокшей одежды.

— Ты смешная! — оценил её усилия Колька. — Всё, пошли скорее!

Саня распахнула глаза и уставилась на свою спортивную форму. Ни грязинки на ней не осталось. Камуфляж казался вообще чуть ли не отглаженным. И на ощупь стал абсолютно сухой. Даже в сапогах больше не хлюпало. Значит не показалось? С неё действительно всё лишнее слетело, как в рисованном мультике?

Опекуны сидели за преподавательским столом, словно судьи. Хотя приветствовали Саньку вполне дружелюбными улыбками.

— Садись, малая, — указал Андрей на высокое кресло перед их столом, похоже было на барное.

Саня на него забралась, оказавшись на одном уровне с опекунами и так близко к столу, что может легко облокотиться на него. Что и проделала, переводя взгляд с одного спасателя на другого.

— Ну, Сань? — Роман смешливо улыбнулся. — Что там у тебя за вопросы?

— Скажите мне, пожалуйста, две вещи, — тяжело вздохнула Саня, сразу переходя к главному. Помнила, что времени у них мало. — Первое: что там с нашим кровным родством — вы обещали мне рассказать. И второе: вы всерьёз думаете, что я дева-воительница?

По наступившей тишине, переглядыванию братьев друг с другом и их сдержанным улыбкам, ответ на второй вопрос был ясен до того, как слово взял Роман.

— Насчёт кровного родства, — улыбнулся он вполне открыто. — Сань, мы не были уверены, что ты проснёшься. И когда от тебя шарахнуло магией в ответ на попытки разбудить, счёт шёл на секунды. Мы приняли самое эффективное решение — перелить тебе немного нашей крови. Это стабилизировало твою магию, дало сил. Кризис миновал. Так что… Но проверить, как наша кровь прижилась нужно, конечно. Понимаешь теперь?

— Что касается девы-воительницы, — подхватил Андрей, когда Саня кивнула. — Ты, малая, взбудоражила крутых парней с той стороны, когда мы тебя из их лап осторожно добывали. Ты знаешь, что охота на твою тушку до сих пор продолжается и не только простыми охотниками?

— До сих пор? — пересохшими губами прошептала Саня.

— Награда назначена, — улыбка Андрея на миг стала похожа на оскал. — За живую — три миллиона евро. За мёртвую — три миллиона рублей. Твоя рожица у всех полицейских в смартфонах, с грифом: «разыскивается».

— Ну чего ты так пугаешь ребёнка, — поморщился Роман. — Здесь, в академии, малая, ты в полной безопасности. Так что не вздумай её покинуть. То, что Карачун тебя в девы-воительницы записал, ещё ничего не значит.

— Но ты всё же подумай, — вгляделся в неё Андрей ещё более пристально. — Не замечала ли ты за собой каких-нибудь странностей? Каких-нибудь удивительных способностей?

Признаваться опекунам в своих «странностях и способностях» Саня не спешила. Потому что всё это начинало её пугать до ужаса. А доверять тем, кто втихаря сделал ей переливание крови, без определения группы и резуса, она теперь не спешила. Ведь сообщили только теперь, когда она вопрос задала. А ещё ей казалось, что, когда она расскажет о странных способностях, которых у неё быть не должно, всё станет во много раз хуже. Ей могут даже не дать учиться дальше. Запрут где-нибудь в подземелье и начнут выковывать из неё солдата Джейн. Всё-таки её опекуны серьёзно заинтересованы в уничтожении Кощея. Куда серьёзнее, чем в опекунстве над Санькой, это казалось очевидным.

Поэтому Саня медленно замотала головой.

— Ничего такого, — пожала она плечами. И попробовала чуть сменить тему. — А вы узнали что-нибудь о моих родителях?

Взгляды братьев из весьма пристальных и сверкающих сразу как-то потухли, стали уклончивыми.

— Ищем, — напряжённо ответил Андрей. — Пока — ничего. А ещё, малая, ты уж извини, но нужны образцы твоей крови, чтобы лабораторные крысы тоже поработали.

— Образцы крови? — ужаснулась Саня. — Крысы?

— Андрюха имел ввиду магов-учёных, — бросил Роман укоризненный взгляд на брата и снова поглядел на Саньку. — Ну а как иначе, Сань? Мы должны проверить, как усвоилась у тебя наша кровь, как я уже говорил.

— И это всё, что вы хотите узнать по моей крови? — усомнилась Саня.

— Чтобы суметь тебя защитить, — веско произнёс Андрей. — Нам нужно проверить ещё несколько параметров.

— И чтобы найти твоих родителей, — добавил Роман. — В главной лаборатории княжеской резиденции хранятся образцы крови многих магов, оборотней и вед.

— Дай руку, — велел Андрей и выложил на стол жгут, спиртовые салфетки и самые современные пробирки для закрытого забора крови. Только было этих пробирок штук десять, крышечки разные, весь спектр практически. Но красных крышек больше остальных. — Не бойся, больно не будет.

Саня протянула руку, удивляясь, как профессионально действует Андрей. Вену нашёл мгновенно, воткнул переходник, взял первую пробирку. Саня зажмурилась и взмолилась изо всех сил — пусть в её крови ничего не найдут. Пусть всё будет, как у обычных вед!

Когда глаза открыла, всё уже было кончено. Даже пробирки со жгутом исчезли. И кровь ей магически остановили — не понадобилось сгибать руку.

— Ну что ты, трусишка, — ласково сказал Роман. — Ничего ведь страшного не случилось?

— Не люблю сдавать кровь, — хрипло ответила Саня, откашлялась и как можно преданней уставилась на опекунов. — Это всё? Я могу идти?

Саня вдруг заметила движение краем глаза, чуть повернула голову и увидела домового — так по крайней мере она его и представляла: низенький бородатый мужичок с кустистыми бровями. Домовой прижал вдруг палец к губам, поглядев на неё внимательно. И показал чашку чая в руке.

— Чая хочется, — поглядела Саня на Романа. — И пирожок с мясом. Завтрак уже скоро закончится.

— Иди, конечно, — рассеянно кивнул Роман.

— Выше нос, малая! — догнал её весёлый голос Андрея уже у двери.

Саня вышла в коридор бодрым шагом, прикрыла осторожно дверь, шагнула вбок, к гладкой стенке, чтобы, если откроют дверь, её не заметили. И бессильно сползла по стене на пол — ноги держать перестали, и её уже колотило мелкой дрожью.

В руки ей вдруг ткнули горячую чашку, и Саня изумлённо поглядела на домового, который сейчас возвышался над ней. И пирожок тоже протягивал, румяный, на кружевной салфетке.

— Выпей, — велел мужичок тихим басом. — Лица на тебе нет, чего так напугало? И пирожок съешь. Воевать на пустой желудок — последнее дело.

— Воевать я не собираюсь! — твёрдо ответила Саня, отхлебнув разом полчашки ароматного напитка. И откусила сразу треть большого пирожка.

— Ожила! — проворчал домовой, улыбаясь в бороду. — Глоточек успокоительной настойки чудеса творит! Давай, что ли знакомиться, раз так вышло. Я Кузьма, стало быть.

— Аксана, — прожевав пирог, кивнула Саня.

— Стало быть, в имени твоём три гласные, но разные? — расстроился почему-то домовой.

— Одинаковые, — проворчала Саня. — Первая буква тоже «А». Как ни просила исправить мне имя в документах, не получилось. Так всю жизнь и хожу с неправильным. Спасибо, Кузьма! Очень вкусно.

— Нельзя исправить только правильное имя, — наставительно прогудел домовик. — А раз у тебя в имени три одинаковых гласных, да ещё самых наипервейших в алфавите, то полагается тебе, Аксана, личный домовой.

Саня, ожидавшая, что её снова ткнут носом в то, что она и есть дева-воительница, едва удержалась от истеричного смеха. Не исключено, что Кузьма на ходу сочинил это правило.

— Да зачем мне домовой? — широко улыбнулась она.

— Ну а как же, — рассудительно заворчал дед-домовой. — А чайком угостить с успокоительным взваром. А пирожок поднести? А горенку убрать, да намыть, чтобы дышалось в полную грудь? А постель свежим бельём с лесным душистым ароматом застелить? А совет мудрый дать, когда на душе тяжело? Решено! Пришлю к тебе внука, Тимошку. Он ещё не дорос господам служить, появляться перед ними не научился, а тебе будет в самый раз. Ну и сам иногда наведываться буду.

— Дело хорошее, — решила слегка ошарашенная Саня. — А почему появляться не умеет?

— Так годочков мало, всего-то двадцать пять. Малыш ещё, но старательный. Появляться перед господами даже самые ранние могут лишь после сотни, когда хорошую бороду отрастят. Мне уже третья сотня пошла, я давно в этих стенах господам служу. А у Тимошки мечта — стать помощником той самой… целительницы. Вот. У которой в имени три гласные одинаковые. Упёртый уродился, весь в бабку. Так я обрадую мальчугана? Принимаешь службу?

— Принимаю, — покивала Саня серьёзно. — Познакомите нас? А то как-то неправильно будет.

Домовой щёлкнул пальцами. Тут же из-за угла вывернул вихрастый босоногий мальчишка. Росточком с табурет, волосы — чисто солома, нос картошкой, лицо круглое, веснушчатое. Глаза огромные, голубые, лучистые. Одет в оранжевую тунику и синие плотные штанишки. «Вид лихой и придурковатый» — вспомнилось Саньке из какого-то фильма.

— Чо звал, дед? — нахально поинтересовался мальчишка, почесал вихрастый затылок и уныло поглядел на Саньку. — Чего она тут сидит?

— Тебя жду, — хмыкнула Саня. — А ты чего босой? Не холодно?

Тимошка аж подпрыгнул, прячась за дедовскую спину.

— Она, что? Видит? — ошарашенно спросил оттуда мальчишка.

Дед-домовой с довольным видом оглаживал бороду, умилённо глядя на Саньку.

— Видит, — покивал он. — Та самая… целительница! Аксана. С тремя буквами «А» в имени.

— Ох ты ж! — донёсся голос Тимошки. — Деда? Попроси её, а? Я у Федьки прощения попрошу... завтра! Или послезавтра. И бабке завтра целое ведро росы соберу. Или кружку. Тоже ведь много.

— Попросил уже, не тараторь, — покачал головой домовой Кузьма, качая головой и смеясь глазами. — Аксана согласна принять тебя на службу. А ты босой, позоришь нас. Попросил бы у Фёдора лапти новые, он бы сделал, если бы ты с ним не подрался так некстати.

Тимошка выдвинулся из-за спины деда, уловив, видимо, только одно.

— Я — Тимофей, — притопнул он босой ногой и вскинул вихрастую голову. — По-настоящему на службу берёте? Или так, понарошку?

— По-настоящему, — кусая губы, чтобы не смеяться, ответила Саня. — Я Аксана. Согласен ли ты мне служить, Тимофей?

— Что отвечать? — прошипел Тимошка в сторону деда краешком рта.

— По-простому — это не значит, что понарошку, — хмыкнул Кузьма. — Скажи, что согласен и руку пожми… целительнице Аксане.

— Согласен! — радостно выпалил Тимошка. Ручонку его Саня пожала. Сильная оказалась, хоть и маленькая. — Вам горницу не нужно ли прибрать?

— Нужно, — покивала Саня.

Тимошка убежал так быстро, что даже маленький вихрь поднялся.

— А как он мою комнату найдёт? — обеспокоилась Саня.

— Не штука! — хмыкнул домовой. — Спросит у бабки или у матери. Ну бывай, Аксана, господа меня зовут, коньяк, наверное, хотят.

— Утро же, — удивилась Саня.

— Так у них разговоры тяжёлые, тут без коньяка не обойтись.

Саня поспешно поднялась с пола, едва домовой ушёл прямо в стену. Пора было на завтрак бежать. Жалеть себя расхотелось.

Занятия в этот день на пользу Саньке не пошли, хотя она ни одного не прогуляла. Вроде и решила себя больше не жалеть, а думать о своей сущности перестать не могла. Как ни убедительны были факты, но поверить окончательно, что она — дева-воительница, не получалось. Что эти оркские сказки, у них там прорицатели, что ли, их написали? Почитать бы самой легенды про деву.

Планшет был открыт, они как раз должны были читать главу из истории магии. Саня ту главу прочитала ещё до начала учёбы, когда искала крупицы знаний про вед. Решила не терять времени, свернула значок учебника истории и полезла в виденную не так давно вкладку «легенды и сказания». Открылся свиток, а сверху маленькое окошечко: «Доступ запрещён». И ничего под окошечком не прочесть.

Саня попыталась его стереть, удалить, оттянуть, но ничего не выходило. Тогда опомнилась, пригляделась к цветным нитям окошечка с запретом. А там всего два узелка надо было распутать, чтобы запрет убрать. Сначала представила, как будет распутывать, потом аккуратно подхватила кончики нитей пальцами, принялась развязывать первый узелок. Поддавался с трудом, нить всё норовила выскользнуть из пальцев. Саня пальцы намочила слюной, чтобы не скользила в них нить. И дело сразу пошло быстрее. Окошечко с запретом легко скаталось в трубочку, и Саня её просто смахнула с планшета.

Не успела порадоваться, что текст свитка теперь доступен, Саня увидела вдруг новую табличку, на этот раз красную и мигающую: «Несанкционированный доступ!»

Узелков на этой табличке было куда больше. Но Саня не стала страдать, сразу принялась за работу.

Вот тогда вдруг и открылось диалоговое оконце, как в шахматах. И тот же незнакомец в маске на аватарке первого послания: «Что вы творите, курсант Рязанцева?»

Саня сердито подумала: «Ну здравствуйте, Горец! Мне что, простую легенду нельзя прочитать?» И эти слова отобразились на планшете, тут же улетев к незнакомцу в маске.

«Какая именно легенда вас интересует?» — осведомился незнакомец.

Колебалась Саня недолго. Мало ли почему она интересуется — может, впечатлилась на Расоведении!

«Про деву-воительницу!»

На некоторое время в эфире воцарилось молчание, потом незнакомец, словно нехотя — окошко выползало на экран медленно и печально — ответил: «Личный интерес, для общего развития или простое любопытство?»

И что тут скажешь?

«Горец! — вспылила Саня мысленно. — Это что — секретная информация? Так вот, мне Шун, вряд ли вы её знаете, уже итак все рассказала. Я просто хотела прочесть это своими глазами. Пожалуйста!»

«Зачем?» — последовал лаконичный вопрос.

Саня сердито выдохнула. Она такие допросы просто ненавидела.

«Просто скажите мне, на каких условиях я могу прочитать легенду?» — терпеливо подумала она.

«Как вы смогли обойти блокировку?»

«Там всего-то пара узелков была! Развязала — и всё! — нахмурилась Саня. — Ладно! Ничего мне от вас не надо! В библиотеке пороюсь. Спасибо, что уделили мне своё время!»

Саня нервно свернула вожделенный свиток вместе с окошками сообщений незнакомца.

— Рязанцева! — окликнул её преподаватель. — Вы уже всё прочитали?

— У меня что-то не то с планшетом, — пожаловалась Саня, снова раскрывая планшет и судорожно отыскивая учебник истории во вкладках. — Постоянно выскакивает окошко, что доступ запрещён.

— Странно, — седовласая женщина, маг Римма Павловна Сапёгина, пошла к её парте.

Саня заметалась, судорожно думая, как подтвердить сказанное. И не нашла ничего лучшего, как открыть снова свиток с легендами. окошечко запрета снова появилось, но уже с пятью узелками, а не с двумя. И нити были не оранжевые, а красные. «Разработчик!» — осенило Саньку. Её незнакомец — это разработчик планшетов! И какой мстительный тип! Думает, что она не развяжет красные нити?

— Действительно, — покачала головой Римма Павловна. — Можно попробовать свернуть планшет и снова его развернуть, не закрывая этот свиток. А вы уверены, что это учебник истории?

Саня поспешно скатала планшет и преданно взглянула на Римму Павловну.

— А вы не знаете, кто разработчик этих планшетов? — спросила она жалобно. — Может, ему письмо написать? А то уже не первый раз такое.

— Боюсь Игнат Ильич слишком занятой человек, чтобы отвечать на письма курсантов, — и преподавательница неодобрительно поджала губы. — Открывайте уже свой планшет.

Раскатывая заново планшет, Саня ликовала. Ну как здорово, что она вызнала имя своего незнакомца! Горец, блин! А это тот самый артефактор!

Страница легенд и сказаний остались висеть в открытом доступе. И табличка с запретом никуда не делась. Только опять была завязана оранжевыми нитями на два узелка.

Римма Павловна покачала головой, повернула на пальце кольцо и прижала печатку прямо к табличке. Нити от этого действия просто соскользнули с таблички, и та растаяла.

— Работайте, Рязанцева! — сделала строгое внушение Римма Павловна и пошла обратно к своему столу, даже не посмотрев, что за материал она разблокировала.

«Наглость — второе счастье!» — возликовала Саня, судорожно листая свитки с легендами.

Диалоговое окно, появившись в верхнем углу, совершенно не мешало читать текст.

«Как вам это удалось?» — задал вопрос человек в маске.

Но Саня признаваться не собиралась.

«Не мешайте читать, Игнат Ильич! — подумала она громко. — Если хотите, поболтаем вечером».

Она порадовалась молчанию в эфире, потому что наконец увидела заголовок очередной легенды: «Карачун ужасный, времена тёмные».

Не совсем то, что искала, но про главного гада тоже почитать было ой как интересно.

«Так лучше?» — вдруг всплыл вопрос от незнакомца в маске, который уже перестал быть для неё незнакомцем.

И на весь «экран» вдруг выплыло окно с видео от Игната Ильича. Или точнее с видео-чатом. Потому что Саня была уверена, что артефактор её прекрасно видит. Похоже — та же функция, которую использовал Арсен.

На видео Игнат Ильич был мрачен, а его голос зазвучал прямо в голове, как тогда — с Арсеном.

— Доброго дня, Аксана! — раздалось жёсткое. Никак ругать собрался? — Я вижу, вы готовы на многое, чтобы заполучить то, что вам так хочется.

— Добрый день, Игнат Ильич, — вежливо подумала Саня. — Можете мне объяснить? Какая цель запретов на легенды?

— Я сейчас хотел о другом поговорить, — не стал отвечать на её вопросы Игнат, колоритное лицо которого Саня рассматривала с жадным любопытством, которому и сама не могла бы найти объяснение. — Меня беспокоят ваши методы. Как вы сняли защиту? О каких именно узелках говорили?

— Защиту сняла Римма Павловна, — радостно улыбнулась Саня. — А про узелки не поняла.

Игнат ответно улыбнулся ей жутковатой улыбкой.

— Завтра я проведу занятие у первокурсников на факультативе по артефакторике. Вы ведь записались на этот факультатив?

— С удовольствием послушаю, — чуть заметно кивнула Саня. — Так почему мне нельзя прочитать легенды?

Игнат некоторое время внимательно всматривался в её лицо, потом вздохнул:

— Я хотел бы пообщаться с вами поближе, — сообщил он раздумчиво. — Как насчёт того, чтобы посидеть в кафе в деревне завтра после лекций?

— Мне нельзя покидать стены академии, — с сожалением покачала она головой.

— Что вы натворили? — удивился Игнат.

— Родилась ведьмой, — хмыкнула Саня. — А нашу сестру отлавливают. Вы знаете?

— Охотники, — кивнул Игнат. — Вас это как-то коснулось?

— О да! — Саня сглотнула — то время вспоминать не хотелось. — Несколько очень неприятных часов я провела связанная в машине охотника. Меня спасли братья Рязанцевы. И взяли надо мной опеку.

— Понятно, — кивнул Игнат. — Тогда просто вернётесь в кабинет артефакторики после окончания занятий. Обещаю угостить чем-то вкусным, что не найдётся в академической столовой.

— Мне сказали, что вы очень занятой человек. Вы готовы ждать меня два часа?

— Постараюсь провести эти часы с пользой, — подмигнул ей Игнат. — Если я выбираюсь в Академию, то уж стараюсь дать материал не только первому курсу.

Саня смутилась, об этом она как-то не подумала.

— А теперь я могу почитать легенду?

— Не стоит, — качнул своей жутковатой головой Игнат. — Я знаю большинство легенд всех разумных рас. И то, что написано в учебниках и пособиях — очень неполные, а зачастую искажённые сведения.

— И вы мне расскажете? — недоверчиво поглядела на него Саня.

— Всё, что пожелаете, — кивнул он спокойно. — При личной встрече.

— А взамен? — насторожилась Саня. — Что вы хотите от меня?

— Честных ответов на несколько вопросов, — не стал скрывать Игнат. — А сейчас закройте эту урезанную легенду про Карачуна и займитесь историей магии. Если вам скучно от учебника, почитайте хотя бы пособие, что я вам только что скинул на планшет. До завтра, Аксана.

— До свидания, — попрощалась Саня мысленно.

Видеочат свернулся. И Саня увидела краснеющую картинку с письмом. Кстати свиток с легендой тоже свернулся, но обиды это не вызвало. Почему-то верилось, что Игнат расскажет ей эти легенды гораздо интересней.

Вот и присланная им методичка оказалась аж с картинками, более кратко, но и более образно описывая тот материал, что давала им Римма Павловна. Так что Саня легко ответила на вопросы в конце занятия.

Вечером Саня перебирала свои скромные богатства. Наткнулась на кулон, который надевали на неё спасатели. Вспомнила заодно и свой кулон, гораздо скромнее на вид, но более изящный. Было безумно жаль, что, храня его с самого детства, умудрилась так глупо потерять. И уже не найдёшь, не вернёшь. И от этого почему-то больнее, чем даже от потери привычной прошлой жизни…

Как-то машинально, она вытащила из вещей завалившуюся в складки одежды гармошку. Снова увидела чудесное плетение, которое словно молило Саньку — найти и исправить. Дело было не сложным, расцепить две спутанные магические нити, полюбоваться ровным рисунком, и попробовать сыграть что-то, давно забытое. Поднесла гармошку к губам, прижала, губы и руки вспомнили инструмент. Грустная мелодия наполнила комнату и, подхваченная ветром, разнеслась по окрестностям — Саня не знала, откуда она знает эти звуки. Где слышала?

Мама Тома рассказывала, что ещё в детском доме Саня напевала эту мелодию во сне… А потом, уже дома, наигрывала ее на своей губной гармошке. Это была то ли колыбельная, то ли просто песня, но родители такую не знали… очень грустная пронзительная мелодия, то тягучая, то резкая, то она о боли, разрывающей сердце, то о надежде и чистой радости — взлетает вверх, в грозовое небо, спускается вниз на падающей волне, шуршит пеной по камням вместе с прибоем, звучит в унисон с ветром, с криками чаек, улетает ввысь к солнцу и обрывается в вышине одиноким криком раненого лебедя.

Саня уронила руку с зажатой в ней гармошкой, не замечая, что лицо её всё в слезах. Музыка продолжала звучать в голове, звуки повторялись, снова и снова, бередя давно забытые раны души. Стало холодно, она подошла к окну и плотно закрыла створки. А мысли почему-то свернули к детству, к не отвеченным вопросам, которые маленькая Аксана молча кричала в ночь: «Где ты, мама, жива ли, помнишь ли меня, любила ли хоть немного?.. Кто ты, отец мой? Знаешь ли, что я есть, что я ничего не прошу, что я хочу хотя бы увидеть лицо, хотя бы имя узнать?..»

Саня не знала, что в это же время молодая самодостаточная женщина, открыв окно и скрестив руки на груди, услышала принесённую ветром мелодию. Звуки рождались словно прямо в душе, в мыслях и в сердце. Женщина вспоминала прошлое и тихонько напевала старую колыбельную, которую пел ей любимый человек, собирая по кусочкам ее израненное тело и душу. Эту колыбельную напевала она потом своей дочери. Дочери, которую не смогла уберечь… По её лицу тоже текли слёзы, которых она не замечала…

Саня не знала, что в это же время одинокий суровый мужчина в своем доме далеко от Академии, стоя на крыше своего дома-крепости, где любил проводить время, слушал разрывающую душу песнь ветра, шум волн и грохот прибоя, видел странные картины, слышал крики чаек и видел лебедя, раненого в грудь, и вспоминал…