The Power of Holmes (джен)

Эвр затормозила и, опустив левую ногу на тротуар, сверилась с часами. Десять вечера, уже поздно. Она покусала губы. Грег, наверное, занят каким-то неотложным делом, а не то уже давно бы ей позвонил. Этот романтический ужин, назначенный на послезавтра, все больше начинал ее нервировать, и поэтому по вечерам Эвр много времени уделяла велосипедным прогулкам. Вот и сегодня она вернется домой в лучшем случае в половине одиннадцатого. Шерлок и Майкрофт наверняка будут ей пенять… а впрочем, возможно, они и не заметят ее позднего возвращения. Шерлок был с головой погружен в репетиции спектакля с красоткой Адлер, а Майкрофт руководил очередной избирательной кампанией. То есть, конечно, на деле все обстояло совсем не так, и никакими выборами Майкрофт руководить не мог просто по определению, ведь чиновникам полагалось быть нейтральными, однако Эвр подозревала, что без надзора со стороны госслужбы весь этот политический цирк уже давно превратился бы в форменный хаос. Так что Майкрофту, как и Шерлоку, и без нее было чем заняться.

Оттолкнувшись от земли, Эвр поехала дальше. В данный момент она находилась в одном из спальных районов Лондона, где велосипедисты в отсутствие оживленного движения чувствовали себя особенно комфортно, так что она могла сосредоточиться на собственных мыслях, не особо заботясь об окружающем мире. Хотя, снова покусала Эвр губы, возможно, от привычки подолгу размышлять наедине с собой теперь было больше вреда, чем пользы, ибо с некоторых пор, как бы она ни отвлекалась, оставаясь в одиночестве, она неизменно возвращалась к их с Грегом отношениям.

Сомневаться не было причин: в ближайшее время он собирался сделать ей предложение. Как любая другая женщина с хорошо развитым чутьем, Эвр считывала подобные знаки за версту, да и Грег, несмотря на свою профессию, был никудышным маскировщиком. С точки зрения рационального анализа, это было вполне ожидаемо. Грег уже целую вечность испытывал к ней чувства и был слишком порядочным, чтобы довольствоваться «гражданским браком с раздельным проживанием». Так что его намерения не стали для Эвр сюрпризом. Другой вопрос, как она должна на них реагировать.

Конечно, всегда можно было ответить согласием. Позволить надеть себе на безымянный палец обручальное кольцо, сохранив при этом девичью фамилию (еще в детстве Эвр поклялась себе, что на всю жизнь останется Холмс, даже если выйдет замуж). Переехать к Грегу в квартиру, создать с ним семью… Эвр искренне его любила, так что она не видела особых препятствий к реализации такого сценария, разве что… разве что она совсем не представляла себя в подобной роли. Майкрофт, это другое дело. Когда он сделает Молли предложение (Эвр была на сто процентов уверена, что речь шла о «когда», а не о «если»), они создадут идеальное семейное гнездышко, ведь в глубине души он всегда этого хотел. Женщина, о которой он может заботиться, дети, которых он может с полным правом воспитывать, уютный уголок, куда он будет возвращаться с чувством выполненного долга после ответственного рабочего дня — и все, больше ему для счастья ничего не нужно. Шерлоку такой сценарий тоже подойдет, разве что в его случае будет поменьше кулинарных изысков и побольше музыки. А вот Эвр… Эвр ни за что не променяет свою свободу на рутину и однообразную повседневность. Кроме того, она до сих пор так и не решила, хочет ли заводить детей. А Грега наверняка расстроит, если она скажет, что не собирается обзаводиться потомством.

Поэтому сейчас самым оптимальным вариантом было попросить Грега подождать. Возможно, он согласится на компромисс: она переедет к нему, но в течение года они не будут регистрировать свои отношения. Если по истечении этого срока станет ясно, что им суждено провести вместе всю оставшуюся жизнь, они поженятся. Если же нет…

Вырулив с боковой аллеи, Эвр ощутила угрызения совести. Не следовало ей позволять этому так долго идти своим чередом, нужно было раньше объясниться с Грегом. Но он был так добр к ней, и им было так хорошо вместе, что Эвр предпочла поверить в то, на что у них обоих не было права. Так просто порой выдавать желаемое за действительное, но жизнь в мире иллюзий чревата…

Эвр резко затормозила, неуклюже опустив ногу на тротуар. Ее мысль так и осталась незаконченной — драматичные события, разыгравшиеся на дороге, заставили ее позабыть обо всем на свете.

Еще когда Эвр ехала по боковой аллее, на дорогу на высокой скорости выехал шикарный новенький мерседес, выкрашенный в темно-фиолетовый цвет. На улице было уже темно, и, поскольку водитель не соблюдал предписываемые правилами ограничения, он не успел затормозить и сбил выскочившую на дорогу девочку как раз в тот момент, когда Эвр выехала на перекресток. Пострадавшая от удара отлетела на противоположную сторону тротуара, и Эвр, бросив велосипед, кинулась ей на помощь.

— О Боже, только бы она не погибла… — потрясенно шептала Эвр, сама того не замечая. — Только бы все обошлось… — она склонилась над девочкой. К счастью, та была жива, но встать не могла и стонала от боли.

— Нужно вызвать скорую! — Эвр вскочила на ноги и достала телефон. В доме, у которого сбили девочку, хлопнула дверь — это спешили на помощь очевидцы. Эвр повернулась, чтобы удостовериться в том, что водитель не сбежал с места преступления. Машина остановилась в нескольких ярдах от того места, где упала девочка. Водитель вышел, но не отходил от автомобиля, придерживая дверь. Несколько долгих секунд он смотрел в сторону пострадавшей, и у Эвр мелькнула мысль, что его лицо кажется ей смутно знакомым, хотя в неярком свете уличных фонарей она могла и ошибаться. Но поразмышлять об этом дольше ей не удалось: водитель развернулся, сел в машину и уехал.

— Эй! — возмущенно крикнула Эвр. Инстинктивно она побежала в его сторону, потом вспомнила, что у нее был велосипед. Однако он лежал слишком далеко — пока Эвр бежала к нему, водителя уже и след простыл.

— Вы вообще такое видели! — воскликнула она, ни к кому конкретно не обращаясь. Вокруг пострадавшей девочки уже собралось несколько взволнованных соседей. Кто-то второпях вызвал скорую, кто-то звонил матери девочки. Значит, она живет здесь, поняла Эвр. Может быть, и водителя знают?..

— Кто был этот человек? — обратилась она к пожилому мужчине, что первым выбежал на улицу после случившегося. — Вы его не знаете?

— Что? — переспросил тот. — Нет, дочка, я его не знаю. Он не отсюда, это точно — таких машин у нас в районе нет.

— Вот зараза, — выругалась Эвр. И почему она не догадалась запомнить номер машины?! Тупая корова, пялилась вместо этого на водителя! Ожидала, что он поможет девочке — ага, как же! Гребаный мажор, скрылся с места преступления, а теперь его ищи-свищи!

Через пять минут приехала скорая, а за ней и полиция. Девочку забрали в больницу вместе с ее плачущей мамой (ей позвонили соседи, и она успела прибежать к приезду скорой — как оказалось, они жили в соседнем квартале), а Эвр дала показания, в душе продолжая корить себя за медлительность и тупость. Конечно, она смогла описать и машину, и водителя, но если бы она запомнила номера, его бы моментально нашли, а теперь расследование продлится Бог знает сколько времени.

Оставив полицейским свои контактные данные, Эвр нехотя поплелась к своему брошенному велосипеду. Хоть раз могла сделать что-то хорошее, и вот — все профукала. Она с тоской забралась на велосипед и поехала домой.

По пути она решила заскочить в круглосуточный магазинчик и купить колы и чипсов. В тесном помещении было душно и слишком светло — электрический свет бил по глазам, заставляя зажмуриться. К тому же, на весь магазин громко орал установленный на одной из верхних полок телевизор, который смотрел периодически зевающий продавец. По спортивному каналу передавали сводку новостей.

— А теперь о крикете. Кэл Грин, восходящая звезда этого сезона, в прошлом матче…

Эвр положила на прилавок бутылку колы и выбранные чипсы, и ее взгляд машинально скользнул к телевизору.

Она замерла, позабыв о покупках.

Вот откуда она его знает…

Продавец пробил ее товары и ожидал оплаты, но Эвр, не отрываясь смотревшая на экран, его даже не видела. Ну конечно. Она никогда не увлекалась спортом, но Грег отлично в нем разбирался и интересовался буквально всем, поэтому она теперь была в курсе спортивной жизни и, конечно же, узнала Кэла Грина — молодого крикетиста, подающего большие надежды. Вот кто был за рулем того мерседеса. Вот кто сбил девочку и скрылся с места преступления.

— Мисс, вы будете платить? — с толикой раздражения спросил у нее продавец.

— Ага, — медленно кивнула Эвр, оторвав взгляд от экрана. Она приложила карту к терминалу и, не дожидаясь чека, забрала свои покупки и вышла на улицу.

Что ж, теперь она знала, кем был тот преступник. Оставалось понять, что она будет делать с этой информацией.

* * *

— Нет, за этой музыкой мне не угнаться, — сказала Ирэн Адлер, и Шерлок прекратил играть. Их мини-спектакль был уже почти готов — то есть, он разучил музыку, а Ирэн продумала хореографию. Оставался лишь один отрывок, который, на удивление, не давался им обоим. Ирэн все не могла воплотить те движения, которые подсказывала ей музыка, а Шерлок играл слишком нервно и несколько раз сбился, вынуждая ее прерывать репетицию.

После того как Миллер сообщил ему, что Шерлок вместе с Ирэн Адлер примет участие в одноактном балете их собственной постановки, он сначала немного испугался, а затем почувствовал мощный прилив вдохновения. Та энергия, которую Шерлок успел получить за время работы в театре, требовала выхода, и осознание того, что он сможет направить ее на создание уникального авторского произведения, делала его почти счастливым. Почти, потому что подобная постановка всегда была сопряжена с определенным риском. В сольных спектаклях, когда внимание всего зрительного зала было приковано к одному, максимум двум исполнителям, любая ошибка или недочет были видны как под микроскопом, и их мог заметить даже неискушенный зритель. Кроме того, их балет накладывал на Шерлока беспрецедентный груз ответственности. Если они потерпят провал, это будет означать, что он не оправдал доверия художественного руководителя, и в обозримом будущем ему вряд ли поручат нечто столь же важное. И если прежний Шерлок, возможно, и предпочел бы уйти на задний план, подальше от света софитов, то новый, почувствовав вкус амбиций, желал проявить себя и попробовать сделать нечто действительно запоминающееся и яркое.

Поэтому, воспользовавшись летним перерывом в работе театра, Шерлок с головой погрузился в репетиции их с Ирэн спектакля. Она предложила ему самому выбрать музыку, и после нескольких дней размышлений он остановился на первой сонате и первой партите Баха для скрипки. Столь нетривиальный выбор не обошелся без сомнений. С одной стороны, Шерлоку уже давно хотелось бросить самому себе вызов и попробовать разучить эти партитуры (в колледже ему приходилось иметь дело лишь с одним сольным скрипичным произведением Баха, третьей сонатой, и его мечтой было разучить их все). С другой стороны, эта музыка не предназначалась для танцев, и Шерлок не представлял, какую хореографию можно бы было на нее поставить. Однако он все-таки рискнул и не стал лукавить перед Ирэн, откровенно заявив ей, что хотел бы сыграть Баха. Что-то подсказывало ему, что она воспримет это как отличный вызов ее сценическому мастерству и согласится поставить балет на эту музыку.

Шерлок не ошибся. Ирэн моментально загорелась этой идеей, и спустя несколько дней у нее уже был готов приблизительный сценарий. Двое незнакомцев, мужчина и женщина, встречаются на жизненном распутье и узнают друг в друге родственную душу. Их объединяет стремление к прекрасному и возвышенному, а также горячее желание проявить себя. Из-за него возникшие между ними чувства рождают не любовь, а соперничество. Их романтичные, свободолюбивые натуры не позволяют им быть вместе, хотя разлука и приносит горечь. И все-таки воспоминания о былом дают им надежду на новое начало, пусть и вдали друг от друга. Они боролись за право быть услышанными и преуспели в этом. Теперь они могут расправить крылья и взлететь.

Эта постановка предполагала минимальные декорации. Шерлок стоял справа на авансцене, и его освещал тусклый рассеивающийся луч прожектора. Ирэн принадлежало все остальное пространство. В качестве костюма она выбрала просторную тунику, напоминавшую Шерлоку об Айседоре Дункан, и за спектакль меняла несколько аксессуаров: красная роза в темных волосах, арфа, на которой она как бы подыгрывала Шерлоку, полупрозрачный газовый шарф. Этот минимализм был вполне оправдан: Ирэн обладала удивительной пластикой и необыкновенным чувством ритма, позволявшим ей выделить в партитуре Баха свой хореографический рисунок и привести его в гармонию с музыкой. Они репетировали уже полтора месяца, и Шерлок не уставал поражаться тому, сколь одаренной была Ирэн. Он и не думал, что оперные певицы могли быть такими талантливыми танцовщицами. Впрочем, возможно, в этом и крылся секрет Ирэн: не будучи профессионалом, она не чувствовала прессинга норм и устоявшихся сценариев и могла творить свободно, так, как ей нравилось. Поэтому, наверное, Миллер так высоко ее ценил, и с каждой их новой репетицией Шерлок был все больше с ним солидарен.

— Мне тоже не дается престо, — признал он, опуская скрипку. — Ты, наверное, заметила.

— Да, это самый сложный момент во всей постановке, — задумчиво проговорила Ирэн. — Переход от лирики и неспешной беседы к первым противоречиям, в которых заложено ядро будущей драмы. Как же лучше будет это передать… — она сделала несколько шагов назад, глядя на свое отражение в зеркале. Они репетировали в танцевальном классе, с четырех сторон окруженном зеркалами. Шерлоку это было не совсем привычно, но вот Ирэн чувствовала себя в своей стихии. Не отрывая взгляда от своего отражения, она сделала несколько плавных па, беззвучно шевеля губами (Шерлок знал, что за это время она выучила партитуру не хуже него, и разве что не могла ее сыграть). Движение рукой вправо, затем влево. Гибкая плавная линия сменяется изломанной, вычурной. Ирэн опустилась на пол, протянула ладонь, будто желая коснуться кого-то, но ее рука упала на полпути, и она снизу-вверх посмотрела на Шерлока.

— Нет, — она покачала головой. — Так не пойдет. Что бы я ни придумывала, это лишь разрушает замысел спектакля. Разве что… — она сощурилась. — Хм… — поднявшись на ноги в одно элегантное движение, Ирэн пристально посмотрела на Шерлока. — Я думаю, престо мы лишим хореографии. Я уйду в тень, а ты выйдешь на центр. Это соло скрипки, танец здесь не нужен. И то же самое будет в партите с буре.

— Но мне казалось, что ты была довольна той хореографией, — наморщил лоб Шерлок.

— Да, но ведь в этой части речь идет не обо мне, — возразила Ирэн. — Лирический герой выходит на первый план. До этого героиня мнила его замкнутым, сдержанным, возможно, даже скованным, но теперь она поняла, что ошибалась. На самом деле в нем не меньше страсти, чем в ней самой. Это и приведет их к сближению.

— А затем оттолкнет друг от друга, — резюмировал Шерлок. Ирэн загадочно повела плечами.

— Кто знает, что будет дальше, — промолвила она. — Возможно, наш балет будет иметь столь сильный успех, что Миллер даст нам добро на сиквел.

— Наш балет точно не будет иметь успеха, если я не разучу как следует престо, — вздохнул Шерлок, выходя на центр класса. — Что ж, попытка номер цать.

Он приложил инструмент к плечу и заиграл. Начало прошло успешно — Шерлок не сбился в двух особенно заковыристых местах, ранее вызывавших у него затруднения — но во второй половине престо сбился на одном из самых безопасных тактов, и все пошло насмарку.

— Черт, — с досады он покусал губы. Позориться перед Ирэн ему совсем не хотелось. Она ведь рассчитывала на его мастерство, он не может ее подвести.

— Наверное, нам стоит отдохнуть, — решила Ирэн.

— Нет, — помотал головой Шерлок. — Надо как следует расслабиться, — с этими словами он положил скрипку и смычок на стоящий в углу рояль, а сам, к полному замешательству Ирэн, улегся на спину прямо на полу, раскинув в разные стороны руки и ноги.

— Хм, — протянула она. — Мне казалось, подметать пол в нашем спектакле, это моя работа.

— Я не подметаю пол, я расслабляюсь, — сказал Шерлок, глядя в потолок. — Старое упражнение от моего первого педагога. Когда у меня что-то не получалось, он заставлял меня ложиться на пол, а сам брал смычок и тыкал им мои мышцы. У него были прекрасные познания в анатомии, так что одновременно он называл их латинскими терминами и проверял, какая из них зажата. С тех пор, когда у меня что-то не получается, и я не могу определить эпицентр зажатости, я ложусь на пол и расслабляюсь.

Ирэн смерила его долгим взглядом.

— Очень интересное упражнение, — сказала она. — Я тоже попробую, — она легла на пол напротив Шерлока, повторяя его позу.

С минуту они ничего не говорили.

— Черт, главное не заснуть, — рассмеялась Ирэн. Шерлок не видел ее лица, но ясно представил себе его выражение, и это вызвало у него улыбку. — У тебя был педагог со смычком, а нам приходится полагаться на собственную силу воли.

— Что ж, признаю, с этим у меня достаточно долго были проблемы, — тихо сказал Шерлок. Ирэн ничего не ответила, и на сей раз они молчали несколько дольше. Потом она заговорила, и в пустом классе ее голос прозвучал очень вкрадчиво:

— Ты необыкновенный музыкант, Шерлок. Если бы кто-нибудь из твоих коллег предложил мне ставить балет на музыку Баха, я сочла бы его сумасшедшим, но с тобой это оказалось самой естественной вещью на свете. Даже если бы, играя, ты подражал шуршащим в углу старого сарая мышам, это все равно звучало бы как ангельская музыка.

— Ангелы в сараях не водятся, — заметил Шерлок.

— Ерунда — ангелы водятся везде, — возразила Ирэн и села. — Ну что, расслабился? Попробуем еще раз?

— Давай.

Шерлок встал, взял скрипку и смычок, снова вышел на центр класса… и сам не заметил, как сыграл престо без единой ошибки. Когда он закончил, первым, что он увидел, были глаза Ирэн, напомнившие ему море ранним весенним утром, и он смутился столь поэтичному сравнению.

— Гхм, ну вот, — откашлявшись, сказал Шерлок, опустив скрипку. — Расслабление определенно помогло.

— Это точно, — отозвалась Ирэн. — Раз так, переходим к партите, — она повернулась лицом к зеркалу и спиной к Шерлоку, и, отходя в свой угол, он почувствовал необъяснимую жалость оттого, что не сможет видеть ее глаза в течение всего спектакля.

* * *

— Майкрофт, все это время вы были мне верной опорой, и без вас я никогда бы ничего не добился. Однако я уверен, что после этих выборов вам придется иметь дело с представителем нынешней оппозиции.

— Выборы вещь непредсказуемая, — сказал Майкрофт, и эта общеизвестная истина помогла ему уклониться от согласия со словами министра. Конечно, опросы общественного мнения не всегда верно предугадывали конечный результат, однако в данном случае интуиция подсказывала ему, что они правильно уловили господствующую тенденцию. С вероятностью выше девяносто процентов правящая партия потерпит поражение, а значит, его ведомство возглавит новый человек.

— Меня всегда восхищала ваша деликатность, Майкрофт, — невесело улыбнулся министр иностранных дел. — Если бы она выше ценилась на международной арене, наша страна до сих пор оставалась бы в лидерах.

— Позвольте заметить, господин министр — лидерство не является самоцелью. Главное не то, какую позицию ты занимаешь, а то, что ты приносишь в этот мир.

— Но ведь именно с этим мы теперь испытываем определенные проблемы, — министр помолчал. — Знаете, Майкрофт, грядущее поражение нашей партии, безусловно, связано с теми непростительными ошибками, которые мы с моими коллегами совершили, однако же я воспринимаю его как нечто вроде очищающего пламени. Порой, чтобы найти правильный курс, нужно свернуть с пути и допустить промах, но если это принесет понимание того, что на самом деле является важным, я готов принести себя в жертву.

— Ваши слова делают вам честь, господин министр, — с достоинством сказал Майкрофт. — И свидетельствуют о том, что на своем посту вы немалому научились.

— У меня были хорошие учителя, — министр протянул ему ладонь, и они обменялись рукопожатием, после чего Майкрофт покинул его кабинет.

В коридоре министерства он встретил леди Смолвуд.

— Майкрофт, хорошо, что вы еще не уехали домой — нам нужно поговорить, — секретарь кабинета произнесла это будничным тоном, однако Майкрофта этим было не обмануть. То, что она собиралась ему сообщить, явно имело гораздо большее значение, чем она пыталась представить.

— Конечно, леди Смолвуд. Пройдемте в мой кабинет.

Когда они оказались наедине, леди Смолвуд сразу перешла к делу.

— Майкрофт, я не буду ходить вокруг да около и скажу прямо. После выборов вас собираются перевести в министерство транспорта.

Он даже не моргнул, настолько предсказуемо это было.

— Это было ожидаемо, — Майкрофт деликатно смахнул пылинку со своего черного пиджака.

— Да, здесь я вынуждена с вами согласиться, — несколько напряженно кивнула леди Смолвуд. — До сих пор авторство той статьи не было предано огласке, но это лишь вопрос времени. И если в печати появится информация, что ее написала ваша сестра…

— Моя сестра имеет право публично высказывать свои взгляды, — невозмутимо заметил Майкрофт.

— Это так, но это никого не волнует, — с нажимом произнесла леди Смолвуд. — Если какой-нибудь леволиберальный журналист возьмется за это дело и выяснит, что вы потворствовали…

— Это лишь предлог, — сказал Майкрофт.

— Прошу прощения? — переспросила она.

— Это лишь предлог, — спокойно повторил он. — Эта статья — всего лишь предлог. Действительной причиной моего перевода являются новые стандарты при подборе госслужащих, в которые я не вписываюсь. Коренной британец (боюсь, то, что моя бабушка была француженкой, на дело не влияет), никогда не совершавший никаких «переходов», мужчина и к тому же, как свидетельствуют мои взаимоотношения с мисс Хупер, вполне традиционной ориентации. Я ознакомился с инструкцией, леди Смолвуд. И я понимаю, что такие, как я, на госслужбе больше не нужны. Но знаете, самое удивительное состоит в том, что меня это совершенно не волнует.

— Не волнует? — отозвалась леди Смолвуд.

Майкрофт пожал плечами.

— Возможно, во мне взыграла моя французская бунтарская кровь, но какое-то время назад я пришел к выводу, что некоторые объективные обстоятельства не нужно воспринимать как препятствия. Напротив, в них стоит видеть повод для благотворных перемен, пусть даже они бросают вызов устоявшемуся положению дел и чреваты непредвиденными последствиями. Ну и что с того — как говорила моя бабушка, жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на унылое копошение в болоте опостылевшей повседневности.

Леди Смолвуд усмехнулась.

— Очень поэтичное сравнение.

— Бабушка вообще любила афоризмы. Когда-то я считал это претенциозным, но теперь вижу, что в них есть свой шарм.

На недолгое время воцарилась тишина, а затем леди Смолвуд задумчиво произнесла:

— Знаете, Майкрофт, когда я впервые вас увидела, меня поразило то, насколько взрослым вы выглядели. Вы всегда производили впечатление человека старше своих лет, но, по всей видимости, даже я не предполагала, насколько вы на самом деле мудры.

— Не думаю, что это мудрость, — сказал Майкрофт. — Скорее напротив.

Леди Смолвуд улыбнулась, качая головой.

— Только по-настоящему мудрый человек не испугается встретить перемены с высоко поднятой головой, — она посмотрела ему в глаза. — Если вы позволите мне быть откровенной, Майкрофт, я скажу, что очень вами горжусь. Не буду скрывать — мне грустно оттого, что вам пришлось принять это решение, но, тем не менее, вы можете всецело рассчитывать на мою поддержку, — она протянула ему руку, и Майкрофт приложил к губам ее ладонь.

— Благодарю вас, леди Смолвуд, — промолвил он. — Я никогда не забуду, как много вы для меня сделали. И я очень надеюсь, что мы навсегда останемся друзьями.

— Конечно, мой мальчик, — с теплотой пообещала она. — Можете в этом не сомневаться.

* * *

Такси остановилось у тротуара, и Эвр, поспешно расплатившись с водителем, выскочила на улицу, досадуя на то, что предпочла брючному костюму платье три четверти, не предназначенное для скоростных передвижений. Конечно, в ее выборе был свой мотив — в конце концов, она ведь собиралась на романтический ужин — однако он не совсем соответствовал ее неспокойному душевному состоянию, с подобной оказией не слишком вязавшемуся.

Что ей следует делать с добытой о Кэле Грине информацией, Эвр определилась, уже когда вернулась домой после аварии. На следующее же утро она связалась с Крейгом, и сегодня днем он прислал ей то, что сумел откопать с помощью своих навыков программиста (разумеется, за определенную мзду). Оказалось, что знаменитый крикетист, вот уже пять лет счастливо женатый отец маленькой дочки, в последние два месяца каждый день звонил одной привлекательной молодой манекенщице, с которой, как свидетельствовала светская хроника, он познакомился на благотворительном мероприятии. Нужно было отдать Грину должное — он не доверял мессенджерам и не вел социальных сетей, и пока у Эвр не было достаточно доказательств его измены, однако при желании она могла бы их добыть. Тем не менее, шантаж не входил в ее планы. Это было слишком низко, да и Грин был не из тех людей, кто позволит манипулировать собой в подобной манере. Однако ей нужно было наказать его за то, что он сделал, и предание огласке его измены было удовлетворительным вариантом. Возможность попытаться доказать его причастность к аварии Эвр даже не рассматривала. Крейг проверил — машина, на которой Грин сбил девочку, была зарегистрирована на одного из его приятелей, и доказать, что именно он сидел за рулем, не представлялось возможным. Даже если бы Эвр заявила против него, он наверняка смастерил бы себе убедительное алиби и ушел бы от ответственности. Поэтому она решила действовать самостоятельно.

И впервые за много времени эта перспектива не слишком ее радовала. Поначалу Эвр испытала почти эйфорию от того открытия, что поможет ей отомстить Грину за его равнодушие, но затем это чувство превратилось в горечь. Ее разоблачение наверняка разрушит его семью, так по какому праву будет Эвр распоряжаться чужими жизнями?

«А по какому праву он уехал с места преступления, уйдя от ответственности?» — сердито спросила она саму себя.

Метрдотель проводил ее к столику, за которым уже сидел Грег. Увидев Эвр, он улыбнулся и встал, чтобы ее поприветствовать.

— Чудесно выглядишь, — промолвил он, выдвинув для нее стул. Эвр села и рассеянно положила рядом свой серебристый клатч.

— Прости, что опоздала — думала, мне удалось рассчитать время, но я долго не могла поймать такси, — оправдание звучало ребячески, и Эвр испытала досаду оттого, что вообще об этом заговорила.

— Это Лондон, здесь всякое случается, — отозвался Грег. — Выпьем?

— Да, пожалуй.

Официант принес шампанское, и только тогда Эвр вспомнила, зачем, собственно, Грег устроил этот ужин. Впервые с момента той аварии она напрочь забыла о Кэле Грине, и ей стало страшно.

— Ох, — сказала она, для храбрости сделав глоток шампанского. Алкоголь на миг вскружил ей голову, но в следующую же секунду она обрела удивительную ясность мышления. Все стало так ужасающе просто и вместе с этим пугающе, что у Эвр неприятно скрутило живот.

— Я полагаю, ты понимаешь, почему я решил устроить этот ужин, — тихо сказал Грег. Она думала, он будет испытывать неловкость и долго не сможет подойти к теме разговора, но Грег был на удивление спокоен, и от этого Эвр стало еще хуже.

— Я просто хочу спросить тебя, — продолжал он тем временем. — Ты выйдешь за меня замуж?

У Эвр пересохло во рту. Отчаянно захотелось сделать еще один глоток шампанского — а лучше сразу снотворного, чтобы потерять сознание и избавиться от необходимости участвовать в этом разговоре.

— Я… — пролепетала она. — Все это так… неожиданно… То есть, я думала, мы сначала поедим, и потом…

— Да, я тоже так думал, — кивнул Грег. — Но потом решил, что лучше будет спросить сразу. Как говорится, перед смертью не надышишься.

— Это точно, — пробормотала Эвр. Она взяла свой бокал и залпом его осушила. Не помогло — проклятая ясность мышления никак не хотела уступать место дезориентации.

— Я так понимаю, это значит, что тебе нужно подумать, — глядя на ее опустевший бокал, констатировал Грег. В уголках его глаз появились морщинки — предвестники горькой улыбки и неосуществившихся надежд.

— Да, ты верно понимаешь, — с трудом выговорила Эвр. — Грег, я не хочу, чтобы ты думал, что я тебя разлюбила, вовсе нет. Просто мне нужно… как бы это сказать… В последнее время так много всего навалилось…

— Да, я понимаю, — Грег постучал пальцем по столу. — Ты была слишком занята добыванием приватной информации и дачей показаний как свидетель автомобильной аварии.

Эвр побледнела.

— Откуда ты…

— Да брось, — Грег усмехнулся. — Я, конечно, полицейский, но я ведь не сижу в танке. Ты что, думаешь, что, прочитав статью о Тайре Уилсон, я не узнал бы твое авторство? И что мне никто не сообщил о том, что ты стала свидетельницей наезда на девочку?

— В твоих устах это звучит как упрек, — слова Грега уязвили Эвр, и не было причины это скрывать.

— В моих устах это звучит как горечь, — сказал он, и по его взгляду Эвр поняла, что ее скрытность причинила ему боль. — Почему ты не поделилась этим со мной? Потому что я полицейский?

— Нет, — бросила Эвр. — Потому что ты счел бы, что я поступаю неправильно.

— Возможно, в том, что касается Тайры, я бы испытал сомнения, — согласился Грег, — но исход дела их бы развеял. И чего «неправильного» в том, чтобы быть случайным свидетелем аварии? Или же… — Грег посмотрел на нее и вдруг все понял. Это неожиданное открытие его поразило. — Или же ты знаешь, кто в ней виноват, и хочешь провести свое собственное расследование?.. Но Эвр, зачем тебе это?

Она затеребила накрахмаленную салфетку.

— Мы слишком быстро перешли от предложения руки и сердца к обсуждению моих недостатков, не находишь? — бросила она.

— Но ты ведь сама на него не ответила, — тихо напомнил ей Грег. — И, насколько я могу судить, все это оттого, что ты по какой-то причине мне не доверяешь, не хочешь поделиться тем, что на самом деле чувствуешь. Эвр, я очень тебя люблю и хочу, чтобы ты знала: с какими бы трудностями тебе ни пришлось столкнуться, я всегда буду на твоей стороне…

— Нет, не всегда, — Эвр помотала головой. Когда она посмотрела на Грега, в ее глазах стояли слезы. — Если бы ты узнал, что я собираюсь сделать, ты бы осудил меня и дважды подумал, прежде чем предложить мне стать твоей женой.

— Прости, но я отказываюсь в это верить, — твердо сказал Грег. — Какие бы недостатки ты себе ни приписывала, я знаю тебя настоящей, и…

— И в это так приятно верить, разве нет? — дрогнувшим голосом прошептала Эвр. — Что бы я ни делала, ты никогда не переставал меня любить, и я поневоле поверила в ту лучшую версию себя, которую ты хочешь сделать своей женой. Но дело в том, что она никогда не существовала, Грег. Было так здорово верить в то, что я такая, какой ты хочешь меня видеть, но это всего лишь иллюзия. И я слишком долго ее поддерживала, надеясь, что когда-нибудь я стану женщиной из твоей мечты, но у меня это не получилось. Прости меня, Грег. Я должна была раньше с тобой объясниться.

Эвр замолчала. Так отвратительно она себя еще никогда не чувствовала.

— Что ж, раз так, ты тоже меня прости, — произнес Грег. Ее слова придавили его, будто каменная глыба, но он старался держаться, хотя глубоко в его глазах Эвр различила всполохи душевной боли. — Я надеялся, что когда-нибудь… А впрочем, неважно. Сейчас уже все неважно.

Между ними повисла почти осязаемая, тяжелая тишина. Эвр с несвойственной ей неуклюжестью встала и оправила свое неуместное платье.

Лучше бы она все-таки выбрала брючный костюм.

— Прощай, Грег, — она коснулась губами его макушки и медленно, словно испытывая затруднения при ходьбе, направилась к выходу.

Его бокал шампанского так и остался нетронутым.

* * *

Шерлок старательно этого не показывал, но в данный момент он чувствовал себя так, будто в любую минуту его вывернет наизнанку. Это ощущение принесло с собой дежавю. Последний раз ему было так плохо, кажется, перед экзаменом в музыкальной школе. В первом классе.

Им предстояло выступать в малом зале театра, рассчитанном на лпятьсот человек. Все билеты были распроданы — за лето зрители успели соскучиться по зрелищам; к тому же, их балет подавался как эксклюзивный моноспектакль, поставленный знаменитой американской артисткой, а лондонская публика всегда была падка до броских лозунгов и ярких заголовков. Шерлок знал, что Эвр, Майкрофт, Молли, Мэри, Джон и Грег уже заняли свои места, и это усиливало его мандраж. Что они подумают об этом балете? Какие эмоции он у них вызовет? Шерлок знал, что Майкрофт не слишком жаловал модерн, а Джон и вовсе не был любителем театра, но надеялся, что Эвр, Мэри и Молли спектакль придется по душе. Возможно, их поддержки будет достаточно, даже если его раскритикуют в пух и прах.

— Эй, — он почувствовал, как кто-то сзади тянет его за рукав, и обернулся. Волнение на миг отступило — при виде Виолетты у Шерлока потеплело на сердце.

— Пришла пожелать тебе удачи, — она чмокнула его в щеку и ободряюще улыбнулась. — Мы с Мелани сидим в первом ряду. Она со мной солидарна: успех будет ошеломительный.

— Спасибо за поддержку, Ви, — поблагодарил Шерлок. — Это очень много для меня значит.

— Еще бы, — она подмигнула ему. — Кто не поддержит воплощение в жизнь собственного пророчества?

— Не каркай, пожалуйста, — он посерьезнел. — Хвалить нужно после успешного спектакля, а не до.

— Ладно, прости меня, — Виолетта сжала его ладонь. — Ни пуха, ни пера.

— К черту, — отозвался Шерлок, и она отправилась в зрительный зал.

Ирэн появилась за кулисами спустя минуту. На ней были надеты полупрозрачная туника, присобранная у талии, и телесный купальник. По собственному замыслу она танцевала босиком. В сценическом полумраке ее сосредоточенное лицо выглядело необычайно серьезным.

— Волнуешься? — промолвил Шерлок.

— Немного, — признала Ирэн, переступая с носка на пятку и глядя перед собой, словно сквозь занавес она могла различить лица зрителей. — Это мой дебют в качестве постановщика, а такие моменты всегда волнительны. К тому же, меня настиг синдром самозванца, — она усмехнулась. — Я ведь оперная певица, и моя постановка — весьма условный «балет». Скорее это просто современный танец, а ты ведь знаешь, как к нему относятся некоторые.

Шерлок покачал головой.

— Это не современный танец, это твое самовыражение, — сказал он. — И то, что ты певица, а не профессиональная балерина, не играет особой роли. Мистер Миллер правильно сказал, Ирэн: ты была рождена для того, чтобы создавать прекрасное, и эта постановка является тому красноречивым подтверждением. И если я ничего не запорю, все пять сотен зрителей, пришедших на спектакль, смогут в этом убедиться.

Ирэн улыбнулась и тронула его за предплечье.

— Ты ничего не запорешь, Шерлок, — проговорила она. — Я тебе не позволю.

На сцене появился помощник режиссера, и Ирэн отпустила Шерлока, однако еще до того, как поднялся занавес, он успел подумать, что ее прикосновение было совсем не таким, как прикосновение Виолетты, и это пробудило в нем новую эмоцию, которую, однако, он не успел осмыслить.

Пора было начинать спектакль.

Впоследствии, к большому сожалению Шерлока, воспоминания об этих сорока минутах, проведенных на сцене, потеряли свою остроту, и он очень скоро позабыл, какие эмоции испытывал, приближаясь к особенно трудному месту, и с каким настроением подходил к определенным частям сонаты и партиты. Даже его соло, когда ему пришлось выйти на середину сцены во время престо, оказалось окутано туманом. Шерлок не воспринимал ни реакцию зрителей (которых он, по сути, не видел), ни свою собственную игру (на которую он будто смотрел со стороны, не принимая никакого участия в движении пальцев и смычка). Единственным, что он запомнил отчетливо, была та история, которую они с Ирэн рассказали своим балетом. В их исполнении музыка слилась с танцем, породив нечто уникальное, но вместе с этим так хорошо знакомое зрителям. И если прежде никто из них не мог представить, что музыку Баха можно использовать для создания современной хореографии, то по окончании балета это превратилось в нечто само собой разумеющееся, и они стали горячими поклонниками такого искусства, о существовании которого они доселе даже не подозревали.

Когда на сцену опустился занавес, и зал потонул в громе аплодисментов, Шерлоку снова стало дурно — прямо как после того самого первого, с блеском сданного экзамена в первом классе. С большим удовольствием он убежал бы за кулисы, скрываясь от своего собственного триумфа, но, глядя на сияющую Ирэн, понял, что у него не было на это права. Занавес поднялся снова, и, увидев с энтузиазмом хлопавших зрителей, Шерлок, сам того не замечая, взял Ирэн за руку и вместе с ней склонился в глубоком поклоне.

Как он очутился в отведенной ему на этот спектакль гримерной, Шерлок не знал. Дальнейшее было подобно приливу: к нему один за другим подходили коллеги по оркестру и остальные зрители, выражавшие свое восхищение, но Шерлок, все еще не отошедший от сценического мандража, слушал их вполуха и плохо понимал, что они ему говорили. Пребывавшая в полном восторге Виолетта бросилась ему на шею, повторяя что-то про «пророчествующих виолончелистов», сдержанная Мелани, кажется, особо похвалила сарабанду. Дирижер Гардинер заметил, что в нынешнем сезоне Шерлоку неплохо будет попробовать несколько солирующих партий, а страшно довольный Артур Миллер заявил, что не испытывал ни малейших сомнений в оглушительном успехе балета. Однако больше всех Шерлока поразил Рональд Эванс. Первая скрипка оркестра подождал, пока разойдутся остальные, и с присущей его характеру долей пафоса протянул Шерлоку руку.

— Поздравляю, Холмс. Это было очень достойно.

— Спасибо, — Шерлок ответил на рукопожатие, искренне радуясь тому, что Эванс не держит на него зла. Тот же тем временем присовокупил:

— Я очень доволен, что мы работаем в одном театре. Надеюсь, что нас ждет плодотворный сезон.

— И я очень на это надеюсь, — сказал Шерлок. Рональд церемонно кивнул и удалился, после чего Шерлок наконец-то получил возможность поговорить с родными и друзьями.

— Поздравляю! — Мэри крепко обняла его. — Ты просто не представляешь, как я тобой горжусь.

— Я тоже горжусь! — пропищала маленькая Рози. Шерлок подхватил ее на руки и чмокнул в макушку.

— Спасибо, принцесса. Твоя похвала дорогого стоит.

— Розамунд права, конечно, — с напускной важностью согласился Джон. — Хоть я ничего не смыслю в искусстве, даже я не могу не признать, что это было… занимательно.

— Не то слово, — улыбнулась Молли. — Чудесный спектакль. Никогда не думала, что на музыку Баха можно поставить балет о романтической любви.

— Я тоже не думал, — признал Шерлок. — Когда Ирэн спросила, какую я хочу выбрать музыку, я сказал, что Баха, но даже не предполагал, что у нас получится именно такая история. Надеюсь, вышло не слишком сентиментально.

— Вышло замечательно, — проговорил Майкрофт. — Бабушке бы точно понравилось. И папе тоже.

Шерлок почувствовал, как к горлу подбирается ком, и лишь кивнул в ответ. Спокойный взгляд Майкрофта светился такой неподдельной гордостью, что у него защипало в глазах. Что ж, наверное, это была самая высшая и самая главная похвала, которую он мог заслужить. Узнать бы еще, что думает…

— А где Эвр? — опустив Рози на пол, спросил Шерлок. — И Грег?

Молли и Мэри быстро переглянулись. Ответил ему Джон.

— Они ушли в середине спектакля. Насколько мы поняли, появилось какое-то неотложное дело.

— О, — только и сказал Шерлок. Так значит, сестра не досмотрела балет до конца? Ему с трудом в это верилось. Если она действительно ушла и не вернулась, наверное, произошло нечто ужасное…

— Тебе не нужно так волноваться, — словно прочитав его мысли, спокойно сказал Майкрофт. — С Эвр все в порядке. Ей очень стыдно, что она не смогла остаться. Сейчас она дома.

— А Грег? — спросил Шерлок. — Он тоже с ней?

Майкрофт пожал плечами.

— Об этом тебе лучше спросить у нее.

* * *

Молодая женщина в белой тунике протянула руку вперед, но ее немой призыв остался без ответа. Здесь не было того, что она искала, и, как бы сильно она от этого ни страдала, у нее был лишь один выход: смириться.

Смирение — неподвластная Эвр Холмс добродетель.

Она смотрела на сцену так пристально, что у нее заслезились глаза. К своему стыду, Эвр поняла, что уже давно перестала следить за сюжетом балета и даже не переживала за Шерлока. Нет, кто бы что когда-то ни думал, в семье Холмсов не средний ребенок был тем, кто приносил больше всего проблем. На самом деле эта честь принадлежала младшей дочери, и теперь Эвр могла воочию в этом убедиться.

То письмо она все-таки отправила. Разоблачающий материал о Кэле Грине, изменяющем жене и уходящем от ответственности за дорожную аварию с участием ребенка мог заинтересовать множество изданий, но Эвр выбрала Интернет-ресурс — аккаунт в Твиттере одной правозащитной организации, на благонадежность которой можно было положиться. Эвр предполагала, что они не станут сразу публиковать материал и проведут свое расследование. Что ж, другого она и не ожидала. Однако Эвр не сомневалась: в конечном итоге эта история выйдет наружу. Пострадавшая девочка была еще ребенком, а те, кто уходит от ответственности за случившееся с детьми, заслуживают самого строгого наказания.

Эти аргументы казались ей незыблемыми еще вчера. Однако сегодня, увидев на сцене Шерлока в его первом сольном спектакле, сидя рядом с Майкрофтом, который пришел в театр со своей Молли, Эвр поняла, как же сильно она все-таки ошибалась. Восстановление справедливости не было тождественно наказанию виновных. Предав огласке дело Тайры Уилсон, Холмсы добились своего, хоть и не сразу. Несколько дней назад в сети появилась информация, что несколько учителей погибшей девочки признали ответственность школы за случившееся и принесли извинения мистеру Уилсону. Но чего добивалась Эвр в случае Кэла Грина? Справедливости для пострадавшей девочки? Или мести человеку, которого она сама к ней приговорила?

Гордыня и самомнение — вот что станет ее погибелью.

Не обращая внимания на недовольство соседей, Эвр встала и быстро покинула зрительный зал. Ирэн и Шерлок продолжали свой драматичный дуэт, но если Эвр сейчас не поступит правильно, ее жизнь превратится в трагедию.

В фойе она достала телефон и принялась лихорадочно его листать. Она сохранила контакты того издания — кроме социальных сетей и адреса электронной почты, был еще номер мобильного телефона, и если она позвонит прямо сейчас, она еще может успеть…

— Не волнуйся, я уже все сделал.

Эвр резко обернулась. В фойе стоял Грег. Видимо, он вышел вслед за ней. Он тоже пришел на спектакль, хотя о случившемся в ресторане они пока никому не рассказали. Эвр не думала, что когда-либо сможет начать подобный разговор с братьями.

— Что ты сделал? — прошептала она.

Грег подошел ближе. Вид у него был печальный, и почему-то Эвр знала, что он не держит на нее зла.

— Я перехватил то письмо, — просто сказал он. — Обратился к вашему знакомцу Крейгу, он влез в систему и удалил его. Никто не узнает, что ты вообще его отправляла. Все кончено.

Руки, в которых она все еще сжимала телефон, безвольно упали, и она едва его не выронила.

— Я… — пробормотала Эвр. — Как ты узнал, что я…

— Не такой уж я глупый полицейский, — тихо сказал Грег и, взяв ее за руку, погладил кончиком пальца тыльную сторону ее ладони. — Эвр, я хочу, чтобы ты знала: я очень благодарен тебе за то время, что мы провели вместе. Я был с тобой очень счастлив и никогда не перестану тебя любить. Но теперь я вижу, что я никогда не смогу дать тебе то, к чему ты стремишься. И здесь мне не поможет даже самая сильная любовь. Прости, что не понял этого раньше.

Эвр смахнула со щеки слезу.

— Я тебя не заслуживаю, Грег, — проронила она. — Но я уверена, что ты еще встретишь свою половинку. И… — она помедлила, собираясь с мыслями. — Надеюсь, что мы сможем остаться друзьями.

— Конечно, — отозвался Грег. В его голосе не было ни улыбки, ни отчуждения. Слегка сжав ее ладонь, он отпустил ее руку и не спеша покинул театр. Эвр сморгнула, и по ее щеке покатилась еще одна слезинка. Внезапно она поняла, что не сможет сегодня разделить с Шерлоком его триумф, и от этой мысли ей стало очень горько. Она просто не заслуживает того, чтобы в этот вечер находиться рядом с родными и друзьями, ведь она позволила жажде мести завладеть собой, и этим едва не разрушила жизнь незнакомого человека. А все потому, что приняла на себя роль, на которую у нее не было никакого права. Но кем она вообще была? И зачем пришла в этот мир? Что хорошего она могла для него сделать? Эвр не знала ответа ни на один из этих вопросов и от этого чувствовала себя как никогда потерянной.

Не дождавшись окончания спектакля, она вернулась домой. В пустом особняке царил полумрак, но Эвр не стала включать свет. Сбросив в коридоре туфли, она прошла в гостиную и с ногами уселась на диван. После бегства из театра ее терзали муки совести, и Эвр досадовала на свое ребячество. Не поддержав брата во время его первого серьезного сольного концерта, она как бы лишний раз подтверждала свой дурной характер, и если бы кто-то захотел ее осудить, ему бы не пришлось долго работать над аргументацией: Эвр сама снабдила своих критиков всем необходимым.

Так что хорошо, что день ее суда еще не настал.

— Ну привет.

От неожиданности Эвр подпрыгнула. Послышался щелчок выключателя, и темную гостиную озарил свет хрустальной бабушкиной люстры.

— Опять занимаешься самоедством, сестренка? — весело спросил ее Шерлок. Подойдя к дивану, он чмокнул Эвр в макушку и сел рядом. — Можно к тебе присоединиться?

— Можно, — пробурчала Эвр. — Хотя тебе такое не к лицу. Сегодня ты наконец-то показал всем этим неудачником, кто является величайшим лондонским скрипачом.

Шерлок от души рассмеялся.

— Ну ты и загнула, скажу я тебе. До величайшего лондонского скрипача мне еще пилить и пилить. Но я рад, что тебе понравилось наше с Ирэн выступление. Хотя, признаюсь, меня немного огорчило, что ты не смогла досмотреть спектакль до конца, — он посерьезнел.

— Прости меня, — тихо сказала Эвр, глядя на свои руки. — Я… Дело в том, что я опять напортачила, и… — она вздохнула. — В общем, мы с Грегом расстались.

— Понимаю, — промолвил Шерлок. — Мне жаль.

— Мне тоже, — тоскливо вздохнула Эвр. — Это было верное решение, но я все равно еще долго буду испытывать сожаления. С Грегом моя жизнь двигалась… куда-то, а теперь я потеряла ориентир. Недавно… — гнетущее чувство вины заставило ее запнуться. — Недавно я решила наказать одного человека за причиненное им зло, и… — Эвр снова замолчала. — К счастью, Грег не дал этому случиться, но я все равно чувствую себя паршиво. Иногда мне кажется, что моя жизнь просто бесполезна, и что в таком мире, где мамльчишки вроде Макса Франклина торгуют наркотиками, а девочки вроде Тайры Уилсон кончают жизнь самоубийством, от моих академических знаний нет никакого толка. Тебе, наверное, кажется, что я просто жалуюсь, но порой я ощущаю такую злобу, что она готова меня испепелить. И я… я не знаю, что мне делать, Шерлок. Я просто этого не знаю, — она беспомощно посмотрела на брата.

Шерлок обнял ее за плечи одной рукой, побуждая положить голову себе на плечо.

— Когда-то я чувствовал то же самое, — проговорил он. — Что бы я ни делал, это казалось мне бессмысленным, и я искал утешения в забытьи, которое приносили с собой наркотики. И только недавно я кое-что понял. Нужно просто жить для других, Эвр. Тогда твоя жизнь будет иметь смысл. Делай то, что должен, не причиняя другим вреда — вот и весь секрет успешной счастливой жизни. Когда человек не одинок, ему все по плечу. А ты никогда не будешь одинокой, Эвр Холмс. Мы с Майкрофтом обязательно тебя поддержим. И ты найдешь свой путь, обещаю.

Эвр взяла его ладонь обеими руками и крепко сжала.

— Спасибо, Шерлок. Что бы я без тебя делала, — вздохнула она, а затем, будто о чем-то вспомнив, приподняла голову и посмотрела на него. — Кстати, о Майкрофте. Куда он запропастился?

Шерлок многозначительно улыбнулся.

— О, я думаю, это мы очень скоро узнаем.

* * *

После спектакля Майкрофт предложил Молли немного прогуляться, и она с готовностью согласилась. Августовские ночи в Лондоне были особенно теплыми и приятными, и грех было не воспользоваться этой возможностью.

— Шерлок такой талантливый, — проговорила Молли, когда они не спеша шли по тротуару вдоль живших ночной жизнью ресторанов и закрытых магазинов с приглушенными витринами. — Наверняка он очень скоро станет знаменитым.

— Это верно, — согласился Майкрофт. — Хотя не думаю, что это ему понравится. Мой брат не слишком любит находиться в центре внимания.

— В этом вы с ним похожи, — улыбнулась Молли.

— Чего нельзя сказать о нашей сестре, — задумчиво произнес Майкрофт.

Облачко промелькнуло на лице Молли.

— Они с Грегом расстались, — печально промолвила она. — Эвр ничего не говорила, но это и так было понятно. Жаль. Мне казалось, они очень хорошая пара.

— Мне когда-то тоже так казалось, — поневоле признал Майкрофт. — Я полагал, что их союз приведет к тому, что моя сестра остепенится и устроит свою жизнь, но теперь я вижу, что ошибался. Грег не тот, кто ей нужен. И меня немного пугает то, что я не могу спрогнозировать, какой будет ее жизнь.

— Человеческая судьба вообще с трудом поддается прогнозу, — заметила Молли. — Но я не думаю, что тебе стоит чего-то бояться. Эвр очень умна, и она сумеет найти свое место в жизни. Ведь у вас с Шерлоком это получилось.

— Да, но дело в том, что каждый из нас — это отдельный случай, — пробормотал Майкрофт и остановился. — Пришли.

— Пришли? — Молли с непониманием огляделась. Они стояли напротив пустующего помещения, в котором раньше располагалось кафе быстрого питания. К ее величайшему удивлению, Майкрофт достал из кармана ключи и отпер входную дверь.

— Я не понимаю… — растерялась Молли.

— Не бойся, я поясню, — Майкрофт жестом пригласил ее войти и сам последовал за ней.

— Это… — Молли сделала несколько шагов по пустому залу, и Майкрофт зажег тусклые электрические лампы. — Я знаю, здесь раньше было кафе, но…

— Скоро здесь будет ресторан, — сказал Майкрофт.

Молли обернулась, совершенно потрясенная.

— Ресторан? — машинально повторила она.

— Да, — кивнул Майкрофт. — Я выкупил это помещение и собираюсь открыть здесь ресторан.

— Но как же… Как же твоя работа?

Майкрофт пожал плечами.

— Никак. Я уволился.

Молли ахнула и приложила ладони ко рту.

— Не может этого быть!.. То есть… — она смешалась. — То есть, я думала, что она так тебе подходит, и что… ну… что тебя очень ценят…

— Я тоже когда-то так думал, — подтвердил Майкрофт, подходя ближе к ней. — Но дело в том, что за последний год я убедился в том, что не разделяю тех ценностей, которые пытается навязать нашему государству радикальная идеология, а идти против своей совести мне не по душе. К тому же, я наконец-то осознал, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, что приносит одни сожаления. В конце концов, я всегда мечтал открыть свой собственный ресторан. И теперь я нашел человека, с которым надеюсь разделить эту новую жизнь.

У Молли мурашки побежали по спине.

— Майкрофт… — пролепетала она.

— Прости, если это покажется тебе нелепым, но я должен сделать это как полагается, — Майкрофт встал на одно колено и достал из кармана бархатную коробочку. Когда он открыл ее, Молли увидела, что внутри лежало серебряное кольцо.

— Ты выйдешь за меня замуж? — просто спросил Майкрофт.

Молли быстро вытерла глаза.

— Конечно, Майкрофт. Конечно, да.