Мономолекулярный меч и магия (гет)

Когда Иван был маленьким Ванькой Жуковым, он верил, что молекулярная сборка всесильна.

Взрослые воспитатели ошибочно принимали его увлечённость за рано возникшее стремление овладеть полезной профессией и горячо такое одобряли. Одногодки считали, что умение сделать любую игрушку — это круто. Но вот «дедушки», с которыми он иногда делился своими мечтами по превозмоганию и улучшению всего сущего, над ним посмеивались. Даже Ганс. Точнее: особенно Ганс. «Ели ты всерьёз надеешься изменить окружающую реальность, просто понаделав разного барахла, — говорил он маленькому Ване, — то однажды она развернётся в твою сторону неудобным концом и натыкает в морду».

Ганса Иван уважал и тогда и теперь, но по этому конкретному вопросу оставался при своём мнении. Потому что не случайно же когда-то люди жили в каменном веке, потом переселились в бронзовый, затем — в железный и так далее. Можно сколько угодно объявлять, что «главное — это человек», и «познавать и изменять следует себя самого», но как ты будешь меняться, если твои представления о собственных возможностях примитивны? Если бы шанс измениться представился первобытному охотнику, чего бы он пожелал? Научиться быстрее бегать? Дальше метать копьё?

Если материальные ограничения давят сверху, то, как ни пытайся расти над собой, легче они не станут. Необходимые для самоулучшения знания берутся только из пределов, очерченных границами известного, поэтому в первую очередь стоит позаботиться об этих границ расширении. К тому же, в стремления к самосовершенствованию и познанию новых глубин восприятия имеется изрядная доля самообмана. Как вы будете выкручиваться вместе со своим совершенством, если вдруг Землю посетит астероид?

Всё-таки люди из «Великой Цели» ведают, что творят. Их за многое стоит поблагодарить, в том числе за изобретение замечательной вещи, наглядно доказывающей, что молекулярная сборка необходима, но не достаточна, а, следовательно, не всесильна.

Лёгкая твердотопливная ракета на металлическом водороде. Изготавливают её так же, как и всё остальное, молекулярной сборкой, но не в привычном Ивану мокром реакторе, а в громадном гигачане, с три дома высотой. Рецепт изделия является невероятно сложным, а процесс его исполнения многоступенчатым, с неоднократной сменой растворов и впрыском присадок. Вдобавок, протекает он при температуре столь низкой, что по нормальному-то и вовсе не должен происходить. Вспоминая, как безуспешно пытался постичь его суть, Иван испытывал досаду и унижение.

Основу этой невероятной штуки составляет единая молекула, представляющая собой цилиндрической формы трёхмерную сеть переплетённых многослойных нанотрубок, состоящих из углерода в основном, но не только. Этакое тяжёлое чёрное бревно, в несколько метров длиной и десятки сантиметров в диаметре. Такое Иван мог ещё бы пусть не создать, но представить, однако всё было куда сложнее.

Внутри этой сети между нитями нанометровой толщины заключаются отдельные молекулы двух очень особенных веществ. Металлический водород и тетраоксид водорода же. Самое горячее топливо и один из самых энергичных окислителей, резвее него только октакислород, но с «красным кислородом» даже бывалые ракетных дел мастера предпочитают без крайней необходимости не связываться. Сколько-то стабильны эти вещества только в условиях низких температур и огромных давлений. Изготовить их непросто, а залить ракетные баки и вовсе никак, никакие стенки не выдержат.

Ракету приходится выращивать целиком на экстремальном холоде. Проблемные топливо и окислитель добавляются в чан по мере роста гигантской углеродной мономолекулы, попадают внутрь неё и там остаются. Классическая молекулярная сборка, вся происходящая при нормальных давлениях и температурах, для такого не годилась, тут присутствовала высокая физика, которую Иван не понимал.

Готовое изделие внутренним устройством напоминает одновременно свечу и луковицу. Свечу — потому что по её центру словно фитиль проходит зона, обильно насыщенная металлическим водородом, в котором и заключена большая часть мощности. Даже не сгорая, а только переходя из металлической формы в двухатомную, он разогревается до огромных температур и сообщает реактивному выхлопу рекордную скорость. Тетраоксид, размещённый вокруг центральной линии, нужен, чтобы добавить ещё немного жара, и ещё, чтобы сжигать углеродный корпус, дабы он не висел мёртвым грузом, а тоже давал тягу. Корпус делается многослойным, чем дальше от центра, тем слои более плотные и тугоплавкие, тем меньше окислителя внутри, и тем позднее они сгорают. Внешние слои, самые прочные, заменяют ракете обшивку и догорают в самом конце, когда задача уже выполнена.

Хранить ракетные ступени, содержащие металлический водород, полагается в жидком азоте, потому что в тепле земного воздуха они портятся быстрее, чем варёная колбаса из редкого в нынешние времена натурального мяса протухает на жаре. Через пару суток лежания при нуле по Цельсию полезная и дорогая вещь превращается в бомбу, рядом с которой даже чихнуть страшно. Но это неудобство компенсируется тем, что сами ступени гораздо меньше и легче, чем аналоги на основе любого другого химического топлива. Мощности всего одной из них, самой слабой, вполне достаточно, чтобы забросить одноместную пассажирскую капсулу на десять тысяч километров от Южной Африки до Западной Сибири.

Несколько минут назад где-то высоко над облаками капсула воткнулась в атмосферу на десятикратной скорости звука и начала скользить выпуклым дном по воздуху, постепенно сбрасывая скорость. До плотных слоёв она добралась сильно обгорелая, и всё ещё сохраняя сверхзвуковую скорость падения. Громкий «бабах» достиг земли, когда уже отработал тормозной парашют, обнимающее стенки пламя погасло, а сама капсула рассыпалась на мелкие кусочки по заранее рассчитанной схеме.

Сейчас где-то над облаками на высоте в несколько километров находился пассажир в высотном скафандре. Покинув заточение в капсуле, покрытой непроницаемой для радиоволн плазмой, он прямо сейчас должен был выйти на связь. Иван и Ганс сжимали поставленные на срочный звонок планшеты, нетерпеливо ожидая, когда Роза Мария подаст голос.

— Алло! Это я! Ой, блин! — донеслось сразу из обоих аппаратов.

— Роза, ты где? — крикнул в свой Аппарат Ганс.

— Тут! Где-то… Ай! Да чего же … ай … так трясёт то…

— Алло, Роза, мы тебя не видим! — сообщил Ганс.

— Не видим, совсем никак не видим, — поддакнула Кэтэ, глядя на хмурое зимнее небо. — Кому и зачем понадобились такие облака, не понимаю. Снег уже два дня не падал, а они всё висят. Что за вредитель завёлся в вашей местности?

— Ты про что? — заинтересовался Иван.

За Розу Марию он после краткого мига испуга не волновался. Так-то садиться на ракету непонятного качества от неизвестного производителя — это риск. Микроскопическая трещина в монолитной шашке, или неправильное распределение реагентов в её объёме — и привет. Вместо полёта через космос до нужного места получится внезапный яркий фейерверк. Даже система спасения может не успеть увести пассажирскую кабину достаточно далеко от взрыва многотонной бомбы, целиком состоящей из рекордно ярко и тепло реагирующих друг с другом веществ.

Считается, что такого практически никогда не случается, но это только если речь идёт о приличных местах. Но вот где добыла себе ракету Роза Мария, кто её собирал и в каких условиях хранил? Было, отчего задним числом испугаться.

Но раз уж Мари не взорвалась при разгоне и не сгорела при входе в атмосферу, то теперь-то бояться нечего. Посадочный скафандр за последнюю сотню лет никого не подводил. Слушая, как Розу Марию мотает и подбрасывает воздушными потоками, он слегка злорадствовал, ибо нефиг было так пугать. От таких мыслей ему сделалось чуточку стыдно, и потому он охотно отвлёкся на разговор с Кэтэ.

— Облака — это просто облака, — сообщил инопланетянке Иван, — зимой такая погода случается.

— Именного этого я и не могу понять, — ответила Кэтэ. — Кому и зачем понадобилась такая погода? Солнечный день ведь гораздо приятнее, чем пасмурный!

Иван с Гансом ничего не ответили, только посмотрели недоумевающее. Потому Кэтэ попыталась объяснить более развёрнуто:

— Я понимаю, для чего нужен снег. Зимой он защищает от мороза землю и всё, что на ней: траву, семена, букашек. А весной он тает и даёт растениям воду. Поэтому тучи, из которых снег выпадает, нужны. А то, что они Солнце закрывают, можно несколько дней и потерпеть. А сегодня облака есть, а снега нет. И Солнца нет. Их, очевидно, пригнало, потому что большинство местных жителей решили, что снега здесь выпало мало, и надо ещё. И вот, снег падал два дня назад, а облака всё ещё не уходят. Наверное, кто-то из местных не хочет их отпускать. Может быть, специально, чтобы всем остальным напакостить. Или просто Солнце не любит, извращенец.

Иван мало что понял из этого объяснения, но не нашёл времени для уточняющих вопросов, потому что в эфире прозвучало очередное «ай» и из облаков вынырнула чёрная точка. Она быстро приближалась, и совсем скоро уже можно было разглядеть угольно-чёрную человеческую фигурку за спиной которой на много метров вширь распахнулись два десятка закрученных в кольца чёрных лент. Их множество составляло плоскости посадочного планера. Эти тёмные, совсем не похожие на птичьи крылья размашисто колебались во встречном потоке, постоянно меняя положение и угол атаки. Они несли свою хозяйку не по воздушному течению, и не против него, а туда, куда ей было надо — прямо на Иванов дом.

— Я вас вижу! — раздалось, как показалось, не из эфира, а прямо с неба. Фигура в скафандре была уже совсем рядом. Кольцевидные крылья плотно сблизились, образовав прямоугольную парашютную плоскость, и стремительное пикирование перешло в плавный и медленный спуск.

Первыми с поверхностью Земли встретились не ноги Розы Марии, а большой мешок, висящий на пару метров ниже неё на прицепленном к скафандру тросе. Оттого чистого приземления не получилось. Мешок ударился оземь, упал на бок и поволочился вслед за планирующей над самой поверхностью девушкой как якорь, остановив её резким рывком. Кольцевые ленты планера мгновенно перестроились, пытаясь помочь ей сохранить полёт и добавляя подъёмной силы. Внезапный порыв ветра поднял её вверх, как воздушного змея, и также внезапно иссяк. Роза Мария потеряла равновесие и резко спланировала головой вперёд, боднув спешащего ей навстречу Ганса.

Роза Мария сама по себе лёгкая, но если считать в комплекте с высотным скафандром, то уже и не очень. А сделан скафандр из весьма прочных материалов, особенно жёстким и твёрдым является шлем, который и врезался Гансу в живот. Ганс покачнулся и нехотя упал на спину. Роза Мария шлёпнулась на него, и их обоих накрыло чёрными лентами посадочного планера, которые немедленно принялись скручиваться в компактные волнистые жгуты, похожие на пышную декоративную драпировку.

— Я всегда думал, что свадебное платье должно быть белым, — заметил Иван, наблюдая, как Ганс, не пытаясь встать, помог усевшейся на него Мари избавиться от шлема и немедленно принялся с ней целоваться.

— Это не свадебное платье, это костюм вора-ниндзя! — возразила пигмейка, едва Ганс от неё оторвался.

* * *

— Мари, объясни, пожалуйста, ещё раз, — настойчиво попросил девушку Иван. — И сделай это так, словно разговариваешь с полным идиотом, который вообще ничего не понимает.

Нельзя сказать, чтоб Иван был настолько самокритичен, но от попыток понять её торопливый и бессвязный рассказ, перемешанный с победными возгласами, он, и правда, почувствовал себя самую малость отупевшим.

— Да чего хоть тут непонятного-то? — сердилась Роза Мария. Она никак не желала понять, отчего Иван не спешит тащить доставленный ею груз к себе в дом.

— Для начала, — терпеливо вздохнул Иван, — с чего ты так уверена, что тебе это сойдёт с рук?

— Ничего я не уверена! Я сразу предупредила, что времени на сборы нам мало осталось. Сандал же будет, не дадут нормально работать.

— Обокрасть своих родственников — это действительно скандал. Как ты до такого вообще дошла?

— Да ты-то чем недоволен? Я же для всех нас старалась! — возмутилась Роза Мария. — А они могут что угодно думать, но вообще-то я ничего не крала, потому что это моё законное приданное.

Иван с опаской посмотрел на зловещий серый бочонок, который обнаружился внутри привезённого Розой Марией большого мешка. Находиться возле этого предмета ему не нравилось, поскольку табличка на боку сообщала, что внутри содержится ровно десять кило моноизотопного гафния-178. Металл ценный и совершенно безопасный, если бы не присутствующее там же уточнение, что он находится в состоянии ядерного изомера 178m2, то есть атомы его побывали под жёстким излучением и теперь «распухли», накачанные внутри энергией. Если её освободить, то бабах получится почти как от атомной бомбы. Как-то не верилось, что такая стрёмная штука может предлагаться в комплекте с невестой в качестве приданного.

— Приданное — это имущество невесты, которое ей придаётся, когда она переходит в новую семью, — продолжила объяснение Роза Мария. — Оно придаёт женщине ценность в глазах родственников со стороны мужа и обеспечивает её экономическую самостоятельность. Ну, типа, если потом случиться развод, приданное останется у неё.

— Дай-ка угадаю, — вмешался Ганс, продолжающий обнимать свою мелкую на его фоне жену. — Роза, скажи, этот гафний «заряженный» для марсианской затеи предназначался?

— Ну да, — кивнула она, — сразу же после свадьбы мы с моим новым мужем должны были лететь на Марс, чтобы поднимать хозяйство и подготавливать место для окончательного переселения туда всего семейства. Так они все решили. Вклад от семьи мужа — один новый купол, уже полностью оборудованный. От нашей стороны — я и вот эта батарейка. А теперь, — Роза Мария прижалась к Гансу, — это НАШЕ!

— Ну, офигеть теперь, — присвистнул Иван. — От этой батарейки марсианский купол можно лет десять питать, и даже не один. Мари, ты уверена, что твои предки вас за такой фокус со свету не сживут?

— А чего они сделают-то? — засмеялась она, довольно улыбаясь Гансу. — По закону это моё приданное, понимаешь? Моё! Подтверждено договором! А я теперь замужем за Гансом, официально. Просто так отнять они не смогут, а потом, когда судиться захотят и арест на моё имущество наложить, нас тут уже не будет.

— Я всегда знал, что ты умница, — улыбнулся в ответ Ганс, — но это не снимает главного вопроса…

— Нафига? — встрял Иван.

— Да, нафига? — подтвердил Ганс. — Зачем было лезть в этот гадюшик ради какой-то дорогой фигни? Мы тут чуть с ума от беспокойства не сошли, оно того стоило?

— Лазер! — кратко ответила Роза Мария.

— Какой…

— … лазер?

— Тяжёлый, чёрный, — уточнила она. — Гамма-лазер, который у тебя, Ваня, в гараже валяется. Раньше для него не было батарейки, а теперь он сможет стрелять!

— Да зачем тебе…

— Это же имба! — воскликнула Роза Мария.

Она освободилась из Гансовых объятий и возбуждённо заходила по двору, окончательно утаптывая примятый снег толстыми подошвами скафандровых ботинок.

— И никакой враг не страшен! — провозглашала победно Роза Мария. — Ни маги, ни драконы! Ни крапива! Просто подари этот лазер нам на свадьбу!

Чёрные ленты посадочного планера, даже свёрнутые в компактное положение, выглядели грозно, вздыбившись за её спиной, словно демонские крылья. Медный блеск волос и стальное сияние глаз сделали её похожей на богиню высокотехнологичной войны и владычицу боевой техники.

— А ты что на это скажешь? — спросил Иван у Кэтэ.

Кэтэ всё это время находилась рядом, внимательно слушала разговор и задумчиво молчала. На лице её легко читалось беспокойство.

— Не нравится мне всё это, — прямо заявила она. — Получить оружие, убивающее драконов — это здорово, но до встречи с драконом ещё надо дожить. А родственники её мне мирными людьми не кажутся. У нас такие за подобную обиду сразу же объявили бы войну и кровную месть. Так что мы хорошо сделали, что заранее перенесли припасы прямо к вратам.

— Думаешь, скоро будут неприятности?

— Уверена.

— Я тоже, — вздохнул Иван.

Ганс и Мари его не слышали.

— Как ты сбежать смогла, — допытывался Ганс, поймав шуструю Мари обратно, — тебя же взаперти держали?

— В эту комнату меня ещё в детстве запирали. «В угол ставили», когда я в чём-то провинилась. Дверь я уже тогда научилась изнутри без ключа открывать, только не пользовалась этим умением, потому что послушной была. А в этот раз: сама ушла, а вместо себя двойника оставила, ну, ты знаешь какого. И планшет свой, который отследить можно, тоже там бросила.

— И никто не заметил, что ты сразу в двух местах находишься?

— Неа, — весело ответила Мари. — Мамка с папкой никому не сказали, что я наказана. Все думали, что я к свадьбе готовлюсь. А гафний там же хранился, где и свадебное платье, дорогое, между прочим, просто офигеть. Никакой сложности не составило вынести его, не платье, конечно, вызвать такси и уехать.

— Ты лучше спроси её, где она ракету раздобыла, — вмешался в их разговор Иван.

— Да я понял уже, — отмахнулся Ганс. — У «Великой Цели». Я всё ещё числюсь в их списках, как и ты, кстати. Как запасные кандидаты на места в их межзвёздном корабле. И да, мы оба имеем право получать от них некоторые услуги вне очереди.

— Точно! — подтвердила Мари. — Как твоя законная супруга я заранее с их офисом связалась и заказала ракету в кредит. Если бы у меня не оказалось заранее приготовленной ракеты, я бы в Африку — ни ногой.

— А ты, предусмотрительная, — оптимистично заметил Иван. — Может, с таким подходом к делу и все неприятности мимо пронесёт.

— А может, они уже здесь, — мрачно ответила Кэтэ, глядя ему за спину.

Иван обернулся и увидел то ли двух, то ли трёх входящих в его двор незваных гостей.

Номером вторым была соседка Василиса, старающаяся держаться позади номера первого так, чтобы в случае чего спрятаться за его спиной. Номером третьим был офисный дроид, похожий на бочку на колёсиках. Такие используются юристами для связи, делопроизводства и видеофиксации и даже не имеют полноценного искусственного интеллекта, так что его можно было за отдельную персону не считать.

Номер первый встал напротив Ивана, огляделся вокруг с высоты своего богатырского роста и сочувствующим тоном произнёс:

— Иван Васильевич, мне кажется, у вас неприятности.