Пусть к небу взлетит пламя (джен)

«Не всегда победу одерживают силой оружия или хитрыми уловками. И порой даже слабый может оказаться удивительно сильным, а трус — неожиданно храбрым».

Из летописи Арвокаса Кельма

— Что?

Восклицание вырвалось одновременно у всех, даже воины не сдержались. Фейран опомнился первым:

— Зачем, госпожа? Мы договорились…

— Я знаю, что мы договорились, — сурово перебила княжна. — Но я не пойду с ними и тем более не брошу вас с Вегаром на верную смерть. — Она обернулась к Норо и Палло. — Если мы пойдем вместе, нас точно выследят и убьют. Но вдвоем… Вы ловкие и сумеете незаметно прошмыгнуть мимо ботарцев. Вы им не нужны, они ищут меня. А я не стану прикрываться вами — последними мирными андарианцами, которые у меня остались.

— Госпожа… — выдохнул Норо, глаза его заблестели. — Чем мы вас прогневали? Вы только прикажите, мы все сделаем, мы будем слушаться, только не прогоняйте нас!

— Вы не сделали ничего дурного, и я не прогоняю вас, — печально улыбнулась княжна. — Я лишь хочу спасти вас. И заодно дать вам поручение. — Она выдержала изумленные взгляды спутников и продолжила: — Думаю, вы уже узнали или догадались, что именно вы несли за плечами все это время.

Покраснев, братья смущенно переглянулись. Норо наградил Палло исподлобья гневным взглядом и наступил ему на ногу. То лишь промямлил:

— Я не виноват, я нечаянно разбил одну…

— Не сомневаюсь, — кивнула княжна. — Половинку этой разбитой таблички можете взять себе вместе с ее содержимым. А все остальные вы доставите в Каллис.

— Госпожа, ваша жизнь важнее любых сокровищ, — попытался возразить Фейран, но княжна вновь перебила:

— Ты же прекрасно понимаешь, Фейран, что нам не уйти, так? — Он опустил голову под ее взглядом. — Если так, пусть ботарцам достанется что-то одно — или я, или драгоценности. — Княжна вздохнула. — Конечно, мы сделаем все, чтобы не попасть к ним в руки. Но если не удастся, к чему погибать всем?

— Что мы должны сделать, госпожа? — спросил Норо. — И как? Даже если мы проберемся в Каллис и ботарцы не заметят нас, кто из каллисианских воинов нам поверит?

— Доказательства у вас в мешках. А еще возьмите это. — Княжна порылась в своей сумке и вытащила бляху с княжеской брони, на которой простирала широкие золотые крылья волшебная птица Диадаль. — Покажите любому каллисианскому разъезду и назовите имя моего отца-князя — Анапар. Расскажите им все как есть, а там пусть решают каллисианские военачальники. Если нам повезет тоже перебраться через горы, мы непременно отыщем вас, не сомневайтесь. А теперь идите, пока путь свободен. Когда минуете Веллус, увидите реку. Она зовется Сиэлли и служит границей Каллиса. Река довольно глубокая, если не знать бродов, но к востоку отсюда есть мост. Вы без труда найдете его. За мостом стоит крепость Танне, ее не пропустить. Туда и ступайте, и сделайте, как я сказала.

Братья слушали, кивая на каждое слово княжны, и так же дружно всхлипывали. С изумлением они понимали, что вовсе не боятся попасться на глаза врагам или пробираться в незнакомую землю… То есть боятся, конечно. Но гораздо сильнее их страшит разлука со спутниками.

— Госпожа, вы уверены… — начал Палло и расплакался, не договорив.

Княжна подалась к ним и обняла обоих сразу — как обняла бы сестра или мать, хотя девушка была ненамного старше мальчишек.

— Ступайте, прошу вас. Если мы разделимся, нас труднее будет выследить. Так что постарайтесь не попасться в плен. Да хранят вас небесный владыка и мать-земля. — Она поцеловала каждого из братьев в лоб и отстранилась.

Норо и Палло неуклюже поклонились, потом посмотрели на обоих воинов. По их лицам братья поняли, что им тоже нелегко расставаться.

— Делайте, как велит госпожа, — сказал Фейран. — Пусть я не вполне с нею согласен, в одном она права: вы удивительно везучие. А теперь прощайте. В добрый ли миг мы с вами встретились или же нет, но нам жаль терять столь верных спутников — и друзей.

— Фейран… Вегар… — Мальчишки обняли сперва одного, потом второго. Норо снова всхлипнул, поднял голову. — Прости нас, воевода, мы не слишком-то тебя слушались… Вечно с нами одна только морока.

— Прощай, Норо. — На плечо ему легла загрубевшая от оружия рука. — Если нам всем суждено будет уцелеть, я тебя не оставлю и сам займусь твоим обучением. Из тебя выйдет прекрасный воин.

— А я? — тут же влез Палло, так усердно утиравший рукавом нос и глаза, что они распухли.

— И тебя пристроим, — улыбнулся Вегар и потрепал его по лохматой макушке. — Но довольно слез. Идите.

Всхлипывая, Норо взял оба мешка с табличками, Палло — один из мешков с припасами, изрядно полегчавший. Они осторожно выглянули из расщелины — по-прежнему никого. По знаку воеводы мальчишки выбрались наверх и помчались направо, забирая к северу. Через сотню шагов они соскользнули в неглубокую ложбинку среди камней и, пригибаясь, засеменили вперед.

Палло и Норо старались дышать ровно, но дыхание все равно сбивалось — не то от страха, не то от горечи расставания. Глаза щипало от пота и пыли, и приходилось постоянно вытирать их. Или это был не пот, а слезы?

Братья бежали молча — сейчас не до разговоров, — стараясь забыться в собственной усталости, отрешиться от тех мыслей, что просачивались в думы каждого, точно вода сквозь решето. Им не хотелось верить. Но обоим вспоминалось недавнее расставание, и горло вновь перехватывало от внезапных слез. До сих пор братья не задумывались, что за время путешествия новые друзья сделались для них второй семьей. Настоящей семьей.

Отчего-то им начинало казаться, что княжна Анери, воевода Фейран и воин княжеской стражи Вегар только что простились с ними навсегда. Простились, чтобы спасти им жизнь ценой собственных.

* * *

Фейран, Вегар и княжна продолжили идти по тропе: она поднималась шагов на триста, а потом выровнялась. Горы здесь образовывали небольшую площадку, за которой следовала узкая долина. Чтобы продолжить путь, нужно было спуститься в эту долину и вновь подняться по крутому склону к следующей цепи плоскогорья.

Раздирая об острые камни одежду и кожу, трое путников миновали опасный участок. Здесь им пригодилась веревка, которую они забросили на уступ скалы. Воины сперва подсаживали княжну, затем поднимались сами. Княжна взобралась наверх первой. Осторожно выглянув из-за края уступа, она заметила ботарского дозорного: он стоял шагах в десяти от нее, по счастью, спиной к долине.

Княжна оглянулась на спутников, указывая пальцем наверх, и те поняли ее без слов. Она вытащила из-за пояса нож, клинок промелькнул в лучах солнца, и дозорный повалился на колени без единого крика. Оставалось только взобраться на уступ и оглядеться в поисках новых врагов.

Здесь тропа снова шла под уклон. Вскоре обнаружились еще ботарцы: они сидели в засаде, не высовываясь напрасно. Фейран ощутил движение среди скал и успел увернуться от стрелы, нацеленной ему в колено. Зато теперь стрелки выдали себя.

Беглецы метнулись за скалы. У них тоже имелись луки, взятые внизу у убитых ботарцев. Оба воина принялись отстреливаться. Стрелы несколько раз свистнули в воздухе с обеих сторон. Стоило отдать должное ботарским лучникам: они знали свое дело. Вдруг княжна выскочила из-за скалы и выпрямилась в полный рост. Ботарцы дернулись, высунулись из укрытий — и получили по стреле в горло.

— Зачем вы это сделали, госпожа? — упрекнул княжну Фейран, закинув лук на плечо. — Они могли задеть вас…

— А мы могли бы терять здесь время, пока не закончились бы стрелы, и неизвестно, у кого первыми, — пояснила княжна и, помедлив, прибавила: — Я только боялась, что они не решатся стрелять в меня — ведь я нужна им живой.

Воины подобрали столько стрел, сколько успели. Новая тропа повела их наверх. Грубая обувь плохо защищала ноги от острых камней, но никто из путников не замедлял шаг. На соседнем уступе мелькнула тень еще одного дозорного, и Вегар снял его стрелой, прежде чем тот успел взяться за рог и оповестить товарищей. Теперь оба воина шли, держа луки наготове, обнаженные мечи висели на поясах. Княжна шагала следом под их прикрытием, тоже готовая в любой миг схватиться за оружие.

Неверные горные тропы, уходящие то вверх, то вниз или внезапно обрывающиеся, могли бы вымотать самого крепкого путешественника. Княжна слышала тяжелое дыхание спутников, чувствовала, как стучит кровь в висках у нее самой, как горит пересохшее горло. Не было времени даже вынуть из мешка флягу и глотнуть воды. Стоило лишь подумать об отдыхе, как из-за скал появлялись новые и новые ботарцы.

Эти крохотные отряды из трех или четырех человек вели себя странно: бросались бежать, как только замечали путников, по дороге неизбежно теряя одного или двоих. Со стороны казалось, что они словно пытаются заманить куда-то противников, указывая им одни тропы и уводя с других. И в этом виделась рука Овари Шимо: ботарскому военачальнику никогда не было дела до людских потерь, лишь бы одержать победу любой ценой.

Очередная тропа, напоминающая крутую лестницу, что прихотливо вьется во всех направлениях, привела беглецов к краю еще одной долины — широкой и неглубокой, похожей на пологое дно высохшего водоема. Обойти ее было невозможно, оставалось лишь спускаться. На противоположном краю, там, где долина заканчивалась, скалы громоздились неровной стеной без малейшего намека на проход. Зато сама долина тянулась далеко влево, где смутно виднелось нечто вроде дороги, проложенной в скалах, — настоящей дороги, не горной тропы.

— Эта дорога ведет к Туате, — прошептала княжна и поникла головой. — Значит, мы все-таки оказались там, куда нас вели. — Из груди ее вырвался вздох. — В западне.

— Может, вернемся? — предложил Вегар.

Ответить ему никто не успел. Среди скал, что окружали долину, показались ботарские воины: кто с луками, кто с мечами. Многие выглядели усталыми и запыхавшимися — должно быть, поспешно сбежались сюда, повинуясь срочному приказу.

— Уходите одна, госпожа, — произнес Фейран с тенью безнадежности в голосе. Пальцы его пробежались по пяткам стрел в колчане: их оставалось не больше семи. — Мы их задержим.

— Я не уйду. — Княжна печально посмотрела сперва на воеводу, потом на Вегара. — Они все равно догонят меня, а одна я от них не отобьюсь. Их слишком много. И, — она прислушалась, — кажется, скоро станет еще больше.

Камни под ногами задрожали — слышался перестук копыт. На дороге вдали появился конный отряд человек в тридцать, вооруженных копьями. Они растянулись в ряд, перекрывая долину, и катились волной, копья их нацелились на троих беглецов. Те стояли неподвижно, только оба воина убрали луки и взялись за мечи.

Копейщики приблизились, не опуская оружия. Они взяли беглецов в полукольцо, прижали к скальной стене — расстояние между ними не превышало десяти шагов. Вперед выехал ботарский воевода — не кто иной, как Майдин Алусса. Черные брови и усы казались нарисованными углем на его бледном лице, но в остальном он выглядел вполне здоровым. Глаза его сияли торжеством.

— И вновь добрая встреча, княжна Анери, — сказал он, перевел взгляд на обоих воинов, и его губы скривились. — Надеюсь, на сей раз вы будете умнее. У меня тридцать всадников и столько же пеших среди этих скал, — он обвел рукой долину и ее окрестности. — Даже ваше высокомерие не помешает вам понять, что с таким числом вы не справитесь. Поэтому сложите оружие и сдавайтесь.

Лучники на скальных уступах подняли луки. Копейщики двинулись еще на два шага вперед. Майдин ждал, порой кусая губы, чтобы скрыть торжествующую улыбку.

— Госпожа… — услышала княжна тихий голос Фейрана.

Слегка обернувшись, она глянула на него. Его ладонь крепче сжала рукоять, а глаза горели так, что было ясно: он готов, если понадобится, стоять в бою до конца, лишь бы помочь ей спастись.

— Нет, — так же тихо выдохнула княжна.

Она выпрямилась и шагнула вперед, почти коснувшись грудью вражеских копий. Они при этом дрогнули и чуть опустились, держащие их воины зашептались. А княжна проговорила, медленно и спокойно:

— Я сдаюсь. Но при условии, что вы не убьете моих спутников. — Ее меч зазвенел, ударившись о камни.

— Вы не в том положении, чтобы ставить условия, княжна, — ответил Майдин и знаком приказал одному из своих воинов подобрать меч. — Но я и не собирался убивать их. Военачальник Овари Шимо велел доставить всех к нему живыми — таков был его главный приказ.

— Мне кажется, главный его приказ был несколько иным, — не без желчи бросила княжна, сощурившись. Майдин усмехнулся и кивнул.

— Так и есть. Я рад, что вы меня поняли. Поэтому отдайте мне княжеские драгоценности и следуйте за нами.

— Что найдете — то ваше, — процедила княжна.

Больше она не прибавила ни слова, но обернулась к Фейрану и Вегару и сделала им знак бросить оружие. Воины так же молча повиновались. Звон мечей на камнях прозвучал для них печальным голосом погребального колокола.

Несколько ботарцев спешились, окружили пленников и крепко связали. Майдин тоже спрыгнул с коня, следя за тем, как его воины роются в захваченных дорожных мешках. Но, кроме поблекшей карты, припасов и еще кое-какой мелочи, они не отыскали ничего. Ни следа княжеских драгоценностей.

По приказу Майдина воины перетряхнули мешки с крупой, с сухарями, прощупали каждый шов, каждую складку в поисках зашитых внутрь камней. Наконец, тщательно обыскали самих пленников — и вновь ничего не нашли.

— Где драгоценности, княжна? — спросил Майдин, надвигаясь на нее. Она была ниже его почти на голову, но смело встретила его яростный взгляд.

— Так вы их не нашли? Какая жалость. — Княжна вздохнула с притворным сочувствием и едко усмехнулась. — Да и отчего ты решил, что они у нас? Воображаю, как разгневается твой хозяин, когда ты явишься к нему с пустыми руками, Майдин Алусса.

Вспышка дикой ярости заставила Майдина замахнуться на девушку. Но он тут же остыл, вспомнив, что Овари Шимо строго-настрого запретил ему причинять княжне Анери какой-либо вред. Майдин резко выдохнул, отвернулся, чтобы не видеть насмешки в голубых глазах девушки-врага. Впрочем, насколько он помнил, приказ не распространялся на ее спутников.

— Где драгоценности? — Он кинулся к Фейрану, схватил его за ворот рубахи. — Отвечай, ты, горе отца и позор матери!

— Если госпожа не знает, что можем знать мы? — спокойно ответил пленный воевода, глядя на Майдина сверху вниз. — Превратности войны, Майдин. Не всегда победа бывает такой сладкой, какой ты представляешь ее себе.

Один из ботарцев ударил его по спине древком копья под едва различимый вскрик княжны. Фейран качнулся, но устоял на ногах. Майдин медленно выдохнул, дабы гнев не мешал думать, и тут его осенило.

— Постой. Тогда, на дороге, с вами были еще двое мальчишек-оборванцев. Камни у них, да? Куда вы их отправили?

— Я ничего не знаю про камни, — сказал Фейран, не поведя бровью. — Что же до мальчишек, то мы оставили их несколько дней назад в одной деревне. К чему было вести их сюда, в ваши гостеприимные объятия? Там им будет лучше и безопаснее.

Майдин снова выдохнул — и снова задумался. Он подозвал нескольких воинов из числа тех, кто стерег тропы в горах, и расспросил, сколько было беглецов в самом начале погони: трое или пятеро? Воины с трудом припоминали, но почти единодушно заявили, что видели только троих, — и кивнули на пленников. Никаких мальчишек вместе с ними никто не заметил.

С досады Майдин не сумел сдержать тихого рычания сквозь зубы. Но боги вновь положили на сердце мудрый ответ: пусть Овари Шимо сам разбирается с проклятыми упрямцами — тем более, он знает в этом толк. Не родился еще на свет такой человек, будь то мужчина или женщина, который не рассказал бы рано или поздно все то, что желал услышать от него любимый приближенный князя Треаса. Но ярость по-прежнему рвалась наружу, требуя выхода, и Майдин нашел его. Внезапно развернувшись, он ударил Фейрана по лицу.

— Это тебе задаток, проклятье своего народа! — бросил Майдин, но в ответ не услышал ничего.

На сей раз княжна промолчала, лишь отвернулась, чтобы не видеть этого. Хотя она знала и понимала, что скоро ей предстоит и увидеть, и испытать гораздо худшее.

Майдин приказал отправляться. Нескольким воинам он велел спешиться и присоединиться ко второму отряду, освободив коней для пленников.

— Для всех троих? — спросил один из всадников. — Или только для женщины? Мужчин можно просто привязать к седлам — пусть идут сами. Если поспеют, — закончил воин с усмешкой.

Эти слова заставили Майдина вновь задуматься. Оба врага, как ему казалось, заслуживали подобной участи, и он охотно поглядел бы на это, потешился… Впрочем, нет. Такое издевательство все же недостойно благородного воина — оно скорее в духе какой-нибудь Ашрайи, далекой южной земли, где правят безумно жестокие женщины. Да и Шимо приказал, чтобы пленники были живы и по возможности невредимы — все. Это, конечно, ненадолго, но не Майдину Алуссе перечить старшему.

— Не стоит медлить, — ответил Майдин воину. — Посадите в седла всех троих. Так мы быстрее прибудем в Туату. Военачальник Шимо уже заждался добрых вестей.

Ботарцы поспешили выполнить приказ. Каждого пленника окружили плотным кольцом, не позволяя не то что перемолвиться словом, но даже переглянуться. За малейший поворот головы их награждали ударами кнутов или рукоятей — хотя это относилось только к мужчинам. С княжной обращались несколько мягче, ограничиваясь прикосновением к плечу и тихим, но суровым: «Не оглядывайтесь». Она и не пыталась, заметив, чем это чревато для ее спутников.

Всадники тронулись в путь под предводительством своего воеводы. Следом с небольшим отрывом потянулись пешие воины, лучники и разведчики. Некоторые из них вернулись на свои посты в горах — лишь затем, чтобы отозвать других дозорных и передать им приказ немедленно возвращаться в Туату.

Горная дорога оказалась неплохой: по ней спокойно могли ехать рядом трое всадников. Издали уже виднелся перевал, подступы к которому стерегла бдительность воинов Туаты, и смутно угадывались стены самой крепости. А искусно проложенная, кое-где вырубленная в скале дорога знай себе вилась среди горных уступов, на которых днем и ночью несли стражу ботарцы.

Но, как бы ни были зорки и усердны разведчики, они не заметили, что за отрядом всадников издали наблюдают еще две пары глаз. Очень любопытных и не на шутку обеспокоенных.

* * *

— Неужели все было напрасно? — уныло протянул Палло, толкая брата локтем под ребра. Тот лишь отмахнулся, опустил голову.

— Не знаю.

Норо тупо глядел вслед удаляющемуся конному отряду, который увозил трех близких ему людей — почти единственных, кто был ему дорог на всем белом свете, — во вражескую крепость, где их ждут неизбежные пытки и смерть. После гибели родной деревни Норо надеялся, что больше никогда не ощутит этой унылой безысходности, от которой опускаются руки, делается пусто в голове и не хочется больше жить. И вот, это повторяется снова.

Конечно, они не смогли повиноваться приказу, хотя понимали, сколь многое теперь зависит от них. Они должны были пойти и посмотреть, чем все кончилось, — не без робкой надежды: а вдруг княжна и воины все же сумеют прорваться? По пути мальчишки находили трупы убитых ботарцев, но даже не успевали испугаться. Тогда-то они и заметили издали эту растреклятую горную пыль, которая всегда вьется из-под конских копыт.

Прячась среди скал, извиваясь, точно змеи, на узких тропках, втискиваясь в расщелины, братья добрались до того места, где курилась дорожная пыль. Ее поднимали копыта множества коней. Ботарский отряд, как будто невредимый, во весь опор мчался на восток, и среди них — плененные княжна и ее верные спутники. Фейрана и Вегара мальчишки разглядели сразу — оба воина возвышались над врагами. Рядом оказалась и княжна, мрачная, будто дождливый день.

Словно не веря глазам, братья продолжали глядеть вслед всадникам, когда те уже скрылись за поворотом вдали.

— И что теперь? — вновь подал голос Палло. Норо фыркнул в ответ.

— Что-что — ничего. Сделаем то, что велели. — Он встряхнул мешки за спиной. — Пошли скорее, пока не стемнело и пока нас никто не отловил.

Палло не двинулся с места.

— Слушай, мы что, просто так уйдем и ничего не сделаем?

— А что ты тут сделаешь, а? — взъярился Норо, но вовремя одернул себя и заговорил тише. — Пойдешь брать крепость? Сбегаешь в Каллис и приведешь подмогу?

— Да хоть бы и так — все лучше, чем совсем ничего не делать.

— Ну так вот, пока ты будешь бегать — а бежать здесь всего-то ничего, пустяки, потом отыскать какого-нибудь каллисианского военачальника, сделать так, чтобы он тебе поверил, уговорить его послать помощь, — княжну и Фейрана с Вегаром двадцать раз успеют убить.

— Но… но мы ведь не можем этого допустить… — Палло всхлипнул.

— Молчи, сам знаю! — Норо зажал рот руками, чтобы не разрыдаться, — безуспешно. — Но что мы можем?

Братья крепко обнялись и дали волю слезам. Так они и сидели, порой вздрагивая и шмыгая носами, пока у них не затекли шеи и плечи. Они выпрямились, поглядели друг на друга: оба красные, с распухшими лицами, рубахи промокли насквозь от слез.

— Ладно, пойдем — чего сидеть-то? — проговорил Палло.

Норо угрюмо кивнул. Братья поправили лямки мешков и побрели вверх по тропе, забирая вправо. Открытые места они пересекали осторожно, пригибаясь, а порой и ползком, падая плашмя на землю. Расщелин становилось все меньше, и вскоре отыскалась новая тропа — пологая и почти не пыльная.

На горы постепенно опускались такие же серые, как скалы, сумерки. Еще один день подходил к концу. Кто мог знать нынче утром, что именно он принесет? «Будто проклятье какое-то, — думал Норо. — Только скажешь себе, что хуже быть не может, и тут же оказывается, что может, и еще как».

Печальные мысли прервал неожиданный резкий окрик. Норо и Палло мгновенно упали ничком и постарались забиться подальше за камни и замереть там неподвижно. Окрик повторился — где-то поблизости. Братья чуть приподняли головы.

— Кажется, это не нам, — шепнул Палло.

— Ага, — кивнул Норо. — Это где-то там. — Он мотнул головой в ту сторону, откуда донесся голос.

Вскоре на тропе показался усталый воин-ботарец, по виду разведчик, с луком за спиной — тетива с него была снята — и рогом на боку. Воин еле держался на ногах и часто спотыкался. Навстречу ему из-за ближайшего уступа вышли еще двое — таких же пыльных и изможденных.

— Наконец-то, — буркнул первый воин. — Возвращаемся в крепость.

Двое недоуменно переглянулись.

— А как же наш пост и приказ воеводы… — начал было один из них, но разведчик перебил:

— Теперь у нас новый приказ: охрана троп отменяется, кроме тех, что ведут к перевалу Туата. Воевода Алусса лично распорядился.

— То одно, то другое, — проворчал второй ботарец. — Хотя верно: что здесь теперь стеречь? Пленников-то уже взяли.

Трое воинов невесело хохотнули и зашагали быстрее, щурясь от бьющих в лицо лучей заходящего солнца. К счастью, шли они прочь от тех камней, за которыми прятались мальчишки.

— Алусса — это тот черный, с усами, в железной броне, с которым Фейран тогда бился на дороге и ранил? — прошептал Палло, когда ботарцы скрылись из вида. Норо утвердительно хмыкнул. — Эх, и какая тень из преисподней надоумила ту колдунью исцелить его?

— Да кто ее разберет? Пошли.

— Куда?

Сперва вопрос брата показался Норо глупым. Но заставил призадуматься.

— А ведь верно… — протянул он. — Смотри: если ботарцы поснимали отовсюду стражу, значит, почти все тропы в горах свободны. А значит, мы легко сможем пройти, куда нужно.

— Так мы идем в крепость выручать княжну и остальных? — встряхнулся Палло.

— А ты что, уже размечтался о тепленьком местечке? — не удержался Норо. Палло сразу надулся, и брат ободряюще пожал ему руку. — Ладно, шучу. Тут понимаешь какое дело. Чтобы выручить их, надо как-то пробраться в крепость, а потом как-то отвлечь ботарцев.

— И как отвлечь?

— Не знаю. — Норо озадаченно почесал затылок. — Надо подумать.