Бумажные корабли (гет)

Тор тяжело ступает по холодному полу. Такому же холодному, как его сердце. Такому же пустому.

Впереди ещё робким огоньком горит солнце, проникает в золотую залу через широкую арку, как добрый гость. Далеко шумит от ветра листва родного Асгарда.

Тор опускается на колени и закрывает глаза.

В память врывается мучительная грань между жизнью и смертью, на которой он оказался не зря.

Локи… Локи был рядом. Локи обнимал его в упор, разделяя с ним муки. Он снова спасал его, придавая сил, и весь светился изумрудным светом магии, которую Тор не принимал когда-то, руководствуясь кулаками.

— Нидавелир… Помнишь, как светилась эта звезда с красивым названием, брат? Её кольца переливались, окружая золотой огонь. Она погасла, но сегодня обязательно вспыхнет. Если я погибну в её пламени, то терять мне нечего. А если выживу…

— Она убьёт тебя, едва коснувшись, — Локи не позволяет договорить, вдруг явившись перед Тором полупрозрачной тенью.

Руки царевичей переплетаются и сковываются в мёртвой хватке. Тор не верит глазам, всё списав на нервы и яростную решительность. Может она уже прямо сейчас, в эту секунду стоила ему жизни?

— Я люблю тебя, брат, — роняют губы.

Локи был с ним. Это он не позволил ему умереть. Это любовь к нему застыла горечью утраты на губах Тора и взорвалась диким воплем. Локи был рядом. Он всегда рядом.

Тор закрывает глаза, вновь мечтая увидеть брата. И он приходит. Приходит каждую ночь.

— Сегодня, кажется, праздник? — Локи улыбается.

Такой открытой улыбки Тор раньше не видел… или не замечал.

— Да, — ответ громовержца звучит виновато, будто бы он — дитя, и Один впервые наказал его за гордыню.

— И что же ты не разделишь с асгардцами нашу общую радость?

— Тебя жду, — пожимает плечами Тор и наливает в чашу заранее принесенного вина. — Разделишь со мной?

Кисло-сладкий виноградный вкус разливается внутри, и голову тут же охватывает приятная тяжесть.

Сорт этого винограда всегда высоко ценился асгардцами — вино, получаемое из него, пили только в знатных домах и только в особых случаях.

Его очень любил Локи. Тор внутренне радовался той его особенности, благодаря которой один глоток убирал последствия ранее выпитого алкоголя.

Тор, должно быть, впервые ощутил неловкость. Три выпитых ранее бочонка пива упоминать при брате не хотелось. Ещё он ловил себя на мысли, что не может отвести от Локи взгляд, наблюдая за тем, как тот смакует ароматный напиток.

Нет… Ему никогда не научиться пить так изящно.

Внимательные глаза Локи улыбаются ему с нежной хитринкой и, кажется, с немой тревогой.

— Знакомый вкус.

Алкоголь мягко касается нервных окончаний, будит воспоминания ещё более яркие, чем прежде, но боли… Верно, Тор просто слишком устал и поэтому не чувствует её.

Он вжимается в угол, опускаясь на пол, и робко улыбается, снизу вверх смотря, как призрак Локи смотрит куда-то вдаль, любуясь рассветным солнцем.

Оно встаёт медленно, кажется, даже намеренно плавно. Будто даёт отсрочку расставанию братьев.

Тор на мгновение мрачнеет и опускает глаза в холодный, залитый золотом, пол. Он вдруг вспоминает, как в шутку или взаправду называл Локи недостойным себя, и теперь задавался вопросом, а стоит ли он сам того, чтобы за него Локи отдал жизнь.

— Я не приду к тебе больше, Тор. Это в последний раз.

Родной голос больно режет по всем давним ранам сразу. Тор стирает слезинку, горячей дорожкой скользнувшую по щеке.

— Почему?

Локи опускается напротив и проводит ладонью по «ёжику» на голове брата. Его выражение лица источает серьёзность.

— Я не хочу тебя таким видеть. Могу, но не хочу.

— Убитым? — шепчет Тор.

— Не пей так больше, — мягко улыбается Локи. — Тогда будешь видеть меня чаще.

— Обещаешь?

— Слово бога Обмана, — глаза Локи знакомо блестят изумрудными огоньками.

Тор быстро кивает, резко встаёт, игнорируя головокружение, отряхивает плащ от несуществующей пыли.

— А тебе, — собственный заплетающийся язык и гнусавая речь начинают его бесить, но слегка насмешливое выражение лица Локи уже не колет его, а отражается в нём. — Тебе… хорошо?

Этот вопрос часто звучит на их встречах. Ответ на него неизменен.

— Очень хорошо. Я теперь свободен. Могу быть где угодно. Могу быть рядом с тобой.

— Я не хочу «где угодно», — звучит сиротливо, но Локи — не тот «человек», перед которым он стыдился бы себя. Брат знал его всяким и, кстати сказать, никогда за это не высмеивал перед всеми.

— Я здесь, — произносит Локи, упираясь правой рукой ему против сердца и мягко целует в висок.

Так когда-то давно мама прощалась с сыновьями поцелуем, желая добрых снов. Так сам Тор прощался с маленьким Локи, переняв привычку.

— Ты помнишь, — одними губами произносит он, и ответ проникает в душу, чтобы остаться там навек.

— Я здесь…

* * *

Тор просыпается и несколько минут смотрит в потолок. Поцелуй ещё лежит на коже, так реален и призрачен.

— Разбудил? — бросает он вдруг, чувствуя на себе взгляд карих глаз. — Прости, добрый кролик.

— Меня зовут Ракета, — в тихом голосе друга ощущается сочувствующая улыбка. — Ты можешь называть, как хочешь.

Он догадывается, что громовержец видит во сне. Сны — последнее его сокровище. Слишком личное для обсуждений.