Отверженные камни / Rejected Stones (гет)

Есть два типа людей. Те, кто совершают дела, и те, кто заявляют, что совершили дела. Первая группа менее многочисленна.

— Марк Твен

Солнце едва взошло, когда Изуку вышел из станции метро. Он бежал до самой школы, дыхание ровное, лишь капли пота стекали по лицу. Вчерашнюю тренировку он пропустил — настолько вымотался, что после ужина просто отрубился. Но теперь он снова в строю, готов к новому дню, новой жизни, где он наконец-то встал на путь героя.

Хотя… это не совсем правда. Он вступил на эту тропу ещё в день встречи с Мэй. Единственное отличие теперь — в его мечту поверили другие. Но пока с ним Мэй, всё будет хорошо. Они справятся.

В школу он пришёл задолго до шести утра и сразу приступил к упражнениям. Надел спортивную форму, сделал отжимания, скручивания и приседания, затем начал бегать по дорожке. Двигался в спокойном темпе, не перенапрягаясь. Через несколько минут появился Шинсо, молча отложил рюкзак, снял пиджак и встал рядом с Изуку.

— Д-доброе утро, — Изуку не знал, как себя вести. Парня он почти не знал — до вчерашнего дня они даже особо не разговаривали.

— Доброе, — буркнул Шинсо, по лицу уже струился пот. — Ты это каждый день делаешь?

— Д-д-да. Э-э-это… я меняю упражнения. Бег и основные элементы те же. Но сегодня понедельник — значит, 100 выпадов и 100 прыжков из стороны в сторону.

Шинсо кивнул. — А в другие дни?

— Э-э… Во вторник 100 подъёмов на бицепс и 100 жимов лёжа. Я, ну, около 25 килограммов на бицепс и 45 на жим. В среду — 100 прыжков с разведением и 100 прыжков через скакалку. В четверг — 100 подтягиваний и 100 подъёмов ног с утяжелением. В пятницу — 100 наклонов к носкам сидя и 100 секунд стойки на одной ноге… н-на каждую ногу. В субботу — 100 ударов кулаками и 100 резких пинков по груше. У меня… э-э… она дома, в комнате. В воскресенье только базовая программа.

Шинсо пробежал молча пару шагов, затем покачал головой. — Это звучит откровенно безумно. Как ты находишь время на что-то кроме тренировок?

— Я… э-э… нечасто выхожу куда-то, — признался Изуку. — К-кроме Мэй, у меня… ну, нет друзей. А на всё уходит всего два часа! Больше всего — на 10-километровую пробежку, но если стараться, можно уложиться меньше чем за час!

— Два часа тренировок. Восемь — в школе. Два на учёбу, по крайней мере мне столько нужно. Остаётся 12 часов. Чем ты занимаешься, кроме еды и сна?

— Э-э… н-ну, вообще-то я… я сплю всего часов шесть или семь. И, н-ну, мы с Мэй едим за работой. Так что… э-э… у меня остаётся часа четыре на совместные проекты. Обычно… обычно я бегаю в школу по утрам. Э-э… это экономит время. И иногда ночую у Мэй, или она у меня. Чтоб… э-э… время сэкономить.

— Неудивительно, что вы с ней так и не «заморочились», — пробормотал Шинсо. — Оба слишком выдохлись, чтобы этим заниматься.

Изуку покраснел, опустив взгляд. В этом была доля правды. Он почти всегда чувствовал усталость. По воскресеньям он обычно спал часов десять, а остальное время проводил с Мэй. Та, казалось, обходилась меньшим количеством сна, зато совсем не тратила время на тренировки.

После нескольких кругов появился мистер Кан, скрестив руки на груди. Изуку и Шинсо завершили круг и подошли к нему.

— Неплохо, — протянул мистер Кан. — Может, вы и вытянете, если будете заниматься так каждый день.

— Я сделаю всё, что потребуется, — твёрдо заявил Шинсо, сжимая кулак. — Даже эту безумную программу Изуку.

— Я проверял. Честно говоря, в мои времена про-героя это считалось лёгкой разминкой. Моя Причуда — Контроль крови — требует крепкого тела. У Сотриголовы то же самое. Мы до сих пор проводим в зале по несколько часов.

Шинсо медленно кивнул. — Полагаю, мне тоже нужно нарастить силу, если не хочу полагаться только на свою Причуду.

— Мудро. С этого и начнём сегодня. — Без предупреждения рука и нога Кана рванулись вперёд. Удар рукой пришёлся прямо в грудь Изуку, вышибая воздух из лёгких. Тот рухнул на колени, едва осознавая, что Шинсо получил аналогичный удар ногой.

Кан фыркнул, глядя на парней. — Итак, вы не умеете принимать удары. Хорошая отправная точка.

— Не… ждал… такого, — Изуку с трудом поднялся на колени, хватая ртом воздух.

— На поле боя нужно быть готовым ко всему. Да, это был низкий удар, но противники не станут церемониться. Враждебность может вспыхнуть в мгновение ока. Будьте начеку. А теперь — встать.

Изуку и Шинсо поднялись, пошатываясь. Кан кивнул. — Так. Перед тем как научиться бить, нужно научиться держать удар. Пошли.

Он привёл их в зал, где выдал защитные накладки и шлемы. — В бою важно многое. Одно из главных умений — подняться после того, как тебя сбили с ног.

— Разве не разумнее… просто не получать ударов? — спросил Шинсо.

Кан пожал плечами. — Да. Над этим тоже поработаем. Уклонения важны. Но рано или поздно тебя всё равно ударят. Важно либо встать как можно быстрее, либо вообще не падать. Злодеи используют любой шанс, чтобы прикончить тебя. Даже если ты мастер. Сотриголова — один из лучших бойцов врукопашную, каких я видел. Но он не стал похож на хэллоуинский декор потому, что всегда уворачивался. А теперь учимся принимать удар.

Кан бросил Изуку мягкую тренировочную палку. — Сейчас ты ударишь меня. Не стесняйся — можешь даже задеть. Целься в живот. Я напрягу мышцы и выдохну, чтобы создать жёсткую поверхность для отражения удара. Готов?

Изуку кивнул и ударил палкой по животу инструктора. Тот крякнул. — Слабовато. Дай Шинсо.

Шинсо попробовал, и Кан вздохнул. — Видимо, учиться придётся и бить тоже. Вы боитесь меня задеть. Новенькие всегда сдерживаются. Что ж, я выбью это из вас. Теперь моя очередь.

К утру Изуку обзавёлся множеством синяков на торсе, руках и ногах. Кан показал, как смягчать удар, блокировать атаки и подниматься после падения. Изматывающие полтора часа закончились, и Кан лишь махнул головой в сторону душевых:

— Освежитесь. Уроки через 20 минут. Не опаздывайте. К Исцеляющей девочке — не раньше обеда. Боль — тоже часть тренировки.

Со стонами Изуку и Шинсо поплелись под душ. Горячая вода смыла лишь часть боли.

— И… так каждый день? — Шинсо выдохнул.

Изуку пожал плечами. — Не знаю. Но… если так, я продолжу. Не сдамся.

— Да. Думаю, и мне стоит.

Учёба в тот день стала пыткой — не только из-за ломоты во всём теле. Все пялились на Изуку, поздравляли, заговаривали. Но единственного, чьё мнение значило, рядом не было. Мэй всё ещё отдыхала дома. На обеде Изуку попытался поесть в столовой, но, занервничав без Мэй, вернулся в мастерскую. Провёл диагностику Силового Костюма, оценил повреждения и слабые узлы. В целом костюм сохранил функциональность, но перегрузки выявили недочёты.

После уроков Изуку аккуратно конспектировал лекции, обещая учителям поделиться с Мэй. Большинство хвалили его, а мистер Маиджима буквально светился при встрече. Видимо, Кан рассчитался с долгом, хотя Изуку чувствовал — дело было в принципе.

К концу дня Изуку поспешил из школы прямиком на станцию. Обычно он задерживался, но сегодня мастерская казалась бессмысленной. Он примчался к дому Мэй, бегом от станции.

— Привет, Мидория, — окликнула Хари, когда он ворвался в мастерскую. В зале дремала лишь одна пожилая клиентка. Хари разбирала бумаги за стойкой, лицо чуть менее перепачканное машинным маслом, чем обычно.

— Здравствуйте, Хатсуме. Э-э… как Мэй? Она в порядке?

— Сводит всех с ума, вот как, — рассмеялась Хари. — Поднимайся, она тебя ждёт.

Изуку замялся, нервно оглядываясь в поисках родителей Мэй.

— Да иди уже, — Хари махнула рукой в сторону жилой части. — Пока ты ведёшь себя прилично. Ничего же не изменилось.

— Э-э… спасибо, — Изуку слегка поклонился и рванул наверх, в комнату Хари, где сейчас жила Мэй.

— Изуку? — Мэй крикнула, едва он открыл дверь. — Это ты?

— Да. Как догадалась? — Он вошёл, оставив дверь приоткрытой.

— Ты не снял обувь, — Мэй ухмыльнулась. — Лучше сделай это, пока мама не увидела.

Изуку вскрикнул и быстро стащил кроссовки, затем присел у её кровати.

— Как наши малыши? — потребовала Мэй. — Проверял их?

— Да, сейчас зачитаю диагностику Силового Костюма, — Изуку открыл записи. Мэй комментировала каждую систему, пока он перечислял данные.

Закончив, она кивнула: — Ну, модель 47 хотя бы держится. Рада, что папочка о них позаботился! А теперь помоги снять этот пластырь…

— Мэй, его нужно носить ещё день как минимум, — мягко остановил её Изуку, убирая её руку от повязки.

— Фу-у, скукотища, — заныла Мэй. — Целый день тупо валялась. Такого со мной ещё не было!

— Знаю, — Изуку слабо улыбнулся. Даже болея, Мэй обычно что-то мастерила. Безделье было ей чуждо.

— Ты уже начал заниматься с Сотриголовой? — перебила его размышления Мэй. — Чему он научил тебя о геройстве?

— Он тоже пока травмирован, — объяснил Изуку. — Занятия вёл мистер Кан. Э-э… он учил меня, как… принимать удары.

— Ну, это несложно. Я думала, ты не хочешь, чтобы тебя били, — Мэй нахмурилась.

— Н-н-нет, я имел в виду… как принимать удар, но не сдаваться, — поправился Изуку.

— А, — Мэй склонила голову. — Это могло бы помочь против Бакуго, наверное.

— Да. — Они замолчали. Мэй откинулась на подушки, будто впервые за день расслабившись. Тишину нарушало лишь её безымянное напевание, пока она теребила край простыни.

Неожиданно Изуку прервал молчание: — Мэй, э-э… насчёт… того, что ты вчера сказала.

— Вчера я много чего говорила. Уточни, — Мэй приподнялась.

— Я… о том, что мы встречаемся, — Изуку опустил взгляд.

— О! У меня есть ещё презерватив, если хочешь попробовать «бейсбол». Мы же договаривались не…

— Н-н-нет, не это! — Изуку покраснел, но вдруг улыбнулся. — Нет… не то чтобы я не хотел. Но… я обещал твоему отцу и Хари вести себя прилично. Так что… не сейчас. Я… ты правда… хочешь быть моей девушкой?

Мэй насупилась. — Не стала бы соглашаться, если бы не хотела.

— Ты серьёзно? — Глаза Изуку наполнились слезами.

— Да. Разве я не ясно сказала?

— Знаю, просто… я правда тебя люблю, Мэй. Не как друга, а…

— Ты… не хочешь быть друзьями? — Мэй замерла, перестав теребить простыню.

— Нет! То есть да… но «встречаться» — это другое. Я… хотел убедиться, что ты… понимаешь разницу.

— Какая разница? Это значит, тебе нравится человек, и ты хочешь быть с ним всегда. И иногда играть в бейсбол, — уверенно заявила Мэй. — Хотя не уверена, при чём тут бейсбол. Но если с тобой — может, будет весело. А давай сделаем специальную биту? Добавим ракетные ускорители или встроим в мяч гироскоп с магнитом, а в биту — электромагнит!

— Мэй, это же… метафора физической близости, — Изуку едва сдерживал смех.

— Типа объятий? Мы и так это делаем. Какая связь с бейсболом? — Мэй упёрла руки в бока.

— Не знаю… метафоры вообще странные, — вздохнул Изуку.

— Всё равно ракетная бита была бы круче, — пожала плечами Мэй. — Но если «встречаться» не как друзья… Мы разве перестаём быть друзьями?

— Нет, но… это значит быть только с одним человеком. И… любить его.

— А, — Мэй задумалась. — Ты мой единственный друг. И вряд ли найдётся кто-то лучше. Думаю, я люблю тебя. Но мне никто не объяснял, что это. Наверное, как с моими малышами, но не уверена.

— Ты мой лучший друг, Мэй, — тихо сказал Изуку, беря её руку. — И это похоже на любовь к изобретениям. Значит верить в человека, принимать его и помогать, даже когда трудно. Ты так делала для меня с самого начала. Не знаю, чем заслужил.

— Ты тоже так делал, — ответила Мэй, как будто это очевидно. — Значит, и я должна. Больше никто не делал.

Горло Изуку сжалось. — Да… Я понимаю.

— Это странно, — Мэй притянула его ближе. — У тебя нет РАС. Но ты безпричудный — наши мозги разные. Раньше я хотела «починить» себя, чтобы стать как все. Пыталась изобрести что-то для этого. Пока не встретила тебя.

— Приятно, когда кто-то заботится не из жалости.

— Ненавижу жалость! — в голосе Мэй прозвучала ярость. — Все считали меня ущербной! А ты лучший. Может, людям стоит быть без Причуд, как ты! Или мне отказаться от своей, когда глаза вылечу.

— Нет, — Изуку мягко прервал её. — Оставайся собой.

— И буду, — Мэй ухмыльнулась. — Я и так классная.

Вечером они разобрали школьные задания, включая английский. Мэй ворчала, но радовалась компании. Миссис Хатсуме принесла ужин — тёплый мисо-суп с кусочками курицы. Вдруг Изуку заметил, как поздно. Они увлеклись физикой и планами новых изобретений.

— Поздно, дети, — мистер Хатсуме заглянул в комнату. — Изуку, ночуй с мальчишками. Ты еле на ногах стоишь.

— Ага, — Изуку зевнул.

Братья Мэй уже спали, тихо похрапывая. Изуку улёгся на постель, глядя в потолок. «Неужели так пройдёт вся жизнь?» — подумал он. Улыбнулся. Если да — это лучшая из возможных.