Through Passion, I Gain Strength (гет)

Гнев медленно открыла глаза, как будто возвращаясь из сна в реальность. В поле зрения проступил знакомый лес, казавшийся ещё темнее после солнечного сада Тайтона. Несмотря на промозглый воздух, на лбу выступил пот, и всё её тело дрожало от усталости. Подобные связи через полгалактики отнимали слишком много сил. Она откинулась назад, прислонившись к покрытому мхом дереву. Гнев надеялась, что река уже успела унести пепел, и джедаи не догадаются, какой именно ритуал она совершила.

Световой меч лежал выключенным в её ладони. Насколько она могла судить, дверь лаборатории была срезана не так давно, и тот, кто там был, мог всё ещё находиться поблизости. Гнев была уверена, что это был другой ситх — мало какой джедай отправился бы в то место добровольно.

— Ты ещё не устала от власти над другими? Уже давно ты освоила всё, что хотела. — В голосе Валкориона не было ни тепла, ни насмешки — лишь терпение учителя, смотрящего, как ученик раз за разом повторяет одну и ту же ошибку. — Высшая форма власти, как тебе известно, это не власть над другими...

— ...это власть над собой. Власть над самой смертью, — продолжила Гнев. Она ожидала его появления. — Я всего лишь вношу свой скромный вклад в победу Империи.

— Нет. — Валкорион холодно засмеялся. — Ты получаешь удовольствие от этих упражнений, но постоянно ищешь оправдания своим действиям. У тебя есть мои знания и моя сила, и всё же ты цепляешься за иллюзию, что ты чем-то отличаешься от меня. Что ты лучше меня. Так ли оно? Ты не заслужила ничего из того, чем обладаешь.

— Ты жил в моей голове годы. — Гнев взглянула на него. — Считай это арендной платой.

Валкорион подошёл ближе, его фигура слегка мерцала.

— И всё же они не полностью доступны тебе, не так ли? Ты знаешь, что должна принять свою трансформацию, но продолжаешь убегать от того, ради чего сюда пришла.

— Я знаю, что ты хочешь меня убить, — ответила Гнев. — Не нужно больше притворяться.

— Я не могу лгать тебе. — Валкорион сел рядом с ней. — Я существую лишь в твоих воспоминаниях. Я не могу сказать тебе ничего, чего ты уже не знаешь. Я хочу того же, чего хочешь ты, даже если это прячется под всеми твоими страхами.

Она подняла взгляд к небу, но звёзды, как всегда, были скрыты за вечными серыми облаками. Гнев знала, что по крайней мере в этом Валкорион был прав. Она не хотела возвращаться в лабораторию, в залы, даже сейчас наполненные ужасом и страданиями, но она прилетела на эту планету из-за находящегося здесь источника Силы. Некоторые ритуалы можно было совершить только в месте её концентрации.

Гнев закрыла глаза. Она откладывала это достаточно долго. Каждый день, проведённый здесь, был ещё одним днём вдали от Марра, ещё одним днём, когда война продолжалась без неё. Больше всего она хотела снова обнять Марра, услышать его голос, поцеловать его губы, почувствовать его—

— В старые времена, — задумчиво произнёс Валкорион, — было принято описывать такие чувства в дневнике, прятать его под кроватью и не показывать никому. Иногда я сожалею, что эта традиция исчезла — тебе стоило бы её перенять. Возможно, потом ты могла бы читать записи вслух Марру. Он — единственный, которому подобные откровения ещё могли бы показаться интересными, хотя даже в этом я не уверен.

Если Марр вообще ещё что-то к ней чувствует, подумала Гнев. Скучал ли он по ней так же сильно, как она по нему, или же уже списал её со счетов как очередную жертву ситхских амбиций?

— Марр любил тебя, — признал Валкорион со смесью удивления и неприязни. — Насколько ситх может любить другого. Вероятно, твои чувства его забавляли. Но любовь угасает на расстоянии.

— Что ты можешь знать о любви? — усмехнувшись, спросила Гнев. — Тебя ненавидели даже твои собственные дети.

— По крайней мере, я всегда был честен с самим собой, — невозмутимо ответил Император. — В отличие от тебя. Я никогда не искал чужой любви, никогда не притворялся, что мною движет что-то иное, кроме моих собственных желаний. Можешь ли ты сказать то же самое о себе?

Гнев долгое время сидела молча. Лаборатория ждала во тьме, терпеливая, как сама смерть. И где-то за звёздами, надеялась она, её до сих пор ждал Марр. Она подтянула колени к груди, обхватив их руками.

— Я выживу? — наконец спросила она.

— Этого я не знаю. — ответил Валкорион. — И ты тоже не узнаешь, если не будешь готова рискнуть всем. Если у тебя получится, ты будешь способна защитить то, что, как ты утверждаешь, любишь. Если нет... То ты умрёшь, пытаясь стать чем-то большим. Разве не этого желает каждый ситх?

Гнев поднялась на ноги. Она сделала свой выбор.

Она нашла Малавая в грузовом отсеке, методично чистящего и проверяющего оборудование, которое уже выглядело безупречно. Гнев нахмурилась. Он приводил в порядок грузовой отсек всего несколько дней назад — не было нужды делать это снова. Квинн поднял взгляд, когда она вошла, и тут же прекратил своё занятие.

— Мой лорд, — он поприветствовал её. — Ты надолго пропала сегодня.

— Я медитировала, как всегда, — ответила Гнев, снимая влажную мантию и вешая её на крючок. — Как ты себя чувствуешь?

— Достаточно хорошо, мой лорд, — привычно ответил Квинн, но Гнев ему не поверила. Даже для человека с такой светлой кожей, как у Малавая, он выглядел слишком бледным.

— Ты, вероятно, будешь рад узнать, что тебе не придётся оставаться здесь намного дольше. Мне больше не нужна твоя помощь, Квинн.

— Понимаю, мой лорд. — В его голосе не было удивления.

— Я отвезу тебя на Закуул, откуда ты сможешь отправиться обратно на Одессен, — продолжила Гнев. — Я пошлю сообщение Лане и объясню твоё возвращение. Мы отправляемся в течение часа.

Глаза Малавая слегка расширились, словно он ожидал чего-то другого. Он кивнул.

— Как пожелаешь, мой лорд.

Путешествие на Закуул прошло относительно спокойно. Сотни сообщений, отправленных ей другими за последние месяцы, появились в её почтовом ящике, как только они вошли в зону действия гиперволновых передатчиков. Оставленный Гневом мир хлынул обратно в её жизнь потоком данных. Большинство сообщений не были важными — разведывательные сводки, административные вопросы, запросы, которые были слишком старыми, чтобы всё ещё нуждаться в ответе. Она просматривала их, отвечая, на что могла, игнорируя неактуальное, и помечая то, что могло всё ещё требовать внимания.

Они спустились на шаттле на лесную поляну в нескольких километрах от города. Гнев не желала привлекать внимание — её присутствие вызвало бы вопросы, отвечать на которые ей не хотелось.

— Что мне сказать остальным? — спросил Малавай, когда они выходили из шаттла.

— Они не смогут получить от тебя никакой важной информации, Квинн. — Гнев слегка улыбнулась. — В конце концов, ты почти ничего не знаешь, не так ли?

— Нет, мой лорд. — Он склонил голову набок. — Не знаю.

Прежде чем он успел повернуться и уйти, Гнев шагнула к Квинну и крепко обняла его. После мгновенного замешательства Малавай ответил на объятье. Этот жест явно его удивил.

— Береги себя, Квинн, — тихо сказала она, отстраняясь, чтобы встретиться с ним взглядом. — И… спасибо. За всё.

— Мой лорд, — ответил он, глядя на неё с обеспокоенным выражением. — Пожалуйста, будь осторожна.

Гнев некоторое время сидела на крыше шаттла, наблюдая, как Квинн идёт к далёким шпилям города, пока он полностью не исчез из виду. Она откинула голову и закрыла глаза, подставив лицо свету. Вокруг неё закуульские птицы перекликались друг с другом через листву деревьев, и где-то вдалеке она могла слышать тихий шум бегущей воды. Жизнь, подумала она. Гнев вспомнила утренние прогулки на Одессене, когда первые лучи солнца только появлялись из-за гор. Тогда она принимала такие простые вещи как должное. Теперь, зная, что её ждало, каждый момент тепла и света казался драгоценным.

Вернувшись на корабль, она снова направилась к консоли, просматривая полученные сообщения, пока не нашла то, которое искала. То, которое она так боялась открывать. То, которое она перечитала так много раз во время путешествия на Закуул, что выучила каждое слово наизусть.

"Мне казалось, что между нами больше доверия. Если ты думаешь, что я не смог бы чего-либо понять, ты ошибаешься. Кого ты пытаешься защитить — меня или себя?

—Марр"

Гнев сняла перчатки и положила их сверху на консоль. Она провела по экрану кончиками пальцев, словно могла каким-то образом через него дотронуться до человека, который написал эти слова.

— Пожалуйста, прости меня, — прошептала она.

* * *

Очередная молния расколола тёмное небо, и окна Цитадели задребезжали, когда последовал гром. Молнии были столь же постоянным явлением на Дромунд Каасе, как и убийства ситхами друг друга ради власти, пусть сегодняшняя гроза и была свирепее обычного. Дарт Марр не отвёл взгляда от голографической карты, показывающей движения флотов. Республика полагала, что сможет защитить свои территории, переведя текущий конфликт в войну на истощение. Скоро они поймут, что ошибались.

Он приблизил изображение, сосредоточив внимание на севере региона Экспансии. Всё шло по плану. В такие моменты у Дарта Марра возникала хрупкая надежда, что Совет сможет отложить все внутренние распри до окончания войны. Это чувство он старался подавить — слишком много раз до того его надежды заканчивались разочарованием. Иногда он сам удивлялся, что у него ещё сохранилась способность на что-то надеяться.

На фоне посветлевшего от новой вспышки неба сквозь дождь на мгновение проступили очертания домов. Дарт Марр напрягся. Сначала ощущение было едва заметным — возмущение в Силе, ощущение далёкой опасности, словно покалывание статического электричества перед ударом молнии. Время словно замедлилось.

Марр выпрямился, его рука легла на рукоять светового меча. Он огляделся в поисках источника угрозы, но не заметил вокруг ничего подозрительного.

Ощущение усилилось, когда очередная вспышка молнии осветила знакомую обстановку. В этот застывший миг каждый предмет в комнате выделялся с непривычной чёткостью: металлическая поверхность голографического стола, единственное растение в углу комнаты, датапад на столе, показывающий местное время — 21:47. Секунды растянулись почти до бесконечности, выжигая каждую деталь в его памяти.

Последовал гром, и понимание обрушилось на него. Боль пронзила его мгновениями позже. Дарт Марр вцепился рукой в край стола, как утопающий хватается за обломок корабля. За болью пришла пустота, приглушив все звуки, краски и ощущения. Время на экране датапада сменилось на 21:48. Марр неподвижно смотрел на цифры, как будто бы мог силой воли повернуть время назад и предотвратить то, что уже произошло.

— Гнев, — он попытался позвать её, но не смог издать ни звука.

Ещё одна молния разорвала небо над Дромунд Каасом, но последовавшего за ней грома Дарт Марр уже не услышал. Время словно остановилось и застыло навсегда.