Through Passion, I Gain Strength (гет)

— Ситхи не умоляют о спасении. Через страсть я обретаю силу.

Её голос эхом отразился от невидимых стен. Она стояла на коленях на сером камне, опираясь на него руками и пытаясь удержать равновесие. Камень должен был быть холодным — она знала это — но казалось, что он вообще не имел температуры. Сон стал настолько привычным, что она едва могла вспомнить, каким был реальный мир. Иногда она задавалась вопросом, не были ли её воспоминания о войне и Империи всего лишь ещё одним сном.

— Чего стоит сила, Гнев, если она не может помочь выжить?

Она подняла взгляд. Император стоял перед ней, настолько осязаемый и реальный, насколько что-либо могло быть реальным в этом кошмаре. Он всегда наблюдал, всегда искал слабость.

— Не надейся, — прошипела Гнев. — Я переживу это и освобожусь.

Улыбка коснулась губ Валкориона, но в ней не было тепла.

— Ты, возможно, переживёшь. Но что насчёт другого? Ты не примешь помощь, даже чтобы спасти того, кто не может спасти себя сам?

Прежде чем она успела ответить, серый камень начал двигаться, меняя форму. Гнев оказалась в незнакомом холодном и тёмном помещении, тишина в котором нарушалась только негромким гудением закуульских приборов. Она почувствовала, что Император собирается ей показать, ещё до того, как увидела это глазами.

Дарт Марр.

Он был там, застывший в блоке карбонита, висевший на стене, словно чей-то военный трофей. Его присутствие в Силе было слабым, но она бы его ни с чем не спутала.

Гнев поднялась на ноги. Она старалась не смотреть на Императора. Если она посмотрит на него, он всё поймёт.

Валкорион подошёл ближе к статуе, сложив руки за спиной. Выражение его лица оставалось нечитаемым, но взгляд пронзал её насквозь.

— Удивлена? — с удовлетворением спросил Валкорион. — Я пощадил его. Милосердие... или, возможно, шанс для тебя. Карбонит поддерживает его жизнь, как он поддерживает и твою. Но с каждым днём его сила убывает. Любопытно, надолго ли ещё её хватит.

Знание о том, что Марр жив, должно было принести облегчение, должно было зажечь ту радость, которая приходит с вырванной в последний момент победой.

Вместо этого оно принесло лишь холодный страх. Когда-то в этом долгом сне она забыла об осторожности. Один раз. Но одного раза было достаточно.

— Я вижу правду, которую ты не хочешь произнести, — мягким тоном сказал Валкорион. — Его судьба не безразлична тебе.

И поэтому он знал.

— Что я могу сделать? — спросила Гнев.

— Прими мою помощь, — предложил Валкорион, — и ты спасёшь его. Откажись, и когда придёт время, ты найдёшь лишь его труп.

Её пальцы задрожали. Это было простой манипуляцией, напомнила она себе. Валкорион в очередной раз пытался сломать её, подчинить себе, сделать зависимой от него.

Но понимание устройства ловушки не делало ту менее эффективной. Мысль о том, что Марр медленно умрёт в одиночестве в этой холодной, стерильной гробнице, была почти невыносимой. Спасти Дарта Марра означало бы не только спасти лидера и воина, это значило сохранить силу, порядок и страсть, существовавшие в Империи благодаря нему. Спасти саму Империю.

— Подумай над этим как следует, Гнев, — продолжил Валкорион. Он исчез на секунду, только чтобы появиться прямо за её спиной. — В битве тебе почти нет равных, это так. Но этого недостаточно. Я предлагаю тебе свою силу — ровно столько, сколько нужно, чтобы сохранить Марру жизнь. Дар, не более того. Примешь ли ты его?

Она вспомнила Дарта Марра таким, каким он стоял перед Валкорионом. Даже в этой безнадёжной ситуации он не впал в отчаяние. Марр не умолял. Марр не торговался. Он посмотрел в лицо смерти и готов был встретить её с достоинством, как ситх.

И в этом воспоминании она нашла свой ответ.

— Нет.

— Ты обречёшь его на смерть из-за своей гордыни?

— Дарт Марр не боялся смерти. Он не хотел бы, чтобы я унижалась перед тобой ради его жизни. Он презирал бы меня за это.

Выражение Валкориона на мгновение стало более жёстким, затем на его лице снова воцарилось холодной безразличие.

— Ты цепляешься за принципы, словно они защитят тебя от потери. Это бесполезно. Когда пламя Марра погаснет, знай, что это результат твоего упрямства.

Глаза Гнева вспыхнули.

— Он ситх. Он сильнее, чем ты думаешь. Я не оскорблю его честь, склонившись перед тобой.

Марр бы понял. Он бы одобрил её выбор.

Даже если бы он его убил.

Комната рассеялась как дым, и Гнев снова оказалась на сером камне, наедине с тенями и эхом. Она опустилась на колени и закрыла глаза.

Покой — это ложь, есть только страсть.

Но какая страсть? Её ярость от манипуляций Валкориона или более глубокое чувство, из-за которого ей хотелось разорвать на части половину галактики? Страсть всегда двигала ситхами, и страсть проведёт её и через это.

Через страсть я обретаю силу.

Она найдёт силу спасти их обоих, и этой силы будет достаточно. И если кто-нибудь посмеет встать у неё на пути, они утонут в своей же собственной крови.

Через силу я обретаю могущество.

Кодекс никогда не обещал, что это будет легко.

Через могущество я обретаю победу.

Ситхи, в конце концов, не умоляют о спасении. Они добиваются его сами.

Через победу мои цепи будут разбиты.

Никакие цепи не могут удерживать её здесь вечно. Однажды она разобьёт их все.

* * *

Закуул, 22 ATC

Император был ещё жив. Дарт Марр мог поклясться, что чувствовал отголоски знакомого присутствия — тёмного и древнего. Ошибиться было невозможно. Нет, Вишейт не исчез со смертью своего тела. Он задавался вопросом, ощущала ли и Гнев присутствие своего бывшего повелителя. Она не могла его не чувствовать.

Шаттл снова затрясло, и где-то под ними заскрежетал металл. Марр надеялся, что судно продержится достаточно долго, чтобы унести их туда, где дети Императора их не найдут. В их нынешнем состоянии ещё одна встреча с любым из них двоих означала бы верную и бессмысленную смерть.

Через иллюминатор шаттла он наблюдал за бесконечными потоками транспорта между серыми шпилями Закуула, освещёнными заходящим солнцем. Город мог скрыть их побег или же стать их гробницей.

Он почти не помнил их путь к шаттлу. Сила, обычно постоянно текущая через него, сейчас казалась далёкой и приглушенной. Его попытки направить её приводили к слабым, расфокусированным вспышкам, оставлявшим его ещё более истощённым. О сражении световым мечом не могло быть и речи — все его силы уходили на то, чтобы просто держаться на ногах.

Действие стимулятора, который дала ему Лана, начинало проходить, и до сих пор так и не утихшая боль от молний Императора вернулась в его тело. Он крепче ухватился за подлокотники своего сиденья. Марр почувствовал на себе пристальный взгляд жёлтых, словно горящих в неярком освещении шаттла глаз.

Гнев тут же отвела взгляд. Что-то промелькнуло в её глазах, но исчезло прежде, чем он успел распознать, что это было. Она сжала руки в кулаки, выпрямила спину и со злостью уставилась на противоположную стену шаттла, как будто та только что сказала ей что-то оскорбительное. Гнев довольно мало сообщила им о том, что произошло в тронном зале Закуула. Казалось, заморозка в карбоните не прошла бесследно и для неё.

С каждой проходящей минутой реальность становилась всё более далёкой и похожей на сон. Интерьер шаттла начал размываться, и он почувствовал, что падает вперёд.

Гнев встала со своего места и опустилась перед ним на колени. Не спрашивая разрешения, она совершила неожиданный для ситха поступок — крепко обняла его, не позволяя упасть.

— Я так рада, что ты жив, — тихо сказала она. Её слова явно предназначались только ему.

Марр хотел ответить, но не смог — язык ему больше не повиновался. С немалым усилием он положил руку ей на плечо, не совсем отвечая на объятие, но показывая, что оно не осталось незамеченным. Когда сознание начало угасать, он подумал, что, возможно, это был её способ предложить поддержку и при этом позволить ему сохранить достоинство. Дарт Марр не успел закончить мысль — тьма поглотила его.

* * *

Корабль "Надгробие", через 2 дня

Здесь было тихо, гул систем "Надгробия" приглушился до белого шума. Свет от ламп на потолке был тусклым и время от времени мерцал. Для чего бы ни предназначалась когда-то эта комната, теперь в ней не было ничего, кроме пыли, сломанных устройств и пустых ящиков. Гнев начала разделять любовь Валкориона к звездам. Бесконечный космос, видимый через маленькое запятнанное окно, давал ей некоторое утешение — что-то постоянное в галактике, которая изменилась до неузнаваемости за последние пять лет.

— Ты хотела поговорить, — услышала она голос Дарта Марра позади себя.

— Да. — Гнев повернулась к нему, скрестив руки. — То, что я сейчас скажу, не должно покинуть эту комнату.

— Из всех людей ты выбрала довериться ему? — голос Валкориона прозвучал в ее голове. — Чего ты ожидаешь от такого, как Марр? Спасения? Сочувствия? Ты не получишь ни того, ни другого.

— Не покинет, — пообещал Марр, кивнув.

Она откладывала этот разговор, но больше ждать было нельзя.

— Валкорион не умер, когда я убила его тело, — сказала она. — Он все еще здесь, в моем сознании. Я слышу его голос, иногда вижу его.

Гнев заметила, Марр потянулся к своему мечу — сознательно или нет, она не могла сказать.

— Я так и подозревал, — ответил Марр без явного удивления. — Я чувствую его присутствие. Теперь я знаю, где он.

Он опустил голову и замолчал, словно что-то взвешивая. Характерный гул активированного светового меча нарушил тишину. В следующее мгновение Марр стоял с поднятым мечом, отбрасывающим зловещее красное свечение на его капюшон и маску. Ее собственный световой меч оказался в руке раньше, чем Гнев успела осознать происходящее.

— Прости меня, — произнес Марр. В его голосе Гневу послышалось искреннее сожаление. Это был первый раз, когда она слышала, чтобы Дарт Марр за что-либо извинялся. Ситхи редко это делали, разве что с целью обмануть. — Но я не могу рисковать.

Она не хотела, чтобы дело дошло до этого. Она давно приняла тот факт, что ей приходилось — и придется — убивать близких ей людей, чтобы защитить себя. Но не его. Не сейчас. Не так.

— Марр. Подумай, — сказала она, держа свой световой меч опущенным. "Пожалуйста", хотела добавить она, но ситхи не умоляют. — Если ты убьешь меня, он просто найдет другого носителя. Возможно, даже тебя. По крайней мере, так мы знаем, где он. Мы можем наблюдать за ситуацией, найти способ уничтожить его навсегда. Тем более, — добавила она, отчаянно пытаясь придумать как можно больше аргументов, — мы на корабле, Марр. Ему и так тысяча лет, и если мы устроим тут дуэль, он точно развалится на части.

Марр молчал несколько мгновений, держа световой меч наготове.

— Как я могу быть уверен, что он не контролирует тебя прямо сейчас? — спросил он.

— Потому что если бы Валкорион контролировал меня, разве я вообще стала бы тебе о нем рассказывать? — Она старалась говорить спокойно, чувствуя его сомнение.

— Тогда зачем ты это сделала? — Марр внимательно изучал ее.

— Потому что я знаю, что ты сделаешь то, что необходимо, если он попытается захватить контроль. Ты единственный здесь, кто действительно понимает, что представляет из себя Император и на что он способен.

Спустя, казалось, целую вечность, Марр наконец деактивировал меч.

— Если этот момент настанет, твоя смерть будет быстрой, — с мрачной решительностью произнёс он и склонил голову. — Даю своё слово.

— Я и не ожидала от тебя иного. — Гнев отключила свой меч, испытывая облегчение и благодарность.

— Ты сказала, он говорит с тобой. Что ему нужно? — спросил Марр.

— Валкорион предлагает свою силу. Утверждает, что может мне помочь, — призналась она.

Было бы ложью сказать, что она никогда не испытывала искушения — в конце концов, стремление к силе и власти делало ее ситхом. Однако она бы никогда не приняла их от Императора.

— Должен быть способ извлечь и уничтожить его, — Марр начал медленно расхаживать по комнате. — Есть древние ритуалы. Они опасны — потенциально смертельны для тебя — но они существуют.

Марр замолчал, явно обдумывая возможные решения. Или, вероятно, он не хотел обсуждать детали, подозревая, что Валкорион может слышать каждое слово.

— Знаешь, — сказала Гнев с мрачным весельем, — я начинаю привыкать к этому. Он второй мастер, который пытается мной манипулировать. Я уверена, что в конце концов он тоже попытается меня убить.

— Он не твой мастер! — Марр резко остановился и повернулся к ней, его рука рассекла воздух. Затем, более спокойным голосом, добавил: — Ты еще держишься. Это говорит о том, что у тебя достаточная сила воли, чтобы сопротивляться ему. Но одной твоей воли может быть недостаточно.

— Тогда должно хватить твоей. Я скорее умру, чем подчинюсь ему.

— Надеюсь, ты останешься тверда в этом намерении, оказавшись перед выбором, — отозвался Марр.

Гнев кивнула. Она отвернулась, чтобы снова посмотреть на звёзды.

— Спасибо, Марр. — Она несколько секунд колебалась перед тем, как произнести следующие слова. — Если до такого дойдёт... я рада, что это сделаешь ты.

— Не благодари меня за согласие тебя убить. — В его голосе она услышала что-то похожее на грусть.

— Ты предпочёл бы, чтобы я тебя за это проклинала? — попыталась пошутить она.

— Я предпочёл бы, чтобы это вообще не стало необходимым.

Гнев ничего не сказала, всматриваясь в тёмную пустоту за окном. Это было самое большое доверие, которое она когда-либо оказывала кому-либо. Она задумалась, что это говорило о её жизни — что величайшим актом веры, который она могла предложить, была просьба её оборвать.

Позади она услышала звук шагов. Дверь со скрежетом открылась и закрылась, оставляя её наедине со звёздами и призраком в её голове.

Одессен, несколько недель спустя

Гнев нашла Дарта Марра на смотровой площадке. Он стоял неподвижно у перил в своей привычной позе — сцепив руки за спиной. Внизу простирался густой лес Одессена, сквозь кроны деревьев которого еще просачивался вечерний свет, рисуя золотые узоры на земле. После коротких колебаний она решила подойти к Марру. Гнев давно привыкла к желанию как можно больше времени проводить в его компании, но моментов, когда она могла побыть с ним наедине, было немного. Марр всегда относился к ней с уважением, даже с определенной теплотой. Этого было недостаточно.

— Лорд Марр, — поприветствовала она его. — Надеюсь, вы не против моего общества.

— Лорд Гнев. — Он ответил кивком. — Я не возражаю.

Гнев остановила на нем взгляд, наблюдая, как закатный свет отражается от его доспехов. Подобные воспоминания были всем, что у нее оставалось, когда неверно проведенная карбонитная заморозка заточила ее в собственном разуме. Они стали ее самым дорогим сокровищем и самой надежной защитой от кошмаров.

Наконец Гнев встала рядом с Марром, глядя на верхушки деревьев и темнеющие вдали горы.

— Это место совсем не похоже на Дромунд Каас, — сказала она, нарушая тишину. — Ты скучаешь по Империи?

— Сколько еще мне суждено быть свидетелем этих нелепых попыток? Ты знаешь не хуже меня, что они обречены на провал. — Призрак Валкориона появился перед ней, морщась, словно ее слова причинили ему физическую боль.

Если вопрос показался Марру неприятным, он не подал виду.

— Да, — признался он. — Но то, что осталось, уже не та Империя, которой мы служили. Ей предстоит найти новый путь… или погибнуть.

— Империя поступила правильно, когда сдалась, — Гнев тяжело вздохнула.

— Я всегда считал тебя кем-то, кто предпочтет смерть капитуляции, — сказал Марр с едва заметным любопытством.

— Неужели ты думаешь, Марр, что одна только мысль о капитуляции не заставляет мою кровь кипеть? — она повернулась к нему. Это было правдой — даже сейчас ее пальцы подрагивали от сдерживаемого гнева. — Но мы не выживем, никогда не склоняясь. Мы выживаем и побеждаем, оставаясь верными себе и своим идеалам — даже на коленях.

Марр слегка наклонил голову, но ничего не сказал.

— Мы сдались, — продолжила Гнев, — и Империя все еще существует. Дромунд-Каас и Коррибан по-прежнему стоят, и имперские знамена все еще развеваются над ними. Дух Империи живет — в тебе, во мне, во всех наших людях. Это значит, однажды Империя поднимется снова. И клянусь, если я не доживу до этого дня, я умру, сражаясь за его приближение.

Ее преданность Империи не строилась на иллюзии, что та была совершенна во всех отношениях. Гнев ясно видела ограничения старых путей и вред, причиняемый междоусобицами ситхов. Но Империя была частью нее. Империя дала ей власть и предназначение, Империя сделала ее тем, кем она была сейчас.

Марр одобрительно кивнул.

— Тогда, возможно, надежда еще есть.

Он некоторое время стоял неподвижно, словно обдумывая следующие слова. Солнце теперь было ниже, окрашивая небо в оттенки красного; воздух доносил далекий звук воды, текущей по камням.

— Здесь мы сражаемся за выживание, — он жестом указал на лес внизу. — За сохранение того, что осталось. Необходимые цели, но им не хватает наших прежних амбиций. — Марр ненадолго замолчал. — Всю свою жизнь я посвятил созданию Империи, способной пережить любые испытания. Я потерпел в этом поражение. — Затем он добавил тихо, словно каждое слово что-то ему стоило: — Смерть была бы милосерднее, чем наблюдение за последствиями моих ошибок. Но... сожаления — это роскошь, которую я не могу себе сейчас позволить.

Не раздумывая, Гнев протянула руку и взяла его ладонь в свою. Она была уверена, что Марр оттолкнет ее. Но к ее удивлению, он ответил на жест, слегка сжав ее ладонь. Гнев не была уверена, что сказать, но слов, кажется, и не требовалось. Некоторое время они просто молчали.

— Ты планируешь вскоре вернуться на Дромунд Каас? — наконец Гнев задала вопрос, который не давал ей покоя уже несколько дней.

— Вернусь, — ответил Марр, — но не сейчас. Империя не выдержит прямого противостояния с Закуулом, пока дети Валкориона контролируют Вечный Флот. Пока что мое место здесь. Альянс служит интересам Империи, вне зависимости от того, осознают это другие его члены или нет.

— Под моим руководством, конечно, служит, — улыбнулась она Марру.

Гнев невольно задержала на нем взгляд. Дарт Марр воплощал все, чем она восхищалась — силу, интеллект, непоколебимую целеустремленность. Все, чего она жаждала. Все, что, возможно, никогда не будет принадлежать ей. Ее романтическое наступление, подумала Гнев, начало превращаться в затяжную войну на истощение.

Словно призванное этим моментом сомнений, пришло знакомое ощущение — мир вокруг них стал приглушенным, звуки — более далекими, вечерний бриз стих. Само время, казалось, застыло и склонилось перед волей Императора. Момент принадлежал теперь только ей и Валкориону.

— Зачем принижать себя, ища одобрения? — Валкорион жестом указал на Марра. — Что мешает тебе просто взять желаемое?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Гнев.

— Дай мне контроль, всего на мгновение. — Валкорион, казалось, был доволен, что завладел ее интересом. — Едва уловимое внушение через Силу, незаметное даже для такого, как Марр, и он разделит с тобой ложе. Он будет... собой. Просто освобожденным от ненужных ограничений.

Гнев никогда не считала себя обладательницей блестящего ума, но она могла распознать ужасную идею, когда ее слышала. Марр заметит и убьет ее. Если, конечно, Валкорион не воспользуется моментом, чтобы убить Марра первым.

— Нет, — сказала она просто.

— Власть над другими — суть вашей философии, — настаивал Валкорион. — Думаешь, что он бы не поступил так с тобой, если бы вы поменялись местами?

— Нет. — Гнев была в этом уверена. — Марр... другой.

— Все ситхи считают себя "другими", — отмахнулся Валкорион. — Особенными. Исключительными. Это их величайшее заблуждение и самая предсказуемая черта.

Гнев ничего не сказала, позволив молчанию стать своим ответом.

— Так оберегаешь его волю, но так готова склонить ее более... традиционными методами, — сказал Валкорион с холодной улыбкой. Его выражение изменилось, став более расчетливым. — Хорошо. Скажи мне: на что ты готова пойти, чтобы защитить его? Предпочтешь ли смотреть, как он умирает, зная, что могла спасти — но не сделала этого?

Когда Валкорион шагнул ближе к Марру, она сорвалась. В её сознании словно запылал огонь, когда Сила хлынула через нее, направленная на Валкориона.

— Если ты еще хоть раз прикоснешься к Марру, — с холодной яростью произнесла она, закрыв глаза, — я убью тебя. Но сначала я заставлю тебя страдать. Я сожгу твой драгоценный Закуул дотла. Я уничтожу всю галактику, чтобы для тебя в ней больше ничего не осталось. Я брошусь в звезду, если потребуется.

Когда она снова открыла глаза, тяжело дыша, призрака Императора больше не было видно. Его присутствие теперь ощущалось более далеким. Она знала, что Валкорион вернется, но надеялась, что по крайней мере сумела донести до него свою угрозу.

Марр повернулся к ней в поисках признаков угрозы. Должно быть, он почувствовал всплеск её злости через Силу и ощутил присутствие Императора, даже если не мог его видеть. Для Марра, вероятно, прошла всего секунда. Несколько мгновений он молча смотрел на неё, затем кивнул, не требуя объяснений.

Она заметила, что все ещё держит его за руку, сжимая её гораздо крепче, чем следовало. Гнев неохотно отпустила его ладонь, глубоко вздохнула и повернулась лицом к лесу Одессена. Как бы он отреагировал, Гнев задалась вопросом, если бы знал тему её разговора с Валкорионом? Она не хотела это выяснить. О некоторых вещах лучше не рассказывать никогда.

Марр поднял руку и на короткий момент коснулся ее плеча. Слишком короткий. Когда он убрал ладонь, она немедленно почувствовала её отсутствие. Гнев уже давно часто представляла его прикосновения к себе. Этот непродолжительный контакт только напомнил ей, как сильно она хотела большего.

Долгое время они стояли вместе в сгущающейся темноте, каждый погружённый в свои мысли. Молчание не тяготило. Несмотря на все ждущие их опасности и неопределенность, Гнев обнаружила, что желает, чтобы этот вечер никогда не заканчивался. Если бы она могла остановить время, то осталась бы здесь навсегда.

???, два месяца спустя

Зал для медитаций в храме был наполнен мягким золотистым светом, струящимся через высокие окна. Мастер Серенити сидела на полу с умиротворенной улыбкой на губах. Сегодня она медитировала над важностью эмоционального отрешения.

Нет эмоций, есть покой. Привязанность ведет к ревности, а ревность — к темной стороне, это было всем известным фактом. И все же она чувствовала внутренний конфликт, причины которого пыталась постичь.

Дверь в зал открылась, и она увидела мастера Лану, одетую в свободную коричневую робу.

— Да пребудет с тобой Сила, мастер Серенити, — торжественно поприветствовала ее Лана. — Не хочешь ли присоединиться ко мне в саду? Я была бы рада представить тебя юным падаванам. Некоторые все еще испытывают трудности в достижении внутренней гармонии. Твои наставления были бы бесценны.

Мое наставление — бить их молниями, пока они не обретут покой, — странная, тревожащая ее мысль промелькнула в сознании мастера-джедая. Серенити не могла определить ее источник.

— Превосходное предложение, — услышала она собственный голос. — Это звучит... — она не сразу смогла найти нужные слова, — духовно обогащающе.

Серенити последовала за мастером Ланой по коридорам, залитым естественным светом. Сами стены, казалось, излучали ауру мирного созерцания. В воздухе пахло цветами, благовониями и просветлением.

В саду она увидела знакомую фигуру — своего дорогого наставника, мастера Бараса, сидящего под деревом и погруженного в медитацию. На его лице играла благожелательная улыбка, и он излучал такое глубокое спокойствие, что птицы свили гнезда в складках его одежды. По какой-то неизвестной причине мастер Серенити почувствовала желание задушить его, но вместо этого почтительно поклонилась.

Неподалеку мастер Малгус обучал группу падаванов.

— Почувствуйте, как Сила течет через все живое, соединяя нас в гармонии. Чтобы обрести внутренний покой, вы должны отпустить свой гнев, — произносил мастер Малгус с безграничным терпением в голосе. — А, мастер Серенити! Пожалуйста, присоединяйся к нашим упражнениям по развитию осознанности.

Я лучше умру, — снова мелькнула чуждая мысль.

Вместо этого Серенити услышала, как ее голос произносит:

— Конечно, мастер Малгус. Я сочту это за честь.

Звук приближающихся шагов заставил её обернуться. По саду размеренно прогуливалась группа других джедаев. Среди них был и мастер Марр. Ее сердце забилось быстрее при виде него; внезапно она остро ощутила его присутствие.

— Мастер Серенити, — мастер Марр, как всегда, был воплощением умиротворения. — Тебя что-то тревожит? Я ощущаю беспокойство в твоих мыслях.

Ее беспокоило то, как привлекательно он выглядел даже в этих нелепых одеждах.

— Я испытываю... неподобающие чувства, — призналась она, удивленная собственными словами. — Я все время представляю, как держу кого-то за руку. Дольше, чем строго необходимо для того, чтобы помочь подняться. Я знаю, что Кодекс предостерегает от подобного, но...

— Мы должны немедленно помедитировать на это, — с серьезным беспокойством заявил мастер Малгус. — Все, становитесь в круг.

— Ах да, — мудро кивнул мастер Раведж. — Я подготовил четырнадцатичасовую лекцию о пагубности земных страстей.

— Возможно, — мягко предложил мастер Марр, — тебе стоит больше времени проводить в тихих размышлениях. Созерцай, как растет трава. Представляй свои чувства листьями, уплывающими прочь по реке космической гармонии.

— Это самая глупая идея, которую я когда-либо слышала! — засмеялась мастер Серенити. — Вы предлагаете мне игнорировать мои чувства и притворяться, что их не существует?

— Не игнорировать, — мирно вмешался мастер Барас. — Отпустить. Освободиться от них. Найти покой в одиночестве.

— Нет. — Мастер Серенити сделала шаг назад. — Я не стану подавлять все, что делает меня собой.

— Такие мысли опасны, мастер Серенити, — тихо сказал мастер Барас. — Они ведут к темной стороне.

— Может быть, темная сторона права! — Ей захотелось кричать. — Может быть, иногда стоит бороться за то, что хочешь, вместо того, чтобы медитировать на то, почему не можешь это иметь!

Мастер Барас поднялся на ноги, его глаза были полны трагического сожаления.

— Тогда ты потеряна для нас, мастер Серенити. Ибо джедай должен выбирать долг, а не желание, покой, а не эмоции.

— Прекрасно! — Серенити повернулась к выходу. — Тогда я не джедай!

— Но если ты не джедай, — окликнул ее мастер Барас, — то кто же ты?

Мастер Серенити остановилась на пороге. — Я... я...

Коричневое одеяние, которое она носила, внезапно показалось тяжелым и неудобным. Искры вспыхнули между ее пальцами. Мирный сад начал увядать вокруг нее, камни трескались и крошились от ударов молний.

— Я — Гнев! — закричала она вслед исчезающему видению.

Гнев резко проснулась, ее сердце бешено колотилось. Молния озарила комнату, за ней последовал раскат грома. Над Одессеном собрались грозовые тучи, проливной дождь хлестал по окнам. Вдали, сквозь тьму, начинали проглядывать первые бледные лучи рассвета. Молния — прекрасная и настоящая — напомнила ей о величии ситхов, о потенциале неограниченной страсти.

Сегодня, решила Гнев с внезапной ясностью, она сделает то, что должна была сделать уже давно.

* * *

Одессен, вечер того же дня

Гнев стояла перед покоями Дарта Марра, ее рука замерла над панелью управления дверью. Еще было время уйти, но бегство — удел слабых. Она не отступит сейчас.

Дверь с тихим шипением отъехала в сторону. Дарт Марр сидел за своим столом, погруженный в чтение чего-то на экране датапада — вероятно, свежих отчетов. Гнев окинула взглядом его покои. Комната была аскетичной и функциональной, совсем как сам Марр.

— Гнев. — Он слегка склонил голову. — Что привело тебя сюда в такой час?

Она приблизилась, смотря прямо в то место, где под маской должны были быть его глаза. Дарт Марр отложил датапад в сторону.

— Ты, — просто сказала она. — Мы оба ситхи. Мы понимаем силу, страсть, и как важно брать то, что хочешь. Я хочу тебя, Марр. Давай проведем эту ночь вместе.

Повисла долгая пауза. Марр застыл, и Гнев поняла, что никогда не видела его таким совершенно неподвижным. Когда он наконец заговорил, ей показалось, что он тщательно выбирает слова.

— Я польщен твоим предложением, Гнев, — произнес он. — Но я не могу его принять.

Тон его был гораздо мягче обычного, что почему-то делало отказ лишь болезненнее. Гнев на мгновение закрыла глаза, чувствуя себя так, будто ее грудь пронзил световой меч. Тем не менее, ей удалось сохранить внешнее спокойствие.

— Не можешь, — спросила она, — или не хочешь? Я надеялась, что влечение взаимно. Если это не так, я больше тебя не побеспокою.

— Дело не во взаимности, — с нехарактерной для него бесстрастность ответил Марр. — Но я не вступаю в подобные связи. Желание создает уязвимость, а уязвимость ведет к поражению.

— Это строка из Кодекса, или ты сам это придумал? — Она старалась говорить ровно, несмотря на боль, которую причиняли его слова. — С каких это пор ситхи бегут от страсти?

Марр не ответил. Его маска, как всегда, не выдавала его эмоций. В затянувшейся тишине Гнев почувствовала, как боль в груди начинает уступать место злости.

— Ты говоришь как джедай, — сказала она. — Возможно, тебе стоит присоединиться к ним внизу, в Анклаве Силы. Я уверена, они будут рыдать от счастья, услышав такую мудрость о сдержанности от лорда ситхов.

Марр поднялся из-за стола.

— Я не джедай, — медленно произнес он. — Я не избегаю страсти, но и не позволяю ей управлять собой.

— Значит, это страх, — Гнев не отступала. — Ты боишься потерять контроль. Что может быть уязвимее ситха, боящегося собственных желаний?

— Ты принимаешь контроль за страх. Я не боюсь, — отрезал он, но голос его звучал напряженно. Кажется, ее слова задели его.

— Тогда докажи это. — Она сделала еще шаг вперед и остановилась прямо перед ним. — Я знаю, что достаточно сильна, чтобы управлять своей страстью, не будучи поглощенной ею. А ты, Марр? Не собственной ли слабости ты боишься?

За ее вопросом последовала опасная тишина. Когда Марр заговорил, его голос был негромким и холодным.

— Достаточно. Ты высказалась. А теперь — уходи.

Его реакция принесла ей мрачное удовлетворение. По крайней мере, она добилась одного этой ночью — заставила Марра почувствовать хоть что-то.

— Как пожелаете, мой лорд. — Гнев склонила голову. Она повернулась к двери, затем остановилась. — Я оставлю вас наедине с вашими страхом и слабостью — надеюсь, они согревают вашу постель.

Она вышла из комнаты, не оглянувшись. В коридоре, как только за ней захлопнулась дверь, Гнев прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Ее злость медленно угасала, уступая место чему-то гораздо худшему — боли от отвержения и уязвленной гордости.

Одессен, тот же вечер

Коридор казался бесконечным. Гнев заперла дверь своих покоев и глубоко вздохнула, стараясь сохранить достоинство, ожидаемое от лорда ситхов.

Она прошла в центр комнаты и села в позу для медитации, скрестив ноги и положив руки на колени. Гнев сосредоточилась на жжении в груди, на своей боли и обиде, направляя и фокусируя эти чувства. Она делала это бесчисленное количество раз — после поражений, после предательств, после потерь. Она чувствовала, как в ней медленно, словно приближающаяся буря, нарастает ярость.

Ее руки сжались в кулаки. Она предложила Марру все, а он ответил философией.

Она прокрутила эту сцену в голове уже десятки раз, и с каждым разом становилось только хуже. Гнев не знала, от чего ей было больнее: от того, как Марр выразил свой отказ, или от того, что он даже не колебался.

Польщен. Она вспомнила его осторожный тон, словно она не была его равной, достойной честного разговора. Неужели все это время она неверно интерпретировала каждый момент теплоты в его голосе?

Слезы пришли внезапно, горячие потоки хлынули по щекам, и она не могла их остановить. Возможно, Марр был прав. Это ли не слабость — быть раненой всего лишь словами.

— Эта боль, что ты чувствуешь, — Валкорион материализовался рядом с ней, изучая ее с выражением, которое было похоже на жалость, — она не служит никакой цели. Она ослабляет тебя. Отпусти ее.

Гнев не подняла головы, но и не стала скрывать слезы. Не было смысла — он все равно все видел.

— Эта боль — моя, — прошептала она. — Через страсть я обретаю силу.

— Где твоя сила сейчас? Ты плачешь по тому, кто видит в тебе не более чем потенциальный риск, — ответил Валкорион, его голос принял заботливый тон. — Ты действительно веришь, что Дарту Марру ты не безразлична? Что его отказ проистекал из принципов, а не из простого отсутствия интереса?

— Он сказал...

— Марр сказал то, что нужно было сказать. Он мастер манипуляций, — плавно перебил Валкорион. — Марр видит только утилитарность. Ты полезна ему как оружие, как союзник, как символ величия Империи. Когда ты больше не будешь ему нужна, он избавится от тебя без колебаний.

— Оставь меня, — тихо сказала Гнев, вытирая лицо тыльной стороной руки. Какая-то часть ее хотела продолжать это слушать, хотела понять, почему ей так больно.

— Ты знаешь, что я говорю правду, — Валкорион повернулся к ней лицом. — Скольких ты сама бросила на пути к власти? Скольких из тех, кто считал себя важным для тебя? Кто верил в какую-то связь между вами, существовавшую на самом деле исключительно в его голове?

Гнев вспомнила капитана Квинна, к отсутствию которого она уже привыкла. Она говорила себе, что найдет его позже — после следующей миссии, на следующей неделе, в следующем месяце — пока не поняла, что даже если найдет его, не будет знать, что ему сказать. Возможно, эти отношения были изначально обречены на провал. Он не был ситхом. Он никогда не смог бы понять ее так, как мог другой ситх.

Валкорион наблюдал за ней с выражением, похожим на сочувствие — если бы Гнев верила, что он способен на такую эмоцию.

— Ты провела годы, восхищаясь человеком, который, столкнувшись с испытанием, оказался слабым. Управляемым своими ограничениями, а не преодолевающим их. — Голос Валкориона принял мягкий, почти отеческий тон. — Но ты... ты все еще та, кем я тебя сделал. Тебе не нужно его одобрение или его любовь. Тебе никто не нужен. Когда ты будешь сидеть на Вечном Троне, когда будешь командовать Вечным Флотом, разве мнение Дарта Марра будет иметь значение? Или еще чье-либо?

Гнев снова вытерла лицо, пытаясь взять себя в руки.

— Ты прав, Валкорион. — Впервые за этот вечер она почувствовала, что улыбается. — Мне никто не нужен. Ты в том числе.

Валкорион ничего не сказал, его взгляд задержался на ней, холодный и расчетливый. Затем его призрачная фигура медленно растворилась в воздухе.

Гнев поднялась на ноги с обновленной решимостью, ее слезы почти высохли. Где-то на этой базе Марр, вероятно, просматривал отчеты или планировал операции, уже не думая об их разговоре. Все это время она искала его одобрения, его симпатии — словно его мнение каким-то образом определяло ее ценность. Это было не так.

Этот урок она уже усвоила на горьком опыте со своим бывшим мастером. Несмотря на понимание, что Дарт Барас рано или поздно ее предаст, она все еще жаждала его признания, прилагала огромные усилия, чтобы угодить ему. В итоге же похвала Бараса стоила немногого, когда она стояла над его трупом в зале Темного Совета.

Затем она вспомнила гордость, которую чувствовала, когда Император назвал ее своим Гневом... только чтобы позже наблюдать, как он уничтожает имперскую планету.

Мягкий звон входящего сообщения вырвал Гнев из размышлений. Она потянулась к датападу, ожидая новостей от Ланы или разведданных от Терона.

Вместо этого она увидела сообщение от Дарта Марра. Ее сердце забилось быстрее, когда она прочитала его слова один раз, затем еще раз. Часть ее — та часть, которая испытывала чувства к нему уже давно, — хотела ответить немедленно. Другая часть, ее уязвленная ситхская гордость, требовала мести. Ее нельзя было просто отвергнуть, а потом вернуть, когда вздумается.

Гнев замерла, пытаясь игнорировать обе из них. Она не станет избегать боли — это было бы трусостью, решила она, стоя в тусклом свете своих покоев. Но если ей суждено чувствовать боль, она выберет ее сама, на своих условиях.

Она отложила датапад в сторону.

* * *

Одессен, ранее этим вечером

Дарт Марр трижды прочитал одну и ту же страницу, прежде чем решил оставить эту затею. Он положил датапад на стол и откинулся назад в кресле.

Он должен был ожидать чего-то подобного. Он заметил ее чувства задолго до сегодняшнего вечера. Даже если бы он не ощущал их через Силу, не разглядеть их было бы сложно. Гнев всегда отличалась прямотой — черта, которую он высоко ценил в ней после десятилетий, проведенных в ситхской политике, — и он не был слеп к таким вещам. И все же он оказался не до конца готов к этому разговору.

Она назвала его слабым, словно дисциплина была трусостью, а не силой. Он видел слишком много ситхов, поддававшихся каждому импульсу и уничтожавших себя в процессе. Гнев не имела ни малейшего понятия, какой ценой ему дался отказ. Ее обвинение задело его сильнее, чем должно было — возможно, потому что какая-то часть его уже давно сомневалась в правильности собственных доводов.

Она хотела увидеть страсть? О, он мог бы показать ей, насколько она ошибается насчет его способности к страсти. Он мог бы трахнуть ее прямо там, не останавливаться, пока она не признает, что была не права. Он закрыл глаза, и в воображении немедленно всплыл образ: Гнев, прижатая к стене, ее глаза расширяются от удивления, а затем темнеют от желания. Его руки на ее коже. Выражение в ее глазах, когда он...

Эта мысль послала волну жара по его телу. Он резко открыл глаза, заставляя себя сосредоточиться на настоящем. Именно подобного он и хотел избежать. Фантазия была далеко не незнакомой, но сейчас она больше походила на пытку.

Возможно, если бы они переспали, подумал Марр с усмешкой, он уже покончил бы с этим. Он доказал бы ей свои слова о силе и контроле, и вернулся к отчетам, способный снова рассуждать трезво. Вместо этого он сидел, отвлеченный этими мыслями. Ирония ситуации не ускользнула от него.

Она бы не попыталась убить его в собственной постели — не то чтобы он считал Гнев выше этого, но она предпочитала менее хитрые методы. Идея о том, что она организовала бы для этого изощренный план по соблазнению, казалась почти смехотворной. Она уже видела его в моменты слабости и не воспользовалась ими. Кроме того, Гнев была прямолинейной, но не глупой. Она не стала бы ставить под угрозу успех их миссии ради личной выгоды. Сколько битв могло быть выиграно, если бы его коллеги из Темного Совета обладали хотя бы половиной ее благоразумия?

Гнев, подумал он, уже раскрыла гораздо больше, чем, вероятно, намеревалась. Она всегда открыто проявляла свою привязанность. Это было ее ошибкой. Если бы он захотел, он мог бы использовать ее чувства против нее, превратить их в цепь на ее шее. Казалось, она доверяла ему достаточно, чтобы верить, что он так не поступит. В этом она была права.

Эта мысль заставила его задуматься. Он уже был скомпрометирован, не так ли? Был с того момента, как ему стало не все равно, жива она или мертва, с того момента, как начал замечать, как загораются ее глаза, когда она смотрит на него. Его чувства к ней существовали независимо от того, перетекали ли они в действия. И если это так, то что именно он защищал, отказывая ей? Сейчас он был таким же уязвимым, как если бы он сказал "да".

Гнев не боялась показывать свои чувства. Она считала себя неуязвимой, и, возможно, так и было. Когда она чего-то хотела, она брала это. Когда она что-то чувствовала, она это принимала. В то время как он сидел здесь, просчитывая риски. Такие, как присутствие Валкориона в ее сознании. Нет, Марр остановил эту мысль. Возбуждение снова смешалось со злостью. Он не позволит Императору решать, что он может и не может иметь.

Возможно, Гнев была права. Возможно, настоящая сила — это не бояться иметь все. Его желание никак не угрожало Империи.

Марр подошел к консоли. Его пальцы на несколько секунд зависли над интерфейсом, прежде чем он начал печатать.

Кому: Гнев Империи

Тема: [БЕЗ ТЕМЫ]

Лорд Гнев,

Я пересмотрел твое предложение. Я был бы согласен—

Он немедленно стер написанное. Слишком формально, и звучало так, словно он делает ей одолжение. Она тут же вызвала бы его на дуэль, прочитав это сообщение.

Кому: Гнев Империи

Тема: [БЕЗ ТЕМЫ]

Гнев,

Я должен извиниться за свой ответ сегодня. Можно быть ведомым страстью, а можно делать осознанный выбор ее принять. Правда в том, что я хочу того же самого. Ты заслуживала лучшего, чем—

Он некоторое время смотрел на слова, затем удалил и их тоже. Слишком честно. Он был не готов признаться в таком в письме.

Наконец, он напечатал:

Кому: Гнев Империи

Тема: [БЕЗ ТЕМЫ]

Я был неправ. Если ты все еще заинтересована, я хотел бы продолжить этот разговор.

— Марр

Сообщение почти ничего не раскрывало, не содержало объяснений или извинений. Оно было честным, но безопасным. Его также было недостаточно. Но это было все, что у него получилось написать.

Марр отправил его.

Одессен, через неделю

Гнев направлялась к тренировочному залу ранним утром, когда большая часть базы еще спала. Прошла неделя с тех пор, как она получила сообщение от Марра, на которое так и не ответила. Ее обязанности перед Альянсом никуда не исчезали независимо от происходящего. Если Марр и был разочарован отсутствием ответа, он не подавал виду во время собраний. Она, в свою очередь, обращалась к нему с теми же вежливостью и уважением, что и всегда.

Войдя в зал, она обнаружила, что помещение было уже занято тем самым человеком, который занимал ее мысли в последние дни. На мгновение ей захотелось уйти, но едва заметное изменение в позе Марра говорило о том, что он уже почувствовал ее присутствие. Уход сейчас означал бы отступление.

Марр медленно повернулся к ней, его маска, как обычно, скрывала его выражение.

— Лорд Марр, — она попыталась сохранить нейтральный тон. — Не ожидала тебя здесь увидеть. Я могу вернуться позже, если ты предпочитаешь уединение.

— Нет нужды, — ответил Марр. — Здесь достаточно места для нас обоих.

Она подошла к стойке с оружием и взяла тренировочный меч, заметив краем глаза, что Марр все еще наблюдает за ней.

— Ты получила мое сообщение, — констатировал он, скорее делая наблюдение, чем обвиняя ее.

— Получила, — подтвердила Гнев.

— Но предпочла не отвечать, — теперь в его словах прозвучал вопрос.

Вместо ответа она активировала меч и повернулась к Марру:

— Я всегда верила, что действия говорят громче слов. Как насчет дуэли? Я бы сочла за честь сразиться с таким достойным противником.

Марр несколько секунд смотрел на нее, обдумывая предложение.

— Согласен, — наконец произнес он, склонив голову, а затем добавил: — Может, сделаем поединок чуть интереснее? Победитель выбирает свою награду.

Гнев кивнула с легкой улыбкой.

— Надеюсь, ты готов к тому, что я потребую. — На самом деле она понятия не имела, что хочет у него потребовать, но это была проблема на потом.

Она атаковала первой — быстрый диагональный удар, который Марр легко парировал. Последовала череда атак и блоков, они словно тестировали друг друга. Постепенно поединок становился все интенсивнее. Она чувствовала, что Марр, как и она, сражается не в полную силу.

Их клинки сцепились, она оказалась достаточно близко к Марру, чтобы разглядеть свое отражение в его маске.

— Это месть? — неожиданно спросил Марр.

— Ты отверг меня, — сказала она, разрывая контакт резким движением. — Что ты ожидал? Что я прощу тебя? Что приду к тебе в постель?

— Нет. Я ничего не ожидал, — тон Марра был тщательно выверенным. — Но я надеялся на все это и большее.

— Как удобно, — сказала она, делая новый выпад. — Что ты так внезапно передумал.

Ее атаки стали более быстрыми и агрессивными. Марр моментально подстроился под новый темп.

— В этом нет ничего удобного, — ответил Марр с заметным раздражением. — Я признаю свою ошибку.

— Ты отмахнулся от меня, как от какого-то просителя в Цитадели! А теперь вдруг обнаружил свои... чувства?

— Мои чувства никогда не были под вопросом, — Марр парировал очередную атаку, его голос на этот раз звучал спокойнее. — Только моя готовность действовать.

Гнев подняла меч и призвала Силу для очередного удара. Невидимая волна заставила Марра потерять равновесие. Он упал на спину, его тренировочный меч отлетел в сторону.

Прежде чем он успел подняться, Гнев уже была на нем, сев на него сверху и держа клинок у его горла. Ее победа была очевидна. Но тут она осознала, что если она заставит его сдаться сейчас, вот так, это не принесет ей желаемого удовлетворения.

Нарочито медленно она наклонилась ближе к Марру и тихо сказала:

— Эта поза мне кое о чем напоминает. Знаешь, что я хотела сделать с тобой, если бы ты принял мое предложение?

— Просвети меня, — ответил Марр. Гнев почувствовала, как он слегка напрягся под ней.

— Я бы начала с твоей брони. Снимала бы ее медленно, по частям, — сказала она, не отрывая от него взгляда. — Я давно представляю, как твоя кожа ощущалась бы под моими губами. Я бы не торопилась, начала с шеи, опускаясь все ниже и ниже. Заставила бы тебя умолять меня. Заставила бы забыть Империю, долг… даже твое собственное имя.

Марр не двигался, но она заметила, что его дыхание стало медленнее и глубже — признак того, что он сознательно его контролировал.

— Продолжай. — Его голос оставался ровным.

Гнев оторвала левую руку от пола и провела пальцами по линиям брони на его груди.

— А может быть, — продолжила она, перейдя почти на шепот, — может быть, я не смогла бы ждать. Давно мечтала почувствовать твой член в себе. Я бы трахнула тебя прямо на полу, не снимая одежды, и...

Она не успела закончить фразу. Марр схватил ее за запястья и перевернул одним плавным движением. Внезапно на спине оказалась она, а Марр был над ней. Гнев все еще держала меч, но в этом положении она не могла им воспользоваться.

— Ты не единственная, кто умеет мечтать, — сказал он более низким и хриплым голосом, которого она раньше не слышала. По ее телу прошла дрожь от предвкушения. Гнев выгнулась, стараясь прижаться к нему плотнее.

— О? — прошептала она, соблазнительно и слегка насмешливо. — Скажи, Марр, ты трогаешь себя, думая обо мне? Представляешь, как ощущалось бы мое тело?

— Да, — просто ответил Марр.

Гнев замерла. Она не ожидала такого признания. Впрочем, она не знала, какого вообще ответа она ждала. На секунду она забыла, что их поединок был еще не окончен. Этого момента Марру было достаточно.

Марр вырвал меч из ее ослабевшей хватки и приставил клинок к ее горлу. Должно быть, ее удивление отразилось у Гнева на лице, потому что Марр тихо усмехнулся.

— Я был ситхом гораздо дольше тебя, — произнёс он с удовлетворением в голосе. — Сдавайся.

— Сдаюсь, — сказала Гнев. Странным образом это не ощущалось поражением. Ей удалось доказать, что под внешними спокойствием и выдержкой Марра скрывается тот же огонь, что горел в каждом ситхе.

Марр деактивировал меч, поднялся и протянул ей руку. После недолгого колебания Гнев приняла ее.

— Условия были четкими, — напомнила она. — Победитель выбирает награду.

— Разговор, — сказал Марр, возвращая Гневу ее меч. — Сегодня вечером. В моих покоях.

Гнев ожидала чего-то более немедленного, более... физического. Идея простого разговора слегка ее разочаровала.

— Разговор, — повторила она. — О чем именно?

— О том, что было сказано и не сказано в ту ночь, — ответил Марр.

— Хорошо, — наконец кивнула Гнев.

Легким движением Марр призвал свой тренировочный меч, лежавший в другом конце зала, вернул его на место и вышел, оставив ее наедине с мыслями.

— Как легко ты позволяешь ему манипулировать собой, — призрачный образ Валкориона возник в нескольких шагах от нее, глядя на нее с легким презрением.

— Чего ты хочешь? — устало спросила Гнев, находясь не в настроении для его комментариев.

— Уберечь тебя от дальнейшего унижения, — ответил Валкорион. — Неужели ты действительно веришь, что его представление было искренним?

— Я верю, что Марр способен признавать свои ошибки. — Она уже начинала жалеть о том, что вступила в этот разговор.

— Дарт Марр провел десятилетия в ситхской политике. Он прекрасно понимает психологию власти и контроля. Когда прямой авторитет не срабатывает, в ход идут… более тонкие методы. И они оказались эффективны, не так ли?

Гнев молчала, но Валкорион продолжил, словно получил ответ.

— Марр привык к твоей преданности, твоей… доступности, — Последнее слово он произнес с насмешкой. — Одного голозвонка от Дарта Марра всегда было достаточно, чтобы ты полетела через полгалактики, рискуя жизнью и не получая взамен ничего, кроме одобрительного кивка и скупых комплиментов.

— Я делала это ради Империи, — возразила Гнев, сощурив глаза.

— Как и Марр сейчас. — Валкорион одарил ее холодной улыбкой. — Не принимай его расчет за привязанность. Ты обладаешь силой и властью. Если ради твоей лояльности достаточно лишь делить с тобой постель, многие мужчины были бы более чем готовы пойти на такую жертву.

Гнев ненавидела тот факт, что слова Валкориона были достаточно правдивы, чтобы вызвать сомнения. Самая коварная ложь рождается из правды, напомнила она себе.

— Ты сомневаешься, — заметил Валкорион с удовлетворением. — Хорошо. Сомнение ведет к мудрости. Помни об этом, когда пойдешь на аудиенцию, которую Марр так великодушно тебе предоставил.

Валкорион начал исчезать, но его голос задержался.

— Ты стала намного сильнее с тех пор, как мы в последний раз говорили. Не позволяй чувствам снова ослабить тебя.

Гнев покачала головой, пытаясь забыть его слова. И все же она не могла не задаться вопросом, каковы были истинные цели Марра. Ей удалось его подозрительно легко обезоружить, как будто Марр вовсе не намеревался победить в дуэли. Было ли это формой манипуляции, попыткой завоевать ее доверие? Или же он просто хочет причинить ей боль, отвергнув ее снова, на этот раз более жестоко?

Казалось, Марр прекрасно понимал, что именно она делает — и почему. Одного понимания, однако, недостаточно для победы.

Одессен, вечер того же дня

Гнев прибыла в покои Марра точно в назначенное время. Прийти слишком рано значило бы значит показать излишнюю заинтересованность, опоздать — продемонстрировать пренебрежение. Дверь раздвинулась прежде, чем она успела дотронуться до консоли.

— Гнев, — поприветствовал ее Марр. — Спасибо, что пришла.

— Я всегда сдерживаю свои обещания, — она вошла, позволив двери закрыться за собой. — Даже когда они даны в результате поражения.

Марр жестом предложил ей сесть, указав на два кресла возле его стола. Она подошла к ним, но осталась стоять, скрестив руки.

— Ты хотел поговорить. Говори.

Марр изучал ее некоторое время, затем обошел стол и встал за ним, словно желая использовать его как барьер. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец Марр заговорил.

— Ты дала понять, что я причинил тебе боль. Это не было моим намерением.

— Боль дает силу, если ее правильно направить. — Гнев пожала плечами, пытаясь выглядеть равнодушной. — Ты весьма ясно показал свою незаинтересованность. Что изменилось?

— Ты ушла, — признался Марр. — И я понял, что уязвимость, которой я опасался, уже существует. Я совершил ошибку, которую пытаюсь исправить.

— Отправив мне сообщение, которое выглядело так, будто ты хотел обсудить логистику? — спросила она, чувствуя раздражение. — Ты мог бы быть честным со мной. Но ты выбрал... это.

Марр ответил не сразу. Некоторое время он молчал, словно что-то обдумывая. Затем он поднес руки к лицу, подчеркнуто медленно отстегнул маску, снял ее и аккуратно положил на стол.

За все годы знакомства она никогда не видела Дарта Марра без маски. Гнев много раз представляла себе этот момент, но не так. В теории, она всегда знала, что под маской и броней, за образом легенды и героя Империи, Марр был всего лишь человеком. И все же, несмотря на это понимание, он всегда казался ей полубогом. Без маски Марр выглядел более смертным, более уязвимым. Он не был силой природы, внезапно осознала Гнев. Он был человеком, который выбрал свой путь сам, что делало его достижения еще более впечатляющими. Гнев заставила себя стоять неподвижно, смотря ему прямо в глаза. Что бы темная сторона ни сделала с ним, она ожидала худшего. Ее пальцы дрогнули, но она подавила отчаянное желание прикоснуться к его лицу.

— Тогда будем честны, — сказал Марр, его голос без фильтра тоже звучал более человечно. — Ты была права — я позволил страху управлять мной тем вечером, хотя больше всего на свете хотел принять твое предложение. А чего боишься ты, Гнев? Что я снова откажу тебе? Или что этого не сделаю?

— Я не боюсь ничего. — Слова прозвучали резче, чем она хотела.

— Значит, ты либо лжешь, либо глупа, — спокойно отозвался он. — А я всегда был высокого мнения о твоем интеллекте.

— Хорошо, — Гнев выдержала его взгляд, не желая признаваться ни во лжи, ни в глупости, — чего ты хочешь теперь?

— Тебя, — ответил Марр с неожиданной прямотой. — Не только физически, хотя это желание... значительно.

Внутри нее что-то дрогнуло, в груди разлилось опасное тепло, которое она тут же попыталась подавить.

— С чего ты взял, что мое предложение все еще в силе?

— Если нет, — Марр чуть склонил голову, изучая ее, — тогда уходи, и мы больше не будем об этом говорить.

Гнев знала, что должна согласиться — отступить, перегруппироваться, вернуться с позиции силы. Но что-то удерживало ее. Дарт Марр обошел стол и остановился прямо напротив нее, так близко, что ей пришлось вскинуть голову, чтобы продолжать смотреть ему в глаза.

— Ты не можешь, — в голоcе Марра появилось что-то темное и жесткое. — Ты здесь, потому что хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. Я причинил тебе боль, и теперь ты наказываешь меня за это. Делаешь вид, что тебе все равно, хотя твои действия говорят об обратном. Сегодня в тренировочном зале ты пыталась унизить меня.

— Я пыталась победить, — возразила она, зная, что он не поверит.

— Нет. — Его глаза вспыхнули. — Ты хотела, чтобы я почувствовал то же, что чувствовала ты той ночью. Боль. Желание. Фрустрацию. Тебе удалось.

— Отлично, — ответила она с вызовом. — Теперь ты знаешь, каково это — не контролировать ситуацию.

Некоторое время Марр просто смотрел на нее, словно увидев что-то, чего не замечал раньше. Наконец он сделал шаг назад, на его лице промелькнуло разочарование.

— Если игра в доминирование — это то, что ты ищешь, ты ее здесь не найдешь. Ты можешь иметь или власть, или меня. Но не пытайся использовать одно, чтобы заполучить другое.

На нее нахлынуло странное, неприятное чувство, названия которому она не знала. Ей захотелось отвести взгляд.

— У тебя всегда было и то, и другое, Марр, — сказала она с горечью. — Власть и я. Ты спросил, чего я боюсь. Ты всё ещё хочешь это знать?

— Да. Расскажи, — осторожно ответил он, возможно, чувствуя, что её вопрос больше не касается их спора.

Гнев молчала некоторое время, подбирая правильные слова. Наконец, она сделала глубокий вдох и начала говорить. Правда тоже могла быть оружием.

— Когда я думала, что Валкорион убил тебя, когда видела тебя на полу… мне хотелось самой лечь рядом и умереть. — Она пыталась контролировать голос, но не могла скрыть эмоции, вызванные этими воспоминаниями. — Потом, пока я была заморожена в карбоните, мне снились кошмары, где ты умирал снова и снова, а я ничего не могла сделать, чтобы спасти тебя.

Марр поднял руку, будто хотел дотронуться до нее, но остановился на полпути и вместо этого положил ладонь на стол. Гнев продолжила, полностью осознавая, что сказанное может её уничтожить.

— С тех пор я боюсь потерять тебя снова, так сильно, как никогда ничего не боялась прежде. — Она отвела взгляд от Марра, направив его на консоль за его спиной. — Когда я думала, что, может быть, ты чувствуешь ко мне хотя бы долю того, что я испытываю к тебе... ты меня отверг. Прочитал лекцию о желаниях и уязвимости.

Как джедай, подумала она, но не произнесла это вслух.

Она поймала взгляд Марра, в котором мелькнуло удивление, смешанное с сожалением. Он на мгновение закрыл глаза. Когда он их открыл, его выражение снова было нечитаемым.

— Теперь ты знаешь, что твои чувства взаимны, — тихо сказал он. Гнев с удовлетворением отметила, что он ему явно было некомфортно.

— Я знаю, что ты так говоришь, — скептически ответила она. — Я не знаю, правда ли это.

— Не позволяй паранойе себя контролировать. — Марр посмотрел на неё с раздражением и вздохнул. — Неужели ты действительно думаешь, что я стал бы всё это делать ради собственной выгоды? За всё время, что ты меня знаешь, Гнев, пытался ли я когда-либо тебя обмануть?

— Я такого не замечала, — призналась она. — Но если кто-то и мог бы достаточно хорошо скрыть обман, это ты.

— Тогда какое доказательство тебя устроит? — спросил Марр, глядя ей прямо в глаза.

Он уступил слишком легко, подумала Гнев. Она внимательно посмотрела на него, ища признаки обмана, но не нашла их. Она должна была потребовать чего-то важного для него. Снова всплыло до боли знакомое воспоминание: "Это ты боишься смерти, Валкорион. Я — нет. Я не преклоню колени". Слова Марра эхом отдались у нее в голове.

— Встань на колени, — потребовала Гнев, слегка удивленная собственными словами.

В глазах Марра что-то сверкнуло. Он замер. Секунды проходили, пока он неподвижно смотрел на нее. Затем, словно приняв какое-то решение, Дарт Марр медленно опустился перед ней на одно колено, не отрывая от нее взгляда.

Дрожь пробежала по ее телу, и Гнев закрыла глаза, пытаясь навсегда запомнить этот момент. Это ли не власть в ее наивысшей форме — подчинение сильного еще более сильному? Это ли не победа, превосходящая любой боевой триумф?

Когда она открыла глаза, Марр все еще находился в том же положении, наблюдая за ней со странным выражением, которое она не могла распознать. Даже сейчас он был полон достоинства — его неотъемлемая черта, которая парадоксально проявилась наиболее ясно именно в этот момент. Вдруг Гневу показалось, будто на коленях стоит она. Она хотела совсем не этого.

— Поднимись, — попросила Гнев. — Пожалуйста, — добавила она почти неслышно.

Гнев отвернулась, не в силах смотреть на Марра. Она услышала, как он тихо поднялся на ноги позади нее. Цепи, которые должна была разбить ее победа, теперь словно тянули ее в холодную, темную бездну.

Внезапно Гнев поняла, что не может сделать вздох — какая-то невидимая сила душила ее. Она схватилась за шею, в глазах потемнело. В груди возникла тупая боль, казалось, что ее сердце вот-вот остановится.

Осознание пришло быстро. Марр ее убьет, подумала она со странной отстраненностью, и, возможно, она это заслужила. Она сама никогда не простила бы никому такого унижения. Гнев почувствовала себя преданной — он обещал ей оборвать ее жизнь быстро, а не медленно до смерти задушить Силой, смотря, как она лежит на полу и цепляется за горло. Гнев собралась с силами, ее рука нашла световой меч. Если ей и суждено умереть сегодня, она отказывалась сделать это без борьбы. Она умрет с оружием в руках, как и положено ситху. Гнев резко обернулась.

К ее удивлению, Марр стоял неподвижно, с опущенными руками, его меч был выключен и висел на поясе. Гнев не чувствовала Силы, которую она ожидала найти направленной против нее. Удушающее ощущение исходило не от Марра. Оно зарождалось внутри неё самой.

— Оно того стоило? — спросил Марр. Вместо гнева в его взгляде было нечто похожее на понимание. — Ты довольна своей победой?

Гнев не ответила. Она сделала несколько шагов к окну, за которым простиралось ясное звездное небо Одессена, а ветер шевелил кроны далеких деревьев. Прошло некоторое время, прежде чем Марр присоединился к ней.

Она не знала, что сказать. Ситхи не извиняются, и это лишь выдало бы ее слабость. Она перебирала варианты — объяснения и оправдания — но все казалось неуместным. Марр всегда был честен с ней, вместе они не раз преодолевали невозможное, а сегодня он открылся ей, как, вероятно, никому другому. Была лишь одна вещь, которую она могла сказать. То, в чем она призналась самой себе очень, очень давно.

— Я люблю тебя, — произнесла она.

Краем глаза она заметила, как Марр застыл. Затем, медленно, его руки обвили ее, притягивая ближе. Гнев обняла его в ответ. Она почувствовала, как Марр выдохнул, будто надолго задерживал дыхание, сквозь броню она слышала, как бьется его сердце. Что бы он ни ответил, Гнев поняла, что не жалеет о своих словах — они были правдой, и этого было достаточно.

— Я предпочел бы, чтобы в следующий раз ты выражала это иначе, — сказал Марр, его голос был тихим, но твёрдым.

Гнев немного отстранилась, чтобы встретиться с ним взглядом, положила одну руку ему на плечо, а другую поднесла к его щеке. Марр закрыл глаза, когда она легко коснулась пальцами его лица. Затем она осторожно поцеловала его, словно спрашивая разрешения.

— Например, так? — прошептала она.

Вместо ответа Марр поцеловал её снова, притягивая ближе. Когда они наконец разорвали поцелуй, она почувствовала странную лёгкость в теле. Невидимые цепи, душившие её весь вечер, куда-то исчезли.

Её руки потянулись к его ремню. Слишком много одежды, нетерпеливо подумала Гнев, чувствуя, как самообладание начинает её покидать. Когда последние слои наконец оказались на полу, она прижалась к Марру, покрывая поцелуями его шею, плечи, грудь — всё, до чего могла дотянуться.

Гнев не помнила, как они оказались на кровати, мыслить становилось всё сложнее. Она обхватила Марра за шею руками, притягивая к себе для очередного поцелуя, и тут же засомневалась в реальности происходящего. Что, если это был всего лишь очередной сон, призванный сделать пробуждение более жестоким? Эта мысль длилась лишь мгновение, прежде чем его близость изгнала все прочее из её сознания. Весь остальной мир вокруг, казалось, перестал существовать.

—

Гнев подняла голову и нежно поцеловала Марра в плечо. Он открыл глаза, продолжая обнимать её одной рукой.

— Если еще кто-то посмеет тебе угрожать, — прошептала она, целуя его снова, на этот раз в висок, — я его уничтожу.

— Не сомневаюсь в этом, — усмехнувшись, ответил Марр. Он взял ее руку в свою.

Гнев вновь прижалась к нему, но ей не давала покоя одна мысль.

— Ты понимаешь, — медленно произнесла она, — что он может наблюдать даже за этим? Что Валкорион, возможно, видит все, что мы делаем.

К ее удивлению, Марр рассмеялся — звук, которого она никогда прежде не слышала от него.

— Бывший Император ситхов, — сказал Марр с мстительным удовлетворением в голосе, — низведенный до существования в чужом разуме, до незваного свидетеля чужой близости. Если таково его представление о бессмертии, сложно понять, почему он его так жаждет.

Закуул, 23 ATC

Вечный Трон возвышался перед ними как монумент абсолютной власти. Дарт Марр наблюдал, как Гнев приближается к нему, её шаги эхом отдавались в огромном помещении. Когда она была в нескольких шагах от трона, его охватило тревожное предчувствие. Это казалось ловушкой — не очевидной, со скрытыми механизмами или врагами в засаде, а чем-то более коварным.

Гнев опустилась на трон, сжав подлокотники руками. В первое мгновение ничего не происходило. Затем энергия пронзила зал словно молния. Гнев закрыла глаза, её голова склонилась, и она замерла.

— Командор! — Лана бросилась вперёд, но Марр схватил её за руку.

— Не подходи, — предупредил он, борясь с желанием сделать то же самое. Он чувствовал, что происходит. Битва перешла на другой уровень. Лана кивнула, видимо, придя к тому же выводу.

Он услышал отдалённый шум приближающихся скайтруперов — времени оставалось мало. Дарт Марр активировал световой меч и повернулся к дверям.

Первая волна ворвалась в зал спустя несколько мгновений. Меч Марра прорезал их ряды с механической точностью, его внимание было разделено между непосредственной угрозой и фигурой на троне. Гнев не двигалась, казалось, даже не дышала.

— Сколько ей нужно времени? — крикнул Терон сквозь звуки выстрелов.

— Не знаю, — ответила Лана, уничтожая двух дроидов одним взмахом клинка. — Она сражается — я это чувствую.

Марр тоже это чувствовал. Две воли, сцепившиеся в смертельной схватке, каждая пыталась завладеть одним и тем же телом.

Каждая минута приносила одновременно отчаяние и надежду — если она ещё не проиграла, значит, у неё есть шанс. Между атаками внимание Марра возвращалось к Гневу. Он всё ещё ощущал её присутствие в Силе, но оно было нестабильным, как пламя на ветру.

Третья волна врагов пала под их ударами. В наступившей за ней короткой передышке Марр почувствовал, как ментальная битва между Гневом и Императором усиливается. Если Валкорион получит преимущество, у него останутся считаные секунды. Не выключая меча, Дарт Марр направился к трону, готовый нанести удар, если потребуется. Гнев неподвижно сидела в той же позе, не замечая ничего вокруг.

Он прошёл половину ступеней, когда Сила врезалась в него словно стена. Температура в помещении упала. Знакомый, ненавистный ему голос наполнил зал. Дарт Марр поднял световой меч.

— Неужели так встречают свою возлюбленную, Марр? — сказал Император насмешливо мягким тоном, его голос словно исходил отовсюду сразу. — Хотя, полагаю, она сейчас немного... не в себе.

Гнев подняла голову, но глаза, которые смотрели на него, были не её. На её губах появилась неестественная улыбка. Марр видел это выражение прежде в своих кошмарах, и больше всего на свете он сейчас хотел снова проснуться, обнаружить её мирно спящей рядом с собой. Но это был не сон.

Холодный ужас накрыл его. Одного удара было бы достаточно. Один удар — и он мог бы покончить с этим, прежде чем Валкорион использует её тело для уничтожения всего, что они защищали. Один быстрый удар — именно это он ей обещал.

Пожалуйста, держись, думал Марр, борясь с растущим отчаянием. Ты сильнее его. Ты должна быть сильнее.

Лана и Терон застыли, не зная, стоит ли направить оружие против своего одержимого командира. Марр жестом приказал им оставаться на своих позициях — дроиды ещё представляли угрозу. Гнев всё ещё была там, жива и боролась — он это чувствовал.

— Она всё ещё сражается, — сказал Марр, стараясь не выдать голосом свои эмоции.

— Она слабеет, — теперь говорила Гнев, но в её голосе слышались интонации Валкориона. — Скажи мне, Марр, будешь ли ты всё так же любить её, когда я буду смотреть через её глаза? Когда её руки будут касаться тебя, направляемые моей волей?

Его кровь словно застыла. Следующие слова вылетели из него автоматически, прежде, чем он успел их осознать.

— Тебе так понравилось наблюдать за нами, что теперь хочешь поучаствовать? — услышал Дарт Марр собственный голос. — Боюсь, мне придётся тебя разочаровать, Валкорион. Ты не в моём вкусе.

Марр удивился собственному ответу. Подобные заявления были не в его характере. Однако именно такое сказала бы она. Марр не смог сдержать улыбку. Парализующее отчаяние отступило.

Черты лица Гнева исказились от раздражения. Её тело внезапно дёрнулось, рука поднялась, и из пальцев вырвались молнии. Марр отразил их клинком меча с удивительной лёгкостью, отметив напряжение в выражении лица Гнева. Молнии были слишком слабыми и расфокусированными для такой как Гнев, не говоря уже об Императоре. Казалось, Валкорион всё ещё боролся за контроль.

— Знаешь, Марр, — прошипела Гнев, — пощадить тебя тогда было правильным решением. Убить тебя было бы недостаточно — теперь я сломаю тебя. Ты будешь смотреть, как женщина, которую ты любишь, уничтожает всё, что тебе дорого. Империя сгорит от её руки, а потом... потом я заставлю её убить и тебя. Медленно, чтобы ты прочувствовал каждое мгновение.

Дарт Марр заставил себя сохранять внешнее спокойствие, хотя эта мысль наполнила его яростью. Он попытался игнорировать пугающее его незнакомое выражение на лице Гнева, вместо этого сфокусировавшись на её присутствии в Силе. Гнев ещё боролась. Если Император говорил с ним, значит, он был не полностью сосредоточен на битве с ней. Каждая секунда, когда он был отвлечён, могла дать ей необходимое преимущество.

— Она не будет твоей, — ответил Марр, цепляясь за эту надежду. — Ты провёл столько времени в её сознании, а совсем не знаешь её.

Глаза Гнева сузились.

— Такая самоуверенность. Мне было забавно наблюдать, как ты пытаешься её защитить от врага, которого даже не видишь. Скажи мне, Марр: когда она отнимет у тебя жизнь, будешь ли ты всё ещё верить в собственную силу?

— Да, — Марр не колебался. — Гораздо больше, чем в твою. Она добровольно отдала мне всю себя, в то время как тебе придётся влачить существование в теле женщины, которая ненавидит всё, что ты собой представляешь.

Смех Валкориона был холодным, но Марр услышал в нём напряжение.

— Смелые слова от того, чья смерть предрешена.

— Возможно. Но я умру, зная, что у меня было то, что ты никогда получить не способен.

Гнев посмотрела на него с холодной ненавистью — так, как она никогда раньше не смотрела на него — и улыбнулась.

— У нас есть кое-что общее, Марр, — Гнев медленно подняла руки, изучая их, словно видела их впервые. — Мне тоже нравится это тело, хотя и по совершенно иным причинам. Жаль, что...

Валкорион не успел закончить фразу. Марр почувствовал, как его присутствие внезапно отступило, снова уйдя в глубины сознания Гнева. Её глаза снова закрылись. Что бы она ни сделала, она заставила Императора полностью сосредоточиться на их ментальной дуэли.

Марр сделал пару шагов ближе, остановив клинок в сантиметрах от её груди и внимательно следя за её лицом. Один удар — и он мог бы остановить Императора на время, пока тот не найдёт другого носителя. Один удар — и Марру не придётся смотреть, как тот, кого он ненавидит больше всего в этой галактике, использует её тело. "Не знаю, как бы я смогла жить без тебя," — вспомнил он шёпот Гнева в темноте его покоев, когда она покрывала его грудь поцелуями. "Я уверен, что ты бы справилась," — ответил он ей тогда. Теперь Марр сомневался, смог бы ли это сделать он сам. Нет, он не смог бы. Не смог бы, но должен будет жить, даже если у него больше не будет такого желания.

Он ждал. Гнев оставалась неподвижной, погружённая в свою невидимую битву, её присутствие снова было сильным. Новые скайтруперы хлынули в зал. "Сражайся", — прошептал он, отступая на шаг назад, его голос был едва громче гула светового меча. Марр развернулся. Теперь он мог только сражаться, ждать, надеяться — и готовиться к любому исходу.

Прошли минуты. Затем ещё. И вдруг всё изменилось. Марр почувствовал момент гибели Валкориона как ударную волну в Силе, настолько мощную, что она на мгновение дезориентировала его. Присутствие Императора, которое он так долго ощущал, просто... исчезло.

Гнев открыла глаза — яркие и без всякого сомнения её собственные. Это стоило каждого мгновения ужаса, который он испытал.

* * *

Непосредственный кризис миновал. Вечный Флот признал новую командующую, Закуул услышал речь своей новой Императрицы, а многочисленные политические вопросы решались Альянсом. Теперь, часы спустя, Дарт Марр нашёл Гнев сидящей в одиночестве на полу рядом с принадлежавшим ей теперь троном. Она смотрела на звёзды, видимые сквозь огромные окна зала.

Она не обернулась, но он заметил, как её плечи слегка расслабились при его приближении. Это было странное зрелище — женщина, которая только что победила самое могущественное существо в галактике, сидела одна на холодном металлическом полу. Он подошёл молча и устроился рядом с ней.

— Я так устала, Марр, — тихо призналась она.

Марр подвинулся и притянул её ближе, положив её голову себе на колени. Гнев закрыла глаза, когда он запустил пальцы в её волосы. Это срабатывало каждый раз, отметил он с удовлетворением.

— Так намного лучше, — пробормотала она со слабой улыбкой. Затем добавила: — Ты не боишься, что кто-то зайдёт и увидит тебя... таким?

Марр покачал головой. У него было достаточно более серьёзных забот, чтобы беспокоиться о подобных вещах. Кроме того, после сегодняшнего разговора с Императором, переживать о публичном выражении чувств казалось почти абсурдным. Дарт Марр беззвучно рассмеялся, испытывая скорее облегчение, чем веселье. За смехом пришла давно накопившаяся усталость, которую он в полной мере ощутил только сейчас. Этот день казался бесконечным.

— Я обещала тебе, что убью любого, кто посмеет тебе угрожать, — сказала Гнев с мрачным удовлетворением в голосе.

Дарт Марр подумал, что никогда ещё не был так рад тому, что кто-то сдержал своё слово.

— Однако я не выполнила своего обещания ему, — продолжила Гнев. По её лицу пробежала тень.

— Что ты ему обещала? — спросил Марр. Его рука на секунду замерла в её волосах.

Гнев слегка повернула голову и взглянула на него.

— Что я заставлю его страдать.

— Иногда нельзя и убить врага, и заставить его страдать одновременно, — ответил Марр, позабавленный её разочарованием. Он заметил, как уголки её губ дрогнули.

— Какая глубокая мудрость, мой лорд, — произнесла Гнев серьёзным тоном, но в её глазах заплясали искорки. — Я прикажу выгравировать это в моей спальне.

Некоторое время они сидели в тишине. Гнев задумчиво смотрела куда-то вдаль — на звёзды и корабли Вечного Флота. Постепенно из расслабленного её взгляд стал более сфокусированным.

— О чём думаешь? — поинтересовался Марр, продолжая гладить её волосы и не особо ожидая ответа.

— О будущем, — медленно произнесла Гнев. — Теперь, когда всё закончено, когда Валкорион мёртв, когда Трон принадлежит мне...

Она перевернулась на спину, чтобы посмотреть на него. Огонь в её глазах всегда смягчался, когда она была с ним наедине, яростное пламя превращалось во что-то тёплое и спокойное, как весеннее солнце. То, что она спросила следующим, уже давно было у него на уме. Он собирался поднять эту тему завтра, в более подходящей обстановке, но, как всегда, Гнев его опередила. Марр был благодарен ей за это, хотя он сам сформулировал бы вопрос не так прямо.

— Как считаешь, Марр, — улыбнулась она и жестом указала на корабли за окном, — что нам разбомбить в первую очередь?

Закуул, 23 ATC

Изысканный бело-золотой закуульский церемониальный костюм, который ей пришлось надеть на коронацию, выглядел красиво, но ощущался неуместным и непривычным. Гнев всегда предпочитала чёрный и красный цвета, но сейчас ей пришлось смириться с тем, что от новой Императрицы ожидают соответствующего внешнего вида. Она чувствовала себя гораздо комфортнее теперь, когда церемониальная одежда лежала на полу рядом с доспехами Дарта Марра, а их владелец лежал в постели рядом с ней.

— Вот бы Дарт Барас увидел меня сейчас, — произнесла она с довольной улыбкой. — Если бы я его уже не убила, он бы умер от зависти.

— Думаешь? — усмехнулся Дарт Марр. — За все годы, что я знал Бараса, у меня ни разу не возникло впечатления, что он хотел бы видеть меня в своей постели.

Гнев перекатилась, схватила его запястья и крепко прижала их к кровати, нависнув над ним.

— Я говорила о своём троне, — сказала она, зная, что Марр прекрасно понял, что она имела в виду.

Долго притворяться рассерженной у неё не получилось. Марр смотрел на неё спокойно и расслабленно, с лёгким весельем в глазах. Ей редко удавалось видеть его таким. Не удержавшись, она наклонилась и поцеловала его, а затем снова устроилась рядом, опершись на локоть.

Марр взглянул на неё так, словно хотел что-то спросить, но сомневался.

— Барас пытался тебя убить, — наконец произнёс он, — и теперь он мёртв. И всё же ты до сих пор часто вспоминаешь об этом. Почему?

Лицо Гнева помрачнело.

— Многие пытались меня убить. Дело не в этом.

Она села и задумчиво опустила голову, не зная, как объяснить.

— Почти все, кем я когда-либо восхищалась, — начала она, — предали или разочаровали меня. Ещё в детстве я слышала о Дарте Барасе и его вкладе в победу Империи. Он был хорошим учителем. До тех пор, пока не решил, что я слишком много знаю.

Гнев замолчала, вспоминая ещё одного из своих кумиров. Марр ничего не сказал, ожидая продолжения.

— Я выросла на историях о Дарте Малгусе, смотрела голозаписи его битв, изучала боевые формы, стараясь копировать его стиль. Я думала, что Малгус воплощает всё, чем должен быть ситх, пока...

— Пока он не устроил попытку переворота в самое неподходящее время, — закончил за неё Марр, садясь рядом.

— Да, — с горечью кивнула Гнев. Затем её настроение снова улучшилось. — Когда мне было шесть, я украла световой меч матери, пока та спала. Я бегала по нашему особняку, воображая, что я — Дарт Малгус, преследующий джедаев. Мать, конечно, быстро меня нашла. Ударила за это молнией несколько раз. Даже на следующий день я едва могла ходить.

Выражение лица Гнева стало почти ностальгическим, на губах появилась озорная улыбка.

— Какой ситх спит так крепко, что ребёнок может украсть его оружие? — усмехнулся Марр.

— Я ей сказала то же самое, — рассмеялась Гнев, вспоминая. — Она ударила меня молнией ещё раз.

Когда её родителям сообщили, что Гнев стала ученицей Дарта Бараса, её мать отправила Барасу письмо с просьбой не быть слишком мягким с дочерью. Гнев узнала об этом от самого Бараса, когда тот, явно позабавленный происходящим, показал ей письмо и выразил надежду, что Гнев не даст ему повода её наказывать. "Нет, мастер", — заверила его она тогда и сдержала слово. Барас тоже сдержал своё — она ни разу не испытала на себе последствий его неудовольствия.

— Император, — продолжила Гнев, — оказал мне величайшую честь, когда сделал меня своим Гневом, и... Ты знаешь не хуже меня, чем это закончилось.

Гнев замолчала, задумчиво проводя пальцем по краю тени, которую луна отбрасывала на её ноги.

— Ты — один из немногих, кто никогда меня не разочаровал. — Она подняла голову и посмотрела на Марра со слабой, но тёплой улыбкой.

— Не особо высокая планка, — ответил Марр с горькой усмешкой, обнял её и притянул ближе. — Знаешь, теперь ты — герой, которым все хотят стать. Во время последнего визита на Коррибан я не раз слышал, как послушники обсуждают тебя.

— Ты всегда знаешь, как польстить моему самолюбию, — сказала Гнев. Эта мысль порадовала её больше, чем она ожидала.

Марр поцеловал её, прежде чем потянуть с собой обратно на подушки. Некоторое время они лежали в комфортной тишине, обнявшись.

— Мне скоро нужно уходить, — наконец произнёс Марр с сожалением в голосе.

Она кивнула. Остальные гости из Империи покинули дворец несколько часов назад. Республика не собиралась сдаваться исключительно потому, что Вечный Флот присоединился к имперским силам. Потеряв множество планет и значительную часть флота, они сражались лишь более отчаянно. Чтобы сокрушить остатки сопротивления на недавно завоёванных планетах, требовались наземные бои. Война продолжалась.

Марр сел, потянувшись за одеждой.

— Я бы остался, если мог, — тихо сказал он.

— Я знаю, — ответила Гнев, целуя его в плечо. — Постарайся не умереть, мой лорд. Мне бы очень не хотелось сжигать Корусант дотла.

Дарт Марр рассмеялся.

— Уверен, это доставило бы тебе удовольствие.

Она молча смотрела, как он одевается, стараясь запомнить каждый момент. После его ухода комната показалась слишком пустой и слишком тихой. Гнев ещё несколько минут оставалась в постели, затем наконец поднялась и накинула простую чёрную робу.

Она направилась в бывший личный кабинет Валкориона — помещение, заставленное ситхскими голокронами и древними текстами. Некоторые она узнавала по воспоминаниям, которые принадлежали не совсем ей. У двери не было замка, но она тут же открылась, когда Гнев коснулась её поверхности, словно узнавая хозяйку. Внутри всё оставалось в точности как при Валкорионе. Гнев всё чаще приходила сюда, ведомая чем-то, чему не могла дать имя. "Ты поистине та дочь, которую Валкорион всегда хотел иметь", — сказала Сенья Гневу в свои последние мгновения. Это не было сказано как комплимент, но почему-то это было одной из самых приятных вещей, которые Гнев когда-либо слышала. Жаль, что её пришлось убить, с сожалением подумала Гнев, чувствуя, как что-то сжимается в груди.

— Нечего сказать сегодня? — произнесла она вслух, хотя в комнате никого не было. — Знаешь, я почти скучаю по тебе. Я сижу в твоём тронном зале, твой флот служит Империи, которую ты покинул, а тебя даже нет здесь, чтобы увидеть это.

Ей, как всегда, ответила тишина. Гнев всё равно продолжила.

— Хотя, полагаю, ты всё ещё в каком-то смысле здесь. Но я не намерена повторять твои ошибки.

Устроившись в позе для медитации на холодном полу, Гнев закрыла глаза и попыталась дотянуться до неуловимых воспоминаний.

Она до сих пор не до конца понимала, что произошло во время их финальной битвы, что она смогла вобрать в себя, когда Валкорион умер. Гнев задалась вопросом, что сказал бы Марр, если бы знал, чем она сейчас занимается. Она попыталась отогнать эту неприятную мысль. Галактика была полна угроз. Она должна быть готова к ним. Она должна быть достаточно сильной, чтобы защитить то, что ей дорого.

Одессен, 24 ATC

Две чашки с ещё горячим чаем стояли на столе перед Гневом в окружении голопроектора и разбросанных датападов. Рядом с ними на тарелке находился домашний торт, принесённый её гостьей, с гордостью уверяющей, что испекла его сама. Гнев провела весь вечер за разведывательными сводками, анализируя маршруты снабжения Республики в Внешнем Кольце. Без поддержки Вечного Флота каждую цель приходилось выбирать с хирургической точностью. Оставшиеся корабли Альянса не были способны на что-то кроме быстрых атак и мгновенных отступлений.

Женщина, сидевшая напротив неё, выглядела на удивление обыденно по сравнению с тем обществом, к которому привыкла Гнев. У неё были мягкие голубые глаза, тёплая улыбка и приятные, хоть и ничем не примечательные черты. Сиенна — хотя Гнев очень сомневалась, что это было её настоящее имя — держала в руках её датапад и пролистывала сообщение.

— "Хотя уничтожение Вечного Флота, безусловно, стало трагическим и крайне невыгодным для хода войны поворотом событий", — прочитала женщина вслух с сильным имперским акцентом. — "Я верю, что этот прискорбный случай не умалит ценности нашего союза…"

Гнев сидела, погружённая в свои мысли, и наблюдала за поднимающимся из чашки паром. Это были, пожалуй, худшие несколько дней в её жизни. Её флот был уничтожен за считанные часы древним искусственным интеллектом, и вместе с ним были потеряны власть и влияние, отличавшие её от обычного лорда ситхов. Вчера она отреклась от трона Закуула. Решение было неизбежным — без флота она не могла бы удержаться на нём долго, и добровольный уход по крайней мере позволял ей сохранить достоинство. Если Гнев была полностью честной с собой, это событие даже вызывало у неё странное облегчение. У неё не было желания править обществом, чья история и культура не значили для неё абсолютно ничего.

Республика, конечно же, уже мобилизовалась, не упуская возможности воспользоваться моментом. Вся радость, надежда и злорадство, которые Гнев видела в перехваченных Сиенной республиканских коммуникациях, заставляли её кровь кипеть.

Её гостья поднесла чашку к губам, сделала глоток и продолжила читать.

— "Учитывая изменившиеся обстоятельства, мы были бы рады вашему возвращению и глубоко признательны за ваш личный вклад в наш продолжающийся конфликт с Республикой". — Сиенна отложила датапад. Когда она заговорила снова, её акцент был едва заметен. — Ну, теперь ты понимаешь, почему я не люблю ситхов.

— Ты не смогла бы ненавидеть меня больше, чем я ненавижу себя сейчас, — ответила Гнев с горькой усмешкой. — Я ненавижу, что не смогла удержать единственное, что давало мне независимость. Я не могу вернуться. Я не хочу возвращаться. Не после того, как я узнала, что это значит — обладать всем.

— Тогда не возвращайся. — Сиенна посмотрела ей в глаза.

Гнев покачала головой.

— Я живу, чтобы служить Империи.

— Как и я, — Сиенна протянула руку и коснулась её ладони, — но ты не обязана играть по их правилам. Ты не обязана быть той, кем они хотят тебя видеть. Ты не обязана отчитываться ни перед кем. Разве всё это время здесь ты уже не действовала в интересах Империи?

— Империя рассчитывала на меня, а я подвела её. — Гнев опустила голову.

— Империя, — глаза Сиенны вспыхнули, — должна быть благодарна, что у неё вообще были твои ресурсы. А теперь Тёмный Совет смеет винить тебя за то, что было вне твоего контроля.

— Сила ситха определяется силой его базы власти, — сказала Гнев, ставя чашку на стол и устало откидываясь на спинку кресла. — От моей осталось немного. Возможно, мне пришло время научиться принимать благотворительные подаяния с достоинством.

Сиенна поднялась из-за стола, подошла к ней и крепко обняла. Запах её волос напомнил Гневу о цветах с Дромунд Кааса, название которых вылетело у неё из головы.

— Нет поражения, которое мы не смогли бы пережить, Гнев. Настоящая сила — не в ресурсах и титулах, а в том, кем мы остаёмся, когда всё остальное потеряно. В том, что никто не сможет у нас отнять.

— Спасибо, — прошептала Гнев куда-то ей в плечо. Она не была уверена, что Сиенна её услышала.

— Кроме того, — добавила Сиенна более лёгким тоном, — у тебя может и нет больше флота, но зато есть торт.

Гневу удалось выдавить слабую улыбку.

— Мне никогда не нравилось твоё чувство юмора.

— Мне все это говорят. — Сиенна отстранилась и тихо рассмеялась. — Вот, выпей чаю. Он всегда меня успокаивает.

— Я не хочу успокаиваться, — запротестовала Гнев, взяв чашку, но не делая глотка. — Через страсть я обретаю силу.

— Точно. — Сиенна пару секунд смотрела на неё с весельем в глазах, затем пожала плечами. — Ну, хорошо, если это работает. Просто... не позволяй своей страсти поглотить себя полностью.

Почувствовав знакомое присутствие, Гнев посмотрела в сторону двери, а затем снова на подругу. Дверная консоль издала писк. У Марра был доступ к её покоям, но она была признательна, что он сообщил о своём прибытии на этот раз. Она приподняла пальцы лежавшей на столе руки, и дверь открылась. Гнев заметила, как Сиенна напряглась, когда Дарт Марр вошёл в комнату. Он повернул голову в сторону стола, затем перевел взгляд на её гостью.

— Агент, — с коротким кивком сухо поприветствовал ту Марр.

— Лорд Марр, — с той же формальностью ответила Сиенна.

Сайфер Девять отступила к своему креслу, чтобы забрать висящее на спинке пальто. Уже на полпути к двери она остановилась, затем вернулась и, снова обняв Гнев, прошептала ей на ухо: "Никогда не позволяй никому себя контролировать."

Дарт Марр молча ждал. Сиенна проскользнула мимо него в коридор, не сказав больше ни слова. Гнев смотрела на закрывающуюся дверь, жалея, что подруга не могла остаться чуть дольше. Она боялась разговора, который ей предстоял.

— Если ты пришёл сказать, как я тебя подвела, — говорить было трудно, каждое слово как будто требовало усилий, — то ты не скажешь ничего, чего бы я уже не знала.

— Я не стану притворяться, будто потеря нашего главного преимущества не усложнила ситуацию значительно, — сказал Марр, снимая маску и кладя её на стол. — Но я здесь не поэтому.

Он выглядел усталым, как будто не спал несколько дней, разбираясь с последствиями её ошибок. Если бы существовала премия за самое большое преуменьшение, подумала Гнев с удушающим чувством вины, Марр легко занял бы первое место. "Не усложнила ситуацию значительно" даже близко не описывало тот хаос, в котором они оказались.

— Тогда зачем?

— Чтобы лично попросить тебя рассмотреть предложение, которое прислала Императрица Асина. Формулировка оставляет желать лучшего, но его суть вполне разумна. Ты нужна Империи, Гнев.

— Чтобы снова быть чьим-то палачом? — спросила Гнев. — Подчиняться тому, кто сидит на троне на этой неделе?

— Не подчиняться никому, — перебил её Марр. — Ты знаешь, как это работает, Гнев. Формальная власть имеет силу только тогда, когда есть средства обеспечить послушание. Ты убила Императора и нескольких членов Тёмного Совета. Неужели ты действительно думаешь, что кто-то попытается заставить тебя делать то, чего ты не желаешь?

— Это, кажется, работает с Малгусом. — Она посмотрела на Марра, внимательно наблюдая за его реакцией.

— Ты в курсе, — Марр выглядел удивлённым. — Могу предположить, откуда у тебя эта информация.

— Уж точно не от тебя. — Глаза Гнева на мгновение вспыхнули от злости.

— Малгус столкнулся с естественными последствиями своих решений, — ответил Марр с холодным пренебрежением. — Тебе же предлагают всю власть, свободу и ресурсы, которые у тебя были раньше.

Гнев скептически посмотрела на него и ничего не сказала. Она не чувствовала сострадания к Малгусу после того, что он сделал, но случившееся с ним казалось неправильным. Он был воином и должен был умереть как воин.

— Ты вернёшься не обычным лордом, ты вернёшься как завоевательница. Ты вернёшься как героиня, — продолжил Марр. Он начал расхаживать по комнате. — Мы ситхи, Гнев. Мы рождены для войны, выкованы в конфликтах. Мы существуем, чтобы навязывать свою волю галактике. Разве ты не хочешь, чтобы победы Империи стали твоим наследием?

Когда он говорил так, подумала Гнев, было легко поверить, что всё возможно. Центральные миры Республики под контролем Империи, джедаи убиты и забыты, их слабость и лицемерие стёрты, побеждённые силой и порядком имперской власти.

— Республика уверена, что переживёт нас. Они думают, что наши недавние победы были возможны лишь благодаря твоему флоту. Докажи, что они ошибаются, — сказал Марр с огнём и неколебимой уверенностью в глазах. — Покажи им, что истинная сила Империи заключается в страсти и в воле к власти, что пылают в сердце каждого ситха.

Марр остановился и повернулся к ней. Гнев глубоко вздохнула.

— Альянс, разумеется, сочтёт за честь присоединиться к Империи. Я уже поручила Лане начать процесс. Я буду и дальше служить интересам Империи, как делала всегда. — Облегчение, которое она увидела в глазах Марра, сделало последующие слова ещё труднее. — Но я не вернусь.

Марр долго молчал, пристально глядя на неё.

— Это её идея? — Наконец спросил он, указав на кресло, где недавно сидела агент. — Тебе не стоит слушать предателей.

— Она верна Империи, — возразила Гнев. Этот разговор был для них не в новинку. — Она пожертвовала всем ради нашего дела.

— Она отказалась выполнить свой долг, а теперь взламывает имперские счета и шантажирует имперских чиновников, — сказал Марр с раздражением. — Она полезнее Империи живой, чем мёртвой, это правда. Иначе бы её давно казнили.

— Она ни разу не предала Империю, — глаза Гнева сузились. — Империя предала её.

— Она профессиональный манипулятор, верная в конечном счёте только себе самой, — ответил Марр с явной злостью в голосе. — Неудивительно, что Император выбрал вселиться именно в тебя. Это чудо, что он не преуспел, учитывая твою наивность.

Гнев застыла, её глаза расширились от удивления. Она не ожидала таких слов от Марра. Возможно, она этого заслуживала, подумала Гнев, ощущая необычную пустоту внутри. Если бы он достал световой меч в этот момент, она была не уверена, хватило ли бы у неё воли защищать себя. Впрочем, она бы в любом случае не стала с ним сражаться.

Марр, казалось, сразу же понял свою ошибку. Он закрыл глаза и медленно выдохнул. Когда он открыл их снова, злость исчезла, замещённая сожалением, бесконечной усталостью и чем-то, что походило на отвращение к самому себе.

— Прости, Гнев, — сказал он тихо. — Это было недостойно меня. Усталость мешает мне мыслить ясно, но это не оправдание.

Гнев долго смотрела на Марра, не двигаясь. Наконец, она сделала шаг вперёд и обняла его. Напряжение в его теле словно растаяло, когда он обнял её в ответ, зарывшись лицом в её волосы.

— Что бы ты ни решила, я поддержу тебя, — сказал он. Она почувствовала, как его губы коснулись её волос. — Но я не перестану пытаться убедить тебя вернуться. Ты нам нужна. Империя до сих пор держится только благодаря тебе. — Его следующие слова едва можно было расслышать. — Я ещё держусь по той же причине.

Коммуникатор Марра издал тихий сигнал. С тяжёлым вздохом он отстранился от неё и активировал устройство.

— Мой лорд, — раздался голос одного из его офицеров, — поступила новая информация по операции на Кореллии. Дарт Кровос созывает срочное совещание.

— Я буду через минуту.

— Да, мой лорд.

Марр завершил связь и посмотрел на Гнев с извиняющимся выражением:

— Мне нужно идти. Пожалуйста, обдумай то, что я сказал.

Гнев приблизилась и коротко поцеловала его в губы.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Обещай, что позаботишься о себе.

— Обещаю, — ответил он, коснувшись рукой её плеча. Через несколько секунд его уже не было.

Гнев опустилась в кресло, внезапно почувствовав, как тяжесть последних дней обрушивается на неё. Сайфер Девять и Марр, подумала она, несмотря на взаимное недоверие, имели кое-что общее: оба не одобрили бы того, что она собиралась сделать.

* * *

Кому: Дарт Марр

От: Гнев Империи

Тема: Надеюсь, ты поймёшь

Мой лорд,

Моя слабость привела к поражению. Я отказываюсь оставаться слабой. Я отказываюсь оставаться чем-то меньшим, чем ты заслуживаешь, меньшим, чем требует Империя. Передо мной лежит путь, который я должна пройти одна. Он либо переплавит меня во что-то достойное веры, которую ты в меня вложил, либо уничтожит меня. В любом случае, итог будет один — я больше никогда тебя не подведу.

Знай, что я люблю тебя больше собственной жизни, больше, чем могут выразить слова. Ты — причина, по которой я сражаюсь, причина, по которой я отказываюсь принимать поражение. Ты — то, благодаря чему я найду в себе силы вернуться.

До тех пор постарайся не умереть каким-нибудь бессмысленно героическим образом. Ты — мой, и я не позволю никому, даже смерти, забрать то, что мне принадлежит.

—Гнев

* * *

От автора: Агента зовут Сиенна, потому что Cipher Nine -> CN -> си эн -> Сиенн(а). На английском, на котором я пишу главы изначально для АО3, это выглядело лучше :/

Коррибан, 24 ATC

— Республика отступает из Внутреннего Кольца, — сказала Дарт Кровос, проводя пальцем по маршрутам на тактическом дисплее. — Их флоты перебрасываются для защиты Корусанта. Это открывает возможности, которыми я собираюсь воспользоваться в полной мере. Лорд Марр, подготовка к штурму Дорина идёт по плану?

Дарт Марр стоял напротив неё, не отрывая взгляда от массивного голодисплея с картой галактики. Все последние месяцы он координировал имперские военные операции в галактическом западе. На этом назначении настоял Тёмный Совет, упирая на его знакомство с Неизведанными Регионами. Совет, казалось, был рад предоставить ему всё, что он просил, если это позволяло держать его подальше от их кресел. В этом не было необходимости — Марра вполне устраивала нынешняя роль. Впрочем, он никогда не озвучивал свою позицию, всё равно никто бы ему не поверил.

Темп войны замедлялся, несмотря на их попытки сохранить моментум после прошлых побед. У Империи не хватало ресурсов, чтобы удерживать отвоёванные у Республики системы, и враг это прекрасно понимал. Время работало против них.

— Подготовка почти завершена, — кивнул Дарт Марр. — В случае успеха мы перекроем одну из гиперпространственных трасс, ведущих прямо к Корусанту, заставив их флоты искать обходные пути. Однако остаются ещё четыре других.

— Я лично поведу атаку на Кореллию, — сказала Дарт Кровос, переводя взгляд в соответствующую часть карты.

— Что подводит нас к Мек-Ша, — подхватил Дарт Ваурон. — Это нейтральная территория, и любое открытое имперское присутствие будет выглядеть подозрительно. Однако, — он улыбнулся, явно довольный собой, — нам вовсе не обязательно применять грубую силу. Небольшая команда специалистов может добиться того, чего не сможет армия. Республиканский флот, направляющийся к Кореллии, планирует остановиться на Мек-Ша для заправки топливом. Будет большим несчастьем, если во время заправки что-то пойдёт не так. Несчастьем для Республики, конечно, — добавил он, несмотря на то, что вряд ли кто-то из собравшихся в зале нуждался в этом уточнении.

— План Ваурона хорошо продуман, — согласился Дарт Ксарион. — Это может быть наш последний шанс нанести удар до того, как они укрепят оборону Центральных миров. Лорд Марр, возможно, вы могли бы лично посвятить лорда Бенико в детали операции, учитывая деликатность информации?

Марр медленно повернул голову к Ксариону, ничего не отвечая. Пауза затянулась, становясь неловкой. Дарт Ксарион едва заметно переместился с ноги на ногу.

— Конечно, если ваше расписание это позволяет, лорд Марр, и если вы не возражаете против небольшого путешествия.

Марр выждал ещё пару секунд, прежде чем слегка наклонить голову. По правде говоря, он не имел ничего против визита на Одессен — помимо стратегического, эта планета имела для него особое, личное значение.

— Я выделю для этого время.

Обсуждение линий снабжения, позиционирования флотов и разведывательных сводок продолжалось ещё пару часов. Марр не видел такого единства в Совете уже много лет. Никаких мелочных ссор, никаких попыток подорвать планы друг друга ради личной выгоды. Война с Закуулом, какой бы разрушительной она ни была, казалось, напомнила им всем, за что они действительно сражаются.

— Прошу Совет остаться для решения административных вопросов, — Императрица Асина отступила от стола, сигнализируя об окончании собрания. — Остальные свободны.

Марр уже собирался уйти, но Ваурон остановил его на пути к выходу из зала.

— Мне каждый раз отрадно видеть тебя на наших скромных встречах, Марр, пусть и больше не в твоём привычном кресле, — его тон был безупречно вежлив. — Как же тебе повезло избежать скучных дискуссий о бюрократии и распределении бюджета.

— Действительно, — ответил Марр. Его настроение было слишком хорошим, чтобы раздражаться из-за подобного. — Империя всегда выигрывает, когда способности ценятся выше титулов.

— Совершенно верно, совершенно верно, — охотно согласился Ваурон. — Раз уж зашла речь о способностях, передайте мои наилучшие пожелания Дарту Инвикте, когда увидите её в следующий раз, — продолжил Ваурон с, казалось, неподдельной теплотой. — Поистине выдающаяся женщина. Император мудро выбрал свой Гнев, пусть его прочие суждения и оказались куда более ошибочными.

Дарт Инвикта были титулом и именем, которые императрица Асина даровала Гневу ещё во время войны с Закуулом. Совет не хотел обращаться к ней как к Гневу, когда она больше официально не занимала эту должность. По сути, это был просто красивый жест, который ничего не стоил императрице. Мало кто был настолько глуп, чтобы подвергать сомнению авторитет Гнева, вне зависимости от того, была она Дартом или нет. Хотя, по мнению Марра, имя и было выбрано очень удачно, Гнев продолжала почти всегда использовать свой прежний титул, объясняя это привычкой и ностальгией.

— Передам, — ответил Марр. Он не был уверен, когда ему представится такая возможность.

— Прошу. Было бы трагедией, если бы такой потенциал пропал из-за ненужной скромности.

Марр кивнул и продолжил путь к выходу. По какой-то непонятной ему причине Гнев и Ваурон испытывали друг к другу симпатию. После смерти Бараса Ваурон взялся вводить её в тонкости ситхской политики. Гнев описывала время, проведённое с ним, как "удивительно поучительное", хотя никогда не уточняла, чему именно Ваурон её научил.

Что-то мягкое ударилось о его ногу, прерывая размышления. Марр опустил взгляд и увидел маленькое бледное существо — молодого К'лор'слизня. С кончиков пальцев ситха мгновенно сорвалась синяя молния. Существо дёрнулось и обмякло, тонкие струйки дыма поднялись из обугленного тела.

— О нет, о нет...

Марр повернулся на источник звука и увидел молодую женщину с побледневшим от ужаса лицом, прижавшуюся к стене коридора. Её взгляд был прикован к дымящимся останкам того, что предположительно было её подопечным.

— Следите за своими экспериментами внимательнее, аколит, — вздохнул Марр. В его время в Академии было больше порядка, подумал он. Хотя, возможно, он просто достиг возраста, когда начинает казаться, что раньше всё было лучше.

— Д-да, мой лорд, — запинаясь, ответила она и поклонилась так низко, что едва не потеряла равновесие. — П-простите, мой лорд. Это больше не повторится, мой лорд. — Она, всё ещё периодически кланяясь, собрала останки своего эксперимента и быстро отступила в боковой коридор.

На пути к шаттлу его мысли обратились, как это часто бывало в последнее время, к его... Марр задумался. Он не был уверен, кем именно она была для него. Его любовницей? Это слово не отражало всей глубины их связи. Его девушкой? Это звучало слишком неуместно для людей их положения и опыта. В конце концов, это не имело значения. Марр никогда ни с кем не обсуждал их отношения, чтобы нуждаться в точном определении. Гнев была просто его.

Она отсутствовала уже два месяца, не отвечая на сообщения. Гнев, как сказала ему Лана, покинула Одессен только с майором Квинном и своей ученицей, Джейсой Уиллсаам. Он встречал последнюю лишь однажды. "Джейса... твоя ученица?" — Марр не смог скрыть лёгкого удивления. "Я была молода и совершила свою долю ошибок, — призналась Гнев, с нехарактерным для неё смущением отводя взгляд. — Но теперь она — моя ответственность."

Стремление Гнева к мастерству в Силе было её личным делом — ситхи выбирали такие пути с зари их цивилизации. Одни возвращались сильнее, другие возвращались ещё более безумными, чем раньше, большинство же не возвращалось вовсе. Гнев, как он надеялся, окажется среди первых. Такова была природа истинной силы: её нельзя было получить, только завоевать. Марр почти не беспокоился о её безопасности — через Силу он чувствовал, что она жива — но скучал по её компании.

Шаттл плавно взлетел, оставляя внизу красный ландшафт Коррибана.

* * *

База на Одессене выглядела почти так же, как и в те времена, когда он называл её домом. Молодой солдат встретил его на посадочной платформе.

— Лорд Марр, я провожу вас к лорду Бенико. Ваша охрана должна остаться у шаттла.

— Я прекрасно знаю дорогу, — наклонил голову Марр. — Я жил здесь месяцами, как вам, должно быть, известно.

— Понимаю, мой лорд, но приказы лорда Бенико были чёткими. Из-за недавнего происшествия все посетители, независимо от их статуса, могут передвигаться по базе только в сопровождении, — ответил страж, явно стараясь не выдавать своего страха.

Дискомфорт солдата был очевиден, и Марр вряд ли мог его винить. Они оба прекрасно понимали, что ситх мог бы убить его прежде, чем тот успел бы даже потянуться за оружием, и что один сопровождающий не обеспечил бы никакой существенной защиты. Тем не менее, не было смысла усложнять солдату день. Такая преданность долгу заслуживала уважения.

— Хорошо, — просто сказал Марр. — Ведите.

Он последовал за своим сопровождающим по коридорам базы. Казалось, что переход Альянса под имперский контроль прошёл гладко. Красно-чёрные имперские знамёна украшали стены, а персонал, мимо которого они проходили, теперь носил имперскую форму. Многие лица были знакомы Марру по его прошлому пребыванию здесь. Лана ждала его в командном центре.

— Лорд Марр, — поприветствовала она его, отворачиваясь от стола и отпуская сопровождающего жестом. — Рада тебя видеть. Приношу извинения за эти меры безопасности.

— Операция требует тщательной координации, — ответил Марр. — Личная встреча предпочтительнее для таких вопросов. — Он оглядел знакомую комнату. — Я понимаю, что произошёл какой-то инцидент?

— На прошлой неделе кто-то проник в наше хранилище, — ответила Лана с раздражением в голосе, словно воспринимая случившееся как личное оскорбление. — Украдено несколько предметов — из тех, что Командор привезла с собой с Закуула.

Марр не удивился, что Гнев забрала имущество Валкориона — оставлять такие ценные и опасные артефакты на Закууле было бы крайне неосмотрительно. Удивило другое — то, что она никогда не упоминала об этом.

— Я хотел бы осмотреть хранилище, — сказал Марр.

Лана замялась:

— Гнев приказала не давать доступ никому.

— Учитывая наши отношения, — произнёс Марр более мягким, вкрадчивым тоном, — уверен, она не возражала бы, если бы я взглянул на то, что осталось.

Если бы Гнев хотела, чтобы у него был доступ, подумал Марр, она бы сама показала ему свою коллекцию. Он понадеялся, что Лане не придёт в голову эта мысль.

После мгновения раздумий Лана кивнула.

— Конечно. Следуй за мной.

Казалось, Лана тоже понимала, что нынешнее местонахождение Гнева делало её предпочтения неактуальными. Он всего лишь дал Лане повод и оправдание сделать то, что она и так сама хотела.

— Стражей нашли мёртвыми на своих постах, — сообщила Лана, пока они спускались в лифте, — задушены Силой. Записи с камер были повреждены.

Хранилище находилось глубоко под базой, за несколькими защитными дверями. Марр бывал здесь раньше с Гневом. Коды доступа Ланы открывали каждую дверь по очереди, пока они не оказались в большой комнате с несколькими боковыми помещениями. Лана набрала что-то на консоли рядом со входом в одно из них, приложила ладонь к ней, и тяжёлая дверь медленно отъехала в сторону. Даже без чтения аккуратных заметок, которые Гнев оставила рядом с некоторыми предметами, Марр мог сразу догадаться о личности их предыдущего владельца по исходящей от них энергии. Он шагнул в комнату, игнорируя неприятное ощущение, и осмотрелся.

— Что именно было украдено? — поинтересовался Марр.

— В основном голокроны, плюс несколько других предметов. Их назначение мне неизвестно, — призналась Лана, хмурясь. — Гнев просила обеспечить им дополнительную защиту. Тот, кто здесь был, точно знал, что ему нужно.

— Думаешь, она знала, чем они были? — спросил Марр, изучая силовые поля перед пустыми ячейками.

— Она никогда не говорила этого прямо, но... — Лана потёрла переносицу. — На Закууле она долго их исследовала. К сожалению, мы не можем спросить её сейчас.

Марр промолчал, задавшись вопросом, почему Гнев всё это от него скрыла. Стало ли найденное причиной её внезапного отъезда? Если она считала, что он не поймёт её планов, значит, сильно недооценила его. Ему приходилось сталкиваться с таким, что многие ситхи не осмелились бы и представить.

— Мало кто знал о содержимом хранилища, — Лана задумчиво посмотрела на массивную металлическую дверь. — Доступ же был только у Коммандора и меня, но… мы не обнаружили никаких следов взлома. Мы устанавливаем местоположение всех, кто посетил базу в тот день, чтобы их допросить.

Марр знал, кому не составило бы труда получить коды от Гнева. Впрочем, причиной смерти охраны явно был ситх, а не она. Даже если Сайфер Девять и не была замешана в краже, она наверняка могла бы рассказать много интересного при тщательном допросе. Озвучивать свои подозрения Марр пока не стал.

— Держи меня в курсе любых событий, — сказал он, выходя из помещения.

— Разумеется, — кивнула Лана.

Они имели дело с кем-то, кто знал о происхождении и значении артефактов, думал Марр, пока они возвращались в командный центр по коридорам базы. С кем-то, у кого было достаточно знаний, ресурсов и терпения, чтобы спланировать такую операцию. Кто бы это ни был, недооценивать его было бы большой ошибкой.

???, 24 ATC

— Мастер обещала показать мне настоящую силу тёмной стороны!

Резкое шипение светового меча, рассекающего мёртвую древесину, нарушило тишину. Майор Малавай Квинн поднял взгляд от своего датапада, когда очередная обугленная ветка упала на землю, срезанная алым клинком Джейсы.

Квинн отложил в сторону трактат о тактике ведения асимметричных войн. Между ним и Джейсой потрескивал разведённый им костёр — один из немногих источников тепла на этой планете, которая, казалось, высасывала жизнь и свет из всего, что на неё попадало. Был вечер, хотя различие между днём и ночью здесь едва ощущалось. Тусклый свет, пробивающийся сквозь вечную дымку, просто менял оттенок с бледно-зелёного на серый, погружая лес в более глубокие тени. Иногда они встречали местную фауну — мелких юрких существ, которые бежали от света, и более крупных хищников, которые, к сожалению, этого не делали.

За годы службы он привык к тяжёлым условиям, но это место не походило ни на одно другое. Если бы он мог выбирать между этой планетой и Хотом, думал Квинн, он предпочёл бы прямо сейчас соскабливать лёд с турелей. Сон не приносил отдыха — его преследовали кошмары, из которых он просыпался в холодном поту. Днём он ловил себя на том, что постоянно перепроверяет свой бластер и чистит снаряжение, которое не нуждалось в чистке, лишь бы удержать разум сосредоточенным на конкретных задачах с измеримым результатом. "Тёмная сторона сильна здесь," — объяснила однажды Гнев почти извиняющимся тоном, заметив его дискомфорт.

Очередной взмах, очередная ветка превратилась в дымящиеся куски.

— Действительно жаль, что она оставила вас здесь, мой лорд, — произнёс Квинн, тщательно подбирая слова.

Это не было ложью. Малавай был бы значительно счастливее, если бы Гнев забрала свою ученицу с собой. Джейса, никогда не славившаяся хорошим самообладанием, казалось, стала ещё импульсивнее с их прибытия на эту планету, а её привычка справляться с раздражением с помощью насилия делала даже обычные беседы похожими на переговоры с нестабильным термальным детонатором.

Гнев проводила большую часть дней вдали от корабля, исчезая в болотистой глуши ещё до рассвета и возвращаясь только с наступлением темноты. Впрочем, на этой планете, размышлял Квинн, темнота была понятием относительным. Иногда Малавай замечал пепел на её робе, когда она возвращалась, хотя никогда не видел огня или дыма вдалеке. Гнев была тише обычного, постоянно погружённая в свои мысли. Однажды он мог поклясться, что слышал, как она с кем-то разговаривает, но не увидел рядом с ней никого.

— Не смей! — Джейса направила клинок ему в грудь, её глаза запылали яростью. — Не смей критиковать решения мастера! Она знает вещи, недоступные твоему пониманию.

— Конечно, мой лорд. Я не хотел выказать неуважения, — ответил Квинн, стараясь не спровоцировать Джейсу ещё больше.

— Джейса.

Гнев появилась из-за деревьев за пределами света костра.

— Мастер! Ты вернулась! — Джейса повернулась к ней с радостным нетерпением, немедленно отключая световой меч. — Я просто защищала твою честь.

— Я знаю. Но это не нужно, — сказала Гнев странно пустым голосом. Она шла к костру медленно, словно скорбящий к могиле.

— Ты выглядишь расстроенной, мастер, — нахмурилась Джейса. — Что-то случилось?

— Не беспокойся обо мне, Джейса. — Гнев остановилась в нескольких шагах от неё, задумавшись. Затем тихо спросила: — Скажи мне, какую цену ты была бы готова заплатить за силу?

— Любая цена того стоит, мастер. — Джейса выглядела удивлённой. — В этом наше отличие от слабых. Мы готовы делать то, на что джедаи никогда не решатся.

Гнев долго изучала лицо своей ученицы, словно пытаясь запомнить его, потом на мгновение закрыла глаза.

— Я могу показать тебе прямо сейчас, чему научилась, Джейса.

Лицо Джейсы озарилось почти детским восторгом.

— Да! Мы будем непобедимы вместе, мастер. Ничто не сможет противостоять нам. Республика, джедаи...

— Нет, Джейса, — мягко произнесла Гнев, оказавшись у неё за спиной. — Я буду.

Прежде чем Джейса смогла среагировать, прежде чем Квинн даже успел понять, что происходит, Гнев подняла руку, и Джейса рухнула на землю.

— Мастер? — голос Джейсы был растерянным, почти испуганным. Она пыталась пошевелиться, сопротивляясь невидимой силе. — Что ты...

Гнев осторожно опустилась на колени рядом со своей ученицей, положив одну руку ей на плечо почти нежным жестом. Глаза Джейсы расширились, когда она наконец поняла, что происходит. Ещё миг назад Джейса Уиллсаам существовала, в следующий — превратилась в серый пепел, рассыпавшийся по чёрной земле. Последними эмоциями на её лице были шок и боль — как у ребёнка, внезапно осознавшего, что мир куда более жесток, чем он представлял.

Квинн смотрел на происходящее с бесстрастным выражением лица, чувствуя, будто его парализовало. Он видел подобное однажды, годы назад на Зайосте — воспоминание, которое он похоронил в глубинах сознания, жалея, что не может полностью стереть его из памяти.

Гнев оставалась на коленях ещё долго, её глаза были закрыты, пальцы касались земли в том месте, где недавно была Джейса. Малавай не мог сказать, медитировала ли она или просто думала. Он ждал в тишине, наблюдая, как ветер рассеивает пепел.

— Ужин готов, мой лорд, — сказал он наконец, пытаясь притвориться, что ничего не произошло. — Если ты проголодалась.

Гнев открыла глаза и посмотрела на него с нечитаемым выражением. Она медленно поднялась и стряхнула пепел с колен.

Они уселись друг напротив друга у костра. Гнев мыслями находилась где-то далеко, её взгляд был устремлён на пламя, а не в тарелку.

Квинн снова углубился в книгу. Прочитанное может пригодиться, если он выживет в этом месте, хотя с каждым днём эта перспектива казалась всё более оптимистичной. Иногда он сомневался, жив ли он вообще, или давно умер и просто не осознал этого. У этого мира была способность заставить даже концепцию будущего казаться невозможностью. Он мог бы не тратить усилия напрасно, а лечь и перестать дышать прямо сейчас.

Гнев подняла руку, и Малавай испытал странное ощущение, словно что-то холодное коснулось его головы изнутри. Сначала ничего не изменилось, но постепенно он заметил, что от костра исходит больше тепла. Окружающая его тьма будто отступила, став терпимее.

— Лучше? — мягко спросила она, опуская руку.

Он кивнул, и Гнев снова перевела взгляд на пламя. Некоторое время они сидели в тишине.

— Чувствительные к Силе, — неожиданно произнесла Гнев, — могут ощущать смерть других людей, если у них была сильная эмоциональная связь. Такие узы обычно существуют между возлюбленными, членами семьи, друзьями... Мастерами и учениками. — Гнев замолчала и посмотрела вдаль. — Когда Джейса умерла, я не почувствовала ничего.

Малавай знал об этом, но промолчал, ожидая продолжения. Гнев подняла мёртвую ветку, лежавшую возле костра, и бросила в пламя, наблюдая, как она горит.

— Интересно, — продолжила Гнев совершенно ровным тоном, — почувствовал ли хоть кто-то что-либо? — Она перевела взгляд на Квинна. В её глазах, обычно живых и ярких, была пустота, совершенно точно отсутствовавшая там утром. — Есть ли хоть один человек, которому она действительно была не безразлична?

— Сомневаюсь, мой лорд, — тихо ответил Малавай. В конце концов, они сами убили семью и друзей Джейсы, и Гнев оставалась самым близким человеком, что у той был. Не в первый раз он задался вопросом, почувствует ли кто-нибудь его собственную смерть, когда она придёт. Почувствует ли её она.

Гнев кивнула. Несколько минут она молчала, наблюдая за пламенем. Затем снова нарушила тишину.

— Как думаешь, я лучше, чем был Барас?

Вопрос застал Квинна врасплох. Он поднял голову и встретился с ней взглядом.

— Ты не Барас, мой лорд. — Малавай сделал паузу, пытаясь сформулировать свои мысли. — Ты делаешь то, что необходимо, независимо от цены, которую приходится платить.

Он говорил искренне. Что бы ни произошло сегодня, Квинн верил, что это служило какой-то цели. Гнев никогда не действовала произвольно, не была жестокой исключительно ради жестокости. Если Джейса должна была умереть ради некоего большего замысла, значит, такова была цена войны.

— Я не знаю, — с горечью сказала Гнев, — согласился ли бы с тобой Марр. Он верит, что сила должна быть заслужена через борьбу.

Малавай ничего не ответил. Меньше всего он хотел обсуждать нынешние романтические связи своей бывшей, особенно когда эти обсуждения включали бы анализ мнений или эмоционального состояния Дарта Марра. К счастью, Гнев не стала развивать эту тему.

Они продолжали сидеть молча, треск костра был единственным звуком в угнетающей тишине окружающего леса. Гнев отставила тарелку и подтянула колени к груди, обнимая их.

— Раньше я думала, что сила даёт свободу, — произнесла она. — Но это неправда, не так ли? Чем могущественнее ты становишься, тем меньше у тебя выбора. Всё становится как будто... неизбежным.

Квинн задумался, помешивая угли костра палкой.

— Возможно, мой лорд, но неизбежность не всегда бремя. Слабые командиры, — осторожно сказал он, — мучаются выбором, парализованные возможностями, которые не могут контролировать, и за это расплачиваются другие. — Малавай замолчал, поправляя кусок дерева в костре. — Империи нужны лидеры, которые могут действовать, когда это требуется.

Он посмотрел, как взлетают искры, прежде чем продолжить.

— Если это означает меньше выбора... Тогда, возможно, это никогда и не был настоящий выбор. Возможно, это всегда были лишь отвлекающие от долга иллюзии.

— А если долг потребует от тебя всего, что у тебя есть, Квинн? — Гнев взглянула на него с интересом.

Малавай отложил палку и посмотрел ей в глаза.

— Тогда я отдам всё, — ответил он без колебаний. — Как и должно быть.

Гнев снова замолчала, глубоко задумавшись о чём-то. Вскоре она поднялась, пожелав ему спокойной ночи, и удалилась на корабль. Квинн остался у костра ещё на несколько минут, прежде чем наконец потушить огонь и последовать за ней.

Он совершил привычный ежедневный обход, проверяя системы корабля, прежде чем направиться в свою каюту. Проходя мимо каюты Гнева, сквозь приоткрытую дверь он увидел, как Гнев, ещё полностью одетая, лежит на кровати лицом вниз. Она плакала.

Предупреждение: В середине главы довольно откровенная эротическая сцена. На работе лучше не читать, наверное. Я чуть не умерла от стыда, пока её писала, поэтому решила, что будет справедливо, если теперь кто-то прочитает и чуть не умрёт от кринжа. Простите меня :D

???, на следующий день

Перед ним простиралось болото, в тёмной воде которого отражалось зелёное небо. Гнев лежала неподвижно среди искривлённых корней мёртвых деревьев, её бледная кожа резко выделялась на фоне чёрной грязи, губы посинели, глаза были закрыты. Он попытался подойти к ней, но с каждым шагом она погружалась всё глубже в мутную воду. На берегу, в двух шагах от Гнева, стоял знакомый силуэт, безучастно наблюдая за ней. Когда лицо Гнева почти скрылось под водой, она протянула к тому руку, словно пытаясь ухватиться за него. Император c холодным смехом растворился в тумане.

Дарт Марр открыл глаза, стены каюты на борту его корабля постепенно обрели чёткие очертания. Видения Силы были в лучшем случае ненадёжными, и редко стоило понимать их буквально: они показывали лишь возможности, а не неизбежное развитие событий. Он знал это, и всё же эти видения его беспокоили. Марр медленно поднялся на ноги. Что ты делаешь, Гнев? — подумал он, словно его мысли могли каким-то образом её достичь.

Днём война полностью занимала его разум. Стратегическое планирование, координация с Советом — всегда находилось что-то, требующее немедленного внимания. Но теперь, в тишине личных покоев, её отсутствие ощущалось особенно остро.

В её компании, думал Марр, опускаясь на кровать, он всегда ощущал то, что редко знал раньше — чувство безопасности. Они оба были более чем способны постоять за себя по отдельности, но вместе они представляли силу, которой мало кто осмелился бы бросить прямой вызов. Конечно, это было лишь иллюзией. Никто не был по-настоящему неуязвим, как бы силён он ни был — даже Император, в чём они убедились сами. Тем не менее, Марр никогда не спал спокойнее, чем в те ночи, когда Гнев Империи была рядом.

* * *

Гнев смотрела в потолок своей каюты, прокручивая в голове события дня. Возможно, Барас был прав, когда предупреждал, что обращение джедаев — деликатная работа, которую лучше оставить профессионалам.

С Джейсой она потерпела неудачу — отрицать это было бессмысленно. Та слишком быстро погрузилась в тёмную сторону, полностью поддавшись своим импульсам вместо того, чтобы использовать ненависть как оружие, точно и с целью. Но, возможно, это была просто природа джедаев. Они так долго подавляли чувства, существующие в каждом, что когда им приходилось столкнуться с собственной способностью к ненависти, они оказывались поглощены ею.

Впрочем, неохотно признала Гнев, собственного опыта у неё было недостаточно, чтобы утверждать это наверняка. Её мысли обратились ко второй попытке — к человеку, который подавал большие надежды, прежде чем обстоятельства их не разбили.

* * *

Люциан хмурился, сосредоточенно отрабатывая движения, гул его синего клинка рассекал воздух тренировочного зала. Он был падаваном — вернее, бывшим падаваном — лет двадцати трёх, покинувшим Орден после того, как Арканн практически сравнял с землёй его родную планету.

— Твоя техника стала лучше, — заметила Гнев, сидя на полу, скрестив ноги.

Люциан остановился в полудвижении и повернулся к ней с улыбкой.

— Спасибо, Командор. Хотя должен признать, я всё ещё удивлён, что ты попросила меня научить тебя медитации.

Гнев улыбнулась ему в ответ с выражением, которое, как она надеялась, сходило за скромное любопытство.

— Война слишком многого нам стоит. В последнее время я замечаю, что всё чаще ищу внутреннего покоя.

Кажется, сработало. Лицо Люциана просветлело с ревностным энтузиазмом джедая, верящего, что спасает заблудшую душу.

— Я рад это слышать, — сказал он, выключая световой меч. — Путь к свету начинается с признания своей внутренней тьмы, а затем — с выбора подняться над ней.

— Разумеется, — легко согласилась Гнев. Она определённо была хорошо знакома с внутренней тьмой. — Ты не мог бы показать ещё раз? Я не уверена, что делаю всё правильно.

Люциан встал позади неё, его ладони зависли в воздухе над её спиной.

— Можно?

Она кивнула, и он положил руки ей на плечи.

— Иногда физическое воздействие помогает сосредоточить разум. Закрой глаза, — мягко проинструктировал он. — Позволь спокойствию разлиться по всему телу. Почувствуй, как Сила течёт вокруг нас, сквозь нас. Нет эмоций, есть покой...

Гнев послушно закрыла глаза и попыталась выглядеть умиротворённо. Покой — это ложь, есть только страсть. Через страсть я обретаю силу. Через силу — могущество. Через могущество — победу. Через победу... Она открыла глаза и обнаружила, что Люциан наблюдает за ней с безграничным терпением, которым, казалось, обладали в изобилии только джедаи.

— Чувствуешь? — спросил он. — Как ненависть и страх просто... исчезают, когда ты перестаёшь держаться за них?

— Ты очень терпелив со мной, — сказала Гнев, взглянув на него с благодарностью, — хотя я, наверное, худшая ученица, что у тебя когда-либо была.

— Я... каждый может научиться находить покой. — Люциан, казалось, слегка покраснел. Она почувствовала, как он наклонился ближе, чтобы поправить её позу. — Даже тот, кто знал столько конфликтов, сколько ты.

Краем глаза она заметила знакомую фигуру, наблюдавшую за ними из дверного проёма. Дарт Марр задержался на несколько мгновений, прежде чем молча продолжить путь. Гнев едва подавила улыбку. Кажется, ей предстоял интересный разговор.

— Я что-то сделал не так? — спросил Люциан, заметив её выражение.

— Вовсе нет, — весело ответила Гнев. — Я просто подумала, как сильно жду продолжения этих уроков.

* * *

— Как прошла твоя тренировка? — спросил Марр, когда дверь его покоев закрылась за ней. Его голос был обманчиво спокойным.

— Мы практиковали формы светового меча, — невинно улыбнулась Гнев, чрезвычайно довольная собой. — Люциан оказался таким... восприимчивым к моим инструкциям. Он очень хорошо умеет находить правильные позы.

— Не сомневаюсь в этом, — голос Марра стал шёлковым. — Скажи, Гнев, насколько близко нужно стоять, чтобы продемонстрировать техники медитации?

— О, очень близко. Конечно, ты понимаешь важность практического обучения? — Гнев наклонила голову, изображая недоумение.

Марр взглянул на неё так, словно она только что серьёзно оскорбила его интеллект.

— Тебе понравилось его внимание? — спросил он, сокращая расстояние между ними.

— А что, если да? — Гнев посмотрела на Марра с озорной улыбкой. — Что, если меня привлекает его стремление к покою и гармонии после стольких лет во тьме?

В глазах Марра мелькнуло что-то опасное. Стремительным движением он оказался у неё за спиной, его руки легли ей на талию, притягивая её ближе.

— Ты ревнуешь, Марр? Возможно, ты тоже мог бы попросить падавана научить тебя техникам медитации, чтобы избавиться от своей ревности и злости. — Гнев закрыла глаза и с наслаждением улыбнулась. — У него такие нежные руки.

Рука Марра скользнула к её горлу и замерла там.

— Такая преданность своему учению, — продолжила Гнев мечтательным тоном. — Я достигла настолько глубокого покоя и расслабления, что почти забыла Кодекс.

— Что ты действительно забыла, — так это кому ты принадлежишь, — его голос прозвучал прямо у её уха. — И что я не делюсь своим.

— Возможно, мне нужно напоминание, — предложила она, плотнее прижимаясь к Марру. Гнев почувствовала, как её сердце забилось чаще. Марр всегда был сдержанным, и видеть его таким было неожиданно возбуждающе.

— Возможно, да, — согласился Марр задумчивым тоном, от которого по её телу пробежала дрожь, — раз тебе, кажется, так нравятся практические уроки.

Он отпустил её, развернул лицом к себе и сделал шаг назад.

— Раздевайся, — приказал он.

Её улыбка стала шире. Именно этого она и добивалась. Неторопливо, не отрывая взгляда, она начала снимать одежду. Марр неподвижно наблюдал за ней, дыша медленно и глубоко.

— Теперь, на колени.

Гнев плавно опустилась на пол, положив руки на колени и глядя на Марра с предвкушением.

— Лучше, — сказал он, начиная снимать свою одежду. — Хотя у меня складывается впечатление, что ты слишком наслаждаешься этим.

Когда он стоял перед ней полностью обнажённый, Гнев немедленно подалась вперёд, положив руки ему на бёдра, и взяла в рот его член. Она довольно зажмурилась, услышав резкий вдох и почувствовав, как Марр напрягся. Он запустил пальцы в её волосы, когда она начала работать языком. Гнев улыбнулась бы, если бы могла — кажется, её наказанию не суждено было состояться. Её торжество, однако, продлилось недолго.

— Нет, — сказал он внезапно, и несильно потянул её назад за волосы, тяжело дыша. — Так дело не пойдёт.

— Разве не этого ты хотел? — спросила она, глядя на него с невинным выражением лица.

— Встань, — скомандовал он, игнорируя её вопрос.

Гнев медленно поднялась на ноги.

— На спину, — он подтолкнул её к кровати. — Руки за головой.

Она легла на кровать, положив руки за голову, как он приказал. Марр устроился рядом с ней, намеренно медленно проводя пальцами по её груди.

— Ну что, будем отрабатывать формы светового меча, Гнев? — прошептал он ей на ухо, наклонившись ближе. — Или ты предпочитаешь более прямые приложения страсти?

Он поцеловал её ключицу, затем опустился ниже, пока наконец не оказался между её ног.

— Я не припомню, чтобы давал тебе разрешение двигаться, — сказал он, когда она попыталась выгнуться при первом прикосновении его языка.

Его движения были то мягкими, то более требовательными, но никогда не давали ей именно того, чего она жаждала.

— Кому ты принадлежишь, Гнев? — Марр немного отстранился, чтобы говорить чётко, игнорируя её разочарованный стон. Он ввёл в неё два пальца.

— Тебе, — выдохнула она.

— Скажи это как положено. — Его пальцы замерли.

— Я принадлежу тебе, мой лорд.

— Не уверен, что я тебе верю. — Он поцеловал внутреннюю сторону её бедра, после чего начал ласкать её языком снова, медленно и дразняще.

— Пожалуйста, Марр. — Она попыталась пошевелиться, но он остановил её. — Я только твоя.

Марр не отреагировал.

— Я была неправа. Неправа, что позволила ему меня трогать. Неправа... что заставила тебя сомневаться... Пожалуйста, я скажу всё, что ты хочешь. — Произносить слова стало сложнее, когда он ускорил темп, словно награждая её за эти признания.

Когда она наконец достигла оргазма, Марр поднялся и лёг рядом, крепко её обнимая, пока Гнев приходила в себя. Она чувствовала, насколько он сам был возбуждён — это осознание доставляло ей почти столько же удовольствия, как и то, что только что произошло.

— Теперь ты лучше понимаешь своё место? — спросил Марр.

— Мм, я не совсем уверена. — Она с вызовом улыбнулась и прижалась ближе к нему. — Возможно, тебе нужно быть убедительнее.

С резким вздохом он перевернул её на спину и жадно поцеловал, когда она обхватила его ногами. Это уже не было частью её наказания, подумала Гнев с удовлетворением.

— Хорошо. — Марр сжал её крепче. — Потому что я ещё не закончил напоминать тебе.

Позже, лёжа в его объятиях, она слегка подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Ты — мой, — заявила она. — Скажи это.

— Твой, — покорно согласился Марр с лёгким весельем во взгляде.

Гнев улыбнулась и снова уткнулась лицом ему в плечо.

— Я на самом деле не флиртовала с джедаем, — призналась она. — Я пыталась его обратить.

К её удивлению, Марр начал смеяться.

— Ты думаешь, я не понял? — спросил он. — Я никогда не сомневался ни в твоей верности, ни в разумности твоих суждений.

— Ты знал?

— Да. — Он обнял её чуть крепче. — Но я не мог упустить такой шанс напомнить тебе, что ты моя. Кроме того, — голос Марра стал более серьёзным, — это не означает, что мне нравится смотреть, как другие мужчины тебя трогают. Как оказалось, я не выше таких мелочных эмоций.

Гнев больше никогда не пыталась флиртовать с Люцианом, отказавшись от подобных методов в пользу философских дебатов и апелляций к его желанию справедливости.

Узнать, завершился ли бы её план успехом, ей не довелось. Люциан оставался упорно убеждённым в глубоко скрытой в ней доброте вплоть до дня, когда он погиб, защищая базу от Вейлин. Возможно, подумала Гнев с грустью, в итоге победа осталась за джедаем.

* * *

Воспоминание поблекло, но сон не приходил. Гнев перевернулась на бок. Для кого-то, созданного для войны, Марра было удивительно приятно обнимать. Обычно они были нежны друг с другом, почти осторожны — возможно, потому что они оба знали, что другой мог бы легко его убить, если бы ему что-то не понравилось. Гнев тяжело вздохнула. Она скучала по нему.

Она поднялась с кровати, натянула ботинки и направилась наружу, где её ждал спидер. Пожалуй, пришло время нанести визит месту из её — нет, его — воспоминаний, который она откладывала, испытывая необъяснимый страх.

— Мне жаль Джейсу, — произнесла она вслух, направляя спидер через лес. — Она была верна мне. Хотя, по сути, её привлекала лишь сила. Но разве существует какая-то иная форма верности?

Никто не ответил. Фары спидера разрезали тьму впереди; рассвет был ещё далеко.

— Путь ситха — одинокий путь, — продолжила она, обращаясь к тишине, словно та могла ответить. — Квинн может думать, что привязан ко мне, но это тоже только из-за моей силы, даже если он сам верит в обратное.

Мёртвая ветка дерева треснула и упала на землю, задетая спидером. Маленький грызун замер в свете фар, затем быстро исчез во тьме.

— Сиенна, пожалуй, питает ко мне какую-то симпатию, но у неё своя игра. Марр не полностью неправ насчёт неё, хотя я и не верю, что она хочет причинить мне вред. Марр...

Гнев замедлила спидер, приближаясь к самой неприятной правде из всех. Её пальцы крепче сжали руль.

— Что бы Марр ни испытывал ко мне, его чувства существуют только пока я оправдываю его ожидания. Стоит мне проявить слабость, он не просто покинет меня — он может убить меня сам из жалости.

Тяжесть в её груди, поняла Гнев, была вызвана не только этими мыслями. Кажется, она почти добралась до своей цели. Она остановила спидер у подножья большого скалистого холма и слезла с него.

— Интересно, — сказала она, глядя на тёмную скалу, — поймёт ли Марр мои поступки. Ждёт ли он меня вообще или уже забыл? Не хочешь сделать ставку? — спросила она с грустной улыбкой. — Хотя полагаю, у тебя больше не осталось ничего, что ты мог бы поставить.

— Ты задаёшь не те вопросы.

Гнев медленно обернулась. Рядом со спидером стояла призрачная фигура Валкориона.

— Ты мёртв, — констатировала она, не чувствуя удивления от его появления.

— Верно, — согласился Валкорион с холодной улыбкой. — Но если это так, почему ты говоришь со мной? Не потому ли, что чувствуешь, что я единственный, кто способен тебя понять?

— В каком-то смысле, — призналась Гнев. — Ты пошёл бы абсолютно на что угодно, если это помогло бы тебе выжить.

— Что должно тебя интересовать, — продолжил Валкорион, словно она ничего не ответила, — так это как сделать так, чтобы ничто из этого не имело значения. Их любовь, их ожидания — всё становится неважным, когда ты обладаешь достаточной силой. Правда, кому-то настолько жалкому, как ты, она недоступна.

— Ну вот, а я думала, что я особенная, — саркастически ответила Гнев, шагая вдоль основания утёса. — Разве не это ты внушал мне всё время?

— Если ты когда-либо в это верила, ты ещё глупее, чем я думал. — Валкорион рассмеялся. — Ты была полезна, не более того. Удобный сосуд с достаточной силой, чтобы его можно было использовать.

Гнев остановилась, наклонив голову, словно прислушиваясь к чему-то, что слышала только она.

— Там? — спросила она, глядя на участок скалы.

— За теми камнями, да, — ответил призрак Императора.

Она подняла руку и нанесла концентрированный удар Силой. Камень треснул и раскрошился, обнажая металл под ним. Ещё один удар, затем ещё один, и постепенно перед ней открылось то, что находилось внутри холма.

— Недалеко отсюда была дверь, — Валкорион посмотрел на неё со странным выражением. — Но полагаю, твой способ тоже работает.

Гнев ничего не сказала и прошла сквозь дыру, которую пробила в камне. Перед ней простирался научный комплекс — металлические коридоры, тускло освещённые аварийными лампами. Тёмная сторона была здесь сильнее, но было и что-то ещё — что-то, что вызывало в ней иррациональный страх. Что-то было не так.

Она двинулась вглубь сооружения. Её сердце билось всё быстрее, пот выступил на лбу, несмотря на прохладный воздух. В том, что когда-то было лабораториями, она увидела столы с фиксаторами, разбитые капсулы и разбросанные кости, которые когда-то принадлежали людям. Скелеты лежали на столах и сбились в углах бывших камер, некоторые всё ещё носили истлевшие остатки одежды.

— Какие эксперименты ты здесь проводил? — спросила Гнев, её голос эхом разнёсся по пустым залам.

— Я изучал разум, — ответил Валкорион, осматриваясь. — Множество способов воздействовать на него, сломать его, перекроить полностью. Любое знание имеет свою цену, как ты, я уверен, уже заметила.

Гнев осмотрела разрушенное оборудование, ища что-нибудь ценное, но большая часть была уничтожена давным-давно. Она чувствовала себя всё хуже с каждой минутой пребывания здесь. Холодная дрожь пробежала по её спине. Неудивительно, думала она, что планета оставалась изменённой тёмной стороной даже спустя столетия.

Сбоку на стене шевельнулась тень, и Гнев почувствовала внезапный, всепоглощающий ужас. Она повернулась, и тень обрела очертания знакомой фигуры в чёрно-красной броне с шипами.

Не произнося ни слова, Марр поднял световой меч и бросился на неё. Гнев мгновенно вскинула свой меч, чтобы блокировать удар, но её клинок прошёл сквозь его, не встретив сопротивления. Лезвие пронзило её грудь, и тело захлестнула боль. Гнев посмотрела вниз, ожидая увидеть смертельную рану, но не увидела никаких повреждений.

Второй удар, от которого она попыталась уклониться, рассёк её плечо.

Сосредоточься, приказала она себе. Ничего из этого не существует. Гнев призвала Силу, концентрируясь на реальности, которую знала — что Марр был далеко, что это было не более чем иллюзией, созданной этим местом. Видение замерцало и исчезло.

Внезапно ей стало трудно дышать. Гнев поспешила назад, следуя чужим воспоминаниям и красному аварийному освещению к тому, что, как она надеялась, было выходом. Она больше нигде не задерживалась, пока не оказалась снаружи.

Гнев остановилась в нескольких шагах от входа, глубоко дыша, пока её сердцебиение не начало замедляться. На горизонте появилась зелёная полоса — приближался рассвет.

Обернувшись, чтобы взглянуть на вход ещё раз, она заметила то, чего не заметила ранее в спешке. Тяжелая металлическая дверь лаборатории лежала на земле, аккуратно срезанная с петель световым мечом.

Тайтон, спустя неделю

— Первый раз на Тайтоне? — спросила пожилая женщина, сидевшая напротив неё.

— Да. — Сайфер Девять повернулась к ней с печальной улыбкой. — Мой муж погиб на войне. Я слышала, что джедаям нужны добровольцы для помощи с разными мелочами в храме, и я подумала... подумала, что мне не помешает отвлечься.

Выражение лица женщины смягчилось. Она посмотрела на Сиенну с сочувствием.

— Мне очень жаль, дорогая. Война отняла так много у всех нас. — Она протянула ладонь и осторожно коснулась её руки.

Сиенна благодарно кивнула и на мгновение закрыла глаза. Легенда была тщательно продумана, хотя она сомневалась, что кто-то станет расспрашивать о подробностях — история была достаточно трагичной, чтобы отбить охоту задавать слишком много вопросов, и достаточно распространённой, чтобы казаться правдоподобной. В последние годы она сменила много имён и личностей. Иногда она ловила себя на том, что сомневается в самой концепции настоящего имени — почему имя, данное тебе при рождении, более настоящее, чем имя, которое ты сама выбираешь для себя? Возможно, именно поэтому притворяться кем-то другим с каждым разом получалось всё легче и легче.

— А зачем летите вы? — с любопытством спросила она попутчицу.

— Я навещаю свою дочь. — На лице женщины появилась тёплая улыбка. — Она теперь мастер — можете себе представить? Одна из лучших целителей, как говорят джедаи.

— Вы, наверное, очень ею гордитесь.

— Да, — ответила её собеседница с грустью в голосе. — Она всегда больше всего хотела помогать людям. А теперь... Теперь она втянута в эту ужасную войну. Она говорит, что скорее умрёт, чем позволит ситхам захватить Корусант, как будто моё сердце это выдержало бы. — Женщина покачала головой. — Боюсь, это может быть моим последним шансом её увидеть. Правительство обсуждает прекращение пассажирских рейсов с Корусанта в ближайшее время — для нашей безопасности, как они говорят.

Сайфер Девять наклонилась ближе и нахмурилась.

— Думаете, они это и правда сделают?

Шаттл слегка дрогнул, заходя на посадку, и Сиенна из окна смогла разглядеть окружённый горами храм. Скоро, подумала она. Очень скоро эта мирная планета может испытать войну на себе.

— После того, что случилось на Кореллии... — Женщина вздохнула. — Правительство говорит, что это просто мера предосторожности, но мы все прекрасно понимаем, что это на самом деле означает. Они готовятся к осаде.

Пассажиры вокруг обеспокоенно переглянулись. Казалось, это и правда понимали все, но боялись признаваться даже самим себе, что война уже подобралась настолько близко. Её попутчица взглянула на них и слабо улыбнулась.

— Не стоит переживать напрасно, — твёрдо сказала она. — Жизнь продолжается даже сейчас.

— Вы верите, что мы сможем защитить Корусант? — спросила Сиенна.

Женщина ненадолго замолчала, словно погружённая в воспоминания, пока они пролетали над кристально чистой рекой, отражавшей утреннее солнце.

— Я не знаю, дорогая. Но я видела достаточно войн, чтобы верить в саму жизнь. В конце концов, жизнь всегда сильнее смерти. Надежда сильнее страха, а любовь сильнее ненависти. Просто иногда им нужно время.

— Уважаемые пассажиры, — прозвучало объявление из динамиков шаттла, — мы приближаемся к посадочной платформе храма Тайтона. Пожалуйста, не забывайте свои вещи.

Шаттл приземлился почти без тряски, и пассажиры стали подниматься с сидений, готовясь к выходу.

— Держитесь. — Женщина сжала руку Сиенны, выстраиваясь в очередь с другими пассажирами. — Всё проходит, даже если сейчас в это сложно поверить.

— Спасибо, — ответила Сиенна с улыбкой. В этот раз её признательность была вполне искренней.

Сайфер Девять взяла свою сумку и покинула шаттл вслед за остальными.

— Добро пожаловать в храм, — раздался голос из громкоговорителей. — Посетители могут посетить сады и принять участие в наших дневных сеансах медитации. Обратите внимание, что верхние уровни храма сегодня закрыты для посетителей.

Она прекрасно знала, почему эти верхние уровни были недоступны. Пока туристы любовались садами внизу, мастера-джедаи и командиры Республики собирались в зале Совета, чтобы обсудить новые планы в войне с Империей. Именно ради этого она сюда и прибыла.

Сиенна прошла через зону посадки к саду, следуя указателям. Отсюда галактический конфликт казался далёким, почти нереальным. Она села на скамейку рядом с небольшим фонтаном и стала ждать, рассматривая окружающие фонтан цветы. Ждать пришлось недолго.

Молодой рыцарь-джедай в традиционных коричневых одеждах, которого Сиенна никогда раньше не видела, обогнул фонтан и подошёл к ней. В его поведении было что-то неестественное, как будто он слишком сильно старался выглядеть безмятежным.

— Розы прекрасны в это время года, — сказал джедай, устраиваясь на скамейке рядом с ней.

Значит, это был её контакт. Хотя узнать Гнев в этом теле было сложно.

— Да, — улыбнулась ему Сиенна. — Я надеюсь, ты можешь показать мне храм. Понимаю, что день не самый лучший для этого, но наверняка джедай мог бы устроить экскурсию?

— Конечно, — согласился джедай. — Правда, некоторые помещения сейчас заняты Советом.

— Сколько будет длиться совещание? — спросила Сиенна, когда они начали идти обратно к храму.

— Оно началось два часа назад, — тихо ответила Гнев. — У нас ещё есть время.

Они прошли через главный вход вместе с другими посетителями и свернули в боковой коридор, время от времени останавливаясь, чтобы рассмотреть статую или прочитать надпись на табличке. Когда они дошли до области рядом с освежителями, Сиенна завела Гнев в небольшой закуток, скрытый от камер.

— Сейчас, — прошептала она, активируя генератор невидимости. Джедай закрыл глаза и полностью исчез из виду вслед за ней. — Комната мониторинга должна быть дальше по коридору, затем вниз по лестнице и налево.

— Веди, — раздался ответ.

Сиенна уже собралась сказать Гневу быть потише, когда поняла, что голос прозвучал прямо в её голове. Она подавила дрожь. Неважно, сколько раз Гнев уверяла её, что не может читать мысли — только проецировать их — ощущение чужого сознания, касающегося её разума, оставалось неприятным.

Они продолжили молча и бесшумно идти по коридору, пока не добрались до комнаты мониторинга. Через приоткрытую дверь Сиенна увидела оператора, следящего за множеством экранов с изображениями с камер.

— Мы не можем его убить, — прозвучал голос Гнева в её голове. — Джедаи почувствуют смерть через Силу.

— Что ты предлагаешь? — едва слышно прошептала Сиенна.

— Смотри.

Гнев материализовалась рядом с дверью и вошла в комнату. Оператор повернулся к ней, но прежде чем он успел что-то сказать, Гнев подняла руку и плавно провела ею из стороны в сторону.

— Тебе срочно нужно посетить освежитель, — сказала она ему. — Ты не видел меня здесь.

Оператор посмотрел на неё остекленевшим взглядом, затем кивнул и встал.

— Мне нужно в освежитель.

Он прошёл мимо Гнева, больше не взглянув на неё.

Сайфер Девять проскользнула внутрь, как только он вышел за дверь, и кинулась к главной консоли. Она начала вводить команды, настраивая систему на замену данных следующих нескольких часов записями с прошлой недели. Затем она проделала то же самое с записями за последний час. Для любого, кто будет просматривать видео, камеры будут выглядеть работающими как положено, по крайней мере, на первый взгляд.

— Готово, — наконец сказала Сиенна.

Обе снова стали невидимыми и покинули комнату, направляясь к выходу из храма. Они шли по одному из коридоров на нижнем уровне, когда Гнев внезапно остановилась.

— Джедай впереди, — предупредила её Гнев. — Он почувствует нас, даже когда мы невидимы. Коридор слишком узкий.

Сайфер Девять отключила генератор. Гнев тоже немедленно материализовалась рядом с ней, вопросительно глядя на неё в ожидании инструкций. Сиенна положила руку на спину Гневу, притягивая её ближе, и коснулась пальцами её щеки. На мгновение глаза Гнева расширились от удивления. Затем пришло понимание, и она обняла Сиенну за талию, наклоняясь ближе. Их губы почти соприкоснулись.

Зеленокожий джедай появился из-за угла в следующее мгновение.

— Не слишком уместное поведение в стенах храма, — прокомментировал он, впрочем, глядя на них без сильного осуждения.

— Это не то, что вы подумали, мастер Тиммнс, — запротестовала Гнев. — Она моя сестра!

Джедай поднял брови.

— Ясно. — Его тон стал слегка насмешливым. — Вы понимаете, что это делает происходящее хуже, а не лучше, да?

— Прошу прощения, — быстро вмешалась Сиенна, отступая от Гнева. — Мы уже уходим.

Джедай покачал головой и продолжил путь. Сиенна услышала, как он засмеялся, исчезая за поворотом.

Они вернулись в сад, найдя безлюдное место, где садовые инструменты были оставлены рядом с клумбами. Теперь им нужно было ждать окончания военного совета. Гнев встала на колени рядом с клумбой, выдёргивая сорняки с большей силой, чем требовалось. Сиенна вздохнула и присоединилась к ней.

— Тебя бы не взяли в Имперскую разведку, — прошептала она. — Для ситха ты совсем не умеешь врать.

— А мне обычно и не нужно никому врать. — Гнев подняла взгляд. — Я могу идти, куда хочу, и брать, что хочу.

— Хорошо хоть, что нам не пришлось целоваться, — продолжила Сиенна. — Твой парень и так хочет повесить меня за госизмену, не стоит добавлять к этому ревность.

Гнев рассмеялась и махнула рукой.

— Если бы Марр действительно хотел тебя убить, он бы давно нашёл и повод, и способ.

Не то чтобы ситхам для этого нужен был повод, подумала Сайфер Девять, но вслух ничего не сказала.

— Он знает, чем ты занимаешься? — спросила она, пытаясь выдернуть особо упрямый сорняк.

— Я ничего ему не сказала, — пришёл телепатический ответ. В голосе Гнева слышалось чувство вины. — Он попытался бы отговорить меня от моих планов, и ему бы это удалось. Я не могу этого допустить.

— Я не знаю, что ты планируешь, — сказала Сиенна, понижая голос, — но надеюсь, это не слишком опасно. По меркам ситхов, я имею в виду.

Гнев ничего не ответила и опустила взгляд, полностью сосредоточив внимание на растениях. Они продолжали работать в тишине довольно долгое время.

— Чего только не сделаешь для Империи, — вздохнула Сайфер Девять, вытирая пот с лица и нечаянно размазывая землю по щеке. Кожа на шее горела — видимо, ей всё-таки не повезло получить солнечный ожог.

— Мне нравятся цветы, — неожиданно призналась Гнев. — И я не видела солнечного света уже...

Гнев не закончила предложение. Она закрыла глаза и уперлась рукой в землю. Её лицо побледнело.

— Ты в порядке? — спросила Сиенна.

— Требуется много сил, чтобы так долго контролировать чужое тело, — ответила Гнев. Её пальцы дрожали. — Надеюсь, нам не придётся ждать намного дольше.

Сиенна взглянула на джедая и в очередной раз задалась вопросом, где находится настоящее тело Гнева, но удержалась от вопроса. У них у всех были свои тайны. Она оглядела территорию храма.

— Здесь слишком много джедаев. Я не смогу попасть в зал Совета, пока все смотрят. Надеюсь, ты хорошо продумала, как будешь их отвлекать.

— О, да, — улыбнулась Гнев. Её тон стал заговорщическим. — Знаешь, что джедаи ненавидят больше всего?

— Стильную одежду? — предположила Сайфер Девять.

— Близко, — весело ответила Гнев. — Тёмную сторону. Это почти иронично, что именно их ненависть к тёмной стороне так часто становится причиной их падения.

Сайфер Девять пожала плечами. Видимо, требовалось быть ситхом, чтобы в полной мере оценить юмор этой ситуации. Порывшись в сумке, она достала небольшой коммуникатор, завёрнутый в цветную обёртку от конфеты.

— Возьми это. В нужное время я подам сигнал. Уничтожь его потом.

Гнев кивнула.

— И постарайся, чтобы тебя не раскрыли, — добавила Сиенна. — Представь, как джедаи будут смеяться, если узнают, что Гнев Империи весь день бесплатно полола их грядки.

Они вернулись к храму и разошлись у главного входа. Сиенна проскользнула в нишу вне зоны обзора камер, которую заметила ранее, и активировала генератор невидимости. Она затаилась в углу, откуда могла наблюдать за главной лестницей, и стала ждать.

После того, что казалось вечностью, но, если верить часам, было всего двадцатью минутами, она заметила, что гости начинают покидать зал Совета. Заседание подходило к концу. Сайфер Девять подождала, пока последний из посетителей дойдёт до выхода из храма, и послала сигнал Гневу.

Поначалу ничего не изменилось. Затем джедаи внезапно замерли, поворачивая головы в сторону чего-то, что могли почувствовать только они. Сама Сиенна не слышала и не видела ничего необычного, но что бы ни сделала Гнев, это определённо привлекло их внимание.

— Немедленно сопроводите посетителей к шаттлам! — скомандовал мастер-джедай.

Джедаи пробегали мимо укрытия Сиенны, одни сопровождали растерянных гостей к посадочным платформам, другие спешили в сторону леса. Прежде людные коридоры теперь были почти пусты. Она быстро направилась к залу Совета.

Военные планы и протоколы совещания всё ещё лежали на столе. Сайфер Девять работала в спешке, загружая всё на зашифрованный датачип. Спустя две минуты у неё было то, за чем она пришла. Она выскользнула из комнаты и направилась в сад, где отключила генератор и вышла из-за куста, пытаясь выглядеть как потерявшийся и сбитый с толку турист.

— Извините, но вам нужно пройти на посадочную платформу, — обратился к ней появившийся на её пути падаван-твилек. — Все посетители должны немедленно покинуть территорию храма. Здесь может быть небезопасно.

Сиенна хотела спросить, что случилось, но сдержалась. Чем меньше она разговаривала с джедаями, тем меньше был шанс, что они почувствуют её обман. Она кивнула и поспешила к посадочным платформам, присоединившись к очереди на отбывающие шаттлы. В соседней очереди Сайфер Девять заметила пожилую женщину, с которой беседовала утром в шаттле. Ей помогала подняться на борт джедай, явно бывшая её дочерью, судя по рыжим волосам и голубым глазам у обеих.

Зона посадки гудела от голосов ждущих отправления людей. Сиенна держала голову опущенной, прислушиваясь к разговорам вокруг неё. К охранявшему площадку джедаю подошёл другой и начал ему что-то рассказывать, но из-за шума почти ничего расслышать не удалось.

— ...меч нашли в реке, — донеслось до неё, — но...

Она нахмурилась. Река? Зачем Гневу было убивать джедая в реке? Сиенна нервно пересчитывала людей в очереди перед ней. Джедаи неизбежно выяснят, что она проводила время с их коллегой, и будут её искать.

Только когда её шаттл поднялся с поверхности Тайтона, она наконец позволила себе расслабиться. Не исключено, что позже джедаи догадаются, что произошло, но будет уже поздно — день ещё не успеет подойти к концу, как украденные данные будут лежать на столе Дарта Марра.

Гнев медленно открыла глаза, как будто возвращаясь из сна в реальность. В поле зрения проступил знакомый лес, казавшийся ещё темнее после солнечного сада Тайтона. Несмотря на промозглый воздух, на лбу выступил пот, и всё её тело дрожало от усталости. Подобные связи через полгалактики отнимали слишком много сил. Она откинулась назад, прислонившись к покрытому мхом дереву. Гнев надеялась, что река уже успела унести пепел, и джедаи не догадаются, какой именно ритуал она совершила.

Световой меч лежал выключенным в её ладони. Насколько она могла судить, дверь лаборатории была срезана не так давно, и тот, кто там был, мог всё ещё находиться поблизости. Гнев была уверена, что это был другой ситх — мало какой джедай отправился бы в то место добровольно.

— Ты ещё не устала от власти над другими? Уже давно ты освоила всё, что хотела. — В голосе Валкориона не было ни тепла, ни насмешки — лишь терпение учителя, смотрящего, как ученик раз за разом повторяет одну и ту же ошибку. — Высшая форма власти, как тебе известно, это не власть над другими...

— ...это власть над собой. Власть над самой смертью, — продолжила Гнев. Она ожидала его появления. — Я всего лишь вношу свой скромный вклад в победу Империи.

— Нет. — Валкорион холодно засмеялся. — Ты получаешь удовольствие от этих упражнений, но постоянно ищешь оправдания своим действиям. У тебя есть мои знания и моя сила, и всё же ты цепляешься за иллюзию, что ты чем-то отличаешься от меня. Что ты лучше меня. Так ли оно? Ты не заслужила ничего из того, чем обладаешь.

— Ты жил в моей голове годы. — Гнев взглянула на него. — Считай это арендной платой.

Валкорион подошёл ближе, его фигура слегка мерцала.

— И всё же они не полностью доступны тебе, не так ли? Ты знаешь, что должна принять свою трансформацию, но продолжаешь убегать от того, ради чего сюда пришла.

— Я знаю, что ты хочешь меня убить, — ответила Гнев. — Не нужно больше притворяться.

— Я не могу лгать тебе. — Валкорион сел рядом с ней. — Я существую лишь в твоих воспоминаниях. Я не могу сказать тебе ничего, чего ты уже не знаешь. Я хочу того же, чего хочешь ты, даже если это прячется под всеми твоими страхами.

Она подняла взгляд к небу, но звёзды, как всегда, были скрыты за вечными серыми облаками. Гнев знала, что по крайней мере в этом Валкорион был прав. Она не хотела возвращаться в лабораторию, в залы, даже сейчас наполненные ужасом и страданиями, но она прилетела на эту планету из-за находящегося здесь источника Силы. Некоторые ритуалы можно было совершить только в месте её концентрации.

Гнев закрыла глаза. Она откладывала это достаточно долго. Каждый день, проведённый здесь, был ещё одним днём вдали от Марра, ещё одним днём, когда война продолжалась без неё. Больше всего она хотела снова обнять Марра, услышать его голос, поцеловать его губы, почувствовать его—

— В старые времена, — задумчиво произнёс Валкорион, — было принято описывать такие чувства в дневнике, прятать его под кроватью и не показывать никому. Иногда я сожалею, что эта традиция исчезла — тебе стоило бы её перенять. Возможно, потом ты могла бы читать записи вслух Марру. Он — единственный, которому подобные откровения ещё могли бы показаться интересными, хотя даже в этом я не уверен.

Если Марр вообще ещё что-то к ней чувствует, подумала Гнев. Скучал ли он по ней так же сильно, как она по нему, или же уже списал её со счетов как очередную жертву ситхских амбиций?

— Марр любил тебя, — признал Валкорион со смесью удивления и неприязни. — Насколько ситх может любить другого. Вероятно, твои чувства его забавляли. Но любовь угасает на расстоянии.

— Что ты можешь знать о любви? — усмехнувшись, спросила Гнев. — Тебя ненавидели даже твои собственные дети.

— По крайней мере, я всегда был честен с самим собой, — невозмутимо ответил Император. — В отличие от тебя. Я никогда не искал чужой любви, никогда не притворялся, что мною движет что-то иное, кроме моих собственных желаний. Можешь ли ты сказать то же самое о себе?

Гнев долгое время сидела молча. Лаборатория ждала во тьме, терпеливая, как сама смерть. И где-то за звёздами, надеялась она, её до сих пор ждал Марр. Она подтянула колени к груди, обхватив их руками.

— Я выживу? — наконец спросила она.

— Этого я не знаю. — ответил Валкорион. — И ты тоже не узнаешь, если не будешь готова рискнуть всем. Если у тебя получится, ты будешь способна защитить то, что, как ты утверждаешь, любишь. Если нет... То ты умрёшь, пытаясь стать чем-то большим. Разве не этого желает каждый ситх?

Гнев поднялась на ноги. Она сделала свой выбор.

Она нашла Малавая в грузовом отсеке, методично чистящего и проверяющего оборудование, которое уже выглядело безупречно. Гнев нахмурилась. Он приводил в порядок грузовой отсек всего несколько дней назад — не было нужды делать это снова. Квинн поднял взгляд, когда она вошла, и тут же прекратил своё занятие.

— Мой лорд, — он поприветствовал её. — Ты надолго пропала сегодня.

— Я медитировала, как всегда, — ответила Гнев, снимая влажную мантию и вешая её на крючок. — Как ты себя чувствуешь?

— Достаточно хорошо, мой лорд, — привычно ответил Квинн, но Гнев ему не поверила. Даже для человека с такой светлой кожей, как у Малавая, он выглядел слишком бледным.

— Ты, вероятно, будешь рад узнать, что тебе не придётся оставаться здесь намного дольше. Мне больше не нужна твоя помощь, Квинн.

— Понимаю, мой лорд. — В его голосе не было удивления.

— Я отвезу тебя на Закуул, откуда ты сможешь отправиться обратно на Одессен, — продолжила Гнев. — Я пошлю сообщение Лане и объясню твоё возвращение. Мы отправляемся в течение часа.

Глаза Малавая слегка расширились, словно он ожидал чего-то другого. Он кивнул.

— Как пожелаешь, мой лорд.

Путешествие на Закуул прошло относительно спокойно. Сотни сообщений, отправленных ей другими за последние месяцы, появились в её почтовом ящике, как только они вошли в зону действия гиперволновых передатчиков. Оставленный Гневом мир хлынул обратно в её жизнь потоком данных. Большинство сообщений не были важными — разведывательные сводки, административные вопросы, запросы, которые были слишком старыми, чтобы всё ещё нуждаться в ответе. Она просматривала их, отвечая, на что могла, игнорируя неактуальное, и помечая то, что могло всё ещё требовать внимания.

Они спустились на шаттле на лесную поляну в нескольких километрах от города. Гнев не желала привлекать внимание — её присутствие вызвало бы вопросы, отвечать на которые ей не хотелось.

— Что мне сказать остальным? — спросил Малавай, когда они выходили из шаттла.

— Они не смогут получить от тебя никакой важной информации, Квинн. — Гнев слегка улыбнулась. — В конце концов, ты почти ничего не знаешь, не так ли?

— Нет, мой лорд. — Он склонил голову набок. — Не знаю.

Прежде чем он успел повернуться и уйти, Гнев шагнула к Квинну и крепко обняла его. После мгновенного замешательства Малавай ответил на объятье. Этот жест явно его удивил.

— Береги себя, Квинн, — тихо сказала она, отстраняясь, чтобы встретиться с ним взглядом. — И… спасибо. За всё.

— Мой лорд, — ответил он, глядя на неё с обеспокоенным выражением. — Пожалуйста, будь осторожна.

Гнев некоторое время сидела на крыше шаттла, наблюдая, как Квинн идёт к далёким шпилям города, пока он полностью не исчез из виду. Она откинула голову и закрыла глаза, подставив лицо свету. Вокруг неё закуульские птицы перекликались друг с другом через листву деревьев, и где-то вдалеке она могла слышать тихий шум бегущей воды. Жизнь, подумала она. Гнев вспомнила утренние прогулки на Одессене, когда первые лучи солнца только появлялись из-за гор. Тогда она принимала такие простые вещи как должное. Теперь, зная, что её ждало, каждый момент тепла и света казался драгоценным.

Вернувшись на корабль, она снова направилась к консоли, просматривая полученные сообщения, пока не нашла то, которое искала. То, которое она так боялась открывать. То, которое она перечитала так много раз во время путешествия на Закуул, что выучила каждое слово наизусть.

"Мне казалось, что между нами больше доверия. Если ты думаешь, что я не смог бы чего-либо понять, ты ошибаешься. Кого ты пытаешься защитить — меня или себя?

—Марр"

Гнев сняла перчатки и положила их сверху на консоль. Она провела по экрану кончиками пальцев, словно могла каким-то образом через него дотронуться до человека, который написал эти слова.

— Пожалуйста, прости меня, — прошептала она.

* * *

Очередная молния расколола тёмное небо, и окна Цитадели задребезжали, когда последовал гром. Молнии были столь же постоянным явлением на Дромунд Каасе, как и убийства ситхами друг друга ради власти, пусть сегодняшняя гроза и была свирепее обычного. Дарт Марр не отвёл взгляда от голографической карты, показывающей движения флотов. Республика полагала, что сможет защитить свои территории, переведя текущий конфликт в войну на истощение. Скоро они поймут, что ошибались.

Он приблизил изображение, сосредоточив внимание на севере региона Экспансии. Всё шло по плану. В такие моменты у Дарта Марра возникала хрупкая надежда, что Совет сможет отложить все внутренние распри до окончания войны. Это чувство он старался подавить — слишком много раз до того его надежды заканчивались разочарованием. Иногда он сам удивлялся, что у него ещё сохранилась способность на что-то надеяться.

На фоне посветлевшего от новой вспышки неба сквозь дождь на мгновение проступили очертания домов. Дарт Марр напрягся. Сначала ощущение было едва заметным — возмущение в Силе, ощущение далёкой опасности, словно покалывание статического электричества перед ударом молнии. Время словно замедлилось.

Марр выпрямился, его рука легла на рукоять светового меча. Он огляделся в поисках источника угрозы, но не заметил вокруг ничего подозрительного.

Ощущение усилилось, когда очередная вспышка молнии осветила знакомую обстановку. В этот застывший миг каждый предмет в комнате выделялся с непривычной чёткостью: металлическая поверхность голографического стола, единственное растение в углу комнаты, датапад на столе, показывающий местное время — 21:47. Секунды растянулись почти до бесконечности, выжигая каждую деталь в его памяти.

Последовал гром, и понимание обрушилось на него. Боль пронзила его мгновениями позже. Дарт Марр вцепился рукой в край стола, как утопающий хватается за обломок корабля. За болью пришла пустота, приглушив все звуки, краски и ощущения. Время на экране датапада сменилось на 21:48. Марр неподвижно смотрел на цифры, как будто бы мог силой воли повернуть время назад и предотвратить то, что уже произошло.

— Гнев, — он попытался позвать её, но не смог издать ни звука.

Ещё одна молния разорвала небо над Дромунд Каасом, но последовавшего за ней грома Дарт Марр уже не услышал. Время словно остановилось и застыло навсегда.

От: Дарт Марр

Кому: Гнев Империи

Тема: Всё, что остаётся

Гнев,

Я не знаю, прочитаешь ли ты когда-либо эти слова. Уже несколько недель я больше не чувствую твоего присутствия в Силе. Логика говорит мне, что ты мертва. Ты сильна, но не неуязвима. Я видел слишком много смертей, чтобы верить в иное.

Но иногда я что-то ощущаю. Далёкое присутствие, которое может быть всего лишь воспоминанием или надеждой. Я не знаю, реально ли это чувство или же это выдумка отчаявшегося разума, не желающего принять потерю. Или, возможно, то, что было между нами, способно пережить даже смерть.

Я никогда не говорил, что люблю тебя, хотя я уверен, что ты это знала. Я боялся, что стоит мне произнести эти слова вслух, жизнь найдёт способ тебя у меня отнять. Это произошло всё равно.

Через страсть мы обретаем силу. Но иногда мы также обретаем слабость — слабость от связи настолько глубокой, что её отсутствие становится раной, отказывающейся заживать. Возможно, именно поэтому джедаи боятся привязанностей. Возможно, они понимают что-то, чего не понимаем мы. Или, возможно, им просто не хватает смелости любить то, что можно бояться потерять.

В любом случае, знай: я ни разу не пожалел о сделанном выборе. Если бы мне было известно тогда, какую боль это принесёт, я всё равно выбрал бы тебя. Я делал бы это снова и снова.

Я никогда не боялся смерти, ни своей, ни чужой. Но ты показала мне, что бегство от жизни — не меньшее малодушие, чем бегство от смерти. Обе рано или поздно найдут нас. Единственный выбор, который мы можем сделать, — произойдёт ли это на наших условиях или на их. За этот урок я буду вечно благодарен.

Я должен был сказать эти слова, когда ты ещё была здесь, чтобы их услышать.

Если ты мертва, то знай, что я буду нести память о тебе как свой щит и как своё бремя. Если ты мертва, то я надеюсь, что ты не пожалела о решении, которое тебя туда привело. Я надеюсь, что ты нашла силу, которую искала. Я надеюсь, что до самого конца ты знала, что я тебя любил.

Если ты жива, если твоя воля оказалась сильнее смерти, то знай и это: я буду ждать. Мой долг — сделать так, чтобы здесь было что-то, ради чего стоит возвращаться. Чтобы Империя, за которую мы сражались, стояла вечно.

Дромунд Каас и Коррибан остаются прежними. Место, которое ты занимала в моей жизни, остаётся пустым.

Я остаюсь.

—Марр

Он наблюдает за ними с каменной платформы. Жители деревни стоят на коленях, прижатые к земле одной лишь его волей. В глазах некоторых всё ещё теплится надежда, словно их что-то ещё может спасти. Этого не случится. Надежда — это лишь отсроченное отчаяние, а отчаяние становится куда слаще, когда надежда полностью раздавлена.

Те, кто пытался сопротивляться ему, лежат перед ним в луже крови. Некоторые всё ещё дышат. Он улыбается. Он давно осознал, что продолжительные страдания насыщают лучше всего. Их ужас струится через Силу, густой и опьяняющий. Каждая волна агонии делает его сильнее.

Некоторые думали, что у них был шанс против него. Другие пытались защитить свои семьи. Глупцы, низведённые до животных, движимых желанием спасти своих партнёров и потомство, а не себя. Эта мысль вызывает у него отвращение, выходящее за пределы простой интеллектуальной неприязни.

— Поднимите головы, — приказывает он. — Все вы.

Они подчиняются, подняв взгляд. Кто-то пытается зажмуриться, но он вновь заставляет их открыть глаза. Они увидят всё. Они запомнят всё. Это момент, который он ценит больше всего — тот самый миг, когда в сознании умирает последняя надежда.

Воцарившаяся тишина доставляет ему удовольствие. Как затишье перед бурей.

— Вот, к чему приводит сопротивление, — говорит он. — В нём нет героизма. Нет чести. Лишь боль, которую я буду растягивать, сколько посчитаю нужным.

Это послужит уроком для следующей деревни, хотя он сомневается, что это будет необходимо. Слухи распространяются быстро, а страх — ещё быстрее.

Он обращает взгляд к горизонту. Скоро весь Медриаас склонится перед ним. Он снова протягивает руку, и Сила с готовностью откликается на его волю.

* * *

Голубая молния срывается с его пальцев и поражает Дарта Марра. Тело того ударяется о полированный пол, и он перекатывается, прежде чем полностью замереть. Он медленно опускает руку, рассматривая своего бывшего слугу. Тёмный Советник был глупцом, бросив ему вызов, хотя он и не ожидал ничего иного от такого, как Марр. Это не имело значения.

Через Силу он чувствует мерцание жизни в теле Марра, едва ощутимое, как последний уголёк угасающего пламени. Он был ещё жив, пусть и едва. Погасить ли это слабое пламя до конца или позволить ему тлеть?

Он переводит взгляд на другую пленницу, ту, что когда-то носила титул его Гнева. Она стоит неподвижно, с ужасом глядя на тело Марра. Он ощущает её страх. Боится, что её постигнет та же участь? На неё у него совершенно другие планы.

Незаметно для неё он тянется к её сознанию. Ответ чуть не заставляет его рассмеяться вслух. Нет, Гнев боится не за себя. Самый страшный палач галактики стоит парализованная лишь видом одного человека, беспомощно лежащего на полу его тронного зала.

Привязанность. Влечение. Любовь.

Как это жалко.

Как полезно.

Да, решает он, Марр будет жить — пока что. Живой рычаг стоит гораздо дороже мёртвого примера для других.

Он бросает ещё один взгляд на Марра и чувствует что-то незнакомое — отголосок эмоции, не принадлежащей ему. Он старается её подавить. Бог чувствует лишь то, что сам выбирает чувствовать.

* * *

— Тебе приятно было убить его самой? Я чувствовал, что ты ощущала себя обманутой, когда я от него избавился.

Она ничего не отвечает. Гул её светового меча — единственный звук в этом сером, холодном кошмаре. Затем исчезает и он. Она опускается на колени рядом с телом Марра.

— Отпусти его. Эти чувства бесполезны.

— Нет. Через страсть я обретаю силу. — Она наклоняется, кладя ладонь на грудь Марра. На его броне нет ни царапины, за исключением следа от единственной смертельной раны. Его сердце не бьётся. — Теперь его смерть питает мою ненависть. Однажды она тебя уничтожит.

Это ложь. Она не чувствует ничего, кроме пустоты.

Осторожно, она делает то, что никогда не осмеливалась сделать в реальности — кладёт голову на плечо Марра, между шеей и шипами его брони. Здесь она может притворяться. Она наконец может позволить себе это признание во всём, что никогда не решалась сказать.

Его броня едва тёплая на ощупь. Она понимает, что это всего лишь иллюзия, плод её воображения. Каково было бы обнимать настоящего Марра, она уже так никогда и не узнает.

— Дай прошлому умереть. Убей его снова, если нужно.

Тепло угасает. Труп в её руках растворяется, становясь лишь тенью и воспоминанием, пока она не обнаруживает, что обнимает пустой воздух. Она поднимает взгляд и снова видит знакомую фигуру.

* * *

Дарт Марр выходит из теней между деревьями, куда более тихо, чем можно было бы ожидать от воина его размеров. Она сидит на большом бревне. Где-то вдалеке имперцы и республиканцы собирают своё снаряжение, готовясь покинуть планету. Их временный союз окончен.

Она сдвигается в сторону, и Марр садится рядом с ней.

"Лорд Марр, не желаете ли найти уединённое место и отпраздновать нашу победу?"

Такие предложения обычно даются ей легко. Она уже почти открывает рот, чтобы это произнести, но останавливается.

Что, если он молча посмотрит на неё так, как смотрит на других людей каждый раз, когда они говорят что-то глупое? Она не знает, смогла ли бы вынести отказ, особенно сейчас, когда всё кажется таким неопределённым. Она даже не знает, интересен ли Марру секс вообще с кем-либо, или же он предпочитает отдавать всю свою страсть лишь войне и сражениям.

— Для меня честь называть тебя своим союзником, Марр. — Она нарушает тишину. — Империя должна быть вечно благодарна тебе за то, что ты делаешь для всех нас.

Марр медленно склоняет голову в легком поклоне. Она не может понять, делает ли он это из простой вежливости или же искренне признателен за её слова. Ей становится слегка неловко. Дарт Марр, вероятно, привык к подобной лести.

— Как ты себя чувствуешь?

Вопрос застаёт её врасплох. Она колеблется.

— Все эти годы я верила, что служу чему-то большему, чем я сама. Как его Гнев, я должна была всегда защищать Императора. Быть орудием его возмездия. — Она поднимает взгляд на Марра. — Теперь я должна защищать себя и Империю от него.

— Это беспокоит тебя.

— Да, — признаётся она. — Через страсть мы обретаем силу. Сегодня я узнала, что моя страсть была построена на лжи.

— Ты найдёшь другие вещи, которые будут разжигать твою страсть, Гнев. — Ей кажется, что Дарт Марр едва слышно усмехается. — Если у кого-то в этой галактике и хватает страсти с избытком, так это у тебя.

Её пульс учащается. Она пытается дышать медленнее, заставляя себя сфокусироваться на далёких огнях отбывающих шаттлов.

— Он наш Император. Он знает нас. Он создал нас, в каком-то смысле. Ты уверен, что мы сможем его победить?

— Нет. Не уверен. — Марр ненадолго замолкает. — Но мне легко сделать единственный выбор, который у меня остался. Кем бы мы ни были до сегодняшнего дня, кем бы он нас ни сделал — это закончилось сейчас.

Она не знает, стоит ли беспокоиться из-за этого признания или же чувствовать себя польщённой тем, что он достаточно ей доверяет, чтобы такое сказать.

Больше всего ей хочется положить голову Марру на плечо, показать ему, что они несут это бремя не в одиночку. Она слегка наклоняется в его сторону, но успевает себя остановить и выпрямиться.

— Мы будем готовы. — Она решительно кивает. Поражение — не та возможность, которую она может позволить себе даже рассматривать.

— Тебе стоит отдохнуть. А мне нужно вернуться на корабль. В ближайшие дни предстоит очень многое спланировать.

Дарт Марр поднимается и оборачивается к ней. На мгновение он задерживается, словно хочет сказать что-то ещё.

— Спокойной ночи, лорд Марр.

Момент проходит. Возможно, ей просто показалось.

— Спокойной ночи, Гнев.

Она смотрит ему вслед с незнакомым ощущением в груди. Оно похоже на голод, который нельзя утолить едой. На тоску по чему-то, чему она не может дать имя. Лишь когда он исчезает из виду, она понимает, что всё это время не дышала.

На борту своего корабля она целует Малавая, прижимая его к стене, но быстро отстраняется.

— У меня был тяжёлый день, — говорит она, и это не совсем ложь.

Ещё одно предательство. Ещё одно разочарование. Когда-то ей удалось победить своего прежнего мастера, но Император обладает безгранично большей силой, чем Дарт Барас.

* * *

— Я уже говорил тебе, как высоко ценю твою службу, ученица?

Они идут по людным улицам Дромунд Кааса. С момента получения Дартом Барасом кресла в Тёмном Совете он всегда дружелюбен, разговаривает с ней с почти отеческой гордостью.

— Я живу, чтобы служить вам, мастер. — Она уважительно склоняет голову.

Барас в добродушном настроении куда опаснее Бараса в ярости. Дарт Барас манипулятивен, гениален, безжалостен и амбициозен, но точно не склонен к сентиментальности или пустым комплиментам.

— У нас впереди великое будущее, мой друг, — продолжает Барас. Толпа расступается перед ними, стараясь быстро убраться с пути члена Тёмного Совета и его свиты. — Империя познает новую эпоху могущества, и мы будем её архитекторами.

Она не помнит, чтобы он говорил "мы" прежде. Речь всегда шла о его славе, его власти, его видении Империи. Это внезапное включение в его грандиозные планы может означать только одно: её дни сочтены.

Её взгляд скользит по улице, от одной лавки к другой, останавливаясь на продавце мороженого. Возможно, она вернётся сюда позже, если ей повезёт дожить до завтрашнего дня.

Барас замечает её паузу и поворачивает голову в ту же сторону. Не произнося ни слова, он жестом подзывает одного из слуг. Тот проталкивается через толпу и быстро возвращается с почти комично большим рожком мороженого, увенчанного завитками крема.

— Для моей дорогой ученицы, — говорит Дарт Барас, протягивая ей рожок. — В погоне за властью мы часто забываем о простых удовольствиях.

— Благодарю, мастер.

Она кланяется, принимая угощение. Да. Он убьёт её скоро. Вероятно, очень скоро.

Мороженое оказывается превосходным, в меру сладким, с насыщенным сливочным вкусом. Она надеется, что оно также не отравлено.

Шаттл Дарта Бараса доставляет их прямо в Цитадель.

— Я обещал, что тебе ещё представится возможность понаблюдать за пытками, — говорит Барас, когда они приближаются к главному входу. — Сегодня вполне подходящее для этого время. Утром привезли пленного джедая. Ты можешь остаться и посмотреть, если хочешь.

— Я рада каждой возможности поучиться у вас, мастер.

Она украдкой касается светового меча, следуя за Дартом Барасом в его кабинет. Присутствие оружия придаёт ей немного уверенности.

* * *

— Джедаи падут от моего меча!

Она размахивает украденным световым мечом, оставляя на стене глубокую царапину. Она замирает на мгновение, затем снова взмахивает оружием, наблюдая, как тени пляшут и изгибаются вокруг неё. Её смех эхом отдаётся в пустом коридоре. Она непобедима. Она яростна. Она—

— Что ты творишь?

Меч вырывается из её рук. В конце коридора она видит свою мать, смотрящую на неё с холодной яростью. Оружие летит по воздуху и отключается, плавно опускаясь в ладонь женщины.

— Мама, я просто—

Молния поражает её прежде, чем она успевает закончить предложение. Электричество пронзает всё тело. Она кричит, пока коридор перед глазами не погружается во тьму.

— ...Она — будущий лорд ситхов. — Она слышит голос отца в соседней комнате. — Ты делаешь её слишком покорной, слишком осторожной.

Она лежит в своей постели совершенно неподвижно, стараясь дышать тихо, чтобы не пропустить ни единого слова. Дверь слегка приоткрыта, и тонкий луч света из коридора пронзает темноту её спальни.

— Это называется дисциплиной. — Мать явно раздражена. — Она не доживёт и до десяти лет, если ты продолжишь позволять ей всё. Может быть, ты заговорил бы иначе, если бы она стащила твой меч.

Отец смеётся.

— Поэтому я держу его под подушкой.

Их голоса становятся тише. Она напрягается, стараясь услышать больше, но слышит только шум продолжающегося спора. Она терпеливо ждёт в тусклом свете.

Шаги приближаются к двери, и в спальню входит мать. Теперь она выглядит скорее усталой, чем разъярённой. Мать садится на край кровати, и матрас слегка прогибается под её весом.

— Твои уроки с мечом начнутся, как только мы найдём подходящего учителя, — говорит мать.

Радость заливает её, затмевая даже боль, оставшуюся после ударов молний. Она мечтала об этом моменте, кажется, целую вечность. Ей хочется задать сотню вопросов, но лицо матери становится холоднее.

— Ты никогда больше не возьмёшь мой меч без разрешения. Поняла?

— Может быть, тебе стоит лучше за ним присматривать. — Слова вырываются прежде, чем она успевает их обдумать.

Голубая искра вспыхивает перед её глазами, но на этот раз боль длится всего пару мгновений. Мать опускает руку и долго смотрит на её. Затем она наклоняется и касается пальцами её щёки.

— Спокойной ночи.

Мать поднимается и направляется к выходу. Её рука уже тянется к ручке двери.

Она знает, что будет дальше. Как только мать выйдет из комнаты, воспоминание закончится, снова оставив её одну в бесконечной тьме с ним. В отчаянии она ищет другую нить, что-то, что перенесёт её в следующее воспоминание. Предметы вокруг неё начинают растворяться в тенях.

— Мама! — она пытается окликнуть её, зная, что это бесполезно, зная, что невозможно изменить то, что уже давно произошло. — Останься! Пожалуйста, не уходи!

Дверь закрывается за ней.

Примечания:

Извините, что приходится обижать Дарта Марра. :(

Ещё я переписала бОльшую часть самой первой главы, потому что мне не нравился старый вариант. Если вы её увидите и вам покажется, что раньше всё выглядело иначе, то так и есть.

Просыпаться было легко. Первым чувством всегда была ненависть — ненависть, которая выдёргивала его из сна раньше будильника, ненависть, которая горела в груди и не давала снова провалиться в забвение. Она не была направлена на врага, с которым он мог бы встретиться на поле боя, и от этого становилась только сильнее. Ненависти нужен был объект. Ненависти нужна была цель.

У этой ненависти не было ни того, ни другого, потому что он не мог наказать мёртвую женщину за обещание, которое она не сдержала.

* * *

Кантина на Одессене была переполнена в ту ночь, воздух гудел от провозглашаемых тостов и громких разговоров.

Дарт Марр стоял в углу, скрестив руки на груди. За всё время он так и не притронулся к алкоголю. Кто-то должен был оставаться трезвым на случай, если Вейлин решит, что именно сегодня — лучший момент для атаки на их базу. Казалось, он был одним из немногих, кто серьёзно относился к—

— Марр, тебе нужно взглянуть на эти данные... — Лана Бенико подошла к нему с нехарактерным румянцем на щеках. Она нажала кнопку на датападе и протянула его Марру. На дисплее появилось что-то похожее на поэзию, хотя он не успел разобрать слова. Глаза Ланы расширились. — Нет, подожди. Это не тот—

...Единственным, кто серьёзно относился к своим обязанностям.

— Я изучу их утром, Лана.

Лана спрятала датапад в карман, смущённо улыбнулась ему и растворилась в толпе.

Марр остался в углу, чувствуя себя явно не на своём месте. Имперские солдаты не решались подойти к нему, потому что он был Дартом Марром. Солдаты Республики не делали этого, кажется, по той же причине. Его взгляд снова скользнул по залу.

Внимание задержалось на группе джедаев неподалёку, смеющихся над чем-то со стаканами в руках. Один из них жестикулировал так энергично, что едва не пролил напиток на соседа.

Марр задумался, знают ли они, что празднуют получение лордом ситхов титула Дарта. Он сомневался в этом. Приглашения, которые он слышал в коридорах, были довольно расплывчатыми: "Сегодня вечером в кантине что-то отмечают, в общем, будет весело" или "Большая вечеринка, обязательно приходи". Казалось, большинству людей просто нужен был повод забыть о войне на одну ночь.

Он мог бы сказать об этом джедаям, подумал Марр с лёгкой усмешкой. Наблюдать, как изменятся их лица, когда они поймут, что праздновали возвышение ситха. В конце концов, он решил оставить их в неведении. Будет гораздо интереснее, если они выяснят это сами, даже если его и не будет рядом, чтобы увидеть их лица в тот момент.

Казалось, один из джедаев заметил, что его голова повернута в их сторону. Дарт Марр отвернулся.

— Не обращай внимания, — донеслось до него. — Они всегда что-то замышляют.

Его губы тронула улыбка. Если бы они только знали, как мало требуется интриг, когда люди добровольно выбирают неведение. Впрочем, в данный момент Дарт Марр не замышлял ничего, кроме того, как ему поскорее выбраться отсюда.

Из вежливости выдержав ещё какое-то время, он решил уйти. Виновницы торжества всё равно нигде не было видно — вероятно, она устала от внимания и искала тишины. Ему пора было вернуться в свои покои, к медитации, к чему-нибудь более продуктивному, чем наблюдение за пьяными людьми.

Марр пробрался через толпу к выходу. Он обнаружил Гнев снаружи, сидевшую на полу и прислонившуюся к стене. Её голова была запрокинута назад, а взгляд направлен на звёздное небо. Доносившиеся сюда из кантины звуки празднования были приглушёнными, почти успокаивающими.

— Избегаешь собственной вечеринки? — спросил он, подходя к ней.

— У меня кружится голова, — призналась Гнев. — Я, кажется, слишком много выпила. Но сомневаюсь, что кто-то заметил моё отсутствие. Этот праздник нужен им, а не мне.

— Имя тебе подходит, — сказал Марр. — Непобедимая⁽¹⁾.

— Мне оно нравится. Но "Гнев"... — Она замолчала и нахмурилась, тщательно подбирая слова. — Оно имеет для меня особое значение. Оно помогло мне выжить. А потом, когда Император покинул меня, Гневом Империи меня назвал ты. Ты снова дал мне цель и предназначение, когда у меня ничего не осталось.

Он решил промолчать о том, что императрица Асина спросила его мнение по поводу нового титула, прежде чем утвердить его. Это был секрет, который он мог хранить, вклад, о котором Гневу не обязательно знать.

— Я устала. — Гнев закрыла глаза. — Думаю, с меня хватит празднований на сегодня.

Не говоря ничего, Марр наклонился и поднял её на руки.

— Куда тебя отнести? — спросил он.

— В мою спальню. — Она обняла его за шею. — Спасибо.

База была тихой в этот поздний час, большинство её обитателей либо спали, либо всё ещё праздновали в кантине. Они прошли почти половину пути, когда Гнев снова заговорила.

— Что будет, если я подёргаю за один из твоих шипов?

Марр усмехнулся.

— Это боевая броня. Что, по-твоему, должно случиться?

Её пальцы переместились к ближайшему шипу. Гнев дёрнула его осторожно, словно пытаясь определить, можно ли разобрать броню на части исключительно чистым любопытством. Она остановилась, затем со сосредоточенным выражением лица потянула снова, уже сильнее. Потом ещё несколько раз. Шип не сдвинулся. Они были спроектированы, чтобы выдерживать гораздо большее.

— Довольна? — спросил Марр.

— Да. — Она снова обняла его за шею.

Иногда он замечал на себе взгляды ещё не спавших членов Альянса, когда они проходили мимо тех. Ему было всё равно. Их главный, самый могущественный враг уже знал об их отношениях. Со всеми остальными они могли справиться.

В её покоях он уложил её на кровать и сел рядом с ней, снимая маску.

— Я люблю тебя, — сказала она внезапно.

— Я знаю. Ты говоришь мне это каждый день.

— Слишком часто? — Её тон был лёгким, почти шутливым, но Марр почувствовал её неуверенность. Он заметил, как её пальцы крепко сжали край одеяла.

— Нет, — честно ответил он. — Не слишком. Мне нравится.

Долгое время она молча смотрела на него с выражением, которое он не мог истолковать. Потом, неожиданно, на её глазах выступили слёзы.

— Я не знаю, как быть кем-то другим, — сказала она. — Не знаю, достаточно ли того, что я могу тебе дать. Но у тебя есть моё доверие. Моё уважение. Моя любовь. У тебя есть всё, что я способна дать, и гораздо больше, чем я думала, что способна чувствовать.

Слёзы потекли быстрее, стекая к её вискам и исчезая где-то в волосах. Марр на мгновение задумался, не стоит ли сказать ей, чтобы она не произносила ничего, о чём может пожалеть утром. Он промолчал. Ему хотелось услышать всё.

— Ты можешь попросить у меня что угодно, и я отдам это без колебаний, — продолжила Гнев. — У тебя больше власти надо мной, чем когда-либо было у кого-то ещё, и я даю её добровольно. — Она ненадолго замолчала и рассмеялась. — Если ты когда-либо решишь убить меня, просто скажи мне. Мне кажется, моё сердце остановится само. Сэкономишь кредиты на ассасинах.

— Если я когда-либо решу убить тебя, я сделаю это лично.

Как только слова сорвались с его губ, он мысленно проклял себя. Это было правдой — если бы подобные обстоятельства возникли, он бы никогда не делегировал эту задачу. Но это было не то, что ему следовало сказать. Не сейчас.

По её глазам было видно, что она тоже ожидала другого ответа. Он не смог придумать, как исправить ситуацию словами, потому наклонился и прижался губами к её.

— Как ты думаешь, кто бы победил? — тихо спросила Гнев, когда он отстранился, глядя на него с грустным любопытством. — Если бы мы действительно попытались убить друг друга.

Он не знал ответа. Гнев была сильнее в Силе — это было неоспоримо — но у него было гораздо больше опыта. На их тренировках ему нередко удавалось отвлечь или обмануть её. В настоящем бою насмерть—

Нет. Он остановил себя. Марру не нравилось направление, которое принял разговор. Ему не нравилось, что он, очевидно, настолько испортил момент, что теперь они обсуждали гипотетическое убийство друг друга.

— Давай не будем выяснять, — сказал он. — Хорошо?

Она кивнула и притянула его к себе, крепко обнимая.

— Не будем, — прошептала она куда-то ему в шею. — Я скорее умру, чем причиню тебе боль.

* * *

Дарт Марр резко сел в кровати. Она солгала ему. Ей удалось совершить и то, и другое.

Ненависть нахлынула снова, и на этот раз он позволил ей накрыть себя с головой. Альтернатива была хуже.

Больше всего он хотел, чтобы Гнев была здесь, чтобы он мог бить её молниями, пока она не почувствует хотя бы малую часть той боли, которую причинила ему своей смертью. Он хотел слышать, как она кричит от боли, хотел требовать ответов, хотел, чтобы она поняла, что совершила, оставив его.

Ненависть была сильной, почти очищающей в своей интенсивности. Она выжигала всё остальное — боль, пустоту, удушающее осознание от того, что Гнев покинула его навсегда. В своей ярости он почти мог притвориться, что она всё ещё где-то там, всё ещё достаточно живая, чтобы он мог её наказать, всё ещё достаточно близко, чтобы он мог причинить ей боль.

В другие моменты, иногда всего секундами позже, он был готов простить её. Готов был простить ей всё, простить что угодно, если это могло бы каким-то образом вернуть её. Если бы он мог увидеть её ещё раз. Он бы обнимал её и не говорил ничего, не спрашивал ничего и не требовал ничего, кроме того, чтобы она осталась.

Душ гудел вокруг него, и звуковые вибрации пробегали по его коже. Он стоял там дольше, чем было необходимо, позволяя этим ощущениям напоминать ему, что он ещё способен чувствовать что-то помимо ненависти и боли. Здесь всё казалось привычным, неизменным. Те же действия, которые он выполнял десятилетиями.

Иногда он ловил себя на том, что планирует, что ей скажет, когда она вернётся. В другие времена он спрашивал себя, мог ли он убедить её остаться. Если бы он нашёл правильные слова, если бы сказал что-то другое в ту ночь, возможно, она не почувствовала бы необходимости что-то ему доказывать.

В некоторые дни возникала отчаянная, бесполезная надежда, что, может быть, каким-то образом он ошибся в том, что почувствовал в Силе в тот день. Он не ошибался. Он мог распознать смерть. Он сам причинил её достаточно. Он презирал себя за эти мысли, но и не хотел отпускать это чувство. Это означало бы принять действительность, а её принятие казалось предательством.

Дарт Марр поднял голову и встретил свой собственный взгляд в зеркале над раковиной.

— Красивый, — часто шептала Гнев, заворожённо глядя на него. Он знал, что это ложь. Тёмная сторона давно исказила его внешность, отметив на нём цену той силы, которой он владел. И всё же он не чувствовал обмана. Гнев верила в свои слова, словно видела что-то, чего не видел он.

Злость угасла так же внезапно, как и пришла, и пустота, которую она оставила, была гораздо хуже.

Марр потянулся к своей броне. Каждый её элемент был щитом от внешнего мира. Температура больше не имела значения. Ощущения от прикосновений притуплялись. Даже боль становилась терпимой. В броне всё ощущалось одинаково. И именно это ему было нужно сейчас.

"Обещай, что позаботишься о себе," — сказала она в ту последнюю ночь, когда он её видел.

Он не мог вернуться назад. Время двигалось только в одном направлении, и каждое утро он просыпался в одной и той же реальности, где не было её, он был ещё здесь, а жизнь продолжалась вне зависимости от того, хотел он того или нет.

Дарт Марр сделал глубокий вдох. Из них двоих хотя бы он будет тем, кто сдерживает свои обещания.

Маска закрыла его лицо, и с ней был возведён последний барьер между его болью и Империей, которая всё ещё нуждалась в нём.

Гнев бы хотела, чтобы он продолжал жить. Она ожидала бы этого.

И поэтому он будет.

Голокомм издал сигнал входящего звонка, и он без колебаний ответил на него. Его голос звучал ровно и уверенно через фильтры маски.

— Это Дарт Марр.

Лана Бенико появилась в синем свечении голопроектора. В тот день Лана тоже почувствовала смерть Гнева в Силе. Они почти не говорили об этом, лишь согласились пока скрывать новость, чтобы никто не решил воспользоваться этим, пока Империя ослаблена войной.

— Лорд Марр, — поприветствовала она его. Её тон был деловым, но не холодным. — У меня есть новости о происшествии на Одессене. Думаю, они тебя заинтересуют.

Марр склонил голову набок, показывая, что внимательно её слушает.

— Мы отслеживали все корабли, которые посетили Одессен в день кражи и в предшествующие дни, — продолжила Лана. — Мы потеряли связь с одним из наших постоянных поставщиков — экипажем, который доставил медицинские припасы за день до инцидента. Потребовалось время, но мы наконец смогли обнаружить их корабль.

— Вы допросили экипаж? — спросил Марр.

— Мы нашли только трупы. — Она сделала паузу, и на её лице промелькнуло раздражение. — Экипаж был мёртв уже несколько недель. Но нам удалось извлечь бортовой журнал и определить, где корабль был до и после остановки на Одессене. Там мы нашли кое-что интересное.

— Что вы обнаружили?

— Я предпочла бы не обсуждать детали по голосвязи, даже зашифрованной, — сказала Лана слегка извиняющимся тоном. — Ты мог бы присоединиться к нам для проверки одного места? Я расскажу все подробности лично. Твой опыт бы очень пригодился.

У него не было большого опыта изучения ситхских артефактов — в Альянсе были люди, кто разбирался в них гораздо лучше. Дело было совсем не в его опыте, понял Марр. Он слабо улыбнулся, хотя она не могла этого увидеть. Лана догадывалась, что он испытывает. Возможно, не до конца, но она понимала достаточно.

Время было не самым неудачным. Текущие военные операции Империи заключались в подавлении сопротивления и установлении линий снабжения перед переходом к следующему этапу, процесс, который не требовал его личного участия. Назначение украденных артефактов Императора оставалось неясным, что потенциально делало их опаснее целого республиканского флота, если они попадут не в те руки. Или если они активируются сами по себе, подумал Марр. Творения Императора имели склонность к злонамеренной автономии. Тот факт, что кто-то пошёл на такие усилия ради их кражи, говорил о том, что вор знал больше, чем они с Ланой.

Марр взял датапад и проверил своё расписание. Большинство встреч можно было делегировать другим или перенести.

— Я смогу выделить время через два дня, — наконец сказал он.

— Мы заберём тебя и отправимся туда на нашем корабле, — ответила Лана. — Отправь мне свои координаты.

На секунду Марру захотелось спросить, тоже ли она это чувствует — те редкие моменты слабого, отдалённого присутствия в Силе, которое исчезало, как только он пытался сосредоточиться на нём. Он представил, как Лана качает головой, глядя на него с жалостью, подтверждая тем самым то, что он и сам понимал разумом: что боль от потери заставляла его воображать вещи, которых больше не существовало.

— Отправлю, — сказал он вместо этого.

— Я сообщу, если что-то изменится. Пусть сила вечно служит тебе.

Голопроекция замерцала и исчезла. Марр ещё мгновение стоял неподвижно, затем повернулся к двери.

Что бы ни принес этот день, он встретит это так же, как встречал всё остальное в своей жизни: несгибаемым, в броне и в абсолютном одиночестве.

1) Invicta (лат.) — "непобедимая" или "непокорённая". Гневу Асина дала титул Дарт Инвикта.

Вернуться к тексту