В дыму и пламени (джен)

С Эйнаром они худо-бедно уживались первую неделю. В будни попроще: день через день Ивар оставлял его у Стеллы с Уббой. Они жили на другом краю города, и садик как раз рядом с ними.

На работу Ивар ездил на байке, приходилось после сада возвращаться домой. Бесполезная трата времени. А ещё вставать раным-рано и трястись в автобусе с хнычущим пацаном, который, видимо, тоже не высыпался. Ну, или по утрам у него просто было хреновое настроение.

На работе Ивар прямо душой отдыхал: шум стройки не так действовал на нервы, как постоянные вопли и нытьё. Вечером Эйнара забирал кто-то из родственников: тётя, дядя или Регина — кто был свободен в этот день. Гуляли с ним, развлекали.

В субботу Убба со Стеллой взяли его в зоопарк — всё равно ведь идут с Миккелем. Ивар сделал вид, что на работе сильно устал и отдохнуть хочет. Отказался от поездки. Занялся обустройством мастерской на балконе. А после бродил по городу, наслаждаясь одиночеством и любимой музыкой, играющей в наушниках. И это был лучший день во всей неделе!

В воскресение Бальдр в гости позвал. Благо, Регина согласилась присмотреть за Эйнаром. Но приехать она могла лишь после обеда. Вела свой класс на экскурсию. Эйнар там, конечно, только мешал бы. Да и ходить он долго не может, начинает уставать и ныть.

Ивар усадил пацана перед теликом, и, чтобы быстрее прошло время, принялся за уборку. Из-за Эйнара это приходилось делать чаще, чем хотелось. У него вечно всё валилось из рук, ел он, как поросёнок. Заляпал и заплевал зеркало, рассыпал сахар по столу и разлил краски. И нахера только тётушка купила ему акварель?! Кисточку он держать не умеет, только оставил повсюду отпечатки грязных лап. И на кухонных тумбах (белых, блядь!), и на зеркале в ванной, и даже на шторах.

А ещё игрушки везде валялись. Ивар переступил через так и не собранную железную дорогу и выругался. Похоже, Эйнар сам не мог догадаться, как её собирать, а Ивар помочь не удосужился. Уборка способствовала тому, что он только больше закипал. Хорошо хоть Эйнар увлечённо пялился на экран и под руку не лез. Похоже, Мария тоже предпочитала садить его перед теликом и заниматься своими делами. Да-а, как родители, они друг друга стоят.

Ивар вышел на балкон покурить, чтобы чуток унять нервы. Выходит всё хуже некуда. Он уже сто раз пожалел о том, что решился забрать пацана. Благо, Регина приехала, и в прихожей заливисто тренькнул звонок. Эйнар даже от телика отвлёкся и вытащился смотреть, кто там пришёл. Регине он обрадовался, сразу прилип к ней. А Регина ему ласково улыбнулась и взяла на руки.

— Здравствуй, малыш. А что ж ты такой чумазый? Папа тебя разве не умывал? — обратила она укоризненный взгляд на Ивара.

Ивар раздражённо дёрнул плечом. После завтрака Эйнар трескал шоколадное печенье, и, естественно, на щеках и ладонях у него остались следы шоколада. А на серой футболке засохли вчерашние краски.

— Не я же виноват в том, что он такой бестолковый неряха.

— Ивар! — одёрнула Регина. — Он просто ребёнок и многого ещё не умеет. Все мы были детьми. Попробуй с ним позаниматься, научи чем-то. Вам обоим это пойдёт на пользу, — намекнула она.

Ивар не был уверен, что у него хватит на это терпения. Да и чем с ним заниматься? Рисовать, что ли? Грязь только разводить.

— Спасибо, что приехала. Меня там ждут, пойду, — поспешно заявил Ивар, накинув джинсовку.

Регина окинула печальным взглядом и ничего не сказала. Возможно, догадалась, что ему не терпится свалить из дома. Если уж честно, было слегка стыдно вешать Эйнара на неё. Но ведь имеет человек право навестить друга и отдохнуть после рабочей недели? А не то, у него скоро крыша съедет.

* * *

К Бальдру Ивар поехал на автобусе, купил упаковку пива и солёные сырные крекеры. Интересно было поглядеть на эту загадочную Нору, о которой Бальдр толком ничего не рассказывал. А то, что говорил, вызывало сомнения в её адекватности.

Его, и правда, ждали. Дверь отворил Бальдр. Из комнаты доносилась какая-то заунывная музыка. Бальдр его поприветствовал и закатил глаза, перешёл на шёпот:

— Нора считает, что классика её вдохновляет. Но я ненавижу Моцарта! И Грига. Он мне ещё в школе остоебел!

Ивар понимающе кивнул. Девушка в ярком розовом топе и белых шортах показалась в дверях с бокалом вина. Окинув Ивара заинтересованным взглядом, растянула в улыбке пухлые губы.

— Нора, — она приблизилась и протянула ладонь.

Ивар тоже представился и пожал её руку.

— Бальдр о тебе много рассказывал, — задумчиво протянула Нора, приложив палец к подбородку. Обернувшись к Бальдру, повисла у него на шее и чмокнула в щёку. — Я закончила картину! Скорее пошли смотреть! — воскликнула она, едва ли не подпрыгнув на месте.

В комнате помимо разбросанных вещей, грязных тарелок и кружек, появился мольберт, которого Ивар не видел прежде. Должно быть, Нора привезла. Бальдр под шумок вырубил музыку, пока Нора, восторженно охая, расписывала своё творение.

На мольберте красовался свежий холст, краска ещё не высохла. Ну, что же, не то чтобы Ивар разбирался в живописи…

— Ну, как? — Нора, как маленькая неугомонная птичка прыгала вокруг холста.

— М-м, впечатляет, — кисло протянул Ивар. Поймал неловкий взгляд Бальдра и поджал губы.

На картине крупными мазками изображено было чёрно-синее небо, будто какие-то лохмотья, нависшие над пшеничным полем. А на переднем плане вроде как цветы, только на свинцовых стеблях не то кукольные, не то детские головы. Такое себе впечатление. Тошнотное.

Бальдр промямлил что-то нечленораздельное и выдавил улыбку. А Нора, видимо, восприняла, как похвалу. В итоге Бальдр выставил мольберт вместе с картиной на балкон, типа, чтобы просохла быстрее. Сказал, что принесёт закуски и стаканы, и, проходя мимо, шепнул на ухо:

— Я сказал, что хозяйка запретила портить стены. А иначе бы она ещё эти картины в комнате весила.

— О чём вы там шепчетесь? — полюбопытствовала Нора, забравшись с ногами в кресло.

— Бальдр говорит, может, продать твои картины коллекционеру? Кучу денег отвалят, — быстро нашёлся Ивар.

Нора подёргала плечами, покачала головой, будто бы в такт музыке, которая уже не звучала, и побарабанила пальцами по деревянному подлокотнику.

— Это не так-то просто. Бабушка хотела, но ничего не вышло, — слегка расстроенно сообщила она. — Моё предназначение в другом, — таинственно добавила Нора.

В чём таком другом, Ивар не успел спросить. Бальдр как раз вернулся с посудой и угощениями. Разместил поднос на журнальном столике. Налили пиво в стаканы, а Нора предпочла вино, которое уже открыла, когда рисовала свою стрёмную картину.

— Давайте сыграем в карты, — предложила она, лукаво улыбнувшись. — На раздевание.

Честное слово, Ивар пытался, но не смог не заржать. Бальдр вновь отвёл глаза.

— Может, лучше на желание или… — попытался исправить ситуацию Бальдр.

Нора отмахнулась, чуть не сбив бокал, который стоял на подлокотнике.

— Какие вы скучные! Ах, ладно! Лучше я вам погадаю, — она тут же подскочила, и, не слушая возражений, принялась шерстить по полкам громоздкого книжного шкафа. Да, Бальдр прав, уставать от неё начинаешь очень быстро.

Карты она всё-таки нашла. Уселась в позу лотоса на ковре и, закрыв глаза, строго подняла палец вверх.

— Мне нужна тишина, чтобы настроиться и выйти на связь со «звёздными путниками».

Её никто и не перебивал. Ивар бросил недоумённый взгляд на Бальдра, но тот только развёл руками. Позже выяснилось, что Нора вообразила, что у неё открылся пророческий дар. А ещё она считала себя реинкарнацией древнегреческой богини Гекаты. Ночами она выходила на балкон и «заряжалась лунной энергией», чтобы настроиться на связь со звёздами и космосом. Обо всём этом она рассказывала без утайки и с гордостью. А Бальдр молчал и смотрел в пол. И даже смеяться уже не хотелось, потому что стало чертовски грустно.

Если не брать во внимание весь бред, который несла Нора, то вечер прошёл сносно. После «гадания», на которое пришлось согласиться (Бальдр сказал, что иначе она обидится), играли в карты. В обычные, без всяких «лунно-звёздных» рисунков. Беседовали на общие темы. Пытались, по крайней мере. Нора имела привычку перебивать посреди разговора и начинать вещать что-то своё. Вела себя, как ребёнок, которому срочно требуется внимание.

Например, когда они с Бальдром обсуждали работу, она вдруг влезла и стала рассказывать о своей поездке с бабушкой в магазин садовых примбабасов. И, кажется, кроме себя, она никого не слушала.

Когда вышли покурить на балкон, Бальдр просветил, что ещё ей какие-то духи (как она их назвала «звёздные путники») шепчут предсказания и дают вдохновение на картины.

— Ёбаный пиздец! — уже не сдерживаясь, выдохнул Ивар вместе с сигаретным дымом.

Бальдр быстро замотал головой и жалобно протянул:

— Не надо. У человека могут быть увлечения. Просто притворись, как будто всё в порядке. Пожалуйста, ради меня.

— Она, блядь, тебя в заложниках, что ли держит? — ошеломлённо выдал Ивар. Нет, ну, как можно закрывать глаза на всю эту чушь!

— Мы… Мы любим друг друга, — запнувшись, признался Бальдр.

Ивар не успел решить, стоит ли его разубеждать. Уж на что, а на любовь это походило меньше всего.

Нора просунула голову в дверь.

— Мне уже стало скучно! — капризно воскликнула она. — Может, устроим танцы?

А, нет, это бы не вопрос. Она врубила музыку на компе (на этот раз какую-то современную попсу) и выкрутила колонки на максимум. Закружилась по комнате с бокалом белого вина. Бальдру насилу удалось её уговорить убавить звук, чтобы соседи не начали долбить в стену.

Ивар дождался, когда Бальдр угомонит Нору, и демонстративно посмотрел на часы.

— Я обещал Регине, что вернусь не поздно. Она там за пацаном смотрит.

Судя по печальному взгляду Бальдра, тот всё понял. Из этого дурдома хотелось свалить поскорее, и как он с ней живёт, просто ума не приложить.

— Я провожу, — тут же вызвался Бальдр, но Нора дёрнула его за руку.

— Ну, нет! Я не хочу сидеть тут одна!

— Да я быстро, на десять минут, — пообещал Бальдр, попытавшись отцепить Нору, которая вновь повисла у него на шее и в прямом, и в переносном смысле. Вот же дурак!

Ивар только покачал головой.

— Не стоит, дорогу я знаю.

Позже, ночью уже, Бальдр звонил и извинялся за Нору. Сказал, что она ушла прогуляться под лунным светом. Вода шумела. В ванной он, что ли торчит?

— Брось, тебе не за что извиняться, — быстро оборвал Ивар. — Зачем ты её всё время оправдываешь?

— Я понимаю, что это всё выглядит странно, — глухо пробормотал Бальдр, так, что с трудом удалось разобрать.

Ивар тяжело вздохнул и сказал, как есть:

— Она чокнутая, и ты тоже это понимаешь.

— А я? — потерянно спросил Бальдр.

— Так ты себя хотя бы провидцем не воображаешь! Бальдр…

— Нора пришла, мне пора, — он сбросил вызов, так и не дослушав.

Ивар пытался звонить в другой день, но Бальдр то ли обиделся, то ли ещё чего, и напрочь его игнорировал. Кровь вообще-то вскипела, и хотелось встряхнуть его за шкирку как следует, чтобы мозги на место встали. Не то чтобы Ивар собирался насильно причинять добро… А, нет, вообще-то всё именно так.

Нора долбанутая на всю голову, и это видно невооружённым взглядом. А Бальдр… Какой у него диагноз, Ивар никогда не спрашивал. Но с Норой ему явно лучше не станет. В таком дурдоме и у нормального крыша протечёт.

Если бы было чуть меньше проблем в собственной жизни и чуть больше времени, Ивар всё-таки заехал бы к Бальдру на работу и попытался бы вправить ему мозги. А потом пусть обижается, сколько хочет. Но сейчас всё свободное время занимал пацан. И это сковывало руки. Потом, может быть, когда Бальдр вернётся из отпуска, им удастся поговорить. Если Нора к тому времени сама его не допечёт.

* * *

Вторая неделя у них с Эйнаром прошла примерно в том же ключе, что и первая. Готовка, уборка, и постоянные вопли и сопли. «День сурка» какой-то! И с выходными вышла засада. Убба со Стеллой собирались в гости к её родителям — за город. Дядя с тётей, как назло, укатили в летний дом наслаждаться природой и свежим воздухом. У Регины свои дела — с подругами встреча. И она сразу обо всём догадалась.

— Что, совсем тяжко? — спросила по телефону.

Ивар долго подбирал слова, но вообще-то их и искать не требовалось:

— Да, — в конце концов признался он.

Регина чуть помолчала, что-то зашуршало в трубке, и голос её отдалился.

— Давай так, завтра я приеду, что-нибудь вместе придумаем. А сегодня, извини, никак не могу, я уже обещала, и подруги меня ждут.

— Понятно, — меланхолично протянул Ивар.

— Просто проведи с ним время. Это же твой сын. Неужели тебе совсем неинтересно? Погода такая хорошая, сходите в парк или на пляж, — предложила Регина. — Поиграй с ним в мяч.

Ивар сделал вид, будто раздумывает, и выдержал паузу.

— Я попробую, — неохотно согласился он.

— Вот и хорошо, — ответила Регина.

Технически Ивар все свои обязанности выполнял: мыл, кормил, одевал и даже обеды в сад собирал. Но никаких тёплых чувств к пацану не испытывал. Скорее наоборот: в душе нарастало глухое раздражение, которое то и дело прорывалось наружу. Прежней счастливой спокойной жизни пришёл конец. А Эйнар, кажется, и вовсе его боялся. Другим он радовался: тётушку бежал встречать и Уббу, а с ним…

Если бы Эйнар был поумнее, можно было бы предположить, что он боится сделать что-то не так и вызвать гнев Ивара. Но Ивар не питал иллюзий на счёт его интеллектуальных способностей. Эйнар с ложкой-то сладить не может и со своими дурацкими липучками на кроссовках. Какие уж тут далеко идущие выводы…

Что ж, Ивар решил воспользоваться советом Регины и отправиться с Эйнаром на пляж. Не торчать же всё время взаперти. Тепло было, но не жарко — погода в самый раз. На площадке и в детском городке в парке ещё и другие дети бесили, с которыми Эйнар не мог найти общий язык. А на пляж они ещё ни разу не ходили. Мяч Ивар тоже прихватил: большой резиновый, красный с жёлтой полоской. Убба со Стеллой купили для Эйнара. Может, надеялись, что Ивар будет с сыном играть. Это всё же поинтереснее, чем размазывать краски по столу.

Однако игра у них не задалась. Эйнар по мячу-то попасть не мог ни с третьего, ни с пятого раза. Что в этом такого сложного?

— Да-а, футболист из тебя точно не выйдет, — хмуро заявил Ивар, «оценив» его старания.

Эйнар насуплено глядел под ноги. Ивар прихватил его за ворот футболки и потянул за собой к торговой палатке. В летнее время там продавались напитки и закуски.

— Пойдём, мороженое купим. Что с тобой делать, раз ты такой неумёха? — посетовал Ивар. — Можешь с песком повозиться, раз ты это любишь.

Эйнару в самом деле нравилось играть в песочнице больше, чем ползать по горкам и качаться на качелях. Горка, кажется, его пугала, а на всяких детских лесенках и прочих препятствиях он вечно путался в кроссовках и запинался. Лазать у него тоже не получалось. Однажды он повис на перекладине в детском городке и стал вопить, потому что боялся отпустить руки и спрыгнуть, и продвинуться дальше тоже не мог. Пришлось идти его снимать. Короче говоря, со спортом у Эйнара не сложилось.

Мелькнуло даже в голове, что стоит купить ему какой-нибудь набор для песочницы, раз уж ему так нравится в песке ковыряться.

По случаю теплой погоды на пляже было многолюдно. Дети носились, кто-то играл с собакой. Компания пацанов лет двенадцати пинала мячик. А девка с пацаном лет пяти-семи строили песочный замок под присмотром бабули, которая расстелила полотенце на песке и поглядывала на них поверх книги.

Мороженое съели быстро, солнце припекало. Эйнар, конечно же, перемазался, но Ивар махнул рукой. Чем его вытирать? Никаких салфеток или платка он с собой не взял. Вместо того в голову пришла идея.

— Пойдём, прогуляемся по песку, — предложил Ивар. — Снимай кроссовки.

Эйнар сквасил недовольную рожу, однако послушно стал разуваться. Ивар тоже стянул кеды и носки, подвернул штаны, а Эйнар всё пыхтел и возился со своими липучками. Устав ждать, Ивар сделал всё за него.

Песок был тёплый, не горячий, но Эйнар опасливо переступал на месте и не решался двинуться дальше. Ивар взял пацана за руку и повёл к воде. Тот едва за ним поспевал. Искупаться, конечно, не получится, потому что за Эйнаром должен кто-то смотреть, но хоть ноги помочить.

На дне фьорда просматривались мелкие камешки и водоросли. Вода прогрелась за эти дни и стала не то чтобы тёплой, но привыкнуть можно, если чуть постоять. Эйнар заупрямился и не стал заходить, замер на месте, как вкопанный. Ивар потянул его за руку, и пацан сделал два неуверенных шага вперёд.

— Тут неглубоко ещё. Чего ты опять испугался? — недовольно спросил Ивар. Беседовать с тем, кто тебе не отвечает, тоже, честно говоря, задолбало.

Эйнар всё-таки ступил в воду, однако тут же заверещал, как поросёнок. Чёрт его знает, что ему опять не понравилось. То ли вода показалась холодной, то ли на дне что-то напугало. Ивар его отпустил и тряхнул головой. Уши закладывало от воплей.

— Проваливай на берег и сиди там, раз ты такой трус! — строго приказал он и подтолкнул пацана на песок.

Эйнар, и правда, ушёл, мотая головой. Остановился в отдалении и размазывал по лицу слёзы. Люди стали оборачиваться.

— Да твою же мать! — сплюнул Ивар и быстро зашагал к берегу, дёрнул Эйнара за футболку. — Хватит, заткнись! Можешь ты помолчать хоть пять минут? Башка уже кругом идёт от тебя.

Эйнар ныть, конечно, не перестал, но хотя бы прекратил вопить. Вместо спокойной прогулки получился форменный цирк со слезами и визгами. Ивар обулся, надел на пацана кроссовки и сердито поволок за шиворот по пляжу.

— Хрена с два я ещё с тобой куда-то пойду, — заявил он, окинув Эйнара сердитым взглядом от растрёпанной макушки до пыльных кроссовок.

Естественно, Эйнар за ним не поспевал, но, когда Ивар хотел поднять его на руки, стал выдираться.

— Да иди ты к чёрту! — бросил в сердцах Ивар. — Можно подумать, мне хочется такого плаксу нести!

Эйнар глядел на него испуганными, растерянным взглядом. Застыл посреди улицы, опустив руки по швам. И да, вообще-то стало его жалко, и стыдно. Но нервы-то, блядь, не железные! Мяч ещё этот дурацкий забыли на пляже. Пришлось возвращаться.

Эйнар наконец замолчал, даже пытался шагать с ним вровень. Ивар специально тащился медленно. Домой оба вернулись без настроения. Ивар ушёл в ванную, поплескал в лицо холодной водой и долго пялился на своё отражение. Так продолжаться больше не может. Он так пацана когда-нибудь пришибёт. Ну, нет, наверное, но нервы Эйнар ему истрепал капитально. Надо какой-то выход найти.

Может, вернуть его в приют? Кажется, ему там, и в самом деле, будет лучше.

«Твою мать! Твою мать, — выругался Ивар. — Надо что-то делать».

К приезду Регины они оба всё ещё были не в духе. И она это сразу заметила. Ивар торчал на кухне, курил в распахнутое окно и с тоской пялился в маленький телик, не понимая смысла передачи. Пацан сидел в детской, может, играл или чёрт его знает. Проверять не хотелось.

— Что у вас случилось? — спросила Регина, когда насупленный Эйнар вытащился в прихожую.

— На пляж сходили. Ему не понравилось, он там снова устроил истерику, — сухо отрапортовал Ивар.

Регина обняла притихшего Эйнара, ласково погладила по голове, а Ивара окинула сочувственным взглядом.

— Ты бы хоть пожалел его, обнял. Он бы быстрее и успокоился, — посоветовала она.

— Я не хочу это обсуждать, — прикрыв глаза, заявил Ивар.

— Раз так… Иди прогуляйся, развейся, а я посижу с Эйнаром, — чуть помолчав, предложила Регина. Видно, догадалась, что его терпение иссякло. Будто бы его надо просить дважды! Нет, Ивар предполагал, что будет тяжко, но не до такой же степени!

Прогулка на свежем воздухе помогла унять бурю, бушующую внутри. Примерно через час Ивар вернулся домой почти в нормальном настроении. Дверь открыл своими ключами.

Регина с Эйнаром сидели за кухонным столом, лепили какие-то фигурки из пластилина. Ёлочки, кажется. Регина что-то тихо ему втолковывала, а Эйнар… слушал? Впрочем, отвечать-то он всё равно не умеет. С Иваром он никогда таким спокойным и умиротворённым не был. Кажется, они обоюдно ненавидят друг друга. Пиздец.

— Как погулял? — улыбнулась Регина.

— Нормально.

Регина принялась рассказывать, что кубики с буквами привезла и пластилин — заниматься с Эйнаром. Ивар слушал вполуха.

— Ему моторику надо развивать. Он потому и ложку держать не умеет, и карандаш, — пояснила она.

— В садике пусть занимаются, — вяло отмахнулся Ивар.

— Это должны родители делать, — терпеливо возразила Регина. — В садике за ним только присматривают, гуляют, играют, а остальное уже в их обязанности не входит.

Ивар только вздохнул. Будто бы проблем у него мало!

— Надо сейчас заниматься, пока маленький. А то ему и в школе придётся трудно. Ты к врачу его записал? — спросила Регина.

Ивар покачал головой.

— Забыл.

— Ну как так? Тебе совсем всё равно? — устало выдохнула она.

Ивар хотел сказать, что времени не было, но, помедлив, всё же выдал правду:

— Да он там опять верещать будет. У меня уже никаких сил нет с ним.

Регина сразу же предложила:

— Давай я с вами схожу. К врачу-то всё равно надо, и не затягивай. Может, ничего серьёзного нет, но стоит убедиться.

Ивар нехотя согласился, пообещал записать Эйнара на следующей неделе.

* * *

И записал вообще-то, но приёма ждать ещё две недели. С Региной договорились, чтобы отгул на этот день взяла. Это лучше, чем идти с тётушкой и терпеть её укоризненные взгляды и причитания. Регина хоть понимает, когда не стоит человеку на мозги капать. А вот у тётушки «стоп-слова» нет. И как Эйнара всё это время выносить, Ивар понятия не имел. Лучше не становилось.

Когда они находились дома, то разбегались по разным углам. Эйнар всё со своими старыми игрушками возился: с книжкой этой, с машинкой. Видимо, они напоминали ему о доме, о матери. Ивар старался на него не орать хотя бы, но, честно говоря, получалось не всегда. Устал он от пацана жутко. Будто бы они оба в тюрьме заперты друг с другом. И выхода не предвидится.

На площадку ходили и в парк, хотя, если заезжал кто-то из родственников, Ивар предпочитал оставить прогулку им. И побыть хоть немного в одиночестве.

До субботы как-то дотянули. К счастью, у Миккеля день рождения был в четверг, и сегодня они праздновали. Не придётся сидеть с Эйнаром одному. Это не могло не радовать. Ивар напялил на пацана рубашку посимпатичнее — яркую-оранжевую — дядя с тётей ему подарили, и светлые летние штаны. Даже умыл и расчесал его.

— Ну, теперь ты хоть на человека похож, — удовлетворённо хмыкнул Ивар. Сам надел серые джинсы и тёмно-синюю рубашку. В начале июля погода вернулась к привычным шестнадцати-восемнадцати градусам. На Эйнара пришлось ещё ветровку накинуть.

В этот раз на трамвае поехали, по утрам-то лишнего времени нет, а автобусная остановка в двух минутах ходьбы — из окна видно.

Народу на празднике собралось много. Родители Стеллы приехали, её старшая сестра с мужем и детьми, и, понятное дело, все свои. Дядя, тётя, Регина и Рэми. Даже Хальфдан с дочкой явился. Ивар ему кивнул, и тот ответил тем же. Не сказать, что у них много общих тем для беседы.

В гостиной отодвинули к стене диван, поставили большой стол с закусками: канапе, морковные палочки и сосиски в картофельных лепёшках, которые так любят дети. Украсили комнату ярким воздушными шарами и бумажной гирляндой: «С днём рождения, Миккель!»

Стелла с Региной организовали для детей игры и конкурсы. Было даже подобие боулинга с пластиковыми кеглями во дворе. Миккель в праздничной белой рубашке с галстуком-бабочкой светился от счастья и бегал между гостями. Он уж точно любит быть в центре внимания, в отличие от Эйнара. Тот больше наблюдал за другими и в играх участвовал неохотно. Ивар кое-как заставил его вручить подарок: конструктор в коробке, обёрнутой блестящей белой бумагой с изумрудной лентой.

Для детей развлечений оказалось полно, прямо шоу-программа с дурацкими детскими песенками и мини-призами, а вот для взрослых… Крепкого алкоголя, естественно, не было: только вино и пиво.

На кухне столкнулись с Гердой, которой тоже, видимо, было скучно в компании малолеток. Ивар достал бутылку пива из холодильника и кивнул племяннице.

— Как жизнь?

Герда деликатно шевельнула плечом и подняла взгляд от смартфона.

— Хорошо. Каникулы ведь, — улыбнулась она и снова уткнулась в экран.

— Скучно здесь? — спросил Ивар, устроившись напротив и, отыскав открывашку в одном из кухонных ящиков, открыл бутылку.

Герда смущённо улыбнулась.

— Немного. Жалко, что нет никого моего возраста. Отстойно быть самой старшей.

Ивар усмехнулся. Самому старшему из детей (племяннице Стеллы) девять лет. Ясное дело, что Герде с ними неинтересно.

— У них там батут на заднем дворе, пойдёшь? — предложил Ивар, отхлебнув из горла.

Герда поморщилась.

— Ну-у, нет, мне же не пять лет. Тётя Стелла сказала, что будет ещё танцевальный конкурс. Я, может, поучаствую.

Ивар вежливо улыбнулся. С племянницей они не так уж часто общались, чтобы нашлось много общих тем. Герда, видно, тоже не горела желанием продолжить разговор. Каждый занялся своим делом. Она переписывалась с кем-то, а Ивар пялился в окно, за которым как раз был виден батут и фрагмент деревянного забора, на треть укрытый цветочными клумбами.

Большую часть вечера Ивар и провёл на кухне, накидываясь пивом. Крутил в голове свои мысли: об Эйнаре в основном. Поглядывал телик вполглаза. Герда вскоре ушла с Рэми, который пригласил её поучаствовать в какой-то очередной игре. Кажется, в боулинге. Ивар остался один и ничуть не расстроился.

Время пролетело быстро. Вечером потушили свет, вынесли торт. Миккель подпрыгивал на месте от нетерпения. Так ему хотелось желание загадать.

Хальфдан с Гердой уехали почти сразу после того, как Миккель задул свою свечку с цифрой «4». Дядя со своим семейством тоже засобирались домой. Регина и сестра Стеллы с семьёй уехали около восьми. Им добираться далеко. Вот праздник и подошёл к концу.

Стелла прилегла отдохнуть. Немудрено — она весь день на ногах, ещё и торт сама пекла. Её матушка убирала со стола, а Убба ей помогал. Отец Стеллы с Миккелем и Эйнаром во дворе возились с вертолётиком на пульте управления, который родители Стеллы подарили Миккелю.

Ивар дождался, когда вся эта суета уляжется и отозвал брата на кухню.

— Можно у вас Эйнара до завтра оставить? Место найдёте?

Убба кивнул и задумчиво протянул:

— Место-то найдём… Но завтра ведь выходной, ты сам не хочешь с ним побыть?

Ивар прикрыл глаза. Ну, начинается!

— У меня дела есть.

Убба помолчал, окинув его внимательным взглядом, отодвинул стул и устроился за столом.

— У тебя всегда есть дела, более важные, чем твой сын. Помнишь, мы с папой ездили в летний дом? Как там было здорово? На лодке катались, играли, костёр разводили… Он истории всякие рассказывал.

Ивар стиснул зубы и вытолкнул:

— Помню. Я тоже по нему скучаю, Убба.

— Да, — согласился Убба. — А Эйнар, думаешь, по тебе скучает? Ему твоего внимания не хватает! — настойчиво указал брат. — Знаешь, мы с Миккелем собираемся в поход, он давно просил. В августе у меня будет отпуск, вот можно поехать вместе. Палатку поставим, будем кашу варить на костре и в озере купаться. Ребятам понравится! — воодушевлённо заверил он.

Ивар отвёл глаза. Они как будто все в параллельном мире живут, честное слово! Ну, или Ивар в каком-то ином измерении, в котором возня с мелким вовсе не радует, а напрягает.

— Долго ещё, целый месяц, я подумаю, — сдержано ответил Ивар.

Убба сразу сник и вздохнул:

— Ивар, ему три года… Ты должен с ним контакт налаживать, а не он с тобой.

— Он только орёт и ноет всё время! — раздражённо стукнул по столу Ивар. — Какой, блядь, контакт!

— Он разговаривать не умеет. Ему же надо как-то общаться, а по-другому ты, видимо, не понимаешь, — нахмурившись, заявил Убба.

— Я вообще уже пожалел, что его забрал, — с досадой добавил Ивар.

— Вот как… А он, думаешь, рад, что ему такой отец достался, которому на него плевать?

— Ну, извини, — поднявшись из-за стола, Ивар развёл руками. — Не всем, видимо, дано быть отцом. Я у меня, как ты сам заметил, не выходит нихрена.

— Может, потому что ты и не стараешься? — окинул суровым взглядом Убба.

Ивар нервно дёрнул уголком губ, качнул головой.

— Не стараюсь?! Да я всю свою жизнь разрушил из-за него! Всё, хватит с меня! Эйнару будет лучше в приюте, — и вообще-то брату он в этом признаваться не планировал, но само вырвалось. Мысли эти крутились в голове весь вечер.

Убба ошарашенно заморгал:

— Что ты такое говоришь… Ивар, я понимаю, что ты устал, и что ты не привык о ребёнке заботиться…

— Да хватит уже! Хватит меня успокаивать! — взмахнул руками Ивар. — Пока он ещё не привык к вам, лучше сдать его назад.

— Нет, — покачал головой Убба.

— Что значит «нет»? — машинально спросил Ивар. Злость даже чуть угасла, упустив место недоумению.

— То и значит, если он тебе не нужен, нужен мне. Я не позволю, чтобы мой племянник рос в приюте.

— Да ты рехнулся! — выдохнул Ивар. — Мало тебе своих… — и осёкся, поймав решительный взгляд брата.

— Ивар, ты пьян. Давай я вызову такси, поедешь домой, проспишься, и всё наладится, — чуть помолчав, предложил Убба. Ну, да, конечно, он же, блядь, всегда хочет всё исправить! Убба поднялся и мягко взял его под руку.

— Отвали! Мне нянька не нужна. У тебя вон есть, с кем нянчиться.

Убба отступил, будто обжёгшись, расстроенный, разочарованный. И в карих глазах брата Ивар поймал тень осуждения. Да к чёрту их всех! Достали советчики! Со своей жизнью он уж как-нибудь сам разберётся. И с Эйнаром.