Возвращение к истокам (гет)

Холодный осенний ветер трепал ветви старого дуба на опушке леса, словно пытаясь сорвать с него последние листья. Под его сенью, темный и отполированный дождями до зеркального блеска, лежал ритуальный камень. Возле него замер юноша, сжимая в дрожащей руке охотничий кинжал. Он вжимал голову в плечи, и большие уши делали его похожим на встревоженного совенка. В голове пульсировали заготовленные слова для ритуала, а в ушах стоял звенящий шум от собственного страха.

«Безумие, чистейшее безумие», — стучало в висках. В легендах говорилось о Хведрунге — том, кто приходит, когда мир на грани. «Он не друг и не враг, он — Перемены». Обращаться к нему — все равно что поджечь свой дом, чтобы спастись от чумы.

А чума, увы, уже была здесь. Зарево вражеских костров оскверняло горизонт, а тревожные крики дозорных долетали из-за холмов. Силы Камелота таяли с каждым днем, словно снег под внезапным солнцем. Артур… Он не мог подвести Артура.

Сжав зубы, Мерлин дрожащей рукой надрезал ладонь. Теплая кровь тут же хлынула на холодный камень.

— Надеюсь, я об этом не пожалею, — прошептал он, и слова затерялись в ветре.

Начертив своей кровью три причудливо пересекающиеся линии, он заговорил громче:

— Хведрунг! Я, Мерлин, сын Хуна, взываю к тебе! Мир на грани! Я… я выбираю Перемены! Явись!

Он зажмурился, ожидая, что земля разверзнется, или небо падет, или его испепелят на месте за дерзость.

Ничего не произошло.

Только ветер продолжал свой протяжный вой.

Сердце Мерлина бешено колотилось. Он медленно приоткрыл один глаз, а затем и второй.

В трех шагах от него, словно был там всегда, стоял незнакомец и наблюдал за ним с отстраненным любопытством. Он был высок, одет в странные, будто иноземные одежды темно-зеленого и золотого оттенков. Его лицо было поразительно красивым и безмятежным.

— Хведрунг… — выдохнул Мерлин.

Незнакомец усмехнулся, и в уголках его глаз заплясали веселые чертики.

— Неужели ваши барды не могли придумать ничего получше? — его голос был бархатным и насмешливым. — Ну и имя, будто кто-то чихнул. Лучше зови меня Локи.

Сделав шаг вперёд, он отбросил шутливый тон, и его голос приобрёл театральную серьёзность:

— Что ж, Мерлин, сын Хуна. Призыв, подписанный твоей кровью, заслуживает ответа. Особенно когда в нём звучит подобное отчаяние. Встань. Объясни, что за нужда привела тебя ко мне.

Мерлин, пошатываясь, поднялся, сжимая раненую руку. Рядом с этим величавым созданием он чувствовал себя нелепым, грязным щенком.

— Войска… их так много, — он запнулся, пытаясь собраться с мыслями. — Моих знаний не хватит! Я не могу их остановить!

— Безусловно, не можешь, — мягко, почти сочувственно, согласился Локи. — Твои детские фокусы годятся только для услады недалекого двора. Но я могу сделать тебя тем, кто сможет. Я предлагаю тебе силу. Настоящую мощь, что позволит тебе стать величайшим волшебником, спасти королевство и твоего драгоценного принца.

— А что ты хочешь взамен? — спросил Мерлин, инстинктивно чувствуя ловушку. — Какую цену я должен буду заплатить?

— Цена… в будущем, — ответил Локи, и его улыбка стала заговорщицкой. — Ты обретешь силу для решения своих проблем прямо сейчас. Но спустя много столетий, когда твои потомки расплодятся и преумножат этот дар… он вернется ко мне. Весь. До последней искры. Они снова станут обычными людьми. Это и есть плата за твое «сейчас».

Мерлин колебался. Продать будущее своего рода? Это было чудовищно. Он представил своих далеких потомков, которые в один миг потеряют всё, что составляло их суть. Но тут же перед ним встало другое видение: лицо Артура, искаженное усталостью, но полное отчаянной веры в него. Его друг умрет. Все умрут. Ибо тени вражеских знамён уже лежали на подступах к долине.

— Ладно, — сдавленно, почти беззвучно сказал он. — Я согласен.

— Прекрасный выбор, — кивнул Локи, и в его глазах вспыхнули зелёные искры. — Однако учти: сила, что я дарую, не будет принадлежать лишь тебе одному. Её обретут и другие. Я научу тебя, как с ней обращаться, как направлять её потоки. А затем ты найдёшь остальных, объединишь их, обучишь и создашь сообщество — если, конечно, хочешь, чтобы ваша новая порода уцелела.

Он сделал паузу, дав юноше прочувствовать важность своих слов.

— Я даю тебе право выбрать первых. Можешь назвать пару-тройку своих друзей. Остальных я изберу сам.

Мерлин покраснел, уставившись в землю.

— Моргана, — пробормотал он. — Её семья в опале. Она в отчаянии. И она… она моя подруга. Я хочу, чтобы она тоже обрела силу.

— Благородно, — рассмеялся Локи, и в его смехе звенела сталь. — И весьма… по-человечески. Что ж, Мерлин, начинается новая эра. Ты станешь первым камнем в основании мира, который будет существовать, пока я того желаю.