Нити судьбы: Хогвартс (гет)

Профессор Фелл перехватил Гарри, Рона, Гермиону и Джинни на лестнице четвёртого этажа, когда те, как и договаривались, в полдень воскресенья направлялись к нему на персональный урок.

— Мы отправляемся в Хогсмид, — объявил он, едва завидев ребят.

— В Хогсмид? — откликнулась Гермиона удивлённо, а Гарри, Джинни и Рон в недоумении переглянулись.

— Да, — коротко подтвердил профессор, спускаясь по ступеням с той уверенностью, которая выдавала в нём человека, привыкшего принимать нестандартные решения. — То, чему я собираюсь вас сегодня учить, требует простора. Стадион для квиддича слишком мал для такого урока, к тому же открыт для посторонних глаз. Нам нужно уединение.

«Интересно, что за урок мог потребовать выхода за пределы Хогвартса», — с любопытством подумал Гарри, спускаясь со всеми вниз по широкой мраморной лестнице.

— Чтобы не вызывать лишних вопросов у других учеников, я зайду в учительскую и догоню вас на пути в Хогсмид, — сказал профессор, когда они достигли второго этажа. — Профессор МакГонагалл предупредила мистера Филча, чтобы он беспрепятственно выпустил вас из замка.

События минувшей весны изменили отношение смотрителя к Гарри и его друзьям. Теперь Филч встречал их без привычного ворчания, не цеплялся к опозданиям и даже проявлял подобие вежливости. Гарри, Рон и Гермиона отвечали ему тем же. Когда они подошли к массивным воротам замка, Филч, молча, отворил замок и, позволяя им выйти, коротко кивнул в знак понимания. Скрипучие ворота медленно распахнулись и открыли узкую, петляющую вниз по склону к деревне тропинку. Холодный осенний воздух, напоминая о том, что лето осталось далеко позади, ударил в лицо.

— Стойте! — воскликнула Гермиона. Выхватив палочку, она чётким движением провела ею перед мантиями друзей и произнесла. — Аэстетика Модификаре!

Плотная ткань мгновенно преобразилась, став мягкой шерстяной, и пронизывающий осенний ветер перестал пробирать до костей.

— Ну вот… — удовлетворённо кивнула Гермиона, поглаживая свой тёплый рукав, — совсем другое дело.

— Одежду буду покупать только у мадам Малкин, — проговорил Рон, укутываясь в мантию, которая неожиданно превратилась во что-то тёплое и уютное. — Она определённо знает, что посоветовать.

Не прошло и пары минут, как Гарри, Джинни, Рон и Гермиона услышали за спиной торопливые шаги. Обернувшись, они увидели, что их догоняет профессор Фелл. Развивающаяся на ветру мантия и странное, почти озорное выражение на его лице делали профессора похожим на персонажа старинной сказки, готового в любой момент предложить отправиться в невероятное приключение.

— Не пойдём дальше, — отрывисто сказал он, поравнявшись с ними. — Конечно, я упомянул Хогсмид, но от того, что по дороге туда можно трансгрессировать, и мы сделаем это прямо здесь. Вижу, вы удивлены, — добавил он, заметив, как округлились глаза у всей четвёрки. — Давайте ваши руки.

Немного растерявшись, они протянули руки. В следующий миг пространство вокруг них сомкнулось — знакомое давление трансгрессии сжало грудь, земля ушла из-под ног, и все пятеро ощутили краткий вихрь вращения. Ещё мгновение и они стояли на новом месте, глубоко вдыхая сырой, прохладный воздух.

— Где мы? — выдохнул Гарри, чувствуя резкий запах вереска и влажного торфа. Он потёр грудь, всё ещё ощущая лёгкое давление после перемещения.

— Дартмур, — коротко ответил профессор Фелл, оглядываясь по сторонам. — А точнее, то самое место, где четыре года назад проходил Чемпионат мира по квиддичу.

Осматриваясь, все невольно замолчали. Перед ними простиралась пустошь, лишённая малейших следов былого великолепия. Ни трибун, ни ярких волшебных флагов, ни рёва тысяч болельщиков …Ничего… Пустота… И только ветер, в одиночестве гуляющий по холмам, заросшим колючим вереском, без устали гонял по земле рваные клочья тумана. Вдали, словные древние стражи, темнели массивные гранитные скалы, а под ногами хлюпала влажная торфяная почва, впитывавшая когда-то ликующие крики болельщиков, а ныне — лишь свист ветра и карканье одинокой вороны в свинцовом небе.

— Да, квиддич… — тихо пробормотал Рон, и плотнее запахнул мантию.

— Однако мы здесь не для того, чтобы предаваться воспоминаниям. Да, здесь сыро, ветер пробирает до костей, но взгляните, сколько простора! — с неподдельным восторгом воскликнул Фелл, раскинув руки, как бы обнимая бескрайнюю пустошь.

Помолчав несколько секунд, глядя куда-то вдаль, он медленно опустил руки. Повернувшись в сторону ребят, профессор посмотрел на каждого из них по очереди и, явно наслаждаясь напряжённым вниманием на их лицах, как-то очень буднично проговорил:

— Сегодня я научу вас летать.

— Что?! — почти хором вскрикнули они, переглядываясь в полном изумлении. Гарри почувствовал, как сердце пропустило удар, а Гермиона, кажется, уже готовилась задать десяток вопросов.

— Вот именно, летать, — невозмутимо подтвердил профессор, словно говорил о чем-то совершенно обыденном. — Вы не ослышались. Да, это сложное волшебство, и возможно, что у вас всё получится не с первого раза. Но, учитывая ваши успехи на последнем занятии, особенно у мисс Грейнджер и мисс Уизли, которые превратили крысу в растение, уверен, что вы справитесь. А сейчас садитесь, я расскажу вам о теории полета.

Не вынимая волшебной палочки, профессор сделал плавное движение рукой, и на влажной траве перед ними возникли небольшие складные походные стулья. Четвёрка, всё ещё не до конца веря в происходящее, медленно опустилась на сиденья. В глазах Гарри, Рона, Гермионы и Джинни читалось одинаковое потрясение. Возможность научиться свободному полёту — казалась чем-то из области невероятного, почти запретного волшебства.

Профессор достал палочку и, совершив изящный взмах, вызвал к жизни небольшой огонь. Пламя, послушное его воле, разгорелось ровным тёплым светом, отгоняя осенний холод.

— Вы, наверное, видели, какие яростные бывают ураганы в магловском мире, — начал профессор. Он провёл палочкой по воздуху, и над его ладонью возник миниатюрный смерч, сметающий крошечные домики. — Они уничтожают всё на своём пути: людей, дома и эти странные магловские повозки, что постоянно гудят. Ветер не знает преград, ему не составляет труда разорвать в клочья даже самые крепкие стены. Ветер — существо дикое, неуправляемое, подвластное лишь разнице атмосферного давления, законам, которые даже маги не всегда могут постичь. А теперь представьте себе некую... расщелину, — продолжал он. — Трубу, если хотите, или коридор, в котором в одном конце царит высокое давление, а в другом — низкое. Мы точно знаем, куда устремится ветер в таком случае. Это не просто сила природы, это сила, которую мы можем... направить.

Он щёлкнул пальцами, и смерч превратился в узкую светящуюся трубу, где с одного конца клубился тёмный дым, а с другого — вырывались серебристые струйки воздуха.

— Свободный полёт, о котором я говорю, — это не метла, не заклинание, не крылья, наспех наколдованные из перьев. Это скольжение по невидимой расщелине, по трубе, как называют это некоторые маги. Волшебник разрывает само пространство, — его голос становился тише, — прокладывая в нём невидимый коридор. Вслед за этим он создаёт разницу давлений... и возникает ветер. Вы не летите. Ветер несёт вас вперёд, как вода несёт лист по ручью. Это союз природной силы ветра и... скажем так, разрыва пространства, который мы создаём из тёмных материй.

Гарри вспомнил, как профессор Снегг говорил о Тёмных Искусствах с такой же увлечённостью, как сейчас это делал профессор Фелл.

— Но как же… это… безопасно? — поёжившись, почти шёпотом спросила Джинни, и в тот же миг, как бы напоминая о себе, порыв ветра взметнул её рыжие пряди.

— Безопасно? — переспросил профессор, в его улыбке промелькнуло что-то от Дамблдора, когда тот говорил о вещах, которые лучше не тревожить. — Магия никогда не бывает полностью безопасной, мисс Уизли. Но ветер... — Он раскрыл ладонь, и по ней пробежал легкий бриз, — ...он ведь всего лишь инструмент. Как и ваша воля. В вашей власти заставить его нести вас стремительнее стрелы... или замереть в полёте, точь-в-точь как полярная сова на охоте. Ваш коридор — это продолжение мысли. Управляя ею, вы перемещаетесь в пространстве. Но сначала вы должны научиться...

Пальцы Фелла сложились в странный жест, напоминающий рамку:

— Видите эти границы? В начале обучения ни периферийного зрения, ни страха высоты — только чистая геометрия воли. Только вперед. Помните, как на прошлом уроке одной только мыслью вы создавали форму Херба Корпус? Здесь — так же, только вместо растения — ваше собственное тело в пространстве. Один неверный шаг, одна утраченная мысль — и вы можете рухнуть, как камень, брошенный в бездну.

Гарри почувствовал, как сердце его забилось быстрее. Он вспомнил чувство полёта на метле, свободу и ветер, бьющий в лицо, но это... это было что-то совсем иное, пугающее и завораживающее одновременно. Рон, сидящий рядом, пробормотал что-то о том, что «это хуже, чем летать на драконе».

— Используя заклинание, — продолжал профессор, — вы создаёте теневую щель, разрыв в ткани мира и ветер, который несёт вас вперёд. Но помните: ветер — ваш союзник, пока вы его держите в узде. Стоит вам потерять контроль, и он станет вашим врагом.

— Профессор, — вмешалась Гермиона, в её голосе звенело неподдельное любопытство, — если свободный полёт не запрещён, то почему волшебники не используют его повсеместно?

— На то есть причины, мисс Грейнджер… Существуют заклинания и чары, сокрытые от большинства волшебников. Они доступны лишь избранным...

Фелл замолчал. Сентябрьское солнце, с трудом пробивавшееся сквозь низкие облака, золотило гранитные скалы вокруг. Казалось, что на миллионы миль во все стороны нет ничего, кроме вереска, камней и ветра, гуляющего по пустоши. Хмурое небо давило на горизонт, а бескрайние просторы Дартмура, раскинувшиеся на много миль, создавали ощущение, что планета опустела, оставив лишь пять крошечных фигур, жмущихся к маленькому огню, затерянному в безмолвной бесконечности. Друзья замерли, следя за тем, как профессор медленно вращает перстень на пальце — словно это единственная вещь, сохранившая связь с исчезнувшей вселенной.

— Вы задали именно тот вопрос, которого я ждал... — наконец проговорил профессор Фелл. Тембр его голоса изменился, он заговорил медленнее и весомее. — И теперь я скажу всего три слова, после которых магия для вас уже никогда не будет прежней... Лига Тайных Искусств.

— Значит… она действительно существует? — вырвалось у Гарри прежде, чем он успел осмыслить услышанное, и его тело непроизвольно подалось вперед.

— Судя по вопросу, вам доводилось что-то слышать о Лиге?.. — заинтересованно спросил профессор.

— Только самые невероятные слухи… — поспешно ответила Гермиона.

Профессор Фелл откинулся на спинку складного стульчика и, сложив руки, внимательно посмотрел на каждого из ребят. Джинни выглядела растерянной, видимо, она впервые слышала о Лиге. Гарри, Рон и Гермиона обменивались краткими, но красноречивыми взглядами — без слов было ясно, что их переполняет лихорадочное возбуждение и глубокая настороженность.

— Что ж, настало время узнать правду. Без этого мы не сможем двигаться дальше. — Произнёс он и улыбнулся. — Лига была основана в 1139 году семью величайшими магами Европы. Изначально она создавалась как хранилище знаний — тех самых, что церковь и невежественные правители стремились стереть с лица земли. Арнальдус Просветлённый, Моргана из Тёмных Топей, Элиас Лунный Странник… — Глаза профессора на мгновение задержались на Гермионе. Он уловил, как её бровь совершила едва заметное движение. — Да, мисс Грейнджер, те самые, чьи имена встречаются только в редчайших манускриптах, именно они и заложили основы того, что мы охраняем по сей день. Мы изучаем не просто заклинания — мы учимся чувствовать саму плоть магии, как камни вздыхают раз в столетие, как тени тянутся к лунному свету, как и почему сны порой оставляют на душе более реальные шрамы, чем самая суровая вересковая пустошь под нашими ногами. Мы храним не просто тайны — мы бережём ключи от врат, перед которыми замирают сердца даже самых сильных волшебников. Возьмём, к примеру, хрономантию — это отнюдь не детские гадания, а искусство вышивать узоры на полотне времени: то замедляя его бег, то заглядывая в складки между мгновениями... Или некрософию — не постыдное шаманство, а умение услышать шёпот ушедших в трепете пламени или в шелесте старых страниц. Астральные странствия — это когда твое сознание может уплыть так далеко, что возвращение становится вопросом не умения, а желания. И наконец, психомантия... когда ты держишь в руках не просто чужой разум, а книгу его памяти — и перо, которым можно аккуратно дописать новые главы... или вырвать страницы с корнем.

Гарри почувствовал, как по его спине пробежал холодок, словно кто-то провёл ледяными пальцами вдоль его позвоночника. Он вспомнил, как Том Реддл, убив отца, изменил память своему дяде Морфину так, что тот помнил убийство в деталях, словно сам его совершил, а о ночном визите настоящего убийцы не осталось у него в его памяти и следа.

— Один из главных законов Лиги — тайна, — продолжал профессор. — Никто не должен знать о ней. Никогда. Даже самые близкие.

Профессор Фелл погрузил руку прямо в сердцевину пламени. Огонь вспыхнул, окрасившись в мистический фиолетовый цвет, и словно живая субстанция, покорно расступился перед его пальцами. Когда он вынул руку, в ней оказались нетронутые огнём пергаментные листы, исписанные старинной вязью.

— Это «Клятва Вечного Молчания», — произнёс Фелл. — Подписав её, вы станете частью цепи, тянувшейся сквозь века. Да, я делаю это предложение от имени Совета Лиги прямо здесь, среди дартмутских болот, а не в мраморном зале при свечах... но от этого оно не становится менее весомым. Поверьте, для волшебника вступление в Лигу подобно открытию нового измерения в магии. Наши ряды пополняются крайне редко. Вас выбрали не за славу, не за силу, не за холодный разум — а за сердце, способное противостоять тёмным соблазнам и манящей тени власти, что порой искушает даже самых стойких из нас.

— А если кто-то нарушит клятву? — спросила Гермиона.

— Тогда их изгоняют, — сказал он с бесстрастным спокойствием. — И всё, что связано с Лигой, стирается из их разума. Навсегда.

Он протянул каждому из друзей свиток, на котором, помимо Клятвы, были начертаны Устав Лиги и обязанности её членов. Затем профессор поднялся и, предоставляя друзьям пространство для раздумий, отошёл на несколько шагов к краю склона. Он стоял неподвижно, глядя куда-то вдаль, за горизонт. Его тёмно-зелёный плащ, раздуваемый ветром, обрёл очертания исполинских крыльев, и на какой-то миг профессор показался Гарри не человеком, а древней птицей-духом, взирающей с восоты на мир.

Еще полчаса назад они думали лишь о свободном полёте, о ветре в волосах и магии, что позволяет парить над землёй, а теперь перед ними открылась дверь в тайный мир, о котором ходили фантастические слухи. Такого поворота событий не ожидал никто. Их охватило смешанное чувство трепета и нетерпения: страх перед неизведанным боролся с желанием прикоснуться к знаниям, от которых захватывало дух — магии, подобной древнему эликсиру, раскрывающей не только силы, но и саму суть волшебства.

Гарри сжимая пергамент в руках, понимал, что это не просто выбор, а шаг, который изменит всё. Он вспомнил слова Дамблдора о том, что настоящая сила требует ответственности. Но разве он не доказал, что может нести эту ответственность? Подписать контракт значило получить шанс узнать не только о скрытых тайнах магии, но и о себе самом — о тёмных и светлых гранях, которые он ещё не осмеливался раскрыть.

Рон сидел, склонившись над своим свитком. Его выразительное лицо было необычно серьезно. Он перечитывал один и тот же абзац снова и снова, боясь упустить что-то важное. Мысли путались в голове: с одной стороны — страх не оправдать доверия, с другой — жгучее желание доказать, что он достоин быть частью чего-то большего. Его ладони стали влажными, он незаметно вытирал их о джинсы.

Гермиона изучала текст с присущей ей дотошностью. Её разум работал быстрее, чем ветер, гуляющий по болотам. Она понимала, что магический контракт — это не просто слова, а обязательство, которое может стать тяжёлым грузом. Каждое слово, каждая фраза проходили через фильтр ее аналитического ума. Она мысленно составляла список вопросов, которые нужно задать, рисков, которые следует учесть. Но даже ее практичный ум не мог игнорировать тот факт, что перед ней открываются знания, недоступные даже в самых запретных книгах Хогвартса.

Джинни держала свиток, но не спешила его разворачивать. Ее взгляд переходил с одного друга на другого, отмечая их реакции. Она думала о том, как этот выбор может изменить их всех, их отношения. Но больше всего ее волновало другое — будет ли у неё достаточно сил, чтобы нести бремя этих знаний. Она знала, что это шанс, который выпадает раз в жизни, и внутри неё росло желание довериться профессору и шагнуть в неизвестность.

Ознакомившись с уставом, Гермиона, видимо, пришла к какому-то выводу. Твёрдо подняв голову, она посмотрела профессору прямо в глаза.

— Здесь сказано, что требуется обязательная рекомендация одного из членов Лиги. Можем ли мы узнать, кто рекомендовал нас?

Фелл медленно подошёл и сел на свой походный стул. Протянув руки к огню и согревая их, он посмотрел на своих четырёх спутников и добродушно улыбнулся.

— Конечно, мисс Грейнджер, — ответил он мягко. — Это был ваш министр магии, Кингсли Бруствер.

Услышав имя Кингсли, четверо друзей невольно переглянулись. В их глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение, смешанное с доверием. Гарри поправил очки, и его губы тронула легкая улыбка. Он знал Кингсли как человека чести, который всегда действовал во благо других.

— Если это рекомендация Кингсли, — начал Гарри, внимательно оглядев остальных, — то я не вижу причин сомневаться. Он не стал бы предлагать нам что-то сомнительное.

Гермиона коротко кивнула, она сидела, скрестив руки на груди так, словно давно уже выстроила в голове десяток доводов в пользу этого шага, и ни один не мог её разубедить.

— Я с Гарри. Кингсли всегда был на нашей стороне, — произнесла она твёрдо. — Если он считает, что это важно, значит, так оно и есть.

Рон, сидевший чуть поодаль, почесал затылок, как делал это всегда, когда чувствовал себя не в своей тарелке. Затем он пожал плечами с привычной беспечностью, посмотрел на друзей и как-то озорно улыбнулся.

— Ну, если уж сам Кингсли верит, что мы потянем, то грех его подвести, правда? — сказал он.

— Мы вместе прошли через такое, что другим и не снилось, — проговорила Джинни, взяв за руку Гарри. — Если Кингсли верит, что мы справимся, я даже на секунду не усомнюсь.

— Так что, подписываем? — подвел черту Гарри, произнеся это тоном, призывающим к действию.

Профессор Фелл наблюдал за их разговором с еле уловимой улыбкой. «Какие же они ещё юные, — подумал он, — хотя уже прошли испытания, которые могли сломить и взрослых волшебников».

— Значит, вы готовы? — спросил он мягким, но торжественным голосом. — Этот контракт — не просто бумага. Это магическая клятва, которая свяжет вас с Лигой Тайных Искусств.

Гарри взял перо первым. Он ещё раз посмотрел на друзей, ища в их лицах последнее подтверждение, и, не колеблясь ни секунды, вывел своё имя. Гермиона последовала за ним, её рука двигалась с привычной аккуратностью, будто она заполняла очередной формуляр в Хогвартсе, но взгляд говорил, что она понимает значимость этого момента. Рон, хмыкнув что-то вроде «ещё одно безумное приключение на нашу голову», черкнул свою подпись с нарочитой небрежностью, хотя его уши предательски покраснели. Джинни завершила ритуал — её изящный росчерк напоминал танец пера по древнему свитку, как будто бы она запечатлевала не только своё имя, но и свою непокорную душу.

Когда последнее перо коснулось своего пергамента, свитки засветились золотистым светом, а затем свернулись сами собой, как бы запечатывая судьбы подписавших. Профессор Фелл взял контракты и спрятал их в складках мантии.

— Отныне вы — часть Лиги Тайных Искусств, — произнёс он с едва-едва уловимой торжественностью. — Добро пожаловать в круг, сокрытый от глаз мира с двенадцатого столетия. А теперь… — он озорно улыбнулся, — не пора ли нам взмыть в небо?

— То есть... прямо сейчас? — спросил Рон, моргнув несколько раз.

Осознавая странность момента, друзья переглянулись: они только что приняли судьбоносное решение, навсегда связав себя с тайным обществом, а теперь профессор спокойно предлагал вернуться к обычному уроку полётов. Казалось невероятным, что после такого серьёзного выбора они просто продолжат занятие, ради которого трансгрессировали в Дартмур.

— Итак, вон то холм... — профессор указал палочкой на небольшое возвышение, поднимавшееся среди жёлто-фиолетового моря вереска и дрока, — идеально подойдёт для первого урока. Теория вам теперь известна, настало время практики. Сегодня вы сделаете первый шаг. Или, точнее, первый скользящий рывок.

Они миновали нагромождение каменных плит и поднялись на вершину холма, который с одной стороны имел пологий склон, а с другой — крутой обрыв, переходящий в неглубокий овраг.

— Первое, что вы должны понять... — говорил Фелл, поднимая свою палочку, — ...вы не летаете в привычном смысле. Вы не машете крыльями, не зависаете на метле. Вы создаёте разрыв в ткани мира, невидимую расщелину, и позволяете ветру нести вас через неё. Представьте, что мир — это плотно сбитая стена. Заклинание и движение палочки... — его рука описала в воздухе резкую черту, ...короткое, быстрое, как вспышка фейерверка, разрывает пространство и вызывает ветер, который становится вашим проводником.

Профессор Фелл резким, отточенным движением опустил палочку вниз.

— «Хлист-Винд» — невербальное заклинание, которое мы используем. Но сегодня будем практиковать его вербально. Повторяйте за мной: Хлист-Винд.

— Хлист-Винд... — хором отозвались друзья, их голоса звучали неуверенно, смешиваясь с порывами ветра.

— Нужно более чётче! Увереннее! — поправил их профессор. — Хлист-Винд!

После нескольких повторений и отработки движения палочкой Фелл, наконец, одобрительно кивнул.

— Хорошо. Теперь запомните: новичкам требуется абсолютная концентрация. Вы должны видеть только точку впереди. Ни страха, ни сомнений. Только вперёд. Геометрия воли, как я говорил ранее. Смотрите.

Резким, хлёстким движением он взмахнул палочкой. Воздух перед ним задрожал, как поверхность озера, тронутая ветром. На мгновение Гарри показалось, что он видит тончайшую трещину в самой реальности. Раздался низкий гул, и ветер, словно живой, подхватил профессора. Он не взлетел — нет, он скользнул вперёд, как лист по поверхности невидимого потока и застыл в нескольких футах над землёй.

— Видите? — голос Фелла донёсся до них, не теряя своей силы, несмотря на расстояние. — Я создал коридор. Разницу давлений. Ветер несёт меня, но я управляю им.

Плавным движением он опустился на край скалистого уступа.

— Теперь ваша очередь... Гарри, давай начнём с тебя.

Гарри почувствовал, как учащённо заколотилось сердце. Он сделал шаг вперед, кожей чувствуя пристальные взгляды друзей и ледяные пощипывания осеннего ветра, который как бы подталкивал его в спину. Пальцы сжали палочку чуть крепче обычного, когда он мысленно повторял наставления профессора. Точка впереди. Никакого страха. Только движение вперёд.

— Хлист-Винд, — произнёс он, стараясь вложить в голос уверенность, которой не чувствовал. Его палочка сделала резкий взмах, и на миг ему показалось, что ничего не произошло. А потом — мир дрогнул. Он почувствовал рывок, что-то мощное и неосязаемое вцепилось в него, потянуло вперёд. Мир опрокинулся, ветер с воем обрушился на него… Он летел. Нет, не летел — его несло, как щепку в бурном потоке. Тело наклонилось вперед под неестественным углом, ноги беспомощно заскользили по воздуху. Он инстинктивно замахал руками, пытаясь удержать равновесие, но это только усилило вращение.

— Не так резко, Гарри! — крикнул профессор Фелл, его голос прозвучал где-то слева. — Контролируй давление! Мысленно расширяй коридор, пусть ветер ослабнет!

Стиснув зубы, Гарри заставил себя сосредоточиться. В воображении возник образ глиняной трубы, медленно раздающейся вширь. Ветер ослаб, и Гарри замедлился, но тут же потерял равновесие и качнулся в сторону. Он инстинктивно выбросил руку вперед, пытаясь выровняться, и.… приземление получилось не изящным, но хотя бы не болезненным. Гарри шлепнулся на подушку из вереска, прокатившись пару ярдов, прежде чем остановиться. Очки съехали на кончик носа, в ушах звенело, а сердце бешено колотилось, но на его лице расплывалась широкая ухмылка.

— Неплохо... для первого раза, — прокомментировал Фелл, опускаясь рядом. В его глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение. — Но ты борешься с ветром, Гарри, а нужно... договариваться.

Гарри, тяжело дыша, кивнул, смахивая пот со лба. В груди что-то ликовало — это было страшно, неловко, но чертовски захватывающе. Где-то позади раздался одобрительный возглас Рона. Гермиона что-то крикнула ему вслед, но ветер отнёс её слова в другую сторону.

— Рон, теперь попробуй ты.

Рон, чьё лицо приобрело болезненно-зеленоватый оттенок, сделал неуверенный шаг вперёд. Его пальцы нервно сжимали палочку, когда он невнятно пробормотал: «Хлист-Винд». Взмах получился вялым, нерешительным, и вместо скольжения он вызвал только слабый порыв ветра, который растрепал его волосы.

— Смелее, Рон, — ободрил его профессор твёрдым голосом. — Ты должен не щекотать пространство, а разорвать его. Представь, что от этого зависит твоя жизнь. Ещё раз.

Рон сглотнул, его уши покраснели. Собравшись с духом, он сделал новый взмах, на этот раз более решительный. Воздух перед ним задрожал, и он рванулся вперёд, но тут же запнулся о невидимую преграду и плюхнулся на землю, взрыхлив влажный мох под собой.

— Всё норм, ребята, — поспешно сказал он, заметив беспокойство на лицах друзей, и тут же скривился, потирая ушибленный локоть.

— Ты создал щель, но забыл о давлении, — объяснил он, помогая Рону подняться. — Ветер — не стена, в которую нужно биться головой. Его нужно направлять. Сосредоточься. Пробуем еще раз.

Рон сосредоточился, желваки задвигались на скулах, брови сомкнулись в единую рыжую линию.

— ХЛИСТ-ВИНД! — выкрикнул он, совершая отточенный взмах.

На этот раз всё получилось. Профессор мгновенно взмыл в воздух, сопровождая полёт Рона. Они скользили бок о бок, и Гарри видел, как Фелл что-то объясняет Рону. Приземлившись в пятидесяти ярдах от ребят, профессор дал Рону несколько последних наставлений, прежде чем они вернулись.

— Мисс Грейнджер, — обратился Фелл к Гермионе, — ваша очередь.

Она шагнула вперёд с характерной для неё уверенностью. Её движение было точным и выверенным — палочка описала короткую линию, сопровождаемая чётким произношением заклинания. Воздух перед ней буквально раскололся, и Гермиона плавно скользнула вперёд, будто каталась на невидимых коньках. Её приземление у выбранного валуна было настолько безупречным, что казалось скучным по сравнению попытками Гарри и Рона.

— Превосходно, — кивнул профессор, и в его обычно бесстрастном голосе прозвучали нотки одобрения. — Вы прекрасно чувствуете ветер, мисс Грейнджер. Но помните — он редко бывает таким покладистым. Мисс Уизли, — он повернулся к Джинни, — теперь вы. Не волнуйтесь.

Джинни вышла вперёд; её рыжие волосы, отливая золотом, развевались на ветру под хмурым дартмурским небом. Взмах палочкой был резким и почти дерзким, а произнесение заклинания — твёрдым. Ветер подхватил её мгновенно, но созданный коридор оказался слишком широким — Джинни начала бросать из стороны в сторону, словно лодку на волнах. Тем не менее, она сохранила равновесие и приземлилась в нескольких ярдах от цели. С достоинством выпрямившись, она поправила мантию и посмотрела на профессора.

— Слишком амбициозный размах, — прокомментировал Фелл. — Однако правильный настрой. Точность придёт с практикой.

Следующие два часа наполнились напряженной работой. Воздух над холмом дрожал от частых разрывов пространства, а ветер, подхватывающий учеников, то взвивался в порывах, то стихал, подчиняясь их неуверенным пока попыткам контроля.

Гарри постепенно научился сужать свой коридор, придавая скорость полёту, хотя один раз ветер рванул его так резко, что мир перед глазами превратился в размытое пятно, а земля и небо поменялись местами. Его закрутило волчком, но резкий окрик профессора заставил его вовремя расширить коридор, чтобы не врезаться в склон холма.

Рон добился стабильного полёта. После пятой попытки он сумел подняться на добрых сорок футов и, описав ровную дугу, пролетел целых сто ярдов, хотя приземление его всё ещё оставляло желать лучшего.

— Хорошо! — прокричал Фелл. — Но в следующий раз представь, что земля — не враг, а друг. Не падай на неё, а приземляйся.

Гермиона продолжала совершенствовать свои движения, добиваясь почти идеальной плавности. Лишь однажды, когда порыв ветра внезапно усилился, она слегка потеряла равновесие, но тут же скорректировала траекторию, мягко опустившись на землю.

— Вы хорошо контролируете полёт, — заметил Фелл, одобрительно кивнув, — но ветер редко бывает предсказуем. Всегда будьте начеку.

Джинни, несмотря на свою склонность к риску, начала лучше чувствовать ветер. Она то сужала коридор до предела, стремительно устремляясь вперёд, то намеренно расширяла его, начиная вилять и кружить, подобно бумажному змею. Один раз она даже попробовала резко изменить направление — и едва не врезалась в Рона, который в последний момент отпрыгнул в сторону.

— Слишком рискованно, мисс Уизли, — покачал головой профессор. — Но… впечатляюще.

Профессор Фелл не просто наблюдал за ними, он то и дело демонстрировал сложные элементы. Один раз он завис в воздухе, создав идеальный баланс давлений, а затем, резко изменив траекторию, рванул в сторону, точно его подхватила невидимая рука. В другой раз он позволил ветру поднять себя высоко вверх, а затем плавно опустился, как пушинка.

— Свободный полёт — это не только магия, — произнёс он, когда солнце, опускаясь к горизонту, окрасило вересковые пустоши в багряные тона, а ветер стал холоднее. — Это доверие. Доверие к ветру… и к себе. Вы только начинаете, но потенциал есть. В следующий раз попробуем полетать вместе.

И с этими словами он протянул руку. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни, усталые, но довольные, взялись за неё — и знакомое ощущение трансгрессии сжало пространство вокруг, унося их прочь с ветреных просторов Дартмура.

— Я бы сейчас не отказался от кружки сливочного пива, — пробормотал Рон, как только их ботинки коснулись земли. — Заодно согреемся и отметим этот день в «Трёх метлах».

— Вполне разумное предложение, — живо откликнулся профессор Фелл, укутываясь в мантию. — И, полагаю, у вас ко мне накопилось несколько вопросов?

Вся компания двинулась по узкой улочке Хогсмида, где ветер завывал, как стая голодных флоббер-червей, а редкие капли дождя сверкали в свете фонарей. Толкнув резную дубовую дверь с позвякивающим колокольчиком, они оказались в «Трёх метлах». Внутри царила непривычная тишина. Ни гомона голосов, ни клубов сизого дыма от трубок, ни громкого смеха перебивающих друг друга студентов. Лишь потрескивание поленьев в огромном камине да приглушённые возгласы двух седовласых волшебников, склонившихся над шахматной доской в дальнем углу, нарушали царящее безмолвие.

Компания направилась к круглому столику у камина, где подвижные отсветы пламени плясали на почерневших дубовых балках. Массивные столы, обычно облепленные посетителями, сегодня пустовали, а за барной стойкой, где в обычные дни толпились завсегдатаи, не было ни души. Лишь несколько бутылок тыквенного сока, покрытых тонким слоем пыли, сиротливо поблёскивали в полумраке.

Не успели они рассесться, как к их столику, с потёртым подносом в руках и неизменной радушной улыбкой, подошла мадам Розмерта.

— Сливочного пива на пятерых, верно? — догадалась она, взглянув на их усталые, но довольные лица.

— И что-нибудь поесть, если не затруднит, — добавил профессор Фелл, оглядев ребят. — Мы голодны, как тролли после турнира.

— Жареные окорока с картофельными драниками и тушёная баранина с луком, — предложила мадам Розмерта, подмигнув.

— Идеально! — хором откликнулись все, а Джинни даже хлопнула в ладоши.

Пока мадам Розмерта скрылась на кухне, компания устроилась поудобнее, наслаждаясь редким моментом затишья. Тёплый свет камина играл на их лицах, а окружающая тишина паба окутывала их, словно мягкий плед. Непривычную тишину паба нарушал треск поленьев да доносящийся с кухни стук посуды. Все молчали, погружённые в свои мысли, изредка переглядываясь между собой. Наконец, профессор Фелл нарушил безмолвие.

— Я готов ответить на все ваши вопросы, — произнёс он.

— А использовать свободный полёт на метле во время квиддича можно? — тут же выпалил Рон, явно обдумывавший этот вопрос ещё днём.

Профессор только улыбнулся своей мягкой, чуть таинственной улыбкой и покачал головой.

— Не знаю, Рон. До сих пор никто этого не пробовал. Но, полагаю, это было бы не совсем честно, как ты считаешь?

— А если во время полёта нас заметят? «Хлист-Винд» же не скроешь!

— В этом и заключается главный ограничитель магии, Рон, — мягко сказал Фелл. — Если бы мощные заклятия не имели таких очевидных следствий, ими бы пользовался каждый второй. Будь уверен, большинство волшебников, увидев «Хлист-Винд», поспешат ретироваться — мало кто захочет связываться с тем, кто владеет подобным искусством.

— Но это же сразу демаскирует нас!

— Разумеется. Потому это заклятие — для безлюдных просторов, а не для полётов над Косым переулком. Впрочем, — профессор одобрительно подмигнул Рону, — ничто не мешает комбинировать заклинания. Например, с дезиллюминационными чарами.

— Я давно хотел научиться дезиллюминационному заклинанию! — не удержался Гарри.

— Что ж, — благосклонно кивнул Фелл, — освоим «Хлист-Винд» — и перейдём к маскировочным чарам, считайте это обещанием.

— Профессор, — начала Гермиона, поправляя выбившуюся прядь волос, — как именно магический контракт отслеживает наши намерения? Например, если я случайно упомяну Лигу в разговоре…

— Магический контракт реагирует только на осознанное раскрытие тайны, — пояснил Фелл. — Случайные оговорки он игнорирует. Но вот попытка намеренно обойти запрет… скажем так, санкции последуют незамедлительно.

Гарри, сидевший напротив, переводил взгляд с Гермионы на профессора и обратно.

— Профессор, на прошлом занятии вы упомянули, что общеизвестный список из трёх Непростительных заклятий неполный. Что во многих странах он дополнен... включая те заклятия, которые мы обсуждали на уроке. Существуют ли другие заклятия, не вошедшие в официальные перечни, но запрещённые Уставом Лиги?

Гарри замолчал. К столу подходила мадам Розмерта, неся на подносе пять пенящихся кружек сливочного пива. Поблагодарив её, друзья разобрали кружки, и тёплый, сладковатый аромат напитка на мгновение разрядил атмосферу. Но стоило хозяйке удалиться, как разговор снова стал столь же серьёзным.

— Да, Гарри, — начал профессор Фелл, понизив голос, — существуют заклятия, неведомые большинству волшебников, но считающиеся Непростительными. Среди них и те, о которых я говорил на уроке: Полное Окаменение, Древесная Жизнь, Водная Трансформация и Травяное Тело — но только при применении к человеку. Всего их тринадцать. Однако есть заклятия куда более ужасающие, применение которых строго контролирует Лига. Одно запечатывает душу в вечных муках, другое стирает разум, третье превращает живого человека в дементора. Но самое страшное разрывает связь души с этим миром и уничтожает её…

Несмотря на жар камина, при воспоминании о ледяном дыхании дементоров по спине Гарри пробежал холодок. Слова профессора о том, что человека можно превратить в одно из этих существ, заставили его содрогнуться. Внутри поднималась странная смесь страха и любопытства: кто вообще мог создать подобное заклятие?

Рон, сидевший рядом, побледнел, и его веснушчатое лицо приобрело сероватый оттенок; волосы на затылке встали дыбом.

— Превратить в дементора? — прошептал он, широко раскрыв глаза. — Да это хуже, чем… чем Авада Кедавра! Я думал, хуже не бывает…

Гермиона, напротив, сидела совершенно неподвижно, её губы были плотно сжаты, а в глазах читалась буря эмоций. Она явно пыталась осмыслить услышанное, но ужас всё же проступал сквозь её сдержанность.

— Это… это просто чудовищно, профессор, — наконец, тихо проговорила она. — Вечные муки, уничтожение разума, превращение в дементора... Уничтожение души... Как... как вообще человек мог додуматься до такого? Это же противно самой природе, самой сути человечности!

Джинни, которая до этого молчала, согнувшись над своей кружкой, внезапно выпрямилась. Её глаза, обычно полные огня, теперь были полны тревоги.

— Все они ужасны, — сказала она. — Каждое по-своему. Но когда слушаешь... понимаешь, что это не просто заклятия. Это... продуманная система уничтожения, где каждое следующее заклинание отнимает у человека то, что делает человека человеком.

— Сначала — тело, потом — разум, потом — саму душу... — задумчиво проговорил Гарри. — Профессор, неужели кто-то действительно применял эти заклятия?

Профессор Фелл посмотрел на их напряжённые лица, и в его глазах появилось что-то похожее на грусть.

— К сожалению, да, — отметил профессор. — Иначе мы бы не знали об их существовании. Но случаи их применения остались в глубоком прошлом — в эпоху магических войн, когда понятия «допустимое» и «недопустимое» часто стирались. Именно тогда и была основана Лига. Сегодня наша задача — обеспечить, чтобы эти знания так и остались историей. Мы отслеживаем не только архивы, но и определённый... тип исследователей. Тех, кто в погоне за силой перестаёт видеть границу между изучением и применением. Статистика, однако, обнадёживает: за последнее столетие не зафиксировано ни одного случая применения этих конкретных заклинаний. Похоже, магическое сообщество постепенно взрослеет.

Тем временем мадам Розмерта с привычной тёплой улыбкой приблизилась к столу с подносом, от которого исходили умопомрачительные ароматы. Её щёки разрумянились от жара кухни, а подол фартука был слегка испачкан мукой.

— Кому окорочка с драниками? А кому нежную баранину с луком? — звонко спросила она, ловко расставляя тарелки на столе. Но даже её жизнерадостность не смогла моментально развеять задумчивость, окутавшую компанию после слов профессора.

Они молча ели минут пять или десять, каждый погружённый в свои мысли, пережёвывая не только пищу, но и новые знания. Гарри ловил себя на мысли, что истинный ужас — не в самих заклинаниях, а в осознании того, что добро не данность, а трудный выбор. Что равнодушие к чужой душе порой страшнее проклятия, и лишь ежедневное сопротивление тьме — в мире и в себе — наполняет слова «добро» и «зло» настоящим смыслом.

Наконец Гермиона, словно стряхнув с себя оцепенение, посмотрела на профессора с привычной решимостью.

— Профессор, — начала она, — как происходит обмен знаниями между членами Лиги?

— И как понять, что незнакомый волшебник тоже состоит в Лиге? — закончив с бараниной и отодвигая пустую тарелку, добавил Гарри.

Профессор Фелл сделал глоток сливочного пива и на какое-то время задумался.

— Начнём с твоего вопроса, Гарри, — сказал Фелл, глядя на него как на равного, а не как на ученика. — Когда новый член Лиги подписывает «Клятву Вечного Молчания», на него автоматически накладывается заклинание «Агницио Мутуа». Это своего рода магический фильтр, тонкий, как паутина, но прочный, как драконья чешуя. Оно связывает всех членов Лиги невидимой нитью и действует, пока вы остаётесь частью этого братства. Допустим, вы сидите здесь, в «Трёх метлах», в самый разгар вечера. Воздух густ от дыма трубок, со всех сторон несутся обрывки разговоров о квиддиче, деловых сделок, последних сплетен, кто-то хохочет над старой шуткой. Обычный выходной день, полный суеты и жизни. И вдруг... дверь открывается, и входит незнакомец. В тот же миг всё вокруг будто теряет чёткость — звуки становятся глухими, лица размываются, словно вы смотрите сквозь запотевшее стекло. Лишь один человек остаётся ясным и чётким — этот самый незнакомец. Ваши взгляды встречаются — и вы понимаете друг друга без слов. А затем... — Фелл щёлкнул пальцами, — мир возвращается в привычное русло, но теперь вы знаете, что встретили собрата по Лиге. Что касается вашего вопроса, Гермиона, — профессор Фелл позволил себе улыбку, пока мадам Розмерта одним взмахом палочки отправила грязные тарелки звенящим строем на кухню, а на их место с мягким стуком приземлились кружки с пенящимся сливочным пивом, — в Хогвартсе вашим наставником буду я. Однако летом, если пожелаете, мы сможем продолжить занятия в моём доме в России. А ещё есть Камелот, наше «Сердце Тайн». В его стенах скрыта огромная библиотека, полная древних свитков и фолиантов, всегда открытая для членов Лиги.

— Камелот? — Гермиона замерла. Кружка с пивом застыла в её руке на полпути ко рту. — Легендарный замок короля Артура? Но это же миф!

— Не совсем, — мягко поправил Фелл. — Тот, настоящий Камелот, действительно канул в Лету, как и всё, что связано с тем временем. Наш Камелот — дань уважения и продолжение традиции. Его возвели волшебники несколько веков назад, сохранив дух и название, чтобы великие легенды не становились сказкой.

Сделав ешё глоток пива, профессор перевёл взор на Гарри. Неожиданно сменив тему, он спросил:

— Гарри, когда вы планируете начать тренировки?

— Во вторник, — ответил Гарри, вытирая пену рукавом. — Даже если погода останется такой же отвратительной, как всю эту неделю.

— Я спрашиваю, потому что сегодня был для всех вас явно нелёгкий день, — продолжил Фелл. — Вы, должно быть, совершенно измотаны. Поэтому предлагаю продолжить наш разговор в следующее воскресенье. Конечно, если у вас не запланирована тренировка на это время.

— Нет-нет, я проведу её рано утром, — поспешно уточнил Гарри. — К двенадцати мы будем готовы к уроку.

— Вот и славно, — заключил профессор Фелл, поднимаясь из-за стола вместе со всеми.

Обратная дорога в Хогвартс, несмотря на пронизывающий ночной холод и густой туман, окутавший деревню, прошла в оживлённых разговорах. Их ботинки звонко стучали по булыжникам, а дыхание превращалось в лёгкие облачка пара, тающие в темноте.

Уже поднимаясь по винтовой лестнице к спальне, зевая и спотыкаясь едва ли не на каждой ступеньке от усталости, Рон скептически пробормотал:

— Никогда в жизни я не подписывал столько магических контрактов, как в этом месяце.

Гарри тихо хмыкнул, но на ответ уже не хватало сил. Глаза слипались сами собой, а ноги гудели после долгого дня.