Привкус корицы (гет)

Первым, кто решился навестить Гарри Поттера в Больничном крыле после внезапной болезни, оказался директор. Он пришёл сразу же после завтрака, когда утренняя почта уже пришла, и я смог вдоволь насладиться первыми сплетнями, которые придумала Рита Скитер о чемпионах. Разумеется, большая их часть была посвящена двум известным подросткам: дочери французского министра и знаменитому болгарскому ловцу. Для большей справедливости и непредвзятости Скитер все же стоило бы написать что-нибудь и о Диггори, но, кажется, эта репортёрша совершенно не волновалась о том, что о ней могут подумать и в чем обвинить. Поэтому первая и вторая полоса Ежедневного пророка красовалась компрометирующими для Флер и Виктора, как казалось Рите, снимками.

В статье о мисс Делакур было множество забавных фактов, которые можно было бы использовать для того, чтобы измываться над ней, пока она не попытается спалить меня вейловским огнём. Разумеется, до такого исхода лучше было бы не доводить. На снимках, прилагающихся к этой статье, я с удивлением обнаружил самого себя. На фотографии был запечатлён момент, когда мы с ней танцевали: я шептал ей на ушко, а она смеялась. К счастью, наши движения на снимке не позволяли мне повернуть голову, чтобы зрители могли узнать, кем же был таинственный кавалер, разрушивший помолвку мисс Делакур. Не представляю, как Рите Скитер удалось добыть этот снимок, а заодно узнать такие подробности о том вечере. Возможно, несмотря на странную подачу материала в её статьях, Скитер все же была неплохим журналистом, но почему-то в это очень слабо верилось. Скорее всего, Кларисса хотела окончательно обезопасить свою племянницу от участи быть женой мсье Тома и собственноручно предоставила Рите эту информацию. Вариант, в котором фигурировала анонимная помощь Клариссы, казался мне более вероятным, чем тот, что говорил о профессиональных качествах Скитер.

Как бы там ни было, если все, что можно было поставить в вину Флер, было её красотой, то вот в вину Виктору поставили куда более неприятные вещи. Журналистка раскопала где-то снимок сороковых годов, где один из родственников Крама стоял рядом с Гриндевальдом. Она завернула историю в духе обожаемых тётей Петуньей бразильских сериалов о двух братьях, выступивших на разных сторонах в войне. Скитер весьма безумно предположила, что один из братьев убил второго и именно поэтому теперь семья Крама не общается с близкими родственниками. В подтверждение своих слов она приложила фотографии, где Виктор толкал в грудь юношу чуть старшего возраста. Если рассуждать подобным образом, то у нас с Дадли идёт самая настоящая кровавая война. Причём я в этой войне был явно на проигрывающей стороне. Я почти уверен, что в вечернем выпуске Скитер будет вынуждена принести Крамам свои извинения за столь бредовую теорию.

Так вот, директор пришёл ко мне именно тогда, когда, полностью изучив все новости, я начал разгадывать кроссворд. Он дружелюбно улыбнулся, поставив стул рядом с моей кроватью. Взяв одну из сливочных тянучек, которые оставила Луна, Дамблдор заглянул в мой кроссворд. Директор радостно причмокнул, заметив слово, которое, возможно, не смог отгадать сам.

— Вы расскажете мне, каким образом я стал четвертым чемпионом в Турнире Трёх волшебников? — так как директор не торопился начинать беседу, первым решил начать я.

— Как я понимаю, мисс Лавгуд уже рассказала тебе об этом, — предположил Дамблдор, взяв ещё одну конфетку. — Честно говоря, Гарри, никто из директоров школ и устроителей турнира даже не представляет, как так получилось. Аргус нашёл тебя в Трофейной комнате без сознания, а множество щёток все продолжали начищать награды, пока вся комната не стала блистать. Ты проделал прекрасную работу, Гарри, — из уст директора похвала за грандиозную уборку была не такой значимой, как из уст Алисы. — Но все же не стоило так перетруждаться, мой мальчик. Чем же теперь будут заниматься другие шалуны на отработках? — никакой особой вины за собой я не ощущал, так что никак не отреагировал на попытку директора пошутить.

— Так что случилось с выбором чемпионов для Турнира? — меня куда больше интересовало моё внезапное чемпионство, чем слухи и домыслы о причинах магической комы, в которой я оказался после отработки.

— Видишь ли, Гарри, вокруг Кубка Огня была выставлена ограничительная линия. В этом году было решено, что участниками Турнира смогут стать только выпускники школ. И, несмотря на все попытки преодолеть эту линию, никому младше семнадцати лет это не удалось. Хотя близнецы Уизли все же смогли всех удивить, создав прекрасное старящее зелье, но и оно им не помогло, — Дамблдор тепло улыбнулся, видимо, вспомнив попытку близнецов преодолеть линию. — Так что, когда твоё имя выпало из Кубка Огня, все были несказанно удивлены. Ещё более удивительным было то, что ты уже несколько дней находился в Больничном крыле без сознания. Директор Каркаров предположил, что ты заранее попросил кого-то из своих друзей бросить листочек с твоим именем в Кубок, но я предусмотрел и это. Участники младшего возраста могли быть только от нашей школы, и я не поленился создать барьер, сжигающий бумажки со всеми их именами. После изучения Кубка мы оказались в ещё более затруднительном состоянии. Волшебник, обманувший Кубок и мой магический барьер, воспользовался очень старым и давно запрещённым заклятием. Более того, этот человек пытался сделать это как минимум трижды. Так что нам повезло, что чемпионов оказалось только четыре, а не шесть.

— Я бы не сказал, что мне повезло, — меня не слишком удивило то, что кому-то удалось обмануть Кубок Огня и магический барьер директора. В конце концов, изобретательность людская не знает границ, ведь то, что для одних кажется невозможным, для других лишь детская задачка. Нельзя предусмотреть все на свете, а если и удастся, то что тогда это будет за жизнь без конфузов и запоминающихся ситуаций?

— Да, тебе придется постараться, чтобы пройти все испытания Турнира, — осторожно заметил Дамблдор, но не думаю, что он чувствовал себя особенно виноватым за то, что четырнадцатилетний волшебник будет вынужден участвовать в Турнире.

— Почему вы не сообщили о том, что в Турнире четыре чемпиона вместо трёх? — я почти уверен, что, когда эта новость станет достоянием общественности, то очередная разгромная статья Риты Скитер затмит все остальные, как Луна Солнце при полном затмении.

— Если бы ты не пришёл в сознание ещё пару дней, то Кубок разорвал бы с тобой контракт, — а вот в этом директору было немного совестно признаваться. Все же, как оказалось, на Волдеморта ни в чем нельзя было полагаться: его гнусные воспоминания смогли оградить меня от лишних пересудов организаторов Турнира, но не смогли оградить от участия. Все-таки, какой же он никчёмный волшебник.

— И что теперь? — на самом деле, мне не хотелось этого знать, но спросить стоило. Если даже Риддл на фотографиях должен был действовать согласно этикету, то и мне не следовало о нем забывать.

— Думаю, что уже в вечернем выпуске Пророка будет информация о тебе, — осторожно заметил Дамблдор, взглянув на мадам Помфри. Всем своим видом ценительница выражала осуждение, она явно была против того, чтобы на меня вывалили столько новой информации сразу же после того, как я очнулся. — А пока тебе следует слушаться Поппи и ни о чем не переживать.

Директор стратегически быстро сбежал, пока Помфри не отругала его за нерадостные новости, которые могли бы пошатнуть мои психику. Хотя, если подумать, после поцелуя дементора и того, что я увидел в воспоминаниях Волдеморта, мою психику ничто не смогло бы пошатнуть, только если радуга перевернулась бы, а единороги начали бы топтать милых щенят. Но такой мир был бы слишком безрадостным и не-волшебным, так что психика пошатнулась бы у всех без исключения, а не только у меня.

— Итак, мистер Поттер, честно говоря, я очень надеялась, что в этом году вы ни разу не попадёте в Больничное крыло, — Помфри заговорила со мной преувеличенно строгим тоном.

— По вечерам здесь сказочное освещение, — кажется, моя улыбка получилась не слишком убедительной, но я говорил правду: по вечерам в Больничном крыле было необычайно красиво, должно быть, весь фокус был в остеклении. Но пока у меня не было достаточно времени, чтобы лучше изучить этот вопрос.

— В таком случае, мой милый, тебе придётся провести здесь ещё парочку сказочных вечеров, — целительница усмехнулась, начав производить осмотр. Ничего необычного она не делала: все заклятия, которыми она пользовалась, были описаны в Курсе молодого целителя.

— Освещение здесь, правда, красивое, но обстановка довольно тоскливая, — осторожно заметил я, надеясь плавно подойти к тому, чтобы мадам Помфри отпустила меня сразу же после осмотра. Исходя из результатов осмотра, со мной все было хорошо: никаких переломов, ссадин, гематом, сотрясений. Была, правда, какая-то странная слабость, но она не мешала мне двигаться и мыслить.

— Это верно, в одиночку в Больничное крыло лучше не попадать, лучше с другом, а ещё лучше, вообще не попадать в неприятности, — кажется, Помфри совершенно не задумывалась над тем, что говорила. Она почему-то была обеспокоена результатами моего осмотра. — Мистер Поттер, я уверена, что вы уже делали что-то подобное, так что это не должно составить труда.

Целительница протянула мне шершавую пластину, с помощью которой можно было измерять магический потенциал волшебника. Взяв её в руку и зажав в кулаке, я произнёс Люмос, но яркий свет, как в прошлый раз, сквозь пальцы не хлынул. Свечение было едва заметным и погасло очень скоро. Раскрыв кулак, я недоуменно взглянул на пластину: были заполнены символы лишь внешнего круга и только с одной стороны. Помфри, кажется, была удовлетворена таким результатом. Кивнув своим мыслям, она оставила меня в недоумении рассматривать пластину, но вскоре вернулась, принеся три пузырька с зельями.

— Вы почти полностью истощили себя, молодой человек, — забрав пластину из моих рук, она протянула мне первое зелье, и я безропотно его выпил. — Такое может произойти с каждым и по абсолютно различным причинам. Например, такое истощение можно наблюдать у волшебников, долгое время подвергавшихся заклятию Круциатуса, или волшебников, неправильно применяющих высшие заклятия. Разумеется, такое же может произойти и с теми, кто применил множество простых заклятий одновременно. А уж о подростках, пышущих энтузиазмом в своём желании произвести на какого-нибудь впечатление, и говорить не стоит. Между прочим, твой отец, Гарри, лежал в Больничном крыле с таким же диагнозом на пятом курсе. Но ты, милый, уже давно превзошёл его по количеству попаданий в это крыло, — Помфри протянула мне второе зелье, и я не выплюнул его назад только потому, что зажал себе рот руками. — Восстановление займёт четыре дня, на занятиях пользоваться магией ты не сможешь, пока окончательно не восстановишься. Каждый день, перед ужином, ты будешь приходить ко мне за этим зельем, — пришла очередь последнего зелья. Это оказалось приятным, кажется, даже с клубничным вкусом. — Больше не смею задерживать.

Должно быть, это было моё самое короткое осознанное времяпрепровождение в Больничном крыле. Один из школьных домовиков принёс мне одежду сразу, как только я стал искать её поблизости от своей кровати. До обеда ещё было время, так что все студенты были на занятиях. Школа казалась пустой, только портреты тихо переговаривались, резко замолкая, когда видели меня. Данная ситуация что-то мне напоминала, для полной идентичности не хватало только последствий взгляда василиска. Кстати, о василиске, скорее всего, все его органы и шкура были довольно дорогими и, если их реализовать, то получилась бы неплохая сумма на беспечную старость. Я бы не назвал себя расчётливым молодым человеком, но из-за шепчущихся картин эти мысли не давали мне покоя. Пожалуй, прежде, чем лезть в Тайную комнату за разлагающимися сокровищами, стоило бы придумать, на что потратить вырученные с них деньги.

Гостиная Гриффиндора была полупустой, только несколько первокурсников, занятия у которых уже закончились, вольготно развалились на креслах у камина, чувствуя себя в данное мгновение самыми важными персонами на всем факультете. Прогонять их и лишать временного главенства на факультете не хотелось, так что я занялся изучением объявлений на доске. Кажется, кто-то из членов команды все-таки решил проводить квиддичные тренировки, несмотря ни на что. Близнецы Уизли искали для себя подопытных кроликов: на их объявлении рукой Гермионы было написано «не соглашаться ни на что, что они предложат». Она ещё не стала старостой факультета, но уже не давала им спокойно жить. И, кажется, пока я был без сознания, открылся новый клуб по карточным играм. Здорово, мне всегда хотелось научиться играть в покер, не знаю, зачем, но хотелось.

— И, наконец, добро пожаловать в гостиную Гриффиндора, — радостно воскликнула Алиса. Восторг лился из неё упругими волнами и, кажется, половина из тех, кого она привела в нашу гостиную, были слишком очарованы моей сестрой, чтобы понимать хоть слово из её речи. Первокурсники поднялись с кресел, направившись навстречу гостям, любопытство ребят вполне было мне на руку.

Как оказалось, руководители школ приняли решение, что будет лучше, если иностранные ученики будут жить в замке. Так что все гости были разделены по хогвартским факультетам. Гриффиндору досталось пять шармбатонцев и четверо дурмстранговцев. Нам досталась Флер Делакур. Могу поспорить на Мерлина, что так получилось исключительно потому, что у нас училась Алиса и к вейловским чарам гриффиндорцы почти привыкли. И когда я говорил почти — это значило, что не смотрели на мою сестру только в моем присутствии и только потому, что тогда смотрели на меня. Переживший Аваду и поцелуй дементора был более диковинным существом, чем вейла. Помимо вейлы, которая, возможно, хотела меня убить, нам достались ещё две девушки и двое юношей из Шармбатона. Все они были одеты в довольно изящную темно-синюю форму. Такой покрой я видел в каталоге девочек, они долго расстраивались из-за того, что такая форма могла показаться англичанам слишком развратной. В каталоге она, и правда, казалась слишком смелой, но на людях смотрелась очень неплохо. Правда, я почти уверен, что, как только наступят холода, им придётся одеть что-нибудь более простое и тёплое. Шёлк зимой греть не будет.

Среди дурмстранговцев была только одна девушка. И, если сравнивать их внешний вид с внешним видом шармбатонцев и нашим, то получилось бы, что болгарские ученики относятся к рабочему классу, мы к уверенному среднему, а французы — ленивые аристократы. Но, если быть честными, то в Шармбатон и Дурмстранг чаще всего брали исключительно чистокровных волшебников и ведьм, а наша школа подбирала всех остальных, так что рабочий класс подходил скорее нам. Поэтому, возможно, в Британии и было столько междоусобных дрязг: рабочие всегда недовольны правящей партией и условиями жизни.

Пока Алиса выполняла роль старосты, рассказывая иностранным гостям о том, где они будут жить и спать, я постарался незамеченным пробраться в свою комнату. Но стоило мне сделать лишь пару шагов в нужном направлении, как профессор Макгонагалл зашла в гостиную, очевидно, для того, чтобы закончить за Алису объяснения, так что я остался на месте, чтобы не пропустить что-нибудь важное. Речь нашего декана была намного менее импульсивной, поэтому заняла куда меньше времени. Пожалуй, самым примечательным во всем этом оказалась только её улыбка. Кажется, в прошлый раз Макгонагалл улыбнулась только тогда, когда Пивз, абсолютно случайно, вылил на Снейпа ведро зелёного студня.

— Мистер Поттер, разве вам разрешили выйти из Больничного крыла? — к сожалению, в отличие от гостей, профессор меня заметила, и по тому, как она воскликнула, мне показалось, что она была готова ухватить меня за ухо и отконвоировать обратно.

— Да, и даже разрешили посещать занятия, правда, только в качестве слушателя, — на всякий случай, я чуть отступил от профессора, мало ли, что могло прийти ей на ум, чтобы вразумить самого странного ученика своего факультета.

— С завтрашнего дня. Сегодня вам будет лучше не перетруждаться, — против столь прямого приказа я ничего возразить не смог, поэтому только кивнул.

В ту минуту, когда за профессором Макгонагалл закрылась дверь, мне показалось, что меня отдали на расправу львам. В последний раз взглянув на доску объявлений, я пошёл навстречу к Алисе и Флер. Все остальные уже разошлись осматривать свои новые апартаменты. Некстати вспомнилось, как мы с Флер расстались в последний раз.

— Как ты себя чувствуешь? — Алиса спросила меня раньше, чем я смог открыть рот для того, чтобы поздороваться.

— Неплохо, а к концу недели станет совсем хорошо. Мисс Делакур, — честно говоря, все наши встречи с Флер начинались не слишком хорошо. Хотелось бы, чтобы хоть одна прошла без странностей и нового компрометирующего снимка, напечатанного в газете.

— Мистер Поттер, — Флер, кажется, думала так же. — Теперь вы стали моим конкурентом.

— Если вы хотите, чтобы я приобрёл какой-то другой статус, то предоставьте мне полный список предложений, а уж я выберу самое лучшее, — к сожалению, светская беседа не удалась у нас с самого начала. И я каким-то уникальным образом снова сумел её подколоть. Хоть у меня никогда и не было третьего глаза, я чувствовал, что на этот раз он работает и предсказывает мне скорые неприятности. Все-таки было что-то во Флер Делакур, что заставляло Вселенную ещё сильнее меня не любить.

— Я подумаю над списком, — её улыбка была вполне беззаботной, но вот чуть желтоватый оттенок глаз говорил об обратном. На всякий случай сцепив руки в замок, чтобы удержать себя от попыток хлопнуть её по руке или ещё по чему-нибудь, чтобы сильнее разозлить и вызвать более сильную трансформацию, я согласно кивнул.

— Ну… был рад встрече, — неуверенно протянул я, поспешив обойти их стороной и скрыться в своей спальне.

— Обычно он не такой странный, — пролепетала Алиса. — Должно быть, ещё не оправился после истощения. Думаю, завтра утром он снова станет самим собой, — уже более уверенно заявила моя сестрёнка, потянув кузину в сторону женского крыла.

— Не сомневаюсь, что с утра ему станет лучше, — согласилась Флер, как-то не слишком по-доброму усмехнувшись. Хотя, мне кажется, я придаю этому слишком много внимания. В конце концов, мы не сделали друг другу ничего плохого, чтобы начать ненавидеть друг друга.

Когда за обедом я сказал Гермионе, что с завтрашнего дня допущен к занятиям и попросил конспекты пропущенных мной лекций, она засияла так, как будто я подарил ей на Рождество модель Звезды смерти. И это именно та девушка, которая была уверена, что моя личная жизнь скучна и непременно требует встряски, а встряска скорее требовалась ей. В самом деле, никто в здравом уме не будет радоваться тому, что кто-то просит воспользоваться его конспектом лекций. Это перебор даже для Гермионы. Пока подруга отвлеклась на Невилла, который что-то у неё спросил, я развернулся в сторону Алисы. Разумеется, моя сестрица сидела рядом со своей кузиной. Даже странно: Флер была на расстоянии вытянутой руки от меня, но это совершенно меня не волновало.

— Что случилось с Гермионой, пока я отсутствовал? — тихо спросил у сестры. После моего вопроса Алиса несколько минут не двигалась, зачарованно смотря в одну точку. Стоило оставить их одних на три дня, и все они приобрели какие-то странные новые привычки. Радовало хотя бы то, что Луна вела себя абсолютно по-луновски.

— Это все из-за Рона, — наконец, так же тихо ответила сестра, подавшись ко мне. Невольно мы с Флер сделали то же самое и сейчас, скорее всего, наша компания походила на компанию заговорщиков, ну или могло показаться, что две вейлы пытаются меня приворожить. Даже не знаю, какой из вариантов был лучше. — Когда он увидел в школе Виктора Крама, то все время повторял, как же это здорово, что он в нашей школе, что он ещё ученик и что он, наверняка, станет чемпионом Дурмстранга. Честно говоря, своим непрестанным бубнежом он достал не только Гермиону, а очень многих, но только у Гермионы хватило духа прервать его на середине эпически повторяющейся речи. Она сказала Рону, что если он так любит Крама, то ему стоит, наконец, взять у него автограф и попросить Колина сфотографировать их вместе. Рон покраснел, словно помидорка черри, и ответил, что непременно так и сделает. Разумеется, Гермиона указала ему на дверь, очень настоятельно попросив сделать это прямо сейчас, но Рон не сдвинулся с места. Тогда Гермиона вышла и через пятнадцать минут вернулась с автографом Крама, оставленным на её галстуке. И, в общем, не знаю, как, но Рону удалось убедить всех, что Гермиона одна из этих одержимых фанаток, готовых на все за автограф кумира. Разумеется, они снова поссорились из-за этого. Так что сейчас половина факультета верит словам Рона, а половина просто старается не попадаться Гермионе на глаза. И знаешь, мне кажется, она готовит какую-то новую сверхсложную пакость для Рона.

— У вас здесь достаточно весело, — усмехнулась Флер после краткого пересказа того, что было в пилотной серии Гриффиндорских страстей.

— Да, — переведя дыхание, кивнула Алиса. — Совсем недавно Гарри поменял Гермиону и Луну местами, сделав так, что заклятие можно было снять только поцелуем.

Никогда не думал, что со стороны то, что я сделал, звучало так... пошло. Должно быть, особенно пошлым это становилось, когда об этом восторженно рассказывала одиннадцатилетняя девочка. После радостного заявления сестры, Флер взглянула на меня в немом вопросе, будто предлагая оправдаться за своё заклятие. Я уже даже открыл рот, чтобы сказать, почему проклял их, но вовремя закрыл. Не думаю, что стоит давать мисс Делакур шанс до конца жизни припоминать мне то, что в замешательство меня ввела камасутра для волшебников.

— Если хочешь, я могу устроить для тебя обмен телами с любым из учеников этой школы. Только скажи, — все-таки мне следовало бы научиться держать рот на замке в присутствии Флер, но я не мог этого не предложить. Шокированное, даже смущённое выражение её лица стоило того, чтобы дразнить.

— Я подумаю над этим, — холода в её голосе хватило бы на то, чтобы заморозить самогонную установку с чистым спиртом внутри. Алиса подавала мне сигналы, умоляя прекратить, но я уже не мог остановиться. Снежную лавину не остановить, раз уж она началась.

— Очень рекомендую Драко Малфоя, — предложил я, указав на Малфоя, сидящего рядом с кем-то из дурмстранговцев. Кажется, Драко пытался вести с ним светскую беседу, но, по всей видимости, Малфой настолько его утомил, что болгарин изо всех сил искал повод, чтобы побыстрее уйти из-за стола. — Я могу даже значительно увеличить усилия для возвращения назад.

Сказать, что Флер была возмущена, значит значительно приуменьшить степень её чистого, праведного гнева, обращённого на мою скромную, чуть бездушную, персону. Глаза её ярко полыхнули жёлтым, и на пару мгновений черты лица стали до боли острыми и нечеловеческими, но она смогла быстро взять себя в руки. Честно говоря, я даже слегка разочаровался. Разумеется, мне не хотелось быть атакованным вейловским огнём, мне просто хотелось увидеть их лицо при полном обращении. Нужно будет попытаться довести её до белого каления в более безлюдном месте и когда ко мне вернётся вся моя магия. Алиса на мою выходку закрыла лицо руками, разочарованно покачав головой. Думаю, теперь я потерял единственную свою защиту от мисс Делакур.

— Не думаю, что с этим мне нужна помощь, — я был готов поклясться, не будь в Большом зале столько свидетелей, Флер проткнула бы мою ладонь вилкой, приколов её к столу.

— А не боишься кары за столь импульсивный поступок? — должно быть, для меня в эту минуту звезды сложились в абсолютно прямую линию, раз я смог сделать так, что Флер открывала и закрывала рот, не в силах найти ответа на вопрос. Стоило бы спросить у Клариссы, как Гаспар наказал дочь за ту нашу выходку на её дне рождения, что одно воспоминание об этом приводило Флер в ступор.

— А ты не боишься кары за свою дерзость? — Флер наклонилась совсем близко, я даже чувствовал её тёплое дыхание на своём лице.

— Не забывай, дорогая, что у меня нет души, так что бояться мне нечем, — нахально усмехнулся я, хотя ехидная улыбочка Флер немного настораживала. К счастью, никто не слышал нашей беседы, но многие уже стали посматривать на нас косо. Взяв яблоко, я предложил Гермионе сходить за конспектами и гордо удалился из Большого зала, как будто и не злил до этого любимого цербера Аида.

— Так как ты получила автограф Крама, да ещё и оставленный на твоём галстуке? — хоть изобретательность Гермионы и не знала границ, мне все же казалось, что даже доведённая до состояния бешеной фурии, она не смогла бы подойти к квиддичной знаменитости, рядом с которой наверняка стайками вьются девчонки, не став похожей на одну из них.

— Честно говоря, мне кажется, что я его немного напугала. Когда я спускалась из башни, думая, что скорее всего найду его у корабля, то чуть не врезалась в Крама, выворачивающего из библиотечного коридора к лестницам. Пока за его спиной не появилось ни одной фанатки из числа следующих за ним по пятам, я вывалила на него свою проблему, сказав все на одном дыхании. Он настолько опешил, что только и смог, что согласиться. А я настолько растерялась от этого, что протянула ему первое, что попалось под руку: уголок своего галстука. После того, как он расписался, я сказала спасибо, но, кажется, получилось что-то вроде "спсб" и буквально убежала назад в башню, — смущённо покраснев, пробормотала Гермиона.

— Рон и так не смог, — резонно заметил я, назвав пароль Полной даме.

Получив все конспекты и краткие инструкции о том, какие заклятие были наиболее интересными, и за что Снейп снял с Гриффиндора сорок очков, Гермиона убежала на чары. Мой непутёвый фамильяр появился как раз тогда, когда половина материала мной уже была изучена. Мерлин забрался ко мне на колени, став нетерпеливо толкаться мне в грудь, требуя ласки. Так мы и просидели с ним до самого ужина.

Перед вечерним приёмом пищи я, как было положено, зашёл за зельем к мадам Помфри. Прежде чем отдать мне его, целительница сделала беглый осмотр и, не обнаружив никаких значительных изменений в моем состоянии, отпустила на ужин. К моменту, когда я оказался в Большом зале, почта уже пришла, и по тому, как на меня смотрела часть учеников школы, я догадался, что самая интересная статья была посвящена мне. Взяв свой номер, я развернул газету. Первое же, на что читатель обращал внимание, был фотоснимок. По всей видимости, его сделали в школе и даже в этом году. Я прекрасно помнил тот день, когда сделали эту фотографию. Это был урок у Хагрида: он только показал нам своим странных зверей, велев заботиться о них. На этом кадре я был похож на Тома Риддла с его выпускной фотографии: надменный и не желавший действовать так, как полагалось остальным.

— Я никого тебе не напоминаю на этом снимке, Джинни? — подняв взгляд на бледную Джинни, сидящую напротив меня со своим экземпляром газеты, насмешливо спросил я. Кажется, мне нужна была какая-нибудь встряска, чтобы перестать думать о Риддле и нашем с ним сходстве. Иначе, боюсь, моя хрупкая душа, лишённая большей части эмоций, приведёт меня на путь, столь схожий с его.

— Просто плохой кадр, — Джинни попыталась улыбнуться мне, но пренебрежения в ее улыбке было больше, чем желания поддержать.

Помимо этой фотографии была ещё одна: с квиддичного финала. Фотография, на которой Флер на прощание касалась моей руки, а я смотрел ей в след с самодовольной усмешкой. Мисс Делакур, сидящая неподалёку, кажется, была не слишком рада появлению этой фотографии: её экземпляр газеты выглядел довольно потрёпанным и пожжённым.

Статья же не представляла из себя ничего интересного. Рита Скитер, должно быть, уже в третий раз изложила магическому миру свои мысли о том, что настоящий Гарри Поттер лежит в Больничном крыле, а меня играет аврор, именно поэтому мне и удалось стать чемпионом в Турнире Трёх Волшебников, и ни слова о том, что я провёл три дня без сознания в Больничном крыле. Все же эта журналистка весьма забавно фильтровала полученную ею из различных источников информацию. И, как я и предсказывал, в этом номере журнала были извинения, принесённые семье Крамов за напечатанные о них слухи. Оставалось загадкой, почему никто не приносил извинений мне за всю ту чепуху, которую они печатали и продолжают печатать.

— Так ты составила список предложений о моем статусе, Флер? — довольно громко спросил я, дождавшись того момента, когда Флер отвлечётся на разговор с кем-то из своих соотечественниц.

— Что? — недоуменно переспросила она, повернувшись в мою сторону.

— Список того, кем я должен для тебя стать, — указывая на фотографию, где мы были с ней вместе, пояснил я. Смутившись от ухмылок и смешков подруг, Флер сильно сжала в своих руках кубок с соком. Взгляд, которым она меня наградила, не предвещал для меня ничего хорошего.

— Пока я внесла в него только один пункт, милый, но, кажется, тебе не удастся его выполнить, — Флер вложила в своей голос немалое количество магии. Она кружила вокруг, и вдыхающие её парни разворачивались в сторону Флер, томно вздыхая. К сожалению, Рон был слишком близко, и у него изо рта даже потекла слюна.

— Почему? — разумеется, был какой-то подвох, раз Флер приложила столько усилий, чтобы её ответ услышало побольше народа.

— У тебя же все никак не получается умереть, — Флер облизнула губы, насмешливо смотря на меня. Кажется, за нашим общением, даже несмотря на вейловские чары, все окружающие наблюдали, как за квиддичным матчем. Краем глаза я заметил, как Алиса молитвенно сложила руки, умоляя меня не отвечать.

— Как будет угодно юному некрофилу, — кивнул я, сложив свою газету и поднимаясь из-за стола. Алиса разочаровано покачала головой. Возможно, я закапывал сам себя, но мне все же хотелось поставить последнюю точку самому и не уступать это право Флер. Слишком многие раньше это делали за меня.

Так как заниматься магией мне пока было нельзя, остаток вечера я провёл за чтением учебников. Я часто ощущал на себе пристальный взгляд Флер. Она не смотрела насмешливо или с угрозой, просто рассматривала меня, будто пыталась что-то найти. Вообще, после того, как в нашей башне поселились иностранные гости, общая тихая и уютная обстановка в гостиной сменилась на возбуждённую и гомонящую. Казалось, каждый юноша пытался показать себя в лучшем свете перед иностранками, а девчонки ещё радостнее щебетали и стреляли глазками в сторону иностранных парней. Бунт подростковых гормонов, узко ограниченный отведённой территорией. На все попытки ухаживаний со стороны бравых гриффиндорцев Флер смотрела с пренебрежением. Крупицы её магии витали вокруг неё наподобие сферического щита, внутрь которого никто не мог пробраться.

— Знаешь, Гарри, — Алиса удобно расположилась на диванчике рядом со мной, положив голову мне на плечо. — Все-таки было бы неплохо, если бы к тебе вернулось чувство самосохранения. Оно действительно тебе нужно.

— В последнее время я не припомню, чтобы делал что-то опасное, — начиная с моего выхода из больницы, я действительно не был замешан ни в чем предосудительном, безрассудном и опасном. Моя жизнь была довольно размеренной и спокойной.

— Почему ты не берёшь в расчёт своё магическое истощение? — чуть отстранившись от меня, спросила Алиса, став внимательно всматриваться в окружающее меня пространство.

— Мне сказали, что такое может произойти с каждым, — я пожал плечами. Четыре дня без силы — это не такая уж большая плата за информацию о том, где находятся крестражи Волдеморта.

— Магическое истощение может произойти с каждым, — рассеянно кивнула Алиса на мои слова. — Но то, что сделал ты… неправильно.

— В каком смысле? — уточнил я. Алиса все смотрела в пространство где-то рядом и одновременно далеко со мной.

— Я не знаю, как это объяснить и что это значит, — сестра, наконец, моргнула и перевела взгляд на меня. — Ты сделал что-то, что шло в разрез с правильным порядком вещей, поэтому ты и истощён. Это не так, как было, например, с Флер, когда она пыталась научиться вызывать телесного Патронуса за день. Ты делал что-то против крови, и это забрало твои силы.

Алиса была обеспокоена моим состоянием, и я был почти уверен, что она сегодня же напишет об этом Клариссе. В любом случае, так было даже лучше: Алиса могла рассказать ей о том, что я не видел. Для меня истощение ощущалось лишь в лёгкой усталости и ничего больше.

— Ах да, помимо истощения, ты смог разозлить Флер, а это куда более безумный поступок с твоей стороны, — усмехнулась Алиса, похлопав меня по колену. — Зная свою сестру, я могу с уверенностью сказать, что она отомстит тебе за все глупости, которые ты произнёс. Честное слово, Гарри, иногда мне кажется, что твоя невосприимчивость к вейловским чарам пасует перед Флер.

— Нет. Просто она единственная вейла, которая не является моей родственницей, и которую можно попытаться довести до момента превращения, — честно признался я.

— Все-таки чувство самосохранения тебе бы не помешало, — рассмеялась сестра, уходя от меня в сторону крыла девочек. Пока мы с ней разговаривали, большая часть гриффиндорцев уже разошлась по спальням, остались только те, кто пытался в последний момент списать домашние работы. Неожиданно появившийся посреди гостиной Добби не произвёл на незадачливых студентов никакого впечатления: они ни на секунду не оторвались от своего тёмного и пустого занятия.

— Добби принёс ответ, — домовик протянул мне письмо от Клариссы. Не помню, чтобы я приказывал ему непременно дожидаться ответа и приносить его мне, но это же был Добби.

Я почти уверена, что не хочу знать, как ты это сделал. Поговорим на следующей встрече в Хогсмите. Постарайся не убить себя, Гарри.

Все же постарайся не убить себя, Гарри.