Три галлеона (гет)

Несколько минут в Выручай-комнате показались Драко вечностью. Он ещё никогда никого так не ждал. Это ожидание так сладостно томило, подогревая желание и интерес. Вспоминая запах и движения Гермионы, парень то и дело тёр лицо и улыбался сам себе.

Когда хлопнула входная дверь, он подскочил на месте. Она неуверенно огляделась по сторонам, пока не увидела его лицо, взгляд обжигал ей кожу. Гермиона улыбнулась и сделала шаг навстречу.

— Что за манера назначать свидания в захламлённых местах? — скорее для вида, а точнее чтобы начать беседу сказал Драко.

— Это ты позвал меня сюда первый, помнишь? — девушка с удовольствием вступила в перепалку. — В этом самом месте я дала то глупое обещание.

— Никто не тянул тебя за язык, Грейнджер, — Малфой поднял бровь, приближаясь к ней. — Единственное, что я хотел бы знать, зачем ты поклонилась, если знала, что я спорил?

— Своё обещание я давала по другому поводу, — немного помолчав, ответила гриффиндорка. Что-то подсказывало ей, что сейчас состоится серьёзный разговор. Она боялась говорить на эту тему.

— Ты сказала, что если ответишь мне взаимностью...

— Я прекрасно помню, что я сказала...

— И это значит?

— Взаимностью, Малфой!

Парень усмехнулся. Его кривоватая ухмылка вызывала в гриффиндорке противоречивые чувства. Всё-таки что-то определённо изменилось в этом году. Ухмылялся он так и раньше, но теперь в сочетании с совершенно другим взглядом впечатление эта улыбка производила совсем иное. Хотелось распробовать, впиться губами, чтобы узнать, как он это делает. Пока Гермиона изучала его, он подходил ближе.

— У нас нет будущего, — проговорил Драко. Девушка окинула его оценивающим взглядом.

— И что это значит? — нахмурилась она. — Ещё ничего не решено. Всё можно изменить.

— Я не пойду против семьи, Грейнджер, — разговор становился серьёзным и парень напрягся.

— Никто из нас не пойдёт, Малфой, — в тон ему ответила девушка. — К тому же скоро ты уедешь на рождественские каникулы и только укрепишься в убеждениях.

— Ты говоришь так, как будто смирилась, — парень внимательно разглядывал гриффиндорку. — Неужели ты поняла, что твой план по спасению моей души безнадёжен?

— Ты мне обещал, что сам примешь решение в тот день, когда я тебя связала, — напомнила девушка и прислонилась спиной к чему-то твёрдому. Обернулась. — Исчезательный шкаф?

— Исчезательный шкаф, — настороженно повторил Драко. — Который не работает.

— Надо просто найти второй, — беззаботно сказала девушка. — А потом произнести заклинание.

— Какое? — кое-как скрывая своё волнение, спросил Драко. Девушка водила рукой по рунам на шкафе и не заметила его бегающих глаз.

— Я не знаю, — пожала плечами Гермиона и посмотрела на слизеринца. — В нашей библиотеке ничего об этом не написано.

Малфой задумался, значит способ всё-таки есть. Библиотека в мэноре наверняка располагает нужными свитками. От внезапно свалившегося облегчения захотелось танцевать. Малфой улыбнулся и обнял Гермиону. Она замерла, он, поняв, что сделал, тоже.

— Ты мне нравишься, Грейнджер, — вышло как-то тоскливо, но Гермиона перестала дышать. Драко Малфой, слизеринец, признался в симпатии ей, магглорождённой! Свихнуться можно! Она так давно мечтала услышать эти слова от Рона, представляла, как однажды утром он поймёт, что жить без неё не может и они больше, чем друзья. Но у судьбы на этот счёт было другое мнение. Малфой признался ей в чувствах, и часть её души расцвела, заполняя собой всю грудную клетку. Она посмотрела в его глаза, эти серые океаны. Она уже никогда не сможет забыть их, потому что в эту секунду поняла, что счастье существует.

— Совсем как в тот день, — голос слегка подводил её, но он не обратил внимания.

— Тогда ты мне не поверила, — усмешка, эти губы, Гермиона просто таяла.

— Ну если бы ты не полез с поцелуями сразу, я может и задумалась бы, — рот растягивался в улыбке, а по коже расходилось блаженство. Оба понимали, что всего пара минут отделяет их от разорванной одежды, нетерпеливых поцелуев, от таких желанных прикосновений и движений, но оба, как по договорённости, оттягивали этот момент.

— Но если я сейчас тебя поцелую, ты меня не убьёшь?

— Я убью тебя, если ты меня не поцелуешь!

Повторять дважды не требовалось. Драко впился губами в рот гриффиндорки. Гермиона издала такой сладкий стон, что у парня напрочь сорвало крышу. Он перестал себя контролировать, когда Гермиона запустила руки под его мантию. Её платье облегало фигуру, поэтому он беспорядочно водил по ней руками и чувствовал каждый изгиб.

— Могу я... избавить девушку... от платья? — между поцелуями пролепетал Драко.

— Не строй из себя джентльмена, Малфой! — проговорила Гермиона, целуя его шею. — В прошлый раз ты не спрашивал разрешения.

— Я так хочу тебя, что готов порвать его прямо на тебе, — говорил слизеринец, переходя от губ к шее, впиваясь зубами, отчего Гермиона выгибалась и льнула к нему сильнее. — Будет жаль, если это твоё любимое.

— Ты может и не в курсе, Малфой, — Гермиона тонкими пальцами оттолкнула парня от себя. Его взор был затуманен, он смотрел на неё словно был готов сожрать с потрохами. — Но существует такое заклинание, как Репаро...

Ноздри парня раздулись. Усмешка снова появилась на лице.

— Издеваешься, — вышло как-то не совсем угрожающе, Гермиона хихикнула, потом снова. — Ну уж эта мне гриффиндорская самонадеянность!

Малфой зарычал, Гермиона задыхалась от смеха, когда он заткнул её рот поцелуем. С ближайшего стола вещи полетели на пол. Кем-то забытые или спрятанные они разлетелись в разные стороны. Кажется, это были книги, монеты, визжащие шары... Слизеринцу и гриффиндорке, находящимся сейчас среди этого хлама, было абсолютно всё равно. Ничего не имело значения, кроме них двоих. Их прикосновений, стонов и шёпота. Они были так нужны друг другу. Она ему — потому что иначе тьма полностью поглотит его сопротивляющуюся душу; он ей — чтобы доказать себе, что её жизнь что-то значит, что она в состоянии спасти человека, который ей дорог. Они нуждались друг в друге и хотели во что бы то ни стало победить в этой чужой войне, спасти свои чистые сердца, выстоять в смертельном противостоянии. Драко торопливо стянул с Гермионы платье и бросил на пол, она скинула мантию с его плеч. Пуговицы рубашки не поддавались, поэтому девушка рванула ткань и к разбросанным вещам прибавились ещё пуговицы с буквой «М». Драко усмехнулся.

— Не съешь меня, Грейнджер.

— Не обольщайся, Малфой.

Парень рассмеялся в шею девушки. Это борьба интересов и вечная вражда даже сейчас не хотела прекращаться. Они вечно спорили, но в этом и была их связь, это их заводило, это заставляла терять голову. Желание сжигало их обоих изнутри, выбери Волдеморт этот момент для начала войны, им бы было всё равно. Сейчас только они, их горячие тела и души, сплетающиеся воедино.

Гермиона закрыла глаза и отдалась ощущениям. Ей казалось, что она парит в воздухе, каждая клеточка её тела расслабилась и отдалась томному блаженству, которое нарастало и заставляло дышать отрывистее. Рваные вдохи вторили биению сердца девушки, а дыхание учащалось. Ему хотелось впитать её в себя, врасти в неё всем телом, чтобы стать единым целым. Хотелось очистить её кровь своей, сделать её равной и быть с ней вечно. На задворках сознания мысли лопались как мыльные пузыри, раздаваясь эхом и фразой: «Ты сошёл с ума, Малфой. Неужели ты влюбился?».

Пик страсти приближал их обоих к венцу их чувств и эмоций. И тут на выдохе:

— Драко.

— Гермиона.

Оба растворились в глазах друг друга, в которых сейчас смешался ужас от произнесённых имён. Потом они улыбнулись и обнялись, крепко сцепившись телами. Кто они друг другу, если не Драко и не Гермиона? Сейчас, кажется, на всём белом свете не было никого ближе.

— Ты понимаешь, Грейнджер, что у нас нет будущего? — слизеринец ещё не пришёл в себя, поэтому голос вышел хриплым. Она молчала, не хотела портить момент суровой реальностью. — Через пару дней я уеду домой на каникулы и что будет потом, я не знаю.

— Давай не загадывать, Малфой, — гриффиндорка не знала, что сказать. — Я буду ждать твоего возвращения, тогда и поговорим.

Через три дня Малфой уехал домой. Гермиона, Гарри и Рон остались в школе, потому что остался Слизнорт и в эти каникулы они были полны решимости выведать у него стёртое воспоминание. Джинни уехала в Нору, хоть и совершенно этого не хотела, но Молли очень просила девушку приехать, чтобы поболтать с ней по-девичьи. А точнее, как догадывалась сама Джинни, выведать у неё последние сплетни, которые ходят в школе.

* * *

Драко приехал в поместье уже ближе к вечеру. Мама встретила его объятиями, как и всегда. Отец ограничился лёгким кивком, без какого-либо намёка на радость от созерцания сына. Едва увидев свой унылый дом, а именно таким он был в последнее время, Драко тут же затосковал по школе. Кого ты обманываешь, — мигом напомнило о себе подсознание. — Ты скучаешь по ней...

Здесь, среди дорогих вещей и большого гобелена с родословной, Драко чувствовал себя прескверно. Он знал фамилии всех, чьи имена были на нём вышиты, но всё равно ещё раз скользнул по ним взглядом, как будто надеялся увидеть где-нибудь хотя бы намёк на родственников Грейнджер.

За ужином отец сообщил, что Тёмный Лорд выбрал их дом для собраний, но поскольку Министерство всё ещё следит за Малфоем-старшим, собираются пожиратели в подземельях, в одном подготовленном для таких случаев зале. Отец с благоговением рассказывал об изменившемся настроении Лорда, искренне заверяя сына, что Тёмный маг простил их семью.

На все эти разговоры Нарцисса отмалчивалась. Драко всегда восхищался своей матерью. Она единственная из его знакомых взрослых людей не носила чёрную метку. Тёмный Лорд, очевидно, принял её службу на веру, возложив всю ответственность на Люциуса. Но Нарцисса ни разу не участвовала в коварных делах своего мужа, ей как-то удавалось быть в стороне от коварных планов. Всё это время она воспитывала Драко, но видит Мерлин, не хотела ему судьбы, уготованной Волдемортом.

— Как успехи в школе, сын? — наконец за десертом Люциус решил начать беседу.

— Как всегда превосходно, отец, — отозвался Драко, смотря в тарелку.

— Я бы так не сказал, учитывая твой провал с делом, которое было поручено именно тебе, — отец надменно взирал на сына, вынуждая парня посмотреть ему в глаза.

— Отец, — Драко еле сдержался, чтобы не закричать. — Поручать мне убийство Дамблдора! Серьёзно?

— Тёмный Лорд верит в тебя, — как мантру повторил Люциус.

— Да неужели?! — Драко тяжело дышал и не верил сам себе: он что, высказывается против Лорда?! — Это чистой воды самоубийство, отец! Я не общаюсь с директором настолько близко, чтобы... убить его.

— У нас нет другого выхода, Драко, — казалось, отец с трудом сдерживается, чтобы не садануть по столу своей тростью. — От этого слишком много зависит. Наше положение, наши жизни...

— Но Люциус, наш мальчик не убийца, — впервые за вечер Нарцисса подала голос.

— Это дело поручили лично ему, — Люциус устало откинулся на спинку стула. — Он не может просто отказаться это выполнять.

— Какая разница кто, лишь бы Дамблдор был мёртв, разве нет? — голос Нарциссы сорвался, она беспокойно взирала на мужа. — Пусть это сделает Белла.

— Лорд больше не интересуется моим мнением, — как-то обиженно сказал Люциус, но тут же выпрямился и встал из-за стола. — Не разочаровывай меня, сын.

Гул шагов удаляющегося отца отдавался в голове.

— Я найду способ, — тихо, глухо, как будто самому себе. Безграничная грусть затопила сердце Драко. Кто он такой во всей этой войне? Неужели такое важное дело Лорд поручил именно ему? Ответ напрашивался сам: если ты умрёшь, Лорду будет всё равно, как безразлично ему и то, что ты можешь запятнать свою душу.

Каникулы шли своим чередом. Жутко хотелось написать Грейнджер, но Драко сдерживался как мог. Ему казалось, что напиши он хоть строчку, всё изменится навсегда и он наделает глупостей: во вред себе, семье... Он не мог облажаться, не в этот раз. Убивать Дамблдора он не станет, лучше придумает, как использовать Исчезательный шкаф. Он чувствовал, это как-то поможет делу. Лучшее, на что он мог надеяться это то, что он исчезнет навсегда и война больше его не коснётся. Хотя исчезать одному совсем не хотелось, он знал, кого бы взял с собой в это путешествие.

Роясь в свитках в библиотеке поместья, Драко узнал много нового, что совершенно не относилось к делу. Порой он зачитывался какими-то историями, напрочь позабыв о том, что просиживает здесь часы не за этим. Грейнджер ясно выразилась, должно быть заклинание, поэтому Драко во все глаза вчитывался в хитросплетения рун и букв, чтобы найти необходимое.

* * *

Тем временем в школе трое друзей искали способ вывести Слизнорта на чистую воду. На все попытки заговорить с ним в коридоре зельевар отвечал бегством. Он даже не скрывал того, что не хочет говорить с Гарри. Отказал даже тогда, когда гриффиндорец попросил подтянуть его по зельям. Хотя в этом году Поттер был последним, кому требовалась помощь по этой части. Следом за Гарри на дополнительные уроки напрашивался Рон, но Слизнорт, очевидно, памятуя о медовухе и отравленном ею Роне, совершенно не хотел оставаться с парнем наедине. Гермиона тоже пыталась втереться в доверие к учителю, но её успех был явно не лучше. В один из дней Хагрид сообщил за завтраком, что умер Арагог. Гарри и Рон еле подавили смешки, натолкнувшись на укоризненный взгляд Гермионы. Хотя мгновением позже, когда лесничий ушёл, сообщив о времени «панихиды», облегчённо вздохнули. Гермиона не была знакома с Арагогом лично и не считала это большим упущением в жизни. Гарри и Рон, вспоминая события многолетней давности, сообщили Гермионе, что паук был не особо гостеприимным хозяином и что они не будут по нему скучать. Ни на какую панихиду Гарри, естественно, идти не собирался. После завтрака друзья вернулись в свою гостиную и просидели там до обеда.

После обеда, когда они снова обложились книгами и принялись изучать чары, Гермиона вдруг задумалась.

— Слушай, Гарри, — отложив книгу, начала девушка. — Твоя мама ведь была любимицей Слизнорта. Что если тебе придти к нему с разговором о ней?

— Он не станет его слушать, — ответил за друга Рон. — Мы перебрали почти все темы. Просто невезуха какая-то!

— Даа, — протянул Гарри, захлопывая книгу и устало потирая шею. — Везение мне сейчас бы не помешало...

Он замолчал, посмотрел на друзей. Гермиона улыбнулась, глаза Рона зажглись пониманием.

— Жидкая удача! — воскликнули они хором, а Гарри тут же вскочил и понёсся в спальню за заветным зельем.

— Будем бороться против упрямства Слизнорта его же оружием, — воодушевлённо заявил Рон, когда Гарри вернулся. Гермиона была довольна тем, что в их делах наметился хоть какой-то прогресс. Все эти мысли о Малфое, о предстоящей войне и их ролях во всём этом выматывали жутко, а тут такая удача!

— Ну давай, Гарри, — поторопила она. Парень кивнул и сделал большой глоток. Друзья смотрели на него, ожидая реакции. Наконец по лицу Поттера начала расползаться довольная улыбка, Рон и Гермиона смотрели на него с такими же выражениями лиц.

— Мне нужно к Хагриду! — торжественно заявил Гарри и направился к двери. Старосты недоумённо переглянулись, но пока собирались возразить, портрет уже закрывался. Напоследок они услышали только: — Я так чувствую. Феликс знает.

* * *

Каникулы подходили к концу. Часы, проведённые в библиотеке, не давали ровным счётом ничего о том, как уничтожить крестражи. С тех пор как Гарри узнал, о чём говорили Реддл и Слизнорт много лет назад, прошла уже неделя. Правда была такой желаемой, такой необходимой, когда её только предстояло узнать, но теперь всё не казалось таким уж ясным. Точнее всё запуталось настолько, что и не распутать. Реддл разделил душу и спрятал её части в 7 разных предметов, которые именуются крестражами. Создать их можно лишь убив человека. Но для Реддла это была не проблема. Проблемой же для ребят стал поиск способов того, как эти крестражи уничтожить. Ведь если убить их все, то Волдеморт станет смертным и с войной будет покончено. Трио друзей погрузилось в раздумья. У каждого в нахождении ответа была своя выгода. Гарри хотел убить существо, отнявшее у него родных и близких. Рон хотел защитить родных и близких. Но Гермиона... Чего хотела она? Сейчас в голове было только одно: не будет Волдеморта — не будет вражды между чистокровными и магглорождёнными. Возможно они с Драко смогут не прятаться, он сможет убедить родителей в том, что она такая же как и все остальные волшебники... Девушка чувствовала, что её несёт, несёт так сильно, что когда до водопада останутся считанные метры, она их не заметит и полетит в бездну. Кто сказал ей, что у них всё серьёзно? Кто позволил думать, что они могут быть вместе? Кто дал право допускать хоть на краешек сознания мысль о том, что они испытывают друг к другу что-то посерьёзнее обычной симпатии? Видит Мерлин, Гермиона предпочла бы вообще не знать ничего о мире магии, чтобы не испытывать тех эмоций, что терзали сейчас её душу. Каникулы кончаются, скоро вернётся Драко, уверенный в том, что мир принадлежит чистокровным, о ней даже не вспомнит (ведь не писал же все эти дни). Гермиона поначалу хотела написать сама, но гриффиндорская гордость остановила её: всё-таки хотелось бы от него каких-то движений. С ней, как она думала, ему итак всё было понятно. Мерлин, Гермиона Грейнджер, находясь на пороге войны, мучается от мыслей о сыне пожирателя смерти. У него ещё нет метки, упрямо кричал внутренний голос, он вернётся и вы решите всё сами, ничего не закончено, пока есть хоть один намёк на спасение.

* * *

За пару дней до окончания каникул отец сообщил Драко о том, что Лорд проведёт собрание, на которое приглашён и он. Спустя пару минут, находясь у себя в комнате, Драко ненавидел себя за эту улыбку, которой ответил на слова отца. Что же ему делать? Собрания только для избранных и если Драко приглашён, не значит ли это... Мерлин, он не станет об этом думать, мысли материальны, думать о таком нельзя!

Драко быстро отписался Теодору, тот ответил, что его не приглашали, закончив своё письмо «обнадёживающим» капец.