Линия жизни (гет)

No Apology

We will not back down

We are not afraid

Not a drop of doubt

(с) Bon Jovi — No Apologies

* * *

Февраль 1973г.

Снег шел всю ночь и закончился только к обеду. Когда Ремус озвучил предложение во время большой перемены выйти во внутренний двор, его поддержали единогласно. Народу во дворе оказалось много, все были чем-то заняты: кто-то лепил снеговиков, кто-то строил крепость, один первоклашка сделал в сугробе снежного ангела и теперь на весь двор орал, чтобы его товарищ подошел посмотреть.

— Нет, нет, нет, они же так весь снег испортят! — воскликнул Джеймс, сбегая по ступенькам и на ходу наклоняясь, чтобы зачерпнуть голой рукой горсть снега.

Он остановился, помял снег в руке, а потом резко развернулся и швырнул кое-как слепленный снежок в Питера. Тот не ожидал внезапной атаки, снежок врезался ему точно в лоб, а мальчик так и остался стоять, глупо моргая. Потом лицо его сморщилось, как будто он собирался заплакать, но мимо с хохотом, задев его плечом, пронесся Сириус Блэк.

— Два на два, как обычно. Защищайтесь, господа!

Если нужно было разбиться на пары, Джеймс всегда выбрал Сириуса, а Сириус — Джеймса. Если задуматься, это было обидно, но у Питера не было времени задумываться. Ремус посмотрел на него с благодушной обреченностью, пожал плечами, а потом с удивительной ловкостью увернулся от следующего снежка, который теперь предназначался ему.

Это был неравный бой: Джеймс с Сириусом, успевшие за прошедшие месяцы хорошо натренироваться в точности бросков, метали снежные снаряды без передышки и играли слаженно: пока один лепил снаряд, второй расстреливал противника, потом они менялись. Ремуса с Питом поначалу спасало каменное ограждение, создававшее крытую галерею внутреннего двора, но чтобы хоть как-то противостоять теснившим их друзьям, нужно было где-то взять снег, которого в галереях не было. Мальчишки отсиживались, как два солдата в окопе, прекрасно понимая, что скоро Джиму с Сириусом надоест метать снежки в стенку, и они пойдут в настоящее наступление.

— Хорошо. Ты их отвлеки, а я за снегом.

— Тебе легко говорить, отвлеки…

Ремус возражения не слушал. Он, пригнувшись так, чтобы его было не видно из-за ограждения, добрался до прохода, пулей выскочил из-за него и бросился к стоящей неподалеку скамейке, которая стала его новым убежищем, пусть не таким надежным, как прежнее. Один из снежков его все-таки настиг, остальные оставили на стене снежный хвост, показывая траекторию движения мальчика.

— Да бросьте, мы играем в снежки, а не в прятки! — крикнул Сириус.

— Пит, держи! — вместо ответа Блэку Ремус начал кидать за ограждение бесформенные комки снега, сколько мог зачерпнуть.

— Кажется, кто-то пытается делать запасы? — раздался голос прямо у него над головой.

Ремус поднял взгляд на источник звука и увидел прямо над собой улыбающегося во все тридцать два Джеймса Поттера с занесенной со снежком рукой. Не долго думая, Люпин сгреб снег и метнул его вверх, прямо в ухмыляющееся лицо. Джеймс вскрикнул, Ремус ринулся прочь. Снежок все равно настиг его затылок прежде, чем он успел скрыться за ограждением, зато теперь у их с Петтигрю команды появились хоть какие-то шансы. Бой пошел оживленнее, хотя большее количество попаданий, не смотря на надежную крепость Питера и Ремуса, все равно было на стороне Джеймса и Сириуса.

Когда запасы снега закончились, Петтигрю и Люпин пошли в отчаянную лобовую атаку, с криками выскочив из своего убежища и ринувшись прямо на Блэка с Поттером. Те от такого внезапного наступления растерялись: так и застыли с занесенными для броска снежками в руках. Ремус сбил с ног и повалил в сугроб Сириуса, Питер — Джеймса. Все четверо хохотали, как сумасшедшие, пытаясь насыпать снег за шиворот товарищу или закопать друг друга с том же сугробе, куда мгновение назад свалились. Все в снегу, с покрасневшими лицами и руками, с пальцами, которые уже начали коченеть, они, тем не менее, и не думали прекращать, слишком уж это было весело. А потом Сириус заметил показавшегося во внутреннем дворе Северуса Снейпа.

Слизеринец не обратил на них никакого внимания, он явно очень спешил в другой конец двора, где девочки лепили снежного единорога. Это было с его стороны очень неосторожно, его недруги такой беспечности не прощали. Блэк немедленно толкнул увлеченно засыпающего Люпина снегом Джеймса в бок и ткнул пальцем в худую сгорбленную фигуру, пересекающую двор. Поттер злорадно усмехнулся.

— Ба, да это же Нюниус собственной персоной. А я-то гадал, чего нам для полного веселья не хватает.

Прежде, чем кто-то успел что-то сказать, Блэк и Поттер были на ногах. Еще через мгновение между лопаток и в затылок Снейпа врезались сразу четыре снежка (кидали от души, с двух рук). Слизеринец застыл, оглянулся, увидел гогочущих от души Джеймса и Сириуса. Лицо его тут же помрачнело, он скрипнул зубами, сунул руку за пазуху, чтобы достать палочку. Пытаться ответить хулиганам их же методом он и не думал: прекрасно знал, какие у него шансы при этом закончить большую перемену закопанным в сугроб. Единственный способ как-то уравнять шансы — использовать магию. Его единственное оружие, в котором он пока еще превосходил обидчиков. Если только ему удавалось вовремя достать палочку.

— Ну уж нет, Нюнчик, веселье ты нам не испортишь. — каркнул Сириус.

Снежок, прицельно пущенный в запястье Снейпа, достиг цели. Северус выронил палочку, она упала в снег. Чертыхнувшись, слизеринец опустился на колени, лихорадочно шаря руками в снегу, пытаясь отыскать потерянное оружие. Блэк и Поттер тем временем, как два грифа, почуявших кровь, бросились к Снейпу. Снежок угодил Северусу в висок. Кожу будто огнем обожгло. Слизеринец схватился за голову. Подбежавший к нему Поттер за шкирку оттащил Снейпа от наиболее вероятного места нахождения его палочки и пнул ногой снег перед собой, так что белая холодная жалящая волна ударила слизеринцу в лицо, вырывая из груди крик бессильной ярости.

— Ого! По-моему, мы его здорово разозлили. — Усмехнулся Джеймс. — Никогда не слышал, чтобы слизняки так рычали.

— Запачкал свою единственную мантию, Нюня? Давай, расплачься и беги жаловаться. — Сириус повторил движение Джеймса, обдавая Снейпа новой снежной волной.

Снейп попытался подняться, но Джеймс поставил ему подножку, и мальчик снова под дружный смех недругов повалился в снег. Сколько бы попыток он ни предпринимал — кто-то из них тут же оказывался рядом и мешал ему подняться пинком, тычком или подножкой. Северус с отвращением понял, что на глаза у него действительно наворачиваются слезы — слезы ярости от собственного бессилия. Нельзя было, чтобы они это увидели. Он знал, что тогда его обидчикам станет еще веселее. Нужно было как-то подняться, как-то найти способ убраться с проклятого двора.

— Прекратите это немедленно!

Он знал этот голос. Думал, что так стыдно, как в тот раз, когда она вступилась за него в коридоре, уже не будет. Оказалось, может быть еще хуже. Лили налетела на Поттера с Блэком разъяренной гарпией, оттеснила их от жертвы, дав Снейпу долгожданные несколько секунд, чтобы подняться на ноги. Мальчишки, растерявшиеся всего на секунду, тут же сомкнули ряды обороны.

— А тебе что, до всего есть дело, а, Эванс? Мы играли, тебя сюда вообще никто не звал.

— Что-то не похоже, чтобы Северусу было также весело, как вам! Его вообще никто не спрашивал, хочет ли он с вами играть!

Джеймс фыркнул.

— Его? Спрашивать? Да за кого ты нас принимаешь, Эванс?

— Сама перед ним и расшаркивайся, раз так его любишь. — усмехнулся Сириус. — Предательница.

Лили застыла, ошарашенным взглядом уставившись на Сириуса.

— Что…

— Что слышала. Этот слизняк со Слизерина, мы со Слизерином враждуем, а ты с ним милуешься. Значит, ты ничем не лучше, чем он.

— Я вовсе не…

Договорить она не успела. Сириус молниеносно нагнулся, зачерпнул снега и швырнул в Лили снежком. Тот угодил ей в плечо, удар был не сильный, но и такого оказалось достаточно. Глаза Лили полыхнули яростью. Она перевела острый взгляд с одного мальчика на другого, и оба отчего-то вдруг оробели, как если бы перед ними была как минимум МакГонагалл, а не такая же двенадцатилетка, как они сами. Но дело было сделано. Отступать Джеймс Поттер не привык.

— Отойди-ка в сторонку, Эванс. — заявил он, загребая снега для снежка.

Сириусу, может, и не следовало первым нападать на девчонку, но в одном он был прав: Эванс со своей вечной защитой Нюниуса здорово успела всем надоесть. Ее давно пора было поставить на место, этот случай подходил ничуть не хуже любого другого. Зеленые глазищи сузились. Она смотрела на него так, будто впервые по-настоящему увидела, и увиденное ей совсем не нравилось. А Джеймс стоял, катал в руках снег, не отводил взгляда. Ни шагу назад, никогда.

— А то что? — медленно произнесла Лили.

— А то мы и с тобой поиграем. — осклабился Джеймс, делая угрожающий шаг вперед.

Он уже был наголову ее выше, жест просто обязан был получиться устрашающим... Но Эванс не сдвинулась с места. И эта стойкость перед ним почему-то снова заставила его ощутить отвратительную робость перед девчонкой. Чувство, совершенно непростительное и оттого сильно выводящее из себя. Джеймс размахнулся, чтобы со всей силы метнуть снежок в Снейпа прямо через голову Лили. Она быстро наклонилась, он даже не успел понять, зачем, а потом точно между глаз ему прилетел холодный и мокрый комок снега. Лили швырнула его с очень близкого расстояния, промахнуться было просто невозможно. И она не промахнулась.

— Ты… — Джеймс ошалело потер горящее лицо. — Ты совсем свихнулась?!

Лили Эванс не сделала ни шагу назад. Его все так же жгли полные праведного гнева зеленые глаза. Взгляд этот почему-то прочно вошел в его память, и всплывал там каждый раз при одном только звуке ее имени. Джеймс стиснул зубы, наклонился за новым снежком. Девчонка она, не девчонка — сама напросилась.

Когда он выпрямился, его ждал еще один сюрприз. К Эванс подоспело подкрепление: у нее за спиной стояли решительно выглядящая Марлен МакКиннон, так и не простившая им с Сириусом поражения на отборочных состязаниях в сборную, и куда менее решительная, но, тем не менее, крепко сжимающая несколько снежков в руках Мэри Макдональд. Снейп за их спинами выглядел раздосадованным. Их взгляды встретились, Джеймс прыснул со смеху, забыв на секунду даже о собственной попранной чести.

— Нюньчик, да ты, я смотрю, дамский угодник! Вон их сколько набежало, и все чтобы тебя защитить.

— Заткнись! — взвизгнул Снейп.

Сириус без предупреждения метнул в него снежок. Попал прямо по носу. Снейп схватился за лицо, и это стало негласным сигналом к началу битвы. Марлен начала бросать снежки в мальчишек, не торопясь, каждый раз хорошенько прицеливаясь. Первый раз она промазала, но ни Сириус, ни Джеймс не видели серьезной угрозы в девочках, и потому не пытались уворачиваться. Второй снежок попал Блэку в плечо. Тот с искренним удивлением посмотрел на Марлен, и тогда ее третий снежок врезался ему прямо в лоб. Бросок был сильным, удар — болезненным, но хуже всего было чувство задетой гордости. Сириус с глухим рычанием швырнул ответный снежок в МакКиннон, она легко отскочила, и тут же в Блэка полетели еще три снежка: брошенный Лили попал в грудь, Марлен — в живот, Мэри — в ногу. Сириус замер, переглянулся с Джеймсом. Происходило что-то совершенно невообразимое, ни разу за прошедшие полтора года мальчишки-гриффиндорцы не устраивали войну с девчонками. Они вообще, кажется, существовали в параллельных вселенных, никак не соприкасавшихся, а теперь эти две вселенные столкнулись, перемешались, и их обитателям стало совершенно невозможно игнорировать друг друга.

— Атакуем! — крикнул Джеймс.

И они бросились вперед. Девочки были легкими и проворными, они пригибались, прыгали в стороны, мешая прицелиться, и засыпали своих противников снегом прежде, чем тем успевали нагнуться за новым снарядом. Они не давали мальчикам ни одной лишней минуты, чтобы выстроить оборону. Джеймс и Сириус держались стойко, не отступали, хотя порой, это нужно было признать честно, было совсем туго. Один снежок прилетел в скулу Мэри Макдональд, она высоко взвизгнула, бросила несколько снежков, а потом отступила, прячась за неутомимыми Лили и Марли.

Джеймс, в очередной раз оставшись с пустыми руками, решился на последний отчаянный бросок — он с ревом кинулся вперед, на занесшую руку для броска Лили, с намерением повалить ее в сугроб и этим закончить абсурдную баталию. Лили швырнула снежок, в последний момент отскочила в сторону. Джеймс по инерции пролетел мимо, споткнулся и угодил в сугроб. Лили, быстро развернувшись, продолжила швырять в него снежками. Позиция в сугробе, однако, оказалась неожиданно выигрышной — теперь ему даже нагибаться не приходилось, снаряды были прямо вокруг него. Джеймс с большим энтузиазмом принялся отвечать на яростную атаку Эванс, совершенно не осознавая, что от души смеется всякий раз, когда она попадает по нему, или его снежок достигает цели. Играть с девчонками оказалось неожиданно… весело? Сириус и Марлен бились не на жизнь, а на смерть. Юркая девочка скакала вокруг мальчика, не давая ему ни секунды передышки. Сириус, хоть и был проворством не обделен, банально не успевал за ней, и злился от этого все сильнее. В какой-то момент он перестал защищаться совершенно, сосредоточив все внимание на движениях МакКиннон. Она замешкалась всего на секунду, чтобы подобрать очередной снежок, но Сириусу этой секунды оказалось достаточно. Он сбил девочку с ног, прижал сверху, с большим энтузиазмом закапывая ее в снег и игнорируя возмущенные крики с попытками его сбросить. Она была похожа на загнанную в угол кошку, которая шипела и кусалась, уже не различая своих и чужих. Сириус никогда особенно не любил кошек.

Снежной битве положил конец школьный звонок. Противники его даже не услышали, но были еще Ремус и Питер, которые сначала со смехом, а потом со все возрастающей тревогой наблюдали за развернувшимся сражением.

— Джеймс, пошли, нам надо на урок. — робко попробовал Питер вмешаться в бой между Эванс и Поттером.

Тут же получил снежком по голове в качестве сопутствующего ущерба, но, тем не менее, вклинился между сражающимися (Лили, увидев невинного, огонь тут же прекратила), выковырял Джеймса из сугроба и помог подняться на ноги. Ремус чуть в стороне стащил брыкающегося Блэка с МакКиннон и также преградил ему путь назад, к битве. Сириус с досадой стряхнул со сбившейся мантии снег и быстрым шагом направился прочь со двора. Остальные потянулись следом. Уже в коридоре Блэк резко затормозил. Уязвленная гордость никак не давала ему успокоиться.

— Что это вообще такое было? — воскликнул он. — Они бешеные!

— Совершенно ненормальные! Ты посмотри! — Джеймс развел в стороны руки, чтобы друзья могли получше рассмотреть его.

На мальчике не было ни единого дюйма одежды, который не был бы покрыт налипшим снегом. Сириус выглядел немногим лучше. Они пристально смерили друг друга взглядом, а потом расхохотались, согнувшись пополам. Ремус и Питер, уже давно потихоньку давившие смешки, наблюдая за похожими на снежных людей друзьями, но опасавшиеся вспышек ярости со стороны непобедимого дуэта, тоже рассмеялись, давая, наконец, себе волю. Все происшествие как-то сразу перестало казаться таким уж серьезным, а девочки, нужно было отдать им должное, были достойными противниками. Мальчишки их даже как-то зауважали.

— Что там у нас в расписании, Рем?

— История магии…

— Пит, ты у нас самый сухой, запиши лекцию для всех? А мне, пожалуй, нужен новый комплект формы. — сказал Джеймс, хлопнув застонавшего Петтигрю по плечу.

— Не нужно было этого делать. — пробубнил Снейп, прижимая комок снега к разбитому носу.

Снег окрасился алым, маленькие капельки крови можно было заметить то тут, то там: Северус не сразу занялся носом, сначала он искал палочку и не обращал на травму внимания.

— Нужно. — решительно ответила Лили, протягивая Снейпу руку, чтобы помочь подняться. — Они бы тебя в покое не оставили.

— Они и сейчас не оставят!

Лили посмотрела на него так, будто он ее ударил. Лицо вдруг стало совершенно непроницаемым, она сложила руки на груди.

— Спасибо, Лили, я знаю, что тебе не все равно. Пожалуйста, Северус. — произнесла она с нажимом.

Он отвел взгляд в сторону, чувствуя себя совершенно несчастным. Она была права. И злился он не на нее, а на себя. На собственную беспомощность там, где ему, как волшебнику, полагалось демонстрировать превосходство. Это он должен был ее защищать, а не наоборот. Но Лили в упор не желала этого понимать. И этот чертов Поттер… Ему было весело, когда шел снежный бой. Он смеялся. За это Снейп почти ненавидел его в ту минуту.

— У тебя нос разбит, тебе нужно в больничное крыло. — примирительным тоном сказала Лили и положила руку в красной варежке ему на плечо.

Снейп кивнул и позволил ей увести себя из внутреннего двора, подальше от очередного позорного поражения.

Марлен проводила их взглядом, ответила кивком на виноватый взгляд Лили, который, очевидно, означал, что на занятие им следует идти без нее, а она догонит позже. Хоть Снейп ей никогда не нравился, сейчас она, пожалуй, была даже рада его существованию. Пальцы до сих пор приятно ныли от постоянной лепки снежков, а в памяти приятно отпечаталась физиономия Сириуса Блэка, когда в его аристократический лоб прилетел ее снежок. Возможно, окончание баталии было для нее не слишком триумфальным, но Марли предпочла сконцентрироваться на хорошем. Получилось, в конце концов, совсем не плохо.

— Как твоя щека? — спросила МакКиннон у Мэри.

— Все хорошо, наверное. Немного тянет.

Марли пристально взглянула на припухшую немного щеку подруги. Ничего серьезного там точно не было, больничное крыло Мэри не требовалось. А значит, их путь лежал в кабинет мистера Бинса. Девочка старательно стряхнула снег с одежды и направилась в сторону входа в замок. Мэри последовала за ней.

* * *

Джеймс пригнулся к столу, отвел ложку с зеленым мятным пудингом, зацепил ее пальцем, а потом резко отпустил. Содержимое ложки перелетело проход между столами и со смачным звуком врезалось в затылок Бертрама Обри за соседним столом. Тот вскинулся и возмущенно огляделся. Когда взгляд его так и не выхватил среди ужинающих студентов достаточно подозрительно выглядящего кандидата в обидчики, и Берт вернулся к еде, за гриффиндорским столом раздался старательно подавляемый смех. Четыре мальчика склонили головы и позажимали рты, чтобы было не так громко, но помогало это мало.

— Делайте ставки, господа. Долетит до слизеринского стола? Где там этот слизняк крючконосый?

Питер Петтигрю тут же вытянул шею, старательно ища взглядом Снейпа. Ремус же, все еще хорошо помнивший дневной снежный бой во внутреннем дворе, невольно покосился на сидящую на другом конце стола Лили Эванс. Девочки беззаботно болтали и, казалось, вообще не замечали компанию мальчишек, двое из которых днем были им самыми непримиримыми противниками. Почему-то Ремусу захотелось улыбнуться, и он не стал это желание подавлять.

— Что смешного, Рем? — немедленно уцепился за этот факт Сириус. — Расскажи. Мерлин свидетель, мне сейчас совсем не помешает еще один повод как следует посмеяться.

Люпин отрицательно помотал головой.

— Просто вспомнил лицо Обри. Гадко, наверное, получить мятным пудингом в затылок. Он же холодит…

— Не так, как снежок в лоб. — Сириус демонстративно потер лоб, на котором не осталось ни следа встречи с вышеназванным снежком.

Все четверо снова рассмеялись, но Сириус украдкой бросил на девочек мстительный взгляд, прежде чем вернуться к ужину. Джеймс, кажется, считал случай исчерпавшим себя и не слишком переживал из-за того, что девчонка закидала его снежками, а вот Сириусу прощение всегда давалось труднее. И сейчас, пусть сам за собой это мальчик не осознавал, разум его напряженно искал способ отыграться.

Идея пришла сама собой, когда на глаза попался Снейп, напряженно пялящийся в затылок рыжей гриффиндорки. В этом взгляде было слишком много личного, он с потрохами выдавал особое отношение Нюниуса к Лили Эванс, и на этом просто преступно было бы не сыграть. В конце концов, весь сыр-бор начался именно из-за Снейпа, он был причиной всего. Сириус перевел хитрый взгляд со слизеринца на Джеймса и тут же поделился с другом своими мыслями. Лицо Поттера тут же приобрело деловой вид, а вот Ремус напрягся. Ничего хорошего ждать не приходилось, когда эти двое напускали на себя вид знатоков и начинали планировать шалость. И совсем плохо было то, что на этот раз в планы их каким-то образом затесалась Лили Эванс.

— Можно подложить ей паука в сумку.

— Он его прихлопнет и еще героем себя выставит. — поморщился Джеймс. — Не-е-ет. Тут нужно что-то другое. Что-то, что до костей проберет…

— Я знаю. — улыбка на лице Сириуса показалась Ремусу поистине дьявольской.

Он жестом поманил к себе всех друзей и озвучил план. Джеймс одобрительно рассмеялся, Ремус поморщился и замотал головой.

— Так нельзя! — сказал Люпин, переводя серьезный взгляд с одного друга на другого. — И дело не в Снейпе, в конце концов. Эванс-то ни в чем не виновата.

— Она дружит с врагом. — равнодушно ответил Блэк. — Не сказал бы, конечно, что это и ее делает врагом, она все-таки с нашего факультета. Но заботиться о ее чувствах я не вижу совершенно никакой необходимости.

Он перевел взгляд на Джеймса.

— Ты или я?

Поттер поморщился, как будто ему предложили съесть слизняка.

— Давай сыграем в «камень, ножницы, бумагу», кто проиграет — тот и пойдет. До трех.

Мальчишки теснее склонили друг к другу головы и принялись сосредоточенно трясти кулаками. Первые два раза выиграл Джеймс, потом изменчивая Фортуна предала его, обласкав своим вниманием Сириуса. Блэк довольно хихикнул и сделал приглашающий жест в сторону противоположного края стола. Джеймс стиснул зубы, поднялся на ноги и взъерошил волосы на затылке.

Лили была так поглощена разговором с подругами, что на приближение Поттера не обратила никакого внимания. Он и раньше ходил где-то в поле зрения, они все-таки были однокурсниками, в этом не было ничего необычного, поэтому и в другой ситуации Лили вряд ли обратила бы на Джеймса внимание. Но когда прямо над головой у нее раздалось громкое, хорошо поставленное: «Эй, Эванс!», невольно оглянулась. Тогда произошло нечто совершенно невероятное.

Джеймс Поттер быстро наклонился и чмокнул ее в щеку. Несколько секунд над столом Гриффиндора висело гробовое молчание, Лили широко раскрытыми изумленными глазами смотрела на Джеймса, а тот, казалось, настолько был сам от себя в шоке, что даже забыл, зачем вообще сюда пришел. Лили странно, очень приятно пахла. Он не замечал раньше, потому что никогда так близко к ней не подходил. Это был запах свежести, лимона и зеленого яблока поверх аромата чистой человеческой кожи. И сама кожа у нее была очень мягкой, чуть прохладной. То, что с самого начала мальчик воспринимал как жертву (чего не сделаешь, чтобы достать Снейпа, в конце концов), на деле оказалось вполне себе приятно. Второй раз за день эта девочка умудрилась перевернуть с ног на голову все его представления о девчонках в целом и о конкретно ее персоне в частности. Это открытие ошеломило Джеймса ничуть не меньше, чем Лили — сам факт произошедшего. Потом лицо девочки сморщилось.

— Фу-у-у! — она с излишним рвением вытерла щеку рукавом форменного джемпера. — Да что такое с тобой?!

Это подействовало на него как отрезвляющая пощечина. На лице мальчишки расплылась наглая усмешка, он бросил на слизеринский стол торжествующий взгляд, прочел в испепеляющем взгляде Северуса Снейпа жгучую ненависть и боль, которых хотел добиться, потом снова посмотрел на Лили. Странная это была девочка. Когда они закидывали друг друга снежками, все было в порядке, никто не хныкал. А стоило чмокнуть в щеку — и она уже выглядела так, будто вот-вот разревется. Ему не хотелось, чтобы это произошло. Годрик знает, почему, но не хотелось.

— Не шуми, Эванс. Я просто подумал, что нам нужно помириться. Один факультет, все-таки, и сражались вы достойно. Ну что, мир?

— Не мир и никогда не будет мир! Уходи! — воскликнула Лили, глядя на него со всей враждебностью, какую способна была изобразить.

Джеймс пожал плечами, благодушно улыбнулся и направился обратно к друзьям, слыша, как девочки за его спиной возмущенно обсуждают произошедшее. Он себя чувствовал просто прекрасно, раскаяния не испытывал.

— Видишь, Рем? Ничего страшного. — сообщил Поттер, усаживаясь на свое место за столом. — Все с ней в порядке, даже не плачет.

Во взгляде Ремуса по-прежнему читалось неодобрение, но, по крайней мере, на этот раз обошлось без членовредительства, так что Люпин выдохнул, натянуто улыбнулся и кивнул.

— Зато смотрите, какой эффект. — усмехнулся Сириус, косясь на слизеринский стол. — Еще чуть-чуть — и у него пар из ушей пойдет. Я серьезно! Он сейчас кинется на нас с кулаками через весь зал.

Все четверо посмотрели на Снейпа. Если бы взгляд мог убивать, мальчишки были бы мертвы в тот самый момент, когда взгляды их пересеклись со взглядом Северуса. Питер нервно хихикнул, Сириус одобрительно хлопнул его по плечу. Ремусу же взгляд Снейпа забавным совсем не казался. Сириус был прав. По какой-то причине выходка Джеймса очень сильно задела слизеринца. Он казался бледнее, чем обычно, а глаза превратились в два черных тоннеля, в которых плескалась ледяная ненависть. Люпин никогда раньше не видел такого взгляда у двенадцатилетнего мальчишки, по спине его пробежал холодок. Снейпа, конечно, было жаль, но взгляд этот заставил его волноваться за друзей. Он обещал месть, скорую и страшную.

— Не сейчас. — сказал Люпин. — Но что-то он точно сделает. Будьте осторожнее.

— Мы? Осторожнее? Рем, это всего на всего Нюньчик. Уж с ним-то мы как-нибудь справимся. — сказал Джеймс, закидывая руку на плечи Люпина.

Ремус всегда волновался. Наверное, поэтому и прижился в их компании так органично. Хоть у кого-то в спальне второкурсников Гриффиндора должен был наличествовать здравый смысл и совесть. Их здравым смыслом был Ремус. Одним на четверых.

— Раньше вы его так не бесили. — ответил Рем.

— Что же, прекрасно. Может, и Эванс теперь поумерит свой пыл и перестанет кидаться на нас каждый раз, когда мы решим позабавиться. Куда не глянь, одни плюсы. — беспечно усмехнулся Поттер.

Спорить с ним, а уж тем более что-то объяснять, было делом совершенно гиблым.

* * *

Снейп ворвался в пустую спальню второкурсников в подземельях Слизерина, шарахнув дверью так сильно, что та только чудом удержалась на петлях. Коктейль чувств, душивших его, был настолько мутным, горьким на вкус и обжигающе горячим, что двенадцатилетний мальчик просто не представлял, как ему со всем этим справиться.

Он не был новичком по части негативных эмоций. Прекрасно знал обиду, досаду, печаль, презрение, непонимание и зависть. Был на «ты» с агрессией: частенько проявлял ее сам, а уж от других видел едва ли не с первых дней жизни. Он был мрачным, одиноким ребенком которого любила, пусть своеобразно, одна только мать. Он рос в страхе и отчуждении, как в своей персональной невидимой тюрьме. И, тем не менее, чувство, поглощавшее и терзавшее его душу в те минуты, оказалось для него в новинку. Ненавидеть Снейп умел плохо. Мальчишки, преследовавшие его в Коукворте, вызывали злость, страх и отвращение, но он не ненавидел их. Слишком много чести. Так же было со многими другими людьми, встречавшимися на его жизненном пути. Ненависть была исключительным по своей силе чувством. Только один человек до сих пор исхитрился вызвать ее у Снейпа: Тобиас, его отец. Сегодня список пополнился еще одним именем. Поттер. Джеймс, мантикора его раздери, Поттер. Он нарочно устроил отвратительное представление в большом зале. Когда Северус вспоминал его наглую ухмылку после того, как он приложился своим слюнявым ртом к щеке Лили, кулаки Снейпа сжимались сами собой. Мальчик пнул край тумбочки, сбил ногу и издал отчаянный рык загнанного в угол зверя. Было больно. Но боль только распаляла черное пламя ненависти. Он хотел, чтобы Джеймс Поттер исчез навсегда. Чтобы издох в муках, как паршивая собака. Он не имел права прикасаться к ней. Только не к Лили. Вокруг были десятки девчонок, и к любой из них он мог пристать со своими идиотскими поцелуями, но он выбрал именно Лили Эванс. Каким-то образом понял, что Снейпа это взбесит, и выбрал именно ее…

Мальчик с размаху врезал кулаком по подушке. Та свалилась, сложившись пополам, и тогда Снейп оседлал ее и бил, снова и снова, представляя на месте белой ткани лицо ненавистного очкарика. Легче не становилось. Лили… Единственное светлое пятно во всей его темной жизни. Единственное существо, которое показало ему, что у мира есть другая, хорошая сторона. Он тянулся к ее свету, грелся в нем и ревностно охранял его. Даже эти ни в чем не повинные девочки, ее подруги, казались ему врагами и конкурентами. Идиот… Девочки ничего не значили. Теперь он это понимал. Девочки не могли вот так взять самое светлое, что было в его жизни, и запятнать своим грязным прикосновением. А Поттер мог. И сделал. Северус последний раз с силой втопил кулак в подушку, запястье неприятно хрустнуло, отдалось болью. Мальчик зашипел, прижимая руку к груди. С лица что-то капало, щеки были мокрыми. Он с удивлением провел по лицу второй рукой. Он плакал? Как чертова маленькая плакса? Это было еще более унизительно. Он сжался в комок, как бывало дома, когда отец устраивал один из своих пьяных дебошей, обхватил голову руками и принялся раскачиваться из стороны в сторону. Поттер заплатит. За каждую секунду боли в этой комнате он ответит кровью, и только так. Снейп, может, не станет физически ему ровней никогда, но волшебнику это было и не нужно. У него есть другие возможности. Он станет настолько сильным магом, что никакой Поттер с ним не справится. И тогда никто больше не посмеет вести себя с близкими ему людьми так, как повел себя проклятый гриффиндорец. Никто.

Северус перестал раскачиваться. Дрожь, бившая его худое тело, постепенно сошла на нет. Мальчик тяжело повалился на бок, уставившись в одну точку. Ему нужно больше заниматься. Нужно практиковаться. И слабенькие защитные чары, которым их учили на ЗоТИ, тут не годились. Он пойдет к Слагхорну, прямо завтра, и выпросит у него разрешение на посещение Запретной секции. Вот где может быть что-то действительно стоящее, что поможет ему изменить собственную судьбу и защитить единственного друга от мерзких посягательств Поттера. И всех остальных, если они когда-нибудь попытаются к ней приблизиться.

* * *

Невысокая фигурка в школьной мантии тенью скользила по пустым темным коридорам Хогвартса. Ее шаги были легки, почти не создавая предательского эхо, которое неизменно привлекало Миссис Норрис и было злейшим врагом всех любителей совершать ночные вылазки. Андромеда хорошо знала маршрут, потому что в конце прошлого года они несколько раз прошли по нему вместе: она и Тед, который, собственно, и нашел изначально этот путь, ведущий из замка в Хогсмид. Путь был не близкий: из слизеринского подземелья было не слишком просто выбраться ночью, не привлекая внимания, а потом еще нужно было подняться на четвертый этаж, отыскать коридор, в котором стояла статуя одноглазой ведьмы, открыть потайной ход и проскользнуть в него. Все это не привлекая внимания завхоза, его кошки, дежурящих старост и еще десятка-другого препятствий, которые вырастали на ее пути как из-под земли.

Андромеда хорошо умела прятаться. Искусство быть незаметной очень хорошо зарекомендовало себя еще дома, в ее родовом гнезде, а в школе было отточено и доведено, практически, до совершенства. Она интуитивно чувствовала, когда можно продолжать движение, а когда нужно остановиться. Когда можно идти коротким путем, а когда крюк просто жизненно необходим. Чутье никогда ее не подводило. В тот день ей везло — препятствий на пути почти не встретилось, и до статуи она добралась без приключений. Шепнув почти беззвучно заклятье, Андромеда раскрыла горб колдуньи, потом скользнула внутрь, в холодный мрак, пахнущий влажной землей и старой каменной кладкой. Огонек на конце ее палочки (здесь она уже не опасалась зажигать свет) едва-едва разгонял мрак, когда семикурсница быстрыми шагами шла по земляному коридору с низким потолком. Как и в предыдущие ее визиты сюда, коридор этот казался ей бесконечным, а ступеньки, круто уводящие наверх, появились из мрака совершенно неожиданно. Андромеда едва не споткнулась о нижнюю.

Люк подсобки «Сладкого Королевства» поддался легко, девушка осторожно подняла его и выбралась из коридора, снова из предосторожности погасив свет. Антидезаппарационное заклятье на территории Хогсмида уже не действовало, Меда мысленно поблагодарила все известные ей высшие силы за сданный успешно еще в прошлом году экзамен по трансгрессии. Без него ей пришлось бы думать, как незамеченной выбраться из магазина, а так все решалось в два шага: первый — наложить шумопоглощающее заклятье на подсобку, второй — трансгрессировать на улицу, что и было незамедлительно выполнено. На улице света было больше, чем в наглухо закрытой подсобке кондитерского магазина. Андромеде сначала показалось, что светло, как днем. Потом глаза привыкли, она плотнее натянула на лицо капюшон мантии и уверенно пошла вперед. Нужно было добраться до «Трех Метел». Именно там, в комнате для постояльцев, ждал ее этой ночью Тед.

Девушка остановилась у торца здания, в котором располагалась таверна, и поискала взглядом нужное окно. Оно светилось тусклым светом, очевидно, Тед предпочел погасить основное освещение. Сердце Андромеды забилось чаще в предвкушении скорой встречи. Она ужасно по нему соскучилась, но только теперь, когда он был так близко, но все еще недосягаем, осознала это в полной мере. Волшебница снова воспользовалась трансгрессией, чтобы переместиться на тонкий карниз, проходивший под нужным ей окном. Место было шаткое и не безопасное, и все-таки Блэк не сразу дала человеку в комнате знать о своем присутствии. Через толстое оконное стекло она видела его светловолосую голову, склоненную над свитками пергаментов. Он напряженно писал что-то, то и дело сверяясь с записями на соседних пергаментах. Выглядел Тед совершенно серьезным, поглощенным своей работой целиком. Андромеде нравилось наблюдать за ним, особенно когда он не знал об этом, и она дала себе на это несколько минут, прежде чем поднять руку и тихо поскрестись ногтями в окно, как просящаяся домой кошка. Тонкс поднял взгляд пронзительно-голубых глаз, гипнотизировавший ее не хуже подчиняющего заклятья, его губы растянулись в улыбке. Молодой человек поднялся из-за стола и поспешил к окну. Руку от стекла Андромеда так и не убрала. Он коснулся ее пальцев с другой стороны окна, хитро посмотрел на нее. Потом окно внезапно распахнулось, вырвав из груди девушки испуганный вздох, теплые и сильные руки обхватили ее, втянули в комнату. Они осели на пол, вцепившись друг в друга так крепко, как будто разъединение грозило обоим смертью. Андромеда слышала, как гулко бьется сердце у него в груди, жадно вдыхала его запах, такой родной и знакомый. В ту секунду она действительно хотела, чтобы время остановилось, а они могли остаться здесь навсегда. Потом Тед поцеловал ее в макушку и спросил:

— У тебя не будет проблем из-за этого дерзкого побега?

— Нет, если меня не поймают.

Он усмехнулся, нагнулся к ней и поцеловал долгим, глубоким поцелуем, от которого по всему телу юной Блэк разлилась приятная истома. Никто и никогда не целовал ее так, и никому другому она этого не позволила бы.

Ночь принадлежала им. Холод через по-прежнему открытое окно заполнял комнату, но ни Тед, ни Андромеда его не ощущали. В целом мире в те минуты существовали только они, вдвоем, как единый организм, а все остальное не имело никакого значения. Только к середине ночи, когда молодые люди наконец насытились друг другом, Тонкс, закутавшись в мягкий плед, прошлепал босыми ногами к окну и закрыл его. Андромеда взглядом сытой кошки следила за каждым его движением, а когда Тед вернулся к кровати, неожиданно напала, снова повалив на смятые простыни и зацеловывая каждый миллиметр его лица, такого дорогого и любимого, пока он не взмолился о пощаде. Они вместе забрались под теплое одеяло, обнялись. Только теперь Андромеда чувствовала себя действительно на своем месте. Было спокойно и уютно, так, как давно уже не бывало.

— Как твои успехи на работе?

— Освоился и заработал хорошую репутацию. — отрапортовал Тед. — Мне говорили, что должность скучная, я утону в бумажках. Ничего подобного и в помине нет. Стоило грамотно организовать процесс — и проблема решилась сама собой.

— Горжусь тобой. — она улыбнулась и чмокнула его в щеку.

— Как поживает старина Пивз?

Андромеда тихо рассмеялась.

— Так же, как год назад. Или десять. А может, все сто. Он вечен, как само время. Подумать только… Мне осталось всего полгода.

— Волнуешься?

— Из-за экзаменов — нет. Ты знаешь, я всегда довольно трезво оцениваю свои силы.

Он не задал вопроса, который мог бы разрушить их маленькую идиллию. Не спросил, из-за чего еще она может волноваться. Андромеда была благодарна ему за это. За эту уютную возможность просто лежать рядом и говорить о мелочах, не оглядываясь постоянно на темных призраков ее будущего, которые обступали их со всех сторон, сжимая кольцо.

Она покинула комнату на втором этаже «Трех Метел» с первыми криками петухов, тем же путем, что пришла. Тед еще спал, она не стала будить его. Обратный путь был куда менее волнующим, что отнюдь не удивляло. Деревушка мирно спала, никому не было дела до хрупкой девичьей фигурки в школьной мантии, бредущей по пустынной улице в сторону кондитерской. Ее шумопоглощающие чары еще действовали, поэтому в подсобку Меда вернулась тем же путем, каким несколько часов назад покинула ее. Спящий замок встретил ее тишиной, Блэк точно знала, что в этот час идти по коридорам можно без опаски: даже вездесущий Филч и его кошка в такую рань пребывали еще в объятиях Морфея. Осторожность важно было проявить только в подземельях, где был риск потревожить сигнальные чары факультетской гостиной и разбудить старост. Андромеда миновала все контрольные точки, как делала уже не единожды, и скользнула в гостиную. Здесь можно было уже не таиться. Девушка поспешно стянула верхнюю мантию, скрутила ее и повесила на руку так, чтобы в случае внезапной встречи в коридорах женских спален ее можно было быстро спрятать от любопытного взгляда.

— Что ты тут делаешь?

Андромеда вздрогнула и оглянулась. В дверях коридора в спальни девушек стояла ее младшая сестра. В ночнушке и накидке поверх, зябко обхватив себя тонкими белыми руками. Буравя среднюю Блэк пристальным взглядом. Андромеда с удивлением отметила мешки под глазами у младшей, свидетельствующие о бессонной ночи, и ей вдруг стало плохо. Закралось подозрение, которое не могло, просто не должно было быть правдой. Нарцисса знала о ее побеге? Поэтому она не спала всю ночь? Пытаясь сделать хорошую мину при плохой игре, Меда натянуто улыбнулась сестре.

— Не спится… Я хотела подняться в Больничное крыло и попросить умиротворяющего бальзама у мадам Помфри, но так и не решилась выйти. Просидела тут, кажется, половину ночи.

Нарцисса прищурилась. Пару минут в комнате царила тяжелая тишина. Андромеде казалось, что сердце у нее стучит так громко, что сестра просто не может его не слышать. Что стук этот выдает ложь с потрохами, а впереди — тяжелая расплата.

— У меня осталось немного. Но он, кажется, неправильно сварен. Мне совсем не помогает. — сказала наконец девушка.

Андромеда постаралась, чтобы ее вздох облегчения не был слишком очевиден. Ей захотелось вдруг крепко обнять младшую сестру, потому что теперь Андромеда только утвердилась в своих подозрениях. Нарцисса знала. Возможно, с самого начала… Не все, разумеется. Все знать ей было просто неоткуда. Но про отлучки и побеги — знала совершенно точно. И выбрала не замечать. Сознательно, ради нее, ради Андромеды. Блэк была благодарна ей за это. Она нежно улыбнулась Нарциссе и покачала головой.

— Еще пара часов — и все проснутся. Тогда я поднимусь и возьму для тебя тоже.

Нарцисса кивнула, зябко потерла предплечья.

— Я пойду… Попробую все-таки заснуть. Тебе тоже лучше лечь.

Ее взгляд скользнул по сестре, задержался на верхней мантии на сгибе ее локтя, а потом, как будто не заметив, двинулся дальше.

— Пожалуй. — Андромеда, заведя руку с мантией за спину, направилась к входу в коридор, ведущий в спальни девочек, следом за Нарциссой.