Доска треснула, фигуры разлетелись на куски... (гет)

Он ненавидел это чертово зелье. Ненавидел Дамблдора. Ненавидел себя.

Итак, она ничего не помнила. Конечно же. Второй раз в одну и ту же реку не войти. Надежда, всколыхнувшаяся было в нем, полностью погасла. Весь этот глупый оптимизм...

Он собирался уехать, как и говорил. Какой смысл оставаться? Что он мог поделать? Он выжил. Гермиона выжила. Весь этот треклятый мир пережил столкновение титанов... и выстоял. Все нормально. Никогда не будет хорошо, но нормально. Так можно существовать. Так можно даже вполне пристойно существовать. Гермиона молода, она найдет себе дело, и ее жизнь может сложиться вполне благополучно.

Но она никогда не узнает правды.

Не вспомнит.

И что? Может, так даже лучше.

Так никогда не лучше.

Он вообще-то уже полностью собрался, упаковал вещи и теперь мерил шагами пустую темную гостиную. Противоречия разъедали его.

— Да что я могу сделать? — крикнул он сломанным настенным часам.

Ничего, потому что ты настоящее ничтожество.

— Пусть так! Это еще одна вещь, которую я изменить не могу!

Гермиона бы тебя не бросила.

Гермиона...

Снейп осел на пол и закрыл лицо руками. Дамблдор мертв, но этот кошмар все никак не кончается.

Ничтожество.

— Ладно. Ладно! Я остаюсь.

В конце концов, какой смысл уезжать одному? Он страстно желал смерти, пока не встретил ту, что подарила ему желание жить. Без нее его жалкое существование ничего не значило. От кого он хотел бежать? Куда?

* * *

Тщательно маскируясь, Снейп наведывался в Лютный переулок и другие злачные места. Он покупал редкие и нелегальные ингредиенты, выискивал запрещенные книги, что теперь, после войны, было гораздо сложнее и опаснее. И все же это почти что пенсия мечты. За тем лишь исключением, что исследованиями он занимался не ради собственного удовольствия. Он пытался найти способ обратить зелье подмены вспять. Способ был. Зелье вовсе не являлось совершенным, как он наивно полагал. Гермиона однажды сумела одолеть его силу. Он сам не так давно проделал то же самое. Вот только почему у них это получилось, а у других, принявших зелье, нет? И Уизли, и Поттер, и многие другие волшебники, опоенные его самым жутким творением, не раз оказывались на краю гибели, но только для двух человек эти опасные ситуации стали освобождением от ложной памяти.

Возможно, в случае Снейпа не было чего-то особенного. Яд Нагайны уничтожил зелье в его крови. Это его спасло и вернуло истинные воспоминания. Но Гермиона пострадала в Отделе Тайн гораздо меньше Уизли, а тот так ничего и не вспомнил!

У Северуса даже мелькнула как-то безумная мысль дать Гермионе змеиный яд. Но Нагайна была особой змеей и, в любом случае, риск был бы слишком велик.

На самом деле, он не мог ничего понять, не мог разобраться. Нужно было больше времени. Нужны были люди, на которых можно было бы проверять разные теории. Нужно было оборудование, особые магические инструменты...

Что ж, из всего необходимого, время — единственное, что у него было. Оставалось только ждать и надеяться на чудо. На то, что внезапно придет ответ или найдется что-то в составе зелья, на что раньше он внимания не обращал.

Стоит ли говорить, что дело было безнадежно?

* * *

Гермиона никак не могла выкинуть Снейпа из головы. Сколько уже прошло с той странной встречи? Полгода? Она так никому об этом и не рассказала. Почему, почему из всех людей он выбрал разговор именно с ней? Почему сказал, что доверяет? Это было связано с Дамблдором? Или с Гарри? Снейп хотел сообщить ей что-то важное, но не мог говорить напрямую? Она не знала ответа ни на один вопрос. Может, он, и правда, спятил. Может, спятила она, и все это ей только почудилось. Столько вероятностей, но где прячется истина?

Она завела себе привычку бродить без дела по Косому переулку. Заглядывать иногда в магазинчик Уизли, долго слоняться по «Флориш и Блоттс», сидеть в уличных кафе и разглядывать прохожих. Она съехала от родителей и теперь жила прямо тут, снимала квартирку на пару этажей выше магазина метел. Гарри звал их с Роном на Гриммо, но и Рон, и она хотели немного пожить в одиночестве.

Ей нужно было остаться одной, чтобы все как следует обдумать. Прошлое, будущее, настоящее. Все было каким-то неясным.

Казалось бы, о чем тут думать? Они победили. Они изменили мир. Очистили его от великого зла. Позади учеба, позади все главные беды и горести. Заживают раны в сердцах, начинается новая жизнь. Выбирай дорогу и следуй по ней.

Гермиона получила множество предложений о работе, о стажировке, об учебе. Ее хотели видеть сразу в куче отделов Министерства Магии, ей писали мастера-артефакторы, охотники на нечисть, защитники притесняемых народов и издатели автобиографий. Все они хотели видеть героев войны в своих рядах. Ее приглашали даже в Хогвартс. Но Гермиона впервые в жизни не знала, чего хочет. Что-то не давало ей покоя, но она не могла понять что. Дело было даже не во встрече со Снейпом, а в чем-то еще. Но в чем, она и сама не знала.

Чувствовалось иногда, будто в самой основе ее жизни лежит какое-то грандиозное искажение. Будто все неправильно, все не так, как должно быть. Но разве нельзя то же самое сказать обо всех детях войны?

В один из декабрьских дней она, по обычаю, вышла побродить по Косому переулку. Народу было много, ощущалось приближение зимних праздников. Она брела без цели, размышляя, зайти ли вначале во «Флориш и Блоттс» или лучше поприветствовать Джорджа, когда услышала знакомый голос.

— Эрни!

Они обнялись при встрече, хотя никогда раньше не обнимались. У Гермионы было ощущение, что Эрни Макмиллан явился из какой-то другой жизни. Все теперь делилось на до и после.

Они пошли в «Дырявый Котел», посидеть в тепле и поговорить. Там они вспоминали о том, как старостами засиживались допоздна за школьными делами, обсуждали бывших однокурсников и старательно обходили тему войны. Будто были нормальными людьми, выросшими в нормальное время.

— А знаешь, — начал Эрни, когда огневиски, видимо, уже знатно ударило ему в голову, — я давно хотел спросить, но все как-то не решался... Да и время уже было не то, как раз тогда все как-то закрутилось... В общем, — он откашлялся, — я понимаю, что, может быть, перехожу границы, но все же...

Он внезапно смутился и замолчал.

Гермиона нетерпеливо подбодрила его кивком:

— Ну, говори же.

— Что там у тебя было со Снейпом?

Первой мыслью Гермионы было, что он каким-то образом узнал о той странной встрече, произошедшей минувшим летом.

Но как? Там ведь никого не было! Она проверяла.

— Что ты имеешь в виду?

— А, — Эрни махнул рукой, — зря я завел эту тему. Просто я видел как-то, что вы держались за руки.

«МЫ ЧТО?»

Он неловко хихикнул, будто сам себе не верил, что все это говорит, но его уже несло:

— Мы с тобой тогда засиделись, когда все старосты уже разошлись, помнишь? Перемывали кости Малфою, он вообще ни на одном собрании не появился. Кто же тогда знал, что он... А потом мы хотели поработать над брошюрой для первокурсников, но было уже поздно. Мы разошлись, и тут я вспомнил, что забыл свои записи, ну и вернулся. А там вы, вдвоем с профессором, стоите у стены и держитесь за руки. Как на свидании. Я... я не знаю почему, просто развернулся и убежал, как первокурсник. Смешно, да? — он икнул и замолчал, крутя в руках стакан. — А ладно, не хочешь говорить, не говори. Это я зря, наверное... Просто уже пьян... Из головы все это долго не шло. Нет, забудь. Прости. Просто забудь.

Гермиона сидела как громом пораженная. Подумать только! Эрни всегда казался ей нормальным парнем, а тут такое.

— Ты ошибаешься, — строго произнесла она, неосознанно подражая интонациям профессора МакГонагалл. — И если это Рон тебя надоумил, то передай, что ему не поздоровится!

Но потом она подумала, что Эрни никогда не был таким уж хорошим актером и пьян он настолько, что вряд ли способен лгать.

Так в чем же тут дело?

Самое главное, она действительно помнила тот вечер, когда они допоздна сидели в комнате отдыха старост. Она помнила разговоры о Малфое, брошюры для первокурсников — все так четко, словно было вчера. Вот только после она прямиком направилась в башню Гриффиндора.

«Что за дурацкая история?»

Она думала о словах Эрни весь вечер. Ночью ворочалась, не в силах уснуть.

«Ну зачем он приплел эту чушь?»

А потом сложила два и два. Рассказы Эрни и Снейпа, искавшего с ней встречи летом. Теперь все становилось одновременно и яснее, и гораздо запутаннее. Снейп пришел, потому что, как бы странно или даже противоестественно это ни звучало, когда-то они были в близких отношениях.

«Возможно, это покажется странным, но вам я доверяю. Единственной в мире.»

Но она этого по каким-то (каким?) причинам не помнила.

Но боже, она и Снейп?

Он что, соблазнил ее и стер ей память? Невозможно. Хотя бы потому, что после войны она проверялась у лучших целителей, а они не обнаружили никаких следов Обливиэйта.

И опять же...

«Возможно, это покажется странным, но вам я доверяю. Единственной в мире.»

Так говорят с теми, кого соблазняют, а потом стирают память?

Гермиона напрягала память, пыталась вытащить оттуда все, что связано со Снейпом, но не могла припомнить никаких неформальных отношений. Они виделись только на уроках и изредка в штаб-квартире Ордена Феникса. Все!

— Что случилось с моей памятью? — громко спросила она и стукнула рукой по одеялу так, что кемарящий рядом Живоглот подскочил и обиженно покинул кровать.