Свободные люди (джен)

Соседи — как много в этом слове

Эмоций бурных, неприятных возникает:

Тут перфоратор в выходные наготове,

Ночное гульбище или собака лает.

Они везде, и нам от них не скрыться.

И Робинзону в этом смысле не свезло.

Тебя везде найдут, чтоб рядом поселиться

Соседи — наше проклятие и мировое зло.

Вам когда-нибудь случалось бывать на деревенской дискотеке, когда там сталкиваются два враждующих посёлка? То ещё зрелище, скажу я вам. Разборки Ростка и Военных складов немного напоминали те деревенские битвы, только эпичнее по масштабам.

В ограниченном пространстве станции Янов извечные прения «Долга» и «Свободы» измельчали до мелких пакостей, какими всю жизнь обменивались жители общаг и коммунальных квартир.

Всё началось с футбола. Двухчасовой товарищеский матч между «Долгом» и «Свободой» закончился полной победой анархистов. К слову, вместо мяча пинали голову снорка. Голова рычала, норовила укусить игроков за ноги, но привычных парней это не волновало.

Свободовцы праздновали победу широко, с размахом, песнями и плясками. Долговцы тихо скрипели зубами на своей половине и к веселью присоединиться не пожелали, хотя их звали. Янов не спал всю ночь, но последней каплей оказался Локи и его гитара.

Играл свободник хреново, пел ещё хуже — честное слово, перфоратор субботним утром звучит в сто раз мелодичнее. С рассветом не выспавшийся, злой как чёрт Шульга предпринял вылазку на вражескую территорию и путём нанесения лёгких телесных повреждений изъял гитару. Утомлённый возлияниями Локи послушно свалился в нокаут и музицировать больше не пытался.

Через несколько часов победители сели похмеляться, и душа закономерно запросила музыки, но гитару не нашли. Локи мобилизовал остатки памяти, вспомнил Шульгу и его кулак и отправился разбираться. Долговец охотно извинился и согласился вернуть инструмент, но только если Локи сей же час инсталлирует гитару в своё физиологическое отверстие. То самое, о котором не принято упоминать в приличном обществе. Слово за слово, и начался на Янове период, которые все называли «война соседей».

Однажды утром Шульгу разбудил запах. Нет, не так. Это был ЗАПАХ. Вонь и смрад, перед которыми даже зомби стыдливо закопались бы обратно в землю. Задерживая дыхание и утирая слезящиеся глаза, Шульга сделал пару кругов по помещению, напал на верный след и открыл окно. Лучше бы он этого не делал. Прямо под окном стоял мусорный контейнер, полный кашицеобразных отходов, из которых злобно пялилась на долговца голова снорка. Шульга хотел идти бить морду одному конкретному свободовцу, но сдержался.

На следующее утро мерзкий запах разбудил уже Локи. Тот в отличие от Шульги сразу понял в чём дело и направился к окну, предварительно облачившись в противогаз. Контейнер был там, но теперь из гниющего содержимого торчала гитара. Первая мысль свободовца была о нанесении тяжких телесных одному конкретному долговцу, но до аффекта было далеко, поэтому победил холодный разум.

Как мы видим, командиры двух враждующих отрядов не так уж и различались на самом деле. Единственная разница была в том, что Шульга был прямолинеен, а Локи хитёр и изворотлив, как тот божественный засранец, в честь которого свободника назвали. Но и Шульга, и Локи обладали вкусом к интригам, который обоюдное соперничество только раззадоривало.

Приказав своим бойцам оттащить контейнер подальше, Локи отправился к Шульге. Тот встретил оппонента настороженно, но свободовец был само дружелюбие и раскаяние.

— Ну что мы, как пацаны малые, командир, — сказал Локи, обнимая подполковника за плечо. — Всё делим что-то, ссоримся. Нам выживать вместе надо, а мы фигнёй страдаем.

Обрадованный Шульга немедленно согласился, что, мол, собеседник прав, пора прекратить идиотские шуточки и делом заняться. Локи ушёл, но долговца всё не покидало ощущение, что всё это неспроста. Шульга вышел из кабинета и отправился проверить посты и раздать распоряжения бойцам.

По мере продвижения Шульгу всё сильнее настораживали смешки за спиной постепенно перерастающие в откровенный гогот. Он несколько раз оборачивался, но ничего подозрительного не замечал, пока лейтенант Гавриленко не сорвал с его спины листок бумаги. «У кого нет коня, все садись на меня!» — предлагала возмутительная писулька.

Гавриленко старался сохранять нахмуренное выражение морды лица, но глаза его подозрительно блестели, а губы расплывались в улыбку. Печатая шаг, Шульга скрылся в кабинете и принялся вынашивать планы мести.

Однажды утром к Локи подошёл Гавриленко и принялся пространно рассуждать о взаимоуважении и прочих абстрактных дисциплинах. Свободовец был настороже, но подвоха так и не обнаружил, пока лейтенант не раскланялся, оставив собеседника в недоумении.

Тут зазвучал сигнал тревоги, сталкеры схватились за оружие. Локи рванул из кобуры пистолет, раздался громкий хлопок и свободовца окутало облако вонючего дыма. При ближайшем рассмотрении в кобуре нашлась пластинка с бертолетовой солью, и все вспомнили, что Гавриленко шарит в химии. Тревога, кстати, оказалась ложной, чему свидетельствовали смеющиеся и аплодирующие долговцы во главе с Шульгой.

Крайне довольный собой Шульга благосклонно кивнул своему лейтенанту и вернулся в кабинет. Открыв дверь, он был несказанно ошарашен водопадом, обрушившимся сверху. От жидкости за версту несло соляркой самого непотребного качества. Злобно утерев лицо, Шульга рванулся обратно.

Соперники наконец схлестнулись в открытую и принялись с азартом валтузить друг друга кулаками. Электорат расположился поблизости и вовсю поддерживал борцов криками и советами.

Шла тридцать пятая минута спарринга. Группа поддержки задолбалась орать и только пара самых преданных хрипло каркали что-то ободряющее. Локи и Шульга здорово изгваздались в солярке и собрали мусор со всей станции на свои комбезы. Сейчас они стояли на коленях и вяло толкали друг друга в грудь со словами «а ты кто такой».

Первым заржал Дегтярёв. Потом Гаваец, а за ним уже вся станция громко покатывалась со смеху, кроме охрипших от криков членов партии. Они смеялись беззвучно. Победила дружба, хули там.

С соседом можно воевать,

Соседу можно морду править.

Соседа можно разыграть

И вынудить свой дом оставить.

А можно разломать забор,

Что разделяет два участка,

Накрыть богатый, общий стол

И дружно сдвинуть свои чарки.