Две цепочки следов (джен)

Артраан появился в Курящихся Топях, уже занесенных снегом, совсем разбитый. Ночью ему так и не удалось сомкнуть глаз, так что пребывание в Ниаме пришлось продлить еще на день, а заклинание телепортации, использованное для перемещения на очень большое расстояние, отняло у него последние силы. Непривычно было с солнечных островов разом перенестись на Север. Здесь завывала метель; мало что можно было разглядеть из-за вьюги. Дракон почти на ощупь дополз до хижины ведьмы и поскребся в дверь. Ему отворила хозяйка крошечного домика:

— А, это ты, малыш? Не будь свинтусом — отряхнись за дверью и проходи, — Гаруна пропустила озябшего дракона в свое жилище.

Внутри хижина была куда просторнее, чем это казалось снаружи. Не шатер, конечно, но места на комнату с камином, застеленную широким мягким ковром и заставленную десятком стеллажей с книгами по черной магии, вполне хватало. Кроме того, за занавесками виднелись два входа не то в кладовые, не то в спальни. Над огнем привычно булькал маленький (а не гигантский, как рассказывают в сказках) котелок; на полочке, приделанной над камином, виднелись плотные ряды баночек и колбочек с сомнительным содержимым, а над обеденным столом висели аппетитные бусы из сушеных летучих мышей — вместо баранок. Никаких живых животных и детей Гаруна не держала из соображений гигиены.

Дракон, привычный к этой обстановке, молча дошел до камина и разлегся у него. Хозяйка хижины проследила за ним недоуменным взглядом. Она не по наслышке знала, что Артраан много шумел, любил слушать сводку последних событий или рассказывать о своих похождениях; в качестве приветствия же он обычно использовал вопрос «Есть чего пожевать?». Но сегодня все было иначе: главный заводила любой компании выглядел безразличным и уставшим.

— С тобой все в порядке?

— Не обращай внимания, — ответил тот. — Силу заклинания не рассчитал. Теперь чувствую себя, как выжатая тряпка…

— А это все оттого, что ты совсем не занимаешься магией! Даже костерок себе развести не можешь, позор!

— Мне оно все не нужно. Есть важные новости?

— С неделю назад тут прошел Хангерд с огромной армией. Беспорядки на границе, говорит. Весь мой любимый гузарий⁽¹⁾ потоптал! Тоже мне король...

— Ничего, новый вырастет. А наши когда соберутся?

— Рунбрант, Винланг, Эквим и Аргат доложили, что попали в затруднительное положение и надеются вернуться через три дня. Остальных я пригласила сюда к тому же времени: за дверью холодно, а разместить всех драконов в хижине я не могу.

— И к чему была спешка? Я мог вернуться с кораблем!

— Знаешь, ожившие мертвецы не предупреждали меня, что будут упорно преследовать группу Винланга. Предъявляй претензии им.

Артраан фыркнул.

— Мне идти некуда, так что на эти три дня я оккупирую твой камин. Спокойной ночи, — дракон отвернулся и спрятал голову под крыло.

— Храпеть не вздумай, — колдунья вернулась к столу, на котором лежала открытая толстая книга.

Гаруна была монтермаркой-отшельницей, облюбовавшей Курящиеся Топи — болота в южной части Хардостала. Как давно она пришла сюда, почему покинула родину и не желала ни с кем общаться, ведьма не рассказывала никому. Было известно лишь, что она наслаждалась тут тишиной и уединением вдали от людей, пока ее не сделали главой Серого Союза… Последние семь лет Гаруне регулярно приходится делить хижину с черными драконами, организовывать их собрания и передавать им волю своей владычицы, Тени. В первые годы ведьма едва справлялась с навязчивым желанием превратить своих бестолковых подчиненных в лягушек да пустить их на какое-нибудь третьесортное зелье. Но прошло время, и она привыкла к этим глуповатым существам, которых можно было отправить за недостающими ингредиентами для зелий, если за дверью разгулялась плохая погода. Иногда с ними было даже весело. Правда, теперь Гаруне приходилось прятать по углам все съедобное, накладывать защитные чары на столовое серебро и убирать хрупкие скелеты в шкаф. Но ведь это все мелочи, правда?

Артраан проспал как убитый первые сутки, почти не вставал на вторые. Ведьму это вполне устраивало: от бодрствующего самца дракона всегда больше неприятностей, чем от спящего — это она поняла еще в первые месяцы, проведенные на новой должности. Но на третий день Гаруна заметила, что Ар, по-прежнему не издавая ни звука, наблюдает за пляшущими в камине язычками огня. Вернее даже не наблюдает, а устало смотрит сквозь камин. Ни дурацких шуток, ни рассказов о храме, в котором он побывал, ни надоедливых просьб перевернуть прочтенную страницу книги, ни поисков спрятанных в хижине вкусностей… Что-то тут определенно было не так.

— Я недавно котелок ставила, и теперь собираюсь почаевничать, — сказала она, чтобы заинтересовать дракона. — Так уж и быть, тебе тоже плесну в мисочку. Айда к столу.

Но ящер даже не шевельнулся.

— Ты заболел, что ли?

Ответа вновь не последовало. Гаруна встала, подошла к Артраану, присела рядом и потрогала его нос. Вроде не горячий. Затем бесцеремонно подняла ему веко и посмотрела в драконий глаз. И глаз чистым казался. Правда, ящеру такое проявление внимания не понравилось: он огрызнулся, мотнул башкой да и повернулся к ведьме задом.

— Сын Аквилона, я с тобой говорю вообще-то!

— А я не хочу разговаривать.

— Может, объяснишь, в чем дело?

— Все хорошо. Оставь меня в покое.

— Малыш, у меня есть много зелий. Если у тебя что-то разболелось…

— У меня неважное настроение всего лишь.

— Кто же тот талантище, что сумел согнать с твоей наглой морды всех раздражающую улыбку? — усмехнулась ведьма.

— Я сам, конечно.

— Ну надо же! И чего ты напридумывал?

— Да, мелочи, наверное, — тихо сказал Артраан, повернув голову так, чтобы видеть Гаруну краем глаза. — Задумался тут вдруг... Для каждого существа в мире создана пара. Для кота — кошка, для голубя — голубка, для волка — волчица... А я в этом контексте похож на носок⁽²⁾. Одинокое и совершенно бессмысленное явление природы. Понимаешь?

Гаруна иронично посмотрела на Артраана.

— Забавно слышать нечто похожее от того, кто еще недавно хвалился самодостаточностью.

— Это был приятный самообман. Теперь я осознал, что хочу жить для кого-нибудь, с кем-нибудь. А не просто... быть.

— Ах, какие вы, не-маги, скучные! — разочарованно воскликнула ведьма, поднявшись с пушистого ковра и сняв котелок, в котором предусмотрительно были заварены сушеные листья чайной травы да кусочки хатабура⁽³⁾, с крючка. Чтобы не обжечься, она обернула ручку котелка плотной тряпицей, которая лежала на полочке у камина. — Все ваши желания в итоге сводятся к одному и тому же. А я-то надеялась, что хоть с тобой у нас интересы общие всегда будут...

Дракон тоже так считал прежде. Еще недавно свобода и независимость были его ценностью, его мечтои и идеалом. Но последние две недели заставили Артраана иначе взглянуть на мир. Это были, пожалуй, самые счастливые дни во всей его истории. Счастливые дни, которые никогда больше не повторятся. Дракон был безмерно рад, что ему довелось в полном смысле слова прожить их, но с этими чистыми, светлыми воспоминаниями следовало расстаться: после возвращения с задания жизнь для ящера потеряла всякие краски. "Ничего страшного, — уверял себя он. — Одна маленькая вспышка, и все снова встанет на свои места. Я даже не узнаю, что это было так дорого для меня. Нужно лишь решиться..." В носу у Артраана защипало, а в горле встал ком.

— Я могу стать, как раньше, — сказал он. — Только... Сотри мою память за последние десять дней. И запрети искать тех людей, чьи образы все же останутся. Ты это можешь, я знаю.

Гаруна остановилась, не дойдя до стола. Неунывающий дракон, оптимизм которого порой действовал на нервы, просил, чтобы против него использовали заклятие забвения⁽⁴⁾? Тут должно было случиться что-то воистину ужасающее. Колдунья догадливо усмехнулась:

— Кажется, я знаю, как называется твоя болезнь...

— Я согласен продолжить разговор, лишь если в конце ты сделаешь так, чтобы его я тоже не вспомнил.

— Рассказывай давай, как там прошло твое задание, — кивнув, Гаруна поставила котелок на стол.

Дракон вздохнул, не спеша поднялся и сел. Понаблюдав немного, как ведьма ссыпает в воду какие-то специи, он заговорил:

— Видишь ли, я встретил женщину, рядом с которой понял, что вот здесь, — дракон положил передние лапы на грудь, — здесь еще живо что-то. Она была очень добра ко мне. Поддерживала меня в трудную минуту, позволяла мне проявлять инициативу, прощала, когда я косячил... С ней я почувствовал себя настоящим мужчиной! Мужчиной, готовым заботиться, оберегать, любить. Готовым взять на себя ответственность за ее жизнь, за ее счастье. А теперь я… я хочу быть ее верным другом. Хочу быть рядом с ней.

— Так будь. В чем проблема? — спокойно спросила Гаруна, достав откуда-то из-за занавески широкую расписную мисочку и поставила ее на стол.

— Посмотри на меня, — опустив взгляд, тихо сказал дракон. — Кажется, ответ очевиден.

— Ну надо же… — усмехнулась ведьма. — Сыну Аквилона скоро исполнится всего тридцать семь годиков, а он уже понял, что любовь — это еще и больно! Какой смышленый мальчик…

— Меня зовут Артраан! Почему ты никогда не называешь меня по имени?! — в отчаянии взвыл ящер.

— Потому что ты никогда об этом не просил, — Гаруна вылила ароматное содержимое котелка в стоящую на столе мисочку, разбавила его холодной водой и извлекла из-под стола глиняный горшочек, прикрытый чистой тряпицей.

— Называй меня по имени. Пожалуйста, — выдавил из себя дракон.

— Хорошо, Артраан, — подмигнула ему ведьма. Ящер впал в замешательство. — Меня, правда, удивляют люди! Многие из вас прожили не один десяток лет, но так и не научились просить, открывать свои мысли. А ведь это так просто! — дракон внимательно слушал речь Гаруны, затаив дыхание. Она же, перевернув горшочек над плошкой, встряхнула его; в мисочку неторопливо потекла струйка густого темного меда. — Пойми, мой мальчик: твои мысли остаются тайной для всех окружающих. Они даже не задумываются о том, что кажется само собой разумеющимся тебе. Ты семь лет терпел, надеясь, что я сама догадаюсь обращаться к тебе по имени. А теперь молча убиваешься из-за неразделенной любви. Так может, имеет смысл просто подойти к той даме и сказать, что скучаешь по ней? — ведьма вопросительно посмотрела на дракона. Тот обдумывал услышанное.

— Я не хочу давить на жалость. Мои проблемы — не ее.

— А по-моему, ты просто боишься получить пощечину от женщины, — Гаруна помешала содержимое плошки большой ложкой с длинной ручкой. — Тень отняла твой былой облик, но душу, а стало быть, и чувства, оставила прежними. Отвечают просящему: не стесняйся переживаний, поделись ими со своей дамой сердца. А дальше… Может быть, она напрочь лишена чувства прекрасного и отвращения к твоему препротивному виду не испытывает. В таком случае, возможно, наступит пресловутое всеобщее счастье, — Гаруна зачерпнула из мисочки ложкой и попробовала ароматную жидкость на вкус. Напиток оказался в меру сладким, а хатабур и корица не перебивали аромата самого чая. Словом, в самый раз. — А может, хорошенько огреет тебя чем-нибудь тяжелым по морде, и тоже будет права. Так ничего, еще раз убедишься в том, что все люди — жестокосердные и себялюбивые существа, недельку походишь в плохом настроении, и — вуаля! — твой маленький мозг снова встанет на место. Знаешь, мне очень нравится второй вариант! — с довольным видом сказала Гаруна, жестом пригласив Артраана к столу. Когда он приблизился, ведьма подтолкнула к нему мисочку с чаем. — Если совсем жизнь станет постыла, то, так уж и быть, я тебе помогу. Но пусть это будет крайняя, самая крайняя мера. Реши свою проблему сам. Ты ведь большой мальчик, правда?

Артраан вновь увидел в мисочке отражение собственной морды.

— Со своей внешностью я ничего не могу сделать, это так, — молвил он. — Но она никогда и не играла для меня решающей роли: успеха я добивался благодаря настойчивости, умению подниматься после падений. Ты права. Я должен справиться своими силами. Я обязательно скажу ей все, когда мы предотвратим беду, о которой говорилось в пророчестве.

Артраан улыбнулся сам себе и опустил морду к мисочке, по-собачьи лакая вкусный напиток. Быть может, Морена позволит ему видеться с ней почаще, или даже согласится отправиться в новое путешествие? В душе дракона вновь поселилась надежда. Надежда на счастье, дающая силы радоваться, жить дальше.

* * *

Настало раннее утро следующего дня. Где-то неподалеку раздался дребезжащий рев, к которому присоединились еще несколько таких же голосов. Вернулись черные драконы.

Гаруна и Артраан покинули хижину. Погода стояла спокойная. Метель, занесшая болото снегом и в некоторых местах обнажившая мутный лед, прекратилась. Теперь над головами путников медленно плыли тяжелые снеговые тучи, а под их ногами хрустел пышный белый снег. Ар, заметив неподалеку фигуры товарищей, радостно бросился к ним, заодно протаптывая дорожку для ведьмы. Словно мальчишка, нетерпеливо ожидающий первого свидания, он был полон радости, желания петь, танцевать и обнимать всех несчастных, что имели неосторожность подвернуться ему под лапу. Казалось, что, какое бы задание ему ни дали сейчас, он справился бы с любыми трудностями, свернул бы горы ради того, чтобы вновь увидеть дорогую Морри.

— Вы только посмотрите, блудный Ар вернулся! — поприветствовал его Рунбрант, крепкий черно-бурый ящер.

— Так вот кто под пальмами валялся, пока мы в горах задницы морозили!

— Как же я соскучился по вам, ребята! — воскликнул неравнорогий, впрыгнув в компанию рассевшихся кругом товарищей. Кажется, все были в сборе. — Дайте обниму вас! — черно-зеленый дракон уже приготовил распростертые объятья, да его оборвал вопрос:

— Артраан, ты что, опять? — спросил, ткнув в него лапой, Конастер, обладатель фиолетовых пятен по краям крыльев. — Три недели назад этого еще не было!

В кругу раздался тихий ржач.

— Ничему тебя жизнь не учит… — протянул Винланг, дракон с белыми пятнами. Ар вопросительно посмотрел на товарищей, искренне не понимая, в чем дело.

— Говорил же я тебе: не стригись на конюшне! — едва сдерживая смех, воскликнул Хунтерд. Только тут Ар понял, что послужило причиной насмешек. — Иди ко мне, мой любимый болван!

— Хунтерд! Ты ли это?! Я тоже тебя обожаю, старина!

Друзья встали на задние лапы и крепко обнялись. Никто, кроме Конастера, не видел Артраана за последние десять месяцев: вернувшись из утомительного путешествия по пустыне, он сразу же отправился в Ниам. Закончив, Ар улыбнулся и, повернувшись к товарищам боком, показал им длинную густую гриву, из которой был безобразно вырезан большой клок. — Это оригинальное решение моего личного стилиста! — без тени смущения заявил разнорогий дракон.

— Знаешь, раньше мне казалось, что ум приходит с годами... — раздался знакомый Артраану голос — достаточно громкий, чтобы его услышали все, но в то же время кажущийся лишь мыслями вслух. — Однако твой случай, я гляжу, особенный: преклонный возраст явился в гордом одиночестве!

Это Ганмонд окатил Артраана волной концентрированного презрения, что по капле собирал в течение долгого времени, за которое разнорогий объект неприязни ни разу не попадался ему на глаза. Неудавшийся принц считал Артраана наглым, эгоистичным и совершенно не умеющим себя держать представителем непривилегированного сословия. Но королевское происхождение не позволяло ему назвать недруга просто тупицей. Вместо этого он использовал намеки и такие красивые выражения как "во всех отношениях дефективный", "с ограниченными умственными возможностями" или "мой верный четвероногий друг".

— Гандик, какой ты у меня наблюдательный! — снисходительным тоном похвалил его Ар, нарочито употребив уменьшительно-искаверканное имя неудавшегося принца.

— Ну все, сейчас начнется… — закатил глаза Эквим, бывший стражник, а ныне — дракон с серыми пятнами. И был совершенно прав.

— Еще и с памятью проблемы начались? Что ж, для тебя это, к сожалению, уже нормально, я все понимаю... — сочувственно вздохнул Ганмонд. — Позволь напомнить в двадцать третий и последний раз. Ваше. Высочество. Ты имеешь право обращаться ко мне только так.

— Боюсь, что это — слишком большой объем информации для меня, о безземельный принц! Что же произойдет, если я нечаянно назову тебя Гандиком снова? — ехидно поинтересовался Артраан.

— Не исключаю таких осложнений твоего состояния как множественные переломы ребер, вывих челюстного сустава а также массовое выпадение кривых желтых зубов.

— Ревн всемогущий, это же заразное заболевание!

— Старенькие поганцы, систематически нарушающие все мыслимые и немыслимые правила хорошего тона, обычно страдают более тяжкими формами этого недуга. Так что советую принять во внимание мои рекомендации и молча занять свое место в круге. "Молча" означает "с закрытым ртом", если ты подзабыл, что это такое.

— Господа, все мы знаем, что вы двое жить не можете друг без друга... — Гаруна вошла в круг. — Но сделайте такую милость: избавьте нас от выслушивания ваших трепетных признаний хоть на одно собрание!

— Я-то что? Сегодня он первый начал, — тридцатишестилетний дракон незамедлительно ткнул в недоброжелателя лапой.

— Гаруна, ты видела, на что похоже это существо? — не остался безответным Ганмонд. — Он как будто нарочно делает все, чтобы выглядеть попозорнее. Одна только недавняя история с фиолетовыми бантиками на рогах, о которой уже и в Фьерьене знают, чего стоит! Артраан появился в общественном месте пьяным, словно конюх после Дня Небесных Огней⁽⁵⁾!

— Вообще-то, бантик был один. И он был розовым, — уточнил неравнорогий дракон. — Вечно в анекдотах все переврут!

— Это... отвратительно.

— Ой, да ты просто не умеешь веселиться. Признайся, что завидуешь! — непринужденно отозвался Артраан, усевшись на свое место. Ганмонд не находил слов от возмущения. Он? Завидовать? Этой безродной рептилии, считающей пьянство за развлечение? Ни за что!

— Артраан одним только своим видом порочит всю нашу репутацию! Я требую изгнать его из Серого Союза! Пусть возвращается, когда приведет себя в пристойное состояние.

— Пристойное состояние... Сейчас наголо остригу! Обоих! — ударила посохом о лед уставшая от этих разборок Гаруна. Только после этого Ганмонд и Артраан, самодовольно улыбнувшись друг другу, замолчали.

На самом деле эти двое давно уже перестали чувствовать друг к другу ненависть в чистом виде: время заставило их терпимее относиться друг к другу. Ганмонд был хорошим стратегом и руководителем, умеющим поддерживать дисциплину. Ну, а Артраан при всей своей видимой тупости иногда выдавал толковые мысли, умел быстро и решительно действовать. Противники даже начали ценить друг друга (хоть и старательно это скрывали), но едва ли им было суждено стать хотя бы товарищами: между ними всегда существовал конфликт.

Принц считал, что без жесткой дисциплины и четкой иерархии невозможен успех. Бывший вор же был воплощением своеволия и бунтарства. Вечным идейным врагам во избежание несчастных случаев и травматизма давным-давно запретили драться, так что выражать свое «фи» при встречах им оставалось лишь в устной форме. Это было своего рода разрядкой напряжения: оба неприятеля после таких стычек чувствовали себя довольными всем на свете, и в обиде не оставался никто. Правда, Гаруне это почему-то не нравилось. Однажды колдунья уже пригрозила расшумевшимся драконам, что, если они не замолчат, то она заставит их вдвоем расчищать снег в радиусе сотни метров вокруг ее хижины. Те не послушались... С тех пор они слушаются всегда.

— Давайте быстро и по делу, — продолжила Гаруна, убедившись, что все собравшиеся внимательно смотрят на нее. — У нас есть два пророчества, которые вы наверняка уже выучили наизусть. Артраан предположил, что упомянутый покойной Прейей стрелок — вождь клана Кергьюз. Группу Винланга я отправляла разведать обстановку на Западе, а Ганмонда — найти самого вождя. От себя добавлю по поводу «воина, одетого в черное». Один мой хороший знакомый доложил, что на территории вымершей Сенгвейи проживает некий Гралай ди Проргейн. Ну, как проживает… Влачит существование в давно уже истлевшем теле, умудряясь при этом портить отношения даже со своими не слишком живыми соседями. Последнюю сотню лет он, как сообщают, не пересекал горного хребта Тингбэйт, отделяющего земли живых от Западных Пустошей, — изучал несметные сокровища доставшейся ему королевской библиотеки. Но около года назад вдруг оживился, стал выползать оттуда и — внимание — завел «взаимовыгодные» отношения с кланом Кергьюз! На этом у меня все. Теперь я готова выслушать вас.

— Позволь поинтересоваться: откуда у тебя такие точные сведения? — спросил Эквим.

— Я лично знакома со многими хорошими волшебниками, которых гоняют светлые маги. Некроманты — в их числе.

— «Хороший некромант»? По-моему, это несовместимые понятия…

— Ты ошибаешься, дружок, — подмигнула ему ведьма.

— Теперь я возьму слово, — ступил в круг Винланг. — На западе дела плохи. Жители жалуются на отряды агрессивно настроенной нежити, идущей через их селения на восток. Эта дрянь уже очень давно не покидала Западных Пустошей, но теперь их можно встретить повсеместно! Кроме того, пустеют погосты. Мертвецы просто встают и уходят, будто их кто-то позвал, и собираются в одно огромное полчище. Многие люди, теряя по их вине дома, уходят в ополчения, которые поддерживаются императорскими войсками. Вместе они чистят территорию от незваных гостей. С переменным успехом. Император Иррау уже дал нежити сражение, остановив шествие целой толпы мертвецов, и теперь идет в крупный лагерь ополченцев, расположенный поблизости, у верхних порогов реки Эдги, чтобы снабдить людей оружием. Хангерд о происходящем тоже осведомлен. Войско Хардостала уже стоит на южной границе.

— О Хангерде я знаю. А вот в ополчение, пожалуй, наведаться было бы полезно... Что о самой нежити скажешь? Кто такие? — последовал вопрос Гаруны.

— Не только «двуногие», к сожалению. Мы своими глазами видели костяную гидру.

— Ничего страшного. С ней намного проще справиться, чем с живым существом.

— Ничего страшного?! — вставил свое слово Аргат, обладатель желтых пятен, также участвовавший в экспедиции. — Нежить не устает, не боится смерти и боли не чувствует! Даже развалившись на куски, она все равно пытается кого-нибудь схватить! Мы понятия не имеем, как уничтожить ее без использования магии. А магией нам воспользоваться не удастся: мертвецы, в отличие от красных драконов, ничего не поджигают! У нас не будет источника силы!

— А вот это уже очень плохая новость...

— Зато ходячие скелеты дюже тупые, — заметил Рунбрант. — Можно станцевать перед ними, а потом спрятаться за дерево. Не найдут, уверяю.

— Если у вас все, — сказал Ганмонд, — то доложу и я. Мы с Хунтердом нашли и вождя клана Кергьюз, и «воина, одетого в черное». То, что нам удалось узнать, подтверждает ваши слова: попона клячи этого воина расписана гербами правящего рода Сенгвейи. Мы решили, что это и есть некромант. И у него с вождем явно какой-то договор, некоторые детали которого нам удалось подслушать. Только вот общей сути мы понять не смогли.

— Расскажи нам все. Может оказаться важной любая деталь, — внимательно посмотрела на него Гаруна.

— Те двое говорили что-то о неких Хранителях. Предполагаю, что вождь послал вперед часть своего отряда, и его подчиненные выполнили данное им задание, освободили землю. Правда, не могу сказать, о какой именно местности они говорили.

— А освобождали они эту землю от кого?

— Скорее всего, от владельца. Прозвучала фраза, что посыльным пришлось потрудиться, чтобы прогнать с земли «ее». Имя, к сожалению, также не прозвучало.

Артраан насторожился.

— Хранители... Предполагаю, что речь идет о тех Хранителях, которые, если верить легендам, являются стражами ларца Арнроха, несущего смерть всему живому. Это многое объясняет...

— Еще некромант спрашивал, как с ними обстоят дела, — добавил Хунтерд, — на что его птицеголовый спутник ответил какую-то чушь про владелицу феода, которую они отослали невесть куда, хотя ее следовало убить. Правда, эта мелочь дело нисколько не проясняет.

— В каком направлении двигался отряд, за которым вы следили? — неожиданно серьезно спросил разнорогий дракон.

— На восток, в Иррау.

— Кувьен... Я знаю, о ком они говорили! — похолодел Артраан. — Почти две недели я провел рядом с Хранителем, не понимая этого! — он быстро вышел в центр круга. — Все сходится! И отнятый феод, и реварские руны на мече, и свое понимание истории...

— Успокойся, — сказала колдунья. — Как его имя и где его можно найти?

— Я говорю о Морене, дочери Сеолдара. Ее земли находятся к северу от Сеймурда, куда она отправилась морем. Мы должны разыскать ее!

— Женщина? — изумилась колдунья.

— Ну же! — не унимался Артраан. — Те двое наверняка знают, где находится ее феод, и уже ждут хозяйку с распростертыми объятьями! Умоляю, поспешим!

Гаруна кивнула:

— Все слышали Артраана! Хранитель — наша зацепка. Сейчас Ганмонд, Винланг, Артраан и Хунтерд отправятся в Сеймурд и начнут поиски оттуда. Остальные разыщут ополчение, выведают как можно больше и будут ждать нас там, — ведьма подняла вверх руку. В ее ладони вспыхнул огонек. На шкурах ящеров слабо засветились цветные пятна, кажущиеся особенно яркими этим темным утром.

Пламя было источником магической энергии, которой пользовались черные драконы. По своему желанию они, расходуя ее, могли сотворить заклинание, использовать накопленную силу как защиту, не позволяющую обычному оружию ранить шкуру, или изрыгнуть чистую негативную энергию, способное все вокруг обратить в черную пыль. Эта способность была силой и слабостью черных драконов, любимых порождений Тьмы: пламя, бывшее нередким в мире людей, найти удавалось далеко не везде.

— Эффьер`те Сеймурд ситтат! — воскликнул Артраан, едва набрав необходимое количество негативной энергии (благо, в этот раз ее нужно было немного: Сеймурд находился лишь в десяти часах полета от Курящихся Топей). Вспыхнула яркая вспышка, и дракон исчез. Его примеру последовали остальные.

Отряд появился в пригороде, среди бедных домишек. По улице уже бродили сонные люди, занимающиеся обыденными делами. Но выглядели они враждебно: носили с собой оружие или по крайней мере увесистые палки, смотрели подозрительно. Кто-то даже заколачивал окна домов, кто-то навьючивал осла небогатыми пожитками, явно собираясь куда-то ехать.

— Еще вас тут не хватало, — буркнул один из прохожих, крепче сжав рукоять молота, прикрепленного к поясу, и плюнул в сторону Артраана. Тот на эту грубость отвечать не стал: ему необходимо было определить, в каком направлении бежать, и как можно скорее попасть в земли, принадлежащие Морене. Может быть, он еще сумеет нагнать ее?

— За мной! — скомандовал Ар, бросившись по темной заснеженной улице, ведущей из города. Там драконы, в числе которых был Винланг, на спине которого восседала Гаруна, взлетели и понеслись низко над заметенной дорогой.

— Откуда ты знаешь этого Хранителя? — спросил Артраана Ганмонд. Эти двое старались ненавидеть друг друга в свободное время, а при выполнении заданий они были вынуждены уживаться мирно.

— Морри была моей напарницей. Нам казалось, что каждый из нас выполняет свое задание, но на самом деле мы с ней пытались предотвратить одно и то же! Как же много я успел бы сделать, если бы понял это раньше! — ответил, прибавив ходу, неравнорогий.

— Морри, говоришь? — усмехнулся Хунтерд. — То-то я заметил, что ты словно помолодевшим вернулся…

"Так значит, мой враг неравнодушен к человеку? — подумал про себя Ганмонд. — Какая жалость! В таком виде у криворогого бедняжки нет ни единого шанса понравиться женщине! Зато, если он в споре опять распустит язык, я буду знать, куда давить, чтобы поставить Артраана на место".

В течение десяти минут драконы не встретили на своем пути никого, кроме пары вспуганных оленей: дорога, ведущая в небогатый феод, была непопулярной. Но вскоре ящеры заметили группу из пяти мужчин с мечами и топорами в руках. Они стояли спина к спине, крепко держа под уздцы прижавших уши, топчущихся на месте коней. Люди были окружены псами. Но какие это были псы... Изувеченные, покрытые струпьями и отвратительными проплешинами, они смотрели на двуногих и их лошадей остекленевшими глазами и пустыми глазницами. Один из псов бросился на человека, за что получил топором по перекошенной морде. Кони испуганно заржали.

Артраан, летевший впереди всех, нырнул вниз и, распахнув широкие крылья, обрушился на собачью стаю: втоптал в снег сразу трех тварей, другую перекусил пополам. Хунтерд ударом лапы в труху перебил кости еще двум взбешенным шавкам, а окруженные люди мечами и топорами перерубили остальных. То, что от них осталось — лапы, головы и хвосты — все еще шевелилось, силясь собраться воедино. Последняя одноглазая псина с оторванным ухом и драным ошейником, болтающимся на худой шее, и не думала бежать: разинув безобразную пасть, из которой торчали переломанные зубы, она даже не залаяла, захрипела на врагов.

— Спасибо, — прогудел угрюмый бородатый мужчина, похожий на медведя, убирая меч. — Не пойму никак: откуда эта стервь взялась здесь?! И ведь никак не подохнет! — Другой человек с топором в руках двинулся на последнюю уцелевшую псину.

— Стой, — властно сказала, спешившись, Гаруна. — Я хочу посмотреть на нее.

Среди людей послышался шепот: «ведьма...»

Она же, держа в одной руке посох, приблизилась к псу. Тот оскалился.

— Это побочный эффект. Где-то поблизости использовали весьма агрессивное заклинание, воскрешающее мертвых. Такими обычно поднимают армию. Поэтому случайно попавшие под его действие миролюбивые по природе животные стали такими...

Псина, злобно сощурив единственный белый глаз, кинулась на Гаруну. Однако зверя остановило единственное прикосновение посоха колдуньи: собака рухнула на снег и больше не двигалась.

— ...неприветливыми.

Угрюмый мужчина поморщился и, одернув своего коня, влез в седло. Его спутники тоже оседлали своих коней.

— Стойте, у меня пара вопросов к вам! — припустил следом Артраан.

— Ну?

— Феод Морены инф Сеолдар в той стороне? — дракон показал лапой туда, откуда пришли люди.

— Феод уже не ее.

— То есть как это — не ее?

— Госпожа Морена умерла две недели тому назад. Теперь у нас новый хозяин. Церковь разгромил, скот безбожный, да уперся куда-то. Нас оставил своему другу — уродцу в перьях. Им мы служить не хотим и не будем! Пусть хоть на суку вздернут — не вернемся назад! Теперь наш дом — лагерь ополченцев! Йя! — мужчина ударил коня в бока, и его компания поскакала дальше. Артраан проводил их взглядом.

— Что теперь? — спросил Ганмонд, слышавший их слова.

— Они ошибаются. Я видел Морену шесть дней назад. Она жива, но здесь не появлялась. Возможно, корабль задержался, а злые языки уже распустили слухи. Давайте вернемся в Сеймурд и прочешем порт!

— Артраан, два рода Хранителей — два едва ли не самых древних человеческих рода. Они не глупы. Во-первых, та женщина, которую ты встретил, наверняка уже скрылась и придумала, как избежать неприятных встреч...

— А если нет? Если ей нужна наша помощь?

— ...а во-вторых, ключевую роль играют потомки Йоргерда, чьи жизни являются гарантом сохранности ларца. Они не могли рисковать, отправляясь в храм Десиджарры. С тобой была представительница рода Лайерда Пламенное Сердце, выполняющая лишь роль защитника. Возможно, она располагает информацией, которая может оказаться для нас полезной, но жизнь ее не значит по большому счету ничего.

— Ты не можешь так говорить о живом человеке! — воскликнул дракон.

— Артраан, я понимаю тебя... Но пойми и ты: сейчас от нас зависят судьбы тысяч людей. Помни о своем долге.

— Помню! Обращаясь в чудовище, я клялся защищать Жизнь, поддерживать гармонию! Но почему я сражаюсь за всех, не имея возможности спасти одного-единственного человека, дорогого мне?! Какой во мне смысл, если я не могу уберечь тех немногих, кого люблю?!

— Артраан! Ты ставишь личные интересы выше общих нужд.

— Я могу пойти один! Вам не нужно участвовать в этом! — не унимался тот.

— Один? Один, когда где-то поблизости марширует бессмертная костяная армия, пополняющая свои ряды за счет умерщвленных зверушек? В их компанию захотел? — ведьма указала на тело растянувшейся на снегу околевшей собаки. — Мы отправляемся в ополчение, — отрезала Гаруна. — А ты полетишь впереди, чтобы я видела, что ты никуда не сбежал. На этом все, — колдунья резко отвернулась, подошла к Винлангу и, ступив на его согнутую в локте лапу, взобралась на драконью спину. Артраан остался стоять, словно оглушенный.

Еще несколько лет назад Ганмонд порадовался бы несчастью своего заклятого врага. Но теперь что-то стало иначе: удовольствия он совсем не чувствовал...

Неудавшийся принц был любим и любил сам, а потому невольно ставил себя на место Артраана. В его душу, насквозь пропитанную отвращением к разнорогому дракону, прокралось нечто, совсем не свойственное Ганмонду: сочувствие. Но бывший принц тут же попыталсяь это чувство прогнат: "Нет. Плевать я хотел на это мерзкое создание. Чем хуже ему — тем лучше мне. Так всегда было, есть и будет," — в очередной раз повторил он давно затверженную фразу.

— Наш путь лежит на северо-запад. Мы должны спешить, — скомандовала ведьма.

Драконы послушно поднялись в небо и двинулись к лагерю ополченцев, расположенному у верхних порогов реки Эдги. Артраан не мог противиться воле Гаруны: главой Союза ее сделала сама Тень. Пришлось подчиниться и лететь впереди товарищей. Теперь дракон уповал лишь на сообразительность и удачу Морены: больше ей помочь не мог никто.

1) гузарий — низкий болотный кустарник, всю весну и добрую половину лета цветущий душистыми белыми цветками.

Вернуться к тексту

2) да-да, носки существовали еще в те далекие времена (без них сапоги сильно натирали ноги). А проблемы, связанные с носками, от самих носков неотделимы...

Вернуться к тексту

3) хатабур — стелющийся кустарник, корни которого обладают теми же свойствами, что и имбирь. Растет только в Восточном Озерном Крае.

Вернуться к тексту

4) заклятие забвения позволяет стереть всю память за определенный период времени. Нежелательно к применению из-за обилия побочных эффектов вроде просачивания образов из прошлого, ощущения неполноты мировосприятия, замкнутости, недоверчивости и других психологических расстройств. Волшебникам той поры еще только предстояло изобрести заклятие "Рохн Атт", позволяющее выборочно уничтожать воспоминания, связанные лишь с конкретными событиями.

Вернуться к тексту

5) День Небесных Огней — национальный праздник, ежегодно отмечающийся двадцать первого картара (второй месяц зимы) в Хардостале. В этот день традиционно наблюдается самое яркое, самое красочное полярное сияние, после которого светлая часть суток начинает прибывать, а ветер — менять направление. День Небесных Огней предвещал отступление льдов, конец зимы.

Вернуться к тексту