Долгий путь домой (джен)

«Руссандол! Нельяфинве Майтимо Руссандол! Майтимо! Мое имя — Майтимо!» В ушах звенело. Перед глазами поплыло, он пошатнулся, и, наверное, на миг потерял сознание, но слабость прошла так же быстро, как и появилась. Мозг заработал, как будто кто-то выкинул старые батарейки и вставил пару свежих, только-только из упаковки. Даже дышать стало как-то легче.

Олег Романов, нищий, бездомный бродяга, ночующий где попало, с двенадцати лет состоящий на учете в психо-неврологическом диспансере, не произнесший за двадцать лет ни единого членораздельного слова, вечно голодный и побитый, расправил плечи. Нельяфинве Майтимо проснулся.

Эльф прокашлялся. Горло с непривычки саднило. Он отметил машинально, что примерно так же было после Тангородрим, а значит, через пару дней должно пройти.

Оля все еще смотрела на него широко раскрытыми глазами. Как будто он был статуей, которая вдруг ожила и заговорила. Хотя так, в принципе, и было. Только тело его было не из мрамора, а из плоти и крови, и вынести за пустые, безумные годы одиночества успело немало. И близко не Ангмандо, конечно, но тоже... приятного мало. Пелена непонимания развеялась как по волшебству, так что теперь он ясно помнил все: и прошлую жизнь, невозможно долгую, наполненную деяниями как славными, так и постыдными, и все, что было дальше. Только пока не знал, чем он заслужил у Намо свое второе рождение — то ли проклятие, то ли подарок судьбы.

Майтимо помнил здешнего себя с четырехлетнего возраста. Синие ободранные стены детского дома, воспитательница Анна Сергеевна, почему-то вечно с дребезжащими ведрами да мокрыми тряпками, паутина в углах спальни, рассохшиеся окна, которые зимой приходилось до середины прикрывать матрацами… Да, все это точно было, и было именно с ним, Нельяфинве Майтимо.

В пять лет его забрали в семью, а в шесть приемные родители развелись и женщина, которую он называл матерью, начала пить. Сожители, плесневый хлеб, бычки под ногами, вода капает из крана монотонно, капля за каплей, запах перегара по утрам… Пока валяется пьяная, не страшно, а как протрезвеет, лучше вовремя оказаться на улице. Август. Маленький Олег готовится к школе. Рука у матери тяжелая. Перелом, больница. Опека. «Ты не говори им, что это я тебя ударила, а то меня в тюрьму посадят, а тебя обратно в детский дом отправят». Ноябрь. Все-таки школа. Стало спокойнее. Полдня уроки, полдня продленка. А вечером мать уже храпит. Когда же это случилось? В пятом классе. Теперь он точно помнил. Ссора. Этот, тощий, бьет мать по лицу, она падает, а он продолжает, и душит, душит… Маленький Олег кричит, пытается оттащить мерзавца, но тощий оказывается неожиданно сильным, отталкивает Олега, а потом... Потом жизнь закончилась.

Майтимо встряхнул головой. Автоматически провел пальцами по затылку, там, где кожу пересекал толстый рубец. Сожитель матери чуть задушил ее, а самого Майтимо приложил об угол стола. Снова больница, снова санитарки с дребезжащими ведрами и грязными тряпками. «Мальчик, как тебя зовут? Мальчик, ты хоть что-то понимаешь? Кивни, если слышишь!». Он больше не говорил, только мычал. Ходить в итоге все-таки научился, руками владеть, даже писать. Мать померла через несколько лет, тощий вернулся с зоны и выгнал его на улицу.

Так и жил с тех пор: скитаясь, впроголодь. Землянка в лесу, ягоды, грибы. По осени уходил в монастыри и оставался там трудником до самого мая. Там работа с рассвета и до заката не оставляла времени ни на что, даже на мысли. Это неожиданно радовало. Успокаивало. Олег Романов не понимал, почему. Нельяфинве Майтимо знал точно: впервые за всю свою долгую жизнь он жил лишь за себя одного, свободный от ответственности за других, от необходимости принятия решений, от сомнений и сожалений. Рядом всегда кто-то находился, но Майтимо не нужно было думать за них. Не нужно было решать. Напротив, добрые люди сами помогали ему: кто участием, кто куском хлеба. Говорили, хвори заговором лечит. Да он и не понимал даже, что делает. Шептал... Песни Силы…?! Неужели... Да, пожалуй. Он все еще помнил. Помнил и понимал.

Усилием воли переборов приступ слабости, Майтимо снова взглянул на Олю. Нескладное тело, нечесаные волосы, мятая одежда. И такие светлые, лучистые глаза! За такие глаза во все времена сражались, не помня себя! Он улыбнулся. Но откуда этой женщине известно его эпэссэ? Она назвала его “Руссандол”. Но это же не все. Было еще что-то важное. Как же она сказала?

-Руссандол, — проговорил он глухо. — Это я — Руссандол. Нельяфинве Майтимо Руссандол. А он — Финдекано, — он вскинул на Олю шальные глаза. — Скажи мне, где ты его видела?!

— Финдекано, — Оля медленно кивнула, не отводя взгляда от лица Майтимо. — Он так и просил его звать. Ведь ты — такой же? Эльф? Где ты встречал его раньше..?

Майтимо напряжено махнул рукой, прерывая ее.

— Где?! Прошу, скажи, где он?!

Оля сощурилась. Взгляд сделался цепким, оценивающим, холодным. Как у майора ФСИН. Майтимо, юный и светлый, как все возрожденные, съежился под этим взглядом. Маэдрос, властелин Химринга и глава Первого дома, спокойно принял вызов.

-Откуда мне знать, кто ты такой и почему я должна что-то тебе рассказывать? — наконец ответила она.

И тут до Майтимо дошло, что Оля попросту боится. Вид у нее, конечно, строгий, но в светлых лучистых глазах — неуверенность и страх. Неужели, опасается за Финьо? Он мысленно поблагодарил ее.

— Я не причиню ему никакого вреда, — сказал он. — Неспроста он назвался моим именем, ведь Руссандол — это я. Как его найти?

Оля вновь покачала головой, но видно было, что она немного расслабилась.

— Я не боюсь тебя, -сказала она наконец. — Но как найти… Ох…! Нет, не спрашивай!

Майтимо с трудом подавил желание встряхнуть ее за плечи.

— Но почему?!

Оля поднялась со скамейки, стряхнула с колен крошки.

— Пойдем, прогуляемся немного, — сказала она и широко зашагала вперед. Хоженая тропа спускалась с холма и разбегалась двумя полосками в противоположные стороны. Правая петляла меж деревенскими хатками, а левая вела в сторону леса. Оля свернула налево, и Майтимо послушно зашагал за ней.

Они отошли достаточно далеко, а Оля все молчала. Лицо у нее было напряжено, как будто она пыталась в уме решить сложную математическую задачу. Майтимо не торопил ее, уверенный, что получить нужные сведения он все равно сумеет — не силой, нет, хитростью. Недаром Нельяфинве считался главным дипломатом в их семье!

— Я знаю о том, что ты эльф, — сказала она наконец. — Таких как ты изучает военная лаборатория, в которой я работаю. Финдекано Руссандол находится там, но где именно это находится, я не имею права рассказывать. — Майтимо хотел запротестовать, но Оля остановила его жестом. — Точнее, не имела права. Но в последнее время я много думала обо всем, что у нас творится. Все это слишком далеко зашло. И мне это не нравится, некоторых “экспериментаторов” я бы вообще засудила за издевательства. Не перебивай! Я помогу тебе, если ты, — она подняла голову и заглянула в глаза эльфа, — обо всем мне честно расскажешь! Объяснишь, что такое «эльфы», и чем отличаются эльфы «А» от эльфов «Б», в общем, ответишь на все вопросы. Если ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю. — Оля многозначительно подняла бровь.

Майтимо шумно выдохнул. Пока что слова Оли его не обнадеживали.

— Идет, — кивнул он, останавливаясь. — Спрашивай.

— Кто такие эльфы? Чем вы от людей отличаетесь? Я знаю, у вас ДНК с другим набором хромосом...

Майтимо покачал головой.

— Я расскажу тебе немного иначе, — сказал эльф, — Слушай же, — и он начал, — «Был Эру Единый...»

Заученные в незапамятные времена слова выплывали из памяти легко, словно никогда не было в его жизни ни грязи, ни боли, ни страха, ни обиды, ни гнева, ни беспомощности. «...И чертоги Илуватара наполнились и переполнились, и музыка, и отзвуки музыки хлынули в Ничто, и оно уже не было Ничем»... Майтимо вновь был юным, таким юным! Как будто живы Древа, и свет их озаряет мощеные улицы Тириона, и в воздухе — аромат роз из сада. «..А высоко над севером, вызовом Мелькору, возложила Варда венец из семи ярких звезд — Валакирку, Серп Валар и знак рока..» Чувство было удивительным. Окрыляющим. Он нараспев произносил слова Айнулиндалэ, все пытаясь понять, что же раньше, в прошлой жизни, было не так? Не смертное же тело позволяет фэа ощущать сейчас эту рвущуюся вперед свободу? И наконец понял: нет больше Клятвы. Он не ощущал ее действия ни сейчас, ни до того, как пробудился ото сна. “На что же ты, Отважный, на этот раз отважился ради меня? И стою ли я этого?”

Майтимо закончил свой рассказ ближе к полуночи. Конечно, его искусству было далеко до волшебства Кано, но, пропев последние слова, он обнаружил, что потрясенная Оля беззвучно плачет, стоя на коленях прямо на земле.

— Неужели все это правда? — прошептала она. — Сколько же тебе лет?

— Я не знаю, — Майтимо присел рядом. — С тех пор, как я родился, минуло много тысяч лет. Но большую часть из них я провел бестелесной тенью в Чертогах Мандоса.

— Значит, мы на самом деле не умрем? Это действительно есть? Жизнь после смерти?

Майтимо молча кивнул.

— Как же я буду жить после всего, что было? — прошептала Оля. — Я ведь не смогу… — она снова расплакалась. — Что же мы натворили...

Майтимо нахмурился.

— Твой черед, — напомнил он. — Ты обещала рассказать о Финдекано.

Оля ойкнула и испуганно подняла на него глаза.

— Финдекано, черт! — повторила она и тут же вскочила, подхватив с пола сумку и на ходу дергая замок молнии. — Где мой телефон? Черт! Черт! Уже первый час ночи!

— Что такое?

— Мы должны спешить! Я расскажу по пути. Нам бы машину сейчас. Олег! Ну, или как тебя теперь называть, — водить умеешь? — Майтимо покачал головой, — Я тоже, — она досадливо поморщилась. — А все перепили на похоронах… Не добудимся теперь. Что же теперь делать..? Мы же не успеем… — она совсем растерялась и даже всхлипнула.

— Ольга! — голос у Майтимо, если он того хотел, мог кого угодно в чувства привести. — Объясни-ка спокойно и по порядку.

— На девять утра, — Оля взглянула на телефон, — то есть всего через восемь часов, запланирован очередной эксперимент. Не знаю, что за дерьмо наш Валерьев вливает эльфам в кровь, но после его опытов обычно не просыпаются. Кто-то умер, остальные в коме. На этот раз подопытным назначили Финьо.

— Что?! — Майтимо рявкнул так, что Оля чуть не присела. — И ты молчала?! Где эти лаборатории?! Разнесу в пыль!

— Я… я бы показала. Но машина нужна. Мы же не успеем пешком. Тут около сотни километров.

Майтимо прикинул. Пешком он в свое время исходил столько, сколько большинству и не снилось, и раньше он бы не сомневался, что успеет, но то было сильное тело эльда, а сейчас… Впрочем, были и другие варианты.

— Обойдемся, — сказал он твердо. — Пошли.

— Куда?

— К Нерушевым. У них конюшня. Бизнес. Детей катают за деньги.

— Правда? Не знала.

— Да, я помогал за лошадьми ходить. Не откажут.

Он быстро зашагал, а Оля вприпрыжку засеменила рядом, еле поспевая за своим спутником, и впервые в жизни чувствуя себя не неуклюжей каланчой, а вполне себе изящной девушкой.

Лошадей им дали сразу же, даже не задав ни единого вопроса, потрясенные уверенным и даже, пожалуй, властным видом Олега, которого все привыкли видеть почти бестелесной тенью — ну и, конечно, тем, что он вообще разговаривал. Оля верхом ездить умела — деревенское детство не прошло даром — и через полчаса оба уже неслись во всю мощь, прокладывая себе дорогу напрямую, через поля, чтобы срезать путь. Им приходилось нелегко: непривычные к таким гонкам лошади уставали и им часто требовался отдых, и Майтимо несколько раз командовал остановиться. К трем ночи они наконец подъехали к воротам. Местность тут на несколько километров окрест простреливалась, по периметру были натыканы камеры, так что незамеченными пройти было невозможно, и Майтимо сразу решил, что единственный вариант — это попробовать пробиться напролом, обезвредив охрану. Оля с этим решением была категорически не согласна, но ничего лучше придумать все равно не могла. Она рассказала Майтимо о расположении внутри здания, обо всех стационарных постах и местах крепления камер видеонаблюдения. Но много она сама не знала, так что информация вышла неполной. Главное, он хорошо запомнил, где находится камера Финдекано и подвал, где содержатся эльфы, пострадавшие в результате эксперимента.

— Ты должна сдать меня им в руки: якобы, ты меня обнаружила и заподозрила, что я им подхожу в качестве подопытного.

Оля замотала головой.

— Тогда тебя сразу посадят под замок.

— В любом случае посадят. Это неважно. Все замки для того и существуют, чтобы их открывать, а двери — чтобы их выламывать. Я быстро освобожусь. А с тебя надо снять все подозрения! Ты должна предупредить Финьо, что я здесь. Не думаю, что он удержится от соблазна высадить пару-тройку дверей, и расквасить несколько физиономий, чтобы наконец повстречать меня, — усмехнулся Майтимо. Оля удивилась.

— Финдекано? Высаживать двери? Он мне показался таким… довольно городским парнем.

Майтимо снова не удержался от улыбки.

— Ты деликатный человек, Оля; и у нас разные представления о том, какими бывают городские парни. Финдекано отправил к Намо больше врагов, чем есть солдат во всей вашей армии. Ну что ж, готова? Тогда вперед! — и Майтимо шагнул из тени в свет прожекторов.

Оля собралась, шумно выдохнула и подняла руку в знак приветствия. В кирпичной пристройке, служившей проходной, зашевелились. На свет выполз сонный дежурный.

— Стой, кто идет? — вяло поинтересовался он, — Ольга Сергеевна, вы? Что-то припозднились… — Оля узнала Витьку Рябова, и с облегчением вздохнула: парень он был хороший, но соображал туго, такого будет не сложно обвести вокруг пальца. Она решила попробовать немного изменить план.

— Привет, Вить! Поговорить надо, — Оля многозначительно кивнула в сторону Майтимо. Дежурный с интересом рассматривал эльфа. Оля взяла Витьку под руку и отошла к зданию проходной, а потом заговорила заговорческим шепотом.

— Это явно наш клиент. Завтра Тарасову доложу, а сейчас определить бы его куда-нибудь до утра.

Витька кивнул и с пониманием дела потянулся за рацией.

— Я сейчас, вызову Валерьева, пусть поговорит.

— Не надо, — Оля ответила слишком поспешно, но Витька ничего не заметил. А может, списал на напряженные отношения товарища майора и сумасбродного ученого: о том, что Оля терпеть не может Илью, знали все. — Сама его провожу. Клиент согласен до завтра потерпеть. А там ему Тарасов понаобещает всякого, как умеет, — Витька с пониманием усмехнулся.

— Ладно. Идите. Под вашу ответственность, Ольга Сергеевна!

— Да, конечно! Удачного дежурства, Вить!

Когда пост остался далеко позади, Оля наконец перевела дух и проговорила вполголоса:

— Пока все складывается удачно. Я отведу тебя на восьмой этаж, где держат Финдекано. К нему мы попасть не сумеем — я вчера сдала ключи от его камеры, — Майтимо кивнул, принимая к сведению. — Ты окажешься через одну дверь от него, запирать я не буду, выберешься, когда я уйду, только подожди некоторое время, и сделай вид, как будто возишься с замком: во всех камерах видеонаблюдение, — они вышли из лифта и двинулись вдоль коридора.— Дверь Финдекано, — она указала на дверцу с табличкой “Э03-2”. Майтимо вздрогнул, непроизвольно сбив шаг, — А вот твоя. Через одну от его.... — Оля зазвенела ключами, изо всех сил демонстрируя камерам, что она собирается запереть замок.

Майтимо незаметно пожал ее руку.

— Напиши о нас, — тихонько попросил он, — когда все кончится.

— Написать? — Оля удивленно подняла на него глаза.

— Да. Книгу. Ты сумеешь, — он улыбнулся той самой улыбкой, от которой во времена Древ млели все девы Валинора, и Оля предсказуемо растаяла.

— Желаю удачи, эльф! — прошептала она напоследок и захлопнула за ним дверь.

Оставшись один, Майтимо решил подождать некоторое время, прежде чем покинуть камеру. Сначала он попытался досчитать до тысячи, но дважды сбился, потому что не думать о том, что в десятке метров от него сейчас спит Финдекано, было невозможно. Потом, понадеявшись на внутренний хронометр, плюнул на подсчеты и принялся представлять эту встречу. Последнее никак не выходило — наверное, не было ничего подобного запланировано в Изначальной Песне, поэтому как ни представь — все равно выходило как-то неправильно. Невозможно. К тому же Майтимо понимал, что увидеть — одно, даже обнять при встрече, даже зарыться лицом в чужие волосы и вдохнуть их пьяный аромат… он одернул себя — не о том думаешь — даже все это совершенно не отменит необходимого разговора. Он все равно однажды случиться, этот разговор. Не о Дориате и не о Гаванях. О Чертогах. Ведь Майтимо отчего-то не спешил вырваться оттуда в мир живых. Что-то его держало и не выпускало наружу. Что-то, что находится внутри него самого. Он задумчиво потер висок.

Чертоги не были для Маэдроса тяжелой могильной плитой, навеки замуровавшей фэа. Он чувствовал себя в силах покинуть их — но не покидал. И не знал, почему. Тысяч лет ему не хватило, чтобы ответить на этот вопрос. А потом — потом случился Олег Романов. Ни за кого не отвечающий, не принимающий решений, не несущий лишнюю ответственность — разве что за себя самого. Тридцать с небольшим лет одиночества, двадцать лет безмолвия. Может, Майтимо не хотел покидать Чертоги, боясь снова принять на себя слишком много и не справиться с ношей? Боясь, что снова попытается тягаться могуществом с самими Валар? Как это казалось просто тогда, тысячи лет назад. Когда рядом был отец. “Мы сами хозяева своей судьбы. Мы, и только мы”. Майтимо до сих пор думал бы так, если бы не пережил несколько тяжелых зим в неотапливаемой деревенской избе почти впроголодь… В Ангмандо было тысячекратно тяжелее, но в Ангмандо не было Олега Романова. Там был Маэдрос, гордый, несгибаемый и обреченный. Он не взывал к надежде. А Олег — взывал. Голодая, шел на улицу с протянутой рукой, а замерзая — стучал к соседям и просил пустить его переночевать. Нет, это не сломило его дух. Но наглядно показало, что кроме собственных сил иногда полезно рассчитывать на то самое, что люди называют Божьим Промыслом, а эльфы — волей Валар.

Майтимо очнулся от дум. По его ощущениям, выделенные полчаса как раз прошли. Он осторожно приблизился к двери, присел на колени и для конспирации сделал вид, что возится с замком. Потом толкнул дверь, вышел наружу — и тут же столкнулся лицом лицу с охранником. Рефлексы как обычно сработали безукоризненно — парнишка даже не успел пикнуть, как оказался обезоружен и обездвижен (Майтимо левой зажал ему рот, а правой свел обе руки за спиной). Он попытался вывернуться, за что получил увесистый пинок коленкой — и тут же затих. Майтимо, убедившись, что неприятель нейтрализован, осторожно отнял руку от его лица. Охранник не стал пытаться звать на помощь, возможно, помня о том, как быстро его автомат перекочевал за спину этому тощему, но, черт, такому сильному незнакомцу.

— Ключи? — эльф кивнул на камеру “Э02-3”. Охранник часто-часто закивал. — Доставай.

Заложника Майтимо решил пока не отпускать. Тыча ему в спину автоматом, приказал открыть дверь, сам с трудом удерживаясь от желания протиснуться вперед.

Но Финдекано в камере не оказалось. На узкой койке спал большущий рыжий орк. Майтимо чуть автомат не выронил от неожиданности. Орк проснулся и уставился на посетителей с испуганным и растерянным видом.

— Это что такое? — рявкнул Майтимо. — Где он?!

Орк, с недосыпу решив, что к нему самолично пожаловало начальство, испуганно затараторил:

— А Финьо перевели вниз. И меня хотели, но сказали, утром придут. Надо, чтобы я им с опытами какими-то помог, без меня не справляются. Говорят, только ты, Авдей, поможешь, без твоих знаний совсем загибаемся, брат….

— Я спрашиваю, — тихо повторил Майтимо. — Где Финдекано?

Охранник, сообразив, наконец, что обращались к нему, соизволил открыть рот:

— Вниз — это в подвальные лаборатории. Седьмая камера. Валерьев накануне вечером забрал. Спускаться надо. На лифте. Но вас сейчас точно остановят. Видите, огонек мигает? Тревога. Просто у нас тут сирену не слышно, чтобы никого не пугать.

Майтимо кивнул.

— Где тут лифт?

Охранника Майтимо запер вместе с Авдеем. Может, его и стоило взять с собой в качестве заложника, но Майтимо парня пожалел. Да к тому же дальше было бы не до него. В лифте сигнализация и правда орала вовсю. Майтимо перекинул автомат вперед, повертел его так и этак, и, наконец, приноровился, ухватив достаточно удобно. Оружие в руках совсем вернуло ему прежнюю уверенность в себе.

В подвале на лифтовой площадке Майтимо уже поджидали четверо людей в камуфляже. Почему-то ему показалось важным не стрелять на поражение. Не убивать. Майтимо неосознанно боялся запятнать новую жизнь убийством, поэтому нападавшие отделались легкими ранениями. Самого же эльфа пули чудом не достали, хотя стреляли явно не по ногам. Просто реакция у них была гораздо медленнее. Обычная человеческая реакция против тысячелетней выучки.

Дальше по коридору, потом налево, два пролета вниз, снова длинный коридор, автоматчики, еще одна лестница. Хорошо, что Ольга умеет внятно объяснять, не путая право и лево! Наконец вот она, лаборатория номер семь. Майтимо толкнул дверь, та не поддалась, и он с криком “В сторону!”, выпустил автоматную очередь по замку.

Это не мог быть никто другой. Ужасно бледный, худой, потрепанный и помятый Финдекано стоял чуть в стороне от двери и с напряжением таращился на незнакомца, который только что высадил дверь его темницы. Майтимо мельком подумал, что сам-то он точно выглядит не лучше. Но додумать мысль не удалось. Ноги сами по себе шагнули вперед, а руки совершенно самостоятельно сжали чужое худое тело до хруста костей. Кажется, Финдекано поступил точно так же, потому что стоял он теперь явно ближе, а в плечи Майтимо судорожно впивались чужие пальцы, царапая кожу ногтями сквозь ткань свитера.

Все вокруг перестало существовать — и стены подвала, и охранники, и опасность, и даже мысли. Но в первую очередь перестало существовать время. Может, оно и правда, остановилось — двое сжимали друг друга так, словно пытались стать одним целым, проникнуть пальцами под кожу, смешать кровь, дышать одним воздухом. Это было правильно до боли и до боли хорошо. Они даже не целовались — только впивались друг другу в кожу губами, зубами, оставляя следы, и Майтимо с трудом сдерживал себя, чтобы не прокусить эту кожу насквозь. Финдекано пах собой. Не яблоками и медом, не хвоей и железом, не крепким вином — ничем из того, к чему привык Майтимо, и что он вспоминал все свои годы одиночества после Битвы Бессчетных Слез. Пах — медицинском спиртом, столовской едой, казенным постельным бельем, резиной и пластмассой капельниц и шприцов — и все же собой.

Теперешним им не нужны были слова. Те, другие Майтимо и Финдекано, обязательно обсудили бы все — и был бы тяжелый разговор о Чертогах, которого так боялся Майтимо, и долгий рассказ Финдекано об отчаянии и одиночестве средь веселья и возрождения Тириона. У тех, прошлых, миллион лет назад живших эльфов, все это было бы. Но те эльфы имели к ним, сегодняшним, отношения еще меньше, чем юные валинорские кузены к закаленным бойцам Белерианда, и Майтимо уже знал, что никаких разговоров не будет. В подвале стояли, вжимаясь телами друг в друга, два духа, два существа, бывшие по сути одним целым. Нет Майтимо без Финдекано и нет Финдекано без Майтимо.

Топот ботинок в коридоре вернул их в реальность.

— К стене! — шепнул Майтимо и Финдекано беззвучно отпрянул в сторону, без слов понимая друга, затаившись в тени, чтобы прийти на помощь в нужный момент.

Этот бой тоже сложно было назвать боем. Эльфы обезоружили присланную на перехват группу молниеносно, не калеча и не нанося никаких увечий, больше работая руками и ногами, чем оружием. Почти танцуя, любуясь друг другом и наслаждаясь силой мышц. Охранников заперли в камере, а Финьо теперь тоже был вооружен. Майтимо откинул свой автомат, патроны в котором были на исходе и поднял с бетонного пола оружие одного из охранников. Финдекано дал очередь по верху, там, где гнездились камеры видеонаблюдения..

— Я слышал, что тут есть и другие. Мы должны помочь, — сказал он.

— Да, — кивнул Майтимо.

Дальше шли молча, заглядывая в каждую дверь, выбивая замки, расстреливая камеры. Должно быть, вид у них был очень страшен, потому что больше к ним никого не подсылали. Оба не обольщались на этот счет, понимая, что затишье не может означать ничего хорошего. Но оставить в беде сородичей было немыслимо для обоих.

Нужную дверь они обнаружили в самом конце коридора — а за дверью три узкие койки и три тела на них. Майтимо вздрогнул и сжал руки в кулаки, а Финдекано закусил запястье, чтобы удержать стон отчаяния. Тела перед ними были только оболочками, роа. Фэа же, изгнанные прочь из своих жилищ, обитали сейчас неизвестно где. Майтимо нащупал руку Финдекано и крепко сжал.

— Как думаешь, они уже откликнулись на призыв Намо? — прошептал Финьо.

— Не знаю… Если нет, тем страшнее для них.

— Мы можем попробовать вернуть их.

Майтимо покачал головой.

— Ты же видишь. И искусства Финдарато не хватило бы на такое. Тем более на троих. Мы можем только завершить начатое. Избавить их от мук.

Оба опустили головы. То, что они собирались сделать, было немыслимо, но иное казалось еще страшнее. И Финдекано, и Майтимо знали, как отключить аппараты искусственного дыхания… и трое отправились за Море.

— А теперь — наружу, — скомандовал Майтимо.

Они снова бежали по коридорам, уже другим, и поднимались по незнакомым лестницам, и нигде не встречали сопротивления.

— Они будут ждать нас там.

— Не страшно. Теперь мне ничего не страшно.

Сторожка кпп тоже оказалась пуста. Неужели, парнишку-охранника отозвали, лишь бы злые эльфы не покрошили его в капусту? Но ведь они старались быть гуманными и никого не убили. Даже не покалечили.

Майтимо ожидал, что из окон на них будут таращиться автоматы, но и это оказалось не так. Он ничего не понимал. Кажется, им решили позволить уйти. Это было так удивительно, что сердце билось в груди с каким-то пьяным ликованием.

— Стой! — Финдекано вдруг остановился на полном ходу и Майтимо чуть не налетел на него.

— Что такое?!

— Стой, — Финдекано опустил глаза. — Там… еще есть пленники.

— Есть пленники?! Так что же ты только сейчас говоришь об этом?!

— Есть. Авдей. И другие орки. Их четверо.

Майтимо смотрел на Финдекано так, словно тот сошел с ума, а тот продолжал, спутанно, торопливо:

— Я сейчас понял. У меня тоже есть испытание. Как у всех. Как у Тьелкормо и других. И у тебя, наверное. Я должен научиться быть не только справедливым, но и милосердным. К тем, кто, наверное, этого не заслуживает. Не только к друзьям. К врагам.

Майтимо, кажется, начинал понимать, о чем говорит друг, и это его не радовало.

— Неужели тебе не хватит для оттачивания чувства справедливости меня? — нахмурился он.

— О, тебе я простил бы все, что угодно. Я о другом. И ты понимаешь, о чем.

— Понимаю, — вздохнул Майтимо. — Кажется, ты как-то сумел сделать так, что теперь я вообще тебя понимаю лучше, чем раньше. Мы возвращаемся?

— Да, мы должны, — Финдекано посмотрел другу в глаза и быстро провел ладонью по его щеке. — Не смей умирать! Не смей умирать без меня!

Майтимо кивнул и очень серьезно ответил:

— Я не умру. Не без тебя.

По пути на восьмой этаж и им снова не встретилось ни души — и лестница, и бесконечные коридоры были пусты. Камера Авдея была знакома обоим, но добежать туда они не успели. Наконец стало ясно, что готовили для них обескураженные охранники: из отверстий в потолке и стенах пошел газ, и Майтимо успел лишь дотянуться рукой до ладони Финдекано, и ноги перестали его держать. “Это конец” — донесся до него тихий шепот друга, и сознание отключилось.