Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

— О, Тео! — окликнул шатающегося Нотта Винсент Крэбб, когда тот ввалился в спальню. — Поздно ты.

Мгновенно считав настроение и состояние товарища и соседа, толстяк отвёл взгляд и будто бы сдулся. Может, он и хотел чем-то важным поделиться, но Теодору было буквально не до этого. Тело горело огнём, голова гудела, и это было ещё благостным облегчением после отвратительных ощущений, встретивших его после возвращения в сознание.

Его спасла мысль, пришедшая среди сумбура сотен других: он вдруг вспомнил про универсальное зелье лечения, сваренное Эдуардом Принцем, и, наколдовав стакан (вышла уродливая чашка), выпил залпом его содержимое. Не задумываясь ни о дозировке, ни о последствиях — только о том, как бы спастись от отвратительных ощущений.

Язвы на коже затянулись мгновенно, ранки на лице — тоже, а потом Теодор выпускал из себя «кракена», стоя на четвереньках на полу комнаты-по-требованию, выплёскивая какую-то дрянь изнутри тела. Собравшись с мыслями и духом, он совершил сверхусилие и, переодевшись и собрав вещи, покинул пределы восьмого этажа и спустился вниз. Аккурат ко времени отбоя.

Сходив в душ из последних сил, написав Джинни отбивку «у меня всё хорошо», проигнорировав все её десяток неотвеченных реплик, наконец, завалившись на свою кровать, Теодор Нотт забылся глубоким сном. Ему снился адский крик, страшный француз Шевалье и кислота, что шипела, пока он в ней тонул.

Утро принесло мало радости. Теодор проснулся затемно, проспав, по ощущениям, даже не пять часов, и невербальный Темпус подтвердил его опасения. Было шесть утра дополудни.

Оба соседа дрыхли в своих кроватях. Винсент задёрнул свой полог, а вот Блейз, как и Нотт вечером, этого почему-то не сделал, и спал, распластавшись в своей кровати и уткнувшись лицом в скомканное одеяло. Оценив бронзовую кожу приятеля, Теодор, снова бледный после зимы, помрачнел и отправился в душ.

За завтраком он поймал себя на мысли, что до дня, когда жизнь в Хогвартсе станет действительно невыносимой, осталось очень немного, а он так и не сообщил об этом и не обсудил планы с Невиллом. Гриффиндорец поймал его взгляд и вопросительно поднял бровь, и Тео не оставалось ничего, как махнуть ему рукой. В полупустом зале из преподавателей была лишь профессор Макгонагалл, с пространным видом глядевшая куда-то в потолок, а потому он не опасался, что это станет предметом интереса замковых надзирателей.

Выходя из-за стола, Теодор по-французски пожелал приятной трапезы Бэддоку и Пакстону, которые только-только сонно доплели до залы. Весенняя атмосфера чувствовалась в замке, пусть даже ещё не кончился март, и многие школьники только и говорили, что о будущих каникулах. Нотт вдруг вспомнил строки послания, переданного ему от Карамеди Уингером ещё в начале осени. «Он хотел, чтобы я поднял восстание здесь, в замке, выманил Пожирателей и прикрылся студентами», — подумал Тео, мрачнея на ходу. — «Но понимал ли он, сколько этих детей окажется в опасности?»

Невилл дожидался его в коридоре, пребывая в отличном расположении духа. Нотт даже позавидовал ему.

— Доброе утро, — хохотнул здоровяк. — Выглядишь помятым, Тео. Всю ночь спасал мир?

Теодора аж передёрнуло от жизнелюбия в тоне гриффиндорца.

— Практически, — туманно ответил он.

— Небось снова писал свои опусы, да?

— Разговор есть, — проигнорировав подкол в тоне приятеля, холодно ответил Теодор. Невилл тут же посерьёзнел, и жестом предложил следовать за ним.

Они поднялись на один этаж вверх, а затем дошли до какой-то статуи, напротив которой едва заметно колыхался на коридорных сквозняках гобелен. Озорно оглянувшись по сторонам, Невилл коснулся палочкой какой-то точки на гобелене, после чего край полотнища «отлип» от стены. Отогнув его, гриффиндорец пропустил внутрь недоумевающего Тео, а затем заполз сам.

— И давно здесь это?..

— Да ещё Уизли пользовались этим тайником. Правда, тут раньше было пыльно, паутина везде висела, а сейчас ничего. Хоть какая-то польза от этой грымзы.

— Ты про миссис Пинкертон?

— Да. Тоже мне, сыщица, почти все выходы из замка нашла. Тьфу. Так о чём ты хотел поговорить?

Теодор вздохнул. В нише царил полумрак, а низкий потолок уходил наверх под высоким углом, вместе со стеной, формируя скат откуда-то сверху. Тео вспомнил, что практически таким же коридором он неосознанно воспользовался, когда убегал от братьев Уизли на Рождество девяносто второго, и облокотился спиной о стену.

— У тебя осталась та газета? — спросил он вместо того.

— Ну, да, — хмыкнул он. — Спасибо Джинни, а то бы мы не догадались, что ты выигрывал нам время.

— Лучше уничтожь её, — посоветовал Теодор и вздохнул. — Я был у Снейпа. Ну, ты слышал.

— И что? Он пригрозил отработками?

— Хуже. Он известил, что как только Тёмный лорд узнает об этом инциденте, так в Хогвартс пришлют дополнительные силы Пожирателей. Не перебивай, пожалуйста. Он не угрожал. Он поставил задачу сделать так, чтобы студенты остались в безопасности, и никто не пострадал.

— Что? Твою мать, да пусть хотя бы ещё один УПэЭс войдёт под своды замка, мы его…

— Что-то ты не бежишь бороться с Руквудом, — перебил его Нотт, тут же сконфузившись — он-то попросил себя не перебивать. — Прости.

Невилл тоже отвёл взгляд. Руквуд, как и ранее, вызывал у студентов какое-никакое уважение, и даже гриффиндорские старшекурсники исправно посещали его занятия.

— Пустяки. И что же предлагает Снейп?

— Комендантский час, ограничение одиночного передвижения, строгие регламенты поведения, — перечислил Теодор, стараясь не глядеть другу в глаза. — Запрет на квиддич и все клубы и сборные. Запрет на работу в библиотеке, теперь уже на постоянной основе. Только утренний и обеденный приёмы пищи, и только колоннами.

— Это… это… он нас держит за буров в Капской колонии?! — вспыхнул Лонгботтом. Его ладони сжались в кулаки. — Самодур! Проклятье, плевать на квиддич, но он что, хочет нас посадить на голодный паёк?

— Я тоже сначала так подумал, — кивнул ему Нотт. — Но он пояснил свои слова. Ужин будут доставлять эльфы в гостиные по сигналу префектов. А вся эта вереница ограничений для того, как ходить по коридорам, это… ну… чтобы защитить нас от Пожирателей. Ведь в Хогвартсе полсотни магглокровок, множество тех, чьи родные скрываются от тирании нынешнего Министерства, что уж говорить о наших идеях. Вспомни хотя бы «Депонию» зимой. Это же настоящая фронда.

— Фронда, говоришь… — прищурился Невилл. — Спасибо, что сказал, Нотт. Это значит, что мы должны будем готовы ответить на притеснения Пожирателей.

— Подожди, — торопливо перебил его слизеринец. — Давай не будем делать поспешных выводов. Ведь даже если Снейп уверен, это не значит, что кого-либо пришлют. Но вот ты сказал про готовность — а готов ли Хогвартс выдержать осаду и отразить штурм? Готовы ли вы, готовы ли мы на самом деле?

Невилл посмотрел на Теодора, словно впервые увидел его.

— Мы с тобой минувшим летом чуть не погибли от рук и клыков тёмных тварей, — развивал мысль Теодор. — Представь, например, если Тёмный лорд вновь отправит сюда их, если мы перебьём его эмиссаров, и новых, и старых. Сколько наших младших товарищей ты готов принести в жертву?

— Нисколько, — медленно произнёс Невилл. — Но я не могу понять, к чему ты клонишь.

— Я предлагаю тебе не противиться этой дисциплине, что введёт Снейп. Хотя бы первые недели. Неделю. И за это время разблокировать пути, по которым к нам сможет прийти подмога. Те же проходы, которые закрыла эта злая Бастинда с запада.

— Думаешь, она сахарная и растает от воды? — всерьёз спросил у него Лонгботтом. И тут же рассмеялся, разрушая тот холодный дух спора и противоречий, что снова возник меж ними. Теодор мягко улыбнулся. Сказка про волшебника из страны Оз была одним из немногих, что он помнил по рассказам бабушки. Годы спустя его сильно удивило, что Дин видел когда-то аж целый маггловский спектакль в картинках про эту историю, и ещё сильнее — то, что её автор был магглом.

— Не знаю, — признался он. — Но зачем бы ей ещё везде таскать зонтик. Она же не Хагрид.

Они рассмеялись вновь.

— И что, ты хочешь поднять бунт против выкормышей Тёмного лорда не сразу, а тогда, когда мы выкопаем пути для наших союзников? — отсмеявшись, спросил вновь посерьёзневший Невилл.

— Ну… в сущности, так, да. И вообще, не бунт, а операцию по их устранению. Как только мы установим контроль над Хогвартсом, уверен, сюда прибудет Тёмный лорд и все его силы, чтобы осадить нас.

Невилл ощерился.

— Пусть попробуют.

Это звучало так, будто бы у него и тех, кто стоял за смелым гриффиндорцем из древнего чистокровного рода, был какой-то план. Теодора такие слова обнадёжили: у него-то плана битвы не было. Как бы не считали обратное магглы или другие заинтересанты.

— Я прошу тебя довести до гриффиндорцев эту задумку, Нев, — продолжил после секундной заминки Нотт. — Чтобы мы, ну…

— Нет, — резче, чем ожидал Тео, ответил Лонгботтом. Впрочем, на следующие слова он смягчился. — Я не буду принуждать никого из нашего дома. Но и поощрять — тоже. Старшекурсники не дураки, у всех либо экзамены, либо… дела поважнее мелких гадостей, — многозначительно произнёс он. — А вот тем ребятам, что сильно младше нас, я сам ничего запрещать не буду.

Теодор вздохнул. Вероятно, стоило работать с префектом пятого курса, пусть тот по-прежнему косо смотрел на Нотта, даже без малого полгода спустя.

* * *

Закончив разговор с Невиллом, Теодор вернулся в обычный режим дня. Посетил занятия, встретил и прогулялся с Джинни, а затем вернулся в башню префекта, где всё-таки дал волю беспокойству. Срок приближался неумолимо, и ему нужно было как-то передать Кингсли Шеклболту свои рукописные наработки, независимо от состояния готовности. И дело было не в большом желании Нотта потакать притязаниям магглов, вовсе нет; дело было в том, что его, Теодора Нотта, запястье нет-нет, да покалывало. Покалывало, напоминая о магическом договоре, скреплённом его словами и засвидетельствованном оборотнем.

Пытаясь унять свои переживания, он решил убраться в кабинете. Тут и там на коврах, что устилали пол, виднелись грязные пятна, за дальними портьерами, что он никогда не открывал, начали роиться докси, а бумаги и газеты повсюду были распиханы ещё с тех дней, когда здесь заседал штаб гениального заговора против Кэрроу. «Интересно, что Лонгботтом делает с рациями», — подумал мимолётно Нотт, заглядывая под старый плед, притащенный кем-то из его предшественников. Плед по-прежнему был покрыт кошачьей шерстью. При взгляде на неё сердце Тео облилось кровью. Он вспомнил, как сгорела в Адском пламени миссис Норрис.

Адское пламя вызвало следующую ассоциацию, уже с событиями канунного вечера, заставившими его поёжиться. Диадема в шкатулке по-прежнему оставалась среди вещей в его нагрудном мешочке.

«Если я уничтожил хоркрукс, — подумал он, — то, наверное, диадема снова очистилась. Теперь в ней снова венец всех знаний?»

Эта мысль засела в его голове, не желая покидать её. Даже убирая чарами пятна грязи, даже разгоняя морозящим проклятьем гнездо докси, передохших за пару минут, даже сжигая старую газету с заголовком «ГАРРИ ПОТТЕР — ЛОЖНЫЙ ЧЕМПИОН?», в которой, по виду, кто-то складировал рыбью чешую, он размышлял о том, как было бы здорово иметь источник ответов на любую проблему.

Снова и снова повторяясь, она не давала ему покоя, и он почти решился достать шкатулку и открыть её, если бы в дверь не постучали.

Сняв запирающие чары, Теодор призвал стучавших войти, и перед его очи явились трое хаффлпаффцев.

— Теодор, во имя мерлиновой бороды! — воскликнул Эрни Макмиллан, притащивший зашкирку красных от смущения Луи и Джима Гордона, полукровку с того же курса. Из-за спины Макмиллана с осуждающим взглядом шагал Грим Фоули, сложивший руки на груди.

— Эрни? Что происходит?

— Что происходит?! Позор! Я не знаю, почему ты вообще дал этому маленькому магглорождённому кретину своё имя, но он позорит не только тебя, но и весь твой род!

Макмиллан разжал кулаки, и оба мальчишки кубарем покатились по полу, тут же попытавшись подняться. Словно шотландский баран, префект-семикурсник разъярённо дышал, наклонив голову чуть вперёд и сузив глаза.

— Ты расскажешь по-человечески, или нет?

— Они стащили из башни профессора Трелони какую-то дрянь, — пояснил вышедший вперёд Фоули, невозмутимо и с долей презрения косившийся на приятелей. — Решили выпить.

— Зачем?! — патетически воскликнул Макмиллан, обернувшись на третьего второкурсника.

— Решили проверить, действительно ли прорицания возможны, — пожал плечами Грим. — Хотели найти Тайную комнату и предсказать её место.

— Идиоты, тайная комната существует уже тысячу лет, как её место можно предсказать? — простонал сквозь гнев Макмиллан.

Теодор всё ещё ничего решительно не понимал. Опустив руки, он левой ладонью с щелчком отправил палочку обратно в кобуру на правом предплечье, и скопировал позу внука покойного Верховного Чародея и ирландской ведьмы.

— Она правда существует? — подпрыгнул Луи.

— Тихо, — одёрнул его Теодор на правах старшего брата. Тот подчинился. От шума у Нотта снова потяжелело в висках. — И что дальше? В чём позор?

— Они выпили эту дрянь на посошок, — продолжил невозмутимо брюнет, — а оказалось, что это какой-то алкоголь с зельями. Я глазом не успел моргнуть, как они, эээ…

— Не рассказывай! — умоляюще крикнул Гордон, отец которого, по слухам, регулярно в прошлом привлекался за шутки над магглами с нарушением Статута о Секретности.

— Я тебе сейчас! — замахнулся Эрни, и мальчишка юркнул за насупленного Луи. — Рассказывай давай!

— Они поцеловались, — с чувством удовлетворения продолжил Грим, — а потом выбежали из спальни и начали раздеваться в гостиной. Там мистер префект их облил водой и запал этих любовников иссяк.

Теодор перевёл взгляд на снова красных, подобно томатам из теплицы Хагрида, второкурсников, а потом снова на гневного Макмиллана, и не смог сдержать смешок.

Четыре непонимающих взгляда сосредоточились на его лице, отчего волшебнику стало неуютно, и смешок застрял в горле.

— Представьте, что из всего хереса мира, что прячет в своей башне Сивилла, им удалось достать смесь с амортенцией, — пояснил он. — Это настоящее провидение наказало вас, не иначе!

Макмиллан фыркнул, мальчишки переглянулись, и тоже рассмеялись. Смех отпустил напряжение, и все пятеро успокоились.

— Три дня чистки зала наград каждому, — огласил свой вердикт Тео, когда ребята успокоились. — Начиная с сегодня. Раздельно.

Подростки уныло упёрли взгляды в пол.

— И шесть баллов с Хаффлпаффа за проникновение в покои преподавателя без приглашения.

— Эта бутыль стояла на её столе в кабинете! — обиженно возмутился Джим.

— Хорошо, ещё минус четыре балла сверх за воровство, — припечатал его Нотт. — Свободны. Кроме вас, мистер Нотт.

Макмиллан увёл Гордона и пошедшего следом с независимым видом Фоули, а глядя ему вслед Тео запоздало подумал, что ему и Голдштейну он тоже должен в личном разговоре сам сообщить о готовившихся переменах, но сосредоточил взгляд на младшем брате.

Дверь со стуком захлопнулась, а чары щёлкнули замком.

— Ну и что это такое? — строго спросил Теодор. Луи опустил голову ещё ниже.

— Я не специально.

— Врёшь.

— Мы правда хотели понять, стоит ли записываться на эту ерунду! А эта бутылка очень призывно стояла там. От неё ещё аромат такой исходил… эх!

Теодор подумал на мгновение, что Трелони могла использовать дрянь, выпитую мальчиками, для создания располагающей атмосферы. Влюбляя в себя студенток и студентов.

— Я про то, что вы сделали с Джимом.

— Грим всё переврал! Ничего не было! Мы просто оказались одур… одурманены, вот! И вообще, мне девочки нравятся, я их за косички дёргаю, — добавил он обиженным тоном.

— Нужно держать себя в руках, — вздохнул Тео. Тот рассудительный маленький мальчик, одиноко спрашивавший советы у старого дерева, уступил место взбалмошному хулигану, пользующемуся новообретённым именем как Протего для совершения глупостей. — И вообще. Эрни сказал правильно. Ты привлекаешь много внимания, братишка.

— Скоро экзамены, а потом всё лето опять будем взаперти сидеть, — буркнул младший Нотт. В его словах был резон. — Я вообще, может, наслаждаюсь последними деньками! Того и гляди, на следующий год пара мест в команде будет свободна, а я не могу летать теперь — ты на отработки отправил. Заботливый старший брат!

Он попытался было убежать к двери, но грохнулся на пол — Тео успел приклеить его ступни к ковру. Барахтающийся на полу Льюис, Луи, выглядел комично, и Тео даже снова улыбнулся. Поняв, что ему не дёрнуться, хафф перекатился на спину и сложил руки на груди лёжа, уперив взгляд в брата — мол, что дальше?

Тео присел на корточки рядом с ним.

— Ты правда хочешь в квиддичную сборную? — серьёзно спросил он.

— Я не знаю, — буркнул Луи. — Нас слишком много, тех, кто хочет, а сборная одна. Запишусь в кружок газеты в сентябре, Вейн с Гриффиндора уже планирует собрать редакторскую команду в следующем году.

Тео покачал головой. Гриффиндорцы бежали впереди Хогвартс-экспресса.

— Послушай, я… пожалуйста, не совершай глупостей только, хорошо? Финита. — вздохнул старший юноша, расколдовывая младшего. Он хотел было зайтись тирадой о том, как важно соблюдать честь факультета, соблюдать правила и не попадать в неприятные истории, особенно сейчас, но махнул на это рукой. Он не был ему отцом, он был ему старшим братом, и он знал наверняка, что понукания от старшего брата неизменно могут быть восприняты в штыки. Персиваль Игнотус Уизли был тому живым примером.

— Хорошо, — буркнул поднявшийся с колен Луи.

Они попрощались, Теодор посмотрел вслед закрывающейся двери несколько мгновений, пока закатное солнце не озарило своим лучом комнату, и решительно отвернулся к столу, стаскивая с себя тот самый мешочек, верой и правдой служивший ему столько лет.

* * *

Глядя на ободок диадемы, Теодор видел только посеревший, покрывшийся выщербинами металл. Серебро, как и золото, было восприимчиво к разным способам магического воздействия, и индифферентно к маггловским реактивам и алхимическим преобразованиям — поэтому в зелья его никогда не добавляли, ни порошком, ни пылью. Теодор писал для Снейпа в прошлые годы, особенно, на третьем курсе, обзорные эссе про способы противодействия тёмным тварям, а на шестом курсе это же примерно повторил вновь уже как преподавателя Защиты от Тёмных искусств, и неоднократно сталкивался в библиотечных фолиантах на описание «серебряной воды», что оказывалась мифом.

Но в этом куске серебра, составлявшим украшение, по легенде принадлежавшее самой Ровене Райвенкло, он не видел и магии.

Раньше чёрная магия Тёмного лорда дымкой окутывала артефакт. Тогда, на пятом курсе, он повёлся на ментальные чары, что были наложены создателем хоркрукса на украшение. Это подвело его под курощение Дамблдора, и, пусть во многом старый политик вспоминался Ноттом с благодарностью, и тогда, и сейчас он был зол на свою неосмотрительность.

Тогда украшение его манило, заставляло всеми мыслями думать только о том, как его одеть, сейчас же — не отзывалось никак. Покрытые сеточкой трещин сапфиры, небрежная ковка, это было украшением тогда, тысячу лет назад, но не в последние годы двадцатого века. И всё же Теодор не мог удержаться от соблазна. Тысячу лет сотни авантюристов разыскивали этот артефакт, внесённый во все каталоги Ланкастерского списка наиболее ценных артефактов, за которые торговые дома и могущественные волшебники были готовы платить сотни тысяч галлеонов. Конечно, ведь ума палата дороже злата, а ум легендарной Ровены и был спрятан в её диадеме.

Подойдя к зеркалу, Теодор невольно вспомнил о древней истории, вычитанной им в какой-то ветхой книге, проданной отцом так быстро, что он едва успел осмыслить половину прочитанного. Самсон, так звали её героя, был одарён силой, скрытой в волосах. Он раскрыл этот секрет продажной девице, которую думал, что любил, и она тут же ночью обрила его, покусившись на награду от его врагов. «Могла ли Ровена так же лишиться своей диадемы? Раскрыв её секрет, погибнуть по несчастной глупости».

Повертев ещё несколько мгновений в руках тонкий ободок, Теодор выдохнул, прикрыл глаза, и возложил тиару на себя. Это был волнительный миг, который тут же окончился. Холодный металл коснулся его кожи через волосы, но никакой магии, никаких откровений он не почувствовал.

Теодор открыл глаза. Он был похож на какого-то извращенца, примерившего женское, и испытал сам от себя стыд.

«Может, она работает только для женщин?» — подумал он, и смутился от того ещё сильнее. — «Нет, это же артефакт, который ищут мужчины. Мужчины хотят обладать властью и знанием, он не может не работать для них».

Ничего не поменялось и через ещё пару мгновений. Это было не оборотное зелье, что действовало в течение минут, это было украшение, и Теодору пришлось напомнить себе самому, что у него оставалось мало времени на другие проблемы, прежде чем разочаровано, с затаённой обидой и раздражением, стащить всё же со своей головы диадему Ровены Райвенкло.

— Проклятье, — раздражённо прошипел он, подавляя своё недовольство. — Это ведь…

Он мог и сам разрушить чары Всемудрости, если они вообще когда-либо были. Могла это сделать и магия Тёмного лорда. Но никто больше не сможет узнать ответ. Он бросил обод в кварцевую шкатулку, и наткнулся взглядом на хроноворот, по-прежнему мерцавший своей прекрасной магией. «Если только… Нет». Время было слишком опасной материей, чтобы с ней играть.

В конце концов, утешил он себя, Тёмный лорд бы не стал использовать этот легендарный артефакт как хоркрукс, если бы он действительно давал ему любые знания. Всё, что он знал об опосредованном убийце своих деда и отца, говорило ему о тщеславии и самовлюблённости Тёмного лорда, и таковым он его и считал.

Эта мысль даже немного развеселила Тео. В горле пересохло, и он отчего-то вспомнил вкус грога, что пил в свой последний визит в «Три метлы». С сожалением он понял, что хогвартские эльфы не смогут ему принести такой напиток, а вот Дерри…

Без задней мысли, заколдовав кусок хрусталя обратно, Теодор щёлкнул пальцами, скомандовав имя своего эльфа, и тот появился перед ним, одетый в какой-то очередной странного вида комбинезон. Оглушительная мысль тут же пришла в его голову, и он ошеломлённо перевёл взгляд с рук на флегматично ожидающего указаний эльфа.

«Может, диадема всё же работает?!» — в тот же миг подумал он.