Мыши после бойни (джен)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ОБЩЕЕ ДЕЛО

Глава 14

Страхи и упреки

* 77 *

День седьмой, первая половина дня

Излишне говорить, что происшествие в Мэриленде относилось к разряду ЧП национального масштаба и надолго стало краеугольным гвоздем эфира.

Сначала была фраза «БЛЕЙЗЕР ЖИВ!!!» на «Твиттер»-страничке доселе мало кому известного роквилльского радиолюбителя, выбравшего, как оказалось, очень удачное время для мониторинга служебной частоты полиции графства. Брэнсон еще только подъезжал к границе штата, а аудиозапись переговоров его преследователей уже вовсю гуляла по Интернету, обрастая оценками, прогнозами, экстраполяциями и заявлениями «Я знал об этом с самого начала!» Потом ссылка на очередной ее экземпляр попала в поле зрения главных игроков информационного рынка, и с этого момента события не разворачивались, а взрывообразно расширялись, угрожая сорвать крышку не только с блогосферы, но даже с мемориала Авраама Линкольна. Вот почему в то время, как рядовые сотрудники полиции, ФБР, НТС и Секретной службы готовились к полномасштабной операции по розыску и поимке, их начальники спешно вырабатывали общую стратегию и сколачивали единый фронт для похода на «штыки» микрофонов и «амбразуры» объективов.

Угрозы, нависавшие над Брэнсоном, были гораздо менее фигуральны. До сих пор ему сопутствовала удача, но не приходилось сомневаться, что оппоненты учтут ошибки и в следующем раунде бросят в бой все силы и средства от поисковых собак до вертолетов, БПЛА и шпионских спутников включительно. Необходимо было срочно сменить внешность и способ передвижения, а такими вещами сподручней всего заниматься вдали от посторонних глаз. К счастью, даже в таком густонаселенном штате, как Пенсильвания, имелись районы, где на одну квадратную милю приходилось менее десяти человек. Не Аляска, конечно, но и климат помягче.

Загнав «Мэродэр» в глубину густого лиственного леса, Брэнсон велел Стэну выходить и никуда не деваться. Тот и не собирался: застрявшая в стекле пуля и изрытый дробинами правый борт машины доказывали, что Тревор не худший из тех, кто мог составлять ему компанию. Агент тем временем позвонил Марджори. Это было опасно, но он не мог поступить иначе. Новости до нее еще не дошли, и она никак не могла взять в толк, что он имеет в виду, говоря «это всё ложь» и «я ничего этого не делал». Тревор, несмотря на мольбы, ничего объяснять не стал, а лишь повторно попросил верить ему, выключил смартфон, извлек из него карту памяти и разбил аппарат о ближайшее дерево, тщательно растоптав обломки.

— Это обязательно было делать? — печально спросил Блейзер, чья сентиментальная натура категорически отвергала саму возможность хладнокровного уничтожения таких дорогих и красивых вещей.

— Да, — односложно ответил Тревор, придирчиво оглядывая себя и репортера. Оба выглядели именно теми, кем были: жителями мегаполиса, неизвестно каким образом перенесшиеся с привычных асфальтированных улиц в далекую от цивилизации лесную чащу. Плохо. Очень, очень плохо…

— Что очень-очень плохо? — испугался его зловещего бормотания Стэн.

— Если честно, практически всё… Ладно, будем пробовать так. Раздевайтесь. Все вопросы потом!

— А… Понял, сейчас! — репортер начал расстегивать пуговицы, но на половине пути решил на всякий случай уточнить. — Куртку тоже снимать?

— Ну, если вы умеете снимать сорочку, оставаясь в куртке, вам можно только позавидовать! — усмехнулся Тревор, уже успевший снять пиджак, рубашку и галстук.

Идея была проста, как мокасины: раз нельзя изменить фасон имеющейся одежды, стоит попытаться изменить ее восприятие. Сделать это оказалось очень просто — радикально отличавшимся друг от друга телосложением мужчинам достаточно было обменяться нарядами, чтобы превратиться из двух уважаемых членов общества в парочку одетых с чужого плеча бездомных. При этом, правда, Тревору стало гораздо труднее двигаться, но уже после нескольких взмахов руками и ногами самые слабые швы на брюках и рубашке лопнули, разом добавив ему и свободы, и аутентичности.

У Блейзера с аутентичностью дела обстояли значительно хуже. Сейчас не узнать его в лицо мог исключительно незрячий либо изгой, только сегодня вернувшийся с необитаемого острова. Требовалось что-то особенное, но Тревор не мог понять, что, пока не полез в бардачок за скотчем для заклейки антенны АйПода и не нашел там две чуть початые баночки с обувными кремами, черным и коричневым. Он не помнил, когда пользовался ими в последний раз, но, судя по запаху и консистенции, ничего страшного с ними не случилось, и в глубине тоннеля забрезжил тусклый свет. Хотя в данном случае уместнее было бы говорить о сгустившейся тьме…

— Раздевайтесь, Стэн.

— Опять?!

— Не опять, а снова! Будем видоизменять вас так, чтоб и родная мама не узнала!

У Блейзера с этой фразой были связаны очень неприятные воспоминания, и он решил, что его будут бить.

— Вы что, это самое, хотите меня, того, изуродовать?

— Побойтесь Бога, Стэнли! — рассмеялся Тревор. — Никакого уродования! Наоборот, сотворим из вас чернокожего!

— Кого?.. Не надо! Не хочу!

— Вы что, расист?

— Я? Ну что вы, нет! Я сама толерантность! Просто я, ну, я никогда раньше…

— Не волнуйтесь, это не больно! Я таким всю жизнь прожил, и ничего! Так что потерпите! Ну-ка, попробуем… — зачерпнув пальцем из черной баночки, Брэнсон прочертил на вырванном из блокнота листике широкую полоску, после чего стал добавлять к различным ее участкам разные порции коричневого крема, то и дело сверяя результат с собственной кожей. Простор для экспериментов был широчайший, но тут где-то неподалеку прострекотал вертолет, и поиски «философской ваксы» пришлось прервать, так толком и не начав.

— Ладно, сойдет и так, — принял волевое решение Тревор. — Готовы, Стэн? Нет, нет, это можете не снимать, меня интересуют только шея, лицо и руки по локти… Нет, всё-таки до середины предплечий. Хотя не факт, что после вашего лица и шеи останется крема больше, чем на мизинец…

— Толсто шутите, да? — репортер сердито оттопырил висевшую на нем мешком майку. — Молчали бы уже! Не с вашими объемами смеяться над моим излишним весом!

— При всём уважении, Стэн, излишний вес у меня, а у вас он избыточный! Так, всё, не дергайтесь! Я начинаю!

— А это не вредно для кожи? — нервно спросил Блейзер, опасливо косясь на приближающуюся к его щеке маслянистую массу.

— Пули и ножи вреднее! — отрезал Тревор. Отсутствие опыта не позволяло Стэну ни подтвердить, ни опровергнуть этот тезис, поэтому он поверил спутнику на слово и покорно стоял, пока тот покрывал открытые участки его тела импровизированным камуфляжем. Трудней всего было работать с ушами, которые надо было закрасить, не лишив репортера способности слышать, и веками, так как Стэн инстинктивно жмурился при малейшем к ним прикосновении или даже предчувствии такового. Последними Брэнсон закрасил ладони, предварительно «разработав» для них более светлую смесь кремов.

— Ну, как вам? — спросил он, закончив и позволив репортеру посмотреться в боковое зеркало Меркьюри. Тому получившийся результат большого доверия не внушил.

— Не знаю… Я какой-то не такой… На вас не похож совершенно! Вы гораздо черней!

— Мы разные бываем.

— Вот уж никогда бы не подумал… Ой, простите!..

— Ничего, — понимающе отмахнулся Брэнсон. — Сейчас нам все ваши «белые» стереотипы только на руку. Главное, другим чернокожим на глаза не попасться, они вас вмиг раскусят. И вообще держитесь от людей подальше, а то еще учуют неладное…

— Вы это о чем? — подозрительно сощурился Блейзер. Тревор вздохнул и открыл ему страшную правду.

— Стэн, от вас до неприличия сильно пахнет обувным кремом.

— Обувным кремом… — медленно повторил Стэн и, еще раз посмотревшись в зеркало, всхлипнул. Потом всхлипнул во второй раз. Потом в третий…

— Нет!!! Только не это!!! — заорал Брэнсон. — Только не плач! Возьмите платок… Так, где этот чертов платок?! А, ну да, он теперь в вашем кармане… Вот, держите… Хотя нет, не надо! Я сам!

— Я воняю… — плаксиво проблеял Блейзер. — Я весь коричневый… Я как навозная куча… Как зловонная… навозная… куча…

— Никакая вы не куча! — увещевал подопечного Брэнсон, попутно яростно промокая угрожающе блестевшие уголки его глаз. — Это у вас просто грим такой! Считайте себя бойскаутом! Или разведчиком! Или секретным агентом! Вы — в тылу врага! Вы замаскировались, чтобы выполнить важную миссию! От нее зависят судьбы мира, Америки, ваших детей…

— Детей? — засопел Блейзер.

— Да! Именно! Детей, жены и всех остальных близких! Только вы можете помочь им, Стэн! Соберитесь! Будьте сильным! Вы обязаны быть сильным!

— Быть… сильным… Сильным… быть… Хорошо, я… я буду… я буду сильным… Буду. Буду! Да не тычьте вы мне в глаз! Я же сказал, что буду сильным! Уйдите, я сам оботрусь…

— Нет!!! — вновь перешел на крик Тревор. — Не трогайте лицо!!! Опустите руки!!! Держите их по швам!!! Вот, правильно! Вот так вот и стойте, пока крем не подсохнет… Черт, видок у вас теперь, конечно, как после атомной войны! Пройтись бы по вам бархоткой… О! Знаю! Так, замрите и не шевелитесь, пока я не скажу! — с этими словами Тревор сел в машину и принялся чем-то пронзительно жужжать.

— Что вы там делаете?! — не поворачиваясь, спросил репортер, испугавшийся, что агент уедет, оставив его одного.

— Бреюсь, — воспоследовал ответ.

— А зачем? Вы же вроде и так гладковыбритый!

— Не везде…

Блейзер постеснялся уточнять, что конкретно имеется в виду, однако неведение длилось недолго.

— Я же говорил, что вы и так… — начал было Стэн, когда агент выключил бритву и вылез из машины, однако запнулся, поняв, что его облику недостает чего-то важного… — Тревор, ваши усы! Где они?!

— Вот! — Брэнсон разжал ладонь, явив репортеру горсть иссеченных триммером волос. — Как говорится, были наши — стали ваши!

— В смысле? — не понял Стэн, но Тревор, не став ничего объяснять словами, перешел сразу к делу. Зачерпывая волоски аккуратными щепотками, он последовательно нанес их на самые проблемные с точки зрения качества грима участки лица репортера. Поскольку маскировочная смесь получилась неоднородной и наносилась на кожу таким многофункциональным и одновременно далеким от идеала инструментом, как палец, этих участков было больше, чем могли покрыть волосы, даже с учетом того, что Тревор присовокупил к усам всю седину с висков. Он бы с радостью расстался со всей своей шевелюрой, но для стрижки «под ноль» его бритва не подходила, поэтому приходилось стараться расходовать волосы бережно и как можно более эффективно. В итоге на Блейзера стало действительно страшно смотреть, а это значило, что маскировка удалась. Ведь главная цель грима: сделать носителя не невидимым, а неузнаваемым с первого взгляда, по возможности обеспечив отсутствие второго, третьего и всех последующих…

— И на кого я теперь по вашей милости похож? — угрюмо спросил репортер, брезгливо отвернувшись от зеркала.

— Надеюсь, что не на Стэна Блейзера, — сказал Тревор, пряча бритву и баночки из-под кремов в карман — их нельзя было оставлять у машины, иначе полицейские смогли бы вычислить новый облик беглецов. Что касается самого Меркьюри, то его неплохо было бы сжечь, но, во-первых, дым неизбежно заметили бы с воздуха, а во-вторых, Брэнсону было жалко уничтожать спасший их автомобиль, да еще выпущенный ограниченной серией. Вместо этого они со Стэном обсыпали «Мэродэр» травой, землей и листьями, а чтобы сбить со следа поисковых собак, щедро усеяли землю вокруг табаком из распотрошенных сигарет. Последними штрихами к портретам беглецов стали две сделанные из подкладок верхней одежды импровизированные банданы, призванные скрыть их известные без преувеличения всему миру прически.

— Что теперь? — поинтересовался Стэн, с остервенением, достойным Эдриана Монка[1], отряхивая руки от прилипшей к ним грязи.

— Будем идти.

— Куда?

— Строго на север.

— А где это?

— Там, — Тревор махнул рукой в сторону, противоположную той, откуда они приехали. Сигнал GPS-навигатора могли отследить, поэтому агент не стал его брать, всецело положившись на навыки ориентирования на местности, полученные в армии еще в доэлектронную эпоху. — Вы всё взяли, что хотели? Не забыли ничего?

— Не знаю…

— Вот и отлично. За мной!

— А может…

— Не отставайте, Стэнли! Движение — жизнь!

— Понял…

— Быстрее!

— Да иду я, иду… Ай!

— И смотрите под ноги!

— Сам знаю, не дурак!.. ОЙ, МАМОЧКИ! ЗМЕЯ!!!

— Ну и что, что змея? Орать-то зачем? Никогда змей не видели, что ли?

— Так близко ни разу… Фу ты, черт! Почему здесь так грязно?!

— Вы что, первый раз в лесу?

— Ну, как бы это сказать…

— Можете не говорить, всё и так ясно.

— А вы мне рот не затыкайте! И вообще, чего это вы раскомандовались?! Вы ведь больше не охранник президента!

— А вы официально вообще труп!..

Так они, пикируясь, и шли, подгоняемые периодически раздававшимся стрекотом то ли далекого вертолета, то ли близкого беспилотника, пока не увидели железнодорожную насыпь. Отполированные до блеска рельсы свидетельствовали об интенсивном использовании этой ветки, поэтому путники вернулись под прикрытие зарослей и стали продвигаться вдоль нее, ступая мягко и прислушиваясь к каждому звуку. Получалось у них, прямо скажем, так себе, особенно у неискушенного в этом деле Блейзера, в придачу постоянно цеплявшегося за ветки и сучки складками одежды. Тем не менее, машинисты изредка проезжавших мимо товарняков внимания на них не обратили, а вот Тревор, наоборот, обнаружил кое-что интересное…

— Заметили, Стэн?

— Нет, — буркнул тот, вычищая из волос куски коры и листьев. — А вы о чем?

— Попутные нам поезда едут медленнее встречных!

— Ну и что?

— Впереди грузовая станция!

Блейзер связи не уловил, но, не желая выглядеть глупым, согласно кивнул.

— Да, пожалуй. Что нам это дает?

— Ну, где станция, там и городишко, а где городишко, там и… ЭЙ! ВЫ КУДА?! — окрикнул Тревор бросившегося прочь репортера.

— Спасаться! — ответил Блейзер, безуспешно пытаясь проломить своим телом густой и колючий кустарник, который он с перепуга не догадался оббежать.

— От кого?

— Ну, от этих, от людей!

— Отлично, спаслись вы от них. Дальше что?

— Что дальше? — Стэн так озадачился, что даже ломиться сквозь куст перестал. — Дальше, собственно, всё…

— Именно что «всё». Сколько вы так продержитесь? Где будете жить? Чем питаться?

Последний вопрос гулким рокотом отозвался в чреве Блейзера, который вдруг вспомнил, что еще даже не завтракал.

— Не знаю… Поесть бы, конечно, не помешало… Но нам ведь туда нельзя!

— Почему? Я ж вас не просто так гримировал. Пойдете и купите нам обоим еды… Кстати, у вас есть деньги?

— Деньги? Да у меня кошелька даже нет!

— Ну да, точно, он же в Вашингтон улетел. Так, а что у меня? — Тревор достал бумажник и тут же хлопнул им себе по лбу. — Черт, вот что я забыл…

— Что такое? Что вы забыли?

— Деньги с карточек снять. Там их целая куча была, нам бы на год хватило…

— Так снимите сейчас! На станции должен быть банкомат!

— Уже поздно. Во-первых, счета давно заблокированы, а во-вторых, стоит мне вставить карточку, как нас засекут. Спешка при склерозе — последнее дело… Ладно, чего уж теперь. Обойдемся тем, что имеем.

Спрятав бумажник, агент пошел дальше. Стэн отряхнул плащ от последствий борьбы с кустом и поспешил следом.

— А что мы имеем? — спросил он, нагнав Тревора.

— Сегодня голодная смерть нам не грозит.

Блейзера столь кратковременный прогноз не устроил.

— А завтра?

— Тоже.

— А послезавтра?

— Да успокойтесь вы! Человек может жить без еды очень долго!

— Я не такой человек!

— Вы себя просто недооцениваете.

— Прекратите разговаривать, как мой психоаналитик! Я всё всегда оцениваю…

— ТИХО! — перебил его Брэнсон и, схватив за рукав, втащил под густую крону белого ясеня.

— Что такое?! Вы чего?!

— Заткнитесь и слушайте!

— Заткнулся! Слушаю! И что?!

— Ничего, — вынужден был признать Брэнсон. — Но я готов поклясться… Вы точно ничего не слышали?

— Почему ничего! Всё слышал! Вас слышал, поезда слышал…

— А жужжание электромоторчика?

— Нет, такого точно не слышал… Может, ваша бритва включилась?

— Она только от сети работает…

Они еще немного постояли, вслушиваясь в звуки леса, потом Тревор сделал осторожный шаг вперед и, лишь слегка высунувшись из-под кроны, окинул быстрым взглядом небо.

— Вроде чисто всё. Померещилось, значит.

— А что если нет? — беспокойно спросил Блейзер.

— Вы точно хотите услышать ответ?

Репортер закусил губу и энергично помотал головой.

— Тогда идемте, — с видимым облегчением произнес агент, сам страшившийся этого ответа. Схожие чувства, но по другой причине, испытали наблюдавшие за ними из травы два грызуна.

— Обошлось, — констатировал Чип.

— Аналогично! — подтвердил Дейл, и друзья поспешили к месту посадки «Крыла». Производилась она в нештатном режиме планирования с резко выключенными после внезапного маневра Брэнсона двигателями, и пока бурундуки следили за людьми, Гайка и Спарки оценивали понесенный самолетом ущерб.

— Полный порядок! — радостно доложила мышка вернувшемуся мужу. — Пострадали только передние стойки опор, фара и правый винглет! Еще надо будет подлатать пару-тройку мест на корпусе и крыльях! В остальном всё хорошо, если не считать погнутой лопасти на правом пропеллере и местами поврежденной изоляции внешних силовых кабелей!

— Хорошенький «полный порядок»… — пробурчал Рокфор, до сих пор не привыкший к используемой ею шкале оценки технического состояния транспортных средств.

— Он может летать? — прямо спросил Чип.

— Разумеется! Не так быстро, как раньше, конечно, но может! Так что прошу всех на борт!.. Хотя нет, стоп, не надо! Сначала я взлечу сама, чтобы вырвать опоры из грунта, а потом уже сядете вы. Ну, то есть, сначала сяду я, в смысле, приземлюсь, а потом уже сядете вы, в смысле, в самолет… Или лучше выкопать опоры, а потом взлететь всем вместе…

— Брэнсон и Блейзер уходят, — протяжно зевая, напомнила Фоксглав.

— Уходят? Господи, точно! Уходят! Скорее! Нам надо лететь!

— Не надо, — возразил Чип, — иначе они нас снова услышат и нам еще раз придется планировать…

— Нет, только не это! — вскрикнула Тамми, до сих пор не отошедшая от перипетий полета и посадки.

— А что такого? — удивилась Гаечка. — Обычное контролируемое падение. Помнишь, ты спрашивала, зачем нам киль? Вот без него мы бы точно разбились! Хотя ты права, скорость снижения могла бы быть и поменьше. Надо будет поэкспериментировать с поперечным V стабилизаторов…

— Не сейчас, дорогая! — вернул ее с небес на землю Чип. — Фокси, если ты еще не совсем уснула, забрось Вжика на Брэнсона и понаблюдай за ними, пока мы не прилетим.

— А когда вы… — летунья еще раз зевнула. — Когда вы прилетите?

— Как самолет выкопаем, так и прилетим!

— Тогда мне понадобится моральная поддержка сами-знаете-кого! — Фоксглав игриво подмигнула Дейлу, чуть при этом не заснув. Бурундук поежился.

— Не знаю… — начал он несмело. — Ребятам наверняка будет нужна моя помощь…

— Ничего страшного! — успокоил его Чип. — Мы втроем справимся! Слетай, развейся! Заодно проследишь, чтобы Герой-Брэнсон не попал в какую-нибудь страшную коварную ловушку…

Дейл сощурился.

— Герой-Брэнсон? В коварную ловушку? Пока я жив, этому не бывать! К Бэтфлаеру, мой верный Робжик! Трепещите, злодеи! Бэтманк и его команда выходят на тропу охоты!

Последние слова он произнес, уже сидя у летуньи на закорках. Дождавшись, когда Вжик устроится у нее между ушек, Фоксглав взмахнула крыльями и, напоследок благодарно улыбнувшись Чипу, исчезла в вышине.

— С Героем-Брэнсоном ты хорошо придумал! — похвалила мужа Гайка.

— Пустяки, — отмахнулся тот. — Он настолько предсказуемый, что это даже неинтересно.

— Не сказал бы! — возразил Спарки. — Я ведь правильно понял, что он был готов променять компанию Фоксглав на копание в земле? Не припомню за ним такого…

Чип пожал плечами.

— Сам удивляюсь. Может быть, он наконец-то взрослеет?

* 78 *

Брэнсон не ошибся. Вскоре лес начал редеть, а потом и вовсе сменился поросшими высокой травой холмами, с вершин которых открывался вид на городок, казавшийся незначительной и необязательной пристройкой к огромному комплексу железнодорожного товарного депо. Рабочих с такого расстояния видно не было, и составы воспринимались как костяшки для пятнашек, которые какой-то невидимый могучий исполин гонял туда-сюда по окруженному высокой кирпичной стеной игровому полю. Еще одно свидетельство того, что человек способен подчинять себе силы гораздо могущественней его самого…

— Н-да, — разочарованно протянул Брэнсон, садясь на землю, чтобы передохнуть. — Не думал я, что город будет настолько маленьким…

— Но это же хорошо! — горячо воскликнул Стэн. — Чем меньше город, тем меньше полицейских!

— И тем лучше все друг друга знают, а чужаки вроде нас с вами сильней бросаются в глаза.

— Так может, не ходить туда?

— Может. Но другого города тут всё равно нет, а пищу добыть где-то надо. Заодно можно попробовать разжиться личным транспортом.

— Что?! — изумился Блейзер. — У вас есть деньги, чтоб купить автомобиль?!

Брэнсон улыбнулся.

— Разве кто-то говорит о покупке? Мы его угоним.

— Как это «угоним»? — не понял репортер. — Как бандиты угоняют, да? Но мы ведь… Но так ведь нельзя! Мы с вами не можем!

— Можем, — возразил Тревор. — Я могу.

— Вы?! — у Стэна глаза на лоб полезли. — Можете угонять машины?!

— В районе, где я вырос, это могли делать все. Потом, когда пришлось работать под прикрытием, этот навык очень пригодился. Ну и вообще иногда бывало полезно сперва взглянуть на бардачок подозреваемого, а уже потом бежать за ордером. Разные бывают ситуации…

— Моя Секретная служба меня бережет!

— Денно и нощно, будьте спокойны! — Брэнсон притворился, что не заметил иронии. — Ну всё, отдохнули и хватит!

Рывком поднявшись на ноги, он бодро зашагал в сторону населенного пункта. Блейзер уныло плелся следом, кляня себя за то, что влез в это грязное дело, уже лишившее его работы и оторвавшее от семьи, а теперь грозившее сделать его соучастником уголовного преступления против частной собственности. С другой стороны, правонарушение было вынужденным, а его замысел принадлежал бывшему личному охраннику президента, разыскиваемому всеми полицейскими Америки сразу за преступления, которых он, по его собственным словам, не совершал и совершить не мог. Правда, если верить ему же, машины он угонял, но то дело давнее, а для спецслужб так и вовсе обычное… В общем, мир вокруг Стэна стремительно катился куда-то в тартарары, и он был очень сильно этим обстоятельством подавлен. А ведь это он еще не видел спикировавшей на них сзади летучей мыши с бурундуком на спине и отделившейся от нее в нижней точке траектории маленькой мухи, секунду спустя оказавшейся под воротником у Брэнсона. Страшно представить, как близки мы порою бываем к тому, чтоб безвозвратно свихнуться…

Город встретил гостей тишиной и безлюдностью. Первые из минованных ими домов были явно заброшены, и мужчины ощутили себя попавшими в обиталище призраков. Однако по мере приближения к центру количество стекол в окнах увеличивалось, а потом практически одновременно запахло чем-то вкусным и послышалась аритмичная музыка, свидетельствуя, что живые здесь всё-таки есть, просто они либо сидят дома, либо работают во всё том же товарном депо, в результате деиндустриализации ставшем единственным градообразующим и градоподдерживающим предприятием. Крупный бизнес даже если и был здесь когда-то, давно перебазировался в регионы с более дешевой рабочей силой, а из мелкого остались только захудалая автомастерская и магазинчик, где, если верить вывеске, можно было найти «всё и в любых разумных количествах». Слово «разумных», что интересно, было вписано от руки фломастером — надо понимать, нашлись-таки клиенты, воспринявшие вывеску буквально и очень огорчившиеся реальным положением дел. Учитывая царящие в таких социально неблагополучных городках нравы, вряд ли лавочника убедили подкорректировать вывеску посредством отсылок к библейским заповедям…

— Не нравится мне это место, — трусливо поежился Блейзер.

— Мне тоже, — согласился Тревор. Даже с пистолетом он чувствовал себя здесь очень неуютно, а уж лавочник после истории с вывеской, небось, вообще всех незнакомых ему посетителей пулеметной очередью встречает…

— Уйдем отсюда, а? — продолжал ныть Стэн.

— При первой же возможности, — Тревор протянул ему несколько купюр. — Возьмите.

— Что это?

— Мои деньги. Сейчас вы с ними пойдете вон в тот магазин и купите…

— Стойте! Погодите! Что значит «пойду и куплю»? Это в смысле сам пойду? Один?! А почему?!

— Вас трудней узнать. Будет. Если успокоитесь и перестанете дрожать. Вы специальный агент, забыли?

— Нет, не забыл, просто я… А где вы будете?

— Тут буду, где ж еще!

— Тут? Вот на этом самом месте? И никуда не уйдете? Никуда-никуда? Честно-честно?

— Честно-честно. Только пройдусь до конца квартала и сразу назад.

— Что?! — Стэн посмотрел на агента с таким ужасом, будто тот сообщил, что летит на Луну. — Не надо этого делать! Зачем это?!

— Вы хотите отсюда убраться?

— Да, и поскорее!

— Вот я и проверю, не стоит ли где поблизости бесхозное авто. А вы пока купите нам съестного в дорогу. Но сперва давайте условимся: вас зовут Билли…

— Кто?!

— Билли. Билли, скажем, э-э-э, Смит!

— Не хочу быть Билли Смитом! — возмутился репортер. — К чему этот балаган?!

— Это не балаган, а легенда! Чтобы ежели вдруг продавец или кто-то другой спросит ваше имя, вы не вздумали брякнуть «Стэн Блейзер»! Иначе нам с вами конец!

— Ладно, ладно, я понял… Значит, я — Билли Смит…

— Правильно. Билли Смит из… Откуда вы родом?

— Фолл Ривер, Массачусетс.

— Значит, Билли Смит из Фолл Ривер, Массачусетс…

— Секунду! — прервал агента Стэн. — Разве вы не должны придумать мне другую родину?

— А вы быстро схватываете, что к чему! — похвалил его Тревор, — Это и впрямь не помешало бы, но сейчас у нас нет возможности разучивать географию и историю других городов, а если случайно нарвемся на уроженца тех мест, возникнут проблемы. Так что будете всё так же из Фолл Ривер, Массачусетс. Так, что еще?.. А, да! Вы направляетесь в Филадельфию искать работу… Работу… Вы у нас умный, вы и скажите: кем можно работать в Филадельфии?

Стэн поскреб затылок.

— В Филадельфии? Даже не знаю… Хотя нет! Знаю! Юристом по корпоративному праву!

— Интересный вариант, но, боюсь, не для вашего случая… Короче, идете в Филадельфию устраиваться на работу. Любую, какую дадут. Всё ясно? Всё запомнили?

— Всё запомнил.

— Повторите.

Стэн устало закатил глаза, но подчинился:

— Я — Билли Смит из Фолл Ривер, Массачусетс. Иду в Филадельфию устраиваться на любую работу, какую дадут.

— Отлично! Теперь запоминайте, что вам надо купить…

— А вы как же?

«Он издевается, что ли?» — мысленно возмутился Брэнсон, однако ответить постарался спокойно.

— А я пойду искать машину…

— Я не об этом! — помотал головой репортер. — Вы кто? Какая у вас легенда? Вдруг меня спросят, кто вы такой…

— Да, действительно, — признал Тревор, не понимая, как упустил из виду столь важную вещь. Правду говорят, что старые кони борозд не портят, вот только при этом забывают уточнить, что с определенного момента они перестают замечать изгородь… — Скажете, что я ваш старый друг из всё того же Фолл Ривер, а зовут меня… ну, скажем, Том. Том Стронг.

Блейзер фыркнул.

— Вы о себе высокого мнения!

— На том и стоим! — приосанившись, величаво ответил агент. — Так, с легендами вроде разобрались, теперь давайте вернемся к реалиям, то есть, покупкам…

— …Консервы, — повторила Фоксглав для Дейла, лежавшего рядом с ней на самом краю крыши дома, возле которого остановились Тревор и Стэн.

— Видишь? — с укором спросил бурундук. — Я же говорил, что это — пища настоящих мужчин! А ты мне не верила!

— Это не пища, а суррогат… Бутилированная вода.

— И ты говоришь еще, что это отрава!

— Это и есть отрава! Будем дома, прочтешь статью с анализом… Одноразовые стаканы и приборы.

— «Мусор, отходы, загаженная природа…»

— Но ведь это действительно так!.. Спички.

— Где вы, где вы, мои спички?..

— На свалке вместе с угрозой пожара… Бензин для зажигалок.

— А вот был бы у меня бензин для зажигалок…

— И думать забудь!.. Джинсы.

— Надеюсь, хотя бы с джинсами у тебя проблем нет?

— Нет, с джинсами нет, я сама их очень уважаю!

— Хоть это радует…

— Красавчик, ну не будь ты таким букой! Я же ради тебя же стараюсь!

— Ну да, ну да, конечно, как я мог забыть…

— Дейлушка, хватит! Это уже не смешно! Я что, в чем-то перед тобой виновата?.. Смотри! Они расходятся!

— Вижу, — буркнул Дейл. Будь у него время ответить на ее вопрос, всё сложилось бы иначе, но ситуация требовала безотлагательно направить все мыслительные усилия на выяснение, за кем из мужчин следить. Первым его побуждением было броситься за Героем-Брэнсоном, но присутствие соратницы напомнило ему о Вжике, поэтому он скрепя сердце наказал ей лететь за Блейзером. Дождавшись, когда тот отойдет достаточно далеко, Фоксглав спорхнула с крыши и устремилась за ним, лишь изредка взмахивая крыльями и специально выбирая такую траекторию, чтобы их с Дейлом тень не попала в поле зрения репортера. Впрочем, с таким же успехом летунья могла бы просто сесть Стэну на голову — настолько он был поглощен циклическим повторением инструкций Брэнсона и попытками внушить себе, что новая личина не станет первым шагом к раздвоению личности, последствия которого так ярко описаны во множестве кровавых психологических триллеров.

— Я — Стэн Блейзер, — твердил он себе. — Билли Смит — это просто легенда. Я — Стэн Блейзер, лишь на время ставший Билли Смитом. А так я Стэн Блейзер. Не Билли Смит. Билли Смит — это просто легенда. На самом деле я — не Билли Смит, я — легенда… Тьху, черт, запутался! Вот уже и помрачение началось… Я — Стэн Блейзер! Стэн Блейзер! Как мое имя? Стэн. Как моя фамилия? Блейзер. Фух, не забыл… Никогда не думал, что быть собой так сложно!.. Господи, поскорей бы всё это закончилось… Черт! Уже магазин! Так быстро! Ну почему он не в ста тысячах миль к северу, а? Так бы шел бы и шел бы…

Лелея сразу несколько взаимоисключающих желаний, он толкнул дверь и вздрогнул от неожиданно громкого звона целой грозди закрепленных над ней колокольчиков. По сравнению с залитой солнцем улицей в освещаемом лишь экраном висящего в углу телевизора магазине было темно, и Блейзер замер на пороге, пытаясь понять, куда двигаться дальше…

— Ну, чего стал? Говори, зачем пришел!

— Ой! — вскрикнул репортер и завертел головой во все стороны, но не увидел ничего, кроме стен и стеллажей с разносортной бакалеей. — Кто здесь?!

— Я — Гудвин, хозяин магазина! А ты кто?

— Стэн… — произнес еще не отошедший от аутотренинга Блейзер и тут же покрылся испариной, решив, что всё пропало. К счастью, его ответ совпал с диким ревом трибун в телевизоре, по которому шел какой-то важный бейсбольный матч.

— Громче! — потребовал плохо расслышавший Гудвин, и на этот раз Стэн не ошибся.

— Смит. Билли. Билли Смит. Из Фолл Ривер, Массачусетс… — с каждым следующим сказанным словом Блейзер чувствовал себя всё уверенней. И хотя ему еще не приходилось выступать перед столь немногочисленной аудиторией, ведь даже школьные спектакли с участием его класса собирали целый актовый зал, то обстоятельство, что он не видел Гудвина, роднило ситуацию с работой в телестудии, а уж там он чувствовал себя почти как дома. — Мы с Томом Стронгом, приятелем моим, идем в Филадельфию работу искать. Вот, мимо вашего чудесного города случайно проходили, решили зайти…

— Чудесного города? — засмеялся невидимый продавец. — Да, ты точно из Массачусетса! Только вам такая дыра может показаться чудесной! Так ты, говоришь, не один здесь? Ну и где же он, этот твой дружок закадычный?

— Он там, машину… — начал было Стэн, но потом смекнул, что правда Гудвину вряд ли понравится, и обреченно солгал: — …моет!

— Так у тебя даже тачка есть?

— Ну, как есть… В смысле, есть, конечно! Не пешком же идти!

— Да, пешком далековато будет, — согласился продавец. Стэн энергично закивал.

— Точно-точно! Далеко! Очень-очень далеко! А еще идти и идти, то есть, я хотел сказать, ехать и ехать! Поэтому к вам и зашел, запасы пополнить! У вас правда есть всё в любых разумных количествах? И почему вы прячетесь?

Ответа долго не было, и Блейзер испугался, что Гудвин на него обиделся. Но тот, как выяснилось, просто искал пульт от телевизора, чтобы заглушить звук. Затем лавочник встал из-за уставленного разнокалиберными бутылками высокого прилавка, который в полумраке воспринимался как продолжение находившегося за ним стеллажа, и Блейзер воочию убедился, что в Пенсильвании держатели магазинов такие же, как и везде: полные, луноликие, с мясистыми руками и короткими прилизанными волосами.

— Уж извиняй, что учинил тебе допрос, — без намека на раскаяние пробасил Гудвин. — Здесь в округе орудует черная банда. Никакого житья от них нет. Хочешь не хочешь, доводится всей вашей братии остерегаться.

— Но я же не черный! — возразил Блейзер, однако, заметив, как стремительно взметнулись брови собеседника, вспомнил, что он именно черный и есть, поэтому быстро пошел на попятный. — То есть, да, я, конечно же, черный, но я не бандит! Я — честный чернокожий, живущий на одну зарплату! Ну, в смысле, это, как его, пособие!

Гудвин равнодушно пожал плечами.

— Ну, прости. Может, в этом твоем Даун Лейке ты и впрямь знаменитость навроде Стиви Уандэра, но я-то тебя в первый раз вижу. Да и не скажешь по тебе, что ты сама добродетель…

В Блейзере взыграла спесь.

— Как интересно всё выходит, — сказал он с сильным холодком. — Судите всех по одежке, да? Так вот, я хоть вам и не скажу за весь Фолл Ривер, он для этого слишком велик, но семейство Бл… ой, в смысле, Смитов пользуется там огромным уважением! Так то!

Гудвину страшно хотелось опустить на голову «Билли Смиту» что-нибудь тяжелое, но так как клиент прав тем больше, чем сильнее нуждается сам продавец, он примирительно улыбнулся и перешел к делу.

— Хорошо, убедил. Чем я и мой магазинчик можем тебе пригодиться?

— Сразу бы так! — одновременно упрекнул и похвалил его Блейзер, после чего старательно перечислил всё заказанное Тревором.

— Ого! — Гудвин задумчиво пощипал подбородок. — Ну у тебя и запросики… Вы с приятелем что, неделю до Филадельфии ехать собрались? Или у вас тачка типа «миля едешь, две несешь»?

— Неправда! — возразил репортер настолько убежденно, как будто речь шла о реально существующем авто. — Нормальная машина! Для своих лет так и вовсе отличная! А запасы нам нужны, чтобы… Чтобы… Ну, вдруг мы не сразу работу найдем! Ну так что, есть у вас это всё или нет?

— У меня-то есть всё и даже больше, — невозмутимо ответил продавец. — Осталось выяснить, есть ли у тебя на это деньги…

Последний раз платежеспособность Блейзера подвергалась сомнению в банке, где он оформлял кредит на вседорожник. Тогда ему пришлось побегать и поунижаться, чтобы вовремя собрать и предоставить целый ворох финансовых документов. С тех пор у него появилась мечта, и сегодня он ее исполнил: вынув двумя пальцами предоставленную Брэнсоном пачку банкнот, он небрежно помахал ею перед глазами Гудвина и победоносно ухмыльнулся, наблюдая за крайним того изумлением. К сожалению, Стэну не достало проницательности догадаться, что продавец не столько сражен, сколько насторожен наличием у субъекта вроде «Билли Смита» такого количества новеньких крупных купюр и всерьез подумывает, не вызвать ли полицию. Но так как под прилавком у Гудвина лежал несанкционированный БАТОВ[2] обрез, а в подвале имелся действующий образец самогонного аппарата, он решил, что вариантов происхождения денег может быть море, посему в данном случае нет никакой необходимости привлекать внимание властей к своей скромной персоне.

— Жди здесь, я всё принесу! Сам ничего не бери! — строго-настрого наказал он Блейзеру, скрываясь за отделявшей торговую площадь от склада занавеской, украшенной изображениями разномастной снеди. Стэн послушался и стал смотреть бейсбол. Он не был заядлым болельщиком, но даже ему было ясно безо всяких комментариев, что с такими подачами гостям ничего не светит. Так оно и вышло, и по завершении иннинга они отставали уже на целых шесть пробежек. Скучно, но в разы лучше, чем очередные новости с посвященным ему репортажем, которые за три проведенных в убежище дня приелись настолько, что вызывали изжогу…

Не успел он додумать эту мысль до конца, как очередной пущенный в перерыве рекламный ролик сменился заставкой «Важных Экстренных Горячих Новостей». Такое нагромождение эпитетов хоть и отдавало безвкусицей, впечатление нужное производило, и рука Стэна сама собой потянулась к оставленному Гудвином на прилавке пульту. И было, почему…

«— …Мы продолжаем держать вас в курсе событий в графстве Монтгомери, Мэриленд. Напомним, сегодня утром все полицейские графства и штата были подняты по тревоге и брошены в погоню за Тревором Фитцджеральдом Брэнсоном, заместителем помощника директора Секретной службы Соединенных Штатов. Он обвиняется в связях с террористической организацией “Черный стол”, предположительно стоящей за подрывом здания Национального фонда содействия демократии, смертью директора новостей Шестого нью-йоркского канала Тобиаса Джефферсона и двумя покушениями на жизнь президента Логана.

— До сегодняшнего дня в этом списке фигурировало также убийство репортера этого же канала Стэнли Блейзера, однако последние события подарили нам всем надежду на то, что он, возможно, до сих пор жив. Во всяком случае, именно он вероятней всего был тем неизвестным мужчиной, которым Брэнсон воспользовался в качестве заложника для прорыва полицейской блокады. Окончательно этот вопрос должен проясниться в ходе намеченной на ближайшее время совместной пресс-конференции глав полиции, ФБР, ЦРУ и Секретной службы.

— Однако, как рассказал нам высокопоставленный представитель силовых структур, пожелавший остаться неизвестным, это действительно был Стэнли Блейзер, переживший покушение и с тех пор находившийся под охраной агентов Секретной службы в одном из разбросанных по всей стране сверхсекретных убежищ. Он же выразил сомнение в том, что Блейзер всё еще жив, поскольку “он очень важный и опасный свидетель, от которого Брэнсон избавится при первой же возможности; скорее всего, уже избавился”, конец цитаты. Когда речь идет о человеческой жизни, столь циничные рассуждения не могут не покоробить, но страшная находка в Потомак Мэнорз полностью подтвердила их правомерность…»

Калейдоскоп фрагментов обо всём сразу и ни о чем конкретно завершился видом хорошо знакомого Блейзеру «неразменного» дома с акцентом на спускаемом с крыльца на носилках теле в траурной пластиковой упаковке.

«— …Мы уже сообщали о смерти специального агента ФБР Рауля Санчеса, тяжело раненого при попытке арестовать Брэнсона в его доме. Теперь этот скорбный список пополнился еще тремя именами. Сэмюель Хендерсон, Марвин Тиббс и Ричард Харпер — агенты Секретной службы, охранявшие то самое убежище, где содержался Блейзер. Именно туда после убийства Санчеса направился Брэнсон. По версии следствия, сперва он пытался обманом вынудить бывших подчиненных выдать ему репортера, но те отказались, и случилось страшное. Раны на телах всех троих позволяют сделать вывод, что Брэнсон их долго пытал — очевидно, с целью выяснить, как попасть в тайную комнату с Блейзером. В конце концов они не выдержали истязаний и раскрыли мучителю тайну. Учитывая характер нанесенных увечий, вряд ли их можно за это винить. Тем более, что их это не спасло — Брэнсон хладнокровно расправился с ними, выстрелив каждому с близкого расстояния в голову.

— Столь брутальная казнь беззащитных людей красноречиво свидетельствует: для Тревора Фитцджеральда Брэнсона и его хозяев жизнь других людей ни малейшей ценности не представляет. Это касается не только сотрудников органов правопорядка, но и простых граждан, их жен и детей. Доказательством этого служит судьба семьи Форсайтов, жертв спровоцированной Брэнсоном автокатастрофы. К большому счастью, все они выжили, и сейчас вы увидите эксклюзивное интервью, которое взял у них наш специальный корреспондент…»

— Говорил же ничего здесь не трогать!!!

— А… — репортер перевел ошалелый взгляд на пылавшего гневом Гудвина. — Так я и не трогал…

— Да?! А что тогда это?! — продавец грубо вырвал из рук Стэна пульт. — Вот всегда с вами так! На словах сама добродетель, а оставишь одних — обязательно что-нибудь стибрите!

— Конечно, наверное, да… — невпопад забормотал Блейзер. — Простите, у вас есть телефон? Мне срочно надо…

— В будке за углом на улице! — беспардонно перебил его Гудвин. Конечно, у него был телефон, а вот желания давать его напрокат «Билли Смиту» — ни малейшего. Знал бы он, как отразится на судьбе страны его отказ… — Эй, куда это ты намылился?! Сперва расплатись, а потом шуруй!

— Расплатиться? — Блейзер только сейчас заприметил зажатый под мышкой у Гудвина плотно набитый пакет. — Знаете, я, как бы…

— Проданный товар обмену и возврату не подлежит!

— Но я ведь… — попытался возразить Стэн, однако не выдержал колюще-режущего взгляда продавца и протянул сразу две выуженных наугад из пачки купюры. — О’кей-о’кей, всё хорошо, уже плачу! Этого хватит?

— Вполне! — шустро сграбастав банкноты, лавочник с силой сунул пакет в руки Блейзеру, чуть не вытолкнув того вон из магазина. Правда, Стэн был этому даже рад, и с такой скоростью скрылся за дверью, что Гудвин задумался, не умыкнул ли он чего под шумок. Впрочем, суммарный номинал оставленных им купюр чуть менее чем вдвое превосходил стоимость приобретенных товаров, а ничего особенно ценного на первый взгляд не исчезло.

— Ну, и то хорошо, — сказал сам себе Гудвин, — а то какой-то он слишком даже для черного дерганый. То еды ему, то телефонов… Пульт вот еще чем-то вонючим измазал… Интересно, от него действительно разило старым сапогом, или это дует ветер перемен, и я заново становлюсь расистом?..

Тем временем Блейзер бежал к телефону. Свернув, как инструктировал Гудвин, за угол, он сразу приметил потрепанную временем и вандалами металлическую кабину. Чем ближе он подбегал к ней, тем отчетливей видел граффити на ее стенках и явственней чувствовал исходивший из ее нутра запах нечистот. Но Стэну было всё равно, и отнюдь не потому, что сам он пах немногим лучше. Сейчас он был даже счастлив, что продавец его выдворил и не сможет подслушать его разговор, так как понял одну очень простую вещь: Гудвин с Брэнсоном заодно! Неспроста агент послал его именно в этот магазин, ой, неспроста… Еще раз окинув взглядом окрестности на предмет наличия Тревора, Блейзер прямо с пакетом втиснулся в будку, так и не заметив пару следивших за ним Спасателей, которым его поведение очень не понравилось.

— Хм… Он зашел в телефонную будку. Зачем? — задался вопросом Дейл, чтобы тут же самому себе ответить. — А! Он будет звонить! Надо узнать номер!

— Я уже знаю! — ответила Фоксглав. Она не видела, какие кнопки нажимал Блейзер, и не слышала сопровождавших набор импульсов, но по движению руки угадала, что в номер абонента состоит из трех цифр, причем первая находится в нижнем ряду клавиатуры, а две другие — в верхнем. Как говорится, умному достаточно… — Сиди здесь, я сейчас!

— И что это за номер? — спросил бурундук, однако летунья уже спрыгнула с карниза и стремительно неслась к будке, целясь в рычаг аппарата. Ее массы в сочетании с высокой скоростью с лихвой хватило бы, чтобы прервать опасный разговор, но на ее беду Блейзер счел, что пустынность улицы сама по себе приватности не гарантирует, и воспользовался раздвижной дверью кабинки. Из четырех предусмотренных проектом стекол сохранилось лишь одно, в полном соответствии с законами Мёрфи оказавшееся четко на пути Фоксглав, и громкий шлепок прямо над ухом чуть не довел Блейзера до инфаркта. Но к тому времени, как он осмелился обернуться, летунья уже отлипла от стекла и упала на землю, а потом из трубки раздалось требовательное «9-1-1, слушаю вас!», и Стэн мгновенно позабыл обо всём на свете.

— Здравствуйте! Это я! — крикнул он в ответ.

— Кто «я»? — не поняла оператор. — Представьтесь, пожалуйста!

— Это я, Билли Смит! То есть, тьфу…

— Слушаю вас, мистер Смит! Кто вам нужен? Пожарные, полиция, «скорая»?

— Да нет, же, нет! — репортеру казалось, что мир плавно сходит с ума. Или не мир, что было гораздо хуже… «Господи, только не это! Не хочу быть Билли Смитом! НЕ ХОЧУ!!!...»

— Мистер Смит, у вас какие-то проблемы? — продолжала допытываться оператор службы спасения.

— Нет-нет-нет! — Стэн был намерен бороться за свое настоящее «я» до конца. — Вы не поняли! Я не…

Увы, оператор так и не узнала, что этот мутный потерпевший имел в виду, ибо в разбитое боковое окошко будки вдруг просунулась огромная черная лапища и нажала рычаг. Воспылавший праведным гневом Стэн повернулся, чтобы преподать нетерпеливому претенденту на таксофон урок цивилизованного поведения в очереди, но, увидев перекошенное в ярости лицо Брэнсона, тонко заверещал и грохнулся на пол.

— Кому вы звонили?! — свирепей раненого гризли проревел агент.

— Никому! — пискнул Блейзер, закрываясь от противника ладонями и трубкой. Сейчас он просочился бы в любую, даже самую малозначительную щель, но, на его беду, все стекла в стенке за его спиной были на месте. — Клянусь всем святым, никому! Не убивайте меня! Пожалуйста!

Тревору это уже надоело.

— Да что ж такое с вами! — с досадой вскричал он. — Только отвернешься, как вас тут же кусает какая-то муха, и вы начисто забываете всё, о чем говорилось до этого! Я никого не убивал, понятно вам! И вас не собираюсь!

— А Санчеса вы тоже не собирались убивать? — захныкал репортер. — А Хендерсона? Харпера? Тиббса?

Брэнсон оторопел. Фамилия раненного им мексиканца в эфире не звучала. Стэн не мог узнать ее во время погони. Если только…

«Магазин. Там наверняка было радио, а то и целый телевизор… Черт… Неужто он…»

— Санчес умер? — спросил он вдвое, если не втрое тише.

— Умер, да! — со злобной откровенностью обреченного выкрикнул Блейзер. — Умер! Он умер! Все они умерли! Вы всех их пытали! Пытали! Пытали!

— Кого я пытал?! О чем вы?!

— Хендерсон, Харпер и Тиббс! Вы их убили! Убили! Они все мертвы! Мертвы! Я видел их трупы! Вы всех их убили!..

Тревор почувствовал слабость в ногах и безвольно оперся на будку, не забывая, однако, придерживать дверь, чтобы Блейзер ненароком не выскользнул. Он не хотел в это верить, но всё было донельзя логично. Агенты «Стола» шли за ним по пятам. Возможно, в той серой «Саванне». На переезде он от них оторвался, но они всё же выследили его — может быть, по маяку, а может, заранее знали адрес убежища. Харпер и Тиббс были оглушены, а Хендерсон расстрелял вслед ему все патроны…

«Что ж, Сэм, вот ты и стал героем…»

— Все мертвы… Все мертвы… — канючил Блейзер. — И Сэм, и Марв, и Рикки… Все мертвы, все до единого… На их месте должен был быть я…

— Не прекратите вести себя, как идиот — будете! — пообещал Тревор. Стэн истолковал его слова на свой лад.

— Не убивайте меня! — запричитал он. — Не надо! Пощадите! Ради всего святого!..

— Заткнитесь на пару минут, без вас смертельно тошно! — Брэнсон ни капли не преувеличивал. И без того критическая ситуация стремительно становилась безнадежной. Во-первых, он теперь состоявшийся убийца первой степени. Во-вторых, на нем теперь трое агентов Секретной службы, и если он попадет в руки бывшим коллегам, они могут счесть нецелесообразным доводить дело до следствия и суда. Даже Джилленхоллу будет неимоверно трудно защищать его без весомых аргументов, а поскольку запись с камеры слежения как пить дать уничтожена, с ними всё совсем печально. Остался лишь один единственный, а посему абсолютно бесценный свидетель — Стэн Блейзер…

— …Пожалуйста! Я не свидетель! Я не важный свидетель! Не опасный свидетель! Я ничего не видел! Я ничего не скажу! Никому ничего не скажу! Клянусь вам! Только не убивайте!..

Мольбы Стэна так четко отражали ход его размышлений, что Тревор решил, что мимоходом начал думать вслух. Потом его посетила мысль о бессознательном спонтанном телепатическом сеансе. И лишь в последнюю очередь он, как это часто бывает, рассмотрел наиболее приземленный и правдоподобный из вариантов.

— Что еще сказали по телевизору?

— Что я очень важный и опасный свидетель, от которого вы избавитесь при первой же возможности или уже избавились! — почти дословно процитировал Стэн врезавшийся ему в память глубже других постулат. — Но вы им не верьте! Я не такой! Я никакой не свидетель!..

— Кто это сказал?

— Я говорю! Даю вам честное слово…

— Да нет же! Кто сказал это по телевизору?!

— Дикторша! Со ссылкой на авторитетный источник в силовых органах! Но это ведь неправда! Вы же не такой! Вы не сделаете этого, правда ведь?!..

Его воззвания остались без ответа, поскольку Тревор был слишком занят поиском путей, могущих привести его к этому «авторитетному источнику», определенно получавшему зарплату не только из бюджета силовых структур, но и из ящиков «Черного стола». Таковые пути имелись, однако пройти по ним мог либо заместитель начальника охраны президента, либо Человек-Невидимка. Никем из вышеуказанных Брэнсон либо уже, либо всё еще не был, поэтому он решил отложить этот вопрос на потом и направить все силы на решение гораздо более срочной задачи укрощения плаксивого.

— Вот видите? — обратился он к Блейзеру, состроив как можно более устрашающую гримасу. — Вот вам и подтверждение! Живьем нас брать не собираются!

— Не нас, а вас… — оптимистически поправил его Стэн. Точь-в-точь как Блант в ходе одной из их последних бесед… Память о друге придала Тревору новые силы.

— Нет уж, на этот раз именно нас! — по всему видать, он чуть перестарался с гримасой и голосом, так как Блейзер засучил ногами, пытаясь забиться еще глубже в угол, и запустил пластинку по новой.

— Не убивайте меня…

— Да не буду я вас убивать!!! — заорал, не выдержав, Брэнсон. Времени ходить кругами не было, и он решил перейти к шоковой терапии. Убедившись, что улица всё так же пустынна, он вошел в будку, схватил завизжавшего Стэна за грудки и, рывком подняв его в воздух, прижал к стенке так, что будка покосилась. — Не буду!!! Понятно!!! Вы нужны мне!!! Вы — моя последняя надежда!!! Как я могу вас убить после этого?!! Как?!!

— Выстрелом… в голову… — сдавленно прохрипел Блейзер. Тревор ослабил захват.

— Я не стрелял им в голову!!! Вы же там были!!! Вы же сами всё видели!!!

— Не видел! — репортер затряс головой, и Тревор с удовлетворением отметил, что крем у него на лице подсох достаточно, чтобы выдержать не только слезы, но и шлепки щеками по стеклу. — Я не видел! Я ничегошеньки не видел! Я ничего никому не скажу! Ничего!

— Неправда!!! Всё вы видели!!! Вы видели, как Хендерсон ползет к пистолету!!!

— Нет! Я не видел! Я лежал в машине! Он не мог ползти к пистолету! Он был мертв! По телевизору сказали…

— Мало ли, что там сказали!!! — разъярился пуще прежнего Брэнсон, не понимавший, как можно предпочесть картинку на экране собственным глазам. — Он стрелял в нас!!! Он был жив, когда мы уезжали!!! Я не мог его убить, понимаете?!! Не мог!!!

— Зато ваши… — Стэн запнулся, размышляя, как выразиться, чтобы ему не размозжили голову. — Ваши коллеги могли.

— Какие?! Из «Стола»?! Я уже говорил, что на них не работаю!!!

— А по телевизору говорят…

— К черту телевизор!!! Думайте мозгами!!! Был бы я членом «Стола», стал бы я бегать с вами по лесу, как затравленный зверь!!! Я давно закопал бы вас где-нибудь, а сам улетел на заранее заготовленном вертолете!!! Вы в состоянии это понять или нет?!!

Воззвание к здравому смыслу, как ни странно, подействовало. Правда, будь репортер в курсе «украинской» истории, непременно заметил бы, что избранный Тревором способ как нельзя лучше подходит, чтобы вынудить ничего не подозревающую жертву добровольно отправиться к месту заклания. До полного взаимопонимания, впрочем, было еще далеко…

— То есть, вы… вы меня не убьете? — без надежды надеясь, тихо спросил Стэн. Брэнсон устало вздохнул.

— Нет. Не убью.

— Поклянитесь!

— Клянусь.

— Побожитесь!

— Божусь.

— Докажите!

— Чем? По руке вам погадать? Или справку от «Черного стола» принести, что я на них не работаю?

Когда не знаешь, что делать и говорить дальше, бывает полезно передать право думать собеседнику. Тогда, во-первых, у него тоже будет болеть голова, а во-вторых, есть шанс услышать от него по-настоящему здравое предложение…

— Пустите меня домой, — жалобно попросил Блейзер. Тревор закрыл глаза и сделал два глубоких вдоха.

— Ваш дом сгорел, — полный вариант ответа содержал еще дюжину слов, но, услышав его, Стэн рисковал оскорбиться. А так он, наоборот, воспрял духом.

— Так я поживу у соседей! Я с ними со всеми дружу, а староста нашей общины — целый бывший военный! Я буду там в абсолютной безопасности!

Брэнсону стоило титанических усилий не придушить его. Он вновь закрыл глаза, сделал целых три глубоких вдоха и…

…понял, что идея Стэна гениальна.

В самом деле, какой смысл хорониться в первозданной глуши? Во-первых, жизнь там опасна сама по себе, тем более для такого неженки, как Блейзер, а во-вторых, именно там их и будут выискивать в первую очередь. То ли дело тихий городишко вроде Мэйплвуда, штат Нью-Джерси, где есть электричество и горячая вода, где до неприличия просто добыть еду и питье, где не страшны никакие спутники и вертолеты…

— Хорошо, — сказал он, опуская репортера на пол и оправляя ему плащ. — Я отвезу вас домой.

Стэн ему, разумеется, не поверил.

— Домой? В Мэйплвуд? Но мой дом сгорел!

— Погостим у вашего старосты.

— Но это очень далеко! Даже на машине!

— На машине как раз не очень, — возразил Тревор, вспомнив свой ночной заезд из Вашингтона в Джерси-Сити. — Правда, если ехать по платным шоссе, но они нам противопоказаны. А вот ежели… У вас там рядом с Мэйплвудом какая-нибудь крупная железнодорожная станция есть?

— Вроде какая-то есть. Не сказал бы, правда, что она там «рядом»…

— Если «коммьютер»[3] вроде вас о ней знает, значит, она нам подходит. Решено — едем поездом!

— А поезд нам, значит, показан? — несмотря на страх, не удержался от колкости Блейзер.

— Ну, пассажирский, разумеется, нет…

— Разве есть другие?

— Есть. Вон там, — Брэнсон показал большим пальцем через левое плечо, — их полное депо. На любой вкус, цвет и всё остальное.

— Но… но на товарняках нельзя ездить!

— Если вас хотят убить, то можно всё! Уяснили? Вот и ладненько… Да бросьте, наконец, эту чертову трубку!

Стэну она, если честно, самому надоела до ужаса, но, будучи гражданином порядочным, он не бросил ее болтаться почем зря, а аккуратно водрузил на место. Такой заботы со стороны человека многострадальный таксофон не ожидал и поспешил отпраздновать сие историческое событие чуть хрипловатой, но всё равно узнаваемой трелью.

— Кому вы звонили? — строго спросил Брэнсон. Вообще-то, он и сам догадался, но хотел, чтобы Стэн произнес это вслух.

— Девять-один-один… — пробормотал репортер, стыдливо понурив голову.

— Значит, придется ответить. Берите трубку.

— Зачем?

— Отменить вызов.

— Но я не успел никого…

— И слава Богу, что не успели! Но если вы не ответите, они пробьют адрес этого таксофона и пришлют сюда тяжелую кавалерию! Ну же, отвечайте!

— Но я не знаю, что…

— Придумайте!!!

— Но я честно… — попытался упорствовать Блейзер, но Тревор одной ладонью зажал ему рот, а второй приложил к его уху трубку.

— Вы в эфире, Стэн! — чуть слышно прошептал он перед тем, как вернуть репортеру возможность говорить. Пожалуй, еще никогда в жизни ему не удавалось настолько удачно подобрать слова. Конечно, они не заставили Стэна поверить, что он находится в студии Шестого канала, но настрой создали более чем соответствующий.

— Слушаю! — непринужденно произнес он. — Да, это я, Билли Смит! …Да, звонил! …Нет, у нас здесь всё в полном порядке! …Абсолютно уверен! Уже ничего не горит! …Нет, пожарных не надо! Мы сами всё потушили! …Один бродяга развел костер, а Гудвин подумал, что его магазин полыхает, и крикнул «Пожар!», вот я и кинулся к телефону! …Да-да, разумеется, знаю, но я же не хотел… …Мне точно за это ничего не будет? …Ой, вы не представляете, как вы меня успокоили! …И вам счастливо! Довольны? — последний вопрос был адресован Брэнсону, слушавшему разговор с разинутым ртом.

— Доволен ли я? Спрашиваете тоже! Стэн, вы были великолепны! Как вы вообще додумались до пожара у Гудвина? Мне бы такое сроду в голову не пришло!

— Не знаю. Само собой получилось. Опыт, знаете ли… — с вальяжностью общепризнанного мэтра отвечал польщенный репортер. Он не стал признаваться ни агенту, ни себе, что подумал об этом, поскольку втайне желал Гудвину сгореть вместе с его дрянной лавочкой.

— Бросьте, одним только опытом это не объяснить!

— Да, пожалуй, было еще что-то…

— Это была импровизация на миллион, да что там, на грани фантастики!

— Ну, раз вы так говорите…

— Для этого нужно быть гением, Стэн!

— Полагаю, вы правы…

— Кстати, вы всё купили?

— А вы что, сомневаетесь?!

— Нет, всего-навсего уточняю. Пойдемте, выберем себе поезд.

Реплика Брэнсона рывком опустила Стэна с небес на землю.

— Э-э-э… Ну… А может…

— Вы что, никогда на поездах не ездили?

— Только по билету!

— Теперь для разнообразия съездите разочек без него.

— А нас туда пустят?

— Мы прокрадемся!

— А нас не найдут?

— Мы спрячемся! Поверьте, в поездах целая уйма укромных уголков! Лет пятнадцать назад я ловил одну шайку. Они делали фальшивые доллары и распространяли их по всей стране. Я долго не мог понять, как им удается провозить фальшивки через все заслоны, и знаете, что оказалось? Что их курьер был докой по части путешествий на попутных товарняках! Много лет это было его хобби, а потом он научился извлекать из этого деньги. Он знал столько способов спрятаться на товарняке, что не счесть! С тех пор я тоже их знаю.

— Откуда?

— Ну, я поймал его.

— А-а-а… — у Блейзера непроизвольно возникли ассоциации с сериалом «Горец», и он на всякий случай решил уточнить: — И что с ним стало?

— Ничего особенного. Тюремные сроки за фальшивомонетчество и езду на товарняках.

— Так за это сажают?!

— Да.

— То есть, это противозаконно?!

— Поверьте, по сравнению с обманом оператора службы 9-1-1 это — недостойная упоминания мелкая шалость.

Прием, который Тревор перенял у «Черного стола», сработал и на этот раз. Стэн вздрогнул, побледнел и задал действительно животрепещущий вопрос:

— Но раз вы его поймали, выходит, он плохо прятался?

— Мы не повторим его ошибок, — убежденно провозгласил Брэнсон, хотя осадок от слов репортера у него, безусловно, остался…

* 79 *

Когда мужчины, прежде известные как Камил и Хасан ибн Ибрагим аль-Искафи, достигли акбарнистано-айранской границы, их часы показывали без нескольких минут пол-первого ночи. Трудно было поверить, что со времени брифинга минуло всего лишь шестнадцать часов — так много успело случиться событий. Отель покинули двое деловых людей с дипломатами — то ли торговые агенты, то ли командированные в столицу из провинции менеджеры среднего звена. Достигнув предгорий Патака, они превратились в двух бедных крестьян, движимое имущество которых исчислялось двумя мулами, а недвижимое — тем, что было надето на них самих и навьючено на животных. Обычная картина для бедного аграрного северо-востока страны, и единственным, что отличало их от остальных перебивающихся случайными заработками скитальцев, были содержащиеся в притороченных к спинам мулов прямоугольных ящиках ПЗРК. Их невозможно было спрятать ни на мулах, ни под одеждой, и глупо было надеяться, что подобный караван сумеет незаметно пересечь границу. Собственно, братья даже не пытались скрываться и шли в полный рост по тропе, что вела прямиком к пограничной заставе. Не потому, что устали играть в кошки-мышки с полицией Акбарнистана, хотя четыреста двадцать пройденных фактически на цыпочках километров утомят, кого хочешь. Просто последние метры по акбарнистанской земле было проще и полезней для дела пройти именно так…

— Стой! Кто идет! — окрикнули их из темноты, а когда они повернулись на голос, в глаза им ударил ослепляющий свет мощных прожекторов. Пока что открытость себя оправдывала. Если бы пограничники, в течение последних пяти минут следившие за ними с помощью приборов ночного видения, сочли их поведение угрожающим, они бы давно были мертвы.

— Не стреляйте! — крикнул в ответ «Камил», как и «его брат», предусмотрительно поднявший вверх руки. — Мы должны поговорить с вашим командиром! У нас к нему дело государственной важности!

— Что еще за дело? — спросил тот же голос, судя по изменившейся громкости и сопровождавшим его звукам шагов, принадлежавший члену группы из как минимум трех человек.

— Государственной важности! — упрямо повторил «Камил».

— Проверьте их! — раздалась команда, и подбежавшие к братьям двое солдат сноровисто их обыскали. Личное оружие братья загодя спрятали в тюки на мулах, поэтому добыча пограничников ограничилась документами, которые они отнесли тому самому третьему, явно старшему по званию. Прожектора мешали как следует рассмотреть его, и диверсантам это не нравилось, поскольку в таких ситуациях зрительный контакт неимоверно важен. Им оставалось надеяться, что воздетые вверх руки и беспомощно сощуренные глаза придают им достаточно безвредный вид.

Ознакомившись с документами, старший группы спросил:

— Что в ящиках?

— Мне очень жаль, — кротко ответил «Камил», — но об этом я могу сообщить только вашему командиру.

— А если я посмотрю сам?

— Ваш командир этого не одобрит.

— Ну а если одобрит?

— Давайте спросим его самого.

— Но здесь его нет.

— Я не настаиваю, чтобы он выходил прямо сюда. Отведите меня к нему. Вы об этом не пожалеете, обещаю.

Ответа долго не было, и «Камил» испугался, что переборщил с жалким видом и казался ничтожеством, у которого принципиально не может быть никаких дел государственной важности к командирам пограничных застав. Наконец тот же голос произнес:

— Хорошо. Ты пойдешь со мной к майору. Второй останется здесь с моими людьми. Сделаете какую-нибудь глупость — умрете оба.

— Глупостей не будет, — облегченно заверил практически невидимого собеседника «Камил». Самый опасный для жизни этап был пройден. С этой секунды всё должно пойти гораздо легче…

Штабом заставы служило двухэтажное кирпичное здание, пристроенное вплотную к отвесному склону горы, в толще которой и размещались все самые важные помещения, в том числе кабинет, или, уместней сказать, пещера командира. Ее обитатель выглядел младше сопровождавшего «Камила» солдата, оказавшегося целым капралом, и по возрасту тянул максимум на лейтенанта, но золотые орлы на погонах доказывали, что перед агентом действительно майор. Очевидно, его предшественник в этой должности оказался неблагонадежным либо пошел на повышение вместо начальника, оказавшегося неблагонадежным или также пошедшего на повышение… Как бывший сотрудник НРС «Камил» понимал, что без этих мер было в ходе реформирования армии не обойтись, но одним из их многих побочных эффектов стало засилье неопытных офицеров на ответственных руководящих постах. Однако то, что для одних недостаток, для других — преимущество, и сейчас братья «аль-Искафи» относились именно ко вторым.

— Кто ты такой, что здесь делаешь, и зачем хотел меня видеть? — не вставая из-за стола, спросил майор, когда капрал, передав ему изъятые документы, закрыл дверь и встал за спиной у необычного гостя.

— Могу я присесть? — спросил «Камил», указывая взглядом на незанятый стул.

— Сначала ответь на вопросы! — потребовал майор, изо всех сил стараясь выглядеть грозно. Диверсант с большим трудом сдержал улыбку.

— По документам я Гамаль аль-Бабили.

Начальник заставы уже и так это знал, но уточняющий характер фразы его насторожил.

— По документам?

— Да, только по документам. Они фальшивые.

Пограничники заметно напряглись.

— И ты так запросто мне это говоришь? — не скрывая удивления, спросил майор.

— Я скажу вам гораздо больше, если нас оставят одних.

— Ты скажешь еще больше, если мы заставим тебя говорить!

— Это не в ваших интересах. Поверьте, ни я, ни мой спутник не собираемся причинять вам никакого вреда.

В отличие от «Камила», майор сдерживать улыбку не стал.

— Попробовали бы вы это сделать! Легко быть дружелюбным, когда ты в меньшинстве!

— Я так или иначе буду в меньшинстве, — пожал плечами диверсант. — Понимаю, что вам так спокойнее, но считаю, что вам удобней будет выслушать меня наедине, а уж потом решить, должны ли ваши подчиненные знать все детали.

Капрал стоял достаточно близко, чтобы «аль-Искафи» спиной ощутил, как сильно тот против. Майор тоже был не в восторге, но «Камил» сумел одной фразой вменить ему трусость и дать почувствовать себя выше всех остальных бойцов, и смесь ответных эмоций грела кровь сильнее бальзама «Абу-Симбел».

— Что ж, — хозяин пещеры кивнул. — В этом есть свой резон. Капрал, его обыскали?

— Так точно!

— Тогда подождите за дверью. А ты стой, где стоишь! Одно не понравившееся мне движение — и ты труп! — серьезность своих слов майор подтвердил выдвиганием правого ящика стола и касанием пальцами рукоятки хранившегося там «Тарика». Секретный агент молча кивнул, не став говорить офицеру, что эта предосторожность его не спасла бы.

— Так как же тебя всё-таки зовут? — спросил пограничник.

— Если угодно, называйте меня Мухтаром[4]. Из всех имен, что я носил, это нравится мне больше всех.

— Как по мне, тебе больше подходит Марид[5]! — хмыкнул майор, не убирая руки с пистолета. — Слишком любишь играть с огнем!

— Мне без этого никак.

— И кто ж ты такой у нас будешь?

— Я перевозчик.

— То есть, контрабандист, — цинично расшифровал пограничник.

— Нет, — возразил диверсант. — Контрабандисты ввозят. Я — вывожу.

— Что вывозишь?

— Три пусковые установки «Стингер».

Майор хищно прищурился, его пальцы сомкнулись на рукояти «Тарика».

— Выходит, в Каркуке орудовал ты?

— Я, — беспечно сознался «Камил», притворяясь, что не ощущает под ногами дрожь натянутого над пропастью каната. — Не сам, конечно. С товарищами. Единоверцами.

— Ты что же, даже не мусульманин? — пограничник сощурился еще больше.

— Почему? Мусульманин. Кое-кто, правда, так не считает, но это их проблема.

Офицер ненадолго задумался.

— Ты ваххабит?

— Талиб, — уточнил диверсант. Находись в комнате кто-нибудь из солдат, например, тот же самый капрал, это могло быть его последнее слово. Даже при Хаддаме большинство рядовых военнослужащих составляли шииты как самая многочисленная религиозная группа, а уж теперь, когда они стали вовсю привлекаться к участию в жизни и обустройстве страны, их численное преимущество стало абсолютным. Однако в офицерском корпусе, несмотря на все перестановки и чистки, по-прежнему преобладали сунниты, воспринимавшие талибов гораздо менее враждебно и встречавшие их хоть и без распростертых объятий, но и не в штыки, а так, в опасные бритвы.

— Далековато ты забрел, талиб, — зло сказал пограничник. Несмотря на схожесть мировоззрений, он по-прежнему видел в пришельце врага. Но не стрелял, а это был очень хороший признак.

— Что поделать, — «Камил» виновато повел плечами. — «Стингеры» просто так на песке не валяются, а противостоять неверным без них гораздо сложнее, чем с ними.

— Ты всерьез рассчитываешь дойти до Хаттака? — насмешки в вопросе майора было лишь самую чуточку больше, чем искреннего удивления.

— Сюда дошел. Дойду и туда.

— Не думаю, — майор опустил левую ладонь под столешницу с явным намерением нажать на сигнальную кнопку.

— А вы подумайте, — необычно мягко произнес «Камил». — Если вы поднимете тревогу, меня и моего друга арестуют и казнят, а вам, не исключаю, дадут какой-нибудь орден. Но вряд ли вас переведут служить в другое место, а мои братья по вере прекрасно знают, какой дорогой мы пошли и какую заставу должны были миновать. Вашу заставу, майор. Думаю, вы понимаете, что за этим последует.

Офицер понимал всё прекрасно. Правда, виси на стене у него за спиной портрет Хаддама аль-Мейзеи, он всё равно нажал бы на кнопку если не из любви к правителю своей страны, то из страха навлечь на себя его гнев. Но командирскую пещеру уже довольно долго украшал лик председателя Фарида Джикуая, вслед за просвещенными странами Запада объявившего человеческую жизнь наивысшей из ценностей, а майор был молод и полон надежд…

— Я не могу просто так отпустить вас, — глухо сказал он, но резко ослабший охват рукояти «Тарика» засвидетельствовал его полнейшую неспособность и нежелание мешать гостям уйти.

— Тогда сделайте это не просто так! — подсказал ему воодушевившийся диверсант. — Сделайте это из уважения к братьям по вере, как и вы, героически защищающим свою землю! В такое время, как сейчас, надо не старые обиды вспоминать, а искать точки соприкосновения!

— Начальству моему скажите…

«Камилу» еще никогда так сильно не хотелось забыть о конспирации. Он оказал бы своей Родине неоценимую услугу, если бы позвонил сейчас в НРС и сообщил, что начальник одной из застав на границе с Айраном опустился до того, что плачется в жилетку первому встречному талибу. Но его миссия была куда важней оргвыводов в отношении отдельно взятого майора пограничной службы, поэтому он вновь пришел ему на помощь.

— Зачем начальству что-то говорить? Ничего им не говорите! И подчиненных проинструктируйте, чтобы держали язык за зубами! Возьмите, это поможет! — с этими словами он размотал и положил на стол широкий матерчатый пояс, в котором, как с удивлением обнаружил майор, пощупав ткань, находились пережившие обыски тонкие пачки акбарнистанских динаров.

— Сколько… здесь? — севшим голосом спросил офицер, выудив одну из них и увидев достоинство купюр.

— Думаю, пара месячных жалований всего гарнизона. Распорядитесь ими, как считаете нужным.

— Это что, подкуп? — у майора проснулась совесть.

— Нет, — успокоил его диверсант. — Благодарность. И потом, в Айране они нам всё равно не нужны.

— Ну да, ну да, правильно… А как вы собираетесь пройти айранцев? — в голосе офицера сквозило живое участие. Камила тошнило от отвращения, но он заставил себя улыбнуться.

— Не беспокойтесь, там всё давно схвачено. Все любят деньги.

— Да, разумеется! — охотно согласился майор, успокоенный тем, что он не самый отпетый взяточник в радиусе двух километров. — Ну что ж, тогда… тогда ступай! Я дам команду пропустить вас!

«Камил» благодарно поклонился, размышляя, действительно ли с охраной государственных границ Акбарнистана всё настолько плохо, и не в этом ли причина того, что шакалы аль-Зубайри чувствуют себя здесь, как на проходном дворе. Еще одна причина положить существованию мятежного генерала конец…

— Очень тяжело пришлось? — спросил «Хасан», когда братья, оставив заставу далеко позади, ступили на нейтральную полосу. «Камил» сплюнул.

— Не очень. Предатель размяк почти сразу, — учитывая, что он поставил майора перед фактом полного уничтожения заставы и всех ее обитателей, его реплику можно было счесть неоправданно жестокой, но для идеалистов полутонов не существует. — Второй пояс у тебя?

— Конечно! — «младший аль-Искафи» снял с шеи заднего мула кусок грязной ткани. Проводившие обыск пограничники на него даже не взглянули, и совершенно зря, ведь в его складках скрывались золотые монеты, которых хватило бы, чтобы соорудить еще несколько аналогичных застав. «Камилу» претило отдавать такое богатство айранцам, и его согревало лишь то, что оно идет на по-настоящему благое дело. Надо было лишь убедить айранских пограничников в том, что они с братом — верные приспешники аль-Зубайри, а «Стингеры» на спинах мулов — важная часть плана по свержению действующей власти в Акбарнистане. Ничего сложного, если вдуматься. Золото и страх и не такие замки открывают…

* 80 *

День седьмой, вечер-ночь

«Иногда в гостях всё-таки лучше» — так можно было кратко подытожить мысли и чувства, охватившие Блейзера при виде обугленных останков его жилища. Мокрая после дневного дождя трава, на которой они с Тревором лежали, тоже комфортом не отличалась, но по сравнению с «укромным уголком» вагона-холодильника, где они провели почти девять часов, была номером «люкс» в «Уолдорф-Астории». Вдобавок они сошли с поезда раньше, чем это было необходимо, и вынуждены были прошагать на целую милю больше. И всё-таки Мэйплвуд, вопреки зародившимся у Стэна опасениям, никуда не исчез, и теперь двое беглецов осторожно ползли сквозь тьму и кусты мимо выстроившихся вдоль Крествуд-драйв домов, пытаясь понять, какой именно из них им нужен.

— Ну, где живет этот ваш бывший военный?! — всё более нетерпеливым шепотом спрашивал Тревор.

— Не знаю… — всё более нервно отвечал репортер. — Ночью такое всё одинаковое…

— Тогда включайте логику! В скольких домах от вашего находится его дом?

— Кажется, в трех… Или в четырех… А может быть, и в двух…

— Вы что, так быстро позабыли свой район?!

— Не шепчите на меня так! Я… я просто боюсь ошибиться!

— Похвально, но бесперспективно! Какой у него номер дома?

— Восьмой… Хотя нет, погодите, шестой! Или всё-таки седьмой…

— Седьмой на другой стороне улицы!

— Ну, да, я ж о чем…

Прежде, чем продолжить, Брэнсон трижды стукнул себя по лбу кулаком с пучком в сердцах вырванной с корнем травы.

— Вы хотя бы фамилию его помните?

— Помню! Уэствуды они!

— Их там что, много?

— Двое. Сам Сол и жена его, Глэдис… То есть, нет, Глория!

— Дети отдельно живут?

— Наверное. Я их никогда не встречал.

— Надеюсь, они не приехали с внезапным визитом… Значит так, я схожу почитаю почтовые ящики, а вы ждите здесь, не вставайте и не высовывайтесь!

Сказав это, Тревор сел на корточки и, не разгибая спины, короткими перебежками направился к домам, залегая всякий раз, когда по улице проезжала машина. Стэн напряженно следил за ним взглядом, раздумывая, не воспользоваться ли моментом, чтобы сбежать к дому Сейзморов. Всё-таки Боб — бейсболист и охотник, у него есть большое ружье, в то время как у Брэнсона — всего лишь пистолетик…

От смертоубийственных мыслей его отвлекло появление из черного хода ближайшего дома мальчика лет восьми. Он шел в обнимку с раскладным штативом для телескопа, за которым не было видно лица, но это не помешало Блейзеру узнать в нем Даниэля, сына Адама и Нэнси Рочестеров. Стэн сразу же вспомнил, что Уэствуды живут в третьем доме направо, куда Тревор дойдет еще очень нескоро. Казалось, само провидение говорило ему: «Действуй!» И Стэн начал действовать. Стремительной гадюкой подползя к окружавшему двор Рочестеров забору, он встал и негромко окликнул возившегося с треногой ребенка.

— Дэнни! Это я! Дядя Стэн! Мне нужна твоя…

Таких душераздирающих криков он не слышал еще никогда. Позабыв о штативе, мальчик бросился к дому и принялся колотить в дверь, которую сам же и захлопнул, ни на миг не переставая кричать:

— МАМА! ПАПА! СПАСИТЕ МЕНЯ! ПОЖАЛУЙСТА! Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ-У-У!

— ДЭННИ, ЧТО?! ЧТО ТАКОЕ?! — чуть не пристукнув сына дверью, выскочила из дому Нэнси.

— Там! Там! — сквозь слезы повторял мальчик, показывая пальцем на забор.

— Что там, Дэнни?! — спросила мать, глядя в указанную сторону. Но Блейзер, до полусмерти напуганный криками, распластался ничком на земле, и она не увидела ничего, что могло так подействовать на ее сына. — Что случилось?! Что ты увидел?!

Дэнни расплакался окончательно.

— Я вижу… Я вижу мертвых людей…

— Каких еще «мертвых людей»?! — пришла в ужас Нэнси.

— Я видел дядю… Дядю Стэна… Б-Б-Блейзера…

— Стэна Блейзера?!

— Да! Он был совсем черный и… и звал меня к себе!.. Он пришел за мной… Он хочет съесть меня… Не дай ему съесть меня, мамочка!..

— Господи, Дэнни, миленький мой… — Нэнси взяла сына на руки и крепко прижала к себе. — Не плачь! Всё будет хорошо! Никто, никто тебя не съест! Я никогда никому не дам тебя съесть, слышишь?

— Слышу, мамочка…

— Нэнси?! — донесся из глубины дома голос Адама. — Что за крики?! Что с Дэнни?!

— Что с Дэнни?! — переспросила женщина, в мгновение ока превратившись в разгневанную фурию. — Ты еще спрашиваешь, что с Дэнни?! Сколько раз я просила не давать ему смотреть на ночь новости!!! Полюбуйся, к чему…

Дверь захлопнулась, и окончание разговора Стэн не услышал, чему был неописуемо рад. От криков мальчика у него до сих пор звенело в ушах, поэтому о том, что сзади к нему кто-то подкрался, он узнал только тогда, когда этот кто-то навалился на него и плотно зажал ему рот. Репортер замычал и забился, как вытащенная на траулер рыбина, но Брэнсон — а это был именно он — громким шиканьем призвал его к тишине и порядку.

— Спокойно, Стэнли, это Тревор! Что у вас опять стряслось?! Почему кричат на весь околоток?!

— Я… — пробубнил репортер сквозь пальцы агента. — Я просто хотел… спросить…

— Не надо спрашивать, я всё уже узнал, — ласково, как сиделка, увещевающая подопечного с болезнью Альцгеймера в терминальной стадии, поведал Брэнсон. — Семья Уэствудов обитает через два дома отсюда. Поэтому сейчас вы молча и очень-очень тихо поползете вон туда и остановитесь только тогда, когда я скажу. Ясно?

— Ясно…

— Тогда вперед! И чтоб никакой самодеятельности! Вам же хуже будет!

Застращав репортера до относительного взаимопонимания, Тревор приподнялся на руках и отвернулся, спасаясь от комьев земли, полетевших ему в лицо из-под энергично заработавшего локтями и ступнями Стэна. Увы, после резвого старта он быстро выбился из сил и две заключительных трети пути полз очень медленно, вдобавок пыхтя, как локомотив. К счастью, на крики маленького Дэнни никто, кроме его матери, на улицу не вышел, и беглецы без приключений доползли до нужной изгороди. На заднем дворе у Уэствудов был разбит настоящий фруктовый сад, поэтому, преодолев ограждение, мужчины оказались в спасительной густой тени. С точки зрения Брэнсона они проделали это негромко, но то ли он нашумел, когда приходил сюда на разведку, то ли свою роль сыграли крики, но не успели путники и двух шагов ступить, как задняя дверь дома резко распахнулась, и на пороге возник его хозяин. В левой руке Сола был мощный фонарь, а в правой — старомодная, но убойная М1 «Гаранд», ствол которой был направлен параллельно световому лучу и двигался вместе с ним, как приклеенный.

— Кто это там шляется?! Выходи, а то пристрелю, не глядя! — повелительно гаркнул в темноту Уэствуд, чья худоба еще больше подчеркивала убойность его полуавтоматического аргумента. Тревор хлопнул Стэна по плечу, мол, сдаемся, и первым поднялся на ноги, заблаговременно воздев руки кверху.

— Не стреляйте, мистер Уэствуд! Мы пришли с миром! Нам нужна ваша помощь!

— Уверен? — грозно спросил старик, направив луч фонаря в лицо Брэнсону, а ствол винтовки — ему в живот. — А по-моему, тебе нужна хорошая взбучка!

— Правильно! — закричал Блейзер, выбегая вперед. — Стреляйте, Сол! Скорее! Убейте его!!!

От радости Уэствуд и впрямь чуть курок не спустил.

— Стэнли?! — спросил он, переводя фонарь на репортера, но не прекращая держать Брэнсона на мушке. — Стэнли Блейзер, ты что ли?! А чего такой черный? Решил негром заделаться?

— Это всё он! Он! — повторял Блейзер, тыча пальцем в сохранявшего неподвижность агента. — Это из-за него! Пристрелите его!

— А кто это у нас?.. — Уэствуд вновь осветил лицо Тревора. — Постойте-ка, постойте-ка… И ведь похож… Неужто это сам…

— Да, это я, — не стал отпираться агент. — Тревор Брэнсон, бывший заместитель начальника охраны президента. Мистер Уэствуд, я могу всё объяснить…

— Не слушайте его! — завопил пуще прежнего Стэн, вскакивая на крыльцо и прячась за спину Сола. — Он вооружен! У него пистолет! Он хочет убить меня! Стреляйте, стреляйте скорее!!!

Хорошая звукоизоляция и телевизор с системой объемного звучания — залог душевного покоя. Только этим можно было объяснить, почему крики Блейзера не привлекли внимания жителей соседних домов. Уэствуд, впрочем, на них тоже не реагировал, равно как и Брэнсон, понимавший, что любое движение будет истолковано не в его пользу, а сквозное ранение пулей тридцатого калибра в живот — штука неприятная…

— Полагаю, будь у него пистолет, — нарочито спокойно произнес Сол, — и хоти он тебя, Стэнли, убить, то сделал бы это, не приводя тебя ко мне в садик. Значит, либо у него нет пистолета…

— Есть! Есть! Клянусь! Я сам видел! Я…

— …либо он не хочет тебя убивать. Верно я говорю, специальный агент Брэнсон?

— Абсолютно, — кивнул Тревор, невыразимо облегченный и обрадованный тем, что Уэствуд оказался здравомыслящим человеком. Второго Блейзера подряд он бы не вынес, а если вспомнить о «Гаранд», то и не пережил бы. Стэна, напротив, чуть удар не хватил.

— Как?.. Что?.. Сол, но ведь… Он же…

— В таком случае, — не обратив внимания на причитания соседа, продолжил Уэствуд, выключая фонарь и опуская винтовку, — имею предложение перенести обсуждение дела внутрь дома. Как вы на это смотрите, парни?

— Позитивно, — отозвался Тревор, подходя к крыльцу. Он опустил руки, но старался держать их перед собой, чтобы не дать Солу ни малейшего повода усомниться в чистоте своих помыслов. Вероломство Блейзера агент комментировать не стал — он не исключал, что на его месте действовал бы точно так же.

Как только люди скрылись в доме, Фоксглав взмыла с дерева в дальнем углу сада и принялась крутить в воздухе мертвую петлю, превратив таким образом надетый на голову фонарик в заметную с большого расстояния мигалку. При этом ее ушибленная при штурме телефонной будки и плотно перевязанная бинтами макушка неприятно заныла, но долго истязать себя летунье не пришлось. Очень скоро ее уши уловили знакомое жужжание, а спустя еще несколько секунд во дворе Уэствудов совершило посадку «Крыло Спасателей».

— Они там? — спросил Чип, первым соскочивший на землю.

— Да, все трое! — подтвердила Фоксглав. — Кстати, Уэствуд вооружен, но вроде бы безопасен!

— Тогда нам тем более надо спешить! Дейл, Рокки и Спарки — вы помогаете Гае с прослушкой! Тамми, присматривай за Вжиком! Фокси, забрось меня в дымоход! Спасатели, за дело!

Долгая поездка в холодном вагоне заставила Вжика впасть в зимнюю спячку, и если бы не Фоксглав, он так бы в том поезде и остался. Из-за этого Спасатели пропустили вопрос хозяина насчет чая (реакция гостей сугубо положительная) и осторожное любопытство Брэнсона касательно здоровья и присутствия миссис Уэствуд (Сол ответил, что она уже легла, а слуховой аппарат перед сном всегда снимает). Однако к тому времени, как отправленный на кухню Блейзер вернулся с тремя чашками, команда уже могла слышать и видеть всё, что происходит в скромно, но с большой любовью и вниманием к деталям обставленной гостиной.

— Итак, Тревор Брэнсон, я тебя внимательно слушаю, — ввел мяч в игру Уэствуд, чуть пригубив горячий и терпкий напиток. Фонарь он оставил на косяке задней двери, а вот с винтовкой не расстался, и хотя держал ее всё время стволом вниз, было видно, что он готов применить ее по назначению в любую секунду. Как любой высококлассный телохранитель, Тревор хорошо умел чувствовать и оценивать исходящую от человека угрозу, и Сол уверенно входил в первую пятерку самых опасных из когда-либо встречавшихся ему людей. Перед ним сидел не просто отвоевавший кампанию-другую солдат, а специально подготовленный, натасканный убийца. С такими либо дружат, либо долго не живут…

— Можно я положу пистолет на стол? — попросил он.

— Нельзя! — категорически возразил Блейзер.

— Стэнли, пожалуйста, пей чай, — попросил Уэствуд так вежливо, что Стэн чуть штаны не облил и очень захотел уйти к Бобу Сейзмору. Но после слов Сола он при всём желании не смог бы не то, что покинуть комнату, а даже рот открыть без его разрешения. Стэн никогда раньше в присутствии соседа такого не чувствовал, и это пугало его еще больше. Наедине с Брэнсоном и то комфортнее было…

— Зачем? — спросил Сол, обращаясь теперь уже к Тревору.

— А смысл мне его прятать? Я всё равно не успею им воспользоваться, не так ли?

Старику такой ответ очень понравился, и он кивнул в знак согласия. Брэнсон вынул «ЗИГ-Зауэр» по всем правилам, очень медленно и двумя пальцами, и, перегнувшись через весь стол, опустил перед Уэствудом рукояткой от себя. Блейзер, в чью сторону оказался обращен дульный срез пистолета, громко подавился, а вот ветеран позитивно оценил этот жест и, не выпуская винтовки, положил ее себе на колени.

— Как думаешь, кто кого? — прошептала Фоксглав на ухо Чипу, вместе с которым наблюдала за происходящим из-за сложенных в камине поленьев.

— Пока счет в нашу пользу, — сдержанно ответил бурундук и тут же постучал по дереву, чтобы вдруг не сглазить.

— По-моему, они неплохо ладят.

— Да, они друг друга стоят. Главное, чтобы Блейзер помалкивал…

— Ты очень спокоен как для человека, которого разыскивает вся страна, — заметил тем временем Уэствуд. — Неужто это для тебя не в новинку?

— Мне нечего волноваться. Моя совесть чиста.

— Обычно именно таким приходится беспокоиться больше всего.

— Пожалуй, вы правы. Я действительно нервничаю. Из-за Санчеса.

— Почему именно из-за него?

— Потому что он единственный, кого я на самом деле убил. Это была самооборона. Я хотел избежать этого, но у него оказался револьвер на щиколотке, и мне пришлось выстрелить в него. Я не мог вызвать «скорую», потому что должен был забрать Стэна. Я оглушил его охранников, Тиббса и Харпера, а Хендерсона ранил в ногу. Это была его идея. Он согласился отпустить меня в обмен на ранение, которое сделает его героем и отправит на пенсию. Их убил не я, а те, кого я опередил. На мне только Санчес.

— А Блант, Локвуд и О’Брайен?

Тревор вздрогнул и непроизвольно подался назад.

— Вы и о них знаете? Это уже тоже было в новостях?

— В новостях тоже, — подтвердил Сол. — Но позже. Сперва была общая пресс-конференция шефов ФБР, ЦРУ, вашей Службы и министерства юстиции. Они о тебе много чего рассказали.

— Что именно? — осторожно уточнил Тревор.

— Я всего не запомнил, но декодер у меня записывающий.

Брэнсон подался вперед.

— И вы дадите мне посмотреть эту запись?

— Не давайте! — пискнул Стэн, тут же закрыв лицо чашкой и зажмурившись в ожидании оплеухи.

— Дам, — с обманчивой меланхоличностью ответил Уэствуд. — Или не дам. Всё от тебя зависит. Почему ты привел Стэнли сюда?

— Это была его идея. Она мне понравилась. Мне нужна была база и…

— Твои нужды обсудим потом. Как вы сюда добрались? Дороги ведь все перекрыты, повсюду полиция…

— Что, здесь у вас тоже? — Тревор бросил тревожный взгляд на зашторенное окно.

— У нас вроде нет, мы всё-таки далековато, а вот столица и соседние штаты в самой натуральной блокаде, какую без шапки-невидимки и ковра-самолета не прорвать.

— Можно и без них, — возразил Брэнсон и сжато, но выпукло, описал их похождения после оставления «Мэродэра». Когда он дошел до поездки по железной дороге, Сол заметно повеселел.

— Вагон-холодильник, значит? Изобретательно. То-то я думаю, чего старина Стэнли так дрожит, а это он, выходит, просто озяб чуток…

Блейзера перекосило так, что крем на лице пошел трещинами, и Уэствуду пришлось похлопать соседа левой свободной рукой по плечу, чтобы вернуть его в более-менее нормальное состояние.

— Ну всё, Стэнли-бой, хорош дуться! Прости старому душегубу его бесчувствие юмора! И вообще знаешь, что? Сделай-ка нам всем кофейку… Да что там кофейку, Господи ты Боже мой, вы ведь оба есть хотите… Так, ладно, неси пока кофе, а я буду думать, чем вас угостить. Хоть бери в супермаркет езжай…

— Вот этого точно не надо! — возразил Брэнсон. — Вдруг кто заинтересуется, чего это вам вдруг еда на ночь глядя понадобилась. Мы по пути перекусывали, так что продержимся до утра. Я, по крайней мере. Но если Стэн…

— Нет-нет, не надо, со мной всё хорошо! — энергично запротестовал Блейзер, которому сейчас даже маковая росинка в рот не полезла бы, и скрылся на уже немного изученной кухне. Брэнсон забеспокоился, не сбежит ли напуганный репортер через окно, но, проследив за редким взглядом Уэствуда куда-то в сторону и увидев край висевшего в коридоре зеркала, понял, что тот полностью контролирует ситуацию, и расслабился.

— Так что, ты сказал, тебе нужно? — вернулся к отложенному вопросу Сол. — База?

— База, — подтвердил Тревор.

— Базы предполагают операции.

— Я тоже. Надо вывести «Черный стол» на свет, пока не стало слишком поздно. Я и мой напарник, Джонни Блант, сели им на хвост, поэтому его убили, а меня подставили. Удар по мне — прелюдия удара по президенту и стране в целом. Мне нужно в Ньюарк.

— Это очень громкое заявление, — сказал Уэствуд, не уточнив, к какой конкретно фразе оно относится. Брэнсон решил исходить из того, что ко всем, кроме первой и последней.

— Знаю. Поэтому я должен добыть доказательства. Весомые доказательства. Стэн может много чего рассказать, но этого мало. Нужны ниточки к организаторам. Сам я их не добуду. Мне нужно связаться с теми коллегами, которые мне поверят. В данный момент я уверен насчет двоих: начальника президентской охраны Джилленхолла, моего давнего шефа, и агента Сэлинджера, помогавшего мне вести расследование. Джилленхолл сейчас в Вашингтоне, Сэлинджер — в Ньюарке. Вот почему мне нужно в Ньюарк.

Какое-то время Уэствуд молчал, анализируя услышанное.

— А Стэнли?

— Стэнли останется здесь, с вами. Не волнуйтесь, я собираюсь сегодня же вернуться.

— Не боишься, что тебя будут ждать полицейские?

Вопрос был серьезный, и Брэнсон помедлил с ответом.

— Стэн рекомендовал вас как человека мудрого, — сказал он наконец, во имя добра немного погрешив против истины. — Если вы смотрели новости, то должны понимать, что мы с ним — не жильцы. И вы тоже. В пачке «Гаранд» лишь восемь патронов. Их будет значительно больше. Даже больше, чем вьетконговцев в лагере Хьепхоа[6].

Эти слова поразили Уэствуда по-настоящему.

— Хьепхоа? А ты даже умнее, чем я опасался! Об этом мало кто знает и помнит… Ты же не мог там быть, я правильно понимаю?

— Нет, для Вьетнама я был слишком мал. Просто в детстве я увлекался историей войн, хотел стать сперва генералом, а как подрос — «зеленым беретом»[7]. Как вы.

Взгляд ветерана налился свинцом, и Тревор, задним умом осознав, что вторгся в запретную зону похороненного и тщательно скрываемого прошлого, распрощался с жизнью. Чип уже набирал воздух в грудь, чтоб отправить Фоксглав в таранную атаку, но тут Уэствуд усмехнулся краем губ и положил винтовку на стол. Дулом к Брэнсону, правда, зато убрав палец со спускового крючка.

— А ты отчаянный парень, Тревор Брэнсон. Не втираешься в доверие, а изо всех сил стараешься его к себе вызвать. Мне это нравится. Предатели так себя не ведут.

— Они себя по-всякому ведут, — возразил Брэнсон и откинулся на спинку стула, сознательно и демонстративно максимизируя расстояние между своими руками и винтовкой. — Выходит, я угадал насчет «зеленого берета»?

— Почти. Формально я никогда не был частью спецназа.

— А неформально… — Тревор сделал приглашающую паузу.

— Неформально? — Сол улыбнулся по-настоящему. — Я его создавал.

Чип и Фоксглав ошеломленно переглянулись. Дейл гоготнул, как бы говоря: «Во деревня заливает!»

— Создавали? — переспросил Брэнсон, решив, что ослышался.

— Создавал, — повторил Уэствуд. — Не сам, конечно, и не по собственной инициативе. Я был «белым тигром». Слыхал о таких?

— Слыхал, — с оторопью и благоговением подтвердил агент. — Корейская партизанская пехота под эгидой ООН. Воинские формирования из бежавших из Северной Кореи антикоммунистов под руководством наших командиров и советников. Предтечи современного армейского спецназа. Их рассекретили лишь в начале девяностых. «Хистори Ченнэл» целый документальный цикл выпустил…

— «Герои под огнем»? — Уэствуд презрительно фыркнул. — Там и десятой доли происходившего нету. И в документах рассекреченных тоже. Я все их читал. Обо мне и моих парнях там ни слова. Папку с нашими подвигами до сих пор скрывают, прячут где-то. Или давно уничтожили.

— Вероятно, у них были на это причины, — Тревор не предполагал, а утверждал.

— О, да! — кивнул Уэствуд. — Я бы даже сказал, тысячи причин!..

Со стороны кухни донесся звон разбитого фарфора.

— Стэнли, что там?! — Сол посмотрел на зеркало.

— Ничего! — отозвался Стэн. — Всё хорошо!

— Долго ты там еще?

— Нет-нет! Уже несу! Сейчас буду!.. Сливки кому-то, э-э-э, класть?

— Мне — нет, — сообщил Брэнсон.

— Не надо! — крикнул Уэствуд.

— Слава Богу! А то я их тут немножечко разбил… Я случайно, клянусь! Сол, я всё тебе возмещу…

«Белый тигр» заскрежетал зубами.

— В чем они были? Не в фиолетовой сливочнице, нет?

— Нет, Сол, нет! В бело-красной!

— И она разбилась?

— Да, вдребезги… Но в большие! Крупные! Я склею!

— Не надо! — с просветлевшим лицом закричал Уэствуд. — Это подарок тещи! Лет сорок мечтал это сделать, да всё никак руки не доходили! Пусть так и валяется!

— То есть, ты не сердишься?! — на всякий случай удостоверился Стэн, всё это время, памятуя о «Гаранд», державшийся вдали от дверного проема.

— Нет, не сержусь! Так что кончай орать на весь дом и неси сюда кофе!

Обрадованный тем, что порка отменяется, Стэн вышел из кухни с уставленным чашками и блюдцами подносом. Натюрморт «Прощай, оружие!» в исполнении Уэствуда поверг его в шок, трепет и подозрения насчет вероятного членства соседа в «Черном столе». Но Тревор, прочтя его мысли по лицу и дребезжанию посуды, как бы между прочим разрешил ему пойти смыть «камуфляж», а Уэствуд показал, где взять лосьон-скраб, и мир вокруг Блейзера сразу стал светлее. Пока он, аки младенец, плескался в отданной в его полное распоряжение ванной, агент и ветеран обсуждали серьезные, полезные и весьма недешевые вещи.

— У вас совершенно случайно нету веб-камеры? — с робкой надеждой вопрошал первый.

— Нету, — разводил руками второй. — Мы с Глорией слишком стары для «ЮТьюба», а общаться с детьми проще по телефону.

— А вы не сочтете за наглость, если я попрошу вас купить ее? Все мои счета арестованы, поэтому я беден аки церковная мышь. Но уверяю вас, когда я докажу свою невиновность, тотчас же возмещу вам всё до последнего цента!

— Забудь! Я буквально вчера ломал голову, что делать с деньгами, гниющими зря на нашем накопительном счете, и рад, что смогу наконец пустить их на доброе дело! А долг запишем на наше дорогое федеральное правительство. Оно, если вдуматься, таким как я уже столько должно, что даже сотня веб-камер погоды не сделает!

— Ну, сотня веб-камер, положим, нам ни к чему. Достаточно одной, встроенной в хороший ноутбук с 4G-модемом…

— Всегда знал, что церковные мыши не только бедные, но и наглые ужасно! — засмеялся Сол. — Ладно, будет тебе и ноутбук с модемом!

— Когда вы сможете…

— Завтра утром поеду.

— Только расплачивайтесь наличными, ладно?

— Сынок, не учи старшего! Хоть я уже лет тридцать и не практикующий разведчик, но кое-что в этих делах соображаю до сих пор!

— Даже не думал сомневаться в этом, полковник!

Уэствуд непроизвольно сжал кулаки.

— Мне всё сильнее кажется, что ты водишь меня за нос. Откуда ты можешь знать мое звание на момент отставки, если узнал о моем существовании только сегодня?

— Из ваших слов, Сол. Если вы командовали отрядом «белых тигров», значит, в начале пятидесятых были минимум капитаном, а поскольку ушли в отставку «лет тридцать» назад, то есть, в семидесятых, обязаны были успеть дослужиться до высокого чина. Конечно, вам вполне могли дать и бригадного генерала, но тогда это было бы слишком скорое увольнение. А вот для полковника — в самый раз.

— Эка ты шустро всё соображаешь, Тревор! Я тебя знаю менее часа, и то уже руки чешутся придушить, а коллегам твоим так вообще, видать, спасу никакого не было! Теперь ясно, чего они супротив тебя всей гурьбой ополчились!

— Да, видать, не без этого, — поддержал невеселую шутку Брэнсон, дав Уэствуду повод развить свою мысль.

— Так может, этот твой Сэллерман тоже от тебя не в восторге?

— Сэлинджер. Ну, поводы у него, что ни говори, имеются, но…

— Но выбора нет, да?

— Ни малейшего.

— Так может, мне к нему сходить?

— Нет, будет только хуже. Тогда он стопроцентно решит, что за мной стоит «Черный стол». Я должен идти лично. И обязательно в одиночку.

— Тебя узнают.

— Не узнают.

— Я узнал, и другие узнают.

— Вы узнали меня в контексте, в паре с Блейзером. Вместе нас можно узнать. По отдельности — нет. Даже Стэна — мировую знаменитость! — не узнали, когда он был сам. А меня и подавно никто не узнает.

— Не забывай, что твой портрет тоже на каждом столбе! — упорствовал Уэствуд. Такая забота могла умилить, если не понимать, что засидевшемуся в пенсионерах ветерану просто не терпелось хотя бы ненадолго вернуться в бурную молодость. Обычно Тревор привечал энтузиазм, но сейчас горячность и задор лишь навредили бы делу.

— Сол, я ценю вашу заботу и желание помочь, но моя встреча с Сэлинджером не обсуждается. Пока что все ищут меня в Пенсильвании и Мэриленде, поэтому по Нью-Джерси можно перемещаться спокойно. На моей стороне будут ночь и неожиданность, плюс я уже выгляжу немного не так, как показывают по телевизору. А если вы одолжите мне какую-нибудь парку с капюшоном, чтобы скрыть прическу, я стану полным Ричардом Роу!

Сдаваться Уэствуд не хотел, но дальнейшие попытки заставить Брэнсона передумать неизбежно сводились либо к мольбам, либо к физическому насилию, а этого старику хотелось еще меньше. Как и подобает старосте, он мудро выбрал меньшее из зол и отступил.

— Я не рэпер, чтобы парки носить. Но подсобить с прической могу.

— Как? — заинтересовался Брэнсон.

— Очень просто. Опасной бритвой. Да ты не бойся, в Корее я выучился ловко с ней управляться. Порезы оставляю, только когда сам этого хочу.

— Это радует! — улыбнулся Брэнсон, не став допытываться, сколько и каких людей прошли через руки и лезвия Сола. Есть темы, которые в приличном обществе затрагивать не принято. — Да, кстати, у вас случайно нет фотоаппарата?

— Случайно есть! — охотно признался Сол, довольный, что его вклад в общее дело не ограничится пассивным наблюдением. — Тебя какой интересует?

Вопрос агента озадачил.

— Ну, очень хотелось бы цифровой и с экраном для просмотра снимков…

— Есть и такой, не волнуйся! — успокоил его хозяин дома. — Я хоть и ретроград, но не настолько же!

Сол отправился искать фотоаппарат и бритву, Тревор пошел выгонять из ванной Стэна, а Спасатели собрались у «Крыла» для оперативного совещания.

— Итак, — устало, но удовлетворенно начал Чип, — Брэнсон и Блейзер в относительной безопасности, следовательно, пора переходить к активной помощи!

— Ну, мы и до этого как бы не сложа руки сидели… — заметил Рокфор. Дейл толкнул его локтем.

— Не обращай внимания, он просто судит всех по себе.

— Перестань! — отразил его выпад Чип. — Никто никого здесь не судит! Имелось в виду, что нам надо не реагировать на события, а брать инициативу в свои руки! Брэнсон, конечно, герой, но даже ему будет сложно проникнуть в штаб-квартиры корпорации «Хорайзон» и Центрального разведуправления! А значит, это мы возьмем на себя!

— Так мы же вроде как бы были там уже! — напомнил ему Спарки. Все уставились на него широко открытыми глазами, и он непонимающе спросил: — Что? Разве неправда?

— Правда! — тут же подтвердила Тамми. — Чистая правда, Спаркс! Всё так и было! Просто удивительно, как ты всё помнишь!

— Ничего удивительного! — ученый горделиво подбоченился. — Я всё всегда помню!

Он был буквально на волосок от того, чтоб узнать о себе много нового, но Чип вовремя сыграл на опережение.

— Спасатели, молчок! Спасибо. Спарки прав — мы там действительно были! Но то была, скажем так, разведка наощупь, теперь же у нас будет конкретная цель — документы о связях между «Хорайзон», ЦРУ и «Черным столом».

— Вряд ли мы что-то найдем, — скептически покачала головой Гайка. — Помнишь, что Брайтмен говорил Прайсу? Всё давно уничтожено!

— Вполне возможно, что так оно и есть. Но мы обязаны попробовать. ЛАН — слишком масштабный проект, чтоб исчезнуть бесследно. Должны были остаться какие-нибудь косвенные зацепки, упоминания, перекрестные ссылки. Возможно, нам повезет обнаружить неаккуратно затертые файлы, а то и вообще резервные копии, о существовании которых просто забыли… Всё может быть! Фокси, подтверди!

— Подтверждаю! — отозвалась летучая мышка. — Даже побуквенное исполнение инструкций по уничтожению информации не дает стопроцентной гарантии, а если хотя бы кто-нибудь отнесся к этому халатно, то… Правда, поиски такого рода потребуют очень глубокого и длительного проникновения в компьютерную сеть корпорации, которое нужно готовить заранее. Очень сильно заранее, я бы даже сказала. Около недели уйдет только на…

— У нас нету недели! — перебил ее Чип. — Штурмовать «Хорайзон» будем завтра!

— ЗАВТРА?! — хором выкрикнули все.

— Да, завтра! Пойдем в полном составе, исключая Вжика и Фоксглав. Я…

— ЧТО?! — не поверила своим большим ушам летунья. — Пойдете без меня?! Но я же штатная компьютерщица!

— Знаю, поэтому у тебя будет другое задание. Скажи, кого отыскать проще: нужного пользователя в Интернете или нужную крысу на городской свалке?

— Лично мне проще искать в Интернете. Конечно, если я знаю, кого ищу.

— Допустим, пользователь толком неизвестен, а крыса хорошо знакома?

— Насколько хорошо?

— Предельно хорошо. Это Капоне.

— А-а… — догадалась Фоксглав. — Ты хочешь выйти на его хакера!

— Точно так. Просто план проникновения в «Хорайзон» и получения физического доступа к компьютеру Брайтмена у меня есть, а вот с ЦРУ в этом плане сложнее. Ну, то есть, не в этом плане, а вообще в плане, в смысле, в плане вообще… Короче, нам нужна вся помощь, какую только можно получить!

— Мне, кстати, тоже подмога не помешает, — летунья бросила красноречивый взгляд на Дейла.

— Сожалею, Фокси, — вынужден был разочаровать ее Чип, — Дейл мне нужен в «Хорайзон». Но не волнуйся, без прикрытия ты не останешься. Надеюсь, ты не против какое-то время поработать в стае сородичей?

— Если ты про стаю Джона Келли, то нет! В тот раз мы с ними отлично сработались!

— Ну что ж, в таком случае, сейчас мы с тобой слетаем к ним в гости, а остальные пока присмотрят за домом. Возражения есть?

— Есть! — Фоксглав подняла крыло. — Отсюда туда примерно столько же, сколько оттуда до Вашингтона, поэтому у меня не хватит сил сразу привезти тебя обратно!

— Это не потребуется. Мы полетим на «Крыле».

— Постой! — на этот раз вопрос возник у Дейла. — Если вы берете самолет, как нам следить за Героем-Брэнсоном?! Он же вот-вот уйдет!

— Не беда! За ним Вжик проследит! Правда, Вжик?

— Правда! — отозвалось с плеча Тамми насекомое, благодаря заботе белочки и вязаному шарфу проснувшееся, согревшееся и готовое к новым свершениям.

— Но Вжик не сможет, если что, ему помочь! — упорствовал Дейл, сам того не понимая, повторявший риторику Уэствуда, против которого активно болел во время «Мэйплвудского кофепития». — Мы не можем бросить его одного! Наш долг — всегда быть рядом!

— Наш долг — помогать ему, а не мешать! Ты же видел, как он реагирует на звук наших моторов! Если он вновь его услышит, то решит, что выслежен, и их с Сэлинджером рандеву сорвется! По нашей вине! Пока я лидер, этого не будет!

— «Пока»?! — не на шутку всполошился Дейл. — Почему «пока»?! Ты что, нас покидаешь?! Не уходи, пожалуйста! Скажи, что не уходишь! Дай знак, что это всё неправда!

Недолго думая, Чип с размаху ударил друга кулаком по темени. Тот сдавленно охнул, сел и улыбнулся.

— Он не уходит! — радостно сообщил он пляшущим у него перед глазами искоркам. — Он остается! Ой, хорошо-то как…

— Еще возражения будут? — спросил Чип, потирая правую кисть.

— Будут! — вновь взяла слово Фоксглав. — Если с Брэнсоном отправится только Вжик, за Блейзером вполне уследят Тамми и Спарки!

Бурундук не вполне уловил ее мысль.

— Допустим. И что?

— То, что Дейлушка, Гайка и Рокки могут спокойно лететь вместе с нами!

— Чур, я не могу! — возразил Дейл и упал на спину, раскинув в стороны лапы. — Я сегодня уже налетался! Не буду летать! Буду лежать!

— Значит, будешь лететь лежа! — безапелляционно заявила его подруга.

— Не буду! Не хочу! Я устал! Чип, скажи ей!

— Правильно! Скажи ему! — со своей стороны обратилась к Чипу летунья. Чип прекрасно понимал мотивацию друга, но он также догадывался, что удумала Фоксглав. Поскольку такая моральная дилемма вставала перед ним в первый раз, готового решения у него не имелось, а это значило, что отвечать должны были другие.

— Кстати, Фокси, а для чего нам брать с собой Гаю, Дейла и Рокки?

— Ну, как… — Фоксглав почесала за ухом. — Чтоб они… Ну, без них… То есть, с ними… Вернее, они, ну, смогут, к примеру, помочь…

— С чем помочь?

— Ну, мало ли… Вдруг нам будет нужно что-то добыть… Или с кем-то связаться… Скажем, если опять что-нибудь сломается…

— Что ты имеешь в виду? — насупилась Гайка, близко к сердцу принявшая слово «опять».

— Что нам нужны два новых телефона, — успокоил ее муж, которого слова Фоксглав натолкнули на очень важную мысль. — Тот, что был на гиротанке, пришел, как ты помнишь, в негодность, и его потерю необходимо срочно возместить!

— А зачем второй телефон? — спросила Тамми.

— Для КРУ. Своих сотовых у них нет, а связь с ними нам сейчас необходима!

— А смысл? — фыркнул Дейл, не вставая с земли. — Эти олухи способны только по кладовкам шастать!

— Вот и отлично! Пошастают, послушают и нам перескажут! Всё, решено, полетели! Спарки, Тамми — следите за Блейзером в оба! Вжик — не упусти Брэнсона!

«Изнемогавший от усталости» Дейл резво вскочил на ноги.

— Ой! А можно мне тоже не упускать из виду Брэнсона? Клянусь, я буду очень осторожен! Ну, пожалуйста!

— Нет! Твоя помощь понадобится, чтобы добыть SIM-карты!

— SIM-карты… — Дейл вздрогнул всем телом. — А может, не стоит…

— Но, Дейл, — обреченно Гайка развела руками, — без SIM-карт телефоны не будут работать…

— Да знаю я, но… Пусть тогда кто-то другой отвлекает внимание! Я больше не хочу получать по голове метлой!

— Это непринципиальный вопрос, его можно обсудить по дороге! — сказал Чип и, крикнув: «Спасатели, за мной!», запрыгнул в самолет. За ним последовали Гайка и Рокфор, а не торопившийся составлять им компанию Дейл попал туда стараниями Фоксглав. Пока Рокфор передавал Спарки и Тамми телефон, который «африканская группа» брала с собой на «Наину», летучая мышка успела пожелать им «успехов» и многозначительно подмигнуть белочке, вогнав ту в близкую к инфрадиапазону краску. Спарки ничего не понял, но на всякий случай подмигнул в ответ, и Фоксглав закрылась крылом, чтобы скрыть душивший ее смех. Брэнсон был отнюдь не единственным вынужденным соблюдать конспирацию…

Команда Келли этим, к счастью, в своей повсенощной жизни не заморачивалась, поэтому Спасатели нашли их пещеру без особого труда. Там «директора Райана» с коллегами встретили как родных, а сам Джон Келли на радостях позволил звать себя Кларком. Правда, не всем, а одной только Фоксглав, чем ее одновременно развеселил и обеспокоил.

— Надеюсь, дорогуша, ты не будешь так уж сильно ревновать меня к Джону, пока мы будем порознь? — спросила она Дейла, замаскировав нешуточное волнение кокетством.

— Нет, конечно… — честно ответил тот, но тут же исправился. — То есть, конечно же, буду, но не сильно, ну, не так сильно, как мог бы. Это же для пользы дела. Ну и вообще, от тебя так просто не… в смысле, ты же меня не оставишь в… ну, не бросишь же, правильно?

— Что ты, голубчик! — летунья крепко обняла его. — Разумеется, нет! Не смей о таком даже думать!

— Я и не думаю, — обреченно буркнул себе под нос Дейл.

— Вот и умница! — Фоксглав наградила его долгим поцелуем. — Что тебе привезти со свалки?

— Ничего.

— Как ничего?! Совсем ничего?! Ни стеклышек, ни бусинок, ни хитрых загогулин?!

— Нет… Хотя… Не знаю… Я сейчас как-то не очень…

— Любимый, нам всем сейчас тяжко! Но чем тяжелее момент, тем охотнее надо искать повод для радости! Сам же меня учил!

— Учил, да… Ты права, да, прости… Выбери там что-нибудь интересное. На твой вкус. Пусть будет сюрприз.

— Это будет самый лучший сюрприз в твоей жизни! — пообещала Фоксглав и, еще раз поцеловав его, полетела к нетерпеливо переминавшемуся с лапы на лапу Келли. Дейл вяло помахал ей вслед, помог Чипу и Гайке оттащить Рокфора от очень благодарных им за это слушателей его дежурной необыкновенной истории, и уже через пару минут «Крыло», развив максимально допустимую для полетов с одной погнутой лопастью скорость, взяло курс на Нью-Йорк, где в любое время суток можно без особых усилий разжиться едой, подержанными сотовыми и парой «ничейных» SIM-карт.

Туда же, только с другой стороны и с другими целями, отправился Тревор Фитцджеральд Брэнсон. Лишившись практически всей растительности на голове, он, как и следовало ожидать, стал практически неузнаваем; во всяком случае, Блейзер отреагировал на его первое появление в таком виде испуганным воплем: «Ой, кто это?!» А после того, как Сол расщедрился на ключи от своего четырехдверного универсала 1972 года выпуска, свобода его передвижения стала практически неограниченной. Для полного счастья не хватало только чистого водительского удостоверения, но тогда, согласитесь, было бы уже вообще неинтересно.

Памятуя о том, что крадущийся по темным переулкам автомобиль привлекает столько же внимания, сколько ползающий по тротуару человек, Брэнсон, не таясь и не смущаясь, воспользовался услугами освещенной и оживленной Спрингфилд-авеню. В Ньюарке он и вовсе обнаглел, поехав не куда-нибудь, а к зданию, где размещалось отделение Секретной службы, адрес которого значился в исходных данных рапорта его руководителя, Фрэнка Корригана, положившего начало всем злоключениям Тревора. Убедившись, что на площади перед искомым офисным комплексом имеются телефонные будки, Тревор отогнал машину в соседний квартал подальше от камер наблюдения, вернулся назад пешком и сделал звонок по номеру, который узнал в ту же ночь, что и адрес, но уже от шофера «скорой помощи» по имени Мартин.

— Медицинский центр Джерси-Сити? Говорит специальный агент Фрэнк Корриган, Секретная служба Соединенных Штатов. Меня интересует, работает ли сейчас медицинская сестра Констанция Леннокс. …Ночная смена, значит? Очень хорошо. Когда она освобождается с дежурства? …Завтра в восемь утра? …Нет-нет, переключать не надо, в этом нет необходимости. Но я буду вам очень признателен, если ближе к завтрашнему утру вы передадите ей, чтобы после прихода с работы она никуда не отлучалась из дому. Мне нужно поговорить с ней. …Нет-нет, не надо ее отрывать от работы, и потом, разговор не совсем телефонный, вы же понимаете… …Корриган, Фрэнк. Нет, не Сэлинджер Говард. …Разумеется, знаю, он же мой подчиненный! …Благодарю вас! Всего наилучшего!

Повесив трубку, Брэнсон вернулся к машине. Конни Леннокс была единственной, кто мог встать между ним и Сэлинджером, но раз она в больнице, этого не случится. Если Тревор правильно понимал, что сейчас происходит в оставшемся у него за спиной здании и что переживает Говард, в одночасье превратившийся из любимца начальства в подозрительного субъекта, работавшего в паре с предателем, этой ночью юному агенту будет не до Леннокс. Брэнсону в его возрасте после такого захотелось бы послать всех к черту и схорониться если не на необитаемом острове, то в своей кровати под одеялом уж точно. Правда, больничная дежурная могла рассказать Констанции о звонке «Корригана» прямо сейчас, а та, в свою очередь, могла набрать номер Говарда с целью задать ему пару закономерных вопросов. Однако Тревор знал, откуда звонить и кем представляться, поэтому рассчитывал, что измученный расспросами и допросами Сэлинджер подтвердит, что его шефа зовут Фрэнк Корриган; что он понятия не имеет, почему тот звонил из таксофона; и что выяснять он ничего не будет, дабы не нагнетать и без того не самую благоприятную обстановку. А если нет… Что ж, пистолет имеется, автомобиль наличествует, какой-никакой опыт ухода от погони присутствует. Будем прорываться с боем. Не хочется, конечно, но ничего не поделаешь. Не мы такие, жизнь такая…

Эта самая жизнь, как вскоре выяснилось, умела подкидывать не только вредные сюрпризы, но и приятные неожиданности. Когда Брэнсон, опять же оставив машину в соседнем квартале, подошел к «Айви Хилл», Сэлинджер как раз выходил из автобуса. Остановка находилась на другой стороне улицы, и Тревор, всё это время скрупулезно обдумывавший способ залезть в квартиру Говарда через окно, не схлопотав при этом пулю, рысью побежал к соединявшему два тротуара подземному переходу. Теоретически, пулю можно было схлопотать и там, но Сэлинджер либо был не из тех, кто палит по бегущим навстречу африканоамериканцам, которых по первому впечатлению интересует не он, а уходящий автобус, либо решил, что с ним уже произошло самое худшее, что только можно придумать. Так или иначе, Тревор взял его, что называется, с наскока.

— Эй, смотри куда… О-оу… — гневный окрик, адресованный врезавшемуся в него незнакомцу, застрял у Сэлинджера в горле, когда он ощутил тычок стволом под ребра. — Это… Вы это чего?..

— Молчать!!! К стенке!!! Руки вверх!!! — приказал Брэнсон, почти не открывая рта, что превратило его речь в надрывный устрашающий рык. — Давай мобилу!!! Побрякушки!!! Баксы!!!

— Какие деньги, вы чего… — Сэлинджер инстинктивно попятился и жалобно ойкнул, стукнувшись затылком о стену тоннеля. — Я — агент Секретной службы! Вы об этом еще пожалеете!

— Глупо, Говард, очень глупо! Нельзя давать врагу понять, насколько вы опасны! Это может стоить вам жизни!

Услышав свое имя и знакомый менторский тон, Сэлинджер чуть не подпрыгнул от удивления и пристально всмотрелся в лицо нападавшего. Стрижка «под ноль», спортивная ветровка и тертые джинсы делали Тревора гораздо моложе, но Говард, хоть и с трудом, его признал.

— М-м-мистер Б-брэнсон?.. — спросил он, запинаясь.

— Он самый, — Брэнсон чуть отступил, чтобы на него падало больше света. — Уж простите за этот спектакль, но другого выхода нет! Нам очень, просто-таки позарез нужна ваша помощь!

— «Нам»? Это вам и вашему «Столику», что ли?

Язвить в подобных ситуациях одновременно очень смело и непростительно глупо. Стоило левой руке Брэнсона нырнуть под плащ, Говард это осознал и непроизвольно вжался в стену, как будто это могло спасти его от пули или взрыва. Но вместо гранаты Тревор достал фотоаппарат и продемонстрировал бывшему напарнику последний сделанный с его помощью снимок.

— Узнаете? Это Стэн Блейзер, живой и здоровый. Телевизор у него за спиной видите? Дату и время в углу экрана различаете? Будете задавать вопросы или попытаетесь ответить на них сами?

— Монтаж! — уверенно заявил Говард.

— Какой вы предсказуемый и скучный! — неодобрительно заметил Брэнсон. — Нет бы притвориться, что поверили…

— А вы всех по себе не меряйте! — поняв, что его смерть откладывается, Сэлинджер снова воспрял. — Это для вас притворство — норма, а порядочные люди ходят с открытым забралом!

— И умирают от проникающих ранений.

— Как Харпер, Хендерсон и…

— Забудьте об этом! Их убил «Черный стол», а не я!

— А Санчеса тоже? Федералам всё померещилось?

— Санчес сам виноват! — прорычал Тревор, вновь подступая к Говарду вплотную и упирая пистолет ему в живот. — Да, я убил его! Он хотел убить меня, но я оказался быстрее! У меня других выходов не было, ясно?! И вообще, что было, то было, дело не в этом! Считаете меня агентом «Черного стола»? Что ж, воля ваша! А теперь подумайте, чем и как я рискую, приходя сюда, и скажите, зачем оно мне, если я — заговорщик и террорист?

Ответа Сэлинджер не знал, поэтому вернул вопрос обратно.

— Ну и зачем это вам, если вы заговорщик и террорист?

— Затем, что я не заговорщик и не террорист, и именно поэтому мне требуется ваша помощь!

— Тогда пистолет уберите! — ощутив свою важность, Говард взнаглел окончательно.

— Не могу, — честно ответил Брэнсон. — Я ж вас, как-никак, граблю. И до сих пор не услышал ответа.

— Вы поверите ответу под дулом пистолета?

— Старайтесь быть искренним, — посоветовал Тревор. — Кстати, у вас деньги есть? Где бумажник?

— Что? Но постойте!..

— Спасибо, я уже нашел, — не опуская оружие, Брэнсон изучил добытый кошелек и выудил оттуда все купюры.

— Эй! — вспылил Сэлинджер, не в силах смотреть, как его деньги исчезают в чужом кармане. — Это же половина моей получки!

— Ничем не могу помочь, — без тени сожаленья извинился Тревор, запихивая бумажник на место. — Меблированные комнаты нынче дороги, а мне и Стэну там еще жить и жить. Ну так как, поможете нам?

Говард покраснел от возмущения.

— Вы что, всерьез рассчитываете…

— Да! — гневно прервал его бывший куратор. — Рассчитываю! На вашу способность припомнить, что мы с вами делали, и сопоставить это с обвинениями в мой адрес! Или это для вас слишком сложно?!

— Ну… — Сэлинджер опустил лицо, не выдержав буравящего взгляда. — Нет, ну… Я же всё-таки мало что видел…

— Чепуха! Вы видели и слышали достаточно! В убийстве Блейзера меня обвиняли? Обвиняли! А он жив!

— Разве что временно…

Прямолинейному упорству Говарда можно было только поаплодировать, и Тревор окончательно убедился, что его отправка в Медицинский центр Джерси-Сити была не слепой случайностью, а зрячим, более того, дальновидным выбором Корригана. В этом нескладном с виду парне был заключен огромный потенциал, и сколь бы густо ни припорашивали его недостатки, достаточно сильная встряска, толчок, а то и вовсе резкий порыв ветра перемен в миг освободили бы его, явив миру дивного нового Говарда Сэлинджера. Брэнсон всегда приветствовал прогресс коллег и подчиненных, но сейчас был вынужден молиться, чтобы это превращение отсрочилось до лучших времен, когда он сможет быть его восторженным свидетелем, а не первой жертвой.

— Чушь собачья! Будь я врагом, он не вышел бы живым из убежища! «Черному столу» нужен его труп! Они доказали это, сбросив его с моста! Я же, напротив, спас ему жизнь! И не единожды!..

— Ну да…

— И даже не дважды! А минимум сто тысяч раз! По разу в каждую секунду, что я был в его обществе! И нечего скалиться! Из-за него погиб мой друг, Лерой Джексон, и у меня есть уважительная причина желать ему смерти! Но я его спас и впредь буду спасать, поскольку он — ключ к этой заварухе, а главное, может подтвердить мою невиновность! Как и вы! Поэтому я здесь!

— Так вы что, меня тоже похитите? — испугался Говард. Брэнсон хохотнул.

— Нет уж, два рта я точно не прокормлю! Я дам вам задание государственной важности. Если, конечно, вы не прочь войти в историю.

Сэлинджер сглотнул. Ему хотелось не войти, а выйти.

— Мне нужно подумать…

— Некогда думать! — Тревор быстро огляделся, но переход был по-прежнему пуст. В темное время суток, похоже, им мало кто пользовался. Не иначе, за ним водилась дурная слава места частых грабежей. — Либо вы соглашаетесь, и мы переходим к делу, либо отказываетесь, и я ухожу, сожалея о куче потраченного на вас времени, которое мог использовать для выхода на связь с тем же Джилленхоллом! Выбирайте!

Как правило, сообщать тем, на кого уповаешь, что они заменимы, не стоит — они могут счесть себя уязвленными и дать вам от ворот поворот. Но Сэлинджер был ужасно польщен оказаться на одной доске с легендарным руководителем президентской охраны, подвиг которого вдохновил его на выбор такой же стези, поэтому вместо очередной язвительной колкости или посыла в дальние края прозвучало негромкое: «Ладно, я согласен». Пока Говард переводил дыхание и дивился собственной смелости, Тревор мысленно просеял его ответ сквозь мелкое сито, найдя там страх, любопытство, обреченность, браваду, немного тщеславия и едва ощутимый привкус романтики с толикой жажды ощутить себя героем шпионских детективов. Гремучая смесь, если честно, но сейчас Тревора устраивало всё, кроме фальши и двойного дна, а их-то как раз в словах Говарда не было. Фальшь бы он уловил, а для двойного дна юный агент был недостаточно опытен. Не самая хорошая, но и, как ни странно, не самая плохая в данном случае черта. Конечно, разговор с Джилленхоллом был бы значительно короче и ёмче, но после него осталось бы гораздо больше вопросов…

— Я согласен, — повторил Сэлинджер, решивший, что в первый раз Тревор его не расслышал. — Что нужно делать?

— Для начала возьмите вот это, — Тревор передал ему скомканный блокнотный листик с торопливо написанными цифрами. — Здесь серийный номер автомата, который мне подбросили. «Ингрем» десятой модели, калибр девять миллиметров. Мне нужно знать о нем всё, вплоть до даты и места добычи руды, из которой выплавлен пошедший на него металл. Это первое. Второе: добудьте материалы по вчерашней стрельбе в президента и наработки моей группы, в первую очередь диктофонные записи…

— Погодите секунду! — перебил его мертвенно бледный Сэлинджер. — Я… Они… Там же нельзя так просто войти и, ну, это…

— А вы попытайтесь! Улучите момент, зайдите с чужого компьютера… Обратитесь к этому вашему Энди, в конце концов!

— К Энди?.. Да нет, он не сможет! Он просто любитель!..

— Мне всё равно, как вы это устроите! Информацию надо добыть! Точка!

— Вы не понимаете…

— Я всё понимаю! Вы пережили много неприятных минут, но поверьте, это ничто по сравнению с тем, что последует дальше! Когда они поймут, что меня в Пенсильвании нет, всех, с кем я контактировал, возьмут под колпаки! К вам приставят «топотуна», квартиру нашпигуют «жучками», а к рабочему месту перестанут подпускать на пушечный выстрел! Поэтому действовать надо сейчас, пока они считают вас опасным лишь теоретически!

— Теоретически… — Говард явно почувствовал себя оскорбленным.

— Исключительно в силу возраста, — уточнил Брэнсон. — Не волнуйтесь, это быстро проходит. Хотя я бы на вашем месте дорожил своей молодостью, пока она есть и приносит плоды. Успокойтесь, я имею в виду не мисс Леннокс, а Растина Парра. Ему гораздо труднее, чем вам. По крайней мере, вы всё еще агент, а вот его как пить дать отстранили, а то и вовсе посадили под домашний арест на время проверки на «вшивость». Он и так аспирин со снотворным путает, а уж сейчас, когда есть повод… В общем, не торопите события, их на ваш век еще хватит с лихвой. Всё запомнили?

— А… В смысле? — проповедь несколько огорошила Сэлинджера, и он упустил нить беседы.

— «Ингрем», покушение, записи.

— А, это… Да, конечно!

— Хорошо. Информация должна быть записана на карточку памяти, желательно microSD. Завтра в шесть вечера она должна лежать в урне здесь на остановке. Вот этой вот, где вы только что вышли. Понятно? Повторите!

— Шесть вечера. Урна, где я выхожу…

— Правильно! Всё, Говард, с Богом! Не подведите меня и страну!

Так же резко и неожиданно, как появился, Тревор спрятал пистолет под

куртку и пружинящей походкой спешащего на вечеринку гуляки двинулся в ту

сторону, откуда пришел Сэлинджер. Но сразу из перехода не вышел, а встал на

перила ногами и, подтянувшись, посмотрел поверх ограждения на противоположную

сторону улицы. Говард появился не сразу, но шагал быстро и целеустремленно, а

самое главное — не разговаривая по сотовому телефону, который, как Тревор имел

возможность убедиться, у него при себе имелся. Обнадеживающий признак. Правда,

в Мэйплвуд всё равно лучше вернуться побыстрее. Мало ли, вдруг паренек не решится

идти против системы, и утром во все ночлежки в радиусе нескольких миль нагрянет

полиция, а все столбы в Нью-Йорке окажутся увешаны портретами самого

разыскиваемого преступника Америки, теперь уже безусого и лысого. В Секретной

службе не принято думать о коллегах плохо, но разрыв поколений порой

приобретает воистину причудливые формы…

---

[1] Главный герой остросюжетно-комедийного сериала «Детектив Монк» (“Monk”, 2002—2009) — первоклассный частный сыщик, страдающий сразу множеством фобий и нервных расстройств, включая патологическую страсть к чистоте и порядку.

[2] Бюро алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатки (Bureau of Alcohol, Tobacco, Firearms and Explosives) — федеральное агентство в структуре Министерства юстиции США. Без его письменного разрешения, выдаче которого предшествует проверка биографических данных и уплата пошлины, частным лицам запрещено изготавливать и хранить обрезы дробовиков и винтовок.

[3] Житель пригорода, ездящий на работу в мегаполис.

[4] Мужское арабское имя, означающее «избранный».

[5] Мужское арабское имя, означающее «непокорный, мятежный».

[6] Уезд провинции Бакзянг (Вьетнам), где находился тренировочный лагерь программы создания Гражданских нерегулярных групп обороны, разгромленный 22 ноября 1963 года силами Национального фронта освобождения Южного Вьетнама (в западных источниках зачастую именуемого «Вьетконг», сокр. от «Вьетнам конг шан» — вьетнамский коммунист).

[7] «Зеленые береты» — неофициальное название сил специального назначения армии США, возникшее в связи с их форменными головными уборами.