Честный договор, или Меньшее зло (джен)

Закончив очередное, последнее на сегодня, упражнение, Леонардо устало потянулся и зевнул. Припозднился, конечно, он сегодня с так называемой тренировкой (он усмехнулся этому слову), но зато, утомившись, уснет легче. Тоже дело.

Леонардо осторожно опустился на диван и вытянул уставшие ноги. Наконец-то, спустя долгих два, а то и больше, месяца после травмы местный лекарь в лице Донателло разрешил ему некоторые упражнения выполнять стоя, велел лишь не переусердствовать. И Лео честно старался придерживаться этого: почаще делал паузы, чтобы потом приняться с новой силой и, может быть, сделать чуть-чуть, а больше или лучше. Дон ведь предупреждал лишь насчет боли, а ее не было. С какого бока ни прислушайся — не было!

Стоило ли считать это прогрессом? — Леонардо не знал, но его искренне радовало, что теперь он мог свободно перемещаться по всему логову, хоть и с опорой на два костыля, но — самостоятельно. После показавшегося бесконечным периода беспомощности это казалось огромным достижением, при мысли о котором губы сами растягивались в улыбке. Но всякий раз Леонардо останавливал себя. Рановато радоваться, до полного восстановления, а значит, и внесения ясности в ситуацию с Караи, еще куда как далеко.

И вот, стоило только вспомнить… Леонардо нахмурился, потер ладонью лоб. Он старался не упоминать про Караи при братьях, чтобы не сочли зациклившимся, но себя-то не обманешь: и дня не проходило, чтобы черепашка не думал о ней. Нет, о семье, друзьях, конечно, тоже, но как-то не так, иначе. С ними, насколько мог судить Лео, все в порядке. Кейси полностью поправился и, может быть, вышел на ночное патрулирование без них. Что особенно бесит Рафа, который тоже уже считает себя совершенно здоровым. И наверняка регулярно доводит мастера просьбами отпустить хоть на часок… хоть на полчаса, подышать свежим воздухом. И Майки с ним, на пару. Бедный учитель! Леонардо невольно улыбнулся. Ладно хоть сейчас надо справляться с двоими, а не четверыми, как раньше.

И все же они неплохо справляются и без него… Леонардо грустно вздохнул. А вот она — нет. Караи наверняка думает, что все ее бросили, а он так невовремя, некстати выбыл из строя… надолго ли? Где бы узнать?

Леонардо знал, что в состоянии медитации можно войти в контакт с духом другого человека… или существа. По крайней мере, Сплинтер точно умел это делать. Не имея возможности помочь Караи иначе, он также пытался связаться с ней через медитацию… но то ли с ней реально что-то произошло, то ли он просто не умел это делать. Не получилось ничего, и это лишний раз сжимало сердце тревогой.

Несколько раз Леонардо набирался смелости попросить помощи мастера — но всякий раз отказывался от этой затеи. Сплинтер так же, как и они, тяжело пережил потерю дочери, чего доброго, даже еще тяжелее, из-за снедавшего его чувства вины.Он никак не выдавал этого, но Лео видел, замечал по мелким признакам, которые привык отслеживать и у братьев. Было бы жестоко снова ворошить былое. Он сам однажды справится, может быть, даже сегодня, когда немного отдохнет.

Слуха коснулись чьи-то голоса. Леонардо удивленно поднял брови и неверяще оглянулся на будильник на тумбочке. Час-то уже поздний, обычно в это время братья либо на патруле, либо чем-либо тихо-мирно занимаются в гостиной. Неужели Рафаэль таки решился на бунт? Опираясь на спинку дивана, Леонардо поднялся и медленно, припадая на одну ногу, направился сначала в угол, за костылями, потом уже бодрее — к двери. Надо же узнать, что произошло. Может, и его помощь будет нелишней.

* * *

Сплинтер в этот вечер также задержался с медитацией. Сейчас она давалась полегче, не то что месяца полтора назад: слишком много уж отвлекающих моментов, от которых нельзя ни избавиться, ни проигнорировать. Семья же, самое святое и близкое, что у него осталось. Приходилось лишь надеяться на выдержку и силу духа, точнее на то, что с годами их должно было прибыть. Стыд вспомнить, иной раз и в последнее время он поступал необдуманно, горько коря себя потом за свершившееся и упущенное, за дурной пример своим мальчикам. Даже сейчас, уже почти взрослые, они оглядывались на него, ожидая мудрого совета, поддержки, помощи. Как отказать… и как найти нужное слово, жест, когда сам ни в чем не уверен?

Сплинтер неспешно, почти беззвучно поднялся на ноги, повернулся к выходу из зала — и насторожился. Голоса. Два. Явно принадлежавшие его сыновьям. Сплинтер нахмурился, подобрал трость, сделал шаг, не показываясь пока на глаза. Он расположился спиной к остальным помещениям, чтобы ничто не отвлекало, и потому дерево, оставшееся позади, скрывало его от любопытных взоров. Может, потому сыновья и рискнули выдать себя громким шепотом, выбравшись так поздно в коридор и наверняка что-то скрывая.

— С меня хватит! — до него долетел возглас Донателло, отчетливо рассерженный. — Я больше не буду тебя покрывать перед учителем. Хватит, Раф!

Тот что-то невнятно ответил, но что именно, Сплинтер уже не слышал, посчитав нужным вмешаться.

— Покрывать что, Донателло? — он вышел из-за дерева, уже не таясь. С удовлетворением отметил, как поежились оба, сколь ни старался Рафаэль держаться независимо. Однако руки за спину спрятал…

— Что с твоими руками, Рафаэль? — обманчиво-вкрадчивым тоном поинтересовался Сплинтер и еще одним шагом поравнялся с сыном, глядя на него сверху вниз. — Покажи.

— Нет… ничего, учитель, — неуверенно пробормотал тот, пятясь. — Так, расшиб просто… упал.

— Покажи, — и не дожидаясь, пока Рафаэль снова попятится, Сплинтер перехватил его локоть.

Увиденное оказалось хуже, чем он ожидал, и заставило вновь нахмуриться. Разбитые до мяса, до несходящих запекшихся корок костяшки кулаков, которых не спасали даже обмотки — это еще понятно и знакомо, однако та же кровь на налокотниках и — Сплинтер опустил взгляд — наколенниках и даже панцире… Притом, что спарринга сегодня не было.

— Что это значит, Рафаэль? — голос учителя стал резким, почти обвиняющим. — Я жду объяснений.

Тот упрямо молчал, лишь сопел, созерцая собственные ступни.

— Ты был на поверхности, — уже не вопрос, а утверждение. И тяжелый вздох Донателло лишь подтвердил его правоту.

— Я же говорил, что долго это не удастся утаить, — негромко проговорил он, покосившись на Рафаэля. Тот лишь презрительно фыркнул.

— Да, был, — немного вызывающе ответил он. Поднял голову, глядя в глаза учителя прямым уверенным взглядом. — Вместе с Кейси, не один. Как вы и приказали, держались подальше от Футов, лишь надрали задницы нескольким Драконам, ну и… еще кое-кому.

— Настолько, что ты весь в крови? — следующий вопрос заставил Рафаэля недоуменно открыть рот. А что тут, в самом деле, такого? Бандиты сами напросились. Учитель же, выкрутив руку, продемонстрировал ему его же собственный локоть — наиболее испачканный бурой коркой. — Скольких ты покалечил сегодня… и вообще? А может, и не только покалечил?

— Не помню, — буркнул Раф. Затем пристально, пронизывающе, посмотрел на Сплинтера. — Разве это важно? Мы существуем как раз затем, чтобы искоренять зло. Чтобы и духу его…

— …не приумножая его, — Сплинтер отпустил его руку, огорченно покачал головой. — Я понимаю твои чувства, Рафаэль, но не эти хулиганы и воришки покалечили Леонардо.

— Знаю, — ворчливо отозвался тот. — Но нам же нельзя связываться с шавками Шредера — хотя это было бы правильнее! Но нет — значит, нет. Ну, я и…

— Что не повод уподобляться ему, — неожиданно жестко перебил его Сплинтер. А когда Рафаэль недоумевающе вскинул на него глаза, пояснил: — Шредер мстит мне, а отыгрывается на вас, хотя вы и не при чем.

Раф озадаченно почесал затылок. Подобное сравнение никак не приходило ему в голову.

— А теперь послушай меня внимательно, Рафаэль, — голос Сплинтера вновь стал спокойным и размеренным; он сцепил руки за спиной, продолжая пристально смотреть на строптивого ученика, краем глаза замечая и притулившегося у стены Донателло. Тот потихоньку зевал в кулак, но уйти прежде разрешения не решался. — Этот раз должен стать последним. Выбираясь на поверхность один, ты сильно рискуешь. Кейси рассеян и самоуверен, и может не успеть прийти на помощь. Да и ты, разгорячившись, не всегда адекватно оцениваешь ситуацию.

— Сказали бы уж сразу, что я псих, — буркнул себе под нос Раф, затем, подняв голову, с вызовом уставился на сэнсэя. — Но вы же не отпускаете нас, ни вместе, ни поодиночке. Что, нам так и тухнуть тут, пока всякое отребье безнаказанно грабит и убивает в беспорядках после вторжения?

— Потому что все вместе вы выйти не сможете, — почти невозмутимо ответил Сплинтер, лишь дернув усами. — Леонардо еще не восстановился, и ваша команда не полна. В ней нет прежней слаженности и сплоченности. А взяв его с собой, вы будете отвлекаться на него, и это может плохо кончиться. Надо подождать…

— Черт! А если он так и не восстановится? Если просто не получится? Нам так и киснуть дома? — Раф с силой ударил в косяк и… застыл на месте. Неловко повернувшись, он столкнулся взглядом с Леонардо. Прислонившись к стене, он отставил в сторону костыль, и глаза у него были… Раф невольно сглотнул, ладони стали отчетливо влажными.

— Черт, Лео, погоди, — крикнул он в спину брату. — Я же не то хотел сказать! Панцирь, я…

Он метнулся было в сторону комнаты Леонардо, за поворотом, совсем рядом с его собственной, но дверь уже закрылась. Оглушающе громко в вечерней тишине щелкнул замок. С разбегу Рафаэль налетел на дверь, но, ничуть не смущенный, начал молотить по ней кулаком.

— Лео, открой! Я должен сказать… черт, ты там живой, что ли? Я не могу говорить через дверь. Открой!

Из-за двери донесся какой-то шорох. Рафаэль замер, прислушиваясь, а, разобрав слова, скривился, словно съел что-то кислое.

— Оставь меня, — голос Леонардо был тихим, глухим, казался незнакомым. — Поговорим потом.

Рыкнув, Раф хотел еще раз ударить по двери, но когтистая ладонь учителя удержала его за предплечье.

— Не стоит, Рафаэль, — тихо проговорил тот. — Не сейчас, по крайней мере.

Черепашка обернулся, на лице отчетливо читались нетерпение и смятение. Он нервно сжал-разжал кулаки и просяще посмотрел на учителя.

— Но… не оставлять же так, — голос дрогнул, Раф сердито прокашлялся и продолжил уже увереннее. — Может быть, вы, учитель? Он вас послушает.

Сплинтер сокрушенно покачал головой, но все же негромко постучал.

— Леонардо, это я. Можно мне войти?

— Пожалуйста, учитель, — в голосе Леонардо послышалась мольба. — Только не сейчас. Я не злюсь на него, правда, но давайте попозже…

Сплинтер обернулся к Рафаэлю, но тот и так все понял. Не сердится, как же. Зато расстроился, наверно, до падения за плинтус. И не хочет, чтобы кто-то это видел. Особенно он, Рафаэль. Это ж надо было так ляпнуть! И ничем не помочь, не исправит, пока сам не подпустит.

— Черт! — он эмоционально ударил по стене. — И что теперь?

— Ждать, сын мой, — Сплинтер вернулся в комнату с деревом, удобно устроился у его корней. — Рано или поздно Лео соберется с духом и выйдет, тогда и попросишь у него прощения. Думаю, он не будет держать зла.

Рафаэль разочарованно вздохнул, но послушно уселся рядом. Ждать значит ждать. Уж тут-то он не оплошает. Дело того стоит.