Бросай! (джен)

На самом деле Тэнс не собирался идти в зал. Даже в это время можно наткнуться на таких же ранних пташек. Но в коридоре ему встретился Солнечный парень и позвал разминаться. Сегодняшний противник! Вот уж кому не стоило демонстрировать негнущийся локоть. Но Тэнс решил, что скрываться уже просто смешно. Все и так давно разглядели, как он ведет гонку. А от Хьорно прятаться еще и бессмысленно. Экс-чемпион и так никого не боится. Впрочем, и осторожничать из вежливости или сочувствия тоже не станет, просто не умеет. Так что Тэнс согласился.

В зале уже бегал Такьярне из «Галактики», и чемпионы, не сговариваясь, заняли дальний уголок с тренажерами. Хьорно принялся активно разогреваться, Тэнс начал с осторожной растяжки. Ушибленные мышцы нехотя включались в работу, постепенно начиная вести себя прилично.

— Сознавайся, когда успел убраться, — вдруг спросил Хьорно.

— На разминке, — признался Тэнс.

— Я так и подумал. Как вышло?

— Стабилизатор.

— Ничего себе!

Солнечный парень стал подтягиваться на турнике, и разговор временно прервался. Но, едва спрыгнув на пол, Хьорно, пыхтя, заговорил снова:

— Я хоть сам налажал. Ну, в прошлом году. Нельзя было так заходить. Видел же, и все равно. А у тебя и вовсе чушь какая-то. Настройка или что?

— Механики говорят, производственный брак.

— Ну это уж и вовсе один из миллиона! Или тебе всегда так везет?

Тэнс рассмеялся и помотал головой.

— Нет, такого со мной еще не было.

Хьорно хмыкнул, вскарабкался в седло грава-имитатора, механизм которого немного просел под его весом. Провел пальцем по скобе, но кнопку запуска так и не нажал. Задумался.

— Интересно получается на самом деле. Вот ты весь такой нормальный современный человек. И вдруг происходит какая-то чушь. И как-то задумываться начинаешь, что ли.

Тэнс уставился на него с любопытством.

— Ты веришь в полосатое проклятие?

— Конечно, нет! — Хьорно рассмеялся, но отвел глаза. — Я же не говорил про «верить». Я говорил про «задуматься». Просто вот лезет в голову, и все. Понимаешь?

— Понимаю. — Тэнс кивнул и сел на пол. — Я тоже в него не верю.

Они снова замолчали. Тэнс полагал, что думают они оба примерно об одном. Никто не верит в полосатое проклятие, но это не мешает ему настигать того, кто носит полосатую куртку. И ведь нельзя сказать, что у всех одна и та же схема, с каждым происходит что-то свое, но — провал за провалом. Кто носил чемпионские цвета два года подряд? Единицы. Особенно удачливые единицы. Тэнсу вдруг стало ужасно интересно, чем же в действительности может оказаться полосатое проклятие. Что-то психологическое, должно быть. Почему ученые до сих пор не исследовали такой удивительный вопрос? Выяснили бы точно, что происходит, и спортсменам больше не пришлось бы выдумывать себе проблему. И без того спорт — прибежище всевозможных суеверий.

— А мы с тобой в одинаковых условиях нынче, — усмехнулся он. — Оба после травм, да еще и проклятие это, в которое мы не верим.

— Мне попроще, — заметил Хьорно. — Ты же нынче полосатый.

Вот паршивец! Или он это не нарочно? Не в правилах Солнечного парня пытаться выбить противника из седла таким способом, психологически. Наверное, просто ляпнул, не подумав. Но ведь если застрянет в голове мысль, не вышибешь. Тэнс решил вернуть этот удар, просто из принципа.

— А ему, похоже, все равно, проклятию. Оно вон и некоторых недополосатых поражает.

Хьорно рассмеялся.

— Ну, это еще не точно. У него что угодно может быть. Но вообще ты прав, наверное. Чтобы Боссу так не везло именно на Чемпионатах… Нет, это неспроста.

— На этом Чемпионате ему везет.

— Везет. Противники достаются удобные. Напрягаться не надо. Но после такого проиграть в финале вдвойне обидно! Забавные формы принимает эта пакость.

Тэнс на минуту задумался, а потом вдруг расхохотался во весь голос.

— Слушай, о чем мы с тобой говорим? Ты только подумай: всерьез обсуждаем полосатое проклятие!

Хьорно тоже развеселился.

— А куда деваться? Его же для нас выдумали!

* * *

Из спортзала Хьорно возвращался, посмеиваясь, но время от времени встряхивал головой, будто надеялся вытряхнуть из нее застрявшие мысли. А мысли и впрямь вертелись странные. Вот Тэнс, он рассуждает так, будто тоже верит в проклятие.

Хьорно попал в грависпорт почти случайно. С самого детства родители заталкивали его в различные спортивные клубы, чтоб как-то справиться с неуемной энергией мальчишки. Попробовав с десяток видов спорта, Хьорно остановился на игре с мячом. Ему понравилась сложность, риск, накал страстей. И только сама гонка имела значение. Проигрывая, он не заламывал руки и не крушил стены кулаками. Он всегда искренне поздравлял победившего его соперника, восхищался его игрой и спрашивал, когда можно будет сразиться снова. Нет, Хьорно любил побеждать. Просто поражение никогда не становилось для него трагедией, не заставляло потерять веру в себя.

И так продолжалось до тех пор, пока он не выиграл Чемпионат Мира. Тоже почти случайно. Просто оказался в отличной форме, и с жеребьевкой повезло, и вообще разобрал азарт. Хьорно никогда не строил амбициозных планов. Да, рубился бешено, да, работал, не жалея себя, но просто потому, что ему это нравилось. Он обожал совершенствовать свое тело, становиться сильнее, и однажды просто оказался самым сильным. Не намеренно, но закономерно.

И тогда — он вынужден был это признать — что-то изменилось. Что-то внутри него самого сдвинулось. Отношение к гонке, наверное. Полосатая форма вдруг заставила его ощутить ответственность. Не только перед собой, но и перед теми людьми, которые болели за него. Которым нравилось видеть его чемпионом. Хьорно вдруг обнаружил, что не может с прежней легкостью относиться к поражению. Он словно больше не имел на него права.

Хьорно отлично помнил, о чем думал, когда заходил в тот безумный вираж. Он очень хотел победы. Он запретил себе даже думать о проигрыше. Это его и подвело. Солнечный парень всегда мощно дрался и виртуозно владел гравом, но риск за пределами здравого смысла никогда не был его стилем. Он знал, когда остановиться, ведь игра — это только игра. Но не в тот раз. В тот раз он был готов на все. И проиграл.

А может, это оно и есть? Черно-полосатая куртка давит на тебя, вынуждая совершать несвойственные тебе поступки. Ты меняешься сам, да и люди смотрят на тебя по-другому. А потом называют это полосатым проклятием, не замечая, что сами его и навлекли.

Но уже у самых дверей номера Хьорно вдруг остановился, поскольку понял, что, несмотря на все размышления и выводы, по-прежнему хочет выиграть. Столь же сильно, как в прошлом году. Поражение не принимается. Эта игра перестала быть просто игрой.

* * *

«Майэн» и «МТА» устроили на старте любимую всеми зрителями толкотню. Гонщики подъезжали к барьерам, от души хлопали по протянутым к ним рукам, перешучивались, задирали соперников. Хьорно и тут всех обошел. Когда чемпионы, положив шлемы на седла, вместе въезжали на площадку, Солнечный парень вдруг прижался бортом к борту Ниммитона и принялся выжимать его на ограждения, изображая голосом тарахтение старинного двигателя. Тэнс рассмеялся и довольно чувствительно ткнул его кулаком в бок. Хьорно перестал дурачиться, широко оскалился, надел шлем и выполнил свой любимый трюк: докатился до линии старта, стоя на корме, чем вызвал бурю восторгов. Тэнс добрался до места без спецэффектов, но зато успел попозировать перед целой толпой журналистов.

Невозможно было сказать, кто встретил сегодня более горячую поддержку. Фанаты поделились пополам: за левым ограждением царил синий цвет, за правым — зеленый и желтый. Но многим просто было интересно взглянуть на битву чемпионов. Большинство зрителей сами не смогли бы сказать, за кого болеют сейчас, и потому они орали слова поддержки обеим командам сразу.

Только когда загудел таймер, все немного успокоилось. Гонщики спешно закрывали визоры, ерзали в седлах, устраиваясь поудобнее, и Барн даже подвинул локтем Тэнке, когда ему показалось, что тот встал слишком близко. И после десятого гудка команды веером рассыпались по полю.

В этот раз долго носиться по полю не пришлось. И десяти минут не прошло, как в наушники посыпались короткие команды менеджеров. «Барн — двенадцать». — «Тэнке, бери левее!» — «Тэни — десять». — «Зэц, вправо». — «Сэн — семь». — «Канта, разворачивайся». — «Мирк, восемь». — «Хьорно, ты близко, жми!»

Хьорно покрепче стиснул коленями бока грава, навис над приборной панелью и прибавил ходу. Его охватил знакомый азарт. И еще то чувство, которое он осознал только этим утром: что гонку нельзя проиграть.

Барнис так быстро, как мог, стремился к двенадцатой отметке, прижимая мяч к груди. Он не знал, где находится капитан команды, но мог предположить, что если тот несется в сторону десятки, то их пути пересекутся. Вполне вероятно. Наверняка Тожно устроил так, чтобы мяч как можно раньше попал в руки чемпиона. Но тут из поворота выскочил кто-то желто-зеленый и с силой врубился в борт Барна. Тому с трудом удалось удержаться в седле. Мяч вздрогнул и почти вывернулся, чудом зацепился за край защиты локтя.

Барн дернулся в сторону, извернулся, уводя корму от нового удара. Перехватил вибрирующий мяч двумя руками. Его противник отлетел назад после первого удара, но уже развернул грав для следующего. «Пас вперед!» — вдруг скомандовал Тожно. Впереди никого не было, но Барнис повиновался беспрекословно и моментально. Бросил мяч от груди просто в пустоту. И в тот же миг из-за поворота выскочил Тэнс, уже готовый ловить без всякой дополнительной подсказки. «МТА» не зря верила своему менеджеру.

В следующую секунду грав Барна потащило вбок. Противник довел до конца начатую атаку, вот только она больше не имела смысла. Теперь оставалось защищать капитана, и Барнис провел контрудар, отталкивая игрока «Майэна» к обочине.

Хьорно вышел на них как раз к этому моменту. Он видел, как мяч перекочевал в руки чемпиона, а Канта тем временем бесполезно сцепился с защитником «МТА». А Тэнс уже запихнул робота под живот, сложился немыслимым образом в седле и готовился дернуть прочь. Чемпионская пробежка! И та хватка, из которой мяч больше не выцарапаешь. Секундное опоздание грозило погубить всю игру.

Проиграть Хьорно не мог никак. В нем поднималась ярость, подобной которой он прежде не испытывал. Нужно было делать хоть что-то, хоть как-то исправить положение. И он сделал.

Он рванулся с бешеным ускорением, во втором повороте догнал Тэнса и подтолкнул носом. Пока недостаточно убедительно, только чтобы немного сбить с курса, заставить сбросить скорость. Чемпион удержался, и как будто без особенных усилий. Его немыслимая посадка не позволяла различить, сколько он затрачивает сил на самом деле.

Помощников не было видно, да Хьорно никогда на них особенно и не рассчитывал. Они остались только вдвоем, и все должно было решиться только между ними. И Хьорно, набрав скорость, снова врезался в борт Тэнса. Того швырнуло, но он опять удержался на краю дороги. Ярость волной накрыла Солнечного парня. Точно как в тот раз, когда он зашел в роковой поворот. Но в этот раз он не удирал, а атаковал, и злиться оказалось даже проще. На миг игра перестала быть только игрой.

Хьорно врубился в борт Тэнса всей своей массой, всей скоростью, какую мог достичь, так, будто хотел уничтожить. Оба грава вышвырнуло с дороги, забросило на вершину холма, перевернуло и потащило. Оба гонщика покатились кубарем, поднимая пыль.

Несколько секунд Тэнс лежал без движения, сжавшись в комок. Двинуться было страшновато: вдруг сейчас окажется, что злополучный локоть не выдержал падения и окончательно сломался. Но скоро стало ясно, что если он и пострадал, то не настолько, и Тэнс осторожно сел. В нескольких метрах от него барахтался в пыли Хьорно. «Ребята, вы полегче, все-таки», — испуганно проговорил менеджер «Майэна».

Солнечный парень встал на ноги первым. Помотал головой, сказал виновато:

— Извини, жестковато как-то получилось.

Подошел и протянул руку. Тэнс пробормотал в ответ:

— Ладно, бывает.

За протянутую ладонь ухватился левой рукой: казалось, что в правом локте снова что-то сдвинулось. Хьорно, увидев, что его действия не привели к катастрофическим последствиям, заметно повеселел. Похлопал Тэнса по плечу и отправился поднимать свой грав. Уже когда оба гонщика оказались в седлах, Солнечный парень с самым невинным видом спросил:

— Не видел, куда мячик ускакал?

Тэнс рассмеялся.

— Так бы я и признался, если б видел!

И соскользнул вниз по склону холма. Дэзза последовал за ним.

Все начиналось сначала. Менеджеры примолкли, не имея права давать указания, когда мяч упущен. Но игроки, уже направленные ими к определенным точкам, знали, где произошло сражение, и теперь зона поисков значительно сузилась. Очень скоро мяч снова был найден.

«Все — пятнадцать!»— скомандовал менеджер «МТА». Хьорно не знал в точности, что означает шифр противников, но подозревал, что вся команда двинется теперь в одну точку. Это было не особенно важно, поскольку он следовал по пятам за капитаном этой команды. «Хьорно, держи его!» — заявил Орко, как будто можно было сделать что-то еще.

В наушники сыпались быстрые команды. Оба менеджера направляли своих игроков для генеральной баталии. Хьорно напряженно вслушивался, стараясь не отставать от своего противника. У кого сейчас мяч? Чей помощник выскочит из поворота, чтобы дать пас своему капитану? Ничего не понятно. Но голос Орко становился все более нервным, и Хьорно начал думать, что менеджер «МТА» переиграл его. Чисто тактически.

И точно: на капитанов выскочил игрок в синей форме. Новичок, судя по отсутствию дополнительных цветов. Через прозрачный визор можно было разглядеть лицо, перекошенное от напряжения и одновременно торжественное. Вытаращив глаза, он на полном ходу передал короткий пас — практически из рук в руки — Ниммитону, и тот поймал. Новичок промчался мимо и уже ничем не мог помешать Хьорно, но все еще непонятно было, кто впереди.

Впрочем, какая разница! Нужно просто выбить мяч еще раз. Вся команда где-то рядом, кто-то из них успеет перехватить. Хьорно покрепче стиснул скобу, поднялся из седла, раскачал грав и маятником влетел в Ниммитона.

Слишком слабо. Так не сшибешь чемпиона. Хьорно зашел на новый разгон… и вдруг почувствовал, как дрогнули мышцы. Весь организм, от мозга до кончиков пальцев, отказывался врубаться в препятствие на такой скорости. Отголосок прошлого страшного падения, дополненный новым. Пусть сегодняшнее и обошлось без последствий, но зато было слишком свежо в памяти. И Хьорно поддался этой слабости: ударил, но снова недостаточно сильно.

Тэнс, прижавшись к седлу, с трудом вписался в поворот после толчка соперника. Удалось вырулить, резче завалить нос, выдавить корму пятками. Грав едва не встал торчком, боком пронесся по склону и плавно соскользнул вниз. Солнечный парень немного отстал, дав возможность выровняться в конце маневра.

Тэнс чувствовал страх в действиях соперника. И он мог понять этот страх, поскольку испытывал ровно такой же. Недавний полет кубарем вперемежку с гравами слишком живо напомнил предыдущее падение, которое так дорого обходится ему на этом Чемпионате. И все же Тэнс понимал, что находится в более выгодной позиции. Удирая с мячом, ему не нужно ни на что решаться. Не нужно набираться смелости, чтобы что-то предпринять. Он должен просто держаться, сжаться в комок и терпеть, а это он сумеет.

А вот Хьорно нужно было решаться. Орко подсказывал, что времени у него — на один удар. И этот удар, если он хочет отобрать мяч у чемпиона, должен быть по-настоящему опрокидывающим. Хьорно собрал волю в кулак и забросил грав на самый край рытвины. И уже оттуда, сверху вниз, набирая скорость не только за счет двигателя, но и с помощью собственной массы…

В последний момент он дрогнул. Мышцы буквально свело судорогой. Эта скорость и это направление удара — в точности, как тогда. Почти бессознательно Хьорно отдал приказ сбросить скорость, и автоматика послушно его исполнила. Удар снова не вышел. Гравы швырнуло на край дороги, но не за край.

И это была последняя попытка экс-чемпиона. Навстречу уже вылетел Барн, на полном ходу ввинтился между капитанами, отбросив их друг от друга. Тэнс ускорился и оторвался, предоставив своему помощнику разбираться с преследователем. Даже если Хьорно за счет своей силы и техники и сумеет обойти Барниса, ему просто не хватит времени, чтобы помешать броску. Потому что кольцо — вот оно.

Неразборчивый азартный вопль Тожно в наушниках. Удивительно, что менеджер не удержался, обычно он старается не вопить под руку. Но это не помешало Тэнсу. Сжавшись в пулю, он вышел на левое кольцо. Подпрыгнул на бугорке просто с разгону, в верхней точке полета встал на подножках и с силой вытолкнул мяч. Есть!

Хьорно сумел прорваться, но слишком поздно. Как раз подоспел посмотреть, как мяч точно влетает в кольцо. От горького разочарования свело скулы. Стиснув зубы, Хьорно наблюдал, как соперник с трудом выравнивает машину, чтобы не вписаться в силовой щит, как поднимает визор и улыбается зрителям, соперникам, соратникам, стараясь, чтобы улыбка не выглядела гримасой боли.

Он заслужил, несомненно. Он был лучшим сегодня. Но как же жаль! Не надеть Хьорно в этом году полосатого. Не стоять на подиуме, пьяным от счастья. Весь будущий год кто-то другой будет носить чемпионское одеяние, кто-то другой будет нести ответственность за этот титул. А что останется Хьорно?

Останется… просто игра. Ведь он сможет снова просто играть, не думая о поражении.

Хьорно выпрямился в седле, с облегчением ощущая, как сваливается с плеч непривычный груз, как он превращается в самого себя, прежнего, дочемпионского. Он рассмеялся, отправил вперед грав, налетел сзади на Ниммитона и так хлопнул по спине, что едва не вышиб из седла.

— Молодчина! Здорово ты сыграл! Силен! Надеюсь, ты станешь чемпионом.

— Спасибо, Хьорно, — улыбнулся Тэнс.

Именно за это все и любили Солнечного парня.