Гарри Поттер и глина Эдема (джен)

— Напрасно мы кинулись бегать по городу, не составив заранее плана действий, — с неудовольствием сказала Гермиона после четырех часов их бесплодных блужданий от одной пражской достопримечательности к другой. — Очевидно же, что никаких тайн на поверхности не лежит, сам Гёте говорил об этом… — Она осеклась и о чем-то глубоко задумалась.

Гарри начинал подозревать, что она права, хотя утром, когда Эрше угостил их вегетарианским завтраком и уехал в синагогу, ситуация казалась ему диаметрально противоположной. В самом деле, агенты Аненербе могут объявиться в любой момент, а если бы секрет можно было раскрыть, сидя дома и листая книги, почему до сих пор никто этого не сделал? Он уговорил Гермиону взять с собой красочный путеводитель и обойти все, что имеет отношение к Тихо Браге и Кеплеру, а заодно и к бен Бецалелю.

На практике задача оказалась невыполнимой для одного дня, а ничего, кроме поверхностного осмотра памятников, мемориальных плит и «домов, в которых когда-то жил и работал N», они просто не могли себе позволить, не привлекая массы внимания. Поэтому на сей раз Гарри не стал возражать, а лишь с сомнением пожал плечами. Он все еще беспокоился из-за своего утреннего звонка в Эрлёйхтетенгартен, который могли отследить. Да, трубку так никто не взял, да и звонил он из телефона-автомата, отойдя как можно дальше от дома Эрше, но все же...

— Я думаю, — продолжила Гермиона, — наша основная ошибка в том, что мы не с той стороны ищем. Подсказка, которую мы нашли на Броккене, не указывает на тайну. Она — ключ к пониманию «Фауста», а с ним мы до сих пор не продвинулись ни на йоту. И это неудивительно: как минимум две могущественные организации пытались расколоть шифр на протяжении десятилетий. Куда уж мне…

— Ты себя недооцениваешь, Гермиона, — улыбнулся Гарри. — К тому же теперь у нас есть ключ.

— У них тоже, — покачала она головой. — Не удивлюсь, если они уже здесь.

Они миновали Страговский монастырь, который Гермиона окинула долгим взглядом, пробормотав, что нужно будет при случае посетить его гигантскую библиотеку, перешли дорогу и прямо по курсу увидели корпуса гимназии Иоганна Кеплера.

— Что ты надеешься там найти? — недоуменно спросил Гарри. — Это же просто название!

— Я не знаю, Гарри, — отозвалась Гермиона с нотками отчаяния в голосе. — Ты можешь предложить что-то лучше? Мы уже заходили в легендарный «дом Фауста» и в Тынский собор, были на могиле бен Бецалеля… Гм.

— Ты о чем-то догадалась? — спросил Гарри, бросив взгляд на ее сосредоточенное лицо.

— Я просто подумала… Гёте писал, что истина не лежит на поверхности. Может быть, он намекал, что она сокрыта под землей? Смотри сам: все три интересующих нас персонажа уже в могиле, и нам известно положение двух могил из трех. Бен Бецалель, он же Махараль из Праги — на Старом еврейском кладбище. Тихо Браге — в Тынском соборе.

— А Кеплер?

— Кеплер похоронен на кладбище в Регенсбурге, это совсем недалеко от Ингольштадта. Но во время Тридцатилетней войны это кладбище было полностью разрушено, и его могилу больше не найти. Остается выяснить, какая из трех могил…

Она застыла, глядя куда-то вправо. Гарри проследил за ее взглядом, но не увидел ничего, кроме крошечного скверика, в центре которого возвышалась скульптурная композиция: Тихо Браге и его ученик, Иоганн Кеплер, рядом. Ничего особенно примечательного в статуях не было, Гарри уже видел их фотографию в путеводителе.

— Боже мой… — взволнованно проговорила Гермиона. — Неужели это… Это же они!

— Ну да, — пожал плечами Гарри. — Тихо Браге и…

— Нет, ты не понимаешь! — она полезла во внутренний карман пальто, где держала при себе «Фауста», которого периодически изучала. Достав книгу, она сунула ее под нос Гарри, заставив его отшатнуться: — Посмотри на иллюстрацию!

На обложке «Фауста» красовалась великолепная гравюра Фридриха Шлика «Фауст и Вагнер на прогулке». Явного сходства не заметил бы только слепой.

— Они… похожи, — пробормотал Гарри.

Гермиона с энтузиазмом закивала.

— И дело не во внешнем сходстве, — заговорила она. — Оно наверняка было чисто случайным. Зато это натолкнуло меня на мысль. Смотри сам: Фауст был не только ученым, но также мистиком, алхимиком, чернокнижником, водил дружбу с Мефистофелем, а ближе к финалу поэмы он поселился в собственном дворце на морском побережье, где и занимался осуществлением дела своей жизни. А вот его ученик Вагнер — кабинетный ученый, делающий открытия на кончике пера.

— И ты считаешь, что… — попытался уследить за ее мыслью Гарри.

— Да! Ровно то же самое можно сказать и о наших астрономах. Тихо Браге — астролог и алхимик со зловещей репутацией, о котором его современники говорили, что он продал душу дьяволу. И, представь себе, он тоже воздвиг настоящий дворец у моря, на острове Вен, которому дал имя Ураниборг — «Небесный замок». Именно там он занимался астрономией — делом своей жизни. Помнишь его биографию в «Истории наблюдений»? Иоганн Кеплер, в противоположность ему, магией не увлекался, и был сосредоточен на чистой науке, несмотря на то, что зарабатывал себе на жизнь составлением гороскопов. Как же я сразу не заметила очевидного?

— Так, значит, тот серебряный брусок со стихотворением Гёте был нужен лишь для того, чтобы натолкнуть нас на это сходство?

Азарт Гермионы передался и Гарри, который теперь лихорадочно обдумывал их последующие шаги в свете новой информации. Увы, первый же вывод привел его в смятение.

— Но Гермиона, что нам это дает? — спросил он. — Серьезно, ты сделала потрясающую догадку, и я уверен, что ты права… Но что дальше?

— А дальше — перечитать «Фауста» и попытаться спроецировать события персонажей на то, что происходило в жизни наших астрономов. Возможно, это даст нам ключ… Гм. Ключ.

— Ключ?

— Точно, — кивнула Гермиона, даже не попытавшись пояснить свое загадочное замечание. — Гарри, нам нужно вернуться в дом Эрше. Понадобится его помощь. И знаешь, я думаю, стоило бы все рассказать ему. Мы уже не в Хогвартсе, и этот дурацкий статут о секретности нам только руки связывает.

Всю дорогу Гермиона строила гипотезы относительно истинного смысла «Фауста», раз за разом переходя из состояния бурного энтузиазма, спровоцированного новой идеей, в разочарование от неизменно обнаруживающихся в ней нестыковок. Гарри пытался поддерживать разговор, однако не мог это делать достаточно компетентно. Хуже того, его мысли все время возвращались к сновидению, посетившему его этой ночью. В отличие от других ночных кошмаров последних месяцев этот казался до странности знакомым — как будто был не сном, а воспоминанием.

Что с ним происходит? Он с готовностью списал бы свои ночные видения на побочный эффект перерождения в големе, однако Гермиона ничем подобным не страдала. Не могло ли так случиться, что его собственный голем был ранее занят кем-то еще? Не мог ли кто-то подобный Волдеморту пытаться занять его во время ритуала, как некогда произошло с копией Квиррелла? Гарри содрогнулся, вспомнив результат этого процесса. Если и его ждет эта жуткая метаморфоза, он… Он даже не мог себе представить, как поступить в этом случае: покончить с собой или же делить тело с чуждой ему личностью. Да и будет ли у него выбор, если все зайдет настолько далеко? Даже личность Квиррелла не смогла этому воспрепятствовать.

Когда они, пройдя почти через весь Старый город, вновь добрались к дому Эрше, Гарри подумал, что такого количества пеших прогулок, как на этих, с позволения сказать, каникулах, он не совершал никогда в жизни. Ноги гудели от напряжения, однако он не без удовольствия отметил, что начинает привыкать к физическим нагрузкам последних дней. Гермиона, к его немалому удивлению, и вовсе демонстрировала чудеса выносливости и силы воли: за все это время он не услышал от нее ни одной жалобы.

Они отперли дверь ключом, который оставил им Эрше: по мнению Гарри, хозяин продемонстрировал просто неимоверную доверчивость, однако это странным образом гармонировало со всем тем, что они успели узнать о личности раввина. Войдя в гостиную, Гермиона сразу же забралась на диван в компании горы книг, среди которых помимо «Фауста» Гарри разглядел «Персоналии средневековой Праги», «Жизнь и труды Махараля из Праги», «Голем из Праги. Сказания еврейского гетто», «Очерки истории европейского Ренессанса», «Хроники Тридцатилетней войны» и даже «Апокрифы Ветхого завета». Он поинтересовался было, может ли он чем-нибудь помочь, но Гермиона только махнула рукой с явным недовольством — мол, не мешай.

Ощутив болезненный укол обиды, Гарри принялся изучать книжные полки самостоятельно. В глубине души он прекрасно понимал, что Гермиона совершенно не пыталась его задеть: просто, погрузившись с головой в текст, она порой теряла контакт с окружающим миром. И все же обида не унималась, заставляя его вновь и вновь чувствовать себя незаслуженно оскорбленным.

— Гарри! — оторвал его от разглядывания корешков книг голос Гермионы. — Кажется, я нашла это.

— Ты расколола шифр? — Гарри был удивлен, но не слишком: он уже принял как факт, что для его подруги в этой сфере нет ничего невозможного.

— Ну, не совсем. Однако я имею работоспособную гипотезу. Мы можем ее проверить, но нам не помешает дополнительная информация. К счастью, уж она-то наверняка не секретная.

Гермиона собрала все книги, с которыми работала, в стопку на журнальном столике и подошла к Гарри, раскрыв «Фауста».

— Вот посмотри… — начала было она, но в этот момент замок, как обычно, громко лязнул, и хлопнувшая дверь возвестила о возвращении хозяина. Объяснение пришлось отложить.

— Ну что, искатели пропавшего ковчега, — обратился к ним Эрше, входя в гостиную, — есть новости?

— Кое-что есть, — скромно отозвалась Гермиона. — Кроме того, нам нужна ваша консультация, Эрше. И поэтому вы должны знать, с чем мы имеем дело.

— Тогда прошу за стол, — улыбнулся раввин. — Что может быть лучше, чем раскрыть парочку страшных тайн за ужином?

Первые минуты за столом они молчали: ни Гарри, ни Гермиона не знали, с чего начать рассказ, способный перевернуть картину мира среднего человека. Наконец, Гарри решился:

— Эрше, вы нам, возможно, не поверите, но магия существует. Настоящая.

— Я знаю, — кивнул раввин. — И что же дальше?

— Знаете?

— Я специалист по Каббале, мне положено. А прожив столько времени в Праге, столько узнав об истории этого города, сложно отрицать очевидное. Во времена Рудольфа II здесь располагалась неофициальная столица всего потустороннего. Маги, алхимики, астрологи и, чего уж там, отборные шарлатаны со всего света… Поэтому, ребята, ознакомительный тур можете смело опустить: существованием магии меня не шокировать. И, к слову, я уже догадался, что на чердаке вы там не светодиодными фонариками размахивали.

Гермиона с явным облегчением кивнула. Гарри разделял ее чувства: если бы Эрше им не поверил, ситуация бы здорово осложнилась и, по всей вероятности, им пришлось бы справляться своими силами.

— Так что у вас там за проблема, ребята? От чего вы спасаете мир?

— Мы скорей спасаем сами себя, — горько усмехнулась Гермиона. — Дело в том, что наши враги — из… Аненербе. Вы, наверное…

Эрше почти не изменился в лице, но Гарри заметил, как расширились его зрачки от упоминания имени организации.

— Аненербе… — эхом повторил он. — Все еще существуют, стало быть. Что ж, ребята, мои скромные ресурсы в вашем распоряжении. Между прочим, они не такие уж и скромные. Одного не пойму: зачем вы-то им понадобились?

— Все началось с ритуальных убийств в Ингольштадте… — начала свой рассказ Гермиона.

Она говорила не менее получаса, успев рассказать об Айзентурме, убийствах, «Фаусте», столкновении на Броккене и обо всем прочем, что предшествовало их появлению в Праге. Эрше внимательно слушал, кивал, иногда задавал уточняющие вопросы. Его спокойствию позавидовал бы сам Будда: казалось, раввина ничто на свете не может удивить.

Иногда Гарри ловил себя на мысли о том, что, возможно, реакция хозяина — напускное, что он их внимательно выслушает, улыбнется, а потом пойдет к себе в комнату и наберет телефон скорой помощи для экстренной госпитализации двух опасных психов. Но вместо этого Эрше, дослушав рассказ, озадаченно почесал затылок и спросил Гермиону:

— Гм… Вы, кажется, сказали, что у вас есть какие-то новости? Удалось найти что-то в городе?

— Как ни странно, нет, не в городе, — ответила Гермиона. — Я анализировала то, что говорится в поэме о Фаусте и Вагнере, и нашла предостаточно любопытных параллелей. Но мое внимание привлекли главным образом два эпизода. Один из них — повествует о том, как Фауст спускался в жуткую пещеру Матерей. Помните? Он пытался найти то, что способно создать живое существо, и для этого Мефистофель вручил ему некий магический ключ. Что это такое, Гёте нигде не сообщает, однако я просмотрела всего «Фауста» и обнаружила следующий отрывок, говорящий про доктора Вагнера… — Гермиона раскрыла «Фауста» и продекламировала:

«Он с кафедры один свет яркий льет;

Как Петр святой, ключами он владеет:

Что в небесах, что на земле живет —

Все знает он, все объяснить умеет!

Всех мудрецов он славу посрамил,

Сияет он, блестит необычайно!

Он то открыл, что для других есть тайна,

И даже имя Фауста затмил!»

— И о чем это нам говорит? — с сомнением спросил Гарри.

— Здесь открытым текстом говорится о том, что искомый ключ хранится у Вагнера. То есть у Кеплера: Гёте лишний раз подтверждает, что это один и тот же человек. Кеплер ведь действительно затмил своего учителя Тихо Браге, сформулировав законы планетарного движения.

— Но, Гермиона, ведь это значит, что ключ нам не достать! — в смятении ответил Гарри. — Ты же сама сказала, что кладбище, на котором похоронен Кеплер, было полностью уничтожено в ходе Тридцатилетней войны.

Эрше, все это время невозмутимо работавший ложкой, вмешался в разговор:

— Тридцатилетняя война закончилась в середине XVII века, Гарри. Гёте, написавший свою поэму в начале XIX столетия, наверняка слышал эту радостную новость.

— Именно! — провозгласила Гермиона. — Искомый ключ — вовсе не в его могиле. Он в его личном архиве. А знаешь, где его архив и почему иллюминаты до сих пор до него не добрались, как, впрочем, и Аненербе?

— Где? — спросил Гарри, чувствуя закипающую в нем досаду от собственной бесполезности на грани с полнейшей беспомощностью.

— За два года до образования ордена Иллюминатов архив Кеплера вместе с сохранившимися материалами Тихо Браге был полностью выкуплен Петербургской академией наук, так что сейчас он находится в России и, к сожалению, охраняется не хуже драгоценностей Британской короны. Мне пришлось немало материалов перерыть, прежде чем я наткнулась на эту информацию.

Эрше восхищенно посмотрел на Гермиону и даже цокнул языком от полноты чувств.

— Всем бы такие мозги, как у вас, пани Грейнджер. Вы уверены, что у вас в роду нет евреев?

— Иногда мне кажется, что у Гермионы в роду сама Афина, — через силу улыбнулся Гарри, хотя к его гордости за подругу примешивалась горечь от того, насколько он не соответствует ее уровню. Каким же недотепой она, должно быть, его считает! Неудивительно, что его попытки сближения Гермиона мягко игнорирует.

Гермиона, смущенно опустив взгляд от обрушившихся на нее похвал, продолжала:

— Следовательно, нам нужно раздобыть материалы архива. И, вероятно, все материалы, до последнего документа, поскольку мы не знаем, что собой представляет ключ.

— Что еще хуже, — заметил Гарри, — мы и местоположение двери не знаем.

— Не исключено, что природа ключа позволит нам узнать и это, — пожала плечами Гермиона. — А если нет… Что ж, мы продолжим анализировать текст «Фауста». Уверена, там еще хватает тайн.

— Значит вы отправляетесь в Санкт-Петербург? — спросил Эрше с сомнением. — Конечно, Железного занавеса уже нет, но уверяю вас, проникнуть в архив будет посложнее, чем на чердак синагоги.

— Если я правильно поняла написанное, нам и не придется туда проникать, — торжествующе улыбнулась Гермиона. — Дело в том, что изданием трудов Кеплера занимается Баварская академия наук в Мюнхене, и там хранятся копии всех материалов, которые вряд ли охраняются сколько-нибудь серьезно. Надеюсь, этого окажется достаточно. А если нет… Что ж, тогда и подумаем, как раздобыть оригиналы.

— Это хороший план, — кивнул Эрше. — Однако вы, кажется, хотели проконсультироваться у меня о чем-то? Чем же я могу вам помочь после такого исчерпывающего анализа?

— Вы всю жизнь провели в Праге, где произошла главная часть этой истории. Вы можете знать что-то, что не вошло ни в какие книги. Местные легенды, слухи — что угодно имеющее отношение к жизни этих людей. Если вам известно что-нибудь такое… мы будем благодарны за эту информацию.

Повисло молчание. Эрше в задумчивости смотрел на них, переводя взгляд с Гарри на Гермиону и обратно, и что-то в его взгляде показалось Гарри… странным. Как будто он изо всех сил сопротивлялся желанию рассказать им то, чего рассказывать ни при каких условиях не следовало. В конце концов желание это, как видно, пересилило, и раввин поднялся из-за стола.

— Подождите меня минутку, — попросил он и скрылся в спальне, откуда вскоре послышался звук перекладываемых вещей и скрип выдвигаемых ящиков.

Гарри вопросительно посмотрел на Гермиону, но она ответила ему столь же недоуменным взглядом, и, похоже, была заинтригована поведением Эрше ничуть не меньше. В спальне тем временем что-то заскрежетало, как будто там двигали мебель — как, вероятно, и было в действительности, — и вскоре хозяин показался в дверях, сдувая пыль с небольшой деревянной коробочки, которую держал в руках.

— Вы останетесь до утра? — спросил он.

— Мы бы с удовольствием, Эрше, — ответил Гарри. — Но вы сами знаете, кто нам в затылок дышит. Еще и вас риску подвергаем. Думаю, нам лучше отправиться прямо сейчас.

— За меня не беспокойтесь, — беспечно махнул рукой раввин, — я немало нацистов пережил. Но надо значит надо. Я подкину вас до кладбища. Там ведь ваш портал? Что до вашего вопроса, пани Грейнджер… Возьмите вот это, — он положил коробочку на стол, — подозреваю, что вам это может пригодиться.

— Что там? — спросила Гермиона, откидывая крышку. Увидев содержимое, она на мгновение замерла. — Это… то, о чем я думаю?

— Простите, курсы телепатии не оканчивал, только немного крав-мага, — с ехидцей улыбнулся Эрше. — Но если вы думаете, что это носовой протез Тихо Браге, то вы абсолютно правы.

— Носовой протез? — изумился Гарри. — В каком смысле?

— В самом буквальном, — отозвался Эрше. — Когда-то сей почтенный астроном, слегка перебрав спиртного, дрался на дуэли с одним своим датским коллегой, выясняя, кто из них лучше знает математику. Не знаю, как насчет математики, но искусством фехтования, как выяснилось, лучше владел его противник, в результате чего Тихо Браге в тот день лишился носа, и был вынужден изготовить себе металлический протез — из латуни, если точнее. Собственно, это он и есть. Думаю, ваша подруга расскажет об этом куда подробней.

— Но… Эрше, — нахмурившись, проговорила Гермиона, — откуда он у вас? В вашем путеводителе написано, что в 1901 году при эксгумации тела Браге носовой протез не был обнаружен.

— Не совсем так, пани Грейнджер. Эксгумацию в Тынском соборе проводили на скорую руку и безо всяких официальных церемоний, причем там было полно туристов, которые оперативно растащили несколько фрагментов гроба, погребального одеяния астронома, пару костей... То, что сейчас находится у вас в руках, тоже пропало. — Эрше тяжело вздохнул. — Туристы — самый зловредный вид паразитов, сами знаете. В результате составлявшим отчет пришлось написать, что протеза не было вовсе. Однако пределов Праги он не покидал, а в конечном итоге попал мне в руки… Но это уже другая история.

— И вы думаете, это поможет нам в разгадке тайны? — спросил Гарри.

— Кто знает? — неопределенно ответил Эрше, и губы раввина на какое-то мгновение изогнулись в ироничной улыбке. — Все, что имеет отношение к Тихо Браге, может оказаться важным, верно? В особенности эта загадочная схема на обратной стороне протеза.

— Что ж вы сразу не сказали?! — воскликнула Гермиона и перевернула протез. Однако ее мгновенный энтузиазм сразу же угас при взгляде на причудливый орнамент, начертанный на металле. — Что это? Какой-то алхимический символ?

Гарри склонился над протезом. Нанесенный на него рисунок изображал сегментированный пятиугольник, внутри которого располагались две симметричные трапеции, подчеркнутые парой полос. Гарри никогда не видел ничего даже отдаленно похожего. Шифр? Или, быть может, чей-то герб? Оставалось надеяться, что дальнейшее расследование приведет их к ответу и на этот вопрос.

Вот только почему так усилилось ощущение стеклянного коридора, чувство срежиссированности всего происходящего вокруг? Насколько вероятным было то, что первый же встреченный ими в Праге человек окажется обладателем вещи, имеющей прямое отношение к тайне, над которой они бились все это время? Или же сам факт их стремления к разгадке делал неизбежными такие встречи? Гарри не считал себя знатоком теории вероятностей, но в одном был уверен: Эрше знает много больше, чем хотел бы показать.

— Спасибо вам, Эрше, — сказал Гарри, взяв в руки потемневший от времени латунный протез. — Но скажите честно: кто вы на самом деле? Вы уже знаете разгадку «Фауста», верно?

Эрше тепло улыбнулся и покачал головой.

— Я уже говорил, что умею хранить секреты, Гарри, в особенности чужие. И кое-что в этой истории мне действительно известно. Но не стану вас напрасно обнадеживать — я не знаю шифра Гёте. Однако же я буду очень рад, если вы первыми сможете проникнуть в тайну. — Он поднялся из-за стола. — Вы все еще хотите отправиться сегодня?

На улице уже стемнело, однако городские фонари ярко освещали дорогу, бросая на свежевыпавший снег яркие оранжевые отблески. Мягкая зима в Праге не шла ни в какое сравнение с жестким морозным климатом Броккена, и навевала убаюкивающее своей меланхоличностью настроение. Гарри смотрел на проплывавшие за окном горящие окна древнего города и уже начинал чувствовать ностальгию по этому месту. Может быть, когда все это закончится, можно было бы провести следующие каникулы здесь? Всего делов-то: доехать до вокзала, перенестись через портал на старое еврейское кладбище, а там — рукой подать до Староновой синагоги, где уже будет ждать их добродушный раввин, который…

Эрше резко затормозил, и реальность оборвала цепь грез Гарри подобно ковшу холодной воды за шиворот. Дорога перед ними была перегорожена барьером с вывешенными знаками «Дорожные работы» и «Объезд». Два человека в униформе дорожных рабочих неподвижно стояли у барьера и смотрели в их сторону.

— Сегодня с утра ничего такого не было… — пробормотал себе под нос Эрше. — Что-то здесь нечисто.

Он сдал назад, пытаясь развернуться, но в этот момент на дорогу позади них вышли еще двое и застыли, выжидая.

— Аненербе, — прошептала Гермиона.

— Как любезно с их стороны предупредить нас о ремонте дороги, — усмехнулся Эрше, вдавив в пол педаль акселератора. Двигатель взревел, покрышки с визгом проскользнули по снежному покрытию, но вследующее мгновение старенький автомобильчик с совершенно неожиданной прытью рванулся с места, заставив Гарри утонуть в сиденье от ускорения.

Агенты Аненербе, преграждавшие дорогу, бросились из-под колес в стороны, но почти сразу в зеркале заднего вида засверкали вспышки выстрелов. Снег рядом с ними дважды взметнулся от попаданий, а затем раздался хлопок, и машину понесло в сторону. Эрше рванул руль, пытаясь удержаться на дороге, но было уже поздно: зацепив припаркованный у дороги фургон, они крутанулись в противоположном направлении, и машина грузно ударилась о проволочное заграждение. Мотор заглох.

— Живы? — обернулся к ним Эрше.

— Да, — ответила Гермиона, с гримасой боли потирая правый локоть, — все в порядке.

Гарри, который был оглушен происходящим, но отнюдь не физически, только коротко кивнул в ответ.

— Вылезайте из машины по одному! — услышали они голос снаружи. — Живо! Держите руки, чтобы я их видел!

У правой двери, широко расставив ноги, стоял человек в черном пальто, держа обеими руками пистолет. Пистолет смотрел в сторону водителя. Эрше не торопясь выбрался и с чувством собственного достоинства сделал шаг вперед, заставив агента нахмуриться и вскинуть пистолет выше. Почти сразу раввин отдернул ногу и возмущенно выдохнул:

— Да что ж это такое? Если выгуливают собак, могли бы убирать за ними!

— Руки на затылок… — начал было агент, но Эрше было уже не остановить.

— Посмотрите, во что превратился мой новый ботинок! — заявил он, задирая ногу.

Агент невольно перевел взгляд вниз — только для того, чтобы увидеть, как ботинок Эрше с силой впечатался ему в промежность. В последнее мгновение он успел нажать на спусковой крючок, но раввин рубанул ребром ладони по его запястью, и пуля ушла в снег. Гарри выскочил из автомобиля, пытаясь помочь Эрше, но тот уже и сам был на высоте. Заломив руку скрюченного от боли агента за спину, он вырвал из нее пистолет и обрушил его на затылок противника, который без единого звука рухнул в снег, угодив физиономией в непрезентабельный след собачьей прогулки.

— Подходящая маца для нацистского лица! — хохотнул Эрше, пока Гарри помогал выбраться Гермионе, которая все еще держалась за ушибленный локоть. — За мной, ребята! Здесь дворами можно пройти.

— Я и не знал, что раввины так здорово дерутся, — пробормотал Гарри, когда они вбежали в узенький проулок под приближающиеся крики преследователей.

— Старина Ими преподал мне несколько уроков, когда был жив, — весело отозвался Эрше, которого все происходящее, похоже, привело в радостное возбуждение. — Крав-мага, которую он создал, сейчас ужасно популярна в Израиле. Так, ребята, теперь в эту аллею за кустами. Тут короче будет.

Они пересекли очередной дворик, где за ближайшими домами виднелась остроконечная крыша Староновой синагоги, и скользнули в перегороженный бетонным блоком темный проезд. Раввин вдруг остановился и к чему-то прислушался, знаком попросив их соблюдать тишину. Голоса преследователей раздавались далеко позади, однако Эрше не спешил бежать дальше.

— Идите вперед, пока не упретесь в решетку, — тихо проговорил он. — На ней висит замок, но для вас ведь это не проблема? За ней — спуск вниз и подземный туннель, который ведет в подвальное помещение Клаусовой синагоги, она стоит прямо на кладбище. Когда выберетесь из нее, бегите к своему порталу, если путь свободен. Но если он охраняется, не геройствуйте, лучше переждите в подвале. Я подам весточку своим, и вам помогут выбраться.

— Вы что, не идете с нами? — удивленно спросил Гарри.

— В Аненербе не дураки работают, — отозвался раввин. — Им нет смысла гоняться за нами по всей Праге, если они знают, куда мы направляемся. Уверен, большинство из них ждут нас на кладбище или рядом. Так что лучше я устрою здесь пальбу, и тогда, возможно, смогу отвлечь оттуда хотя бы часть наших настойчивых друзей.

— Эрше!.. — воскликнула Гермиона, и раввин шикнул на нее, приложив палец к губам. — Эрше, — повторила она шепотом, — они же убьют вас! Вы даже не маг…

— Я же сказал, что множество нацистов пережил, пани Грейнджер, — обезоруживающе улыбнулся Эрше. — Переживу как-нибудь и этих. Идите, ребята!

Гарри кивнул и потянул за собой Гермиону. Не пробежав и тридцати футов, они услышали за спиной выстрелы, и веселый голос Эрше объявил:

— Приветствую гостей нашего города! Пришли посмотреть, как мы составляем Протоколы сионских мудрецов? Милости просим!

Услышав, как редкие пистолетные выстрелы сменились автоматными очередями и визгом пуль, рикошетивших от бетонного блока, Гарри похолодел. Эрше ни за что оттуда не выбраться в одиночку, будь он хоть богом войны. Вернуться? Но тогда он подвергнет смертельному риску Гермиону. Гарри сжал зубы и продолжил путь, стараясь не видеть, с каким упреком смотрит на него подруга.

Эрше не обманул: вскоре они миновали ненадолго перегородившую путь решетку и спустились в подземный переход, которому, похоже, было не менее пары сотен лет. Пробежав добрую сотню ярдов при свете Люмоса, они наткнулись на ветхую деревянную дверь, открыв которую, увидели каменные ступени, ведущие вверх. Они выбрались из подземелья и оказались в подвале, о котором им говорил раввин. Помещение, освещенное единственной слабой лампочкой в углу, пустовало, и было непонятно, зачем оно вообще нужно синагоге. Звуки перестрелки, если даже она все еще продолжалась, сюда не доносились, и ничего, кроме изредка проносившихся вдалеке автомобилей, не нарушало окружавшую их тишину.

Пробормотав «Нокс!», Гарри приоткрыл подвальное окно и осторожно выбрался на заснеженную землю кладбища. За ним с его помощью проследовала и Гермиона, которая, оказавшись снаружи, прошептала:

— Помнишь, где находился портал?

Гарри уверенно показал рукой в сторону группы молодых деревьев, и они, пригнувшись и стараясь производить как можно меньше шума, стали пробираться через надгробия туда, где их ждал путь к спасению. Когда до цели оставался какой-то десяток шагов, из-за деревьев спокойно вышел человек в длинном черном пальто. Оружия при нем не было видно, но глаза, мерцавшие из-под капюшона, несли в себе больше угрозы, чем любой вооруженный автоматом нацист.

— На этом все, — будничным тоном произнес человек, сделав шаг вперед.

— Ступефай! — крикнула Гермиона, взмахнув палочкой в направлении противника. Тот лишь махнул ладонью, и перед ним вспыхнул призрачно светящийся щит, бесследно поглотивший заклинание.

Гарри попытался повторить телекинетический удар, который оказался столь успешен на вокзале в Ингольштадте, но, то ли концентрации не хватило, то ли противник был готов, но он лишь слегка покачнулся, одарив Гарри насмешливой ухмылкой, и вытянул вперед пятерню, тут же вспыхнувшую ядовито-зеленым пламенем. Гарри сжался в ожидании смертоносного заклинания, но в этот момент справа послышался знакомый голос:

— Найди себе противника подходящей весовой категории, агент.

Тот резко развернулся в направлении голоса, но сделать ничего не успел: тяжелейший телекинетический удар сбил его с ног и швырнул в воздух. Пролетев несколько шагов, маг врезался спиной в невысокое деревце, переломив тонкий ствол надвое, и со стоном рухнул вниз. Гарри и Гермиона, как зачарованные, посмотрели в противоположном направлении, где из темноты быстрым шагом вышел тот, на чье появление они уже давно прекратили рассчитывать — профессор Квиринус Квиррелл.

— К порталу, быстро! — сказал он, пропуская их впереди себя.

— Профессор, одному человеку здесь нужна помощь! — воскликнул Гарри.

— Через минуту здесь будет пара штурмовых отрядов Аненербе, — отрезал Квиррелл, — а мои силы не беспредельны. Если ваш друг жив, мы сможем вытащить его позже. А сейчас — идем!

Когда они побежали по направлению к порталу, сраженный заклятием Квиррелла маг приподнялся и забормотал неизвестную Гарри вербальную формулу.

— Лежать! — рявкнул Квиррелл, и сорвавшаяся с его пальцев синяя молния ударила в агента, который вскрикнул неожиданно тонким голосом и затих без движения. — Не понимает эта публика с первого раза, — пробурчал профессор, протискиваясь между деревьев.

Они взялись за руки и шагнули к порталу, когда за спиной уже раздавались крики преследователей. В последний миг Гарри обернулся и увидел, как цепь бегущих от входа вооруженных людей в черном растворяется в воздухе, а в глаза бьет яркий свет фонарей железнодорожной станции Ингольштадта.