Шахматный порядок  (гет)

Гостиная Норы начала тем временем наполняться. Артур Уизли, как гостеприимный хозяин, лично встретил гостей в холле. Гарри и Перси пришли практически одновременно; прибыл и Энтони Идс, друг Перси, занимавший видный пост в Министерстве: по слухам, ему прочили должность замминистра. Его дочь Файла Идс неуверенно проследовала за Роксаной Уизли, с которой была знакома. Артур Уизли не был против визита друга сына: напротив, ему хотелось послушать последние новости из Министерства. До ланча оставалось около полутора часа, и пожилой мистер Уизли проводил гостей в свой кабинет, где висела его коллекция маггловских диковинок.

Отец мистера Идса, Мартин Идс, также проработал всю жизнь в Министерстве. Достигнув шестидесяти пяти лет, он вышел в отставку поселился дома в Ланкастершире. Имея около тысячи акров земли и хороший годовой доход, он мог позволить себе безбедное, хотя и не слишком роскошное, существование. Брат Гектор не мог ему простить в молодости брака с Ирэн Кастодер — девицей, которая при разводе отсудила треть земельных владений семьи Идсов. Болтали, впрочем, что это был только повод — министр Спенсер-Мур весьма ценил Мартина и до конца держал его в качестве советника. Именно Мартин после войны позволил Перси Уизли хорошо удержаться в Министерстве.

В кабинете, пропитанным табачным дымом, говорили о возможном назначении Гермионы Уизли на должность министра. Щеголеватый мистер Идс, восседавший в красном бархатном кресле, утверждал, что дни нынешнего министра Будбрека сочтены. Гарри доказывал, что ее приход в министерское кресло пойдет на пользу всему волшебному миру. Зато сухопарый и внимательный Перси Уизли, удобно устроившись на кожаном диване, набил трубку табаком и время от времени подбрасывал каверзные вопросы обоим соседям.

— Так что же, Энтони, вы всё же хотите обручить дочь со старшим сыном Макмилланов? — неожиданно сменил он тему, бросив рассеянный взгляд на электрический чайник, стоявший на тумбочке. — Весьма выгодный альянс.

— Не уверен, — закурил Гарри. — Старая знать нынче не очень в чести.

— О, все меняется, Гарри, — махнул рукой Перси. — Времена Шеклболта миновали. Нынче мы сближаемся со старыми родами, а они, наплевав на свою спесь, идут на дружбу с нами.

— «Ни красных колпаков, ни красных каблуков», как говорили французы при императоре Наполеоне, — охотно кивнул мистер Идс.

— Средняя линия? — улыбнулся Гарри с долей иронии. — Боюсь, с приходом нашей Гермионы курс Шеклболта получит новое дыхание, — затянулся он.

— О, не беспокойтесь, мистер Поттер, — охотно ответил Энтони Идс. — Ей никогда не сломить сопротивление аппарата. Поверьте, её радикализм утонет в министерской рутине. Одно дело желать задавить темных магов…

— Да наша Гермиона все больше за права эльфов ратует… — подмигнул Гарри. Сидящий напротив Перси не выдержал и немного кашлянул.

— Тем более, — кивнул собеседник. — Всё это пойдет в комитеты, где внесут поправки, предложат согласительные комиссии… На это нужны годы и годы! — вздохнул он. — Надо будет пойти на тысячи компромиссов.

— Меня всегда немного раздражала наша министерская геронтократия… — вздохнул Перси. — Старики заняли все посты! Молодым совершенно нет хода: идет конфликт шестидесятилетних и восьмидесятилетних. А когда мы, наконец, дорастем до них, то сами станем старцами.

— Это считается фактором стабильности, — уточнил Энтони. — Чем меньше молодежи, тем меньше радикализма.

— А Гермиона становится министром в тридцать восемь, — как бы невзначай напомнил Гарри.

— Поверьте, мистер Поттер, ее обставят таким количеством компромиссов, что она не сможет и вздохнуть, — горячо возразил Идс. — По сути не изменится ничего. Ну, может уберут десяток старцев для вида… — многозначительно поднял он брови.

— Ареопаг, — засмеялся Перси.

— Китайские мудрецы, как шутят у нас в Аврорате, — охотно поддержал шутку Гарри.

— Китайским мудрецам пора сидеть дома и готовить учеников, — с грустью кивнул Перси.

Его собеседники рассмеялись, точно речь шла о шутке, понятной им самим.

— Меня гораздо больше беспокоит усиление темного сообщества, — неожиданно серьезно сказал Гарри. — Слухи о приходе Темного наследника буквально будоражат их.

— Думаете, серьёзно? — оживился Идс.

— Тёмные маги бывают двух сортов, — ответил Гарри. — Есть мелкая шушера, кричащая о приходе Нового Лорда и кидающая заклинания. Есть опасные рецидивисты, сбежавшие из Азкабана. Пока они на свободе.

— А как они все же сбежали? — поинтересовался Перси.

— Побег организовал Булстроуд, — пояснил Гарри. — После того, как дементоры перестали охранять Азкабан, это стало гораздо легче сделать. А посадить Булстроуда в своё время мы не могли: не было улик!

— Преступники сейчас пошли другие, — сказал Гарри. — Все требуют только одного: а докажи! Мы из сил выбились, чтобы хоть что-то доказать.

— Только доказательства? — сростл Перси.

— Только. Нынче герои Агаты Кристи идиоты, — выпустил дым Гарри. — Пуаро сказал, они и лапки вверх. А теперь возьми Булстроуда, он тебе в ответ: «А ты докажи!»

— Есть же свидетели… — с интересом спросил Перси.

— А он тебе в ответ: «Куплены!» — ответил Поттер. — И прямых улик нет. Где видно, что я лезу в Азкабан?

— А зачем Уизли убрала дементоров? — поинтересовался мистер Идс, вытянув длинные ноги.

— Негуманно, — развел руками Гарри. — Нельзя дементорами охранять. Вот и распустили их. Думали, что дементоры будут жить в каком-то мрачном месте, вроде Запретного леса, а они, как в старые времена, мотаются по всей Британии.

— В Запретном лесу? — Изумился мистер Идс. — Ничего что рядом школа, множество людей и они полезут туда в первую очередь? Думаете, кто-то ставил барьер?

— Эммм… Я сказал вроде Запретного леса, не обязательно этом. Вроде глухой чащи… Или чего-то подобного… — уточнил Поттер. — Но ничего не поделаешь, приходится жить так.

— Так что же, ожидаем при Гермионе ужесточения режима, если слухи верны? — спросил Перси.

— Только если внешнее, — уточнил мистер Идс. — Возможно, из-за Штирнера придется прервать сношение с континентом.

— Все зашло так далеко? — Перси задумчиво почесал подбородок.

— Боюсь, что да, — вздохнул Гарри и посмотрел на дрогнувшую дверь. Мгновение спустя в ней показалась рыжая голова Фреда Уизли.

— Извините… — улыбнулся он. — Вас к столу зовут!

— Как, уже начинаем? — в глазах Перси Уизли мелькнула радость. Он, похоже, был рад видеть любимого племянника.

— Да, всех ждут… Только никак Молли с Люси не найдут, — слегка огорчился он.

— Где же их носит, Мерлин и Моргана? — пробормотал Перси. — Вот ведь какие дела, а? — обратился он к собеседникам. — Племянник вырос вот каким молодцом, а дочери родные… — грустно махнул он рукой.

— Придется вам детьми поменяться, — рассмеялся Гарри. — Мне Джордж тоже говорил: мол, заберите себе Розу, а Альбуса — Гермионе в сыновья!

Фред старался сохранять напускное спокойствие, хотя очки едва скрывали радостную улыбку.

— А пожалуй… — весело продолжал Перси. — Альбус и впрямь в тетю Гермиону весь пошел! Поди, еще и в министерстве карьеру сделает.

— Мог бы сделать, но ведь Слизерин… — важно сказал Фред.

— Ах, да… Не жалуют сейчас этот факультет, не жалуют! — продолжал Перси. — И как Альбус там оказался-то, вот беда?

— Ну, не страшно, — успокоил приятеля Энтони. — Я же говорю: все постепенно идёт к «большому компромиссу».

— Большой сделке, точнее! — поднялся Перси, выпустив последнее кольцо дыма.

— Вам легко говорить: сами Райвенкло, дочь из Хаффлпаффа, — вздохнул Гарри, следуя примеру шурина.

— Ну и накурили вы тут, — поморщился Фред.

— Сам, поди, уже пробовал? — Гарри с напускной строгостью посмотрел на племянника.

— Я нет… Я за этим строго слежу… — важно ответил Фред.

— Знаю я твоё «строго», — погрозил пальцем Гарри.

Взрослые переглянулись и рассмеялись. Смущенный Фред, засопев, пошёл в гостиную.

* * *

Пока взрослые болтали, разговор на детской половине не завязывался. Синеглазая высокая шатенка Файла Идс, поправив тонкие очки, спустилась к кузинам Уизли. Она, похоже, чувствовала себя неловко в длинном кремовом платье. Роксана, сидевшая в полуразвалку на диване, громко прыснула, посмотрев на вошедшую, и подмигнула Люси.

— Я всегда удивлялась, как она попала в «барсучий дом»! — весело фыркнула девушка.

Файла ничего не ответила, а робко улыбнулась губами. Непослушные кудряшки торчали во все стороны. Гостья, похоже, хотела завести разговор, но не знала с чего начать.

— Ты имеешь что-то против барсуков? — спросила вбежавшая Роза Уизли. Сейчас она напоминала вычурную куклу в малиновом платье с белой окантовкой, и длинных оранжевых гольфах до колен.

— Против барсуков ничего, — ехидно вскинула брови Роксана. — А вот змеиные барсучки уже звучит странно, — смерила она взглядом Файлу.

— У нее жених все же не из змеюшника, а из Райвенкло, — назидательно заметила Роза.

— «Если ты зануда строгий, в Райвенкло тебе дорога!» — нараспев пропела Люси.

— Обручение по воле родителей типично для змеек, — хихикнула Роксана. — Да и сама почти змейка. Очки, платье ро-ман-тик, — продекламировала она по слогам, — и шляпка. Змеиный стиль… — покачала длинной ногой Роксана.

— Да почему сразу змеиный? — не поняла Роза.

— Змейки намертво застряли в девятнадцатом веке, — добавила Рокси.

Кузины засмеялись. Файла чуть рассеянно смотрела на них из-под очков, а затем осторожно пошла к выходу. Она, похоже, поняла, что в этом обществе ей не место. Дома ее кузина Ориенна тоже любила поиздеваться над ее помолвкой. Мотнув тонкой шеей, девушка пошла в коридор.

— Надо же… Мы обиделись! — донесся из комнаты голос Роксаны.

— К змейкам ей надо было! — отчеканила Роза. — А, кстати, там змееныш в парке бродит, — многозначительно добавила она. — Может, пошипят вместе, а?

Файла сама чувствовала неудобство от своей помолвки. Жениха она плохо знала: просто видела пару раз в Хогвартсе. Да и согласилась она на помолвку лишь из благодарности к отцу. В конце концов, отец в основном и занимался ее воспитанием, в то время как мать, сколько Файла себя помнила, всегда была в каких-то разъездах. Мать, помнится, высмеивала, что дочь так и не стала старостой Хаффлпаффа. («Зато другие стали — получше тебя, видимо!» — ехидно говорила дочери миссис Идс). Файла и сама переживала от старомодного духа своей помолвки, но желание помочь отцу пересиливало остальное.

Файла и сама точно не знала, зачем отцу понадобилась эта помолвка. Наверное, из-за каких-то его дел с Макмилланами в Министерстве. Готовить ее к этому отец начал лет с десяти, осторожно рассказывая, что в Японии родители выбирают детям мужа и жену, и это ничуть не более странно, чем выбирать ребёнку образование и профессию. «Родители там говорят: мы ведь уже набили себе шишек, и знаем как лучше, — говорил отец, водя ее гулять в парк. Это, поверь, гораздо лучше чем стать добычей негодяя проходимца. Так у тебя будут какие-то гарантии, что человек порядочный», — утверждал он. Мать здесь, как ни странно, поддерживала отца. «Да не обязательна для семьи безумная любовь, — утверждала она. — Семью можно создавать из уважения, признания, взаимного согласия. И это куда прочнее!» Файла, слушая ее слова, все больше убеждалась, что отец прав, и что ее задача — помочь семье.

Хотя с женихом Файла иногда пересекалась в Хогвартсе, общались они мало. Ученики разных факультетов вообще мало говорили друг с другом. Никто и никогда в Хогвартсе не имел права сунуть нос в гостиную чужого факультета. Впрочем, девушка чувствовала, что несмотря на слабое знакомство, она сделает все, чтобы притереться к будущему мужу. «А он также поступит со мной?» — с лёгкой надеждой думала она.

* * *

— Привет, — Альбус быстро обернулся, услышав тихий мелодичный голос.

Это оказалась худенькая девочка в кремовом платье. Кудрявые каштановые волосы были непослушными, будто никогда не знали расчёски, а тонкие очки добавляли незнакомке некой загадки. Во всем ее облике было что-то классическое, как казалось Альбусу.

— Привет. Альбус Северус Поттер.

— Очень приятно, — медленно кивнула гостья. — Файла Идс.

— На каком факультете учишься?

Не слизеринка, для гриффиндорцев не особо дерзкая и боевая, скорее Райвенкло или…

— Хаффлпафф, — с лёгкой улыбкой протянула Файла.

— А я в Слизерине, — сказал Альбус. — Ой, да не такие мы злые, как про нас говорят, — махнул он рукой, увидев испуг на лице Файлы. — Ну да, есть Скорпиус Малфой и его свита.

— А ты… Ты одобряешь его? — робко спросила Файла.

— Я? Одобряю что? — непонимающе посмотрел на нее Альбус.

— Просто уточняю, не одобряешь ли ты этого Малфоя, — пояснила Файла.

— А что именно одобряю или нет? — пожал плечами Альбус. — Ты уточни конкретно, я отвечу!

— Ну… Его высокомерие и расизм… — пояснила Файла. Сейчас она смотрела на мальчика, явно не понимая, как может он не осознавать столь казалось бы понятных вещей.

— А, ты про Роберта? Ну да, Малфой хамит, — согласился Альбус, с интерересом рассматривая девушку.

— А почему вы его не останавливаете? — мягко спросила Файла.

— А почему бы самому Роберту за себя не постоять? — снова удивился Альбус. — Ему что, все время нянька нужна?

— А если он не может? — тихо спросила Файла.

— Вообще-то, он учится на вашем факультете. Вы его и защищайте, — серьёзно сказал Альбус.

— А если кто-то слабее тебя? — спросила Файла.

— Кто конкретно? Прости, давай говорить конкретнее, — уточнил Альбус.

Файла шла рядом с Альбусом, осматриваясь по сторонам. Ее родители никогда не позволили бы себе такой сад: огромный, но запущенный. Много сорняков, газон не подстрижен, но на клумбах было много разнообразных цветов, незнакомых Файле, а рядом находился небольшой пруд, полный лягушек по словам Рокси. Абсолютно неухоженное место, но чувствовались здесь простота и свобода.

— А какие книги ты любишь читать?

— По магии, а что?

— Я недавно сказки читала, детство вспоминала.

Вода в заросшем пруду чуть шелохнулась, и зелёная ряска кое-где показала тёмные рваные просветы.

— А почему? — спросил с интересом Альбус.

— Люблю их. Там есть добро и зло, — сказала Файла. — А взрослые все любят усложнять.

— Все в мире относительно, — пожал плечами Ал. — Трава под ботинками была все еще влажной. — То, что для нас добро, вряд ли было таковым для какого-нибудь Саргона Аккадского или фараона Пиопи.

— Я все-таки не понимаю, как все в мире может быть относительно, — вздохнула Файла, посмотрев на зеленую гладь пруда.

— Просто, — ответил Альбус. — Возьми, например, арабские сказки «Тысяча и одна ночь». Кто их не знает, правда? В ведь их издал в тысяча восемьсот тридцать пятом году француз Франсуа Галлан. И как теперь показали исследования, многое присочинил и приврал. Например, сказок про Алладина и Али-Бабу там не было вообще, а сказка про Синдбада была переписана им до неузнаваемости.

— А это плохо? — вскинула брови Файла.

— Но и это ещё цветочки, — продолжал Альбус. — Теперь ученые доказали, что и арабский текст был списан с какой-то персидской рукописи, а тот, видимо, с индийской. Так что такое арабские сказки «Тысяча и одна ночь»? Ничто.

— Почему ничто? — Мягко спросила Файла. — Поучительные сказки, учащие добру… А какая разница, были они сначала арабскими или персидскими, я не понимаю.

— Так ведь фактура-то разная! — С жаром ответил Альбус. — Для начала, в оригинальном сборнике не было тысячи и одной сказки. Их там чуть меньше трёхсот. Строго говоря, «тысяча и один» — просто синоним выражения «очень много».

— Это по-твоему значимо? — спросила тихо Файла.

— А разве нет? — хмыкнул Альбус. — Мы вообще правильно понимаем смысл названия? Есть же разница: тысяча и одна сказка или просто выражение, означающее, что их было много!

— Но суть-то не меняется… — недоумевала Файла.

— Не меняется? Это ты так думаешь! — ехидно ответил Альбус. — Там даже зачин был другой! Никаких двух братьев-халифов не было и в помине! Там, — блеснули его глаза — некий индийский царь был таким красивым, что не уставал любоваться на себя в зеркало и спрашивать подданных, есть ли кто-то на свете прекраснее. Так длилось до тех пор, пока один старик не рассказал царю о прекрасном юноше, сыне купца из Хорасана. Царь подарками заманивает к себе юношу из Хорасана, но он в пути утратил свою красоту — ведь он перед самым отъездом обнаружил, что его молодая жена ему неверна.

— Это начало «Тысячи и одной ночи»? — спросила Файла.

— Представь себе! В Индии юноша стал свидетелем неверности царской наложницы и расцвёл снова от радости, что не он один так несчастен и глуп. После он открывает правду об изменнице и царю. Тот ее убивает. И вот только тогда появилась Шехерезада! Это вообще не про арабов, а про индийцев. Похоже, что про Делийский султанат!

— Но ведь суть сказки от этого не поменялась, — снова вздохнула Файла.

— Ну как сказать: не арабы, а индийцы, не два брата, а то ли султан, то ли раджа, не было жены джинна, и Шехерезада вообще индианка или персиянка. Есть разница?

«Олухи! — Подумал Альбус. — Факультет олухов!»

Зелёная тина пруда оставалась неподвижной. Файла с интересом посмотрела на мальчика. Альбус нахмурился. Она то ли умела читать мысли, то ли поймала в его голосе нотку раздражения.

— Ты опять говоришь о внешнем, Альбус Северус, — сказала она. — А я о сути. Пусть тот француз…

— Галлан, — добавил Альбус с еле заметной насмешкой.

— …добавил своё. Разве плохо, что они учат нас добру?

— Может и учат, только вот мы выдаём за культуру Арабского халифата десятого века воззрения француза времён Реставрации Бурбонов! — хмыкнул Альбус.

— И что? — не понимала Файла.

— Тогда что такое «Арабский халифат»? Каким он был на самом деле? — спросил Ал. «Хоть бы проплыла черепаха», — подумал он, глядя на пруд.

Файла задумалась и сказала:

— Идём, а то ждут?

Со стороны дома в самом деле раздался крик. Люси стояла на крыльце и отчаянно махала руками. «Неужели нельзя позвать нас палочкой?» — сокрушенно подумал Ал.

Альбус почувствовал сильный приступ головной боли, словно невидимый обруч сжал ему лоб.

— Подумай об этом логически, — коварно заговорил холодный голос. — Тебе не приходит в голову, что справедливость — это неравенство?

Альбус остановился как вкопанный. Боль усилилась, но он слушал голос, как заворожённый.

— Почему, собственно, уборщица в «Дырявом котле» должна быть равна профессору Хогвартса? Или почему такой маг, как Фламель, должен быть равен идиоту вроде Гойла? Тебе не приходит в голову, что это и есть несправедливо?

— Пожалуй… — прошептал Альбус. — Только сейчас он понял, что голос говорит с ним на змеином языке.

— Уравнять всех — это и есть высшая несправедливость, — продолжал голос. — Что может быть несправедливее мира, где гений равен дураку, учёный — серости, развивающийся — кретину?

— Анжел как-то сказала, что необязательно, что в уборщицы идут именно из-за отсутствия мозгов. Раз уж в школьные годы «шушера», во взрослой жизни тоже особого чуда не произойдет.

— В том-то и дело, — продолжал голос. — Сверхчеловек — это тот, кто может трижды, четырежды невозможное. Его нельзя остановить ничем: он сокрушает умом и волей все на своём пути!

— Вчера ты читал про Арабский халифат, — продолжал голос. — Вспомни, с чего он начался: с племён Аравии! Но гениальные «праведные халифы», заключив союз с магами, за какие-то полвека сокрушили Персию и Византию, завоевали земли от Испании до Бухары. Они сделали трижды невозможное, ибо помнили: жизнь — это война, где побеждает сильнейший!

— Ну да… — прошептал Ал. Боль сильнее сдавила голову.

— Вот видишь? Так почему они, сделав трижды невозможное, должны были делить победу с какими-то неудачниками? — продолжал голос.

— Тётя Гермиона сказала бы, что должны… — неуверенно ответил Ал.

— Ещё бы! Это мечта всех неудачников и ничтожеств: принизить гения, — ответил голос. — Но они никогда не скажут тебе спасибо. Нет ничего страшнее и несправедливее царства обнаглевшей черни!

— Значит, ты должен сокрушить войной тех, у кого все есть от рождения, — продолжал голос. — Они слабы, изнежены и не способны к битве. Отбери у них силой, волей. Будь как сталь — тогда ты сверхчеловек, — продолжал голос.

Альбусу показалось, что вместо вида на сад перед ним пронесся черный вихрь дыма. Он оказался в странном пространстве, где из небытия возникла огромная фигура арабского странника из Средних Веков. Странник опирался на посох, низко поклонившись ему в пояс. Альбус не знал, что это, но затем снова почувствовал острую боль. Какой-то голос шептал ему, что это сам Ибн-Рустам, великий арабский тёмный маг, но Ал сейчас был мало способен что-то понимать. Он почувствовал облегчение только в момент, когда чья-то рука легла ему на плечо.

— Ал… — он почувствовал, что кто-то трясет его.

Боль тотчас прошла, словно ее никогда не было. В голове появилось удивительное ощущение легкости, словно невидимый стальной обруч наконец разжался. Перед ним, словно окутанная дымкой, стояла фигура тети Гермионы.

— Ал… Ты как-будто оцепенел… — Гермиона смотрела на племянника пристальным взглядом.

— Я? А… ну да… — неуверенно прошептал Альбус. Холодный голос в голове властно приказал ему не сметь рассказывать о видении, и Ал не мог его ослушаться.

— Ал… Пойми, это серьезно… — в голосе тети неожиданно послышались стальные ноты. — Расскажи мне, что произошло.

— Ммм… Ну я… — Альбус лихорадочно подбирал слова, старясь, чтобы они максимально походили на правду. — Я… Просто задумался, а потом да… что-то произошло.

— А что именно? — Гермиона снова окинула его взглядом. — Ал, ты можешь мне довериться!

— Я… — Альбус посмотрел на видневшуюся чуть поодаль заросшую ряску пруда. — Я сам точно не знаю. Просто не знаю, что было дальше…

— О чем именно… — Гермиона снова с недоверием взглянула на него.

— Понимаете… Я разговаривал с мисс Идс про арабские сказки «Тысяча и одна ночь». И мне почудилось, будто я попал в какой-то арабский город… — Альбус почувствовал себя увереннее. Это все-таки была полуправда, а она лучше откровенной лжи, ибо правдоподобна.

— Альбус… — к его ужасу Гермиона приложила ладонь к его лбу. — Холодный! — сказала она с таким видом, словно ожидала чего угодно, только не этого. — У тебя… У тебя ужасный упадок сил.

— Может… Потому что я плохо спал ночью? — спросил Альбус. — В суматохе из-за дня Рождения.

— Может быть… Но, мне кажется, что потеря сил была внезапной? — продолжала расспрос тетя.

— Да, наверное… — осторожно сказал Альбус.

— Съешь… Это поможет… —

Гермиона достала плитку шоколада и протянула ребенку. Альбус с недоверием взял кусочек. В воздухе пахло скорым дождем: повисшей над травой влагой, которая, словно легкая предосенняя мгла, заполняла сад мокрым туманом.

— Это были… дементоры? — Альбус неуверенно отломил кусочек.

— Не думаю, — нахмурилась миссис Уизли.

Мальчик неуверенно положил кусочек в рот. Тотчас он почувствовал некоторый прилив сил. Гермиона, прищурившись, посмотрела сначала на него, затем на траву.

— Альбус, постарайся вспомнить: что именно в арабском городе заставило тебя оцепенеть?

«Она мне не верит», — подумал с тревогой Альбус.

Это было… В девятом веке…— пробормотал Альбус.

— Почему ты так уверен, что именно в девятом? — насторожилась Гермиона.

— Потому что… Это был Багдадский халифат, а он был в девятом веке. До него был Дамасский, — ответил Ал.

«И тогда жил…» — пискнул в голове голос, но Ал поскорее прогнал его. Гермиона кивнула.

— Я не сомневаюсь в твоих познаниях Альбус, весьма глубоких для твоего возраста, — сказала она. — Но мне кажется будет лучше, если ты заинтересуешься чем-то более естественным для подростка.

— Альбус! Тетя Гермиона! — неожиданно раздался звонкий голос Рокси. — Идите к столу!

— Как, уже? Идем, идем… — заторопилась Гермиона. Со стороны сада одиноко подходила Файла, почему-то совсем не боявшаяся приближавшегося дождя.

Альбус с облегчением вздохнул. Дальше начнется праздник, и о происшествии все в суматохе забудут. Главное, не попадаться на глаза, а там… «А там можно будет сходить в «Горбин и Бэрк», — неожиданно решил для себя Ал.

* * *

Войдя в гостиную, где уже накрыли стол, Альбус отметил, что родственники отлично похлопотали с праздничным питанием. В центре стола уже стоял торт. Ал мимоходом слышал, что именинница назвала его «красивым и нежным»: бабушка Молли очень старалась сделать дочери приятное. Сам праздничный стол был разделен на две половины. На той, что для взрослых, стояли две бутылки — с огневиски и красным вином, а также аккуратно нарезанная колбаса и белая рыба. На другой — торт, яблочный сок и ваза со сладостями. Именинница села в центре, с левой стороны уселись Гарри и дети, с правой — дедушка Артур, бабушка Молли, дядя Рон, тетя Гермиона и Идсы. Стараясь не привлекать к себе внимания, Альбус осторожно прошмыгнул на свое место. Дядя Рон наградил его неприязненным взглядом, что, впрочем, было неудивительно: он демонстративно не разговаривал с племянником с момента его распределения в Слизерин.

— Война войной, — громко заметил Гарри. — Но несмотря на трудности, мы не должны опускать руки и забывать, из-за чего мы все сегодня здесь собрались. Джинни, крепкого здоровья тебе, успехов, исполнения желаний. Надеюсь, что… что каждый день будет приносить в нашу жизнь что-то светлое и приятное.

— Виват! — ехидно ответила Джинни. — Можно и чуть меньше патетики! — вздохнула она, взяв фужер.

— Ну уж как есть, — протянул Гарри.

— Вот бы ваша патетика в деле проявлялась, — хмыкнула Джинни.

Альбус снова от странное обращение матери «ваша» и «вы». Кто эти «вы» и почему их много? Выходит, мать думает, что все дети всегда на стороне отца… Но, собственно, почему?

— Не стоит ссориться… Все же событие! — проворчал Рон, захватив бутерброд с колбасой. — Отменно все же… — проворчал он с полным ртом.

Альбус подавил вздох. Дядя ведь взрослый человек: почему же до сих пор не научится сначала есть, а потом говорить?

«Ты не забыл? Чёрная магия сгубила императора Оттона Третьего, — сказал в голове детский голос. — Если бы он не доверился Герберту Аврилакскому…»

«Иди к черту!» — рыкнул на него Альбус.

— Праздник, веселье, а время, как ни крути, далеко не мирное… Пожиратели занимаются ерундой, — поморщилась бабушка Молли, видимо, продолжая уже начавшийся до прихода Альбуса и Гермионы разговор. — На что надеются? Старались бы приспособиться, одуматься… Вот чем надо заниматься, — дама бросила хмурый взгляд на синюю напольную вазу.

Альбус задумался. С одной стороны да, но с другой, прислал же кто-то книжку по темной магии кто-то прислал… Кроме того из головы не выходило зелёное послание… значит, ничего ещё не кончено.

— Файла, — тихо спросил приятельницу Альбус. — Почему ты так боишься слизеринцев? Ты ведь седьмой год уже учишься…

— Малфои — темный род, — робко ответила Файла.

— Но он же первокурсник! Тебе ли бояться? Молодец среди овец, не более того. Спроси хоть нашу Эрику — Малфой у большинства один смех вызывает, что у вас, что у нас — первоклассников. Интересно просто, что такого мы сделали, что ты даже глупого мелкого Малфоя боишься. Мы не такие ужасные. Выходит, из-за фамилий? Но это ещё не говорит о человеке, правда?

— Первокурсник, а Роберта вон как жестоко оскорбляет… — вздохнула Файла.

Альбуса раздражала наивность и глуповатость собеседницы: шесткурсница боится первоклашку! Почему вся школа, кроме того, вокруг Роберта бегает, а он сам абсолютно ничего не сделает?

— Бобби, — скривился Альбус, — Ни разу не ответил Малфою — Скорпиус считает, что ему можно и дальше выделываться. Его просто не нужно воспринимать всерьез, надо как бы с иронией относиться… На него действует. Помню как-то ворчал, что, мол, не только Адель на пробы по квиддичу идти достойна, но и мы, то есть сам Скорпи не хуже… Нужно его на землю грешную спустить, вот и всё! Невелика беда этот наш Малфой, — пожал плечами мальчик.

— Ваша Адель — змеюка подколодная! — вставила назидательно Роза.

— Что, змеевидный барсучок любит салат? — фыркнула Роксана. Близняшки дружно рассмеялись.

— Люблю, а что в этом плохого? — спокойно спросила Файла, хлопнув ресницами.

— Барсуки травку не любят, а вот змеи… — ехидно фыркнула Рокси.

— Извини, конечно, но где именно ты здесь видишь салат? — робко спросила Файла. — Немного не понимаю смысл разговора и, кроме того, я учусь на Хаффлпаффе.

— Спасибо, — ехидно протянул Рокси. — А я и не знала! Открыла Америку.

— К змейкам ей надо было! — отчеканила Роза.

— К Альбусу! — фыркнула Люси. — Аспид, возьмёте змейку в террариум?

— Все вопросы к Шляпе, — с усмешкой бросил Ал.

— Интересно, почему змеи чуть что говорят «все претензии к Шляпе?» Чтобы свои амбиции и подлость скрыть? — протянула важно Роза.

— А почему гриффиндорцы забывают, что на факультеты отправляет Шляпа? — ответил ехидно Альбус.

— Ребята, хватит, — одернул детей Перси.

— А Штирнер? — вдруг влезла в разговор Лили.

— Школу Туле давно закрыли, но Штирнер, к сожалению, ее возродил, — вздохнул Гарри.

Альбус посмотрел на противоположную стенку от окна. Было бы интересно узнать побольше об этом Штирнере: странная ситуация, что все министерство, весь аврорат ищет какого-то сумасшедшего преступника и никак не поймает! Видимо, есть и ещё что?

— Но… есть успехи? — спросила Джинни. — Ох, Альбус, — проворчала она, поправив сыну воротник. Мальчик глубоко вздохнул: как с ребенком маленьким, при всех…

— Есть, но рассуждать одно, а реального результата добиться — другое, — горько усмехнулся Гарри.

— Тетя Гермиона, не могли бы вы рассказать о Штирнере? — попросил Альбус.

— Хорошо, — уверенно кивнула Гермиона. — Думаю, несмотря на юный возраст, вам нужно это знать. В конце прошлого двадцатого века у магглов шел бурный прогресс либеральных свобод. Все развитые страны двинулись по пути демократии, уважения прав всевозможных меньшинств, отказа от расизма и полового неравенства. Границы между государствами стирались, и люди получили право свободно передвигаться по миру. Международные организации стали контролировать действия государств, и они в условиях открытых границ становились фикцией.

Дети, как завороженные, смотрели на нее.

— Все изменилось зимой две тысячи третьего года, когда у магов произошел раскол, как относиться к магловским преобразованиям. Большинство британских магов их поддержали, в то время как немецкие встретили их с неприязнью. Противников преобразований возглавил один из самых могущественных в мире темных магов — австриец Освальд Штирнер. Что бы вы не строили иллюзий — это великий ученый и невероятно могущественный волшебник, победить которого будет непросто.

— И он возглавил бежавших Пожирателей Смерти, профессор? — спросила Лили.

— На самом деле, Пожиратели как таковые ему мало интересны, — сказала Гермиона. — Скорее это по части Александрины Бэрк. Штирнер хочет повернуть вспять ход истории. Мечта Штирнера — вернуть человечество в мир ненавидящих друг друга национальных государств, мир, где война будет нормой, где люди будут жить в закрытых странах, ненавидя других, не путешествуя друг к другу и готовясь к войне.

Альбус близоруко щурился. Теперь уже не только дети, но и взрослые смотрели с интересом на Гермиону.

— Неужели Штирнер верит, что можно все вернуть назад? — сейчас Альбус показался себе ужасно глупым.

— Почему бы и нет? — спросила Гермиона, пристально глядя на племянника. — В прошлом веке две мировые войны заморозили прогресс на полвека. Штирнер хочет подобного и в новом веке. Ему кое-что удалось, — вздохнула она. — В двадцать первом веке еще не было года, чтобы в мире не шла где-то большая война. Штирнер поддерживает террористов — ведь они заставляют государства заковать границы и сеют ненависть к другим расам. Наш мир слишком хрупок, чтобы мы его не защищали.

— Хватит политики, может? — сказала бабушка Молли. — Все же мы, правда, собрались из-за праздника.

— Отличная идея! — подхватила Рокси. — Давайте веселиться!

— Так, — задумчиво протянула Джинни. — Застолье кончилось, но, думаю, можно ещё поразвлекаться. Есть варианты?

— Может, вальс? — предложила Гермиона. — И приятное развлечение, и культурное.

— Вполне! — бодро подхватила именинница.

Альбус подавил вздох: он хоть и умел танцевать, но не особо любил. Большинство, однако, восприняло идею весьма радостно: и ребята, и взрослые, готовые вспомнить былые годы. Файла, однако, тоже казалась не слишком уверенной в себе.

Бабушка Молли быстро включила музыку и подошла к дедушке Артуру. Гарри и Джинни смерили друг друга пристальными взглядами, но все же сделали шаг. Альбус понимал, что родители, видимо, смирились со сложившейся ситуацией и решили при всех не выяснять отношения. Перси подошёл к жене, Лили — к Джеймсу.

Постепенно дамы положили руку кавалерам на плечо и погрузились в плавную мелодию. Альбусу пришлось танцевать с Файлой: в конце концов почему бы и нет, она вполне хорошо относилась к нему, да и человеком, кажется, была неплохим. Сначала он взглянул на Розу, но кузина скорчила гримасу отвращения. Видимо все ещё не простила ему поступления на Слизерин: глупо, но что ж, ее выбор.

Тонкая Файла плавно кружилась в танце. Она не слишком хорошо танцевала, но рядом с Альбусом чувствовала себя увереннее и начинала двигаться все ровнее и ровнее. Поттер быстро поспевал за партнершей, глядя в её сияющие глаза.Бабушка Молли доверчиво прижалась к дедушке, с удовольствием, казалось бы, вспоминая молодость — наверняка у них было немало танцев за столько лет.

Мама и отец уверенно кружились, смотря друг другу в глаза. Альбус глубоко вздохнул. Вроде как хорошая, гармоничная пара внешне, но на деле между ними было множество проблем — видимо или окончательно смирились или решили сегодня расслабиться, по крайней мере при других.

Никто и не заметил, как открылась дверь, и в комнату вошел новый гость, точнее гостья. Альбус сразу узнал в ней Флер Уизли, мать покойной Мари-Виктуар и Доминик. Альбусу всегда была интересна эта хрупкая белокурая женщина, неизменно сохраняющая выдержку. Она никогда не шумела, в отличие от бабушки Молли, а высказывала свое мнение четко и спокойно. Альбус понимал, что не так уж давно Флер потеряла дочь и ей сейчас, вероятно, нелегко, но она нашла в себе силы и желание прийти на праздник. Француженка левитировала белое пальто, под которым скрывалась белая блузка с кружевными рукавами, и длинная светло-серая юбка практически под цвет ее глаз, что придавало изящества.

— Здравствуйте, тетя Флер! — радостно улыбнулась подбежавшая Лили. — Очень рада вас видеть, как доехали?

— П’гивет, — собеседница нежно обняла девочку. — Все п’гошло хо’гошо. Я тоже счастлива вас всех вст’гетить. Лили, ты совсем вы’госла, на следующий год уже и в школу пойдешь!

— Здравствуйте, — кивнул Альбус вежливо, когда сестра с тетей подошли ближе.

— П’гивет, — ласково улыбнулась Флер, приобняв племянника. — Как учеба? Надеюсь, ты нашел в школе хо’гоших д’гузей и отлично учишься.

— Стараюсь, — с улыбкой отозвался Альбус.

Он заметил, что при добрых словах глаза тети Флер, однако, практически не улыбались. Казалось она грустила и старалась это скрыть, что было неудивительно: родная мать Виктуар, ей приходилось тяжелее их всех вместе взятых.

— Тетя Флер! — воскликнула Роксана.

— Пр’ивет, мои до’гогие, — прощебетала женщина. — Я г’ада вас видеть.

Альбус натужно улыбнулся и попытался срочно найти неотложное дело. Хотя тетя Флер говорила мягко, Алу показалось, что она скрывает внезапно подступившие к горлу слезы. К счастью, оглядевшись кругом, он заметил одиноко сидящего дядю Джорджа. Мальчик тут же поспешил к нему, оставив кузину в компании французской тети.

— А ты небось такой же весёлый шалунишка, — потрепала Флер Джеймса по плечу, отчего тот не удержался от гордой улыбки.

—Позд’гавляю тебя, Джинни, — с лёгкой улыбкой проговорила гостья, подойдя к имениннице. — Желаю п’ек’гасной жизни, и пусть на каждом ее пово’готе случаются светлые моменты. Желаю массу поводов для г’адости и к’гепкого здо’говья! Пусть каждое ут’го будет счастливым и солнечным, никогда не сдавайся и цени близких.

— Тедди решил стать аврором, — протянул дядя Джордж, глубоко вздохнув. — Его потрясла гибель Мари от дементоров, которые обычно тянутся к темным магам. Жаль ее, жестокая и внезапная гибель, ей всего только шестнадцать лет было… Тедди решил что принесет обществу как можно больше пользы в борьбе с врагами, кроме того это месть за Мари с которой из много что связывало.

— Не думаю, чтобы теперь это была очень опасная профессия, — повернулся мистер Идс.

— Я и не говорил, что это великая опасность, но тем лучше для Тедди.

— Гарри, ты мог бы помочь ему! — спокойно сказал Перси.

— Почему бы и нет? Я не против, — пожал плечами Гарри.

К удивлению Альбуса присевшая неподалёку Гермиона резко повернулась:

— Гарри, ты понимаешь, что говоришь? — резко спросила она.

— А что такого? Я всегда рад принять молодое поколение, — спокойно ответил Гарри. — Народ уже тянется и к Александрине, ситуацию необходимо спасать… Тедди решил работать: почему нет?

Гермиона строго посмотрела на друга, а затем на Джорджа.

— В карьере все должны иметь одинаковые возможности! — Четко отрезала она. — Семейные связи на работе отвратительны.

— Причем здесь это? Я не вижу ничего плохого в том, что молодежь работает на нашей стороне, я всегда рад помочь, в чем проблема? — удивился Гарри. — Причем тут фамилии? Семья это семья, работа — работа, — кивнул он. — Но почему мне запрещено дать Тедди совет если это понадобится? В чем проблема?

— Вот это другое дело. Ты знаешь: я как могла боролась с семейственностью в министерстве, — сказала Гермиона.

— Так я и не говорил о семейственности, — пожал плечами Гарри. — Важны конечно успехи каждого вне зависимости от фамилии, я согласен.

Бабушка Молли тем временем все ещё кружилась в танце, нежно прижавшись к дедушке Артуру. Джеймс и Лили тоже не хотели пока садиться, движения девочки стали более уверенными и плавными. Флер тем временем села за стол и обвела окружающих внимательным взглядом. Несмотря на то, что время стояло далеко не мирное и шли разговоры о работе авроров, праздник есть праздник — шанс расслабиться, отдохнуть, а также сделать приятное дорогому человеку.

Неожиданно раздался визг. Альбус не успел опомниться, как увидел бегущую к окну Файлу. Следом раздался смех близняшек, за ними — Роксаны, которая, смеясь, закинула ногу на ногу. Джеймс стоял с невинным видом, раскрыв руки в разные стороны. Альбус посмотрел на стул Файлы и увидел ползущего слизня. Прищурившись, он сразу сообразил в чем дело, и едва подавил улыбку.

— Evaesco! — прошептал он, направив палочку на стул, прежде, чем взрослые успели сообразить. Тотчас на месте слизня возникло облако.

Молли издевательски пропела:

— Ты и слизня убил, змей? Бедного, маленького?

— Злющий ты змей презлющий! — насмешливо добавил Джеймс. — Добреть тебе срочно надо!

— Кто бы говорил, сам не ангел, — усмехнулся Альбус.

— Сколько можно? — вздохнула Джинни. — Вы же уже не младенцы далеко, а приходится объяснять элементарные правила поведения!

— Чем вам мисс Идс не угодила? — скрестила бабушка Молли руки на груди. — Никто из ваших родственников себе такого не позволял.

— Э-э-э… — скривилась Молли-младшая. — Змеиный барсучок.

— Молли! — прикрикнула Гермиона. — Мисс Идс, нравится тебе это или нет, учится на факультете Хаффлпафф, и точка. И при чем тут змеи?

— Да мы что… мы ничего… — рассеяно повторял Джеймс.

— Вот и хорошо, — кивнула Гермиона. — Закрыли тему.

К удивлению Альбуса мистер Идс не повел и ухом. Он даже не высказал каких-либо признаков неудовольствия. Прервав беседу с Перси, он растеряно посмотрел на детей.

— Думаю, г’азгово’г можно закончить, — вставила Флер. — Дети виноваты, но давайте не будем уст’гаивать скандал.

— Простите, мистер Идс, что прервали беседу, — бросила Джинни взгляд на отца Файлы, вынужденного отвлечься от разговора с Перси.

— Заканчивать? — вскинула брови Гермиона. — Так легко они не отделаются, — она внимательно посмотрела на Джеймса.

— Право, Гермиона, ничего настолько ужасного не произошло, — вставила Флер. — Дети поняли, что неправы, можно вернуться к празднику, не так ли?

Рокси, не говоря ни слова, быстро направилась к себе в комнату, за ней поспешила и Роза. Файла, осмотревшись, пошла вслед за ними, постукивая каблучками.

— Идс, — не выдержала Рокси, остановившись у комнаты, когда встретилась взглядом с подошедшей хаффлпаффкой. — Мы вроде как никогда не были подругами, что случилось? Я тебя не звала.

— Я… — начала робко Файла.

— Вы хорошо шипели с Альбусом, — важно вставила Роза. — Вот и шипите.

Альбус проходил неподалеку и слышал весь разговор. Мерлин, и весь скандал только из-за того что Файла пошла за ними, невелико преступление. Что потянуло, однако, Идс за девчонками после откровенных насмешек, тоже понять было трудно… Услышав реплику Розы про шипение Альбус закатил глаза: сколько можно повторять одну и ту же чепуху? Однако с другой стороны, во всеобщей суматохе его никто не замечал: может, стоит сегодня-завтра сходить в «Горбин и Бэрк», пока есть возможность?

* * *

Следующее утро выдалось солнечным, что само по себе было необычным для нынешнего лета. Альбус поскорее собрался и, накинув темно-серый пиджак, спустился вниз. В отличие от своих родственников, он не любил современную маггловскую одежду: джинсы, брюки и особенно ненавидел спортивную обувь. Поэтому, нацепив черные немецкие штиблеты, Альбус, стуча каблуками, пошел вниз.

За столом было тихо. Все родственники Альбуса были в сборе и готовились отправиться на могилу Мари-Виктуар. Идсы уехали, и без них в доме стало чуть свободнее. Говорили тихо, словно похороны были совсем недавно. Только Джеймс пробурчал что-то вроде «из-за вас, гнусных змей…», но поскольку шутку никто не поддержал, то он сразу замолчал. Кофейник блестел новизной, а бабушка Молли хлопотала на кухне. Альбус не сказал никому ни слова, да никто и не попытался с ним заговорить. Быстро съев булку с маслом, он поскорее вскочил и направился к двери.

Шли рядами. Впереди: Артур и Молли, одетые в старомодные черные костюм и платье. За ними — Джинни с Гарри, тоже в черном, не говорящие друг другу ни слова. Следом — Рон и Перси, затем — Гермиона и Флер: первая надела чёрный деловой костюм, вторая — темно-синий. Лицо французской тети скрывала чёрная траурная вуалетка. Далее шли Джеймс с Доминик, которые каким-то образом подружились; затем маленькие Лили и Хью, выводок кузин, и, наконец, Альбус.

Он шел один в хвосте процессии, благословляя Небо, что ему позволено идти одному. Роксана шла рядом с Молли-младшей и о чем-то шепталась. Глядя, как ее спортивные кроссовки лихо перепрыгивают через лужи, Альбус в сотый раз спрашивал себя, не приснилось ли ему ночное происшествие. Говорить об этом не имело смысла: Рокси будет отрицать все с пеной у рта, да еще и обвинит «слизеринскую змею» в клевете. И какая-то кузина охотно подтвердит, что ночью Рокси была с ними. «Они все друг за друга горой!» — с отвращением подумал Ал. Впрочем, теперь он прекрасно понимал, почему Роксана попросилась поселить ее во флигеле. Осталось только открыть ночью старый камин. А заодно кузина обрела славу заботливой родственницы, готова даже уехать почти в сарай ради своих.

— Ты, змееныш, о чем задумался? — фыркнула Роза. — Змеи ищут мышей или лягушек для охоты?

— Может, барсуков… — многозначительно сказала Роксана.

— Вряд ли… Это не удав и не питон, а аспид. Они небольшие, но ядовитые!

— Не в’гемя для п’ге’геканий, — одернула девочек Флер.

Роксана повернулась к Розе и скорчила гримасу, изображая рвоту.

— Штирнер очень усилился, — сказала Гермиона. — Он навербовал себе много сторонников на Ближнем Востоке и в России. В Дурмстранге его идеи очень популярны.

— Интересно, почему? — спросила Рокси. — Он ведь проповедует постоянные войны, какую выгоду это может иметь?

— В любом обществе есть люди, кто хочет войн и хаоса, — ответила Гермиона. — В стабильном обществе у них нет шанса подняться наверх. А война может дать им шанс.

— Но война может и навредить им самим, — вставила Рокси. — Может дать, а может и нет, другие будут обороняться.

— Может… Но поставь себя на их место. Мальчик-полумаггл из Бристоля. Он понимает, — вздохнула Гермиона, — что до министра ему не дорасти: везде своя система связей, свои контакты. А хочется стать министром или главой аврората в юности. Война даст ему такой шанс, не правда ли?

— Правда, — кивнула Рокси. — Но и для войны нужно немало связей и харизмы — заставить людей на такое идти.

— Штирнер ее имеет. Он знает две заповеди, — ответила Гермиона. — Первая — юность хочет романтики и бунта. Вторая — кто был ничем, тот станет всем.

— И Александрина имеет, — протянула Рокси. — Молодежь заявляет, что ещё не кончено ничего мол… И самим выгодно — лишние союзники не помешают, и народ интересуется. Спасибо за пояснение.

«Ты-то уже обзавелась связями и на случай победы другой стороны», — ехидно подумал Альбус, оценивающе рассматривая Роксану.

— Думаю, так сейчас рассуждают ребята, которым не везёт с фамилией. В Министерство хода, наверно, не будет, разве что на самые низкие должности — мало ли что, раз даже в школе не особое доверие, а так, мол, справедливость, романтика, новый мир… — махнула Рокси.

Наконец семья Поттеров-Уизли подоспела к могиле Виктуар. Не хватало ещё одной родственницы: Габриэль, младшей сестры Флер и, следовательно, родной тетки погибшей. Колумбарий был небольшим строением посреди газона, напоминавшим стеклянный шкаф. На полочках аккуратно стояли несколько урн, под каждой из которых загорелась зеленая надпись, как только человек протягивал руку.

Не успели присутствующие удивиться отсутствию родственницы, как вдруг раздался шум. Он, однако, довольно быстро завершился и рядом стояла… Габриэль. Альбус не удивлялся: он слышал от старших о трансгрессии — весьма полезной способности перемещаться на любое расстояние.

— Здравствуйте, — кивнула она с лёгкой улыбкой, которая, однако, казалась натянутой. Все понимали ее состояние: все же смерть Вики и для неё большое горе.

Габриэль была весьма похожа на старшую сестру, правда рост её был меньше и длинные волнистые волосы отливали золотом, а не серебром. Француженка предстала перед родственниками в черном бархатном платье и темных лодочках.

— Доброе утро! — неожиданно улыбнулась Джинни. Альбусу показалось, что в голосе матери есть насмешка.

— И вам того же, — протянула Габриэль.

Джинни хмыкнула и иронично взглянула на родственницу.

Альбус переводил взгляд с матери на тетю и обратно. Он давно заметил неприязнь между ними, но причина ему была неизвестна.

— Ты все-таки сочла возможным появиться в этом доме? — бабушка Молли, к удивлению Альбуса, пристально посмотрела на нее.

— Я не дома, а на могиле племянницы… — синие глаза тети Габриэль смотрели на Молли Уизли с легкой насмешкой. Гарри, похоже, забыл убрать руку и словно держал Габриэль за плечо.

— Доброе утро, Габи! — тепло улыбнулся Гарри.

— О, Арри… — Габриэль, стуча каблуками, подошла к нему и трижды прикоснулась щекой к его щеке. — По-французски! — улыбнулась она, чуть смущённо.

Альбус слегка нахмурился. Почему его матери так неприятна Габриэль? Прижалась к отцу — но это же не значит, что они пара, лишь традиции! Мальчик слышал от Флер, что у французов принято так приветствовать хорошего знакомого.

Джинни, однако, не сдержалась. Едва Гарри убрал руку с плеча Габриэль, как она усмехнулась:

— Наконец расстались? — тихо, но ядовито сказала она.

— Как видите, — пожала плечами Габриэль.

Стоя у колумбария, Альбус вспоминал о погибшей кузине. Виделись они редко, но мальчик помнил, что всегда позитивная, находчивая, добрая, Виктуар практически единственная из всей его родни не возражала против поступления Ала на Слизерин, чего и не скрывала от него… Причин Альбус не знал, но и неважно. Отличный человек и настолько короткая жизнь, ужасная гибель…

Альбус оглянулся. Джинни стояла в строгом черном платье чуть ниже колен, опустив ресницы вниз, Гарри был одет в темно-синий пиджак и чёрные брюки.

— Было дело, что я ругала ее, но очень редко приезжала… Не сблизились настолько насколько могли, смерть пришла так быстро, — в голосе Джинни слышалась грусть.

— Если бы я не позволил дементорам уйти… — покачал головой Гарри.

— Это не твоя вина, Арри, — поддержала его Габриэль с придыханием, на что Поттер глубоко вздохнул.

На лице Джинни снова мелькнула гримаса. Флер Уизли, бледная, как мел, едва сдерживала слезы и тихие утешения Билла были бесполезны. Альбус прекрасно понимал ее состояние — все же Виктуар ее родная дочь и Флер приходилось тяжелее всех собравшихся

Притих и Джеймс:

— Она всегда была такой веселой, такой открытой, — еле слышно проговорил он. — Смерть и Вики это что-то несопоставимое.

«Это имбецил выучил такой сложный панегирик? — хмыкнул про себя Альбус. — Ну, подлинно чудесно!» Несколько сухих листочков уже упали на газон, напоминая, что осень все же не за горами. «Как, впрочем, и смерть!» — поймал себя на мысли Ал.

Кивнув, Артур отошел от колумбария. Следом с печальными лицами отошли Перси и Гарри. Габриэль подошла к Поттеру и положила ему голову на плечо, обхватив спину белой перчаткой:

— Виктуар была такой молодой… Такой юной… — всхлипнула она.

Джинни внимательно посмотрела на них.

— Все никак не расстанетесь? Может, хоть на могиле уделите друг другу внимания немного меньше?

— Я успокаиваю родственницу… — пристально посмотрел Гарри на жену.

— Ах, какая милая родня! — фыркнула Молли. — Какая трогательная забота!

— Ох и свин… — прошептала Джинни.

Альбус дернулся. Мать вдруг неприязненно посмотрела на него.

— Ты чего тут встал? Догадаться помочь почистить колумбарий так трудно?

— Ну, а я при чем? — спросил Альбус, стараясь изо всех сохранять спокойствие.

— Ты не при чем, конечно! — усмехнулась Джинни. — Твою позицию «третьего радующегося» я отлично знаю, — бросила она.

— Мама…

— А что, не так, что ли? — прищурилась она. — Знаю, всё я отлично знаю про вас и ваши подлости, — махнула она рукой. — Все блоки против меня какие-то создаете? Давайте, создавайте дальше!

— Ну что, будем собираться домой? — прищурился Рон.

— Да, домой… — вздохнула Молли.

Флер, однако, не слушала их, а держала в руках урну.

— Шли-шли, а побыли всего минуту? — с тихой горечью сказала она.

— Не минуту, а почти пятнадцать… — Гарри посмотрел на часы.

Альбус чувствовал себя далеко не в самом хорошем настроении. Почему мать постоянно к нему придирается? Мальчик никак не мог понять, чем именно он провинился на кладбище и что за некие козни готовят маме? Разве он, сын, обязательно в них замешан? Чепуха. Идя в комнату, Альбус услышал разговор Рокси и других кузин.

— Видимо, тетя Габриэль все ещё влюблена в дядю Гарри, — фыркнула Рокси тихо.

— Да ты что? — недоверчиво хмыкнула Молли. — Маловероятно.

— А с чего ты взяла, что она в него влюблена? — спросила Роза, всем видом показывая неодобрение.

— Почему? Ты обратила внимание, что они на могиле практически не отходили друг от друга? Ещё и обнимались нежно… Уверена, что их сразило горе от участи Виктуар?

— Тихо! — прикрикнула внезапно появившаяся в коридоре Гермиона, неодобрительно посмотрев на детей. Альбуса она тоже одарила внимательным взглядом, будто он нарочно подслушивал.

Мальчик посмотрел на слегка хмурящееся августовское небо. Воистину, чем ближе осень, тем радостнее становится на душе.

* * *

Альбус снова бежал, задыхаясь, через лес. Возможно, это был Запретный Лес, хотя сказать это наверняка Ал не мог. Плащ разлетался во все стороны, а в руках он крепко сжимал палочку. Неожиданно между деревьев он заметил зеркало — то самое, которое постоянно снилось ему. В нем снова был змееподобный Дух, бледный и пугающий, с горящими, как угли, глазами.

— Альбус Поттер… — уродливая улыбка заиграла на лице Духа, если, конечно, это можно было назвать лицом.

— Что ты хочешь? — спросил Альбус, направив палочку.

— Ты разве не понял? Чтобы ты принял меня… — пробормотал Дух.

Ал стоял, как завороженный. Голос Духа действовал на него точно, как боггарт, в доме Блэков.

— Посмотри на Файлу… Какая же она слабая! Какая уязвимая! — презрительно скривился Дух. — И посмотри на себя! Насколько ты могущественен и силен…

Деревья шелохнулись. Альбус вздрогнул. Дух вытянул белую руку и потянул его в зеркало…