Одна в хаосе жизни (гет)

На следующее утро я проснулась с головной болью и в мерзком настроении. Во рту было сухо, на душе — паршиво. И что люди находят в этих ужасных напитках! Это всё от слабости характера, правильно мама говорила! Я попробовала сесть в постели, но стало только хуже. Да ещё Эрика разбудила, пока возилась.

— Что, хреново?

— Нет, — отрезала я. — Нормально всё. Сейчас умоюсь, и пойдём в лазарет тебя перевязывать.

Часы на тумбочке показывали половину восьмого. Полчаса до начала рабочего дня —должны успеть.

— Трис, да ты полюбуйся на себя! Я бы тебе сейчас не доверил даже… Хотя нет, член дал бы подержать.

— Знаешь что!..

Но Эрика не впечатлило моё возмущение. Он принёс мне стакан воды, велел ложиться досыпать и имел наглость сбежать к Доку без меня.

Но не такова Трис Прайор, чтобы пасовать перед трудностями и давать Лидеру новые поводы для насмешек. Жадно, в несколько глотков опустошив стакан, я пошла в душ, специально сделала воду похолоднее. Это меня взбодрило, но настроение не стало лучше. Странное вчера было состояние, какое-то изменённое сознание… и мысли такие философские приходили, и эмпатия обострилась… И всё равно никогда больше пить не буду!!!

Фена у Эрика не было, и это испортило настроение ещё сильнее. Я кое-как подсушила волосы полотенцем, но красиво уложить не смогла. Мне хотелось не просто привести себя в порядок — стереть даже намёк на похмелье, выглядеть собранной, профессиональной. Но возиться было некогда. Моя смена вот-вот должна была начаться, если ещё и Док будет надо мной острить, я провалюсь сквозь землю от стыда!

Злющая, но малость похожая на человека, я выскочила из ванной как раз вовремя, чтобы услышать лязг отпирающегося замка. Эрик вернулся довольный, будто премию получил. На левой руке сияла белизной свежая повязка.

— Ты чего подскочила так рано? Иди досыпай спокойно. У тебя сегодня выходной.

— Это Док сказал? — подозрительно нахмурилась я.

— Это я сказал.

— Ну зачем ты, у нас же куча дел! Перевязки, и дезинфекция маленькой палаты, и неофиты… Как же они там без меня! — это было уже не про неофитов, а про Сэм и Дока. Не то что приказ Эрика был незаконным, но Лидеры обычно не вмешивались во внутренние дела медиков, тем более в мелочи типа графика работы. Я потянулась к брюкам Эрика, точнее, к переднему карману. Он ухмыльнулся было, но я всего лишь без спроса достала его коммуникатор, и Эрик недовольно заворчал.

На звонок ответил не Док, а Сэм.

— Доброе. Ну. Да. И что? — нехотя отвечала она на мои вопросы.

— Ничего, что я сегодня… ты не обидишься? Справитесь?

— Ты ради этого звонишь? — начала заводиться Сэм. — Я тебе должна смену, если ты забыла.

— В смысле?

— Ну помнишь, ты ночевала в лазарете, ещё когда неофиткой была. И полночи помогала нам с ранеными. Всё законно, не морочь мне голову!

И напоследок добавила:

— Трахайтесь спокойно.

— Спасибо тебе большое, но не надо…

Я не успела закончить — «не надо о нас так говорить!», как Сэм уже нажала отбой. Что ж, одно хорошо: моя неприветливая напарница — человек чести.

Сразу после этого у меня отобрали коммуникатор и вернули в кровать.

Если честно, там мне было самое место. Особенно сегодня. Прекрасный, между прочим, способ прийти в норму!

Нет, мы не только занимались любовью. Мы выбирались из постели перекусить. Заодно Эрик объяснил, что та пыльная бутылка вина была припасена для меня: на первый раз, буквально несколько глотков, чтобы я могла расслабиться и не нервничала. «Коллекционное, если хочешь знать, не чета тому, что в баре разливают!» И я в любой момент могу попробовать — только не сегодня: похмеляются по утрам только те, кто перешёл на вторую стадию алкоголизма!

После переговоров Джоанна дала Эрику с собой немного орехов и очередную энергетическую плитку. Я восхитилась добротой и щедростью Дружелюбных, но Эрик не согласился. «На Весельчаков где сядешь, там и слезешь, Джоанна просто всех Лидеров прикармливает. Особенно нас с Максом. Знаешь, что она ему завернула с собой?» Я, конечно, попросила кусочек плитки. Эрик, разумеется, попытался повторить старую игру — «если сильно хочешь, подойди и отними». Но я решила сделать ход конём. Не всё же Эрику инициативу захватывать.

— Это слишком калорийно.

— Чего? — удивился Эрик. — Опять решила поиграть в Убогую диету? Ничего не калорийно, с бодуна да с кофе — самое то!

— Даже не знаю, есть или не есть… Разве что сам меня угостишь… своими руками…

Эрик развернул фольгу, отломил маленький кусочек и протянул мне пальцами.

Я взяла его за запястье, поднесла руку ко рту и губами прихватила угощение вместе с кончиками его пальцев. Отодвинулась, не взяв плитку, сделала вид, что думаю. Потом осторожно забрала предложенное, пришлось пустить в ход и язык, и зубы. Проглотив кусочек плитки, несмело облизала кончик его пальца. Может, и не стоило это делать. Я, конечно, знала, что есть… ну, такой способ секса — когда работаешь в Бесстрашии, сложно чего-то не знать. Мало ли что Эрик подумает… Но очень уж хотелось его подразнить!

Эрик сгрёб меня в охапку, и завтрак пришлось прервать.

Потом я пристроилась было понежиться в постели, а ещё лучше — подремать. Не тут-то было: на мой живот поставили ноутбук, и мне пришлось заполнять за нас обоих длиннющую заявку в Искренность на регистрацию брака — «ты этого хотела, вот и занимайся. Ничего не знаю, я вообще бумажки не люблю». Я покосилась на стол Эрика с аккуратными стопками чужих и его отчётов и решила хоть в этом его выручить.

Потом разговор зашёл о свадебных традициях Бесстрашия. Я никогда не мечтала о пышной свадьбе в духе Дружелюбия или Эрудиции. Я вообще не думала о свадьбе как о празднике. У нас в Отречении всё было скромно и серьёзно. С момента регистрации брака начиналось служение пары друг другу и обществу. Что-то подобное я представляла себе и в Бесстрашии. За время моего обучения здесь ещё не произошло ни одной свадьбы, и мне казалось, что Бесстрашные слишком циничны, чтобы устраивать праздники по поводу потери свободы.

Не тут-то было!

Бесстрашные женились, что называется, редко, но метко. По местным традициям, нужно было накормить и напоить всех ближних и дальних, друзей и даже врагов, а также родственников из чужих фракций и, страшно сказать, нужных людей! Поэтому, чтобы все желающие могли прийти, свадьба обычно громыхала дня два-три!

Во-вторых, слухи о предстоящей грандиозной пьянке среди Бесстрашных моментально расползались по городу. Для афракционеров было не найти момента лучше для очередного нападения. То есть патрульные должны были смотреть в оба и в здании фракции, и в городе. Само собой, те, кому приходилось дежурить, пока все остальные веселятся, обижались и пытались как-то это компенсировать. Кто-то брал на патрулирование виски, кто-то провоцировал драки в гетто…

— А теперь угадай с трёх попыток, на ком ответственность за безопасность в городе и на свадьбе! И кому прилетит в случае инцидентов! Пока я был Лидером, поженились пять пар, ощущения незабываемые! Геморрой адский!

Мне поплохело. Я как-то резко поняла, почему мои требования зарегистрировать отношения не вызывали у Эрика энтузиазма. Причём на этих прошлых свадьбах он хотя бы мог спокойно работать, а сейчас ему придётся разрываться между мной, гостями и патрульными! Я представила Эрика в строгом чёрном костюме, с идеально зачёсанными волосами и белой розой в петлице, сверкающим праздничным алмазным пирсингом в брови и злобно раздающим приказы по коммуникатору.

— Так давай упростим всё по максимуму: просто съездим в Искренность — и всё!

— В смысле — упростим?! Ты что, так нельзя, такие развлечения не каждый день бывают! Даже если кто-то один из друзей не может прийти на свадьбу, ранен или ещё что — это плохая примета! А ты предлагаешь всё похерить!

Ну и вляпались же мы! В разорённом полуживом Чикаго народ хочет «хлеба и зрелищ». Вроде эту программу придумали древние греки*, чтобы не обострять социальную напряжённость и отвлекать бедняков от проблем. Свадьба одного из Лидеров — инфоповод, о котором будут говорить месяцами. Кажется, Эрик был прав: закосить не удастся!

Когда Эрик рассказал, что гости из других фракций «должны проникнуться духом Бесстрашия», я спрятала голову под подушку. Эрик, значит, будет обеспечивать безопасность самой свадьбы и контролировать патрульных в городе — это само по себе офигенная нагрузка. Поэтому не было никаких сомнений, кто будет создавать лайт-версию «атмосферы Бесстрашия», экзотическую, но милую, как на площадке молодняка! Эрик извлёк меня из-под подушки и безжалостно продолжал — гостей надо будет прогулять по Стене! нежно покатать на зиплайне! для молодёжи организовать пейнтбол!.. Я ярко представила себе толстушку Джоанну, с визгом несущуюся вниз по канату. Из-под развевающихся оранжевых юбок дрыгали пухлые чёрные ноги. Красно-жёлтая сандалия соскользнула с её ступни и свалилась в толпу кричащих и смеющихся гостей…

— И ничего страшного, — сказала я с наигранной твёрдостью, пытаясь успокоить саму себя. — Половина гостей… да никто из чужих не согласится на наши развлечения! Будут сидеть за столами как пай-мальчики и девочки, играть в слова или в «камень-ножницы-бумага»…

— Или в «бутылочку», — продолжил мысль Эрик. — Жаль тебя разочаровывать, но все будут отрываться по полной. Эрудитов, допустим, хлебом не корми, дай пострелять по своим коллегам. Искренние тоже туда же. Улицы патрулировать или там шахты охранять наравне с нами — дураков нет. А как фигнёй страдать да под нашим присмотром — им всем как мёдом намазано! Делают вид, что типа опускаются до нашего уровня только из вежливости, а сами хуже новичков!

Гвоздём программы должно было стать похищение невесты моими друзьями и отбивание меня обратно командой Эрика. Военизированная игра жёстче, чем захват флага. Обычно Бесстрашным приходилось отказываться от этого развлечения: большинство невест до меня, как правило, были беременны. То есть их нельзя было связывать, чтоб не мешали, переносить с места на место, как бревно, вывозить в город в багажнике и всякое такое. Бывало, что взятой в плен невесте подыгрывала одна из подружек и освобождала её в самый неподходящий момент, — и разъярённая невеста расстреливала нейростимуляторами всех, кто стоял между нею и любимым, и под горячую руку доставалось и команде жениха. Я твёрдо решила предупредить всех своих друзей, чтобы не вздумали меня похищать. Нормальные люди так не делают, должны же они понять! Эрик поднял меня на смех и предложил заключить пари, что у меня ничего не получится.

— Слушай, а как же мы будем кормить всю эту толпу?

— Не твои проблемы. У меня есть заначка, если не хватит, возьму кредит в Дружелюбии.

— Я не про деньги. Хватит ли в городе продуктов?

— Дружелюбные учитывают такие тусовки при планировании посадок. Но, ясен пень, придётся подождать сбора урожая.

И уже много после свадьбы я сообразила, откуда брались все эти излишки продуктов для межфракционных праздников и корпоративов. Для этого в будни членов фракций кормили умеренно, без излишеств, а изгоям попросту урезали пайки…

Затренькал коммуникатор Эрика. Я молча уцепилась за него руками и ногами, отчаянно надеясь, что хоть сегодня нас не будут отрывать друг от друга. Но Эрик сосредоточенно выслушал, ответил собеседнику «смотри в оба» и спокойно отключился.

— Что на этот раз?

— Хочешь офигенную историю? — ответил он вопросом на вопрос. — Считай, это тест на умение разбираться в людях. Угадай с трёх попыток, куда пропал Фор?

— Ну-у-у… Несчастный случай?

Эрик мотнул головой.

— Выполняет секретное задание Макса?

— Тоже мимо.

Оставалась ещё одна попытка, но у меня больше не было предположений, пришлось только развести руками. Эрик невесело усмехнулся.

— Ты такая хорошая, будто только что из Убожества. Ваш любимый Четвёрочка перешёл на сторону изгоев.

— Что?..

В первый момент я попросту не поверила. Решила, что это очередная жёсткая шутка в стиле Эрика. Никогда не смогу привыкнуть к его дурацкому чёрному юмору!

Но, как оказалось, Эрику было не до шуток.

— А, я ж тебе главное не рассказал. Помнишь недавний неудачный рейд в гетто? Мы планировали накрыть одно из их убежищ и крупный схрон с боеприпасами, а нарвались на засаду. Я уже давно подозревал, что кто-то стучит, но раньше это не приводило к стольким жертвам! Короче, мы с Максом решили провести проверку всех, кто знал о том рейде, сывороткой правды. Макс вытряс из Кана нужное количество сыворотки, мы всё держали в секрете. Ну и контроль на выходе ужесточили на случай, если «крыса» попытается слинять. Не знаю, откуда Фор пронюхал. Сперва он попытался выйти в город без разрешения Лидеров. Раньше дежурные, кто из бывших его учеников, его выпускали, но не в этот раз. Последняя камера, которая зафиксировала Фора в ночь перед проверкой, была на нижнем уровне здания. У спуска к потоку нашли следы его кроссовок.

— Ты же говорил, что через поток невозможно выбраться!

— Я и сам так думал. А сейчас Мик доложил, что видел его в гетто, в Лэндейле. Сама знаешь, там самое поганое осиное гнездо во всём нашем ебанутом городе. Получается, этот сукин сын проплыл под водой больше ста пятидесяти ярдов против течения в темноте…

У меня не нашлось слов. Фор ведь боялся замкнутых пространств, неужели ему было не страшно в узком бетонном русле потока? Или его выручила темнота — опасностей не видно, значит, и бояться нечего? Только Фор с его удивительными хладнокровием и твёрдостью мог преодолеть такой страшный путь на свободу. Я содрогнулась, представив себе бурный поток холодной воды. На него и с моста-то жутко смотреть, а уж проплыть… И ради чего!

Я молча обняла Эрика. Лучший за многие годы боец фракции перешёл на сторону врага.

— Терпеть не мог Фора всегда, с самого начала, — ответил Эрик в унисон моим мыслям. — Но лучше бы предателем оказался любой другой.

* * *

К вечеру пришлось-таки вылезти из постели. Сегодня Эрик должен был навестить свою семью в Эрудиции и решил взять с собой меня. Я посоветовала раз в кои-то веки отдохнуть после ранения, операции, освобождения заложников — всего, что на него свалилось в последние дни. Вместо того, чтобы послушаться, Эрик возмутился:

— Ты что, я и так прошлый семейный ужин закосил из-за работы! Если я им не покажусь сегодня — напридумывают себе хрен знает каких ужасов! Мать с сестрой лично заявятся убедиться, что я жив-здоров! И, Трис, не вздумай проболтаться, что я ранен был!

Эрик скрыл повязку на руке под длинным рукавом стильной чёрной рубашки и закинулся очередной дозой адаптогена, на этот раз капсулой. Я пыталась подавить тревогу: раз он брал меня с собой, значит, получатся смотрины! В чём, спрашивается, ехать, как себя там вести?! Эрик сказал, что соберётся чуть не двадцать человек, — никогда ещё не общалась с Эрудитами в таких количествах да в такой роли. Но Эрик не понимал, из-за чего тут волноваться: «нормальные они, тебе понравятся!» Они мне «понравятся»! А я им?..

* * *

В огромной квартире Коултеров нас встретили аппетитные запахи и многоголосый шум. Две молодые женщины в синих брючных костюмах возились с малышами прямо на полу и между делом в заумных выражениях спорили о методиках воспитания. Двое мужчин, хлипких с виду, азартно играли в шахматы, вокруг них толпилось ещё несколько человек, подбадривая. Мальчик лет восьми хвастливо что-то рассказывал крупному немолодому бородачу, тот внимательно слушал и кивал.

— Мы пришли, — пробасил Эрик, перекрывая шум.

Все светлые головы повернулись к нам. Откуда-то из глубины квартиры выплыла величественная дама ростом с Эрика в стильном голубом фартуке поверх серо-голубого платья с разделочным ножом в наманикюренных пальцах.

— Познакомьтесь, это Трис Прайор.

Я оказалась в перекрёстном прицеле любопытных взглядов голубых, серых, бесцветных глаз. Чтобы было не страшно, я тоже принялась рассматривать Эрудитов. Почти все Коултеры были в очках, некоторые страдали излишним весом, другие — плохой осанкой. Нехорошо гордиться физическими данными, это ведь не моя заслуга, но я невольно почувствовала себя сильной, выносливой, готовой ко всему, и уверенности прибавилось.

Эрик тем временем представлял мне своих родственников. Под конец из круговорота имён мозг выделил знакомое — Аннабел Джейн. Миниатюрная девушка с ангельским личиком и золотистым каре выдвинулась из толпы родственников. В отличие от остальных, она не ограничилась приветствиями. Сестра Эрика приобняла меня и чмокнула в щёку. Потом отстранилась и, держа меня за руки, окинула внимательным взглядом.

— Рада с тобой познакомиться, — её хрустальный голос звучал серьёзно и искренне. — Я давно уже поняла… — она лукаво покосилась на Эрика, — впрочем, неважно. Пойдём, покажу тебе коллекцию насекомых.

И вполголоса добавила:

— А то мама вмиг приспособит нас накрывать на стол.

* * *

Помогать накрывать на стол всё же пришлось, но я не возражала. Миссис Коултер расхваливала на все лады «озёрного карпа, запечённого с травами», братья Эрика со смехом её перебивали — «мама, достаточно саморекламы». А меня гораздо больше привлекал запах, а не полезность рыбы. И тут обнаружилась первая проблема.

Все Коултеры — ну, кроме малышей, которым рыбу подали в виде пюре, — ловко пользовались ножами и вилками. В том числе и Эрик.

Ножом и вилкой я есть не умела. И решила съесть только овощной гарнир, чтобы не опозориться ненароком.

— Трис, ты не любишь рыбу? — умоляюще спросила миссис Коултер. — Это очень полезно, в ней содержится столько микроэлементов…

— Люблю, — успокаивающе ответила я. — Очень люблю.

И я решительно отломила вилкой аппетитный белый кусочек с хрустящей корочкой. Пальцами, как в Бесстрашии, вынула кости и положила на край тарелки.

— Ты не умеешь пользоваться столовыми приборами? — ехидно спросила бабулька, похожая на ведьму из сказок, — худющая, с острым носом и подбородком и густыми бровями. Голос у неё был слабый и дребезжащий, но как-то так получилось, что её насмешливый вопрос прозвучал на весь стол. Я опять привлекла всеобщее внимание.

— Бабушка, оставь Трис в покое! — вступился за меня Эрик, отложил нож и под столом сжал мою руку. Я была благодарна ему за поддержку, но не хотела прятаться за его спиной.

— Конечно, не умею, — ответила я бабке и мило улыбнулась. — Я родом из Отречения, там не едят рыбу и мясо, вы ведь знаете об этом? — я улыбнулась ещё шире. — А в Бесстрашии недосуг было научиться. Там не преподают столовый этикет. Ножи там учат разве что метать.

Старуха скривилась, и инцидент был исчерпан. После этого отличился Эрик: потянулся за добавкой рыбы.

— Сынок, достаточно одного куска, — заявила миссис Коултер. — Иначе в организм попадёт излишек молибдена. Да и белковая нагрузка…

— Ладно, ладно, я всё понял, — заворчал Эрик и положил лопаточку обратно на блюдо. Хотя там ещё оставалось несколько лишних кусков! Мне стало обидно за Эрика. Почему мать заглядывает к нему в тарелку, будто он до сих пор мальчишка! Да Бесстрашные, вернувшись из патруля, сметают с раздачи всё подчистую, и их никто не осуждает!

— Миссис Коултер, просто у вас потрясающе вкусная рыба, — проговорила я медовым голосом. Миссис Коултер не повелась.

— Спасибо, но питаться рационально — не значит переедать! Впереди ещё морковно-ореховый десерт!

И я не выдержала. Я не забыла, что обещала Эрику помалкивать, но сейчас мне казалось важнее заступиться за него.

— Это я рекомендовала Эрику есть побольше белка. Недавно он был ранен, и это важно для восстановления тканей.

Кто-то ахнул, кто-то опрокинул стакан.

— Ты был ранен? Давно?

— Куда?

— Как?

— Как ты себя чувствуешь?

И голос отца на повышенных тонах:

— Почему мы последние об этом узнаём?!

— Трис, мы же договаривались! — вспылил Эрик. — Ну кто тебя просил! Ты вообще на чьей стороне?!

Потом он обратился ко всем родственникам сразу:

— Я здоров как конь, есть новости и поважнее! Мы с Трис собираемся пожениться, я ещё не говорил?

Коултеры замерли, уставившись на нас. Молчание нарушил один из братьев Эрика:

— Ну надо же, даже наш примитивный братец дозрел до нормальных отношений!

После этого Эрудиты загалдели наперебой:

— Когда свадьба?

— Что вам подарить?

— Нужно обязательно пригласить всех родственников из Дружелюбия!

— А малышей можно брать на свадьбу? Но если у вас будет что-то, что их испугает, салют или ещё что-либо подобное, мы не придём!

— А Пещера Ужасов будет?

— Все вопросы вот сюда, — мстительно заявил Эрик и показал на меня. — Я в этой фигне ничего не понимаю — как Трис скажет, так и будет.

Доброжелательно глядя на будущих родственников, я под столом попыталась ущипнуть Эрика за бедро. Нашёл на кого перекидывать ответственность! Бесполезно: я удостоилась только усмешки с его стороны, да ещё и ободрала пальцы о заклёпки джинсов.

— Мы обязательно вам сообщим и сроки, и программу, и всё остальное, — ответила я всем одновременно, прерывая галдёж. — Мы ещё ничего не решили. Одно сразу скажу — во главу угла мы ставим БЕЗОПАСНОСТЬ! Сколько гостей смогут охранять наши патрульные, столько и пригласим, и ни одним человеком больше!

Миссис Коултер и бабушка принялись было возражать, но я авторитетно заявила:

— В Чикаго сложная обстановка! Помните прошлогодний теракт в Эрудиции? Тот, когда взорвали лабораторию и ещё несколько помещений? Разве это не ужасно?

Коултеры пригорюнились.

— Хорошо формулируешь, — проговорил мистер Коултер со вздохом. — Дивергент, не иначе. Мало нам одного дивергента в семье…

* * *

Жизнь кипела, иногда становясь абсурдной, но в целом налаживалась.

Эрик, кажется, наконец поверил, что мне нужен он, а не сам факт брака и тем более не статус супруги Лидера. При этом — странное дело! — чем чаще я просила его о помощи, тем охотнее он разруливал мои проблемы. Что, спрашивается, творилось у него в голове? Хотя чему я удивляюсь. Чего ещё ждать от типа, который сам себе противоречил, ворча в мой адрес взаимоисключающие вещи: «бестолковая, пропадёшь без меня» и «ты достойна лучшего». Оставалось только соглашаться, что в обоих случаях он прав.

Калеб наконец согласился со мной встретиться. Я была счастлива наконец поговорить с ним по-человечески, и мне показалось, что его депрессия идёт на убыль. По крайней мере, врач-Эрудит обещал, что скоро ему разрешат вернуться к работе прямо в больничной палате, а там и до выписки недалеко.

Джейми тоже радовал. То есть напрягал. По сравнению с другими малышами из приюта он отличался острым умом, бойко болтал, без конца рисовал. Верховодил в своей группе. Воспитательница, нервно смеясь, рассказала, как трое карапузов под его руководством расшатали одну из досок забора и убежали «погулять». У меня не было никаких сомнений, что Джейми растёт дивергентом, храбрым, сообразительным и творческим… Но он был прежде всего изгоем! И скоро начнет задавать вопросы: если я такая заботливая, почему я каждый раз ухожу и оставляю его в приюте? Почему в приюте нет винограда, мёда, груш, а у меня есть? Почему я одета с иголочки, а приютские ребятишки — в ношеное и штопаное? Почему?!..

В положении невесты Эрика были однозначные плюсы. Макс, узнав о нашем заявлении, окинул меня серьёзным взглядом и перестал замечать. Ни скрытых подколок, ни предложений с двойным дном. Меня это более чем устраивало.

Эрику удалось навязать мне и бронированный джип. С водителем-Бесстрашным. Сперва я не знала, что с ними делать, и пискляво настаивала, что прекрасно могу передвигаться по городу, как раньше, на поезде. Эрик переубедил меня одной фразой: «пожалей мои истрёпанные нервы!» Ради его спокойствия (ну и чтобы отстал) пришлось послушаться. В конце концов, если Лидер доволен жизнью — от этого было хорошо не только мне, но и всей остальной фракции. Вскоре я осознала, что собственная машина и возможность покидать Бесстрашие без разрешения — это новый уровень свободы! Тут же нашлось куча дел в гетто: я стала навещать время от времени изгоев, маминых протеже или тех, с кем познакомилась во время расследования. И, само собой, подкармливать.

* * *

В тот день у меня был выходной, и я поехала к немногословному Дзену и его верному Лайаму. Это был уже третий раз, когда я смогла выкроить еды для них. Удалось раздобыть на кухне два сухих пайка (сказала, что для себя) и взять из холодильника Эрика две отбивные (скажу, что сама съела).

Но у знакомой трущобы рядом с Франклин-центром никто не сидел. Лайама могло не быть дома, но ведь Дзен любил сидеть на улице, наблюдать за жизнью города, он-то куда делся?

— Поехали домой, Трис? — с надеждой спросил водитель.

— Нет, Джейк, — решительно отказалась я. — Прячутся, наверно. Их пугает машина. И ты. И наша форма. Я схожу одна.

— Эрик сказал сопровождать тебя, — ответил Бесстрашный, перекатывая жвачку за другую щёку.

— Один разик, — я показала один палец. — Как исключение, хорошо? Никто не узнает.

Джейк тяжело задумался. Пока он дозревал, я шустро открыла багажник и достала оттуда длинное серое пальто — выменяла у Отречённой из приюта как раз для таких поездок в гетто инкогнито.

— Только потому, что ты медик, — неохотно согласился Джейк. — И, Трис, должна будешь!

— Спасибо! Ты лучший в мире водитель! А джип отгони во-о-он туда, я сейчас, быстро!

— На это я не могу пойти! Здесь и буду стоять!

Я ещё раз обошла здание снаружи, время от времени окликая Дзена. Никто не отзывался. На первом этаже был очаг, полный золы, немного дров, лежанки с тряпьем. На всякий случай я поднялась выше. На четвёртом этаже обнаружилось что-то вроде заначки: любовно свёрнутый большой кусок полиэтилена, а под ним довольно ценная по чикагским меркам вещь — канистра с этанолом. Но ни одного изгоя — ни моих знакомых, ни других — не было видно. Решив пройтись по соседним зданиям и поспрашивать, я пошла вниз.

Стройный высокий силуэт двинулся ко мне из тени, лица было не видно. Я полезла в кобуру, но прежде чем я выхватила пистолет, послышался знакомый голос:

— Трис, это я, Фор. Я без оружия. Надо поговорить.

Он раскрыл и поднял пустые ладони, демонстрируя мирные намерения. Как же он умудрился пройти мимо Джейка? Макс ведь при всех озвучил приказ — при встрече убить перебежчика, как бешеную собаку! Я выдохнула и отпустила рукоятку пистолета.

— Фор, ну напугал! Я ведь могла выстрелить!

Он слегка улыбнулся, выходя на свет.

— Вряд ли. Ты ведь думаешь, прежде чем палить по людям.

— Зачем ты ушёл? — требовательно спросила я. — Как ты мог?

— Считай это кризисом переоценки ценностей. Я больше не мог работать в Бесстрашии. Система фракций порочна по своей сути, давно пора ликвидировать все различия. Спроси себя, почему у одних есть всё, вплоть до украшений, кофе и сахара, а другие питаются чёрствым хлебом, да и то в виде подачек? Почему одних малышей наряжают, как игрушки, а другие через одного умирают от истощения? Ты ведь всё это знаешь не хуже меня!

В душе всколыхнулось чувство вины, но я ответила Фору словами из методичек Правительства:

— Город не может позволить себе содержать тех, кто не приносит пользы обществу…

— А ты уверена, что все изгои бесполезны и ничего не умеют? На сто процентов, Трис?

Ни в чём я не была уверена. Много лет наблюдала за изгоями — и в роли Отречённой, и во время расследования. Разными они были, вот в чём дело. От мирных алкоголиков до откровенных преступников, от халявщиков до изворотливых, только и занимающихся выживанием.

— А Бесстрашие тебе чем не угодило? Мы же боремся с преступностью на улицах!

— Только сначала вы создаёте причины этой преступности! Сначала отнимаете у людей всё, а потом наказываете, когда они пытаются себя обеспечить!

Помолчав, Фор сбавил тон:

— Большинство Бесстрашных об этом не задумываются. Их натаскивают, как сторожевых собак, выполнять любые приказы. Я их не виню, — Фор досадливо поморщился, и я поняла, кого он имеет в виду под «ними». — Кому не хватает широты мышления, так и остаётся тупым исполнителем, несмотря на навыки. Но ты способна на большее. У тебя достаточно доброты и сообразительности. Переходи на нашу сторону, Трис, послушай внутренний голос, ты ведь знаешь, что такое милосердие! Скоро в городе будет очень жарко, и я бы очень хотел, чтобы ты не ошиблась с выбором.

Я чуть не вспылила, но сумела сдержаться. Первым порывом было прополоскать Фору мозги, рассказать, как всё Бесстрашие потрясено его уходом, как по нему скучают новички. Но сейчас было не время тыкать Фору в нос своё «ценное» мнение. Сейчас нужно было не говорить, а слушать. Я хотела в подробностях понять, чего Фор добивается… и насколько он опасен.

— Что ты имеешь в виду? Хочешь, чтобы я ушла в гетто? Вам нужен врач? Я ведь ещё только стажёрка…

— Нет. Нам нужны глаза и уши в Бесстрашии.

Понятно, афракционерам понадобился новый стукач. Но почему я? Фор настолько ценит мой мягкий характер и послужной список… или всё дело в моих отношениях с Эриком?!

— Фор, мне очень важно понять одну вещь. Помнишь, Макс и Джанин затеяли заговор против Отречения? И ты действительно согласился участвовать в их депортации за Стену?

— Это Эрик тебе так сказал? Понимаю, что у вас отношения, но всё, что он говорит, нужно делить на два!

Голос Фора звучал так твёрдо и бескомпромиссно, что у меня обязательно закрались бы сомнения… если бы я не слышала его тогда собственными ушами. Я неосознанно сделала шаг назад и сложила руки на груди.

— То есть не хотел? Но ты говорил очень убедительно.

Фор моргнул, видимо, соображал, как я могла их услышать.

— Ты врал Максу? А зачем? Мог ведь сказать, что тебе не нравится идея, что это незаконно, хлопотно… Мне реально хочется понять! Какой у тебя был план?

— Я собирался подменить сыворотку подчинения перед введением. То есть часть Бесстрашных осталась бы в ясном сознании и отказалась бы выполнять преступный приказ.

Врёт? Или не продумал план? Но Фор никогда не страдал наивностью или импульсивными решениями!

— Как ты собирался это провернуть? Как заменить ампулы под носом Макса, он же не дурак! И Джанин тряслась над этой сывороткой, как над сокровищами Форт-Нокса! А если бы она прислала с нею Эрудитов, чтобы помочь во введении? И ампулы делают только в Эрудиции, как бы ты изготовил подделку без их ведома?

Фор помолчал с минуту, потом согласно кивнул.

— Верно рассуждаешь. На этот случай у меня был план «Б». После депортации Убогих рассказать Бесстрашным — не всем, только самым разумным — что их использовали втёмную, что на их совести вымирание целой фракции. Бесстрашие бы раскололось на два лагеря. И уж я бы расстарался, чтобы они мочили друг друга, а не афракционеров.

Что ж, хитро́ и расчётливо. И жестоко.

— Так ты бы допустил выселение Отречённых? — переспросила я с замиранием сердца. — Но это же… За что ты нас так ненавидишь?..

— А за что мне их любить, Трис? — голос Фора зазвенел сталью. — Кого мне там любить? Может, ублюдка, который всё детство избивал меня за закрытыми дверями, а на людях строил из себя заботливого папашу?

— Послушай, но ведь не все такие…

— Все одинаковые, как под копирку! — отрезал Фор. Его соболиные брови сдвинулись к переносице, яркие глаза чуть ли не искрили от злости. — И сучка-психологиня, которая пыталась меня же убедить, что я вру! И школьная медсестра, которая обрабатывала ссадины от побоев и нудела, что отец всё делает для моего же блага! Прилипалы с гнилыми душонками!

— Мои родители не такие! — выкрикнула я. Фор моментально взял себя в руки.

— Твои родители — исключение из правил. Как и ты. Но остальные Убогие — просто паразиты. Ненужная прокладка между нормальными людьми и пищей.

— Трис, ну где ты? — раздался ото входа зычный голос Джейка. — Что ты там возишься?

— Мне пора, — скороговоркой зачастил Фор. — Если надумаешь помочь нам или будут вопросы — положи записку под третью ступеньку крыльца на Фолкленд-авеню двадцать шесть! Я каждый вечер там бываю!

Когда Джейк появился у лестницы, Фора уже и след простыл.

Домой я ехала в полном раздрае. Я и до этого разговора подозревала, что мы живём неправильно, а общество устроено несправедливо. Но «в Чикаго будет жарко» значило, что афракционеры готовят восстание, нельзя же так, хватит уже стычек и конфликтов! И если они уже готовы к революции — зачем им я? Или как раз предатель в Бесстрашии должен склонить чашу весов на сторону изгоев? Можно ли верить Фору? Он всегда был мудрым и справедливым, он не давал поводов ему не доверять… Но довериться ему — значит предать человека, который вытащил меня из безнадёжной ситуации, а заодно сорвал преступные планы Макса! И что же мне делать? Я застонала и стукнула лбом по крышке бардачка.

— Пожалей машину, Трис, — строго сказал Джейк. — Это моя лучшая подруга! Найдутся твои облезлые друзья, никуда не денутся!

— Ты педаль-то притопи! — раздражённо попросила я. — Ползёшь как черепаха!

Мне срочно нужно было посоветоваться с Эриком.

В нашем хрупком, ненадёжном мире он был моей единственной опорой.