Пение Огня (джен)

Дракон лениво возлежал на скалах глядя на солнце, неторопливо опускающееся за горизонт, раскрасив небо в алые и оранжевые тона, такие же теплые как и воды бескрайнего океана, согретые лучами дневного светила. Пухлые облака медленно плыли куда-то вдаль, совершая одно из своих бесконечных путешествий, чтобы увидеть весь мир и показать ему себя во всей свое красе и недосягаемости. Шаловливый ветерок не желающий никак угомониться, носился по скалам сдувая с них пыль, трепал листья деревьев и травинки, и заставлял петь воду, волнами накатывающую на берег.

Умиротворение и покой. Вот что чувствовал дракон, любуясь благодатью, что окружала его со всех сторон.

Но вдруг кто-то осмелился нарушить его покой: кудрявая девчушка в мешковатом платьице ухватила его за рог и потянула вниз, притягивая поближе к себе. Дракон мотнул головой и фыркнул, вырываясь из цепких ручек девчушки, но та и не думала сдаваться. Взобравшись за него и снова ухватившись за рога, она умастилась ему на шею и капризно воскликнула:

— Покатай меня! — А когда он не отреагировал, обиженно надулась. — Ну папа, ну покатай меня, ну покатай! Папа!

Дракон в очередной раз фыркнул, чуть дернул шеей и улегся на лапы-крылья, подпалив своим огненным дыханием лепестки цветка, что рос прямо у него под носом.

— Ну папа! — не унималась девочка, подавшись вперед и заглядывая ему в глаза. — Папа, покатай меня! — Даже не думая об осторожности, она свесилась еще ниже и еще бы мгновение, кубарем слетела бы с него, но дракон ни на секунду не терявший бдительности, хоть и оставаясь расслабленным, успел предотвратить это, задрав голову повыше и опрокинув визжащую от счастья девочку себе на шею, а после поймал ее зубами за шиворот.

Весело хлопая в ладоши и ничуть не напуганная, девочка задорно смеялась и требовала:

— Еще, еще! Хочу еще!

— Ну уж нет! — произнесла появившаяся на скалах молодая женщина, в отличии от дочери напуганная, встревоженная и гневная. — Хватит баловаться! Руконожку довела, птиц разогнала и даже всю рыбу распугала! — продолжая выговаривать, она подошла к ним, аккуратно сняла девочку и прижала к себе, ласково и благодарно потрепав дракона по носу, на что тот сразу же заурчал от удовольствия, сонно прикрыв веки. А затем уставилась на свое чадо, успевающую за день сделать больше, чем она с мужем за целую неделю. — Вот что мне с тобой делать? — спросила она устало и немного смиренно, понимая что ни одно слово не заставит их дитя быть послушнее.

— Холить и лелеять! — завопила девчушка во все горло и стайка птиц примостившаяся на скалах, вновь взлетела, стремительно прячась в облаках, в единственном убежище, где непоседливая кудрявая девица до них еще не добралась.

— Ох, Ярина… — засмеялась ее мама и они втроем вернулись в пещеры.

* * *

Я открыла глаза. Мои губы тут же расплылись в теплой, мечтательной улыбке. Какой чудесный сон… Еще один привет из прошлого. В последнее время их становиться все больше и больше, и я этому очень рада. Наконец-то моя память ко мне возвращается!

Сев на постели, я рассеянно огляделась вокруг и сладко потянулась, встряхивая остатки сна. Затем легко встала и закружилась по пещере, широко разведя руки в стороны и пару раз чуть не споткнулась, но совершенно не обратила на это внимания. Улыбаясь от уха до уха, я чувствовала себя совершенно счастливой…

Прекратив кружиться, я опустила руки и вздохнула. Моя фигура отбрасывала длинную тень, освещенную солнцем.

Повернувшись к источнику света — большому естественному проему с видом на океан, я прошла к нему и коснувшись пальцами шершавых стен, вгляделась куда-то вдаль, понимая, что больше мне от жизни ничего не надо. Лишь бы стоять вот так и радоваться тому, что наконец-то все хорошо…

А ведь совсем недавно все было иначе. И я сама была на грани жизни и смерти.

При этой мысли моя радость померкла, улыбка сползла с лица, а чувство легкости исчезло, сменившись тяжестью и беспокойством.

Затянувшаяся рана на груди заныла, я накрыла ее ладонью, невольно вспоминая, как длиннющий и пугающе острый коготь врывается мне в кожу, едва ли не пронзая насквозь. Еще бы немного и…

Додумывать я не стала. Резко отойдя от края, прошла вглубь своей временной спальни и подхватив белье и банные принадлежности, направилась к небольшому озеру, где мы когда-то всегда купались и плескались всей семьей если океанские воды были слишком холодными, и заставляли мыться Руконожку, натирая его ворчливую тушку мыльным камнем…

Жаль, что его больше нет… Его не стало в тот же день, когда тот, другой дракон напал на нас, безжалостно убив моего единственного друга, хотя тот всего лишь пытался меня защитить.

Это чудовище… Как можно быть таким? И ведь это самое малое, что он сделал. Молва о нем потрясает мир уже не одно столетие. Годами, десятилетиями и даже веками он не давал покоя ни людям, ни драконам, повсюду нося только смерть и хаос…

Как хорошо, что ему пришел конец. Отныне он никому не навредит. Никогда.

Присев на край озера, в размышлениях не заметив как уже добралась до него, я разложила вещи и стянула с себя сорочку, кожей ощущая как в воздухе крутятся воспоминания, словно запахи, самые разнообразные и порой, едва различимые, но все еще уловимые. Благоухающий аромат цветов… Пряная сочность листвы… Свежесть морской воды… Легкая изморозь прохладного ветра… Все это… здесь. Витает вокруг меня. Проникает под кожу и будоражит кровь.

Мягко ступая в воду, смакуя каждый момент, каждое прикосновение и каждую секунду, я погружалась все глубже, пока не ушла под воду с головой, сделав это без страха и сомнений. Больше я не боялась утонуть. Не потому, что не умела плавать, а потому что была уверена — я дома, и здесь безопасно.

Ну и потому что здесь было за что ухватится, если уверенность мне все-таки изменит.

Подплыв к одному из уступов, я оперлась о него локтями и положила на них подбородок, смотря на океан, что распростерся вокруг острова на много-много верст вокруг защищая, но и в то же время отдаляя от всего мира, превратив в тихое и уединенное место, куда не сможет попасть никто, кроме драконов или тех, кого по легенде ведет любовь.

Я по-доброму усмехнулась. Боюсь, легенды перевирают, и почти уверена, что это не любовь девушки привела ее возлюбленного к драконьему острову, а его собственная. Ведь Невеста к тому моменту была уже мертва и некому было ждать его…

Моя усмешка превратилась в улыбку. Кто бы мог подумать, что торговец, рассказавший нам эту легенду, но не сумевший поведать ее всю, рассказывал о предке моего настоящего отца. Теперь же, вспомнив и собрав все кусочки мозаики воедино, я поняла, что за легенду он был вынужден унести с собой — о Невесте, что вернувшись домой живой, сама, по своей воле призвала дракона и улетела вместе с ним. Навсегда.

Эта легенда о моих родителях: княжне Мирославе и драконе, которому она дала имя — Арман.

Желтовато-красные лепестки большого бутона цветка чуть качнулись от моего прикосновения, раскачиваясь на ветру.

Узнать, что моя мама из царской семьи было не так уж неожиданно и даже не удивительно. На самом деле, это знание меркло по сравнению с тем, что я узнала после. А узнала я очень много. Достаточно, чтобы выступил пот и озноб прошел по коже.

Это случилось через несколько дней, когда все более-менее пришли в себя и робко поверили, что самое страшное уже позади, а впереди нас ждут только мирные деньки, без страха, тягостного ожидания, и покой.

Наконец-то, покой. Для всех. Не только для моих родителей.

Эта история, перевернувшаяся все и в корне изменившаяся жизни всех нас началась тринадцать лет назад. В тот самый злополучный день, когда на городок в котором проживали два брата-оборотня отказавшиеся от своего предназначения, напал черный дракон, неумолимый и кровожадный, сметающий все на своем пути.

Оган тогда все еще был человеком и собирался оставаться таковым и впредь. Он уже все решил для себя и мечтал набравшись решимости, признаться своей возлюбленной в чувствах и жениться на ней, а после и завести семью. Но внезапное нападение разрушило не только его планы, но и всю дальнейшую жизнь как человека, расколов его сущность надвое, вынудив призвать ту, которую он боялся и ненавидел большего всего на свете, отказавшись от своих желаний, мечтаний и надежд, похоронив их вместе с прахом возлюбленной, которую любил всем сердцем, но не смог защитить оставаясь всего лишь человеком.

Именно тогда, сломленный и жаждущий мести, стоя у Алтаря, черного от копоти и алого, от крови, он сделал то, чего поклялся никогда не делать — прыгнул со скалы и пробудил свою драконью кровь, в миг ринувшейся в небо золотисто-коричневым драконом с пугающими янтарными глазами, видевшим гораздо больше, чем человеческие голубые.

Азер не оставил его одного, поддержав во всем — от желания отомстить до претворения этого чувства в жизнь.

Они вместе разыскивали его, потратив на поиски почти два года, а когда наконец нашли, то выместили всю свою боль, гнев и ярость, что скопилась за все те дни и ночи, что они шли по его следу, не позволяя себе ни минуты отдыха или хоть капли сомнений и слабости повернуть назад. Битва была жестокой, мучительной и долгой. Но им удалось его победить. С превеликим трудом и едва не лишившись жизней — но они смогли это сделать.

Последнее, что они помнили — это как черный дракон, смертельно раненый и изнуренный, падал в океан, и не всплыл, потонув в его пучине.

Искренне считая, что положили конец его жизни, не принесшей никому и ничего хорошего, кроме страданий, они разошлись каждый своей дорогой, поняв, что отныне как раньше, уже не будет. Оган с неохотой, но вернулся в долину и поселился там, с опаской превращаясь в дракона и каждый раз с ужасом ожидая, что кто-то по незнанию или самодурству пропоет Ритуальную Песню, и он сам станет убийцей чьей-то дочери, сестры или возлюбленной. Азер же, не привыкший к неволе, скитался по миру, останавливаясь то тут то там, нигде не задерживаясь надолго.

Однако несмотря на все их старания и надежды, дракон не погиб, а выжил. И выжив, он отправился искать нору, где сможет зализать раны и отомстить обидчикам. Его выбор пал на драконий остров, который он покинул многие столетия назад и не намеревался возвращаться, больше предпочитая устанавливать в мире свои «порядки», нежели довольствоваться только одним Ритуалом раз в десять лет.

Но родной дом ждал его не один и преподнес сюрприз, который вынести он не смог.

Люди, неважно, будь то мужчины, женщины, дети или старики, для него были все равно что хворост для костра и никак иначе он к ним не относился. Потому увидев, что его предшественник не просто не исполнил Ритуала, а еще и зачал потомство как человек, позволив своей Невесте жить и родить ему человеческую дочь, — не Драконьего Сына, — он просто обезумел от ярости и жажды расправы, что лишь усилилось после горького и унизительного поражения двум драконам, случившееся буквально накануне.

Озлобленный и потерявший рассудок он сделал то, что посчитал нужным — попытался убить нас всех. Особенно юное дитя, что было ему словно бельмо на глазу и не укладывалось в его искаженном безумием сознании, давным давно переставшим хоть отдаленно напоминать что-то человеческое, оставив лишь озлобленное и животное, природу древнего и дикого.

Как раз тогда-то я и потеряла память. Отбившись от мамы, ногу которой придавило камнем, я вместе с Руконожкой убегала в глубь пещер, пока папа в обличье дракона отчаянно пытался нас защитить, но удар хвостом настигший нас внезапно из-за спины, убил моего единственного друга, а меня отправил в короткий, но мучительный полет, после которого я уже не помнила ничего ни о себе, ни о людях, зовущих себя моими родителями и смотрящих на меня с болью и страданием, глубину которых не передать словами и не описать никакими перьями.

То, первое сражение было очень нелегким для отца, никогда не дравшегося с кем-то. Ему удалось отбиться только потому, что чужеземец был слаб и истощен. В противном случае, нас бы уже не было в живых. Никого. Совсем.

Воспользовавшись возможностью, мама с папой быстро собрались и покинули остров, надеясь найти безопасное место и укрытие, где безумец их не найдет и наконец оставит в покое, но все оказалось куда страшнее и опаснее, чем они считали. Он преследовал нас, выискивал и вынюхивал, не готовый смириться с еще одним поражением, с куда более непримиримым, чем предыдущее. Убить нас троих — стало его новой целью. Смыслом жизни. Одержимостью. Он — сумасшедший. Только сумасшедшие способны на такую маниакальность.

Родители поняли, что он не отстанет и будет преследовать нас до тех пор, пока не добьется своего, и тогда они сделали то, что сделал бы любой другой на их месте — оставили самое дорогое, что было у них, неподалеку от крохотной деревеньки в глуши, с трех сторон окруженную лесом, а с четвертой неприступными горами, где ни один дракон даже и не подумает искать. Ну, а сами… Сами они постарались сделать все, что бы увести его как можно дальше и добиться того, чтобы он никогда меня не нашел, даже если это будет стоить им жизни, хоть в глубине души и надеялись когда-нибудь вернутся.

Такова моя история. Такова история моей семьи и семьи Огана, переплетенные между собой волей случая и одним жестоким черным драконом, воплощением самой смерти и ужаса.

Ну, а дальше… А дальше все тоже решил случай. Я пропела всего пару строк, но этого оказалось достаточно, чтобы все драконы, что были неподалеку, услышали мой зов и ощутили в нем родство. Он тоже его услышал, пусть и был совсем не близко, но драконья кровь в нем гораздо древнее и сильнее, чем в остальных ныне живущих драконах, и так он понял, где меня искать, а найдя не стал нападать сразу, увидев с кем снова его свела судьба. Вместо этого он принялся ждать подходящего момента, изредка и осторожно подталкивая Огана к тому, что ему нужно и добившись своего, явил себя мне представившись отцом, видимо рассчитывая на то, что я вряд ли вспомню как выглядит мой настоящий отец. Или же просто собирался сбить с толку, ввести в заблуждение.

Моих же родителей привел Азер. Как оказалось, он очень наблюдателен и его любовь к путешествиям сыграла в этом ключевую роль. Скитаясь по миру он не раз наталкивался на черного дракона, на спине которого восседала женщина, ничуть не боящаяся жить с огнедышащим змеем и которую тот не трогал сам. Заинтересованный столь необычным явлением, Азер на всякий случай постарался не упускать их из виду и как выяснилось позднее, его любопытство спасло мне жизнь и вернула двух самых близких людей, воссоединив семью, разлученную десять лет назад.

Теперь же, когда я узнала правду выслушав ее с обеих сторон, все в моей жизни и жизни моих близких встало на свои места, сложилось в цельную картину, разбитую некогда на мелкие кусочки, и я почувствовала облегчение. Больше не было никаких тайн и секретов. Отныне все лежало на поверхности и не нужно ничего боятся.

И о драконе, легко ломающем жизни и переступающим через непреложные Законы и Заветы, будь то драконьи или людские, я тоже узнала очень многое, хоть и слушала его историю скорее с отвращением, нежели действительно с интересом: Оган и Азер когда искали его, постарались узнать о нем как можно больше, чтобы знать с кем имеют дело и в итоге выяснили, что ему к тому моменту было уже около шестисот лет, что было поразительно само по себе, ведь драконы обычно живут не больше пяти сотен и то, такое случается крайне редко. Еще они узнали, что некогда в юности, этот оборотень, едва обратившись в дракона, очень заинтересовался Памятью Предков, уходя в нее слишком часто и слишком далеко в прошлое и, по всей видимости, это и привело его к безумию, что с годами только усиливалось, становясь лишь глубже и непредсказуемее.

Да и сам по себе этот дракон едва ли не живая легенда. О нем ходят столько слухов и рассказывают такие истории, что и в страшном сне не приснится. Например, что он ест собственных детей, чтобы продлить свою жизнь. Или что он проводит Ритуал не сжигая своих Невест в огне, а сношаясь с ними прямо так, как люди… То есть… Дракон с человеком…

Я поежилась и по шею опустилась в воду. Вспоминать все те ужасы, что рассказали Оган с Азером было по-настоящему жутко. Надеюсь, что все это были лишь слухи и россказни, но и сомневаться в этом, помня его безумные глаза…

Нахмурившись, я задумчиво закусила губу.

Этот дракон и вправду очень странный. Безумный… Если я ничего не напутала, то единственное, что он собирался сделать в отношении меня — это убить. И в этом заключалась главная странность. Почему же он тогда передумал? При чем тут дети? Что заставило его изменить решение? Не может же быть все дело только в моей исключительности… Или может?

Но как бы то ни было, ответы на эти вопросы я уже никогда не смогу получить. И если честно, даже не хочу. Хватит с меня тайн. Любопытство должно быть в меру, это урок я хорошо усвоила… Однако с другой стороны если бы не оно, я бы наверное, не узнала всего, что знаю о драконах и обо всем остальном…

Сжав пальцами переносицу, я оттолкнулась от уступа и придерживаясь камней добралась до берега, а выбравшись, с опаской взглянула на воду. Все-таки страх давал о себе знать как бы я не храбрилась.

Насухо вытеревшись и одевшись, я побрела обратно, только на этот раз направилась вниз, в довольно большую и просторную пещеру, которую на моей памяти точно не было. Скорее всего, это тот дракон постарался, может даже, со зла это сделал…

Дразнящий аромат готовящейся еды пробудил аппетит и живот заурчал, желая немедленно вкусить блюда, испускающие столь дивный запах, от которого рот наполнялся слюной. Но вместе с тем же я почувствовала укол вины. Выходит, все уже встали, а я еще валялась в постели, проворонив их пробуждение и даже не подумывала просыпаться.

Надо бы помочь маме, подумала я тут же, торопливо сбегая по немного запущенным и пыльным тропкам. Прокормить троих мужчин, да еще и драконов дело нелегкое…

Войдя в пещеру я сразу же нашла взглядом маму, что-то помешивающую в котелке, висящее над костерком и весело булькающее в тишине, что возникала только по утрам, в то время суток, когда весь мир еще только пробуждался ото сна и готовился к новому, ясному дню. Рядом сидел Оган, разминая левую руку и снимая с нее повязки.

— Доброе утро, — сказала я. Они оба повернулись ко мне и почти одновременно улыбнулись, приветствуя.

— Как спалось? — спросила мама, подходя ко мне. Оган остался сидеть возле костра, самостоятельно меняя повязки и не обращая более на нас внимания.

— Хорошо, спасибо. Чем-нибудь помочь?

Между нами чувствовалась неловкость. Мы не знали, как себя вести с друг другом. Слишком долго мы были разлучены и слишком слаба стала духовная связь, что связывала нас раньше… Нам придется заново учиться быть семьей, нагонять то, что мы пропустили… И уверена — это будет нелегко…

— Да, надо бы овощи нарезать, — тут же подхватила мама, протягивая мне плоскую доску с овощами. Взяв нож, я села на ковер под ногами, водрузила доску на колени и принялась за работу, не замечая, как мама наблюдает за мной.

— Что? — спросила я, наконец заметив ее внимательный взгляд. Мама грустно улыбнулась, подобрала юбки и присела рядом со мной. Взглянула на мои руки, крошащие овощи и вздохнула, глядя уже на свои ладони, грубые от тяжелой жизни.

— Просто… До сих пор не могу поверить, что ты дома… Что вся семья в сборе… Что мы наконец вместе… — Она посмотрела на меня, ее глаза были полны слез. — Я думала, больше никогда тебя не увижу… — Тускло улыбнувшись, она провела рукой по моим волосам. — Но вот ты здесь… С нами… Все вместе… Мы снова полная семья. Как же я скучала по тебе… Как Арман скучал… С ума сходил от страха, хоть и скрывал… — Женщина обернулась на большую расщелину в стене, откуда открывался вид на океан и двух драконов, летающих над ним, занятых утренней охотой. — Но я-то видела… Я все видела… — Ее голос ослаб, она всхлипнула.

Качая головой, я обхватила ее лицо ладонями и повернув к себе, заставила смотреть на меня, увидеть меня, а не воспоминания о горьком прошлом и потерянном времени, и так, глаза в глаза, пообещала… Нет, поклялась:

— Все хорошо, мам. Больше я вас никогда не оставлю. Никогда, слышишь? Верь мне. Я всегда буду рядом. С вами.

Мама взяла мои руки в свои и сжав их в ладонях, грустно улыбнулась уголками губ и произнесла:

— Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать.

Я недоуменно моргнула. Что? О чем это она? Но спросить вслух не успела — мама уже встала и широко разведя руки в стороны, направилась к отцу, с видимым трудом ступающему по земле, хромая на одну ногу — последствия неравной, еще самой первой битвы. Рана, которая не исцелится уже никогда. Нынешняя же битва причинила ему еще больше страданий: свежие порезы и царапины покрывали его тело, не говоря уже о многочисленных синяках и ушибах. Вдоль плеч тянулся длинный и глубокий порез, все еще воспаленный и красный, но уже не смертельный — травы делали свое дело, исцеляя любые кровоточащие раны, даже такие, от которых жизнь висит на волоске. И жаль, что они не лечили хромоту, а только поверхностные травмы.

Видеть отца таким… было больно. Горько и тяжело.

Сколько же они настрадались, сколько натерпелись… Это несправедливо. Несправедливо…

В это же мгновение я поняла, что забыть прошлое, на самом деле, невозможно… Можно лишь жить с ним, смирится… Но не исправить. Никак и ничем. Просто жить…

Я хотела было подойти к ним, но мама, что-то выговаривая папе, увела его в другую пещеру, прихватив чашки с настойками и разорванные лоскутки ткани. Значит, будет перевязывать… Что ж, не стану мешать.

За неимением других дел, я взяла доску с нарезанными овощами и подойдя к котелку заметила, что Огана здесь уже нет. Он-то куда ушел?

Поискав его глазами, я нашла оборотня почти у самого края пещеры, о чем-то приглушенно разговаривающего с Азером. Потом, кивнув друг другу, они обнялись. Будто прощаясь.

И тут до меня дошло, что они действительно прощаются.

Доска чуть не выпала из рук, я еле успела ее подхватить. Взгляд был намертво прикован к двум мужчинам, хлопающим друг друга по плечу, кивая и что-то говоря на память или до следующий встречи… Я молча наблюдала, как Азер превратился в дракона и, расправив могучие крылья, устремился в небо, с каждым взмахом улетая все дальше и дальше, пока не исчез, растворившись на линии горизонта…

Оган смотрел ему в след, пока тот не стал невидим для глаз и только после этого обернулся и натолкнулся взглядом на меня… Его глаза были полны печали и разлуки… Не долго думая, я подошла к нему и встала рядом, не осмеливаясь дотронуться, поддержать прикосновением… Только словом.

— К-куда он улетел? — Слова дались мне нелегко.

Оборотень ответил не сразу, словно не знал, что ответить.

— У него своя жизнь, — произнес он наконец. — Свой пут,. — добавил чуть тише, с нескрываемой грустью в голосе. — Я знал, что он уйдет. — Его взгляд вновь устремился к горизонту.

Да, это было ожидаемо. Азер всегда предпочитал свободу и попросту не мог сидеть на месте — его всегда тянуло куда-то вдаль, в места, в которых он еще не бывал и которых еще не видел… В конце-концов, каждый делает свой выбор. Кто-то выбирает семью, а кто-то предпочитает одиночество.

Наверное, поэтому он был таким задумчивым в последние дни. Уже тогда он хотел уйти…

И все же я жалела, что он не остался с нами, хоть и понимала, почему он так поступил. Я испытывала к нему глубокое чувство благодарности, — не забыв, конечно же, выразить это вслух, — ведь именно благодаря ему мои родители нашли меня и вообще, наша семья наконец воссоединилась. Если бы не его любовь к свободе… Даже не знаю, что было бы…

Я перед ним в неоплатном долгу и всегда буду помнить, что он сделал для меня и моих родителей.

Но еще больше я благодарна Огану. За то что был терпелив со мной, внимателен, заботлив… Дважды спас, помогал, как мог… Он был светел… Человечен, и даже больше, чем обычные люди… Как я уже говорила: он заслуживает большего. Заслуживает к себе хорошего отношения, просто потому, что и сам хороший… Да и вообще, мне в моей жизни попадалось немало хороших людей и не важно, что они были таковыми лишь наполовину… Ведь главное — это поступки. Они определяют человека, а все остальное… Уже не так значительно.

Покосившись на Огана, я отвела взгляд и неловко поерзала. Память услужливо подкинула мне тот поцелуй…

Если честно, я… я не понимала наших отношений. Уже не понимала. Все как-то… изменилось, запуталось. Неожиданно и внезапно.

Воспоминания о том спонтанном поцелуе вгоняли меня в краску, а слова Азера, там, в пещерах, уже подзабытые, лишь усилили смущение… Я ведь даже не собиралась целовать его, все как-то само получилось…

— И… что теперь? — спросила я дрогнувшим голосом.

— О чем ты? — не понял Оган, повернувшись ко мне.

— Я имею ввиду… ты… тебя… Что будешь делать, когда… — я указала рукой на его раны, — когда выздоровеешь?

— Вернусь домой, — пожал он плечами.

Ясно… Что ж, это было понятно и не удивляло. Куда же ему еще идти? Пока он не может летать — сломанная рука не позволяла, да и рана тянущаяся со всю его грудь не вызывала доверия, не считая остальных менее опасных для его здоровья травм и порезов. И пострадал он больше всех, дважды заслонив меня, подставившись под удар сам. Поэтому пока он будет здесь, приходить в себя, а после уже улетит домой.

Только вот… Я вдруг отчетливо поняла, что расставаться с ним не хочу. Совсем. Я уже привязалась к нему и как ни странно, не представляю своей жизни без… без…

Сумбурные мысли окончательно выбили меня из колеи, а пристальный взгляд Огана попросту добил. Я поймала себя на остром желании куда-нибудь сбежать. Странное ощущение… Откуда оно вообще взялось? И почему он так на меня смотрит?

— Ч-что? — нервно воскликнула я, вытаращившись на него и бестолково, не зная куда девать руки, комкала ткань платья в своих почему-то вспотевших ладонях.

Он хотел что-то сказать, что-то спросить… Но не смог. Не решился. Отвел взгляд и отвернулся, встав ко мне спиной.

— Оган… — начала было я, делая робкий шаг к нему, но голос отца и его крепкое объятие заставило меня вздрогнуть и обернутся к нему.

— Я не помешал? — спросил он, потрепав меня по макушке и бросив короткий, загадочный взгляд на Огана, который я не смогла понять. Что, опять секреты? Да сколько ж можно?!

— Арман, осторожнее! Я же только что перевязала твои раны, — возмутилась мама, всплескивая руками и поправляя чуть сползший лоскут ткани на его плече. Он одарил ее нежным взглядом, на что мама шлепнула его по руке.

— Заживет, — отмахнулся папа. — Я очень хочу побыть со своей дочерью. Ты ведь согласна с папой, Ярина? Расскажешь мне и маме, как жила все эти годы без нас?

Вывернувшись из объятий папы, на самом деле, очень довольная, что он нарушил ту напряженную, неловкую и полную непонимания и недосказанности тишину между мной и Оганом, позволив свободно выдохнуть и трусливо отложить наш разговор на потом, который без сомнений, рано или поздно все-таки состоится. Что-то между нами происходит. Мы уже не просто случайности, соприкоснувшиеся с друг другом из-за роковой ошибки, — моей ошибки — а нечто… большее?

— Расскажу, — пообещала я с лукавой улыбкой, отступая на шаг назад и закладывая руки за спину, — если и вы расскажете мне, как у драконов появляются дети.

Мама с папой удивленно переглянулись, затем одновременно закатили глаза и взирая на меня уже со страдальческим видом, тяжко, изнурено вздохнули.

— Ярина, я же уже тысячу раз рассказывал тебе эту историю, — возмутился папа, разумеется, шутя. Ведь он прекрасно знал, что я ничего не помню. Или почти не помню.

— Лучше бы ты попросила научить тебя обращаться в дракона, — поддакнула мама, сложив руки на груди.

— Но я хочу знать продолжение! — возмутилась я в ответ на папины слова и тут же вытаращилась на маму, едва осознала, что она только что сказала. — Что? Я правда могу стать драконом? Правда?

— Правда, — ответил за нее Оган, выступая вперед. Я взглянула на него и почувствовала, как мурашки пробежали по коже. Да что ж это такое… — Я же говорил тебе: ты можешь стать Истинной, если захочешь. Помнишь?

Мне не сразу удалось совладать со своими чувствами и ответить вполне вразумительно. А когда смогла, то сделала это в шутливой манере, просто чтобы скрыть свое смущение и неловкость, которые, однако, не остались незамеченными ни для мамы, ни для папы и думаю, от Огана тоже. Ох, Боги…

— Помню. Уж что-что, а это я помню, — и ткнув в него пальцем сказала: — Значит ты учишь меня быть драконом, а вы, — я перевела палец на родителей, — рассказываете мне, откуда у драконов берутся дети. Ну и как вы познакомились тоже.

Обменявшись смиренными взглядами, мама с папой весело засмеялись. Оган улыбнулся. Я же чувствовала покой и умиротворение. Все мои мечты сбились и видеть их воочию… и есть подлинное счастье.

Однако кое-что все-таки омрачило его. Но совсем чуть-чуть и ненадолго.

— Ой, что это у нас горит? — тут же прекратив смеяться нахмурилась мама и принюхиваясь, повернулась к костру… Охнув, она бросилась к нему, а я за ней.

Потом мы долго отмывали подгоревший котелок и торопливо готовили поздний завтрак, а вернее обед, ведь дело уже шло к полудню. И пока мы были заняты, непринужденно коротали время за разговорами, умудрившись втянуть в наше общение даже молчаливого Огана. И пожалуй, конкретно в этот момент я была по-настоящему счастлива, верующая в светлое будущее и не оттененная никакими заботами и тревогами.

Потому что впереди целая жизнь и я не хочу растрачивать ее зря.

13.10.2018 — 20.01.2019