Пение Огня (джен)

Раннее утро было обжигающе холодным. Солнце все еще пряталось за горизонтом и будто бы боясь морозов, не спешило покидать объятия пуховых одеял, сотканных из пушистых облаков, медленно, лениво плывущих по небу.

Я мягко улыбнулась, провожая их взглядом и вновь вернулась к книге, бережно перелистывая ее страницы.

Несмотря на изморозь, мне совсем не было холодно. Здесь, в кузне отца, где всегда горело пламя, словно в жерле вулкана, о которых я читала в сказках, было тепло и сухо. Даже уютно, не смотря на окружающие меня железо, дерево и прочий металл, завалившие, казалось, все пространство вокруг.

Как бы это не было странно, но только здесь я находила покой и только здесь отдыхала душой, позволяя себе мечтать о невозможном.

Например, о драконах.

Хотя увидеть их означало скорую беду, но… Я почему-то была уверена, что они совсем не такие, какими их представляют. Глупость, конечно, ведь они забирают девиц и… и страшно представить, что с ними делают, но…

Я вздохнула, понимая всю тщетность своих мыслей. Тщетность и опасность, если обратить их в слова.

Говорить о драконах вслух в нашей деревеньке было строжайше запрещено. За такое запросто могут закидать камнями, а в лучшем случае, высечь плетью. Весьма суровое наказание. Как первое, так и второе.

А все потому, что люди до безумия бояться этих созданий. И это при том, что мало кто видел их в живую.

Хмыкнув, я поудобнее устроилась на столе и вновь углубилась в чтение, мерно освещаемое светом огня из жаровни. «Страшные и правдивые легенды о драконах» гласило название, что несомненно, лишь подпитывало мой к ним интерес. Что же такого в себе хранила эта запретная книга, которую я с таким трудом умыкнула из повозки торговца, недавно заезжавшего к нам? Надеюсь, что-то поистине ценное и познавательное, раз я пошла на такое. Слава богу, что торговец покинул нас до того, как заметил пропажу книги.

Что ж, будем уповать, что я найду в ней все то, чего не нашла в местных фолиантах, в которых по крупицам собирала так желанное мне.

Перелистывая тяжелые, потертые страницы, я отметила, что книга, однако, побывала уже не в одних руках. Выходит, эти опасные, огненные создания будоражат не только мое воображение?

Вот за что я не люблю людей, так это за их лицемерие. Говорят одно, а делают совсем другое.

Снова вздохнув, я уже собиралась перейти на следующую страницу, во все глаза рассматривая большой, подробный рисунок дракона и тут же захлопнула книгу, поспешно соскочив со стола, едва услышала, как кто-то вошел в кузню.

— Доброе утро, отец, — пролепетала я, пряча свою ношу в складках платья, впрочем, не очень удачно, раз папа сразу обратил внимание на мои ужимки.

— Доброе, дочь, — ответил он, проходя мимо меня. — Чего не спится? Утро раннее.

— Да так… — я помялась, не зная, что толком ответить. — Просто не хочется. — И улыбнулась весело, правда, все равно получилось немного виновато. Отец посмотрел на меня, скинул с себя телогрейку и принялся за работу, не сказав больше ни слова. Я же, помявшись еще немного, уселась обратно на стол, пользуясь тем, что папа никогда не запрещал мне подобных вольностей. Разумеется, пока никто не видит, кроме него самого. И книгу я тоже не стала скрывать, раз уж он все равно ее заприметил.

От раскаленного железа кузня нагрелась до предела, теперь здесь было почти жарко. Если бы не снег на дворе, находиться тут было бы просто невыносимо. Тогда рабочее место отца и вправду могло бы стать вулканом, пусть лишь в сравнении, но все же.

— Ты бы делом занялась, доченька. Негоже тут тебе сидеть, на глазах у люда. Осудят ведь.

Я подняла на него взгляд, и в который раз за утро глубоко вздохнула. Что верно, то верно, у люда глаз приметливый, за все осудить могут, а за такое «непотребство» как сидение на столе и подавно. Меня и так считают «дурехой окаянной», как бабки говорят. Для них я та, кто «вечно нос свой сует куда не надо и вместо того, чтобы замуж выйти, да деток понарожать, все в сказки свои играет, да верит, будто дите малое».

Хихикнув, я вновь взялась за чтение и улыбнулась отцу, не отрывая взгляда от пожелтевших, местами стертых страниц.

— Все дела я уже сделала. Полы подмела, печку истопила, похлебку приготовила, — и посмотрела на пугливо выглядывающее солнце. — Святослава пока рано будить. Пусть поспит еще часок. — Перевела взгляд на отца, немного усталого, но по-прежнему могучего и такого доброго. — Да и у меня время есть. Полчасика еще, папуль и я домой пойду, честное-пречестное.

Отец на мои слова только покачал головой, снова опуская молот на наковальню и отложив железяку в сторону, повернулся ко мне.

— Я ведь серьезно, Ярина. Тебе уже семнадцать будет, а ты все в девках сидишь. Женихи разбегутся ведь и останешься одна, у разбитого корыта.

С трудом сдержав усмешку, я ответила:

— Да кто ж меня замуж-то возьмет, «дуреху окаянную»? Я же не как все, пап. Не примут они меня. Ты и сам это знаешь.

Отец промолчал, потому как врать не любил. Ну, а я говорила правду за него. Ту правду, которую никто на слух не переносил, но все носили в сердцах. Говорила же, не люблю я лицемерия и ложь тоже не люблю.

— Читаешь? — просто спросил он, прекрасно зная о чем.

— Читаю.

— И чем тебя так эти твари привлекают, — пробормотал, возвращаясь к своим железкам, в которых я ничего не смыслила.

— Не знаю, пап, — честно ответила я, посмотрев куда-то перед собой. — Я правда не знаю…

Я никогда не жаловала этого вопроса. Почему-то он всегда заставлял меня чувствовать странную, беспричинную тоску, печаль и… даже боль. Будто я что-то потеряла. Очень ценное. И никак не могла найти.

Папа снова не стал ничего говорить, сосредоточившись на работе. Уж что-то, а труд он любил. И нас с братцем приучал. Особенно после смерти мамы, ушедшей, едва родив Святослава.

В кузне повисла тишина. Лишь треск огня и оглушительные удары молотом, превращающие даже самые прочные металлы в податливую глину, разрушали ее путы.

Я обожала огонь. Могла смотреть на него часами. Он согревал меня, баюкал и казалось, что только он понимал, как иногда мне бывает одиноко здесь. Тоскливо и уныло в этом краю суровой зимы, холода и вьюги. Радовало и тешило только одно: сейчас середина марта. Уже скоро снег начнет таять и на место матушки-зимовицы придёт проказница-весна, а за ней и княжна-лето, которая принесет с собой тепло, солнце и пряный запах листвы. Ну, а после жарких дней лета уже и мудреница-осень.

Скорее бы.

Холодный, северный ветер ворвался в кузню, вступая в бой с огнем и выдернул меня из мыслей. Моргнув, я взглянула на трепещущее пламя, затем на распахнувшуюся дверь и наконец на книгу, чьи страницы пробежали намного вперед от той, на которой я остановилась. Разгладив их, я с любопытством вгляделась в строки, пытаясь понять, что они значат. Сложенные в несколько столбцов, они приковывали взгляд выдержанным ритмом и были очень похожи на песню. Песню, которой я никогда раньше не слышала.

Заинтригованная до глубины души, я поправила волосы и еще раз разгладив страницы книги, спросила у отца, надеясь, что у него есть ответ:

— Папа, а что это за песня? — и не позволив себе промедления, начала читать ее, как обычное стихотворение. — Раньше не было ни времени, ни земли ни пыли, ничего, забыли все. Было небылью, да стало пылью и река остыла и вода застыла в ничто…

Читая эти строки, одну за другой, я не заметила, как отец медленно выпрямился, затем также медленно обернулся и словно сорвавшая с цепи собака, рванул ко мне. Выдернул книгу и с силой, до боли сжал мой рот своей огромной ручищей. Оторопев, я уставилась на отца, совершенно не понимая, что происходит. А он смотрел на меня дико, зло и в то же время, со страхом, даже ужасом, побелившим его лицо до синевы.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он убрал руку, позволив мне судорожно вдохнуть, крепко стиснул свои челюсти и швырнул книгу в огонь. Мой рот приоткрылся в немом крике, но так же быстро закрылся, едва я увидела взгляд отца. Шумно сглотнув, я опасливо обошла стол и не своим, осевшим голосом спросила:

— Папа… Ч-что случилось? Я что-то сделала не так?.. Папа, пожалуйста, не молчи! — взмолилась я, не в силах выносить эту тишину, забитой напряжением под завязку.

Отец посмотрел в огонь, где медленно погибала книга, превращаясь в пепел и только когда она догорела дотла, наконец ответил, с каждым словом будто забивая гвоздь в крышку гроба.

— Это Обрядная песня, — произнес он звенящим голосом. — Она призывает дракона, чтобы он забрал свою Невесту.

Горло сжалось, будто в тисках. Господи!.. Я чуть… чуть…

— Я-я не знала… Прости меня, отец, — очень тихо прошептала я, покорно опустив голову и стиснув ладони, справедливо опасаясь родительского гнева, которого заслуживала за свою непозволительную глупость. Я ведь и вправду могла сотворить непоправимое.

Он очень тяжело, шумно выдохнул, успокаиваясь и посмотрел на меня с какой-то непонятной мне потаенной болью. Будто что-то очень долго тревожило его и не давало покоя по сей день. Что же это? Может, все дело во мне? Я ведь всегда доставляла ему много хлопот своими выходками…

Папа положил руку на мое плечо и сказал уже мягче, примирительным тоном:

— Не бойся, дочь моя. Песню ты прочитала не до конца. Страшиться нечего. Дракон не прилетит. — Я робко подняла на него взгляд. Потрепав меня по щеке, он велел: — Ступай. Свят, должно, уже проснулся. Накорми, да в школу собери.

Быстро закивав, я бросилась прочь из кузни, плотно кутаясь в накидку и ежась от холода, а в ушах набатом били слова из песни, которые я успела прочитать.

Почему они не выходят у меня из головы? Господь, прости меня, глупую!

Задержавшись на мгновение неподалеку, но достаточно в стороне, чтобы отец не увидел, я глубоко вдохнула. Во рту было сухо, горло саднило, а в груди разгорался настоящий пожар. Подняв ладонь, я увидела, как мелко она дрожит. Прикрыв глаза и наполнив легкие колким, остужающим пламя внутри, воздухом, я двинулась дальше.

Папа прав, все обошлось и бояться больше нечего, мысленно сказала я себе. Это помогло успокоится.

Петухи еще не запели, а значит сельчане пока спали и я могла не опасаться их осуждения и взоров. Если бы хоть кто-нибудь, кроме отца, услышал как я читаю эти строки, оплеухи было бы не избежать. И это еще самое малое, что могли со мной сделать.

А что бы сделали со мной ворчливые, гнусавые старухи и представить страшно.

Снег поскрипывал под ногами и поблескивал на лунном свету, постепенно угасающем и уступающем место дневному светилу, которое по-прежнему не спешило подниматься из-за облаков, потемневших, как перед бурей. Неприкрытую ничем шею царапал крепкий мороз, но ветра не было и это радовало.

В деревеньке стояла приятная тишина, но почему-то, всего на долю секунды, мне показалось, что воздух загустел и заискрился отнюдь не от лунного сияния.

Вдруг свеча в руке погасла. Я перевела на нее взгляд. Полупрозрачный дымок тянулся вниз, к реке.

Ветер. Всего лишь ветер, подумала я. Но отчего-то вдруг стало тревожно…

Чуть нахмурившись, я обернулась к снежным горам, своими пиками упиравшиеся в облака. В лицо ударили кристаллики льда, припорошенные снегом, остро впиваясь в кожу и мешая глазам видеть, вынуждая прикрывать их ладонью.

Мои веки распахнулись, подсвечник выпал из ладони. Ноги сами сделали шаг назад.

Горы застонали. С их вершин на деревню неслась буря.

Этот стон услышала не только я. В окнах домов загорелся свет, сельчане, сонные и встревоженные высыпали наружу, все как один повернувшись в сторону гор. Улица мгновенно наполнилась звуками и шорохами.

— Мать чесна, неужто лавина? — услышала я откуда-то с боку, но никто не успел ему ответить.

Буря обрушилась на нас слишком быстро, будто молния пронзив дерево.

Растерянно заметавшись, я упустила драгоценные мгновения и она настигла меня, заставив рухнуть на колени и преклониться к земле, инстинктивно прикрывая голову руками.

Ветер свистел в ушах, завывал, зло бил по крышам, ломал ветви и сносил все, что не было прикреплено к земле или стенам. От подобной участи меня спас только столб за спиной, к которому я прижалась, что есть силы.

Буря кончилась так же внезапно, как и началась. Она спустилась к реке и пробежав рябью по ее поверхности, рассеялась где-то за лесом, не оставив после себя ничего, кроме скрипучих сугробов и все то, что не пожелала забрать, выбросив за ненадобностью.

В деревне повисла звенящая, напряженная тишина, а в воздухе запахло грозой.

Я робко приподняла голову, снег осыпался по плечам.

В небе раздался громогласный рев и в тоже мгновение, крыша одного из домов вспыхнула, загоревшись в ярком пламени. Бросив на нее взгляд, я успела выхватить огромный темный силуэт, стремглав скрывшийся за другим домом.

В селении мгновенно началась паника. Все бросились в рассыпную, кто домой, кто прочь из деревни, крича что-то неразборчивое, сотрясая воздух отчаянными мольбами и надрывным плачем. В ушах стоял гул от их криков, слившихся в один единый протяжный звук, и единственное, что я смогла разобрать из этого гвалта, в недоумении оглядывая воцарившийся хаос, это:

— Дракон!

Что?..

Не дав опомниться, кто-то схватил меня за плечи и с силой тряхнул, крича прямо в лицо, брюзжа слюной и глядя безумными, округлившимися в ужасе глазами:

— Дракон! Спасайся! Беги! — и вздернув на ноги, больно толкнул в спину, принуждая бежать. Я послушно бросилась прочь, сама толком не понимая куда и зачем. Перед глазами все расплывалось, туманилось, а в голове звенело всего одно слово: дракон.

В воцарившейся суматохе было почти невозможно двигаться. Все время что-то вставало на пути, я натыкалась на кого-то, спотыкалась и падала. Кто-то звал меня, но я не различала голоса, позволив телу нести себя, пока мое сознание отказывалось мне подчиняться.

Споткнувшись в очередной раз, я ухватилась за оконную раму и вздрогнула, когда на меня посыпались щепки и дерево натужно застонало, треща под чем-то очень тяжелым. Задрав голову, я увидела длинный, массивный хвост, тут же юркнувший куда-то в право. Столп огня ударил в дом напротив и едкий дым повалил по воздуху, расстилаясь по снегу ковром.

Закашлявшись и прикрывая слезящиеся глаза, я метнула взгляд на полыхающую крышу и весь мир перестал для меня существовать, сосредоточившись на одной единой точке.

В образовавшейся выемке, поеденной алым пламенем, стоял, согнувшись, огромный черный дракон, в три раза больше обычного человека.

И его взор был обращен на меня.

Низко пригнувшись, он спрыгнул на землю, заставив ее задрожать и выпрямился, не отводя своего взгляда.

Оцепенев от ужаса, я не могла даже пошевелиться. Лишь смотреть на него, не отрываясь.

Его вытянутая морда приблизилась ко мне на опасное расстояние. Пристальный взгляд желтых глаз с узким зрачком словно пронзал насквозь.

Грудь дракона тяжело вздымалась, ноздри трепетали, жадно вдыхая воздух.

В деревне неожиданно стало тихо, все звуки куда-то исчезли. Я будто оглохла. Но слышала его дыхание и ощущала, как свое.

Прежде чем я успела хотя бы открыть рот, огнедышащий ящер задрал морду и оглушительно заревел в небо. Стиснув руками уши, я зажмурилась и в следующее же мгновение меня окатило порывами ледяного ветра.

А после снова, будто издеваясь, наступила оглушительная тишина.

Ноги подкосились, я скатилась по бревенчатым стенам. Волосы спали на лицо, щекотали нос и губы, но я ничего этого не замечала. Перед глазами все еще стояло видение — дракон смотрящий на меня. Слишком пристально, слишком внимательно, слишком…

— Прости ты нас, Господи, грешных своих рабов… — услышала я шепот и повернулась к нему. Сухонькая бабка стояла неподалеку, обратив лицо к небу и неистово крестилась. Ее глаза заволокло пеленой, по щекам струились слезы. Я вдруг поняла, что она ослепла.

Постепенно, со страхом, но все же смелея, люди покидали свои убежища. Выходили из домов, выползали из погреба, проскальзывали между скамеек и деревьев. Они тянулись к тому месту, где в последний раз видели дракона, прежде, чем он улетел — к крыше дома, все еще тлеющим алым на фоне белого и черного, снега и углей.

— Ох беда… Беда-то какая… — причитали старухи, хватаясь за головы. — Что с нами будет?..

Остальные, и мужчины и женщины, прижимая к себе детей, украдкой переглядывались под их тихий плач и в глазах каждого был страх. Отчаяние. Даже ужас.

А еще понимание. Понимание неизбежного.

— Вы ж знаете, что эт значит? — вдруг очень громко спросил мужичок, смотря на всех.

— Знамо дело, знам, — ответил ему кто-то тусклым, бесцветным голосом.

— За Невестой он пришел, — зло сплюнул стоящий рядом мужчина, отчего я вздрогнула, только сейчас его заметив.

Женщины тут же прижали к себе старших дочерей и зарыдали, крепко их обнимая. Деревня вновь наполнилась звуками, воем и мольбой.

Ухватившись за бревна, я попыталась встать. Услышав меня, ослепшая старуха повернулась ко мне и ткнув скрюченным пальцем, выплюнула, брюзжа слюной:

— Это ты! Ты виновата, окаянная! — закричала она. — Ты на нас беду навлекла! Ты! Дрянь этакая!..

Грудь сковало льдом, а сердце провалилось куда-то в желудок. Перед глазами помутнело…

Та песня… Дракон прилетел, когда я прочитала строки из той песни… Нет… Нет! Я не хотела!.. Я… Это невозможно…

— Будь проклята! Проклята, ведьма! — кричала она. Ее слепые глаза обжигали не хуже драконьего пламени, навеки отмечая невидимым клеймом.

— О чем ты, бабка старая? — возмутилась женщина, вцепившаяся пальцами в плечо своего сынишки. — Совсем из ума выжила?!

— Я слышала. Слышала! — звонко крикнула старуха, потрясая кулаком и обращаясь к сельчанам. — Слышала! Как ты песню пела, змея подколодная! — ядовито заверещала уже мне. Ее слова сочились ненавистью такой чистой и сильной, что мне мгновенно стало дурно. Желудок сдавило и меня затошнило, во рту появилась горечь. — Слышала! Все слышала! И папаша твой слышал! Змея ты, змея! Придушить тебя надо, придушить! — и вытянув руки, бросилась ко мне, с неожиданной силой для такого тщедушного тела, впившись в горло, стремительно выжимая жизнь по капле.

Ее с трудом смогли оттащить. Жадно втянув ртом воздух, я закашлялась, опрокидываясь на спину, успев выставить ладонь, чтобы не упасть. Поднеся ее к лицу я увидела снег и пепел, расползающиеся чернильным пятном по коже. Клеймо.

Оглядев собравшихся вокруг жителей, я побледнела, видя их мрачные лица и взгляды, обращенные ко мне, в которых затаилась злоба и отчаянный страх, вперемешку с немым вопросом и неверием.

— Это правда? — спросил сплюнувший недавно мужичок.

— Я-я…

— Это правда, — раздалось за спиной.

Эти слова прозвучали как удар хлыстом, сотрясшим воздух. Сельчане ахнули, а я не поверила своим ушам. Медленно, словно по наитию, я повернулась к отцу…

Он стоял в нескольких шагах от меня. Высокая, могучая гора, которую я знала и любила с детства. С лохматой шевелюрой и густой бородой, достающей до груди. Добрыми глазами и по-отечески мягкой улыбкой.

Но сейчас это было лицо незнакомца. Чужестранца, которого я видела впервые. Лицо врага. Того, для кого в одно мгновение я стала никем.

Он смотрел холодно, твердо. Челюсть сжата, брови нахмурены, скулы остро выделялись на его квадратном лице. Кулаки стиснуты, костяшки пальцев побелели. Желваки ходили под кожей.

— Отец… — тонким голосом прошептала я, сидя на снегу и во все глаза, не веря смотрела на него. Что он… только что сказал?..

— Старуха права: это она призвала дракона, — продолжил он и эти слова были для меня как пощечина. Как ушат холодной воды. Как удар под дых. Внезапный и смертельный.

— Па… па… — голос ослаб и был едва различим, но он услышал. Однако вместо того, чтобы как любой другой отец броситься ко мне, крепко обнять и сказать, что все хорошо, смерил суровым, презрительным взглядом и отчеканил, выбив почву у меня из-под ног. — Не смей называть меня отцом. Ты мне больше не дочь.

Я ошарашенно отпрянула. Глаза щипало от слез, но я не могла отвести от него взгляда.

Все дальнейшее было для меня как в тумане. Как в самом страшном ночном кошмаре, ведь происходящее не может быть правдой. Просто не может! Не может…

— Вот! Вот! — снова завизжала слепая, победоносно и злорадно улыбаясь. Толпа загудела ей в тон, осыпая меня проклятиями, обвиняя во всех смертных грехах и требующих наказания. Но я их уже не слышала. Я ничего не слышала. — Я же говорила! Говорила!!! Ведьма она, ведьма! Еще в колыбели придушить надобно было…

— Молчать! — вдруг рявкнул отец, заставив затихнуть и ее, и всех остальных, и посмотрел на нее тяжелым взглядом из-под сдвинутых бровей. — Не тебе решать, старая, кому жить, а кому умирать. Я ей жизнь дал, я ей и распоряжусь. — И повернулся к женщинам. — И мое решение таково: чтоб никто из ваших детей не пострадал, отдадим дракону ту, что его призвала. — А затем уже чуть тише. — Так будет справедливо. Верно?

— Верно, верно, — подхватили люди, ожесточенные и в то же время, радостные, испытавшие настоящее облегчение, потому что не им пришлось принимать такое решение и не им жертвовать самым дорогим… Но дорогим ли отныне?

Не успела я моргнуть и глазом, как меня тут же подхватили, больно впиваясь в плечи и руки, насильно утаскивая за собой, будто боясь, что вырвусь и сбегу. Но я не стала этого делать. Даже пытаться. Просто не смогла.

Единственное, на что меня хватило, это неотрывно смотреть на того, кто так жестоко и так просто отказался от меня, повернувшегося спиной и задаваться одним единственным вопросом:

Почему отец предал меня?

Раскаленные бревна изредка потрескивали в очаге, поднимая ввысь всполохи огня, дымом растворявшиеся в воздухе и исчезающие в сизой мгле вечернего неба, укутанного хмурыми тучами, среди которых трусливо затаилось солнце и даже сама луна — Повелительница ночи, не спешила покидать свои покои. Мой взгляд был накрепко прикован к этому смертельному танцу. Алый свет тускло отражался о каменистые стенки, полностью выражая мои чувства: тоску, печаль и смирение.

Я медленно моргнула.

Голые стопы обжигало и кололо жаром, причиняя боль, но я не хотела отнимать ноги от огня. Не хотела возвращаться в этот холод, распростершийся за жаровней морозным инеем, взяв меня в плотное кольцо и не желавшее отпускать.

Единственное, чего я сейчас хотела — это раствориться в огне и стать его частью, быть с ним единым целым.

И никогда не быть нареченной дракона. Никогда.

Мой взгляд скользнул выше. Слезы выступили на глазах, затмевая взор.

О папа… Почему же ты так суров ко мне? Ты же знал, я не нарочно… Это была случайность… Всего лишь нелепая случайность.

Неизбежность.

Непослушными руками я поправила шерстяную накидку на плечах и чуть наклонила голову набок, продолжая неотрывно смотреть на огонь, пляшущий на поленьях, непричастный к этому жестокому миру и далекий от всех и всего, хотя казалось бы, только протяни руку и ты почувствуешь, как он дышит.

Хотела бы я… Родиться от искры и погаснуть пламенем. И пусть моя жизнь окажется коротка, но она будет полна света и тепла, укутана дымом и согрета песней, которую поет один только огонь.

Робко и не уверено я вытянула руку к очагу.

И медленно опустила ее, напомнив себе, что меня ждет иная судьба.

Откуда-то с гор послышался драконий рев. Холодок скользнул по спине, волосы встали дыбом. Я судорожно сглотнула, сжав ладони в кулаки, болезненно впиваясь в кожу ногтями. Влажные от слез глаза взметнулись вверх, к потолку, за которым затаился он, ждущий, когда вновь пропоют Драконью песню.

Судорожный вздох застрял в горле и я закашлялась, обнимая себя руками. Две слезинки медленно скатились по щекам.

А может, моя мечта исполниться совсем скоро и я покину этот мир сгорая в огне, превратившись в крохотный уголек, медленно тлеющий в темноте пока я не угасну и пока от меня не останется ничего, кроме тонких хлопьев пепла, неторопливо падающих на белый снег.

По телу пробежала дрожь.

Не такой судьбы я себе желала, не такой. Не окончить свою жизнь в когтях дракона. Не умереть от его пламени. Не превратиться в пепел…

Я хотела стать огнем, а не погибнуть от него. Я хотела…

Подтянув разгоряченные стопы к себе, я обхватила колени руками и уткнулась носом в сгиб локтя, по-прежнему не прекращая смотреть на огонь, согревающий и разделяющий со мной мое безмолвное горе.

Хотела бы я стать огнем. Ведь только пламя помогало мне примириться с неизбежным.

Но легче от этого не становилось.

Драконьи Невесты никогда не возвращались. Никто их больше не видел. Ничего о них не слышал. Они словно исчезали. Их будто и не было вовсе… Что дракон делал со своей Невестой?

Что дракон сделает со мной? Зачем я ему? Для чего?

Ухватившись за голову, зарываясь пальцами в волосы, я кусала губы и молча глотала слезы.

Что со мной будет? Что меня ждет там… в дали… в логове дракона?

Что он со мной сделает?

Почему об этом не пишут в книгах? Почему об этом никогда не рассказывают? Потому что никто не знает? Или потому что никто не хочет знать?

А может, правда, все же, где-то есть… Может в той книге и было что-то об этом и я могла бы это узнать… Если бы папа не сжег ее…

Боль в груди вспыхнула с новой силой. Но на самом деле, она и не затихала. Пламя лишь помогало мне ненадолго забыть о ней, принять ее, свыкнуться и просто перетерпеть. Ведь прогнать ее из своего сердца я не могла — боль была сильнее.

А еще в душе клокотал страх. Он душил меня и терзал, представ перед замутненным взором древней старухой с иссохшими крючковатыми пальцами, впившимися в шею и слепыми, белесыми глазами, смотрящими, но не видящими, переполненными ненависти и жажды отомщения. Он мучил меня, явив себя драконом, чьи глаза полыхали в пламени, а когти разрывали тело, сжигая его в огне, выдуваемом из пасти.

Мои же собственные пальцы, холодные, словно вырубленные изо льда, коснулись кожи, где все еще были свежи следы от ногтей той старухи. Глаза все еще помнили, как создание, сотканное из тьмы и огня слишком близко подобралось ко мне.

Я боялась ее. Я боялась его. Я боялась того, что будет. Я боялась… Очень боялась… Просто безумно…

Мне еще никогда не было так страшно.

Веки медленно опустились. Слезы высохли, щеки горели от жара, а лоб покрывала испарина.

Как бы мне не хотелось этого признавать, как бы мне не хотелось в это верить, как бы мне отчаянно не хотелось сбежать, я понимала: в том, что случилось — есть только моя вина.

Это я украла ту книгу. Это я прочитала те строки. Это я призвала дракона…

Я. Только я одна сделала все это. И отец… Отец поступил правильно. Справедливо.

Но не по отношению ко мне. Со мной он обошелся жестоко. Сурово. И пусть я знала почему и за что, но… но… Так легко отказаться от меня… За что, отец? Неужели я заслужила такого от тебя? Ты ведь мог просто сказать, объяснить… Я бы выслушала, поняла… И смирилась… Наверное… Но вот так…

Жаль, что я уже никогда не смогу спросить тебя об этом. Да и ты… не ответишь, с горечью подумала я.

Вдруг двери со скрипом отворились и я испуганно вздрогнув, ощущая, как в груди бешено забилось сердце, резко обернулась к ней, уверенная что уже пришло время для страшного Обряда. Женщина вошла в избу и закрыла за собой дверь, вызвав у меня сильное удивление.

Но еще сильнее я удивилась, когда она поставила передо мной крынку молока и немного хлеба.

Я растерянно смотрела на нее. Женщина сочувственно, по-матерински тепло улыбнулась мне, не произнеся ни слова. Вместо этого оказалось достаточно и взгляда, выражавшего то, во что я боялась поверить.

Она вышла, так ничего и не сказав, оставив меня гадать, с чего вдруг такая доброта. Я думала, они ненавидят меня… Выходит, я ошибалась?

Взглянув на еду, я неожиданно для себя осознала, что в последний раз ела еще до восхода солнца.

Но вместо голода испытала лишь отвращение… и разочарование.

Потому что едва заслышав скрип двери, одновременно со страхом неизбежности, почувствовала надежду — а вдруг отец пришел проведать меня в последний раз?

Но он не сделал этого.

Тихий вздох застыл на губах, замерз, как узор на стеклах в зимнюю стужу.

Мне не следовало забывать, что папа отказался от меня и отныне оставался отцом лишь в моих воспоминаниях.

Я отвернулась от теплого запаха парного молока и только что свежего, прямо из печи, мягкого хлеба. Есть не хотелось совершенно. Вместо этого меня мутило, тошнота подкатывала к горлу и мне с трудом удавалось ее подавлять.

Хотелось разрыдаться.

Поплотнее прижав ноги к груди, я натянула на них подол платья до самых кончиков пальцев и укутавшись в накидку с головой, ткнулась лбом в колени, чувствуя безмерную усталость и моля всех богов только об одном — заснуть и никогда больше не проснуться.

А потом и сама не заметила как действительно заснула, слишком измотанная, чтобы бодрствовать.

И увидела… странное сновидение.

Было очень жарко… Нестерпимо горел воздух, пропитавшись запахом огня. И это удивляло, ведь у огня нет запаха…

Но вместе с тем, я ощущала себя так, словно моя потаенная мечта исполнилась и я слилась с огнем, стала с ним единым целым, неразрывным и неделимым, песней, соединившей нас навечно.

Поверхностное, шумное дыхание прерывисто вырывалось из груди, смешиваясь с дымом, поднимавшимся от густого, яркого пламени…

Я приоткрыла глаза.

Оранжевые, красные и желтые блики окружали со всех сторон. Языки огня взлетали вверх и исчезали в кромешной темноте, обрушиваясь на меня своим беспощадным жаром, но не прикасались, лишь мягко расстилаясь по земле и поднимаясь вверх, опоясав, будто защищая. Я лежала на мягкой зеленой траве, резко различавшейся с алыми красками пламени.

Тяжело сглотнув, я приподнялась, опираясь на локти. Взгляд цеплялся за все, но видел лишь огонь и ничего, кроме него и отблеска тьмы вокруг.

Вдруг меня накрыла тень.

Вскинув голову, я закричала.

И почти сразу же, сквозь сон, почувствовала чье-то прикосновение. Вздрогнув, я тут же села, испуганно отскакивая и обнаружила подле себя женщин в черных одеждах, с мрачными лицами, спрятанными под платками и с ухнувшим в пятки сердцем поняла — пора.

* * *

Ноги не слушались. Снег и лед вонзались в стопы острыми иголками, проникая глубоко под кожу и замораживая их изнутри, заставляя деревенеть и волочиться вслед за телом отяжелевшими плетьми. Женщины вели меня под руки, крепко удерживая и ощутимо впиваясь пальцами в кожу даже под белоснежной, белее снега, сорочкой, оставляя на ней отметины…

Но боялись они зря. Даже при всем желании, я бы не смогла сбежать. Тело не слушалось, оно словно стало чужим, будто и не моим вовсе. Я словно марионетка без собственной воли…

У края деревни женщины остановились и ко мне подошла та самая старуха, с белесыми глазами, едва не удушившая меня в утренних сумерках. Она держала в руках чашу с пеплом, ее губы кривились в усмешке.

— Ты поплатишься за все свои грехи, окаянная, — злорадно прошипела она, опуская ладонь в чашу и грубо проводя ею по моей щеке, окрашивая в черный цвет. Другие женщины горестно молчали, позволяя ей это. — Хотела к дракону — так и ступай к нему «Невестой».

Ее слова загрохотали в ушах, отбивая набатом в голове.

Я хотела… Дракон… Невеста… я Невеста…

Не успела я придти в себя, как меня снова повели.

И едва мы покинули порог деревни — женщины запели Драконью песню. Тихие, обуянные чарами и болью слова, зловеще зазвенели в тишине и окутали воздух своей древней, дикой, неподвластной никому силой, заставляя преклонится перед ней и вторить смертельному зову ритуала.

Раньше не было ни времени,

Ни земли, ни пыли — ничего.

Забыли все…

Каждая буква, каждое слово пронзали меня, будто кинжалами. Мои ноги подкосились и я рухнула на колени. Грудь заныла от трепещущего в нем сердца. Нет!.. Не хочу!.. Пожалуйста, не надо!..

Женщины вздернули меня, заставляя идти. Я упиралась ногами в снег, но стопы соскальзывали и не слушались тела, забившегося раненной птицей в их руках. Люди, в таких же черных одеяниях расступались перед нами, пряча глаза и опуская головы. Они скорбели, хоть я и не их дочь…

Было небылью, да стало былью,

И река остыла и вода застыла в ничто…

Я искала глазами отца, но не видела его. Неужели и здесь он оставит меня?

И когда я уже подумала, что папа бросит меня и теперь, я увидела его, стоящего посреди жителей деревни, прижимавшего к себе маленького братца и неотрывно смотрящего на меня, застыв, как статуя, лишь ладонью поглаживая сына по плечу. Но его взгляд ничего не выражал. В них была пустота.

Время быстрая река,

Никого не обойдёт.

Колени обожгло холодом, сорочка пропиталась снегом и намокла, отметив голую кожу ледяным поцелуем. Чья-то рука стерла с моего лица пепел. Я судорожно вдохнула. Глаза затуманились от слез. Обруч из листьев и ветвей сдавливал голову, мешая связно мыслить. В душе царил хаос.

Ждет невеста жениха,

Ждет как часа своего.

К моим губам поднесли чашу и я послушно сделала глоток, не ощущая вкуса. Взгляд слепо устремился в небо. Струйка жидкости стекла по подбородку, капая на грудь.

В белый цвет обличена,

Точно в саване стоит.

Кто-то поднял меня за плечи. На снег дорожкой посыпались кроваво-красные ягоды. Ноги сами сделали первый шаг.

На покой обречена,

Свадьбы колокол звенит…

Меня опустили в лодку и толкнули по воде.

Забирай, забирай

Рваный выдох вырвался из груди. Дрожь прокатилась по всему телу, от головы до пят, судорога свела мышцы.

Приходи, прилетай

Я неумолимо отплывала от берега, совершенно беззащитная посреди черных вод зимней реки.

На века отдана,

Мои зрачки расширились. Сизое небо приковывало взгляд. Оно давило. В воздухе сгущалась сила. Она творила свою магию. Напряжение разрасталось паутиной, заплетая собой все, чего касалась.

Дева юная…

Наступила оглушительная, безмолвная тишина.

Дыхание саднило в горле, я с трепетом смотрела в густые облака повисшие надо мной бесконечной пропастью. В них закралась угроза… Предупреждение… Лодка мерно покачивалась на волнах, поскрипывая на ветру.

Свечи погасли. Дым развеялся по реке.

В могильной тишине раздался громогласный рев. Сознание рвалось прочь, но тело слишком сильно сковало страхом. Не в силах справиться с собой, я закрыла глаза и пообещала себе, что не закричу. Не сделаю хотя бы этого…

Меня окатило ледяным порывом ветра. Я лишь крепче зажмурилась.

Не смотри, не смотри… Не открывай глаз… Так будет легче…

Слезы безостановочно скатывались по щекам.

И все же я закричала, широко распахивая глаза, когда на меня упала тень, а сознание оглушило пронзительным ревом дракона и вода сомкнулась над моей головой, окуная в царство сплошного холода и тьмы.

Что-то сильное сжалось на талии, заковывая руки в этом коконе и вытянуло из студеных объятий реки, позволив глотнуть воздуха и поднимая высоко в небо, стремительно унося прочь, огласив округу довольным, предзнаменовавшим победу ревом.

Господи, нет! Господи… Господи!!!

Ветер хлестал меня по щекам, бросая волосы в лицо и мешая видеть хоть что-то вокруг себя. Я тщетно, в отчаянии пыталась вырваться, но лапы дракона сжимали слишком сильно. Становилось трудно дышать. Кости ломило от боли и тяжести. От отчаяния я тихо заплакала.

Ну почему это происходит именно со мной? Чем я заслужила это? Боги, пожалуйста, сжальтесь надо мной, разражаясь слезами, мысленно взмолилась я, запрокидывая голову.

Перед глазами предстала длинная шея дракона, смотрящего только вперед. Его крылья поднимались и опускались, мощно загребая воздух и отталкиваясь от него, борясь с будто обезумевшими порывами лютой зимы.

Проследив за его взглядом, я с трудом распознала в белоснежной мгле, стеной снега усыпающей землю, несмотря на то, что ночь завладевала миром, вершины гор, к которым мы летели.

Куда он несет меня? В заснеженные дали? Где только холод и камни? — испуганно пронеслись в голове мысли и я тут же с горечью поняла, что мне не выжить там.

Если мне вообще суждено выжить.

Снег падал на нас крупными хлопьями, но крылья и крупное тело дракона защищали меня от возможности быть погребенной под ним. Утомленная и обессиленная, я измождено повисла в лапах дракона, молчаливо рассекающего воздух, устремляясь к одному ему известной цели.

Очень быстро ночь вступила в свои права и вокруг засела сплошная чернота, не позволяющая разглядеть равным счетом ничего. Тело сотрясала крупная дрожь, глаза слипались от снега и усталости, но холод не позволял заснуть, держа сознание в ежовых рукавицах. Я чувствовала, как у меня онемели ноги и руки, а спина изнывала от неудобства и боли.

Видимо, усталость оказалась все же сильнее, раз когда я открыла глаза, снега уже не было, а резкий кульбит дракона сильно встряхнул меня, пробудив ото сна. Однако вокруг по прежнему была непроглядная тьма, не позволяющая рассмотреть ничего дальше своего носа.

От неожиданности меня настигла паника.

В тишине я расслышала шум крыльев и едва различимое шипение дракона. Это, почему-то, помогло успокоиться.

Дракон дернулся в сторону и замедлил полет, а у меня появилось необъяснимое ощущение, словно мы повисли над бездной, которую пролетели мимо, если только она мне не показалась со страху.

Вдруг дракон замер, шумно хлопая крыльями… и сбросил меня.

Не успев даже закричать, я упала на что-то мягкое, приятное на ощупь и широко раскрыла веки, устремив взгляд в темноту. Но удар, все же, оказался сильным, перед глазами вспыхивали звезды, затылок саднило от жесткого приземления.

Преодолевая боль, я приподнялась на локтях и тут же вздрогнула, услышав спереди шорох и удары чего-то тяжелого, опускающегося на землю.

Едва я успела подумать, позади с шипением загорелось пламя, взмывая вверх и окружая плотным полукругом.

Я завертела головой. Ужас пронзил меня до костей. Все это было мне уже знакомо…

Движение спереди заставило меня обратить на него внимание и задрав голову, я увидела дракона, подступающего ко мне, расправляя свои огромные крылья. Он не сводил с меня пристального, немигающего взгляда.

Я хотела закричать, но от потрясения перехватило дыхание.

Все повторялось.

Сон стал реальностью.

Сдавленно охнув, я попятилась от него, отползая на локтях, но была вынуждена остановиться — за спиной и по бокам горело пламя, а спереди стоял дракон.

Я была в ловушке.

Осознав, что больше некуда деться, я замерла, не сводя глаз, полных ужаса с огнедышащего змея, нависшего надо мной и даже не замечала, как по щекам катятся слезы, поблескивающие на оранжево-алом свету.

Приглушенно всхлипывая, я ждала, что будет дальше.

Он перегородил крыльями каменистый уступ на котором я лежала, подступая все ближе и очень низко наклонил морду к моему лицу, едва ли не касаясь кожи. Его ноздри жадно затрепетали, зрачки расширились.

Мои веки распахнулись до рези в глазах. Кожу опалило горячим дыханием.

В приоткрытой пасти виднелись острые, как лезвия, зубы. Разглядев их, я окончательно потеряв рассудок от страха, поддалась этому разрывающему изнутри чувству и сорвалась с места, бросаясь прямиком на стену огня за спиной.

Но не успев сделать и шага, повалилась навзничь, приложившись грудью о твердые камни и сразу же развернулась к дракону, ожидая незамедлительной расправы. Подставив подножку когтем крыла, он продолжал удерживать меня и приглушенно зарычав, словно предупреждая, ушел в темноту, полностью скрываясь за ней.

Сбитое дыхание сдавливало легкие, пот скатывался капельками по лбу, одежда прилипла к коже, сковывая движение, выбившиеся из косы пряди лезли в глаза, а я все еще не могла поверить в то, что только что произошло.

Он ушел?.. Он правда ушел?.. Он не… не собирался меня у-убивать? Не с-собирался?..

Зуб на зуб не попадал, меня потряхивало, пальцы бестолково сжимались в кулаки, царапая кожу длинными ногтями. Но постепенно, с каждой последующей минутой я успокаивалась и медленно, очень медленно приходила в себя. Понимание того, что неизбежность отступила, разглаживала биение сердца и вскоре я смогла свободно вдохнуть, а еще через некоторое время даже сесть, опасливо вглядываясь в темноту впереди.

То, что дракон ушел, еще не значило, что он не вернется.

Выждав еще немного, я аккуратно, следя за кромешной мглой, подтянулась к краю и опустила ногу, мгновенно ощутив зверский холод за огненным уступом. Передернув плечами, так же аккуратно поставила вторую и тут почувствовала это.

Его присутствие.

В следующее же мгновение голова дракона вынырнула из темноты и протяжно заревела на меня, широко раскрыв пасть, а внутри его глотки загорелось жидкое пламя.

Подавившись собственным криком, я завалилась на спину, отползая вглубь своей клетки и затихла, абсолютно уверенная, что в этот раз он уж точно меня убьет.

И в подтверждение этого, дракон дохнул огнем.

Закричав, я закрылась руками, ожидая участи быть сожженной заживо сию же секунду, но ее не последовало. Захлебываясь слезами и отчаянно рыдая, я с трудом отняла трясущиеся ладони от лица и выглянула сквозь пальцы.

Пламя не убило меня. Дракон обрушил его на край уступа, с которого я пыталась слезть и теперь, огненный полукруг стал цельным, а я оказалась внутри него, в самой середине, скованная со всех сторон.

Самого дракона уже не было.

Около минуты я бестолково таращилась на стену огня.

И не выдержав такого напряжения, рухнула на камни. А затем, шумно сглотнув, повернулась на бок и подтянув колени к груди, уставилась прямо перед собой, все еще ловя губами соленые слезы. То, что дракон отступил не укладывалось в голове.

Он не хочет, чтобы я сбежала, поняла я вдруг. Потому и запер здесь, в кругу огня.

Я нужна ему. Но зачем? И если не как жертва, то для чего?

Дальше думать я была уже не способна. Утомленное сознание было не готово к таким вывертам судьбы и требуя отдыха, отправило меня в беспробудный сон. Уверена, пожелай дракон убить меня во сне, я этого даже не заметила бы.

Может, оно и к лучшему.

* * *

Я проснулась от холода.

С трудом разлепив веки, полусонным взглядом огляделась вокруг и увидела, что стена огня погасла и уже не грела меня, как прошедшей ночью. Я замерзла, потому что больше не было источника тепла.

Ежась, я приподнялась и поморщилась, испытывая непривычную боль. Все тело ломило, мышцы ныли, а ноги окоченели. Пальцы на ногах двигались с трудом. Кое-как размявшись и встряхнувшись, сбрасывая с себя остатки сна, я села, на этот раз не спеша слезать с уступа.

Подогнув ноги под себя, я устроилась поудобнее на выжженном камне и за неимением другого дела, принялась рассматривать место, в котором оказалась по собственной глупости.

Сейчас определенно было утро. В пещере было достаточно светло, чтобы так думать, но, может, я ошибалась, ведь не могла точно знать сколько проспала.

Пещера была просторной и состоящей целиком из серо-коричневого, местами бежевого камня. Вся трава, что была прошлой ночью, уцелела лишь в середине круглого, вытянутого уступа, послужившего мне постелью. Все остальное было опалено огнем и превратилось в пепел.

Напротив меня, чуть поодаль находились две каменные глыбы, вытянутые к верху, словно обозначали вход. Приглядевшись повнимательнее, я обнаружила, что нахожусь в полукруге, обделанном камнями разной величины, но намного меньше и уже, чем глыбы напротив. Как будто и это и вправду был вход.

За ними виднелась пещера гораздо больше этой и с куда более высоким потолком, которую откуда-то сверху, местами заливал свет.

Но я не решалась покинуть свою клетку. А вдруг дракон вернется? Что тогда? Что он сделает со мной? Я ведь нужна ему… зачем-то. Этот вопрос не давал мне покоя. Для чего же я ему? Убить он меня не убил. Даже не съел, хотя я его жертва.

Что же ему от меня нужно?

Боюсь, я никогда этого не узнаю. Драконы ведь не умеют говорить.

Кусая губы, притянув колени к груди и изредка бросая взгляды по сторонам, я судорожно размышляла, что мне теперь делать. Сидеть здесь и дальше я не могла. Меня мучили голод и жажда. Желудок нестерпимо урчал, а в горле пересохло. Ужасно хотелось пить, но страх заставлял меня оставаться на месте.

В конце концов и он отступил, позволив голоду взять верх над разумом.

Подползая к краю, я опасливо озиралась по сторонам, ожидая, что вот-вот выскочит дракон и снова запрет меня в огненной клетке. Но его не было. И это придало мне смелости.

Спрыгнув с уступа, больше похожего на Алтарь, я робко подошла к валунам и выглянула наружу, цепляясь руками за шершавые стены камней, готовая в любую секунду заскочить обратно, если змей вернется.

Вокруг царила тишина. Сама же пещера оказалась пуста.

Я почувствовала облегчение. Дракона рядом не было и это позволило мне немного расслабиться, прежде чем окончательно покинуть пределы маленькой «клетки».

Сделав несколько шагов вперед, я сдавленно вскрикнула и отступила на шаг назад, инстинктивно пригибаясь к земле. Под утесом, на котором я сидела, разверзлась бездна.

Выходит, она мне совсем не показалась.

Расщелина в земле тянулась от одного конца длинной и узкой пещеры до другого, сужаясь по краям и была метров десять в ширину прямо подо мной. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что она очень глубока. Но насколько, я бы не захотела проверять даже под страхом смерти.

Можно ли как-то спустится отсюда?

После коротких поисков, справа от себя я обнаружила покатую вершину скалы, начинающуюся сразу от утеса и ведущую вниз, с виду очень похожую на тропинку. Не долго думая, я неторопливо спустилась по ней, придерживаясь стен и бросая короткие, опасливые взгляды на бездну под моими ногами. Не хотела бы я оказаться там.

Спустившись, я перевела дух и убрав за ухо растрепавшуюся прядь, внимательно осмотрела пещеру, уделив особое внимание трещинам в потолке, через которые пробивался свет. Но к сожалению, я не смогла бы до них дотянуться. Слишком высоко. Значит, нужно искать другой выход.

Пещера и вправду была очень просторной, несмотря на узость и достаточно светлой, чтобы хорошо ее рассмотреть. Однако воздух здесь был затхлый, застоявшийся и отяжелевший. Многолетний. Словно здесь никогда не ступала нога человека.

Или дракона.

При воспоминании о нем я поежилась. Мне не хотелось бы снова увидеться с ним.

Я горько усмехнулась. Подумать только, всего день назад я бы отдала все, чтобы встретится с им подобными, а теперь… Теперь мечтаю забыть об их существовании, как самый страшный сон, что когда-либо снился мне.

Ну почему я такая бестолковая? Мне некого винить в случившемся, кроме самой себя.

Права была старуха. Хотела к драконам — так отправляйся к ним Невестой.

Я это заслужила. Справедливое решение, отец. Расплата за любопытство…

Тряхнув волосами, я заставила себя отбросить эти мысли, причиняющие нестерпимую боль и просто двигаться, куда глаза глядят. Стоять на месте глупо и бессмысленно. Мне необходима еда и вода, чтобы выжить и поддерживать силы. А еще укромное место, где дракон не сможет меня достать.

Достать? Но ведь это его пещеры! Он знает здесь каждый уголок! Мне попросту некуда спрятаться!

Еще раз, гораздо сильнее, так, что в глазах помутнело, я тряхнула головой и поспешно отогнала прочь все назойливые мысли.

Если я поддамся отчаянию, то попросту сойду с ума.

Нужно чем-то себя занять, так спокойнее. Осмотрю пещеры, поищу воды, может еще каких-нибудь трав или ягод. Растут ли в горах ягоды? Этого я, увы, не знала. Но если даже и не растут, то сгодиться и мох. Главное не остаться без сил. А силы мне нужны, чтобы избегать дракона.

Я ведь даже и не догадывалась, зачем все-таки нужна ему. Может, ночью он и не захотел меня убивать, но кто знает, чего он пожелает сегодня? Вдруг передумает и решит наверстать упущенное…

А мне, несмотря на уготованную судьбой участь, очень хочется жить.

Стены пещеры казались огромными исполинами, исчезающими в темноте, высоко надо мной. Я чувствовала себя крошечной и беспомощной среди них. Как мне выбраться отсюда? Как не заблудиться здесь? В этом странном, огромном… драконьем мире?

Я продолжала двигаться вправо, неспешно обойдя расщелину и вскоре подошла к проходу, наверняка ведущему в другую пещеру и за неимением других мыслей о том, что делать дальше, шагнула в него, ступая по извилистой тропе, через которую дракон уж точно не мог пролезть. А это означало, что змей прилетел откуда-то с другого места и это было хорошо. Может, если в той пещере будет вода и я смогу остаться там, защищенной от лап дракона, у меня появиться возможность выбраться отсюда?

Хотелось бы в это верить.

Надежда согревала сердце и обрадованная ей, я поспешила попасть туда. Но едва я вышла из прохода, как тут же дернулась обратно, плотно прижимаясь к стене и крепко зажмурила глаза от страха.

В пещере был дракон.

Снова крепко зажмурившись и длинно выдохнув, я еще раз, осторожно заглянула внутрь, на этот раз не покидая пределы прохода.

Он лежал ближе к стене, положив голову на лапы-крылья и ровно дышал. Его грудь вздымалась и опадала в такт дыханию. Глаза были закрыты.

Это позволило мне облегченно выдохнуть. Он спит.

А прямо за ним, чуть в бок находился еще один узкий проход, где было гораздо светлее, чем здесь. Но самое главное — это свежий воздух, веющий оттуда. Там выход, это точно… Нужно лишь как-то обойти дракона.

Ну же, смелее, Ярина, сказала я себе. Это, может быть, мой единственный шанс. Не стоит упускать его! Вдруг больше не предоставиться?

Выйдя из-за стены, я медленно двинулась к проходу, обходя змея по дуге. Главное, не разбудить его.

Босые ноги позволяли мне ступать бесшумно. Огорчала только боль, которую я испытывала каждый раз, когда натыкалась на острый камушек, врезавшийся в кожу, словно осколок стекла. Но это было можно и стерпеть.

Не смело и очень тихо, я преодолела уже половину пути, как вдруг, засмотревшись на змея, опасаясь, что он вот-вот проснется, случайно споткнулась о камень и упала на колени.

Дракон зашевелился. Я поспешила вскочить.

Открыв глаза, он поднял морду и широко зевнул, обнажив острые, блеснувшие на свету, клыки. Я застыла в очень неудобной позе, с поднятыми руками и расширившимися глазами. Только бы не заметил…

Его морда повернулась в мою сторону.

Сердце ухнуло в пятки. Я не выстояла и завалилась назад, в последний момент ухватившись за валун и опустившись на россыпь камней под ногами. Попыталась встать, но прекратила, поняв, что уже поздно.

Дракон поднялся, расправив крылья и оперся ими о каменистую землю.

Он вскинул на меня взгляд и я пораженно замерла.

Человеческие глаза. У него… человеческие глаза. Желто-зеленые, с круглыми зрачками. Никогда бы не подумала…

Но не только глаза были другими, он и сам был другим.

Когда он напал на деревню, стоя в смеси пламени, снега и обугленного дерева, он казался черным, как сама ночь, но на самом деле, он был светлее и скорее темно-коричневого, землянистого оттенка, нежели черного. Во всем остальном он ничем не отличался от драконов нарисованных в сожженной книге, разве только с некоторыми отличиями и другой формой головы, как если бы у каждого дракона было свое лицо…

Я подняла голову выше, встречаясь с его взглядом. Эти глаза…

Медленно выпрямившись, я шагнула к нему, завороженная его красотой и… человечностью. Сейчас он не казался мне монстром, чудовищем, нападающим на села и деревни, сжигающем все на своем пути, уносящем скот и губящим тысячи жизней… Он казался… чем-то… новым, необычным… и в тоже время, неуловимо знакомым. Словно мы уже встречались раньше…

Какая странная мысль…

Дракон не шевелился, позволяя мне приблизиться к себе, лишь размеренно дышал и это было единственным звуком, что нарушал тишину пещеры. Это и мои робкие движения.

Его глаза внимательно следили за мной, будто изучали, пытаясь угадать мой следующий шаг и в тоже время… словно… подталкивали к чему-то…

Его тень накрыла меня. Я задрала голову, чтобы смотреть ему в глаза.

— Ты… такой красивый… — вырвалось у меня почти беззвучным шепотом.

Ладонь медленно потянулась к его груди и неуверенно замерла.

Нервно сглотнув, я сомкнула и разомкнула губы, а после, все же, осмелилась коснутся его.

Кожа, покрытая чешуей оказалась шершавой, грубой и бугристой на ощупь, но одновременно приятной и из-под нее исходило тепло. Рваный, ошеломленный выдох вырвался из груди.

Какое странное ощущение… словно я дотронулась до чего-то запретного… доселе невиданного мне… чуждого и… и знакомого…

Снова эта странная мысль…

Чешуя под моей ладонью быстро нагревалась. На ней все ярче проявлялись узоры, вздуваясь венами под моими пальцами. Тонкие изгибы испещрили всю его грудь, образуя непонятную отметину жирными линиями, похожую на рогатину. Что происходит?..

Вскинув голову, я увидела, как этот узор тянется от груди до зрачков дракона. Они полыхали огнем.

И смотрели недобро. В них загоралась жажда.

Я испуганно отняла руку и отскочила назад.

Дракон поддался назад и пригнувшись, взревел, не сводя с меня светящихся лавой глаз. Узкий хвост ударил по стене за его спиной и пустил паутину трещин, разросшихся до самого потолка. Вскрикнув, я повалилась на спину и закашлялась от поднявшейся пыли.

Змей снова взревел, на этот раз громче, пронзительнее, окатив меня парами обжигающего дыхания.

И когда я уже решила что смерть в этот раз уж точно неминуема, он вдруг дернулся назад, порыкивая и затряс головой, как если бы что-то укусило его. Постепенно он отступал все дальше, мотая мордой и пожар на его теле медленно угасал, возвращая его в спокойное состояние. Посмотрев на меня в последний раз, он еще раз зарычал и в этом рыке я уловила… просьбу?

Просьбу уйти.

Дважды повторять не пришлось.

Тут же вскочив, я бросилась прочь. Я бежала от него как можно дальше, все время натыкаясь на стены и камни. Я даже не понимала, куда бегу. Глаза ничего не видели из-за пелены слез. В горле застрял ком, сердце было готово вот-вот взорваться, а ноги подкашивались, отказываясь слушаться.

Неожиданно напоровшись на плоский камень и перелетев через него, я в последний момент успела ухватится за край, но рукав сорочки разорвался, вспотевшие ладони не удержались о гладкий уступ и я свалилась в темную яму, испещренную тоннелями и извилистыми тропами. Недолго думая, я прыгнула в первый попавшийся и снова бросилась бежать, краем сознания понимая, что никто за мной не гонится, но остановиться уже не могла.

Только бежать. Только прочь, прочь отсюда! Как можно дальше! Дальше! На свободу!

И тут я споткнулась, распластавшись на земле. И уже не смогла встать. Силы покинули меня.

Левая щека горела, оцарапавшись от удара о камни. Легкие жгло от нехватки воздуха, стопы будто исполосовали ножами и облили теплым маслом.

Кровь. Я стерла их в кровь.

В горле саднило. Голод и жажда все острее давали о себе знать. Я чувствовала себя истощенной, измотанной, обессилевшей.

Хотелось разрыдаться.

И я разрыдалась. Прямо так, лежа на земле, лицом вниз, глядя в никуда и совершенно не понимая, как мне быть и что делать дальше. Я выла во весь голос, не сдерживая своих чувств, позволив им выйти и освободиться от этого груза.

Мне было страшно. Очень страшно. Меня знобило от холода. Я устала и очень хотела есть.

Значит, это вот так быть Невестой дракона?..

Господь, о чем я думала, когда крала ту книгу и читала те строки?.. Почему я не ослепла и у меня не отсох язык?!

Что же мне теперь делать?! Как быть?! Куда идти?!

Я пролежала так долго. Мне казалось, прошли часы прежде чем рыдания закончились. Слезы уже высохли, остались лишь всхлипы, изредка рождающиеся в груди.

Ветер мурашками пробежался по коже. Ветер?

Кое-как поднявшись на несгибающихся ногах, я прошла вперед, придерживаясь стен и обойдя несколько поворотов вышла на край отвесной скалы, нещадно обдуваемой колючими ветрами.

Передо мной раскинулся бескрайний океан, омывающий скалы с двух сторон. С остальных в густые облака врос горный хребет, перекрывающие собой добрую четверть неба.

Качая головой, я попятилась от края. Меня захлестнуло отчаяние. На плечи навалилась усталость.

Отсюда нет выхода. Здесь только камни и вода. Мне никогда не выбраться… Никогда…

Вернувшись в проход, я бестолково бродила по нему, переходя с одной пещеры в другую. Я даже не думала прятаться и совсем позабыла о голоде. Неизбежность завладела мною полностью. Отсюда нет выхода, нет выхода…

Я настолько ушла в себя, что не заметила, как оказалась уже не одна.

С боку раздались шаги. Я вскинула голову и от неожиданности дернулась назад, уткнувшись в крупный валун и вцепившись в него, как в спасительный плот и обошла, встав так, чтобы между нами было хоть что-то, что могло бы защитить меня в случае чего…

— К-кто ты? — осевшим после долгих рыданий, хриплым голосом спросила я, обращаясь к незнакомцу, которого никак не ожидала встретить здесь. — Ч-что т-ты здесь д-делаешь?

— Не бойся, — сказал он мягким, успокаивающим тоном. — Я не причиню тебе вреда. — И в подтверждении своих слов поднял руки, сделав шаг назад, внимательно следя за моей реакцией. Чуть сдвинув брови, я присмотрелась к нему, не спеша покидать свое укрытие. На нем было очень мало одежды, можно даже сказать, что ее и вовсе нет. Только набедренная повязка и голые ноги. И все, больше ничего.

Может, он тоже пленник, подумала я неожиданно. Но я не слышала, чтобы драконы забирали и мужчин…

— К-как ты… з-здесь ок-казался? — спросила я, обходя камень и все еще не торопясь отходить от него далеко. Как бы не отрадно было видеть здесь еще одного человека, я не знала, можно ли ему доверять. Может быть, он захочет мне навредить… Я же его совсем не знаю…

Незнакомец ответил не сразу, явно обдумывая свои слова, прежде чем ответить.

— Я здесь живу, — произнес он наконец.

— З-здесь? — мои брови удивленно поползли вверх. Я даже ненадолго забыла об осторожности. Что значит, «здесь»? Рядом… — С драконом?

Мужчина отпустил руки, его взгляд затаил в себе непонятное мне чувство, очень похожее на разочарование. Но почему? Разве я успела сделать что-то не так?

Он вздохнул и выдохнул так, словно уже знал, что собственный ответ не понравиться ни мне, ни ему:

— Я и есть дракон.

Костерок разведенный посреди небольшой, одной из сотен, а может и тысяч, вырытых не то временем, не то чьей-то умелой рукой, пещер, затерянной посреди цепной гряды, распростершейся у берегов океана и вдоль равнин, где проживали ничего не ведающие люди, шумно потрескивал в тишине, бросая длинные тени на стены, танцующие бликами и искрами огня, приятно согревающем в холоде и освещающем во мраке, которые окутали меня со всех сторон, подступая, будто хищники. Невидимые, зловещие и непредсказуемо опасные.

Но один из них был из плоти и крови.

И находился всего в нескольких шагах от меня.

Плотный кусок ткани темно-красного оттенка, без ясного предназначения послужил мне одеялом, накинутым на плечи и подоткнутым под стопы, промерзшие и израненные, окровавленные после бега и все еще отдающие острой болью, стоит нечаянно надавить на них.

Небольшая глиняная чаша стала мне кружкой и согревала налитым в него ароматным, травянистым чаем, который в жизни мне довелось испробовать впервые.

Чуть приторный и горьковатый, но терпимый на вкус, он, казалось, проник в каждый укромный уголок моего тела и расслабил его, ввел в состояние полусна, когда уже дремлешь, но еще не спишь. Усталость сменилась умиротворением, голод отступил тихо ворча и свернулся клубком где-то в глубине живота.

Но чувство тревоги не покидало меня и заставляло держаться настороже. Не поддаваться сну и покою, безмятежно отправившись в царство грез.

Я подняла взгляд на незнакомца, назвавшего себя драконом. Ну не сумасшедший ли он? Как он может быть им, огнедышащим монстром и человеком одновременно? Это же невозможно… Или все-таки возможно? Что я вообще знаю об этих загадочных и непостижимых существах, мечтая о встрече с ними едва ли не с рождения?

Если он не солгал и действительно каким-то образом родился и человеком и драконом, то получается, что я не знаю о них равным счетом ничего. Как в прочем, и все остальные люди, проживающие в неведении, избранном ими добровольно.

Сделав короткий, неторопливый глоток, я украдкой рассматривала его.

Высок, строен и крепок. Жизнь в пещерах закалила его, сделала сильным и быстрым. Выносливым. Он легко перемещался по камням, без труда поднимал тяжести и знал, как жить, не нуждаясь в мягкой постели и печи, что затапливалась на ночь день за днем.

Ему не нужна была одежда, он не носил лаптей и сапог: подошва ног ожесточилась и приспособилась к таким условиям жизни, а тело привыкло обходится малым. Ладони на взгляд казались шероховатыми и твердыми, привыкшими к любой грязной и сложной работе.

Весь его вид выражал, что он уже давно обитает в этих пещерах. Может быть, даже родился здесь.

Но дракон?.. Как я могу поверить в это?

Как я вообще поверила ему раньше, еще два часа назад, когда он сделал такое заявление?

Происходящее с каждой минутой все больше казалось мне глупостью, вымыслом, просто бредом. Наверное, я все-таки сошла с ума. Иначе как объяснить, что я, сама не понимая почему, доверилась странному незнакомцу, который живет в пещерах вместе с драконом и тем более утверждает, что он и есть дракон?

Хотя, конечно, в этом была и своя странность. Человек и дракон, соседствующие под одной горой… Никогда не слышала ни о чем подобном. Не читала ни в одной книге и даже не узнавала из легенд и сказок, что так тщательно и упорно собирала долгие годы… А хотя…

И сами драконы… они же… они… Животные. Они не могут быть людьми. Они не могут быть… Оборотнями.

Эта мысль заставила меня похолодеть. Озноб скатился по коже.

Значит, это все-таки правда. Он действительно дракон. Оборотни — существа способные быть и тем и другим. И если есть оборотни-волки, значит могут быть и…

Чаша накренилась в ослабевших руках, выплескивая необычный напиток на подол истерзанного, посеревшего от грязи, Обрядного платья. Успев вовремя его подхватить, я неловко улыбнулась незнакомцу, заметившим мое замешательство и глубокую, потрясенную задумчивость.

Сложив последние поленья, чье нахождение здесь было для меня большой загадкой, как, впрочем, и все остальное, он сел около костра напротив и взглянул на меня внимательным, изучающим взглядом, от которого мне стало не по себе и я отвела свой, пряча его под ресницами.

Я пила чай маленькими глоточками, остро ощущая на себе его взгляд и в упор рассматривала тлеющие угли в костре. Огонь успокаивал.

— Как тебя зовут? — спросил он, нарушив тишину и заставив меня невольно вздрогнуть. Я отняла чашу от губ и поставила ее на колени, не зная, куда деть руки и ощущая себя до нелепости неловко и странно. Будто все это было только сном, а не явью. Ну не безумие ли? Может, я все-таки сошла с ума или и вовсе уже мертва, а моя душа застряла где-то между мирами?

Но боль в ногах говорила мне, что все это реальность и я жива, на самом деле.

— Ярина, — ответила я тихо, не смело поднимая взгляд. Его светло-голубые глаза смотрели пытливо, будто чего-то ожидая, но я не знала, чего. — А тебя?

— Оган, — ответил коротко и между нами снова повисла оглушающая тишина, перемешанная с треском поленьев.

Мы не знали, о чем говорить. Я остро ощущала его неловкость и легкую растерянность, как свои собственные, но вместе с тем же, в нем крепла твердость и спокойствие. Словно он уже знал, как поступить, но все еще не был уверен и сомневался в принятых решениях.

Только вот… что значат его решения? И к чему они приведут?

Очевидно, что он не желал мне зла. Незнакомец, что нашел меня в пещерах и чье имя теперь я знала, успокаивал меня, терпеливо и ласково, когда я захлебывалась в истерике и кидалась в него камнями, крича, чтобы он убирался и не подходил ко мне ближе, чем на три шага, иначе я его убью… Будь его воля, ему ничего не стоило заставить меня замолчать, но раз он этого не сделал, значит… значит, для чего-то я ему понадобилась. Может, он просто устал от одиночества и надеялся, что мое присутствие поможет скоротать его?

Но это заявление… Он не давало мне покоя… Неужели он все-таки…

Узнать я могу только спросив.

— Ты оборотень?

Он перевел на мня взгляд и я была готова поклясться, что мне не померещилось, как его глаза блеснули янтарным огоньком. Какое-то время он молчал, не спеша с ответом. Затем неторопливо встал и медленно, словно боясь спугнуть, подошел ко мне и сел рядом, на плоский камень, послуживший нам скамьей.

Я напряглась, не зная, чего он него ожидать. Он протянул мне ладонь и попросил:

— Дай свою руку.

Я посмотрела на нее. Обычная ладонь человека, без когтей и шрамов, чистая и даже аккуратная, с твердыми и одновременно плавными изгибами. Она казалась невинной. Безопасной. Безвредной.

Не сразу, но я вложила свою ладонь в его, с изумлением ощутив, насколько она горячее моей.

Чуть сжав, он притянул ее к груди и прижал к коже, там, где ровно билось сердце. Я в замешательстве взглянула на него. Его взгляд призывал к терпению.

И тут… бронзовая кожа под моими пальцами загорелась, вспыхнула сотнями крохотных нитей, разрастающихся по его груди и расползаясь, как живые, по плечам и животу.

Я испуганно отдернула руку.

Я уже видела это!

Боги всемогущие, он и вправду дракон!

Резко вскочив, я невольно опрокинула чашу, расплескав остатки содержимого по камням и попятилась, во все глаза глядя на него. Красная ткань спала с моих плеч, каскадом опустившись на землю.

Только-только успокоившись, после его долгих уговоров и попыток привести меня в чувство, я вновь ощутила нарастающую панику и даже страх. Нет, ужас. Сотни мыслей роились в голове, картины представлялись страшнее и невероятнее другой. Дракон? Как дракон? Как это случилось? Почему драконы вообще оказались людьми? Ничего не понимаю… Я схватилась за голову, запуская пальцы в волосы и отвернулась от оборотня, молчаливо, напряженно наблюдающего за мной, готовый к любому выверту с моей стороны.

И среди этого вихря, вороха обеспокоенных пчел, бестолково снующих в улье, зазвенела одна, самая яркая и очень важная мысль, трезвонящая в голове как колокола на церковной башне.

Развернувшись к нему, я спросила:

— Зачем я тебе?

Он молчал. А я продолжила, не вынося этой тишины:

— Вернее, я… Я пытаюсь понять… Ты дракон и… — я судорожно сглотнула, нервно расхаживая по пещере. Осознать такое все еще было для меня поразительным, чем-то невероятным, сродни ожившей легенде. Но ведь драконы и есть легенда! — Ты забрал меня… — тут мои неясные, обрывчатые бормотания внезапно иссякли. Я наконец почувствовала опору под ногами. — Для чего? За… Зачем драконам человеческие девушки? Что вы… с нами делаете?

Я требовательно смотрела на него, с замиранием сердца ожидая ответа. И совсем не представляла, что услышу. Каким будет его ответ? Что он скажет? Как объяснит эту странность? Что… со мной будет? Для чего я ему?

Оган приглушенно вздохнул, затем поднялся и отвернулся от меня, предоставив моему взору спину и я только сейчас осознала, что он практически обнажен, а я никогда не видела раздетых мужчин. Лицо густо покраснело, я запоздало застыдилась и спрятала глаза, опуская их в пол. Что бы подумали…

Боль сжала сердце. Я вспомнила, что больше не дома и рядом нет отца…

О мысли о нем мне стало только хуже, слезы жгли глаза, а в горле застрял ком. Не могу поверить, что все это было только вчера! А казалось, будто прошла вечность…

Увидев мои слезы, Оган принял их на свой счет и поспешил успокоить меня и уверить, что все хорошо:

— Не бойся меня. Я не причиню тебе вреда, — сказал он. — Обещаю.

Я не стала его переубеждать и поднимая взгляд, плачущим голосом спросила:

— Тогда зачем я тебе?

— Понимаешь… — начал он явно не зная, как лучше преподнести свою мысль, так же, как и я раньше, запустил пятерню, взлохматив и без того растрепанные, песчано-коричневые волосы, короткими прядками торчащие во все стороны. — Это была случайность, — сказал он наконец, а я обомлела.

— Что? — моргнув, переспросила я, не веря тому, что только что услышала. — Как? Как… случайность?

Он снова вздохнул и опустился на камень, на котором я недавно сидела и поднял глиняную чашу, вертя ее в руках с безразличным интересом.

— Я был здесь, когда кто-то из вашего человеческого поселения запел песню, — произнес он после минутного молчания. — Дракон во мне пробудился сразу и полетел на зов, решив, что люди решили исполнить древний обычай и подарить ему Невесту. — Он встретился со мной взглядом. — Признаться, я был удивлен. Уже очень давно люди не исполняют этот Обряд добровольно. — Кривая ухмылка очертила его губы и я кожей почувствовала, как за ней скрывалось что-то очень глубокое, но сейчас я не была способна понять и даже предположить, чем бы это могло оказаться. — Так я и забрал тебя. — Он встал, прошелся по пещере и остановился, закончив свой короткий рассказ. — Но ты была мне не нужна.

Я оторопела. Совсем не таких слов я ждала от него.

То есть… Это значит… Что это значит?

Кое-как справившись с собой, я задала новый вопрос, зародившийся сразу же после его последних слов, так обескураживших.

— Но если я была тебе не нужна, то… То зачем ты забрал меня? М-мог бы оставить… и-или вообще не прилетать!.. — Осознание того, что всего этого можно было избежать, легко тяжким грузом на плечи. Как бы глупо и пожалуй, странно это ни было, но мне стало обидно. Обидно до слез. Получается, я могла проснутся не на Алтаре, а у себя дома, в теплой постели, без страха и неутешительных мыслях о будущем?.. Господи… Боже… Почему все так обернулось?!.. Как же все так обернулось?!

— Все не так просто, — возразил он, разворачиваясь ко мне лицом. — Драконья песня… Особенная. Она Наполнена древней силой и магией, и настолько непокорна, что даже мы, драконы, не можем изменить ее или исправить. Она подчиняет нас, заставляет повиноваться ей. И едва, — он пристально посмотрел мне в глаза, — кто-то из человеческого рода пропоет ее, даже просто прочтет пару строк, — меня вдруг обуял страх, он как будто говорил обо мне, как будто знал, что это была я, — мы прилетаем. Мы не может отказаться от ее зова. Это сильнее нас. Могущественнее. Поэтому… Нам остается только смириться.

В этот раз он замолчал надолго, не сводя с меня глаз, но уже ничего не ожидая, а будто прося понять, разделить с ним эту муку, каковой она была для него или может, мне только так казалось.

Я не знала, что сказать. Слова застревали в горле, я давилась ими, но вымолвить не могла.

Закусив губу и прикрыв веки, я мотнула головой и с трудом преодолев это препятствие, попросила, молча и тщетно борясь со слезами, готовыми вот-вот прорваться наружу.

— Тогда… Тогда верни меня домой! Ты же сам сказал, что я тебе не нужна. Ты исполнил свой Обряд или что это такое, зачем заставлять себя теперь? Тебя больше ничего не держит! — говоря это, я поражалась тому, как умоляюще звучат мои слова, а в голове, словно в противовес им вторили воспоминания о том, что драконьи Невесты никогда не возвращаются…

Он улыбнулся. И эта улыбка была полна горечи, даже боли. Тихого страдания. Оборотень покачал головой.

— Я не могу. Закон запрещает. — Его последующие слова хлестнули меня как пощечина. — Ты теперь моя Невеста. И я не могу вернуть тебя в отчий дом. Прости.

Я села там же, где стояла. Слезы, что больше не пыталась сдерживать, брызнули из глаз, крупными каплями орошая песчаную землю под ногами. Закусив губу, я закрыла рот рукой, подавляя всхлипы.

Как же так?.. Почему все так обернулось?.. Чем я это заслужила? Я никогда не вернусь домой… Никогда не увижу отца… Не воспитаю братика…

И тут же, к пронзительному разочарованию, вспомнила, что меня никто и не ждет — отец собственноручно отослал меня к дракону. Теперь для них я все равно что мертва.

Я медленно зарыла глаза, опуская голову.

А ведь это моя вина. Если бы я не взяла ту книгу и не прочла те строки… Ничего бы этого не случилось. Это моя вина… моя… Это все моя вина. Только моя.

Нет. Даже не так. Случайность. Это ведь всего лишь случайность. Но она перевернула в моей жизни все.

Как глупо я все испортила…

Я зло, истерически рассмеялась, вспомнив, как отчаянно и подобострастно мечтала о встрече с драконами. Ну что, получила? Мечты сбываются, Ярина. Они действительно сбываются. Надо было думать, хорошенько думать, прежде чем желать такое. Какая же я… Дуреха окаянная… Проклятая богами… Ненормальная…

Мне хотелось выть в голос, но я держалась. Достаточно было и слез. Лучше уже не будет, так зачем же делать хуже? Этим все равно уже ничего не изменить.

Не знаю, сколько я так просидела, оплакивая свою утраченную мирную жизнь, полную маленьких радостей и мимолетных разочарований, где, несмотря на свои странности, была по-настоящему счастлива и в минуты особого благодушия грезила о невероятном.

Вернуть бы то время…

Оган не мешал мне, молчаливо позволяя выплеснуть свою боль, и как ни странно, я его не винила. Да, он оказался оборотнем, драконо-человеком, забравшим меня из дома и разлучившим с семьей. Но он не был виноват в этом. В том что случилось, не было его вины.

Виновата была только я одна.

И я верила ему. Незнакомцу-оборотню, похитившему меня по воле случая.

Как бы странно это ни было.

Наверное, это было что-то сродни интуиции, внутреннего голоса, указывающего верный путь. Шепота, что мы слышим, когда не знаем как поступить. И оно говорило мне, что он не лжет. Оно не сомневалось, что все его слова — правда.

Так почему же я не должна доверять себе?

Всхлипнув в последний раз, я вытерла слезы грязным рукавом, размазав пыль и влагу по всему лицу и шмыгнув носом, встала с валуна, на который так удачно «упала». Сделав глубокий вздох, посмотрела на оборотня, выжидающе поглядывающего на меня.

Раз случившегося уже не изменить и не исправить… Остается только смириться, да? В конце концов, он ведь не сделал мне ничего плохого. Так почему должен сделать впредь? И к тому же… Он человек. Пусть лишь наполовину, но все же, человек. И этого достаточно, чтобы рискнуть, попытаться идти вперед. Да и разве у меня есть выбор?

Я совершила ошибку… И вопреки ожиданиям, осталась жива, не заплатив кровавую дань, как считала.

Судьба-проказница дала мне второй шанс и кто я такая, чтобы отказываться?

— Я буду жить здесь? — спросила я, решив начать, как мне казалось, с самого главного и простого, понятного в этом загадочном драконьем мире, который мне еще только предстоит узнать.

Оган, стоявший ко мне полу-боком, развернулся всем телом и покачал головой.

— Нет, не здесь. Идем, я покажу тебе. — сказал он и прошел к одному из подземных тоннелей, велев следовать за ним.

Вздохнув напоследок еще раз, я заправила прядь за ухо и подбирая растерзанный подол Обрядного платья, осторожно ступая на больные стопы, направилась за ним, гадая, что меня ждет за поворотом.

Путь, как мне казалось, предстоял долгий, однако мы дошли гораздо быстрее, чем я предполагала. Меня искренне удивляло, как ему удавалось не заплутать в этих бесконечных переходах из пещеры в пещеру, извилистых тоннелях, переплетенных между собой, словно нити пряжи на вычурном платье княжны. Их было так много, что я чувствовала себя запертой в огромном, простирающемся на много верст вокруг лабиринте, где меня обязательно поджидает какое-нибудь плотоядное чудище, только и ждущее удобного момента, чтобы напасть.

Невольное сравнение заставило меня передернуть плечами. Поутихший страх вновь дал о себе знать.

Я ведь, хоть и имела возможность познакомится с одним из них поближе, по-прежнему знала о драконах до ничтожного мало. Да, всего за один день мне приоткрылось кое-что, возможно даже, гораздо больше, чем многим другим людям, которым тоже довелось иметь дело с этими существами, но я чувствовала нутром, что это далеко не все.

Следуя за драконом-оборотнем и исподлобья глядя на его широкую спину, я ощущала, что самое важное — и страшное? — осталось в тайне, сокрытое за семью печатями.

Наступит ли хоть когда-нибудь этот момент, когда он решится рассказать мне всю правду? Или может, я проживу всю жизнь в неведении?

Моргнув, я оглядела песчано-бурые стены пещеры, которую мы проходили. Всю жизнь? Здесь? В этом мире, принадлежащего драконам?

Я вдруг с дрожью подумала: что вообще ждет меня тут? Неужели я, ставшая Невестой по роковой случайности, проведу все свои года в подземных пещерах и переходах, пока не состарюсь и не умру?

А следующая мысль и вовсе заставила меня споткнуться. А может… только до тех пор, пока дракону я не надоем или… или ему не понадобиться Невеста по-настоящему?.. Сейчас я, может и вправду не нужна ему, но что будет потом…

— Что-то случилось? — спросил Оган, заметив, что я отстала. Я так глубоко ушла в свои мысли, что подпрыгнула от неожиданности и уставилась на него огромными, испуганными глазами, сама того не ведая. Страх порой очень трудно сдержать.

— Н-нет-нет. Все хорошо, — поспешила заверить его я. — Просто… — и умолкла, поняв, что мне совершенно нечего ему сказать. Случайный призыв, предательство отца, Обряд, пещеры, дракон… Все это полностью выбило меня из привычной колеи и я попросту не знала, как себя вести, что говорить и что делать. От того наверное и слабоумие дало свои корни.

Плечи оборотня поникли, он будто понял мои тревоги и без всяких лишних слов.

— Пожалуйста, не бойся меня, — попросил тихо. — Я никогда не причиню тебе вреда. — И добавил совсем бесшумно, так, что я едва расслышала. — Я клянусь тебе.

От его вкрадчивого шепота, исполненного искренней заботы, у меня перехватило дыхание. Хотелось поверить ему еще больше…

Но и терять головы так сразу тоже не стоило.

Не дожидаясь ответа, он пошел дальше, уверенный, что я последую за ним. Я и последовала. А что мне еще оставалось? Сама я здесь долго не протяну — как устроен этот мир и где здесь «верх» и «низ», мне ни за что не разобраться в одиночку. Тут только камни и скалы, скалы и камни, и больше ничего. За пределами гор, которые мне лишь каким-то чудом довелось увидеть, плещется могучий океан и его мне никогда не преодолеть, не имея хотя бы самой захудалой лодчонки под рукой.

Поэтому, на свой страх и риск оставалось довериться незнакомцу и надеяться на лучший исход, чем тот, что маячит на горизонте и все еще держит крепко, не отпуская.

Но в тоже время знание того, что участь быть сожженной заживо мне не грозит (по-крайней мере, сейчас) и что дракон совсем не желал меня или кого-то другого в качестве Невесты, хотелось мне того или нет, но немного подбадривало, согревая робкой надеждой на более или менее светлое будущее. И пусть тревога тоже не спешила покидать недра моей души, тихонько засев в груди, я позволила себе отбросить все гнетущие думы прочь, забросив их в самый дальний угол и обещала себе вернуться к ним потом, попозже, когда у меня будут на это силы.

Очень кстати, будто прочитав мои мысли, живот стянуло в тугой узел, а плечи сгорбились от усталости. Я вдруг поняла, что совершенно обессилена. Нынешнее утро было изнурительным и тяжелым. Меня то и дело клонило в сон, а ноги подкашивались, претерпевая колкую, ноющую боль в стопах, окровавленных и изодранных, чью и без того истерзанную кожу не защищали даже толстые лоскуты материи, смазанные чем-то пахучим и жидким, призванным, по словам Огана, исцелять раны.

Как долго нам еще идти? Завернув за еще один, среди множества других, поворот, прикрыла глаза от неожиданно яркого света, ударившего в лицо особенно сильно после полумрака подземелий. Прикрывшись ладонью, я прошла чуть вперед, удивляясь такому количеству света и еще больше, его присутствию под землей. Мы что, выбрались на поверхность? Странно, я не почувствовала ни ветра, ни свежего воздуха…

— О Боги… — выдохнула я ошеломленно, широко распахивая глаза и безвольно опуская руку.

Передо мной раскинулась поистине гигантская пещера.

Она простиралась зеленым ковром на десятки верст во все концы света и достигала размеров с целую долину, со всех сторон окруженную скалами, упирающимися, казалось в сами небеса, или может, даже выше — их вершины исчезали в высоте, непостижимой человеческому глазу.

Это… невероятно…

Разворачиваясь вокруг своей оси, я запнулась о торчащую в земле корягу, выглядывающую из-под густых зарослей травы, но даже не заметила этого, не в силах отвести взгляда от поразившей меня картины.

Я с трудом верила, что это происходит на самом деле. Я едва признавала, что действительно вижу это!

Огромные, будто вырезанные из пласта земли, луга растянулись в долине всюду, куда хватало глаз. На них буйным цветом разрослись привычные мне цветы и растения, но попадались и те, которые мне только предстало увидеть, диковинные и поразительные в своей изящности и красоте.

Поразительно…

О! Здесь даже росли деревья! Они теснились ближе к скалам, будто ища у них защиты, рассыпавшись по долине мелкими рощицами и от них доносился умопомрачительный запах свежих, только что поспевших плодов. Где-то в дали журчали ручейки и шумел водопад.

Я пораженно озиралась вокруг, не зная толком, на чем остановить взгляд. Глаза буквально разбегались от такого изобилия красок и самой невероятности происходящего.

В воздухе веяло свежестью, немного сыростью и густым, но не удушающим ароматом зелени и цветов.

— Это невозможно… — прошептала я. — Но как…

Повернувшись влево, я вздрогнула и невольно сделала шаг назад, увидев чудовищно огромные кости, как и все остальное, заросшие буйной растительностью. Проследив за ними, я увидела, что они тянутся далеко вперед и оканчиваются массивным черепом какого-то существа, устремившего свою морду вверх, к пронизанному солнечными лучами потолку исполинской пещеры. Так вот откуда идет свет!

Дракон, изумленно осознала я. И такой огромный! Просто чудовищно колоссальный!

Оган в эти мгновения исподтишка наблюдающий за мной, подошел ко мне почти в плотную и мягко, с придыханием спросил, восхищенно глядя туда же, куда и я:

— Что ты чувствуешь?

— Я? — удивленно воскликнула, оборачиваясь к нему. — О, я… Я не знаю, как это передать! — протараторила, запутавшись в собственных чувствах и ощущениях. Сонливость и усталость как рукой сняло, на их место пришло необъятное изумление, восхищение и неверие. И еще множество других эмоций, которые я едва могла разобрать. — Это… Просто… Какое-то чудо! Я думала… Я думала, что драконы живут во мрачных пещерах, где-нибудь в холодных, недружелюбных горах, среди костей, крови убитых и… и… Но это!.. — Я тут же закрыла рот, осознав, что только что сказала. Мне в миг захотелось влепить себе хорошую затрещину. Я с опаской посмотрела на Огана, справедливо ожидая его гнева, но он лишь загадочно улыбался одним уголком губ, пряча под ней что-то горькое…

— Ты угадала. Все, кроме костей и крови, — спокойно произнес он и взяв меня за край уцелевшего рукава, повел за собой. Я хотела извиниться, но он нарочно или нет, перебил меня указав на голову великана:

— Нам туда.

— Э… Т-туда?.. — бессвязно пробормотала я, испытывая жуткий стыд и желая провалиться сквозь землю в эту же секунду. Но пока я послушно следовала за ним и вертела головой во все стороны, все мысли вновь разлетелись кто куда и я уже не знала, верить мне самой себе или нет. Может, я все-таки умерла, просто не поняла этого, каким-то чудом упустив собственную смерть? Может, когда я споткнулась и упала, то ударилась головой, проломив череп и все это лишь игра погибшего воображения?

Но для вечного все слишком уж… живо. Правдоподобно.

Мимо меня пролетела бабочка, порхая на своих ярко-голубых крылышках. Засмотревшись на нее, я снова споткнулась и почувствовала острую, почти невыносимую боль в лодыжке.

Нет, я определенно жива. Мертвые не чувствуют боли. Они вообще ничего не чувствуют.

— Почему… Я не понимаю… Как такое возможно… — лепетала я, сама не замечая своей болтовни.

— Оставь вопросы на потом. Сначала нужно привести тебя в порядок, — сказал оборотень, ведя меня за собой, как маленькую и окинул коротким, придирчивым взглядом.

— А?.. — только и смогла сказать я, ошарашенная до глубины души. И откуда только здесь такая красота? Это ведь противоречит всем законам природы! Внутри скал не может быть такой… такой…

У меня даже не нашлось слов, чтобы описать это.

К тому моменту, когда мы дошли до черепа древнего, тысячи лет назад умершего дракона, почти полностью облепленного мхом, мелкими кустарниками и густыми зарослями, которых мне еще не довелось видеть, я успела более-менее успокоится и теперь не спотыкалась на каждом шагу, тормозя Огана, а утопала в мягкой траве, вызывающую у меня против воли блаженную улыбку, что, в прочем, совсем не мешало мне не отставать.

Для моих искалеченных ступней это было подобно бальзаму на душу.

Череп этого чудовищного существа был сродни целой горе, чудесным образом выросшей внутри еще большей горы, надежно спрятавшей этот оплот от посторонних глаз и оберегая это дивное место от всех, сохранив в секрете его существование и существование его обитателей.

Я покосилась на оборотня-дракона.

Получается, он пробыл здесь всю жизнь? В горной гряде, которой мы, обычные люди, так боялись и остерегались? И которую так пророчески называли «Драконьей» из-за вечного тумана нависшего над ней и не рассеивающегося даже зимой, в промозглую пургу и стужу?

Мне вдруг захотелось рассмеяться.

Разве такие существа, как драконы, вселяющие только страх, раздор и хаос, могут жить в таком прекрасном месте? Возможно ли представить себе такое? Но то, что я вижу… Мои глаза не обманывают меня: это действительно происходит.

Невероятно! Никогда бы не подумала, что…

Чем ближе мы подходили к черепу, чем выше приходилось задирать голову. Вплотную он казался еще огромнее! На какую-то долю секунды мне вдруг стало казаться, что она вот-вот упадет на нас…

Странная тяжесть стеснила грудь, зародив там чувство, не похожее ни на какое другое. Я еще никогда не испытывала ничего подобного. Оно заполняло меня до краев, мешая дышать и застилая глаза дымной пеленой.

Я споткнулась. В который раз. Ноги подкосились и я рухнула на колени, держась за голову.

— Все в порядке? — услышала я голос Огана, неожиданно обеспокоенный. Более, чем это нужно для всего лишь нежеланной Невесты.

— Да. Голова… закружилась. Только и всего, — честно призналась я, с удивлением отмечая, что раньше не испытывала такого страха перед высотой… Или не высотой? Что же это было?

— Встать сможешь?

Не в силах вымолвить ни слова, я закивала и поднялась, низко опустив голову и стараясь не смотреть вверх, держа глаза на уровне груди оборотня и почему-то не осмеливаясь посмотреть и на него самого. По-крайней мере, не сразу. Когда же я все-таки решилась, меня несказанно удивило выражение его лица.

Я увидела… тоску. Но почему? Что вызвало у него такое чувство? Мое падение?.. Но это же глупость какая-то…

— Э-эй… — робко позвала я его и даже протянула руку, чтобы прикосновением привести его в чувство, но этого не понадобилось. Моргнув, он осознанно взглянул на меня и молча взобрался наверх, к молние-образному входу в очередную пещеру, за которой и скрылся, даже не проверяя, пойду ли я за ним и на этот раз.

Но я пошла. Хоть случившееся и напугало меня, я все же решила довести начатое до конца. Раз уж отныне мне придется жить здесь, я должна знать, чего опасаться и к чему стремиться, если…

Додумывать я не стала, отгоняя от себя все горестные думы и проворно юркнула в пещеру, с любопытством рассматривая ее убранство. Однако, к моему сожалению, она ничем не отличалась от остальных пещер, за исключением цвета. Серовато-белые кости, как будто обмакнутые в зеленую краску, растекающуюся по необычному холсту. Живая картина, которой никогда не налюбуешься.

Заметив Огана, поднимающегося еще выше по невидимым с виду тропкам, я поспешила нагнать его, всерьез опасаясь заблудиться и оказавшись на расстоянии вытянутой руки, впредь не отставала, едва ли не наступая ему на пятки.

Он больше не заговаривал со мной, выглядел хмурым и задумчивым, и мне показалось, что это из-за случившегося у подножия «горы». Только вот, я до сих пор не могла понять, что в этом было такого особенного и беспокоящего.

Вскоре, после нескольких минут ходьбы мы дошли до светлой и просторной пещеры, смотрящей на мир огромной глазницей черепа и выходящей прямиком на долину, расписанной матушкой-природой, как искусный пейзаж, ничем не уступающий в своем совершенстве идеалу.

Шум воды усилился и я поняла, куда он привел меня.

Перед нами плескалось небольшое озерцо, его поверхность искрилась на свету танцующими бликами, завораживающими плавными движениями и веселым журчанием, звучащим, как песня русалки, присевшей отдохнуть на берегу.

Оган обернулся и произнес:

— Будь здесь столько, сколько понадобится. Все что нужно для мытья, лежит под тем камнем. — Он указал на него. — Я скоро вернусь. — И больше ничего не сказав, быстро пошел прочь из пещеры, будто ему не терпелось оставить меня. Я в растерянности смотрела ему вслед. Интересно, все драконы такие… Двуличные? То он уверяет меня, что не обидит, то пугает заявлением о своей истинной сущности, то теперь вдруг убегает, ничего толком не объяснив.

Вопросов было множество и они только копились с каждой минутой, превращаясь в снежный ком, спущенный с горы, вот только я почему-то была уверена, что новоявленный знакомец вряд ли захочет на них отвечать.

Я устало вздохнула и повернулась к озерцу, когда оборотень скрылся за изгибами пещеры. Присев на самый краешек осторожно коснулась пальцами его поверхности и не удержалась от улыбки, ощутив, какая она прохладная, но не настолько, чтобы продрогнуть в ней. Скорее, она напоминала по ощущениям бурную реку в летний зной, всю пропитавшуюся солнечными лучами. И в этом не было ничего удивительного — свет заливал переднюю половину пещеры, полумесяцем охватив искрящееся озерцо, с правой стороны в которую падал совсем крохотный водопад и вытекал из другой.

Не тратя попусту время, я торопливо скинула лохмотья и распустила косу, с неприятием отмечая, как ужасно, оказывается, выглядела все это время: волосы растрепались, сбившись в колтун и торчали во все стороны склеившимися прядками. Тело покрывали многочисленные синяки, ссадины и порезы, спрятанные за толстым слоем пыли и грязи. Но больше всего досталось ногам. На них нельзя было взглянуть без слез. Окровавленные пальцы с лопнувшими мозолями, поломанные ногти и стертая кожа на пятках, потрескавшаяся и иссохшая, испещренная мелкими царапинками.

Глядя на это «великолепие» я еще раз, с колким чувством не то обиды, не то разочарования, поняла, что значит быть Невестой Дракона.

Теперь то уж ясно, почему все девушки так боялись Обряда. Хотя правильнее будет сказать, что это одна из причин, которую можно обозначить жирным и категоричным «ни за что» и это, по правде говоря, далеко не самое страшное, что вообще может произойти с несчастной девушкой.

Передернув плечами от отвращения к самой себе, я опустилась в воду, не спеша, однако, бросаться в нее, как черт в омут. Вместо этого, я погружалась в целебную прохладу мелкими, осторожными шажками, меря глубину и проверяя дно, благо, что озерцо углублялось постепенно, без обрывов и подводных ям.

Убедившись, что мне ничего не грозит, я окончательно расслабилась и нырнула с головой, скрипя зубами и морщась от покалываний на коже, где зияли свежие ушибы и потертости.

Я плескалась долго, с упоением, помня слова Огана, что могу не спешить и безжалостно отмывала себя от грязи, пыли и прочей гадости, нежно, почти невесомо проводя подушечками пальцев по каждой ранке, не желая сделать еще хуже, чем уже есть.

Отмывшись до скрипа, я застирала утратившее свою красоту и одновременно благоговейный трепет платье, превратившись всего лишь в обычный лоскут ткани, наслаждаясь ощущением чистоты, даровавшее мне легкость и хорошее настроение.

Приятно снова ощущать себя человеком, а не свиньей, вывалявшейся в луже.

А когда тело блистало от стекающих по коже капель и волосы спали ниже ягодиц непослушными влажными волнами, я присела на один из высившихся из воды покатых скал и расчесывая длинные пряди пальцами, тихо запела, вдруг вспомнив эти слова, пришедшие из далекого детства:

Баю, баю, бай.

Ветер, ветер, улетай.

И до самого утра

Я останусь ждать тебя.

Баю, баю, бай.

Ничего не бойся там.

Где густые облака,

Голос мой ведёт тебя.

Баю, баю, бай.

Ты плывёшь в далёкий край.

В том краю, что в долгом сне

Кто-то помнит о тебе.

Баю, баю, бай.

Убаюкаю сама.

Укачаю на руках,

Точно в белых облаках.

Баю, баю, бай.

Я приоткрыла глаза, дыхание легким движением воздуха сорвалось с губ, родившись в груди и умерев в тишине пещеры. Пальцы перебирали уже высохшие волосы, как струны, словно играя одну им известную мелодию, слившуюся с песней, окончившейся на моих губах. Затем ладони медленно опустились на колени, где покоилось белоснежное одеяние Невесты. Его рукав и подол, покачивались в воде, которая, кажется, тоже замедлила свой бег, проникшись тихой колыбельной, что я напевала себе, впитывая каждое слово и ненадолго вернувшись в детство, когда еще была жива мама…

И сколько бы раз я не пела ее, то всегда испытывала такую тоску, такую щемящую нежность и любовь… что становилось больно. На глазах сразу же наворачивались слезы. Вот и сейчас мои щеки были мокрыми, а с подбородка капало, пропитывая ткань Обрядного платья влажными пятнами.

Возможно, мне стоило остановиться и не мучить себя уже давным давно и никогда больше не запевать ее, но я не могла.

Она напоминала мне о чем-то важном… О чем-то очень дорогом и бесценном, которое я, почему-то, смогла потерять… Только вот, я никак не могла вспомнить, что именно…

Со стороны пещер раздались шаги.

— Я принес тебе… — Оган умолк, его лицо вытянулось в удивлении. Руки держащие темно-красную ткань медленно опустились. Чему он так…

— О!.. — запоздало охнула я и дернувшись, скатилась с камня, в последний момент попытавшись ухватится, но пальцы соскользнули с гладких, мокрых выступов и я свалилась в воду, окунувшись в полностью. Вынырнув, прижалась к камням, украдкой выглядывая из-за укрытия и в ожидании уставилась на оборотня.

Оган был все еще в замешательстве и явно не знал, как себя вести. Будто для него такое было впервые. Стало быть, я здесь первая женщина, живущая с ним под одной крышей?

— Спустишься, когда будешь готова, — сказал он, прочистив горло и взяв себя в руки. Аккуратно, нарочито неторопливыми движениями положил красный сверток на плоский валун и быстро покинул пещеру, ни разу не обернувшись, как и в прошлый раз.

Прикрыв глаза и облегченно выдохнув, я прижалась лбом к каменистому боку.

Да, привыкнуть явно будет нелегко…

Красным свертком оказалось платье из очень плотной ткани с широкими рукавами, доходящими мне до середины ладоней, из-за чего становилось немного неудобно. Не подвернуть, не заправить. Широкая юбка одеяния ниспадала аккуратными, тяжелыми складками, закрывая стопы. Открытая обувь на деревянной подошве и подвязанная ленточками вводила меня в замешательство. Как вообще на них ходить? Хотя, если так посмотреть, то очень даже неплохо…

А вот эта странная утягивающая штука на талии мне совсем не нравилась. Она мешала дышать и эти шнурки… Раздражали. Я совершенно не знала, что с ними делать. Никогда еще мне не попадалось такой непонятной вещи…

Кое-как разобравшись с ними и поняв, для чего они нужны, я немного подумала и решила оставить все, как есть. Что бы это ни было, оно поддерживало платье, не позволяя ему расползтись бесформенной хламидой, да и просто, так было красивее.

Подойдя к краю озерца, я вгляделась в свое отражение.

На меня, будто из призрачного мира смотрела невысокая и не слишком худощавая девица с длинными и густыми, еще чуть влажными, вьющимися волосами цвета коры дерева, очень темные, но не черные. С примесью красного, но не алые. Иногда я сама не могла понять, что вижу, глядя на свои локоны. Жаль, что у меня не хватало образования, чтобы описать их точнее и ярче.

Ну, а глаза… А глаза казались бездонными и что самое удивительное, они были такого же цвета, что и волосы.

Каштановые. Да. Вот такими они были.

И почему-то только сейчас, смотря на саму себя сквозь воду, я вдруг увидела, насколько сильно выделяюсь… выделялась среди прочих жителей деревни. Почти все они были светловолосы и светлоглазы, а я же… Я же была иной.

Странно, что я не замечала это раньше…

Раздумывая над открытием в себе новой грани, о которой не подозревала до этой минуты, я отступила назад и вскинула голову, устремляя ее к сводам пещеры. Тени плавно смещались вниз, густея и усиливаясь. Скоро сядет солнце. Грядет ночь.

Ох, неужели уже вечер? Так быстро…

Медленно вдохнула и выдохнула. Оган сказал спустится, когда буду готова. Но куда спустится? К подножию… Тут я запнулась на собственных мыслях, не зная, какое слово лучше подойдет: горы или черепа? Или просто в пещеру, из которой попала в эту?

И как я вообще появлюсь перед ним? Он же видел меня голой!.. Ну ладно, не совсем голой. На коленях лежала сорочка, а остальное скрывали волосы, которые к тому же, успели высохнуть. Так что, если так рассудить… то он ничего не видел.

Облегченный выдох невольно сорвался с губ.

Так. Ладно. Хорошо. Я просто спущусь вниз и сделаю вид, будто ничего не было.

Легче сказать, чем сделать. Щеки горели огнем, покрывшись стыдливым румянцем, грудь ходила ходуном, руки предательски дрожали. Мне хотелось провалится сквозь землю только от одного воспоминания о произошедшем. Боги! Какая глупость! Как я могла его не заметить? Если бы я не запела и не увлеклась так сильно, то он не застал бы меня врасплох и не увидел бы то, что не должен был.

Ведь видеть девушку голой имеет право только ее муж. А если это сделал кто-то другой, то он обязан на ней женится…

Я закрыла рот рукой, испуганно вытаращив глаза.

Это что же получается, я теперь должна… Ой. Но он ведь не человек, а дракон. Оборотень. И вообще… Я не дома. Не в деревне. А в пещерах, в новом месте, где нет никого из моей прошлой жизни…

Значит ли это, что их правила и запреты на меня больше не действуют?

Какое… странное чувство, похожее на… Свободу?

Всю жизнь я прожила под гнетом требований, запретов и предубеждений, считая их глупыми и бессмысленными и мечтала о дне, когда наконец смогу не подчиняться им, сбросив с плеч, как ненужный, тяжкий груз, мешающих дышать полной грудью и просто стать вольной птицей, подчиняясь только себе.

И вот, этот день настал. Подумать только, это и вправду случилось!.. Только вот… Там были старухи и традиции, а здесь дракон…

Противоречивые чувства обуревали меня, вводя в смятение и даже тоску. С одной стороны, новый мир, неизведанный, нераскрытый и такой загадочный, который мне только предстоит узнать, а с другой старый, где все привычно, знакомо и от того спокойно и уютно. А теперь они столкнулись с друг другом и не знали, как найти к друг другу подход, как подстроится и что решить: кто главнее, тот или другой?

Я не знала, что делать.

Поморщившись, потерла лоб рукой. Наверное, я еще не скоро с этим разберусь, ну, а пока… Оган ждет меня. Нужно идти, хоть я и не совсем знаю, куда…

Вдруг я услышала шелест. Повернув голову, успела выхватить силуэт дракона, размашисто взмахивающего крыльями и спускающегося на землю. Он куда-то улетал?

Обойдя озеро, я осторожно выглянула, придерживаясь за уступы и увидела, как он опустился в мягкую траву и подножия горы-черепа. Вытянул длинную шею, зевнул, широко распахнув пасть и мотнул головой. С необъятным изумлением, я наблюдала как словно из ниоткуда вспыхнули искорки чистого пламени, облепив его с ног до головы, будто светлячки и рассеяли тело дракона. Вместо него ступил уже человек.

Я затаила дыхание.

Только что, своими глазами, я видела как оборотень меняет личину. Подумать только… Ничего прекраснее я еще не видела. Мне казалось, что это будет как-то иначе… Более… омерзительно…

Пока я стояла, раскрыв рот и хлопая глазами, Оган направился к полыхающему мерным пламенем костерку и взял что-то с широкого, облепленного мхом бревна старого дерева, обернул это вокруг бедер и…

Ойкнув, я поспешно отскочила, только что сообразив, что он был обнажен! Ох, Господи! Что же это делается-то?! Сначала он, а теперь я!

Спокойно, Ярина, спокойно. Никто тебя за это не осудит. Тех ворчливых, вечно бренчавших чем-то старух тут нет и никто не стукнет тебя по пальцам железной ложкой со всей своей озлобленной дури, торопливо заверила я себя.

При одном упоминании об этом костяшки пальцев заныли. Я была очень непослушным и своенравным ребенком, так что мне преподало больше всех и чаще всех. И что самое обидное, никто не осмеливался им помешать или хотя бы, попросить быть помягче. В что за странном мире я жила…

Однако то, что я отныне тут, а не там, не значит, что я должна забыть о воспитании, которое мне дала матушка и подглядывать за мужчинами, хоть и не нарочно…

Сердце екнуло и болезненно сжалось. Я все еще очень скучала по матери, хоть ее и не было уже давно…

Все, хватит. Пора спускаться. Я и так здесь задержалась. Может он и не живет по человеческим законам, но находясь в доме и приветившего тебя э-э-э… оборотня, нужно вести себя с честью и подобающе воспитанной девице. То есть, я не могу прятаться тут вечно. К тому же, мое отсутствие может обеспокоить его и он придет, чтобы проверить все ли со мной в порядке и что я тогда скажу? Стыдилась выйти, потому что ты расхаживал по долине в чем мать родила?

Нет, это глупо. Лучше я выйду сама.

Придя к такому выводу, я решительно направилась к выходу из пещеры, по пути отмечая, что дорога предусмотрительно была освещена лучинами, горящими в чашах, выложенных вдоль тропинки, благодаря которым можно было не бояться заблудиться и свернуть себе шею по дороге. Здесь, в подземельях, куда не попадал солнечный свет было очень темно и что греха таить, страшно. Сразу вспоминались сказки о ведьмах и чертах, что утаскивают заплутавших путников и водят их по кругу до конца жизни или съедают живьем, питаясь свежим мясом, только-только с костей…

К тому моменту, когда я добралась до подножия черепа, я так запугала себя, что выскочив к костру, испуганно вздрогнула и чуть не вскрикнула, увидев Огана, подкидывающего дров в огонь, над которыми жарилось что-то очень напоминающее мясо по запаху. Бросив последнее, он выпрямился и с нескрываемым удивлением уставился на меня, осмотрев с ног до головы, с непонятным блеском в глазах…

Я почувствовала себя неловко. Его взгляд блуждал по моему телу и я совершенно неожиданно восприняла себя так, словно на мне ничего нет. Ни одежды, ни белья, ничего. Занервничав, я обхватила себя руками, инстинктивно пытаясь прикрыться и очень тихо спросила, почему-то понизив голос:

— Можно мне сесть?

Он моргнул несколько раз, приходя в себя и спохватившись, указал на бревно, что было ближе ко мне, по другую сторону от него. Кивнув, я присела, подбирая юбки. Оказавшись напротив, я не без смущения решилась на благодарность:

— Спасибо. За платье и… за все остальное. Ноги больше не болят и… и я чувствую себя уже лучше. Спасибо. — Кроме платья и странной обуви я нашла еще и глиняные горшочки со множеством настоек, трав и мазей, которыми я нещадно лечила свои раны, скрипя зубами от боли и молча глотая слезы, когда становилось особенно нестерпимо и больно.

Оган лишь кивнул, поправляя поленья в огне голыми руками. Я смотрела на это с восхищением. Пламя для меня было подобием чего-то святого и когда я видела, как он без страха и без единого ожога опускает ладони в это пекло, то невольно ощутила зависть. Хотела бы и я так…

— А это… Не больно?

Оган взглянул на меня, не отрываясь от своего занятия.

— Нет. Ты голодна? — быстро спросил, протягивая мне веточку с кусочками хорошо прожаренного мяса. Я тут же ощутила зверский голод. Живот стянулся в болезненный клубок. Я не ела, наверное, уже дня два! То питье не считается едой, хоть оно и было сварено из трав, насыщения не дало, лишь помогло успокоится, когда это было нужно больше всего.

— Спасибо, — поблагодарила со скромной улыбкой, принимая угощение и стараясь не слишком этого показывать, жадно впилась в мясо, слизывая солоноватый сок стекающий по губам на подбородок и едва ли не стонала от удовольствия. Боги мои! Как же вкусно!

Ночь все сильнее отвоевывала свои владения у лучистого дня, погружая этот дивный, скрытый мир во тьму до следующего восхода солнца. Почти все звуки исчезли, растворились в тишине, поддаваясь магии сна и охотно уступая ему, баюкая тихой трелью насекомых, что не торопились засыпать.

Мы ели молча, каждый думая о своем. Оган сидел напротив, задумчиво и неторопясь поглощая еду, не поднимая головы и даже ни разу не посмотрев на меня. Его что-то беспокоило или мне только так казалось, но спрашивать я не решилась, а вдруг он не захочет отвечать?

Но вопросов у меня было очень много и становилось только больше. С каждой минутой они рождались и росли как цветы, постепенно распахивая свои лепестки и тянулись к солнцу, чтобы оно согрело их своим теплом.

Так же и я тянулась к Огану за ответами. Только вот он не был солнцем, что греет мир безвозмездно.

Оборотень мог оставить все при себе, не пожелав раскрывать свои тайны никому, а тем более мне, всего лишь несостоявшейся Невесте.

Но ведь мне не нужны его тайны! Я всего лишь хочу знать больше… Но насколько больше? Может то, что для меня совсем чуть-чуть, для него окажется слишком? Вдруг я затрону то, что непозволительно обычному человеку, вроде меня?

Я уже давно съела свой поздний ужин, нетерпеливо ерзая на месте от распираемых внутри чувств и сотен вопросов, что хотелось задать. Веточка сиротливо лежала рядом, а я не сводила глаз с мужчины, сидящего напротив. Сыто вздохнув, я подумала, что наверное, пора ложится спать. Только вот где? Прямо здесь, у костра?

Вдруг Оган выпрямился, отложил свою веточку и вытерев рот рукой, устало, будто принимая поражение, взглянул на меня и сложив руки замком, сказал:

— Спрашивай. У тебя ведь много вопросов, верно? Я постараюсь ответить, но не обещаю, что на все.

Я даже растерялась от такого предложения. Более того, я была уверена, что он никогда сам не попросит об этом. Я думала, что это мне придется его уговаривать, а он… Что ж, ладно. Раз оборотень сам того желает, почему бы не воспользоваться шансом? Вдруг это в первый и последний раз? Но была одна проблема — я не знала, с чего начать. Вопросов было очень много и на все сразу хотелось услышать ответ. Однако я понимала, что так нельзя и нужно сосредоточится на чем-то одном.

Наверное стоит начать с самого простого:

— Давно ты здесь живешь?

— Всегда. Я родился здесь.

— А твои родители?

— Мертвы. — И сказано было таким тоном, что сразу становилась ясно — развивать эту тему дальше не стоит. Хорошо. Кто я такая, чтобы лезть че… человеку в душу? Буду спрашивать о чем-нибудь… постороннем. Постараюсь, во всяком случае.

Однако, дальше было проще. Правильно говорят, нужно только начать, потом все пойдет как по маслу. Вот и я, только задав первый вопрос, с такой же легкостью задавала следующий.

— А как вообще появились драконы? Ну, то есть… Я имею ввиду… Откуда вы взялись? Что это за череп? Почему ты в нем живешь? И… и всегда ли… — протараторила я, выстреливая вопрос за вопросом, но под конец совсем замявшись, несмело указала на него руко,. — …вы были такими?

Какое-то время Оган молчал, пристально смотря на меня и о чем-то размышляя, не двигаясь, застыв в одной позе. Я терпеливо сидела на месте, ожидая ответа и неуверенная, что получу его. Оган молчал слишком долго и мрачнел с каждым вздохом. Может, мне не стоило задавать столько вопросов сразу или… вообще не стоило?

Наконец он зашевелился и коротко бросил, поднимаясь:

— Идем.

Я почувствовала укол разочарования. Все закончилось, так и не начавшись. Я все испортила, едва приложив к этому усилия. А я ведь всего-то надеялась узнать о драконах больше. Столько лет мечтала, а когда выдалась возможность…

Мы возвращались обратно к черепу, снова входя в пещеру с молние-образным входом, только на этот раз свернули в другую сторону добравшись до озерца. Поднявшись повыше, мы остановились около затихшего, укутанного ночью водопада. Оборотень положил руку на скалы, любовно провел по ним ладонью.

— То, что ты видишь сейчас перед собой, — его слова прозвучали как раскаты грома среди ясного неба. Я даже вздрогнула, застигнутая врасплох. Я была уверена, что он больше не заговорит. — Это кости. Кости нашего Великого Предка. Того, кто дал нам жизнь и силу, благодаря которой мы все еще живем. Он защищает нас и заботится, не давая нашему роду зачахнуть.

Подойдя поближе, я замерла, высоко задрав голову и в некотором благоговении рассматривала стены пещеры, отмечая каждую линию, каждый изгиб, что складывались в причудливый узор, неповторимый и уникальный в своем роде. В вечерних сумерках это место казалось жутким, но будто повинуясь словам Огана, весь ужас куда-то отступил. Словно его речи смягчили темную магию, что покоилась и цвела здесь испокон веков.

— Они такие… огромные, — прошептала я. — Как же вы стали такими маленькими? — спросила я, поворачиваясь лицом к Огану… И опять я ляпнула не подумав. Ожидая, что он рассердится и прекратит рассказ, я сжалась и закусила губу, виновато отводя взгляд. Только хотела извиниться, как он заговорил, отходя от края и углубляясь в пещеру, возвращаясь к тропинке, очерченной горящим маслом в глиняных чашах. Подбирая юбки, я поспешила за ним.

— В тем времена, когда человеческий род еще только зарождался, как и многое другое, что есть сейчас, их было совсем немного, наших Великих Предков. Всего пятеро, насколько я помню.

Мои глаза расширились, ошеломленно глядя перед собой. Немного? Пятеро? Таких огромных? Он это… Взаправду?!

— Мир для них был слишком мал, еды не хватало и… — он приглушенно вздохнул, — они начали битву с друг другом, борясь за это мир, за шанс выжить. Но… Все они погибли, сражаясь.

Я услышала горечь в его голосе и она очень удивила меня. Он скорбел о них, как дети скорбят по отцу и матери. Но ведь это было так давно… Как можно сожалеть о том, что было множество столетий назад и уже никак не затрагивает тебя? Он ведь даже не видел их никогда… Не понимаю…

— Когда битва окончилась, они разбрелись по всему свету, ища укромный уголок, чтобы спокойно умереть и с тех пор их кости покоятся скрытые в тумане, созданной их магией и защищающей нас по сей день и так до скончания времен, — закончил он.

Постепенно мы поднимались все выше и я уже не знала, где нахожусь и насколько это высоко над землей и если честно, не очень этим интересуясь. История и о Предках Огана впечатлила меня. Я с трудом представляла, что такие поистине громадные существа когда-то обитали в нашем мире. Ходили по земле, летали по воздуху и плавали в морях…

Если они и вправду были такими огромными — а это точно правда, ведь кости и череп, по которому я сейчас иду, были самыми что ни на есть настоящими, — то не удивительно, что они вымерли, убив друг друга. Сколько же нужно было им есть, чтобы насытится? Может наш мир и далеко не мал, но и не настолько огромен, чтобы прокормить таких существ, как эти далекие Предки.

— Но… Постой. Если же они вымерли, то как появились вы? Вы же не могли просто… просто… — я смотрела на него в полной растерянности. — Вы же н-не из воздуха взялись, верно?

— Конечно, нет. — Он даже улыбнулся, немало удивив меня этим. Улыбка для него была словно сродни граду в летнее время, такая же редкая и скоротечная. — Мы родились из их праха. Из углей, что тлели на их костях и драконы вновь заполнили собой небо, — он снова вздохнул. — Но с каждым следующим поколением мы становились все меньше и слабее. Древняя магия ослабевала и уже не текла таким же сильным потоком в наших жилах, истощая нас. — Он остановился, развернулся и посмотрел мне в глаза. — Наши драконицы страдали больше всего. Они были хрупкими и болезненными. И умирали, едва успев родится. — Пристальный взгляд проникал в саму душу. Мне стало не по себе. Я сглотнула ставший в горле ком. — А когда умерла последняя драконица, в первую же минуту своего рождения, мы поняли, что наш род обречен на вымирание… И именно тогда мы приняли решение. Самое сложное и безумное в нашей истории… Драконы стали забирать девушек из людского рода.

Он замолчал, пристально смотря на меня и в нем поступило что-то древнее, первобытное… злое…

Глядя на него во все глаза, я невольно сделала шаг назад. Угроза ощутимо нависла надо мной. Напряжение разрасталось, сгущая воздух и делая его тяжелее, придавливая к земле и лишая движения. Страх наравне с осознанием все сильнее сдавливал горло. Мне стало нечем дышать. Холодок, подобно льдинке, скользнул вдоль спины, свернувшись клубком и заморозил кости и изнутри и снаружи. Ладони взмокли. Я хватала ртом воздух и не могла вдохнуть.

Оган моргнул и это ужасающее ощущение тут же исчезло. Словно тетива спустила стрелу и я не знала, попала ли она в цель или просвистела мимо. Я прерывисто выдохнула.

— Это было непростое время. К счастью, оно осталось позади. — Отвернувшись, он продолжил подъем, а я, все еще приходя в себя, сделала несколько быстрых шагов вперед и громко крикнула ему в спину:

— Так для этого вам нужна Невеста? Чтобы продолжить род?

Слова, обещания… Клятвы… Неужели это были лишь слова?.. Слова?!

Мне хотелось убежать отсюда, но я оставалась, только чтобы услышать ответ.

Дракон замер. Опустил голову, с секунду стискивая ладони в кулаки, будто борясь с чем-то внутри себя, с трудом его подавляя, затем обернулся и бросил короткое:

— Да.

В темноте его глаза полыхнули красным. Я снова отпрянула. О Боже… Боже…

Он вздохнул, на мгновение прикрыв веки, потом повернувшись всем телом, поднял руки и медленно, словно боясь спугнуть, двинулся ко мне.

— Я обещал, помнишь? Я не причиню тебе вреда. Я поклялся тебе.

— О-откуда мне знать… — слова вырвались сами собой, голос сбился, запутался в чувствах, что бушевали внутри, — что ты не нарушишь его?

Оборотень приближался, а я пятилась. Я вдруг отчетливо поняла, кто он на самом деле такой. Дракон. Дракон! Огнедышащий ящер, чешуйчатый змей, что нападает на села и убивает невинных, забирает девушек в свои пещеры и заставляет их… их…

Позади оказалась стена. Я уткнулась в нее и вздрогнула от неожиданности. Пальцы впились в камни, спина вжалась в нее, словно в спасательный плот. Оган остановился, разбив мои ожидания о том, что сейчас же подойдет и принудит сделать то, о чем говорил.

— Н-не подходи… — сипло сказала я, хоть это было уже и не нужно. Дракон стоял на том же месте, что и мгновение назад, не приближаясь, но и не отступая. Он ждал. Но чего?

— Ты хочешь, чтобы я доказал тебе? — спросил он, когда молчание между нами затянулось. Я неуверенно кивнула, все еще прижимаясь к стене и слепо надеясь, что она разомкнется и укроет меня. От него.

Схватив камень, он молниеносным движением, настолько быстрым, что я не успела его отследить, провел им по руке и подняв окровавленную ладонь перед своим лицом, так, что свет попадал на нее и я отчетливо, кристально ясно, как в самый погожий день, видела, как темно-алая жидкость стекает по коже, медленными, крупными струями.

— Я же уже говорил, что в наши Великие Предки обладали магией. Она жива и сейчас. Течет внутри этих костей, — он обвел пещеру другой рукой и перевел взгляд на меня. Пронзительный, пробирающий до дрожи. — И если я произнесу клятву на костях Предков, омыв их своей кровью, то уже никогда не смогу ее нарушить. — И не дожидаясь ответа, уверенным и сильным голосом произнес: — Мое имя Оган. Я сын Дракона, что правил Землей, клянусь не причинять вреда деве, что стоит передо мной и носящей имя Ярина. Да будет так.

С целый вздох ничего не происходило. Затем пещера задрожала, треск исказил камни и стены, воздух затвердел, наполняясь чем-то доселе неизведанным и очень древним, могущественным, опасным… Что-то происходило здесь, в костях дракона, что-то, что не могло существовать, но было возможно… Внутри скал рос и крепчал гул, закладывая уши и проникая невидимыми пальцами в каждый кусочек моего тела, связывая и опутывая его…

Внезапно все стихло. Я облокотилась о стену, скатываясь по ней, пот стекал по лбу, дыхание сбилось, а сердце подпрыгивало в груди, как сумасшедшее. Что это только что было?..

Оган опустил руку. Капля крови упала наземь, скрепляя клятву… и растворилась в ней.

— Теперь ты мне веришь? — спросил он, смотря сквозь узкие щели на долину, залитую предзакатными лучами солнца. Меня хватило только на один единственный кивок. Тело мелко трясло от пережитого страха, льдинка все еще морозила спину. — Идем. Скоро совсем стемнеет. Тебе нужно готовится ко сну.

На непослушных ногах, одеревеневших и с трудом сгибающихся, я побрела за ним, хватаясь за стены и чувствуя на кончиках пальцев, как они дрожат в тон моему трепещущему сердцу.

Древняя, как сам мир, магия, постепенно рассеивалась в воздухе, унося с собой все пережитое, будто страшный сон.

Каждый новый шаг давался мне все легче и дышать становилось свободнее. Ничто больше не сдавливало грудь и не склоняло к земле, ровняя с ней.

Ступая за Оганом и взбираясь еще выше, чем раньше, я смотрела ему в след и не знала, что должна думать обо всем этом. То, что произошло… То, что он сделал… Клятва на крови…

Почему? Почему он сделал это? Зачем было идти на такое? Он ведь мог просто… просто добиться своего. Кто я такая? Всего лишь девушка… По сравнению с ним, я… никто. Всего лишь человек. Я бы не смогла справится с ним, заверши он начатое. То, что может он и что могу я… Это… непостижимо… Невероятно… Невозможно…

И все же… Он поступил иначе. Не тронул меня и не принудил… А ведь мог… Еще тогда, на Алтаре… Для этого он и был нужен… Теперь я понимаю… Теперь мне… многое стало понятным…

Но вместо всего этого дал клятву, пообещав, что никогда не причинит мне вреда… Зачем?

Не понимаю… И все равно я не понимаю…

Ради чего такая жертва?

Кто я для него?

Обычно, когда за день происходит очень много разных событий, особенно таких, каких и представить себе нельзя и все они выпадают на долю одного единственного человека, неспособного с ними справиться, его тело требует отдыха, возможности отвлечься, чтобы потом переварить и уложить в сознании по полочкам, а после уже решить, что делать с этим дальше. Вот и я, едва солнце окончательно село и на землю опустилась ночь, почувствовала безмерную усталость, буквально валившую с ног. Мне не хотелось ни думать, ни с интересом озираться по сторонам, ни делать чего-либо вообще, тем более забивать отяжелевшую голову бесполезными сейчас размышлениями, которые все равно ничего кроме раздражения и боли не дадут. Потом. Все потом, когда просплюсь и успокоюсь. Хотя с последним проблем не было.

Я чувствовала себя не просто усталой или спокойной. Я чувствовала себя опустошенной.

Все эмоции и чувства, даже мысли будто отрубило, словно их и не было никогда.

Наверное, мое тело было не готово выдержать столько потрясений произошедших всего за каких-то два дня.

И правда, моя жизнь круто изменилась за эти сорок восемь часов. Столько нового, непонятного, чуждого и совершенно непредсказуемого. Я не знала, чего еще ожидать и к чему быть готовой. Мне казалось, что может случится что угодно и все сразу. Одновременно.

Ожидание, страх неизвестности и ощущение затаившейся угрозы, которую я сама себе придумала, заставляли меня беспокоится, постоянно смотреть на новый мир с оглядкой и в конце концов взвинченные нервы сдали и я теперь хотела только одного — лечь и уснуть.

К счастью, мое желание исполнилось практически сразу. Едва мы пришли в очередную пещеру, которую я с трудом могла хотя бы увидеть, не то что рассмотреть из-под полуприкрытых ресниц полусонным взглядом, поднялись по лестнице и вошли в еще одну пещеру, где я уже попросту повалилась навзничь, успев уловить только, что упала на что-то мягкое и мгновенно вырубилась, едва моя голова коснулась этой мякоти, торопливо пожелав себе ярких и добрых снов, без страхов и ужаса.

Только вот, мой сон оказался отнюдь не добрым, совпав лишь в одном — он был ярким, острым на ощущения и эмоции, что бушевали вокруг меня беспокойной рекой, застигнутой врасплох внезапной бурей, которая пришла к ней с моря или с гор. Вода волновалась, беспокоясь за ту, что плыла по ее поверхности на лодке, не способной защитить от того, что таит в себе небо и прячет за белой мглой, которая является вестницей начала горя и приводит за собой нечто темное и безмерно опасное, готовое схватить сильными когтями и утащить на далекий остров, что распростерся среди могучего океана или залег в глубине горы, скрытый за его тысячилетними стенами.

Девушка кричит, когда небо закрывает тень и я кричу вместе с ней, не понимая, то ли она мне привиделась, то ли все-таки я не одна плыву по черной водной глади, отданная в жертву дракону.

Я ощутила зверский холод и боль в боку, ветер и вода беспощадно хлещут мое ослабевшее от борьбы тело, словно кнутами, истязая и причиняя еще больше страданий.

Мрачные недра пещеры принимают меня и я снова кричу, слыша одновременно его и со стороны и от себя самой. Дракон довольно рычит, безжалостно сбрасывая мое тело на Алтарь и пламя взлетает вверх, до самых потолков пещер, облизывая мои ступни и пальцы, но не обжигая и не поедая плоть. Поднимаясь на локтях, я смотрю на дракона, что нависает надо мной, подступая все ближе и пламя, всего на долю секунды, взмывает еще выше, разделяя нас и уже в следующую секунду я вижу его лицо, с полыхающими глазами, а огненное клеймо испещряет кожу живыми линиями.

И тут я узнаю его. Широко распахиваю глаза в неверии. Он же обещал мне…

Оган подается вперед, оперевшись руками по бокам от меня, вдавливая своим телом в камень, да так, что не шевельнутся, не продохнуть, не воспротивится.

И я чувствую, как сгорает мое Обрядное платье.

А плоть плавится в огне, превращаясь в пепел.

Ладони пронзило холодом, коленям стало неожиданно больно. Разлепив глаза, я проморгалась, привыкая к темноте и резко вскочила, болезненно ударившись спиной об что-то твердое. Обернувшись, я с удивлением обнаружила кровать. Самую обычную кровать, какая стояла у меня в комнате в родном доме, которую сделал мне папа еще в детстве…

Я была настолько потрясена увиденным во сне и ошеломлена увиденным уже наяву, что едва успела почувствовать знакомую и уже успевшую стать привычной боль при воспоминании об отце. Спешно отогнав их прочь, я, прилагая усилия, поднялась на ноги и с изумлением оглядевшись вокруг, поняла что действительно нахожусь в комнате, только уже незнакомой и обустроенной в пещерах.

Она была совсем небольшой, чуть больше моей прежней спальни. Здесь было лишь все самое необходимое: кровать, в которой могло уместится пять человек, ниша с едва тлеющим в нем углями, скамейка у стены, сундуки с вещами и стулья вокруг маленького стола.

Обернувшись и задрав голову, я тихо ахнула, глядя во все глаза на бесчисленные столпы света, что пробивались сквозь множество дырочек в стенах пещеры, освещая ее бледным, голубоватым светом. Вытянув ладонь, я позволила ему окутать себя прохладой и невесомостью.

И было в этом сиянии что-то… чарующее, необычное, магическое…

Резко отняв руку, я осмотрела ее, будто всерьез ожидала увидеть ожог. Нет уж. Хватит с меня магии на сегодня. Хватит.

Встряхнувшись, сбрасывая с себя последние остатки сна я перевела дух, все еще чувствуя на себе цепкие пальцы кошмарного видения и сглотнув вставший в горле ком, закашлялась и схватившись за горло, которое саднило так, словно его залили раскаленным, расплавленным золотом, принялась судорожно оглядываться вокруг, ища чашу, кружку, да что угодно, в чем могла бы быть вода и по-настоящему испугалась, когда ничего не нашла.

Забившись, как пойманная в силки птица, я наткнулась взглядом на проход задернутый алой тканью и бросилась к нему, глубоко дыша открытым ртом. Прохладный, ночной воздух остужал горящие легкие и жар в горле постепенно утихал, но этого было недостаточно. Я чувствовала себя так, что если не сделаю хотя бы глотка, то тут же превращусь в пепел, прямо как во сне и ветер развеет его по долине. Пить хотелось просто ужасно! Что со мной происходит?!

В панике выскочив из комнаты, я невольно замерла на ее пороге, внимательно рассматривая сейчас то, что упустила вчера.

Передо мной раскинулась большая и просторная пещера, поделенная на два яруса, нижний и верхний, на котором сейчас стояла я. Напротив, прямо шла небольшая тропка, расширяясь в середине яруса, защищенная каменной изгородью, доходившей мне почти до талии. Положив на нее руку, я прошла вперед, изумленно озираясь вокруг и удивляясь, как не заметила этого чуда раньше, а иначе это никак не назовешь.

В середине яруса стояли два стула, пухлые и мягкие, чуть шероховатые, обтянутые красивой тканью. Интересно, как они называются? Никогда не видела таких раньше… Повернувшись к стене, я высоко задрала голову, с несказанным удивлением разглядывая длинные полки, тянущиеся до самого потолка, исчезающего в темноте и под завязку забитые разнообразными и всевозможными книгами. Боже мой… Как много…

Проведя по корешкам рукой я испытала настоящий восторг, наравне с благоговейным трепетом. Я с детства мечтала о библиотеке! Кто бы мог подумать, что я найду ее здесь! Вытащив одну книгу, я наскоро пролистала ее, жадно рассматривая символы и картинки, стараясь запомнить все, что увижу. Сколько же в них может быть интересного! Даже представить не могу!..

За спиной раздался треск. Я испуганно вздрогнула, чуть не выронив книгу и поспешно обернулась, настороженно прислушиваясь к обманчиво спокойной тишине. Кто здесь? Это Оган или… или что-то еще?

Треск раздался снова и я едва не хлопнула себя по лбу, закатывая глаза на собственную глупость и с облегчением выдохнула. Это трещали поленья, а я то уж напридумывала себе…

Поняв, что боятся нечего, я захлопнула книгу, с сожалением возвращая ее на место и пообещав себе обязательно прочитать ее позже, направилась к лестнице, вырубленной в камнях, которая начиналась сразу от расширенной середины верхнего яруса, но замерла на первой же ступени, заметив в самом углу еще один проем, задернутый темно-коричневой тканью.

Наверное, это опочивальня Огана.

На какую-то долю секунды я поймала себя на желании войти в нее, но тут же отмахнулась от него, подавив этот странный порыв. Только этого мне еще и не хватало… Мало того, что это верх беспутства, так еще и банально отсутствие воспитания и неуважение к чужому и личному… И если уж быть совсем честной, то на самом деле я просто не хотела видеть Огана.

Я все еще слишком хорошо помнила, что произошло вчера. Да и вряд ли скоро забуду…

Это ведь была магия. Самая что ни на есть настоящая магия. И я ощущала ее своей кожей, уловила кончиками пальцев, пропиталась ею, как древо питается весной соками зимы.

И самое поразительное во всем этом, что я поняла только сейчас, так это то, что магия и драконы связаны. Они — единое целое, главное составляющее друг друга. Вспомнить хотя бы Обрядную песню, что призывает их забрать свою Невесту многие и многие века подряд.

Но по настоящему я прочувствовала всю силу древней магии только вчера. На реке это была лишь малая толика того, что било ключом здесь, в этом месте, сосредоточии всего драконьего рода.

И должна признать, что тогда, что сейчас она действовала безотказно — раз уж для призыва хватило всего пары строк —и спустя целые тысячилетия и уверена, будет действовать и до скончания времен. Как и сказал Оган. Я больше не видела причин ему не верить.

Однако встречаться с ним я была все еще не готова. Возможно утром мне будет легче, но не сейчас. Сейчас я все еще слишком обескураженна увиденным и испытанным здесь. Мне нужно… нужно успокоится и просто… примирится с этим, наверное. Раз уж я отныне буду жить тут, придется как-то приспосабливаться… Мой мир распался на куски, а я сама оказалась в самом сердце чего-то очень и очень таинственного, загадочного и древнего. Настолько древнего, насколько древен сам мир.

Мне необходимо время.

Отведя взгляд от темного лоскута ткани, я неторопливо спустилась вниз, по загибающейся внутрь пещеры лестнице и оказалась на нижнем ярусе, искренне удивляясь его убранству, ничем не отличающегося от обычного человеческого жилья.

Под верхним ярусом, занимающем меньшую половину пещеры, была вырыта ниша, откуда и раздавались потрескивания поленьев, что напугали меня несколько минут назад. Огонь танцевал на дереве, сжигая его в своем смертельном танце и мерно освещал нижнюю половину пещеры, выхватив деревянные табуретки и широкий стол. На нем стоял кувшин и едва увидев его, я тут же вспомнила о жажде и стремительно подойдя к нему, голодно припала к горлышку.

Однако, сделав несколько глотков, я подавилась выпитым и закашлялась, выплевывая все обратно. О Боги, что это?

Уставившись на свою ладонь, забрызганную чем-то красным и полупрозрачным на вид, я в замешательстве смотрела на эту жидкость и не могла понять, что это такое. Не вода, это точно. И на вкус какое-то противное… горьковатое и режущее язык… Как это вообще можно пить? Неужели Огану такое нравится?

Как странно… Сколько еще сюрпризов поджидает меня здесь? Сколько еще таких вот неожиданностей я тут найду?

Да, этот драконий мир не даст мне заскучать… Главное, чтоб не дал и умереть.

Дернув плечом, я поставила кувшин на место и вытерев руки о платье, в некоторой растерянности огляделась вокруг, не совсем точно зная, что теперь делать. Спать уже не хотелось, а увидеть кошмары тем более. И подозреваю, что мне присниться еще не один такой страшный, реалистичный сон. Если такое, как вчера, будет происходить снова и снова, значит и кошмары будут преследовать меня тоже, снова и снова.

А здесь неплохо, неожиданно подумала я, изучая пространство вокруг себя, обустроенное под переднюю в деревенских домах, но все же, разница была и весьма значительная. Здесь были вещи хорошо и давно мне знакомые, но и были те, которые я видела впервые: разноцветные подушки, разбросанные перед нишей; длинные, сделанные из металла или чего-то другого загнутые стаканы с резьбой и росписью; каменные лица, как женщин так и мужчин выбитые в камне с разных ракурсов; небольшие, вытянутые столики, где лежала куча разнообразных бумаг и еще много чего другого, что мне было не под силу распознать.

На полу и на стенах были ковры, украшая это место и придавая ему тепла, чего-то человеческого, уютного и мягкого…

В груди разгорелось необъяснимое ощущение родства и близости, когда я поняла, что Оган все же, больше человек, нежели дракон. Иначе стал бы он так обустраивать свое жилище? Дракону не нужны посуда, одежда и уж тем более постель.

А вот человеку они необходимы.

Оглядывалась я, как оказалось, не зря. Присмотревшись повнимательнее, я выхватила взглядом тонкую полоску света на полу, просачивающуюся сквозь тонкие ковры на стене и подойдя к одному из таких, на ровне с проходом в мою комнату, прикоснулась к нему несмелой рукой и толкнула. Ладонь подалась вперед, проваливаясь в пустоту. Отдернув край ковра, я прошла внутрь, обнаружив там небольшой пятачок не заставленного ничем пространства и широкий проход ведущий наружу, на уступ, щедро залитый лунным светом.

Пройдя через него, я невольно ахнула.

Боги мои… Ночью этот мир еще прекраснее!

На высоте птичьего полета долина, взятая в плотное кольцо массивных скал, лежала как на ладони, раскинувшись перед моими глазами во всей своей красе. Ночь уже давно вступила в свои права и раскрасила этот мир в синевато-сизые оттенки, перемешав их с черными, серебристыми и зелеными, создав по настоящему невообразимую картину, которую не сможет написать ни один художник, насколько бы выдающимся он ни был.

Такое чудо подвластно только древней магии, что обитала здесь, тесно переплетенной с силами живой Матушки-Природы. Никто и ничто больше не способно на такое.

Это просто не возможно создать руками! Только магией, только жизнью.

Подойдя к самому краю, я осторожно опустилась на скалу, свесив ноги вниз и чуть подавшись вперед, любовно рассматривала долину в мельчайших подробностях, надеясь запомнить каждую деталь, каждую мелочь, так четко и ясно, насколько это вообще возможно для короткой человеческой памяти.

Не смотря на тишину и темные цвета, долина, однако, не была мрачной и неприветливой. Нет, все было с точностью наоборот.

Этот поразительный мир был заполнен живыми огнями, что сгрудилась в кучки, снующими то тут, то там, освещающими его и разгоняющими тьму, что пряталась в углах, оттесненная светом.

Я невольно улыбнулась, узнав этих крошечных существ. Светлячки! Это были светлячки! И так много… Просто бесчисленное множество! Невероятно…

Моя улыбка стала нежнее, мягче, оттененная толикой грусти и тоски, что щемила грудь, сжимая сердце в тисках.

Неожиданно для себя я почувствовала… одиночество. И не очень понимала, почему именно сейчас испытываю такое чувство, видя эту красоту, которую довелось лицезреть далеко не каждому. Что мне мешает? Что гложет? Что не дает…

Я отвела взгляд в сторону. Может, я всего лишь скучаю по дому? По отцу? По братику? Это ведь понятно. Это нормально… Но нет, это была другая тоска. Более сильная, уходящая корнями глубоко куда-то в скрытые глубины моей души и я никак не могла ее понять.

Это была не та тоска, что я ощущала каждый раз, вспоминая, как папа жестоко предал меня. Она была пронизана острой болью, пропитана смирением и обуяна немым восклицанием: за что?!

Нет, эта тоска… была иной. Темной. Спрятанной за завесой беспроглядной тьмы, позволяющей мне уловить и разглядеть лишь смутные образы, кусочки видений, что мне было не под силу угадать, уж слишком размытыми они были.

За всю свою жизнь они посещали меня лишь несколько раз. Особенно часто в детстве, и все реже к взрослению. Поэтому я мало придавала им значения, почти позабыв о них за последние года.

И почему-то именно сейчас они вдруг дали о себе знать. Да еще и эти странные сны… Что бы это все значило? Может, если я их разгадаю, то пойму, что к чему…

Сбоку раздался шорох. Устало моргнув вдруг отяжелевшими веками и коснувшись ослабевшей ладонью лба, удивляясь вдруг помутневшему сознанию, я повернулась к источнику звука и всю необъяснимую вялость как рукой сняло.

На другом краю отвесной скалы был дракон.

Он лежал неподвижно, сливаясь с местностью, лишь медленно, едва слышно дышал, почти не двигаясь во сне. Неудивительно, что я его не заметила.

Но сейчас он почему-то проснулся, — то ли я его разбудила, то ли что-то еще, — вытянул длинную шею, сонно зевнул и повернул свою морду ко мне, впиваясь внимательными, янтарными глазами, обжигающими, как чистое пламя, даже не касаясь кожи.

Я судорожно выдохнула, только сейчас осознав, что все это время задерживала дыхание.

Мы смотрели друг на друга, не отрываясь и даже не моргая.

Его зрачки расширились. Я видела это так ясно, словно он был вблизи, всего в нескольких сантиметрах, почти лицом к лицу ко мне.

Лунные блики, падающие с неба укутали нас призрачным светом, окунув в царство полупрозрачного тумана, пронизанного голубыми и серебристыми цветами.

Я ощущала себя, словно нахожусь во сне, будто еще сплю и мне все это просто снится…

А расслабившееся, помутненное сознание лишь усилило это чувство. Поднявшись, я медленными, осторожными шажками приблизилась к дракону. В голову ударила мысль, с трудом пробившись через это марево пленившее меня и наяву и во сне, клубившееся вокруг нас, придавая ощущение нереальности: что я делаю? Почему подхожу ему? Разве я уже забыла, кто он такой?

Однако тело не слушалось голоса разума. Оно подчинялось своей воле, что исходила из тех самых глубин души, смотрящей на меня пристальным взглядом из тьмы и не спешила покидать ее, выжидая, но чего?

— Привет, — прошептала я тихо, почти беззвучно, но с непонятной моему разуму любовью, а вот чувствам оно было от чего-то знакомо… будто я уже делала так раньше… будто такое уже было… Но когда? Как? Может во сне… Почему я этого не помню…

Без страха и малейшего колебания, я прикоснулась к дракону и отнюдь не так робко, как в первый раз. Я сделала это уверенно. Смело. Ничего не боясь.

Дракон сидел ко мне боком, замерев, как статуя и косил на меня глазом, широко раскрыв веки или мне так казалось из-за того, что он смотрел вниз?

Я неожиданно хихикнула, совсем как ребенок приложив ладошку к губам.

— Ты теплый…

Я провела ладонью с растопыренными пальцами по его коже, местами затянутой чешуей. Чуть шероховатый, с зазубринами, грубый и твердый, но в то же время мягкий и податливый. Какой необычный контраст… Но мне это нравилось.

И мне нравилось прикасаться к дракону. Хотелось еще…

Я ощущала собственную слабость: ноги стали ватными, руки безвольными, а по телу разливалось тепло, пробирая до самых костей. Мне вдруг стало любопытно: что же все-таки было в том бокале, раз я чувствую себя такой размякшей? Что это за питье такое, необычное?

Пока я размышляла, с глупой улыбкой на лице гладя дракона, он неуверенно отстранился, продолжая косить на меня желтым глазом и в отличие меня, явно чувствовал себя не комфортно. Его смущало мое присутствие или то, что я делала руками?

Что-то проворчав, он отодвинулся еще немного и даже отвернулся, продолжая однако, поглядывать на меня.

— А ты смешной… — вновь хихикнув сказала я, делая шаг к нему. — И как я могла тебя бояться? Ты же добрый…

Дракон фыркнул, словно мои слова рассмешили его, показались забавными, глупыми…

Но я же была уверена, что права. Права в своих чувствах, которые никогда не обманут, как это может сделать разум. Да, он добрый, хороший, светлый… Пусть и кажется с виду чудовищем и монстром, способном убить одним своим дыханием… Он не причинит мне вреда. Он этого не хочет. Иначе почему я все еще жива?

Я знала, что это так. Всегда знала. В глубине души. В той самой, которую не могу понять…

— Эй, куда ты!.. — воскликнула я, кидаясь следом. Дракон распахнул крылья и взмыл в небо, устремляясь к луне и и ненадолго накрывая долину своей тенью, пусть хоть на миг, но став таким же огромным, как и когда-то давно его Великий Предок, дав жизнь их роду.

Еще мгновение и он исчез среди облаков, огласив округу своим пронзительным, но счастливым ревом.

Я тяжко вздохнула, затем снова хихикнула и побрела в пещеры, почувствовав, как сон, покинувший меня недавно, начал одолевать с новой силой, будто в отместку за тот час, что я провела бодрствуя.

Но прежде чем войти внутрь, в последний раз в эту ночь обернулась ну пустующий склон и пробормотала:

— Кажется, я его напугала… — на губах расцвела довольная, глуповатая улыбка и я вернулась в свою, отныне, опочивальню, где зарывшись в одеяло, заснула, так и не стерев с лица эту улыбку.

На следующее утро я чувствовала себя неважно. Голова болела, тело ослабело, а в горле пересохло. Однако в этот раз, как бы сильно мне не хотелось пить, я для начала проверила содержимое всех кувшинов, что обнаружила на столе и только убедившись, что это действительно вода, утолила неясную мне жажду. Впрочем, уже скоро я поняла, в чем была причина и зареклась больше не пить подобной гадости. Тем более, что после нее становилось дурно. Зачем же вредить себе?

И судя по тому, что помимо кувшинов на столе были еще и плошки с едой, Оган явно меня ждал.

И возвращался ночью. Интересно, где он сейчас? Может, опять куда-то улетел? И для чего? Наверное, на охоту?

Неторопливо позавтракав, мысленно благодаря хозяина этой долины и проникаясь к нему все большей благодарностью, обещая себе выразить это при встрече уже словесно, я прибрала стол, а затем и всю пещеру, просто чтобы хоть чем-то отплатить за все хорошее, что он мне уже сделал.

Не убил, не обидел, не принудил сделать то, ради чего забрал. Разве этого не достаточно, чтобы считать его хорошим э-э-э… оборотнем? В конце концов, он же не виноват, что родился таким. Может, на самом деле, он и сам не хочет следовать традициям своего драконьего рода и поэтому не тронул меня. Даже пальцем не прикоснулся против моей воли.

Вместо этого впустил в свой мир, где до меня еще не было ни единой женщины, — в этом я уже убедилась, — дал крышу над головой, позаботился, чтобы я ни в чем не нуждалась, помог освоится и просто-напросто позволил жить, а не умереть.

Хотя… Это раньше я считала, что девушек драконам отдают на съедение, теперь же я знаю, что Невеста для дракона — Невеста по настоящему.

А на Алтаре она становится женой.

Я невольно вздрогнула. Озноб прокатился по телу. Мне вдруг стало не по себе. Сразу же вспомнился тот сон, что я видела накануне. Но я не хотела сейчас думать об этом и потому поспешно отогнала видение, вгоняющее в дрожь. Я еще не готова. Пусть мне уже легче, пусть я больше не чувствую когтей, занесенных над моей шеей, но мне нужно время. Время, чтобы просто привыкнуть.

Этот мир все еще слишком чужд для меня. Слишком нов и слишком незнаком. В конце концов, я здесь всего лишь третий день и только приспосабливаюсь к нынешней жизни.

Как бы узнать о нем побольше?

Задаваясь этим вопросом, я бродила по пещере, изучая ее более внимательно при дневном свете, притрагиваясь к незнакомым вещам и запоминая новые ощущения, наслаждаясь покоем и тишиной, не желая нарушать ее собственными тревогами, что исходили из темных глубин моей загадочной души. Остановившись подле ниши, думая куда же уходит дым (идет сквозь норы в скалах или это какой-то чудной хитрый механизм? Жаль, что я не разбираюсь в этом), я вскинула голову, уставившись на настенную библиотеку, сплошь заставленную книгами и меня осенило: вот, где я смогу найти ответы.

Не тратя время попусту и почему-то озираясь по сторонам, словно какая-то воровка, я взобралась по лестнице и с удовольствием повторила то же действие, что и сегодняшней ночью: провела кончиками пальцев по корешкам, вдыхая застоявшийся, хвойный аромат древесины и почтенной, вековой старины. Сколько же им лет…

Перекинув за спину толстую косу, я взяла первую попавшуюся и с детским любопытством раскрыла ее, тут же закашлявшись от пыли. Очевидно, что ее не открывали уже очень и очень давно, а жаль. Ведь здесь было так много всего интересного и познавательного, чего я еще не знала и с чем только знакомилась на страницах этого старинного фолианта, оказавшегося в моих руках, пришедшего будто прямиком из далекого-далекого прошлого, когда человеческий род только брал свое начало.

Это была история. История о всех народах мира, какие хоть когда-либо существовали во все времена и эпохи.

Жадно вчитываясь в написанное аккуратными не выцветающими чернилами и перелистывая страницу за страницей, я опустилась на колени, не отрывала глаз от ровных строк, складывающихся в целую историю, развернувшуюся перед моими глазами. Боже мой… Такого и представить невозможно!.. Кто бы мог подумать, что я буду читать историю своих предков, некогда населявших этот мир!.. В деревенской библиотеке такого не найти…

Я закусила губу, почувствовав горькую обиду. Там, к сожалению, чтения не жаловали от слова совсем. Люд считал, что читать имеют права лишь судари и сударыни из высшего сословия и те, кому позволено. Например батюшке или библиотекарю, и всем детям мужского роду и то, только потому, что так сам Князь повелел… А вот женщинам и девицам… Мне это казалось глупостью. Я умела читать еще с детства и по сей день благодарила матушку за такой чудесный дар.

Потому что, после этого мир для меня стал шире и многограннее. Но все равно был еще слишком узок и постоянно затыкался нелепыми запретами, не позволяющих развиваться и двигаться вперед.

Я любовно провела ладонью по пожелтевшим, потрепанным страницам. Здесь я смогу восполнить эту утрату.

— Ты умеешь читать?

Книга чуть было не выскользнула из рук, я еле успела ее поймать и прижав к груди ценнейшее произведение древности, обернулась к Огану, стоящего на верхней ступеньке лестницы и смотрящего на меня с нескрываемым удивлением.

Я поспешила встать.

— Да, эм… М-меня мама научила. Она умела читать и считала что это пригодится, — сбивчато ответила я, заправив за ухо непослушный локон. Оган все еще смотрел на меня с растерянным удивлением, но вскоре взял себя в руки, подошел почти вплотную и аккуратно, будто нарочно стараясь не касаться кожи, положил пальцы на толстую, крепкую обложку, чтобы посмотреть, что я читаю. Почему-то испугавшись, что он сейчас заберет ее, я торопливо попросила:

— Можно мне читать их? Пожалуйста! Я всегда хотела свою библиотеку, всегда мечтала о ней, — тараторила я, сама не совсем понимая, зачем рассказываю лишнее, — а у тебя много книг… Оган, пожалуйста. Я просто буду читать. Только и всего… Пожалуйста…

Он поднял на меня взгляд, в нем вспыхнуло изумленное неверие. Густо покраснев, едва осознала, что впервые назвала его по имени, я стыдливо отвела взгляд. Кажется, я немного переборщила. Наверное, по имени называть его не стоило — еще рано.

— Читай, если тебе так хочется, — разрешил он мне, заговорив не сразу и я, на радостях, тут же позабыла о неловкости и еще бы чуть-чуть и бросилась бы ему на шею с объятиями, но вовремя спохватилась и ограничилась благодарной улыбкой со словами:

— Спасибо тебе, большое… — мягко сказала я. — Да и… не только за это. За все спасибо. Я никогда этого не забуду. Ты многое сделал для меня, — произнесла я с искренним и глубоким чувством благодарности, уверенная, что его обрадуют мои слова, ведь это была чистая правда.

Но вместо радости, он почему-то помрачнел, а я растерянно уставилась на него. Я сказала что-то не то? Что ему не понравилось? Что не так?

— Я не сделал ничего особенного, — произнес он и меня удивил холод в его голосе. Что с ним такое? Не говоря больше ни слова, он отвернулся и побрел в свою опочивальню.

Я тут же поняла, что не могу оставить этого вот так. Я поняла, что не могу позволить ему уйти так просто.

— Но это неправда! — воскликнула я ему вслед, пройдя немного вперед и замерла в нескольких шагах у него за спиной. Оган остановился, но не обернулся и мне пришлось высказываться ему в затылок. — Это не правда, — повторила уже спокойнее и тише. — Ты… Ты хороший и добрый, Оган. — На этот раз я намеренно назвала его по имени и улыбнулась, заметив, как он вздрогнул. Значит, это имя для него что-то да значит. — Ты светлый человек. И то, что стою сейчас здесь и говорю с тобой — подтверждает это. Ты… Т-ты не принудил меня, не заставил, д-дал клятву… заботился… Разве этого не достаточно? — Я замолкла, колеблясь и кусая губы. — Ты… особенный… человек… И заслуживаешь благодарности за все, что сделал. Заслуживаешь хорошего отношения…

Он резко развернулся и я испуганно отпрянула. Его лицо исказилось в ярости, злости, едва ли не в бешенстве. Он смотрел на меня пронизывающим взглядом посветлевших глаз с сузившимися зрачками, находясь на грани обращения. Тонкие, огненные линии вспыхнули на его руках. Кулаки сжались до побеления костяшек.

Он с трудом сдерживал себя. Страх, что угас вчера, вспыхнул снова, заполняя легкие едким дымом. Сейчас, именно сейчас я его боялась.

— О-оган… — голос дрогнул и стих на последней ноте. Я поняла, что лучше промолчать и ничего не говорить. Совсем. Риск слишком велик.

Мой страх заставил его очнутся. Оборотень прикрыл глаза, длинно, шумно выдохнул и я поразилась тому, как он выглядел. Насколько уставшим он казался. Но в чем причина его усталости? Почему он так обессилен? Что мучает его? Что заставляет так страдать?

Я стояла, прижав книгу к груди и смотрела на него со смешанным чувством сочувствия и растерянности, совершенно не зная, что мне делать и стоит ли вообще делать хоть что-то. Может, этим я только все усугублю? Я же не знаю, во что собираюсь вмешаться…

— Прости, что напугал, — тихо произнес он, отворачиваясь, чтобы уйти, но я, вопреки собственному решению и возможно, безопасности, вдруг спросила его:

— Оган, что происходит? Что не дает тебе покоя? — И помолчав с мгновение, собираясь с силами продолжила, озвучивая свое самое страшное предположение, которого опасалась больше всего на свете: — Это из-за того… что я Невеста, да? Ты должен… — я невольно сглотнула, что не укрылось от его внимания и кажется, снова привело в ярость, — должен продолжить… свой род… со мной?

Ну вот, я сказала это и вопреки ожиданиям, почувствовала облегчение. На душе стало спокойнее, будто я скинула с плеч тяжкий груз, который носила долгие годы. И теперь, мне оставалось только дождаться его ответа.

И честно говоря, я до дрожи боялась услышать от него именно «да». Пусть он хороший, пусть не заставит меня, но родить ребенка от почти незнакомого мужчины, да еще и оборотня-дракона… уже слишком. Я так не смогу… И не только потому, что это очень непростое решение, но еще и потому, что я чувствовала: все не так просто. Есть что-то еще, что скребет когтями на сердце и не дает покоя, напоминая о чем-то, чего я никак не могла вспомнить, вертлявой змейкой выскальзывающей между пальцами. Что же это? Почему я вообще так уверена в этом? Откуда во мне такая твердость в собственных ощущениях?

Однако то, что освободило мою душу, лишь накалило атмосферу, тяжело повисшую в воздухе, все сгущаясь и сгущаясь, становясь темнее и томительнее. В воздухе запахло грозой, как перед нежданной бурей в жаркие, летние дни. Господи, что я натворила? Надо было молчать…

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — сказал он наконец и круто развернувшись, ушел, оставив меня недоуменно, в смятении смотреть ему вслед. Не знаю, о чем говорю… Наверное, он прав.

Я совершенно ничего не знаю о драконах.

И самый главный вопрос, что мне стоит задать себе сейчас: нужно ли вообще знать?

Не лучше ли оставить все так, как есть?

* * *

Первые несколько дней я и вправду так считала, придерживаясь своего решения не вмешиваться в то, чего не понимаю и вряд ли смогу понять, но это оказалось выше моих сил. Незнание мучило меня и дело было не только в любопытстве.

На самом деле, причин было множество. Вышеупомянутое любопытство, желание знать правду, да и банальный интерес к драконьему роду, с которым я росла с самого детства. И он не угасал, как бы я ни старалась его погасить, пока в конце концов не смирилась с ним, не став ничего менять. А здесь он стал только сильнее, перебивая страх, сомнение и любые другие чувства, что мешали ему главенствовать надо мной.

Я чувствовала: Оган что-то скрывает от меня и касается это Невест, коей являлась и я сама. Хоть я и стала таковой из-за собственного незнания, впредь мне не хотелось, чтобы оно снова сыграло со мной в свою нечестную игру. Имея в руках такой весомый аргумент, принуждающий к действию, разве смогла бы я остаться в стороне?

Нет. Не смогла бы. Возможно, любая другая на моем месте и выбрала бы сладкое неведение, не желая иметь с драконами ничего общего, но не я. Я же хотела знать правду и не просто хотела — я должна была узнать ее. Просто обязана. И без каких-либо ограничений.

Ровно три дня я промучилась, борясь с этим разрастающимся желанием и на утро четвертого сдалась, окончательно принимая поражение, что, если говорить начистоту, и так было очевидным с самого начала.

Ну, не могла я закрывать глаза на то, что оказалось сильнее меня и становилось лишь могущественнее там, где желаемое было совсем рядом, только руку протяни и получишь то, что хочешь.

Я проиграла в этой битве. Уступила непонятной жажде, что душила меня и подчинила себя ей, устав бороться с тем, что являлось частью меня, какой бы не была истинная причина ее происхождения.

Этим утром, пользуясь тем, что Оган улетел на охоту, я надолго засела за книгами, отбирая именно те, что хоть как-то относились к драконам и честно сказать, их содержание поразило меня до глубины души, в очередной раз перевернув мой мир с ног на голову.

Открывая редкие фолианты и перечитывая тяжелые страницы, я и подумать не могла, что увижу нечто подобное.

Древние рукописи в твердых переплетах раскрывали драконий мир во всей своей красе.

Например, так я узнала, что Обряды бывают разными и каждого народа он свой.

У Северных жителей, что проживут там, где зима бесконечна и времена года не сменяют друг друга, как это происходит у меня в деревне, Невесту отдавали дракону пустив ее в плавание по океану на большой льдине, облачив в платье из шкуры оленей. Больше всего люди из этих краев боялись, что льдина перевернется и девушка утонет, так и не дождавшись своего суженного — это значило, что дракон сожжет в своем гневе их поселение, забрав их жизни в наказание, что не исполнили его волю.

Отсюда и взяла свое начало традиция отправлять девушек в жертву дракону на разукрашенных лодках. Интересно только, как она дошла до нас? Может, из-за того, что мы проживаем не так уж и далеко друг от друга? Зимы у нас суровые и холодные ветра чаще всего приходят именно с северной стороны континента.

Однако, не все предпочитали именно такой способ «женитьбы», придумав для этого свой.

У Южных девушку оставляли в глубокой яме, из которой она не сможет выбраться самостоятельно и достаточно широкую, чтобы туда смог спустится дракон. Они ждали три дня и три ночи и если за это время дракон не забирал свою Невесту, считалось, что она не пришлась ему по нраву и тут же немедля отправляли другую. И так до тех пор, пока дракон не заберет несчастную с собой. Что, кстати говоря, случалось очень редко — всякий раз по истечению трехдневного срока яма уже оказывалась пуста.

Горный народ приковывали Невесту к скале цепями и это был самый жестокий из всех существующих видов Обряда. Порой цепи были настолько крепкими, что несчастной попросту отрывало руки, когда дракон хватал ее и взмывал с ней в небо.

От представленной картины я передернула плечами, всеми фибрами своей души радуясь, что родилась не в горных краях. Выходит, мне еще повезло. Я ведь могла остаться без рук и истечь кровью, пока дракон нес бы меня в свое логово. Бррр. Ужас какой! Бедные девушки. Что им пришлось перенести! Выжила ли хоть одна после этого…

И это было только несколько видов Драконьего Венчания. Все они различались между собой, будучи каждая уникальна по своему, едва ли в чем-то схожие. Кто-то наряжал Невест в богатые платья, украшая ожерельями и кольцами с головы до ног, а кто-то наоборот, раздевал их до гола, как это делали жители вблизи морей, поднося Невесту Морскому Дракону каждый год, чтобы он оберегал и не подпускал к их домам наводнения и не напустил засухи. Они опускали девушку в воду, в окружении водяных цветов и растений, напоив чем-то сладким, что заставляло ее размякнуть и дожидались с нетерпением, когда жертва уйдет под воду к своему нареченному мужу. Для них драконы были сродни богам, которых нужно задобрить, чтобы сыскать их милость и благодушие. И судя по написанному, они делали это с подлинным удовольствием, считая данный Обряд едва ли не своим предназначением.

И если Драконье Венчание и сходилось в чем-то, так это в песне — она была одна на всех. Одинаковая в строках и исполнении, будто придуманная сразу для всего человеческого рода одновременно.

А может, так оно и было. Хотя я почему-то думала, что для каждого народа лучше подошла бы своя, отличающаяся от остальных, раз уж и дракон был не один…

Но это было не мне решать. В конце концов, это случилось и случилось уже давно и придумано было не мной. А кто знает, может и самими драконами? Хотя… Как бы они это сделали, будучи тогда только животными…

Вот тут мне стало страшно. И не просто страшно, я едва не захлебнулась в этом леденящем чувстве, пронзившем меня насквозь. До меня только что дошло, почему Оган назвал это самым непростым временем и почему это решение было настолько сложным, даже безумным для них…

Животные и люди… Господи Боже! На что им прошлось пойти, чтобы выжить! Что пришлось пережить несчастным девушкам, избранными Невестами для этой цели! О Боже…

Меня замутило. Все, что я съела утром торопилось выйти наружу, опустошить желудок до дна, вывернуть его наизнанку. Тошнота была настолько сильной, что мне даже начало казаться, что вырви я сейчас, выплюну и легкие, вместе со всем остальным, что было во мне.

Мне понадобилось немало усилий, чтобы справиться с порывами собственного, бесконтрольного тела.

Отшвырнув от себя все книги, я отползла к тлеющим углям, смотря на желтоватые, стертые страницы так, будто это были ядовитые змеи, окружившие меня со всех сторон и готовые напасть прямо сейчас, все одновременно.

Вплоть до самого вечера я металась по выделенной мне комнате, не находя себе места.

Боги мои, неужели это правда? Неужели они и вправду это делали?!

Что стало с девушками? Выживали ли они после такого?!

Как они вообще это выдержали?!

Как драконы могли…

Я успокоилась только тогда, когда услышала хлопанье крыльев снаружи и попросту сорвавшись с места, бросилась вниз, туда, где по вечерам горел костерок. Мне нужно знать правду! Я просто обязана ее узнать! Может быть, это и есть то, что скрывает от меня Оган? И если это так… То что? Что я могу сделать? Теперь? Когда уже прошло столько сотен лет, а может даже тысячилетий? Что я могу? Ничего… То, что было, не изменить…

Остановившись, я бесцельно уставилась перед собой. Внезапное и острое желание услышать ответ на терзавший меня вопрос вдруг поутихло, улеглось и разгладилось, стало ровным, как тихая, спящая гладь ночной реки.

В этом нет ничьей вины.

Они лишь пытались выжить.

Осознав это, я успокоилась окончательно.

К костерку я вышла уже спокойная, собранная и не совсем уверенная, что намерена делать. Узнать у Огана правду? Расспросить обо всем, что узнала? Наверное, да…

— Добрый вечер, — сказала я ему, слабо, немного неестественно улыбнувшись. Он складывал поленья и моего появления явно не ждал. Растерянно взглянув на меня, он произнес в ответ:

— Доброе. — Т замерев с брусом в руках, настороженно, с налетом беспокойства спросил. — Что-то не так? Ты выглядишь напуганной.

— Все в порядке, — солгала я и поморщилась. Ложь я просто терпеть не могла. Мама всегда говорила, что лгут только те, кто боится правды и я считала, что она права. Но к сожалению, мне не всегда удавалось придерживаться ее мнения. — Просто… Я тут почитала немного… — несмело начала я, не зная, как правильно преподнести свои слова. Опустившись на бревно, разгладила складки платья и со вздохом продолжила. — И кое-что меня беспокоит.

— Да? И что же? — поинтересовался он, перебросив на другую сторону тяжеленное бревно. Я удивленно проводила этот полет взглядом, а затем уставилась на его руки. Оган был широкоплеч и высок, но до моего отца ему было далеко. Откуда тогда в нем столько силы? Это из-за того, что он наполовину дракон? Скорее всего, так и есть…

— Эм… Я читала про традиции разных народов… О том, как они отдавали драконам Невест и… — я несмело подняла на него взгляд, — не поняла одну вещь.

— Какую?

Мне понадобилась ровно минута, чтобы собраться с силами и задать этот вопрос, вставший поперек горла:

— Как драконы заводят детей?

Оган замер. А вместе с ним будто застыла и сама долина. Словно вся жизнь разом вытекла из этого поразительного и удивительного места. Ощущая нарастающее давление, я поерзала и уж совсем робко взглянула на оборотня, который выглядел так, будто его обратила в камень Медуза-Горгона. Есть у нас такая сказка, пришедшая из-за Заморья…

— Я сказала что-то… не то?

Его поведение напугало меня. Он держал в руках бревно, до этого собираясь его повалить и глубоко дышал, как если бы желал успокоится, а затем, наконец, отмер. Отшвырнул дерево и развернувшись ко мне лицом, сдержанно спросил:

— Ты действительно хочешь это знать?

— Думаю, да… — несколько растерянно ответила я. Видя его твердость, я почувствовала собственную слабость и не совсем понимала, что она значит. У меня разом пропало любое желание что-либо узнавать. Захотелось просто встать и уйти, чтобы не чувствовать на себе его пытливого взгляда и не видеть самой.

И что уж совсем было неожиданностью для меня, так это то, что я снова подумала о том, что он практически обнажен. Странно, предыдущие три дня я не обращала на это внимания… А ведь мы не раз встречаемся на дню. Да что там, ужинаем каждый вечер вместе. Он, вроде, не имеет ничего против, а я не хочу оставаться одна… Ну, а теперь, я с трудом сдерживала свое, взявшееся словно из ниоткуда бесстыдство, елейным голоском нашептывающее посмотреть еще…

Тряхнув головой и рассыпав по плечам распущенные древесного цвета волосы, заплетенные в косички за ушами, чтобы не лезли в глаза, я с усилием воли уставилась ему в лицо, терпеливо ожидая ответа на свой вопрос.

Однако, Оган, почему-то не спешил утолять мое любопытство. Что ему мешает? Это же такой простой вопрос… Или не простой? Может, это только для меня, а для него самого все совсем иначе?

— Почему ты вообще захотела поговорить об этом? — озадачил он меня своим вопросом и сел напротив, глядя на свои руки. Я в который раз немного растерялась.

— Ну… Просто… Я немного подумала и поняла, что… Надо же было как-то начинать… — видя, что Оган совсем не берет в толк, о чем я пытаюсь ему сказать, я, густо краснея, все-таки заставила себя закончить свою бестолковую, невнятную речь. — Ну то есть, как-то же появились вы, оборотни… Драконы и… Девушки… — под конец я так раскраснелась, что по цвету лица наверняка напоминала чистое пламя, что лениво горело у моих ног, непричастное и равнодушное ко всему, хоть и обогревало весь этот мир, даруя ему свое тепло.

Но мои потуги, к счастью, не прошли даром: Оган все же понял, что именно я пытаюсь до него донести.

— Ты думаешь, что это делает дракон, а не я? — уточнил он с сомнением. Бросив на него быстрый взгляд и кивая, я успела отметить, что его щеки тоже порозовели. Но в следующее же мгновение, они вернули себе прежний оттенок. Теперь он был зол и с трудом сдерживал это чувство. Бог ты мой, да что с этим оборотнем? Почему мои слова, что бы они не значили, каждый раз выводят его из себя, бросаясь из крайности в крайность?

— Наверное, мне не стоило начинать этот разговор, — пошла я на попятную, поднимаясь. Право слово, находится сейчас в его обществе мне было неудобно. И не только от того, что я заговорила о не самой приятной вещи, а больше от того, что он почти всегда воспринимает все в штыки. Как вообще можно найти с ним общий язык, если столь многое у него под запретом?

— Постой, — остановил он меня. Я замерла вполоборота к нему и приглушенно вздохнув, ощущая себя все более неловко, посмотрела на него, давая понять, что готова слушать. Оган тоже встал и сделал шаг ко мне, почти касаясь пальцами обугленных поленьев. Меня снова предательски кольнула зависть. — Все не так, как ты думаешь… — уверил он меня. — Дракон этого не делает, если это именно то, что ты хочешь знать.

Я отреагировала не сразу. Мне понадобилось время, чтобы справиться с услужливо проснувшимся стыдом. Кивнув, я направилась обратно, в пещеры, но тут Оган снова остановил меня и спросил:

— Ты спустишься? К ужину?

Мгновение я колебалась и еще мгновение мне хотелось отказаться, но поразмыслив немного, я подумала и решила, что для этого нет особых причин и уж тем более не стоит рушить наши и без того шаткие отношения, только из-за того, что я один раз коснулась не того, чего, наверное, следовало. В конце концов, он не ставил мне никаких запретов. Даже волосы не запретил распускать, чего я всегда мечтала сделать. А значит и винить мне себя не в чем. Поэтому, открыто улыбнувшись, я ответила:

— Конечно. И кстати, не ты один умеешь готовить. Я хочу угостить тебя кое-чем, у нас это часто едят. Думаю, тебе понравится.

Он улыбнулся одним уголком губ.

— Вот как… Что ж, буду ждать. Не опаздывай.

— Хорошо, — бросила я и нырнула в проход, веселым шагом взбираясь по стоптанным в пещерах тропинкам. На губах расцвела ответная улыбка, хоть он и не мог ее видеть. Меня обрадовало, что напряжение между нами удалось хоть немного сбавить.

И кто бы подумал, что для этого всего лишь нужно пару незначительных слов.

Шершавые и грубые стены пещер были неожиданно темными, в раз поменяв цвет с песчано-коричневого на темно-серый, а местами и вовсе на черный. Настороженно озираясь вокруг, я сделала неуверенный шаг вперед, придерживая подол полюбившегося мне красного платья и задалась вполне ожидаемым вопросом: где это я?

Это место было мне незнакомо. Я еще ни разу не была здесь.

Немного потоптавшись на месте, я вдруг уловила тихий, едва различимый звук, отдаленно напоминавший свист ветра или удары волн о скалы, донесшийся откуда-то со спины в оглушительной тишине, из-за которой эти недружелюбные пещеры казались мертвыми и зловещими.

От неожиданности я вздрогнула и обернулась…

Дракон зарычал, выныривая из темноты и одним стремительным движением опрокинул меня на спину, с силой впечатав в камень. В ушах зазвенело от боли, пальцы впились в пепел, судорожно ища за что ухватится, а кожу обожгло от пламени, что взметнулось ввысь, до самого потолка, перекрыв все пути к отступлению…

Подняв голову и оперевшись на локти, я во все глаза смотрела на дракона… Черного, как сама ночь…

Это не Оган, пронеслась в голове единственная, ясная мысль. Это не может быть он…

Тьма ненадолго укрыла дракона за дымной завесой, а когда она рассеялась моим глазам предстал уже человек…

Которого я не знала.

— Кто ты? — испуганно воскликнула я, отползая назад, опасно приближаясь к стене огня.

Он не ответил. Вместо этого злобно оскалил клыки и бросился на меня…

Я резко открыла глаза, уставившись в полумрак, разбитый на мельчайшие осколки лунного света, замершие посреди голубой, словно покрытой инеем пещеры, неподвижно, будто колонны…

Сев на постели, я ненадолго замерла, уставившись в никуда, а затем отбросила волосы с лица, чувствуя себя смятенной и почему-то раздавленной.

Прислушиваясь к безумным стукам собственного сердца, я поднялась, набросила на плечи накидку и побрела в главную пещеру, не совсем понимая, что со мной происходит. Может это и странно, но страха я не испытывала, хотя сон был по-настоящему пугающий, только недоумение и еще что-то, какое-то едва различимое чувство… Скорее, это было даже не чувство, а всего лишь ощущение или прикосновение. Поверхностное и легкое, прохладное… Как дуновение ветерка.

Мне вдруг стало холодно, по телу мурашками прокатилась дрожь, стало нечем дышать… Я задыхалась, беспомощно открывая и закрывая рот, бестолково ухватившись рукой за горло.

Но тут все исчезло. Будто ничего и не было.

Дернув плечом и все еще держась за горло, я спустилась по лестнице и присела возле очага, бездумно уставившись в огонь, чувствуя, как его ласковое тепло прогоняет прочь холод, что держал меня в цепких объятиях, после пробуждения от странного сна…

Что бы он ни значил.

Поплотнее закутавшись в накидку, я поднесла руки к огню и на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь колким жаром, исходящим от огня, но не обжигающим, нежно облизывающем пальцы.

Это уже не первый сон, что преследует меня, будто желая что-то сказать. Но я никак не могла понять, что именно он в себе несет и о чем хочет поведать. Единственное, в чем я была уверена, так это в том, что подобный сон начал снится, когда я впервые увидела дракона. И с тех пор, подобные сны снятся мне постоянно, не пропуская ни одной ночи.

Это явно не просто так. Для этого есть причина. Но как ее найти? Как понять, что я вижу и что они в себе таят? Как мне узнать это? Где найти ответы?

Сначала я считала их лишь кошмарами и не придавала особого значения, не видя в этом ничего страшного. Но когда такой сон приснился мне в третий и в четвертый раз… Я наконец поняла: что-то не так. И отныне все чаще задумывалась над ними, пытаясь раскрыть тайну странных снов, которые с каждым днем становились все таинственнее и загадочнее.

И все отчетливее несли в себе тревогу. Которая растет, множится и заполняет меня всю, вытесняя любые мысли и чувства, сосредоточив все мое внимание на ней одной.

В этом явно что-то есть. Что-то надвигается. Я чувствовала это.

Меня тяготило плохое предчувствие и оно лишь усиливалось.

Резко отняв руки от огня, я поднялась, отворачиваясь от ниши и спрятав ладони подмышками, сгорбилась, чувствуя себя загнанной в угол мышью, которую вот-вот съедят…

Подняв голову, я окинула взглядом большую пещеру и вдруг показалось себе настолько одинокой и потерянной, что захотелось плакать. А еще спросить себя: что я тут делаю? Почему не уйду отсюда?

<tabЧто меня здесь держит?

Ничего…

С усилием тряхнув головой, я похлопала себя по щекам, приводя в чувство и даже несколько раз умылась, пытаясь тщетно смыть с себя липкое и леденящее чувство бессилия, усталости и отчаяния…

Да что со мной такое?

Разозлившись на саму себя, свои сны, да и вообще на все, я бросилась прочь из удушливых пещер, неожиданно ставших давить, придавливать к земле и ломать, просто изнутри… Пробиваясь сквозь ковры на стенах, которые, оказывается, назывались гобеленами, я нечаянно провела рукой по шероховатой стене… и изумленно застыла, во все глаза уставившись на ладонь с растопыренными пальцами.

Там, глубоко под толстым слоя камня и пыли, что-то двигалось. Живое, настоящее и очень древнее. Как капли воды после дождя, как кровь течет по жилам…

Как магия искрится вокруг костей Великого Дракона.

Отдернув руку, я робко замерла, а затем несмело двинулась дальше.

И в этот раз я тоже не испытывала страха. Наверное, просто стала привыкать к этому новому и необычному драконьему миру? Но почему тогда мне так тревожно на душе? Почему мне все чаще кажется, будто все это разрушится в один миг? Почему? Чего я так боюсь?

Выйдя на отвесную скалу, я повернула лицо к лунному свету и опустила веки, позволяя ночной прохладе остужать мои мысли и разглаживать биение разгоряченного сердца. Так намного лучше…

Тихое посапывание привлекло мое внимание. Повернув голову, я увидела спящего дракона и не смогла сдержать нежной улыбки, а в душе едва тлея, зародилось пока еще хрупкое, щемящее чувство любви и тепла к этому существу…

Все мои страхи и тревоги в миг куда-то испарились. На их место пришло спокойствие.

Без единой доли сомнения я подошла к чешуйчатому ящеру и опустилась рядом с ним, прижавшись щекой к его боку и удовлетворенно вздохнула, так, словно все мои мечты сбылись и просить больше было не о чем…

Несколько минут я просидела так, прислонившись к нему и наслаждаясь покоем и тишиной, наблюдая за ночной жизнью в долине, освещенную живыми огнями, мерцающими то тут, то там, то вспыхивая, то вновь угасая…

Я могла бы просидеть так вечно…

Но тут дракон проснулся. Сначала приоткрыла глаза, затем вытянул длинную шею и широко, все еще сонно зевнул. И только после этого повернул свою морду ко мне, глядя мне в лицо внимательным, изучающим взглядом из-под полуприкрытых, отяжелевших ото сна век.

— Привет, — прошептала я так тихо, что едва расслышала свой голос. Протянула руку и почесала ему под подбородком. Дракон довольно прикрыл глаза и заурчал, как самый настоящий, деревенский кот. Я невольно улыбнулась, где-то в глубоко в мыслях отмечая, что они совсем не страшные. Разве можно их боятся? Они же такие… такие настоящие, такие живые… И милые. — Прости, что разбудила. Мне приснился дурной сон… — виновато произнесла я, прижимаясь к нему покрепче, ища тепла и защиты. И дракон охотно поделился ими.

Это странно. И наверное, неправильно. Но почему-то именно с животной половиной Огана я легко и просто находила общий язык. Все произошло так естественно и непринужденно, что я сама все еще удивлялась, как такое возможно… Не знаю почему, но с драконом все было гораздо проще и понятнее, чем с человеком.

Мы с драконом понимали друг друга и для этого не нужно было слов. С Оганом же… все было сложнее.

С одной стороны мы были хорошими соседями, неплохо ладящими между собой и одинаково старательно поддерживающими отношения с друг другом, но с другой стороны… Между нами царило напряжение, недоговоренность и недопонимание. Это было не так уж и заметно, но всегда незримо присутствовало рядом. И здорово мешало. А еще злило.

Оган что-то скрывал. О чем-то умалчивал. До сих пор. Хоть я и решила, что уже раскрыла всю тайну, но это оказалось совсем не так. И несколько вырванных страниц в одной из его многочисленных книг подтверждали это.

Его недомолвки и недоговоренность начинали сильно раздражать и понимая, что сам он мне ничего не скажет, я решила самостоятельно найти ответы на свои вопросы.

Мне была нужна правда. Какая бы она ни была.

Меня не покидала уверенность, что уже найденное мной — не то, что я ищу. Где-то рядом, совсем близко, но еще не оно. И я упорно искала, не теряя надежды и в тоже время, не совсем понимая, зачем мне это было вообще нужно. Что же именно я ищу? Что именно меня так тревожит? Что Оган скрыл от меня? О чем умолчал? И зачем?

В особые минуты беспокойства в голову закрадывалась мысль, тихо, почти незаметно и едва различимо: «а может, дело совсем не в Огане? Может, дело во мне?» Но она была настолько мимолетной, что я едва успевала уловить ее, почувствовать, ухватится. Она ускользала, оставляя после себя лишь горькое послевкусие и смутное чувство догадки, на грани озарения, которое так и не наступало.

В первый же день поисков, я осознала, что все это тщетно. В огромной, личной библиотеке оборотня я найду все, что угодно, но не то, что мне нужно.

Однако, это не избавило меня от желания докопаться до правды.

Что-то внутри, глубоко, в самых темных задворках моей души, подсказывало: тайное ответ ко всему и я непременно должна его найти.

И я пошла другим путем. Если уж бесценные фолианты не дадут мне ответы, я выведаю их у самого Огана. Но сделаю это так, что он и сам не поймет, как расскажет мне все.

Пусть я и преследовала корыстную цель, слушать его рассказы по вечерам, во время совместного ужина, было по настоящему захватывающе и интересно. Оборотень охотно делился с ними, делая это с истинным удовольствием. Чувствовалось, что он нуждается в общении и совсем не прочь составить мне компанию, как и принять ее самому, долгие годы страдая от одиночества в огромном драконьем мире, где нет никого, кроме него самого.

Так я узнала историю этого места. Узнала, как зародилась эта прекрасная, плодоносная долина.

Это было вчера, когда на драконий мир медленно, словно баюкая, накрывая ее теплым, звездным одеялом, опускалась ночь, поглощая все звуки и раскрашивая сумеречную мглу мягкими красками и освещая мир танцующими светлячками в этом коконе тьмы, ничуть не пугающем, дарующем лишь покой и уют, словно объединяя твою суть с целым миром, делая его частью себя, незаменимой и полноценной.

Мы пили травянистый чай, болтая о разных пустяках и я как бы невзначай спросила, а давно ли стоят эти горы и как он живет один в этом скрытом от людских глаз, мире.

И оборотень охотно рассказал мне:

Когда-то давно, многие тысячилетия назад здесь была великая, жаркая и засушливая пустыня, на которой в свой последний, смертный час прилег его предок, Земляной дракон. Постепенно мир вокруг его костей менялся, становясь другим, незнакомым и новым. Пустыня зарастала, ее оранжево-алые пески сменились густой и сочной зеленью, разросшейся буйным цветом, превратив некогда мертвую, сыплющуюся землю в прекрасное место, где было вдоволь и еды и воды.

Лишь кости Великого Предка остались неизменны, внешне подстроившись под новый мир, который шел вперед, живой и смелый.

Потом прибыла вода, что становилась все толще и больше. Каждый новый год превращал ее в могучий океан, что запрятал в своих темных и глубоких водах другого дракона, черного и самого жестокого из всех, что жили в наидревнейшие времена, когда миром правили Великие Предки.

А его Предка надежно укрыли горы, обрастая скалами, как земля травой, превратив это место в тихое, надежно спрятанное обиталище, прекрасное и благоухающее под неустанным присмотром Матушки-Природы. В место, где драконий род мог спокойно процветать, не опасаясь быть найденными и разворованными руками тех, в ком нет ничего святого и не уважающего трудов мира, что отдает своим жителям все безвозмездно, прося лишь ценить и заботится о его дарах, как о самих себе.

Слушая эту историю, я ощущала щемящую сердце грусть и нежную тоску по тем временам, когда мир был прост и девственно чист, не опороченный людьми, жаждущими больше, чем они смогут взять и унести.

Он так же рассказал мне о традициях своего драконьего рода:

Драконы не имели права раскрывать себя и являть миру свою двойную сущность. Поэтому Оган не мог вернуть меня домой. Это вызвало бы вопросы, на которые пришлось бы отвечать и это наверняка привело бы к дракону охотников за их головами, коих было не мало. Иными словами, сей поступок подставлял их под лезвие, а чешуйчатых змеев и так было слишком мало, чтобы ставить под удар весь свой немногочисленный вид.

Драконы были обязаны выбирать Невест хотя бы раз в жизни и дать потомство, не позволив своему роду угаснуть окончательно. И чем больше Невест они заберут, тем больше будет их потомство.

Это навело меня на определенные мысли, вновь всколыхнув ту тревогу в груди, что немного поутихла, но так и не исчезла до конца. Если же для них так важно заиметь потомство, то почему Оган отказался от этого? Почему он не сделал этого сразу, еще на Алтаре? Что удерживает его от этой цели, едва ли не самой важной, ключевой в драконьем мире?

Разумеется, я не хотела этого и уж точно не хотела бы вот так. Однако теперь, узнав так много и осознав еще больше, я не понимала этого поступка. Что его останавливает?

Третья традиция поразила меня больше всего.

Оказалось, что драконы могут выбирать между человеческой и драконьей сущностью.

Я была так ошеломлена, когда Оган рассказал мне об этом, что минуты три сидела с открытым ртом, бестолково таращась перед собой. Честное слово, даже его признания о долголетии так не удивили меня, как признание о возможности выбора. Кое-как справившись с собой, я нетерпеливо ерзая, попросила рассказать об этом поподробнее. Не могла же я и в самом деле оставить в стороне такую потрясающую историю?

Оборотни-драконы еще в раннем детстве могли выбирать, кем им быть: остаться человеком или обратится в дракона. Почти все выбирали второе. Для этого им было нужно только прыгнуть со скалы и превращение происходило само собой. А обратившись, они получали Память Предков и помнили все, что хоть когда-либо происходило с их родичами, включая и самих Великих Предков, из чьего пепла они родились. Они видели все, что видели другие драконы, чувствовали, слышали их мысли, поступки, слова… Все, вплоть от момента рождения и до момента смерти.

Тогда же я спросила Огана, не тяжело ли ему носить все это в своей памяти. Он ответил, что нет. Для него это было естественным, чем-то обычным, таким же, как для меня помнить то, что я делала еще вчера, только в разы больше и четче. Но и свой минус в этом то же был. Если уйти в древние лета слишком глубоко, то можно и не вернутся, навеки оставшись там или попросту сойти с ума. Оган поведал мне о нескольких его предках, которые так и не смогли избавиться от видений и от отчаяния сбросились со скал, не распахнув крылья…

В тот момент я побелела, как полотно. Мои сны тоже очень напоминали видения… Лишь приложив усилия, я смогла убедить себя, что сны — это еще не безумие… Хотя, это как посмотреть.

Размышляя над таким даром как Память Предков, я даже не знала, хорошо это или плохо. И поразмыслив еще немного, решила, что должно быть, очень непросто. Столько помнить… Но теперь, мне хотя бы было понятно, почему я не нашла ни единой книги, описывающей историю драконов, кроме тех, что содержали на своих страницах легенды, где зачастую красавицу-Невесту спасал из лап коварного похитителя-дракона отважный драконоборец, убивая его и забирая благодарную и счастливую девицу домой, на которой после и женился, и кроме тех, что описывали Обряды и еще кое-какие пометки и короткие содержания, не играющих особой роли.

Они им были попросту не нужны.

И еще было понятно, почему Оган был так опечален, когда рассказывал, как зародился их род. Если он и вправду помнил все так, как если бы это было только вчера, то ему действительно должно было быть больно и тоскливо. Ведь Великие Предки были для них все равно что отцом и матерью в одной личине.

Да, драконы имели право выбора, делая его в основном, в пользу своей истинной, древней сущности, но и были и те, что отрицали ее, предпочитая оставаться людьми. Их было мало, совсем немного и они уходили в людские поселения, где проживали всю свою долгую жизнь, как обычные люди, обзаводясь семьей и детьми со скрытой драконьей кровью, текущей по их жилам, так никогда и не обращаясь, утрачивая эту возможность с годами. Долголетие, было единственным, что им было даровано после такого выбора.

Я даже поежилась почувствовала непривычное возбуждение, больше похожее на беспокойство и радость одновременно, когда подумала, что возможно, один из таких мог бы жить и в нашей деревне и сам не знать об этом… Даже не подозревать, насколько он отличается от остальных людей, не догадываться, кто он такой на самом деле.

И едва я подумала об этом, как у меня сразу же возник вопрос, который я и задала Огану, раз уж у нас был вечер откровений:

— А можешь ли ты чувствовать подобных себе, если они решили остаться людьми?

Он улыбнулся и улыбнулся так, словно уже сталкивался с чем-то подобным в своей жизни, а затем ответил, с легкой толикой грусти в голосе, которую я уловила, но не смогла определить, к чему она относится: к тому, что они оставили свою сущность или что он сам не сделал этого, когда мог. Возможно ли такое?..

— Да. Драконья кровь намного сильнее человеческой и даже спустя века она может проявится, если человек позволит этому случится.

— То есть… — отняв руки от лица я выпрямилась и даже могла представить, как блестят мои глаза, — у них все еще есть выбор?

Оган пожал плечами и сказал просто:

— Да…

На этом наша теплая и весьма познавательная беседа закончилась, к моему большому огорчению и мы разошлись по своим покоям, потому что оборотень решил, что уже поздно для разговоров и пора спать. А все остальное он успеет рассказать мне и завтра, если я захочу.

Конечно же я хотела! Как я могла этого не хотеть? Как можно было упустить такой шанс узнать все о драконах, которых мечтала увидеть с самого детства?! Я бы никогда так не поступила…

Расстилая постель и взбивая подушку, я вдруг ненадолго замерла и расправляя тонкое одеяло подумала с кольнувшей сердце грустью, как же все изменилось, стало другим.

Всю свою сознательную жизнь я любила драконов и сама не совсем понимала, почему это происходит. Почему во мне живет такая странная и непонятная всем любовь, но совершенно естественная мне…

Мечты сбываются. Да, они правда сбываются. Моя вот сбылась.

Правда, начало оказалось совсем не таким, каким я его представляла и все дальнейшее напугало меня до ужаса, однако… Все ведь хорошо, просто замечательно. Оган приятный, хоть и немного замкнутый человек-оборотень, но оно и понятно. Жить совершенно одному две сотни лет в древних пещерах… Не каждый выдержит. А дракон и просто чудо… Ни разу не обидел меня, даже не зарычал, с намерением навредить.

А потом мне приснился этот сон.

И я поняла, что у всего есть и другая сторона.

Хорошее не может быть без плохого. А свет не может существовать без тьмы.

Моей же тьмой были ночные кошмары, становящиеся все более реальными и все более непредсказуемыми и уже откровенно пугающими. Плюс скрытность Огана и его тайна, что он так упорно хранит в себе и не спешит открывать ее завесу, чем остро тревожит меня и заставляет всерьез беспокоится о своей дальнейшей судьбе. А ну как этот секрет сможет погубить меня? И воспоминания. Те самые, о предательстве отца. И как бы я не гнала их прочь — они вновь приходят. Возникают в самых неожиданных местах, в самые неожиданные минуты и в самый неожиданный момент, когда я поджидаю этого меньше всего.

Они приходят и заполняют мое сознание, отбрасывая в сторону все то, чем я занималась или о чем думала до этого.

И вызывают в душе целую бурю эмоций, чувств и ощущений. Мне сразу же хочется и плакать и кричать, и злится и просто выть от бессилия и обиды.

Я до сих пор не могла понять, за что он так со мной. Почему так жестоко? Почему так безжалостно, словно я была ему никем, а не родной дочерью? Он сделал это так, будто всего лишь рубанул по дереву, срезая его под корень и повалил на землю, как если бы оно было ему больше не нужно…

Да как же так? Не понимаю… Я не понимаю…

И вряд ли когда-то смогу понять…

Что же мне со всем этим делать? — спросила я себя, поднимая глаза к ночному небу, среди темной синевы которой гордо разместилась полная луна. Огромная, бледно-золотая, с россыпью ярких звезд, усыпавших собой все небо и освещающих мир под ними, спящий непробудным сном вплоть до самого утра, в ожидании, когда вновь взойдет солнце…

Неотрывно глядя на луну, совершенно одинокую среди звезд имеющих и братьев и сестер, я ощущала свое с ней родство. У меня тоже никого не было. Теперь не было. И это нас объединяло.

Вдруг я почувствовала на себе чей-то пристальный, пронизывающий взгляд.

Тут же опустив голову, я вгляделась в даль, в сплошную темноту, туда, где лунный свет не доставал и тени в ней сгущались, пряча за собой что-то, чего я не видела, но оно хорошо видело меня.

Удушливая волна страха окатила с ног до головы. С трудом приподнявшись на одеревеневших ногах, я не отводила взгляда от мглы, которая казалась живой и мыслящей, с какой-то целью наблюдающую за мной… Что это такое? Почему мне стало так страшно?

Что скрывается там?

Дракон тоже это заметил. Резко повернул свою морду ко тьме и вгляделся туда же, куда и я. Его глаза сощурились, зрачки сузились, а мышцы напряглись и окаменели под моей ладонью.

— Оган… — осторожно позвала его я, приглядываясь к нему и бросая несмелые, обеспокоенные взгляды к темноте, что совсем недавно была теплой и безопасной, а сейчас стала злобной и безмерно устрашающей, готовой напасть в любую секунду.

Я кожей ощущала, как там затаилось что-то темное. Злое. И первобытное. Что за…

Внезапно дракон поднялся во весь свой рост и легонько отпихнув меня в сторону, распахнул огромные крылья и молниеносно взмыв в небо, бросился в самое сосредоточие тьмы, озарив напряженную тишину своим громогласным ревом.

— Оган! — только и успела я выкрикнуть ему вслед и подбежав к самому краю отвесной скалы, замерла, глядя как бесконечная мгла принимает и словно проглатывает дракона, а после смотрит на меня в немом ожидании, будто насмешливо спрашивая — ты тоже хочешь прийти ко мне?

Но я не хотела. И потому — попятилась. Судорожно провела рукой по волосам и сделала глубокий, рваный выдох, всеми силами пытаясь успокоится и не позволить страху управлять мной.

Оган справится. Да. Чтобы там ни было — он справится. Он же дракон, Господи ты Боже мой!.. Справится. Да, справится. Может, это всего лишь какой-то дикий зверь, неизвестно как сюда пробравшийся? Хотя, как же неизвестно, вокруг долины так много подземных ходов и тоннелей, что попасть сюда очень даже не сложно…

Не совсем зная, что должна делать, я поправила сползшую на талию накидку, поежилась от ночной прохлады и подумав еще немного, решила вернутся в свои покои и попытаться заснуть.

Именно попытаться, потому что тревога, что росла во мне целую неделю из-за скрытности и умалчивания Огана, вновь дала о себе знать и в этот раз, она не просто росла, а разрасталась как снежный ком, спущенный с высокой горы и стремительно превращалась в настоящее беспокойство и даже страх.

Из-за нее этой ночью я так и не заснула. Вместо этого уселась у ниши и долго смотрела на огонь, позволив его мерному, мягкому в противовес моей тревоге, алому свету согревать меня и постепенно, час за часом заполнять умиротворенностью и покоем, пока наконец сон не одолел меня и я не заснула уже ближе к утру, разместившись у тлеющих поленьев в полной уверенностью, что я — в безопасности.

Шаловливый ветерок трепал длинные, тонкие травинки, шуршал густой листвой деревьев и дразнил бедных пчел, беспомощно пытавшихся сесть на цветы, чтобы собрать нектар, но хоть и не сильный, однако очень озорной поток воздуха сдувал их в сторону и полосатым труженикам приходилось начинать все с начала.

Я хихикнула, глядя на это маленькое представление, устроенное ветром будто специально для меня. Задрав голову к ясному, голубому небу, с редкой проседью белоснежных облаков, я умиротворенно вздохнула, не желая думать ни о чем и не позволять тревоге пробудиться вновь.

Ведь Оган так и не вернулся с тех пор, как улетел ночью.

Воспоминание о нем заставило меня помрачнеть. Обеспокоенно закусив губу, хоть и старалась не позволять подобным думам заполнить мою голову, я все же задавалась вопросами: куда Оган улетел? Когда он вернется?

И вернется ли вообще?

Задумавшись, я случайно выпустила кольцо кошика и оно хлестнуло по руке, да с такой силой, словно меня облили кипящим маслом. Взвизгнув, я отбросила прочь только что начатую корзину и тряся рукой, едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Слезы так и наворачивались на глаза. Ух, как больно…

Поднеся к лицу предплечье, я вгляделась в ярко-алую полосу, почти до крови оставленную голой ветвью неудавшейся корзины, а затем перевела взгляд на замотанную ладонь и снова закусила губу.

Проснувшись по обыкновению ранним утром, — пусть и не спала почти всю ночь, — я обнаружила себя лежащей у очага, но не это было самое страшное. А то, что моя ладонь лежала в пепле, почти полностью зарывшись в нем.

Я тут же буквально выдернула ладонь и надолго застыла, не веря своим глазам и рассматривая ее со всех сторон.

Ожога не было. Ни малейшего. Только покраснение.

Как странно…

Сильно сомневаясь, что глаза мне не врут, я старалась найти этому вполне правдивое объяснение и впрочем, нашла, насколько бы невероятным произошедшее мне не казалось. Возможно, я как раз таки и проснулась от того, что моя рука оказалась в нише… Наверное, я случайно положила ее туда незадолго до пробуждения… А ожога не получила потому, что огонь уже едва тлел в середине, а по краям пепел был только теплым, что и спасло кисть моей руки от волдырей, наградив всего лишь слабым покраснением. Да, скорее всего, так оно и было… А как же еще? Я же не дракон, чтобы огонь меня не трогал, в самом-то деле…

После случившегося я смазала ладонь целебной мазью и замотала ее плотной тканью, а чтобы не навредить лишний раз, старалась вообще ею не пользоваться. И собственно из-за этого, была сегодня очень неуклюжей.

И плести корзинки имея только одну рабочую руку, было не самой лучшей идеей. И если совсем честно, то очень даже глупой.

Поморщившись от боли и жжения в разбухшей полоске с выступающими капельками крови, я размотала ладонь и невольно улыбнулась, увидев, что уже все зажило. Даже следа не осталось. Все-таки, мне очень повезло. Проснись я хоть парой минут позже… Так легко бы уж точно не отделалась.

А травы из которых сделаны целебные мази и настойки и вовсе творят чудеса.

Достав из другой, сделанной позавчера корзинки глиняный горшочек с мазью, щедро смазала полоску прохладной густой жидкостью и крепко обмотав полоской ткани, невесело вздохнула. Ну вот, дважды умудрилась повредить самой себе.

Наверное, это от беспокойства.

Сидя на земле в окружении цветов, лугов и костей древнего дракона, а так же массивных, достающих до самих небес скал, я чувствовала себя… немного потерянной.

А без Огана здесь было и вовсе очень одиноко.

Сведя брови у переносицы, я рассматривала это дивное место, живое, просто поразительное, но какое-то пустое, будто картина, написанная без души и не понимала, как Оган жил здесь так долго. Совершенно один, без кого-либо…

И в его отсутствие пустота и одиночество ощущались особенно остро. Может, это только потому, что его здесь нет? Когда он был рядом, я так себя не чувствовала…

Вскочив, я бесцельно прошлась и замерла, с трудом подавляя в себе желание немедленно уйти отсюда. Заломив руки, в нерешительности уставилась перед собой, а затем огляделась вокруг, словно искала подсказки, ответа или хоть чего-нибудь, что даст мне знать, как поступить дальше.

Может быть, мне стоит пойти прогуляться? По пещерам? Или лучше не стоит?.. Наверное, все-таки не стоит. А то мало ли, вдруг Оган как раз-таки там и находится? И выслеживает того страшного зверя, что вторгся сюда под покровом ночи?.. И если я туда полезу, то могу помешать ему. Или еще хуже — пострадать. Мало, что ли, мне и этих двух случаев? Нет, уж спасибо. Я лучше тут… Как-нибудь сама управлюсь со скукой.

Сев на цветущее бревно у моих ног, я подперла рукой щеку и кусая губу от растущих внутри сомнений, бестолково таращилась на долину, живущую своей жизнью и как-будто не касающуюся меня, оббегая стороной, словно я чужая… И совершенно не знала, что мне делать.

Мыслей в голове было превеликое множество. Но чем больше их было, тем больше я в них запутывалась и тем дальше отходила от истины, все время ощущая себя так, словно что-то упускаю. Что-то, что лежит на поверхности, что-то видимое глазу, но почему-то никак не идущее в руки… Выскальзывающее меж пальцев каждый раз, когда я ухватывалась за него. Что же я упустила?

Этот вопрос не давал мне покоя. Мучил, изводил, терзал… И не давал ответа, что я так упорно искала день за днем.

Почему я все время ощущаю себя так, будто нахожусь на грани чего-то нового, неизведанного, но в то же время очень знакомого, словно уже сталкивалась с этим когда-то?.. Но когда?

С силой тряхнув головой, я положила руку на лоб, чувствуя, что вот-вот расплачусь и пересев на землю, оперлась спиной о ствол зеленеющего дерева и от нечего делать принялась плести венок, мыслями находясь далеко отсюда. Вернее здесь же, но смотрела совсем в другую сторону. В сторону черепа, что изумрудно-белоснежной горой высился над всей долиной, гордо и неприступно. Сколько же тайн ты хранишь в себе? Сколько секретов ты прячешь в своих костях, о Великий Драконий Предок? Поведаешь ли ты мне о них когда-нибудь или навсегда укроешь от людского взора, денно и нощно оберегая их даже после своей смерти?

Разумеется, эти вопросы так и останутся без ответа. Кому было на них отвечать? Книги молчали, пряча правду между строками. Оган же и вовсе, кажется, не собирается ничего говорить, иначе стал бы он тогда вырывать страницы? Нет, не стал бы.

Что же ты прячешь от меня, Оган? И почему?

Неужели все настолько страшно? Неужели правда так плоха, что рассказать мне ее ты боишься и потому, молчишь?

Криво улыбнувшись, я сосредоточилась на плетении венка, мыслями, однако, снова устремляясь куда-то высоко, кружась вокруг долины и атакуя ее хищной птицей, выпустившей когти в поисках добычи. В моем же случае, в поисках истины.

Было бы здорово, отправься я исследовать пещеры и тоннели вокруг долины. Хоть какое-то занятие. Уж лучше, чем сидеть часами напролет под палящим солнцем в легком, колышущемся при каждом движении ветерка светло-зеленом платье, сливающемся с травой, изобилующей вокруг и босая, с распущенными волосами, завязанными по две косички за ушами, открывающими лицо и оголяя шею. Свое, так полюбившееся мне алое платье я недавно выстирала и повесила сушить на одном из деревьев, что были ближе всего к черепу дракона и даже отсюда могла видеть, как оно едва движется под порывами ветра, выделяясь ярким, красным пятном посреди бесконечного зеленого ковра, упирающегося в песчано-серые скалы.

Интересно, откуда Оган все это взял, подумала я вдруг. Откуда здесь одежда, книги, столы и стулья и все остальное? Где он все это нашел? Собирал в течении жизни? Стало быть, он все же когда-то покидал долину… Иначе откуда тогда все это здесь? Не само же собой появилось, в конце-то концов…

Надо будет спросить у него, когда он вернется.

Я отвела взгляд.

Если вернется. Оган никогда не задерживался так надолго. Уже за полдень, а его все еще нет.

Ну не может же он оставить меня здесь одну, пронеслась в голове испуганная мысль, плавно перерастающая в паническую. Он же знает, что я тут абсолютно одна и совершенно не представляю, что мне делать дальше, если его вдруг… Так, не думай о плохом. Все обязательно наладится, вот увидишь. Просто ему нужно время… Только и всего.

Повесив на иссохшую, корявую ветвь готовый венок, я взялась за следующий, но остановилась почти в самом начале, невидящим взглядом смотря на нежно-голубые, мелкие цветочки в моих руках.

Желание убраться отсюда стало только сильнее.

Вдруг я вспомнила, как позавчера, воспользовавшись картой, найденной среди множества других… как их там… свитков, лежащих в отдельном сундуке подле полок с книгами, который я не сразу заметила из-за его цвета, сливающегося со стенами пещер, пробралась в тоннели, предупредив Огана, что хочу немного прогуляться и убедив его, что имея под рукой карту подземелий, уж точно не заблужусь и постараюсь успеть к ужину, отправилась таки исследовать лабиринты пещер и переходов, кажущихся бесконечными.

Я решила заняться этим не только потому, что мне было очень интересно, но еще и потому, что я хотела отвлечься. Пять часов корпения за книгами давали о себе знать. Шея затекла, спина ныла с непривычки подолгу сидеть, а глазам просто катастрофически не хватало свежего воздуха.

Так я и оказалась в пещерах, с любопытством кладоискателя таскаясь с одной в другую, надеясь найти что-то интересное, ну и дать волю фантазии, которая весьма разыгралась после прочтения познавательных произведений, о которых я и мечтать не смела.

Уж не знаю, намеренно или нет, но я добралась до того самого места, с которого все и началось. И увиденное меня поразило.

Алтарь не показался мне мертвым куском камня, будто нарочно выдолбленном здесь в форме вытянутого круга, с выемкой посередине. Он был живым, быстро и уверенно обрастающим травой, чему очень хорошо способствовал свет, лившийся из отверстий в потолке, откуда во время дождей еще и наверняка капала вода. Так что удивляться тому, что здесь вообще хоть что-то росло, не приходилось.

Я хорошо помню, как провела пальцами, а затем и всей ладонью по поверхности Алтаря и что почувствовала в этот момент.

Это был огонь. Всепоглощающий и смертоносный.

Он давал жизнь, но в тоже время приносил смерть…

Мои пальцы буквально обожгло несуществующим пламенем и я поспешила уйти оттуда.

И почему-то снова не удивилась и не испугалась. Словно была готова к такому и знала, с чем придется столкнуться. Неужели я так быстро ко всему привыкла? Нормально ли это? Или может, все дело в моей непонятной любви к драконам? Должно же быть этому объяснение…

Однако, хоть ощутимое на Алтаре и обеспокоило меня, вновь зародив чувство некой догадки, не успевшей толком созреть и рассеившееся из-за моей невнимательности, возвращаться в долину я не спешила, вместо этого выйдя на тот самый утес, стоя на котором впервые увидела плещущийся вокруг острых, как пики скал, могучий и очень непредсказуемый океан.

Я стояла посреди голого камня, обдуваемого ледяными ветрами и придавливаемого сизым небом с хмурыми тучами, будто бы падающими, попросту обрушивающимися на темную воду.

Оказавшись среди тусклых красок и блеклых цветов, я в который раз поразилась пестрости и уникальности Драконьей долины и самому ее существованию. А еще тому, что, оказывается, за толстыми и прочными горами, где покоились кости Великого Предка, все еще была зима, не спешащая снимать корону и уступать свои земли проказнице-весне.

И тогда же я поняла, насколько ничтожно мало прошло времени с тех пор, как меня опустили в лодку и отправили плыть по реке, распевая Обрядную песню, чьи слова лились над черной водой, едва-едва пробужденной от зимнего сна и призывали того, кого я в скорости назову мужем и больше никогда не увижу родного дома, унесенная в новый мир в когтях дракона.

Я ощутила тоску. Настолько острую, сильную, пронизывающую тело до обледенения, что захотелось сжаться в комочек и завыть. В голос. Громко и отчаянно. До хрипоты. До онемения в костях. До изнеможения.

Но я осталась стоять и была неподвижна, молча глотая слезы, и стояла так до тех пор, пока это чувство не прошло. Я смотрела вдаль, на бесконечно тянущийся горизонт и меня тянуло к нему, звало, просило придти… Кто-то… Или что-то…

Покачав головой, я отступила назад, яснее ясного осознавая только одно: со мной что-то не так, со мной что-то происходит!..

Назад я возвращалась обессиленная и какая-то опустошенная. Мне не хотелось ни есть, ни спать, ни пить. Только лежать и бестолково пялится в потолок, не думая ни о чем. Да я и не смогла бы, потому что в тот вечер у меня ужасно разболелась голова. Она буквально раскалывалась от боли.

И боль была такой, будто что-то рвалось наружу, пробивалось сквозь путы хаотичных мыслей, перепутавшихся между собой, но что-то мешало ему, не позволяло выйти… Удерживало внутри. И не отпускало.

Особенно сильно боль отдавалась в затылке. Будто меня несколько раз ударили о камни и оставили умирать с зияющей дырой в черепе, которую ничто не могло залатать или исцелить.

Если говорить проще — это была агония. Жуткая и нестерпимая.

Ну, а когда я наконец забылась тревожным сном, мне снились странные сны…

Впрочем, сегодня они мне тоже снились. Правда в этот раз, это было приятное сновидение и в нем я видела свою маму, напевающую мне мою любимую колыбельную.

Тепло улыбнувшись, я отложила уже третий по счету венок и всем своим существом погружаясь в тот дивный сон, тихо запела, вспоминая лицо матери и ее нежные, полные трепетной любви глаза, сияющие от этого светлого чувства и убаюкивающий меня тихой колыбельной, что лилась в тишине ее голосом.

Баю, баю, бай…

Ветер, ветер улетай

И до самого утра,

Я останусь ждать тебя…

Баю, баю…

— Что это за песня?

Сначала я решила, что мне всего лишь послышался его голос, но когда я вскинула голову и увидела Огана, стоящего в нескольких шагах от меня, вполне живого и настоящего, тут же подскочила, роняя незаконченный венок и не сразу подобрав слова, воскликнула:

— Оган! Ты вернулся! — и с большим трудом справившись со своей неожиданной для себя самой радостью, испытывая за нее смущение и легкий стыд, уже спокойнее спросила. — Где ты был?

Оборотень помялся, прежде чем ответить и я заметила как он неосознанно коснулся своего плеча, на котором красовалась неглубокая рана, уже успевшая покрыться тонкой корочкой.

— Искал кое-кого, — ответил он наконец, а я, не совсем понимая, зачем это делаю, подошла к нему и осторожно, бережно коснулась раны, слишком широкой для царапины, будто оставленной острыми когтями какого-то животного.

— Того зверя, что забрел к нам ночью? — тут же спросила, сама думая о том, что такую рану, хоть и не глубокую, стоило бы промыть и смазать, а то мало ли, что там был за зверь и какими силами он обладает. Может ведь и убить, если в нем был яд. А что я буду делать тут одна, если с Оганом что-то случится? Не хотелось бы такого…

Осознав, что тишина слишком затянулась, я посмотрела ему в глаза и увидела, что он за мной наблюдает. Всматривается в мое лицо, будто бы любуясь и в то же время, словно желая его запомнить.

«А он красивый, " подумала я вдруг и порозовев от собственных мыслей, поспешно спросила, скрывая за словами свое смущение:

— Что?

Он открыл уже было рот, чтобы что-то ответить, но мы оба отвлеклись на вспыхивающие линии огня на его груди, а я восхищенно застыла, впервые видя их так близко и ощущая исходящее от них тепло.

Поддавшись сиюминутному порыву, я попросила, снова заглядывая ему в глаза:

— Можно?

Оган продолжал смотреть на меня, ничего не говоря и я решив, что он не имеет ничего против, медленно и осторожно, с толикой страха и непонятного возбуждения вытянула ладонь, одновременно испытывая желание дотронуться до них и отдернуть руку, пока еще не поздно.

Линий становилось все больше, они шипели и разрастались, сияя все ярче и завораживали золотисто-алыми всполохами, похожими на брызги жидкого пламени, проникающими под кожу или наоборот, выступающими из-под нее.

— Это всегда так?.. Ты хочешь обратится в дракона? — задала вопрос я, не в силах оторвать взгляда от линий, что уже спускались к пальцам и поднимались к шее, замерев на подбородке всего на какую-то долю секунды. Мои же собственные пальцы тянулись к ним, не испытывая ни страха, ни боли, только тепло и немного робость, как при знакомстве с чем-то новым и доселе неизведанным.

Вдруг его ладонь накрыла мою и линии погасли, темнея и стремительно впитываясь в кожу, пока совсем не исчезли.

— Ты обожжешься, — сказал Оган, обходя меня.

— Но… — попыталась возразить я, расстроенная тем, что он остановил меня. Ну почему именно сейчас? Я же почти прикоснулась к ним! Еще бы чуть-чуть и…

— Я не помешал? — услышала я и уставилась на Огана с непониманием и нарастающей растерянностью. У него изменился голос? С чего бы это вдруг? Оборотень смотрел куда-то мне за спину и резко обернувшись, я растерялась окончательно.

Позади нас стоял еще один мужчина, внешне очень похожий на Огана, но выше и крупнее телом. Он казался старше и сильнее, с перемотанной вокруг бедер рваной тканью и на босу ногу, как если бы и сам был из рода дракона.

Я вытаращилась на него, как на привидение, глупо хлопая глазами и открыв рот, потеряв дар речи от такой неожиданности, которую даже и вообразить себе не могла. Сам же незнакомец, кажется, ничуть не был удивлен. Смотрел открыто, с любопытством и как будто изучающе, словно приглядываясь ко мне в поисках чего-то, что знал только он сам.

— Да, ты прав… — произнес он задумчиво и немного рассеяно. — А она и вправду… — Тут он охнул и смолк, потому что подошедший Оган несильно, предупреждающе ткнул его кулаком в плечо и пару секунд они смотрели друг другу в глаза, словно переговариваясь мыслями, не обличая их в слова.

Я же вопреки собственной растерянности, почувствовала укол раздражения, успев понять: от меня опять что-то скрывают. Это уже начинает надоедать.

Они повернулись ко мне и видя мою растерянность, мужчина улыбнулся белозубой улыбкой, а сам Оган произнес, наконец решив хоть что-то пояснить:

— Ярина, я хочу познакомить тебя с моим братом. — Он откашлялся и продолжил. — Ярина, это Азер. Азер, это Ярина.

Мое замешательство достигло апогея и только поэтому, вместо ответного, вежливого приветствия я едва не вскрикнула:

— У тебя есть брат?! Почему ты мне ничего не сказал?!

— Потому что мой брат не отличается разговорчивостью. И любит хранить секреты, — ответил за него сам Азер и подойдя ко мне, поцеловал тыльную сторону ладони, заговорчески улыбаясь, а я вдруг покраснела. — Давно мечтал с тобой познакомиться, Ярина, — и притворно вздохнул. — Но братец считал, что еще рано.

Он отошел, а я озадаченно уставилась на свою ладонь, вертя ее и так и сяк. Зачем он ее поцеловал? Это что, какой-то заморский способ приветствия? Впервые о таком слышу… и вижу тоже.

Оторвавшись от своей руки, я спрятала ее за спину и переводила взгляд с одного на другого, все еще находясь под впечатлением от внезапного знакомства, что обрушилось на меня, как снег на голову. Одна моя половина искренне изумлялась их сходству, подтверждая, что они действительно братья, а другая никак не могла взять в толк, что происходит. У Огана и в самом деле есть брат? Но почему он молчал об этом и когда собирался рассказать?

Я уже хотела было спросить напрямую, но предупредив мои намерения, заговорил Азер, ложа руку на плечо Огана и отворачивая его от меня:

— Давай дадим твоей Невесте немного придти в себя, а сами пока поговорим. Нужно кое-что обсудить. — Последнее он сказал уже серьезным тоном, хоть и продолжал безмятежно улыбаться. Оган кивнул и добавил, посмотрев на меня:

— Ярина, ты не могла бы ненадолго оставить нас одних?

— А… хорошо… — ответила я и заправив за ухо выбившийся локон, развернулась и побрела прочь, по-прежнему находясь в легкой прострации. Добравшись до корзин, я собрала их, сложила внутрь заготовки и не совсем зная, чем заняться, направилась к яблоневой роще, еще утром собираясь набрать фруктов, но передумала, взявшись за плетение кошиков.

Переступая через тонкий ручеек, я обернулась на двух оборотней-драконов, торопливо шагающих обратно в подземелья, видимо решив обсудить свои дела там и нахмурилась, провожая их взглядом.

У меня все еще не укладывалось в голове, что у Огана есть брат. И в самом деле, это было очень неожиданно. Не приди он сюда сам, я бы ни за что не догадалась о его существовании и даже не подумала бы о таком повороте судьбы. Ух… Кто ж знал…

Обойдя заросли терновника, я подобрала подолы платья и ступая по густой траве, утопая в ней чуть ли не по щиколотку, наконец дошла до яблоневой рощи. Но вместо того, чтобы войти, замерла подле нее и бессмысленно таращилась на кривоватые ветви, щедро усыпанные спелыми плодами, готовыми вот-вот упасть мне под ноги.

Удивление после встречи оказалось слишком сильным, чтобы пройти быстро и бесследно.

У меня снова начала болеть голова.

Поморщившись от неприятной боли, я заставила себя отбросить все мысли и решительно шагнула внутрь, скрываясь в прохладе тени и приступила к сбору фруктов, намереваясь сразу после этого вернуться обратно в пещеры и приготовить пирог с яблоками, какой испекла еще вчера, угостив им Огана… Может, сделать его и сейчас? Хм, почему бы и нет? Моего дракона и… Ой… Драконов долго не было и они наверняка голодны. Нужно их обязательно накормить, хотя бы пирогами с травяным чаем. Это конечно не мясо, но я что-то не видела, чтобы Оган принес с собой тушу оленя или хотя бы белки, которые всегда есть к завтраку, а значит сегодня он не охотился. И уж тем более голоден. Не говоря уже о его брате. Интересно, где он был все это время? И почему не показывался на глаза?

Темно-красное яблоко выпало из моих рук от пришедшей в голову мысли. А что если?.. Но я тут же отбросила ее. Нет, это не он. Я бы поняла сразу. Азер не может быть тем зверем, что посетил нас ночью. Это же просто бред! Да и Оган бы его не пропустил… В конце концов он его брат и не причинит никому вреда. Ни мне, ни тем более самому Огану. Да и то, что укрылось в подземельях, было очень… злое. А от Азера я ничего подобного не почувствовала. Напротив, он был очень мил, даже руку мне поцеловал. Непонятно только, зачем. Неужто и вправду какой-то особый вид приветствия? И в каких это краях он его увидал?

Кое-как примирившись с самой собой, я добралась до черепа дракона, ставшего мне новым домом и взобравшись наверх, взялась за приготовление, стараясь сделать все как можно быстрее, то и дело поглядывая в своеобразные, естественные оконца, ожидая, когда они придут. Но и их почему-то все не было и не было…

И когда уже все было готово, они так и не появились. О чем же они так долго говорят?

Обеспокоившись их долгим отсутствием, я немного подумала и решила сама к ним сходить. Можно было, конечно, этого и не делать, но радушие хозяйки не позволяло мне остаться в стороне. У нас в деревне всегда считалось, что гостя в первую очередь стоит посадить за стол и лишь потом спрашивать, по что он пришел…

Придя к такому выводу и снова поморщившись от головной боли, я завернула горячие пироги в плотную ткань, сложив в корзину вместе со свежесваренным чаем в кувшинах, накрыла ее скатертью, и со вздохом направилась угощать гостя и кормить настоящего хозяина этой долины. Путь мне предстоял хоть и не долгий, но трудный, через ручьи и заросли. Как бы все не остыло…

По дороге я тихо напевала себе под нос любимую мамину колыбельную, просто желая скоротать время и когда уже вошла в подземные переходы, надеясь, что они не ушли слишком далеко, вдруг споткнулась, осознав одну пронзившую меня словно стрела, вещь: мама никогда не пела мне эту песню.

Потрясенно замерев, я смотрела перед собой не веря собственному осознанию. Как это не пела? Что значит… Но если не она, то кто…

Раздавшиеся откуда-то слева голоса заставили меня вздрогнуть и придти в себя, отвлекаясь от занимавших мою голову мыслей. Глубоко вздохнув, слыша как бешено бьется в груди испуганное сердце, я нервно сглотнула и пообещав себе разобраться с расшалившейся фантазией попозже, вытворяющей в последнее время нечто поистине странное, я уже хотела было сделать шаг, но почему-то замерла, прислушиваясь к их словам.

— И что будем с этим делать? — голос явно принадлежал Азеру. Такой же серьезный, как и при разговоре с Оганом в долине. — Так оставлять это нельзя. Ты же это понимаешь?

— Понимаю. Думаю, мы справимся, — ответил Оган грубо, словно его что-то злило, даже выбешивало. И вряд ли был это его брат.

Я тоже почувствовала злость, только уже на саму себя. Подслушивать не хорошо, сейчас же что-нибудь скажи и… и просто войди. Я открыла рот…

— Хорошо, — задумчиво произнес Азер и послышался какой-то невнятный шорох. — А что насчет твоей возлюбленной Невесты? Когда ты собираешься раскрыть ей правду?

…и тут же закрыла.

— Она не… — Оган запнулся, а я опять вытаращилась, только уже на стену. Кто я?..

— Не обманывай. Я же не слепец. Удивлен, что она еще ничего не поняла. — Азер говорил с насмешкой, но не злой, а такой, какой старшие братья обычно дразнят младших. — И кстати, тебе не кажется, что она чем-то обеспокоена?

— Я заметил.

— И чем-то напугана, — будто испытывая брата, добавил Азер. — А еще, она выглядит болезненной.

В наступившей тишине отчетливо раздалось змеиное шипение. Это Оган так шипит?

— Я знаю, — коротко ответил оборотень, словно с трудом сдерживал себя. — Но она еще не привыкла ко мне. И я не хочу, чтобы она чего-то боялась. Подожду еще немного.

— Ага… То есть ты пока не собираешься рассказывать ей, что она тоже от крови дракона?

Я резко выпрямилась и пошатнулась. Холодок скользнул вдоль спины, ноги будто одеревенели. Пальцы сами собой разжались и корзина рухнула мне под ноги. Кувшин вдребезги разбился и подостывший чай разлился по земле, поблескивая зеленоватым цветом на слабом свету. За стеной раздались шорохи и чьи-то быстрые шаги.

Взгляд был устремлен прямо, а в голове царила звенящая пустота.

Что он… только что… сказал?

Я снова пошатнулась, инстинктивно сделала шаг назад и уткнулась плечом в выступающий камень, преградивший мне путь. Не осознавая своих действий вытянула руки, нащупывая шероховатые стены и опираясь на них, побрела прочь из подземелий, спотыкаясь и раня пальцы о жесткие края, но не чувствовала даже собственного тела, не говоря уже о боли.

В голове все еще звенела пустота, а затылок пульсировал холодом.

Споткнувшись в очередной раз, я ударилась об острый угол торчащей из земли пики, расцарапав щеку до крови, затем оттолкнулась от него и бросилась прочь, с каждым шагом набирая скорость и тут слух неожиданно резанул встревоженный окрик Огана:

— Ярина!

Но я продолжала идти, уже срываясь на бег, не обращая внимания на его крики и только оказавшись в самой долине, в окружении тихой природы, покоя и умиротворенной тишины, замерла, наконец перестав убегать, хоть даже и не представляла, от чего именно. От… От правды?

— Ярина, стой. — Оган выбежал вслед за мной и замер позади, не осмеливаясь подойти ближе.

Я стояла неподвижно, затуманенным взором глядя на гигантский череп, своей пустой глазницей смотрящий на меня с насмешкой, словно спрашивая: поняла, наконец? Слезы и струйка крови стекали по щекам, капая с подбородка. Дыхание было совсем слабым, и поверхностным. Мне показалось, прекрати я дышать, то даже и не заметила бы, что уже мертва.

— Ярина… — тихо позвал меня Оган и я подняла голову. А затем медленно, очень медленно обернулась.

Он смотрел на меня сочувственно, с беспокойством. Со смешанным чувством вины и сострадания, и не знал, что должен делать. Не мог решить, что правильно — подойти, или лучше не стоит. В проходе стоял Азер, серьезный, без тени улыбки на губах и не вмешивался, предоставив нам самим разобраться во всем.

Приоткрыв рот, я силилась что-то сказать, но язык не слушался. Голос пропал. Я словно онемела.

— У тебя кровь течет, — снова заговорил Оган и сделал шаг вперед. — Позволь мне…

— Это правда? — одними губами спросила я. Оборотень замер, опустил вытянутые руки, тяжело вздохнул… И я уже знала, что он скажет. И всегда знала. Но поняла это только сейчас.

Я молча смотрела на него, а затем вдруг подошла к нему и он, уже не таясь, прижал меня к себе. Я спрятала лицо в ладонях, не зная, что хочу сделать — то ли заплакать, то ли закрыться от всего мира.

* * *

Солнце уже клонилось закату. На скалах заплясали мягкие, причудливые тени. Мрак сгущался по углам, но в нем не затаилось зла. Пламя костра то взмывало ввысь, то опадало на землю, умещаясь в кругу древа и угля, выбрасывая снопы искр, которые затухали, едва успев вспыхнуть.

Пламя было беспокойно — оно разделяло мои чувства.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Оган, подавая мне чашку с ароматным, только что настоявшимся травяным чаем. Благодарно улыбнувшись вялой улыбкой, я приняла ее и сжала в ладонях, грея ледяные пальцы и вдыхая сладковатый запах с примесью чего-то горького. Едва уловимого, но все же. Затем сделала маленький глоток, почти не ощущая вкуса. Накидка, наброшенная на плечи, сползла до локтя, но я не обратила на это внимания.

Неторопливо попивая чай и принимая в себя его целебные, дарующие покой соки, я ощущала как меня наполняют силы и с каждой минутой становиться все легче.

Оган разместился напротив, сложил ладони вместе и исподлобья вглядывался в мое лицо. Внимательный взгляд выражал лишь участие и заботу, а еще понимание неизбежности предстоящего разговора, который нам обоим дастся нелегко.

Я же делала вид, будто не замечаю этого и была погружена в свои мысли. И отвечать тоже не спешила, а Оган не торопил, давая мне время придти в себя и только за одно это заслуживал благодарности. Все-таки, он был очень чутким и понимающим чело… оборотнем.

И сейчас, сидя у костра, уже более-менее успокоившаяся и вспоминая подслушанные невзначай слова, я не знала, что потрясло меня больше: то, что я из драконьего рода или то, что в глубине своей души всегда знала об этом.

Сначала я… Я думала, что скачусь в истерику. Да и как бы не скатиться, ведь то, что сказал Азер… Просто не может быть правдой. Такое невозможно! Просто не мыслимо, но… Что-то остановило меня. Что-то внутри… Что-то, что знает меня даже лучше, чем я сама.

И именно оно, — не Оган, — дало мне ответ на главный вопрос — это правда. Все это правда.

Теперь же я понимала, что всегда знала об этом… О себе… Всегда знала, кто я такая на самом деле.

И многочисленные странности, а так же нездоровый интерес к драконам только подтверждали это… Да что там, я даже внешне… была иной.

— Значит, это именно то, что ты скрывал от меня? — спросила я, нарушив ту тишину, что нависала над нами, поднимая глаза на Огана и сама же поняла, что это не так.

Он вздохнул, но ответил не сразу:

— Не только.

Я медленно кивнула и отложила недопитый чай. Сделала глубокий вздох и заговорила:

— Хорошо… Тогда расскажи мне все. Всю правду, какая есть. Только на этот раз без тайн и оговорок… И начни с самого начала, хорошо? Так будет проще. Легче понять.

— Ты уверена? — засомневался он, поглядывая на меня со здоровой долей беспокойства и неуверенности. — Уверена, что сейчас самое время? Мне кажется, ты еще не готова…

Я подняла руки, заставив его замолчать. Если он и в этот раз начнет юлить, то я попросту сорвусь и тогда ссоры нам не избежать. Я уже устала от всех этих недомолвок, недосказанности и недопонимания. Все это зашло уже слишком далеко. Пора прекращать этот… этот кошмар.

— Да, уверена. — твердо произнесла я, посмотрев ему в глаза прямо и непоколебимо. — Я справлюсь, слышишь? Давай разберемся с этим прямо сейчас. Хватит уже секретов. От них лучше не становиться. Ты же сам видишь.

Недоверие в его глазах не исчезло, но к этому чувству прибавилось смирение и толика усталости. Он снова вздохнул, не желая уступать, но я уже знала, что он сделает это. Мы оба знали. Потому что не одной мне надоели эти тайны.

— Хорошо, — сказал он, принимая поражение. — Я расскажу, если ты так этого хочешь… Только знай: я молчал не потому, что ты не справишься с правдой, а потому, что она может напугать тебя.

В ответ я только кивнула, уже имея представление обо всем том, что я от него услышу и эта догадка становилась только сильнее и отчетливее. Во мне зрела уверенность, что правда мне уже знакома, а значит и напугать, вопреки опасениям Огана, она уже вряд ли сможет.

Он не спешил, ну, а я не торопила, смиренно ожидая, когда он соберется с силами. Я понимала, что ему не просто открываться, как и мне примириться с правдой, которую я, осознанно или нет, отрицала все эти годы, и если бы не случайность… Неизвестно, сколько бы еще во мне шла эта незримая даже для моих глаз, внутренняя борьба.

— Рассказывая тебе историю наших Предков, я сказал тебе не все, — заговорил он наконец и его голос звучал неестественно громко и напряженно. Оборотень расхаживал из стороны в сторону, словно не мог найти себе места и выглядел загнанным в угол, зверем. — Помнишь, ты спросила меня, как драконы заводят детей? Кажется, я понял, что ты имела ввиду… — он криво усмехнулся и снова я увидела ту горечь, которую уже заметила однажды, еще тогда, когда он впервые привел меня в долину. — Ты спросила, не дракон ли делает это… Так вот… — Оган умолк, его взгляд метнулся за спину и он, обернувшись, посмотрел туда, где подле ручья сидел Азер и бросал в воду мелкие камушки. Просто со скуки. — Так оно и было.

Его слова подтвердили мои страхи. Холод ледяной глыбой скользнул по спине, я поежилась, а воображение тут же подкинуло мне картинку, не щадя мои чувства. Но страх и холод не смогли пересилить любопытство и желание знать правду. В конце концов, Оган меня предупреждал. Да и я уже знала, к чему быть готовой.

А Оган тем временем продолжал, нарочно не смотря в мою сторону:

— Только мы делали это не так, как делают люди…

Не так? — молча удивилась я, уверенная совсем в обратном.

— Мы… — покачав головой, Оган замолчал и провел рукой по лицу. Слова давались ему тяжело, наверное, он даже хотел прекратить все это, пока еще есть возможность отступить. Однако оборотень и сам не подозревал, как обрадовал меня уже тем малым, что успел сказать. Я ведь действительно считала, что вначале драконы и девушки… вместе… как… как…

К горлу снова подкатила уже подзабытая тошнота. Во рту осела горечь, я спешно прикрыла рот рукой, а Оган, не замечая ничего вокруг себя, снова заговорил, продолжая прерванный рассказ:

— В те непростые времена… Мы были в отчаянии. Наш род угасал. Мы умирали… И это сделало нас жестокими. Нетерпеливыми… Мы нападали на людские поселения. Сжигали их дотла, не щадили никого… Ни стариков, ни детей, ни женщин… Последних мы забирали с собой. — Его зубы скрипнули, отвращение и ярость отражались на напряженном лице, а в глазах читалась ненависть и странная тоска, смешанная с болью, значение которой я не смогла понять.

Тут он резко посмотрел на меня и произнес, и произнес так, словно желал, чтобы я сказала «нет».

— Хочешь знать, что мы делали с ними? Ты правда хочешь это знать? Хочешь?

Я слабо кивнула, глядя на него широко раскрытыми глазами. Меня покоробило не то, что я могу сейчас услышать, а то, как он сам это воспринимал. Ему противно это… До безумия противно… До осточертения…

Оган закрыл глаза, с трудом сдерживая бушующие внутри эмоции и чувства. Он надеялся на другой ответ, но вместо «нет» получил ненавистное «да».

— Рожденные из пепла. Так мы себя называли… Мы вспомнили, как родились. Как пепел наших предков дал нам жизнь и сами… Сделали тоже самое. — Он открыл глаза. На меня пристально смотрели два тлеющих уголька.

Я вздрогнула. Дыхание перехватило, кровь схлынула с лица. Мой взгляд застыл, остекленев от леденящего душу осознания. Правда оказалась куда страшнее, чем я думала. Выдумка, та самая, с которой я уже успела свыкнуться, была ничто по сравнению с тем, что оказалось в действительности… Хотя… Она тоже пугала безмерно.

Теперь я даже не знала, что хуже: иллюзия или реальность. Но они оба — ужасают до дрожи.

Оган снова заговорил, выдернув меня из оцепенения и бессвязных мыслей:

— Жизнь за жизнь — равноценная плата. — Не сводя с меня полыхающих алым глаз, он подошел к костру. Его пальцы коснулись углей, огненные линии пронзили кожу, поднимаясь вверх по ногам. — Мы похищали человеческих девушек и сжигали их в пламени, чтобы из их пепла родился мальчик… Драконий сын… Потомок… Тот, кто сможет продолжить наш род… Тот, кто…

Он не договорил и отвернулся. Немного прошелся по стоптанной земле, качая головой и устало опустив плечи. Смотря на него и видя его таким… Я почувствовала боль. А еще поняла: он этого не хотел. Ни помнить, ни испытывать, ни делать самому…

И я… Я не винила его. Даже не очень боялась, а ведь было чего. Странная все же я… Любая другая на моем месте уже давно с криком убежала бы, но не я. Я оставалась сидеть и даже особенно не… не удивилась. Не испугалась. Драконья кровь…

Хотя нет, страшно все-таки было. Совсем немного, но все же… Сгореть заживо в огне… Такая боль и мука… И злейшему врагу не пожелаешь.

Так значит, вот почему на самом деле драконьи Невесты никогда не возвращались. Все очень просто: некому было возвращаться — они погибали, едва оказавшись на Алтаре.

Выходит, мне еще повезло. Очень, очень повезло. Не будь я сама из драконьего рода, меня бы ждала та же участь, что и их… Меня бы уже не было здесь, в этом мире. Сегодня. Сейчас… Я подняла взгляд на Огана и в груди все затрепетало при мысли о том, что было бы, если бы все оказалось иначе и я не была одной из них, а была бы… всего лишь человеком…

Заметив мой взгляд, Оган с вызовом бросил, заставив вздрогнуть от ярости, что кипела в нем подобно жидкому огню в жерле вулкана:

— С этим ты готова справиться? Это тебя не пугает? — он вперил в меня свой огненный взгляд, ожидая ответа. — Наш кровавый Ритуал тебя не беспокоит? Ну же, Ярина! Отвечай!

Я судорожно выдохнула и честно призналась:

— Пугает… Немного.

— Немного? — переспросил он с неверием и в тоже время, нарастающей злостью. — Всего лишь немного?! — почти выкрикнул он, впадая в самое настоящее бешенство. — Ярина, мы убили сотни таких же Невест, как и ты! Мы смотрели, как они кричат, как они беспомощно корчатся под нашими когтями, но не пытались даже облегчить их страдания! Мы убивали их! Безжалостно! Сжигали заживо! Заставляли умирать в огне, пока от них не останется ничего, кроме пепла… — Он замолчал, неосознанно подался назад. Его дыхание было неровным, сбившимся. Пот стекал по коже, поблескивая в свете пламени, а линии вспыхивали одна за другой, как клеймо, выжженное изнутри. — Мы монстры, Ярина, — заговорил он уже спокойнее. — И убивали невинных, чтобы дать жизнь другим, таким же монстрам, как и мы. — Линии на его теле вспыхнули и угасли. Столь стремительно, словно раскаленное железо опустили в воду и оно застыло, затвердело, будто камень.

Оган снова отвернулся, подошел к поваленному дереву и опустился на него, сцепив ладони в замок и уставившись в землю, не поднимая на меня глаз.

Его отчаянная ярость и боль словно подкосили меня. Я не ожидала, что он будет так зол. Даже не представляла до этого момента, что он так страдает… Не имела ни малейшего понятия о его боли и насколько она велика… Пока он не показал ее мне… Однако о самом главном он забыл.

— Но ты не тронул меня, — произнесла я тихо, почти шепотом, но в воцарившейся тишине мои слова прозвучали очень громко, даже чересчур громко. Пронзили ее насквозь. — Не заставил… Не принудил… И мне кажется, даже будь я обычной девушкой, ты бы и тогда… ничего не сделал… со мной…

— Почему ты в этом так уверена? — Оган вопреки моей робкой уверенности не собирался так легко сдаваться. Почему-то с бессмысленным, ослиным упрямством желал переубедить в обратном. Кому и что он пытается доказать?

Я улыбнулась ему с нежностью, едва ли не с любовью, словно я была матерью, а он моим юным и неразумным дитя, спросившим, почему солнце всегда встает на востоке, а заходит на западе.

— Если бы ты хотел это сделать, то я бы не сидела сейчас перед тобой. — И сама же удивилась пришедшей в голову мысли. — Надо же, какое совпадение…

— Это не совпадение, — возразил он вдруг, перебивая, и явно хорошо поняв, о чем я говорила.

— Что? — не поняла я.

— Это не совпадение, — повторил оборотень с нажимом и встал.

— Что ты имеешь ввиду?

— Думаешь я забрал тебя просто так? Именно тебя?

— Но… Разве нет? Там же была только я одна… — продолжала недоумевать я, запутываясь все больше. Почему он так говорит? Чего я еще не знаю?

— Если бы даже ты была не одна, я бы все равно забрал именно тебя, — сказал он, а я растерялась окончательно. О чем это он? Разве имеет значение, кто станет Невестой, если ей все равно суждено сгореть в огне? Боги мои!.. И я так спокойно об этом размышляю?

— Почему? — спросила я и моментально захотела дать себе хорошенького подзатыльника. Во мне же течет драконья кровь! Не глупи, Ярина. Это же очевидно! Именно это он и хотел сказать!

— Ах, да, точно, я поняла, — произнесла я, прежде чем он открыл было рот. И поразмыслив немного, задумчиво произнесла. — Значит, мой предок когда-то отказался от драконьей сущности и решил остаться человеком…

Это бы многое объяснило. Например почему все мужчины в нашей семье работали в кузне, где всегда горел огонь и не боятся быть рядом с ним, хоть и понимают, как порой бывает опасно пламя, особенно если не знать, как с ним обращаться. А ведь чтобы управиться с ним нужна недюжинная сила, которой никто из мужчин не был обделен… Не объясняет это только, почему и я вдруг стала тяготеть к огню. Ведь насколько я поняла, все драконы рождались только мальчиками…

— Ярина, — позвал меня Оган, вырывая из вихря мыслей. Я вопросительно взглянула на него. — Я должен еще кое-что тебе сказать.

— И что же? — нахмурилась я, заметив, как изменился его тон и мне это не понравилось. Еще секреты? Опять? Я думала, они уже закончились…

— Твой предок не отказывался от драконьей сущности.

Эти слова прозвучали для меня, как удар хлыста в оглушительной тишине. Столь же пронзительный и резкий.

— Что?.. — ошеломленно выдохнула я, не зная, что еще на это сказать. — Я н-не понимаю…

— Я почувствовал это сразу. Когда только ты читала строки из Ритуальной песни… Родство. Очень сильное. Какое бывает только у полноценных драконов, — он замер и заглянул мне в глаза. — Твой отец не из Отреченных, Ярина. Он был Истинным драконом.

Я слышала его, но не понимала… Услышала и не поверила. До меня с трудом доходили его слова. Да и как я могла в это поверить, если… если…

— Но… Но это невозможно! Вы же с-сжигаете своих Невест! Я просто не смогла бы родиться!

Оборотень кивнул.

— Сначала я тоже так считал. Все мы так считали… — он снова посмотрел на меня, но в этот раз смотрел так, словно видел живое чудо. Сказку, сошедшую со страниц книги в реальный мир. — Ритуал поработил нас, сделал зависимыми от него… Мы вложили слишком много магии… Слишком много времени прошло, магия окрепла… Но выходит, ее можно обмануть. Какой-то дракон справился с ней и не стал сжигать свою Невесту… Вместо этого он поступил иначе… И от их союза родилась ты. Доказательство того, что даже самый строжайший запрет можно обойти.

— Ты говоришь так, будто ненавидишь Ритуал… — пролепетала я не совсем к месту, потрясенная одновременно и услышанным и его реакцией. Той безмерной надеждой, что загорелась в его глазах…

Он опустил взгляд.

— Это правда. Я действительно это ненавижу.

— Почему?

— Это… долгая история, — ответил он нехотя спустя несколько минут.

— Расскажешь?

Оган улыбнулся, но в этой улыбке не было радости, скорее непонимание и произнес:

— Я ведь уже рассказал тебе всю историю наших предков. Разве этого тебе не достаточно?

— Но ты не рассказал о себе, — на этот раз он промолчал, а я продолжила, — Оган, пожалуйста… Я же совсем ничего о тебе не знаю… Пожалуйста.

Он смотрел на меня и в его глазах я видела смущение, будто никто до меня еще не просил его о таком. Побоявшись, что он скажет «нет» и намереваясь пресечь возможный отказ еще на корню, я торопливо пересела к нему, придвигаясь поближе, доказывая своим поведением, что даже не смотря на все услышанное, я не боюсь его и мне по-прежнему интересно его общество. Пусть мне и было до сих пор немного не по себе, но теперь я хотя бы теперь знала правду и мне стало значительно легче. Гораздо легче.

— Расскажи, — улыбаясь попросила я, внутренне радуясь возможности отвлечься от всех ужасов, что обрушились на меня в течение прошедшего получаса, да и узнать о столь темной лошадке, каким был Оган было действительно интересно. Он ведь совсем не разговорчивый, все время молчит и редко улыбается. Когда у меня еще будет возможность узнать о нем побольше? — Ну расскажи… — канючила я, просительно заглядывая ему в глаза и всем своим видом демонстрируя свое искреннее любопытство, требующее удовлетворения.

Он же таращился так, словно никак не мог взять в толк, чего я от него хочу. Свел брови в переносице и поискав глазами своего брата, нашел его лежащем высоко на скале-зубе в облике дракона, с довольным видом жующего чью-то кость. И где только успел ее взять?

Азер заметил наше внимание и взглянул с некоторым недоумением, и в этот момент выглядел до безобразия забавно, чем-то напоминая дворнягу, которую добродушные хозяева угостили сладкой косточкой. Затем сощурил глаза и развернувшись, лег к нам спиной, прикрывшись крыльями и длинным хвостом. А Оган пробормотал:

— Предатель… — потом вздохнув, заглянул в мои глаза и видимо поняв, что отступать некуда, раз уж даже его брат отказался его поддержать, поворошил угли веточкой, не спеша начинать новую историю, только уже о себе самом. Впрочем, я не особо возражала на этот счет и терпеливо выжидала, когда он будет к этому готов. Вместо этого я широко улыбалась и наверное, выглядела очень глупо. Надо признать, Азер умеет разрядить обстановку, когда это нужно. Нарочно или нет, но его поведение помогло сгладить остроту и что греха таить, весь ужас открывшейся мне правды о Невестах и происхождении чудовищного Ритуала, который мне только чудом удалось избежать. Право слово, если бы не драконья кровь во мне…

— Я ведь уже говорил, что мои… наши родители мертвы?

Я даже не сразу расслышала его, так неожиданно он заговорил. А едва расслышала, тут же поспешила сосредоточиться на его словах, а то чего доброго он решит, что мне не интересно и передумает.

— Говорил, — подтвердила я, кивая.

— Отец… — он запнулся и поморщился. — Был уже очень стар и немощен, когда я родился. Моя мать была последней Невестой, которую он сжег, и с тех пор готовился к скорой смерти. Но она наступила раньше, чем он ожидал. — Он задумчиво хмыкнул. — Я был еще совсем мальчишкой, когда это случилось и остался в долине совсем один, не зная, как быть и что делать.

Так значит, он одинок с детства? Неужели он все свои две сотни лет прожил здесь, ни разу не покинув долину? Но это же так долго! Так ведь можно и с ума сойти! Но на безумца он не похож…

— Азер был старше меня на девяносто лет, — продолжал он, — и, если честно, с отцом они плохо ладили. — Оган взглянул на меня, а затем на старшего брата, при этом с теплотой улыбаясь ему, не обращавшему на нас никакого внимания и продолжавшего грызть свою кость. — Это он сам рассказал мне, когда спустя год прилетел домой, почувствовав смерть отца… Азер, он… Никогда не любил сидеть на месте. Постоянно где-то летал и не хотел оставаться в долине… Мне казалось, что он ненавидит это место и свою сущность, но потом я понял, что ему просто все равно. Он относился к жизни проще. Брал, что хотел и не забивал голову мыслями…

Облокотившись о колени и подперев подбородок ладонями, я подалась вперед, внимательно слушая Огана и пытаясь разгадать, о чем он сейчас думает. Вспоминает прошлое или отчаянно хочет сбежать от него?

— Думаю, из-за этого они и не поладили. — Он криво улыбнулся. — Азер очень свободолюбив, отец же… Чтил традиции. Ну, а я… Когда был ребенком во всем слушался отца и считал, что так правильно… Но когда он умер и вернулся Азер, чтобы присмотреть за мной… Я изменился. — Оган посмотрела на свои руки, пальцы которых вцепились в друг друга, и я поняла, что дальнейшие его годы жизни были отнюдь не простыми. — Он не хотел оставаться тут и забрал меня с собой.

И все-таки он покинул долину… Что же он делал вдали от дома?

— Мы много путешествовали. Постоянно кочевали с места на место… Азер показал мне мир. — Тут он улыбнулся с удивлением, словно сам до сих пор не верил, что все это было на самом деле. — Я даже не представлял себе насколько он огромен и красив… Мы даже долгое время жили среди обычных людей. — Оган устало провел рукой по лицу, будто хотел эту самую усталость снять. — Именно тогда я и изменился.

Он поднял на меня взгляд и я увидела в глубине его глаз бесконечную боль, ярость и разочарование. Это были глаза человека, мир для которого в одночасье распался на куски. Глаза человека, который свято веря в один исход, вдруг понял, что есть другой путь, отличный от первого и более лучший.

Что всегда и во всем, есть выбор.

— Я жил среди людей. Можно сказать рос вместе с ними, развивался, взрослел… Я перенял от них все… Тогда я был только человеком и собирался оставаться таковым и впредь… Азер не возражал. Говорю же, ему было все равно… Он заботился обо мне, растил, как собственного сына, но никогда ничего не требовал и дал мне полную свободу. — Он снова тепло улыбнулся. — Даже не пререкался из-за моего выбора… Но… — тут он смолк и опустил взгляд. — Прожив десятки лет в людских поселениях, я понял какими мы, драконы, в сущности были монстрами. Тогда я… Жил в одном из небольших городов и тогда же, на этот город напал другой дракон. Черный и самый жестокий из всех видов существующих драконов.

Я почувствовала, как по коже побежали мурашки и натянула накидку на плечи, уже догадываясь, что произошло потом.

— Он сжег половину домов, перебил весь скот и убил дюжины три человек… Просто так… Потому что он дракон. Потому что мог и считал, что имеет на это право. — Он стиснул челюсти. Его лицо побагровело от вспыхнувшей злости, линии снова загорелись на груди, а я, глядя на них, вдруг подумала, что они могут появляться не только для обращения, но и выражая сильные эмоции. — Этот дракон потребовал себе Невесту, да не одну… Он забрал трех за раз. Одну за другой.

— Трех? — изумилась я, вытаращив глаза.

— А потом еще… и еще… — словно и не слыша меня, продолжил Оган. Его взгляд был устремлен в огонь и заволочен пеленой воспоминаний. Болезненных, полный страдания и мучительной потери. — Он был ненасытен. И Невест он забирал не только для того, чтобы провести Ритуал… — вдруг он взглянул на меня. Мутный взгляд прояснился. Он словно очнулся и по его лицу прошла тень страха.

Будто он понял, что сказал лишнее. То, что говорить не должен был.

— Оган?.. Что-то не так?

— Нет. Все в порядке, — возразил он и сразу стало ясно, что это ложь. Неумелая и слишком поспешная. Но я не стала давить. В конце концов, кто я такая, чтобы бредить старые раны и лезть ему в душу? Хватит и того, что я практически заставила его рассказать о себе. Остановимся на этом. Не хочу причинять ему боль. Не хочу видеть, как он страдает.

Он этого не заслуживает.

Я ведь совсем не глупая и поняла, что в тот безумный год, не только семьи лишились самого дорогого.

— Что было потом? — спросила я, желая побыстрее перевести разговор в другое русло и не дать ему потонуть в тяжелых воспоминаниях. Честно говоря, я уже жалела, что вообще начала этот разговор. Если бы не мое неуемное любопытство…

— Потом? Мы с братом нашли этого дракона. То, что он делал было… слишком. Он перешел все границы, нарушил все законы… И мы… Избавились от него.

Это значит, что его возлюбленная отомщена, — подумала я с неожиданной для себя горечью. Хотя мне-то о чем сожалеть? Я же ее даже не знаю…

— После этого я решил вернуться в долину.

А вот это меня искренне удивило.

— Почему?

Оган взглянул на меня так, словно мой вопрос был глупостью.

— Я — дракон, Ярина. Истинный, не Отреченный. Ритуал манит меня… Мой дракон хотел сжечь тебя, чувствуя твою человеческую кровь… — признался он, не мало этим ошарашив. Всего на долю мгновения, но меня пронзил страх. Это же… — И жить среди людей я больше не мог. Не после того, что случилось с тем городом… Не после того, как сам стал одним из них.

— Но как же ты сдерживался? — пораженно уточнила я. — Песня… Она ведь должна была повлиять на тебя?

— Азер научил меня. Благодаря ему, я мог управлять своим драконом. Смог стать с ним единым целым. А песня… Никто не пел ее с тех пор… Люди из твоей деревни ненавидят и бояться драконов. Потому я мог жить спокойно, не опасаясь, что кто-то пропоет ее.

— До меня, — тихо сказала я, как и Оган недавно, уставившись в огонь.

Он улыбнулся. Я скорее услышала его улыбку, нежели увидела.

— Столько лет жил неподалеку… Столько раз бывал у вас в деревне и ничего не замечал… — усмехнулся Оган, а я уставилась на него и после, тоже усмехнулась. И ведь действительно. Странно, что я и сама подумала об этом только сейчас. И меня даже не удивило, что он посещал наше маленькое поселение. Чему уж тут удивляться, раз людскую жизнь он любил больше, чем драконью?

Мы замолчали, каждый думая о своем. Солнце давно уже село, на небе сияли звезды и долина заполнилась теплыми, беснующимися огнями, подвижными и не угасающими, как вечная луна, гордо высившаяся над нашими головами.

— Интересно… — вдруг проговорил Оган, нахмурившись. — Как ты оказалась среди людей?

Увлекшись созерцанием ночного неба и задумавшись о сущности бытия, я не сразу обратила внимание на его слова, не воспринимая их близко к сердцу. И потому, переспросила:

— Что?

— Ты полукровка и ты жила в семье обычных людей. Как так получилось? Почему твои родители оставили тебя одну?

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила я, не особенно понимая, о чем вообще идет речь.

— Это очень странно, — задумчиво произнес он, не сводя с меня пытливых глаз. — Зачем им вдруг отдавать тебя людям? Почему не воспитать самим? Драконья кровь в тебе очень сильна и ты вполне можешь стать Истинной, если пожелаешь… — продолжал он, будто говоря с самим собой. — Не понимаю их поступка. Что вынудило их так поступить? — он замолчал, очень внимательно меня разглядывая.

А я таращилась на него и кажется, наконец начала понимать, к чему он завел этот разговор и впервые с тех пор, как узнала о своей драконьей крови, задумалась о своих родителях. Настоящих родителях.

А ведь… Он прав. И в самом деле, почему я живу среди людей? Где мои мама и папа? Почему они…

Мысли смешались, перепутались, стянулись в узелки и скатались в тугой клубок. Но одна из них сумела вырваться из этого омута и словно молния пронзила сознание, выбив из колеи, как мощный удар кулаком под дых, лишивший возможности продохнуть.

Получается… Папа мне не родной?!. Поэтому он так легко отказался от меня?!

Оган с силой тряхнул меня за плечи, вытаскивая из вихря снующих туда-сюда мыслей, в которых я уже была готова потонуть и пристально посмотрел мне в глаза, вынудив сосредоточиться на нем, а не на той буре, что стремительно зрела внутри и собиралась поглотить меня всю, без остатка.

— Смотри на меня, — сказал он и еще раз встряхнул. На всякий случай. — А теперь хорошенько подумай и скажи: что ты помнишь о себе? Что-то, что кажется странным. Что-то чужое, нечеловеческое.

Я смотрела на него и никак не могла взять себя в руки. Страх, отчаяние и пронзительный ужас, смешанный с ощущением, словно почва уходит у меня из-под ног и мой, только что собравшийся мир вновь трещит по швам, я таки заставила себя сосредоточится и вспомнить, проникая глубоко в хаотичную память, выдающую мне необходимое лишь урывками, кусками, смутными образами, неясными очертаниями промелькающими перед глазами, не позволяя зацепиться них.

Боль пронзила голову, ослепительная вспышка заволокла пеленой глаза. Крепко зажмурившись и успев выхватить рассеянную серую картинку, стремительно превращающуюся в черную, я мотая головой и чувствуя, как по щекам катятся слезы, прошептала:

— Я не помню, я ничего не помню… Оган… Мне больно, пожалуйста, отпусти… — едва ли не взмолилась я. Его пальцы слишком сдавливали плечи, оставляя на коже синяки.

Он ослабил хватку, но не отпустил, поддерживая и хотелось сказать ему за это спасибо. Голова кружилась и я не была уверена, что удержусь на ногах самостоятельно, если он все же, отпустит меня.

— Что с тобой? — с беспокойством спросил он, притягивая меня к себе. Я не успела ответить. Затылок словно заледенел, еще одна вспышка залила глаза, а за ней наступила кромешная темнота.

Баю, баю, бай…

В том краю, что в тонком сне,

Кто-то помнит о тебе…

Баю, баю, бай…

Тихая песня разливалась в тишине, наполняя воздух умиротворенностью и заботой. Нежный голос задумчиво напевал колыбельную, перемежаясь с мелодии на слова и обратно. Лицо женщины, такой молодой, совсем еще юной, было невообразимо прекрасным и утонченным, словно принадлежало даже не ей, а какому-то высшему существу… Взгляд мечтательный и сияющий внутренним светом, был устремлен куда-то в сторону.

Вдруг она прервалась и посмотрела на меня, а затем ласково улыбнулась и потрепала за щеку, легким, едва ощутимым касанием, но передающим всю ее любовь и ласку.

— Смотри, она проснулась, — сказала женщина кому-то приглушенным тоном. Слева мелькнула тень, кто-то подошел к кроватке. Я повернула голову… и открыла глаза.

Перед глазами все расплывалось, и я не сразу поняла, что это из-за слез. Закусив губу повернулась набок и одна слезинка скатилась по носу капая на мягкую простынь, оставляя на ней мокрое, влажное пятно.

Родители… Это были мои родители… Настоящие… Мои…

Вот оно. Вот, что я потеряла. Вот, что за чувство безмерной утраты душило меня долгие годы и не давало покоя.

Я закрыла глаза.

Вот, что я искала и никак не могла найти. Вот что за тоска терзала меня, поедая изнутри.

И это чувство возвращалось. Снова, снова и снова…

Судорожно сглотнув я поднялась, набросила на плечи накидку и побрела прочь, непривычно громко поскрипывая каменной крошкой под ногами. Остановившись на входе опустила завесу и окинула темные пещеры усталым взглядом.

Тишина давила.

Боль разъедала душу.

Невыносимо…

Мне хотелось уйти отсюда, даже сбежать, просто выбраться из удушливых пещер на свежий воздух. Но в этот раз я не стала выходить на утес, где привычно спал Оган в облике дракона и который, я почти уверена, был бы совсем не прочь, потревожь я его сон. Нет, сейчас мне хотелось побыть одной и потому я решила спуститься вниз и побродить среди зелени и листвы, безмятежной и уединенной глади ночной тиши. Только она могла подарить мне чувство единения и покоя.

Спускаться пришлось долго и муторно, но это было именно то, что мне нужно. Тело действовало само, точно зная куда идти и зачем, а сознание… Сознание было глубоко. Погребено в ту самую спасительную пустоту, что оберегала от всех мыслей, не подпуская даже близко ни одной. Оно защищало, стало как плотина, что сдерживала шквал чувств внутри, держа их в узде.

Но я знала, что это не надолго. Рано или поздно — они прорвутся. И что потом?

Что будет потом?

В состоянии странного оцепенения я не заметила как уже оказалась у подножия горы-черепа и обратила на это внимание, только когда коснулась голыми пальцами ног влажной и прохладной травы, приятно щекотавшей кожу. Я вскинула голову и перед моими глазами предстала ночная долина, спящая сладким, беспробудным сном. Но даже в ночное время, когда сновидение осыпало этот мир своими сонными чарами, в долине по-прежнему кипела жизнь. Только уже совсем тихо, едва заметно, выдавая себя лишь журчанием ручейка, поблескивающего среди зарослей кустарника, шума водопада, каскадом льющегося со скал в зеркальное, неподвижное озеро и тихим стрекотом цикад, поющим в обманчиво спокойной тишине.

Ночью все было иначе.

Днем этот мир был живым, разгоряченным, вечно спешащим куда-то и торопящимся сделать сто дел за раз… Ночью же он затихал. Успокаивался и становился добрее, мягче, и само время замедлялось, прекращало свой бесконечный бег, а затем и вовсе исчезало, пропадало в небытие.

И все, что остается ночью — это ты сам. Твои потаенные страхи и мечты. Желания и мысли. Все напускное и надуманное растворяется, рассеивается словно дым. Остается только главное. Истинное. Настоящее.

Мягкая трава шуршала под ногами. Легкая, невесомая прохлада ласкала кожу. Огромная луна нависла над миром, освещая землю своим холодным светом. Светлячки кружили вокруг меня, медленные и неповоротливые, но и не боящиеся, не спешащие улетать. Протянув руку я раскрыла ладонь, приглашая живой огонек найти свое пристанище.

Как они прекрасны…

Как прекрасен это мир.

И я полюбила его. Полюбила всей своей душой. Привязалась к нему и уже не хочу… покидать его. Никогда.

Мое место здесь. В этом мире. Рядом с…

Я опустила руку. Светлячок повертелся и улетел, влился в тот славный, завораживающий поток света, став с ним единым целым, его неотъемлемой частью.

Они любили меня, подумала я вдруг. Они действительно любили меня… И друг друга. Я видела это по ее глазам. По тому, как она на него смотрела… У нее не было бы такого взгляда, если бы он принудил ее…

Почему же они тогда оставили меня? Что вынудило их так поступить? Что или… кто?

Что произошло тогда? Что случилось такого, что я все забыла? Почему я ничего не помню?

Почему?

Вопрос зазвенел в ушах. Голова налилась свинцом. Затылок пульсировал болью. Смутное видение промелькнуло перед глазами и тут же исчезло. Боль становилась все сильнее. Острее. Навязчивее…

Неожиданно еще более острая, пышущая жаром и огнем боль пронзила запястье. Едва не вскрикнув я схватилась за нее и поднеся к лицу, с изумленным неверием наблюдала как линия, ярко-алая, светящаяся золотым вспыхивает на коже, прочерчивая тоненькую, совсем крохотную дорожку.

Глядя на это чудо, непостижимое для реального мира, я неосознанно попятилась, словно желала избежать этого, отказаться, притвориться, что этого нет… Но разве можно сбежать от себя?

Обо что-то споткнувшись я резко села, все еще не сводя глаз с собственной руки, испещренной мелкими, едва заметными, кривыми дорожками, среди которых выделялась самая длинная и толстая, будто обозначающая, что она здесь главная…

Пробыв на руке еще немного, они мигнули на прощание и исчезли, впитались в кожу, как будто ничего и не было. Резко выдохнув, я потерла запястье, а затем еще раз и еще, с трудом веря, что мне это не привиделось. Что я не придумала ничего и не сошла с ума.

О Боги мои… Я и вправду дракон!.. И что же мне теперь с этим делать?

Отпустив запястье и все еще настороженно на него поглядывая, я обхватила колени руками и зарылась носом в складки ночной сорочки. Как мне быть? Как мне справится со всем тем, что я о себе узнала и… увидела? Буквально только что!

Драконы… Истинные… Отреченные… Ритуал, Обряд, Невеста… Слишком много всего. Слишком много случилось за раз. Слишком много свалилось на меня всего за каких-то семь или восемь дней. Сколько я вообще здесь пробыла? И двух недель нет! Как я должна все это воспринять?!

Я думала, еще вчера я думала, что все! С секретами покончено! Все выяснилось, все узналось, все образумилось… Но не тут-то было! За место старых тайн появились новые. Получила ответы на одни вопросы, но тут же родились другие, еще более загадочные, чем предыдущие.

Ну почему ничего не может быть просто? Почему все обязательно должно быть так сложно? Почему? Неужели нельзя как-то иначе? Попроще? Полегче?.. Искреннее?

Запрокинув голову и с силой кусая губу, я обратила свой взор на темное, усыпанное звездами небо и будто спрашивала его: ну за что? За что мне такое наказание? Чем же я так провинилась перед тобой, Господи? За что мне все это?

Зажмурившись и мысленно сосчитав до пяти, я открыла глаза и почувствовала себя гораздо лучше. По крайней мере, скатываться в истерику мне больше не хотелось.

Снова взглянув на свое запястье, я невесомо провела пальцами по коже, по памяти повторяя движение угасших тоненьких линий. Кто же мои родители? Как мне их вспомнить? Этот недавний сон не пролил света на тьму, что стояла перед глазами, не желая приоткрывать завесу тайны, пряча за ней что-то, что, возможно, навредит мне. Иначе почему я все забыла?

И зачем забыла? Неужели там, в далеком прошлом и вправду случилось что-то плохое? Что-то настолько ужасное, что мое сознание решило стереть это из памяти, лишь для того, чтобы уберечь?

Но даже если так, это не объясняет, почему я оказалась среди людей. Почему они так поступили со мной? Что их заставило? Или кто? Не понимаю… Я ничего не понимаю!

Если бы только я могла вспомнить…

Неведение убивает. Рубит острее меча.

Правильно мудрецы говорят: худший враг — это невидимый враг. Тот, кого нельзя увидеть и чьих намерений нельзя предугадать. Потому он и самый опасный.

Моим же врагом было забытье. Я не помнила ничего из своего детства… Или почти ничего. Только сейчас я начала хоть что-то вспоминать. И почти уверена — все дело в этом месте. Оно всколыхнуло мою память. Пробило брешь в той стене, что выстроилась вокруг запрятанных глубоко-глубоко в моем сознании, далеких детских воспоминаний. И теперь они рвались наружу, желали рассказать мне мою же историю, но что-то внутри меня противилось этому. Упорно загоняло их обратно. Словно уже знало — увиденное мне не понравиться.

Но я хотела вспомнить. Хотела узнать. И во всем разобраться. У меня есть вопросы, на которые я хочу получить ответы. И единственный человек, кто сможет дать мне их…

Я подняла взгляд, озаренная догадкой. Ну, конечно! Кто же еще?! Только он может что-то знать!.. Хотя бы догадываться! В конце концов, он же нашел меня и принял в свою семью. Вырастил, как свою родную дочь и… и… А потом отдал дракону.

Но не потому ли, что знал, кто я такая на самом деле? Мне всегда казалось это странным… Несправедливым, неподобающим для родного отца поведением и даже жестоким… Но если я права, то это бы многое объясняло!

Может… Может быть он даже знаком с ними! Или видел их!.. Может они даже сами попросили его приютить меня!

А… А что, почему бы и нет? В жизни всякое бывает…

От волнения я вскочила и принялась ходить взад и вперед, взбудораженная от одной только мысли, что это действительно могло бы быть так, что мои предположения могут оказаться правдой. Самой что ни на есть настоящей. Это же было бы… было бы… Просто замечательно!

От нетерпения и нервозности я не находила себе места. Мне хотелось тут же броситься в деревню, разыскать отца и расспросить его обо всем.

Но кое-что останавливало меня.

Сомнения, и их было немало.

А что если я ошибаюсь? Что если все было совсем не так? Вдруг все было совсем по другому и на самом деле, куда страшнее?.. А если даже и так, они ведь, мои настоящие родители, не просто так оставили меня людям? Что-то же их вынудило…

От следующей мысли, посетившей меня совсем неожиданно, весь мой пыл как ветром сдуло и на место разгоряченной суетливости пришло ледяное, пронзительное опустошение.

Что если… Что если их уже нет? Что если их не стало? Драконы ведь не имеют права раскрывать людям свою истинную сущность…

Что если они поступили так, потому что были уверены, что уже не вернуться?

Я нервно сглотнула и опустилась на колени, рухнув на землю, как подкошенная. Нет… Это не правда…

Но что-то внутри нашептывало — это может быть правдой. Куда более вероятной, чем…

Горестно всхлипнув, я вытерла рукавом подступившие слезы и шмыгнула носом, поднимая замутненный страхом и одновременно надеждой взгляд к ночному небу. Слезами горю не поможешь. Прекрати плакать.

Но как бы то ни было… Узнать я смогу только спросив. А для этого мне придется…

Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Испуганно вздрогнув, я тут же обернулась и увидела Огана с беспокойством смотрящего на меня. Когда он проснулся? И давно ли наблюдает за мной? Я даже не заметила, как он подошел, а ведь вокруг сплошная тишина…

— Почему ты не спишь? Все в порядке? — спросил он.

— Д-да… Да, все в порядке, — поспешно заверила его я, вытирая остатки слез и поднимаясь с колен. Но он, разумеется, мне не поверил. И отрицать очевидного я не стала. — На самом деле н-нет… — Сделав несколько шагов, я остановилась, встав к нему спиной и сцепив руки замком, не зная как высказать свои догадки и опасения. — Я много думала… Ну… О своих родителях… О том, почему они… — начала я неуверенно. Сама мысль о них причиняла боль. Слезы против воли наворачивались на глаза. В груди все сжалось, стало трудно дышать.

— Ты хочешь встретится с отцом? — он явно и как-то сразу понял, куда я клоню. Обернувшись к нему, удивленная его догадливостью, я толком не знала, что и сказать. Меня обуревали противоречивые чувства. С одной стороны мне очень хотелось узнать правду, встретиться с отцом и просто поговорить… обо всем. А с другой… Оган ведь может не согласиться. Как и папа… Да и опасно это. Очень. Но мне больше некого просить. Не к Азеру же я обращусь, в самом-то деле. Он для меня, все-таки, никто…

— Знаешь, я не против, — произнес он, удивив меня снова, только уже гораздо сильнее. Он согласен? Я думала, придется его уговаривать… Ведь для себя я уже все решила. — Мне самому интересно, что он скажет…

* * *

Солнце еще только-только занималось из-за горизонта. О его пробуждении огласила заря, оранжевым светом озарив почти все небо. Густые облака медленно плыли в сторону гор. Пики таранили их, разделяя на две равные половинки. Ветер шелестел скрипучие ветви голых деревьев, с неохотой пробуждавшиеся от зимней спячки. В воздухе запахло весной.

Не думала, что когда-то снова окажусь здесь. Честно говоря, я и не ожидала, что это когда-то случиться.

Но меньше всего я ожидала, что возвращаться будет… так больно.

Ступив на рыхлую, все еще покрытую снегом землю я вдохнула свежий воздух, в котором улавливались запахи сырого дерева, талой воды и чего-то еще, пряного, легкого и в то же время острого, многослойного. Наверное, так пахнет сама Проказница-Весна. В этом году она пришла довольно рано. Обычно, снег у нас лежит до конца апреля. Все-таки мы живем ближе к северу, чем к югу.

У нас… Надо же, а я все еще считаю себя частью этого мира. Даже не замечала.

До этого момента.

Натянув рукава тяжелого платья из толстой ткани, которое для меня нашел Оган (и все же, интересно, откуда он все это взял?), я сделала несколько шагов, оглядываясь вокруг и поправляя меховую накидку-плащ, желающую сползти с плеча. Оган, в облике дракона стоял за моей спиной и вертел головой, будто с интересом и все время к чему-то принюхивался.

Честно говоря, я не совсем знала, куда мне идти и что делать. Заявиться в деревню я, разумеется, не могла. Даже мысли такой не допускала. Это было бы… весьма глупо. Очень и очень глупо… В общем-то, зная привычку отца вставать очень рано, я надеялась застать его в лесу, что распростерся за нашей деревней бескрайним, темнеющим пятном. По весну он всегда приходил за дровами. Они, конечно же, сырые, но в кузне, где всегда горело пламя, высыхали очень быстро и уже вечером ими можно было затапливать печку.

Вдруг Оган тихо рыкнул, привлекая мое внимание и едва я обернулась, ткнул мордой в сторону леса. Прислушавшись, я различила в тишине удары топора о дерево. Значит, я не ошиблась и папа правда здесь.

Благодарно улыбнувшись ему, я глубоко вздохнула и подбирая полы платья, одновременно глядя себе под ноги, опасаясь провалиться под снег, особенно сейчас, когда он стремительно таял, побрела к лесу, от нервозности покусывая губы и даже не представляя, какой будет наша встреча. Как он отреагирует? Обрадуется или разозлится? Я даже не знала… Ох, Боги, почему я подумала об этом только сейчас? Так хотела узнать правду, что…

Треск спереди прервал мои мысли и вскинув голову я замерла, во все глаза глядя на отца, появившегося из-за деревьев.

Между нами повисла пронзительная тишина. Боль в груди разрывала сердце. В горле встал ком. Я и не догадывалась, как сильно скучала по отцу, пока не увидела его.

Он тоже замер, топор выпал из его рук, а следом и завязка дров, в миг расколов ту тишину, что с каждой секундой становилось все звонче и оглушительней.

От неожиданности я вздрогнула, покосилась на дрова, а затем несмело заглянула ему в лицо…

Папа был удивлен. Попросту потрясен и застигнут врасплох. Он смотрел на меня и будто не верил своим глазам. Его рот открывался и закрывался, словно он никак не мог заговорить.

Кстати об этом. Пора уже что-то сказать. Тишина и так стала слишком долгой.

— З… Здравствуй, о… отец, — нервно пролепетала я. Услышав мой голос он как будто отмер. Сделал шаг вперед и все еще не веря, произнес:

— Ярина… Это правда… Ты?

— Да, отец. Это правда я.

— Но как… Как ты здесь оказалась? — неверие все еще скользило в его голосе. Неверие и еще… радость. Или мне только показалось?

— Ну… — замялась я. — Ты только не пугайся, хорошо? Он не опасен, просто… — Договорить я не успела — отец уже заметил его. Но как ни странно, не испугался и даже не удивился. Лишь внимательно, изучающе взглянул на дракона, а затем с поразившей меня решительностью, направился к Огану. Что он собирается делать?

— Папа? — окликнула его я, торопливо направляясь следом. Настрой отца меня обеспокоил. Он двигался так, словно собирался свернуть дракону шею голыми руками. Но если он собирался убить Огана, то ему стоило бы взять топор… Что он задумал? Боги мои, что он собирается делать? — Папа, постой! Папа!

Оган заметил нас, но не стал ни скалиться, ни улетать, ни бросаться в бой. Вместо этого он настороженно следил за тем, как отец приближается к нему. Но его зрачки чуть сузились, глаза предупреждающе блеснули янтарем. Дракон был готов защищаться. Хотя… Хотя это еще кому предстоит защищаться… Ох, папа!

Отец все ускорялся и мне уже пришлось бежать, что было очень не просто из-за платья, тающего снега и широких шагов папы, в два раза превышающих мои.

— Папа! Подожди! Не надо… Ой! — отец резко замер и я налетела на него, больно ткнувшись носом в спину, оцарапав кожу о местами подпаленную телогрейку.

— Не он… — почти шепотом пробормотал отец. А я озадаченно нахмурилась.

— Не он? Что ты имеешь ввиду?

Отец резко обернулся, чуть не задев меня локтем, совсем не побоявшись подставиться под когти и клыки, и схватив за плечи, легонько тряхнул.

— Кто это, Ярина? Кто он такой?

Я смотрела на отца в полном недоумении и не могла взять в толк, о чем он говорит.

— Папа, я не…

— Так ты за этим пришла? — уже совсем другим тоном спросил он, отпуская меня и вводя в еще большее недоумение. Да что вообще происходит? Кто такой «он»? Что он хочет знать?

Так, хорошо. Сделав глубокий вдох я сказала:

— Я… Я пришла поговорить. Узнать о…

— …твоих настоящих родителях.

— …моих настоящих родителях, — сказали мы одновременно. Я моргнула и ошарашено уставилась на него. Что? — Так ты… Ты знал? — мой голос невольно сорвался, я запнулась и смогла продолжить только сделав судорожный вздох. — Знал… кто я? — и уставилась на него в ожидании ответа. Но он не спешил отвечать. Лишь смотрел, и его взгляд переполняла тоска, боль и смятение, а еще нерешительность и страх.

Такая какофония чувств и мыслей на его лице искренне изумила меня. Их было так много и они так тесно переплетались между собой, что распознать хоть какое-то отдельно не представлялось возможным. Они сливались и перемешивались, перетекая из одного в другое, едва успев задержаться дольше мгновения. В конце концов, я окончательно растерялась. Что его так гложет?

— Пойдем, — сказал он вдруг, взял меня за локоть и повел за собой, как в старые добрые времена, когда я еще была ребенком, вновь умудрившимся что-то учудить, а отец забирал меня от гнусавых, ворчливых старух, отбивших все костяшки пальцев деревянными ложками… И почему я вообще сейчас об этом вспомнила?

Подойдя к торчащему из-за кучи грязного снега и мха, покатому и низкому камню, он расчистил его, снял телогрейку и настелив, жестом велел сесть. Сначала я хотела воспротивиться, а потом поняла, что хуже его телогрейке все равно уже не будет, села и выжидательно взглянула на отца, который глубоко вздохнув, устало и как-то понуро смотрел перед собой.

Солнце поднялось уже выше, как-то незаметно возвысившись над землей, и все ярче, теплее сияло на небосводе, с куда-то в одночасье исчезнувшими облаками. Такое голубое… Какое бывает только весной.

Такие разные… Долина и деревня… Различие между ними выбивало меня из колеи. Я чувствовала себя так, словно попала из одного мира в другой, совершенно не похожих друг на друга и не имеющих ничего общего. Единственное, что связывало их — это песня…

— Давно это было… — произнес вдруг папа очень тихо, начав после продолжительного молчания свой рассказ и я снова в ожидании взглянула на него. Пальцы его мозолистых, привыкших к тяжелой работе рук сцепились в плотный замок. Тонкие, забитые грязью трещинки отчетливее выступили на коже и я впервые осознала, как их много. Слабая улыбка тронула его губы. — В ту пору тоже… весна была. Солнце встало, снег подтаял, птицы прилетели… И я по дрова пошел. А как вернулся… Аж остолбенел. — Я сосредоточенно подалась вперед и почему-то вспомнила, как вчера Оган рассказывал мне о себе и все было точно так же, как сейчас. Только там мы сидели у костра и уже под покровом ночи, а здесь раннее утро и вместо костра талый снег под ногами.

Отец говорил медленно, неторопливо и мне показалось, что ему трудно рассказывать об этом. Трудно вспоминать тот день, когда он познал тайну драконьего рода.

— Подумал, чудится мне, иль я умер не знамо как… — продолжал он тем временем, целиком погрузившись в воспоминания и выглядел так, словно сам не верил тому, что рассказывает. Уже позабывшаяся речь неожиданно остро резанула слух и я еще сильнее почувствовала отличие двух миров и собственную беспомощность от этого. — Дракон на землю спустился! Я чуть было не поседел! Столько лет не было, годов этак тридцать наверное, а тут бац и явился! Ну, думаю, все, Невесту ему подавай и к топору тянутся было начал и тут вдруг — он, оказывается, не один!.. Гляжу, а он уже с девицей! — Он хмыкнул, отца это явно развеселило. Да-а, такого он точно не ожидал. — И не просто с девицей, да еще и с дитем малым. Тобой, то есть…

Внутри меня все задрожало. Ладони мелко тряслись, я стиснула их вместе, переплетая пальцы и крепко сжала, чтобы хоть как-то унять эту дрожь и сбавить напряжение в груди, что заставляло мое сердце бешено колотится. Вот сейчас я все узнаю… Узнаю хоть что-то о своих родителях…

— Они ее, то есть тебя, в одеяло завернули, да поверх телогрейку накинули, чтоб не мерзла, — говорил папа и тон его незаметно изменился. Исчезла прежняя веселость, сменилась на грусть и горечь от тяжести, что он нес все последующие годы, не поведав никому свою тайну… Иначе и быть не могло. Знай в деревне кто я такая и кто мои родители… В живых бы меня уже не было. — Даже лица не видать… — Тут он посмотрел на меня с сочувствием. Огромная ладонь отца сжала мою, подбадривая и утешая. Я кисло улыбнулась и тихо спросила:

— Что было дальше?

— А дальше… Дальше девица со спины дракона слезла и он… — он запнулся. Его взгляд метнулся к Огану, лежащего неподалеку, но был по-прежнему настороже и часто водил носом по воздуху. Наверное, опасался людей. Все-таки, уже утро. Вскоре в деревне запоют петухи и начнется мирная, скучная деревенская жизнь.

— Ты увидел, как он обратился в человека? — спокойно спросила я, догадавшись о его молчании.

Он кивнул, сухо, вяло, и продолжил, избегая этот момент. Для человека, все свои годы прожившему в небольшой деревеньке, где самым страшным и необычным была лишь Обрядная песня или сам Обряд, узнать о существовании оборотней было, наверное, сродни тому, что небо вдруг встало землей, а земля небом. Да еще и то, что оборотни и есть драконы…

— Девица все плакала и отдавать тебя не хотела… Все стоит перед глазами, как она тебя к груди прижимает и плачет, и плачет… А этот… — Он снова запнулся. — Успокаивает и сам едва слезы не льет…

— Они… Что-нибудь говорили? — спросила я, с трудом сглотнув, и стиснув пальцы до боли в костяшках.

— Да… Прощались с тобой… Отпускать не хотели… Все вернуться обещали…

— Вернуться? — тут же спохватилась я, невольно схватив своей рукой его запястье. — Они правда так сказали? Они хотели вернуться?

Взгляд отца обращенный на меня, всю переполненную тревогой и предвкушающего ожидания, стал печальным и сочувствующим. Сопереживающим. По его глазам уже было ясно, что моим надеждам не суждено было сбыться.

Осознав это я помрачнела, в голове опустело и отвернулась, вперив невидящий взгляд в грязно-белый снег. Они не вернулись… Мои родители не вернулись… Не смогли.

Это значит… Значит, их уже нет…

— Они тебя любили, — сказал папа очень тихо, а я вздрогнула, глубоко погрузившись в растущее чувство утраты и отчаяния. Подняла мутный от слез взгляд.— Твои мать с отцом… Очень любили… — Его тяжелая рука сжала мое плечо в ободряющем жесте, а затем, он несмело и неуверенно притянул к себе, прижимая к своему плечу, ладонью гладя по голове. — Не со зла они тебя оставили… Не кори их и не вини… Уберечь хотели… — Тут он вздохнул. Я чувствовала его маету и даже страх. — Хоть и дракон… Но любил, как человек… И как папа берег…

Я молчала. Слезы бездумно скатывались по щекам. Я уже знала, что услышу именно это, даже готовилась к этому… Но представлять и столкнуться в реальности… Это совершенно иное.

В жизни от правды гораздо больнее, чем в мыслях.

— Как думаешь, зачем они так поступили? — спросила я шепотом, наслаждаясь лаской отца и чувствуя, как меня заполняет непрошеная тоска по детству, где было так понятно и просто, и отец был для меня отцом по настоящему… А сейчас? Сейчас разве не так?

— Нужда их заставила, ясно дело… Что бы ни случилось, знай: тебя они любили. Помни об этом. Я ведь все своими глазами видел и врать не люблю… Сама знаешь…

В ответ я только вздохнула. Это правда. Лжи отец не переносил, всегда оставаясь честным человеком, и я всегда уважала его за это.

— Как они выглядели? — снова спросила я, очень кстати припомнив свой сон и женщину, что пела колыбельную мне. Наверное, ее песня единственное, что осталось от них в моих воспоминаниях. Но этого так мало…

— Женщина из наших краев. Или неподалеку. Глаза голубые, волосы длинные, светлые… А вот мужчина… — он в очередной раз осекся. Я его не винила. Сама была на его месте когда-то… — Иной был. Как ты вот. — Его пальцы потрепали мои локоны. — Темноглаз и темноволос. — И добавил вдруг: — Когда-то только приютил, такая же, как мать была. Видать, кровь эта сказалась, раз на отца похожа стала…

Я улыбнулась. Да, я помню… Такая суматоха в деревне тогда началась. Все косились, да шептались за спиной… Уж не знаю как, но отцу удалось их успокоить. Иначе моя жизнь не была бы такой легкой. В большей или меньшей мере, во всяком случае.

Где-то зажурчала вода, мелодично, звонко сбегая по склону. Яркое, реющее теплом и светом солнце искрилось на сугробах словно драгоценные камни, чуть тускло, но все еще сохранявших свою белизну.

За черными деревьями в небо поднимался дым, и звучали голоса проснувшихся жителей деревеньки. Я почувствовала острую тоску по дому и старому, такому знакомому, привычному и уютному миру… Воздух заполнился ароматами дома и выпечки…

— Ты прости меня… — сказал вдруг отец виновато. — За слова те… Погорячился я… Испугался… Думал, прилетел таки отец за тобой… Заберет и не увижу тебя больше. Ты ж, мне как дочь стала… Родная, не родная — все одно… Дочь, есть дочь…

Я с неохотой отстранилась от отца и взглянула ему в лицо. Ох Боги мои, какая же я глупая!.. Не могло быть все это ложью и выдумкой. Не может человек сначала вести себя, как настоящий отец, а потом вдруг взять и возненавидеть… Так не бывает. Любил он меня по настоящему. Даже вольности всякие прощал…

И все эти годы жил в страхе, боясь, что меня однажды заберут…

Меня затопило нежностью и безмерной благодарностью к человеку, сидящему передо мной… И он был прав: родной-не родной — это ведь совсем не важно… Главное иное — отношение к друг другу. Хоть я ему и не по крови, но душой уж точно стала дочерью.

И ведь не побоялся же к себе взять, совсем чужую, да еще и урожденной от дракона, что уж совсем ни в какие ворота…

Улыбнувшись сквозь слезы, я тепло сказала:

— Все хорошо. Я тебя прощаю, и понимаю. Спасибо тебе… За все спасибо! Для меня ты всегда будешь родным отцом.

Папа облегченно выдохнул, слезы блестели и в его очах. Веселые лучики-морщинки разбежались от уголков глаз и я поняла, что он улыбается, хоть за густой, вечно не чесанной бородой этого и не видно.

— Спасибо, дочка. Спасибо. — Крепко прижав меня к себе, он отстранился и глядя в глаза, сказал, едва ли не поклялся. — И помни: найдешь ты их или не найдешь — я всегда буду тебе отцом. Всегда. Ты ж дочка моя…

Мы снова обнялись, на этот раз не сдерживая своих чувств и оба ощущая безмерную легкость от разговора и того, что все между нами наладилось. А я боялась, глупая…

— Ярина… — услышала я свое имя и вздрогнула. Отстранившись от отца, я взглянула на Огана и смущенно поправила волосы. Ох… Я совсем о нем забыла…

— Прости, не хотел вам мешать, но нам пора, — устремив взгляд в сторону деревни, он добавил. — Кто-то идет. Нас не должны видеть.

Торопливо кивнув, я поднялась и повернувшись к отцу, напряженного, собранного и не сводящего настороженных глаз с Огана, протянула ладонь и ободряюще сжала его руку, всем своим видом выражая, что опасаться ему нечего.

— Мне… Нужно идти… — сказала я. — Передавай привет братцу. Я по нему очень скучаю.

— Передам, — заверил меня отец, поднимаясь. — Ты… Береги себя, хорошо? Глупостей не делай.

— Обязательно, пап, — смаргивая слезы, произнесла я и обнявшись с ним напоследок, быстро направилась к Огану, уже успевшему сменить ипостась, стараясь даже не оборачиваться. Боялась, что если обернусь, то уже не захочу уходить.

Взобравшись на спину дракона и перевязавшись, я все-таки обернулась. Отец стоял там же, где я его оставила. По его виду было ясно, как он растерян и расстроен. Тем, что снова увидел дракона в двух его обличьях и прощался со мной, с той, кого увидеть уже и не надеялся…

Нелепо подняв руку, он крикнул:

— Ты навещай нас иногда, ладно? Не забывай отца своего…

— Не забуду. И навещу. Обещаю, пап, — заверила его я. — Люблю тебя, — добавила на прощание и дракон, распахнув огромные крылья, стремительно взмыл в небо.

Оглянувшись в последний раз, я наблюдала, как фигура отца становиться все меньше и меньше, а небольшая деревня и весь родной край превращается в красивую картинку на страницах древней книги.

Я улетала с ощущением, что навсегда оставила здесь часть своего сердца.

Мы вернулись уже ближе к вечеру. Глядя с низины нашей деревни и видя гигантскую гору, окутанную сплошным туманом и кажущуюся неприступной крепостью, думается, будто она очень близко, но на самом деле, это не так.

Пешим ходом, чтобы добраться до ее вершины понадобится, в меньшей мире, около двух недель.

А верхом на драконе — всего несколько часов.

Когда мы пролетели через огромное отверстие сверху открывающее невообразимый вид на мир, что распростерся внизу, в долине было непривычно тихо. Без нас она выглядела пустой и неуютной, несмотря на всю свою чарующую красоту и яркость, коих не сыскать нигде на земле. Но стоило нам появиться в ее недрах, как она словно ожила, зацвела пуще прежнего и заблагоухала сочными, расслабляющими ароматами.

Будто встречала нас, как мать свое пропавшее дитя.

Оган высадил меня у костра и освободившись от веревок не без моей помощи, сразу же улетел на охоту. Нас не было почти целый день и за это время мы ни разу не поели, даже не перекусили толком. С утра мне кусок в горло не лез от волнения и страха, а к вечеру от мыслей, что заполнили мою голову и ничего кроме них я уже не замечала. Огану же было попросту некогда. Ему все время приходилось быть настороже, следить за тем, чтобы оставаться незамеченным и быть готовым к возможной борьбе. Так что ему было даже хуже, чем мне. И голод его терзал нестерпимый.

Вяло махнув ему рукой, я осталась стоять на месте, лениво наблюдая, как он стремительно улетает, превращаясь в крошечную точку в небе. Затем, когда бескрайние, нежно-голубые просторы поглотили его я опустила голову, позволяя растрепавшимся волосам закрыть лицо и обняла себя руками, зябко поежившись.

Если честно, то несмотря на еще одну раскрывшуюся правду, я чувствовала себя… изнуренной. Я должна была радоваться, может даже, быть счастливой, но почему-то все выходило иначе.

Вместо радости я испытывала только усталость. А вместо счастья — бессилие.

Хотя о чем вообще речь? Как можно ощущать счастье и радость, если все… так плохо.

Нет, я довольна, правда. О большем я и просить не смела: помирилась с отцом и у меня не осталось сомнений в том, что мы действительно близкие люди, а не злейшие враги, как думалось вначале. Да и недомолвок между нами больше нет, чему никак нельзя не порадоваться. Я выяснила все, что можно о своих настоящих родителях и точно знала, что какая бы причина не вынудила их так поступить — меня они любили и всего лишь хотели уберечь, оставив на воспитание людям. Да и на душе стало намного легче, спокойнее, будто еще один тяжкий груз спал с моих плеч.

Разве о чем-то можно сожалеть? Да не о чем…

Но почему-то, я ощущаю себя такой… потерянной.

Проигравшей.

Это тупик. Я проделала такой путь, и все для того, чтобы напороться на глухую стену, где три угла и только один выход. И он находиться за спиной, не спереди.

Куда мне теперь идти? Что делать? Как быть?

Я горько усмехнулась. Папа был прав, говоря, чтобы я не делала глупостей. Надо же… Он знает меня гораздо лучше, чем я сама. Во всяком случае не ошибся, решив, что я непременно захочу их найти.

И я хочу их найти. Очень. Хочу понять, что произошло. Хочу узнать, что стало причиной такого поступка, такой отчаянной меры. Хочу во всем разобраться и в конце концов успокоиться, и поставить в своей, не менее загадочной истории жирную, окончательную точку. Чтобы не приходилось больше к этому возвращаться и мучиться отголосками прошлого. Чтобы не пришлось больше искать ответы на вопросы и раскрывать все тайны и секреты, что встанут на моем пути. Я уже устала от этого… Хочется просто покоя и тишины… Оставить все в прошлом, где им и место…

Но незнание убивает, душит, не дает спокойно жить. Оно возвращается раз за разом, вселяет в сердце тревогу и беспокойство, омрачает все светлое, что есть в жизни, и оттеняет его печалью и чувством безмерной утраты, которую не сможет восполнить ничто… И если я хочу покончить с этим — придется нырнуть в его глубины с головой. Только так я смогу хоть что-то сделать, хоть как-то сдвинуться с мертвой точки, в которую сейчас попала.

Я хочу знать.

Если даже… Если даже моих родителей уже не будет в живых, я хотя бы буду знать, кем они были. Этого будет достаточно…

Наверное…

Правда, я совсем не знаю, с чего начать. Было бы просто замечательно, если бы я смогла вспомнить… Но что-то подсказывает мне, что это произойдет еще не скоро. Воспоминания только-только начали пробиваться сквозь брешь, что образовалась здесь, в мире, что напоминает мой прежний, тот самый, в котором я родилась…

Я резко вскинула голову, пронзенная озарением, как стрелой со смертоносным ядом, отравляющим душу слепой надеждой. Вот оно… Вот то, за что я смогу зацепится. Как же все просто, Господи!..

Охваченная возбуждением, в миг встряхнувшим с меня всякое оцепенение и усталость, я принялась суетливо и несколько нервно расхаживать у костерка, раздраженно стаскивая с себя теплую одежду и бросая ее на поваленные стволы цветущих деревьев вместе с внезапным пробуждением осознав, что все еще не переоделась и мне становиться все жарче, да настолько, что дышать уже трудно. Избавившись от раздражающей накидки и сбросив платье, оставшись в одной сорочке и нисколько этого не смущаясь, в конце концов у драконов другие порядки, да и в долине я одна — Азера не было видно еще с прошедшей ночи — я, вздохнув с облегчением, задумчиво потеребила кончик выбившейся из растрепанной ветром косы и пыталась сложить пришедшую в голову картинку воедино.

Мой отец был полноценным драконом, Истинным, как назвал таких как он, Оган. Значит, у него есть свое обиталище, место, где он проживал и куда забрал мою мать, а потом и жил с ней, нарушив все драконьи Заветы. Всего таких пять, а раз в долине осталось только два ныне живущих Земляных дракона, значит оно тут же отметается, иначе я бы уже знала своих родителей в лицо. Оган им быть никак не может, так как никогда не проводил Ритуала. Да и Азер тоже, раз уж они почти всю жизнь пробыли вместе.

На этой мысли я нервно хихикнула, стыдливо прикрыв рот рукой, словно боялась, что кто-то услышит мой смех, а следом и мысли, и осудит только за одно их существование. Старая привычка подавлять себя во всем все еще напоминала о себе и я всерьез опасалась осуждения, немного испуганно озираясь по сторонам. Пришлось напомнить себе, что сварливых и честолюбивых старух принижающих всех остальных в деревне — и которым почему-то все это позволяли, — для меня больше нет и они не имеют надо мной никакой власти. Наконец-то, свобода! Полная и безоговорочная. Как же долго я об этом мечтала…

Тряхнув головой, отбросив ненужные сейчас мысли, я сосредоточилась на главном и запустив в волосы пальцы, чуть дернула пряди, еще больше растрепав их, превратив в самые настоящие космы, но меня, откровенно говоря, это волновало мало.

О видах драконов, к сожалению, я знала не так уж и много. Пусть и интересовалась ими в свое время, но все же не придавала особого значения, больше заботясь о тайне, которую упорно скрывал Оган. А стоило бы. Знала бы, что это сыграет решающую роль и выведет меня из тупика, в который я сама себя загнала, обязательно бы обратила внимание.

И так, постараюсь припомнить, что я выяснила о драконах по памяти. Их пять видов и все они разные, со своими особенностями и отличительными чертами. Есть Земляные драконы, Морские, Небесные, Огненные и Черные. Если я ничего не напутала, то все верно.

Земляных сразу же отметаем, остается четыре. Ну, Морские, определенно обитают вблизи океанов и морей или даже в них самих. Небесные, наверное, где-то под землей или в горах. Огненные, э-м-м… Скорее всего там, где есть вулканы. Все же огонь — их стихия. А вот Черные… Даже представления не имею. Если честно, то по ним было очень мало записей в книгах, будто бы их… недолюбливали. Да и сам Оган говорил, что они самые жестокие из всех существующих видов драконов. Интересно и немного странно. За что же их так заклеймили? Явно ведь не просто так.

Впрочем, это не так уж и важно. Определенно, что Черный дракон не может быть моим родителем, раз уж они были такими… такими особенными.

Теперь остается только три. Морские, Небесные и Огненные. Что ж, уже лучше. Круг поисков сузился и времени потратится тоже чуточку поменьше. Да и сосредоточиться будет намного легче. Чем меньше дорог — тем проще сделать выбор.

Остается только узнать, как их всех найти. Я ведь не могу двигаться вслепую. И в одиночку я не справлюсь. Мир такой огромный и я по сравнению с ним — просто капля в море. Мне обязательно понадобиться помощь. Только вот… Согласиться ли Оган? Это ведь будет непростое путешествие, ох какое непростое. В этом я даже не сомневаюсь. А он не из тех, кто любит бывать вдали от дома. Это я уже поняла.

Но и без него мне никак не обойтись. Оган, в отличии от меня уже повидал мир и если даже не весь, то большую его часть. И опять же в отличии от меня, он способен чувствовать себе подобных и наверняка знает все обиталища драконов, а это очень поможет мне в поисках. Я хоть и тоже дракон, но неполноценный, а всего лишь полукровка и даже не знаю, смогу ли так же как он почувствовать других драконов, и тем более пройти сквозь туман и не заблудиться в нем, плутая до самой смерти.

Может, в нашей деревне и терпеть не могут драконов, пресекая любые о них разговоры и выдворяя чуть ли не каждого, — будь то торговец или даже богатырь, — кто осмелиться рассказывать о них сказки и легенды, за всем уследить все равно не смогли бы и кое-что я все-таки узнавала. По крупицам, по чуть-чуть, выхватывая то тут, то там, но я сумела таки собрать кое-какие тайные знания и довольствоваться ими, смакуя каждую новую деталь, что мне удалось вызнать. Поэтому для меня не было загадкой то, что попасть в обиталище дракона могут только сами драконы или драконоборцы, следующие знаку сердца любимой, что была похищена драконом. Именно благодаря этому секрету в одной из самых красивых легенд драконоборец смог попасть на остров дракона и даже убить его, положив конец гнету огнедышащих змиев, хоть и не смог спасти свою любимую, которая к тому моменту уже обратилась в пепел.

Я тяжко вздохнула, рассеянно взирая на зеленые ковры под ногами и серо-бурые скалы.

Жаль, что я не успела дослушать это легенду до конца — сказочника, что поведал ее нам, ребятишкам, прогнали из деревни разгневанные жители, едва не закидав несчастного камнями насмерть и больше он у нас не появлялся, хотя прошло уже много ни мало лет семь, если не больше.

Единственное, что я знаю, так это то, что по этой легенде было написано множество сказок и историй, а так же поставлено с десятки вертепа и все они имели большую любовь у жителей любых деревень и даже град, больших и малых.

Я же считала их несколько однотипными и скучными. Предсказуемыми. С избитым сюжетом и одинаковыми героями, созданными как на подбор, без каких-либо отличий и особенностей, просто списанных одна с другой.

Мне же всегда хотелось послушать иную историю, отличную от других сказку, где главными героями будут не драконоборец и девушка, а дракон и Невеста.

Скупо улыбнувшись, я поняла, что моя мечта, можно сказать, сбылась. Только я не ожидала, что сама стану частью сказки и сама буду играть свою роль, но уже так, как мне захочется.

И все-таки жизнь — очень странная штука. Она может дать то, что совсем не нужно, а может отнять самое дорогое. Может разрушить, а может и воссоздать. Порой она идет такими путями, что невозможно предугадать, чем закончиться сей путь и лишь после, стоя победителем в конце извилистой тропы и глядя на пройденную дорогу, становиться ясно, для чего все это было нужно.

Надеюсь, у меня будет также.

Раньше я ненавидела себя за то, что прочла те строки.

Теперь же благодарна, что осмелилась на проступок и украла книгу, тем самым запустив цепочку событий, которая привела меня сюда, в эту долину и раскрыла тайну о моем истинном происхождении.

Осталось лишь последнее: довести историю до конца.

И пожалуй, это будет самое сложное, что мне предстоит сделать. Сказки учат, что последние страницы — самые интересные, но и самые непредсказуемые, полные опасностей и неопределенности. Ведь именно тогда становится ясно, справится герой с трудностями и достигнет своей цели, или этого не случится никогда. Ведь только на последних страницах раскрываются все переплетения сюжета и все становится на свои места.

И я буду надеяться, что справлюсь. Чтобы не случилось.

Очнувшись от размышлений, я обнаружила себя стоящей посреди небольшого ручейка, весело сбегающего по камням и исчезающего за поворотом среди густых зарослей кустарника. На губах блуждала мечтательная улыбка, а в душе царило ощущение невесомости и странное чувство уверенности в будущем, какое бывает только у тех, кто верит в то, что делает. Верит в себя.

Выходит, я верю, что у меня все получиться? Что я распутаю этот клубок и смогу дойти до конца, преодолев все препятствия на моем пути?

Мечтательная улыбка стала чуточку шире и нежнее. Было бы здорово…

Забавно, но сейчас я даже чувствую себя героиней сказки, которая вот-вот сотворит чудо и все обязательно будет хорошо.

Только вот, жизнь не сказка, и все не случается, как по волшебству. В жизни, чтобы хоть чего-то добиться, приходится бороться и порой, не на жизнь, а насмерть.

Думая об этом, я даже не подозревала, насколько окажусь права.

Моя улыбка померкла. Иллюзия сказки рассеялась. Я снова оказалась в долине, наедине с собой. Совсем одна.

Вздохнув, я сложила руки на груди и побрела обратно к скале-черепу, успев уйти довольно далеко, пока была погружена в раздумья. Мне стоит сейчас не слоняться по долине, как неприкаянная душа, а переодеться, помыться и приготовить что-нибудь поесть. Оган скоро вернется и кто знает, может и не один, а вместе с Азером. Пропадает же он где-то с прошедшей ночи.

Хотя, если верить словам Огана, (а сомневаться в них мне не приходилось), Азер — птица свободного полета и делает, что хочет. Так что, вполне может быть, он уже не прилетит обратно. Тем более свой родной дом, как я поняла, он недолюбливает. Пусть и не совсем понятно, почему.

Добравшись до черепа, я взяла из своей спальни банные принадлежности и долго отмывалась, попросту смывая с себя этот день, переполненный событиями, переживаниями и глубокими думами, что не давали мне покоя и лишь разрастались день ото дня, вселяя в душу чувство некой тревоги, значение которой я никак не могла понять. Что же меня так беспокоит?

Вымывшись, я наскоро обтерлась и одевшись, быстренько перебралась на кухню, которая была совсем недалеко от моей спальни, просто сразу заметить ее за гобеленами было непросто. Даже сейчас я все еще иногда путалась и плутала среди толстых, вышитых диковинными узорами и картинами, тканей, сильно усложнявших поиск так необходимого помещения, когда желудок урчит от голода.

Приготовив поздний ужин, я отметила, что время близиться к ночи, а Огана все еще нет. Прошло уже несколько часов с его отлета, где же он может быть? Почему задерживается? Может, что-то случилось?

При этой мысли мне стало нехорошо. Тревога ударила по нервам, как смычок по струнам. Я вдруг очень отчетливо поняла, что совершенно одна в огромной долине и меня некому защитить. Тут же, словно по насмешке судьбы, вспомнился тот пронзительный, испытующий взгляд из тьмы, забитый под завязку откровенной злобой и внушающий безотчетный ужас, пробирающий ледяными, крючковатыми пальцами до костей. А вслед за ним, пугающий своей реалистичностью сон, где черный дракон напал на меня, совершенно точно собираясь сжечь.

Честно говоря, со всем тем, что происходило со вчерашнего дня, я напрочь об этом забыла. И видимо, зря.

Потому что если тогда я была с Оганом, то теперь рядом не было совершенно никого.

Я была одна.

Похлопав по щекам, я заставила себя отбросить все мысли прочь и тем более жуткие воспоминания, и спустилась вниз, с нарастающим беспокойством вглядываясь в стены высоких скал, уже не чувствуя себя в безопасности, хоть и окруженной ими со всех сторон.

Наоборот, появилось ощущение, что я в ловушке.

— Добрый вечер.

Будучи и так на нервах и к тому же, застигнутая врасплох, я подпрыгнула на месте и резко обернувшись, уставилась во все глаза на Азера, нарочно или нет, подкравшегося ко мне со спины. Подавившись собственным криком, я длинно выдохнула и запустила пальцы в волосы, откидывая их назад, все силами пытаясь унять обезумевшее сердце, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Боги мои… Так ведь и умереть можно!

— Я тебя напугал, — догадался он, внимательно приглядываясь ко мне. — Что-то не так?

— Нет, все в порядке, — заверила его я, хотя и слепому было бы ясно, что это наглая ложь. — Просто Огана уже долго нет.

Оборотень нахмурился, затем всмотрелся в вечернее небо и спросил:

— Давно он улетел?

— Часа два назад, наверное, — ответила я, проследив за его взглядом. — Вы с ним не виделись сегодня? — спросила, но Азер почему-то промолчал, не сводя глаз с вышины и мне показалось, или он действительно выглядел сильно встревоженным?

И словно только дожидаясь этого момента, на темнеющем небосводе появилась точка, стремительно увеличивающаяся в размерах и уверенно направляющаяся к нам. Я улыбнулась, ни капли не сомневаясь, что это Оган наконец возвращается с охоты и уверенно сделала шаг вперед, как вдруг Азер сделал нечто совершенно неожиданное: он вытянул руку, преградив мне путь и я ткнулась в нее грудью, растерянно вытаращившись на оборотня, жестом велевшему мне зайти ему за спину.

— Азер?..

Приложив палец к губам, он таки отвел меня себе за спину и оставил там, в недоумении таращиться ему в затылок, в полном неведении, что происходит.

Точка все ширилась и росла, превратившись в дракона, спикировавшего на землю, ударив по ней как молния, расколовшая дерево напополам. Столбы пыли взметнулись вверх, я прикрыла лицо рукой и успела заметить, как мгновенно вспыхнувшие линии на руке Азера, мигнув, угасли. Он расслабился, принял непринужденную позу и обернувшись ко мне, весело улыбнулся, давая понять, что все хорошо. В это же мгновение туша оленя упала к нашим ногам и мы оба на нее уставились, а затем из, медленно, словно нехотя, рассеивающейся стены пыли вышел Оган, вытряхивая травинки из своих волос одной рукой, а в другой нес какую-то бесформенную и растрепанную по краям ткань.

Я густо покраснела и торопливо отвернулась, закрыв лицо ладонью, чувствуя, как горят щеки, а от стыда хочется провалиться сквозь землю.

— Ну, как охота? — спросил вовсю веселящийся Азер, пользуясь неведением Огана, который все еще возился с пылью и травой, на этот раз убирая их со своего подбородка.

— Не очень, — ответил он, не разделяя веселье своего брата и даже, кажется, не обратив на это никакого внимания. — Все зверье куда-то разбежалось. Будто спугнул их кто.

— Ну, если ты расхаживал по лесу голышом, то ясно с чего они все разбежались, — выдал Азер и в этот раз не заметить насмешливую дурашливость в его тоне было просто невозможно. Видимо, Оган решил так же, раз в воздухе повисла немая сцена.

Я почувствовала на себе его взгляд и покраснела еще больше. А затем раздалось тихое шипение. Оган процедил:

— А сразу сказать не мог?

— Ну прости, ты был немного занят, — произнес явно ни в чем не раскаивающийся Азер. — Да к тому же: почему бы твоей Невесте не увидеть все твои достоинства?

Вот этого выдержать я уже не смогла. Подняв голову, глядя на долину сквозь растопыренные пальцы, которые буквально обжигали мои пламенные от смущения щеки, я подхватила юбки и бросилась прочь, слыша в спину заразительный смех Азера, явно оставшегося довольным произведенным результатом.

Я бы тоже посмеялась, наверное, но моя совесть бы мне этого не простила.

* * *

Следующий день я встречала воспоминаниями о вчерашнем вечере. И вовсе не о той неловкой ситуации, в которую попала и которую усугубил Азер, с чего-то вдруг решив над нами подшутить. Нет, я вспоминала то вечернее время когда шутки кончились и после короткого пересказа о встрече с отцом, я смогла поделиться своим желанием хоть что-то разузнать о своих настоящих родителях, в том числе и мыслями, которые успела собрать в кучку до возвращения драконов в долину.

И вопреки моим опасениям, они поддержали меня, выразив искреннее, как мне показалось, желание помочь. Азер же и вовсе заявил, что ему будет очень интересно взглянуть на дракона, сумевшего преодолеть магическую силу Ритуала. Подавляя слепую надежду и острое чувство потери, мне пришлось напомнить ему и себе в том числе, что исходя из всего, что мы уже знаем, вряд ли они живы и вероятнее всего их, на самом деле, уже нет на этом свете.

На это Азер лишь загадочно улыбнулся, оставив мои слова без ответа.

И очень озадачил этим. Значит ли это, что он знает больше, чем говорит?

И почему он вообще так сказал? Если это была всего лишь шутка, то очень плохая и даже больше — жестокая. Хотя не думаю, что он стал бы таким шутить. Но утверждать, все же, не берусь. В конце-концов, я знаю его всего ничего, как в прочем, и он меня.

Выслушав мои соображения, Оган сказал, что в этом есть смысл и что по его предположениям я вполне могу быть отпрыском Огненного дракона, судя по цвету моих глаз и волос, в самом деле отливающих красноватым при ярком свете солнца.

И это вполне может быть правдой. Тем более если припомнить мою нездоровую тягу к огню. Откуда еще могут быть во мне такие… такие особенности? Если только это действительно так.

Жаль, что я не додумалась спросить у папы, какого цвета был дракон в своей звериной ипостаси. Сейчас бы не мучилась этим вопросом.

Наш разговор продлился до самой ночи и закончился тем, что мы составили план о том, как будем выяснять мою принадлежность к какому-либо из трех выбранных мной видов драконов. Все довольно просто: драконы могут попасть в любое из обиталищ Великих Предков и в том, в котором я почувствую родство или нечто схожее, и будет моим настоящим домом.

Но, честно говоря, у меня были сомнения на это счет и весьма немалые. А вдруг я ничего не почувствую? Или не пойму, что почувствовала? И если даже почувствую, смогу ли я вообще пройтись по местам, где родилась и где провела первые годы жизни, пока не случилось… то, что случилось. Вдруг кости Великого Предка облюбует другой дракон и ему не понравится, что чужаки, да еще в компании полукровки, которой по сути, вообще не должно существовать, заявятся к нему в дом? Что тогда?

Молчать об этом я не стала, но в ответ получила лишь короткое: не беспокойся, все обойдется.

Мне бы их уверенность…

Время было уже за полночь, когда мы наконец сошлись во мнении и разошлись по спальням. Вернее, я пошла в спальню, а драконы остались снаружи и улеглись спать на скалах в драконьих обличьях.

Вроде бы, ничего такого в этом нет и все, как обычно, но… Почему-то я почувствовала тревогу. Сразу же вспомнилось странное поведение Азера, когда прилетел Оган. Он как будто… ожидал увидеть кого-то другого. Интересно, кого? И почему?

С этой же тревогой я проснулась сегодня утром. Она тихонько засела в груди и точила мои нервы, размывая с трудом внушенные покой и убежденность, что все обязательно будет хорошо.

Снова пришлось напомнить себе, что я не в сказке и ничего не случается как по волшебству.

Но окончательно расшатало мой покой вовсе не тревога, а осознание одной простой истины — сегодня мне не снились сны. Никакие. Вообще. Ни единого. Даже те реалистичные видения не посещали меня, нагоняющие откровенную жуть при пробуждении.

Когда я это поняла, то почему-то очень испугалась. Прямо до дрожи. До холодка по спине. Странно… И страшно.

И это лишь усилило мою тревогу.

Ведь если так рассудить, то я наоборот должна была обрадоваться, испытать облегчение, что они перестали меня беспокоить и теперь я буду спать спокойно, без томительного ожидания и пугающих предположений о том, что увижу сегодня.

Но вместо этого испытывала лишь как время уходит сквозь пальцы. Вытекает, будто вода меж камней. Будто кровь сочиться из вспоротых вен… Словно у меня его больше не осталось.

Словно жизнь сделала последнее предупреждение, а я не услышала его и теперь меня ждет расплата…

Дернувшись как от удара, я вышла на залитую солнцем поляну, с трудом высмотрев через пелену света двух оборотней о чем-то озабоченно переговаривающихся с друг другом, и поглядывающих на меня серьезно, без доли вчерашней легкости и теплоты. С чего вдруг такая перемена?

И почему мне кажется, что от меня опять что-то скрыли? Я почувствовала это еще вчера, во время разговора… Когда они наконец научаться доверять мне?

Или этого не случится никогда?

Тревога заворочалась внутри, свернувшись клубком, тяжело засев в груди.

К тому моменту, когда я подошла к ним, Азер уже обратился в дракона и взмыл в небо, стремительно исчезая в вышине. Слишком стремительно.

— Доброе утро, — добродушно поприветствовал меня Оган, внимательно приглядываясь ко мне, так же, как вчера это сделал Азер. — Ты в порядке? Выглядишь уставшей… — подметил он. — Ты хорошо спала?

Тяжело вздохнув, действительно чувствуя себя именно так, я решила не лгать.

— Если честно, не очень…

Оган сделал шаг ко мне, во взгляде появилось беспокойство и что-то еще, какое-то чувство, которое я не смогла разобрать. Может, если бы чувствовала себя лучше, то смогла бы. Но сейчас я даже думать об этом не хотела. Только отдохнуть…

— Плохие сны? — Уще один шаг и он оказался очень близко ко мне. Протянул руки и поправил накидку, небрежно наброшенную на плечи. Я не спешила отвечать, мысленно отметив, как точно его попадание, а он нахмурился и дотронулся до моего лба. — Жара нет… Что с тобой?.. Все-таки дурной сон?

На этот раз я кивнула, и вдруг поймала себя на остром желании все рассказать. И о своих снах и о том, что в них вижу и почему они меня так беспокоят… Раньше я как-то упускала этот момент. То не придавала значения, то попросту забывала, а после, когда все-таки задумалась об этом, не улучила подходящего момента. При Азере делать этого не хотелось, а других возможностей не предоставилось.

А сейчас мне вдруг показалось это очень важным: рассказать ему все. Почему-то я ощущала себя так, что если не сделаю этого сейчас, то не смогу уже никогда.

Вцепившись в его руки, я чуть подалась вперед и быстро сказала, нервно облизнув губы, не желая даже знать, как при этом выглядела:

— Выслушай меня, пожалуйста… Это очень важно!

И едва я это произнесла, как меня окатило удушливым дождем откровенного ужаса.

Широко распахнув глаза я, словно оцепенев, таращилась на Огана, который тоже почувствовав это мгновенно напрягся, словно натянутая тетива и настороженно прислушался к тишине, подняв руку.

Тревога ударила в виски. В ушах зазвенело. Я кое-как пролепетала едва ворочающимся языком, запинаясь буквально на каждом слове:

— Э-это -т-тот с-сам-мый з-зверь, д-да?

— Это не зверь… — тихим, осевшим голосом произнес Оган и повернувшись ко мне, легонько подтолкнул. — Возвращайся в пещеры.

— Но…

— Быстро!

Вздрогнув и невольно сделав шаг назад, я бросилась прочь. Вцепившись в полы накидки так, словно от нее зависла моя жизнь, я бежала не разбирая дороги, ориентируясь только на череп гигантского дракона, и постоянно на что-то налетая. Споткнувшись опять, я услышала за спиной шелест крыльев и обернувшись, увидела как Оган обратившись в дракона, молниеносно исчезает в бесчисленных пещерах и подземных переходах сокрытых в стенах, окружающих долину плотным кольцом.

Я снова почувствовала себя в ловушке.

Захотелось мгновенно сбежать отсюда. Убраться как можно дальше. Куда угодно, лишь бы не быть здесь.

Неловко вскочив с места, я снова бросилась бежать, но будто сама природа взбунтовалась против меня. Трава царапала голые ноги, кусты цеплялись за платье, — мое любимое, — грозя разорвать его в клочья, коренья выступали из травы и подставляли мне подножку.

Или может, это не природа взбунтовалась, а я не могу справиться собой?

Споткнувшись в очередной раз и рухнув на колени прямо в узкий ручей, я осталась сидеть на месте, уже успев понять, что ничего из этого не выйдет. Беспомощно всхлипнув, я ударила кулаком по мутной воде, разбрызгав ее по платью и лицу. Да что со мной такое? Что за страх так душит меня?

Обхватив себя руками, я шмыгнула носом и задрала голову у ясному, непричастному ни к чему, что творилось под ним, по-весенне голубому небу. Такому бескрайнему и безмятежному. Легкому и воздушному. И вдруг поняла, что все, что твориться со мной сейчас — происходит только в моей голове.

Иными словами, я сама себя запугала до полусмерти.

Осознание собственного страха помогло мне успокоиться. Он все еще присутствовал во мне, тесно переплетаясь с тревогой, но теперь я уже знала, с чем имею дело и могла это контролировать.

Встав с колен, я вытерла лицо, и сделала глубокий вдох и выдох, мысленно сосчитав до пяти. Окончательно успокоившись, я задумчиво подняла взгляд, так же как и Оган недавно, настороженно вглядываясь в безопасные на вид, равнодушные скалы.

Это ощущение… Я ведь не придумала его. Оган тоже это почувствовал, а значит, я не сумасшедшая и все это — реально… Только очень странно. Что за существо способно так напугать, при этом оставаясь в тени?

Оган сказал, что это не зверь. Но кто же он тогда? Дракон?

И тут я снова почувствовала это. Леденящий кости ужас и бесконечная злоба, заморозившая мой затылок, превратив его в сплошной кусок льда. Напряженно выпрямившись, я медленно, слишком медленно обернулась.

Легкий, но колючий порыв ветра окатил меня с ног до головы, вынудив прикрываться от него. Сморгнув пыль, я убрала руку и опустив ее, не поверила своим глазам.

Передо мной был дракон. Черный, как сама ночь. Как мгла из самой глубокой бездны.

Его взгляд с вертикальным, узким, будто у змеи зрачком, пронзал, словно острием кинжала, входя глубоко в тело, доставая до сердца и тараня его насквозь.

Я инстинктивно сделала шаг назад. В горле запершило, в голове воцарился хаос. От него так и веяло угрозой, смертельной и безмерной. Она заполнила собой все пространство, стало нечем дышать. Легкие сдавило, воздуха катастрофически не хватало. Нужно вдохнуть…

Продолжая пятиться, я все поняла. Ошибки быть не может. Это он.

Дракон из моих снов.

И он стал реальным.

Пока я приходила в себя, огненные искры разлетелись во все стороны, рассеивая его тело, а я снова невольно попятилась, спотыкаясь на каждом шагу. В голове все смешалось, неуловимо промелькнуло какое-то размытое видение, но оно исчезло слишком быстро, чтобы его заметить, и это окончательно перепутало мои и без того хаотичные мысли.

Переход в человеческую ипостась незваного гостя происходил как-то… Иначе. Неестественно. Даже странно. Не так, как у Огана. Мне уже приходилось такое видеть, так что я знала, как это происходит, но то, что происходило сейчас… Он словно… Перетекал. Плавно. Размеренно. Как вода. Как крупицы в песочных часах! Из одной формы в другую. Неспешно. Неторопливо. Смакуя этот момент.

Но в то же время, происходящее внушало безотчетный ужас. Будто наблюдаешь, как рождается нечто темное и безмерно опасное. То, чему не следует появиться на свет.

И лицезреть такое… Было страшно. По настоящему страшно… И противно. Безмерно.

Незнакомец словно перерождался, сбрасывая ненужную больше шелуху, являя свое истинное лицо.

Меня передернуло и затошнило. Содержимое желудка рвалось наружу. Мне стоило немалых усилий справиться с собой и в корне подавить этот порыв.

Дракону же хватило этих минут, чтобы полностью сменить ипостась. Когда я подняла голову, перед моими глазами предстал уже обычный человек и ничего не выдавало в нем дракона. Разве что… Глаза.

Вот они-то пугали по-настоящему. Даже в человеческом обличье они оставались драконьими. Вертикальные. Узкие. Как щелочки.

И злые. Откровенно злобные.

Незнакомец сдвинулся с места, неторопливо обходя меня по дуге, чуть наклонив голову на бок. Пугающие драконьи глаза смотрели насмешливо, испытующе, будто прицеливаясь. Примеряясь ко мне.

Дракон словно изучал меня, оглядывая со всех сторон, и делал это с явным удовольствием. А судя по блеску в глазах, остался определенно доволен увиденным.

Я же не знала даже, чего от него ожидать. Потому единственным, что мне оставалось, это настороженно следить за каждым его движением, отчетливо ощущая исходящую от него угрозу, нарастающую с каждой секундой.

И что еще странного было в нем: его совсем не смущала собственная нагота. Ну, а я старалась не заострять на этом внимание, что было не так уж и сложно — были вещи поважнее. Например:

— Кто ты такой? Что тебе нужно?

Оборотень улыбнулся и приблизился еще немного, но заметив мой испуганный взгляд остановился, сделав это с очевидной неохотой. Улыбка стала шире, видимо, чтобы меня приободрить, но при виде нее я почувствовала себя так, словно блеснуло лезвие ножа, занесенного над моей шеей.

Он заговорил не сразу, будто нарочно выжидая мгновение. А когда, наконец, заговорил, я вздрогнула, осознав, что уже слышала этот голос когда-то.

— Уверен, в это будет сложно поверить, — произнес он. — и я тебя понимаю, но, должен признаться тебе… — Он умолк. Казалось, ему сложно говорить. Но я не верила.

От него открыто веяло фальшью и ложью. Воздух буквально пропитался ими. Не заметить этого было невозможно. Только мертвец бы не прочувствовал. За кого он меня принимает? За дуру?

— В чем? — осторожно спросила я, когда молчание слишком затянулось.

Дракон глубоко вздохнул, будто собираясь сделать величайшее признание в мире и сказал:

— Ярина, я твой отец.

Не знаю даже, что я чувствовала в этот момент. Непонятная какофония чувств и эмоций, которая бушевала внутри, так тесно переплела их между собой, что различить хоть что-то отдельное было практически невозможно. Я и не пыталась, ведь из всего этого клубка, состоящего целиком из спутанных ниток мыслей и ощущений выделялись только два, основных и самых необходимых мне сейчас: леденящий душу холод и пронзительный страх.

Повинуясь им, я попятилась, медленно качая головой. Снова. Опять. Не важно. Уже не важно…

Главное, что я все поняла. Не знаю, зачем ему это, но…

Моим отцом он быть не может. Никак. Никогда. Столько зла… Такой чел… Оборотень не может быть моим отцом. Я в это не верю. Просто не верю!

— Ты не мой отец, — еле слышно прошептала я. — Не знаю, кто ты… Но ты не мой отец. Не можешь быть им. Нет. — Мотнув головой, я отступила на шаг назад и даже на два. Нервно сглотнула, давясь вязкой слюной и указала рукой куда-то в сторону, в бок. — Уходи. Тебе здесь не рады.

В ответ он прожег меня таким взглядом, что я тут же пожалела о своих словах. Холод превратился в ледяную глыбу, а страх сменился настоящим ужасом. Я всем своим существом ощутила, как капелька пота скатывается по коже вдоль спины. О боги… Что я…

Черные глаза обжигали ненавистью и яростью, настолько сильными и оглушающими, что я почувствовала их силу даже на таком расстоянии, — а ведь он был с целых пять шагов от меня! — и мне в миг захотелось провалится сквозь землю, или подобрать юбки и броситься наутек. Лишь бы не ощущать этого, не видеть и не слышать. Не знать… Как же так… Как?

А оборотень вдруг успокоился, его взгляд прояснился. Он улыбнулся… Затем притворно тяжело вздохнул и сказал:

— Что ж… Значит, не хочешь по хорошему… Тогда будет по-плохому.

Я даже не поняла, как это случилось… Он еще не договорил, а я уже бежала от него, как от огня облизывающего мне пятки, улепетывая со всех ног, на ходу перескакивая через ручьи, перепрыгивая с бревен на камни и обратно, стремясь только к одной цели — к черепу, единственному месту, способному меня укрыть и защитить. Господи! Ну почему я не послушалась Огана и сразу не сделала так, как он велел? Ну почему?!

За спиной раздался яростный рев, окативший меня с ног до головы, иголками проникая под кожу и разрывая изнутри на части, на куски, на… Шелест крыльев прозвучал совсем рядом, огромная тень накрыла меня, угрожающе увеличиваясь в размерах. Вскрикнув, я вильнула влево, в последний момент успев уклониться от его когтей, но не успев сделать это вовремя.

Послышался треск ткани. Рукав платья разорвался, открыв вид на голую кожу с двумя длинными и глубокими царапинами, стремительно наполняющимися кровью. Коготь зацепился за лоскуток, меня дернуло вслед за ним, швыряя на землю. Я попыталась вернуть равновесие, но очень «кстати» подвернувшийся камень подставил мне подлую подножку и я все-таки рухнула в траву, больно ударившись носом и почувствовав, как из меня вышибло дух.

Все это произошло в доли секунды. В какое-то неуловимое мгновение.

Едва я опомнилась, меня снова накрыла тень. Быстро развернувшись, я открыла рот, чтобы закричать, но едва ли успела бы это сделать. Не говоря уже о том, чтобы встать.

Дракон обрушился на меня, вжимая в землю, придавливая всем своим весом и грозя переломать мне все кости одним махом, молниеносно убив на месте. Огромные лапы стиснули в стальном захвате, поймав в своеобразный капкан. Когти врезались в тело, вызывая вскрик боли, комья земли впивались в спину. Ребра затрещали, я взвыла.

И практически сразу меня резко подняло над землей. От неожиданности перехватило дух. Я вдохнула, закашлялась, подавившись не то слюной, не то кровью. А лапы стискивали только крепче. Дышать становилось все труднее. В голове помутилось.

Мимо промелькали скалы, зелень и даже небо, но я едва ли это замечала из-за пелены слез и боли, что не давала связно мыслить. Сознание с трудом удерживалось на поверхности, балансируя на краю, то возвращая меня к свету, то погружая в темноту.

Если он не ослабит хватку, я… я задохнусь. Я задохнусь!

На это моменте дракон круто вильнул куда-то в сторону, дернув когтями и часть комьев вылетела из-за спины, и появилось достаточно свободного места, чтобы я смогла вдохнуть полной грудью.

Вдоволь надышавшись, я даже приподнялась, ухватившись за лапы дракона и огляделась вокруг, отчаянно пытаясь понять, где мы находимся. И жутко перепугалась обнаружив вокруг себя только бескрайний океан, распростершийся всюду, куда хватало глаз.

Куда он тащит меня? Что он с-собирается со мной делать? Зачем я ему?!

Зачем?!

Я все отчетливее ощущала подступающий к горлу ком слез и страха. Все мысли куда-то разбежались, меня все сильнее поглощала паника. В глазах рябило, рот жадно глотал воздух, пальцы бестолково хватались за лапы дракона.

Он будто нарочно летел низко, почти у самой поверхности непослушной, рябой глади, темной и таящей в себе опасности.

Яростный ветер свистел в ушах, швырял волосы мне в лицо, забрызгивая соленой водой, вымочив всю до нитки. Я буквально захлебывалась ею, кашляла и отплевывалась. На какое-то время все прекращалось, но потом все начиналось по новой. Беспокойные волны хлестали меня со всех сторон, все мои силы уходили только на борьбу со взбушевавшимся океаном и я с самого начала знала, что это неравная битва, и мне не суждено в ней выиграть.

Единственное, что мне оставалось, это держаться, крепко зажмурив глаза и стараться дышать как можно глубже, слепо надеясь, что рано или поздно мы достигнем суши и упорно гнала от себя мысли, что волочение по воде — и есть цель этого жестокого дракона, явно намеревавшегося убить меня столь изощренным способом.

Непонятно только, зачем. Чего он вообще ко мне прицепился? Почему именно я?

Веки слипались, глаза щипало от соли. Рот и нос были забиты ими, не говоря уже обо всем остальном. Я уже почти не сопротивлялась, едва дыша, изнуренно повиснув в лапах дракона, позволяя тащить меня куда ему заблагорассудится.

Сквозь не то дрему или что похуже, я ощутила, как мы резко поднялись вверх и я распахнула глаза, пытаясь сморгнуть застывшую соль. Щурясь и морщась, я с трудом разглядела сквозь дымную завесу нечто огромное и темное, роняющее свою тень на воду, занимая на ней просто колоссальное пространство.

Я приподняла голову выше и безмолвно ахнула.

Это был череп. Еще один, принадлежащий Древнему Предку.

Но дракон не дал мне возможности разглядеть его получше. Вильнув в сторону, он понес меня к отверстию в скале, стремительно приближаясь к нему, не собираясь даже сбавить скорости. Инстинктивно прикрывшись руками, я почувствовала, как мы снова вильнули. А отняв руки от головы, обнаружила себя в довольно большой пещере, отчего-то, всего на секунду, показавшейся мне знакомой.

Однако и в этот раз дракон не дал мне ни малейшего времени, попросту… сбросив меня. Инстинктивно взмахнув руками, пытаясь хоть за что-то ухватится, я в который раз подавилась воздухом, когда затылок заломило от боли, на секунду лишив меня сознания. В ушах зазвенело, в голове стоял гул.

И еще более острая боль пронзила меня чуть выше груди. Я закричала, ребра затрещали снова, вдохнуть стало просто невозможно. Беспомощно хватая ртом воздух, я нащупала непослушными пальцами лапу дракона на своей талии, с силой вдавливающую в камень, чей серединный коготь грозился продырявить мою грудную клетку. Я вцепилась в него, трясущимися руками пытаясь отнять от себя, но это было не в моих силах.

Дракон подался вперед, расправляя массивные, кожистые крылья. Змеиные зрачки расширились, бездушные глаза смотрели с удовлетворением, переполняясь гордостью и злорадством.

Ярко-красные линии вспыхнули на его груди.

Мои глаза расширились. Что он?..

Дракон раскрыл пасть и дыхнул на меня огнем.

Последний, пронзительный вопль сорвался с моих губ. Я закрылась руками и крепко зажмурилась ожидая мгновенной, мучительной смерти.

Я ждала. Но она все не наступала. Ее не было. Она не пришла ко мне. Обошла стороной.

Я все еще жива.

Медленно отодвинув руки, я с изумлением наблюдала, как пламя пожирает мое алое платье… Но не трогает кожу, а лишь танцует на ней… Двигаясь в одном только ему известном ритме танца, повинуясь тихой песне, которую поет один только огонь.

Не может… быть… Я… Я и вправду от крови дракона… Я действительно… Я…

Случившееся изумило не только меня. Растерянный дракон, явно не ожидавший такого, потрясенно подался назад, ослабив свою хватку. А я поняла, что это мой единственный шанс.

Неожиданно все встало на свои места. Огонь придал мне сил.

Я словно очнулась ото сна. Будто прозрела в один миг.

Всякий страх и ужас отступили. На их место пришла решимость.

Взяв горсть пепла, я бросила его в морду дракону и воспользовавшись моментом, когда он, в ярости рыча тряс головой, со всей силы, которую имела, отпихнула его лапу и соскочив, рванула прочь, в последний момент успев увернуться от его острых зубов и когтей.

В бешенстве зарычав он бросился за мной, обрушивая на скалы всю свою злобу и гнев. Взмах крыльев за моей спиной дал понять, что он взлетел и я теперь как на ладони, что значительно уменьшает мои шансы на спасение.

Если они вообще есть!

Обернувшись, я увидела как он нагоняет меня. В этот же момент, когда дракон вытянул когти, моя нога провалилась в пустоту и я, не успев даже закричать, свалилась вниз, едва успев подставить руки, оцарапав их об острые края и сбив коленки в кровь.

Тут же выпрямившись, я заозиралась вокруг, ища глазами дракона и увидела его летящим прямо на меня с вытянутыми вперед лапами, чьи острые когти опасно блеснули в темноте. Не долго думая, я схватила первый попавшийся камень и швырнула в него, снова попав по морде. Его голова дернулась, он промахнулся, уклонившись влево и задел крылом уступ, который очень вовремя подвернулся мне под ноги.

Я же снова рванулась с места, выхватив взглядом небольшой проем в земле, куда дракон пролезть не сможет.

Только на этот раз не успела до него добежать — бушующее пламя преградило мне путь. И пусть оно не могло причинить мне вреда, тело рефлекторно дернулось в сторону. Человеческие инстинкты сработали раньше, и спустя долю секунды, я уже бежала совсем в ином направлении, а не в том, в котором собиралась, тем самым загнав себя в ловушку.

Разъяренный дракон наступал на меня и пятясь от него спиной, я понимала, что шаг вправо — шаг влево и мне конец. Что же делать? Что же мне делать?! Господи, помоги мне!

Я продолжала пятится, а дракон — наступать.

Он уже предвкушал победу. Змеиные глаза плотоядно взирали на меня с высоты драконьего роста.

Стопы моих ног обо что-то напоролись. Торопливо обогнув это, я сделала еще один шаг и почувствовала, как невесомость принимает меня в свои объятия.

Дракон рванул ко мне, но не успел — я свалилась в яму и на этот раз лишилась сознания надолго… А когда очнулась и повернула голову, увидела мужчину сидящего передо мной на корточках, заботливо поглаживающего меня по многострадальной голове. Мягким, нежным касанием.

Его силуэт был размыт и едва различим в темноте, что настороженно зависла вокруг нас, будто в предчувствии беды. На какое-то время мне даже показалось, что все это было лишь сном. Дурным, кошмарным сном. И я наконец пробудилась от него, а все, что мне приснилось, забудется с первыми лучами солнца, стоит лишь выйти наружу и поднять голову, подставляя лицо под его ласковые лучи.

Ну, а мужчина, естественно, единственный, кто был со мной рядом все это время.

— Оган? — хрипло прошептала я. Мужчина подался вперед, наклоняясь ко мне и тут я узнала его. Широко распахнув глаза, рванула было прочь, но он удержал меня, надавив ладонью на грудь, прямо над кровоточащей раной, проделанной острым когтем. Сдавленно охнув, я взвыла от боли, с разбивающим иллюзию на осколки, осознанием, что все это было по-настоящему, а не просто сном.

Дракон улыбнулся, наклоняясь еще ниже и эта жуткая улыбка напоминала звериный оскал.

— Не нужно больше убегать… — таким же тихим шепотом произнес он. Его тлеющие глаза-угольки смотрели со странной любовью, одновременно жестокой и трепетной, готовой как подарить счастье, так и запросто свернуть шею одним точным движением руки, не моргнув и глазом.

— Ч-что тебе н-нужно? — повторила давешний вопрос я, ощущая на своей груди его обжигающую жаром ладонь, бесцеремонно разместившуюся в запретном месте и явно не собирающуюся его покидать.

— Совсем немного… Я лишь хочу получить свое.

— И… Что же это?

— Ты, разумеется, — ответил он с нежной улыбкой на зверином оскале.

Сердце рухнуло куда-то вниз, провалилось в самые пятки. Затылок оглушило такой болью, что я потерялась в ней. Из недр затерянной памяти всплыло давно погребенное воспоминание…

И рассеялось, когда он сдвинулся с места.

Поднявшись на ноги, мужчина отошел, встав ко мне спиной.

Не смотря на жуткую боль, усталость, страх и изнеможение, я заставила себя сесть, что далось мне очень нелегко. Перед глазами тут же поплыло, покинувший меня гул снова вернулся вместе со звоном в ушах, боль запульсировала в затылке, подводя к грани между сном и реальностью, а к горлу подступила тошнота.

Кажется, у меня сотрясение. С трудом задрав голову, я увидела, что нахожусь в яме, в которую, видимо, и провалилась. Сотрясение… Еще бы… Упасть с такой высоты… Повезло, что еще жива осталась.

— Сначала я хотел тебя убить… — заговорил он вдруг, заставив меня вздрогнуть. Ох… Я уже успела забыть о нем, но теперь приковала к нему все свое внимание. — Я и сейчас хочу, но… Передумал. — Он обернулся. — Если конечно, ты не вынудишь меня поменять решение.

— Что… тебе… нужно? — спросила я в третий раз, глубоко вдыхая после каждого слова. Поддерживать себя в сидячем состоянии было… сложно.

Присев передо мной на корточки, он снова нежно улыбнулся, заправил выбившуюся прядь мне за ухо, из-за чего я чуть дернулась, и ответил:

— Я же говорил: совсем немного… Ты родишь мне ребенка, Ярина. А может и двух. — Как ни в чем не бывало пожав плечами, он опять встал, совершенно не боясь подставить мне спину, абсолютно уверенный в моей беспомощности. Не без причины, честно говоря. Чувствовала я себя, словом… неважно.

Погоди-ка… Ре… Ребенка? Что, прости Господи, он только что сказал?!

Но спросила совсем другое:

— Откуда ты… знаешь… мое имя?

— А ты не помнишь? — эта насмешливо-нежная улыбка уже начинала раздражать. Захотелось стереть эту ухмылочку с его лица навечно. Во мне из мерно тлеющего пламени, постепенно разгорался огонь ненависти и отвращения к этому… этому монстру. — Ах, вот оно что… — Он присел в третий раз, без капли стыда оставаясь голым даже сейчас. Что за животное… — Ты потеряла память. — И опять — опять! — прикоснулся ко мне. Но в этот раз я вывернулась, рассерженно отталкивая его руку.

— Не трогай меня! — выкрикнула я, отталкивая его.

За что получила звонкую пощечину, мгновенно свалившую меня на землю.

Схватив за волосы, оборотень подтащил меня к себе и брызгая слюной от ярости прямо в лицо, процедил сквозь зубы на удивление спокойным голосом:

— Не смей мне перечить. Иначе я сломаю тебе шею. Поняла? — И с силой тряхнул, да так, что меня чуть вырвало, и затем заставил посмотреть ему в глаза, крепко стиснув подбородок двумя пальцами. А на его губах вновь, как приклеенная, появилась та же улыбка, выводящая меня из себя. — Я не хочу этого… — заговорил он уже другим тоном, сочувствующим и просящим. Ладонь держащая волосы отпустила их и плавно легла на шею, обхватывая ее сзади. — Лучше давай по хорошему, милая… Где еще я такую найду?

И на этих словах, настойчиво поцеловал.

Я попросту впала в ступор.

До моего сознания никак не могло дойти, что только что произошло и происходит до сих пор.

Он… Он вправду… Или я сошла с ума?

Спустя несколько томительных минут, мне удалось справится с собой. Разозлившись и испугавшись одновременно, я уперлась руками ему в грудь и изо всех сил толкнула, но не тут-то было.

Оборотень оказался гораздо сильнее, чем я ожидала.

Отчаянно и в тоже время, беспомощно вырываясь, я силилась что-нибудь придумать, сделать хоть что-то и желательно, как можно быстрее! Он явно начинал распалятся и если его не остановить, все закончиться… закончится… Нет! Я не могу этого допустить! Ни за что!

Нащупав руками камень, я из последних сил ударила его в висок. Дракон дернулся, на мгновение замер и мешком завалился на бок. Шумно задышав, я отпихнула его, отползая в сторону на подрагивающих руках, подтаскивая себя к стене и не сводя с него испуганно-настороженных глаз. Привалившись к ней, я позволила себе минутку на передышку. О Господи…

Удар был сильный, но то ли это он оказался таким крепким, то ли я такой слабой, однако, пришел дракон в себя быстро. Медленно сел, пока я оторопело на него таращилась, и стирая с виска кровь, поднял голову, пронзив взглядом исподлобья.

Все. Теперь он точно убьет меня.

Не позволив себе ни секунды промедления, я бросила в него еще один камень, только уже покрупнее и тяжелее, лишь чуть-чуть промахнувшись, попав лоб, а не в висок, куда метила. От удара он завалился на спину и в бешенстве зарычал. А гнев заставил его тело пылать.

Собрав остатки силы воли в кулак, я выбралась из отверстия, которое было проделано у меня за спиной явно рукой человека, зацепившись за уступ рукавом и окончательно его разорвав, буквально вывалившись наружу, разбив в кровь уже локти.

Слишком поспешно вскочив, я пошатнулась, сжав ладонями уши от гула, готового вот-вот разорвать мою голову на мелкие-мелкие кусочки. Судорожно сглотнула, зажмурившись от жгучей боли, таранящей затылок и заставила себя хотя бы сделать шаг, всеми силами пытаясь преодолеть головокружение.

И злобные рыки за спиной лишь подбавили мне прыти.

Придерживаясь стен, настолько быстро, насколько могла, все время спотыкаясь, лишь каким-то чудом еще не падая, я таки смогла добраться до той дыры в стене, которую заметила раньше, и успела вовремя в нее пролезть и спрятаться — дракон вышел из ямы.

Стиснув рот рукой, я постаралась даже не дышать, чтобы ненароком себя не выдать.

В наступившей, безмолвной тишине отчетливо раздавались его шаги. Каменная крошка трещала под его весом. Он появился в поле зрения, весь испещренный огненными линиями, освещающие его тело в темноте… Прожженный бог смерти, само воплощение сдержанной ярости и бешенства. В руках он сжимал разорванный рукав моего платья.

Около минуты не происходило ничего…

А потом он закричал, и каждое его слово сочилось откровенной ненавистью и злобой:

— Я ждал этого десять лет! Слышишь! Десять лет я тебя искал! — Секундная заминка и он продолжил зловещим тоном. — И даже не думай, что я позволю уйти тебе и на этот раз.

Искал меня? Он искал меня? Зачем? Ради чего? Ради ребенка?! Я не… понимаю… А как же Ритуал?

— Ну же, Ярина! Где ты прячешься? Ну?!

Что-то с грохотом влетело в стену. Сверху что-то посыпалось. Я еще крепче стиснула рот, перепугано уставившись перед собой. Сердце отбивало барабанную дробь. Только бы не заметил…

— Думаешь, я не найду тебя?! Я знаю этот остров, как свои пять пальцев… И ты не сможешь отсюда сбежать! Это тебе не та долбанная долина, где ты жила с тем бесхребетным недоумком, который даже Ритуал провести неспособен!

Это он об Огане так говорит?

— Обвести вокруг пальца этого мальчишку… — он смачно сплюнул. — Даже стараться не пришлось, так легко все вышло.

Так это он его выманил? Так все это нарочно? Боги, что же он… И ради чего? Чтобы заполучить меня?! Да Господи, зачем?!

Снова раздались шаги, но теперь ближе. Я моментально напряглась, пальцы уже нащупали ближайший камень, если он вдруг…

На этот раз тишина тянулось долго, мучительно долго, вынуждая считать каждую секунду в безумном ожидании следующей.

— А хочешь знать, что я сделал с твоими родителями? — спросил он вдруг.

Меня проняла дрожь. Родители? Мои родители?! Он говорит о моих родителях?!

Что он с ними сделал?!

Я почувствовала острое, почти неукротимое желание выбежать к нему и задать этот вопрос прямо в лицо и посмотреть, что он скажет. Но это «почти» меня и остановило. А что, если это ловушка? Что если он этого и добивается?

— Сначала я занялся твоей матерью… Красивая была женщина. Длинные, русые волосы, светлые глаза… Она была прекрасна для подобных ей… И тем прекраснее было отнять у нее эту красоту.

Внутри меня что-то оборвалось. Сердце забилось сильнее. Ладони сжимавшие камень, вспотели и оцарапались в кровь. Что он с ней сделал?

Мои глаза остекленели от ужаса. В памяти всплыли обрывки воспоминаний, смутные, расплывчатые, но выражающие только боль и страдание…

Не может быть… Он ее… Что?.. Изуродовал? Или убил?!

Даже в состоянии близком к обморочному, я сумела сохранить рассудок, не давший мне забыть, что родители были живы, отдавая меня людям.

И-или он говорит о том, что б-было… После?

О Боже… Да он же безумец!

Застряв в собственном ужасе и затягивающих, словно омут, мыслях, я не услышала, как шаги стали еще ближе…

— А, вот ты где… — улыбаясь сказал он, протискиваясь в проход. Резко вздрогнув, я уставилась на него и даже могла представить, как выгляжу в этот момент: белая, как полотно, с круглыми от ужаса глазами и капелькой пота, стекающего по лбу…

Он резко выбросил руку, стиснув в железной хватке уязвимое горло…

На этот раз я не промахнулась, угодив точно в висок.

Его голова дернулась, взгляд помутнел. Оборотень рухнул, как подкошенный. Отпихнув его ногой, я выронила камень из дрожащих рук и уже совершенно не соображая, что творю, поползла вверх, карабкаясь по скалам, цепляясь за ними окровавленными пальцами с поломанными ногтями и стертыми до мозолей ногами, потеряв обувь еще в океане.

Я взбиралась все выше, не зная, зачем это делаю, а в голове было пусто, словно оттуда разом выкачали все мысли и воспоминания обо мне, и я перестала существовать, как личность, даже как человек.

— Еще раз ударишь меня по голове и клянусь, я посажу тебя на цепь, маленькая дрянь! — разнеслось взбешенное по пещерам у меня за спиной, где-то далеко внизу.

На мгновение я замерла. Один раз моргнула. А затем с удвоенной силой поползла дальше, с трудом заставляя слушаться свои трясущиеся конечности, кое-как сдвигаясь с места на место и вскоре, даже быстрее, чем ожидала, оказалась на вершине.

Свежий, продувающий насквозь ветер ударил в лицо, отталкивая назад. Бесконтрольное тело инстинктивно пригнулось к земле. Тихий вздох сорвался с губ, растворившись в воздухе.

Здесь было высоко. Очень, очень высоко. Океан с такой вышины казался бесконечным темно-синим ковром, колышущимся, будто живое, простирающимся от горизонта до горизонта.

— Тебе некуда бежать, Ярина! — прорычал дракон, все еще находясь где-то там, далеко внизу. Пока еще далеко. — Там тупик. — Это он прокричал с нескрываемым злорадством.

Я моргнула. И наконец, очнулась. Оцепенение спало. Я пришла в себя.

Торопливо оглядевшись вокруг и более осознано взглянув на мир, я поняла, что действительно в тупике. Отсюда нет выхода! Только назад! А там… А там дракон!.. Я не могу идти назад! Не могу! Лучше уж умереть, чем достаться ему!

Оган, где же ты, подумала я неожиданно для себя. Неужели не заметил, что меня нет?

И тут меня осенило. Внезапная мысль вытеснила всякий страх и отчаяние из головы, заменив их надеждой. Безрассудной решимостью.

Я посмотрела на свои руки. А что, если?..

«Ага… Значит, ты не собираешься пока рассказывать ей, что она тоже от крови дракона?»

Я — от крови дракона…

«Ты можешь стать Истинной, если захочешь…»

Я — Истинная…

И рразве у меня есть выбор?..

Бросив быстрый взгляд за спину, я отчетливо осознала, что нет.

Нервно сглотнув, я осторожно встала, балансируя на краю пропасти и медленными, крошечными шажками пробралась к кончику зуба, несмело заглядывая вниз. Лететь придется долго, но не достаточно, чтобы… Что? Как только я прыгну — повернуть уже не смогу!

Это дорога в один конец. Здесь нет пути назад.

А что если я не обращусь? Что если Оган ошибся? Тогда я… умру. Я не воскресну — я действительно умру. По-настоящему.

Поутихшие, но никуда не исчезнувшие страх и отчаяние разгорелись во мне с еще большим жаром, вынудив сделать шаг назад. Мне пришлось заставить себя остановиться и отбросить все чувства куда подальше. Я не могу сдаться…

Нет, это слишком рискованно… Моя жизнь стоит на кону. Я так не могу… Не могу!

— Эй, ты! Немедленно иди сюда! Не делай себе еще хуже, чем уже есть! Я даю тебе последний шанс, Ярина! Сделай правильный выбор!

Мои губы чуть приоткрылись…

Он даже не подозревал, что только что сделал.

Глубокий вдох и выдох… Пропасть под моими ногами…

Так я хотя бы смогу улететь…

Да… Это правильный выбор…

Правильный…

Дракон приближался, неумолимо сокращая расстояние между нами. Я уже чувствовала его дыхание, обжигающее затылок.

Стиснув ладони в кулаки и крепко зажмурившись, я сделала шаг вперед…

И прыгнула со скалы…

Ветер остервенело бил мне в лицо, слезы наворачивались на глаза, скапливаясь в уголках, но надолго там не задерживаясь — их подхватывало потоками воздуха и они устремлялись вверх, напоследок оставив на коже ледяной поцелуй. Я падала с такой скоростью, что казалось, будто ветер собирается сорвать с меня платье, причем вместе с кожей. Заживо.

Легкие сдавило от такого давления. Продохнуть было просто невозможно.

Я испуганно перевела взгляд на свои руки. Золотисто-алые линии лениво, нехотя вспыхивали на ладони, просвечивая изнутри, словно вены. Горячая, драконья кровь бурлила под кожей, как поток жидкого пламени. Но медленно. Слишком медленно!

А падала я чересчур быстро. Земля была очень близко и с каждым мгновением становилась только ближе!

Мои глаза широко распахнулись. Дыхание перехватило.

Я… Я не успею! Я не успею обратиться в дракона! Я погибну!

Драконий рев в вышине заставил меня вздрогнуть. Что? Только не…

И тут же рев ударил мне прямо в ухо, ненадолго оглушив. Повернув голову, я увидела вытянутые лапы, которые молниеносно сжались на моем теле.

Меня резко дернуло в сторону. Перед глазами все расплылось. Я перестала понимать, где верх, где низ и что вообще происходит. Лишь успела выхватить краем глаза стремительно приближающуюся скалу и в следующую же секунду почувствовала, как мы с грохотом в нее врезались.

Дракон принял весь удар на себя. Меня лишь «слегка» тряхнуло, чуть не переломав в нескольких местах. Из груди вырвался рваный выдох.

Однако на этом все не закончилось.

Нас сильно крутануло, отшвырнув от удара об скалу и небо стало отдаляться, а мир вокруг бешено завертелся.

Не прошло и секунды, как мы рухнули в воду.

Я не успела даже закричать.

Удар был просто чудовищной силы. Я ощущала себя так, словно меня расплющило, раскатало в тонкий пласт, сжавшийся до размеров листика, растянувшегося на земле. Или впечатало в стену, размазав по ней, как лепешку.

Просто поразительно, что я вообще осталась в сознании, а не лишилась его сразу же.

Толща океанской бездны сомкнулась над моей головой и бешеное вращение замедлилось, стало обратным самому себе, ровным и гладким. Растерянная и совершенно не понимающая случившегося, я открыла рот, чувствуя безмерную потребность вдохнуть, и сразу же наглоталась воды, буквально захлебываясь ею.

Растерявшись еще больше, я поддалась панике, беспомощно болтая ногами и руками, вместо того, чтобы плыть на поверхность. Тем более что я не умею плавать!

Но мне и не понадобилось этого делать. Что-то или кто-то попросту вытолкнуло меня из воды на поверхность. Вынырнув, я надрывно закашлялась, выплевывая воду и хватая ртом воздух, измождено уцепившись за что-то теплое, поддерживающее меня, не позволяя вновь уйти под воду, в этот кромешный, удушливый ад!

Океанская гладь была беспокойной, накатывая волнами на берег и мне в лицо, заставляя повыше задирать голову и глотать ртом соленую воду.

Только более-менее успокоившись и убедившись, что уже не утону, я наконец обратила внимание на то, что удерживало меня все это время, уже прекрасно зная, что это был дракон.

Повернув к своему спасителю голову, я не поверила своим глазам. Сердце подскочило к горлу от неверия и радости одновременно.

Золотисто-коричневый дракон косил на меня взволнованным взглядом, распахнув свои огромные крылья и положив их на воду, благодаря чему мы не тонули, а оставались над водой, лежа прямо на ней.

— О-оган?.. Э-эт правда ты?.. — скрипучим, ослабевшим голосом прошептала я, не сводя с него глаз.

Драконьи глаза удовлетворенно блеснули, но тут же потухли, стали холодными и агрессивными. Он перевел взгляд, задирая морду к верху и его зрачки гневно сузились, а из груди вырвалось утробное, приглушенное рычание. Он готовился к битве и обещал своему противнику долгую и мучительную смерть.

Я тоже посмотрела вверх и увиденное меня поразило до глубины души.

Почти у самой вершины черепа летали три дракона!

Три! Не два, а именно три дракона! Откуда они взяли еще одного? Очередной родственник, о котором я ничего не знаю?

Присмотревшись повнимательнее, я увидела, что третий дракон — черный, а вовсе не коричневый. Что прои…

Не дав мне додумать, Оган резко поднырнул под меня и всплыл так, что я оказалась на нем верхом. Еле успев ухватиться за его шею, я невольно ахнула, когда мы взмыли в небо, навстречу пронзительному ветру, продувающему мое мокрое тело до костей, бросая в крупную дрожь, но мне некогда было об этом думать — все мое существо было сосредоточено на битве, что разверзлась наверху.

Особенно меня интересовал незнакомый, черный дракон, взявшийся словно из ниоткуда.

Или не такой уж и не знакомый? Откуда у меня такое стойкое ощущение, что мы уже встречались?

Направляясь к ним, мы не долетели всего каких-то несколько десятков метров. Оган неожиданно свернул к черепу, пользуясь тем, что похитившего меня дракона отвлекают Азер и другой дракон, все больше кажущийся мне знакомым.

Я обернулась на него и на долю секунды наши взгляды встретились. Его глаза стали шире. В них отчетливо читалось узнавание. Я определенно точно видела его когда-то…

Оган высадил меня в глазнице Великого Предка и мордой подтолкнул глубже в пещеры, подальше от края и посторонних глаз, не желая вмешивать в битву, в которую сам собирался вступить. Послушно отступая, я смотрела на него и потому увидела, как озлобленный дракон, каким-то образом сумевший вывернуться из когтей своих противников, яростно взмахивая крыльями, летел на нас, оглушая наступившую тишину ужасающим ревом, вызвавшим мурашки по спине.

— Осторожно! — закричала я и опрокинулась на спину, когда Оган тут же развернувшись, сцепился с ним, лишь чудом успев увернутся от столпа огня, запросто способному прожечь даже непробиваемую чешую дракона.

Звуки борьбы, треск костей и камня сбивали с толку. Земля ходила ходуном, пыль и каменная крошка сыпалась с потолка, окутывая место битвы пыльной завесой, мешая видеть и заполняя легкие отравляющим воздухом. Пятясь спиной, я отползала от них как можно дальше, пару раз чуть не угодив под удары хвоста и острое лезвие когтей, лишь благодаря случайности сумев избежать и того и другого.

Оган явно пытался увести его от меня, но тот был намного крупнее и выносливее. Сила в нем была просто неимоверная.

А жестокости еще больше.

К счастью, Азер с другим черным драконом сумели оторвать его от Огана и утянуть в небо, впиваясь когтями глубоко под кожу и зубами пытаясь вгрызться в горло — самое уязвимое место. Оган предупреждающе рыкнул на меня и присоединился к ним. Я же, вскочила и бросилась бежать, наконец окончательно проникнувшись происходящим, а вернее битвой, что развернулась прямо на моих глазах!

Вдруг кто-то схватил меня за руку и потянул за собой, нырнув в проход, который я не заметила. Вздрогнув, я уставилась на женщину тащившую меня за собой, от растерянности позволяя ей сделать это. Она привела меня в маленькую пещерку и села за большим валуном, усаживая рядом, все еще крепко держа за руку, и уставилась на меня, не отводя своих красивых, светлых глаз, — не то зеленых, не то голубых, — полных нежного и хорошо понятного чувства.

Я ошеломленно воскликнула, едва осознав что и она мне тоже кажется знакомой:

— Кто ты?

Немолодая уже женщина, но такая же прекрасная и утонченная, как и в свои лучшие годы, грустно улыбнулась и заправила выбившуюся прядь мне за ухо, словно и не услышав вопроса, увлекшись лицезрением моей особы, да еще с таким видом, будто бы мы не виделись сотни лет и теперь она хочет убедиться воочию, насколько я изменилась за эти мучительно долгие годы, скользя по мне руками, будто боялась, что если отпустит, то я рассеюсь, как мираж, превратившись в дым и воспоминание.

— Память к тебе так и не вернулась… — прошептала она голосом, полным боли и печали. Ее ладони трепетно обхватили мое лицо, глаза заблестели от выступивших слез. Одна из них скатилась по щеке. — Ты стала такой красавицей. Лицом вся в отца… Думала, никогда больше тебя не увижу… Мы так скучали по тебе…

Я смотрела на нее и не могла поверить. Женщина из моих снов… Только теперь я увидела: те же черты лица, те же глаза, та же нежная улыбка… Не может быть!..

И-или… может? Я ведь сама говорила: в жизни всякое случается.

— Э-это ты… — сдавленно выдохнула я, понимая, что и сама плачу.

Лицо женщины тут же преобразилось, стоило ей услышать эти слова. Она посветлела, налилась чистым и таким искренним светом и счастьем, что я поняла — ошибки быть не может. Это действительно она. Моя мама… Моя…

— Ты помнишь!

Я заморгала, роняя еще больше слез.

— Н-не совсем… Немного… Чуть-чуть…

Она махнула рукой и крепко прижала к себе, прервав мой бессвязный и совершенно не нужный сейчас поток слов. Не сразу, но я тоже обняла ее, наслаждаясь ощущением материнского тепла, которого была лишена столько лет и полностью расслабилась, зажмурившись от чувств, что бушевали внутри и выходили наружу крупными слезами, без остановки скатывающиеся по подбородку, оставляя на плече жен… матери влажное пятно. Впрочем, на моем плече было то же самое.

Нам не хотелось отрываться друг от друга, но звуки битвы заставили нас спуститься с небес на землю и вернуться в суровую реальность.

— Идем, — сказала она. — Здесь опасно. И твои раны нужно немедленно промыть, — добавила, как оказалось, уже давно успевшая заметить в каком я состоянии.

Мама быстро поднялась, утягивая меня куда-то еще глубже в пещеры, которые я рассматривала с интересом и усиливающимся чувством узнавания, уже уверенная: это то самое место, что я увидела во сне и в котором тот дракон напал на меня…

Уткнувшись взглядом в землю, я нахмурилась. В голове роилось столько мыслей и вопросов, что ни на что другое места там больше не осталось. Мне сейчас хотелось только одного — во всем разобраться. Понять, что случилось и узнать, как получилось так, что им, моим родителям, пришлось отдать меня людям. Это все из-за того дракона, да?

— Постой, — попросила я, не зная даже толком, с чего начать. — Погоди. У меня столько вопросов. Я ничего не понимаю! Расскажи мне все! Где вы были? Куда пропали? Кто этот дракон? Что ему надо? Почему так слу…

Остановившись так, что я едва на нее не налетела, она обернулась. Хотела что-то сказать, но промолчала и вместо слов лишь тяжко вздохнула.

— Мам… — тихо позвала я и смутилась. Называть ее так было еще очень… непривычно. Но в тоже время, наоборот. Я чувствовала, что это правильно. Просто забыла об этом.

Она еще раз вздохнула, развернулась и уже не так торопливо прошла дальше, ведя меня за руку, как маленькую девочку. Я посмотрела на наши сцепленные руки и меня посетило видение, смутное, размытое, но вполне отчетливое, и там я увидела тоже самое, что и сейчас: мама держала маленькую меня за руку, мягко сжимая ладонь в своей и вела за собой, весело и звонко смеясь.

А ее смех гулко раздавался по стенам пещер, превращая это немного унылое и мрачное место в чудесный, райский уголок полный жизни и безграничного счастья.

Шумно выдохнув, я несколько раз моргнула и взглянула на маму, идущую впереди. Длинноволосая, не очень высокая и стройная, в нежно-голубом платье, с накинутым поверх него неопределенного цвета плащом…

Неужели она и вправду моя мать? Неужели это и вправду происходит со… мной?

Может, это просто сон и я всего лишь сплю?

Вскоре мы пришли в просторную и очень светлую пещеру, сплошь унизанную разной величины дырами, через которую вовнутрь попадали солнечные лучи, разгоняя полумрак и одиночество этого места. Благодаря ему морозный иней пещеры стал более теплым и мягким, не таким пустым и холодным, как до этого.

В точно такой же пещере я сплю с тех пор, как…

— Ты помнишь это место? — спросила меня мама, пройдя чуть вперед. Ее голос звучал глухо, печально, перемежаясь болью и тоской. Она невольно погрузилась в воспоминания о минувших днях. — Так давно это было… — Она остановилась, рассматривая большую пещеру так, словно не видела ее многие годы. Очень многие.

Подошла к колыбельке, старой, изношенной, покрытой пылью. Провела рукой по дереву, взглянула на свою ладонь, покрытую чем-то белым и легким.

Песок посыпался меж ее пальцев. Она посмотрела на меня. В ее глазах блестели слезы.

Грохот снаружи и последовавший за этим громогласный рев, заставил пещеру содрогнуться. Мы обе инстинктивно пригнулись к земле и взглянули друг на друга одинаково испуганно.

Пещера еще раз содрогнулась, даже сильнее, чем в первый, и сверху посыпались отколовшиеся куски камня и каменистая пыль, стремительно заполнившаяся пещеру снизу до верху. Мы обе раскашлялись.

И снова ненадолго забылись, чего делать совсем не стоило.

— Мама… — пролепетала я, кидаясь к ней и помогая встать. Она чихнула и благодарно улыбнулась, принимая мою помощь. Затем настороженно взглянула на переднюю стену, опасно покрывающуюся трещинами. Я сделала тоже самое.

Кто-то отчаянно ломился к нам снаружи.

И я уже догадывалась кто.

— Идем отсюда, — сказала я, не сводя глаз со стены, все сильнее покрывающуюся трещинами. Такими темпами она долго не протянет. — Здесь тоже небезопасно.

Кивнув, мама последовала за мной, то и дело оборачиваясь и спеша укрыться где-нибудь, где бой нас не достанет, в чем я ее поддерживала. Сдается мне, если мы останемся, то уже не выйдем отсюда. Живыми.

Не успели мы сделать и трех шагов, как стена окончательно развалилась, разлетевшись на мелкие кусочки во все стороны, лишь каким-то чудом не задев нас. Среди грохота, шума и гама, отчетливо раздался наш общий крик. Нас обеих отшвырнуло назад, опрокинув на землю, немного протащив по ней, и осыпав осколками и пылью.

Отплевываясь и кашляя, я попыталась приподняться, чувствуя, как ноет спина от столь сильного удара. Мотнув головой и морщась от боли, я поискала глазами маму и обнаружила ее рядом с собой, такую же растерянную и напуганную, как и я. Она смотрела на меня и в ее глазах я видела страх. Страх потерять.

Мама обернулась и с силой оттолкнула меня, чем спасла жизнь нам обеим: огромный пласт камня встрял между нами, разделив и оставив по разные от него стороны.

Я услышала, как отчаянно мама зовет меня, и даже увидела ее нежно-голубое платье, но битва развернувшаяся уже в пещерах не позволила нам воссоединиться.

Четыре дракона сцепились в смертельной хватке, — трое против одного, — разнося остатки пещеры в щепки, не оставляя и камня на камне. А мы с мамой были легкой мишенью для их неосторожных действий и последствий столь жестокой борьбы. Единственное, что мы могли сделать, это убраться как можно дальше отсюда и как можно быстрее.

Вскочив, в безмолвном ужасе глядя на клубок драконьих тел, рвущих друг друга на части, — пытаясь на самом деле, разорвать только одного, — я попятилась, почему-то не в состоянии отвести от них взгляда и сама не понимала, почему. То ли страх вынуждал, то ли просто оцепенела.

Мощный удар хвостом по стене, что была рядом со мной, сдвинул ее с места и она стала стремительно накреняться в мою сторону, всерьез угрожая погрести меня под собой. Я беспомощно пятилась, а ее тень уже накрыла меня с головой.

И Оган спас меня снова.

Второй раз принял весь удар на себя.

Лежа на земле, укрытая его телом и крыльями, и закрывая голову руками, я видела сквозь щель, как он взвыл от боли, обнажив острые и окровавленные клыки, но меня это совсем не напугало. Господи, да почему он так подставляет себя? Я ведь успела бы отбежать!..

Немного успокоившись и осмелев, я протянула было руку, заметив длинный порез, тянущийся через всю его грудь, но он уже отвернулся, вытянув длинную шею куда-то в бок, злостно рыча, с трудом сдерживаясь, чтобы не кинуться в бой снова. Вздрогнув, я отдернула ладонь и только сейчас заметила, что стало как-то слишком тихо. Чересчур тихо.

Лишь приглушенные всхлипы раздавались в тишине.

Драконы напряженно замерли. Их тела в ярости дрожали, а из пасти доносилось утробное рычание. Они низко пригнули головы, выражая только одно, единое на всех желание — уничтожить врага незамедлительно.

Особенно сильно был взбешен черный дракон, в нетерпении поддавшийся вперед и распахнувший испещренные шрамами крылья, готовый атаковать в любую секунду.

И когда я, с трудом поднявшись, посмотрела туда же, куда и все, то поняла, почему они так разъярены.

И меня тоже обуяла жгучая ярость, ничем не уступающая драконьей. С внутренней стороны ладоней, пламя обожгло запястья, но я не придала этому значения. Меня всецело занимало другое.

Похитивший меня дракон уже в облике человека, держал мою маму, безжалостно стиснув ее горло, вынуждая задыхаться от такой хватки. Сукин сын…

Он усмехнулся и сжал ее горло еще крепче. Мама со свистом втянула воздух. Драконы дернулись и тут же застыли. Я вздрогнула.

Повисла оглушительная тишина.

— Еще шаг и я ее убью, — предупредил он, ухмыляясь. — А вы знаете, я шуток не люблю. Но, — его тлеющий взгляд сместился на меня, — все может закончиться иначе и никому не придется умирать. — Он красноречиво покосился на мою маму, больше взбешенную, нежели напуганную. Решительность отчетливо читалась на ее лице, лишь немного оттененная страхом.

Он еще ничего не сказал, а я, как и все собравшиеся здесь, уже знала, каким будет его условие. И в следующее же мгновение он подтвердил это, сказав:

— Ты, — дракон кивнул на меня. — Пойдешь со мной. Без каприз и препирательств. Добровольно.

Я сглотнула, ладони предательски задрожали. Но не только от страха. Ярость становилась все глубже…

— Попытаешься схитрить или обмануть меня, и я сверну ей шею. Вы, — обратился он к драконам, — Быстро к стене. И поживее.

С явной неохотой и жаждой сделать абсолютно противоположное, они отступили, не сводя глаз с мужчины и женщины, что он взял в плен. Я же осталась стоять на месте, прекрасно зная, что это требование не относилось ко мне. И ослушаться не решилась — на кону жизнь моей давно потерянной и только сегодня вновь обретенной матери. Как и отца.

И я не готова потерять их снова, едва найдя. Ни за что на свете!

— Подойди сюда.

Кровь застыла в жилах. Я оцепенела.

Мама замотала головой. По ее щекам полились слезы. Драконы позади зашевелились.

Руки прожигало внутренним огнем и он становился только сильнее. Стиснув ладони в кулаки, я закусила губу. Тело дернулось, но осталось на месте.

— Подойди. Сюда, — настойчивее повторил он. Два тлеющих уголька его глаз стали ярче и опаснее. Предупреждение.

Судорожно вдохнув и выдохнув, я дрожащими и непослушными ногами сделала шаг к нему навстречу. Мама заплакала. За спиной раздалось шипение.

Каждый последующий шаг давался мне тяжелее предыдущего. Ноги словно одеревенели. Страх травил душу. Голову стеснило обручем звенящей пустоты. Сердце отчаянно билось где-то в горле.

— Ярина, пожалуйста… — взмолилась мама, беспомощно глотая слезы. — Не надо…

Я нервно мотнула головой и не своим голосом ответила, не отрывая взгляда от лица дракона, с жуткой и победоносной улыбкой наблюдающего за мной:

— В-все хорошо, мам. Не бойся за меня… Я с-справлюсь…

Жар под кожей заворочался. Боль, что нес в себе жидкий огонь, становилась все нестерпимей. Линии вспыхивая, поднимались выше по рукам, заклеймив меня знаком драконьего рода. Моего рода.

Я ненавязчиво спрятала их в складках платья. В голову пришла шальная мысль…

И когда до цели остался всего два шага, я остановилась. Дракон угрожающе глянул исподлобья.

Вокруг меня повис запах гари — платье неторопливо воспламенялось. Но этот запах растворился в другом, еще более сильном, поднимающимся от пепелища и едва ли развеянным свежестью вод в ветре, дующим с океана.

Мне не сразу удалось заговорить. Часть меня сходила с ума от страха. Другая от ярости. И третья, появившаяся внезапно, попросту из ниоткуда, пыталась как-то осознать и поверить в то, что я собираюсь сделать прямо сейчас…

— Ты обещал… — пропищала я и запнулась. Прочистила горло и продолжила: — Если я пойду с тобой, никто не умрет… Ведь так?

— Так, — нетерпеливо кивнул он, сам не замечая, как усиливает хватку, уменьшая шансы моей матери выжить и свои собственные выполнить обещание…

— Отпусти мою маму, — заговорила я уже увереннее, все еще с трудом веря в безумное намерение, которое собираюсь осуществить. — Я твоя. Делай со мной, что хочешь.

Ему понравились мои слова. Кривая улыбка очертила звериный оскал. Он отпихнул плачущую женщину и сделал шаг ко мне…

Резко вскинув пылающие руки, я вцепилась ладонями ему в лицо, прожигая чистым драконьим огнем, оставляя на коже глубокие борозды. Пальцы надавили на глаза, выдавливая их из глазниц и они лопнули с противным звуком.

Меня замутило. Тошнота подкатила к горлу. Я задыхалась, окруженная отвратительным запахом горелой плоти. Страстно желая этого, я в то же время, едва ли осознавала, что действительно сжигаю его заживо!

Он одуряюще закричал, схватил меня за руки, стиснув до ломоты в костях. Сопротивляясь всеми силами, я понимала, что не смогу удерживать его долго…

Вдруг что-то сбило меня с ног. Крутанувшись в воздухе, я плашмя рухнула на землю и сразу же приподнявшись на локтях, не обращая внимания на боль, успела увидеть как два дракона, перелетев через обрыв свалились вниз, с ужасающим грохотом рухнув на скалы.

— Оган! — испуганно вскрикнула я. О Господи! Что ты наделал?!

Вскочив, пошатываясь и спотыкаясь, я бросилась за ними, не слыша окрик матери за спиной, умоляющей меня остановиться. Бестолково и суетливо снуя туда-сюда я с трудом, но все-таки нашла место, откуда можно спустится и не долго думая и совсем не боясь свернуть себе шею или переломать еще чего-нибудь, торопливо спустилась вниз, сбив ноги и руки в кровь.

Когда я оказалась вниз, Оган уже возвращался в человеческую форму. Искры летали над ним, рассеиваясь в воздухе, будто убаюкивая и защищая.

Он лежал на спине, устремив утомленный взгляд в небо из-под полуприкрытых век. Левая рука была неестественно вывернута, два пальца сломаны. Тело испещряли множество страшных порезов и ран. Его израненная грудь тяжело вздымалась и опускалась. Кровь алым мерцала на коже в предзакатных сумерках.

На другого, уже мертвого, с перегрызенной шеей я старалась не смотреть.

Оборотень повернул голову. Посмотрел мутным взглядом, узнавая меня.

— Оган! — подскочив к нему, я плюхнулась на колени и протянула руки, совершенно не зная что мне делать и как ему помочь. Но тут же отдернула их, едва увидела, что линии не угасли, а продолжают пылать на коже. Положив их на колени тыльной стороной, я всхлипнула и тихо, полушепотом спросила:

— Как ты?

— Бывало и получш, — попытался пошутить он. Его взгляд скользнул по мне, отмечая зияющую дыру в груди, уже успевшую покрыться коркой, разбитые пальцы рук и ног, многочисленные царапины, порезы и синяки, в том числе и мой внешний вид, а так же растерзанное платье, едва ли прикрывающем оголенную грудь. И в глазах его закралось глубокое чувство вины и сожаления. — Прости… Не уберег… Должен был понять сразу… — голос его был слаб и едва слышен. Меня пронзил страх.

— Все хорошо… — возразила я, вытирая слезы, не замечая запаха, что исходит от моих ладоней. Я сейчас вообще мало что замечала, кроме него. — Ты меня спас. Дважды… Спасибо тебе… — поколебавшись мгновение, я робко наклонилась к нему и поцеловала в губы, все еще не осмеливаясь прикоснуться руками.

А когда разорвала неумелый поцелуй, увидела, что его глаза закрыты. Теперь меня пронзил откровенный ужас.

— Оган? Оган! — совсем забывшись, я схватила его за плечи и с силой тряхнула. Но на счастье линии уже угасли, не причинив ему никакого вреда.

— Оган, очнись! — взвизгнула я и разрыдалась, закрывая лицо руками.

Мои нервы сдали окончательно.

Я попросту не выдержала.

Дракон лениво возлежал на скалах глядя на солнце, неторопливо опускающееся за горизонт, раскрасив небо в алые и оранжевые тона, такие же теплые как и воды бескрайнего океана, согретые лучами дневного светила. Пухлые облака медленно плыли куда-то вдаль, совершая одно из своих бесконечных путешествий, чтобы увидеть весь мир и показать ему себя во всей свое красе и недосягаемости. Шаловливый ветерок не желающий никак угомониться, носился по скалам сдувая с них пыль, трепал листья деревьев и травинки, и заставлял петь воду, волнами накатывающую на берег.

Умиротворение и покой. Вот что чувствовал дракон, любуясь благодатью, что окружала его со всех сторон.

Но вдруг кто-то осмелился нарушить его покой: кудрявая девчушка в мешковатом платьице ухватила его за рог и потянула вниз, притягивая поближе к себе. Дракон мотнул головой и фыркнул, вырываясь из цепких ручек девчушки, но та и не думала сдаваться. Взобравшись за него и снова ухватившись за рога, она умастилась ему на шею и капризно воскликнула:

— Покатай меня! — А когда он не отреагировал, обиженно надулась. — Ну папа, ну покатай меня, ну покатай! Папа!

Дракон в очередной раз фыркнул, чуть дернул шеей и улегся на лапы-крылья, подпалив своим огненным дыханием лепестки цветка, что рос прямо у него под носом.

— Ну папа! — не унималась девочка, подавшись вперед и заглядывая ему в глаза. — Папа, покатай меня! — Даже не думая об осторожности, она свесилась еще ниже и еще бы мгновение, кубарем слетела бы с него, но дракон ни на секунду не терявший бдительности, хоть и оставаясь расслабленным, успел предотвратить это, задрав голову повыше и опрокинув визжащую от счастья девочку себе на шею, а после поймал ее зубами за шиворот.

Весело хлопая в ладоши и ничуть не напуганная, девочка задорно смеялась и требовала:

— Еще, еще! Хочу еще!

— Ну уж нет! — произнесла появившаяся на скалах молодая женщина, в отличии от дочери напуганная, встревоженная и гневная. — Хватит баловаться! Руконожку довела, птиц разогнала и даже всю рыбу распугала! — продолжая выговаривать, она подошла к ним, аккуратно сняла девочку и прижала к себе, ласково и благодарно потрепав дракона по носу, на что тот сразу же заурчал от удовольствия, сонно прикрыв веки. А затем уставилась на свое чадо, успевающую за день сделать больше, чем она с мужем за целую неделю. — Вот что мне с тобой делать? — спросила она устало и немного смиренно, понимая что ни одно слово не заставит их дитя быть послушнее.

— Холить и лелеять! — завопила девчушка во все горло и стайка птиц примостившаяся на скалах, вновь взлетела, стремительно прячась в облаках, в единственном убежище, где непоседливая кудрявая девица до них еще не добралась.

— Ох, Ярина… — засмеялась ее мама и они втроем вернулись в пещеры.

* * *

Я открыла глаза. Мои губы тут же расплылись в теплой, мечтательной улыбке. Какой чудесный сон… Еще один привет из прошлого. В последнее время их становиться все больше и больше, и я этому очень рада. Наконец-то моя память ко мне возвращается!

Сев на постели, я рассеянно огляделась вокруг и сладко потянулась, встряхивая остатки сна. Затем легко встала и закружилась по пещере, широко разведя руки в стороны и пару раз чуть не споткнулась, но совершенно не обратила на это внимания. Улыбаясь от уха до уха, я чувствовала себя совершенно счастливой…

Прекратив кружиться, я опустила руки и вздохнула. Моя фигура отбрасывала длинную тень, освещенную солнцем.

Повернувшись к источнику света — большому естественному проему с видом на океан, я прошла к нему и коснувшись пальцами шершавых стен, вгляделась куда-то вдаль, понимая, что больше мне от жизни ничего не надо. Лишь бы стоять вот так и радоваться тому, что наконец-то все хорошо…

А ведь совсем недавно все было иначе. И я сама была на грани жизни и смерти.

При этой мысли моя радость померкла, улыбка сползла с лица, а чувство легкости исчезло, сменившись тяжестью и беспокойством.

Затянувшаяся рана на груди заныла, я накрыла ее ладонью, невольно вспоминая, как длиннющий и пугающе острый коготь врывается мне в кожу, едва ли не пронзая насквозь. Еще бы немного и…

Додумывать я не стала. Резко отойдя от края, прошла вглубь своей временной спальни и подхватив белье и банные принадлежности, направилась к небольшому озеру, где мы когда-то всегда купались и плескались всей семьей если океанские воды были слишком холодными, и заставляли мыться Руконожку, натирая его ворчливую тушку мыльным камнем…

Жаль, что его больше нет… Его не стало в тот же день, когда тот, другой дракон напал на нас, безжалостно убив моего единственного друга, хотя тот всего лишь пытался меня защитить.

Это чудовище… Как можно быть таким? И ведь это самое малое, что он сделал. Молва о нем потрясает мир уже не одно столетие. Годами, десятилетиями и даже веками он не давал покоя ни людям, ни драконам, повсюду нося только смерть и хаос…

Как хорошо, что ему пришел конец. Отныне он никому не навредит. Никогда.

Присев на край озера, в размышлениях не заметив как уже добралась до него, я разложила вещи и стянула с себя сорочку, кожей ощущая как в воздухе крутятся воспоминания, словно запахи, самые разнообразные и порой, едва различимые, но все еще уловимые. Благоухающий аромат цветов… Пряная сочность листвы… Свежесть морской воды… Легкая изморозь прохладного ветра… Все это… здесь. Витает вокруг меня. Проникает под кожу и будоражит кровь.

Мягко ступая в воду, смакуя каждый момент, каждое прикосновение и каждую секунду, я погружалась все глубже, пока не ушла под воду с головой, сделав это без страха и сомнений. Больше я не боялась утонуть. Не потому, что не умела плавать, а потому что была уверена — я дома, и здесь безопасно.

Ну и потому что здесь было за что ухватится, если уверенность мне все-таки изменит.

Подплыв к одному из уступов, я оперлась о него локтями и положила на них подбородок, смотря на океан, что распростерся вокруг острова на много-много верст вокруг защищая, но и в то же время отдаляя от всего мира, превратив в тихое и уединенное место, куда не сможет попасть никто, кроме драконов или тех, кого по легенде ведет любовь.

Я по-доброму усмехнулась. Боюсь, легенды перевирают, и почти уверена, что это не любовь девушки привела ее возлюбленного к драконьему острову, а его собственная. Ведь Невеста к тому моменту была уже мертва и некому было ждать его…

Моя усмешка превратилась в улыбку. Кто бы мог подумать, что торговец, рассказавший нам эту легенду, но не сумевший поведать ее всю, рассказывал о предке моего настоящего отца. Теперь же, вспомнив и собрав все кусочки мозаики воедино, я поняла, что за легенду он был вынужден унести с собой — о Невесте, что вернувшись домой живой, сама, по своей воле призвала дракона и улетела вместе с ним. Навсегда.

Эта легенда о моих родителях: княжне Мирославе и драконе, которому она дала имя — Арман.

Желтовато-красные лепестки большого бутона цветка чуть качнулись от моего прикосновения, раскачиваясь на ветру.

Узнать, что моя мама из царской семьи было не так уж неожиданно и даже не удивительно. На самом деле, это знание меркло по сравнению с тем, что я узнала после. А узнала я очень много. Достаточно, чтобы выступил пот и озноб прошел по коже.

Это случилось через несколько дней, когда все более-менее пришли в себя и робко поверили, что самое страшное уже позади, а впереди нас ждут только мирные деньки, без страха, тягостного ожидания, и покой.

Наконец-то, покой. Для всех. Не только для моих родителей.

Эта история, перевернувшаяся все и в корне изменившаяся жизни всех нас началась тринадцать лет назад. В тот самый злополучный день, когда на городок в котором проживали два брата-оборотня отказавшиеся от своего предназначения, напал черный дракон, неумолимый и кровожадный, сметающий все на своем пути.

Оган тогда все еще был человеком и собирался оставаться таковым и впредь. Он уже все решил для себя и мечтал набравшись решимости, признаться своей возлюбленной в чувствах и жениться на ней, а после и завести семью. Но внезапное нападение разрушило не только его планы, но и всю дальнейшую жизнь как человека, расколов его сущность надвое, вынудив призвать ту, которую он боялся и ненавидел большего всего на свете, отказавшись от своих желаний, мечтаний и надежд, похоронив их вместе с прахом возлюбленной, которую любил всем сердцем, но не смог защитить оставаясь всего лишь человеком.

Именно тогда, сломленный и жаждущий мести, стоя у Алтаря, черного от копоти и алого, от крови, он сделал то, чего поклялся никогда не делать — прыгнул со скалы и пробудил свою драконью кровь, в миг ринувшейся в небо золотисто-коричневым драконом с пугающими янтарными глазами, видевшим гораздо больше, чем человеческие голубые.

Азер не оставил его одного, поддержав во всем — от желания отомстить до претворения этого чувства в жизнь.

Они вместе разыскивали его, потратив на поиски почти два года, а когда наконец нашли, то выместили всю свою боль, гнев и ярость, что скопилась за все те дни и ночи, что они шли по его следу, не позволяя себе ни минуты отдыха или хоть капли сомнений и слабости повернуть назад. Битва была жестокой, мучительной и долгой. Но им удалось его победить. С превеликим трудом и едва не лишившись жизней — но они смогли это сделать.

Последнее, что они помнили — это как черный дракон, смертельно раненый и изнуренный, падал в океан, и не всплыл, потонув в его пучине.

Искренне считая, что положили конец его жизни, не принесшей никому и ничего хорошего, кроме страданий, они разошлись каждый своей дорогой, поняв, что отныне как раньше, уже не будет. Оган с неохотой, но вернулся в долину и поселился там, с опаской превращаясь в дракона и каждый раз с ужасом ожидая, что кто-то по незнанию или самодурству пропоет Ритуальную Песню, и он сам станет убийцей чьей-то дочери, сестры или возлюбленной. Азер же, не привыкший к неволе, скитался по миру, останавливаясь то тут то там, нигде не задерживаясь надолго.

Однако несмотря на все их старания и надежды, дракон не погиб, а выжил. И выжив, он отправился искать нору, где сможет зализать раны и отомстить обидчикам. Его выбор пал на драконий остров, который он покинул многие столетия назад и не намеревался возвращаться, больше предпочитая устанавливать в мире свои «порядки», нежели довольствоваться только одним Ритуалом раз в десять лет.

Но родной дом ждал его не один и преподнес сюрприз, который вынести он не смог.

Люди, неважно, будь то мужчины, женщины, дети или старики, для него были все равно что хворост для костра и никак иначе он к ним не относился. Потому увидев, что его предшественник не просто не исполнил Ритуала, а еще и зачал потомство как человек, позволив своей Невесте жить и родить ему человеческую дочь, — не Драконьего Сына, — он просто обезумел от ярости и жажды расправы, что лишь усилилось после горького и унизительного поражения двум драконам, случившееся буквально накануне.

Озлобленный и потерявший рассудок он сделал то, что посчитал нужным — попытался убить нас всех. Особенно юное дитя, что было ему словно бельмо на глазу и не укладывалось в его искаженном безумием сознании, давным давно переставшим хоть отдаленно напоминать что-то человеческое, оставив лишь озлобленное и животное, природу древнего и дикого.

Как раз тогда-то я и потеряла память. Отбившись от мамы, ногу которой придавило камнем, я вместе с Руконожкой убегала в глубь пещер, пока папа в обличье дракона отчаянно пытался нас защитить, но удар хвостом настигший нас внезапно из-за спины, убил моего единственного друга, а меня отправил в короткий, но мучительный полет, после которого я уже не помнила ничего ни о себе, ни о людях, зовущих себя моими родителями и смотрящих на меня с болью и страданием, глубину которых не передать словами и не описать никакими перьями.

То, первое сражение было очень нелегким для отца, никогда не дравшегося с кем-то. Ему удалось отбиться только потому, что чужеземец был слаб и истощен. В противном случае, нас бы уже не было в живых. Никого. Совсем.

Воспользовавшись возможностью, мама с папой быстро собрались и покинули остров, надеясь найти безопасное место и укрытие, где безумец их не найдет и наконец оставит в покое, но все оказалось куда страшнее и опаснее, чем они считали. Он преследовал нас, выискивал и вынюхивал, не готовый смириться с еще одним поражением, с куда более непримиримым, чем предыдущее. Убить нас троих — стало его новой целью. Смыслом жизни. Одержимостью. Он — сумасшедший. Только сумасшедшие способны на такую маниакальность.

Родители поняли, что он не отстанет и будет преследовать нас до тех пор, пока не добьется своего, и тогда они сделали то, что сделал бы любой другой на их месте — оставили самое дорогое, что было у них, неподалеку от крохотной деревеньки в глуши, с трех сторон окруженную лесом, а с четвертой неприступными горами, где ни один дракон даже и не подумает искать. Ну, а сами… Сами они постарались сделать все, что бы увести его как можно дальше и добиться того, чтобы он никогда меня не нашел, даже если это будет стоить им жизни, хоть в глубине души и надеялись когда-нибудь вернутся.

Такова моя история. Такова история моей семьи и семьи Огана, переплетенные между собой волей случая и одним жестоким черным драконом, воплощением самой смерти и ужаса.

Ну, а дальше… А дальше все тоже решил случай. Я пропела всего пару строк, но этого оказалось достаточно, чтобы все драконы, что были неподалеку, услышали мой зов и ощутили в нем родство. Он тоже его услышал, пусть и был совсем не близко, но драконья кровь в нем гораздо древнее и сильнее, чем в остальных ныне живущих драконах, и так он понял, где меня искать, а найдя не стал нападать сразу, увидев с кем снова его свела судьба. Вместо этого он принялся ждать подходящего момента, изредка и осторожно подталкивая Огана к тому, что ему нужно и добившись своего, явил себя мне представившись отцом, видимо рассчитывая на то, что я вряд ли вспомню как выглядит мой настоящий отец. Или же просто собирался сбить с толку, ввести в заблуждение.

Моих же родителей привел Азер. Как оказалось, он очень наблюдателен и его любовь к путешествиям сыграла в этом ключевую роль. Скитаясь по миру он не раз наталкивался на черного дракона, на спине которого восседала женщина, ничуть не боящаяся жить с огнедышащим змеем и которую тот не трогал сам. Заинтересованный столь необычным явлением, Азер на всякий случай постарался не упускать их из виду и как выяснилось позднее, его любопытство спасло мне жизнь и вернула двух самых близких людей, воссоединив семью, разлученную десять лет назад.

Теперь же, когда я узнала правду выслушав ее с обеих сторон, все в моей жизни и жизни моих близких встало на свои места, сложилось в цельную картину, разбитую некогда на мелкие кусочки, и я почувствовала облегчение. Больше не было никаких тайн и секретов. Отныне все лежало на поверхности и не нужно ничего боятся.

И о драконе, легко ломающем жизни и переступающим через непреложные Законы и Заветы, будь то драконьи или людские, я тоже узнала очень многое, хоть и слушала его историю скорее с отвращением, нежели действительно с интересом: Оган и Азер когда искали его, постарались узнать о нем как можно больше, чтобы знать с кем имеют дело и в итоге выяснили, что ему к тому моменту было уже около шестисот лет, что было поразительно само по себе, ведь драконы обычно живут не больше пяти сотен и то, такое случается крайне редко. Еще они узнали, что некогда в юности, этот оборотень, едва обратившись в дракона, очень заинтересовался Памятью Предков, уходя в нее слишком часто и слишком далеко в прошлое и, по всей видимости, это и привело его к безумию, что с годами только усиливалось, становясь лишь глубже и непредсказуемее.

Да и сам по себе этот дракон едва ли не живая легенда. О нем ходят столько слухов и рассказывают такие истории, что и в страшном сне не приснится. Например, что он ест собственных детей, чтобы продлить свою жизнь. Или что он проводит Ритуал не сжигая своих Невест в огне, а сношаясь с ними прямо так, как люди… То есть… Дракон с человеком…

Я поежилась и по шею опустилась в воду. Вспоминать все те ужасы, что рассказали Оган с Азером было по-настоящему жутко. Надеюсь, что все это были лишь слухи и россказни, но и сомневаться в этом, помня его безумные глаза…

Нахмурившись, я задумчиво закусила губу.

Этот дракон и вправду очень странный. Безумный… Если я ничего не напутала, то единственное, что он собирался сделать в отношении меня — это убить. И в этом заключалась главная странность. Почему же он тогда передумал? При чем тут дети? Что заставило его изменить решение? Не может же быть все дело только в моей исключительности… Или может?

Но как бы то ни было, ответы на эти вопросы я уже никогда не смогу получить. И если честно, даже не хочу. Хватит с меня тайн. Любопытство должно быть в меру, это урок я хорошо усвоила… Однако с другой стороны если бы не оно, я бы наверное, не узнала всего, что знаю о драконах и обо всем остальном…

Сжав пальцами переносицу, я оттолкнулась от уступа и придерживаясь камней добралась до берега, а выбравшись, с опаской взглянула на воду. Все-таки страх давал о себе знать как бы я не храбрилась.

Насухо вытеревшись и одевшись, я побрела обратно, только на этот раз направилась вниз, в довольно большую и просторную пещеру, которую на моей памяти точно не было. Скорее всего, это тот дракон постарался, может даже, со зла это сделал…

Дразнящий аромат готовящейся еды пробудил аппетит и живот заурчал, желая немедленно вкусить блюда, испускающие столь дивный запах, от которого рот наполнялся слюной. Но вместе с тем же я почувствовала укол вины. Выходит, все уже встали, а я еще валялась в постели, проворонив их пробуждение и даже не подумывала просыпаться.

Надо бы помочь маме, подумала я тут же, торопливо сбегая по немного запущенным и пыльным тропкам. Прокормить троих мужчин, да еще и драконов дело нелегкое…

Войдя в пещеру я сразу же нашла взглядом маму, что-то помешивающую в котелке, висящее над костерком и весело булькающее в тишине, что возникала только по утрам, в то время суток, когда весь мир еще только пробуждался ото сна и готовился к новому, ясному дню. Рядом сидел Оган, разминая левую руку и снимая с нее повязки.

— Доброе утро, — сказала я. Они оба повернулись ко мне и почти одновременно улыбнулись, приветствуя.

— Как спалось? — спросила мама, подходя ко мне. Оган остался сидеть возле костра, самостоятельно меняя повязки и не обращая более на нас внимания.

— Хорошо, спасибо. Чем-нибудь помочь?

Между нами чувствовалась неловкость. Мы не знали, как себя вести с друг другом. Слишком долго мы были разлучены и слишком слаба стала духовная связь, что связывала нас раньше… Нам придется заново учиться быть семьей, нагонять то, что мы пропустили… И уверена — это будет нелегко…

— Да, надо бы овощи нарезать, — тут же подхватила мама, протягивая мне плоскую доску с овощами. Взяв нож, я села на ковер под ногами, водрузила доску на колени и принялась за работу, не замечая, как мама наблюдает за мной.

— Что? — спросила я, наконец заметив ее внимательный взгляд. Мама грустно улыбнулась, подобрала юбки и присела рядом со мной. Взглянула на мои руки, крошащие овощи и вздохнула, глядя уже на свои ладони, грубые от тяжелой жизни.

— Просто… До сих пор не могу поверить, что ты дома… Что вся семья в сборе… Что мы наконец вместе… — Она посмотрела на меня, ее глаза были полны слез. — Я думала, больше никогда тебя не увижу… — Тускло улыбнувшись, она провела рукой по моим волосам. — Но вот ты здесь… С нами… Все вместе… Мы снова полная семья. Как же я скучала по тебе… Как Арман скучал… С ума сходил от страха, хоть и скрывал… — Женщина обернулась на большую расщелину в стене, откуда открывался вид на океан и двух драконов, летающих над ним, занятых утренней охотой. — Но я-то видела… Я все видела… — Ее голос ослаб, она всхлипнула.

Качая головой, я обхватила ее лицо ладонями и повернув к себе, заставила смотреть на меня, увидеть меня, а не воспоминания о горьком прошлом и потерянном времени, и так, глаза в глаза, пообещала… Нет, поклялась:

— Все хорошо, мам. Больше я вас никогда не оставлю. Никогда, слышишь? Верь мне. Я всегда буду рядом. С вами.

Мама взяла мои руки в свои и сжав их в ладонях, грустно улыбнулась уголками губ и произнесла:

— Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать.

Я недоуменно моргнула. Что? О чем это она? Но спросить вслух не успела — мама уже встала и широко разведя руки в стороны, направилась к отцу, с видимым трудом ступающему по земле, хромая на одну ногу — последствия неравной, еще самой первой битвы. Рана, которая не исцелится уже никогда. Нынешняя же битва причинила ему еще больше страданий: свежие порезы и царапины покрывали его тело, не говоря уже о многочисленных синяках и ушибах. Вдоль плеч тянулся длинный и глубокий порез, все еще воспаленный и красный, но уже не смертельный — травы делали свое дело, исцеляя любые кровоточащие раны, даже такие, от которых жизнь висит на волоске. И жаль, что они не лечили хромоту, а только поверхностные травмы.

Видеть отца таким… было больно. Горько и тяжело.

Сколько же они настрадались, сколько натерпелись… Это несправедливо. Несправедливо…

В это же мгновение я поняла, что забыть прошлое, на самом деле, невозможно… Можно лишь жить с ним, смирится… Но не исправить. Никак и ничем. Просто жить…

Я хотела было подойти к ним, но мама, что-то выговаривая папе, увела его в другую пещеру, прихватив чашки с настойками и разорванные лоскутки ткани. Значит, будет перевязывать… Что ж, не стану мешать.

За неимением других дел, я взяла доску с нарезанными овощами и подойдя к котелку заметила, что Огана здесь уже нет. Он-то куда ушел?

Поискав его глазами, я нашла оборотня почти у самого края пещеры, о чем-то приглушенно разговаривающего с Азером. Потом, кивнув друг другу, они обнялись. Будто прощаясь.

И тут до меня дошло, что они действительно прощаются.

Доска чуть не выпала из рук, я еле успела ее подхватить. Взгляд был намертво прикован к двум мужчинам, хлопающим друг друга по плечу, кивая и что-то говоря на память или до следующий встречи… Я молча наблюдала, как Азер превратился в дракона и, расправив могучие крылья, устремился в небо, с каждым взмахом улетая все дальше и дальше, пока не исчез, растворившись на линии горизонта…

Оган смотрел ему в след, пока тот не стал невидим для глаз и только после этого обернулся и натолкнулся взглядом на меня… Его глаза были полны печали и разлуки… Не долго думая, я подошла к нему и встала рядом, не осмеливаясь дотронуться, поддержать прикосновением… Только словом.

— К-куда он улетел? — Слова дались мне нелегко.

Оборотень ответил не сразу, словно не знал, что ответить.

— У него своя жизнь, — произнес он наконец. — Свой пут,. — добавил чуть тише, с нескрываемой грустью в голосе. — Я знал, что он уйдет. — Его взгляд вновь устремился к горизонту.

Да, это было ожидаемо. Азер всегда предпочитал свободу и попросту не мог сидеть на месте — его всегда тянуло куда-то вдаль, в места, в которых он еще не бывал и которых еще не видел… В конце-концов, каждый делает свой выбор. Кто-то выбирает семью, а кто-то предпочитает одиночество.

Наверное, поэтому он был таким задумчивым в последние дни. Уже тогда он хотел уйти…

И все же я жалела, что он не остался с нами, хоть и понимала, почему он так поступил. Я испытывала к нему глубокое чувство благодарности, — не забыв, конечно же, выразить это вслух, — ведь именно благодаря ему мои родители нашли меня и вообще, наша семья наконец воссоединилась. Если бы не его любовь к свободе… Даже не знаю, что было бы…

Я перед ним в неоплатном долгу и всегда буду помнить, что он сделал для меня и моих родителей.

Но еще больше я благодарна Огану. За то что был терпелив со мной, внимателен, заботлив… Дважды спас, помогал, как мог… Он был светел… Человечен, и даже больше, чем обычные люди… Как я уже говорила: он заслуживает большего. Заслуживает к себе хорошего отношения, просто потому, что и сам хороший… Да и вообще, мне в моей жизни попадалось немало хороших людей и не важно, что они были таковыми лишь наполовину… Ведь главное — это поступки. Они определяют человека, а все остальное… Уже не так значительно.

Покосившись на Огана, я отвела взгляд и неловко поерзала. Память услужливо подкинула мне тот поцелуй…

Если честно, я… я не понимала наших отношений. Уже не понимала. Все как-то… изменилось, запуталось. Неожиданно и внезапно.

Воспоминания о том спонтанном поцелуе вгоняли меня в краску, а слова Азера, там, в пещерах, уже подзабытые, лишь усилили смущение… Я ведь даже не собиралась целовать его, все как-то само получилось…

— И… что теперь? — спросила я дрогнувшим голосом.

— О чем ты? — не понял Оган, повернувшись ко мне.

— Я имею ввиду… ты… тебя… Что будешь делать, когда… — я указала рукой на его раны, — когда выздоровеешь?

— Вернусь домой, — пожал он плечами.

Ясно… Что ж, это было понятно и не удивляло. Куда же ему еще идти? Пока он не может летать — сломанная рука не позволяла, да и рана тянущаяся со всю его грудь не вызывала доверия, не считая остальных менее опасных для его здоровья травм и порезов. И пострадал он больше всех, дважды заслонив меня, подставившись под удар сам. Поэтому пока он будет здесь, приходить в себя, а после уже улетит домой.

Только вот… Я вдруг отчетливо поняла, что расставаться с ним не хочу. Совсем. Я уже привязалась к нему и как ни странно, не представляю своей жизни без… без…

Сумбурные мысли окончательно выбили меня из колеи, а пристальный взгляд Огана попросту добил. Я поймала себя на остром желании куда-нибудь сбежать. Странное ощущение… Откуда оно вообще взялось? И почему он так на меня смотрит?

— Ч-что? — нервно воскликнула я, вытаращившись на него и бестолково, не зная куда девать руки, комкала ткань платья в своих почему-то вспотевших ладонях.

Он хотел что-то сказать, что-то спросить… Но не смог. Не решился. Отвел взгляд и отвернулся, встав ко мне спиной.

— Оган… — начала было я, делая робкий шаг к нему, но голос отца и его крепкое объятие заставило меня вздрогнуть и обернутся к нему.

— Я не помешал? — спросил он, потрепав меня по макушке и бросив короткий, загадочный взгляд на Огана, который я не смогла понять. Что, опять секреты? Да сколько ж можно?!

— Арман, осторожнее! Я же только что перевязала твои раны, — возмутилась мама, всплескивая руками и поправляя чуть сползший лоскут ткани на его плече. Он одарил ее нежным взглядом, на что мама шлепнула его по руке.

— Заживет, — отмахнулся папа. — Я очень хочу побыть со своей дочерью. Ты ведь согласна с папой, Ярина? Расскажешь мне и маме, как жила все эти годы без нас?

Вывернувшись из объятий папы, на самом деле, очень довольная, что он нарушил ту напряженную, неловкую и полную непонимания и недосказанности тишину между мной и Оганом, позволив свободно выдохнуть и трусливо отложить наш разговор на потом, который без сомнений, рано или поздно все-таки состоится. Что-то между нами происходит. Мы уже не просто случайности, соприкоснувшиеся с друг другом из-за роковой ошибки, — моей ошибки — а нечто… большее?

— Расскажу, — пообещала я с лукавой улыбкой, отступая на шаг назад и закладывая руки за спину, — если и вы расскажете мне, как у драконов появляются дети.

Мама с папой удивленно переглянулись, затем одновременно закатили глаза и взирая на меня уже со страдальческим видом, тяжко, изнурено вздохнули.

— Ярина, я же уже тысячу раз рассказывал тебе эту историю, — возмутился папа, разумеется, шутя. Ведь он прекрасно знал, что я ничего не помню. Или почти не помню.

— Лучше бы ты попросила научить тебя обращаться в дракона, — поддакнула мама, сложив руки на груди.

— Но я хочу знать продолжение! — возмутилась я в ответ на папины слова и тут же вытаращилась на маму, едва осознала, что она только что сказала. — Что? Я правда могу стать драконом? Правда?

— Правда, — ответил за нее Оган, выступая вперед. Я взглянула на него и почувствовала, как мурашки пробежали по коже. Да что ж это такое… — Я же говорил тебе: ты можешь стать Истинной, если захочешь. Помнишь?

Мне не сразу удалось совладать со своими чувствами и ответить вполне вразумительно. А когда смогла, то сделала это в шутливой манере, просто чтобы скрыть свое смущение и неловкость, которые, однако, не остались незамеченными ни для мамы, ни для папы и думаю, от Огана тоже. Ох, Боги…

— Помню. Уж что-что, а это я помню, — и ткнув в него пальцем сказала: — Значит ты учишь меня быть драконом, а вы, — я перевела палец на родителей, — рассказываете мне, откуда у драконов берутся дети. Ну и как вы познакомились тоже.

Обменявшись смиренными взглядами, мама с папой весело засмеялись. Оган улыбнулся. Я же чувствовала покой и умиротворение. Все мои мечты сбились и видеть их воочию… и есть подлинное счастье.

Однако кое-что все-таки омрачило его. Но совсем чуть-чуть и ненадолго.

— Ой, что это у нас горит? — тут же прекратив смеяться нахмурилась мама и принюхиваясь, повернулась к костру… Охнув, она бросилась к нему, а я за ней.

Потом мы долго отмывали подгоревший котелок и торопливо готовили поздний завтрак, а вернее обед, ведь дело уже шло к полудню. И пока мы были заняты, непринужденно коротали время за разговорами, умудрившись втянуть в наше общение даже молчаливого Огана. И пожалуй, конкретно в этот момент я была по-настоящему счастлива, верующая в светлое будущее и не оттененная никакими заботами и тревогами.

Потому что впереди целая жизнь и я не хочу растрачивать ее зря.

13.10.2018 — 20.01.2019