Методы взаимодействий в экстренных ситуациях (джен)

Первые две недели каникул Северус провел, наслаждаясь своим участием в заседаниях Визенгамота. И именно что наслаждаясь.

Зельевар впервые в жизни чихать хотел на холодную ауру дементоров, жадно наблюдая все три визита за скулящей фигурой подсудимого и более ничего вокруг не замечая.

Петтигрю верещал, как и положено крысе, выглядел жалким, грязным и очень схожим со своей анимагической формой, в которой трусливо и безвылазно провёл последнее десятилетие. И уж точно это трясущееся тело, ежесекундно вздрагивавшее от инфернального дыхания стражей Азкабана позади себя, ничем не напоминало прежнего Питера, каким зельевар его помнил.

В общем, Северус был очень доволен. И совершенно не мог вообразить, как выдержал бы в своём несвершившемся будущем сборы Ближнего Круга, если бы поблизости от Повелителя постоянно околачивалось это. А уж впускать крысу в собственный дом… Нет, он бы точно сошёл с ума. Благо, (исключительно по воле отвоевавшего Избранного, которому хватило дурости стереть себя из времени и перезагрузить реальность) теперь подобного не требовалось.

И Северус бы благодарил. О, вполне искренне благодарил бы, да вот только благодарить, как и водится за опаздывающими по жизни, уже было некого.

* * *

Альбус сдержал слово, и зельевар присутствовал на всех закрытых заседаниях в качестве сопровождающего Директора Школы, на чьей территории был «случайно найден» незарегистрированный и считавшийся давно усопшим анимаг. Северус на предварительные слушания являлся сильно загодя, будучи бесповоротно зависим от зрелища, и каждый раз переосмысливал своё собственное понимание принципов воздаяния. Да чего уж там — он почти поверил в правосудие!

Почти что.

К его великому сожалению, итоговым публичным приговором под вспышки колдокамер было не зловещее «поцелуй дементора», а лишь грозное «пожизненное заключение в Азкабане». Требовать большего было не просто бесполез

но, но и чревато, ведь и так уж слишком удачно совпало, что старшего Крауча давненько желали сместить с поста, а потому опротестовать его прежние ошибочные решения оказалось очень кстати… По крайней мере, именно так объяснил ситуацию Альбус. 

«- …везде не успеть. Так что просто помни, Гарри, что всех плохих людей полюбит карма. Рано или поздно.

— Дайте лучше я этих плохих человеков поимею! Карму от завалов разгружу, себя порадую… Во, придумал! — Зло воскликнул Избранный — Стажёры кармического колеса! Мы ускорим перевоплощение грешника в муравья! Как тебе слоган?»

От воспоминания зельевару тут же стало невыразимо тоскливо. А потому, за неимением лучшей альтернативы, Северус молча краснел от злости ещё несколько часов кряду. Правда, этого никто не заметил, потому что краснел он на всякий случай внутрь, а снаружи был невозмутим. И мысленно жалел, что прямо в зале Заседаний запить чем-либо неудовлетворительную ситуацию, Мерлин её помилуй, было строго не можно.

Впрочем, тревоги его оказались излишни: в вечер, когда собрание Круга Визенгамота было распущено, очень злой и оскорбленный новыми поворотами событий, которые умудрился в восьмидесятых проглядеть его зачарованный глаз, Грюм презентовал Дамблдору наглядное воспоминание о том, как именно приводят приговоры подобного рода в исполнение авроры, выставленные на посмешище преступниками.

Альбус, естественно, подозревал, что ничего эстетичного лицезреть ему не придется, а потому от личного просмотра отказался, возложив эту нелегкую миссию на любопытствующего подчиненного, экспрессивно выражавшего после заседания великое сомнение в том, что стены Азкабана удержат крысу…

Северус спал в последующие ночи крепко, и сны ему снились чудесные, ибо являлись они отражением реальности.

Несколько суровых мужчин в форменных алых одеждах кивают вошедшему Аластору. Все присутствующие примерно одного возраста и стати. Аластор грозно смотрит в бегающие, наполненные страхом, глазки Петтигрю, лишенного возможности говорить.

Осужденного принудительно заставляют принять ту самую форму, в которой он все эти годы прятался от возмездия и допросов, сажают в блестящую и далеко не простую клетку, позаимствованную у Отдела Тайн.

Спустя долгий путь сквозь бушующее море, спустя бесконечное следование по вертикальным стрелам старых узких лестниц, клетку швыряют в одиночную камеру.

Ржавая дверь с лязгом захлопывается. За крутым поворотом коридора, в темноте, слышится шелест прогнивших одежд дементоров.

В соседней камере неистово рычит Сириус Блэк, сверкая сквозь решетку безумными глазами на нового заключенного, которому не нужны цепи. Впрочем, ему больше не нужно ничего. Крыса в своей маленькой серебряной клетке уже не пищит, и лишь судорожные спазмы толстого тельца и взмокшая от холодного пота шерсть показывают, что Петтигрю еще жив.

Это ненадолго. Азкабан — место, забытое всеми, даже самим Мерлином.