Методы взаимодействий в экстренных ситуациях (джен)

Мелкий Поттер вёл себя неадекватно. И это было не просто скромное личное мнение Северуса, а очевидный сложившийся факт.

Неадекватно с точки зрения всегда лояльной ко львам Минервы. Неадекватно для столетия назад устоявшегося бедлама под названием Хогвартс. Неадекватно — даже по меркам волшебного мира в целом.

Не-а-дек-ват-но.

И то, что его отец был во всех смыслах хамоватым придурком, что очевидно должно было передаться сыну по наследству, тут было вовсе ни при чем. Если подумать, Джеймса-сволочь-Поттера, всегда сообразительного не к месту, можно было предсказать, если очень постараться. Его же отпрыск был непредсказуем.

Северус и рад бы был не задумываться, а просто смиренно принимать ситуацию такой, какая она есть, но… у него не выходило. Точнее, выходило, но, как только он концентрировал внимание на мальчишке, его накрывали жесточайшие когнитивные диссонансы, и от стойкого ощущения логических провалов менталисту становилось физически неуютно.

Поттер — идиот. Попросту тупой. На этом стоит начать и тут же закончить.

Данное утверждение звучало в голове бесспорной аксиомой и очень Северусу нравилось. Однако, как только их с мальчишкой взгляды пересекались, пусть даже на миг, самовнушение тут же переставало работать. Острый взор зеленых глаз резал почище бритвы, и в эти моменты Северус готов был поклясться, что у Лили глаза имели совсем другую цветность.

Это все очки. Блики на стеклах. Идиотские очки для идеальной формы идиота. Да...

Нет.

Это был какой-то неправильный Гарри Поттер, который делал неправильный мёд зельевару нервы уже одним своим существованием. И, что хуже всего, с каждым днем неприятных, во всех смыслах подозрительных, ощущений становилось всё больше. Как будто бы мелкий наглец не просто сознательно издевался над окружающими, но еще и оказался заразен.

Чем?

Хороший вопрос.

Но лохматый первокурсник точно заразил Грейнджер, потому что в её поведении Северус тоже начал ощущать отклонения.

Конечно, далеко не сразу и не так явно, но стоило начать более пристально следить за свежеобразовавшейся гриффиндорской Троицей...

Троица, кстати, тоже настораживала.

Ну… хотя бы тем, что на деле была дуэтом с прицепом в лице еще одного отпрыска Молли. Зельевар уже давненько стал замечать за парочкой покровительственные нотки в адрес рыжего придурка, и очень хотел бы их окрестить высокомерием, да почему-то не получалось.

Северус иногда раздумывал над тем, чтобы начать пить Умиротворяющий Бальзам. Северус почти смог себя убедить, что у него разыгрался приступ паранойи на пустом месте.

Но...

Как, как, дери драклы, он должен был понимать происходящее?!

Может, дело в Квиринусе? Может, Метка не врет, и тот действительно связан с Повелителем? Может, даже начал вредить детям? Заколдовал их разум?

В таком случае, очень бесполезное вышло колдовство.

Примечания:

Мы так быстро набрали ждунов, что даже поразительно. Прода в студию, вопросов ноль.

Снова болела голова. От волнения или же раздражения, точно утверждать Северус не брался.

Он, конечно, подозревал, что его относительно мирная, расписанная по часам, предсказуемая и унылая жизнь закончится, как только сыночек Поттера поступит на первый курс, но истинных масштабов трагедии представить все-таки не мог.

Все началось с Распределения…

«В первую же секунду определив Избранного в толпе мелких спиногрызов, Северус, критически прищурившись на безобидно хлопавшую ресничками уменьшенную копию старшего Поттера, забеспокоился, и поначалу даже взялся подозревать Альбуса в ненадлежащем пригляде.

Золотой Ребенок Британии, которому категорически положено было соответствовать своему сказочному сиятельному образу, выглядел мелким, тощим и беспризорным.

Однако, прежде чем зельевар успел себя накрутить, Мальчик-Который-Чтоб-Его непередаваемо скривился на обыденное директорское «...Хогвартс — самое безопасное место» и привычно следовавшее за ним «...Умереть страшной смертью». И для Северуса (как он думал) всё тут же встало на свои места.

Мальчишка — наглец, зацелованный в одно место, а внешний вид пришибленного воробья обусловлен отсутствием контроля и вседозволенностью. Что, кстати, ничуть не противоречило характеру Петунии, потому что меры неприятная сестра Лили в своём упрямстве не знала никогда.

Признаваться — даже мысленно — в том, что дамблдоровские веселенькие противоречия и ему самому уже в печенках сидят, Северус не собирался. Более того, вернув себе привычный тонус неприятия мира в целом и существ с фамилией Поттер в частности, внутренне язвил, обещая мальцу наглядные доказательства того, что за стенами Замка всё ещё страшнее. И раз уж там, в предстоящей взрослой жизни, не будет седобородого старца, который может предупредить о возможной ошибке ещё до её свершения, ему, Северусу, предстоит нелегкая Миссия научить лохматого идиота ходить осторожно, дышать через раз и очень часто озираться…

Поттер сидел за столом своего Факультета, стойко игнорировал радость сокурсников относительно себя такого знаменитого и напряженно тер свой клятый Шрам. Да так, будто только что потерял его где-то в глубинах черепа.

Ничего, видимо, не найдя ни на лбу, ни в самой голове, мальчишка по-акульи оскалился в сторону излишне лохматой девчонки. И, некультурно распластавшись по столу, отбил ей пять. Та — кивнула, и что-то деловито вычеркнула в блокноте».

Северус пребывал в унынии. Он уже в тот вечер смутно ощутил, что его ждет впереди какой-то непередаваемый цирк, но грешил на ароматы чеснока, витавшие вокруг Квиринуса. Ведь увидеть чесночное ожерелье — верная примета того, что в вашем рабочем коллективе вскоре появится человек с легкой сумасшедшинкой. И, как показали последующие события, Северус ничуть не ошибался, но… Когда конкретно у него начал дергаться глаз?

О, дело было, очевидно, в Поттере, Квирелл и рядом не стоял. Игнорировать возмутительное поведение Выжившего было попросту невозможно.

«- Где мне искать безоаровый камень?

— Где лично вы хотите его искать, я не знаю, это не мне указывать. Но его лучше на всякий случай всегда носить с собой, так что я бы заказал почтой».

Несмотря на то, что эта наглая зараза, усиленно моргая, сооружала на морде самую искреннюю искренность, а тон его был столь многозначителен, будто он намекал на спрятанного в комнате слона, впечатление Северус сложил бесповоротное и отнюдь не в пользу Поттера. Спасибо и на том, что юный мерзавец, после зловеще-неразборчивого шипения Грейнджер, заткнулся и больше удачу не испытывал».

Первые занятия оставляли желать лучшего, всё верно. Но фактически взбесило зельевара не это, а обыкновенный маггловский карандаш. А точнее, затертая ластиком карандашная переписка на одном из лекционных пергаментов, которые первокурсники после вводной пары сдавали ему на стол. Северус тогда дошел до того, что стал подозревать дурных детей в том, что ему оставили чуть заметные следы, продавленные грифелем на пергаменте, специально.

Невыразимое и невозможное для одиннадцатилеток коварство. Но Северус уже ни в чем не был уверен.

«Какая пафосная прелюдия к церебральному сексу, скажи же.

Инцест — дело семейное.

Фу. Стерва».

О чем был ни шла речь, это казалось возмутительным донельзя. А Северус и сам был не рад, что с того дня фокус его внимания стал всецело принадлежать Поттеру, но ничего не мог с этим поделать.

Примечания:

Очень радует количество ждунов и статистика в целом. Автор был бы рад также видеть отзывы и реакции^-^

Так или иначе, общая картина для Северуса сложилась только спустя несколько месяцев, в эти ночные предпраздничные часы. Аккурат после того, как Минерва на рождественском педсовете принялась подливать всем в чашки скотч, который, как оказалось, дает неплохого пинка воображению.

«- Гарри Джеймс и как там тебя ещё Поттер, угомони свои таланты, оставь себя жить! — сердито шипела Грейнджер.

— Гермиона, не заставляй меня забыть, за что я тебя люблю. У нас ведь есть план? И мы ему следуем?

— Гарри… иногда, а именно вот сейчас, я очень мечтаю, чтобы ты просто сидел ровно и не спрашивал вопросы.

— Не-а. А то мы так ничего не сделаем. А если и сделаем, то только тогда, когда Венера трахнет Плутон во всех позах Камасутры. Короче, когда звезды лягут. А мне так не нравится. В общем, терять преимущество — оно нам не надо. О, ПРОФЕССОР, ДОБРОГО ВЕЧЕРОЧКА!!! — внезапно во всю мощь легких гаркнула эта лохматая сволота.

Минуту назад замедливший свой ход по коридору и теперь благополучно гревший уши возле витой лестницы, где приютилась эта парочка неадекватов, Северус оказался не готов к прыгнувшему через полтора пролёта прямо к нему под ноги Поттеру. Настолько не готов, что отшатнулся и рефлекторно рявкнул в ответ:

— Поттер, отработка!

Тут же осознав, что для подобных заявлений у него нет ни единой разумной причины, зельевар поспешил уйти, дабы избежать неловких вопросов, которыми обязательно их всех осчастливит сильно деловая Грейнджер.

— Гарри, неужели ты это так оставишь? — громкий шепот Грейнджер несся ему вслед.

Ну, что и требовалось доказать. С неё, занозы, станется потащить несправедливо обиженного к Минерве.

— Ему можно простить всё... — Подозрительно-мечтательный с придыханием тон перетёк в смешок. — Если его не простить, будет хуже.

Непреодолимое желание вернуться обратно и свернуть паршивцам шеи Северус героически преодолел. Но на досуге стоило изобрести менее радикальный способ доступно доносить до этого кретина, что он ни черта не бессмертен, даже если от его чугунного лба отскакивают Авады.

…Занятно то, что на следующий день Гарри Поттер на своём первом в жизни квиддичном матче пытался умереть то так, то эдак, сначала раскачиваясь недозрелым овощем на зачарованной метле, а после — старательно глотая снитч.

Однако, встревоженный тем, что кто-то предпринял очевидную и грубую попытку убить Избранного, подслушанную ранее нелепую беседу между детьми Северус за важную переменную не засчитал».

Не засчитал. Так и было. Но теперь…

«Поттер вертелся под ногами настолько часто, и настолько ему было плевать на закономерную последовательность «столкновение-отработка», что становилось не по себе. К цветущей в душе все последние недели паранойе плавно добавлялась мания преследования, а широко распахнутые внимательные глазенки казались с каждым днем всё более издевательскими.

О, нет, будь это его ребенок, Северус ни в коем случае не имел бы ничего против подобного живого хвостика. Но… это был не его сын.

Впрочем, Северус по мере сил и собственной рабочей занятости старался внедрить в гаденыша манию преследования не меньшую, исключительно в качестве ответного реверанса. Хотя иногда ему казалось, что он попросту таким образом роет могилу своему трезвому рассудку.

— Нам нужно продвигаться вперед более активно, а не плыть по течению, иначе велик шанс, что мы упустим шанс. Я посчитала…

Поттер вальяжно перехватил руку Грейнджер, ладонью которой та хлопала по книжным страницам, пока говорила.

— Это очень здорово, что ты такой ответственный счетовод, но я вообще-то тут тоже не дурака пинаю, а именно что активно активничаю.

— И что же ты делаешь? — с подозрением нахмурилась девочка на пацана, взявшегося корчить ей многозначительные рожи.

Выдержав эффектную (только по его мнению) паузу, Избранный заговорщицки наклонился вперед:

— Я ночной детектив.

— Та-а-ак. — с каменным выражением лица подбодрила говорящего Грейнджер.

— В спальнях включили камины, и теперь я пытаюсь найти позу, в которой не жарко уснуть. — мальчишка озадаченно взлохматил шевелюру — Возможно, я не там ищу, и она где-то на полу.

— Гарри, уверяю, это абсолютно не то, что тебя должно волновать…

— Да как это нет, если да?! Я совсем, слышишь, ни капельки не высыпаюсь, а если и засыпаю, мне снится какая-то хтонь! Вот вчера мне приснилось, что я кормлю лося с балкона многоэтажки крошками хлеба.

— У тебя очень странное представление о голубях. — вздохнула девочка — Но тем не менее, Гарри. Тем не менее…

После этой фразы Гермиона Грейнджер догадалась обернуться и ойкнула, заметив брезгливо поджимавшего губы зельевара. А Северус Снейп начал подозревать, что до его появления тема беседы была совсем иной, и Поттер разгонять по читальному залу пургу взялся намеренно».

Очевидно, Поттер его присутствие тогда приметил намного раньше подружки. И Северус многое бы отдал, чтоб узнать, что именно там девчонка высчитывала. Потому что…

«Избранный с очень деловым видом шел по коридору. И все бы ничего, только шел он посреди ночи и в абсолютно непотребном виде: грязная мокрая мантия, взлохмаченная шевелюра, измазанные в черной краске очки и минус один ботинок.

— Мистер Поттер, с чего вы решили, что вашему телу дозволено находиться вне факультетской башни после Отбоя?

Мелкий мерзавец странным образом, будто находился в боевой ситуации, отпрыгнув от черной фигуры зельевара, неожиданно появившейся перед ним, не растерялся. И, томно хлопнув ресничками, манерно при этом приглаживая волосы в явном копировании жестов Драко, промурлыкал:

— Потому что у меня самые красивые в мире зеленые глаза. А еще я подозрительная личность, а значит, делаю подозрительные дела. Ещё вопросы?

От изощренного убийства и последующей, не менее изощренной кары авторства Альбуса, спасен Северус был только появлением Минервы. Но, перепутавший с недосыпа дежурства, шипел и плевался он еще долго и громко. И право назначить паршивцу отработку всё таки у Кошки выцарапал».

О, да, после инцидента Избранный все выходные драил полы в Подземельях. Да вот только, здорово разозлившись и взявшись метать громы и молнии, Северус так и не выяснил, из какой канализации мальчишка посреди ночи в подобном виде вылез.

«Запрокинув голову вверх, Поттер смотрел, как Роланда гоняет старшекурсников в надежде, что хоть один окажется способен сделать самоубийственный финт Вронского трижды.

— Гарри, мы идем или нет?

— Эх, Герм… Мне кажется, я гей. Ну посмотри, какая красота.

— Гей — Дамблдор. А ты кретин.

— И то верно. — Философски кивнул Поттер, пока Северус в тени трибун давился беззвучным кашлем.

— Всё, мы уходим.

— Да я только посмотреть, чтобы сделать себе мнение! — Возмутился Поттер.

— Всё, насмотрелся! Я замерзла!

— А я?

— Ты тоже!»

Занятно было вовсе не то, что в голове этого ушибленного жили крамольные идеи насчет собственной ориентации, а то, что первокурсница так уверенно озвучивала информацию, известную исключительно в узких кругах. Да и то — на уровне слухов.

«Северус, наговаривая лекцию по памяти, бродил туда-сюда между рядами парт и радовался, что теперь хотя бы не он один нервничает, а компанию ему составляет целый класс.

— Вопросы?

— У меня есть.

Поттер, признаков помешательства, о чудо чудное, не демонстрировавший аж уже полтора часа, ожил, перестав усердно скрипеть пером. А Северус — внутренне подобрался.

— Он, по сути, вечный, и никто не знает ответа, но я всё равно задам. — Продолжал развивать никому не нужную мысль Меченый. — Почему кухонная груша так пошленько хихикает, когда её щекочут?

— Мистер Поттер… Ваша каша вместо мозгов в состоянии собраться в единую субстанцию и самостоятельно догадаться, что именно я вам сейчас скажу?

— Отработка?

— Ну, надо же. Вашу бы сообразительность, да в нужное русло. Минус двадцать баллов с Гриффиндора за сторонние обсуждения не по теме!

— Гарри! — Шепотом сердилась на паскудника Грейнджер.

— А что он тут ходит, пусть нахрен ходит. — Еле слышно бурчал ей в ответ Поттер.

Но Северус, к сожалению, услышал. Разумеется, к сожалению для Поттера.

В эту минуту он уже точно знал, кто именно весь вечер будет выдавливать гной бубонтюбера. Без перчаток.

…Ровно через шесть часов зельевар отчаянно пожалел о своём решении. Нет, Поттер задание выполнял, возражений и ненавидящих взоров Северус не наблюдал тоже. Однако, на этом приятные новости и заканчивались.

Мало того, что выполнял наказание придурок с радостью и энтузиазмом, что уже само по себе обнуляло воспитательную меру, так еще и изобрел, собака, креативный подход.

Воинственные крики «КИЯ!» и брызги желтоватой мутной слизи по стенам с того вечера прочно пополнили ряды ночных кошмаров Северуса».

«Старшекурсники шелестели конспектами прямо за обедом, опасливо косясь в его сторону. Парень из квиддичной команды сердито пояснял юному Ловцу причины всеобщего шухера, чуть ли не тыкая пальцем в зельевара, назначившего под конец семестра невероятное количество пересдач.

От всеобщего внимания кусок не лез в горло, и смурной недозавтракавший Северус направился к выходу.

— И никто ему не сдаст ЖАБА, аминь!

Резко обернувшись, Северус застал Поттера за зловещим шепотом в сторону Лонгботтома:

— Кроме самой жабы.

Дальнейшее клоунское поигрывание бровями зельевар вынести не смог, прокричав уже на ходу:

— Поттер, отработка!

— Так точно!

Эта тварь опять ни капли не расстроилась, что раз от раза очень сильно угнетало».

«О, да, именно Поттер был причиной того, что Лонгботтом, дрожа и заикаясь, стал профессору Зельеварения возражать. Избранный того подзуживал, поддразнивал и мотивировал несколько месяцев подряд, и делал это с упорством ошалелого барана.

На педсовет шёл Северус с позорно пустыми руками, потому что сосредоточиться на квартальном отчете не было никаких сил. Перед глазами всё время вставала сияющая физиономия Поттера, который показывал сдержанно спорившему с Деканом Слизерина Лонгботтому большой палец.

Невилл Лонгботтом.

Второе несостоявшееся дитя Пророчества. То, что Избранный так активно пытался с ним сдружиться, наводило на нехорошие мысли.

И оформлять до конца эту неоформленную идею зельевару отчаянно не хотелось».

Примечания:

59 подписок, 27 отметок нравится. Кхм... непорядок.

Скотч приятно грел желудок, но руки оставались ледяными от тревоги. Северус пролистывал свои воспоминания о Гарри Поттере, как страницы журнала.

Их было много. Очень много.

И невероятное, сумасшедшее предположение, единожды посетив разум, покидать его более не желало, находя подтверждение себе в каждом воспоминании и в каждой мелкой детали.

Да, детям действительно свойственна глупость, по крайней мере, среднестатистическому большинству. Но эта глупость всегда искренняя, а Избранный в своём дуракавалянии был целенаправлен и сознателен. И нет, ни один мальчишка, а тем более гриффиндорец, не способен так весело игнорировать прямые оскорбления, ведь в противном случае драк между недорослями не было бы вовсе. А ещё… Да много чего ещё, на самом деле. Тут важна совокупность, и совокупность эта вся об одном.

Поттер ведет себя вовсе не как вынужденно повзрослевший до срока ребенок, и уж точно не как ребёнок интеллектуально развитый.

Он ведет себя… как взрослый, взявшийся блажить с детишками. 

«- Поттер, чем вы заняты?!

— Что? А… Кхм… Я открываю свой разум, сэр. Профессор Трелони встретилась мне в коридоре и очень рекомендовала делать это именно в полумраке при свете свечей.

— Поттер. Вы. Не будете. Спать. На моих занятиях. Храпеть я вам тоже запрещаю.

— Это не храп, а голос иных миров! Что я могу с этим поделать?!

Сил спорить и ругаться у Северуса иногда уже не оставалось. И началось это ровно с поступления Гарри-сука-Поттера.

— Повторюсь для особо одаренных: в моем присутствии вам запрещено уходить из этого мира. Даже на время.

— Оу... — Зачем-то растрогался этот аутист.

Нет. Никаких сил». 

Авада Кедавра. От неё обычно умирают, не так ли?

А Повелитель, эту Аваду сотворивший, частенько хвастался, что раскрыл секрет бессмертия. И в это верили не только Пожиратели, но и сам Альбус Дамблдор.

Может ли этот секрет заключаться в том, что Гарри Поттер — уже с десяток лет и не Гарри Поттер вовсе?

Сближение с Лонгботтомом. Зачем? Ответ — чтобы Пророчество точно не сбылось, если именно он его настоящее дитя.

Поразительная терпимость к самому зельевару, хоть тот и создавал себе старательно образ, внушающий студентам страх и неприятие. Почему? Потому что Северус Снейп — Пожиратель Смерти.

Как бы себя вёл Темный Лорд, если бы ему пришлось притворяться нормальным человеком, да ещё и маленьким безобидным мальчиком? Возможно, именно так он бы это и делал.

Всё сходилось.

* * *

Запретная Секция стала вторым домом Северуса на все каникулы. Он даже забросил бдить за Квиринусом, и, кажется, очень зря. Книг по одержимости нашлось немало, но почему-то именно Квирелл, а не Поттер, отвечал искомым описанным маркерам.

Дилемма.

— Доброго дня, профессор.

Грейнджер, столкнувшись с ним у стеллажей, до оскомины мило улыбнулась. Паранойя в груди снова взялась орать дурниной. И торжествующе заверещала, когда девчонка у стойки Ирмы, сдавая очередную книжку, заглянула в его библиотечную карточку. Простое детское любопытство. Если, конечно, не брать во внимание посмурневший вид немногословной отличницы.

А Северус — тревожился. И почти перестал спокойно спать.

Если Лорд выжил таким образом, если на самом деле мальчика — нет, а в его теле набирает силы Повелитель...

Зачем он сам тогда ещё жив? В чем тогда смысл?..

* * *

На вступительном педсовете перед весенним семестром Альбус словно бы между делом осчастливил преподавательский состав новостью, от которой Северус чуть не получил сердечный приступ всего тела. И настолько зельевар впечатлился, что напрочь позабыл о том, что планировал своими умозаключениями насчет Поттера с Директором поделиться.

У юного сиротки теперь есть Мантия-Невидимка. Просто блеск. Феерия. Низкий поклон тому, кто это придумал.

О, действительно, это же был Альбус-самоуверенный-умник-Дамблдор!

Северус теперь форменным образом потерялся в том, что ему нужно со всем этим делать. Начиная с того, что отныне ему казалось, будто за ним постоянно следят, и даже приватная беседа с Директором может стать небезопасной, вплоть до того, что начал раздумывать над степенью осведомленности самого Дамблдора.

Мог ли тот прийти к тем же выводам, что и сам зельевар, и таким образом решить спровоцировать возможно-мнимого первокурсника на активные действия?..

Так или иначе, свои недобрые мысли Северус решил пока что придержать при себе и ограничиться охраной Философского Камня. Хотя вопрос, почему Директор изобрел занятную развлекательную полосу препятствий, а не банально положил себе Камень в карман, откуда его достать можно было бы лишь смертоубийством (скорее всего самого вора об Верховного Чародея), оставался открытым.

Еще одна провокация?..

А тупые вопросы авторства Шрамированного-Не-Пойми-Кого тем временем продолжались.

Тупые вопросы...

О, их было много, и чем сильнее и громче Северус выражал недовольство, тем тупее они становились.

«- Сэр, а эмпат — это человек, больной эмпатенцией? — хитрющий прищур за очками очень сильно напрягал.

Пожалуй, при желании можно было даже оскорбиться. Глупо, конечно, если помнить, что первокурсник не может знать о том, что зельевар практикует также Темные Искусства и Ментальные Науки, но если допустить, что от первокурсника тут только оболочка…

— Минус два балла с Гриффиндора. Домоете котел и можете приступать к флаконам.

— Профессор, а как правильно пишется — метаморф, метаморфей или метаморфий?

Мерлина ради, дери его Мордред три дня и три ночи, они ведь были даже не на занятии! Поттер… просто решил разнообразить отработку беседой, и равноположенно ему было на утраченные баллы.

— Поттер, несколько простых правил специально для таких, как вы: занимайтесь своей работой. Занимайтесь ею молча. Профильные вопросы задавайте профессору Квиреллу.

— Так я же уже задал, или как вы думаете у меня появились дополнительные варианты?!

Зеленоглазая тварь возмущенно пыхтела и в очередной раз строила из себя оскорбленную невинность.

Что же… учитывая заикание Квиринуса, это могло бы действительно считаться забавным».

* * *

События, тем не менее, закономерно развивались, однако раскрутить клубок подозрений это не помогало, скорее, лишь добавляло новых тревог и всё запутывало.

Грейнджер часто — и подозрительно напоказ — листала список величайших зельеваров, постоянно останавливаясь строго на имени Н. Фламеля.

Да-да, Северус и с первого раза понял, что Философский Камень с какого-то дракла очень сильно интересен двум первокурсникам, и об этом должны быть уведомлены абсолютно все, имеющие глаза.

Вопрос, зачем. Очередной вопрос.

Затем, как только Северус решил обрадоваться, что ничего, кроме юродствования заметно скучавшего Поттера, не происходит, Троица принялась активно шушукаться прямо на глазах у любопытного Драко.

И — завертелось. Уизли покусали, и по слухам, это был дракон, Драко трагично завывал, жалуясь на полуобморочное состояние после отработки, кентавры требовали справедливости и выгнать из их Леса оскверняющего единорогов, Хагрид бубнил и басил, Минерва хваталась за сердце и качала головой, пытаясь найти причины, почему одна из множества ночных отработок в этот раз чуть не закончилась трагедией, а Поттер…

А Поттер говорил, что видел тень. Ну, тень. Теневую тень в плаще с капюшоном.

В общем, беседа Минервы с Избранным вышла невероятно познавательной, и тот предоставил максимум информации. С одной стороны, Северус был очень рад, что не присутствовал лично при столь бесполезном диалоге, а с другой стороны, был огорчен. Ведь у него был реальный шанс уличить мальчишку во лжи, банально отыскав на его одежде микроскопические брызги серебряной крови…

Однако, долго предаваться самобичеванию Северусу не позволил Фиренц, встретивший его следующим вечером в Запретном на месте смерти единорога.

Фиренц был из тех кентавров, которые отличаются пространной витиеватостью речи и множеством отсылок к воле звезд и планет. Однако, принципиальные различия в манере изложения восстановить хронологию событий для двуногого кентавру не помешали.

С того самого дня Северус, утонув в недоумении, так из него и не вынырнул.

Это не Поттер заварил всю эту кашу и это не он гонялся за единорогами. А вот на него -действительно покусился некто посторонний.

И, если на Поттера напала тень Повелителя, значит, Повелителя в Меченом нет. В таком случае, а кто — есть?

Если на Поттера напал кто-то другой, то кто же? Что это за новая дрянь завелась в Лесу, чьи жители все, как один, считают единорогов священными? Кто настолько отчаялся, что посмел напасть на Избранного (или тем более Темного Лорда), но испугался кентавра?

Может ли быть так, что данная ситуация организована лишь для того, чтобы отвести подозрения от самого Избранного?..

Северус честно пытался натянуть сову на Астрономическую и логически поразмышлять над тем, каким боком тут затесался Квиринус, кто изображает из себя кару небесную для единорогов, и, если в Замке действительно был дракон, как эта контрабанда связана с происходящим. Но Поттер…

«- Гарри, у нас практическая, ау, ты где? — Рональд Уизли шептал так громко, и так яростно размахивал перед носом дружка рукой, что не заметил бы только безголовый.

— Эм… На этом свете?

— Минус два балла с Гриффиндора за разговоры во время занятия.

— М-да, беда-а-а…

— Еще минус два балла.

— А почему не отработка? Я думал, это традиция! — Пытаться понимать, насколько искренно возмущение шрамированного имбецила, Северус уже и не брался.

— Ещё минус два балла.

— Нет, я серьезно, котлы уже пора мыть, я же вижу.

— Гарри!

Иногда Северус доходил до того, что был почти благодарен Грейнджер. Только эта пародия на одуванчик имела власть заткнуть Избранного».

Драко во всем копировал отца, и уже в свои малые годы был невероятно высокомерен. Однако, в отличие от Люциуса, достаточно искусного волшебника и темного гения политических интриг, его сыну пока что, кроме фамилии, гордиться было нечем. Единственное, что он перенял от отца полезного уже сейчас, это умение льстить, но... и это делал иначе. Северус вообще очень многое прощал мальчику только за то, что тот подмазывался прямолинейно и абсолютно искренне. Это действительно умиляло. Тем не менее, ситуация, когда младший Малфой получит по носу, была лишь вопросом времени. (То, что сын сиятельного лорда еще в поезде получил от Поттера возмутительное предложение подать руку ему, а через него — Уизли, за жизненный урок Северус засчитывать отказывался).

Но он даже и не думал, что его опасения воплотятся столь буквально...

Драко сидел на полу с остекленевшими глазами. Винсент и Грегори храпели рядом. Грейнджер била хихикающего Поттера по пустой тыкве свернутой газетой.

Дилемма была налицо: с одной стороны, вступая в должность декана, Северус пообещал себе, что больше ни один гриффиндорец, а тем более Поттер, не будет издеваться над слизеринцем, и ни один из змеенышей из-за этого судьбу самого Северуса не повторит. С другой стороны, Драко было бы очень полезно хоть раз отхватить в воспитательных целях.

Решение Северус избрал нейтральное — он все таки пошел вперед, но — медленно.

А сценка анекдотического характера шла своим чередом.

— Герми, если ты хочешь моей смерти, помни, что в Азкабане книг нет и не будет.

— Гарри! Джеймс! Потт...

Перехватив её руку, паршивец, по традиции юродствуя, взмолился:

— Гермиона, ну пожалуйста, ну еще разочек. Хочешь, я на колени встану? Буду тебя очень неприлично умолять даже? Хочешь?

Девочка вздохнула. Северусу стало интересно, и он замер, немного, впрочем, оскорбившись тем, что на его присутствие ещё не обратили внимания. А Грейнджер — наклонилась к Драко и равнодушным голосом отчеканила:

— Генетические предпосылки, обуславливающие рецессивную мутацию твоих хромосом, дают нам повод предположить, что Малфои не только в близком родстве с испанской веткой Блэков и английским семейством Поттеров, но также имеют в родоначальниках маггла. Это можно подтвердить доподлинно симбиотичным комплексом анализов и магдиагностик. Всё, Гарри, на этом ты ПОЙДЕШЬ ДЕЛАТЬ ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ, ЯСНО ТЕБЕ?!

— Милая, родная, прекрасная, ну последний штрих.

— Гарри!

— Пуньк. — Щёлкнуло Драко по носу это недоразумение.

Как реагировать, Северус опять не имел ни малейшего понятия. Драко сидел и вяло потирал нос, что, вроде бы, являлось явным показателем того, что он не был заколдован или ранен. И никаких «я все расскажу отцу».

От раздумий очнулся зельевар благодаря отвратительно бодрому голосу:

— О, профессор! У меня отработка? - Чудовище смотрело проникновенно.

О, Мерлин…

Примечания:

Все такие ответственные ждуны, что автор аж поднажал на ворд *О*

— Профессор, а если залить корень валерианы огневиски, вкус валерианы сохранится?

Почуяв недоброе, Снейп так вот сразу отсекать поползновения посреди коридора на свою персону не стал.

— Зачем вам это знать, Поттер?

— Решаю вопрос послеэкзаменационных презентов. — Не моргнув глазом, признался малолетний мерзавец.

Вдохновлённый Поттер — это плохо, и так было во все времена. А вид Избранного сейчас был именно таким.

— Поттер, я предупреждаю один раз... Вы не будете дарить своему Декану ничего подобного.

Гаденыш по обыкновению хитро зыркнул на него из под челки. И тут же весело ткнул зельевара в оплошность носом:

— А я ведь даже не говорил, о ком речь.... Значит, я не оригинален.

И, пожав плечами, гриффиндурок ушел по своим пакостным делам. А Северус очень надеялся, что тот интерес к задумке все же потеряет. И соответственно, сохранит свою прежнюю агрегатную форму, не будучи скоропостижно трансфигурирован Минервой в корзину для бумаг.

Дырявую такую и очень пустую.

По крайней мере, ему самому Минерва три года назад грозилась именно этим. Но он-то совсем другое дело, он прекрасно знал, на что шёл, когда подливал ей в заварку настойку кошачьей мяты.

* * *

— Я бы могла спросить, зачем ты это делаешь... — Вздыхала Грейнджер, прижимая к щуплой груди увесистый трактат — но ot osinki ne rodyatsa apelsinki. Я понимаю.

— Как ты задолбала. — Проникновенно произнес Поттер, по-джентельменски вышагивая рядом с еще тремя томами той же серии. — Вот с того самого дня, как к тебе попал тот переводчик, и задолбала. Кстати, насчет бесполезных действий — ты это уже читала, или я ошибаюсь? Зачем мы снова таскаем эти тома туда-сюда? Они же здоровые, как телескоп на Астрономической, и тяжелые, как судьба беспризорника! Так зачем, а главное, нафига? Я точно знаю, что они нам никуда не уперлись.

— Это другое. Мне надо расслабиться.

— Уууу… знаешь, что, ты… И снова здравствуйте, профессор!!!

Ух, цензура, следуй рядом.

Уже встречавший Поттера не позже, чем десять минут назад, Северус был близок к непедагогичному «пошёл в задницу» но только кивнул, как-то очень быстро передумав насчёт прогулки за стенами Замка.

Лучше запереться у себя. И зайти в комнаты настолько быстро… чтобы никто, в скажем, Мантии-Невидимке не увязался следом.

По пути Северус пытался перевести с помощью выцарапанных со дна памяти уроков Долохова для коллектива достаточно знакомую по звучанию фразу, но у Грейнджер был самый отвратительный в мире акцент.

* * *

— Гарри, ты не можешь, не имеешь права скучать НАСТОЛЬКО. Риски...

— Ещё хоть одно слово за сегодня про риски, — мрачно пообещал поганец, — И я вообще маникюр сделаю и губы накрашу. О, ПРОФЕССОР!

Северус с трудом подавил желание с размаху впечатать в стену эту кару ходячую, как особо неуловимого таракана.

— Профессор, у меня отработка. — Сообщил ему наглец.

— И почему же? — Сдерживаясь из последних сил, вкрадчиво уточнил Северус.

— Вероятно, я снова сделал что-то ужасное. — Бодро отрапортовал нахал.

Родился.

— О, в таком случае... Действительно.

Около секунды Северус с великим предвкушением наблюдал, как Избранный лучится довольством. И, озаренный сим светом, вдруг понял, какова должна быть управа на этого морального изверга.

Садист он пожирательский или где, в конце концов?

Наклонившись, Северус мстительно прошипел:

— Вы будете помогать мистеру Филчу. До конца недели.

Торжествовал Северус недолго. А точнее, ровно до:

— Ну, в целом, пусть будет.

* * *

Этот гад юродствовал день ото дня сильнее, юморил по-черному, краев не видел и очень сильно мешал сосредоточиться. Остановить Поттера, как нарочно стремящегося отхватить отработку именно в Подземельях, воистину могла только смерть. А убивать это тельце без весомых доказательств Северус не рисковал.

В любом, абсолютно любом другом случае столь стабильное и прямолинейное внимание студента ему даже польстило бы. Но Гарри Поттера он предпочел бы не видеть никогда в жизни, вполне будучи удовлетворен тем фактом, что тот существует, и роковой выбор Лили, заслонившей собою ребенка, был не напрасен.

Но вот незадача, насчет факта жизни и здравия Гарри Поттера у Северуса до сих пор были сомнения. И никуда исчезать они не собирались.

Примечания:

От 09.08: автор пошел на работу. И, пока он её работал, ждуны перевалили за указанную цифру. Я очень рада это видеть, это чудесно и важно, а уж как неожиданно... Но прода точно не сегодня. Работа, она такая:(

Примечания:

Текст копируется с ФБ полностью и со всеми примечаниями. Автор не всегда помнит, что их надо править относительно новой аудитории, так что просто к сведению.

Утро было солнечным, птицы радовались теплу, зеленела трава, студенты сладко спали.

А Северус пристально изучал кучку пепла на полу и накрытое тяжелой тканью Зеркало, не совсем понимая, как Поттер это всё провернул.

Мелкое недоразумение сопело и похрапывало в Лазарете, почти насильно накачанное лекарствами стараниями Помфри и Грейнджер.

А Северус — продолжал не понимать. В голове слегка звенело от радости, и он почти готов был принять в себя невыносимую легкость бытия, если бы… если бы вопрос «как, нахрен?» не зудел бы настолько.

Это незаконченное дело, мысль о том, что Повелитель... Нет, не так. Убийца Лили может вернуться и жить, жить, когда она — мертва, довлела дамокловым мечом над его головой. Теперь — всё. Тень Черной Метки (и Северус знал, что сегодня ночью не он один ощутил подобное) невесомым дымом изгналась из тела. Навсегда.

Поскольку спал он в последние месяцы плохо, то и от дремы пробудился быстро, успев увидеть, как это чудесное волшебство с ним случилось. А после этапа осознания отправил Альбусу Патронус и помчался встречать того с заседания Визенгамота возле директорской Башни. Вот только рядом с гаргульей первым человеком, которого он встретил, был не Альбус Дамблдор, а Гермиона Грейнджер. Немного встрепанная, деловая и очень по-деловому кратко изложившая ситуацию. Страшную, если подумать, требующую длительной воспитательной меры по гриффиндорским задницам после сопутствующей спасательной операции, ситуацию.

Впрочем, спасать Поттера им с Дамблдором не потребовалось, тот был жив, и даже здравствовал. Хотя почему-то как раз в этом Северус и не сомневался, мечтая о порке для мальчишки исключительно в превентивных целях и во избежание будущих эксцессов.

Вероятно, Поттер започемучкал Темного Лорда так, что тот предпочел все таки умереть. Или неожиданно выпрыгнул на него из-за угла, и тот изгнался в Ад на почве сильнейшего шока. Хотя вряд ли кто-либо мог допустить, что Пророчество исполнится именно так, но…

«- Ух, бля. — Доверительно поприветствовал их сидевший на ступеньках слегка подкопчённый Избранный. И икнул.

Северус механически обернулся. Пустующий сосуд с одуванчиковым вином, замеченный по дороге, и икающий придурок мигом сложились в цельную картину.

— Гарри?

Поттер, кряхтя, потер копчик, ответив на альбусов размытый призыв совсем не так, как полагалось бы:

— Все приличные люди — в жопу трахнутые, а я один — в жопу раненный. Как дурак какой-то.

Почему «какой-то»? Вполне конкретный.

— Кхм… Гарри, расскажешь нам, что тут произошло? — Участливо уточнил Альбус, но в голос его всё же закралось так редко там встречавшееся недоумение.

Продолжая сидеть на ступеньках, Поттер хищно улыбнулся:

— Он мертв. Квирелл тоже, но других идей у меня не было.

— Поясните, Поттер!

Отозвавшись на резкий тон зельевара, чумазое угробище тут же до предела распахнуло глазищи и, сделав трепетно-стыдливое лицо, сообщило:

— Он меня трогал, профессор. Ну, понимаете…

— Да кому надо вас трогать, Поттер?!

— Вол-де-Морту, конечно же! Он просто повернутый на мелких пацанах, это ж даже это… в газетах писали, вот так-то!

Долго не продержавшись, этот клоун снова ощерился в улыбке, перестав строить из себя жертву домогательств. Северус — обтекал.

— Думаю, не ошибусь, если скажу, что тебе надо в Лазарет, Гарри.

— Хорошо, директор Дабл... Дамлдырдор... Оу... — Маленькая тварина нахмурился. И заключил — Нормальное такое вино.

— Ну, конечно, оно же было в таком аппетитном и блестящем флаконе, как устоять. — Подтвердил Директор. И Северусу почудилось, что он расслышал легкую нотку сарказма в его тоне.

Кажется, даже Верховный Чародей не ожидал столь крутого поворота событий. А уж его-то размах воображения никому еще не удавалось перещеголять. Нет, Лорд, конечно, тоже обладал своеобразными методиками самовыражения, но Поттер и его, как выяснилось, переплюнул. 

— Только прежде расскажи нам с профессором Снейпом, что здесь случилось, если тебе не трудно.

— А чего долго говорить, я вас представлю. Ох... — С кряхтением поднявшись и тряхнув волосами, мелкий фигляр указал на что-то рядом с Зеркалом, занавешенным ну о-о-очень интересной лично Северусу бархатной мантией.

— Директор, это пепел, пепел, это Директор.

Северус, хоть убей, не мог не получать удовольствия от наблюдения за старательно щурившимся Альбусом. И прежде всего был очень доволен тем, что в буффонаде имени Поттера теперь участвует еще кто-то, кроме него самого.

Но радовался зельевар преждевременно.

— Нет, не так. — Продолжал Избранный, ожесточенно ероша шевелюру. — Прах Реддла, это Снейп, Снейп, это прах Реддла, поздравляю. И себя тоже, конечно, но всё же...

— Мы поняли, Гарри. Пойдём, я тебя провожу, а по дороге ты мне всё подробно опишешь. Северус, ты не мог бы…

Зельевар с готовностью кивнул. Если повезет, на сегодня от Избранного он будет избавлен. А после — спросит уже у Альбуса, как именно обманчиво-миленький первокурсник избавил от Повелителя их всех.

Так или иначе, Северус впервые за последний год был спокоен насчет Поттера. Раз уж Альбус соизволил выказать интерес к проблеме, что бы с Избранным ни происходило, Директор обязательно это выяснит».

* * *

После полудня следующего дня Северус наслаждался (да, именно что наслаждался, сбежавший из Лазарета Поттер до занятий допущен не был, и нервы никому мотать своим присутствием не мог) последними заключительными парами и принципиально тянул с ответом на письмо Люциуса.

Настроение портить себе, такому всякими Метками не оскверненному, ничем не хотелось, так что общение с собратом по коллективу зельевар откладывал. Иллюзия собственной безвинности была несостоятельна, но диво, как хороша, и Северус радовался, пока было можно.

Можно было, как оказалось, строго до вечера.

Одним из последних спустившись через люк на третьем этаже в обособленные помещения второго, чтобы забрать свой «реквизит», возле накрытого уже не Мантией, а холщовым полотном Зеркала Северус обнаружил занимательнейшую обгоревшую пентаграмму, которой там ещё позавчера не было. Зельевар не успел даже подумать о том, чтобы сообщить о находке Директору, как серебристый Феникс возник у него прямо перед носом и молчаливым кивком указал наверх.

Приглашение было на диво лаконичным, так что Северус предположил, что пока что говорить вслух Альбус не может, и торопиться не стоит, раз в кабинете посторонние.

На сердце нехорошо скребло. Пентаграмму с вкраплениями футарка в единый смысл сложить Северус не смог, возможно, потому, что та была сгоревшей. Да и крепления холста, которым он лично затянул лживую стекляшку, прежде чем с великим сожалением передать поттеровскую Мантию Директору, теперь были завязаны совсем незнакомыми узлами. В общем, что бы это всё ни значило и насколько важным бы ни было, настроение у зельевара испортилось безвозвратно.

…На подъеме по витой лесенке из-за прикрытой двери послышались неразборчивые голоса. Северус раздраженно закатил глаза.

Придется ждать. Возможно даже, ждать у себя, и дай Мерлин, если Альбус позволит ему воспользоваться камином.

Резко дернув на себя дверь, Северус великим усилием воли сдержал обреченный стон, узрев Поттера, сидевшего на ручке кресла, и Грейнджер, что-то оживленно рисовавшую рядом с Альбусом на трех пергаментах одновременно.

Да что за несправедливость…

Настороженно замерев, Северус хищно прищурился, мигом забыв, что планировал молча хандрить.

По комнате плыл еле ощутимый запах гари, и волосы гриффиндорцев казались заметно подпаленными.

Однако, прежде, чем Северус успел торжественно предъявить мелким ублюдкам обвинения, Поттер, заметив его появление, сердито вздохнул и заговорил:

— Нет, это уже подлость. Ну, спасибо, Директор.

Раздосадовано всплеснув руками, Меченый бухнулся в кресло. И… Закурил.

К великому потрясению Северуса, Альбус не обратил никакого внимания на сие вопиющее событие, добродушно глядя на мальчишку из-под кустистых бровей:

— Гарри, ты же не думал, что я просто прикажу Северусу? Или, скажем, попрошу, и у него при этом не возникнет вопросов относительно моей просьбы? 

— Гарри! — Тем временем прошипела Грейнджер, — Ты опять куришь?

Мерлин, что значит «опять»?..

— Да тут закуришь. — С мрачным весельем отозвался Поттер, ничуть не смутившись. Впрочем, карма настигла наглеца быстро, потому что уже после следующей затяжки он громогласно закашлялся. И, обвиняюще уставившись на сигарету, заключил:

— Мне не нравится. Точнее, мне нравится, но мне — не нравится.

— Гарри ты запутался.

— Ладно. — Легко согласился первокурсник с уверенным тоном Грейнджер.

— Это всё потому, что один и тот же процесс оказывает различные влияния на различные организмы. Я ведь тебе говорила.

Грейнджер назидательно кивала, а Северус очень жалел, что еще в девятнадцатом столетии из моды вышли мужские корсеты, потому что без них в этом веке у его желания позорно сбежать в обморочное состояние не было никаких оправданий.

— Альбус-с-с… Я, как и весь прочий коллектив, уважаю любые ваши педагогические решения, но это уже сильно за гранью.

— Я думал, мы подружились! — Не стерпел Избранный презрительного маха рукой в свою сторону, вклинившись в намечавшийся диалог между взрослыми.

И Северус — всё таки сорвался, взревев:

— Подружились, Поттер?! Я поясню вам относительно результата ваших действий на понятном вам языке: вы меня задолбали!

— Я налаживал контакты! — Не сдавался этот придурок с возмущенным видом.

А Северус… Северус очень хотел проснуться. Или… хотя бы уснуть навсегда. В любом из этих двух вариантов предполагалось, что разбираться в происходящем бедламе ему больше не придется.

Примечания:

Автор пьет кофе настолько давно, что оно у него теперь вместо крови. Так что по традиции: если кто хочет угостить автора пакетиком кофе, я выпью его за Вас, громко и торжественно.

Visa Digital 4274 3201 0995 3342

Елена Дмитриевна Г.

Остальные данные — в профиле.

Примечания:

Комменты автору важны, комменты автору нужны. Особенно на тему того, что именно показалось читателю непонятным.

Мальчик-Который в Огне не Горит-и в Воде не Тонет сердито смотрел на Северуса и осуждающе качал головой. Ну, то есть выглядел так, будто тут себя неприлично ведет не первокурсник-куряга, а сам зельевар.

Альбус, что обидно, не встревал, делая вид, что внимательно вчитывается в написанные Грейнджер чернильные полотна текста. Да и в целом — выглядел так, будто ему известен какой-то секрет, всё происходящее объясняющий. Что вполне себе могло быть неправдой, поскольку Дамблдор так выглядел перманентно. Предположительно, даже во сне.

— Ах, налаживали контакты… Занятно. Уверяю, Поттер, всё, что вам по силам наладить, это поток неприятностей! — Рыкнул Северус.

Однако, мальчишка не сдавался, тут же отзеркалив ядовитый тон собеседника:

— Честное аврорское, я каждый раз искренне хочу не притягивать неприятности. Но вот ведь досада! Неприятности мои желания обычно не учитывают. Сэ-э-эр.

Пока Северус пытался подсчитать, на какой срок он сядет в Азкабан за тяжелое членовредительство, и одновременно с этим пытался сообразить, каким боком в диалоге всплыл Аврорат, Альбус соизволил вмешаться. Конечно, не по личному желанию, ведь Старик, сколько Северус его помнил, любил наблюдать, а вот вмешиваться — не очень. Но у Грейнджер были свои мысли на этот счет, и последнюю минуту она упорно дергала Директора за рукав, корча тому прямо в бороду многозначительные рожицы.

— О, да, действительно. Северус, так уж сложилось, что нам нужна твоя кровь.

— Много крови. — Уточнила Грейнджер.

— Вот как.

— Ай… Я пытался.

Северус старался соорудить на лице нейтральную рожу и прочитать в глазах говорящих истинные подтексты слов. Избранный же, впервые на памяти зельевара вдруг искренне расстроившись и даже как-то сдувшись внешне, махнул рукой в сторону Директора и подруги, неожиданно ограничившись лишь кратким восклицанием.

И, бухнувшись в кресло, со вздохом достал очередную сигарету:

— Хоть кто-нибудь в комнате вообще осознает, что я понятия не имею, как дать по этому поводу развернутые объяснения? А уж как не хочу, и вообще словами не передать.

— Гарри, надо. Мы же хотим жить?

Поттер еще раз оглушительно вздохнул. Но — промолчал. Не дождавшись ответа, его лохматая подружка повернулась к Северусу, находившемуся в режиме максимальной настороженности.

О, он бы знал, что с этой парочкой делать, будь они наедине. Но, в связи с очевидной лояльностью обманчиво-умиротворенного Альбуса к их неведомым идеям, перевес сил был ни разу не на стороне зельевара.

Поехавшим детишкам выдали карт-бланш на придурь. Увы.

— Мы тут по делу. — По обыкновению деловито заговорила Грейнджер. — И… Директор Дамблдор, мне рассказывать подробно, или вы позже передадите воспоминание?

— Если честно, я бы послушал еще раз. Возраст, знаете ли, обязывает, мисс Грейнджер — Лукаво сверкнул очками Альбус в сторону девочки. Но на ту, как ни странно, эта вполне рабочая методика не произвела ни малейшего впечатления.

Из большого плюшевого кресла раздался еще один громогласный вздох:

— Померло много людей. Потом мы жили-жили, работали-работали, и вдруг достали Великий Маховик и Песок Сета. — Каждое предложение Поттер, по непонятным причинам приунывший, сопровождал безысходным придыханием. — Ну, который пустынный бог, злой-нехороший-всё такое. Поэтому Песок Времени, подаренный богом, назвали в честь бога, и это очень логичная логика. Песок же сильный и редкий, так что и называться должен сильно и редко. А еще он — черный, как обозримый мир Стиви Уандера. Ну, мы не будем осуждать чужих кумиров, мы приличные люди…

Градус уныния в помещении уже превышал все допустимые нормы. А Поттер — продолжал:

— И вот, мы сложили всё это вместе и погнали корректировать временную линию, потому что Гермиона сказала, что у них — есть особенный Песок и желание снять эмбарго, а у нас — есть ну совсем уж особенный Хроноворот и сопутствующие военные потери. А значит, мы действительно можем что-то поменять в уже произошедшем без создания парадокса временной петли, где все наши действия уже заранее вписаны в, мать её, свершенную историю. Точка, черточка, точка.

— Всё было не так. И сигнал SOS произносится, как «три точки, три черточки, три точки» — Резко заявила девочка, нахмурившись. — Гарри, нельзя сокращать, ты перевираешь и ещё больше все запутываешь.

— Так в том и была идея. — Буркнул Избранный.

— Нам нужны доноры с обеих сторон, иначе всё может оказаться бесполезным, Гарри! Возьми себя в руки!

— Ты точно хочешь посмотреть, как я беру себя в руки? — Фальшиво охнул Поттер и игриво приподнял брови.

— Гарри Джеймс Поттер! Мы бы не попали в самих себя, если бы не…

— Да-да, мы обязательно были бы собой и в девяносто восьмом, если бы я не перевернул неправильным боком эту двухсотфунтовую махину и не засыпал в неё Песок с неправильной стороны в неправильном количестве под неправильными символами, неправильно забравшись в центр, а не встав с края в контакте с цепью. Да, я плохой и неразумный, но что имеем, то имеем.

Поттер скривился в сожалении. По мнению Северуса, не слишком убедительном, потому что на возмущенное пыхтение подружки тот при этом не обращал внимания, упорно пялясь в стену.

Насколько он знал Поттера, это было подозрительно. Тот в целом пускался в словоблудие лишь тогда, когда пытался замишурить какую-то пакость.

Интересно, а девчонка — заметила?..

— Да что с тобой сегодня такое?!

У Всезнайки все-таки сдали нервы.

Грейнджер без разбора швырялась в вяло отмахивавшегося Избранного пергаментами. Альбус — поправлял очки, перемаргиваясь с фениксом.

— Это! Важно! Веди себя! Нормально!

Разумным повествованием, да и разумом в целом, здесь и не пахло. Найти хотя бы его островок в лице Альбуса — тоже не вышло, тот лишь умиленно кивал девочке, мол, какие по-гриффиндорски смелые ребята.

Адский бред.

— Допустим. — Тихо проговорил Северус, прерывая происходящую фантасмагорию Стазисом на пергаменты и вкрадчиво уточняя — При чём тут я?

Грейнджер прожигала Поттера пылающим взором Немезиды. В волосах её угрожающе трещала магия. И Северус, вдруг засомневавшись, внимательно прищурился.

Он мог бы поклясться, что подобное статическое электричество, заполняющее пространство, принадлежит взрослой волшебнице с уже стабильным магическим ресурсом, которым та в состоянии управлять по собственному желанию.

А Поттер, через минуту всё же проиграв битву взглядов, склонил голову, слишком по-взрослому хмыкнув.

— Я же Избранный, понимаете, профессор? И, как оказалось, я даже родиться нормально не могу, обязательно всплывут какие-нибудь Пророчества и всякие сложные Обряды левой пяткой в седьмую Луну. — В голосе оратора уже не слышалось прежнего протеста, лишь усталость. — А оказалось это в Гринготтсе, когда я взялся разбирать сейфы, счета, активы... И пошло-поехало.

Первокурсник закурил, задумчиво изучая ковер.

— Мы уже своё тогда отвоевали, и… раз уж об меня убился Вол-де-Морт, гоблины простили мне ограбление банка. А я простил себе прежнее отсутствие интереса к семейным делам и дисциплинированно взялся их делать, что очень непросто, если помнить, что разбору подлежала также и путанная документация Дома Блэков.

Началось всё самое интересное с того, что гоблины с чего-то загорелись идеей подписать меня на провальные насквозь дела Принцев. Я начал выяснять, с чего это им взбрело в головы вешать мне на шею чужие финансовые дыры, и не задумают ли они потом приобщить меня к Мерлину и мерлиновой матери… А гоблины, знаете ли, не ошибаются. И могут это очень агрессивно доказывать через запросы в Министерство на официальную сверку диагностических данных в архивах Сент-Мунго. И плевать они хотели на то, какой я там Герой и сколько Соединенных Королевств спас. Разумеется, героически.

Затянувшись, Поттер поморщился и продолжил обозревать затейливые завитушки ковра.

— Доказали. Процентное соотношение родства вывели, и даже привели примерные исторические справки, какая именно магия такое делает. У меня, кстати, до сих пор есть вопросы к вопросу, как так вышло… Но не суть. Всё это мелкие крючкотворы затеяли не по доброте душевной, сиротку неосведомленного жалея, а лишь для того, чтобы официально мне сообщить о том, что ими был получен ранее от предыдущего предполагаемого наследника отказ, а при подобном отказе права и обязанности автоматически переходят к следующей линии наследования. И, если в течение года с первого посещения Гринготтса на стол к Управляющему не поступит очередного официального отказа от наследования дел, наследство автоматически считается условно-принятым. Возвратность действия можно подтвердить обжалованием со стороны опекуна, если при первом посещении клиент был несовершеннолетним. Только вот ведь какая досада, заявления магглов волшебный банк не рассматривает. Также от повинности меня мог освободить запрос предыдущего наследника на обратную процедуру вступления. Но, что занятно, в случае его кончины я считаюсь уже наследником без обратного хода. А случай имел место быть, Нагайна не даст соврать… — Одиннадцатилетний Гарри Поттер, легко формировавший специфические термины, даже ни разу не задумавшись и точно зная, о чем говорит, вдруг резко прервал повествование. — Где её голова, кстати, зайка? Я её в Тайной Комнате что ли оставил?

— Гарри, не отвлекайся.

— Герм, я уже всё, что нужно, сказал.

Под очередным тяжелым взглядом девочки Поттер, взъерошив шевелюру, медленно, пораженчески прикрыл глаза. А у Северуса — почему-то немели ноги и язык.

— Ладно. Про Маховик и Песок и так уже плюс-минус понятно, я думаю… Про то, что эту затею мы замутили только через несколько годиков спустя упокоения Вол-де-Морта, тоже…

А, вот. Для того, чтобы путешествие обратно случилось официально и без препятствий, нам всего-то надо было получить разрешение главы органа исполнительной власти. Ну, типа Аврората. А, раз уж я на тот момент и был Глава Аврората, я себе разрешил. — безэмоционально сообщал Поттер.

Северус теперь мог наблюдать беспрецедентный ранее случай того, как серо, равнодушно-официально, действительно по-министерски, выглядит Избранный, если не дуркует. И почему-то это зрелище… его не радовало.

— А доступ на минус двенадцатый уровень Отдела Тайн согласовало начальство Отдела Тайн.

— Невозможно. — Вот он, логический провал! Северус точно знал, что с Невыразимцами нельзя согласовать даже утреннюю чашку кофе, если они решат, что она является артефактом. И он бы спорил более экспрессивно, с доводами и аргументами, но… ему совсем не понравилась хрипота собственного голоса.

— Возмутительное утверждение! Конечно же, в отсутствие непосредственного начальника я, как его временный заместитель, могу согласовать то, что считаю разумным решением! — Сердито высказалась Грейнджер.

Да вы издеваетесь.

— Просто чудесно. Но хотелось бы понять… — Северус достаточно долгое время провел в обществе Пожирателей Смерти, чтобы научиться быстро брать себя в руки, даже находясь в сильно пограничных моральных состояниях, и переводить тему с нежеланной на второстепенную. — За какие такие заслуги вчерашние школьники умудрились в рекордные сроки взобраться столь высоко по карьерной лестнице?

На самом деле, его это волновало примерно никак. Но, если повезет, он сможет поймать хоть кого-то из этой парочки на лжи.

Пожалуйста.

— Профессор. — Тон Поттера Северусу не нравился. Он был слишком проникающим, и ровно такой же проникновенной была и зелень глаз, которые Избранный впервые направил на собеседника. Как будто мальчишка мог иметь хоть отдаленное понятие об уровне потрясения, испытываемого сейчас Северусом. — Я же действую вам на нервы, разве нет? Значит, в ваших интересах помочь. Кровь — и мы свалим. Местная Гермиона опять будет рваться всем всё на свете доказать, а мелкий я буду простодушно собирать башкой неприятности, лады? Не думаю, что всё остальное имеет хоть какое-то значение. Большей части уже не произойдет…

Кашлянув и щелчком пальцев испарив окурок, мальчишка задумчиво покосился на пачку сигарет.

— Так уж вышло, что планируя появиться дополнительными обученными единицами и незаметно вмешаться в хронологию девяносто восьмого для минимизации потерь и корректировки некоторых событий за датой второго мая, — Оказывается, когда Поттер хотел, он умел разговаривать один в один также, как Грейнджер — не влияя на конечный исход Битвы относительно части, где Вол-де-Морт меня убивает убийством… мы оказались здесь, в середине лета на мой одиннадцатый день рождения. И планы пришлось настолько сильно корректировать, что от прежней событийной шкалы почти ничего не осталось. А значит, этого и нет. Нельзя обсудить то, чего нет. Насчет же крови…

— Неубедительно. Всех благ.

На сухой кивок Поттер лишь пожал плечами, что в очередной раз доказало, что прямого участия зельевара Избранный желал в последнюю очередь.

Взволнованный голос Грейнджер окатил спину:

— Гарри, ты помнишь, что именно сказала профессор Макгонагалл в Большом Зале ночью второго мая, перед тем, как объявила об отставке Директора?

— Нет. — Ответ был тверд и имел обвиняющие нотки. — Я не буду говорить такую тупую провокацию, это подло.

— Гарри, это важно, мы можем умереть...

Северус громко хлопнул дверью, отрезая себя от голосов, и почти скатился вниз по винтовой лестнице, наконец, позволив себе сделать то, чего так сильно хотел последние минуты.

Сбежать.

Зельевар больше не мог оставаться там, где мнимые дети смогли совершить то, о чем когда-то мечтал он сам. Добраться до недостижимых ресурсов, которые в своё время не нашёл он.

Исправить прошлое.

Добежав… Нет, конечно же, он не бежал. Профессора Школы Чародейства и Волшебства не бегают, и, тем более, не сбегают. Они… просто очень быстро ходят по своим важным и нужным делам.

В общем, добравшись до одного из безлюдных коридоров и убедившись, что вокруг никого нет, Северус только в этот момент дал волю чувствам. И одним резким выплеском магических сил снес все доспехи в коридоре, даже не дав себе труда достать палочку.

После этого около пяти минут он потратил на то, чтобы восстановить сбившееся дыхание и убедить сердце остаться там, где ему и положено быть. Но вот сам при этом — очень зря остался рядом с местом буянства, потому что в итоге ещё примерно столько же времени ушло на то, чтобы уговорить вздыбленную миссис Норрис перестать орать дурниной и успокоиться.

Последующие полчаса Северус методично восстанавливал всё, что сломал, под недоброе ворчание старой кошки, которая помнила его еще студентом и плевать хотела на карьерный рост зельевара.

Завершив таки эту бессмысленную эскападу, Северус неохотно, но целенаправленно отправился в Больничное Крыло, где весь последний год периодически нет-нет да обретался Гарри Джеймс Поттер.

О, ему очень не хотелось верить в сказочные истории детишек. Потому что во-первых, сказочки выходили какими-то страшными. Во-вторых… во-вторых, к его великой грусти, некоторые детали подозрительно сходились.

Он действительно когда-то поспешил отказаться от прав наследования, узнав о смерти склочных деда и бабки, не желавших знаться с дочерью, понесшей от маггла. Но даже не потому, что был обижен, а по причине того, что они наоставляли столько долгов, что ему пришлось бы работать на их погашение лет пять. И ради чего? Развалившегося дома? Пары-тройки семейных рецептов?

Нет уж.

Старики притом категорически впали в маразм, все свои (и так уже заёмные) средства перед смертью вложив в закупку органов перуанского змеезуба. Северус, тогда только-только переступивший порог совершеннолетия и похоронивший родителей, разбираться с этой историей не хотел, но ставил на то, что, возможно, именно Принцы являлись причиной эпидемии Драконьей Оспы в Британии, связавшись с недобросовестными перекупщиками.

И, естественно, очень злобно зубоскалил, мол, «и умерли они в один день…»

Хорошо хоть, проблем с гоблинами не нажил, управившись с принятием известий и отказом за один визит.

Но вот ведь занятный факт — никто, кроме него самого да управляющего Принцев, знать о данной ситуации не мог. Даже сам всеведущий Альбус Дамблдор очень удивлялся принципиальному отказу Северуса от родных корней, и периодически нет-нет, да выпытывал у того причины.

А Поттер вот — описал в терминах и буковках.

…Дотопав до Лазарета и натужно повздыхав перед дверью, Северус всё же заставил себя войти.

Поппи нашлась ровно там, где ей и было положено — за своим рабочим столом, и была, как и всегда, не против беседы.

Эта женщина вообще была очень странной птицей: ложилась она поздно и вставала рано, как и сам Северус, но при этом была бодра, жива и активна. Зельевар же подобным отношением к жизни похвастаться не мог, и, по большей части немногословный и раздраженный, по причине хронической усталости быть вежливым и любезным заставлял себя с трудом.

Так или иначе, он всё же добился необходимого: а именно освежил собственную память, которая на фоне стресса взялась его подводить и никак не желала раскрывать тайны колдодиагностик.

А Помфри — увлеченно рассказывала, каким образом она выводит общий знаменатель нормы у близнецов Уизли, основываясь на маркерах их идентичности, и как это удобно. Впрочем, методику она в принципе применяет ко всему семейству, да и заборы крови у всех учеников на всякий случай для подобных манипуляций делает каждый год.

Дальнейшие действия были делом техники: усыпить медиковедьму, чтобы избавить себя от возмущенных пассажей о медицинской тайне, вскрыть её архивы и найти карточку Гарри Поттера.

Пройти чуть дальше и отыскать уже подветшавшие записи Блэка, Поттера-старшего, свои собственные и… Лили Эванс.

О, Северус был бы не против, несмотря на скудость записей о здоровье рыжей, их прикарманить. Но он был уверен, что Поппи, будь она неладна, заметит пропажу. И точно знал, что она не только громко храпит, но и громко орет. А уж ябедничает Директору — и вовсе громогласно…

Флаконы с законсервированной кровью нашлись на соседних полках. Медиковедьма действительно хранила всё, Северусу даже не пришлось резать руку. Ему лишь оставалось нарисовать на лакмусовой бумаге простенькую схемку чарования и по очереди капнуть на мерцающий лист алых жидкостей из фиалов, а после — усиленно любоваться на невероятные цифры. Ну, и конечно, внимательно вчитываться в данные своей медкарты, сверяя с бумажками Поттера.

Ровно шестнадцать и шестьдесят десятых процента кровного родства. По идее, должно быть шестьдесят шесть, если разбивать поровну натрое, но…

Направления векторов магических течений совпадают на тридцать процентов ровно. Общий окрас ауры колеблется в темных оттенках между ним самим и Блэком. А вихревые показатели магического поля — и вовсе почти идентичны.

Конечно, смущает странный красный оттенок и несовпадения сотых долей магического потенциала ни с одним из совместимых… но почему-то Северусу казалось, что он знает, на что именно грешить. В конце концов то, что Лорд отметил ребенка, как равного себе — не просто громкие слова, не так ли?

Да, Поппи действительно очень ответственная и дотошная.

Плачевно. Он не слишком-то хотел убеждаться в том, что бред мальчишки — вовсе никакой не бред, да и сам мальчишка (по крайней мере, сейчас), получается, и не мальчишка вовсе.

Что же… по крайней мере, в отличие от самого Гарри Поттера, Северус точно знал, почему оно так. Просто как-то не предполагал раньше, что оно вот так действительно может быть.

Он прекрасно помнил тот вечер, когда Лили пришла к нему.

Нет, конечно же, речь не шла о том, что Лили Поттер когда-либо изменяла мужу, что вы. Она была совсем не из тех женщин, которые, чуть разногласие, бегут налево, даже если муж — фантастический олень и исполняет фантастические чудеса.

Она пришла к нему на порог уже глубоко беременной. Северус в красках видел, словно это было вчера, как спешно затащил улыбающуюся Лили в дом, и, позабыв о негласном разрыве в их общении, долго и громко выговаривал ей за беспечность, ведь Лорд уже два месяца, как разузнал о предполагаемых семьях Пророчества, и теперь лишь ждал рождения у тех детей.

А Лили — улыбалась. Лили сказала ему, что подобное беспокойство с его стороны очень мило, и она рада, что пришла.

И Северус… не то, чтобы прям поплыл, но очень сильно расслабился.

А она — говорила. Говорила много, живо, в красках. Говорила легко, будто обсуждала новую увлекательную книжку, что они с «Джейми» «совершенно случайно» вписались в неприятности, и теперь, ну просто на всякий случай, она хочет, чтобы у её ребенка были Крестные с обоих сторон. И будет лучше, если это будет самый настоящий кровный Обряд. Потому что, опять же, малышу такая магия полезна еще в утробе, пусть растет сильным, ему полезно.

Эту оговорку про кровные Обряды, несущие воздействие на плод, к которым Крестины не относились ну ни разу и никогда, Северус — прослушал, старательно сцеживая кровь во флакон, как и просила Лили.

Он согласился, разумеется, он согласился стать Крестным ребенка с её стороны, пусть и от мысли, что дитя Лили — также общее с Джеймсом, у него по-прежнему сводило скулы.

Она ведь пришла к нему. Она ведь предложила ему право вновь стать ей близким человеком, и иметь при этом возможность открыто защищать её и ребенка.

Этого было достаточно.

И да, Северус сильно сомневался, что лихие Мародеры внезапно научились осторожности, и с ними она, да еще и с ребенком на руках, будет в безопасности.

Начнем с того, что у Поттеров в военное время нарисовалась беременность, на ранней стадии которой оба ещё и умудрились в составе Ордена и Аврората трижды попасться на зуб Повелителю.

О какой безопасности тут вообще могла идти речь?!

Кстати, то, что Лили вдруг стала в замужестве применять двойные стандарты, и из радикальной противницы Магии на Крови вдруг стала интересоваться подобными веселенькими штуками, Северус тоже поначалу во внимание не принял.

Он вообще был настолько рад её видеть, что почти не слушал.

А она говорила о том, что решилась прийти лишь потому, что Дамблдор по секрету сказал ей, что Северус теперь тоже в Ордене, и она в принципе очень рада, что он решил не губить свою жизнь, бросил-таки старую компанию и сделал правильный выбор.

О, в этот момент Северуса настолько переполняла благодарность к Старику и миру в целом, что... Вот фестрал его дёрнул за язык объяснить подруге, почему и с чего вообще её жизнь, и в особенности жизнь её ребенка, в опасности.

Пророчество. Которое передал своему Хозяину именно он, Северус Снейп.

Лили очень долго ругалась. И очень громко хлопнула дверью.

А Северус, некоторое время себя показнив за неуместную правду и морально поунижав за глупость, позже всё же обдумал несостыковки и пришел к выводу, что, возможно, Крестины тут совершенно не при чем, и у Лили беременность протекает не так хорошо, как думалось, а потому она (может, даже и в обход мужа) взялась искать кровных и магических доноров, чтобы детеныш, не дай Мерлин, не родился сквибом.

Он правда, ну правда не думал, что после открывшейся Лили правды о содеянном Северусом она воспользуется добровольно им отданной кровью.

Да, он хотел тогда верить, что Лили перебесится и его, такого недальновидного, все же рано или поздно помилует. Но при этом был также уверен, что фиал с кровью в тот вечер она выкинула в первую же канаву. И наутро, отправляя совиной почтой лично откорректированный рецепт Укрепляющего, предполагал, что пергамент Лили спалит ещё на подлёте.

А уж тем более Северус не предполагал, что Лили запланировала даже не донорство, а аж целые кровные чары Подмены, да еще и триадные, таким образом приписав еще не рожденного сына не одному, а сразу троим мужчинам. 

(Нет, правда, в здравом уме и без острейшей необходимости честно нажитыми детьми люди не делятся. А уж тем более с теми, с кем не делили до того постель).

А теперь ему было очень интересно… что же такого ей сказали колдомедики на обследовании, что она решила провернуть подобную Высшую Магему?

* * *

Вернулся в кабинет Директора Северус также громко, как и до того его покинул, шумно хлопнув дверью.

Примечания:

Подгоним еще немножечко обоснуя и деталек, оно надо даже в трешовых ситуациях.

Кабинетный совет на троих продолжал продолжаться. Но в этот раз зельевар стойко решил, что станет его частью, несмотря ни на что.

— А я говорю, что если вскрыть могилы, Герми может пересчитать всю схему не только в обратку, но и с учетом некромагических...

Гарри Поттер, засучив рукава, с сигаретой в зубах, запальчиво спорил с Альбусом. Тот — в отрицании качал бородой.

А Северус, на самом деле, долбанул дверью о косяк не из принципа, а исключительно по инерции, потому что представшая его взору картина была слишком сюрреалистична.

Хотя, казалось бы, стоит уже привыкнуть.

— О, какие люди! — Недобро воскликнул Поттер.

— Гарри, перестань идиотничать.

— Да я правдив, как никогда, Герми! — Оскалился мальчишка. И тут же рявкнул в сторону вошедшего — Чего надо?!

— А мне казалось, надо вам. — Вкрадчиво прошелестел Северус.

О, парень общался, если так подумать, очень даже по-аврорски. Грубо, емко, старательно-придурковато. Чтобы не дай Мерлин никто не заподозрил солдатика во внимательности и вдумчивости.

Но Северус — как раз таки имел обширный опыт общения со слугами закона.

Поттер — пыхтел и хмурился, видимо, впервые на памяти Северуса желая искренне послать того нахер. Хотя сам Северус, если честно, не понимал, какой реакции этот герой от него ожидал, когда рассказывал фантасмагоричные причины своего появления в собственном детском теле и на свет в целом.

Впрочем, возможно, Поттер все еще лелеял надежду изгнать Северуса восвояси неадекватным поведением. Вероятно (может быть) Поттер за него переживал.

Утверждение, конечно, странное.

И все же, несмотря на бездоказательность идеи, Северусу казалось, что сегодня тот самый день, когда его догадки оказываются верными.

Ведь приплел медкарту Блэка в общую схему зельевар исключительно интуитивно, поводов не было ни одного, кроме, разве что, официально объявленной еще в восьмидесятом новости о том, что Блэк будет Крестным отпрыска Поттера. А сам мальчишка лишь вскользь упомянул дела Блэков, с которыми ему и положено было разбираться, как Крестнику и единственному мало-мальски пригодному наследнику сидельца по мужской линии семьи.

Но Северус — решил исходить из утверждения, что официально Лили искала крестных, а в итоге... Триада, драккл знает когда последний раз практикуемая. Угадал.

А так не хотелось.

Дамблдор же тем временем очень вовремя мягко нажал, оставляя парня в окончательном меньшинстве:

— Гарри, пойми, все и так слишком усложнилось. Я не могу позволить вам использовать части давно мертвых людей, велик риск, что это вас и вовсе сотрет. И, если Петля замкнется до того, как закончится, случится парадокс, и ваше путешествие не свершится вовсе, а все перемены сотрутся.

— ...Чего, лять?

— Так, господин интуит, сядь и не отсвечивай.

— Герм, я не понял, он сейчас ругался, да? — Бессильный тон Избранного был неподделен.

— Главное, что я поняла.

Надувшись на судьбу в лице непререкаемой подруги, Поттер бухнулся в кресло, затянулся — и снова закашлял:

— Ох, еп… Герми, с тобой иногда ну о-очень тяжко. Ты из меня летом всю душу вынула, пока я тебя уговорил всё таки разобраться с крестражами, а не оставлять, как оно есть и идти рассказывать Директору, а теперь…

— Ты упрямый кусок дерьма, Гарри Поттер. — Ласково вздохнула Грейнджер. — Ты думаешь, было легко согласиться вытаскивать из тебя кусок души Неназываемого с помощью сомнительных записей средневекового некроманта, которые ты восстанавливал по памяти, а читал — пьяным?

— Ну сработало же!

— Сигарету брось.

— Мне нужно, меня дважды убивали. — Закапризничал Поттер. — У меня психологическая травма.

— И поэтому ты сначала импровизируешь, а страдает потом мироустройство. Это понятно. А теперь заткнись и свои претензии оформляй с этой секунды либо в письменном виде, либо никак.

О, Поттер явно выбешивал свою строгую подружку. Но, тем не менее, несмотря на ругань девочки, по ней было заметно, что она им дорожит и не бросит, чего бы тот не исполнил.

Кажется, еще немного пытки наблюдением, и Северус будет в состоянии накрутить себя до позорного завистничества. Надо держать себя в руках.

Да, к нему в своё время подобной лояльности никто не проявлял. Но, с другой стороны, в лоб Авадами тоже не швырялись.

— Эх... — Тем временем вздыхал этот клоун.

— И извинись. Сейчас же. Иначе я пойду спать, и разбирайся сам, как умеешь.

Избранный мрачно смотрел на суровую девочку, но и теперь битву взглядов — проиграл.

— Сэр, извините, я по-прежнему не испытываю к вам антипатии. Я просто на нервах и меня тревожат открывшиеся, совсем не призрачные, как мне казалось ранее, перспективы бесполезности всего, что мы сделали за последний год. — Очень официально сообщил Поттер, лишь едва поворачивая голову в сторону Северуса.

— Мне плевать.

И почему-то именно после этого резкого ответа мальчишка заулыбался, а плечи его расслабились.

— Знаю. И очень рад, это признак стабильности. Директор, у вас я тоже прошу прощения, но все ещё не согласен ни с одним из ваших тактических методов. И...

— Силенцио. Ты всё сказал. — Грейнджер повернулась к зельевару, полностью игнорируя возмущенные взмахи рук Поттера. — Вы нам поможете вернуться, профессор? Говорю сразу, вашей крови нужно будет в шесть раз больше, чем взято с моих родителей, объем должен быть равновесен объёмам и наполненности второй стороны. И сцеживать необходимо непрерывно, кровь должна быть одной температуры, когда её погрузят в Стазис, и желательно, чтобы это был естественный уровень тепла, а не подогрев, иначе в моих расчетах растет погрешность.

Поттер, издав беззвучный стон, усиленно принялся указывать вновь прибывшему на дверь, да с таким пылом, будто в него вселилась Дракучая Ива.

И эта пантомима, как ни странно, окончательно прояснила для Северуса мотивы Избранного.

Однако, в ответ зельевар, ничуть не ощущая себя проникшимся скрытым трогательным моментом и понадеявшись, что Альбус в угоду общей атмосфере простит ему прикладную магию, взмахнул палочкой и от души впечатал слишком много себе думающего мальчишку в кресло.

Не полегчало. Даже напротив: от мыслей о присоединении к местным вольным порядкам и вовсе стало как-то дурно.

А девочка — тем временем пустилась в длинные объяснения о том, что, если с её стороны наличествует кровное прямое родство в наличии пятидесяти процентов от каждого родителя в объеме по литру с человека, то и Гарри в сумме должен предоставить нечто подобное. Однако, по причине того, что родственная связь Гарри делится на пятьдесят процентов со стороны матери и оставшиеся пятьдесят поровну разбросаны между Поттером, Блэком и самим Снейпом, пропорции именно таковы, что для успешного возвратного действия им нужно в разы больше крови самого профессора, поскольку иных доноров по прямой нисходящей линии в обозримом доступе нет, и для соблюдения процентной пропорции необходимо умножать объем изъятого. И единственное хорошее в том, что Гарри умудрился засунуть их в свои же юные тела, так это то, что крови теперь нужно в принципе меньше в расчете на вес их детских оболочек, ведь для успешного переноса алая пелена должна окутывать их тела полностью.

Произойти это, ОЧЕВИДНО, должно не позже наступающей Луны, поскольку она считает, что после полного оборота годового колеса их шансы на успех снижаются втрое, а с их появления в этом времени прошёл именно что почти год. Который она, кстати, и провела в поисках альтернативных вариантов возврата, и даже, послушавшись Гарри, попробовала сегодня провести набросанный на коленке откорректированный перенос без необходимых для него элементов.

И, поскольку ничего не вышло, теперь им необходимо сделать всё, как положено, и времени у них на это почти не осталось. Соответственно, у них нет возможности ожидать, пока Директор Дамблдор будет решать юридическую сторону тех вопросов, на которые у них, в силу визуально-видимого и законодательного возраста, нет влияния. Хотя было бы прекрасно таким образом ЗАРАНЕЕ снизить риски, но Гарри недоверчив и самостоятелен по сути своей, а потому сообщить необходимую информацию директору Дамблдору они сочли возможным лишь после окончательной ликвидации основной угрозы.

Грейнджер — тараторила, Альбус — внимательно щурился, Северус — механически кивал.

Ему, в целом, не слишком понравились тщательно подобранные обтекаемые выражения, которыми завершила свою речь Грейнджер. Прямой посыл превращался в откровенное словоблудие, и это, учитывая прямолинейность гриффиндорки, казалось подозрительным.

Риски у них и проблемы с законом. Ну надо же, как неожиданно…

Нет уж, допытываться, что там у них за юридические проволочки возникли, Северус не собирался, разумно предположив, что выяснять будет себе дороже.

(Кстати, как обнаружилось позже, так оно и оказалось) 

А ещё он хотел сказать что-то вроде:

«Мисс Грейнджер, я понимаю, что вы привыкли общаться с имбецилами, но держать меня за подобное существо не рекомендую, я прекрасно понял, что вы взяли концентрированное соотношение с обоих родителей, а мне — придется отдуваться в одиночку».

Но — не сказал. А сказал другое.

— У вас Поттер уснул.

-Эм... Что?

— Это была очень познавательная речь, мисс Грейнджер, но ваш друг — спит. — Кивнул Северус в сторону кресла.

Поттер действительно спал. Не прикидывался, не юродствовал, а просто вырубился, растёкшись по креслу, как беззаботный лишайник.

А Северусу, откровенно успевшему заскучать, пока девчонка переливала из пустого в порожнее, на самом деле было все равно, сколько надо отдать крови. Он принял решение о том, что должен помочь этим двум приключенцам, еще в Больничном Крыле. И, даже если их возвращение его убьет, то так тому и быть. 

Вероятно… Северус рискнул предположить, что как раз этот опасный нюанс, связанный со способностью организма к регенерации под Кроветворным, и не нравился самому Поттеру, а потому тот так настаивал на альтернативе.

Северус даже пошел еще дальше в своих предположениях, вообразив, что, помчавшись исправлять сопутствующие потери, мальчишка принципиально не мог себе позволить допустить таковых даже в количестве одной единицы.

Опасался ли сам зельевар, что что-то пойдёт не так, будь он хоть трижды Мастер Зелий?

Конечно.

Впрочем, страшно было ровно также, как и всегда, когда он подписывался на сомнительные для здоровья предприятия. Главное, что вычленил для себя Северус из общего контекста, так это то, что в противном случае — Гарри Поттера не будет. Нигде. А вот Лорд наоборот, ещё как будет, в самом наидобрейшем здравии. 

Северус внимательно посмотрел на мальчишку. А затем, нарушив данное когда-то самому себе слово даже не приближаться к детёнышу Поттера на расстояние тактильного контакта — тихо подошел и потер пальцем всегда такой, слишком яркий и режущий глаз, шрам.

На пальце и лбу остались розоватые разводы краски, а сам Шрам побледнел в разы.

И все бы ничего, но Поттер вдруг спросонок вцепился Северусу в руку и выкрутил ему пальцы, сопроводив это издевательство испуганным криком "А-А-А-А-А!!!"

На кой он вообще полез проверять степень ненатуральности шрама, зельевар и сам себе не мог сообщить убедительных причин.

В конце концов, живой, сидит тихо — так не трогай, радуйся!

Но вот, пожалуйста. Единственный родственник — и тот отбитый...

Пока, до того почти что убаюканный беседами Грейнджер, взбодрившийся самым неприятнейшим образом зельевар массировал руку, шипел и злобно плевался околоругательными, изгоняя из головы неловкую и робкую мысль о родстве, заполошно вскочивший с кресла мальчишка глупо хлопал ресницами. 

— А… — Поттер смутился и взъерошил шевелюру. — Есть смысл прибедняться и жаловаться на военное прошлое?

— Нет! Сядьте уже обратно и хоть минуту не создавайте проблем, прислушайтесь к своей подельнице!

— Кхм… Ну вот и ладненько. А… — Подозрительно воодушевившийся спонтанной мыслью Избранный засиял, как керосиновая лампа. — А! А хотите шкуру василиска? Я одного убил в канализации, пока он дремал, и могу сказать, как добраться до скрытых пещер.

Пока Северус с интересом посматривал на Поттера и прикидывал, насколько он сам продажен, Альбус с укором произнес:

— Гарри...

— Что?! — Поттер, как за ним и водилось, дослушивать не стал. — Я вам ничего не обещал! Нет уж, никаких даров Школе, я планирую купить лояльность человека, из которого нам надо выкачать всю кровь!

Пока Альбус разводил руками, а Избранный изображал величественную позу при гоблинском ростике, Северусу почему-то стало смешно.

Он никогда не умел балагурить в критических ситуациях, а потому в минуты опасности вечно имел похоронный вид. А Поттеру сейчас было не только заметно неловко, но и по-прежнему тревожно. Однако…

Возможно, так и правда проще. Но ни разу не быстрее.

— А у вас есть запас Кроветворного? На ваш вес необходимо приличное количество, нужная лунная фаза — уже послезавтра. Вам, наверное, завтра лучше не ужинать.

Спасибо Грейнджер, она была достаточно занудна, чтобы являться гирькой баланса на лихих весах этого дурдома.

Непрерывная кровопотеря в объеме от двенадцати до четырнадцати литров при наличии в человеческом теле максимум шести с небольшим… Вот они, обычные будни профессора Хогвартса.

Итак, у него есть ровно сутки для того, чтобы изъять запас зелья у Помфри и доварить недостающее в пропорциях, при которых он будет чувствовать себя в достаточной безопасности. А также — между делом придумать модификацию состава, которая позволит ему не лопнуть от разрыва желудка, поскольку Кроветворное действительно восстанавливает потери мгновенно, но в расчете один к одному. То есть, при потере одного литра крови зелья ему надо выпить столько же.

Всего-то.

Примечания:

Переходим на серьезные щи.

Алый шум шелестел в голове. Кровавая пелена пульсировала перед глазами. Пунцовые шорохи позади напоминали о том, что старик в мантии цвета бургундского вина, расшитой золотой нитью, близко, и следит за тем, что здесь происходит.

Хмурая девочка чертит на камнях пола астролябические окружности, повторяя маховые оси Хроноворота, и галстук её — красный. Багряные полосы скользят по запястью, стекая в незнакомые прозрачные трубки, на использовании которых настояла она, отринув привычные волшебникам желобы.

Прозрачный.

Очень красивый цвет. Было бы чудесно, если бы все вокруг было таковым. Но трубки эти, неприятно сдавливавшие своим плетением руку, уже давно наполнились вишневым и утратили первозданную прелесть пустоты, направляя потоки в большую медную чашу. И жидкость в ней, темная и липкая, звенела магией Стазиса, запиравшей багровые реки в моменте застывшего времени.

Мальчик. На него неотрывно смотрел мальчик. Мальчик, который последние сутки его избегал, что оказалось на удивление непривычно и неуютно. Мальчик, имя которого он знал, как и его историю, но клятый шум заглушал воспоминания.

Он точно знал… что-то. И это что-то было очень важным. Но вязкая киноварная муть не позволяла оформить такую простую мысль даже в хотя бы одно связное предложение.

Мальчик.

Мальчик, так напоминавший внешне давнего недруга, если бы не глаза.

Холодные, навсегда впитавшие в себя отсвет смертельного проклятия, яркие до невыносимого, они были единственной радостью Северуса сейчас, когда он глотал тусклую красноватую жидкость. Залпом, до непрекращающейся тошноты. И Северус старался концентрироваться на блестящей изумрудной зелени взгляда, в котором ныне бесновалась гневная буря тревог.

В этом море крови они, эти глаза, единственные не имели красного тона. И тем и были хороши. 

— Гарри, если ты продолжишь бухтеть мне под руку, я выйду из равновесия, как объект, и тебе будет сильно не хорошо.

Он не различал, что шепчет мальчик, но мальчик при этом косился в его сторону.

— Потому что я тебя ударю, Гарри.  — Терпеливо сказала девочка, не отрываясь от своих занятий.

Когда-то Северус помнил, что именно неладно с этой девочкой, но сейчас смысл ускользал.

— Не сказать, что я не доверяю директору Дамблдору...

Точно. Дамблдор. Фамилия старика — Дам... Да... А, драккл с ним.

— …Но хотелось бы дополнительно продублировать информацию для заинтересованных лиц. А именно: сообщить, что у Рона Уизли в семье уже больше девяти лет живет девятипалая крыса, в связи с чем хотелось бы напомнить, что в семидесятых в Хогвартсе училось как минимум трое незарегистрированных анимагов и один нелегальный оборотень, и дружеский квартет наблюдался как раз в составе крысы, оленя, пса и, собственно, оборотня. А также предположить, что имеет смысл поразмышлять над тем, за какие грехи собака откусила крысе палец, хотя планировала — голову, и не отвечает ли анимагическая форма самой сути человека, если учитывать, что Хранителем Тайны был вовсе не тот, кто сейчас за это сидит.

Мальчик — смотрел пытливо. Мальчик — говорил официально. Северус — слабо моргал, стараясь не растечься по стулу несолидной субстанцией и надеясь, что моргание сойдет за кивок.

Мальчик тревожно щурился и склонял голову набок.

Северус точно знал, что тот сейчас сказал нечто сенсационное. Но пока не мог обработать посыл.

— Таким образом…

Мальчик взялся говорить медленно. Мальчик решительно сделал шаг в его сторону, нервно сжимая губы. Но девочка, до того не обращавшая на них внимания вовсе, тут же точным движением дернула мальчишку обратно в тюрьму ярких нарисованных линий, даже на миг не прервав своего занятия.

Ребенок тяжко выдохнул и склонил голову.

Бессовестное, бездушное мелкое тельце. Северусу сейчас было просто необходимо иметь возможность видеть какой-то иной цвет, кроме красного, но даже этой отдушины он оказался лишен.

— Таким образом, если говорить о воздаянии и моральном удовлетворении, рекомендуется в первую очередь уделить внимание данной крысе…

— Я закончила.

Минуты, гнетущие и тягучие, сплавлявшиеся в единый узор червонного металла, оказались разбиты на ржавые куски одной простой фразой.

— Можем начинать. — Говорит девочка.

— Пусть сначала допьет. — Возражает мальчик.

И Северус глотает, уже давно утратив счет количеству выпитого. Глотает через силу и не имея сил. Сил даже на то, чтобы поморщиться или скинуть сухую старческую руку со своего плеча.

А после — Северус смотрит, как кровь из опрокинутой чаши течет по линиям на полу, и нарастающий блеск этих меловых росчерков кажется ему невыносимым и пугающим.

Но они ведь этого здесь и добиваются, разве нет?..

Северус смотрит, и с каждой секундой ему становится всё тревожнее и неправильней.

Алые жгуты извиваются по полу и поднимаются в воздух, сплетаясь мареновым огнем вокруг двух маленьких фигурок.

Девочка удовлетворенно качает головой и бормочет неразборчивые слова. А мальчик… мальчик указывает рукой на самого Северуса, изображая гневную пантомиму в адрес кого-то позади.

Северусу было плевать, что именно ребенок требует от Старика. Он смотрел, как кровь окутывает детские тела и скользит по коже и одеждам. Смотрел, как зелень глаз неумолимо затягивает алой пленкой. И ему — не нравилось. Не нравилось настолько, что хотелось кричать, кричать во весь голос, но сил на крик не находилось.

Он пытался встать. И, кажется, эта попытка заняла у него целую вечность, и вечность эта была отлита из свинцовой тяжести, проникавшей в кости. А затем, после отчаянного, резкого рывка вверх всем телом, его измученное сознание накрыла темнота.

Слава Мерлину.

Примечания:

Диалоги. Много диалогов.

...Сегодня ему снилась Лили, снилась такой, какой была много лет назад, на их четвертом курсе.

Совсем хрупкая, решительная, хихикавшая над Поттером, чью метлу Северус перед матчем обмазал маггловским клеем пополам с самолично сваренным закрепителем (взаимодействие которых между собой они накануне протестили вместе на портрете рыцаря со второго этажа).

...Лили лихо освистывала приклеенного очкарика и гордо вскидывала голову, хохоча.

...Лили сидела под деревом на берегу озера, сверкала зелеными глазами и обещала ему, что, даже если он будет отбиваться, она его обязательно женит на самой красивой и умной девушке, которая есть в стране.

А Северус... Ни тогда, в студенческие годы, ни сейчас, во сне, он не решился сообщить подруге, что при заданных условиях — остается лишь её кандидатура, и он, собственно, не против, а очень даже и за. Хотя если нет, значит, нет, он не обидится. И в принципе, если Лили действительно укажет пальцем на какую-то девушку и заявит ему, что он будет рядом с той счастлив, Северус — поверит.

Главное, чтобы сама Лили тоже продолжала быть рядом.

А затем он смотрел ей в глаза, и пространство вокруг размывалось за ненадобностью. Смотрел так долго, что зелень глаз — в конце концов стала ярче, приобретая неестественный оттенок смертельного проклятья, навеки запечатанного в зрачках. И лишь спустя время Северус понял, что Лили тут уже нет, а смотрит на него, задрав голову вверх, её сын. Да и сам Северус — стал старше и чуть выше.

Но вот что занятно: смотрел на него мальчик ровно с тем же выражением, с каким смотрела когда-то его мать, и улыбался также ярко и искренне...

Проснулся Северус в смешанных чувствах. Лежа с закрытыми глазами и вдыхая резкие запахи Больничного Крыла, он не спешил заявлять миру о своём пробуждении. Да и пока что не был, если начистоту, так уж в нем уверен.

Боль горячими восковыми каплями липко стекала на спине. Целенаправленно до того обескровленное, теперь тело активно посылало свежие потоки крови по раздраженным рецепторам артерий и сосудов, обжигая нервные окончания.

Когда солнце перестало отражаться в рыжих волосах, в жизни Северуса наступила вечная ночь. В ночи тоже можно было существовать, но без солнца было холодно, тоскливо, и не было никакого смысла совершать попытки найти в этой первозданной темноте смысл. Однако...

Такие сны снились зельевару не впервые, и действительно каждый раз неизменно заканчивались оттенками Авады. Но вот только обычно изумрудные всполохи отражались в стеклянных глазах мертвого женского тела на дощатом полу детской комнаты. Но — почему-то не в этот раз.

Да и в самом мальчике именно сегодня, в сновиденном мире, склеенном из воспоминаний, он наконец разглядел воочию такой знакомый и узнаваемый кусочек солнца.

Вот только вот ехидный прищур при повороте головы мальчишки в сторону находящегося в расфокусе и всё также приклеенного к метле Джеймса… не принадлежал Лили никогда. Не принадлежал он, впрочем, ни залихватскому Блэку, ни смелому до безумного Поттеру. Но самому Северусу, тем не менее, был очень хорошо знаком. И даже тщательно когда-то, в дошкольные года, отрепетирован перед зеркалом.

Занятно. Хотя бы потому, что за мальчишкой и в реальности наблюдались именно такие гримасы.

— Северус? — Отвечать на тихий зов Директора очень сильно не хотелось. — Северус, как ты себя чувствуешь?

— Где мы?

— Хм… На этом свете?

Шутки юмора Альбуса всегда были внезапны и очень раздражали. Северус, кстати, подозревал, что дурковать Выживший учился у старика в том числе.

Глаза пришлось открыть.

— Почему я в палате для преподавателей, а не у себя, Альбус?

— Я понимаю, что ты планировал умереть в собственной постели, — живо кивнул Дамблдор — но ещё по крайней мере несколько лет искать нового профессора Зельеварения и Декана, уж прости меня, я не намерен. Так что мы с Поппи сошлись на том, что тебя надо спасать.

Встав с плюшевого кресла, Альбус свернул газету и засунул её в рукав.

— Раз уж ты пришел в себя, я тебя покину. Не буду тешиться надеждой, что ты останешься здесь хоть на минуту дольше необходимого, так что… Когда будешь уходить, сильно не шуми, в отделении для студентов за ширмой отдыхает Гарри. — Уже на подходе к двери Альбус задумчиво замешкался. — Хотя я предположу, что, раз уж отпущенная с миром мисс Грейнджер пока никуда не уходит, он все таки ещё не спит. Но тем не менее, постарайся пока не расстраивать мальчика, по каким-то причинам он перенес процесс тяжелее своей подруги.

Вместо ответа Северус закатил глаза и отвернулся, не желая больше слушать рассуждения Старика и видеть, как тот благостно качает бородой во имя блага всеобщего и блага Гарри Поттера.

Само собой разумеется, что, если ты профессор, в твои должностные обязанности очевидно входит рисковать жизнью ради студентов. Правда, желательно умирать не совсем насмерть, чтобы Директору не пришлось, не дай Мерлин, спешно подыскивать персонал заново.

А вот если ты студент-гриффиндорец, тогда отношение к твоим поступкам будет совсем иное. Потому что на Гриффиндоре учатся исключительно молодцы, умницы и вообще — хорошие люди. И то, что Альбус Дамблдор выпускник именно Гриффиндора, к делу тут ни капельки не относится.

Гриффиндорцы вообще…

Петтигрю.

Северус, вмиг забыв о том, что очень перманентно-несчастен, только что немного обижен и в целом почти мертв, подскочил на кровати.

— Альбус!

— Я слушаю. — Обернулся к нему Директор.

— Что он там болтал о крысе Уизли?

— О, это… — Старик задумчиво побарабанил по латунной дверной ручке. — Тебе не стоит об этом беспокоиться. Хм… Впрочем, я выразился неточно: я настаиваю на том, чтобы ты об этом не беспокоился, и даже не подавал вида, что у тебя есть на этот счет беспокойства.

Некоторое время между собеседниками происходила битва взглядов. Возможно, Северус даже рычал вслух. Что было бы немного постыдно, но очень уместно.

Впрочем, Альбус никогда не был полноценным садистом, так что над подчиненным в конце концов сжалился:

— Когда настанет время, я позабочусь о том, чтобы ты присутствовал тоже. И время это настанет тем быстрее, чем меньше помех будет создавать чужое любопытство.

Спорить насчет того, что любопытством его чувства относительно случившегося с Лили и её мужем назвать ну никак нельзя, Северус не стал, и просто утвердительно кивнул, опасаясь, что иначе Директор проявит свойственную ему твердость и лишит его даже уже озвученной уступки.

В конце концов… Он ведь всегда может выяснить подробности у самого что ни на есть осведомленного лица. Маленького такого, за стенкой обретающегося.

* * *

— Ты всё помнишь?

— Не особо. — Буркнул мальчик, живого тона диалога не разделявший.

— А я помню, и слушала очень внимательно. — Важно тряхнула космами девчонка.

Северус, стоявший за ширмой под Дезиллюминационными, расстроился. Возможно, попытать мальчика на тему информации, которой владела его старшая версия, не выйдет.

— Я взрослая о-о-очень много знаю. — Вдохновленно взмахнула руками первокурсница. — И чтобы стать такой, буду сильно стараться.

А такая Грейнджер выглядела в разы более живой, чем её унылый вариант прошедшего года. Правда, и раздражала в разы сильнее.

— Мы такими не станем. — Голос мальчика был излишне резок.

— Почему же?

— Ну... Как я понял... Они много изменили. Значит, не будет того, что было. И нас, то есть, тех, других… не будет.

Сидевшая на кровати Грейнджер покровительственно похлопала полулежавшего на подушках Избранного по коленке.

— Я тебе потом объясню.

— Не очень-то и хотелось...

— Но почему, Гарри?

— Мне снятся... Нехорошие сны. — Неопределенно пожал плечами мальчик.

— Ох.

— Нет, всё в порядке. — Фальшиво поспешил заверить подругу мальчишка. Северус с утверждением был, разумеется, не согласен. — Я буду в порядке. Э-э-эм... Так о чём вы с Директором договорились?

Переводит тему, вы посмотрите на него.

— Мы с мадам Помфри решили попросить директора Дамблдора о ментальных блоках. — С удовольствием затараторила Грейнджер. — В конце каждого учебного года перед экзаменами я буду приходить к нему. И он будет снимать кодовым словом блок с альтернативного года, который мне оставили в памяти, чтобы после этого я успела понаблюдаться у мадам Помфри, и она смогла убедиться, что со мной все в порядке. Это не совсем честно, что я буду сдавать тестирования с большим багажом информации в голове, чем все вы, но на случай, если случится что-то нехорошее, у нас должно быть в запасе время перед каникулами, чтобы мне не пришлось наблюдаться в Святом Мунго.

Северус подумал, что это хорошая идея. А мальчишка тем временем с непередаваемым ехидством сказал:

— О, тогда я подожду.

— О чем ты, Гарри?

— Я… Прости. Ни о чем. Очень разумный план, тебе действительно всё и сразу будет совсем лишним.

— Систематизируй и содержи, Гарри. — Важно кивнула Грейнджер, совершенно не заметив того, что предыдущим высказыванием мальчишка полностью обнулил свои попытки убедить подружку в своей амнезии. — Вам с Роном этого не хватает. И ещё я бы советовала тебе попросить Директора о том же.

— Я подумаю. — Уклончиво ответил Избранный.

— Гарри, помнишь стишок, который ты рассказал мне в этом году? — Участливо спросила девчонка. — Давай-ка ещё раз.

— Тебе же не нравилось.

— Не важно. Ну?

Мальчик тяжело вздохнул. И уныло, безо всякого выражения, продекламировал:

— Больше солнца, мягче ваты,

Слаще пончика с малиной,

Селективный ингибитор

Для обратного захвата

Блядского серотонина.*

— У меня еще остались те таблетки, что я-она давала другому-тебе...

Так вон оно что. Мистер Путешественник весь год сидел на маггловской химии, и не расти ему трава. В таком случае, для Северуса не просто всё, что вытворял иногда первокурсник, обрело смысл и обоснование, а он даже примерно теперь мог прикинуть по переменам в поведении, когда тот обходился без лекарств.

Например, три дня назад у Альбуса в кабинете.

— ...Когда мадам Помфри тебя долечит, и курс зелий закончится, я их разложу в таблетницу. Будешь пить по часам, и всё станет хорошо.

Ещё разок похлопав механически кивавшего мальчишку по коленке, Грейнджер ушла.

А Избранный, оставшись во мнимом одиночестве, не менял позы, сжимал губы, хмурил брови и усиленно тер глаза. То есть, по всем признакам, он зачем-то собирался плакать.

Это было нечестно. И то, что теперь сам факт касался Северуса напрямую, тоже было несправедливо.

Он готов был заложить левую руку на то, что Лили прекрасно помнила, что с людьми, любыми людьми, он сближается со скрипом и неохотой. И, проворачивая свою аферу, точно в роли воспитателя его не видела. И, если после его идиотского признания все-таки использовала именно его кровь, а не, скажем, Люпина, сделав Северуса причастным к своему ребенку, но сообщение об этом не послав, то, как она обычно и любила проворачивать, предполагала сказать свое веское прощающее слово много, мно-о-ого позже. Возможно, и вовсе даже ближе к школьным годам ребенка. В общем, планировала прожить достаточно для того, чтобы выжать из Северуса все соки, пока он мается чувством вины. И заниматься сыном, соответственно, думала самостоятельно.

А теперь... Он бы хотел, чтобы его, как и прежде, не касалось ничего, кроме здравия сына Лили, чужого и далекого. Но так — не получится. Не теперь.

Потому что это больше был не взрослый в теле ребенка, это был просто ребенок, который видел плохие сны.

И потому что… больше некому.

Примечания:

*народное творчество с неопределенным автором. А потому что.

Северус проваривал в серебряном котле кофейные зерна в количестве намного большем, чем было необходимо, и мысли о том, что он что-то там кому-то задолжал, или же обязан искупить некую вину, (которая, бесспорно, была) за все это время ни разу не пришли ему в голову. На их месте было нечто другое, и бесформенность этого «другого» настораживала.

И что ему теперь с такими невнятными идеями делать?..

Ну, например, можно — ради развлечения — выяснить, почему и с чего у мальчишки такие упаднические настроения.

Но зачем?..

Конечно, поначалу Северус, несмотря на приступ склочности, порывался спросить у Альбуса, (исключительно из принципа, ничего такого) почему мальчик перенес все произошедшее хуже, чем его многоумная подружка. Но, взглянув на него лично, Северус в какой-то степени успокоился.

Мальчишка просто впал в глубокую меланхолию. Что было неожиданно, потому что, судя по его взрослой версии, психика Избранного нежной быть не могла по определению (были, конечно, подозрения, что была она при этом ни разу не железной, а просто угашенной об Дракучую Иву). Но, тем не менее, физически гриффиндорец был в положительной тенденции. 

И что дальше?..

Последний год у Северуса было всего одно правило: каждое утро придумывать самое нелепое, что может с ним случиться, находить Гарри Поттера и наблюдать, как это нелепое — случается. Последний год у Северуса была всего одна задача: не прибить ненароком Гарри Поттера. Теперь же в кой-то веки ему эту задачу облегчал сам мальчик, перестав назойливо материализовываться из ниоткуда в самые нежелательные моменты. Эти дни гриффиндорец был незаметен и тих, что за сутки до смертоубийственного переноса парочки, что теперь, укатавшим в очередной раз самого себя на больничную койку.

Северусу стало неуютно. А после на него нашло помутнение рассудка, и никак иначе, потому что обнаружил себя зельевар через полчаса под дверью Директора.

Хотя даже сам Северус не понимал, что конкретно от того хочет.

* * *

В кабинете надрывалась Селестина Уорлок, чьи музыкальные сопли, изрыгаемые на публику, Северус не мог терпеть ещё со студенчества. Собственно, и сейчас его мнение не изменилось.

Действительно, атмосфера комнат — всегда наилучший показатель удачности визита, и этот визит теперь ощущался в корне неверным решением. И всё бы ничего, но патефонную пластинку с записью заело на одном-единственном куплете песни «Котел, полный крепкой, горячей любви».

«- О, приди, помешай мое варево,

И, если всё сделаешь правильно,

Ты получишь котел,

Полный крепкой, горячей любви».

Как считал сам зельевар, это была самая отвратительная часть текста. Но Директора происходящее, кажется, ни капли не беспокоило. Приветственно махнув рукой, тот продолжил раскладывать на позолоченной тарелочке для корма зернышки так, чтобы получился герб Хогвартса. Фоукс — с удовольствием мешал, радостно курлыкая и подклевывая то глаза у змеи, то клюв у ворона.

Идиллия… мать её.

— Северус, ты очень вовремя. Проходи к шкафу, мне как раз надо тебе кое-что показать.

— Если там не стоит котел, полный горячего и крепкого зелья рациональности, мне смотреть не на что.

— О, это действительно забавно, но очень жаль, что ты так и не проникся за эти годы творчеством Селесты. Вы с Минервой очень упрямы, и иногда это расстраивает… Тем не менее, неужели ты не желаешь посмотреть, чего именно мы все избежали благодаря Гарри?

Северуса тут же передернуло, и по позвоночнику пробежал нервный мороз.

Мальчишка. Оставил. Альбусу. Воспоминания.

— Он вам показал? — Голос, как Северус ни пытался, внезапно осип.

— О, — как ни в чем ни бывало закивал Альбус — ему же нужно было как-то объясниться. Концентрат воспоминаний — это самый простой способ шокировать собеседника, разве нет?

Больше зельевар на беседы время не тратил, избрав вариант окунуться в Омут с головой, и сразу — до дна.

Это действительно был концентрат, в котором мелькали отнюдь не детские образы.

Дух Лорда (Выжил, Повелитель, конечно, выжил).

Василиск, (О, Мерлин, это правда) укус и кровь, слезы Фоукса (Хорошая Школа, и ассортимент услуг интересный).

Оборотень, крыса (Петтигрю, это он был Хранителем, а не Блэк!) и дементоры.

Кубок Огня, драконы, русалки, Лабиринт, мертвый пуффендуец и Лорд (Да как этот нелепый, необученный Избранный опять умудрился уцелеть?!), Грозный Глаз-Бартемиус (Вот это ролевые игры, вот это да).

Шрамы на руке, Министерство и безответственный Блэк, падающий в инфернальную Арку (Туда и дорога, ни капли не изменился, вообще о последствиях не думает).

А дальше… Северусу очень хотелось сбежать. Но пришлось досматривать до конца.

Учебник Принца-Полукровки (Вот куда его Мародеры тогда заныкали, теперь понятно. Спрятали на виду), Драко Малфой посылает в Гарри Поттера Круциатус, а тот — отвечает Сектумсемпрой (Это самое полезное, что Избранный узнал из чужого учебника?!), Альбус с отвратительно почерневшей рукой бредит в пещере (Старческий маразм, никак иначе. Северус знает, что за зелье в Чаше, как знает и антидот, так в чём проблема поинтересоваться?), Альбус летит вниз с Астрономической, сраженный Авадой (Да какого…)

Газетные заголовки с ужасными надписями, подрывающими веру в удачный исход, визит в Министерство под Оборотным (Какое занятное самоубийственное хобби, без спроса гулять в Министерство Магии), Гарри Поттер идет за Ланью, Гарри Поттер ныряет за мечом, Рональд Уизли разбивает медальон, Нагайна пожирает Чарити (Мерлинова мать, в будущем ему пришлось бы при этом присутствовать и как-то держать лицо? Что и в каком количестве он начал принимать?..), Хогвартс горит, Минерва издает гневный крик, Северус умирает с разорванным горлом, его воспоминания заполняют пространство…

Воздуха не хватало. Может, Минерва права, он правда трус, и всю жизнь болезненно себя обманывал, доказывая в пустоту, что — нет, но это… слишком.

Закономерно, учитывая последние события из памяти Избранного, но от того не менее страшно.

Собственные воспоминания расставляли всё, спасибо хоть на этом, по своим местам, и теперь Северус убедился, что не мог сойти с ума настолько, чтобы всерьез вернуться на сторону Лорда. Правда, ему-из будущего это понимание не помогло ни капельки, и даже облегчения, судя по похоронному виду последних двух лет, не принесло. И да, Крестражи, вот в чём фишка бессмертия Повелителя, великая благодарность, что хоть сейчас пояснили.

А он сам — мертв.

Мастер Зелий умер от отравления. Мародеры на том свете его засмеют.

В этот момент Северус, как никогда в жизни, преисполнился благодарностью к мальчишке, вернувшемуся в прошлое и аннулировавшему тем самым такую позорную кончину для Северуса.

Все, что угодно, но только не гребанная смерть от укуса гребанной змеи.

Авада летит в добровольную жертву (Да вы издеваетесь. В нем действительно жила частица Повелителя всё это время?), Кингс-Кросс сияет белизной, Поттер возвращается и побеждает самым невероятным образом (И кто его, умника, просил пояснять ДЛЯ ВООБЩЕ ВСЕХ, за каким лядом Северус на всё это подписался?!)

Стройные ряды могил на Хогсмидском кладбище. Гарри Поттер, с унылым лицом получающий Орден Мерлина. Гарри Поттер, ошалело моргающий и не понимающий, чего от него хотят гоблины. Гарри Поттер, очень медленно и с минутными паузами, заглатывая третий стакан огневиски, рассказывающий друзьям, кто в его жизни есть кто по родственным связям.

Гарри Поттер, суровый и взрослый, в форме Аврората, вместе с совершенно неузнаваемой Грейнджер, спустя много лет закрывает папку с последним делом последнего Пожирателя Смерти. Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер подводят итоги спискам погибших за все эти годы, и синхронно хмурятся в несогласии.

Гарри Поттер подливает ликер Гермионе Грейнджер и вздыхает о несправедливости мира. Что подозрительно, он совершенно трезв.

Гермиона Грейнджер запальчиво размахивает руками и демонстрирует Гарри Поттеру огромные схемы, в которых расчетам минимальных влияний сопутствующих процессов на временную линию уделены футы пергамента.

Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер запускают огромный Маховик, и Грейнджер надсадно кричит Поттеру, старательно прикидывающемуся глухим, чтобы тот вышел из центра. Грейнджер, не дозвавшись, прыгает к другу…

Поттер очевидно сознательно сделал так, что они отправились дальше, чем задумывалось. И намерения свои не то, чтобы очень талантливо прятал.

А ещё — Поттер из этих воспоминаний был удачлив, но в какую-то неправильную сторону. Чтобы вовсе не влипать в нечто смертоубийственное, его Фортуны не хватало, а вот на то, чтобы самым невероятным способом выбраться из передряги — вполне.

Так или иначе, Северус, вновь вдохнув мирный воздух кабинета, наполненного запахами сладостей и чая, был очень рад, что всё это закончилось.

По крайней мере, он сам считал именно так, но… у Альбуса, как оно обычно и водится, было другое мнение.

— Я бы хотел, если позволишь, продемонстрировать тебе ещё кое-что от себя, раз мы уже здесь.

И с этими словами Директор профессионально накрутил все воспоминания разом на палочку и погрузил их в затейливую жестянку, запечатывая магией, которую Северус идентифицировать не смог.

Альбус был по-прежнему благожелателен, полностью игнорируя тот факт, что после просмотра у подчиненного не могло не возникнуть вопросов.

Ну, как минимум, один.

«За что?..»

Зудело, честное слово, зудело устроить истерику и шумно уволиться. То есть, вот прямо сейчас, не разбираясь и не уточняя, трагически хлопнуть дверью с очень матерным видом. Но Северус решил, что ту нить, которую Альбус выудил из своей головы, перед этим посмотреть все же не помешает. А остальное всегда успеется. Просто — для начала — в этот раз он будет погружаться в Омут с очень разочарованным выражением лица. И уж точно доверять Альбусу теперь будет в разы меньше, чем оно было.

Ну, правда, какой резон рассчитывать на человека, считающего, что душе Северуса плюс-минус одно Непростительное уже никак не повредит?..

…Грейнджер, решительно сжав губы, сделала шаг к двери с явным намерением остановить умчавшегося в гневе профессора, но Альбус мягко придержал её за локоть:

— Я думаю, он вернется сам.

— Как проницательно. — Ехидно бормотнул Поттер. — Так. Я сейчас учиню скандал.

И, как и предупредил, прочистив горло, мальчишка с места в карьер повысил тон:

— Да отстаньте от него, дайте уже человеку пожить жизнь и просто давайте сделаем, как я предлагаю!!!

— Ты уверен, что Северус живет?.. По-настоящему?

Поттера — не проняло. Эти двое детей воистину имели иммунитет к авторитету Дамблдора. У Северуса, к примеру, такового до сих пор не выработалось.

— О, а давайте вы завяжете со своими манипуляциями мотивациями, а? Говорят, это вредно для здоровья. А иногда — даже смертельно опасно.

— Я заинтригован такой серьезностью, Гарри, и рад наконец увидеть твои истинные мотивы воочию. Когда мы встретимся снова, я буду очень рад послушать твои угрозы ещё раз, это действительно невероятно бодрит. — Хохотнул Директор и покровительственно похлопал кипящего негодованием мальчишку по плечу. — И обсудить твои ошибки при запуске Великого Маховика я тоже был бы очень не прочь, история презанятная.

Пока Директор пронзал Избранного режущим взором холодных проницательных глаз, давая тому понять, что прекрасно понял намеренность «ошибочного» переноса, заговорила полутонов не заметившая Грейнджер:

— Гарри… — Грейнджер явно было неловко. — Ты мне все уши прожужжал последний год тем, как несправедливо умер профессор Снейп, и как ты рад его теперь видеть. Но…

— Да почему ты решила, что это охереть какой повод навязать ему нашу Войну, а потом и местного меня?! Вы нормальные вообще?! — В отчаянии вопросил Избранный. — Ладно-ладно, допустим, похер, я не прав, и забудем про всякие там нематериальные высшие ценности. А как насчет ЧЕТЫРНАДЦАТЬ-СУКА-ЛИТРОВ?! Герм, ты как себе это, нахрен, представляешь?! Или что, подохнет — надеремся и оплачем, как в прошлый раз было?! У меня, лять, так много родственников, что ли, чтобы ими разбрасываться?! А вы, директор?! Я же просил, черт возьми, просил его сюда не дергать! Директор, я вам кто? Бессловесная табуретка, невидимый мешок с воздухом, или может у вас избирательная глухота?!

— Тем не менее, Гарри, — Альбус поправил очки, никак не реагируя на возмутительные и неприемлемые вопли студента — все происходит так, как происходит. А происходит оно так, как должно. Я уважаю твою решимость и безоглядную смелость, но теперь тот невероятный результат, которого вы добились, рискуя своими душами, необходимо удержать и закрепить. Ты можешь опасаться доверять мне, но мисс Грейнджер не поверить не можешь. И именно она тебе детально расписала, что произойдет в случае неправильного обратного действия. А точнее, чего не произойдет, то есть, самого вашего путешествия.

— Ага. Еще бы я все понял, было бы вообще здорово».

Северус вынырнул из Омута Памяти. Альбус, что-то насвистывая, скармливал недавно переродившемуся Фоуксу очередные зернышки и делал вид, что его косые взгляды в сторону подчиненного ничего не значат.

— И зачем вы мне это показали? — Прохладно спросил Северус.

— Думаю, ты должен сам ответить на этот вопрос… Не хочешь помочь мне покормить Фоукса? Он стал в последнюю неделю очень капризным. Может…

— Нет, благодарю за предложение, мне пора идти.

Конечно же, зельевар прекрасно понял, что именно пытался донести до него Альбус. А именно — подозрение о том, что хоть Грейнджер и руководствовалась исключительно логикой и расчетами подсчетов потерь и негативных влияний, когда планировала путешествие в прошлое, но вот Поттер действовал строго на стремлении… скажем, увеличить количество здравствующих родственников в своем настоящем. И не просто специально перекинул их дальше задуманного, а еще очень возможно, что сам исподволь подавал Грейнджер идею и мотивировал задаться целью провести коррекцию прошлого.

Тем не менее, хоть убей, но больше благостную обстановку проникновенности и всезнания, царящую в кабинете, Северус выносить не мог. У него и так случилась передозировка.

Но у Альбуса всё еще было своё собственное мнение на этот счёт.

— О, да, конечно. Я не настаиваю. Но, тем не менее, у меня есть к тебе еще один разговор…

Примечания:

Ну, и по традиции, ваши впечатления от прочитанного.

Примечания:

Настала осень, и автор ЕСТЕСТВЕННО заболел. Да и в целом не понятно, как ещё жив. Выпуски проды пока будут нестабильны. Кто хочет поддержать автора морально, накинуть ему на колеса или пакет чая, информация в профиле.

Отзывам автор рад не меньше, а прочтению его книг на Литмаркете и вовсе счастлив (см. профиль со ссылками в сообщество). Ничего нового, набор стандартный, всем спасибо за внимание.

— Я бы хотел поделиться с тобою печальными известиями, потому что считаю, что ты один из тех, кто не будет равнодушен к тому, что я узнал. Больше того: ты тот, кто имеет на это право.

— Как замечательно.

Слабая улыбка старика была грустна. И то, что его реакция на ехидный тон подчиненного оказалась именно такова, Северуса насторожило.

— Я хотел бы однажды побеседовать с нашим возмужавшим раньше положенного другом, не будучи обременен заботами об их путешествии. Я хотел бы, как и заявлял ранее при беседе с Гарри, чтобы всё свершилось так, как на то рассчитывала мисс Грейнджер. Но с тех пор… я искал прецеденты, Северус. И оно — не будет.

Многозначительный взор и не менее многозначительная пауза очень сильно накаляли обстановку и действовали на нервы. Но идти на поводу у Альбуса и задавать экспрессивные вопросы Северус не собирался. Он и так уже понял, и радовать это не могло ни в коей степени, что у мальчишки снова какие-то проблемы, и теперь лишь ждал, пока ему расскажут, в будущем они или же в настоящем.

В конце концов, с последним Северус мог что-то попробовать решить в моменте, а с первым — постараться должным образом подготовиться. Так что… В общем, всегда был шанс, что Альбус чрезмерно сгущает краски.

— Так вот… Мне все же стало интересно, откуда Гарри, не имеющий склонности к артефакторике, взял идею. Согласись, для специалиста Аврората, для волшебника с высоким разрушительным потенциалом заинтересоваться столь тонкой материей, как время… — Альбус задумчиво, безрадостно покачал головой и громко отхлебнул чаю. — Парадокс в том, что для того, чтобы при подобном переносе назад в свое же тело, что является очень важной деталью, и со столь значительными запланированными переменами все прошло удачно, надо… исчезнуть. Я, конечно, проверял не сам, но один мой знакомый магозоолог, часто путешествовавший в Египет и имевший в своё время доступ в Отдел Тайн, а также один не-умерший очень нелепой смертью маггл — проверили. Точнее, один из них всё рассказал самому себе же в своей голове, чтобы после записать случившееся в дневник. Однако, его записки были очень путаны, и для того, чтобы обрести окончательное понимание, мне пришлось встретиться с ним лично. И также благодаря этой встрече я смог понять, чего именно в заметках Ньюта не было…

Тягостное молчание вновь затопило комнату. Казалось, даже феникс проникся атмосферой, созданной его Хозяином, и грустно затих.

Северус — стоически молчал.

— Самым важным я считаю то, что путешествие Ньюта, которое он затеял ради того, чтобы разбить устоявшийся кольцевой принцип обычного Хроноворота, заключающийся в парадоксе создания уже свершенного события, для спасения жизни друга, заняло не более одного месяца в обратном отчислении. Гарри же решил переписать целую жизнь. Поступок этот я считаю смелым, но очень безрассудным, поскольку теперь мы точно знаем, что этим Гарри уничтожил и себя, и свою подругу. По крайней мере, вся история Ньюта говорит о том, что от них останутся только воспоминания в их же юных головах, но — не они сами. И да, для того, чтобы исправить лишь одно событие и более никак не повлиять ненароком на историю, Ньют воспользовался тем же способом возврата, что и мисс Грейнджер, и благополучно исчез. В его голове не образовалось никаких конфликтов от двойственных воспоминаний, одна его личность никак не наложилась на другую. Его предыдущего — просто не стало, и он не записал это, поскольку не думал, что однажды, благодаря его брату, эти заметки, написанные им для себя самого, окажутся в закрытом министерском Архиве, куда есть доступ лишь главам Отделов. И в первую очередь, как ты понимаешь, главе Аврората. Тем не менее… Я хочу верить.

— Вот как. Верить во что, Альбус?..

— В удачу. — Неубедительно улыбнулся Дамблдор. — У нас остается лишь она, поскольку я, увы, уверен, что Гарри, при всех его достоинствах, оказался не способен предугадать подобное. И, соответственно, попытаться повлиять на исход никак не смог. Возможно, будь он изначально более откровенен со мной, я бы смог выяснить это раньше, и вместе мы бы попробовали…

— Достаточно. Я всё понял.

— Гарри не вернется, Северус. Признаться, мне сложно верить даже в удачу, поскольку…

— На данный момент он жив и здоров. И, как я понимаю, в будущем не собирается умирать день в день начала своей авантюры со временем. Так?

— Всё верно, но ты должен понимать, что твоё утверждение верно лишь потому, что это два разных человека, и…

— Прекрасно. А теперь мне пора.

— Северус.

— Что-то еще?

— В связи с этим я хотел бы попросить тебя выяснить у Гарри… — Альбус задумчиво щелкнул ногтем по колокольчикам в бороде — Да, думаю, тебе он расскажет охотнее… Возможно, какие-то детали мы еще не знаем. Возможно, они могут иметь значение, а может, и нет, но…

— Вы можете хотеть, сколько угодно вашей душе.

Дверью Северус все-таки хлопнул. Кажется, это стало входить в привычку. Правда, особого удовлетворения оно зельевару не принесло.

* * *

— Мне плевать на него, мне плевать на него… — Монотонно твердил Северус.

Самовнушение почему-то казалось нелепым набором букв.

Он брел по коридору, и с каждым шагом тени по углам сгущались, а дышать становилось все труднее.

Казалось бы, смурной лик мальчишки и его грустный вид при общении с подружкой обрели причины и подоплёку. Мальчишка знал и помнил, что наворотило его взрослое альтер-эго, и чем это тому грозило.

Казалось бы, всё встало на свои места, и стало очевидно, что Избранный очень даже ожидал подобного. Просто он никому ничего не сказал, в том числе и девчонке, которую подбил на голимое самоубийство.

Видимо, игра стоила свеч. Видимо, исчезнуть ради того, чтобы подарить какому-то другому себе лучшую жизнь, для того, чтобы ни одна из ему известных смертей не свершилась, мнилось ему разумным.

Казалось бы, теперь были очень даже объяснимы его протесты относительно выкачивания крови из зельевара: ведь зачем рисковать чужой жизнью ради заведомо бесполезного мероприятия, истинный смысл которого — не успех, а само действие, которое закольцует процесс?

Казалось бы, ничего из ряда вон — Избранный опять делает, что хочет и вопреки всему.

Резко согнувшись, Северус сел на пол. Грудь раздирало. Шум в ушах становился невыносимым. Где-то за глазными яблоками пульсировали потоки крови, горячие и болезненные.

После смерти Лили он не собирался больше привязываться к кому бы то ни было, никогда и ни за что. Даже воображаемый и предполагаемый, не имевший объекта, страх новой потери был слишком велик для того, чтобы игра стоила свеч.

Да, Северус боялся. Боялся даже больше, чем умереть, вновь увидеть смерть рядом с собой, нарисованную бледным воском на чьем-то знакомом лице, невозвратную и всесильную. (Возможно, если бы он углублялся в терминологию и специфические маггловские определения, он бы нашел у себя психологическую травму. Правда, это знание никак бы ему не помогло, так что его — не было).

И уж точно даже в страшном сне Северус не предполагал, что осознание того, что Избранный, целый год мотавший ему душу, этот повзрослевший вздорный дубликат здешнего Выжившего, больше не будет существовать нигде, ударит по нему столь беспощадно.

Примечания:

Большие и страшные доктора-врачи говорят непонятные-странные болячки, посылая с ними к такой-то матери и лечиться до конца жизни. Но мы не унываем, мы еще здесь.

Пы. Сы. Изначально начало главы было иным, но случилось 27-е сентября, и… пусть это будет данью памяти.

— Мяу!!!

Северус медленно поднял голову. Шотландская кошка, ещё раз возмущенно мяукнув, превратилась в профессора Трансфигурации.

— Северус, в чем дело? Почему ты сидишь на полу? — Грозно поинтересовалась Заместитель Директора, каждый раз появлявшаяся в жизни Северуса очень несвоевременно.

«Чтоб тебя удивить. Во все места».

Зельевар вяло пожал плечами и поморщился, попытавшись согнуть неизвестно зачем онемевшие пальцы.

— Это всё Поттер. — Без особой надежды наябедничал он коллеге.

— Северус, ну сколько можно, мальчику и так нелегко! Вставай немедленно!

— Я переживаю за него, как за себя, Минерва. — Тихо сообщил Северус, прекрасно понимая, что эту странную правду примут за сарказм.

— То есть, тебе вообще всё равно, так я понимаю?

Оглядев не то, чтобы прям ухоженного собеседника с ног до головы и критически поправив очки, Минерва неодобрительно покачала головой. И, поджав губы, с нажимом произнесла:

— Северус, годовая премия.

«Да колдовать же твой рот…»

Пришлось встать. И было очень унизительно выполнять требование МакГонагалл «дыхнуть», но ещё хуже стало, когда пожилая женщина, всполошившись на пустом месте, вдруг озаботилась его здоровьем и потащила оказавшегося трезвым коллегу в Лазарет.

И ещё никогда в жизни Северус столь быстро не смирялся с инициативами окружающих.

Ему, в целом, пока что было попросту всё равно, что с ним вытворяют.

Ему надо было как-то прожить это знание, обрушившееся на него, как всегда и водится, непрошено и нежданно. Ему надо было сделать с этим хоть что-то. И ему тем более было сложно принять, что сама суть жертвы этого невыносимого, идиотского, своего… сама её ценность зависит от того, насколько лучшую жизнь проживет теперь его юная версия.

* * *

Опомнившись лишь у самого Больничного Крыла, Северус отбился от Минервы с превеликим трудом и под клятву, что он зайдет к Поппи за лекарствами и даст себя обследовать. Так что протопать внутрь — пришлось. Всё, что угодно, лишь бы ни единой лишней секунды не ощущать на себе хищного взора старой Кошки.

Помфри обнаружилась рядом с койкой своего единственного пациента. Мальчик задумчиво вертел в руках маленький пластиковый контейнер и терпеливо ждал, пока Поппи закончит диагностику.

В груди опять заболело.

Эта жертва, в которой Северус не был повинен, тем не менее, жгла посильнее каленой стали котла. 

— Гермиона говорит, чтобы я носил линзы, это практичнее. А мне неудобно. Эм... А с этим можно что-то сделать? В смысле, с глазами?

— Поттер, будь реалистом. Когда потеряешь оба глаза, тогда и приходи, вырастим новые.

Мальчик задумчиво возразил:

— Но при этом срастить кости ничего не стоит, а вот вырастить...

— Не стоит подавать ему такие идеи. — Решил прервать беседу Северус.

— Да я и не собирался. - Обиженно нахмурился ребенок.

— Северус, ты вовремя. Проследи, чтобы через двадцать минут он выпил лекарство. У меня много дел. Не отлынивай в моё отсутствие от лечения, Поттер, понял меня?

— Да, мэм.

Поппи ушла, а Северус — остался. Не совсем понятно, зачем, ведь изначально он пришел к медиковедьме, но... Мальчик же уныло колупал ногтем одеяло, и на присутствующего — из рук вон плохо старался не обращать внимания.

Северус, заметив знакомый флакон на прикроватной тумбочке, подошел и понюхал пробку.

Умиротворяющий Бальзам.

— Плохие сны?

Мальчик неопределенно пожал плечами.

— Издавай звуки, обычно это помогает коммуникации.

— Он сказал, что мне надо быть готовым... — Зыркнув в сторону зельевара, мальчишка осёкся — Неважно.

— Неужели?

Ребенок пожимал плечами и не смотрел в глаза.

Раздражало. Вообще да, очень раздражает, когда тебе не доверяют, но особо с подобными ситуациями, увы, ничего не поделать. Так что просто следует помнить, что если ребенок намеренно пытается вывести тебя из себя, выходить — не стоит. А в отдельных случаях лучше и вовсе забаррикадироваться изнутри, притом как можно дальше от раздражителя.

Конечно, никакая магия его тут не держала, но последовать за разумной мыслью и заставить себя уйти Северус все таки не смог.

Лили зачем-то выбрала его. Пожелала, чтобы его часть жила в её сыне. А значит, на то были причины. И даже возможно, что и на самом деле было в Северусе что-то хорошее, и это разглядела в нём в своё время Эванс. И теперь это хорошее надо было очень срочно найти… Жаль только, что своими силами.

— Можешь не пить. Значит, мне придется остаться.

— Зачем?

— Вероятно, тебе этот последний год по ощущениям только приснился, но со мной он случился наяву. И я выяснил, что несу ответственность за тебя больше, чем предполагалось.

— А... Предполагалось?

— Предполагалось, — агрессивно нахохлился Северус — что моя задача следить, чтобы ты не убился.

— А теперь?

Хороший вопрос. И, как работник учебного заведения полного пансиона, Северус помнил, что всё им сказанное может быть использовано против него впоследствии. А потому совершать ошибку и давать ребенку ответ — не планировал.

— Пей. И спи. Немедленно.

— Я не умею спать по команде, сэ-э-эр. — Ехидно протянул маленький самоубийца.

— Ты невыносим.

Сгущались сумерки. Северус достал палочку и зажег ночник.

Некоторое время мальчик возился среди подушек молча, но уже через минуту не выдержал:

— Ну, всё-таки!

— Хочу напомнить, что всё-таки ты не бессмертен.

— Он вас не боялся, и я тоже не буду! — сделал гриффиндорец громкое заявление.

— Допустим… что я хотел бы тебя переубедить, но — не стану. И предположим, что на сегодняшний день... — Осторожно подбирая слова и сильно сомневаясь в верности решения, Северус всё таки озвучил свою спонтанную идею — У тебя есть выбор, где провести лето. С Петунией или со мной.

— А вы знакомы с тетей? — Удивился мальчик.

— Очевидно…

Привычное «Поттер» осело на языке взвесью, так и оставшись не сказанным. В конце концов, это было верным обращением лишь отчасти, так что… пока было не понятно, как мальчика называть.

— Тогда ОЧЕВИДНО, что я не хочу обратно к Дурслям.

— Тогда предположим, что мы договорились.

Сарказм в детском голосе Северус пропустил мимо ушей. Мальчик заслуживал хоть немного жалости.

В конце концов, те двое, кому было положено его беречь, предали его родителей. И сам Северус мог раскаиваться, сколько душе угодно, но сделанного было уже не воротить, а Блэк… Блэк, пусть и оказался не повинен в выдаче Тайны, ни на миг не подумал включить голову и вспомнить о мальчишке, хотя кто-кто, а уж он-то точно не мог не знать, кем его сделала для своего сына Лили. А теперь Блэк гниет в Азкабане.

И пусть там и остается.

— Итак... Что же он тебе сказал?

Вопрос прозвучал легко, словно бы между делом, пока зельевар трансфигурировал себе приемлемый стул из табуретки. И оно — сработало, поскольку Северус получил ответ сразу же:

— Что мне надо быть готовым.

— Я услышал с первого раза. К чему?

— К тому, что... Зачем вам?

— Я пересмотрел свой график и планирую видеть тебя достаточно часто. — Очень сильно приукрасил действительность Северус, до сих пор не осознавший, на что сам себя подписал в порыве чувств, предложив мальчику жильё на летний период — И твоё пораженческое выражение лица меня не устраивает.

— Так не смотрите. — Ещё сильнее насупился мальчик.

— Я разберусь, что мне делать, без твоих советов. Итак?

Ответом Северусу было очередное неопределенное пожатие плеч.

— Я могу помочь. — Продолжал за каким-то драклом настаивать зельевар.

— Не думаю.

«Я в курсе»… Нет, это будет лишним.

— Я хотя бы попытаюсь.

— Зачем?

Неожиданно свело скулы. А действительно, зачем?..

— Мы сейчас допустим, что мне… не всё равно.

Мальчик смотрел на Северуса так долго и пронзительно, что тот засчитал себе попытку за проваленную. Однако…

— Ладно.

— Ладно?

— Угум... — Избранный тяжело вздохнул и опустил голову. — Он сказал, что проще будет думать, что он не вернется, потому что его не будет, и они с Гермионой — это парадокс. Но если парадокс продолжится, они вернутся, и мы можем сойти с ума. То есть, если не будем готовы. На нас свалится большая разница за мгновение, как по волшебству, и!.. Шанс, что всё пойдет не по официальному плану, мал, но никогда не нулевой, понимаете? Поэтому мне лучше продолжать... Ну... Видеть плохие сны. На всякий случай.

Почему-то это звучало очень подозрительно и размыто. Настолько подозрительно и размыто, что Северус вдруг на пустом месте бодро взялся ставить под сомнение альбусово утверждение о том, что повзрослевший Избранный оказался не в состоянии предугадать свой трагичный финал.

— Расскажешь? — Северус старался не показывать своего внезапно вспыхнувшего болезненного интереса, и взял самый легкий тон, на который был способен — Если, конечно, речь не о том, чтобы кормить лосей с балкона многоэтажки. Тогда меня это не интересует.

Видит Мерлин, он пытался. Зная, что мальчик склонен к рассеянности внимания — тот сам ему твердил об этом чуть не каждую пару — пытался переключить его концентрацию на нечто менее трагичное.

Но тот продолжал смотреть всё также серьезно:

— Вы рассказали о Пророчестве.

Странное, тупое и холодное, облегчение развернуло кольца в груди. Северус прикрыл глаза.

Эта нелепая история должна была закончиться, и закончиться не менее нелепо. И спасибо взрослому Поттеру, что он избавил его от мучительных терзаний насчет того, как рассказать правду одиннадцатилетнему ребенку.

Пожалуй, если он приглядит за ним издалека, то будет ровно на своём месте. Какой бы то ни было близости он не заслуживал, да и способным себя ни в коей мере не ощущал. Поэтому...

— Это очень грустно.

— Что?..

Почему каждый раз, когда Северус считал, что нелепее уже некуда, Вселенная доказывала ему обратное? Еще хуже, пожалуй, было только так глупо переспрашивать.

— Ну, грустно. Мне жаль.

«Себя пожалей, мелкий ты...»

— Что он тебе сказал? — Слишком уж грубым тоном для беседы с первокурсником потребовал ответа зельевар.

И снова это непонятное пожатие плечами. Да мерлинова-то мать.

— Все ошибаются. А вы...

— Обо мне мы говорить больше не будем, тебе ясно?

-…Вы умерли. — Упрямо закончил мысль гриффиндорец.

— Ожидаемо. — Резко подтвердил Северус.

— Это плохая идея. — Осуждающе возразил ребенок.

Северусу, еще секунду назад начинавшему не на шутку злиться, почему-то стало смешно. На его памяти ещё ни один человек так не характеризовал смерть.

«Да что ты говоришь, неужели?»

— Я... Учту. — Идиотский смешок все же сорвался с губ. И, судя по лицу Избранного, того это немного отрезвило.

— Это не моё дело?

— Проницательно.

— А я думаю, моё. — Упрямец поджал губы, тем самым доказав, что Северус вновь ошибся в интерпретации его реакций.

— Твое дело — вовремя ложиться спать, учиться, не встревать в неприятности и... Занять свой досуг чем-то сравнительно безопасным. Это я проговариваю к тому, что если я увижу тебя что-то замышляющим с близнецами, ты сильно пожалеешь.

— Оу... Ладно.

Не понятно, чему ребёнок так удивился и почему не стал, как ему и положено, яростно спорить, но тем не менее. И даже слова Северуса, кажется, воспринял буквально, начав заматываться в одеяло.

Разговор таким нехитрым образом вдруг встал на вынужденную паузу.

«Перед сном читайте ребенку не сказки, а нотации. Так он гораздо быстрее заснет».

— Чем тебе не понравилось предложение Грейнджер?

— Какое? А. Это. Я не пойду к Директору. — Мальчишка решительно мотнул головой в отрицании, снова взявшись ершиться и потому не осознав, что его приватный разговор с подругой подслушали.

— Полагаю, мою аналогичную помощь ты не примешь тем более?

О, Северус умел поэтапно блокировать воспоминания. Просто ни с кем, кроме себя, ранее подобного не проворачивал. А мальчик — удивленно хлопал ресницами.

— Я...

— Подумаешь? — Впервые верно угадал посыл Северус.

— Ага.

Ну надо же. Неожиданно.

Показательный момент, в котором ему все-таки доверяют больше, чем Альбусу Дамблдору, стоило запомнить и отметить, как приятный. Хотя бы потому, что ранее такого никогда не происходило.

— Лекарство. — Напомнил Северус.

Взявшийся прикидываться паинькой гриффиндорец покорно пил, даже почти не морщась.

— И ещё кое-что: это ваша парочка украла у меня флаконы с Феликс Фелицис два месяца назад?

Избранный искренне задумался. И неуверенно протянул:- Я мог. Наверное.

— Зачем?

— Если честно, не помню. — По виду искренне расстроился мальчишка.

— Где они сейчас? — Бессмысленно продолжал настаивать Северус.

И-и-и… Всё верно. Мальчик в очередной раз пожал плечами.

Что же… Избранный мог думать, что угодно, когда воровал Жидкую Удачу. И ведь перенос был удачен, действительно. Никто даже не умер. Кроме… них самих.

Так кому она должна была помочь?

Получается, мальчик, так или иначе, действительно не помнит мысли и некоторые действия своего залихватского предшественника, и в курсе лишь того, что тот передал ему намеренно.

Но самое главное… Если, конечно, позабыть об основной трагедии дня, на что Северус пока не ощущал себя способным… Главное, чтобы мальчишка забыл, как на день Святого Валентина он-другой подговорил домовиков ходить за Северусом и петь ему хвалебные оды, потому что эти убогие — поверили, что так заслужат право прибираться в Лаборатории.

Еще одного раза Северус просто не выдержит. 

— Кстати... Как ты говоришь, зовут того домовика?

— Какого? — Недоуменно заморгал Избранный.

Северус облегченно прикрыл глаза, завязав с недобрыми прищурами.

Не помнит. И хорошо.

Личная Немезида зельевара откликалась на имя Добби, носила огромную черную майку, считала себя — свободным эльфом, Гарри Поттера — непререкаемым авторитетом по умолчанию, и, собственно, уговорила остальных эльфов на авантюру.

Если бы не Драко, Северус так бы и не выяснил, за что ему это всё, потому что на приказы лопоухая тварина не реагировала, а от заклятий — уворачивалась.

Беглец из дома Малфоев, где «кое-что» пропало. Люциус пытался разобраться, но эльф, заприметив бывшего хозяина на территории Школы, бесследно пропал также, как и появился. О том, что подбил Добби показать себя во всей красе именно Поттер, Северус тогда умолчал.

И теперь, сложив воедино обмолвки о крестражах, был собой доволен не меньше, чем взрослое альтер-эго Поттера, устроившего ту праздничную пакость. 

— Так вам надо открывать Тайную Комнату?

Мальчик по-детски хлопал ресницами и смотрел своими невозможными глазами, и смотрел он, что важно, совсем также, как привиделось недавно Северусу во сне. А еще плачевнее было то, что вот эта тема разговора зельевару — начинала нравиться.

Примечания:

По состоянию здоровья редактура дается тяжко, так что автор кусочничает, а эта глава должна была быть масштабнее, но теперь как есть, так есть. Выкладка тоже пока не обещает стать стабильнее, автор ещё не всю аптеку купил.

— На чер-та? На черта ты это удумал? За каким дракклом оно тебе вообще понадобилось? Ты жить без проблем не можешь? — Сурово требовал ответа Северус.

Зеркало не отвечало.

Мальчик ехал к нему на каникулы.

Пусть Повелитель окончательно сдохнет, а сын Лили — живет. Если получится к обоим событиям приложить руку, то вообще идеально.

Всё.

Более детально жизненные задачи Северус для себя не расписывал. Остальное считалось сопутствующим, в том числе — и он сам, и его жизненное призвание.

А сейчас… цели придется пересмотреть.

А потому что сам виноват. Открыть иное измерение и найти там мозги /носки /логику /смысл, устроиться на новую на работу, переехать на неизвестный человечеству континент — существовала масса способов усложнить себе жизнь, помимо заранее провальных попыток приблизиться к общепринятым нормам и завести на своей территории ещё одного человека. Но нет же — легкие пути, как оказалось, созданы не для Северуса.

А потому что всё изменилось. Раньше он мог себе позволить ненавидеть сына Поттера и беречь жизнь сыну Лили. Не углубляясь в собственное восприятие мальчишки, клеймить того идиотом, хамом, недалеким самовлюбленным болваном… Но теперь даже это право у него Вселенная отняла, и он не мог больше с чистой совестью верить, что этот мальчик-который-сделал-ужасное-родился — худшее с миром случавшееся, что ничего в мальчишке нет от матери, и что в целом он весь целиком пошел в папашу. Не мог хотя бы потому, что теперь следом сразу же возникал логичный вопрос: «в которого из?..»

Да, всё верно. Теперь этот ребенок имел непосредственное отношение к нему самому, и это другое, вы не понимаете меняло абсолютно всё.

Минерва очень часто, не замечая того же самого за собой, обвиняла Декана Слизерина в злоупотреблении двойными стандартами. Но лишь теперь Северус был склонен со старой Кошкой согласиться. Потому что иначе объяснить самому себе, за каким лядом Северусу сдалось, чтобы Избранный не просто выживал, а ещё и нормально жил, он не мог.

Северус вернулся в Лабораторию, доварил Умиротворяющее, неторопливо пронумеровал флаконы, выставил те на полку стройными длинными рядами и наложил чары Стазиса. Рядов получилось много. Зельевар тяжело вздохнул, осознавая, что к сентябрю запасы уже закончатся.

И быть ему наркоманом.

Но ни за что в жизни он не позволит себе хоть в чем-то опуститься до уровня Петунии. И в особенности если это — воспитание Гарри Поттера.

«- Там где-то у статуи валяется змеиная голова. Слева. Наверное.

— Что значит «наверное»?

Они стояли у открытого люка, и мальчик ожесточенно ерошил волосы.

— Ну... это как сон. Сложно вспомнить.

В общем, они тут были вдвоем исключительно потому, что написанное Парсалтангом на бумажке слово Снейп прочитать не смог. Или, скорее, не смог верно произнести из-за того, что мальчик не указал ударение.

— Немедленно объясни мне, что там вообще делает змеиная голова? Голова Нагайны?

— Ну...

Вечно сомневающийся Избранный был еще хуже, чем Избранный обнаглевший. Северус с трудом подавлял жгучее желание уподобиться Плаксе Миртл, разрыдаться и громогласно отправить так-себе-спутника обратно в Лазарет, откуда до того умыкнул мальчика в обход медиковедьмы прежде, чем они на пару тут состарятся.

— Василиск спал, а у меня очки были в краске, я ничего почти не видел. И он не выполз из пасти статуи, когда я позвал, а лезть в темноту было глупо. И я достал из кармана голову, увеличил и кинул туда. Ну, вдруг проснется.

— Мерлин...

— А что такого?

— Самое плачевное, что ничего такого ты в этом не видишь и сейчас.

— Но сработало же…

Строго-настрого наказав мальчишке стоять спокойно и ждать, пока он поднимется обратно, Северус слевитировал по трубе вниз, совершенно позабыв, что опрометчиво взял себе в компанию гриффиндорца. И уже через несколько секунд после вполне приличного приземления — валялся на груде костей, хватался за шею и отчаянно ругался сквозь зубы, потому что сверху на него свалился Избранный.

Избранный же, до смертельного занудно пояснивший, (хоть и до своего контуженного альтер-эго ему еще было далеко) что абсолютно не переживет, если зельевар потеряется в катакомбах, несомненно не чувствовал вины за членовредительство, решительно топал вперед и плевать хотел на многострадальный позвоночник Северуса.

Пытаясь сосредоточиться на том, чтобы угомонить задергавшийся глаз, указывать на то, что после подобной выходки теперь уже у самого мальчишки очень велики шансы абсолютно не пережить спуск, Северус не стал, как сего ни требовал кровожадный внутренний Пожиратель. И, если честно, на тот момент понимание, как вообще он сам мог до этого вполне комфортно и по доброй воле проводить время в Лазарете у постели спящего ребенка, куда-то испарилось».

* * *

Пока Северус бегал дела перед каникулами, не менее бегло обозначив Директору своё решение приватизировать Золотого Ребенка на лето, Альбус навестил Избранного в Лазарете, после чего тот — не на шутку захандрил, расчихался и раскашлялся.

Причина оказалась проста и незатейлива: Директор, выяснив, что злой и страшный Мастер Зелий всё же спросил мнения мальчика перед тем, как заявлять начальству ультиматумы, пояснил ребенку, что, тем не менее, две недели у дяди и тети провести придется, поскольку Мальчик-Который-Выжил по-прежнему нуждается в Кровной Защите, настроенной именно на родственников матери, а не на иной родне. И так оно и будет до тех пор, пока опасность не минует в полной мере. И, разумеется, Альбус над этим уже работает.

Что же, разумно. Мальчик тоже это прекрасно понял, в воспоминаниях взрослой своей версии то, как выглядит опасность, видел не понаслышке, и возражения не возражал. Но расстроился при этом не на шутку, что стало для Северуса самым поразительным фактом на свете, хотя, казалось бы, очевидно, что кто угодно лучше Петунии.

А потому застал на больничной койке Северус очень грустный чихающий кулек, мало напоминавший прежнего Гарри Поттера.

Северус — наблюдал. Северус — предположил, что простыл мальчишка в катакомбах под Замком, а значит, по его вине. Северус — впервые в жизни занимался чем-то подобным и агрессивно закутывал ребенка в одеяло, предварительно проведя с самим собой мысленную воспитательную беседу на тему «ты ему приблизительно родитель или плохое половое покрытие?»

И, разумеется, он бы еще несколько дней продолжал бы задаваться вопросом собственной компетентности относительно присмотра за маленькими людьми, но вдруг… чихнул сам. А затем — заметил на рукаве следы розоватого порошка, партию которого в начале года уже изымал у близнецов Уизли.

Пожалуй, в любом другом случае он бы негодовал, рвал и метал. Но… за мальчишкой, с учетом того, на что пошел его взрослый вариант, со скрежетом признавал право мелочно придуриваться.

— Ты только что выписан.

— Апчх-ему?

— Потому что… — Торжествующе прошипел Северус — ты принял слишком много Простудного Порошка, а в любом деле важна умеренность.

В общем, болел мальчишка неубедительно, на том и погорел. В чем был смысл мистификации, Северус доискиваться не стал. Да и в целом объяснять ребенку, что тот должен научиться вести себя скромно и прилично, чтобы никто не догадался о его истинных намерениях, не рискнул, справедливо предполагая, что подобные жизненные уроки аукнутся перво-наперво самому зельевару.

* * *

Приглушенные голоса, доносившиеся из за поворота, казались знакомыми. Северус замедлился.

— Гарри, друг, тебе нельзя к нему ехать! Я же говорил тебе, что лучше прикинуться больным и остаться в Больничном Крыле, и может, на каникулы тебя переведут в Мунго, а оттуда тебя уже сможем забрать мы! А если случится что-то... — Уизли понизил голос. — Плохое?

— Хм... Дурсли, если честно, меня сейчас волнуют сильнее.

— Если ты не заметил, волшебники обычно опаснее магглов. Гарри, он ведь смотрит на тебя, как на идиота! Это плохая идея, дружище.

— Ну, да, было такое. Но...

— Нет, ты не понял, оно и есть!

— Хм... И когда?

— Что «когда»?

— Когда оно есть?

— А. Да... Да вот прямо сегодня, на завтраке!

— Ну...

Избранный, чью макушку Северус видел лишь частично, задумался. Гиппогриф его задери, он не имеет никакого гребаного понятия...

— Думаю, дело в том, что я маленький.

— О чем ты, Гарри? У тебя нормальный рост, не выдумывай! Да и при чем тут это?

— Нет, ты не понял. Я ребенок.

Мальчик озадаченно взлохматил шевелюру и заключил:

— Но с этим я ничего не могу поделать. Пойдем уже, Гермиона догонит.

— Да уж. Ждать её из Библиотеки тоже плохая идея. Это...

Северус развернулся и пошел в другую сторону.

И почему он решил, скажите на милость, что, как только эпопея с путешествием во времени закончится, ему больше не придётся наворачивать из-за мальчишки лишние круги по Замку?

Зато этот ребенок — не совсем идиот. Уже хорошо.

Первые две недели каникул Северус провел, наслаждаясь своим участием в заседаниях Визенгамота. И именно что наслаждаясь.

Зельевар впервые в жизни чихать хотел на холодную ауру дементоров, жадно наблюдая все три визита за скулящей фигурой подсудимого и более ничего вокруг не замечая.

Петтигрю верещал, как и положено крысе, выглядел жалким, грязным и очень схожим со своей анимагической формой, в которой трусливо и безвылазно провёл последнее десятилетие. И уж точно это трясущееся тело, ежесекундно вздрагивавшее от инфернального дыхания стражей Азкабана позади себя, ничем не напоминало прежнего Питера, каким зельевар его помнил.

В общем, Северус был очень доволен. И совершенно не мог вообразить, как выдержал бы в своём несвершившемся будущем сборы Ближнего Круга, если бы поблизости от Повелителя постоянно околачивалось это. А уж впускать крысу в собственный дом… Нет, он бы точно сошёл с ума. Благо, (исключительно по воле отвоевавшего Избранного, которому хватило дурости стереть себя из времени и перезагрузить реальность) теперь подобного не требовалось.

И Северус бы благодарил. О, вполне искренне благодарил бы, да вот только благодарить, как и водится за опаздывающими по жизни, уже было некого.

* * *

Альбус сдержал слово, и зельевар присутствовал на всех закрытых заседаниях в качестве сопровождающего Директора Школы, на чьей территории был «случайно найден» незарегистрированный и считавшийся давно усопшим анимаг. Северус на предварительные слушания являлся сильно загодя, будучи бесповоротно зависим от зрелища, и каждый раз переосмысливал своё собственное понимание принципов воздаяния. Да чего уж там — он почти поверил в правосудие!

Почти что.

К его великому сожалению, итоговым публичным приговором под вспышки колдокамер было не зловещее «поцелуй дементора», а лишь грозное «пожизненное заключение в Азкабане». Требовать большего было не просто бесполез

но, но и чревато, ведь и так уж слишком удачно совпало, что старшего Крауча давненько желали сместить с поста, а потому опротестовать его прежние ошибочные решения оказалось очень кстати… По крайней мере, именно так объяснил ситуацию Альбус. 

«- …везде не успеть. Так что просто помни, Гарри, что всех плохих людей полюбит карма. Рано или поздно.

— Дайте лучше я этих плохих человеков поимею! Карму от завалов разгружу, себя порадую… Во, придумал! — Зло воскликнул Избранный — Стажёры кармического колеса! Мы ускорим перевоплощение грешника в муравья! Как тебе слоган?»

От воспоминания зельевару тут же стало невыразимо тоскливо. А потому, за неимением лучшей альтернативы, Северус молча краснел от злости ещё несколько часов кряду. Правда, этого никто не заметил, потому что краснел он на всякий случай внутрь, а снаружи был невозмутим. И мысленно жалел, что прямо в зале Заседаний запить чем-либо неудовлетворительную ситуацию, Мерлин её помилуй, было строго не можно.

Впрочем, тревоги его оказались излишни: в вечер, когда собрание Круга Визенгамота было распущено, очень злой и оскорбленный новыми поворотами событий, которые умудрился в восьмидесятых проглядеть его зачарованный глаз, Грюм презентовал Дамблдору наглядное воспоминание о том, как именно приводят приговоры подобного рода в исполнение авроры, выставленные на посмешище преступниками.

Альбус, естественно, подозревал, что ничего эстетичного лицезреть ему не придется, а потому от личного просмотра отказался, возложив эту нелегкую миссию на любопытствующего подчиненного, экспрессивно выражавшего после заседания великое сомнение в том, что стены Азкабана удержат крысу…

Северус спал в последующие ночи крепко, и сны ему снились чудесные, ибо являлись они отражением реальности.

Несколько суровых мужчин в форменных алых одеждах кивают вошедшему Аластору. Все присутствующие примерно одного возраста и стати. Аластор грозно смотрит в бегающие, наполненные страхом, глазки Петтигрю, лишенного возможности говорить.

Осужденного принудительно заставляют принять ту самую форму, в которой он все эти годы прятался от возмездия и допросов, сажают в блестящую и далеко не простую клетку, позаимствованную у Отдела Тайн.

Спустя долгий путь сквозь бушующее море, спустя бесконечное следование по вертикальным стрелам старых узких лестниц, клетку швыряют в одиночную камеру.

Ржавая дверь с лязгом захлопывается. За крутым поворотом коридора, в темноте, слышится шелест прогнивших одежд дементоров.

В соседней камере неистово рычит Сириус Блэк, сверкая сквозь решетку безумными глазами на нового заключенного, которому не нужны цепи. Впрочем, ему больше не нужно ничего. Крыса в своей маленькой серебряной клетке уже не пищит, и лишь судорожные спазмы толстого тельца и взмокшая от холодного пота шерсть показывают, что Петтигрю еще жив.

Это ненадолго. Азкабан — место, забытое всеми, даже самим Мерлином.

Примечания:

К Хеллоуину положена прода. И, хотя автор по прежнему бегает рихтовать здоровье и глотает мышьяк, обнова, отреданная на коленке, вот она, здесь.

(Далее темп ускорим, клятвенное авторское).

Спустя две недели после завершения выдавшегося таким насыщенным учебного года, на окраине Литтл-Уингинга Северус околачивался еще три часа сверх оговоренного, прежде чем у него лопнуло терпение. И отыскивать дом Петунии-будь она неладна-Дурсль он отправился с твердым намерением взять обратно все свои слова, которые так опрометчиво мальчишке наобещал. А именно — раз уж ему дали повод — отменить дурную авантюру на тему общих каникул.

Нет, правда, может, мальчик оказался умнее самого зельевара. И, побездельничав дома да собрав мысли в кучку, осознал, что ничего путного, кроме обоюдной нервотрепки, не выйдет. И, пожалуй, его логику при этом даже можно понять: Северус не похож ни с какой стороны не то, что на заботливого взрослого, а даже на приличного человека тянет с трудом и под проценты.

Хотя кто их, этих детей, разберет…

Тем не менее, Избранному лучше оказаться в большой беде, (разумеется, не смертельной, иначе у Северуса встанет сердце) потому что, коль мальчишка не явился по каким-то своим разумениям и при этом даже не соизволил обозначить, что передумал, он очень сильно о том пожалеет, как бы там Северус к нему теперь не относился вынужден был относиться.

Впрочем… Как выяснилось, даже в безопасном маггловском районе Мальчик-Который-Выжил действительно способен огрести неприятностей.

Не стоит даже говорить, насколько Северуса насторожила решетка на одном-единственном окне второго этажа, и на какие очевидные выводы её наличие натолкнуло, но вот встреча с запаниковавшей от его визита Петунией — напротив, не порадовать не могла. Как и её истерические крики ему вслед, с большим удовольствием им проигнорированные.

Поднявшись на второй этаж и взломав огромные уродливые замки на двери, так и кричавшие о том, что их требуется превратить в кучку ржавчины, Северус ожидаемо нашел в запертой комнате искомого мальчика.

К удаче Петунии и её тошнотной семейки, чьи круглые обывательские лица в фоторамочках Северусу за недолгий путь наверх уже успели надоесть до оскомины, мальчик покалеченным или морально изничтоженным — не выглядел, сидел на месте ровно и меланхолично складывал домик из спичек. При виде Северуса мальчишка, впрочем, даже и не подумал встать, демонстративно засунув в рот зачерствевший кусок подозрительного вида булки.

В комнате сгустились вопросительные настроения, и, очевидно, ребенок транслировал эти немые вопросы вовне намеренно, незнамо как, (хоть и понятно, у кого-такого-одинакового-с-ним-но-постарше) тому научившись. А ещё — он подозрительно ярко сверкал большими зелеными глазами на вошедшего.

Северус пораженчески вздохнул.

Своим молчанием мальчик не оставил ему и призрачного шанса сдать назад, и зельевару просто не за что было уцепиться. Пусть бы и за неподобающее поведение, если уж на то пошло, чтобы — хотя бы номинально — не называться трусом, если ему вздумается испариться в сторону горизонта.

Что же…

Значит, его, Северуса, всё таки ждали. И ждали его, такого недогадливого, ещё три часа назад.

— Мне плевать, что ты натворил. Собирайся.

Глаза ребенка тут же загорелись торжеством, и не прошло и тридцати секунд, как он, вдруг вмиг став говорливым и подвижным донельзя, начал сгребать нехитрый скарб в кучу и пояснять, что тут стряслось.

Внизу продолжала испуганно причитать Петуния. Северус лениво взмахивал палочкой, испаряя очередные замки и размеренно кивая.

Совиная клетка, шкаф, сундук в шкафу…

Причиной домашнего ареста Народного Достояния с невеликим ростом послужил еще более компактный, но не менее разрушительный по сути своей Добби, заглянувший проведать кумира напугать собой семейку магглов до звезд в глазах. Что мальчика, казалось, вовсе не удивило, а потому Северус сразу взялся подозревать, что эта история с Избранным случалась уже не единожды. Впрочем, доискиваться, почему тот не предотвратил ожидаемую неприятность, Северус не желал, попросту приняв догадку к сведению.

Уже на выходе, когда на него напустилась кого-то вызвонившая и в этой связи осмелевшая Петуния с воплями «по какому праву ты шатаешься своими погаными ногами по моему дому», Северус не отказал себе в удовольствии сообщить давней знакомой, что… забирает родственника. И более ничего не уточнил.

И, когда гриффиндорец торжественно и уверенно закивал в подтверждение, но словесно распутать клубок заблуждений тетушки труда себе не дал, Северус вдруг решил, что тот — все таки чудесный ребенок.

Не весь целиком, конечно. Местами.

А покуда женщина глотала язык и строила своим узколобым сознанием поганые домыслы, легко читавшиеся в выражении её лица, Северус аппарировал в Коукворт с допнагрузкой в одну маленькую человеческую единицу, сову и сундук.

* * *

Вид скуластого тощего лица Петунии пробуждал в Северусе нечто низменное и недоброе, сколько он себя помнил, то есть — всегда. С того самого дня, с самой первой их встречи, когда она накричала на свою чудесную сестру и расстроила ту, недоразвито обозвав рыжую девочку «ведьмой».

Что тогда, что сейчас зельевар собой не гордился. И всегда отчет себе в своих действиях отдавал прекрасно.

Стоило ли оно того? Вероятнее всего, да. Как говорится, не можешь убить — хотя бы доставь неприятности.

— Если кто-либо из твоих маггловских родственников… — Да, Северус провернул это намеренно. Да, хорошего в мелочных провокациях было мало, но уж очень Северус рассчитывал убедиться, что, как и в нём самом, ничего приятного в Петунии за прошедшие годы не прибавилось, и получить тем самым весомый повод отыграться за былые обиды. И (в очередной раз) за слезы Лили, которую каждое лето оскорбляла не одаренная магическим даром сестрица. Так что… теперь всё зависело от мальчика — при следующей вашей встрече неподобающим образом выскажется в адрес твоей матери…

— То я ничего с этим делать не буду. — Спокойно и очень нежданно сообщил Северусу его маленький спутник. Стоит ли гордиться ребенком или же быть разочарованным в неудаче, Северус пока определиться не мог.

— Почему же?

— Мне нельзя колдовать вне Школы.

"А мне — очень даже можно".

— И мне кажется, они и сами себя накажут.

— И каким же…

Не выражайся при детях, Северус, ты профессор Хогвартса.

— …образом?

— Ожирением. — Просто пожал плечами мальчик.

Подобной железной логике противопоставить было нечего. Как и оправдать то, что взрослый мужчина оказался мелочней двенадцатилетки, что не могло не задеть в принципе. Однако, было бы ещё мелочней отыгрываться за это нелестное осознание на мальчике, так что Северус решил спустить ситуацию на тормозах и на время обо всём забыть.

Если повезет, в мальчике всё же найдется хоть немного вспыльчивости, а злой язык Петунии… сделает остальное.

Когда-нибудь.

Уже на пороге ребенок остановился и выпустил руку взрослого. То, что после аппарации мальчик продолжил держаться за его ладонь, Северус заметил лишь в этот момент. И, заклеймив сегодняшний день неопределенным во всех смыслах, своего отношения к этой детали не обозначил даже для личной статистики.

А мальчик, пытливо уставившись на зельевара, с неохотным вздохом произнес:

— Вообще, я мог бы снять замки, если бы сильно захотел. Он меня научил, как колдовать без палочки.

— …

— Я сейчас буду проклят или бит?

Деловитый вопрос повис в воздухе.

Вдох-выдох.

«Зачем?.. Почему?.. КАКОГО ХЕРА?!»

Всё, что Северусу оставалось в данной ситуации — это стоять с широко поднятой головой, гордо расправленными плечами и… И ещё что-то подобное.

Как там обычно разговаривает Альбус с людьми, которых (пока что) не планирует угробить?..

— В таком случае хотелось бы понять, по какой причине этого не произошло. О чём ты думал?

Вот так. Спокойно, вдумчиво, нейтрально, побольше пауз на единой ноте и… да вообще плевать, что он там себе думал!

Мальчишка фальши в тихом вопросе не уловил. Возможно, юный умник утратил очки проницательности по причине так не вовремя иссякшей бравады, ведь с того самого момента, как Северус подал голос, почему-то в глаза глядеть мальчишка перестал, принявшись увлеченно разглядывать свои ботинки.

Либо мальчик был способен храбриться лишь спонтанно и недолго… либо в исполнении Северуса «спокойствие» звучало, как девятый ледяной Круг Ада.

Кто знает.

— Я… — Хоть и через силу, но пояснения из себя юный комбинатор выдавливал. — Я был не уверен, что мне прям вот надо сбегать. Обычно, когда это делают, есть, куда… А если бы я потом вызвал Ночного Рыцаря до Норы, то миссис Уизли ругалась бы, что ей поле испортили. Вот и я как-то…

— Если ты не запомнишь с первого раза, что обычно люди не отменяют договоренности без предварительных уведомлений и прям вот веской причины, то очень пожалеешь в будущем.

«А я прослежу, чтоб так оно и было».

— О… Тогда… хорошо. — Видимо, не будучи в состоянии осознать столь простой посыл, ребенок, ожесточенно тряхнув волосами, буркнул — Я могу войти?

— Ты вампир?

— Эм… Нет?

— О, раз нет, то значит, мое вербальное приглашение для того, чтобы не остаться ночевать на улице, тебе не нужно.

И, больше не произнеся ни слова, Северус, сорвавшись с места и влетев в дом, сразу же устремился в подвал, где провел во имя успокоения за котлом следующий час. А когда он поднялся наверх (уже без желания сворачивать кому бы то ни было шеи за неуместное, хоть и обоснованное, недоверие), то обнаружил мальчика спящим на полу возле чемодана.

Снова захотелось убивать.

Что он пытался продемонстрировать, скажите на милость? Неужели подождать хотя бы в кресле этому мальчишке, сейчас качественно прикидывавшемуся несчастным домовым эльфом, было не по чину?..

— На счет три я применяю Левикорпус. — Громко произнес зельевар. И, когда ребенок, недоуменно моргая, подскочил с места, Северус ехидно уточнил — А сесть в кресло, мистер, вам не позволила совесть?

— Эм…

— Глубокомысленно. Полагаю… тебе нужен свой собственный угол, а не пол гостиной, не так ли?

— Комната?

— Нет, именно угол! — Рыкнул Северус, не сдержавшись и среагировав на возмутительное уточнение в подозрительном тоне фразой, которую ещё секунду назад даже и не думал. — И в следующий раз, когда я застану тебя за подобными выкрутасами, будь уверен, я тебе его предоставлю!

— Ну, путь вам в двери, сэр. — Обиженно буркнул мальчик, упрямо сжав губы.

О, на взгляд зельевара, хоть ребенок и старался изо всех сил копировать манеру нарываться общения своей старшей версии, ему всё ещё недоставало легкости речи и наплевательского отношения к ситуации, присущей повзрослевшему Избранному.

«- …родная, вот у меня такое ощущение было, будто бы дыра в сердце, вот так мне было плохо после пробежки. И я, значит, пришел к мадам Помфри и говорю ей, как есть: «у меня ощущение дыры в сердце». А она мне в ответ начала рассказывать какую-то дичь про любовь, разбитые чувства, и что мне как-то рановато. Как думаешь, она сошла с ума или чем-то надышалась?

— Ты слишком поэтично задал вопрос, она просто подумала, что…

— Подумала что? Что меня парень бросил, что ли?! Да у меня аритмия в одиннадцать, это же не нормально! Я… О, профессор! Как думаете, от чего бывает дыра в сердце?»

Воспоминание скомкало мысли, затушило раздражение и надавило на затылок тяжестью.

В конце концов, ребенок не виноват, что… Ни в чем он не виноват.

Кивком указав гостю следовать за собой, Северус поднялся наверх, молча левитируя чемоданы в небольшую комнату, которую до этого несколько дней очень придирчиво превращал из заброшенной — в жилую.

— А и правда — комната. Воу…

Решив, что ещё одного витка возмущения подобными восклицаниями не переживут они оба, Северус проигнорировал высказывание, в очередной раз косвенно рисующее из его персоны в воображении мальчика недальновидного монстра с наплевательскими замашками.

— Что найдешь на кухне — твоё. — Не удовлетворившись сухим пояснением и решив, что уточнение будет не лишним, Северус добавил — Из съедобного.

Сходу накидав еще несколько правил, навроде «если не умер — не тревожь, если умер — кричи и зови, если придуриваешься — придуривайся без зрителей», зельевар опять умчался в подвал, который, кажется, на ближайшие месяцы станет его единственным местом отдохновения.

Что же… Гриффиндорская оккупация официально объявлена открытой.

Примечание специально для аудитории Фанфикс: пока эта работа — впроцессник, вы можете влиять на сюжет через комменты и предлагать автору своё видение развития событий.

(Не будьте, как аудитория ФБ, не молчите в тряпочку, если есть, что сказать).

_______________________________________________

Свои собственные дела, накопившиеся к лету, как и водилось, Северус разгребал по ночам. С той лишь разницей, что привычно отсыпаться днём — более не рисковал, каждую секунду помня, что в своем ветшающем жилище он больше не единственный обитатель.

В этот раз, как и обычно, он поднялся наверх уже под утро, и на кухне увидел... Строго говоря, картина того, как ребенок, предоставленный сам себе, логично сам себя и кормит, удивлять не должна была. Но — удивила.

И в целом, несмотря на оккупацию помещения юным кулинаром, все было на месте, кроме кофейника, который с тумбы у дверного проёма переехал на стол. А Мастер доведения отдельно взятых зельеваров до нервного тика и крайней стадии паранойи мирно стоял у старенькой плиты и аккуратно жарил яичницу.

Всего-то.

Еще не до конца отошедший от выкрутасов Избранного в последний год, Северус по привычке подозрительно оглядывался.

Ничего критичного не происходило. И это — тоже было подозрительно. Мальчик может быть сколь угодно младше своего несчастливого альтер-эго, но при этом он — теоретически тот же самый человек, не так ли?...

— Что происходит?

— Э-э…

Не заметив резких телодвижений в свою сторону, ребенок ликвидировал напряженную позу, вновь повернувшись к дышавшей на ладан плите. И, нахмурившись, пояснил:

— Я жарю яйца, а они на меня шипят. Эм… — Затем, изобразив непонятный, широкий жест, он махнул лопаточкой в сторону стола, на котором стопочкой стояли тарелки. — Можно же?..

— Шипеть на тебя? Вполне.

Почему-то почуяв некие смутные, нечитаемые намерения ребенка в свой адрес, торопливо согласившись с утверждением, Северус взялся отступать к выходу.

— Я буду в подвале.

— А я делаю две порции. Можно? — С недетским нажимом произнес ребенок.

Побег не удался.

* * *

Мальчик смотрел на Северуса вопросительно, как оно и бывало каждое утро, и, по уже сложившейся тенденции, воевал с плитой. А зельевар настолько хотел спать...

Авантюрная идея была мимолетна, образовалась в голове с недосыпа, и исход её был воистину непредсказуем.

— Я иду спать. К полудню, и не позднее, меня надо разбудить, иначе дом взорвется вместе с подвалом. Это посильная задача для гриффиндорца?

— Любыми путями? — деловито уточнил мальчик, лихо и даже как-то угрожающе провернув на пальце ситечко для заварки.

Северус должен был пожалеть о просьбе — в тот же миг, передумать — молниеносно, и желательно так громко, чтобы не оставалось сомнений. Но вот незадача, зельевар очень уж сомневался в том, что услышит Сигнальные Чары, чтобы (по крайней мере, вслух) подозревать говорящего в недобром. А потому подтвердил намерение принять будущность таковой, какова она есть, резким молчаливым кивком.

Сон пролетел, как единый миг, и снилось зельевару, что он приманивает Фоукса на хлебушек, но тот ни в какую не желает выходить из воды, зачем-то оброс чешуей и вслух требует исключительно рыб. Или рыбов, Северус не разобрал, дикция феникса оставляла желать лучшего. Но зато, будучи во сне, зельевар успел ужаснуться тому, что теперь ему вся та околесица, что генерировал вслух Избранный в учебные семестры, стала сниться.

Проснулся же Северус от того, что кто-то дурнейшим голосом распевал во всю мощь легких «Славься, Королева».*

Около двадцати секунд, никак не меньше, ему понадобилось на то, чтобы понять, что это не продолжение сна и не неведомым образом просочившийся в дом боггарт-извращенец с необычными пристрастиями.

Мальчик дисциплинированно стоял за дверью и с невероятно мирным выражением лица готовился взорвать навозную бомбочку. Встрепанный мужчина в халате, с грохотом прямо перед ним долбанувший дверью о стену, при этом никак гриффиндорца не смутил.

— Серьезно?

Более идиотского вопроса было в данной ситуации и не подобрать. Но именно его опешивший Северус и подобрал.

— Не за что. — Лаконично ответил ребенок и степенно удалился прочь с чувством выполненного долга.

Мальчик шел по узенькому коридору. Северус ошалело смотрел ему вслед.

«- Желтая субмарина, желтая субмарина,

И все наши друзья на борту!

Шел седьмой час утра, Избранный — шел тоже, громко и фальшиво напевая.

Мальчик-Который-Выжил вовсе не волновался на счет того, что текст песни как бы предполагает компанию, этому благому и эха в пустой голове хватало. Да и волнения, если начистоту, в этой Школе (уже семестр, как) казались прерогативой исключительно зельевара. А Избранный же — отбивал ладонью ритм по обложке учебника, одиночно, но с великим энтузиазмом маршируя по коридору вдаль. И, чем дольше Северус наблюдал, тем сильнее ощущал, как здравое восприятие действительности от него уходит следом».

Горячие цветы торжества без повода и причины распускались в груди. Словно разум, наконец, получил то, чего так долго ждал и на что возлагал надежды, в факте чего желал убедиться воочию, несмотря на кажущуюся очевидность оного...

Перед ним был все тот же мальчик, один в один, легко узнаваемый и узнанный. Может, ПОКА ЧТО с чуть большим количеством предохранителей в голове, но — он.

Сколько был лет ни было Избранному, он всегда будет собой.

А риск — вышел оправданным. Северус не проспал и не угробил дорогой котел и полдома в придачу.

* * *

Гарри Поттер, которому дозволили задавать щекотливые, не упершиеся Северусу Снейпу совершенно никуда вопросы — это воплощение ада на земле.

Насколько Северус помнил, ни Лили, ни её муженек, ни тем более сутулая псина не были в детстве такими, упрямыми до угрюмого, почемучками.

Но одного похожего субъекта с подобной дурной наклонностью Северус, тем не менее, припоминал. А как иначе, если он и по сей день наблюдал его в зеркале?..

И — да, это внезапное сходство могло бы очень сильно подогреть его самолюбие, если бы не приходилось при этом ежеминутно фильтровать речь. Право слово, так осторожен в высказываниях он не был даже с Темным Лордом.

И опять же, никто его не заставлял осторожничать, никто не требовал с него относиться к будущему второкурснику терпимее, чем оно было ранее, да и долговых обязательств перед кем-либо по этому поводу за душой не ощущалось. Однако, оно происходило. Само собой, просто потому что иначе... Иначе родство с грубым магглом Тобиасом Снейпом проявилось бы намного больше, чем он мог себе позволить.

Да, ровно на этом аргументе Северус решил остановиться, не углубляясь в дальнейшие размышления над собственным пассивно-оборонительным поведением на грани капитуляции.

Северус также мог бы удовлетвориться тем, что в понятной форме объяснил бы, что степень их кровного — и прочего — родства в процентном соотношении близка, скажем, к маггловской родственнице мальчика. Но все естество Северуса по прежнему противилось даже малейшему сравнению с Петунией. А потому, вздыхая, он чертил нисходящие таблицы на трансфигурированной грифельной доске, выписывал процентные соотношения, выискивал понимание на задумчивой мордочке и — проклинал тот день, когда ему взбрело в голову, что он способен нормально общаться с детьми, и более того, что раз уж так совпало исторически, первую попытку надо провернуть именно с Мальчиком-Который-Выжил.

Мальчик либо не понимал, либо — понимал неправильно. И, психанув, зельевар все таки вручил ему книгу, в которой и было написано, кто они друг другу. Правда, с точки зрения приготовления нужных составов, ведь в конце концов Северус — зельевар, а не Мастер Чар, и литературу подбирал в домашнюю библиотеку специфическую.

В итоге ребенок понял еще меньше, и затеял переписку с Грейнджер, взяв право помощи друга.

Узнав об этом, Северус расслабился и отпустил ситуацию, понадеявшись на заумную подружку гриффиндорца.

Время показало, и очень быстро, что он был в корне неправ.

* * *

Мальчик стоял перед дверью, кутался в мантию и критически смотрел на мелкий дождь за окном, а весь его вид при этом говорил о сильнейшей внутренней дилемме. Северус подозревал, что с этим надо что-то делать, и даже делать — ему, но не имел ни капли понимания, что именно.

— Проблемы?

— Если я выйду прогуляться, каков шанс, что в мантии я буду выглядеть сильно палевно? Я просто не хочу проблем с Министерством за нарушения, они вообще не понятно оказывают знаки внимания, но из курточки я вырос, а переделывать мантию в новую куртку не хочу.

Запальчивость речи Северуса удивила. Он как-то не ожидал от особи мужского пола проблем с гардеробом в принципе, как и того, что гриффиндорец, да возьмет и будет задумываться относительно Статута, тоже не предполагал.

— Однажды…

Понятия не имея, что нужно сказать, Северус мучительно соображал, что из вещей в доме можно трансфигурировать в дождевик. Или, может, наложить на ребенка Водооталкивающие, и пусть катится с миром?..

— …Я вышел на улицу, — Рискнул рассказать нелепую историю из жизни Северус, чтобы выиграть время для размышлений — но забыл перед этим сменить одежду. Каждый встречный маггл считал своим долгом приветствовать меня, как преподобного. Но, тем не менее, Аврорат событием не заинтересовался. И, если ты не заметил, очень многие волшебники безнаказанно… Что?

Отчаянно хихикавший ребенок замахал руками, даже и не подумав перестать.

— Это настолько занятный пример?

— Я просто понял, почему мы на парах молимся.

Северус скрипнул зубами. Возможно, громко, потому что юный юморист, ринувшись к двери, бодро крикнул:

— И я только что определился, спасибо!

Последнее слово звучало уже эхом. Зельевар спрятал палочку, досадливо скривившись. Он все таки решил остановиться на Чарах, но шанса решить проблему так и не получил. А если мальчик подумал, что его вдобавок собираются проклясть за сказанное, то ситуация стала и вовсе ещё печальнее, чем была до вмешательства.

* * *

Этот, иногда ехидный, мальчик, в отличие от своей взрослой, непрошибаемой балагурной версии, козырявшей легкой сумасшедшинкой, был настолько себе на уме, и настолько неправильно воспринимал реальность, что Северусу становилось жутковато. Следующий вечер он выделил себе на то, чтобы тихо и обстоятельно перебеситься вдали от Избранного. А начало ночи зельевар потратил уже на то, чтобы отбрехаться от недружелюбных авроров, сильно заинтересованных в том, чтобы всякие там волшебники не разносили заброшенные ландшафты Британии в мелкую крошку.

Дело было, собственно, в письмах. С друзьями мальчик был не в пример откровенней, хотя бы потому, что рассчитывал, что Всезнайка поможет ему определиться с тем, как себя вести.

Авторитет, на вкус Северуса, был у мальчика так себе, но — какой есть.

И аксиома, которую Избранный выдал подружке, раздражала до обидного.

«Я случайность, и мне надо понять, что с этим делать. То есть, понимаешь, он обо мне узнал только недавно. Это мама всё решила. Наверное, не успела сказать. Как думаешь, мне попроситься обратно к Дурслям, или достаточно его не бесить?

Тут неплохо. И он пока терпит. Не хочу проверять, что будет, когда терпение закончится. Мне тут нормально живется, но я не понимаю, зачем я здесь. Не хочу быть обузой. Как думаешь, в этой книге всё — правда? Я мог появиться без согласия? Обычно такое у людей бывает, и часто, я точно знаю. Но как это происходит, если замешана магия... Я не уверен. Было бы проще, если бы я был просто Гарри.

Мне нужен твой совет, Гермиона.

П.С. Скажи Рону, что пироги вкусные, но присылать так много не нужно. Меня здесь кормят, и я даже могу готовить себе сам.

П.П.С. И он не спит в гробу. Это тоже передай, пусть Рон мне и не поверит.

П.П.П.С. Как думаешь, у меня получится приехать на день рождения к родителям Рона? Меня отпустят?»

Отойдя от легкого шока, зельевар погрузился в размышления.

Путанный поток сознания на забытом недописанном пергаменте как бы напрямую намекал, что Северусу надо стать тем, кем он не являлся никогда в жизни, то есть, приятным человеком. А уж тем более сложно, когда приятным надо стать для гриффиндорца.

К примеру, если означенный гриффиндорец узнает, что в выделенное для него помещение регулярно захаживают с проверкой, как, в принципе, и должно иногда делать с несовершеннолетними, он очень сильно оскорбится. Хотя, казалось бы.

Самооценка неуклонно падала. В последние несколько лет Северус почти не сталкивался с ситуациями, в которых его усилия оказывались недостаточными.

Тем не менее, исправление мнения ребенка о нем понемногу становилось делом принципа. И привычное, трепетно отрабатываемое годами «мне нет дела до того, что обо мне думает кто бы то ни было» работать перестало, ну… примерно с сейчас.

А насчет дня рождения…

Северус устало потер переносицу. Сплавить мальчика к шумному семейству радушной Молли… Заманчиво. Очень заманчиво. Но так не пойдет.

* * *

Бумага скомкана, бантик в узлах, приплюснут... сразу видно, автор сего — старался. Ни драккла не умеет, а туда же, в ручную упаковку, будто маггл какой-то, магией бытовой не владеющий. Пыжился, пыхтел, пытался...

Северус вновь придирчиво оглядел пергаментную обертку и в очередной раз поправил бечевку.

Некоторое время — постоял молча. А затем достал из кармана помятый рекламный маггловский буклет из дешевой бумаги.

«Только на наших курсах! Влияние кровопотери на работоспособность мозга, вся правда о последствиях травм!»

— Да. Это все объясняет.

Кроветворное, в конце концов, не панацея. Но не повлияет ли ненароком на качество трудовой занятости то, что Мастер Зелий сошел с ума?..

* * *

— Ой.

Ещё сонный, мальчик стоял в дверях и глупо моргал, глядя на перетянутые темной подарочной бумагой прямоугольники на кухонном столе. Северус, легко сбивавший режим сна, и в летнее время, ложась заполночь, досыпавший утром каждую дозволенную минуту, впервые видел ребенка в пижаме.

Впрочем, в этом не было заслуги его силы воли, он попросту ещё не ложился и в кой-то веки провел ночь не в подвале.

— Что?

— Э-э-э… Ничего?

— Надеюсь, ты не думал, что вся Британия знает дату твоего рождения, а я по каким-то личным причинам пропустил эту новость мимо?

— Ну... Наверное, нет.

— Тогда убери это.

— Что?

— Выражение со своего лица.

Мальчик

картинно, медленно закатил глаза. И Северус точно помнил, что из всех тех, кто в своё время поделился кровью с Лили, такими гримасами грешила только одна, неприятнейшая во всех смыслах, личность, и находилась сейчас эта личность — здесь.

Осознавать это было… все ещё странно.

— Учебники?

В голосе мальчика, заинтересованно подошедшего ближе и угадавшего содержимое свертков по форме, послышалось веселье, но за стол он — все таки сел, неторопливо раскладывая книги в ряд после распаковки.

Северус прищурился.

— Пожалуй, откажусь от надежд, что ты в состоянии оценить книги должным образом. Возможно, мисс Всезнайка...

— Нет-нет, отличный подарок. — Улыбнулся мальчик, впервые за последнее время отреагировав на недружелюбный тон — никак.

— То, что профессор дарит пособия по своему предмету, очень логично, и… — Открыв одну из книг на форзаце, ребенок вдруг замолчал и изменился в лице, принявшись целенаправленно и сосредоточенно пролистывать страницы.

Момент грозил стать неловким. Северус, осознав, что все-таки с подарком угадал, и даже как-то очень уж слишком, шумно отодвинул стул и сухо сообщил:

— Список того, что тебе сегодня нужно, чтобы день стал… приемлемым, я жду через час. Варианты «хочу в гости к друзьям» тоже засчитываются за верные.

Мальчик, что-то вычитывавший на полях учебника за второй курс, невпопад хихикнул. И, с запозданием отвлекшись на говорящего, пояснил:

— Этот Принц-Полукровка, кто бы он ни был, хорошо объясняет. Я хотел бы с ним дружить.

Слишком поздно Северус заметил не по детски серьезный, вопросительный взгляд.

Вот как знал, что надо бежать. Не успел.

Как можно более нейтрально — ведь ваши слова могут быть использованы против вас — прежний владелец учебников и когда-то книжный вандал ответил:

— Строго говоря… по переписке он всё ещё доступен. — До крови прикусив язык и поморщившись, зельевар досадливо поспешил исправить самолично созданную патовую ситуацию, насколько это было возможно — Тем не менее, книги на полках в этом доме… в разы занятнее.

— А можно?

— Разумеется. Однако, если тебя съедят особо агрессивные тома, перед Директором оправдывайся сам.

Наконец не выдержав торжественности атмосферы, на которую почему-то в этот раз никак не влияла его желчность, Северус умчался прочь. Ругаться с зеркалом и популярно тому разъяснять, что обычно подобные сомнительные затеи на тему всякого там общения с людьми не заканчиваются абсолютно ничем хорошим.

Примечания:

Salve Regina — григорианский распев, один из четырёх богородичных, так называемых «финальных», антифонов.

Примечания:

Пока это впроцессник, ваши комментарии и пожелания могут повлиять на сюжет. Просто напоминаю.

К обеду третьего дня августа, уже в сотый раз отчитавший стекляшку в ванной комнате за неуместные обещания и после этого уже с большей приязнью смотрящий на мир, Северус пил кофе и созерцал Гарри, подозрительно быстро вернувшегося из гостеприимного дома Уизли и теперь игравшего в гляделки с живым раком.

Рак шевелил усиками. Мальчик думал.

Откуда на кухне раки, Северус не ведал, но подозревал участие клятого Добби. Откуда в доме, где развлекательные элементы стремятся к отрицательным значениям, гиперактивный гриффиндорец, до того благополучно и с миром отпущенный на волю, Северус тоже не совсем понимал, а подозрений — не имел вовсе.

— Тебе его жаль?

— А? Нет. Просто я вот думаю...

— О, Мерлин, не стоит.

— Я думаю, — С нажимом продолжил ребенок — Что мы, по сути, едим детей Ктулху.

Гарри смотрел на собеседника, не моргая, а значит, в его голове данное высказывание требовало ответа. А Северус тоже был не прочь получить ответ, но его вопрос звучал, как… За каким дракклом он допустил Гарри до своих книг?!

Воистину, вся жизнь Северуса состояла сплошь и рядом из неверных решений.

Например, дать доступ к библиотеке с книгами по Темной Магии двенадцати-какого хрена-летке в бессмысленной попытке избегания личных переписок, или, упаси Мерлин, даже бесед.

— Хм. Тогда ешь его зловеще.

Гарри прилежно скорчил суровую рожицу членистоногому, а Северус насупился под стать погоде. И ещё — принял решение никогда себя не прощать за то, что мальчик так увлеченно употребил от корки до корки «Легендарика и культуры. Истории конца миров» в иллюстрациях и без адаптации.

Когда придет черед поразмышлять над, скажем, Локи, Мороке или Бароне Самди… Северус даже не брался предсказывать, какие события за собой повлекут выводы мальчика.

* * *

Ребенок, несмотря на всё увещевания со стороны Северуса, сидел на полу, игнорируя существование второго (на секундочку, свежеприобретенного не просто так), кресла. Гриффиндорец при этом был необыкновенно хмур и, положив подбородок на стол, очень усердно думал. Как и следовало ожидать, партию мозговые усилия не спасали, а Северус откровенно скучал, и от того, чтобы начать несолидно торопить Гарри вслух, его удерживала лишь боязнь подорвать личный авторитет Ужаса Подземелий окончательно.

— Я не буду делать этот ход. — Наконец упрямо буркнул мыслитель.

— Тогда ты проиграл, и я забираю короля в три хода.

— И я проиграл. — Пораженческое согласие далось Гарри легко.

— Именно так. И проигрываешь ты потому, что не жертвуешь фигуры.

— Почему нельзя продолжить игру без короля?

Северус невнятно кашлянул. И красноречиво промолчал, уже даже не пытаясь использовать притворно-наставнический тон.

— Тупой вопрос, да? — Понятливо кивнул ребенок. Зельевар снисходительно кивнул в ответ.

— Ну, допустим, я тоже тупой. — Без какой-либо грусти продолжил логическую цепочку Гарри. — Но вот стану аврором, и сразу буду не тупым, а охрененным.

Как ему сказать, что это нелепо? М-да… Пожалуй, так и сказать.

— Кхм… — Не смеяться. Это, в конце концов, не должно быть смешно. — Это не так работает.

— А вот очень даже и работает! — Уверенности мальчишке было не занимать. Будто что-то вспоминая, он нелепо закатил глаза и оттарабанил — Даже будучи умственно неспешным, я способен провернуть время на х…

— А ну стоп!

— Это цитата! — Торопливо возмутился ребенок — За цитаты не справедливо ругать людей!

Северус грозно прищурился, наклоняясь вперед. В зеленых глазах, как по команде, зажегся смиренный фатализм:

— Я иду мыть рот с мылом?

Попадание пришлось точно в цель, вне зависимости от намерений стреляющего, а от непрошенного воспоминания во рту появился давно забытый, вяжущий привкус пены.

— Уверен, ты в состоянии ни с кем меня не перепутать и догадаться самостоятельно, что, раз я не применяю к людям Эскуро*, то и мыть рот с мылом не заставлю. Это ясно?

— Эм… Да. Думаю, да.

— Но уверяю, как только ты переступишь порог Школы, я сниму баллы с твоего факультета.

— Это не справедливо. — Осторожно повторил мальчик и выжидательно замер.

— А жизнь вообще не справедлива.

Северус прищурился ещё сильнее, но — предпринял попытку уточнения:

— И ты можешь быть сколько угодно не согласен. Меня это никак не волнует, поскольку цитировал ты самого себя.

— И поэтому не засчитано?

— Абсолютно верно. — Проникновенно покачал головой зельевар.

— Звучит… разумно. — Сдался ребенок. И задумчиво насупился.

А Северус же… Северус надеялся, что про холодный пот, в который его вдруг бросило, никто, кроме него самого, никогда не узнает. Он не мог объяснить, какие причины заставили его нервничать, и почему ему вдруг стало так важно, чтобы мальчик не просто принял сказанное, а смог понять логику зельевара, но… по ощущениям, ставки были почти такими же, как и в тот день, когда он выторговал себе встречу с Дамблдором в попытке завоевать его доверие.

Нет. Даже, пожалуй, чуть выше.

Северусу было просто жизненно необходимо, чтобы этот ребенок его понимал.

* * *

«Он не слишком хозяйственный, но это даже хорошо. Никто не говорит мне, как правильно что-то делать. И кажется, он пока все таки не совсем понимает, что я забыл у него дома, так что часто пропадает в подвале. Как я понял, там лаборатория, и рисковать совать нос в его работу я не буду, иначе очень быстро стану «криворуким идиотом, которого предупреждали»... В общем, пусть сам там сидит. И это тоже не плохо, я могу спокойно бродить, где хочу и делать задания на лето, когда мне удобно. И я обязательно их выполню, Гермиона, не надо напоминать. Ты посвящаешь этому по три абзаца каждое письмо, сколько можно? У меня, я думаю, теперь нет права отлынивать от занятий. То есть, я могу, но это будет как-то стыдно и очень сильно глупо.

А еще тут интересные книжки. Но не спеши завидовать и кричать «Почему ты, а не я?!» Большинство из них ты точно уже прочла, или скоро прочтешь. Я тебе на всякий случай переписал названия. Некоторые.

Но картинки там, я тебе скажу… Авторы вообще не заботились о читателе. И истории составлены примерно... Вот представь: кровь и кишки, а также кишки и кровь. А потом — конец света, всё подохли. Или подохнут. Или могли бы подохнуть, но пока что не сегодня. Но рано, или еще раньше, обязательно.

Вот.

О, и напиши, пожалуйста, Рону, что мне никто не угрожал, а вернулся я обратно потому, что мне здесь интересно. Он мне не верит, а ты убеждать умеешь.

А ещё… здесь тихо. Я очень люблю семью Рона, но там у меня нет никаких шансов подремать днем. А неплохо иметь такую возможность, если привык вставать рано. Только вот этого Рону точно говорить не надо, он вряд ли поймет. Не хочу его расстраивать.

И… ты была права. Ну, мне так кажется. Я тут не лишний, раз на меня тратят время. Я не совсем согласен с тем, куда меня образовывают, то есть, воспитывают во мне человека, но лучше я промолчу и сделаю по-своему, чем буду спорить. Понаблюдаю, что ли... Это же… То есть, я доволен.

Странно всё это».

* * *

Северус не знал, как должен относиться к последнему из писем мальчика для занудной подружки. Он даже не знал, раздражает его это письмо или же текст выглядит вполне удовлетворительно. И Северус настолько не знал, что уж проще было бы больше не подглядывать в переписку вовсе.

Вообще, Северус считал, что по личной статистике справляется на тысячу из ста, поскольку к началу августа он ни разу даже не подумал о том, чтобы зверски убить, задушить насмерть, покалечить или даже хотя бы накричать на ребенка.

Ребенка с факультета Гриффиндор. Ребенка с факультета Гриффиндор, внешне схожего с Джеймсом Поттером. Ребенка с факультета Гриффиндор, внешне схожего с Джеймсом Поттером, в своем доме.

О, Мерлин…

В дверь настойчиво заскреблись. Северус поспешил впустить гостя, побоявшись, что без компании точно ненароком надумает себе необходимость посещения отделения душевных хворей Сент-Мунго.

— Я кофе принес. — Гарри протянул кружку зельевару и солидно поправил очки, оглядываясь. — Ух ты. А тут плесень.

— И тебя это не касается. — Вяло отмахнулся Северус.

Мальчик, впервые решившийся спуститься в подвал под предлогом жеста внимания, осмотрелся ещё раз, пропустив ответ мимо ушей и продолжая говорить в стену:

— Ага.

Ещё несколько секунд посозерцав шкаф и кусок потолка, Гарри деловито потопал наверх, больше ни слова им не сказав и даже не вступив в спор с мебелью. Решительный вид мальчика Северусу не сильно понравился, но активная стадия работы требовала к себе внимания большего, чем предположительно самостоятельный молодой человек.

Даже если этого человека почему-то очень сильно интересует плесень.

* * *

Спустя час, не найдя мальчика в доме (в чём посреди дня не было ничего необычного) Северус пошел обходить улицу.

Беды ничего не предвещало, странно себя вёл Гарри примерно всегда, но смутное предчувствие всё таки не давало Северусу покоя.

Впрочем, далеко ходить, затянуто проваривая в себе неясные настроения, не пришлось, оказалось достаточно зайти за угол дома.

«Какого Мерлина ты просто стоишь на месте?!» — хотелось закричать Северусу.

Мальчик действительно стоял, недвижим и тих, и завороженно смотрел, как из его распоротой руки капает на землю кровь. Нового участника драматичной сцены он заметил только тогда, когда Северус схватил его за руку выше локтя.

— Я не специально, просто гвоздь не заметил.

Пошел на улицу проверить, может, что-то отсыревает снаружи, и можно засыпать и осушить. А тут фундамент не видно. Доски лежат. — Тихо, механически пояснил он.

Кап. Кап.

Не оправдание. Вообще никакое, и ни в каком месте. Северус ему кто? Человек, способный оказать первую помощь, или некая бесполезная декорация к пейзажу?

— Vulnera Sanentur. Vulnera Sanentur. Vulnera… Sanentur.

Гарри облегченно выдохнул, большими глазами изучая чистое предплечье, на котором только что была глубокая рваная рана. Но бледность щек его по-прежнему была способна ныне соперничать с цветом кожи самого зельевара.

Северус же — успокаивал своё участившееся сердцебиение и удивленно ощущал под пальцами дрожащее тепло. Он понятия не имел, что обычно делают с напуганными детьми, чтобы их успокоить, поскольку обычно сам и являлся вполне намеренной причиной испуга.

— Я не знаю, почему, но мне очень не понравился вид крови. Что-то пошло не так с того дня, ну… там было слишком много красного. — Быстро поняв, о каком именно дне речь, Северус не мог не согласиться с утверждением — Я не дурачок, и обычно так на кровь не реагирую, но… Нехорошо мне, в общем.

— Тебя надо обнимать? — С сомнением спросил Северус, и тут же до боли прикусил себе язык. Ну вот почему бы не помолчать ещё чуть-чуть и не придумать менее

нелепые варианты?..

— Да, было бы неплохо.

Особо не раздумывая, мальчик сам прижался к его боку, пояснив вмиг застывшему от удивления Северусу:

— Я, в целом, в порядке, просто это неожиданно случилось.

— Допустим...

Связать какие-то умные мысли воедино оказалось сложновато просто потому, что неловкость момента в очередной раз била все рекорды. Северус не припоминал, чтобы последние года два добровольно имел тактильные контакты свыше необходимых, навроде рукопожатий. А сегодня…

— Твоя внимательность теперь находится под большим вопросом.

— А если я не разглядел?

Зыркнув снизу вверх на растерянного взрослого, Гарри со значением потрогал очки.

М-да.Крыть было нечем, ведь для этого прежде надо было что-то решить со зрением ребенка. А уже после…

Эта универсальная отмазка Северусу не нравилась, никуда не годилась и её (как и нивелировать до минимума аксессуарное сходство Гарри с Джеймсом) попросту необходимо было устранить как можно скорее.

Опасный мусор из зоны доступа загребущих лапок деятельного мальчишки — аналогично.

И придумать разумную альтернативу объятиям для вот таких неоднозначных ситуаций тоже не помешало бы. Однако, Северус почему-то подозревал, что в последнем из пунктов потерпит неудачу. И нет, вовсе не потому, что вдруг обнаружил в себе недостаток воображения, ничего подобного, просто противодействующая сила казалась Северусу несоразмерной его возможностям.

А если точнее, то данное решение виделось маловыполнимым по очень простой причине: Гарри очевидно понравилось обниматься.

Примечания:

*Эскуро — Заклинание мыльной пены.

Северус не думал, что будет так злиться. Он разгромил всю кухню. Гарри же тем временем благоразумно улизнул через камин к Уизли, едва завидев, как у зельевара начинают трястись мелкой дрожью руки, а глаза наливаются кровью.

Всему виной оказалось письмо от Дамблдора.

Шелудивая поехавшая шавка вышла на свободу, ввелась Директором в частичный курс дела относительно их занятного с Северусом Снейпом родства через Гарри Поттера, о котором, кстати, Блэк тоже был, оказывается, ни сном, ни духом, и теперь эта собака требовала ребенка себе.

Вполне правомерно, кстати. Он все же был (в том числе) его официальным Крестным.

Но да будь Северус проклят, если хоть когда-нибудь...

Замерев, зельевар посмотрел на камин. Смотрел он долго, оценивающе. Совсем, совсем некстати вспомнилось: «Решать, директор, все таки мне, в этот раз судьбами управляем мы, а не вы».

Гарри Джеймс Поттер не был наивным. Он был упрямым. И очень упрямо решил однажды хорошо жить, несмотря ни на что. Так что…

Пусть мальчик выбирает сам.

* * *

— А что случилось-то?

— Это важно?

— Да. Я очень переживал за плиту. Мы с ней подружились, было бы жаль найти её негодной к починке.

— Пересмотри на досуге свои критерии подбора друзей.

— Ага. Так все-таки?

Гарри был серьезен, настойчив и то, что при этом он наворачивал кусок пирога, принесенного от Молли, заливая сверху по полкружки чая за глоток, ему вовсе не мешало колебать душевное равновесие Северуса в поразительно отвратительной дружеской манере вопиющего дружелюбия.

— Директор Дамблдор — кисло скривился Северус, выталкивая на свет божий информацию — предложил либо окончательно принять в штат форменного клоуна, либо идти всем коллективом в горы, отлавливать тролля на место преподавателя ЗОТИ. В каком ещё настроении я должен быть?

Да, в письме было и это. Но основная суть была в куске мантикорьего гавна Сириусе Блэке.

— Воу… — Гарри задумчиво помотал ложечку в кружке — Что-то ещё?

Запоздало поняв, что, исходя из сказанного, он выглядит в глазах мальчика экзальтированной истеричкой, и сюжетная пауза как-то затянулась, Северус недобро поджал губы, стараясь, чтобы ответ его звучал как можно неохотней:

— Что-то ещё будет позже. На данный момент мне надо знать, останешься ли ты в последнюю неделю лета у друзей или же отправишься со мной в Хогвартс.

— Второе. — Пожал Гарри плечами так, будто это было само собой разумеющимся — Только мне надо будет на Косую сходить и купить учебники.

— Очевидно.

— Это из-за Сириуса?

— Что? — Северус сомневался, что разыгрывать удивление было к месту. С самого начала разговора казалось очевидным, что мальчик выпытывает из него… нечто определенное.

— Гермиона прислала мне газету. Она выписывает Пророк. Сразу хочу сказать: я рад тому, что он больше не в Азкабане.

Северус пораженчески вздохнул, неопределенно кивнув. Гарри смотрел твердо, и спорить было бесполезно. Но подобной цели Северус перед собой и не ставил. Его план заключался абсолютно в другом, и сейчас реализовывался, как по нотам.

Гриффиндорец тянет из него информацию с упорством барана, зельевар — поначалу великодушно отмалчивается, а затем сдержанно и мирно сообщает содержания ультимативных требований Блэка без личных оценочных суждений.

Привыкший отвечать за себя сам и не одобряющий чьих-то опосредованных решений в свою сторону, нужные выводы (нужные Северусу) Гарри сделает сам.

И до конца этого лета Блэк может хоть весь известись, но Крестника — не увидит.

* * *

Сентябрьское настроение у Северуса, благодаря тому, что Блэка на горизонте не наблюдалось, хотя он, как выяснилось, подавал заявку на должность профессора ЗОТИ наравне с Локонсом, ощущалось хорошим и бодрым, почти что жизнерадостным. Жаль только, что длилось оно не долго. Точнее, ровно до первого снега.

Слабоумие и отвага — девиз Гриффиндора, так всегда считал Северус, даже когда ещё не был профессором. Однако, Гарри в глубине души (очень, очень глубоко) был вовсе не таков, и Шляпа далеко не зря когда-то предлагала ему Слизерин. Тем не менее, мальчик упорно стремился соответствовать факультету Храбрых. Храбрых и тупых. К великому сожалению Северуса, у него хорошо получалось, и среда обитания тому способствовала с самого младенчества.

Дело было в том, что Петуния, сама того не ведая, спустя годы таки отомстила Северусу за идею превратить макароны в её тарелке в червяков.

Из-за воспитания тетушки, а точнее, его отсутствия, у мальчишки также отсутствовали некоторые элементарные базовые привычки, о которых, при всей своей сложной судьбе, имел представление даже Северус. И когда мальчику это высказывали, смотрел он на говорящего, как на подозреваемого в умственной отсталости. А таковым Северус себя и чувствовал, выступая в совершенно нехарактерной для себя роли «надень драклову шапку на драклову голову, драклов ты...»

И конечно же, мальчик ответственно брал её в руки под таким нечеловеческим напором, да вот только забывал о существовании шапки примерно эдак сразу, как выкатывался в сугробы. То, что его друзья очевидно одевались теплее все поголовно, парню ни о чем не говорило. Хотя, с точки зрения Северуса, оно не просто говорило, а кричало. Как и он сам. Но гриффиндорец был непробиваем, а ответные аргументы высказывал лишь под не менее нечеловеческим нажимом и по-кретински, мол, «если волосы густые, зачем нужна шапка?»

Сам же Северус, как и обычно, предусмотрительно закутывался аж в два шарфа.* С тем лишь отличием от прошлых лет, что один из них теперь неизменно оказывался (так или иначе, каждый раз по новым причинам) намотан на Гарри. Паршивец принимал это действие благосклонно, шарф ни разу не потерял, и видимо, считал традицию милой и забавной. А вот сам зельевар считал ни капельки не забавной перспективу варки бесконечных зелий от простуды сверх своей, и так уже не маленькой, рабочей нагрузки.

И главный трагизм заключался в том, что это наплевательское отношение к собственной безопасности касалось любой абсолютно сферы жизни Гарри, а не только шапки.

«Ты больной? Ну ты больной?»— Иногда хотелось спросить Северусу.

И постучать пальцем по виску ( не своему) для пущей убедительности, чтоб не оставалось сомнений, о каком именно здоровье речь. Но он молчал и делал вид, что всё идет по плану.

А как иначе! Ведь теперь, (с легкого-чтоб-он-сгнил-языка Альбуса), чуть что, так в преподавательской мигом заклюют свои же: мол, как же так, Северус, ты несешь за него ответственность и вдруг, как неожиданно, не справляешься?..

О, нет, такого унижения он бы не пережил. Любое другое, хоть бы и на профессиональном поприще — ладно. Он привык, видит Мерлин, привык слышать ежедневные обвинения от Минервы в собственной пристрастности и несостоятельности относительно студентов. Но в этом случае... нет уж.

А Гарри о страданиях Северуса тем временем не имел ни малейшего понятия, и продолжал У ВСЕХ НА ГЛАЗАХ радостно, энергично и ежедневно тыгыдыкать по снегу, обдуваемый лютыми шотландскими ветрами.

Северус вообще был уверен, узнав из редких откровений Гарри о его теперь-несвершившейся мыслесвязи с Темным Лордом, что, если бы тот, другой (о котором было стабильно тяжело вспоминать, и кого никогда уже не будет) дал себе труд создать трансляцию собственного мышления в голову Повелителя, тот бы заавадился сам. Потому что даже столь безумный волшебник сошел бы с ума — повторно — от банального отсутствия логики.

Это самое отсутствие, кстати, не мешало мальчику нормально учиться и вдумчиво повышать собственную успеваемость. Делал он это, в отличии от неуёмной и вездесущей Грейнджер, тихо и основательно, что, безусловно, грело Северусу сердце и избавляло от как минимум одного немаленького повода переживать испанский стыд.

Из всех тех, чья кровь текла в жилах Гарри, он вел себя, как единственная, кто во время учебы не выпендривался перед профессорами (Да, Северус грешил этим почти наравне с Мародерами, за что от последних частенько и огребал).

Гарри был похож в этом на Лили.

И… Кое в чём — немножко на него самого. Потому что нет-нет, да подсовывал Северусу с невероятно вопросительной мордочкой под руки табели, зачем-то решив сам себе, что мнение зельевара по поводу каких-то там баллов — значимо.

Много лет назад Северус тоже в это верил, и даже до самого третьего курса в этой вере продержался, исправно отсылая матери результаты совиной почтой…

О том, что достойные оценки Гарри обусловлены в том числе наличием у него обрывков знаний старшей версии, зельевар, конечно же, предпочитал очень удобно не помнить.

В конце концов, на его долю очень редко выпадала возможность кем-либо неподдельно гордиться.

* * *

— Я, право, не понимаю твоего выражения лица, Северус. — Минерва степенно вышагивала рядом с зельеваром и неодобрительно смотрела на своего невольного спутника, также, как и она, следовавшего в преподавательскую — У тебя проблемы со здоровьем? Может, мигрени? Или всё таки ты смущен моим утверждением, что Гарри очень рассудительный и милый мальчик? В таком случае…

— ДЖОКЕР-ПОКЕР, ФОКУС-ПОКУС, ФИГЛИ-МИГЛИ! — Угрожающие вскрики из-за поворота прервали бессмысленные попытки Минервы начать полемику.

— Ч-ч-что ты делаешь, Поттер?

Северус — напрягся, ощутив дежавю там, где его по определению не должно было быть. Историю о том, что подобным кретинским образом Гарри летом умудрился запугать кузена, зельевар от мальчика уже слышал. Но как-то не ожидал, что нечто схожее, более того, слово в слово, можно провернуть с кем-либо из волшебного мира. А уж тем более — с Драко Малфоем.

— Это ОЧЕНЬ страшные маггловские формулы, которые сделают тебя таким же магглом, если будешь долго слушать. А ты не знал?

— А-А-А-А-А-А-А!

Драко бежал по коридору прочь, Северус устало прятал лицо в ладонях, Минерва выглядела, как оскорбленное пуританство во плоти, а Гарри-который-каким-был-таким-и-остался — весело пожимал плечами и как ни в чем не бывало шел дальше, зрителей не замечая.

— Ты что-то хотела сказать, Минерва?

— Полагаю, это неактуально.

Минерва плотно сжимала губы. Северус — внезапно торжествовал. А еще он теперь абсолютно точно знал, что ничего не выскажет Гарри на тему его поведения.

Слишком уж вовремя тот провел наглядную демонстрацию.

* * *

Ещё по осени зельевара настигло занятное открытие, плавно переросшее в очередную тенденцию: Гарри не терял бессмысленных надежд победить в шахматы бескровно, и ради этого в кабинет к Северусу ему было ничуть не влом тащиться через ползамка. Северус ставил на то, что запал гриффиндорца быстро иссякнет, но иссякали почему-то только запасы чая и кофе в кабинете, а вот Гарри как раз был до отвращения стабилен и иногда — даже до жути общителен.

Первый семестр подходил к концу, близились рождественские каникулы, и тенденция стала уже походить на традицию. А Северус стал подозревать, что шахматы — это такой предлог, чтобы изощренно обанкротить Декана Слизерина с помощью еженедельных покупок новых партий чая, и войти в историю, как безусловный Герой факультета львов.

* * *

— …опоздал на урок?! И столько баллов? Да он же сам всегда опаздывает!

— А ты попробуй-ка успеть куда-нибудь в огромном замке, живя под ним.

— Это несправедливо! Знаешь, кто после этого Снейп?! Он…

— …прав он или нет, он прав в любом случае. — По-прежнему спокойно ответил Гарри.

— Ты не можешь так думать. Скажи, что тебя чем-то опоили, друг.

Надежда, звучавшая в голосе Уизли, вмиг сменилась испугом, как только студенты вышли из-за колонны и столкнулись с профессорами.

— Здравствуйте…

Уизли сделал шаг назад так, чтобы Гарри оказался впереди. Тот заметил рокировку и устало закатил глаза, лаконично пояснив:

— Мы на ужин.

— Так идите. — Прохладно ответил Северус.

Повторять дважды не пришлось. Схватив Гарри в охапку, рыжее недоразумение испарилось.

Альбус весело мерцал очками. Северус, заметив это, значительно приуныл, предугадывая очередное мудрое высказывание.

И — угадал.

— Недоверчивые дети, обретшие авторитет в чьем-то лице, доверяются ему с великим трудом. Но после — непререкаемы и абсолютны в своём выборе. Как ты считаешь, Северус?

— От Тролля до Превосходно. Журналы за семестр сдам утром Минерве.

— Хм…

Если так подумать — рассуждал зельевар, неторопливо вышагивая вниз по лестнице, была своя неизъяснимая прелесть в том, чтобы иногда отвечать на глубокие вопросы Директора также придурковато, как это обычно делал Гарри.

А если вдруг что, Северус всегда сможет заявить, что обширная кровопотеря необратимо сказалась на его разуме. И, скажем, сделать что-нибудь эпатажное и шокирующее в довесок.

Например, крепко обнять Хагрида.

* * *

Своих планов на праздники (которых особо и не было) Северус никак не обозначал (как показало недалекое будущее, очень зря), заняв выжидательную позицию и намереваясь выяснить, как именно мальчик отреагирует на приглашение Блэка. И — да, Северус о нём знал, Гарри поделился новостью сам, и даже занятий позорным шпионажем не понадобилось. Правда, делился Гарри, на вкус Северуса, уж слишком взахлеб и позитивно, (подкупленный новой дурацкой метлой от Крестного, не иначе) но… хотя бы не умолчал. Впрочем, в последние месяцы мальчик всё чаще и охотнее вел с зельеваром беседы, как только замечал, что его готовы слушать.

Нелепость, конечно… но мысль, что он оказался способен завоевать доверие этого тихушника (а Гарри, если вспоминать предыдущий год, как раз таким и оказался) несомненно, грела душу.

Иногда ребенок даже, спасибо Мерлину, решал посоветоваться со старшими, прежде чем что-то вытворить. Конечно, все равно в итоге делал по-своему, но Северус не сдавался. И с упорством безумца, повторяющего одно и то же действие с расчетом на иной результат, продолжал пытаться вложить рассудок в эту маленькую лохматую черепную коробочку.

Рано или поздно — сработает.

Правда… не в этот раз.

А в этот раз Гарри уже сам себе с энтузиазмом придумал программу мероприятий на Рождество, и сам же вписал туда Северуса. Гордился собой при этом гриффиндорец — вслух и громко, поскольку, очень по-своему поняв речи зельевара о систематизации и рационализации свободного времени, совместил в своих праздничных идеях великое множество пунктов, разрезав те строгими таймингами.

В резких выражениях сообщить донельзя довольному собой ребенку, что превращать каникулы в марафонский забег под девизом «Живем один раз» — идея дерьмовая, у Северуса почему-то не повернулся язык, что ожидаемо вогнало его в глубочайшую меланхолию.

Но трудностью Северусу казалось вовсе не то, что все три праздничных дня ему придется бегать и сверяться с часами, как керолловский кролик, чтобы всё успеть. В конце концов, он закрывал семестры приблизительно в подобном темпе, а иногда и вовсе — жил так жизнь. Нет, самое кошмарное заключалось в том, что Гарри придумал таки навестить Блэка. И придумал он сделать это с Северусом.

Возможно — тоскливо рассуждал зельевар, пристально вглядываясь в адрес на клочке бумаги, написанный лихим почерком одной некрещеной собаки — возможно, у него, Северуса, большие проблемы. И проблемы эти — прежде всего с головой. Возможно, у него отмерла именно та часть, которая отвечала за критическое мышление и здравый смысл.

Ну, действительно, никак иначе нельзя было объяснить то, что он — не просто не отказался, а даже не слишком долго сопротивлялся. А уж то, что он не наорал на мальчика, никак не дал тому понять, что тот слишком много на себя берет… Попустительство, вот как это называется. Северус слишком много ему позволял, и стал слишком часто практиковать полное принятие происходящего.

— Тебя кто-то подменяет под Оборотным? — Свирепо требовал ответа зельевар.

Зеркало, как и всегда, сердито молчало.

Северус не совсем понимал, как с этим бороться. Но зато точно знал, что близкие люди — источник постоянных тревог и беспокойств.

Возможно, если бы он хоть с кем-то поделился бы своими размышлениями, то ему бы тут же указали на достаточно простую причину перемен в нем: он действительно стал считать Гарри близким. Что, в его случае, становилось окончательным и бесповоротным фактом, несмотря ни на какие последующие события. Но, поскольку в душеспасительных беседах, как и в друзьях в целом, Северус не нуждался, то и сообщить ему эту неожиданную и поразительную информацию было некому. Как и некому было сказать ему, что «несет ответственность» и «искренне переживает» он заметно по-разному.

Северус Снейп также не верил в предсказания Сивиллы Трелони (Одно Пророчество — не в счет), иначе бы прислушался более внимательно к её замогильному голосу и путанным фразам, которые та взяла за моду иногда бормотать ему в спину.

«Гримм следует за черным человеком до конца дней его, незримой связью ведомый»

«По новым дорогам ступают новые люди»

«Избранный придет»

Примечания:

*Если внимательно приглядеться к кадрам из фильма «Гарри Поттер и Философский Камень», сцена на стадионе, то это можно углядеть.