Слизеринский Лев (джен)

Главной и первой моей ошибкой было позволить группе людоедов окружить меня и отвлечь от того, чтобы следить за тем, как бы ведьма не пробралась к Гермионе. Потому что, разумеется, чародейка решила повторить свой трюк с той, на ком он работал лучше всего. Рванулась через поле, на секунду вскочив на дерево, будто белка или кошка, после скакнула вниз… Чья-то стрела просвистела мимо неё, поцарапала плечо: но ей было всё равно. Я быстро отбивался от атакующих меня, как мог, прорываясь к ней и Грейнджер, но так распорядился Лев, что сейчас мне пришлось заняться защитой себя самого, а Гермиона осталась наедине со своим худшим страхом. Ведьма сбила её с лошади, прижала к земле, склонилась, пытаясь чуть ли не коснуться её лица своим.

— Почему ты так не любишь себя? — пела ведьма мелодично, как поп-звезда — Прими ту, кем ты всегда была. Хватит отворачиваться от меня, а значит, и от себя. Ты прекрасна в своей уникальности…

Гермиона молча извернулась в её руках и пнула лицедейку каблуком сапога в живот; мгновения замешательства было достаточно, чтобы вырваться из её хватки и вернуться в седло. Здесь уже помогла пара кентавров, скрутивших ведьме руки за спиной.

Сириус, Питер и Рон помогли мне вырваться из кольца, Илта под моим седлом летала по полю, а стоило кому-то подкрасться к ней сзади, она сильно лягалась.

Голова одного из сморщенных длинноносых существ покатилась по полю, отсечённая моим мечом — это был один из тех моментов, когда просто обезоружить было невозможно. И я заметил, что даже кровь у них была черна и зловонна.

Да, меня охватил тот же раж, что и при первой битве с оборотнями: на этот раз никто не рассказал мне после, кричал ли я «смерти нет» в этот раз или же всё прошло тихо. Так или иначе, мои движения снова стали более чёткими и быстрыми, чем на тренировках.

Ездовая свинья тоже кинулась атаковать нас: и мы не могли понять, была она говорящей или нет, вели её инстинкты или желание помочь своим; так или иначе, к звукам мечей и стрел прибавился истошный поросячий визг. Несколько леопардов смогли её повалить брюхом кверху; Рон крикнул в её сторону, наклоняясь в седле:

— Эй, бекон, ты говорить хоть умеешь!?

Визг и надсадное хрюканье.

— Ну, значит беконом и будешь… — занёс он меч, но Эдмунд остановил друга.

— Стой! Погоди. Глаза как у разумной. Оставь пока!

— Да она же даже сейчас визжит! — недоумевал Рон.

Позднее мы узнали, что свинья действительно была разумной — и своим же разумом выбрала вести себя как немая дикая свинья, что боится людской речи и даже перед лицом смерти откажется от неё.

Сириусу удалось оглушить немало противников; к моему удивлению, он не так часто пускал кровь, как того от него ожидалось.

Ещё я заметил, что твари не сильно заботились друг о друге: то использовали соратников, как живой щит, то просто проигнорировали, что ведьму-перевертыша схватили кентавры — никто из них и не кинулся освобождать её, всем было важнее убить хоть кого-то из королевского отряда. И им почти удавалось — одного леопарда уже было не спасти, людоеды затоптали его, как котёнка.

Один из тварей додумался до чего-то, хоть и безусловно коварного, но хотя бы хитрого: схватил одного из выдрят, прижал к его животику свой кинжал и радостно ухмыляясь, поднял заложника над головой, угрожая, что если вся армия не сложит оружие, то кутёнок пойдёт на обед. Благо, одна стрела смогла его остановить, он выронил малыша на землю. Детёныш ничего не сломал, лишь перепугался, а вовремя прискакавшая Люси подняла его, развязала и быстро унесла в безопасное место.

На протяжении всего боя, я так и не определил, чьи силы превосходили чьи. Иногда казалось, что королевская армия была огромна по сравнению с шайкой, а порой к разбойникам как будто присоединялись всё новые и новые твари.

Те из банды, что оказались трусами, всё же в конце концов сбежали — скорее всего, навсегда. Те, что были горды, теперь либо лежали убитыми, либо были схвачены и связаны, либо ранены.

Я утёр пот со лба; вся моя одежда промокла насквозь. Илта тоже стояла вся взмыленная, тяжело дышала.

Сириус триумфально провёл коня мимо ряда пленных, закинув на плечо меч. Некоторых из них он сам сумел обезоружить во время боя.

— Во имя Льва. — произнёс он с надеждой в голосе, осмотрев их.

— Какое же зло вы творите, даже представить не можете… — залепетала ведьма, когда он приблизился к ней — Как же стыдно тебе станет, стыдно и больно…

— Скажите это выдрам, которых вы собирались съесть, негодяи. — взмахнул волосами Сириус.

— Да не хотели мы выдров кушоть. — стыдливо забормотал один из связанных тварей, выпучивая жёлтые глаза — Мы пугнуть толька. Мы выдров не кушоем. У нас своё мясо есть, у костра… Ещё чего, выдров, у них же кожа да кости, и кусаюца они…

Да, среди вещей разбойников действительно оказались довольно богатые запасы мяса. И сырое, свежее, что как раз собирались приготовить этим днём, и немного вяленого для подкрепления в пути.

Сириус так и не узнал, что это тоже было мясо говорящих животных.

Он закончил осмотр, спросил у королей, что дальше делать с пойманными, стоит ли казнить их на месте.

— Нет. -произнёс Питер — Это не в наших правилах. Они ранены. Хватит заключения в темницу. Потом решим, что делать с ними.

— Надо сделать так, чтобы они сами разобрали тот беспорядок, что натворили. — с сияющим идеализмом в голосе предложила Гермиона.

— Угу, так они тебя и послушают. — фыркнул Рон — Прям пойдут сами перед всеми кланяться и работать.

— Так мы пригрозим… — задумалась Гермиона — Хотя да, ты прав, слабо верится.

— Верно. Верится слабо, но устои чести не всегда подвергаются рациональным правилам. — подвел итог Питер печальным голосом.

После подъехал поближе ко мне и шепнул:

— Северус, я понимаю, что прошу очень многого…

— Медикаменты я предоставлю. — остановил его я.

— Я просто могу понять, это должно быть крайне тяжело, заботиться о жизнях тех, кто тебя ненавидит и скорее плюнет в лицо, чем скажет «спасибо»… — оправдывался Питер — Мне очень жаль, что мы ставим тебя в такую ситуацию…

— Ваше Высочество, как Вы думаете, откуда поступает в больничное крыло Хогвартса большая часть лекарств?

— Ах, да…

— Вот и ответ. Мне никогда не было тяжело делать это для тех, кто ненавидит меня, Ваше Высочество. Каждый раз, заходя в больничное крыло, я ловил на себе злые и презрительные взгляды пациентов, никто из которых будто и не знал, чьими отварами пропитаны их повязки и чей труд породил те лечебные настои, что они пьют. Здесь дело вообще не во мне. Сейчас я гневаюсь на мерзавцев не за отношение ко мне, а за отношение к Нарнии. Но, думаю, это тоже преодолимо — в том смысле, что я сумею поставить долг выше эмоций, как бы оправданы они ни были.

— Спасибо, Северус.

К слову о медицине — когда Сириус спешился, чтобы немного отдохнуть и утереть меч, к нему летящей походкой подбежала Сьюзен, алая, как рак, скосила глазки вниз и скороговоркой протараторила «Ой-а-Вы-не-ранены-ой-а-давайте-я-перевяжу».

— Нормально, жить буду. — улыбнулся ей Сириус, думая, что это её успокоит; а мне казалось, это я женщин не понимаю.

— Д-дайте я хоть посмотрю… — выдавила из себя Сьюзен, быстро хлопая ресницами.

browser.yandex.ru

— Да не на что там смотреть. — отмахнулся он равнодушно, поднялся и отошёл в сторону, не слыша, как на весь лес разбивается девичье сердце.

Я подошёл к отчаянной королеве.

— Он сказал бы это в любом случае, даже если бы лишился руки в бою. — произнёс я мягко, не зная, как ещё утешить её — Ненавидит быть зависимым от других, такой уж человек. Не волнуйтесь, Ваше Высочество, я слежу за ним. И истечь кровью ему не позволю, как бы он не сопротивлялся. Могу пообещать.

— Эх. — только и ответила мне Сьюзен.

Мы вернули напуганных выдр обратно в нору: Лютро долго не мог поверить своим глазам, даже когда выдрята начали вылизывать его и прижиматься к нему. Потом рассыпался в благодарностях, снова назвав меня лично «Ваше Высочество».

— Вам это обращение идеально подходит. — прокомментировала Полумна.

К замку добрались за два дня; ночью на перевале Питер и Эдмунд не спали, следя за пленными. Попыток побега они не предпринимали, в основном только ныли о том, что кормят их недостаточно хорошо.

Только когда мы уже вернулись домой и повели разбойников в темницу, то ведьма попыталась каким-то образом вырваться из пут, затряслась, закричала:

— Изверги! В таких условиях и скот не держат!

— О, да неужели? — спросил язвительно Сириус, поднеся ей клинок к горлу — Я такой чистой и уютной тюрьмы в жизни не видел. Будь такие в нашем мире, бедняки бы с радостью совершали преступления, лишь бы в такие хоромы попасть.

— Что ты можешь знать… — прошипел кто-то из преступников, а добровольно немая свинья хрюкнула в унисон.

— Я знаю, что такое тюрьма. Такая, что вам и не снилась. Вы бы не пережили и дня таких мучений. — нахмурил брови Сириус.

Злодеев поместили за решётку, заперли. Сьюзен повесила ключ себе на пояс.

Сириус ещё недолго постоял рядом, вглядываясь в лица заключённых.

— Во имя Льва. — повторил он и направился к выходу.

И только ведьма зарыдала ему вслед, стуча по прутьям темницы:

— Я могу читать мысли, я знаю, знаю о твоём мире, знаю, о каком льве ты говоришь! Ты, наивный рыцарь, думаешь, что повстречал в этом мире гриффиндорского льва. Но это Слизеринский Лев.

* * *

Я вычистил скребницей Илту, потом направился внутрь замка и занялся собой. Принимал ванну неприлично долго.

Когда я сменил одежду и вышел в коридор, то услышал вкрадчивые звуки арфы и флейты, чей-то смех, столкнулся с Полумной; она была одета в белое воздушное платье и на ходу заплетала ленту в косу.

— О, а я Вас как раз искала! — рассмеялась она — Идёмте, бал начинается.

— Короли дают бал!? — с удивлением спросил я.

— Ну, Вы же сами слышите.

— Неужели они совсем не устали после такого похода? — всё же поколение сороковых не перестаёт меня удивлять своей крепостью.

— Так потому и бал, что устали. Отдохнуть хотят. — пожала плечами Полумна — Ну, я Вас жду.

Сперва я вернулся в свои покои, хотел было спокойно почитать в кровати, но то ли музыка была слишком громкой, то ли нужда в одиночестве куда-то испарилась — так или иначе, я оставил книгу и отправился в бальный зал. Не успел зайти, ко мне уже подбежала Люси, что как раз собиралась менять пару в танце.

— Нет, нет, не сегодня. — сразу же отказался я, когда она протянула ко мне руки — Я точно не за танцами сюда пришёл, Ваше Высочество, кроме того, я прошлый раз хорошо помню. Вы не напасётесь туфель.

Играли что-то ирландское. Я пробрался ко столу, налил себе вина, упал на стул и начал смотреть за пляшущими парами.

Заметил, как в углу зала сверкнуло розовое платье Лаванды и алый кафтан Рона: двое гладили какого-то пса, что я раньше не приметил среди королевских гончих. Когда я приблизился, то понял, что это был не пёс, а волк — не тот, волк, как те, что я видел раньше, его шерсть была светло-серой, почти белой, глаза беззлобные и спокойные, от собаки его отличало только то, что он совсем не лаял и лишь завывал.

Сириус тоже присоединился к этой компании: по очевидным причинам, новый гость был ему очень симпатичен.

— Вы больше похожи на собаку, чем на волка. — говорила Лаванда, перебирая шерсть животного и, видимо, сетуя на то, что она недостаточно длинная, чтобы плести на ней косички.

— Да, но я волк. — стоял на своём с улыбкой зверь — Как-то неправильно было бы мне врать о том, кто я, лишь оттого, что у волков не лучшая репутация.

— Да, простите, я знаю, что Вы не такой. — поправила себя Лаванда.

— Ничего. Хоть это и тяжко порой, да, что-то доказывать. Волкам после войны пришлось несладко, за ними шёл глаз да глаз. Мне повезло, но я исключение, не правило.

— Несладко пришлось… — задумчиво повторил Сириус.

— Да, и стало нас намного меньше. — фыркнул волк — Что, впрочем, было понятно.

— Убили? — спросил Сириус.

— Ну, например, были у Колдуньи слуги всякие. — весело рассказывал волк о вещах довольно печальных — После войны им по-хорошему предложили, мол, присягните Аслану и всё у вас будет. Но многие стояли на своём твёрдо. Говорили, мол, умрём, а идей своих не предадим! Лучше каменными статуями быть, чем рабами.

— Так и сказали — рабами?

— Ну, раб не всегда нехорошее слово. То есть, иногда есть те, перед кем себя можно и рабом назвать, потому что рабство перед ними — это свобода. Вот. Аслан такой.

— Какой-то Оруэлл прямо. — дружелюбно рассмеялся Сириус, прихлёбывая вина.

— Оруэлл… Это глагол или существительное? — спросил недоумевающе волк.

— Короли тоже так считают? — ответил Блэк вопросом на вопрос.

— Да. — подошла внезапно Люси в венке из сирени — Я понимаю, что Вас смущает, господин Блэк. Но волк прав, слово действительно поменяло свой смысл. Так бывает со словами.

— Ага, как в той песне про Типперери. — хихикнул Рон, почёсывая живот волка.

— Ну, например, слово «любовь». Чего им только сейчас не называют. Но ведь Вы не скажете, что любовь матери к ребёнку и любовь сладкоежки к торту равносильны?

— О, начались сказки про любовь матери к ребенку… — хихикнул Сириус.

— Простите, я не знала, что это для Вас больная тема. Хорошо, скажем так. Вот у нас есть такая история, в которой словом «рабы» зовутся вовсе не невольники. Один господин насадил виноградник и послал туда наемных рабочих, чтобы они трудились, и рабов — чтобы присматривали за ними. Обратите внимание, рабы здесь не как несчастные жертвы, но как проводники между господином и теми, кто должен выполнять его волю.

Тут Сириус зычно расхохотался, как забавный опереточный пьянчужка, видимо, вино полностью ударило в голову.

— Всё в порядке, господин Блэк? — спросила озабоченно Люси.

— Да, конечно! Конечно! Я пойду ещё себе налью, да. И танцы. Вы хотите станцевать со мной, Ваше Высочество?

— Да, господин Блэк, только я думаю, с Вас хватит на сегодня…

— Да хватит-хватит, Льва ради… Ха, Льва ради… Я так долго изучал маглов, а так и не сообразил… — пошатываясь, говорил сам с собой Сириус — Жертва за людей, особый статус, эти присказки… Ха… Как же просто всё было, и ребёнок поймёт…