Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

Снова возникло ощущение гула в голове, после этого странно зачесались глаза и стало невероятно тяжелым собственное тело. А потом неожиданно для себя он оказался в совершенно другом месте. Оглядевшись вокруг и увидев вокруг одну из станций довоенного Метро. Сверкали вычищенные до блеска стены, раздавался мерный гул эскалатора и, конечно же, раздавался вокруг гомон толпы. Обычные люди пользовались подземкой для того, чтобы добраться с одного конца города на другой. Попасть на работу, съездить к друзьям или просто на прогулку — вот для чего использовалось метро раньше. Это впоследствии оно стало домом, тогда же… это было просто транспортное средство.

— Наверное, все в тот день и началось, — раздался голос Ани рядом. Обернувшись, он увидел стоящую по левую руку дочь. На Анне был все тот же лыжный костюм серого цвета, а за плечами — СВД. Положение в пространстве было странным — она словно немного парила над белой платформой, не касаясь ее ногами. Переведя взгляд на свои ноги, сталкер обнаружил отсутствие таковых. Все ясно — кажется, своего тела ему в этом… Где кстати они находятся?

— Это…

— Да-да, это примерно как в том старом боевичке… Как его там, «Начало», что ли? Короче, это как бы сон, но в то же время — моя собственная память. Пойдем, что ли? — поморщилась дочь. Было видно, что ей неохота тратить время на пояснение каких-то простых для телепата вещей. Да и он здесь не за этим. А зачем же тогда? Кажется, она говорила про то, что хочет ему что-то показать. Судя по всему, какую-то часть своей памяти. Интересно, какую именно? С чего вообще она вдруг начала демонстрировать такое дружелюбие и откровенничать о прошлом?

Забавно, несмотря на как бы отсутствие тела, двигаться получается. Правда, пока что непонятно, двигается он сам, или же неизвестная сила просто тащит его куда-то. Интересно, его тело, оставшееся там, тоже перемещается, или…

— Нет, конечно же, — Аня первой прошла к эскалатору и уселась прямо на перила. Идущие вокруг них люди не замечали, проходили сквозь них. Но вот показались два человека, при виде которых сталкер понял: сейчас что-то начнется.

Первым человеком была бывшая жена. Причина развода была тривиальной: муж-военный, по ее мнению, не уделял ей и дочери нужного количества внимания. Она еще считала, что долго выдержала — почти семь лет.

— По-другому браки «по залету», насколько мне известно, редко заканчиваются, — вторгся в его собственные мысли голос Анны. — Мне еще следовало радоваться, что она не начала, подобно другим мамашам, запрещать мне видеться с тобой. Мы ведь тогда домой возвращались. Пришли к тебе, но на КПП не пропустили, даже не объяснив причины. Мать всю дорогу бурчала, но я не шибко-то ее слушала. Мне было… просто страшно. И сейчас я знаю, почему.

Рядом с женщиной шла девочка лет шести. Аня. Следом за ними Мельник и теперь уже взрослая дочь спустились на станцию, проехали пару остановок в поезде и уже собрались было подняться по эскалатору обратно на улицу, но внезапно идущая впереди девочка с криком вырвала свою руку из руки матери.

— Я туда не пойду!!! — и кинулась бежать к вагону.

«Осторожно, двери закрываются», — раздалось в тот самый момент, когда женщина следом за девочкой забежала в вагон. Поезд тронулся с места, останавливать его было уже бессмысленно. Анна и Мельник остались стоять на платформе. Сигнал «Атом» раздался через каких-то пару минут. Еще через шесть гермоворота всех станций метро были запечатаны. Мир на поверхности был уничтожен.

— Пожалуй, в тот день я впервые поняла, что со мной что-то не так. Интуиция? Предвидение? Умение видеть знаки? Называй, как хочешь, но суть такова: если я чувствую, что НЕ ХОЧУ куда-то идти — я туда не иду и именно благодаря этому остаюсь жива. Хантер потом рассказал мне, что есть люди, которые до конца жизни остаются «спящими» — способности, подчас и довольно сильные, никак не проявляют себя. Нет… нужного фактора. Это, знаешь ли, как в том анекдоте: «Мальчик из очень бедной семьи никогда не узнал, что у него аллергия на красную икру». Не случись тогда атомной тревоги, не произойди еще несколько «вспышек» — и я бы осталась обычным человеком. Но… Но все пошло как-то так. Смотрим дальше?

Дождавшись кивка Мельника, Аня махнула рукой, заставляя окружающее пространство расплыться. И одновременно с тем, как возникали другие картинки, продолжала говорить.

— Конечно же, я хотела найти тебя. Но первые пару недель никого не выпускали со станции, а уже потом… Потом появились мутанты, призраки, начались набеги крыс… В туннелях стало опасно и военные начали закрывать объекты, превращая каждую станцию в отдельный город. В крепость. Нам, детям, это казалось забавным и не более: о мутантах мы только слышали, сидя ночами у костра, про всякие аномалии тайком подслушивали в разговорах взрослых… Да и у меня появилась новая проблема, так сказать. Тимофеем звали. И проблемой он сначала не был. Знаешь, за те два года, что вы с матерью были в разводе, я уже успела сменить трех «дополнительных пап», как называла своих сожителей мать. И появление очередного хахаля меня не удивило. Тем более, что относился он ко мне нормально. Поначалу.

Мелькнули несколько кадров. Вот мужчина заходит в небольшую палатку, где на полу играет со старым плюшевым мишкой Аня. Вот он протягивает девочке книжку, купленную у челноков. Вот женщина, обнимающая его, украдкой показывает Анне на дверь.

— В общем-то, все как раньше: Анечка, вот пришел твой новый «дополнительный папочка», на тебе книжку, игрушку или вкусняшку, а теперь иди поиграй во дворе. Стандартная практика, фигли, — Аня передернулась. Было видно, что ей не особо приятно то ли вспоминать вообще об этих событиях, то ли напоминать о них Мельнику. — Знаешь, я просто глядя на это сейчас предателем себя чувствую. Ты все это время был в нескольких станциях от нас, пытался найти меня, переживал, а я тут сидела, подстраивалась под образ жизни матери и «нового папы».

— Ты вообще не могла знать о том, что я жив, — он обнял девушку, притягивая ее к себе. — Да и если бы знала — что могло измениться? Кстати, а какая это станция? Что-то названия не вижу.

— Не узнал? Тверская. Правда, Четвертый Рейх еще не появился. Он возник года через два после катастрофы. Тимофей, загоревшийся идеей, да и просто ищущий подходящую работенку, сразу же записался в армию. Ну там, чистить подпорченную генетику человечества и все такое. Сейчас-то я понимаю, что он… не злой был. Просто сломался. Сам знаешь, какие они — солдаты Четвертого Рейха. Три четверти из них — садисты и уроды, а остальным приходится такими становиться. Отказался выстрелить в ребенка, у которого есть хвост — ты труп. Не желаешь убивать шестипалую женщину — ты труп. Ну и оставалось бойцам выполнять приказы и, вдобавок — глушить совесть старым известным способом. Благо, что бухло челноки подвозили регулярно, — Анна передернулась от омерзения. Мельник положил руку ей на плечо и девушка снова прижалась к нему. — Смотри.

Это было произнесено безучастным, неживым голосом. Словно бы ей было все равно, что именно произошло в тот день.

Мельник увидел знакомую картину. Та же станция, только обстановка переменилась. Практически те же люди вокруг. Правда, вместо палаток уже были построены небольшие домики из фанеры, железных листов и старых, местами прогнивших досок. В одном из таких домов на «нарах» лежала женщина. Ольгу, свою бывшую жену, он узнал в ней с трудом. А вот девочка, читающая книгу на верхнем ярусе, была узнаваема. А как выросла! Кажется, с момента прошлого видения прошло около двух лет.

За дверью раздался шум, заставивший девочку вздрогнуть. Пару секунд спустя в комнатушку ввалился мужчина. Поддатый, но на ногах пока что стоял. Тимофей был с трудом, но все же опознан. За прошедшие два года он успел обзавестись несколькими шрамами на лице, а также униформой Рейха.

— Чего валяешься, мразь? Не видишь, муж пришел! Давай жрать, шалава, и шевелись.

Женщина покорно встала и подошла к небольшому столу. Выслушивая оскорбления от «мужа», достала еду.

— Где… ик… пузырь?

— Сам утром выпил, — бесцветным голосом признесла Ольга.

— Пузырь давай, шалава! Почему не купила?! Я, значит, работаю… ик… работаю, содержу тебя с твоим выблядком, а ты даже… даже нормально ничего сделать не можешь, да? Ну и нахуя ты мне такая нужна! Эй, Анька! Да иди сюда, не боись. Папка добрый, папка тебя не тронет.

Девочка покорно соскользнула с верхней кровати, вставая во весь небольшой рост перед мужчиной.

— На, возьми патроны и это… ну ты знаешь, где продают, — Тимофей высыпал на стол несколько пулек из кармана. Взяв их, Аня вышла из комнаты.

Сейчас он не мог двигаться — неизвестная сила словно волокла его, заставляя держаться на определенном расстоянии от маленькой девочки впереди.

— А, это основной, знаешь ли, закон. Ты не можешь увидеть то, чего не видела я. Что вполне естественно. Поэтому оказавшись за пределами поля зрения прошлой меня, ты просто провалишься и проснешься.

Дорога между палатками вывела девочку на неширокую «улицу», по которой ходили военные в форме рейха и гражданские в стандартных серых куртках из свиной кожи. Ни одного яркого пятна в толпе Мельник, как ни силился, разглядеть не мог. Может быть, таким серым и унылым этот участок жизни видела Аня, а может быть — все точно так и было, но почему-то, видя это все, он чувствовал себя предателем. Надо было лучше искать девочку, чтобы ей не пришлось через все это проходить. Надо было… С другой стороны, а мог ли он тогда бросить все: оборону Боровицкой, вылазки на поверхность за жизненно важными для всего Полиса вещами… Как бы то ни было, прошлого он не изменит. Но, по крайней мере, сейчас ему хотя бы известно о том, что происходило в прошлом.

— Что, Анютка, опять папка забухал? — сочувствующе уточнил у девочки мужчина у соседней палатки. — Иди посиди у меня, пока перебесится.

— Он меня за пузырем послал, — тихо пробормотала девочка. Мельник передернулся. Он теперь понимал, почему Аня ничего не говорила о прошлом. Сколько же грязи пришлось пережить дочери только из-за того, что он так и не нашел ее сразу после закрытия гермоворот? А ведь пытался. На каждой станции, где доводилось бывать, старался узнать как можно больше о детях — ее ровесниках и проверить, не затерялась ли среди них его малышка. И на Тверской бывал неоднократно. Так почему же он ее не нашел, не увидел?! — И он мне не папка! — неожиданно резко выкрикнула она, убегая к торговым рядам.

Возвращение в родную комнатушку прошло для девочки без дополнительных происшествий. Однако, когда она переступала порог дома, то запнулась и полетела вперед.

— А бутылочка-то «упс» — и разбилась. Прикинь, как бухарик разозлился? — прокомментировала Аня. — Смотри, сейчас самый прикол будет.

Тимофей кинулся на девочку, ударяя по голове и спине. Сначала он хотел кинуться ему наперерез даже зная, что это уже ничего не изменит. Потом, когда Анна повисла на нем, мешая это сделать и говоря что-то — хотя бы заорать, чтобы как-то остановить этого урода, который посмел поднять руку на его дочь. Само собой разумеется, где-то на задворках сознания возникла трезвая мысль о том, что это будет бесполезно, но это был тот редкий случай, когда полковник позволил себе поддаться эмоциям. И, кажется, пропустил момент, когда «нарисовались» собственные руки и ноги. Видимо, Аня заметила, что ему не особо удобно находиться в памяти без какой-либо формы, вот и быстро исправила «баг текстуры».

Щелчок предохранителя вывел из ступора не только его самого здесь, в воспоминаниях, но и Ольгу там. Она кинулась было на мужика, чтобы помешать тому осуществить задуманное, но тот оттолкнул ее в угол, после чего направил пистолет на лежащую на полу девочку. В какой-то момент синие глаза спокойно уставились в карие.

На лице Тимофея застыл панический ужас, когда его собственная рука, не подчиняясь ему, поднесла пистолет к виску.

— А теперь — стреляй, — тихо и спокойно произнесла девочка. Также спокойно проследила, как размазались по стенке мозги противника. Повернулась к женщине.

— Кажется, нам нужен новый «дополнительный папа», да? Надеюсь, в этот раз ты найдешь что-нибудь получше, чем это… — малышка, скривившись, переступила труп Тимофея, после чего подошла к Ольге.

— Уйди… не подходи ко мне, чудовище! Убийца!!! — истошно завопила та.

— Ори погромче — тебя еще не все услышали, — внезапно зло процедила Анна, наклоняясь к женщине. — А если даже услышат — то не поверят.

Это была не маленькая девочка, а другое существо — гораздо более опасное, хитрое, расчетливое и… и злое. Это чувствовал сейчас Мельник, это же поняла тогда Ольга.

— Уходи… Пожалуйста, уходи. Забирай все, что хочешь и… и исчезни, прошу тебя…

Непонятно почему, но плач бывшей сейчас вызывал у Мельника чувство омерзения. Как так можно?! Ведь это ее вина в том, что Анне пришлось сделать то, что она сделала. А что — надо было покорно позволить убить себя какому-то пьяному уроду?!

— Ты ни в чем не виновата, — он снова обнял Анну, прижимая к себе. — Ни в чем. Самозащита — есть такое понятие. Ребенок с ним знакомится, когда его не могут или не хотят защищать собственные родители.

— Все, что захочу? Отлично. Мне нравится ваше предложение, Ольга Игоревна, — тихо произнесла Анна, забирая выпавший из руки трупа пистолет. После этого достала из ящика все имеющиеся патроны, поделила их на две части и половину сгребла в карман своей куртки. — Думаю, поровну будет честно. А пистолет — это мне в качестве утешительного приза. До свидания.

— Уж не знаю, боялась ли она меня, или просто логично решила, что ей никто не поверит, даже если она скажет правду, но меня никто не задержал. Куда идти — я не знала, но почему-то чувствовала — мне надо валить с этой чертовой Тверской. Потом я уже узнала, что примерно через три дня после того, как я сбежала, на Тверскую напали красные и перебили кучу народа.

— Куда ты пошла?

— А разве неясно? В туннели. Куда-нибудь. Как говорится, куда глаза глядят. Честно говоря — мысли искать тебя у меня не возникло тогда. Почему-то подозревала, что ты скажешь про меня то же самое, что и мать. Чудовище мол, и все такое. Да и в Полис я, если честно, не собиралась. А Хантера случайно встретила… А может, и неслучайно. В общем, смотри дальше, как дело было.

Он оказался посреди темного туннеля. Прямо по центру колеи шла темноволосая девочка лет десяти на вид, которая, казалось, не испытывала никакого страха при виде настораживающей темноты вокруг. Фонарика у Ани в руках не было, но почему-то видно окружающую обстановку ей было очень хорошо.

— Ночное зрение. Полезная, в целом, опция. Монтируется автоматически девяноста пяти процентам мутантов. У кого-то идет в комплекте со звериной ипостасью, у кого-то — придатком к телепатическим способностям, кому-то достается по наследству. Уж не знаю, откуда эта фишка взялась у меня, но она меня здорово выручала и тогда, и в дальнейшем.

— Хорошо видеть, куда ты стреляешь. Так запросто можно лучшим снайпером в Ордене стать, — тихо произнес Мельник.

— Естественно, можно. Особенно если учесть, что большинство людей обладают меньшей остротой зрения, замедленной по сравнению со мной реакцией… Знаешь, можешь меня забить прикладом прямо здесь, но я не испытываю никаких мук совести по поводу того, что я лучше других людей во многих аспектах. У меня есть мои способности и особенности, я могу и буду их использовать для того, чтобы повысить свои шансы на выживание. И если при этом факт наличия у меня этих способностей оскорбляет других, менее везучих на всякую паранормальную хрень особей, то это их и только их проблемы.

— В общем-то, вполне понятный подход. Странно, но ты точь в точь повторяешь слова…

— Рин, я знаю. А что? Рин получила образование на Базе, Хантера обучала та же самая группировка. Вполне естественно, что он приобщил к тем же принципам меня. Как и паранормалы с Базы, я не считаю свои способности проклятием, бичом, и наказанием. Это преимущество. Как и все они, я не вижу ничего плохого в том, чтобы использовать их направо и налево, помогая себе самой и своим союзникам. Правда, при этом стараюсь не светиться лишний раз и, вдобавок — придерживаюсь правила «моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого разумного». Например — не полезу в мысли кому-то из союзников без их на то разрешения.

— Ой! — девчоночий вскрик впереди оторвал Мельника и Анну от разговора.

— Ой, надо же, а тут жмурик! Вот мне свезло так свезло, да? Противогазом обзавелась… — перевела это «ойканье» Анна.

Мельник смотрел, как девочка, преодолевая брезгливость, порылась по карманам куртки мертвеца, доставая патроны. У нее, как и у многих детей, которые прожили несколько лет в метро, уже не было страха перед мертвецами, да и мародерство не казалось чем-то противоестественным человеческой природе. Это — мертвец. Ему уже не понадобится его защита и оружие, не нужны патроны-деньги… А вот живому человеку они могут пригодится.

— Интересно, что же его убило? — задала сама себе вопрос девочка, глядя на шпалы впереди.

В тот же момент из туннеля впереди послышался какой-то гул. Точно такой же раздался позади Анны. Аномалии! Вот почему в этом туннеле до сих пор не было заметно ни одной крысы…

«Назад бежать нельзя» — мелькнуло в мыслях девочки, поэтому она кинулась вперед с максимально возможной для себя скоростью.

В глаза ударил свет прожектора. Мельник поморщился: про призрачные поезда ходили слухи, которым впоследствии находилось реальное подтверждение. Анна впереди испуганно вскрикнула и закрыла глаза, на мгновение погрузив окружающее пространство в темноту. Когда она открыла их вновь — поезд уже проехал. Сквозь нее. Куда исчезла аномалия, следующая за ней по пятам — непонятно. Возможно, взаимное столкновение уничтожило две странности, а может быть — они и по сей день мечутся где-то в том же самом туннеле.

Следом за девочкой он шел по темным переходам. Туда, где закончился тупиком тоннель и темная нора увела Аню в подземные катакомбы.

— Вот это да! — раздался впереди восхищенный возглас.

Мельник заметил еще одну странность. Даже он сейчас, просматривая воспоминания Анны, малость передергивался от неестественной тишины вокруг. А что сама Анна? Маленькая девочка, убежавшая непонятно как с родной станции в темные туннели, где ни разу до этого не бывала… Она просто шла вперед и даже не демонстрировала присущих детям страхов.

— Это же очевидно — мы другие. Пусть я не настолько сильно отличаюсь от обычных людей, как Рин и Хантер, но… скажем, обладаю более усовершенствованной нервной системой. Нет тех дефектов, которые возникают у обычных людей в экстремальных ситуациях. У тебя есть похожая способность, но наработанная тренировками в армии. Я же… Получила ее более читерным способом. Хотя… Надо признать, что без Хантера я бы просто свихнулась рано или поздно, как и любой другой телепат, да что там — как любой паранормал, который не прошел в нужное время обучения по соответствующим программам.

— То есть, если человека со сверхспособностями вовремя не обучить, то…

— Ага. Есть вариант самый простой: частое использование телепатии, которое без знания принципов и правил приводит к тому, что все воспоминания в голове — и чужие и свои собственные, — смешиваются в единую кашу. Ну а дальше все понятно — психрасстройство и коллапс личности. Еще один вариант — постоянное сдерживание природы. В этом случае имеем эффект вспышки в первой же экстремальной ситуации. И если при активации способностей эта вспышка приводит лишь к их дальнейшему развитию, то при намеренном блокировании — готовьте гробик, возможно — необычной формы.

Было странно идти сейчас рядом с ней по этому тоннелю, расположенному где-то в ее памяти. И спокойно и просто говорить о невероятных, сверхъестественных вещах, как о чем-то обычном. Мельник не верил в чудеса, знамения и прочие байки о сверхъестественном. Любому аномальному явлению должно было найтись адекватное и научно обоснованное объяснение. А раз не находилось — значит, в данный момент просто не было возможностей исследовать данный феномен.

— В общем-то ты прав. Всему есть объяснения. Смотри, — девушка кивнула вперед. Маленькая Анна растерянно остановилась, глядя на темноволосого молодого человека, который стоял прямо посреди дороги. Замелькало перед глазами: вот черный силуэт, вот — снова человек, вот — опять силуэт призрака.

— Иди сюда, — тихо произносит он и протягивает по направлению к ребенку руку.

Аня отлично знает, что к незнакомцам нельзя подходить. Но сейчас чувствует, что лучше последовать совету призрака, после чего подходит к нему и берет за руку.

В тот же миг мир вокруг меняется — она оказывается посреди залитого электрическим светом помещения, в котором сидят люди из того, довоенного, мира. Один из них, тот самый призрак, раздает команды остальным, они что-то записывают, подкручивают в приборах… Кто эти люди? Что это за комната? Анне это непонятно. Она точно знает только одно — у нее есть небольшой промежуток времени для того, чтобы проскочить какую-то опасность впереди через призрачный мир. Они ее не тронут. Потому что она — не боится. Они убивают только тех, кто боится, кто ненавидит и кто стреляет, кто стремится уничтожить их. Она не такая. Поэтому она просто пройдет мимо, верней сказать — пробежит.

Пробежит, чтобы оказаться в очередном темном и мрачном туннеле, который выводит ее в конечном итоге на какую-то станцию. Какую именно? Неизвестно. Но от предыдущих коридоров, тоннелей и переходов эта заброшенная станция отличается наличием крыс. А значит — аномалий теперь не будет. Будут мутанты. Рев впереди подтвердил догадку Мельника. Девочка успела выстрелить в бегущих на нее упырей целых два раза, а дальше…

Дальше сквозь рев мутантов доносится треск пулеметной очереди и все монстры, как по команде оставив в покое Анну, кинулись на высокого крупного мужчину в бронежилете, который неизвестно когда успел появиться на перроне.

Хантер. Сейчас, глядя на то, как Охотник легко выносит туннельную нечисть, Мельник не мог понять только одного: где были его глаза, когда он двадцать лет воевал бок о бок с другом и так ничего и не заметил. Да, конечно же, он скрывался и не демонстрировал основных своих способностей людям, но как можно было не увидеть лежащее на поверхности объяснение его реакции, силе и скорости? Как можно было предполагать, что этот громила, сейчас подбежавший к Анне с такой скоростью, словно у него не было тяжелого вооружения и аммуниции, является обычным человеком, таким же, как он сам?

— Так-так-так… Что тут у нас? Аномалия сбежала из туннеля? Хм… Да нет, вроде не похожа ты на аномалию. Вот на телепата похожа — это да. На слабенького и необученного полудохлого телепата, который сейчас почему-то думает, что сможет заставить меня либо отвести себя к людям, либо самоустраниться, как неродного и не шибко любимого отчима. Ой, какое удивление в глазенках… Прямо-таки жалею, что фотоаппарата с собой нет, — знакомым глухим голосом, в котором сквозила насмешка, произнес Хантер.

— Откуда ты про это узнал? — удивленно произнесла девочка, убирая за пояс пистолет и принимая руку Хантера, протянутую для того, чтобы помочь ей вскарабкаться на перрон.

— Считал, — фыркнул он.

— А меня научишь?

— Похоже, придется. Не хочется лет через десять гоняться по этим же туннелям за двинувшимся по фазе телепатом.

Глядя на то, с какой легкостью Анна идет за Хантером, не задаваясь никакими вопросами, Мельник почувствовал недоумение. Намного раньше, еще до войны, даже еще когда была цела их семья, он сам становился свидетелем того, что дочь не желала идти домой из садика даже с соседкой. Упрямо мотала головой и садилась на пол, говоря, что мама и папа запрещают ей ходить с чужими. Точно также впоследствии она не могла пойти ни с кем чужим… Да она бы даже говорить не стала с незнакомыми! Сколько раз такое бывало в Полисе: старые друзья Мельника говорят «иди, Анютка, к нам», а Аня, которой на тот момент уже было лет двенадцать, упрямо мотает головой и не подходит посидеть и поговорить «за жизнь». А тут… В темном туннеле, абсолютно чужой, вооруженный до зубов Хантер, производящий даже на своих устрашающее впечатление, вдруг стал за считанные секунды одним из доверенных лиц.

— У всех паранормалов хорошо развито распознавание по типу «свой-чужой». С обычными людьми какой-нибудь телепат, или телекин, конечно же, может сойтись. Найти общий язык, подружиться и даже — впустить в доверенный круг. Вот только у «своего» на это уйдет куда меньше времени. Это стандартный инстинкт. Если помнишь — в той, довоенной жизни всегда доверия было больше русскому с московской пропиской, чем приезжему гастрабайтеру. Так и у не совсем людей: для того, чтобы заслужить доверие паранормала, человеку надо вести себя, как герою без страха и упрека. Ну, это ты и сам понял.

— Тот факт, что паранормалы друг с другом тоже воюют, ты предпочитаешь не упоминать.

— Ну так и люди друг с другом воюют. Ладно, смотри дальше.

И он продолжает наблюдать за развитием событий в чужой памяти. Хантер не пытается лезть в глубины памяти ребенка, поскольку боится навредить ей. А считывать получается только поверхностную информацию о событиях, которые были в ближайшее время. Поэтому он знает про побег Анны с Тверской, про тоннель и комнаты с аномалиями, про встреченных призраков и… и все. А все остальное пытается выяснить, пока они отсиживаются в «караулке» станции.

Судя по всему, Хантер это место хорошо знает и даже обустроил тут так называемый «схрон». Он был одним из первых, кто озвучил идею оставлять на поверхности и в туннелях нычки «для своих».

— Есть у тебя фамилия? Отчество?

— Мельникова. Анна Святославовна, — она сама усмехнулась, когда представила, насколько смешно воспринимается девочка, называющаяся полным именем.

— Вот это номер, — озадаченно выдал Хантер. — Знаешь его?

Перед глазами ребенка тут же возник образ Мельника.

— Ага. Это мой папа. Стой… Ты его знаешь?

— Знаю, знаю. Мда… Проблема.

Хантер встал и подбросил дров в костер. После чего посмотрел на девочку, словно взвешивая все «за» и «против». Посвящать в проблему или нет? Судя по всему, в конечном итоге было принято решение «за».

— Ты наверняка слышала о таком месте, как Полис.

— Центр Метро. Говорят, что там лучше, чем на любой другой станции. Вроде бы как там есть военные и ученые, поэтому нападать на станции все боятся и…

— Так, прерви поток сознания и слушай меня. Военными и учеными все не ограничивается. Там есть ребята, которые узнав о твоих способностях, выпотрошат тебя на лабораторном столе. И меня заодно. А твой отец, если кинется защищать тебя, просто погибнет.

— Или сам назовет меня чудовищем и будет первым, кто застрелит, — отрешенно произнесла Анна.

— Спасибо, глубоко тронут! — Мельник поперхнулся воздухом, услышав, что именно думала о нем дочь каких-то шестнадцать лет назад.

— Уж извини, — Анна хмыкнула. — Я же пообещала честно рассказать все, вот и рассказываю. Учитывая, что от меня несколько часов назад отказалась родная мать, ближе которой у меня, казалось бы, никого не было и не будет — подобные предположения логически обоснованны.

— В любом случае, — тем временем продолжал Хантер, — твои способности придется маскировать. От телепатов я подстрахую: сам прятаться от них умею, и другого представителя сверхлюдей защитить смогу.

— А людей сможешь? Ведь тогда мы можем рассказать все папе и…

— И думать забудь — с людьми такая фишка не срабатывает: нужен каркас, на который и цепляется защита. Кроме того, неизвестно, как он отреагирует, когда узнает. Думаю, что этих двух поводов для тебя достаточно, чтобы понять: нужно прятаться.

— Хорошо, — девочка спокойно кивает, после чего поднимается и отряхивает руками пыль с одежды. — Тогда идем в Полис?

Вот так вот просто соглашается со всеми доводами Охотника. Следует за ним по пятам все последующие шестнадцать лет. Учится всему, что знает Хантер и в конечном итоге — оказывается посвященной во все тайны дознавателя.

— Это я нашла его тогда, три дня назад. В туннелях за блокпостами ВДНХ. Совсем недалеко успел уйти, когда эти твари на него напали.

— Я уже даже не удивляюсь тому, что знаю меньше всех о твоих перемещениях. Позволь угадаю: это милое уютное логово вы с Хантером обустроили в четыре руки, дабы проводить тут выходные, наслаждаясь свежим воздухом? Почему, мать вашу, я ничего не знал и… и даже не понял, черт подери!

Хантер мог взять в напарники любого. Он пользовался уважением даже среди старых бойцов Ордена, что уж говорить о новичках, которые его боготворили. Но он предпочитал всегда работать в одиночку. Даже Мельнику неоднократно говорил, чтобы не лез вместе с ним. Теперь-то понятно. Хантер обладал устойчивостью к радиации и ядовитому воздуху. Соответственно — выйдя за пределы станции, скидывал защитную экипировку и спокойно отправлялся тусить по городу. И естественно, что ему не хотелось обзаводиться свидетелями своей «тусовки». Именно поэтому он в качестве напарника впоследствии взял обученную им же паранормальную Аню. Как все просто…

Анна рассказывает ему о многом. О тяжелых тренировках под руководством Хантера. Про своих страхи, что отец не примет ее в Орден из-за того, что она — женщина. О Рин, которую Хантер однажды случайно упомянул в разговоре, наотрез отказавшись говорить что-либо еще. О том, как она боялась не успеть в Останкино, чтобы помочь Рин и отцу.

— И как же ты помогла, позволь узнать? Кстати, насчет Останкино… Честно — я так и не понял, что вы там устроили.

— Все просто. Этот Ризенхельц решил удачно воспользоваться ситуацией с Черными, чтобы открыть временно-пространственный разрыв. Он следил за вами. Думаю, вопрос «как» можно и не задавать — могущественный телепат, хоть и самоучка, он и в постъядерной подземке телепат. Впрочем, если интересуешься этим вопросом — расспроси подробней Хантера, мне про технические нюансы пока что ничего неизвестно. Далее Ризенхельц трудился не покладая рук, мастеря вокруг Останкинской Телебашни пентаграмму, которую и скрепил своей кровью. Ну, вроде бы как считается, что эта глупая ритуалистика позволяет усилить способности всяких там колдунов-призывателей и так далее. Ну а потом в нужное время на Башне оказалась Рин и легко перехватила контроль над пентаграммой. Верней сказать, Ризенхельц ей сам его передал, когда удовлетворял свои садистские инстинкты. Пожалуй, хорошо, что я к Хантеру попала в падаваны. А то сама стала бы какой-то свихнувшейся тварью типа этого брамина.

Анна передернулась. Мельник поспешил выдернуть дочь из мрачных мыслей, решив оставшееся до пробуждения Хантера время изучить ее память, раз предоставлялась такая возможность. Смотрел на вылазки с Хантером со стороны, изучал досуг и принципы обучения альтернаторов. Суровые принципы, надо сказать. Неудивительно, что она в шестнадцать помогала защищать Боровицкую от нападения бандитов, а год спустя легко вступила в Орден, разобравшись со всеми нормативами лучше остальных новобранцев. Конечно же, паранормалы обладали изначально необходимыми боевыми навыками: реакцию, скоростью и силой. Но если навыки не развивать, они так и остаются в зачаточном состоянии, а для развития приходится прикладывать большое количество усилий. И чем выше уровень той или иной способности — тем больше требовалось для ее развития и… сдерживания. На тактильного телепата можно просто натянуть перчатки. С Аней это уже не прокатит. С Хантером — тем более.

Здесь, в памяти, с ней говорить и проще и… интересней, что ли? Только задаешь вопрос, а уже вокруг тебя моделируется соответствующая ситуация, или появляется картинка. Слышатся голоса. Забавно, еще пару недель назад он бы запросто решил, что свихнулся. А может, это действительно так?

— Сворачиваемся, — тихо произносит Аня. — Хантер очнулся. Надо… Тебе надо еще кое-что знать. Вообще-то, мне не следовало говорить тебе об этом, как человеку, далекому от реалий Творцов. Но Рин дала «добро», даже сказала, что лучше будет, если ты будешь знать, чтобы… чтобы не наделал ошибок. Пойми, я… Я не хочу Хантера потерять после всего, что произошло, а вытащить его, если от него ты сейчас откажешься будет… невозможно, — Анна отвернулась, переводя дыхание. Мельнику показалось, что еще немного — и девушка сорвется на крик. Но этого не произошло — они просто вернулись в реальный мир. Здесь ничего не изменилось. Разве что стало темней — видимо, прошло достаточно много времени.

— Думаю, будет проще, если кое-что покажу вам я. Все-таки, я одна из здесь присутствующих не только чувствую, но и вижу связи между людьми, — рядом с диваном, на котором устроился Мельник, стояла Рин. Непонятно, как давно девушка оказалась тут, но спрашивать об этом сейчас не хотелось. Учитывая, что она собиралась сказать что-то важное про Хантера… Верней, показать.

— Мне смотреть тебе в глаза, или…

— Ну, до Ани мне в плане телепатии далеко, так что придется взять меня за руку, — хмыкнув, девушка демонстративно стянула перчатку с руки и протянула ее ладонью вперед.

И тут Мельник начал колебаться. Одно дело — родная дочь, которая хоть и оказалась в конечном счете паранормальным существом, но оттого не перестала быть близким человеком. Другое — паранормальная девица из малоизученной военизированной организации. Он отлично помнил, что Рин относилась к нему самому и его группе без особой теплоты, всячески обосабливаясь и стремясь лишний раз подчеркнуть во время перехода в Д-6 тот факт, что она с ними только из-за Артема.

В то же время… Если верить ей, то именно он напал на нее в Д-6, находясь под чужим контролем. Учитывая, что до этого она наглядно не раз демонстрировала ему и его группе, насколько опасным существом является, было странным то, что он до сих жив. И вдвойне странным было, что Рин пришла к нему на помощь в Останкино.

Именно К НЕМУ. Сейчас он понял, что единственной целью, ради которой Рин забралась практически на верхушку телебашни по шахте лифта, было желание прийти ему на помощь. Хотела бы помочь (причем, непонятно в чем) Артему — тихой сапой полезла бы следом за парнем, проскользнув мимо Ризенхельца и оставив Мельника на его милость.

Если ей надо было, чтобы «пролил ее кровь» сам Ризенхельц… Опять же, для этого можно было дождаться более подходящего момента, например — смерти Мельника. А вдруг он бы каким-то образом вырвался из-под контроля и сорвал Ризенхельцу ритуал не так, как планировала она сама? А вдруг бы допустил еще какую-нибудь ошибку по незнанию? В конце концов — вдруг снова попал бы под контроль и напал на нее? Слишком много обстоятельств делали его на тот момент скорей помехой, нежели союзником. Так почему она вдруг кинулась ему на выручку?

Да еще и ее кровь, которая каким-то образом попала в его организм и произвела там значительные изменения…

Стоп. Раз он может дышать на поверхности и получил невосприимчивость к излучению… Делает ли его это мутантом? Конечно же, само собой разумеется. И самое страшное в данный момент — он не знает, чем именно для него самого эти преобразования в организме обернутся. Конечно же, можно счесть все произошедшее стечением обстоятельств, но что если она это сделала нарочно? Или случайно, но планирует использовать как-то случайность себе на пользу. Да, пожалуй все именно так и есть. Учитывая, какой пост занимает Мельник и кто к нему прислушивается… В его лице паранормалы могут получить влиятельного союзника. По крайней мере, влиятельного по меркам метро.

На словах-то все казалось радужным и светлым. Вот только Мельник отлично знал — в союзе существ, не равных друг другу по силам, один занимает позицию хозяина, а второму достается роль раба. И он рабом быть не хотел. Даже если рабство гарантировало якобы лучшую жизнь. Уж лучше продолжать подыхать под землей, чем плясать под чью-то дудку, как послушная цирковая собачка. Интересно, а не занялся ли он именно этим несколько часов назад, когда рискнул посмотреть в глаза Анне?

«Поздравляю, полковник. Тебя просто взяли на «слабо», а ты и купился», — мысленно отвесил он сам себе комплимент.

Случись война между людьми и паранормалами — на чьей стороне окажется Анна? Кого она предпочтет? Биологического отца, который не знает о ней ровным счетом ничего, или же человека, который ее спас, воспитал и научил если не всему, то очень многому? Сейчас Мельник с долей ужаса понял, что в случае, если они окажутся с Хантером по разные стороны баррикад… Бред! Что за бред ему в голову лезет? Откуда взялись эти непрошенные страхи и сомнения? Да если бы они хотели уничтожить его мир, или людей в этом мире — разве бы не сделали это легко и просто, не прилагая большого количества усилий? А уж слова о якобы рабстве казались ему и вовсе бредом. Ребята-альтернаторы вряд ли нуждаются в сорока тысячах людей, которые грызутся друг с другом, подыхают от радиации и заболеваний и живут в туннелях, подобно крысам. Как ни крути, а сравнение с паранормалом не выдерживает ни один человек.

И что же тогда заставляет альтернаторов спасать его мир, который не вызывает у них никаких эмоций кроме «ну вот, опять, очередная помойка, которую нужно очистить от дерьма, наваленного хозяевами». Что заставляет существ вроде Рин и Хантера помогать спасать Метро? По какой причине дознаватель Сениора все это время, все эти двадцать лет был рядом с ним бок о бок? Не мог уйти из-за сетки-ловушки-душ? Да, это действительно так, но разве надо было ему для того, чтобы сохранить собственную жизнь, кинуться в самое пекло? Что же ему нужно? Что вообще им всем нужно от него, от здешнего человечества, от этого мира…

— Ясно-понятно. Ну, на «нет» — суда нет, — Рин хмыкнула, убирая руку за спину.

Непонятно почему, но сейчас, глядя в глаза этой смешной и на вид абсолютно безобидной девчонке с двумя светлыми хвостиками, Мельник почувствовал себя как-то неловко.

— Ты не могла бы просто объяснить на словах то, что хотела показать? Не думаю, что тебя порадуют мои эмоции и мысли, а мне неохота делиться с тобой своими, — добавил он после секундной паузы.

Неизвестно, почему это вырвалось. Как-то само собой. Вот сейчас она обидится, закатит типичную женскую истерику по теме: «да я тебе… А ты… А ты…», возможно даже — демонстративно зальется горючими слезами, чтобы развить в нем чувство вины за невольно сказанные слова…

— Да хоть на бумаге, — спокойно фыркнула Рин. — Значит, поясняю коротко и ясно на «раз-два-три». Есть такое понятие, как энергетические связи между людьми. Они создаются между друзьями, между членами семьи, просто между коллегами по работе и случайными знакомыми. Характер связей, как правило, зависит от испытываемых к конкретному человеку чувств и может быть как положительным, так и отрицательным. Грубо говоря, если посмотреть на человека энергетическим зрением, то можно заметить, что от него идут веревочки ко многим, многим людям. По этим веревочкам и можно понять, в каких отношениях он с этими людьми состоит. Это раз.

— Пока что я понял все, кроме одного: зачем именно ты мне это сейчас говоришь.

— Второе — эти связи являются не просто индикатором, но еще и помогают в определенных случаях. Помните в этих старых сказочках: жили долго и счастливо и умерли в один день? Так вот, это как раз про такие связи и говорится. Разумеется, для этого должны быть задействованы сильные чувства и доля телепатических способностей. В случае, когда такая связь налажена между двумя и более людьми, они буквально «вытаскивают» друг друга с того света. У нас стараются комплектовать отряды таким образом, чтобы связанные люди и не совсем люди оказывались бок о бок. Они чувствуют друг друга в бою, могут помочь избежать гибели… Разумеется, пока связь цела. Все понятно?

— Опять же, кроме предыдущего упомянутого мной пункта, который ты предпочла проигнорировать.

— Третье. Высокоуровневым телепатам, таким как Хантер, строжайше запрещено создание таких связей между собой и кем-то другим. Причина достаточно тривиальна: возможность проведения ассоциативных линий в дальнейшем, привязанность к определенному типу людей и соответственно — неспособность объективно подходить к выполнению рабочих обязанностей… Ну и так далее. В довесок идет сильный энергетический удар, который наносится, когда связь распадается по какой-либо причине. В нормальном состоянии он телепату вреда не нанесет, ну а если до этого телепату по мозгам уже успели проехаться — тушите свет готовьте гробик. Верней сказать — готовьтесь к коллапсу личности.

— И… — вот сейчас он начал понимать, что именно хотела ему сказать Рин. Верней сказать — показать. Сейчас он первым протянул ладонь ей навстречу, просто для того, чтобы получить подтверждение своей догадке…

Сквозь стены было хорошо все видно. Да и не было никаких стен здесь, в этом странном лабиринте из паутины. Он осмотрелся вокруг. Все здесь находящиеся уже были связаны между собой. Бойцы альтернаторов — ровными и прочными нитями, напоминающими канаты. Между Юной и Асом и Хомяк связь была особенно крепкой. Ярко выделялась нить между Рин и Теф. Ну, оно и понятно — сестры. Мельник обернулся, выискивая того, единственного нужного ему сейчас человека для того, чтобы убедиться…

От лежащего на койке в соседней комнате Хантера уходило всего лишь десять нитей. Разобраться, какая и куда ведет труда не составило. Две тонкие — к Рин и Анне. Еще семь, практически незаметных — исчезали где-то за пределами поля зрения. К Мельнику же вел канатище, подобный якорному. Похожие он видел только у Рин: она была накрепко связана с двумя существами, находящимися где-то за пределами этого мира.

Хантер… Мельник всерьез считал его братом. После всего, что они вместе прошли, после всего, что пришлось пережить в подземельях и на поверхности… Ближе Хантера у него не было никого. Судя по всему, Хантер придерживался того же мнения, иначе…

— Но зачем… — тихо прошептал он, вернувшись в реальный мир и нервно теребя ворот собственной куртки.

В голове все еще звучали слова Рин о последствиях для Хантера сейчас от разрыва установившейся между ними связи. Коллапс личности был, судя по всему, чем-то намного более худшим, чем смерть. Смерти альтернаторы не боялись, а вот этого понятия — опасались на полном серьезе.

— Этот канат появился примерно восемнадцать лет назад. Именно он был одним из факторов, которые спасли вашу жизнь, — тихо пробормотала Рин, почему-то отворачиваясь.

— Получается, что не лечиться, ни пытаться спастись самостоятельно в случае опасности не надо: вуаля — волшебный канатик все сделает за вас? — с едкой насмешкой спросил полковник. Просто потому, что надо было что-то сказать. Может даже — нарваться на ядовитую ироничную реплику, даже на откровенное хамство — но не молчать. Иначе он всерьез свихнется от навалившейся на него информации.

— Да нет. К сожалению, такой силы энергетические связи не имеют. Иначе бы средний срок жизни альтернатора после заступления на службу намного превышал бы пятнадцать лет. Это я вам так, между прочим говорю. А по делу добавлю, что иногда бывают ситуации такие, что как не пытайся человек спастись от смерти и какие бы усилия не прикладывали для того, чтобы вытащить его с того света с помощью достижений даже современной медицины высших технических миров… Если ему не в кого будет вцепиться и если никто не потащит его из-за Черты — пиши пропало. Я догадываюсь, почему Хантер так рисковал, вытаскивая тебя восемнадцать лет назад. Но не могу понять, что заставило привычного мне Дознавателя-ака-клерик-из-«Эквилибриума» оставить эту связь, а не разорвать, как только в ней отпадет необходимости. Выпили он ее после того случая — и с ним бы сейчас ничего не было. Правда, и встречу с янхарами он бы не пережил. Может, он на этот случай перестраховался, даже упустив из виду, что этим шагом в случае чего ставит себя в прямую зависимость от решения кого-то другого…

Остаток фразы Мельник дослушивать не стал. Рин уже сказала ему все, что было нужно. И даже показала. Верить ей или нет — сомнений не возникало. Дорога до соседней комнаты не заняла и минуты. На пороге он на долю секунды замешкался, но потом, тряхнув головой, решительно толкнул дверь и сделал первый шаг в темную комнату.