Приходи ко мне завтра (гет)

«Хорошее снадобье мне дал лекарь, — Никаур прикрыл глаза, уставшие от обилия мелькавших в зале красавиц, слившихся в одно пёстрое, размытое пятно, чему не в последнюю очередь способствовала скрывавшая его от них занавеска. — Всё ещё действует… Боли почти нет. Продержаться бы подольше…»

Просидев так несколько минут, принц всё же с усилием заставил себя разлепить веки. Хочет он этого или нет, а одну из этих девиц сегодня нарекут его невестой. И Никаур согласен был уже просто ткнуть пальцем в первую попавшуюся, лишь бы поскорее закончить эту длительную пытку танцами, пением и музыкой. Хотя кому-то, например отцу и его вельможам, всё это явно казалось ярким и весёлым праздником…

«Сидит, улыбается… — Никаур бросил косой взгляд на Хафура. — А сам весь день допрашивал родного сына — догадываюсь, как именно происходил этот допрос, — и меньше часа назад вынес ему приговор, равносильный смертному. Хотя обычная казнь была бы более милосердным решением, чем изгнание в Красную Пустыню! Ведь даже если Кейфл каким-то чудом спасётся, здесь его, в Та-Кемет, рано или поздно всё равно ожидает погибель… Он не сможет скрываться всю жизнь, а значит однажды непременно будет пленён, а после — отдан сюда, в Город Столбов. Где его казнят…»

Принц мрачно хмыкнул, сам не до конца веря в то, что ему было очень жалко младшего брата. И это при том, что он сам неоднократно пытался лишить его жизни…

«Просто я хорошо знаю Кейфла, — продолжил мысленно Никаур. — Подобное нападение из-за угла, со спины — это совсем не в его характере. Да и разве смог бы он решиться причинить настоящий вред кому-то из тех, кого считает своей семьёй? Кейфл же не я… Да и то, даже я в последний раз я искренне надеялся, что посланный к нему убийца не успеет. И не успел, хвала богам! Ну а теперь… Теперь его палачом станет наш родной отец. Бедный братишка!.. Если бы только я мог помочь… Но отец и слушать ничего не желает! Конечно, он же фараон, его решение — неоспоримый закон для всех!..»

Тут Никаур замер, даже сердце его, казалось, на миг прекратило свою работу… Чтобы тут же ускориться в бешеном темпе.

«Ну конечно!.. — вслед за озарившей его мыслью радостно улыбнулся принц. — Как же я раньше не додумался до этого? Решение о судьбе Кейфла принял фараон, значит в его же силах исправить всё! Только бы не оказалось слишком поздно… Впрочем, будь на то воля богов, всё пройдёт как надо».

Вечер перестал казаться Никауру затяжным мучением, выгягивающим из него последние силы. Воодушевленный принятым решением, он с азартом принялся прорабатывать план как исполнить задуманное с наименьшими для себя последствиями. Отцеубийство принц отбросил сразу — на такое он никогда не пойдёт. Значит, следовало прибегнуть к какому-нибудь иному, наиболее безвредному способу… Осталось только придумать таковой.

В какой-то момент юноша даже заинтересовался происходящим в зале, искренне недоумевая по поводу того, как он в таких, почти слепых условиях, мог выбрать кого-то в жёны?

«Да потому что выбирать буду не я, а отец по нравоучению советников. Напрасно, что ли, самые «мудрые» из них все эти дни выборочно беседовали с девицами? Наверняка изберут будущую царицу по уму и красоте», — с этой мыслью Никаур вновь глянул в сторону трона.

И вскоре заметил одну странность — что фараон, что вельможи безотрывно следили за кем-то в зале, практически не обращая внимания ни на кого другого. Неужто уже нашли?.. Тогда, ради Гора, объявите уже наконец об этом! Было бы неплохо, пока силы не совсем иссякли, успеть попытаться поговорить с Кейфлом.

Наконец мольба Никаура была услышана. Хафур вдруг поднялся со своего трона, и в зале в одно мгновение умолкли барабаны, флейты, систры, затихли нежные голоса девушек, замерли в напряжённом ожидании их изящные силуэты…

— Амизи, дочь Бадру, — негромко, но достаточно для того, чтобы быть услышанным каждым, произнёс фараон, и неспешно уселся обратно.

Всё… Выбор сделан. Никаур выдохнул с облегчением — эту девицу он уже знал, не раз за последнее время встречал её в коридорах дворца. Что ж, годится… Хотя принц и желал бы видеть на её месте кое-какую другую. Хотя… разве рабыне становиться царицей? Вот любимой наложницей — это пожалуйста. А ведь арест и изгнание Кейфла открывали к этому прямой путь… Но разве девушка не могла бы стать прекрасной возможность отблагодарить старшего брата за избавление от смертной казни? Так даже лучше — благодарность вместо присвоения.

«Ещё разберёмся с этим. А пока… Нужно успеть поговорить с братом».

* * *

Никаур понимал, если он пойдёт без сопровождения командира Нгози, меджаи, сторожившие Кейфла, ни за что не пустят наследного принца к его несостоявшемуся убийце. Поэтому, передав командиру через слугу приказ незамедлительно явиться, Никаур неспешно вернулся в свои покои, совершая любое движение с величайшей осторожностью, и тем не менее наотрез отказываясь от помощи. Действие обезболивающего снадобья ещё не истекло, так что принц пока что мог полагаться на свои силы.

Нгози не заставил себя долго ждать. Явившись в покои наследного принца, он с нескрываемым любопытством поинтересовался:

— Для чего звали меня в такое время, господин?

Никаур, глянув на командира меджаев через плечо, неспешно протянул:

— Говори, что тебе известно о том, что случилось со мной?

— Мой принц, — лицо Нгози приобрело свою обычную суровую маску. — Если вы считаете, что я что-то утаил…

— Я этого ещё не говорил, — холодно перебил его принц.

— Всё, что мне известно, также известно уже и вам. Мне нечего к этому добавить.

Теперь Никаур обернулся уже полностью, ласково улыбаясь, и таким же голосом произнёс:

— Ты славный воин, Нгози, верно служишь мне, фараону и Городу Столбов. Именно поэтому я и выбрал тебя… Сам знаешь для чего. И я всё ещё намерен сдержать своё обещание. Но я не смогу его исполнить, если ты не будешь честен со мной… Скажи, разве не ты «помог» моему ранению, а также аресту младшего принца? Признаюсь, столь удачный план даже мне не пришёл в голову. Посмотри, как всё прекрасно сложилось для нас! Я, хоть и ранен, но теперь в глазах отца и всех остальных — жертва предательского нападения брата, коего ещё вот только считали великим хекау и достойным принцем. Теперь нам с тобой и делать ничего более не нужно — отец своими руками отправит Кейфла в Дуат. Второго принца больше нет, его уже можно считать мертвецом. Я — единственный наследник трона первого сепата. И если это ты пошёл на риск и устроил это нападение…

— Господин, — Нгози склонил голову, говоря твёрдо. — Я ценю ваше доверие, и намерен и дальше служить вам во благо, но ваше ранение — не моих рук дело. Не скажу, что это удача — вы ведь на волоске от гибели оказались. Попади нож немного левее… Но то, что это случилось, и что благодаря этому хекау Кейфл арестован и приговорён к изгнанию, несомненно нам на руку. К сожалению, я не знаю кто это сотворил. Единственный, на кого можно думать — хекау Кейфл. Или же те женщины…

— Вот уж на кого я точно не подумаю! Я ведь ещё мог видеть, как они появились в том коридоре, так что невозможно, чтобы они же в тот миг нанесли мне удар в спину.

Нгози развёл руками.

— Значит остаётся только хекау.

«Больше не зовёт брата принцем… — отметил про себя Никаур. — Интересно, это только Нгози так говорит, или же теперь подобное обращение используют все? И не верю я тебе, командир… Слишком уж хладнокровно ты всё это говоришь. А там… Кто его знает. Может и не врёт… Но что же тогда получается, неужели Кейфл действительно ранил меня?»

— В таком случае, — сказал в слух Никаур, — я хотел бы поговорить с братом лично. И ты пойдёшь со мной — иначе отец с ума сойдёт, когда узнает, что я был там один.

— Вот для чего вы меня позвали… — хмырнул командир, и прибавил: — Простите, но это невозможно. Фараон приказал никого не допускать к преступнику.

— Пусть фараон прислушается к желанию своего наследника использовать единственную возможность узнать, зачем его младший брат решился на нападение.

— Простите, не могу, — сурово ответил Нгози, расправляя плечи. — А теперь, зная, что вы собираетесь делать, я вас из покоев не выпущу.

Никаур на миг опешил от таких слов.

— Что? — тёмные глаза принца стали ещё чернее от гнева. — Да как ты смеешь!..

— Приказ фараона. Он предвидел это и отдал соответствующие распоряжения, — без единой эмоции ответил Нгози, и, пока Никаур ещё пребывал в замешательстве, юркнул за дверь в коридор.

Вслед за этим послышался его пробирающий до дрожи голос: «Не выпускать принца, и не впускать к нему никого! Лично обезглавлю каждого, если нарушите приказ».

— Вот ведь… — Никаур нервно рассмеялся, пытаясь осмыслить случившееся. — Ничего не понимаю… С каких это пор Нгози так рьяно исполняет приказы фараона, особенно относящиеся ко мне? Запер меня, как пленника… Безумец, неужели он считает, что ему это сойдёт с рук? Зря, очень зря. Я ему это ещё припомню!..

Тут принц прервал своё гневное шипение, внимательно прислушавшись к происходящему в коридоре — ему показалось, что там раздались чьи-то голоса. И не ошибся.

— …Пожалуйста, ну вы же не можете препятствовать невесте, желающей навестить её жениха, к тому же раненого? Нет, не пустите?.. Ах, как же жаль… А мне лекарь доверил нанести свежую мазь на рану принца и перевязать его… Великие боги, а вдруг из-за того, что я этого не сделаю, ему станет хуже?!

— Амизи? — удивился Никаур, поймав себя на том, что как зачарованный прислушивается к её нежному, ласкающему слух голосу. А то, как неподдельный страх проявился в её последних словах, заставило сжаться сердце старшего принца.

«Она… Беспокоится обо мне? Искренне?»

Не прошло и минуты, как двери всё же распахнулись, впустив во внутрь юную девушку с небольшим сундучком, который она крепко обхватила тонкими руками. Пройдя немного вперёд, она склонилась в глубоком поклоне, и густые иссиня чёрные волосы соскользнули с плеч прямо на каменный пол.

— Что это значит? — прокашлявшись, вымолвил Никаур, всё же не скрыв до конца своего замешательства.

— Не волнуйся ни о чём, мой господин, — выпрямившись, произнесла Амизи, одарив юношу тёплой, нежной улыбкой. — Этим вечером тебе не грозят никакие тревоги. Я пришла помочь… И до самого утра буду оберегать твой отдых. Позволь помочь тебе? Рану обработать нужно…

Никаур и не заметил, как она плавно скользнула к нему, ловко избавив от верхнего одеяния. Лишь когда её пальцы, уже унизанные драгоценными кольцами, какие носят женщины из царской семьи, коснулись повязки, принц встрепенулся, словно очнувшись от сна, и перехватил её запястья.

— Постой, не нужно…

— У тебя голос хрипит, господин, — обеспокоенно произнесла она. — Принести тебе воды?

— Мне не вода нужна.

— Тогда что? — Амизи, аккуратно вытянув ладонь из руки юноши, положила её ему на щёку. — Поведай, господин, что так тяготит твоё сердце? Могу ли я облегчить эту ношу?

— Мне с братом надо поговорить, — даже и не думая сопротивляться, произнёс Никаур. — А Нгози решил дерзость неслыханную проявить — запер меня, а воинам велел стеречь, будто это я преступник!

— А зачем же так? — с интересом спросила девушка, всё-таки избавив принца от повязки и принялась накладывать на рану свежую мазь.

— Говорит, фараон так велел, чтобы я с несостоявшимся братоубийцей не виделся.

— Так может они не со зла это, а просто боятся, что он может опять попытаться убить тебя? Насколько мне известно, принц Кейфл — сильный хекау… Одним богам известно, на что способны такие, как он!

— Тогда почему мой столь могущественный брат так глупо напал на меня посреди дворца, в коридоре? — воскликнул принц. — Понимаешь, у это меня никак не укладывается в голове. Потому я и хочу поговорить с ним, заглянуть ему в глаза… Мне нужна правда.

— И ты веришь, что получишь её во время этого разговора? — Амизи, уже перевязав Никаура свежей повязкой, закрепила узел.

— Я хотя бы буду знать, что поговорил с ним, что попытался узнать правду, а не полагался только на слова других.

— Что ж, — вздохнула девушка, медленно поглаживая напряжённые плечи юноши, так пока и оставаясь у него за спиной. — Раз так… Быть может, фараон проявит милость и позволит преступнику покаяться перед лицом того, кого он едва не убил? Ведь Амт наверняка проглотит его душу, а раскаяние, возможно, принесет хотя бы немного облегчения его сердцу… Неужто фараон Хафур не позволит своему родному сыну хотя бы достойно пройти суд Осириса? Ведь тогда фараон отяжелит уже своё сердце…

— Амизи… — помолчав с минуту, широко улыбнулся Никаур. — А ты дело говоришь! Отец должен прислушаться к этим словам. Воистину, я рад, что именно ты избрана мне в невесты!.. Кстати, а зачем ты всё-таки пришла? Не поверю, что только из-за мази.

— Ты прав, — девушка обошла принца и нежно взглянула ему прямо в глаза. — Я беспокоилась о тебе. Когда меня выбрали, я всё ждала, что ты подойдёшь ко мне, познакомишься поближе… Но ты к тому времени уже удалился в свои покои. Пришлось постараться, чтобы выяснить подробности случившегося с тобой. Разумеется я никак не могла бросить тебя одного, и потому наведалась к лекарю, взяла нужную мазь, чистую ткань, и направилась к тебе. А тут меня никто пускать не собирался!.. — девушка от негодования аж топнула ногой, и в её бархатных глазах сверкнула ярость, как у самой беспощадной пустынной бури. — Слава Гору, удалось достучаться до разума этих воинов. Приказ приказом, но разве можно оставлять раненого без помощи?

— Ну ты хитрая кошка, — усмехнулся Никаур, поднеся её руку к своим губам и поцеловав костяшки пальцев, не сводя при этом пронзительного взгляда с её лица. — Хитрая и такая красивая… Счастье мне подаришь, женой мой став. Царицей будешь, всё к ногам твоим сложу, скажи только слово…

Голос принца постепенно перешёл на шёпот, в глазах зажёгся первый всполох зародившегося в груди огня… В эту минуту Амизи, сияя радостью как самая яркая звезда небосвода, отошла на несколько шагов назад, и проговорила:

— Мой господин, не будем же задерживаться более. Чем раньше поговоришь со своим братом, тем скорее тебе легче станет. Идём же.

И вышла за дверь… Никаур же, оставшись один, глубоко втянул воздух через ноздри, пока лёгкие не натянулись до предела.

«Что за наваждение? — подумал он, протирая глаза. — Я будто околдован ею… Да, она красивая, умна, но разве настолько, чтобы так превозносить её? И всё же… — губы юноши сами собой растянулись в улыбке. — Какая лёгкая у неё походка… До чего же прекрасны её волосы! А кожа? Такая гладкая, нежная… А как ловко рану перевязала! Неужто лекарскому делу обучалась? Да, кому как ни ей быть царицей?»

И, так и пребывая в подобных мыслях, Никаур направился к дверям, где Амизи уже заговаривала зубы меджаям, убеждая их в том, что если они все, не считая двух воинов, которые останутся на посту, сопроводят принца, то ничего плохого из этого не выйдет.

* * *

Всю дорогу сердце билось в груди Ифе подобно пойманной птице. Девушка прикладывала все силы на то, чтобы внешне оставаться невозмутимой, но это давалось ей всё труднее. То и дело хотелось сорваться на бег, дабы не терять крупицы бесценного времени… Но, глядя на шедшую сбоку Шемеи, девушка всякий раз с усилием брала себя в руки. Её спешка никак не поможет Кейфлу…

«Великие боги, пусть у нас всё получится!..» — со вздохом мысленно взмолилась Ифе.

Наконец, они достигли самого нижней части дворца, уходящей глубоко под землю. Здесь, минуя лабиринт узких коридоров с низкими потолками, они добрались до входа в ту комнату, где и держали под стражей Кейфла. Дверь, запертая на засов, охранялась десятком рослых меджаев, чей вид словно говорил: «Лучше не приближайся близко, обойди подальше, если жизнь дорога». Тем не менее Шемеи ни на миг не замедлилась перед ними. Не дойдя нескольких шагов, женщина четко проговорила:

— Ифе, невеста младшего принца, желает взглянуть ему в глаза, несостоявшемуся убийце.

— Невозможно, госпожа, — гнусавым голосом ответил, по видимому, старший из них.

Ифе показалось, что у неё в сердце лопнула какая-то струна… Возможно, одна из тех, что принадлежала надежде.

— Это почему же? — надменно вскинула бровь Шемеи. — Девушку сопровождаю я, вторичная жена фараона, да и сама встреча произойдёт под надзором любого из вас. Да хотя бы по надзором всех сразу! Это не имеет значения.

— Повторюсь, госпожа, это невозможно.

— Да почему же? Ответь толком!

Помолчав немного, меджай всё же ответил:

— Преступника допрашивают.

— Опять? — не выдержав, воскликнула Ифе.

Шемеи тут же шикнула на неё, и вновь обратилась к воину со своей самой очаровательной улыбкой:

— Ну так бы сразу и сказал! А то заладил одно и то же. Раз так мы конечно же уйдём…

Сделав вид, что собирается уходить, Шемеи вдруг «передумала» и снова задала вопрос:

— А кто ведёт допрос?

— Сам фараон, госпожа. Прошу, уходите. Фараон Хафур разгневается на вас, когда узнает, что вы приходили.

Устав стоять в стороне, в ожидании, Ифе шагнула вперёд:

— Могу ли я удостоиться чести стать свидетельницей того, как наш фараон вершит правосудие над преступником?

— Ну, — меджай замялся на миг. — Если вы поторопитесь в тронный зал, тогда может ещё успеете…

— Тронный зал? — переспросила Шемеи, и Ифе совсем не понравилась тревога в её голосе. — Почему там, а не здесь?

— Не знаю, госпожа.

— Тронный зал… — глаза Ифе вдруг округлились и она выпалила на одном дыхании: — Боги, да ведь мой прошлый господин проводил там допрос только в том случае, если решал там же казнить осуждённого!

— Стой, глупая, куда?! — выкрикнул а Шемеи, чуть не успев ухватить сорвавшуюся с места Ифе. — Заблудишься! Проклятье…

И меджаи, охранявшие, как оказалось, пустую комнату, с удивлением наблюдали за тем, как вторичная жена фараона, задрав полы юбки, что есть силы бросилась бежать за этой девчонкой.

* * *

Тронный зал к тому времени уже успели очистить даже от малейшего напоминания о том, что в нём ещё совсем недавно состоялся роскошный праздник. Теперь он вновь был мрачный и даващий, несмотря на всю свою вычурность и роскошь.

Хафур, как и всегда с высоты своего трона, не сводил горящих нездоровым огнём глаз со своего младшего сына, стоявшего на коленях и окружённого меджаями, во главе с Нгози. Кейфл, в свою очередь, не смотрел ни на кого в этом зале, устремив невидящий взгляд куда-то вперёд. На принце отсутствовала верхняя одежда, а на его бледной спине виднелись длинные алые полосы, нанесенные ударами палкой. Некоторые из них кровоточили…

— Повторяю в последний раз, — прогремел голос Хафура, — зачем ты намеревался убить моего сына?!

— Я не причинял никакого вреда Никауру, — как и прежде ответил Кейфл, только на этот раз хекау всё же взглянул в глаза фараону: — И мой ответ не изменится, как долго ты бы ни спрашил меня об этом, и сколько бы ещё раз меня не ударили. Я не нападал на Никаура, отец.

Хафур содрогнулся от того, с каким тоном юноша произнёс последнее слово. И это лишь дополнительно подпитало сжигающую его изнутри ненависть к младшему сыну, вырвавшуюся в неконтролируемую бурю в тот самым момент, как только фараон узнал о нападении на Никаура, и что кроме Кейфла больше некого подозревать.

— Жаль, — фараон медленно поднялся со своего трона, начав спускаться вниз по лестнице, — что ты тогда всё же появился на свет. Проклинаю тот день, когда выяснилось, что твоя мать пыталась избавиться от ненавистного ей плода, но ей этого не удалось! Так крепко ты, отродье, цеплялся за жизнь. Лучше бы она достигла тогда своей цели.

Ни один мускул не дрогнул на лице принца, и тем не менее внутри у него что-то навсегда оборвалось в тот миг… Ведь он видел, что на этот раз фараон говорил правду, хотя лишь для того, чтобы доставить ему ещё больше мучений.

«Моя мать хотела избавиться от меня? — и всё же разум юноши противился воспринимать эти слова за правду. — Но как же так… Я ведь помню, как она любила меня! Да, её образ давно стёрся из памяти… Но не мог же я придумать все те слова, песни, которые она мне пела, её объятия…»

— Вижу, не веришь, — усмехнувшись, фараон ступил на гладкий пол, сцепив руки за спиной, и шагнул в сторону сына. — А зря. Ты столько спрашивал о ней, и вот тебе наконец выпала возможность немного узнать об этой женщине. Эх, знал бы ты, какое удовольствие мне доставляло подчинять её себе!.. Видеть её ненависть в мою сторону, и всё же делать с ней ровно то, что хотелось мне. Брать её столько раз, сколько хотелось мне, невзирая ни на какие крики, проклятия или мольбы, наслаждаться той болью, которую я причинял этой своенравной гордячке, возомнившей, что она смеет отказывать фараону! Неудивительно, что она возненавидела ребёнка, который поселился в ней благодаря мне. Жаль, одумалась потом, и стала оберегать тебя. Даже мне стала меньше сопротивляться, дабы тебе жилось лучше. Уверен, она и сейчас подставила бы свою спину под эту палку, лишь бы тебя никто и пальцем не коснулся. Да только не бывать этому никогда. Ни мать, и никто другой не защитит тебя, несостоявшийся братоубийца! И никто не оправдает тебя за твоё преступление.

Руки Кейфла сами собой сжались в кулаки, а взгляд, всё ещё направленный на Хафура, наполнился ненавистью и презрением. Конечно, фараон заметил это, но лишь рассмеялся, и меджаи вместе с Нгози подхватили этот смех. Кровь вскипела в жилах Кейфла… А вместе с этим разлилась и жгучая обида с непониманием:

«Почему, отец, почему ты так ненавидишь меня? Из-за мамы? Но ведь её уже давно нет, а я с самого раннего детства стремился заслужить твою любовь… Неужели для тебя это ничего не значило?»

Кейфл уже не был тем маленьким мальчиком, который подбегал к отцу, цепляясь маленькой ручонкой за его пальцы, и пытающийся получить от него похвалу за то, что он выучил новые иероглифы или выпустил из лука первую стрелу, угодившую в цель.

— Ты хочешь услышать от меня признание, ведь так? Хорошо, я тебе его дам. Я всегда хотел, чтобы ты гордился мною, — произнёс Кейфл, прикрыв глаза, дабы не поддаться эмоциям — он принц, и с достоинством вынесет всё. — Но в твоём сердце никогда не было любви ко мне. А я по наивности усердно пытался её заработать, не зная самой простой истины — любовь не заслуживают. Люди любят друг друга просто так, вопреки всему. Как я тебя… Ведь ты только и делал, что отталкивал меня, принижал, оскорблял… А я все равно любил своего папу, никак не понимая почему он не относится ко мне так же, как я к нему. Считал, что недостаточно стараюсь для этого… И теперь я понимаю, что в итоге всё то, что я делал ради получения хотя бы малейшего одобрения, я в первую очередь делал именно для себя, а не для тебя или кого-то другого. Конечно, и тебе было это нужно, как и я сам, ненавистный сын — запасной наследник, которого удобно использовать себе во благо. Ненавижу ли я тебя за это? Нет. Ненавижу ли я тебя за то, что ты, оказывается, делал с моей матерью? Да. И на суде Осириса тебе это не будет прощено. Ненавижу ли я тебя за то, что именно ты мой отец? Нет. Несмотря ни на что. Ведь любят вопреки. Так же я люблю и Никаура. Ведь он мой брат… Пусть только по отцу. И я никогда не причинил бы ему вреда. Допрашивай меня хоть всю ночь, прикажи переломить мне кости этой палкой, но я не откажусь от своих слов. Иного ты не услышишь от меня, отец. Это и есть моё признание.

— Кейфл… — послышался голос старшего принца, на который все тут же оглянулись — Никаур как раз вышел из тени одной из колон, в сопровождении Амизи и охранявших его покои меджаев.

При виде них Хафур гневно сверкнул глазами:

— Я же велел не выпускать тебя!..

— Это моя вина, повелитель! — тут же склонилась в поклоне Амизи. — Я прорвалась в покои господина, чтобы нанести ему свежую мазь и сменить повязку, хотя меня и не хотели пускать эти верные воины, следуя вашему приказу. Но я боялась, что принцу станет хуже из-за того, что я не выполнила свой долг, и они впустили меня… И там я узнала, что Никаур желает оказать своему младшему брату последнюю милость — дать ему возможность раскаяться в его присутствии, дабы облегчить ношу на сердце из-за попытки братоубийства. Но, как я понимаю, всё это не так, верно? Младший принц невиновен?..

— Я ещё разберусь со всеми вами! — рыкнул Хафур, и выпалил: — Невиновен?! Это он то невиновен? Да я скорее сам шагну в Дуат, чем откажусь признать очевидное и оправдаю этого выродка!

Услышав это, Никаур прервал их с Кейфлом немой диалог, во время которого они просто смотрели друг на друга — Никаур с вопросом, Кейфл же с теплом.

— Отец, но ведь…

— Молчать! — взревел Хафур, из-за чего старший принц втянул голову. — Не смей прерывать меня, когда я говорю! Особенно во время вынесения приговора.

— Но приговор ведь уже вынесен…

— Я отменяю его, — Хафур, пригвоздив каждого в зале тяжёлым взглядом, остановил его наконец на Кейфле, и произнёс ледяным голосом: — Властью, данной мне, я — Хафур, фараон первого сепата, обвиняю хекау Кейфла в попытке убийства наследного принца Никаура. Признаю его вину доказанной и выношу приговор в соответствии с его деянием — смертная казнь через обезглавливание. Привести в исполнение незамедлительно.

Едва договорив, Хафур резко развернулся и ступил на лестницу, ведущую к его трону, дабы оттуда взирать на казнь. Амизи, вцепившись в руку Никаура, испуганно ахнула, старший же принц потерял дар речи… А Кейфл лишь слабо улыбнулся — он не сомневался в том, что именно к этому всё придёт. Нет, ему конечно было страшно… Ужас сковал его тугим ледяным узлом, но Кейфл не мог позволить, чтобы кто-нибудь это заметил.

— У меня есть последняя просьба, — поборов охватившую его дрожь, вымолвил юноша ровным голосом. Хафур лениво махнул рукой, позволяя её произнести. — Я обещал дать Ифе свободу… Отпустите её вместо меня, и позвольте ей получить образование в храме Гора.

— Хорошо, — кивнул Хафур. — Свидетелем моим словам выступит сам Великий Гор — я исполню твою последнюю волю. Приступайте, — велел он замеревшим в ожидании меджаям.

— Постойте… Подождите! — прокричал Никаур, попытавшись прорваться к брату, но его удержали крепкие руки воинов, коим он, особенно с раной, не мог оказать сопротивление. — Отец, не делай этого, одумайся! Я не верю, что это сделал Кейфл! Прошло слишком мало времени, мы ещё не успели разобраться во всём! Не бери грех на душу, отец, отмени приговор!

— Ты, может, и не успел разобраться, что и не удивительно — ты был без сознания, — но зато я успел. Приговор я не отменю.

«Спасибо, брат, что хотя бы ты веришь в мою невиновность», — сказал Кейфл последним брошенным на Никаура взглядом, прежде чем его с обеих сторон ухватили за руки меджаи, заставляя склониться ниже.

Все звуки пропали для Кейфла… Удивительно, но находясь на пороге смерти он вдруг ощутил странную лёгкость с мыслях. Вернее, они полностью отсутствовали… Он будто погрузился под воду, едва слыша крики Никаура, пытавшегося остановить казнь, почти не видел как Нгози обнажил свой как всегда хорошо заточенный хопеш, как велел державшим юношу меджаям отойти, как принял удобную позу, готовясь замахнуться…

«Прощай, Ифе…» — Кейфл закрыл глаза, мысленно воссоздав облик возлюбленной. Она улыбалась… И ему даже показалось, что он услышал её голос в эти последние мгновения…

И ровно через секунду, когда Кейфл уже ожидал смертельного для него удара, кто-то внезапно навалился на него со спины всем весом, крепко прижавшись к нему, и обхватив голову руками. Щеки юноши коснулись чьи-то мягкие волосы, от которых исходил до боли знакомый аромат…

— Ифе?.. — не веря прошептал Кейфл, распахнув глаза.

Конечно, он не мог её видеть, но волосы, закрывавшие ему весь обзор, были её цвета. Да, это она, нет в этом никаких сомнений. Это её аромат, её руки, её тепло… Но как?..

— Это что ещё такое? — прохрипел Хафур, в то время как все остальные замерли в шоке. — А ну пошла прочь! Головы лишиться захотела? Тебе Нгози уже почти устроил это! Хвала Гору, успел отвести руки!

— Я никуда не уйду! — яростно прошипела девушка, лишь сильнее прижимаясь к Кейфлу, которого она действительно в самый последний момент успела закрыть собой. — Хотите его убить? Тогда вам сперва придётся сделать то же самое со мной!..

Примечания:

Почему нет метки «Несостоявшаяся казнь»?? ?