Приходи ко мне завтра (гет)

В последний раз внимательно пробежав глазами по исписанному иероглифами папирусу, Кейфл со вздохом свернул его. В глубине души он уже принял решение, смирившись с возможными последствиями для себя… Но липкий страх, запустив в сердце юноши свои длинные щупальца, никак не желал отпускать, сковывал от дальнейших действий.

«Очнись! — мысленно сердито прикрикнул на себя Кейфл, сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и бросил мрачный взгляд на открывающийся с его балкона вид. — Эта засуха иссушила священную Хапи, всем сепатам Та-Кемет грозит мучительная гибель… А боги не слышат плач людей. Не время для сомнений! Кто, если не ты? Другие хекау, которые также ждут, когда кто-то другой сотворит чудо вместо них?».

Поколебавшись ещё несколько мгновений, юноша резко поднялся из-за стола и уверенным шагом направился к выходу из своих покоев. Но прежде, чем покинуть дворец, необходимо было зайти в тронный зал отца…

* * *

Фараон Хафур с хищным прищуром выслушал слова младшего сына.

— То есть тебе нужен мой посох, дабы отправиться на берег священной Хапи и попытаться вызвать дождь? — скептически переспросил он, когда Кейфл умолк. — Не слишком ли самонадеянно для того, у кого молоко на губах ещё не до конца просохло?

— Если есть хотя бы малейший шанс, что я смогу помочь, то я обязан попытаться, — ответил принц, после чего обернулся на звук распахнувшихся дверей.

В тронный зал неспешно вошёл старший сын фараона, Никаур, единокровный брат Кейфла. Видимо, не ожидая увидеть там младшего принца, наследник удивлённо замер на мгновение, но затем, растянув губы в преувеличенно приветливой улыбке, с распахнутыми объятиями направился к Кейфлу:

— Брат мой, какая неожиданность! Я-то думал ты всё продолжаешь сидеть в своём добровольном заточении.

— Никаур, — кивнул Кейфл, нехотя приняв объятия брата.

— Что-то ты стал ещё бледнее за последние дни. А какие тени залегли под глазами… Ты когда спал в последний раз? Три дня назад? Четыре? Как на ногах-то ещё стоишь! Отдохнул бы хоть немного.

— Вот лучше послушай старшего брата и не совершай глупостей, какие задумал, — грозно проговорил со своего трона Хафур. — Не дорос ещё чудеса такие творить, а опозоришь не только себя, но и моё имя!

— О чём речь, отец? — с видом беспокойства поинтересовался Никаур, поочередно смотря то на Хафура, то на Кейфла.

— Мой младший сын собирается забрать это, — фараон демонстративно потряс золотым посохом, зажатым в его правой руке, — и надеется с помощью своей хека вызвать дождь на берегу священной Хапи, дабы избавить от засухи земли Та-Кемет.

— О, вот, значит, как… — протянул Никаур, задумчиво потирая гладкий подбородок.

— Я не просто надеюсь, отец, я намерен это сделать, — твёрдо произнёс Кейфл.

— Твои намерения ничего не значат, если задача не по силам!

— Почему ты так уверен, что мне это не под силу?

— Да, почему? — Никаур обернулся на переполненного гневом из-за дерзости сына Хафура, не дав тому разразиться новой тирадой. — Отец, засуха длится уже очень долго. Конечно, она далеко не первая, но я не припоминаю случаев, чтобы в прошлые разы Хапи почти полностью иссыхала, тем более сразу после разлива. Ты же знаешь, жрецы каждый день приносят жертвы богам, молятся им, как и весь народ… Да что-то толку никакого. И если брат хочет попытаться помочь людям — почему бы тебе не одобрить этот порыв? Тем более, я почти уверен в этом, Кейфл и без твоего позволения доберётся до Хапи и воплотит задуманное. Он же у нас тот ещё упрямец. Так пусть попробует. К тому же, представь, в случае успеха какая слава пойдёт по всем землям о нашем первом сепате, о Городе Столбов и фараоне Хафуре, вырастившего героя!

— Зато в случае провала он сделает нас посмешищем!

— Отец, я уже являюсь таковым, — возразил Кейфл, осмелившись взглянуть прямо в глаза фараона. — Думаешь, никто кроме обитателей дворца и моих наставников не знает, что я хекау? Неужели поверишь в то, что люди не перешептываются украдкой, почему младший сын Хафура ничего не делает и даже носа не показывает из дворца? Сейчас всё ещё можно объяснить подготовкой к обряду, к тому же это правда, но дальнейшее бездействие только усугубит положение. Как людей, так и нашего имени.

— А-ай, да Сет с тобой! — раздражённо выпалил Хафур, махнув на сына рукой, и кинул в него свой посох, который Кейфл едва успел поймать. — Бери себе меджаев, иди с ними к бывшей реке и делай там что хочешь. Но учти, коль посмеешь опозорить меня, я лично спущу с тебя шкуру. Публично спущу! И не посмотрю на то, что ты мой сын. А теперь вон с глаз моих. Оба!

— Как скажешь, отец, — произнёс с улыбкой Никаур, поклонившись фараону, как и промолчавший Кейфл.

Когда за царскими сыновьями закрылись двери, ведущие в тронный зал, младший принц спросил с недоверием:

— С каких это пор ты встаёшь на мою сторону? Да ещё перед отцом?

— Если ты не заметил, маленький хекау, то впервые наши цели совпадают, — Никаур положил руку на плечо брата, чуть сжав его. — И потом, кто знает, может, ты наша последняя надежда? Я хочу, чтобы засуха ушла, а ты собираешься призвать дождь… Так сделай же это! Напрасно, что ли, потратил годы на обучение этой хека? Ступай, и да поможет тебе Гор.

— Судя по всему, на его помощь рассчитывать не приходится, — мрачно ответил Кейфл, поглядев на зажатый в руках посох отца. — И тем не менее спасибо, Никаур.

Затем некоторое время старший принц внимательно глядел вслед уходящему Кейфлу, чьи шаги эхом отражались от расписных стен, и ядовитая усмешка отразилась на его губах вслед за мыслями: «Безумец! Хочет вызвать дождь… В лучшем случае по небу одна жалкая тучка проплывёт. Подобное под силу только богам или же очень могущественным хекау. Хотя, если братец как следует постарается… Может, что-нибудь из этого и выйдет. И кто знает, какими окажутся последствия… Вполне возможно, что для более лучшего результата может потребоваться кровь хекау».

Кивнув самому себе, Никаур, недобро ухмыляясь, стремительно направился на поиски меджаев, что должны были пойти к Хапи вслед за Кейфлом. Вернее, в первую очередь ему нужен был их командир Нгози…

* * *

Выйдя из дворца, Кейфл, не оборачиваясь на следующую за ним дюжину меджаев, быстро, но без спешки направился в сторону пустующего базара, намереваясь сократить через него путь к величественным каменным вратам города. Раскалённый воздух придавливал к земле, обжигал лёгкие, высушивал глаза… Ослепительное солнце, казалось, вот-вот стечёт по небу расплавленным золотом. И несмотря на это, на улицах всё же попадались редкие горожане. Увидев юного принца, шествующего с посохом фараона в руках и в сопровождении меджаев, в том числе и их командира, они принялись взбудораженно перешептываться. Ни у кого не возникло сомнений в намерениях Кейфла… И не успел младший сын Хафура пересечь базар, как за ним собралась многочисленная толпа изнемождённых мужчин и женщин, жаждущих своими глазами увидеть, как молодой хекау будет творить чудо. Среди толпы нашлись даже несколько стариков и беспризорных детей…

Наконец, базар, как и исполинские ворота, остались позади. Спустя время, миновав засохшую аллею финиковых пальм, некогда утопающую в пышной густой зелени, перед их взором предстало русло священной Хапи.

«Жалкая лужица вместо великой реки — вот и всё, что от неё осталось… Это катастрофа. Урожай, люди, скот… Всем нам грозит гибель, если ничего не получится. Нет, должно получится! Я же всё рассчитал. Иного пути всё равно нет», — подумал принц, поудобнее перехватывая посох, и впервые за всё время взглянул на командира Нгози, произнеся повелительно:

— Вернитесь в рощу и ждите меня там. Я не могу обещать, что заклинание не повредит никому из тех, кто окажется поблизости. И уведите подальше людей, но не прогоняйте совсем. Пусть смотрят, если хотят, но только издалека. Чтобы никто не подходил ближе той акации!

— Слушаюсь, — кивнул Нгози, не замедлив исполнить приказ принца.

Тянущее волнение неприятно сдавливало грудь, по телу пробежала мелкая дрожь… Глубоко вздохнув, Кейфл на мгновение прикрыл глаза, сосредотачиваясь и воссоздавая в памяти всё то, чему его обучали наставники. Дождавшись, когда дыхание выровнялось, а в голове не осталось ни одной лишней мысли, Кейфл воздел руки к небу и начал бормотать заклинание:

— Djet medu akh hwyt. Djet medu akh hwyt. Djet medu akh hwyt…

Уже после первых слов принца окутала фиолетовым свечением магическая сила. Меджаи, как и наблюдавшие за ним поодаль горожане, тут же замерли в напряжённом ожидании, некоторые даже задержали дыхание. Что-то сейчас свершится у них на глазах…

Первое время ничего не происходило. Принц же уверенно продолжал речитатив заклинания, и его негромкое бормотание постепенно начало перерастать в повелительные выкрики, а сам хекау будто впал в транс — его большие серые глаза неистово блестели, наливаясь кровью, бледная кожа лица покрылась холодной испариной, приобретя зеленоватый оттенок… А он всё продолжал выкрикивать: «Djet medu akh hwyt».

Наконец, яростный порыв ветра взметнул полы его одеяния, накрыв всех наблюдателей облаком колючего песка. В это время со стороны севера показались тяжёлые, серые тучи. Сверкнула извилистая молния… И воздух содрогнулся от первого раската грома. Ещё пару мгновений, и тучи заволокли уже всё небо, и, словно из опрокинутого ведра, на выжженную землю обильно полилась вода. И это был не просто дождь… Настоящая стихия! Словно из клетки наконец-то выпустили дикого, разьяренного зверя.

Люди, недолго думая, сразу же побежали укрываться в свои дома, у кого он был, на ходу радостно подпрыгивая и размахивая руками, дружно заливаясь счастливым смехом и громко восклицая: «Получилось! У принца Кейфла получилось! Юный хекау сумел вызвать дождь!». Они ещё не знали, что он обрушился не только на Город Столбов, но и на все двадцать два сепата Та-Кемет… Подобное чудо ещё никому из смертных не удавалось сотворить.

В это время Хафур, замерев напротив окна, сложив руки за спиной, хмуро глядел на тёмно-серое небо, погрузившись в свои мысли. Фараон даже не сразу заметил, как возле него выросла долговязая фигура Никаура.

— Ты погляди, брат смог-таки это сделать, — произнёс старший принц, выдернув отца из задумчивости.

— Хм, да, сумел… — нехотя признал Хафур. — Не ожидал от него такой силы.

— Отец, никто не ожидал, — усмехнулся Никаур и добавил как бы в шутку: — Как-то я теперь побаиваюсь младшего братика! Не просто вызвать дождь, а такую стихию… Какой же силой нужно обладать для такого? Это точно он сотворил, а не боги? Такому стоит лишь пальцами щёлкнуть, и от человека горстки пепла не останется! Не хотел бы я нажить себе такого врага.

— Следи за языком, Никаур, — сурово произнёс Хафур. — Ты говоришь о родном брате.

— Отец, да разве я всерьёз? Конечно, Кейфл никогда не станет делать подобное, он же чтит законы богов. И всё же… Хех, ну согласись, невозможно не задуматься о таком, глядя на этот ливень! Интересно, сколько он продлится? — решил перевести тему старший принц.

— Надеюсь, достаточно для того, чтобы Хапи наполнилась до прежнего уровня.

— Ух, удалось бы увидеть после этого брата живым…

— О чём это ты? — пронзительно взглянул на сына Хафур, отчего тот невольно съежился.

— Ну как же, подобное волшебство не может ничего ему не стоить… Так ведь можно и все силы отдать. Вообще всё… Что уже встать не сможешь никогда.

— Что ж, на всё воля богов. Если им угодно, чтобы Кейфл остался в живых, значит, так оно и будет. Если нет… Не нам, смертным, спорить с их решением, — равнодушно бросил фараон и, вопреки этому, порывисто развернулся и направился к своему трону.

«Так-так, неужели отец всё же тревожится за нашего маленького хекау, пускай и немного? — подумал Никаур, прикусывая язык, дабы сдержать улыбку. — И не зря… Надеюсь, Нгози не подведёт. Когда ещё представится такой случай?»

* * *

Плотная стена ливня надёжно скрывала Кейфла от взора меджаев, и лишь по фиолетовому свечению можно было определить, где находился младший сын Хафура. Улучив удобный момент, командир Нгози отпихнул в сторону самого молодого из своих воинов и проговорил ему прямо в ухо:

— Выждешь пару мгновений и ускользнешь незаметно от остальных. Затем подберёшься к этому царскому щенку, и только попробуй не сделать так, чтобы он больше не смог сдвинуться с того места!

— Вы… Я… — тёмные глаза юноши неестественно расширились, и его затрясло так, словно командир велел ему самому себе вырезать сердце. — Я не…

— Ц-ц! — одёрнул его Нгози. — Делай, как велено! Таков приказ фараона. Думал, подобное чудо возможно без серьёзной жертвы? Сам принц знает об этом, иначе не пошёл бы на этот шаг.

Воин с нескрываемым ужасом смотрел на отмеченное длинным шрамом лицо командира, искажённого злобой. Убить принца… Сына фараона, земного наместника великого Гора! Да за такое никакие обряды не спасут от гибели в пасти Амт…

Нгози, видя нерешительность на лице юноши, грубо толкнул его и сунул прямо в руки спрятанный до этого за поясом небольшой золотой кинжал:

— Ур несколько дней молился над ним. То, что ты сделаешь — не убийство, а ритуал, жертва. Необходимая жертва. Хочешь, чтобы чудо развеялось, и всё опять стало как прежде?

— Н-нет, не хочу… Но почему я? И зачем подкрадываться, если принц знает обо всем?

— На тебя указал ур, — нетерпеливо пояснил Нгози, игнорируя последний вопрос. — Ты избран самим Гором. Или собираешься противиться воле бога? Безумный!..

— Нет!.. Я… — воин судорожно сглотнул, выглядя, как загнанный в угол зверёк. — Раз… Раз так нужно, я исполню волю великого Гора.

— Хорошо. Но только посмей меня подвести!.. — Нгози понизил голос до зловещего шёпота. — Помни, я всё знаю о твоих родителях и той девчонке. Амизи, правильно? Такая красавица… — глаза командира блеснули опасным огнём. — Может, стоит нынче вечером наведаться к ней?

Воин тут же резко выпрямился, в миг растеряв весь своих страх, отступивший перед нахлынувшей волной ярости.

— Нет, Амизи ты не тронешь! — прошипел он. — Я исполню волю Гора.

— Так-то лучше, — коротко рассмеялся на это Нгози, вернее, то был только намёк на смех, и неспешно вернулся к отряду. Никто, как он и ожидал, не заметил его краткого отсутствия, как и скорого ухода молодого воина.

Тихо, точно хищник, незаметно крался он в сторону фиолетового свечения… Постепенно водная пелена расступилась и его взору предстал тёмный силуэт принца, стоявшего к нему спиной. Удобный момент… Сжимая в дрожащих руках вручённый Нгози кинжал, воин, собравшись духом, ускорился, намереваясь сделать всё в мгновение ока, не дав себе шанса одуматься. И как раз в это время в сторону Кейфла с небес метнулось несколько молний, подобно бросившимся в атаку змеям… Но ни одна из них не задела принца, угодив в либо землю, либо в пальмы… Зато последняя нашла свою цель в лице несостоявшегося убийцы, не успевшего даже понять, что с ним произошло.

* * *

Прошёл час, два, три… Хафур, теряя терпение, стал всё чаще метаться по тронному залу, и никто из придворных не решался в этот момент попадаться на глаза фараону. Это было всё равно что добровольно спрыгнуть в яму к крокодилам. Если не хуже…

Спустя ещё пару часов, когда дождь начал стихать, дворец пронзил его громогласный приказ — фараон собирался лично отправиться на поиски младшего сына и небольшого отряда Нгози. Никаур был вынужден присоединиться к отцу. В глаза сразу же бросались хмурость и едва сдерживаемое нетерпение старшего принца, но все объясняли это себе его тревогой за брата и воинов.

Грозной процессией проследовав тем же путем, каким совсем недавно прошёл Кейфл, Хафур, расположившись в паланкине, который несли четверо рослых, крепких слуг, вместе со своими воинами с изумлением обнаружили отряд Нгози, как и самого командира, посреди пальмовой рощи и в каком-то странном состоянии — все они сидели на земле, перепачканные в грязи, и, покачиваясь, крепко держались за головы. Вокруг же виднелись поваленные пальмы, в которые угодили молнии…

— Это ещё что такое? — прорычал Хафур, велев опустить паланкин на землю, и вышел из него.

— Сейчас узнаем, отец, — Никаур, следовавший за отцом в своём личном паланкине, также ступил на влажную чёрную землю.

Нгози первый отреагировал на приближение фараона и его наследника. Тряхнув головой, он прохрипел, едва ворочая языком:

— Молнии… Много молний… Затем гром… Как оглушило… Свечение… было, потом пропало… Там… Принц…

Зажмурившись, он тяжело махнул рукой в ту сторону, где изначально находился Кейфл. Только сейчас там никого не было видно… Кроме мутно-зелёной воды.

— Обыскать берег! — незамедлительно приказал Хафур. — И будьте внимательны, крокодилы не могли насовсем исчезнуть за время засухи.

Воины, прибывшие вместе с фараоном, тут же направились к берегу полностью восстановленной Хапи. Дождь постепенно отступал, и теперь лишь редкие капли тревожили людей.

Никаур, поглядев на Нгози, неопределённо мотнул головой, напряжённо поджав губы, и как бы невзначай отошёл от отца, который в ожидании замер, как грозная статуя, и цепким взглядом начал вылавливать на берегу всё, что мог разглядеть, перекатываясь с пятки на носок и обратно.

Вскоре послышался возбуждённый возглас одного из воинов, зовущего к себе остальных — он нашёл принца! Там, где берег возвышался, оставшись незатопленным. Хафур сразу же направился в ту сторону, а Никауру показалось, что у него сердце вот-вот выскочит из груди от волнения… Недолго думая, он нагнал отца, всё же оставаясь позади, и нетерпеливо выглядывал из-за его плечей.

И вскоре они заметили Кейфла… Младший принц, насквозь промокший, без признаков жизни лежал на берегу, раскинув в стороны сведённые судорогой руки. Сбоку от него виднелась горстка пыли… Всё, что осталось от драгоценного посоха.

Хафур, хмурясь всё сильнее, велел осмотреть Кейфла. Меджай, который и нашёл него, тут же опустился на колени возле принца, и осторожно приложил пальцы к его шее. Несколько мучительных мгновений, длившихся целую вечность, были прерваны облегчённым вздохом воина:

— Хвала великому Гору, принц Кейфл жив!

Радостное возбуждение охватило меджаев. Фараон, если и испытывал хотя бы малую долю этих эмоций, никак не дал им проявиться. А вот появившийся лихорадочный блеск в глазах Никаура, когда он увидел обездвиженного брата, после заявления воина тут же померк, и взгляд его потемнел от застилавшей разум злости. Оглянувшись, он с испугом заметил среди зарослей камыша, всего в дюжине шагов от них, распластанное тело одного из воинов, возле которого валялся знакомый золотой кинжал. На счастье, до тела ещё не успели дойти, так как все отвлеклись на Кейфла. Медленно, дабы не привлечь к себе лишнего внимания, Никаур скользнул в ту сторону, осторожно присел и быстро спрятал кинжал в складках своей одежды. Затем, выпрямившись, воскликнул:

— Эй, здесь лежит один из отряда Нгози! Мёртвый.

— Интересно, и что он там забыл? — проворчал Хафур, выжидающе глянув на уже начавшего приходить в себя командира.

Тот с изумлением и немалой долей разочарования посмотрел сперва на Кейфла, который к тому моменту закашлялся, судорожно хватая ртом воздух, но так пока и не приходя в сознание, а затем на убитого молнией меджая.

Понимая, что план провалился, но и нужно что-то сказать фараону, Нгози выдавил сквозь зубы:

— Это тот самый, которого я отправил проверить, всё ли в порядке с принцем. Как раз в то время с неба посыпались те молнии… Видимо, одна из них угодила в него. Хочется верить, что он тем самым отвёл беду от нашего принца, приняв на себя карающий удар. Столько молний могли послать только разъярённые боги… Видимо, принц Кейфл разгневал их своими действиями.

— Значит, жертва этого юноши задобрила их гнев, раз мой сын остался в живых, — сурово перебил его фараон, и Нгози смиренно склонил голову, при этом мельком глянув на мрачного Никаура, пытаясь определить его реакцию на увиденное.

«Ладно, — с досадой подумал старший принц, усилием заставив себя улыбнуться. — Ладно… Не вышло в этот раз — выйдет в другой. Сейчас же нужно показывать, что я рад. Ведь и повод есть — по крайней мере, братец избавил всех от засухи. А вот избавить нас от самого себя он ещё не раз успеет, наш маленький принц хекау…».

Птахмес, холёный, средних лет вельможа семнадцатого сепата Инпут*, содрогнулся, когда нам ним прогремел приказ Хафура:

— Встань. Дозволяю тебе говорить.

Вельможе не нужно было повторять дважды: подскочив, будто его кто ужалил, он тут же принялся в самых пёстрых красках высказывать своё восхищение, прославляя величие и мудрость правителя Города Столбов.

Кейфл, стоявший сейчас вместе с Никауром возле подножия трона отца, с правой его стороны, невесело усмехнулся своим мыслям: «В зал вошёл, подняв руки к верху. У подножия рухнул на колени, лбом в пол уткнувшись… И пока отец не приказал, даже и не думал пошевелиться. Всё сделал так, как и положено вельможе при фараоне. Однако что могло занести его в Город Столбов? Не красноречием же пришёл похвалиться! Неужели это опять то, о чём я думаю?».

— Довольно, — нетерпеливо прервал вельможу Хафур. — Говори, для чего явился в наш сепат и просил меня принять тебя?

— О, славный фараон Хафур, земной наместник Великого Гора! — Птахмес вновь торжественно возвёл руки к небу, демонстрируя покрытые эмалью браслеты. — Весть я должен был нести радостную по всем сепатам Та-Кемет, дары передавать от моего великого правителя фараона Хуфу — волею богов, после пятнадцати дочерей, у моего правителя появился наследник! Но наступила ужасная засуха, и бедствие неминуемое постигло бы всех нас — не выжил бы ребёнок, продержись она хотя бы ещё день. Тяжко, ох, как тяжко приходилось ему!.. Но свершилось великое чудо — благословенный дождь оросил измученную землю, вернул жизнь ей, сохранил урожай, скот и людей! Благодарил фараон богов за их милость… Но совсем скоро дошла до нас молва — это младший сын правителя первого сепата чудо сотворил! Юный хекау сумел то, что до этого могли явить лишь боги! И тогда повелел мне правитель Хуфу собираться в путь далёкий, слово благодарности своей передать принцу Кейфлу, и дар ему преподнести, что ценнее любого золота.

«О-о… Да, к сожалению, я оказался прав. Не зря мне так хотелось остаться в библиотеке… — Кейфл, заметно помрачнев, украдкой вздохнул. — Сколько благодарностей я получил за последние дни? И двадцати писцов не хватило бы, дабы всё записать. Да и было бы за что… Да, дождь я вызвал, но из-за этого молния убила ни в чём неповинного юношу, который просто по приказу своего командира должен был подойти ко мне… Но об этом, конечно же, все умалчивают, предпочитая величать меня героем. И дарами заваливать… Уже и не знаю, куда отец складывает всё то, что было прислано нам. Я надеялся, что это закончилось… Но нет — именно сегодня, когда я наконец почувствовал, что в состоянии взяться за чтение, я должен вновь выслушивать всё по новой! Что же это за такой «дар ценнее любого золота»? Ладно, может, мои страдания будут не напрасны, и это окажется какой-нибудь редкий свиток? Хекау следовало бы дарить именно такое, а не золото с серебром да слоновую кость с тканями и благовониями. Хотя отец весьма был рад тому… Кажется, даже смирился с тем, что я для призыва дождя уничтожил посох, который передавался фараонам нашей семьи из поколения в поколение».

— Примет ли великий хекау дар, что велел передать ему мой повелитель? — на этот раз вельможа обратился напрямую к Кейфлу, почтительно склонив голову.

— Показали бы сперва этот дар! — неожиданно подал голос Никаур. — Как брат может заранее давать согласие на то, чего он ещё не видел? Вам ли не знать, вельможа, как заведено поступать в таких случаях.

«Подлости тебе не занимать, братец, — нахмурился Кейфл. — Выходит, фараон присылает свой дар даже не наследному принцу, а тот ещё будет оценивать его и размышлять, принять или нет? Это верх неуважения!».

Но вслух юный хекау, разумеется, сказал другое:

— Брат мой, конечно же, вельможа Птахмес не может не знать заведённых издавна порядков. И потому я уверен, у него есть причины не показывать дар до того, как услышит мой ответ. Я много слышал о славном правлении Хуфу и не смею сомневаться в том, что его дар был бы достойным самого фараона. Птахмес, передай своему правителю мою благодарность и скажи, что я ценю этот жест и с радостью принимаю его дар. Да благословят боги правление Хуфу, его новорожденного сына и весь семнадцатый сепат Инпут!

«Быстро выкрутился…» — прикусывая губу, подумал Никаур, для вида вежливо кивнув на слова брата, и с досадой заметил краем глаза мелькнувшее на лице отца одобрение. А высказывалось оно в адрес младшего принца за всю его жизнь столь часто, что можно было бы сосчитать по пальцам одной руки и то, два-три пальца всё равно остались бы свободными.

— Да благословит вас Великий Гор, могущественный хекау принц Кейфл! — воскликнул Птахмес, после чего обернулся через плечо и громко похлопал в ладоши, давая сигнал своим слугам, которые всё это время лежали возле дверей, вжавшись в пол.

Они сразу же бросились на выход, и уже вскоре в проходе показались рослые смуглые носильщики, внеся на своих плечах в тронный зал открытые золотые носилки. На них, подобно царице, гордо восседала красивая молодая девушка, изо всех сил стараясь не показывать, что на самом деле едва могла дышать от волнения.

Взгляд её медленно прошёлся по роскошному залу, отметив, что он очень давил, несмотря на всё его великолепие, а затем задержался на Хафуре.

«Вот он, наместник Гора… — подумала она. — Какой у него холодный и расчётливый взгляд! И такое хищное, жестокое лицо… О, милостивые боги, куда я попала?!».

Подавив всколыхнувшуюся панику, девушка с немым вопросом взглянула на принцев.

«Который же из них младший, зовущийся Кейфлом? Тот, что чуть впереди, так похожий на фараона? Или тот, который бледный? Трудно отсюда сказать, кто из них старше… Судя по слухам, этот Кейфл должен быть красив… Но так можно сказать о каждом принце. Впрочем, какая разница? Я же всего лишь рабыня и по-хорошему должна в ногах у них валяться за счастье являться наложницей одного из сыновей фараона. Должна… Вот только стану ли? Вынудят ведь… И всё различие лишь в том, какой хозяин окажется более милостивым».

В это время вельможа вновь заговорил, при этом с удовлетворением отметив то, с каким удивлением расширились глаза младшего принца. Да и старшего тоже… И даже фараона.

— Хуфу лично избрал её для вас, принц Кейфл, — торжественно заявил он. — Одна из лучших наложниц, дарованных принцу Хафре в честь его рождения*. Девица эта чиста, как нежный лепесток только распустившегося лотоса — она ещё ни разу познала мужчину, — прибавил Птахмес с какой-то интимностью, игриво шевельнув густыми бровями.

«Наложница…» — многократным эхом пронеслось в голове Кейфла.

В душе юноши сгустился вихрь самых разных мыслей и чувств… Но то было ни радостью, ни огорчением, ни негодованием, ни отвращением. Это скорее было… непонимание: «Зачем? Почему наложница?». А перед глазами невольно возник далёкий, едва различимый, почти полностью стёртый временем облик матери. Ведь когда-то она тоже попала во дворец как наложница…

К тому времени носильщики опустили свою драгоценную ношу. Девушка, опираясь на протянутую руку Птахмеса, легко ступила необутыми ступнями на каменный пол. Облачённая в белый калазирис*, с золотыми браслетами на руках и ногах, грудь её покрывал усех*… Хуфу позаботился, чтобы подарок для могущественного хекау выглядел соответствующе. Ведь редко доводилось увидеть наложниц в облачении, по истине достойном цариц.

Пройдя немного вперёд, девушка, опустив глаза, медленно склонилась в поклоне, направленном в сторону статуи Гора. Затем она, не до конца распрямившись, повернулась к Хафуру и вновь поклонилась. Потом повторила то же в сторону принцев, только теперь замерев в этом поклоне. На что Птахмес одобрительно хмыкнул, с гордостью поглядывая на девушку — не напрасно больше сотни раз объяснял ей, что первым делом следовало поклониться Гору, как истинному правителю первого сепата, затем фараону Хафуру, признавая его власть, а уже потом своему новому господину.

— Ну что ж, — усмехнулся Хафур, с недобрым блеском в глазах разглядывая тонкую фигуру девушки. — Иди, сын мой, познакомься поближе со своим даром.

— Вельможа Птахмес, а есть ли у этой змейки какое-нибудь имя? — поинтересовался Никаур, мало чем отличаясь от своего отца в этот момент.

— Конечно. Её имя означает «любовь», — произнёс Птахмес, не став ничего более добавлять.

— Значит, она — Ифе… — моргнув, одними губами шепнул Кейфл, выныривая из омута своих мыслей.

Заметив, что похожий на фараона принц спрашивал о её имени, девушка ощутила липкий страх — неужели это он?! Из них двоих именно этому принцу ей меньше всего хотелось доставаться. В первую очередь из-за сходства с его отцом. И потому она с замиранием сердца ждала, кто же из принцев направится-таки в её сторону. Быть может, это всё же окажется тот, второй?

Ожидание продлилось всего мгновение, длиною в целую вечность… И Ифе едва не вскрикнула от облегчения, когда к ней неспешно направился второй юноша.

«Всё-таки он… — думала она, с трудом пряча улыбку. — Странно, почему я так обрадовалась? Я ведь даже не знаю его… А сердце бьётся так, словно мне дали свободу! Наверное, радость от этого была бы такой же сильной. Глупо, Ифе, глупо… Ведь ты так и остаёшься рабыней. Только с хозяином, на которого не страшно взглянуть».

Вслед за этой мыслью, Ифе, не разгибаясь, аккуратно взглянула на юношу. В дорогом чёрном царском одеянии, высокий, статный, чёрные волнистые волосы слегка прикрывали острые скулы, а большие серые глаза внимательно рассматривали её… С каким-то любопытством исследователя, которому в руки попал редкий вид какого-нибудь растения или зверёк. И если бы Ифе могла проникнуть в голову принца и услышать, о чём он думал в тот момент, то это потрясло бы её ещё сильнее, чем известие о том, что её избрали в качестве дара и отправляют из гарема новорождённого принца в далёкий первый сепат…

Наконец, Кейфл приблизился к девушке настолько близко, что она смогла не только разглядеть густые ресницы юноши, но и ощутила исходящий от него хвойный запах можжевельника.

«Какой приятный аромат! И слухи оказались правдивы — он действительно красив…».

Заворожённая взглядом хекау, да ещё такого редкого цвета для земель Та-Кемет, девушка, позабыв обо всём, выпрямилась, продолжая смотреть ему в глаза. И лишь сделав это, поняла, какую провинность совершила…

«Глупая… Это же могут счесть не просто за проявление неуважения, но даже за оскорбление!»

Вздрогнув, Ифе поспешила вновь склониться в поклоне и с испугу выпалила:

— Простите, господин, я…

И тут же прикусила язык, прошипела мысленно: «А заговорить без дозволения вообще непозволительно ни при каких обстоятельствах! Да, Ифе, ты молодец, ничего не скажешь… Что же теперь со мной будет?..».

Если бы она не смотрела в пол, то увидела бы, как Птахмес на это едва не лопнул от негодования, губы Никаура, скривившиеся в презрительной усмешке, и Хафур немного подался вперёд, весьма заинтересовавшись этой сценой. Ну а Кейфл… У него она увидела бы улыбку. И возросшее во взгляде любопытство.

— Выпрямись, Ифе, — сказал он, стараясь сделать так, чтобы произнесённое меньше всего походило на приказ. — У тебя слишком красивое лицо для того, чтобы им мог любоваться один лишь пол. И голос твой не должен доставаться одной тишине — говори и не бойся, что тебя за это здесь накажут.

Изумлённая Ифе решила не испытывать удачу и потому тут же сделала так, как сказал Кейфл, произнеся при этом смущённо:

— Благодарю вас, господин.

— Ифе… — вновь одними губами шепнул принц и протянул руку, будто намереваясь коснуться её лица, но в последний момент длинные тонкие пальцы юноши замерли всего в миллиметре от кожи девушки.

«Тебя привели тогда против воли… — подумал он, с прищуром изучая её, но при этом вновь вспомнив женщину, подарившую ему жизнь. — И Ифе вряд ли кто спрашивал, желает ли она себе такой судьбы. Сделали вещью, не смеющей сопротивляться, когда ею возжелают воспользоваться… Ифе… Разве захотела бы когда-нибудь сама оказаться здесь по своей воле?»

Поняв, что уже довольно долго простоял в том положении, Кейфл убрал руки за спину, и, хмыкнув на какую-то свою мысль, приказал в сторону колонн:

— Подготовьте её к сегодняшнему вечеру.

Хотя Ифе и ожидала подобного, эти слова подействовали на неё так, словно ей влепили несколько пощёчин. Она — наложница. Её жизнь теперь зависит от прихотей мужчины, к которому ей предстоит явиться сегодня вечером в покои… И понятно для чего! И от этих мыслей колени девушки начинали дрожать… Так, что она находилась на волоске от падения.

К счастью, из-за колонн, надёжно укрываясь до этого в тени, на слова принца тут же выскочила какая-то немолодая женщина и, поддерживая Ифе за локоть, быстро увела её в боковой выход из тронного зала, оставив позади и вельможу Птахмеса, увидеть которого Ифе вряд ли когда ещё доведётся, и фараона Хафура с наследным принцем Никауром, жадно смотрящих вслед… И Кейфла. И вот его ей предстояло увидеть совсем скоро…

* * *

Удар. Ещё один… С каждым шагом сердце колотилось всё сильнее. Словно вот-вот выскочит из груди… Как же жарко… Хотя лишь одно лёгкое платье из тончайшей ткани мягко скользило по телу Ифе, едва прикрывая её.

Девушка по дороге к покоям младшего принца старалась думать о чём угодно, только не о том, что ждало её там. Вспоминала весь проделанный путь до первого сепата; тех девушек, кототые остались в гареме принца Хафры; каменную купальню, где её только что отмывали так, словно хотели живьём содрать кожу, но ещё и мучил осмотром лекарь. И не раз… А в мыслях переплелись в тугой узел все наставления, как и что она должна делать, войдя в покои господина.

Но вот дорога подошла к концу… Перед ней возникли двери, распахнутые стоявшими на страже меджаями.

«Вот и всё…» — втянув ноздрями воздух так, что едва не лопнули лёгкие, Ифе решительно ступила за порог… где и замерла, не в силах больше пошевелиться. Но зато взгляд ничто не сковывало, поэтому она переводила его с видневшейся широкой постели, и впервые в жизни эта мебель внушала ей такой сильный страх, на горящие масляные лампы, от которых исходил аромат каких-то благовоний, и на сидевшего за столом Кейфла. Склонившись над каким-то папирусом, с отстранённым видом погрузившись в чтение, юный хекау, казалось, даже не заметил появление Ифе в его покоях. Что странно, одет он был так же, как и там, в тронном зале…

Сперва девушка обрадовалась, что Кейфл не обратил на неё внимания. Даже напряжение немного спало… Но вскоре ожидание и неизвестность начали томить её. Решив, что нет смысла оттягивать неизбежное, Ифе поклонилась, осторожно проговорив:

— Ты велел явиться к тебе, мой господин. Вот я и пришла…

«Боги, как же там дальше?» — запаниковала девушка, поняв, что просветления памяти не предвидится в ближайшее время.

— Спасибо, Ифе, что пришла, — послышался голос Кейфл, и, наконец оторвав взгляд от папируса, он перевёл его на девушку. И тут же воскликнул: — Во имя хека, это кто же тебя так нарядил?

— В гареме фараона Хафура… Мне сказали, так ходят все наложницы.

— Если тебя подарили в мой несуществующий гарем, это вовсе не означает, что тебе нужно одеваться так, словно ты не одевалась вовсе. Завтра же ступай к швеям и вели им сшить любые платья, какие тебе захочется. Если что начнут говорить, скажи, что так велел младший принц.

Пока Кейфл говорил это, он поднялся из-за стола и осторожно приблизился к Ифе, словно боясь её спугнуть, вновь сложив руки за спиной.

— Благодарю, господин, — с поклоном ответила Ифе, немало сбитая с толку.

— Пожалуйста, зови меня Кейфл. Что ты, собака разве, чтобы у тебя был хозяин?

— Но я же… наложница… — совсем растерялась девушка.

— Да, наложница, — согласно кивнул принц, сделав ещё шаг в её сторону, и, прищурившись, спросил вполголоса: — А раз так, скажи мне, Ифе, чего ты желаешь больше всего на свете? Только говори правду. Считай, это мой первый приказ тебе.

Ифе непонимающе уставилась на Кейфла. Зачем он её об этом спрашивает? Никому никогда не было никакого дела до её желаний. По крайней мере, с той поры, как она стала рабыней… Но то, что было до этого, навсегда оставило в её сердце одну единственную мечту, так тщательно скрываемую на протяжении долгих лет. Вот только можно ли говорить об этом Кейфлу? Но, с другой стороны, почему бы и нет? К тому же он сам сказал, чтобы она была честна с ним.

— Я… я очень хочу вернуть себе свободу… — произнесла Ифе так, словно сознавалась в чём-то очень постыдном.

К её ещё бо́льшему изумлению, Кейфл на это признание кивнул с довольной ухмылкой.

— Я надеялся услышать что-то подобное. А теперь ответь — на что ты готова, чтобы вернуть её? Только отвечай не раздумывая!

— На всё, что не нарушит законов богов.

— В таком случае, — Кейфл сделал ещё шаг к ней, встав теперь совсем вплотную, и, глядя прямо в глаза, продолжил:

— В таком случае ответь на последний мой вопрос: согласна ли ты стать моей ученицей?

— В чём? — осипшим от охватившей её дрожи голосом спросила Ифе.

— В хека, конечно же. А когда обучишься, получишь свободу, о которой так мечтаешь. Ну, что скажешь, девушка, чьё имя означает «любовь»?

---

Примечания:

*Ориентируюсь на карту, показанную в самом начале истории :)

*Читая про наложниц фараонов, я наткнулась в одной статье на интересную деталь про Рамзеса II. Мол, когда будущий фараон был ещё ребёнком, ему сделали подарок в виде гарема из наилучших рабынь.

Судить о достоверности не берусь (хотя вполне возможно, что так всё и было), но это вдохновило меня идеей, как именно Ифе могла бы попасть к Кейфлу.

*Кала́зирис, каласирис (др.-греч. καλάσιρις) — в Древнем Египте изначально женская одежда простой формы, представляющая собой рубашку длиной немного выше щиколотки, сшитую из двух прямоугольных полотнищ, с одной или двумя широкими косоугольными бретелями, оставляющие грудь открытой (иногда шилась цельнокроеная рубашка с широким вырезом на груди). Знать носила калазирисы из тонких тканей, отделанные вышивкой и плиссировкой, дополненные высоким поясом; крестьянки и рабыни — из грубых. Знатные дамы также нередко носили широкий усех, закрывавший плечи и грудь.

*Усех (егип. wsḫ «широкий») — древнеегипетское широкое ожерелье-воротник с несколькими рядами бусин и иногда с фигурными изображениями-символами по краям.

Ифе посмотрела на Кейфла так, словно после этих слов начала сомневаться в здравии его рассудка. На самом же деле она не знала, что и думать… Как бы ей хотелось позволить себе поверить в то, что она действительно может обрести свободу! Но разве мог он, принц Города Столбов, всерьёз предложить такое ей, наложнице?

Хекау, всё это время внимательно следящий за каждой проявляющейся эмоцией девушки, неожиданно спросил, при этом будто озвучивал очевидный факт:

— Ты не поверила мне, верно? Решила, что я шучу?

— А разве нет, господин? — с прорвавшимся отчаянием воскликнула Ифе. — Да, я твоя наложница, и ты волен делать со мной всё, что пожелаешь. И делай, но только не шути надо мной так жестоко! Не приманивай тенью ложной надежды.

«Всё верно. Боится поверить в то, что подобное может быть реальностью», — вздохнул Кейфл, примирительно улыбнувшись.

— Ифе, вот зачем мне так шутить над тобой? Можешь не сомневаться, я предложил тебе то, что и намерен сделать, если только ты дашь согласие.

Вместо ответа губы девушки предательски задрожали, дёрнулись крылья носа, и даже в свете масляных ламп стало заметно, как начали краснеть её глаза…

— Так, что это ты?.. — испугался Кейфл, поняв, что дело идёт к слезам. — Пожалуйста, не плачь. Разве я обидел тебя чем?

— Ты… — Ифе судорожно вдохнула, пытаясь взять себя в руки, злясь на эту слабость. — Ты предложил мне обучаться хека…

— Никогда не предполагал, что это может так задеть, — усмехнулся принц и, чуть шевельнув левой рукой, на среднем пальце которой блестел драгоценный перстень с больший красным камнем, продемонстрировал Ифе уже танцующий на ладони огонёк пламени. — Видишь? Это же просто искусство, отточенное мастерство, такое же, как игра на флейте. Освоить может каждый, и скорее всего у него даже неплохо начнет получаться. Ну а если есть талант… тогда ты сможешь творить настоящие чудеса.

— Такие же, как ты, когда вызвал дождь на весь Та-Кемет? — всхлипнув, поинтересовалась Ифе, заворожённо наблюдая за огоньком, краем глаза заметив, что одна из масляных ламп погасла.

— И это тоже, — согласно кивнул Кейфл. — Но важно помнить, что подобной силой обладают немногие. И если не выходит стать такой же — это не повод отчаиваться. Даже та хека, которую я сейчас показал, может однажды сохранить тебе жизнь, кем бы ты ни была. А освоить её не так уж сложно. И вполне возможно, что ты можешь оказаться из числа сильнейших… Но даже для того, чтобы стать хекау средней силы, всё равно придётся потратить несколько лет на тренировки. Так что сперва следует сосредоточиться на малом, а двигаться дальше уже в зависимости от результата.

Кейфл вновь шевельнул рукой, и огонёк послушно вернулся на своё место в погасшей лампе, ещё более радостно заплясав там, словно это он был наложницей и вот наконец-то обрёл желанную свободу.

— Но зачем тебе предлагать мне обучаться хека? — не могла не спросить Ифе, всё ещё сомневаясь в правдивости намерений принца. — А главное, зачем освобождать?

— Ну, допустим, не я дам тебе свободу, а ты сама добудешь её честным трудом. Хека откроет тебе те дороги, какие были бы недоступны без неё. Опять же, благодаря ей ты всегда сможешь защитить себя. А зачем мне всё это это нужно?.. — повинуясь какому-то необъяснимому желанию подразнить Ифе, Кейфл начал неспешно обходить её по кругу, приговаривая при этом: — Может, потому что ты уже умеешь колдовать и во время нашей первой встречи опутала меня невидимыми сетями, подчинила волю своим желаниям? Или потому что я увидел перед собой девушку, не уступающую по красоте первым любимицам отца, и меня, как удар хопеша*, пронзила мысль, что такая женщина всю жизнь будет приходить ко мне не по своему желанию, а только потому что таков её долг? А пока ты наложница, иначе не будет, даже если посметь допустить, что со временем ты могла бы… полюбить меня.

«Полюбить? — Ифе поразилась тому, с какой прямотой принц сказал ей об этом, а главное, что она посмела задуматься над такой возможностью. — Нет, о таком я даже думать не могу… Да и не смею! Хотя… почему не смею? Каждый заслуживает любви, будь он раб или же фараон. Даже боги любят… Но пока я чувствую возле господина только страх и непонимание. И то, что меня пробирают мурашки от его голоса… И от этого окутывающего запаха можжевельника… Чувствую и то, что восхищаюсь его силой как хекау. Должно быть великая честь учиться у такого!» — Ифе на миг позволила себе раствориться в мечтах, при этом с трудом заставляя не оборачиваться, когда принц заходил ей за спину.

— Вот скажи, — как назло, Кейфл замер именно там, и, судя по тронувшему ухо девушки тёплому дыханию, стоял он совсем близко, даже слишком, — разве ты пришла бы ко мне сегодня, если бы была свободной и могла сама решать, соглашаться тебе или нет?

— А… ты не разозлишься на правду? — к щекам Ифе неумолимо хлынул жар, вызванный смущением от такой опасной близости.

— Напротив, именно её я и жду от тебя.

«Как ни странно, не только её… — прибавил Кейфл про себя, слегка прикусывая губу. — Великая хека, я же только сегодня утром впервые в жизни увидел её! И уже начал думать о подобном… Безумие! Желанное безумие… Но я не смею ничего делать без твоего согласия, искреннего, идущего от сердца. Хотя это и мучительно — видеть возле себя такую красоту, и понимать, что обязан сдерживаться! А я именно обязан… Ведь сейчас она будет действовать либо из желания угодить, либо из-за стараха, либо из-за чувства долга, либо потому что «иначе нельзя»… А так не должно быть. Это неправильно! У меня есть лишь один путь — запечатать это желание и укрыть под каменными монолитами».

— Тогда… — набравшись к тому моменту решимости, Ифе призналась: — Тогда я скажу, что ни за что не пришла бы.

«Вот, о чём я и говорил! — мысленно воскликнул Кейфл, нехотя выйдя из-за её спины, снова встав напротив девушки. — Это было ожидаемо, хотя и неприятно… Так что начни я действовать, не удержи себя в руках… И это стало бы принуждением. А то, что она названа наложницей, вовсе не означает, что позволительно так с ней обращаться. В первую очередь она остаётся женщиной, человеком. Быть может, когда-нибудь она решит переступить эту черту, которую я сам провожу… О, Великий Гор! Этот дар Хуфу станет как благословением, так и моим проклятием!»

— Но не потому что ты мне отвратителен, вовсе нет! — поспешно прибавила Ифе, испугавшись, что всё же разозлила господина таким откровенным ответом. — Я даже была рада, когда поняла, что моим господином будешь ты, а не тот… другой принц…

— Моего брата зовут Никаур, — подсказал Кейфл и решил уточнить для того, чтобы опять услышать эти так неожиданно приятно согревшие душу слова: — Повтори, ты действительно была рада попасть ко мне?

— Да, я была очень рада, — опустив голову, прошептала Ифе, стыдясь, что так неосторожно позволила вырваться вслух такому признанию. — Ты показался мне… Лучше, чем они.

— Они? — переспросил хекау.

— Старший принц и фараон. Они… — девушка задумалась, подбирая подходящее слово. — Пугают. Рядом с ними чувствуется только одно желание — поскорее сбежать, и как можно дальше! Не представляю, как кто-то мог бы полюбить таких… — лишь только сказав это, Ифе запоздало спохватилась: — Ох, прости меня, я не должна так говорить о твоей семье! А тем более о фараоне…

— Да, не должна.

Ифе невольно сжалась, заметив, как похолодел его взгляд, и впервые услышав в голосе принца нотки, явно говорящие о том, что она нечаянно задела тему, касаться которой не следовало бы.

— Лучше тебе вообще не говорить о моём отце, — прибавил хекау. — Ни со мной, а уж тем более с другими. А Никаур…

Кейфл осёкся. Затем, прочистив горло, выдал кратко, по давней привычке придав лицу холодный, даже надменный вид:

— Просто постарайся ничего не говорить ни о ком из моей семьи.

— Как скажешь, господин, — пристыженно опустила голову Ифе.

— Если память мне не изменяет, мы уже договорились, что ты будешь звать меня по имени, — с укором заметил Кейфл.

— Прости…

— Ладно, не делай такой несчастный вид. И, между прочим, я всё ещё надеюсь услышать ответ на мой главный вопрос — согласна ли ты принять моё предложение?

«Всё-таки я его разозлила…» — со страхом и досадой на саму себя подумала девушка.

— Или ты так боишься, что я могу обмануть, что готова всю жизнь провести рабыней и даже не попытаться что-то изменить? Тебя настолько это устраивает?

Теперь Ифе ахнула, больно задетая этими словами. И то, как ярко отразилось это на её лице, подействовало на Кейфла как вылитая на костёр вода:

«Глупец, что же ты говоришь? Как смеешь бросаться подобными обвинениями?.. Ты же просто хотел добиться от неё ответа, подтолкнуть к принятию решения… Но не оскорблениями же!».

— Ты уже просил говорить тебе правду, — глухим голосом произнесла Ифе, в чьём взгляде Кейфл впервые увидел проступившее чувство самоуважения. — И сейчас я скажу так, как есть. Когда ты велел, чтобы меня подготовили к вечеру, я была в ужасе. Я ждала, что должна буду явиться через день, ну или завтра… Но никак не в этот же вечер! Хотя и понимала, что такое тоже возможно. И ради того, чтобы никогда больше не ощущать того ужаса — по одной лишь прихоти мужчины оказаться вынужденной принять его близость, — я готова согласиться на твоё предложение, принц Кейфл. Но прежде… прошу тебя поклясться.

— Поклясться? — изумлённо переспросил Кейфл.

«Я играю с огнём… Не хватало ещё, чтобы он, действительно собираясь обучать меня, передумал из-за этой непозволительной дерзости!».

Но отступать уже было нельзя, потому Ифе, тяжело сглотнув, продолжила гнуть свою линию:

— Понимаю, возможно, я прошу слишком много. Но ведь клятвы нерушимы, и она стала бы залогом моего спокойствия и уверенности в будущем. Ведь если ничего не получится, если я так и останусь наложницей… Тогда, да будет Великий Гор свидетелем моих слов — мне лучше пронзить кинжалом своё сердце, чем всю жизнь провести запертой в гареме! Да, моя душа скорее всего будет обречена на съедение Амт, но и это намного лучше, чем мириться с участью рабыни!

Слова Ифе заставили Кейфла содрогнуться.

«Были ли у тебя такие же страшные, но смелые мысли?..» — вновь мысленно обратился принц к смутному, но такому тёплому образу из прошлого…

При этом он совершенно по-новому взглянул на Ифе. Он увидел в ней отвагу и решимость, которые так и пылали в её глазах. И ни тени покорности, смирения или же страха… Такой бы она была всегда, если бы не годы, проведённые в неволе?

«Так ты даже стала ещё прекраснее… Нет, такой не место среди рабынь! Нельзя позволить тебе пропасть в этих стенах».

— Полагаю, до таких крайностей мне ни к чему тебя доводить, — насилу вырвавшись из мыслей, произнёс с улыбкой хекау. — Просьба твоя справедлива, а так как у меня не было намерений тебя обманывать, потому нет смысла отказываться. Скажи, какую клятву ты хочешь услышать?

Будто опасаясь, что он прямо сейчас передумает, Ифе тут же протараторила:

— Поклянись, что с этого дня я больше не являюсь твоей наложницей и стану считаться только ученицей. И что по окончании обучения ты отпустишь меня на свободу.

Кивнув, улыбнувшись теперь одними уголками губ, Кейфл сделал шаг к ней и вполголоса проговорил:

— Клянусь тебе своим истинным и единственным именем Кейфл, что отныне ты, Ифе, станешь для меня ученицей, и я никогда не посмею отнестись к тебе как к наложнице, и что по окончании обучения, которое продлится столько времени, сколько понадобится Хапи, чтобы дважды разлиться*, ты обретёшь свободу.

Ифе почувствовала, как у неё подогнулись колени…

«Я ведь ничего не говорила о сроке… Он мог этим воспользоваться, но не стал! Это сон… Это точно сон… Принц Кейфл действительно дал клятву! Мало того — он ещё и поклялся своим именем! Это же очень серьёзно… Значит, всё это взаправду! Как только Хапи дважды разольётся, я стану свободной… А сперва буду обучаться хека!».

— Неужели я сплю?.. — Ифе и не заметила, как эти слова на выдохе вырвались у неё вслух.

— Наоборот, теперь ты наконец-то сможешь проснуться, — сказав это, Кейфл протянул ей руку. — Пойдём.

— Куда? — Ифе, так пока и не придя в себя, всё же вложила руку в ладонь юноши.

— Отдыхать, конечно же. Ты ведь только сегодня прибыла в Город Столбов, и вряд ли путь был лёгким. Сегодня ляжешь спать у меня, чтобы во дворце не было поводов для слуха, что младший принц выгнал свою наложницу почти сразу же, как она к нему вошла.

Девушка удивлённо оглядела покои принца. Из мебели, годящейся для сна, в них стояли только кровать и кушетка из чёрного дерева. И пока нельзя было сказать, куда именно вел её за собой хекау.

«Наверное, на кушетку. Не уступит же он мне свою кровать? Или он… хочет лечь вместе? Великие боги, надеюсь принц сдерживает данные им клятвы!».

Проходя мимо стола, Ифе не удержалась и бросила любопытный взгляд на лежавший на нём папирус.

— О, это же хвалебная песнь Хапи и солнцу! — воскликнула с каким-то детским восторгом девушка.

— Да, нашёл среди старых… Погоди, ты умеешь читать?

— Да, я обучена чтению и письму. Конечно, писцом меня не назовёшь…

— Кто же тебя научил?

— Мой первый хозяин. Единственное, за что я могу сказать ему спасибо. Хотя он и сделал это для того, чтобы потом подороже продать меня. Расчёт оправдался — так я попала в гарем новорождённого принца Хафры.

— Когда-нибудь расскажешь мне об этом подробнее. А пока — ложись отдыхать.

— На… твою кровать? — едва выдавила из себя Ифе. — Я ждала, что будет кушетка…

— Можешь лечь там, если хочешь. Только в кровати ты скорее наберёшь достаточно сил для занятий.

— А как же ты?..

— Эту ночь я ещё до твоего появления во дворце собирался посвятить чтению. Так что пользуйся возможностью.

— Спасибо… наставник.

— О, хека… Ты из принципа не зовёшь меня по имени? Расслабься, мы ещё не на занятии. Вот там я буду наставником. И учти, что я строгий учитель.

Однако улыбка принца свела на нет всё то впечатление, какое должны были произвести эти слова на Ифе.

— Иного я и не ожидала, — девушка осторожно присела на краешек кровати, следя за тем, как хекау возвращался к столу. — А когда мы их начнём? Ну, занятия.

Кейфл на мгновение задумался.

— Приходи ко мне завтра. Только не раньше, чем Великий Ра отправится на битву с чудовищным Апопом.

— Хека обучаются ночью?

— Нет, — Кейфл улыбнулся на то, с какой наивностью Ифе задала этот вопрос. — Наложниц обычно зовут к себе ночью, а для всех во дворце, кроме меня, ты остаёшься ею. Потом перенесём занятия на более раннее время.

— А почему бы не рассказать всем, что я теперь не наложница, а… ученица? — поинтересовалась девушка, зевнув в конце, прикрывая рот ладошкой.

— Чтобы ты была неприкосновенна, — лаконично ответил принц, после чего заметил: — Любопытство — хорошее качество, но только не тогда, когда нужно отдыхать. Ложись давай, до утра ещё долго. Раньше я тебя не потревожу.

Ифе хотела было возразить, что не хочет спать, но предательский зевок прервал её до того, как она заговорила. Вместе с тем веки девушки начинали тяжелеть, будто становясь свинцовыми…

Уже сквозь дрёму она подумала: «Неисповедимы пути богов… Я ночую в постели принца… господина… наставника, в то время как он сидит, склонившись над папирусом. Это… странно… нехорошо… Ему же тоже нужен отдых. А я… заняла место…».

И всё же сон очень скоро одолел её. Кейфл, услышав, что дыхание девушки выровнялось, позволил себе на миг взглянуть на неё.

— Доброй ночи, — прошептал хекау. — Можешь не бояться, я не посмею нарушить твой покой. И никому не позволю…

Стараясь не вспоминать о том, как его отец и брат смотрели на Ифе в тронном зале, Кейфл погрузился в чтение священного текста.

* * *

— Ну, чем порадуешь меня?

Никаур медленно вышел из тени колонны, за которой поджидал юного ученика главного жреца храма Гора. Мальчик, боязливо оглядываясь, по-быстрому приблизился к наследному принцу.

— Я узнал предсказание о судьбе фараона, которое ур Тахмет прочёл по звёздам.

— И что же? — нетерпеливо поторопил его Никаур.

— Я успел переписать…

— Давай сюда. И не трясись так, по этому коридору почти никто не ходит, кроме моего брата, а он сейчас слишком занят для такого.

Заметно успокоившись, мальчик протянул ему скрученный кусок папируса. Никаур, встав так, чтобы свет огня падал на текст, с интересом вчитался в кривоватые, написанные второпях иероглифы.

— Хм-м… Как интересно… — пробормотал он. — Всё будет славно у Хафура, всё замечательно, вот только… О! Лишь сын может принести ему безвременную погибель? Вот это неожиданно… А какой из сыновей, жрец не уточнил?

— Звёзды не поведали о том, — развёл руками мальчик, после чего поклонился старшему принцу: — Прости, повелитель, но мне нужно бежать. Если ур Тахмет узнает, что я отлучался куда-то…

— М? А, да-да, беги. Ты хорошо мне служишь, и надеюсь, что так будет и впредь. Тогда я, будь уверен, сделаю тебя верховным жрецом сразу же, как только стану фараоном.

«И сейчас этот Тахмет рассказывает отцу всё то же, что я только что узнал… Страшно даже представить, в какой он будет ярости! — Никаур вновь глубоко задумался, заодно поднеся папирус к огню и бездумно наблюдая за тем, как он жадно поедал копию предсказания. — Уйти бы этому жрецу невредимым за такие вести! Безвременную гибель принесёт фараону его сын. Значит, один из сыновей… Истолковать можно по-разному. Впрочем, как и воспользоваться этим».

---

Примечания:

*Хопеш — разновидность холодного оружия, применявшаяся в Древнем Египте. Хопеш имел внешнее сходство с серпом, с заточкой на выпуклой стороне клинка.

*Здесь я ориентируюсь на Нил, который разливается дважды в год.

Ночь пронеслась незаметно… Луну, яркие звёзды — всё поглотила Нут*, чтобы вновь возродить к следующей ночи, а Великий Ра, одолев силы тьмы, готовился выехать с востока в барке Атет*.

Как только начало светать, Кейфл отложил в сторону папирус, но уже не со священным текстом, а тот, на который он сам что-то сосредоточенно выписывал последние несколько часов. После чего погасил стоявшую на столе масляную лампу и, устало потерев лицо, направился к Ифе. Хотя ещё было очень рано, стоило разбудить её именно сейчас, до прихода слуг — так как все члены семьи фараона должны были присутствовать при его утреннем одевании, то принцам почти всегда приходилось вставать ещё до восхода солнца.

Однако уже возле кровати Кейфл задержался, невольно засмотревшись на безмятежную улыбку девушки. Наверное, ей снилось что-то хорошее, светлое… И у принца никак не поднималась рука нарушить этот покой.

«Нет, так не пойдёт, — с укоризной подумал хекау. — Если мне даже жалко её разбудить, то как я смогу чему-либо научить её?»

Отведя взгляд в сторону, дабы не растерять решимость, Кейфл коснулся плеча девушки, легонько погладив его, и негромко позвал её по имени.

Сперва Ифе никак на это не отреагировала. Затем, после ещё нескольких более смелых попыток хекау, нахмурилась, что-то недовольно промычав в ответ и отворачиваясь в другую сторону, а затем внезапно подскочила на месте, едва не столкнувшись лбами с Кейфлом. Принц решил оставить это без внимания, только произнёс с улыбкой:

— С добрым утром, резвая Ифе.

— С добрым утром, госпо… настав… Кейфл, — ответила она с опозданием, к тому же запутавшись, как именно ей следует обращаться к бывшему господину. Называть его по имени всё ещё казалось ей как-то… странно.

— Наконец-то вспомнила, — вновь улыбнулся юноша. — А почему смотришь на меня так, словно перед тобой, упаси хека, возник Анубис?

Вместо ответа Ифе с опаской скосила взгляд на постель, вернее, на её пустующую правую часть, и постаралась незаметно коснуться её рукой.

«Холодная… Либо он уже давно встал, и она успела остыть, либо… Неужели я всё-таки одна провела ночь в кровати принца? А раз так… Значит, и всё остальное было правдой?».

Кейфл мысленно усмехнулся, конечно же, заметив все эти «скрытные» действия.

«Пока ещё не доверяет… — подытожил он. — Но это и не удивительно. Доверие легко терять, но не заслужить. Понадобится время…».

— Да, это всё-таки был не сон, — уже вслух прошептала девушка, протерев глаза. — Я действительно в первом сепате…

— Да-да, тебе ничего не приснилось, всё вчера было взаправду, — перебил её Кейфл, многозначительно глянув в сторону дверей. — А сейчас тебе лучше поторопиться — скоро явятся слуги, и если ты не хочешь остаться посмотреть, как я буду приводить себя в порядок, то лучше вернись в свои покои. Тебе ведь уже дали их?

— Да, ещё вчера, — хотя вспыхнувшие в сознании воспоминания о минувшем вечере и прогнали сон, Ифе не удержалась от зевка. И прибавила, чувствуя неловкость и болезненный укол совести при виде тёмных кругов под глазами хекау, ставших теперь ещё более заметными: — Благодарю тебя, что позволил провести ночь в твоей постели. Но как же ты сам?..

— Не беспокойся, я привык спать мало, или вообще не спать, — без веселья усмехнулся младший принц. — Ты ведь наверняка знаешь, что свободы лишены не только рабы да невольники. Различны лишь условия и обязанности. Порой только ночью удаётся заняться тем, что действительно нужно именно тебе, а не кому-то другому. Но за эти мгновения свободы приходится платить суровую цену. Не только отсутствием сна, но и тем, что из этого следует в течении дня.

— И оно того стоит, да?

— Конечно, — без тени сомнения ответил Кейфл. — Иначе я прекратил бы эту практику ещё в детстве.

Затем, чуть подумав, спросил:

— Помнишь, когда должна будешь явиться на занятие?

— Да. Не раньше, чем Великий Ра отправится на битву с чудовищным Апопом.

— Запомнила слово в слово. Хорошо… — помедлив, Кейфл продолжил: — Да, вот ещё что хотел тебе сказать — в течение дня, если будет время и желание, можешь сходить в библиотеку.

— В библиотеку? — с изумлением повторила Ифе, никак не ожидая такого, хотя принц и заметил, как в её глазах вспыхнул огонёк радости.

«Знал, что ей понравится! — довольно подумал он. — Быть может, даже удастся пересечься там…».

— Да, тебя, как мою наложницу, пустят без препятствий. Там можно найти множество свитков с трудами великих учёных и мыслителей. Но не только, есть и всевозможные истории, легенды, сказания… Так же в ней есть много интересного о хека. Но здесь позволь дать тебе один совет.

— Конечно, госпо… — Ифе осеклась, больно прикусив язык. — Кейфл.

— Не подходи к ним, когда в библиотеке есть ещё кто-то, кроме тебя. А лучше вообще не приближайся к этим свиткам без меня. Помни, для нас лучше, если никто не будет знать, что ты начнёшь обучаться хека, а интерес с твоей стороны к текстам о ней породит лишние вопросы. По этой же причине мы будем проводить занятия в месте, скрытом от лишних глаз — от хека всегда идёт свечение, за исключением самой слабой, и я не готов ручаться, что никто его не заметит, если мы будем делать это здесь, во дворце.

— Но где тогда?.. — удивилась Ифе, уже начав строить в голове самые невероятные предположения.

— Увидишь, — загадочно протянул Кейфл, но всё же не удержался: — Ладно, это в главном храме Гора.

Сердце девушки неприятно сжалось.

— Но как же мы пройдём туда ночью? Как обойдём стражу?..

— Успокойся, мы не будем ходить в храм ночью. Так что не нужно тут строить планы по устранению мешающих на пути меджаев, даже мысленно, — усмехнулся Кейфл. — Не думай, что я не вижу, о чём ты размышляешь. Или учись лучше скрывать эмоции.

— Не пойдём?.. Прости, но ты меня совсем запутал.

— Всё просто — сегодня мы точно никуда не идём, так как сперва я должен посмотреть на тебя, на твои силы и способности. Один раз не должен привлечь к нам никакого внимания. А затем ты, так как обучена грамоте, станешь сопровождать меня повсюду и записывать всё, тем самым тренируя навык писца — это легенда для всех, но со своей долей правды. Вот так мы и начнём посещать храм Гора, где есть своя библиотека — мы будто бы именно ради неё придём в храм, — и там, в одной из отдельных комнат, станем проводить наши занятия. Днём. Мои походы в библиотеку, будь она во дворце или же в храме, и даже в другом сепате, никого уже не удивят, и не вызовут подозрений. Кстати, то, что ты будешь на самом деле тренировать навык писца, очень тебе пригодится, когда станешь свободной. Владеющий грамотой человек всегда найдёт себе работу, и даже может рассчитывать на хорошую должность. В любом случае, с голоду не умрёшь.

— Но… я не умею писать быстро… — сконфуженно призналась Ифе. — Любой заметит, что я не гожусь как писец.

— Ничего, — ободряюще улыбнулся Кейфл. — Ты же будешь тренироваться, так что пусть замечают, что хотят. Со временем начнёт получаться. Ладно, — вздохнул юноша, нехотя направившись к балкону, — иди уже к себе. И не забудь сделать что-нибудь с этим «нарядом», которого по сути и нет.

— Да, конечно… Кейфл, — заставила себя Ифе с первого раза правильно обратиться к нему. — Я сегодня же переоденусь. До… до вечера…

— До вечера, Ифе… — имя девушки хекау произнёс уже шёпотом.

«Велю ей уйти, хотя больше всего мне хочется, чтобы она осталась здесь, и продолжить с ней разговор… — принц краем глаза проследил за тем, как Ифе, будто тень, скользнула за дверь. — Но нет, не так сразу. Расстояние нужно сокращать постепенно. И за это время понять, действительно ли нужно убирать его… Нельзя терять холод в разуме — сгоряча верные решения не принимаются. Хотя, кого я обманываю? Решение я уже принял. А верное оно или нет — узнаю позже… Хотелось бы верить, что всё же верное».

«До чего же они все обожают приказывать! — подумала Ифе, выходя из покоев хекау. — Удивительно, как голос Кейфла может различаться в зависимости от того, с кем и о чём он говорит. То режет холодом и обжигает пренебрежением, а потом… ласково согревает добротой и обнимает заботой, пока опять не начинает приказывать. Ох, страшно даже представить, каким он может быть в гневе! А может ли?.. Да уж конечно… И мне совсем не хотелось бы попасть под него. И из чего сделана его спина? — девушка быстро обернулась, успев в последний момент увидеть фигуру Кейфла, как раз перед тем, как двери закрыли меджаи, охранявшие их. — Такая прямая осанка, ещё не у каждого фараона есть подобная. А мне есть с кем сравнивать — знаю уже двоих… Более того, он никогда её не теряет! Даже когда сидел за столом, и сейчас, после бессонной ночи. Уж не из камня ли он выточен? Я бы поверила в это, сперва он на самом деле был такой же холодный и безжизненный… Ну, как и сейчас, когда велел мне уйти. Но стоит ему лишь улыбнуться… Нет, он не камень. Просто мой бывший господин, а теперь наставник, достойный сын царской крови. Хех… Забавно, что я, зная его меньше одного дня, уже делаю такие выводы! Но насчёт того, что он красив, благороден, умён и держит себя достойно даже тогда, когда вроде бы не перед кем, сложно поспорить… Потому ли решил помочь мне? Ведь любой другой на его месте даже не задумался бы над тем, чтобы позволить наложнице обрести свободу, даже через труд».

Пока Ифе размышляла, по памяти пытаясь отыскать нужную дорогу, намереваясь лишь в крайнем случае обратиться за помощью, на неё из-за поворота налетела немолодая, но всё ещё красивая женщина. Хищно сверкнув глазами при виде Ифе, она, не дав девушке опомниться, крепко ухватила её за руку, царапая длинными ногтями нежную кожу, и дёрнула на себя, прошипев прямо в лицо:

— Идёшь за мной. Тихо, не сопротивляясь. Делая то, что я велю. Иначе к вечеру тебя обнаружат холодной в одном из дальних коридоров. Увы, иногда змеи могут и во дворец пробраться, — прибавила она как бы сочувственно, но именно от этих слов по коже Ифе пробежали мурашки.

«Ага, и одна из них как раз стоит передо мной», — мысленно съязвила девушка, и это немного помогло унять тревогу.

Ифе знала, кто эта женщина — Шемеи, вторичная жена фараона Хафура. И она же руководила всеми наложницами во дворце.

— Но куда ты хочешь меня увести? — хотя Ифе успела ещё вчера понять, что Шемеи лучше не перечить и выполнять все её приказы быстро, она не могла не задать этот вопрос и нарочно не сдвинулась с места ни на пол шага.

Сперва взгляд вторичной жены опасно потемнел, но затем неожиданно смягчился:

— Да не бойся, всего-то к лекарю тебя отведу.

— К лекарю? Зачем? Меня же ещё вчера осмотрели…

— А теперь мы должны убедиться, что ты стала женщиной.

— Зачем?

«Ох, а что же будет, когда они поймут, что я осталась невинна?..» — с опаской подумала Ифе.

— Уж точно не для того, чтобы ты спрашивала об этом! — после этого Шемеи вновь грубо потянула её за собой, теперь не оставляя девушке иного выбора, кроме как идти за ней. Причём вторичная жена шла так быстро, что это больше походило на бег.

Осмотр у лекаря, как и в прошлые разы, вновь прошёл не самым приятным образом. К тому же, Шемеи, услышав ожидаемое для Ифе подтверждение, что наложница всё ещё остаётся не тронутой мужчиной, велела лекарю повторить осмотр, но на этот раз более тщательно. Так что под конец Ифе уже всерьёз задумывалась над тем, чтобы вцепиться ногтями в это противное, лишённое всяких эмоций лицо…

Убедившись, что наложница младшего принца действительно осталась после этой ночи девицей, Шемеи на миг растерялась.

«Это ты ещё не знаешь всех подробностей!» — усмехнулась про себя Ифе, заметив её выражение лица.

Затем Шемеи, довольно быстро обойдясь, опять ухватила Ифе за руку и оттащила её в сторону, шёпотом спросив в прямо в ухо:

— Целая ночь… и ничего? Что же ты там делала?

«Смотри-ка, такое впечатление, что она возмущена!».

— Сперва господин разговаривал со мной, — ответила таким же шёпотом Ифе, решив, что лучше сказать часть правды, чем выдумывать ложь. — Потом он пошёл читал хвалебную песнь Хапи и солнцу, а мне велел ложиться спать.

— И всё?

— Нет. Узнав, что я умею читать и писать, разрешил мне посещать библиотеку.

Шемеи неопределённо фыркнула.

— Прям под стать подобрали… Никак скоро вместе начнёте за папирусами дни напролёт просиживать!

«Ещё как начнём. Только вряд ли тебе нужно заранее знать об этом».

Первое и главное правило, какое Ифе усвоила ещё в детстве — никому ничего не доверяй, даже самого малого. Как бы это ни было тяжело… И хотя доверчивость никак не желала вытравливаться из характера, получаемый из-за неё горький опыт с каждым разом заглушал её всё больше и больше. Потому поведение и поступок Кейфла, даже несмотря на его клятву, всё ещё вызывали у Ифе сомнения и даже долю опасения… Хотя, если бы он и задумал причинить ей какой-либо вред, то мог бы сделать это минувшей ночью, разве нет? К чему тогда устраивать всё это? Какая-то особая изощрённая игра? Пожалуй, даже слишком… чтобы оказаться правдой.

Тут глаз Ифе зацепился за глиняный кувшин, стоявший на низком столике возле стены. Возле него пристроился небольшой стакан. Возможно, Ифе и не обратила бы на него внимания, если бы Шемеи не бросила в ту сторону растерянный взгляд, будто она не знала, что теперь делать.

«Интересно, что же в нём? — у Ифе тут же вспыхнуло любопытство. — Попробуем узнать…».

— Если это всё, я могу идти? — спросила она нарочно громко. — Господин желал, чтобы я сменила наряд наложницы на одежду обычной женщины, днём посетила библиотеку, а вечером он будет вновь ожидать меня у себя.

— Даже так? Ладно, Сет с тобой, иди отсюда, — от растерянности Шемеи не осталось и следа, а губы снова растянулись в ядовитой ухмылке. — Не с первого раза, так может со второго сумеешь прельстить своего господина? Хороша же наложница, коль ничем, кроме короткого разговора, не заинтересовала его! Скажи спасибо, что он дал тебе ещё один шанс, а не сослал на северную виллу, к остальным неугодным.

«Помимо шанса стать свободной и обучиться хека, он ещё и клятву мне дал… — на миг Ифе вновь погрузилась в свои мысли, пропустив мимо ушей провокацию вторичной жены фараона. — Надеюсь, ему я всё же смогу доверять. Ведь нарушить клятву — это большой грех…».

Как раз в этот момент она оказалась возле того столика с кувшином. Задержавшись на мгновение, она быстро наклонилась к нему и принюхалась к запаху.

«Хм-м, знакомые травы… Такой набор… О, Исида! Это же пьют, когда хотят унять боль в животе, а если увеличить дозу, то для того, чтобы предотвратить…».

— Что ты там застыла? — гневный оклик Шемеи не позволил ей закончить мысль.

— А-а… Ничего, просто я думала, что здесь вода, но, похоже, это какой-то настой… — быстро пробормотала Ифе.

— В комнате лекаря — настой? Великий Гор, какая неожиданность! — всплеснула руками Шемеи, и едва ли не прорычала: — Всё, пошла вон. Некогда нам больше с тобой возиться. Кому сказала? Прочь с глаз моих!

На это Ифе уже гордо вздёрнула подбородок:

— Мой господин — принц Кейфл, а не ты. И только он один может посылать меня.

Лекаря неожиданно как ветром сдуло… Шемеи же ощетинились:

— Не забывай, с кем говоришь, девчонка!

— Со вторичной женой фараона Хафура, к чьему гарему я даже не принадлежу.

Только сказав это, Ифе тут же пожалела о своих словах, поняв по выражению лица Шемеи, что теперь ей точно придётся расплатиться за такое…

«Глупая, совсем голову потеряла? Всё ещё наложница, а уже ведёшь себя так, будто на самом деле освободилась! Вот сейчас прилетит тебе за дерзость… Эта может не ограничиться одними оплеухами».

Однако не успела Шемеи сдвинуться с места, как в комнату лекаря ловко протиснулась сухонькая старушка, тут же воскликнувшая при виде Ифе:

— Великий Гор, вот куда ты запропастилась! Я-то уж почти весь дворец прочесала, а в мои годы это, знаете ли, не так-то и легко.

Затем сердито обернулась на Шемеи:

— Ты, что ли, утащила сюда девочку?

— Мне нет нужды отвечать на это, Мив. Ты и так знаешь, что я скажу, — вторичная жена к тому моменту уже усмирила свой гнев, но опасно прищуренные глаза ясно говорили о том, что она ничего не забыла. — А тебе она на что?

— Удивительное дело, но младший принц велел своей кормилице позаботиться о его единственной питомице, — затем Мив снова взглянула на Ифе, по-матерински ласково улыбнувшись ей: — Ну, чего притихла, цветочек? Неужто совсем зашугали тебя здесь?

— Нет, что вы, всё в порядке, — постаралась с достоинством ответить Ифе, не показывая и следа страха, который она испытывала ещё мгновение назад. — Кошке не навредить серьёзно крупному хищнику, а тому нет нужды её трогать, коль их пути не сходятся.

— А если всё же сойдутся и тут окажется, что за кошкой стоит куда более крупный хищник, чем этот? — Мив бросила суровый взгляд на теперь уже безэмоциональную Шемеи. — Учти, вторичная жена, эта девочка принадлежит не просто младшему принцу, а могущественному хекау. И ему ой как не понравится, коль с ней что случится! Разумно ль навлекать на себя гнев того, кому под силу обрушить стихию на весь Та-Кемет? Да и было бы из-за чего… Дай-ка старуха угадает, что тут произошло до моего прихода — никак ты, Шемеи, измучила Ифе осмотрами, потом нагрубила ей, и девочка решила выпустить в ответ коготки? Ладно, молчите обе, и так вижу, что я права. Вот только, Шемеи, щёлкай своими клыками потише и как можно дальше от любимицы младшего принца! Главной над ней теперь я назначена.

— Фараон знает об этом? — холодно уточнила Шемеи. — Если я правильно помню, ты у нас уже давно швея.

— Как раз сегодня узнает. И не переживай, ткачество я не заброшу на радость тем, у кого не получается столь же хорошо выполнять свою работу.

— Что ж, раз так, постарайся приучить эту девицу уважать тех, на кого ей даже смотреть без дозволения не положено.

— Не только смотреть, но и дышать поблизости разучится, — после этого не вполне искреннего заверения, Мив жестом позвала Ифе следовать за ней.

Девушка не стала задерживаться, но напоследок их с Шемеи взгляды всё же скрестились, как два хопеша.

«Умею же я наживать себе врагов на ровном месте…» — невесело подумала Ифе, когда уже покинула комнату лекаря.

Затем с любопытством взглянула на Мив. Вернее, на её спину, так как шла позади.

— Значит, ты кормилица Кейфла? — не удержавшись, спросила она.

Мив остановилась, обернувшись с усмешкой:

— Да, была таковой более двадцати лет назад. Ох и давненько же здесь не вспоминали об этой части моей жизни! Всё больше предпочитали называть ткачихой да швеёй. Впрочем, я и есть швея и даже выгляжу соответствующе, как простолюдинка. Один лишь мой мальчик никогда не забывал свою старуху… Но у тебя, наверное, обо всём много вопросов накопилось?

— И да, и нет… Вроде шумят в голове, не дают покоя, а как пытаюсь сосредоточиться на них — сразу исчезают!

— А что остаётся? Ни за что не поверю, что совсем ничего!

Ифе на миг задумалась.

— Всего одно слово: «Почему?».

— Замени на «зачем», и сразу станет легче. По крайней мере, мне всегда помогало. Вот везде, где возникает это твоё почему, втисни его. А ещё лучше: «Для чего?». Тогда на любую проблему сможешь проще смотреть.

— Спасибо, я обязательно попробую, — искренне улыбнулась Ифе.

— Уж попробуй, девочка. А пока пойдём-ка мы в твою комнату, вернём тебе облик нормальной девушки. Искупаешься, волосики расчешем, наряд какой приличный подберём…

— Ты очень заботлива ко мне, Мив, спасибо, — Ифе легонько сжала сморщенную руку женщины. — И благодарю тебя, что вступилась за меня перед Шемеи.

— Пустяки, — отмахнулась кормилица. — Должен же хоть кто-то иногда оказывать сопротивление этой змее! Приятно видеть, что не все девушки готовы складывать перед ней лапки. Но ты не бойся её, эта женщина слишком умна, чтобы мстить и вредить тебе — знает, что первым делом Кейфл на неё будет думать. А ссориться с хекау… Я бы на её месте побоялась! Кстати, а ты же не гуляла ещё у нас во дворе?

— Нет…

— О, нужно срочно это исправить! Фруктовые сады, финиковые пальмы, в чьих тенях притаились пруды с чистой прохладной водой… Короче, срочно переодеваем тебя, и бегом на прогулку! Заодно и поболтаем как следует.

Воодушевление Мив заразило Ифе — наконец-то она ощутила, как на душе стало легко и приятно… Тревоги, страхи, недоверие — всё это испарилось, оставив предвкушение. Вернее, испарились на пару мгновений… Пока она опять не начала вспоминать о Шемеи, фараоне, его старшем сыне и в первую очередь о грядущем вечере! Вдруг она облажается так, что Кейфл сразу же передумает учить её?..

«Ну нет, не должна, — попыталась успокоить себя Ифе. — Он же сказал, что это под силу каждому. Значит, и у меня должно получиться. Ох, ну зачем я вообще терзаю себя этими сомнениями? Поскорее бы настал вечер! Нет сил томиться в ожидании…».

* * *

Знатнейшие люди сепата считали за честь присутствовать при утренних сборах фараона и старались никогда не опаздывать.

Все они, в том числе и сыновья Хафура, смиренно стояли в стороне, пока слуга брил щеки и голову фараона, пользуясь различными лезвиями и крючочками, укладывая их в кожаные футляры с ручкой, а те — в изящные ларцы чёрного дерева, где находились также щипчики, скребки и ножницы.

Писцы сидели перед Хафуром на корточках: часть из них готовы были в любой момент начать записывать приказы, а другие держали развёрнутыми длинные свитки папирусов с именами, цифрами и отчётами о проделанных работах или тех, что ещё только предстояло сделать.

Всё вроде бы было как обычно… Если не считать угрюмый, мрачный настрой Хафура. Он даже не произнёс ещё ни одного слова за всё утро… Только переодически бросал недобрый взгляд в сторону сыновей. Со стороны могло показаться, что они, или кто-то из них, чем-то сильно прогневил его… На деле же из всех присутствующих один Никаур понимал причину такого настроения отца.

«Быстро же начало разъедать ему голову это предсказание! — при этом наследный принц глянул на брата. — А этот стоит, опять в облаках витает… Что-то он больно хмурый для того, кому подарили красавицу! Неужто девица оказалась не столь покладиста, как должна была бы? Или не угодила чем… Ах, нет же! И как я сразу не догадался? Зуб даю, что наш маленький хекау о матери вспоминать начал! Вот-вот, даже на отца посмотрел сейчас так, словно рвётся спросить его о чём-то! И я хорошо знаю этот взгляд — он всегда делает его таким, когда о мамаше собирается заговорить. Что ж, поможем братику».

— Отец, позволь сказать? — произнёс Никакур, едва сумев скрыть в голосе злорадство.

Хафур дёрнулся, будто не сына услышал, а кипятком ошпарился. Затем недовольно рыкнул:

— Говори, раз уже начал.

— Кейфл всё утро порывается о чём-то спросить тебя. Может, дозволишь ему это?

— А сам он не в состоянии после сегодняшней ночи сказать то же самое? Теперь за него старший брат должен просить?

— Извини, отец, — Кейфл на миг бросил на Никаура взгляд, не сулящий тому ничего хорошего. — Я в самом деле хочу спросить тебя кое о чём, но наедине. Потому и не спешил заговорить об этом. Это не то, что должно касаться слуха кого-либо, кроме нашей семьи.

— Ладно, вечером приходи, тогда и поговорим, — неохотно согласился Хафур.

— Спасибо, отец.

Прошло ещё немало времени, прежде чем фараон наконец-то полностью собрался. Только тогда, получив временную свободу, Кейфл, уже за пределами покоев Хафура, встал прямо перед Никауром, не давая тому пройти мимо.

— В чём дело? — вопросительно изогнул бровь старший принц.

— Поговорить нужно, — холодно ответил Кейфл.

— Ты же с отцом собирался, а не со мной!

— Сам слышал, отец только вечером примет. А к тебе у меня другой разговор.

— И что, прямо здесь собираешься язык чесать? Думаешь, раз выше меня, то вправе преграждать дорогу?

— Нет, всего-то собирался пригласить пройтись по двору.

— По двору? — усмехнулся Никакур. — Может ещё нарвём цветов и в волосы их заплетём? Нет уж, давай лучше сходим на площадку, заодно поупражняемся в стрельбе. Ты, небось, уже и лук согнуть не сможешь, сколько времени не брал его в руки!

— Видимо, придётся огорчить тебя, брат.

---

Примечания:

*Нут (Ну, Нуит) — древнеегипетская богиня неба, дочь бога воздуха Шу и богини календарных сезонов Тефнут, сестра и жена бога земли Геба и мать Осириса, Исиды, Сета и Нефтиды. Входила в Гелиопольскую эннеаду богов. Ежедневно проглатывает звёзды и Луну, а затем рождает снова (смена дня и ночи). В Нут заключена тысяча душ. Была связана с культом мёртвых — поднимает умерших на небо и охраняет их в гробнице (её изображение часто помещали на внутренней стороне крышки саркофага или на потолке склепа). Изображалась в виде женщины, простирающейся по всему небосклону и касающейся земли кончиками пальцев рук и ног, часто вместе с Гебом, лежащим внизу. Иногда изображалась также в виде Небесной Коровы, а также в виде смоковницы и свиньи, которую сосут множество поросят (звёзд).

*Атет (также известна как лодка Матет) — в египетской мифологии одна из двух лодок, в которой Ра с солнечным диском над головой ежедневно путешествовал по небу. В период с рассвета до полудня Ра плывёт вверх на лодке Атет. В период между полуднем и сумерками Ра путешествует в лодке Сектет.

Путь до тренировочной площадки прошёл в тяжёлом молчании. Никто из братьев не проронил ни слова даже тогда, когда они, разогревшись, выпустили в сторону мишеней первые стрелы. Только Никаур неслышно цокнул языком, заметив, что младший принц сразу же попал в самый центр.

«Целыми днями просиживает за папирусами, а навык не теряет… Всегда, всегда во всём стремится достигнуть идеала! И ведь получается… Можно подумать, что я ему в этом завидую! Да ничего подобного. Было бы чему завидовать. Просто бесит… Сын наложницы, никогда не станет наследным принцем, а ведёт себя так, словно это ему предстоит занять трон отца!».

От разъедающей изнутри злости рука Никаура дрогнула, и он запустил стрелу намного выше самой мишени, попав в одну из пальм.

— Так бы сразу и сказал, что ты хотел поохотиться на птиц, — съязвил со смехом Кейфл, уже натягивая тетеву и демонстративно выстрелив туда же, куда угодила стрела Никаура, только немного левее, чтобы не повредить её. — Повезло, что там никого из людей не было — как раз на уровне головы получилось, если рост высокий.

— Ничего, я бы сказал отцу, что это ты так грубо промазал.

— О, я в этом даже не сомневался! Как и в том, что ты для подтверждения своих слов сумел бы отыскать свидетелей, хотя отец и без них поверил бы тебе, а не мне. Объясни, брат, — Кейфл пристально взглянул на Никаура, — зачем ты это делаешь?

— Не понимаю, о чём ты? — изобразил удивление старший принц, тыльной стороной ладони утирая взмокший лоб — несмотря на довольно ранний час, солнце уже нещадно жгло землю и раскалило воздух как в печи.

— Зачем постоянно подставляешь меня перед отцом?

Кейфл, в свою очередь, с удовольствием избавился бы от душного верхнего одеяния… Да только вид стал бы неподобающим, к тому же, светлая кожа, непривычная к солнцу, вмиг обгорит.

— А, так вот о чём ты хотел поговорить! — воскликнул Никаур, отмахнувшись от севшей на губу мухи. — Отношения решил выяснить… Так что ж, по твоему мнению, я должен брать вину на себя? — нагло ухмыльнулся он.

— Когда действительно виноват — да.

— То, что ты так делаешь, вовсе не означает, что я намерен повторять ту же глупость. Коль уж богам так было угодно, чтобы у отца появился никому ненужный второй наследничек, значит, буду этим пользоваться. И да, совесть мне про это ничего не говорит.

Кейфл качнул головой, несколько раз глубоко вздохнув, дабы утихомирить поднявшуюся волну злости. Нельзя поддаваться… Никакур ведь именно этого и добивается. Нарочно выводит на эмоции, чтобы он совершил какую-нибудь глупость.

— Знаешь, — произнёс хекау, нацепив на лицо непроницаемую холодную маску — верный признак, что в душе у него творилась самая настоящая буря, — хотя ты и будущий фараон, Никаур, но как брат скажу тебе прямо — ты ведёшь себя как трус. А с такой чертой сложно управлять сепатом.

Старший принц со злостью скрипнул зубами, прошипев:

— Ничего, как-нибудь управлюсь.

— Вот именно — «как-нибудь». А так никуда не годится, брат.

— Полагаю, это не твоего ума дело, — теперь уже огрызнулся Никаур.

— Отнюдь. Трусам не место на троне земного наместника Гора…

— А, стало быть, на нём место таким, как ты? Младшему принцу, сыну чужеземки из торгового каравана? — Никаур прищурился, ещё ближе шагнув к младшему брату, и процедил сквозь зубы: — Запасной вариант — вот, кто ты, Кейфл. Запомни это навсегда. Ты — запасной, почему-то всю жизнь стремившийся обойти меня. Как будто отец мог за это полюбить тебя и отдать моё место. Но нет, этого никогда не произойдёт, можешь даже не мечтать! Отец для этого слишком ненавидит тебя, а я ему всячески помогаю не забывать об этом.

— Я никогда не стремился занять твоё место, Никаур, — возразил Кейфл. — Ты обижен на свои фантазии, и только. Я завёл об этом разговор лишь затем, чтобы обсудить твою главную проблему, она же будущая проблема всего первого сепата. Теперь вижу, что напрасно — наивно было полагать, что ты станешь поддерживать эту тему… И не перевернёшь всё так, будто я хочу обойти тебя в очереди на трон отца. Повторю ещё раз, брат, для нас двоих: всё, что я делал и продолжаю делать — это лишь попытка отыскать себя, свой путь и предназначение. Я не наследный принц и, ты прав, никогда им не стану. Поэтому я пробую и ищу иной путь, по которому однажды пойду дальше. И сейчас это — путь хекау. Вполне возможно, что навсегда.

— Что ж, надеюсь, однажды он уведёт тебя как можно дальше от первого сепата. И желательно в те края, откуда пришла твоя мать. А знаешь, — Никаур недобро усмехнулся, — ведь судьба её могла бы сложиться совсем иначе, если бы у неё родилась дочь! Глядишь, остыл бы к ней отец, и сослал, как ненужную, на северную виллу. И в этом случае не заразилась бы она никакой хворью. Но нет, на её беду именно ты появился на свет… Так что, Кейфл, можно считать, что в этом мы одинаковы — оба убили матерей своим рождением. Только я сразу, а ты спустя время. Так даже ещё хуже.

Старший принц с наслаждением наблюдал, как Кейфл едва ли не до треска сжал в руках своё оружие. Маска покрывалась широкими трещинами… А вот будет знать, как обзывать его трусом! Пусть теперь живёт с этими мыслями.

До боли закусив щеку, хекау произнёс глухим голосом:

— Я не враг тебе, Никаур, и не был никогда. Но могу им стать, если продолжишь в том же духе. Тебе оно нужно?

Никаур содрогнулся от жёсткого, режущего, как нож, тона, с каким Кейфл неожиданно произнёс эти слова. Не редко такой же использовал отец…

— Иначе что? — с вызовом воскликнул старший принц, но всё же сделал шаг назад. — Что ты сделаешь, маленький хекау? Проклянёшь меня? Брось, ты же прекрасно знаешь, как боги карают тех, кто насылает проклятия! Поэтому ты никогда этого не сделаешь, Кейфл. Никогда!

— Уверен?

Холод мурашками пробежал по спине Никаура от усмешки младшего брата и при этом холодного, пробирающего до дрожи взгляда больших серых глаз… И не успел наследный принц моргнуть, как Кейфл сунул правую руку в карман, и уже через мгновение его окружило фиолетевое свечение. Вскрикнув, выпустив лук из трясущихся пальцев, Никакур в ужасе попятился назад, но споткнулся о свою же ногу и с глухим стуком повалился на каменный пол, в панике даже не почувствовав боли, и продолжил в таком положении отползать. Он и не заметил, что хека Кейфла не двигалась с места, извиваясь возле юноши…

— Это что здесь происходит?!

Яростный возглас Хафура отвлёк Кейфла, и свечение тут же погасло. Зато Никаур, увидев отца неподалёку, сразу вскочил на ноги и срывающимся от страха голосом выпалил:

— Ты это видел? Видел же? Кейфл собирался наслать на меня проклятие!

— Что?.. — от подобного обвинения юноша даже растерялся в первое мгновение.

— Я видел, что он использовал хека, не вопи так, — фараон перевёл грозный взгляд на младшего сына: — Объяснись. Что это было? Ты действительно собирался наслать проклятие на брата?

«Глупец… — прикусил губу Кейфл. — Дурак! Всё же поддался эмоциям. Так подставиться ещё нужно суметь…».

Хотя юноша сильно злился на себя, вслух он произнёс совершенно спокойно:

— Нет, отец. Великий Гор свидетель моим словам — я просто хотел напугать Никаура. Хека, что ты видел, не навредила бы и мухе.

— Да что ты говоришь! — воскликнул старший принц. — А что ты сказал перед этим, позабыл уже? Так я напомню: «Считаешь, мне не под силу наслать на тебя проклятие? В отличии от тебя, я не трус!» Утверждаешь, что это было случайностью? Совпадением?

— Интересно, тебе хотя бы иногда бывает стыдно за своё враньё, брат? — Кейфл сделал особое ударение на последнее слово.

— Молчать! — взревел Хафур, да так, что вся его свита, стоявшая чуть поодаль, окончательно притихла, даже стиснутые в руках слуг опахала перестали двигаться. — Вы — мой позор… Оба! Один трясётся от страха так, что я отсюда слышу как зубами стучит… Жалкое посмешище, а не мужчина! А ты… — он вновь перевёл взгляд на Кейфла, и хекау на миг показалось, что отец готов прямо сейчас убить его на этом самом месте. — Да как ты посмел?.. Как вообще мог додуматься насылать колдовство на брата? Да будь оно хоть трижды безобидное!.. Позор…

Фараон сурово оглядел притихших сыновей, готовясь выдать новую гневную тираду, но в голове у него повторяющимся эхом пронеслись слова, сказанные вчерашним вечером уром Тахметом: «Гибелью станет фараону Хафуру его родной сын…».

«О ком же из вас шла речь? — в сотый раз за этот только начавшийся день задумался Хафур, не считая всей прошедшей ночи. — Ты, Никаур? Мой наследник, сын единственной любимой женщины? Или ты, Кейфл? Тот, кому дорогу в эту жизнь открыла лишь воля богов? Два сына… Всего два! У иных правителей в разы больше… И это не считая дочерей. Так почему именно мне приходится тяжелее остальных? За какие такие грехи мне послано это наказание? Угораздило же Кейфла помешаться на хека… Глядишь, без неё всё было бы намного проще! Ведь у других фараонов нет сыновей-хекау».

Поняв, что уже слишком долго ничего не говорил, а все стояли в ожидании его решения, Хафур, вновь едва ли не прижав к земле суровым взглядом сыновей, произнёс:

— Сегодня вечером придёте ко мне. Оба. Тогда и решу, что делать с вами.

— Отец, позволь доказать тебе прямо сейчас, что я не замышлял ничего против брата! — неожиданно повысил голос Кейфл, решив не спрашивать дозволения на произнесение просьбы.

Он понимал, что отцу это не понравится. Совсем не понравится! Но хуже тем самым он уже не мог себе сделать… Напротив, это был его единственный шанс хоть как-то исправить более чем скверную ситуацию. А на дерзость фараон скорее ответит согласием, чем на мольбу.

Так и вышло — помолчав какое-то время, Хафур недоверчиво протянул:

— И каким же образом, м?

— Чтобы хека причинила кому-то вред, для неё требуется артефакт. А у меня нет при себе ни одного. Осмотрите меня: вы не найдете даже пыли, в которую он превратился бы, если бы я уже его использовал!

Хафур помедлил мгновение, решая, самому ли подойти к сыну или послать кого-то из свиты. Наконец, для верности захотел осмотреть сам и как-то лениво поманил его рукой. Кейфл не заставил себя ждать, спиной ощущая вонзенный в него взгляд брата, которого он решил пока что игнорировать.

С ничего не выражающим лицом фараон самым тщательным образом ощупал одеяние младшего сына.

— Что ж, не обманул — артефактов и пыли действительно нет, — хмурясь подтвердил Хафур. — Но это не отменяет того, что ты, пускай и самую слабую, но всё же направил на брата хека!

— Я виноват, и признаю это. Виноват, но не желал зла Никауру, когда пугал его неподвижным свечением.

Теперь Хафур раздражённо выдохнул на это «раскаяние». Как же ему всё это надоело… Вышел, называется, спокойно прогуляться! Подумать в тишине, на воздухе…

— Вечером. Придёте. Ко мне. Оба. А до тех пор не смейте на глаза попадаться!

Отчеканив каждое слово, Хафур быстрым, но не лишённым достоинства шагом, направился прочь от тренировочной площадки. Свита, засуетившись, поспешила нагнать повелителя, на ходу взволнованно перешептываясь об увиденном, стараясь говорить так тихо, чтобы фараон точно их не услышал.

Кейфл же, так и не посмотрев на недовольно пыхтевшего позади Никаура, в свою очередь отправился в сторону дворца. Ему необходимо было успокоиться… А для этого лучше всего уйти в город. Вернее, в храм Гора. А если ещё точнее — в храмовую библиотеку, в одну из отдельных комнат. Где можно будет творить хека до тех пор, пока не исчерпаешь из себя все силы… Зато их не останется на свершение новых безумств. Будет впредь уроком — не терять голову из-за чьих-то слов! О ком или о чём бы не говорили…

— Показываешь мне спину, наш глупый маленький хекау? — послышался ему вслед ехидный голос Никаура. — И кто из нас после этого трус?

«Великая хека! — Кейфл сжал оба кулака так, что хрустнули суставы пальцев, а ободки колец больно впились в кожу. — Ведь если останусь — всё равно что сам себе вынесу смертный приговор! Отец не простит, если я ещё и изобью его. Нет, прочь… Прочь отсюда! Хватит с Никаура подарков от меня. В храме я смогу отвлечься. Заодно проверю ту комнату для нас с Ифе».

От этой мысли он на мгновение замер.

«Для нас? Звучит как-то… Слишком прекрасно. Как будто мы там собираемся… Это же будет просто местом тренировок! И ничего другого…».

Ещё какое-то время старший принц простоял на тренировочной площадке, не двигаясь с места, невзирая на жгучее солнце, и даже и не думал скрывать торжествующей улыбки. Пока к нему не подошёл мрачный командир Нгози:

— Зря вы так настаивали на его вине. С вашими-то намерениями… Зачем так открыто показывать свою враждебность?

— М-да, вот так срываться, возможно, и не стоило бы… — Никаур ещё шире улыбнулся. — Но зато это дало мне в руки великолепный шанс — вернее, братец сам подарил его. Вечером-то я извинюсь перед ним, и за всё что наговорил, и за клевету, конечно же, вызванную испугом, и впредь постараюсь больше не провоцировать его так в открытую… На самом деле постараюсь. Вот только зерно сомнений уже посеяно в умах отца и придворных. Они же своими глазами видели, как Кейфл использовал хека возле меня! И направлял её в мою сторону. Так где уверенность, что он не сможет повторить этот трюк? Причём на сей раз уже совсем не безобидно…

— Так вы теперь оклеветать хотите младшего брата? — хмыкнул Нгози. — А ещё недавно велели моему воину заколоть его…

— Тот случай уже упущен, — Никаур воровато оглянулся, опасаясь, как бы этот разговор не подслушал кто ненароком. На счастье, поблизости не было ни души. — И ждать повторного не следует больше. А если убедить отца, что младший сын собирается с помощью хека извести его наследника… Вот тут я на месте Кейфла пожалел бы, что тот мальчишка не заколол его на берегу Хапи! И здесь у нас уже нет ограничений по времени. Подставить Кейфла я смогу хоть завтра, хоть в следующем месяце, хоть через год. Удобно, согласись.

— Главное, чтобы повелитель поверил.

— Поверит, — уверенно ответил Никаур. — Ведь он будет ждать чего-то подобного.

«Особенно после предсказания, которое принёс ему ур. Ведь, по логике, кто из нас с Кейфлом опаснее? Конечно же, тот, кому дано владеть хека! На такого всегда будешь думать в первую очередь».

— А ты, дорогой командир, поможешь мне убедительно провернуть это дело, — добавил принц, улыбаясь, но при этом блеск в его тёмных глазах ясно давал понять, что в случае провала Нгози не сдобровать.

— Я же уже поклялся вам, мой принц, что до последнего буду на вашей стороне! Приказывайте, и я всё устрою. Случайность в виде молнии не может помешать во второй раз.

— Обожди, — довольный ответом Никаур похлопал воина по плечу. — Ещё не время. Сперва как следует обработаем эту почву. А пока пойдём каждый своей дорогой — не хватало ещё, чтобы кто-нибудь заметил, как мы тут шепчемся наедине.

— Прежде, чем разойдёмся, позволите задать один вопрос?

— Что ж… Один можно, — Никаур невольно напрягся — Нгози ещё никогда не задавал ему вопросов, не считая уточнений для выполнения приказов. Собственно, поэтому и решил позволить ему это.

— Вы же наследник Хафура… А наш фараон никогда не отдаст трон младшему сыну. Никак не пойму, зачем вы столько времени тратите на него? Зачем вам всё это понадобилось?

«Все сегодня лезут ко мне со странными вопросами! — мысленно воскликнул Никаур. — Какой-то сговор, не иначе».

— Наследник, да… — принц сделал такой вид, будто он общался с глуповатым ребёнком. — Отец, конечно же, отдаст трон мне, но что делать с людьми? Все уже с раннего детства сравнивали нас с братом. И далеко не всегда в мою пользу… Где взять уверенность, что это не скажется пагубно на моём правлении? А если братец решит впоследствии свергнуть меня? Его же поддержат все, даже кошки! Нет, Нгози, я не могу так рисковать. Я обязан обезопасить своё будущее. И так обречён на пожизненное сравнение с Кейфлом… Но пусть лучше о нём вспоминают в прошедшем времени! Так будет намного спокойнее. А ещё лучше, если эти воспоминания будут очернены.

— А не страшитесь кары богов за такие деяния?

— Это уже твой второй вопрос.

— Простите, мой принц, — Нгози склонил голову.

— И вообще, тебе ли болтать о страхе перед богами!

— Хвала этим же богам, братьев у меня нет, и некого из кровной родни изводить своими руками.

— Ну, изведу-то я не совсем своими… И вообще, страх перед какой-то будущей карой не должен останавливать от действий в настоящем! Придёт срок — вот тогда и стану разбираться.

— А младший принц не прав — вы никакой не трус, коль так мыслите, — с явным одобрением заметил Нгози.

— Надеюсь, ты действительно это понимаешь, а не льстить пытаешься.

— Я? Льстить? Простите, мой принц, но мне неведомо такое слово!

— И именно за это я тебя и выбрал. Смотри, не научись дурному, я разочаровываться не люблю.

— Не беспокойтесь, не придётся.

* * *

У Ифе этот день складывался несколько иначе.

Мив — добрая, хотя и по-своему строгая женщина, — первым делом как следует искупала девушку. Так как им можно было воспользоваться только общей для всех наложниц купальней, они отошли в самую дальнюю от всех часть. Там Мив, как недавно Шемеи, уже в свою очередь немного подивилась тому, что Ифе всё ещё невинна.

— А впрочем, это не так уж и неожиданно… — услышала девушка, как пробормотала она, отворачиваясь. — Напротив, было бы странно, окажись всё наоборот.

«Она знает Кейфла с детства, — подумала тогда Ифе, с головой нырнув под воду. — Кормилица… Он рос у неё на руках. Кто, как не она, могла бы подробнее рассказать о нём? Хотя, зачем мне это? Сама не знаю… Наверное, просто хочу понять его. И хотя бы примерно представлять, что он за человек. Свои впечатление и наблюдения у меня и так уже имеются… Но мнение со стороны никогда не помешает».

Влекомая этими мыслями, Ифе спросила:

— Мив, а если бы я, например, не была знакома с Кейфлом, а ты решила бы кратко описать мне его, то что ты сказала бы?

Старушка хмыкнула с лукавой улыбкой, прежде чем ответить.

— Ну, я бы точно сказала, что он довольно строг. К себе в первую очередь, а уже потом к другим. Любознателен, всегда стремится что-то изучать… Во всём старается достигнуть идеала. Недоверчив, сильный хекау, как ты и сама знаешь, но ещё и неплохой воин — из лука особенно хорошо стреляет — и владеет игрой на флейте. Правда, не помню, когда в последний раз видела, чтобы он брал её в руки… Всё в папирусы глядит да хека оттачивает. Он же обучался этому у нескольких наставников, но у одного прожил аж пару-тройку лет. Он-то и стал его главным учителем. Кейфл очень его уважает… А остальные, так, лишь добавляли знаний.

— Коих никогда не бывает много.

— Именно, девочка моя. И, если я правильно заметила, что Кейфл кое-что всё же взял себе в характере от отца, то тогда он точно однолюб. Женщине, которой повезёт стать его избранницей, он будет готов бросить к ногам весь Та-Кемет и даже больше. И она на всю жизнь станет его единственной… Но тут есть и своя обратная сторона — мальчик наш ревнив, это тоже следует учитывать. Ну а ты, — Мив хитро прищурилась, — что бы ты поведала незнакомому человеку о девушке по имени Ифе?

— Ну… — почти бывшая наложница глубоко задумалась.

Рассказывать о себе было как-то… Странно, непривычно.

— Я бы сказала, что она обучена грамоте, играет на систре, немного танцует, любит смотреть на восход солнца и мерцающие в ночи звёзды. Любит ездить на верблюдах. Мечтает побывать в каждом сепате, может даже чужие земли посетить и хотя бы одним глазком взглянуть на Та-Дешрет, — помедлив мгновение, она прибавила: — Но в первую очередь она стремится исполнить свой долг.

— А в чём он заключается? — поинтересовалась Мив.

— Сейчас — в верности и служении тому, кто станет её господином.

— Но такое стремление мало сочетается с теми мечтами. Что для неё всё-таки важнее?

— Говорю же, в первую очередь она…

— Я это уже слышала, — сердито перебила Мив.

— А другого ответа у меня и нет.

— Или ты просто не хочешь произносить его вслух.

«Ох, доболталась! Не говорить же ей, что для меня важнее всего стать свободной! Жить, а не существовать в каменной клетке, помыкаемая хозяевами. Ведь и восход, и звёзды, и верблюды — всё это тянется… оттуда, — девушка сглотнула возникший в горле ком. — Когда наш караван спокойно передвигался по пустыне, останавливался в городах… Я так смутно помню их! А всё же шум базара до сих пор вызывает в груди тёплую тоску…».

— Ифе, кем ты была до того, как стала невольницей? — вдруг спросила Мив, цепко вглядываясь в лицо девушки.

Этот вопрос заставил её покоситься на Мив с подозрением — уж не умеет ли она мысли читать?..

— Спокойно, — ласково улыбнулась старушка, заметив, как она напряглась. — Я не первый год живу в этом мире. Знаю, как выглядят те, кто проваливается в свою же голову. С тобой именно это сейчас и произошло. Не будь ты юной девушкой, а хотя бы моей ровесницей, я бы предположила, что ты с нежностью вспоминала какого-нибудь красавца, который стал твоей первой любовью. Потому и спрашиваю, кем ты была раньше? Вряд ли подобные воспоминания у тебя вызывают года, проведённые в неволе. Или там и вправду был какой-нибудь бравый воин, о ком и по сей день вздыхаешь?

Ифе с тяжёлым вздохом покачала головой.

— Моё имя означает «любовь», но вот любить мне ещё никогда не доводилось. Именно мужчину… Я почти не помню родителей, но точно знаю, что любила их, а они меня. Это ведь совсем другое… Ещё я любила одну служанку в доме моего первого хозяина. Она заботилась обо мне, рассказывала на ночь сказки, каждый день угощала чем-нибудь сладким, расчёсывала мне волосы, при этом напевая разные песни… А потом её внезапно не стало. Как и мою маму, её прежде времени забрала неизлечимая болезнь. Отца же моего убили разбойники… Жизнь отобрала у меня всех, кого я могла любить. А новых людей так пока и не появилось в ней. Да и появятся ли… А вот кем я была прежде, до того, как стала невольницей… Прости, но мне не хочется это обсуждать. Да и что толку с того? Пожалуйста, только не смотри на меня с сочувствием! Я не привыкла жаловаться и не хочу, чтобы меня кто-то жалел.

— Ладно, не буду тебя больше мучить. Расскажешь сама, если захочешь, как так вышло, что ты угодила в неволю, и кем была до этого. Но не могу не спросить — а хочется ли тебе вообще полюбить?

— Зачем ты спрашиваешь меня об этом?

— Чтобы знать, какое у тебя сердце. В конце-концов, ты теперь наложница Кейфла, а я ему была почти как мать.

Девушка неопределённо пожала плечами.

— Любить — значит привязываться. А я не очень этого хочу… — последнее Ифе неуверенно прошептала. — Слишком… Слишком больно потом, когда всё теряешь.

— Ах, вот, значит, как! — казалось, Мив обрадовал такой ответ. — Выходит, ты не просто не хочешь, а всего-лишь боишься, что можешь полюбить кого-то! Милая моя девочка, — старушка мягко провела ладонью по мокрым волосам девушки, — я понимаю, страх нужен людям — он оберегает нас, заставляет видеть границы дозволенного. Но не позволяй ему становиться тем, кто будет направлять всю твою жизнь! Столько всего упустишь, потом все локти сгрызёшь.

Ифе устало вздохнула, улыбнувшись. Этот разговор начинал её утомлять… Хотя и был хорошим уроком — ведь в словах Мив была своя доля мудрости. Той, которую ей прежде не доводилось слышать.

— На всё воля богов, — произнесла Ифе. — Если им будет угодно, чтобы я смогла полюбить, значит так будет, вне зависимости от того, чего я решу для себя. Запрещай или не запрещай, желай или не желай, а если она угодит в сердце, то уже никуда из него не денется. По крайней мере, сразу.

— Э, нет, если она потом сможет исчезнуть, значит, это вовсе и не любовь была! — воскликнула Мив так, что на них обернулись почти все наложницы. — Так, влюблённость, влечение… Но точно не любовь! Запомни это, пригодится, если запутаешься в чувствах. И знай, что ради любимого и под хопеш без раздумий прыгнешь. Коль будешь чувствовать это, значит всё верно — ты действительно любишь.

— Послушай, — Ифе с заметным интересом взглянула на старушку, — ты же была кормилицей, а значит, ты…

— Ага, и замужем побывала, и дочку родила. Она уж сама замужем давно, — Мив махнула рукой куда-то в неопределённую сторону, — живёт в другом сепате. Деток нянчит лет семь как. Она-то не намного старше нашего Кейфла, всего пару месяцев между ними, а ему уж двадцать пять.

— Пожалуйста, расскажи о своём муже. Как вы познакомились? Вы ведь любили друг друга, да? А как свадьба прошла? Где потом жили?

Мив вроде бы недовольно наморщилась, но затем охотно заговорила, словно только и ждала повода завести разговор на эту тему:

— Ой, мой бедный старик давно уже на суд Осириса ушёл! Надеюсь, его оправдали, ведь при жизни он был очень праведным, и обряды я все необходимые провела. А познакомились мы…

Ифе прикрыла глаза, расслабляясь. Может, ей и не были интересны все подробности из жизни Мив и её супруга, но так старушка хотя бы позабыла о ней.

В купальне они провели ещё около часа. Затем Ифе переоделась в один из своих старых нарядов, привезенных из прошлого сепата. С помощью Мив уложила волосы — она даже во время этого начала что-то негромко напевать, видимо желая порадовать девушку, — а после, запоздало позавтракав, они вышли прогуляться в сад.

Он действительно впечатлял своими размерами, как и колличеством прудов и фруктовых деревьев, не считая изобилия финиковых пальм. И в целом прогулка прошла спокойно, вот только один раз им пришлось юркнуть за одну из акаций, прячась от едва ли не бегущего Хафура, за которым из последних сил плелась изнурённая свита — глаза фараона горели нездоровым блеском, и он будто нарочно хотел измотать себя под палящим солнцем. Вот только природная выносливость никак не позволяла достаточно устать… К несчастью его придворных.

— Чего это он? — изумлённо прошептала Мив, глядя на этот «забег». — Что ж там стряслось у нашего фараона, коль он носится по такой жаре? Знаю я их, упрямцев этих, то есть правителя и Кейфла — оба, когда очень уж хотят отвлечься от чего-то, загружают себя пуще, чем если бы на одного верблюда взвалили целый караван! И людей, и всю их поклажу.

Ифе ничего не ответила. Она просто радовалась, что фараон их не заметил.

Побродив там ещё какое-то время, девушка затянула Мив в библиотеку, а на недовольное ворчание старушки сказала:

— Так пожелал Кейфл, когда узнал, что я умею читать.

— Ой, да ладно, пожелал он… Сама-то, вон, почти как коза скачешь от радости! Ладно, пошли уже, учёная. Вот ведь боги свели вас с Кейфлом… Что он, что и ты, оказывается — дай волю, жить поселитесь среди папирусов!

«Вот будет у меня эта воля, тогда и поглядим», — подумала Ифе.

Уже в самой библиотеке Мив спросила:

— А кто ж додумался невольницу грамоте обучать? Дело-то это непростое, долгое…

— Мой первый хозяин, — безразлично ответила Ифе, жадно впиваясь глазами в многочисленные шкафы и полки с папирусами. — Продать подороже хотел потом.

— Расчётливый, подлец.

— Торговец, одно слово. Потому и богатый, что такой.

Не прошло и нескольких минут, как Ифе, с помощью пожилого смотрителя, уже выбрала несколько интересующих её свитков.

— Рецепты лечебных снадобий? — удивилась Мив. — Тексты о «погребальной хвори»? Зачем они тебе?

— Я хочу разобраться, что это за болезнь, и есть ли способ её лечить. Ведь эта хворь… — мгновение Ифе боролась с собой, впервые заставляя заговорить об этом спокойно. — Именно она забрала маму и ту добрую служанку. Отец, когда узнал, что мама заболела, потратил все, что у нас было, на попытки излечить её. Но этого оказалось мало, и он взял денег в долг у одного из давних знакомых. Потом, как я уже говорила, его… убили разбойники, и долг стало некому отрабатывать. Мама вскоре умерла, а я осталась сиротой — вот тот, кому отец был должен, и забрал меня, как выплату. Потому и грамоте начал обучать, дабы с лихвой отбить всё, что потерял… И мне некому было помочь. Я тогда осталась совсем одна. И всё из-за этой проклятой хвори! Вот почему я хочу теперь разобраться в ней. Понять, есть ли шанс отыскать способ справляться с ней.

— Понимаю, — Мив легонько сжала её руку, выражая тем самым молчаливую, и оттого весьма ценную поддержку. — Теперь понимаю… Вот только… Способ излечить её искали все, даже лучшие хекау пытались изгнать! Но ничего не вышло… Что ты хочешь найти?

— Хоть что-нибудь, не важно. Я знаю, что не лекарь, и не учёный, и вряд ли чего-то смогу добиться в этих поисках… Но я хотя бы буду знать, что пыталась. Прежде ведь у меня почти не было возможности… Но сейчас я могу свободно пользоваться библиотекой, и не стану это упускать.

— Тогда, — Мив аккуратно взяла один из свитков, — будем изучать вместе. Помогу тебе, чем смогу.

— Ты тоже умеешь читать?

— Не так уж и легко быть кормилицей принца, — усмехнулась она. — Особенно, когда тот подрастает.

* * *

До самого вечера они просидели в библиотеке. Только тогда, на мгновение оторвав изрядно уставшие глаза от сливающихся в единое целое иероглифов, Ифе с ужасом осознала, что вот-вот опоздает к Кейфлу! Быстро собрав хаотично разложенные папирусы, буквально впихнув их в руки смотрителя, и попрощавшись с засыпающей Мив — собственно, она никак и не отреагировала на это, — Ифе бросилась бежать к покоям младшего принца, то и дело спотыкаясь в новых сандалях.

«Как же я смогу заниматься с ним хека, если у меня после целого дня чтения голова того гляди лопнет? Надо же так сглупить… Ладно, если что, так и сознаюсь ему во всём. Может, поймёт… Нет, Ифе, что это за мысли? Ты обязана справиться! В каком бы состоянии не была. От этого слишком многое зависит…».

Мало того, вскоре она поняла, что заблудилась… Пришлось просить о помощи попавшегося в коридоре меджая. По какой-то злой иронии им оказался Нгози.

— Торопишься к младшему принцу? — он усмехнулся так, что Ифе тут же несколько раз пожалела, что вообще заговорила с ним. — Не трясись так, опоздать ты уже не сможешь — он и наследный принц Никаур сейчас у фараона Хафура. Когда он им дозволит уйти — никто не знает. Может, и всю ночь продлится их разговор.

— Тогда… Могу ли я подождать господина в его покоях? — инстинкт самосохранения велел Ифе изображать из себя самую покорную и покладистую из всех наложниц на свете.

— Это уж ты с ним потом сама решай, можно или нет. Пошли, провожу.

Девушка опасливо последовала за воином, поймав себя на одной мысли, вызвавшей у неё улыбку: «Вчера едва сознание не потеряла от страха, пока шла к принцу Кейфлу, а сегодня чуть ли стену не проломила, как бежала туда же! Воистину, как же быстро всё меняется… Причём ожидания этих изменений могут длиться очень долго, а когда они приходят — ты и не сразу осознаешь, сколь быстро всё случилось».

Нгози, как он и сказал, проводил её до самых дверей, напоследок посоветовав — хотя скорее приказав, — запомнить дорогу самой. Ифе не стала спорить, молча соглашаясь с разумностью этих слов, и поспешила скрыться в комнате.

Там она вздохнула полной грудью, прикрыв глаза и спиной прижавшись к дверям. Нос тут же щекотнул запах можжевельника. Его запах… А ещё те сладкие масляные лампы. И папирусы…

«Такое интересное сочетание. Необычное… Но приятное. От них веет… спокойствием».

Наконец Ифе раскрыла глаза, сделав шаг вперёд, воскрешая в памяти в самых ярких красках всё, что произошло здесь вчера. Все сказанные Кейфлом слова, его проникновенный голос с лёгкой хрипотцой, блестящий, чуть прищуренный взгляд… Его тёплое дыхание на её коже… Ифе невольно коснулась того места на шее, чувствуя, как заливается румянцем.

«Ох, да что же это со мной?..».

Взгляд девушки невольно устремился на застеленную кровать принца. На миг она даже позволила себе представить, как Кейфл мог бы подхватить её на руки, причём легко, словно у неё совсем нет веса, и бережно отнёс бы туда, по пути всё смелее покрывая её лицо поцелуями.

«Каково это, когда тебя целуют? Я ведь совсем не знаю… Наверное, если это делают, когда ты того хочешь, они должны быть приятны. Ох, великие боги, я должна остановиться!..».

Но распалённое воображение уже и не думало останавливаться. Оно с азартом, в деталях, рисовало перед Ифе сцену, как она, без одежды, лежит на этой кровати, а юный принц, тоже избавившись от ненужной ткани, нависает над ней, а затем поднимает, заключая в крепкие объятия… В которых их руки без стеснений изучают друг друга. Нежная ласка становилась всё смелее, жар между ними неумолимо нарастал, и оставалось совсем немного до того момента, когда они станут совсем близко…

«Да прекрати же ты! — едва ли не вслух прокричала девушка, закрыв глаза ладонями. — Ох, ведь всего один раз нечаянно увидела, как слуги в доме хозяина делали… это! И ведь никогда прежде и не думала представлять себя в таком же положении! А теперь… что это? Как объяснить эти странные фантазии? Я теряю голову… Почувствовала, что могу стать свободной, вот и теряю контроль над собой! Нет, так никуда не годится…».

Дверь позади неё щёлкнула, отворяясь. Вздрогнув, взмолившись всем, кому только можно, чтобы на её лице не осталось стыдливого румянца, Ифе развернулась к бесшумно вошедшему принцу.

— Здравствуй, Кейфл, — произнесла она, склоняя голову.

— Добрый вечер, Ифе, — ответил хекау, и девушке совсем не понравился его голос.

Она сразу же пристально взгляделась в изнемождённое лицо юноши, на что он вопросительно изогнул бровь.

— Что с тобой? — с неожиданной для себя тревогой спросила Ифе. — Ты выглядишь…

— Так, будто прямо сейчас упаду без чувств? — усмехнулся Кейфл, но тут же посерьёзнел. — Не волнуйся, это только так кажется. Со мной всё в порядке. Немного устал, но не более.

«Ни к чему ей знать, что я в этом храме едва в Дуат не отправился… — прибавил мысленно принц. — Надо ж было так увлечься, что совсем за силами не уследил! Я же не оправился ещё до конца, нельзя создавать так много хека сразу… Целью было только устать, но не убивать себя! Спасибо тем людям, напоили чем-то целебным. Как же их звали?.. Девушка точно Шани, а вот её брат… Атсу, кажется? Да, именно так. Удачно я именно возле того шкафа остановился перевести дыхание, иначе не встретился бы с ними. Снадобье их быстро в чувство привело… Нет, я бы и без него обошёлся, только это заняло бы намного больше времени. Интересно, кто они такие? Как-то сразу не додумался спросить… А потом они уже исчезли».

— Мне один из меджаев сказал, что ты был у фараона, как и принц Никаур, — робко произнесла девушка, только чтобы прервать затянувшуюся тишину. — Надеюсь, всё в порядке? Это ведь не из-за него ты…

— Нет-нет, отец лишь поговорить хотел со мной и Никауром. Устал я ещё до них.

«И вспоминать об этом разговоре пока что совсем не хочется! Потом всё обдумаю, когда силы восстановятся».

— Ты сама-то как, успела познакомиться с Мив? — поинтересовался у девушки Кейфл.

Светлая улыбка тронула уголки её губ.

— Да, мы провели вместе целый день. Она очень славная.

— Это так, вернее и не скажешь, — согласился хекау и взглянул в сторону балкона. — Солнце уже село за горизонт… Давай мы потом поговорим, а сейчас приступим к делу.

— Я готова, наставник! — тут же воскликнула Ифе, ощущая неумолимо нарастающее в груди волнение. Будто через неё тянулись верёвочки, и кто-то усиленно тянул за них вверх… И от этого хотелось начать как можно скорее.

«Великий Гор, ты же повелитель этого сепата… — мысленно направила молитву Ифе. — Прошу, сделай так, чтобы у меня всё получилось!».

Лицо Кейфла тут же приобрело сходство с каменным изваянием — юноша тоже был готов провести свой первый урок для кого-то. Он ведь знает, как это делается… Помнит всё, как и чему его обучали наставники. И вот теперь настал его черёд.

— Тогда будь внимательна и слушай мою речь; не забудь ничего из того, что говорю я тебе.

…Тогда будь внимательна и слушай мою речь; не забудь ничего из того, что говорю я тебе.

Ифе кивнула и торопливо уселась, поджав под себя ноги, на расстеленную на полу небольшую циновку, на которую ей молча указал Кейфл.

«Не припоминаю, что бы она лежала тут вчера и сегодня утром… — отвлечённо подумала девушка, пытаясь как можно незаметнее устроиться поудобнее. — Неужели принесли ради этой тренировки? Вообще удивительно, что покои младшего принца обставлены так… Скудно. Интересно было бы взглянуть на обитель старшего сына Хафура. Вот где, наверное, роскошь едва ли не с балкона выпадает! Ага, вот только это повлечёт неминуемую встречу с самим наследником… Нет уж, слишком большая цена за такое пустое любопытство».

Кейфл за это время взял одну из масляных ламп и поставил её в нескольких шагах перед Ифе. Затем, придирчиво взглянув на неё, отставил ещё чуть назад, немного развернув.

— Для чего нам лампа? — не удержалась и полюбопытствовала Ифе.

— Затем, что в ней горит огонь. Он-то нам и нужен, — ответил Кейфл. — Начнём с одной, позже добавим ещё.

От нарастающего волнения девушка едва не хихикнула, наблюдая за тем, с каким серьёзным и сосредоточенным видом принялся расхаживать вокруг неё хекау, словно это ему предстояло слушать наставника, а не ей.

— Сконцентрируйся, — прозвучавший в повисшей тишине приглушённый голос Кейфла в миг прогнал всю весёлость, — и не напрягайся. Старайся, но не превращай себя в каменную статую. Иначе не будет никакого толку.

С этими словами принц порывисто подошёл к ней и легонько надавил кончиками пальцев на приподнятые от напряга плечи Ифе. Ему для этого пришлось немного наклониться, но вполне достаточно, чтобы их лица оказались настолько близко друг от друга, что у девушки едва глаза к носу не сошлись, когда она нечаянно на него глянула. И при этом равно вдохнула через нос, ощутив пронзивший кожу жар, вызванный этим простым касанием… Сердце же Кейфла замерло на мгновение, стоило ему дотронуться до нежных, хрупких девичьих плечей. Но, в отличие от Ифе, на лице принца не проступило ни единой эмоции — он стойко сохранял маску холодности и отстранённости.

— Расслабься, — повторил он, теперь практически приказывая, и уже ощутимее надавил на плечи. — Если не можешь, помоги себе.

— Как?

— Сделай глубокий вдох — задержи его ненадолго, — и медленно выдыхай. Не забудь при вдохе поднять плечи как можно выше, а на выдохе — отпусти, урони их. И так несколько раз. Давай.

Кейфл отошёл на пару шагов назад, выжидающе смотря на Ифе. Она последовала его совету, однако голову никак не отпускали мысли:

«Какие же у него необычные глаза! И дело даже не в цвете. Неужели у всех хекау столь… колдовской взгляд? Он намертво притягивает им к себе. И в них… Будто танцует сам огонь. Ох, Ифе, ну что за глупости? Это же просто отражаются огоньки ламп…».

— Кстати, — вновь произнёс принц, и как-то обеспокоенно взглянул на неё, — а я не забыл предупредить, что после урока ты должна будешь поцеловать меня?

— Что?.. — брови Ифе тут же неудержимо поползли вверх, а в груди возникло чувство, будто из неё вышибли весь воздух.

— Значит, забыл… Прости, Ифе, но так будет после каждого занятия.

— Но… зачем?

— Для бо́льшего взаимодействия энергий ученика и наставника, — пояснил Кейфл с таким видом, будто уже начал вести урок. — Так мы начнём лучше чувствовать друг друга. Соответственно и обучение станет проходить эффективнее.

Девушка, сглотнув, облизнула мгновенно пересохшие губы, уже представив себе, как именно ей придётся это делать. Каждый день… Но если так действительно нужно для обучения, может, стоит потерпеть? Главное, не открывать при этом глаза и особо не думать…

— Нет! — вдруг воскликнула Ифе в ответ на свои мысли, да так, что Кейфл немного вздрогнул от неожиданности. — Нет. Так… Так не пойдёт. Неужели нет иного способа для взаимодействия наших энергий?

— Есть, но тебе он понравится ещё меньше. Слишком… — принц прищурился, понизив голос до вкрадчивого шёпота. — Слишком тесно получится и очень близко. Даже слишком близко. Думаю ты понимаешь, о чём я.

Ифе почувствовала себя загнанной в угол мышкой… Тем не менее сдаваться девушка не собиралась.

— Но как же ты обучался тогда?.. Неужели тоже целовал своих наставников? Ведь наверняка же есть другой способ!..

— У мужчин всё иначе — у нас энергии изначально схожи, не нужно дополнительно подстраиваться. С женщинами же всё по-другому… Ладно, — вдруг улыбнулся принц, коротко рассмеявшись, — не пугайся ты так. Я просто пошутил.

Столь резкий поворот на миг вогнал Ифе в ступор.

— Пошутил? То есть… Зачем? — возникшее недоумение быстро сменилось волной негодования и возмущения.

«Клянусь, я в шаге от того, чтобы стукнуть его! Хоть он и принц».

— Чтобы отвлечь тебя, — пояснил Кейфл, уже спрятав улыбку. — Зато теперь ты не похожа на котёнка, которого облаяли собаки. Разумеется никаких поцелуев не было бы, я не посмел бы так с тобой поступить.

— Но ты говорил об этом. Даже если не всерьёз… — Ифе глубоко вздохнула, унимая бушующие эмоции, опасаясь наговорить из-за них лишнего. — Пожалуйста, не делай так больше никогда. Я уже и не знала что думать…

— Хорошо. Обещаю, что отныне никогда больше не стану так шутить с тобой.

Но тут же лукаво усмехнулся:

— А ведь ты упускаешь редкий шанс — многие девушки мечтали бы украсть у меня хотя бы один поцелуй, а тут ты получала бы их каждый день… Уверена, что не передумаешь? Мы могли бы сделать из этого свою собственную традицию.

— Давай нашей традицией станет что-нибудь другое, но никак не это, — краснея пробормотала Ифе.

«Ох уж эти лампы! — сердито посмотрела она в их сторону. — Как же от них жарко… И этот сладкий запах масел… Он просто дурманит разум!.. Да отчего я смущаюсь так из-за его слов? Неужели мне в самом деле хотелось бы, чтобы он?.. Нет, глупая, даже не смей думать о таком! Хоть Кейфл и давал клятву, он всё равно остаётся для тебя принцем, господином. Как и для всех, кроме его отца и брата. Ну может ещё и наставников».

— Ты не знаешь, что упускаешь, — продолжил её поддразнивать Кейфл. — Впрочем, оно и понятно, ты же никогда не целовала мужчин.

— Почему же? Очень даже целовала! — выпалила Ифе, словно хотела бросить вызов.

— Вот как? — теперь уже пришла очередь принца удивляться. — И кого же, если это не секрет?

«И зачем я спросил об этом? — добавил про себя юноша. — Неужели мне действительно есть дело до того, кого она целовала когда-то? Видимо, есть… Неужели у меня проявляется ревность? Но ведь Ифе не чья-то собственность!.. Она имеет право делать со своей жизнью всё, что захочет».

— Что ж, я расскажу тебе, — Ифе на секунду задумалась. — Ну, я, конечно же, целовала своего отца, — тут хекау незаметно выдохнул облегчённо. — Пару раз маленького принца Хафра… А ещё мой первый хозяин одно время всё заставлял целовать ему ноги. Ровно до тех пор, пока я не укусила его.

— Ты… Что сделала? — Кейфлу показалось, что он ослышался.

— Укусила, — судя по довольной улыбке Ифе, она даже и не задумывалась раскаиваться в своём поступке. — И сильно: у него даже шрамы остались. А у меня тогда выпал молочный зуб. Ох, сколько же крику было!.. Досталось мне за это не слабо, конечно же. После чего меня опять приволокли к хозяину — прощение вымаливать да снова ноги целовать…

— И как, вымолила? — усмехнулся Кейфл, уже догадываясь, чем на самом деле закончилась история.

— А как же! Я так старалась, что у него и на второй ноге появился ровно такой же след. Хотя, нет, без одного переднего зуба узор был уже не тот…

— Представляю себе его гнев. Как ты в живых-то осталась после подобного…

— Так на продажу готовили, слишком расточительно было бы терять меня. А гнев его, да, ох, как велик был!.. Однако он не помешал истории повториться и в третий раз, и в четвёртый… Ровно до тех пор, пока хозяин при виде меня не начал вздрагивать и даже прятать свои конечности. И хотя меня потом долго лечили, я всё равно с гордостью вспоминаю эту историю — ведь я добилась того, что с тех пор мне больше никогда не приходилось целовать ему ноги.

— До чего же суровые нынче пошли невольницы!.. Что ж, запомню это на будущее. Ведь ты также и за губу можешь цапнуть, и даже за нос, — вновь коротко рассмеялся Кейфл и качнул головой, уронив на лоб несколько тёмных вьющихся прядей, которые сразу полезли ему в глаза.

— Ты прав, действительно могу, — согласилась Ифе. — Если ко мне полезут без спроса.

— Я в этом и не сомневаюсь, — прочистив горло, принц в одно мгновение вернул себе строгий вид. — Но мы сильно отвлеклись. Такими темпами до утра ничего не сделаем.

— Кхм… Да, прости… Я… Я готова.

«Надеюсь… Надеюсь у меня всё получится», — с опаской прибавила про себя Ифе и немного поёрзала на месте, так как уже начинала затекать. Кейфл же, обойдя её, встал за спиной и прошептал, чуть наклонившись к ней:

— Смотри на огонь. Смотри до тех пор, пока не растворишься в нём. Ощути его скрытую силу… Стань с ним единым целым. Заполни весь свой разум его теплом и светом. Пусти его в себя…

Ифе послушно посмотрела на танцующий огонёк, представляя, как он растекается внутри неё. Не отвернулась, даже когда глаза начали болезненно слезиться…

Кейфл же продолжил шептать с лёгкой хрипотцой:

— Сейчас для тебя не существует ничего, кроме трёх вещей; самой тебя, этого огня и двух слов — djet medu. Скажи вслух, я должен убедиться, что ты произносишь их верно.

— Djet medu, — с тихим восторгом повторила Ифе. Подумать только, настоящее заклинание для хека!..

— Хорошо. Так, — Кейфл потянулся вперёд и осторожно коснулся правого предплечья девушки, щекотнув её оголённую кожу рукавом своего одеяния. — Расслабь руку, а то сжала так, словно камень хочешь раздавить! Да, вот так… А теперь постоянно повторяй djet medu, мысленно или вслух. Только эти слова, никакие иные мысли не должны занимать твой разум. Кроме огня. Огонь и djet medu — вот всё, что для тебя сейчас существует. Смотри на пламя, ощущай его как часть себя и представляй, как он обволакивает твою руку — мягко, не обжигая, лишь даря приятное тепло. И повторяй djet medu. Сейчас эти слова и есть сам огонь. Смотри на пламя и произноси их…

— Получается, djet medu и воображение — это неотъемлемые друг от друга части, верно?

— Верно, — девушка не видела, но по интонации поняла, что Кейфл недовольно нахмурился. — Ифе, давай вопросы оставим на потом! Я же сказал — нельзя отвлекаться ни на что! Это очень важно. Просто делай то, что я говорю.

«Сложно не отвлекаться, когда познаёшь что-то новое! И особенно когда ты при этом стоишь так близко и шепчешь в затылок…».

— Запомни: вся хека, слабая или сильная, держится на словах. Ими ты подчиняешь её себе и направляешь. Слово даёт власть над этой силой, опасной, как дикий зверь. Оно приручает её, делая твоим союзником. Всё ещё опасным, но при должном обращении — верным и надёжным помощником, способным порой на самые невероятные чудеса. Но с хека ни в коем случае нельзя терять бдительность — она может вытянуть из тебя все силы, да так, что приведёт вплоть до смерти. Поэтому обязательно нужен какой-то образ, который удержит её бушующий нрав в узде, подобно якорю. Им может стать что угодно, главное, чтобы ты была привязана к нему сильнее всего. Не забывай про этот образ — он поможет остановить хека в тот момент, когда она начнёт вытягивать из тебя жизнь. По мере обучения такое будет происходить всё реже, а впоследствии ты сможешь полностью укротить её силу, научишься использовать без сильного вреда для себя. Но в начале пути сдерживающий образ необходим тебе так же, как вода или воздух. Что уж говорить, порой даже у опытных хекау всё может пойти не по плану…

Поняв, что слишком увлёкся объяснениями, Кейфл вновь прочистил горло и отчеканил:

— Итак, подводя итог; ты, огонь и djet medu — всё, что для тебя существует сейчас. И сдерживающий образ. Вспомни о нём тогда, когда почувствуешь в себе силу хека. А теперь, давай, говори djet medu. Можешь вслух, так всегда проще. Но только не громко, иначе меджаи могут услышать. И обязательно представляй, что огонь обволакивает твою руку, как я уже сказал.

— Может, я попробую говорить про себя? — осторожно спросила Ифе.

— Хочешь испытать себя? Что ж, я не против. Говори мысленно.

Учитывая то, что ему уже удалось узнать об Ифе, Кейфл ожидал подобного.

«Главное, чтобы теперь получилось! — вздохнула девушка, украдкой вытирая об одежду вспотевшие ладони. — А то выбрала что посложнее… У меня до этого-то не было уверенности в успехе, а теперь я буквально саму себя втолкнула в зыбучие пески!».

Уже через секунду Ифе всё также мысленно зашипела:

«Да что ты такое говоришь? Прочь сомнения — всё у тебя получится! Должно получиться! Это не тот случай, когда что-то может пойти не так. Не сейчас, когда от успеха зависит всё моё будущее!».

Мотивируя себя мечтой о свободе, Ифе вглядывалась в огонёк лампы так, словно хотела поглотить его глазами, и усердно повторяла формулу хека. Кейфл же, так и стоя позади неё, чтобы не отвлекать лишний раз, терпеливо ждал, готовый в случае чего прийти на помощь.

Сперва всё шло гладко, но довольно скоро в голову Ифе начали лезть навязчивые посторонние мысли. Что будет, если у неё всё же не получится? Даст ли Кейфл второй шанс? А если опять ничего не выйдет?.. И зачем он вообще заговорил о том, что ей нужно будет поцеловать его после урока? Да, таким образом принц хотел отвлечь её от волнения, но неужели нельзя было избрать какой-нибудь иной способ? А что самое ужасное… Ифе осознавала, что на самом деле была не так уж и против. Потому с тройным упрямством отрицала это, не сознаваясь в том даже самой себе! И зачем только она рассказала Кейфлу об этой истории с ногами её первого хозяина? Что хотела показать тем самым? Какая же глупость… И почему нельзя вернуть назад необдуманно вылетевшие слова, и чтобы о них никто не помнил?

Будто для бо́льшего «удовольствия», её ноги вдруг начали невыносимо ныть, как два злодея, упрямо требуя срочной смены позы. Только хозяйка значительно превосходила их в упрямстве, и потому, закусив губу, даже не шелохнулась. Лишь её взгляд, ослеплённый светом огня, то и дело стремился скользнуть в сторону замеревшего позади Кейфла. На счастье, если можно так сказать, шея отказывалась поворачиваться…

— Не впускай в разум лишних мыслей, не растрачивай своё внимание, — снова подал голос хекау. — Если тебе что-то мешает — исправь это. Сейчас не тот этап, когда тебе нужно учиться творить хека и преодолевать при этом трудности.

«Боги, неужели заметил, что я затекла в этой позе? Какое же нелепое зрелище!..».

— Нет-нет, всё в порядке, — быстро выпалила Ифе, надеясь, что Кейфл не заметит ложь.

Конечно же, он всё заметил… Но пока не стал ничего больше говорить.

«Хочет упрямиться — пожалуйста, — решил он. — Саму же себя накажет тем самым. А если справится… Что ж, зато сразу увидим, что в ней есть потенциал».

Ифе, вдохнув и выдохнув так, как ей советовал Кейфл, заставила себя сосредоточиться на огоньке и на мысленном повторении «djet medu». Она и не заметила, как начала при этом шевелить губами… И попутно представляла, что огонь, как мягкая ткань, оборачивается вокруг её руки, но не вредит, а лишь мягко согревает.

«Совсем как касание принца Кейфла… — как бы Ифе ни сопротивлялась, на фоне произносимого заклинания так и возникали посторонние мысли. — Такое же бережное и… приятное. Ах, если бы он хотя бы на пару мгновений подольше продержал руку! У него такие изящные пальцы… Не важно где, главное просто ощущать его касание… Тогда во мне действительно вспыхнул бы огонь. Самый настоящий… Смешно — кто мог бы подумать, что я стану так думать о человеке, который ещё вчера был моим хозяином? Да и по сути им же и остаётся пока что… Этот темноволосый хекау с большими серыми глазами, сияющими как два костра!».

Не сдержавшись, Ифе обернулась в сторону Кейфла. И это стало последней каплей… Сгусток тепла, размеренно нарастающий до этого в груди девушки, внезапно вырвался наружу, хлынул, как мощный поток воды в широкую дыру, опутав руку Ифе ярким, ослепляющим жёлтым свечением. Ахнув, девушка прикрыла глаза свободной рукой.

«А что дальше-то? — в панике подумала она. — Что мне с этим делать?».

Девушке показалось, что сквозь гул в ушах прозвучал далёкий голос Кейфла… Но что именно он хотел ей сказать, Ифе не разобрала. Свечение между тем всё нарастало, и вместе с этим девушке казалось, что оно — это на самом деле стремительно вытекающая из неё жизнь…

«Образ… Вспомни про сдерживающий образ!» — вспыхнули в памяти слова Кейфла.

Вот только какой? К чему она привязана настолько, что оно могло бы остановить вытекающую вместе с хека жизнь? Почему она задумалась над этим только сейчас?!

Внезапно, сквозь начавшее меркнуть сознание, Ифе почувствовала как Кейфл обхватил её запястье, встав к ней настолько вплотную, что лопатки девушки выжались в его тяжело вздымавшуюся грудь. В это же время свечение её хека стало не таким ослепляющим, благодаря чему Ифе сразу же стало легче.

Теперь жёлтое сияние окутывало их обоих… Соприкосновение с хека Ифе вызвало у Кейфла приток его собственной силы, так что уже через мгновение фиолетовая и жёлтые потоки сплелись в причудливый узор. Они окутывали юношу и девушку мерцающей дымкой, словно желали укрыть от посторонних глаз.

Ифе, как заворожённая, наблюдала за потоками хека, про себя восхищаясь тем, с какой лёгкостью Кейфл смог совладать с её силой.

«Смогу ли я когда-нибудь так же?..»

Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Ифе чуть развернула ладонь, мысленно «толкнув» свою хека в сторону стены. Та, на удивление, сразу же поддалась её воле, устремившись в указанном направлении как выпущенная из лука стрела. Не ожидая такого, а также из-за того, что Кейфл как раз в этот момент отпустил её, Ифе дёрнула руку вниз, уведя при этом немного вправо… И поток хека угодил прямо в кровать, сразу же погаснув, но зато несчастная мебель вспыхнула как сухая трава, охваченная огнём.

— Ой!.. — испуганно пискнула Ифе, зажав рот ладонью, и, пошатнувшись, осела на пол. — Прости… Прости меня! Не понимаю, как такое могло случиться… Я же не собиралась ничего поджигать!

— Ты хотя бы угодила в кровать, — спокойно произнёс Кейфл. — Я же в первый раз едва не подпалил своего наставника. Как говорится, хочешь обучать — будь готов и разгребать оплошности учеников.

С этими словами Кейфл, чьи глаза вновь вспыхнули ярким фиолетовым свечением, которое тут же с завихрениями опутало его руки, направил хека в сторону полыхающего огня. Не прошло и минуты, как пожар был устранён, а кровать предстала перед ними в идеальном состоянии, словно её только что внесли в покои принца.

Но это отняло у Кейфла последние его силы — если Ифе до этого просто осела на пол, то он буквально повалился на него.

— Что с тобой? — не на шутку встревожилась девушка, уже подползая к хекау, так как идти у неё ещё не было сил. — Тебе плохо? Хотя о чём я спрашиваю — раз упал и за голову держишься, значит действительно плохо! Давай я позову кого-нибудь…

— Нет, — тоном, не терпящим возражений, прервал её Кейфл. — Не нужно никого звать. Это лёгкое недомогание, скоро всё само пройдёт. Ты… Ты, главное, сама дыши. Ведь ты осела на пол вовсе не из-за переживаний за несостоявшийся пожар!..

— Хорошо… — Ифе закусила губу, быстро оглянувшись.

В темноте, заполнившей покои принца — ни одна лампа в ней больше не горела, — сложно было что-то разглядеть, но кувшин с водой Ифе всё же заметила. Преодолевая головокружение, девушка поднялась на ноги и, пошатываясь, дошла до нужного столика.

«Так… Теперь главное не упасть!».

Отпив из кувшина немного воды, Ифе вернулась к Кейфлу, молча протянув ему глиняный сосуд. Тот с благодарностью принял его, сделав несколько жадных глотков.

— Ну как, полегче? — спросила девушка.

— Намного, спасибо, — Кейфл глубоко вздохнул, пытаясь унять всё ещё сильно колотящееся сердце.

«Да, не стоило сегодня в храме тратить столько сил…».

— Скажи, у меня ведь получилось? Это была хека? — осторожно спросила Ифе.

— Да, у тебя получилось призвать её силу. Но вот с контролем не справилась. Ты поддалась панике… А так хека не подчинить. У тебя сильная энергия — иначе не смогла бы вместо одного огонька собрать сразу все, что были в комнате, — поэтому учти эту ошибку на будущее, и не позволяй ей брать над тобой первенство. Помни, что хека — не покорная рабыня. Она не просто укусит за ногу, а сразу отгрызёт её… Так как клыки уже не молочные. Признавай её силу, уважай её, но всегда держи себя хотя бы на голову выше. Тогда сумеешь добиться от неё покорности.

— Я поняла — нужно уважать хека, чтобы она в свою очередь уважала тебя и была готова служить твоим приказам.

— Можно выразиться и так, — с одобрением улыбнулся Кейфл.

Затем, поморщившись, попытался встать, но изнурённое тело отказалось слушаться.

— Проклятье… — прошипел он сквозь зубы.

Сердце Ифе сжали тиски колючей совести при виде этого.

— Давай… Давай я помогу? — смущённо предложила девушка.

— Не нужно, справлюсь сам.

— Пожалуйста… Ведь это из-за меня ты так…

— Всё в порядке, не волнуйся за меня, — мягко, но всё же с приказным нотками произнёс принц. — Со мной такое не в первый раз. Нет ни одного хекау, кто за всю жизнь хотя бы раз не сталкивался с почти полной потерей сил.

«Что же он делал в течение дня, раз так вымотался? Вряд ли исправление моих ошибок могло отнять у него столько сил. То-то мне показалось, что он был слишком уж бледен…».

Вслух Ифе, конечно же, не стала этого говорить. Только предложила:

— Может, тебе стоит лечь? Надеюсь, сон восстанавливает силы хекау так же, как у простых людей.

Кейфл усмехнулся:

— До кровати мне не дойти, чего уж скрывать очевидное, так что придётся устроиться прямо на полу. Если ты хочешь, можешь и сегодня занять мою постель, хотя у вас с ней, как я вижу, весьма сложные взаимоотношения.

— Я… Как же я лягу там, если ты останешься на полу?

— Очень просто. Не думаю, что мне следует учить тебя и этому.

— Ох, ну и память у меня!.. — воскликнула девушка, замерев в поклоне перед Кейфлом. — Благодарю за урок, наставник. Прости, что в первый же день принесла тебе столько проблем…

Кейфл улыбнулся, ответив:

— Приходи ко мне завтра. Днём. Отправимся в храм Гора. Если силы восстановятся, потренируем хека. Если нет, сосредоточимся на текстах и письме.

— Как скажешь, наставник, — затем Ифе прибавила с ухмылкой: — Не поцелуй, так слова «приходи ко мне завтра» решил сделать нашей традицией?

— У тебя ещё есть шанс поменять их местами.

— Но уж нет, извини. Не сегодня.

— Настаивать не буду, учитывая твою любовь к кусанию.

— Послушай, — Ифе вдруг вся сжалась, — а как же наша тайна?.. От моей хека шло такое свечение… Её наверняка заметили!..

— Не могли, — уверенно ответил Кейфл. — Когда у тебя вырвался её поток, я сразу выставил защиту, которая должна была скрыть происходящее в этой комнате от посторонних глаз. Она-то в основном и забрала у меня остатки сил.

— Значит, всё-таки вина на мне… Позволь её искупить.

— И как же? — поинтересовался принц.

— Заботой.

С этими словами Ифе всё ещё не твёрдой походкой добралась до кровати, стянула с неё покрывало и две подушки, а затем расстелила их на циновке.

— Вот, так будет удобнее, — произнесла она вполголоса, после чего подошла к Кейфлу, протянув ему руку. — Вставай, не стоит столько времени сидеть на каменном полу, хотя он и тёплый.

— Даже и не знаю, позволить тебе поднять меня или самому доползти до циновки? Что хотя бы немного сохранит моё достоинство?

— Отсутствие упрямства — вот что его сохранит.

— Вот как? — усмехнулся Кейфл. — Ладно, признаемся себе честно — ты сейчас не сможешь поднять меня, так как сама едва стоишь на ногах. Значит, у меня остаётся только один путь.

— Что ж, — Ифе убрала руку за спину. — В таком случае буду ждать вас у циновки, господин.

«Нет, — хмыкнул про себя Кейфл, — такой точно не место среди рабов».

На счастье, циновка с укрывшим её покрывалом находилась всего в пяти шагах от хекау. Но каково же было его удивление, когда Ифе легла возле него, устроив голову на второй подушке, прихваченной с кровати.

— Ты уверена, что ляжешь здесь? — спросил он.

— Угу… — уже сонно промычала в ответ девушка, про себя добавив: «В таком состоянии он мне ничего не сделает… А лечь в кровать или на кушетку, и даже просто уйти, мне не позволит совесть, будь она неладна».

«Ох, Ифе… — в свою очередь вздохнул принц, прикрыв глаза. — Ты испытываешь меня… Но ничего, можешь не бояться — я не трону тебя и пальцем».

— Знаешь, ты была так прекрасна, когда творила сегодня хека… — прошептал он, прежде чем провалиться в сон, который настиг его чуть позже, чем девушку.

Однако слова принца всё же достигли её слуха, только она не могла понять, приснились они ей или нет.

---

Примечания:

С ума сходят все по-своему ? Только почти спустя сутки после выхода главы я поняла, что её название едва ли не полностью совпадает с предыдущим ? Так что «Первый урок» срочно переделан на «Хека» ?

И к чему я всё веду... Начинаю поиск беты)) Одна я физически не справляюсь с редактурой нескольких работ. Если среди вас, дорогие читатели, есть бета, желающая присоединиться к работе над этой историей, то милости прошу в лс:)

*Спустя два месяца…*

С самого утра на базаре шла оживлённая торговля, впрочем, как и всегда. Ловко лавируя между людьми, вдоль лавок вальяжно прогуливался высокий черноволосый мужчина с мужественными чертами загорелого лица, обросшим многодневной щетиной. Атсу, а именно так его звали, то и дело бросал безразличные, чуть прищуренные, взгляды на товар надрывающихся торговцев. Мыслями же он находился далеко от базара, и даже не в этом дне:

«Завтра во время шествия во славу Гора храм будет пустовать… Такого удобного момента не будет ещё целый год! Проберусь во внутрь я, а Амен, Сефу и Уоти подстрахуют. Если всё пройдёт гладко, то благодаря праздничным подношениям я наконец соберу достаточно средств для переезда в другой сепат. Там мы с Шани начнём новую жизнь…».

В это время он, пользуясь тем, что торговец отвлекся на спор о цене с одним из покупателей, незаметным движением подцепил с прилавка прямо себе в карман пару браслетов.

«Что ж, сегодня мы точно голодать не будем», — ухмыльнулся про себя Атсу, с самым непринуждённым видом продолжив идти дальше, не остановившись и не ускорившись даже тогда, когда за спиной у него послышались преувеличенно трагические причитания торговца, зовущего меджаев.

Да, Атсу был вором. Он совсем не гордился этим, но когда-то это был единственный шанс на выживание его и младшей сестрёнки.

Рано осиротев, ещё и потеряв крышу над головой, с трудом отыскав жильё в виде комнатки посреди трущоб, Атсу, будучи мальчишкой, долгое время пытался зарабатывать деньги честным трудом. Но он не имел каких-то особых навыков, а научиться было негде — никто не желал брать его в подмастерья. Атсу не так сильно беспокоило бы это — всё равно прорвался бы рано или поздно, — если бы не ответственность за малютку Шани. Сердце мальчика разрывалось, когда он видел, как сестра плачет от голода, как тянет к нему свои крохотные ручки… У него не было времени ждать, не было возможности учиться: нужно было действовать. И тогда юноша начал красть… Это была временная необходимость. Но нет ничего более постоянного, чем то, что считается временным…

И спустя годы ничего не изменилось. Разве что теперь они оба были взрослыми. Атсу давно привык к невидимому клейму позора, которое накладывала на него стезя вора. Привык и к опасности, что стала его неизменной спутницей. Ведь любая кража грозила мужчине арестом, а у меджаев с ворами разговор короткий; казнят и глазом не моргнут. В лучшем случае, если так вообще можно говорить, он лишился бы руки. Что было, по сути, хуже смерти… Привык Атсу и ко лжи; ведь он тщательно скрывал от Шани, что все их деньги он добывал за счёт краж. И это было, пожалуй, самым ужасным — врать младшей сестре…

Но совесть вора немного успокаивало то, что теперь он крал не только ради пропитания, но и для того, чтобы исполнить мечту Шани — праведная девушка стремилась стать жрицей. Но кто взял бы её на обучение в Городе Столбов? Она ведь не знатного происхождения и без каких-либо выдающихся заслуг… Да, Шани это не останавливало, и она всеми силами боролась за свою мечту, даже сумев каким-то образом начать обучаться грамоте, не платя за это ничего. Но Атсу понимал, что у них есть единственная возможность исполнить её мечту — это переезд в другой сепат. Там, где их никто не знает, брат и сестра смогли бы начать всё с чистого папируса, притвориться кем угодно, и тогда Шани стала бы жрицей. Но для исполнения этого плана требовались деньги. Большие деньги…

Атсу и не заметил за своими мыслями, как ноги привели его прямо к главному храму Гора. Взглянув на величественное сооружение из белого известняка, с гигантскими колоссами бога по бокам от входа, вор горько усмехнулся:

«Знаю, я регулярно совершаю грех воровства, но надеюсь, что Великий Гор не будет против поделиться с нами малой долей тех богатств, которые ему приподнесут завтра. Я же собираюсь использовать их на благое дело… Благодаря им Та-Кемет получит новую жрицу, а я, глядишь, освою какое-нибудь ремесло и завяжу с карьерой вора».

Тут вор заметил краем глаза несколько вельмож, неспешно бредущих в сторону храма. Ничего необычного в этом не было, кроме того, что они слишком уж пристально разглядывали попадавшихся им по пути девушек. Более того, теперь Атсу заметил те же странности в поведении со стороны меджаев. Причём не пропускали ни одной…

«Это ещё что за новости? — нахмурился вор. — С какой стати они, забери их Анубис, разглядывают девушек так, словно товар на лавке изучают? Неужто ловят кого-то?».

Щемящая под рёбрами тревога не замедлила дать о себе знать. Шани… А вдруг этот странный интерес каким-то образом выльется в беду для неё? Вот что им всем нужно от молодых девушек? Подобный интерес не сулит ничего хорошего… Особенно простолюдинам. Кто в случае чего встанет на защиту безродной сироты, живущей в трущобах? Конечно же, никто. Поэтому Атсу, не колеблясь ни секунды, направился туда, где, как он помнил, в последний раз выступала труппа уличной мистерии, в которой Шани регулярно принимала участие.

На счастье, ещё издали мужчина убедился, что с девушкой все было в порядке — стоя на самодельном помосте, облачённая в образ сказительницы, она вместе со всеми репетировала их будущее выступление. Эту мистерию, по словам Шани, они готовили целый год… И всё в честь грядущего праздника Коронации Сокола — дня, посвященного Великому Гору.

Атсу успел как раз к завершению. Увидев брата ещё на помосте, Шани, едва договорив последние слова, легко соскочила с него и подбежала к вору, с разбегу бросившись в его объятия со счастливой улыбкой.

— Братец, как же я рада, что ты пришёл! Целый год упрашивала…

— Я сегодня освободился пораньше, — Атсу мягко прижал сестру к груди, чувствуя, как тиски тревоги разжали сердце, а заразительно веселье девушки проникает в самую душу.

— А у меня для тебя хорошая новость, — Шани чуть отстранилась и с лукавой улыбкой, которая сверкнула даже в её тёмных глазах, спросила: — Угадаешь какая?

— Тебе кто-то сделал предложение, а ты столкнула его в Хапи?

— Нет, что ты!.. Я бы отказала иначе. Нет-нет, тут совсем другое. Подсказываю — это связано с мистерией.

— Ну не знаю, Шани, скажи сама.

— Что, даже идей никаких?

— Я теряюсь в догадках. Спасай, пока совсем не засосало.

— Ладно, — с наигранным недовольством вздохнула девушка. — Так и быть, скажу сама. Дело в том… Что сегодня нашу репетицию приходил смотреть сам принц!

Атсу моргнул пару раз в недоумении.

— Какой ещё принц?..

— Ну тот самый, с которым мы две луны назад столкнулись в храме Гора. Помнишь? Кейфл, хекау, младший сын Хафура.

— Да помню я, забудешь такое, как же, — Атсу нахмурился. — Ну что ж, это… Хорошо, наверное.

— Конечно же хорошо! Более того, принц хвалил нас и пообещал завтра придти на само представление.

Атсу нечаянно поперхнулся воздухом.

— Этот царский отпрыск собирается в день священного праздника смотреть уличную мистерию вместо официальной, в храме?

— Спроси кого хочешь из труппы, если мне не веришь!

— Тебе-то я верю, а вот в то, что действительно так всё и будет, не особо.

— Что ж, — Шани пожала плечами, — вот завтра и увидим. Ты же придёшь посмотреть на меня в роли сказительницы?

— Шани… — Атсу виновато отвёл взгляд. — Прости, но я не смогу. У меня… Будет работа в это время.

— Как, в праздник?!

— Мне за неё должны хорошо заплатить, — вор провёл ладонью по мягким, блестящим волосам девушки, серьёзно посмотрев ей в глаза. — Послушай меня, Шани, и постарайся, пожалуйста, последовать совету. Не выходи завтра никуда из дома.

— Почему?.. — улыбка девушки тут же померкла. — Ты хочешь, чтобы я пропустила мистерию, к которой мы готовились весь последний год?

— Да, и не просто хочу, а прошу тебя пропустить её. Пойми, я услышал кое-что от меджаев…

«Ложь, опять ложь! — рыкнул мысленно Атсу. — Но как мне иначе убедить её?».

— Завтра на улицах будет опасно, а я не смогу защитить тебя.

— Так пошли со мной. Неужели эта работа не может подождать до следующего дня? Ведь это же Коронация Сокола… Праздник в честь Великого Гора! Весь сепат будет праздновать.

— Вот именно. Весь сепат… Слишком много людей. Кто знает, вдруг случится так, что начнётся давка? Там и меня могут затоптать, а что уж говорить про тебя. Шани, пожалуйста, прислушайся ко мне! — едва ли не умоляюще воскликнул вор, в эмоциях сильно сжав плечи сестры и слегка тряхнув её. — Это очень серьёзно! Я же с ума сойду от страха за тебя! И до конца жизни не прощу себе, если с тобою что-либо произойдёт. Прошу, скажи прямо сейчас своим друзьям, что не придёшь завтра! Уверен, они успеют найти замену, ты не поведёшь их. Можешь смело сваливать всё на меня. Если надо, я сам объяснюсь с ними.

Видно было, как внутри девушки шла тяжёлая борьба. Ей не хотелось спорить с братом, но и отказываться от своих планов она не желала. Атсу замер в напряжении

— Ладно, — с явной неохотой согласилась Шани. — Ладно, я скажу им сама. Подожди здесь.

Атсу могло бы напрячь то, как легко она согласилась с ним. Но он не привык, что Шани могла обмануть его так же, как он её регулярно, поэтому не заподозрил никакого подвоха. Даже в том, что Шани не дала прямого ответа, что останется дома…

* * *

Не прощая ни единого промаха, Кейфл каждый раз, не грубо, но настойчиво добивался от Ифе того результата, который он ожидал увидеть, прерывая занятия лишь для того, чтобы она под диктовку записывала на палетке всевозможные трактаты великих учёных и могущественных хекау прошлого. И так каждый день, все последние два месяца… И хотя Кейфл не просил от Ифе слишком многого, стараясь помягче открывать ей путь хекау, девушке, только начавшей познавать эту науку, всё равно приходилось очень тяжело. Хека отнимала у неё почти все силы, доводя едва ли не до изнеможения… Всякий раз, когда приходила очередь к написанию иероглифов, она едва сдерживалась от стонов, ибо из-за трясущихся пальцев ничего путного не выходило, и она вынуждена была сидеть, склонившись над палеткой, ровно до тех пор, пока ладья Ра не уходила за акхет*. Только тогда Кейфл позволял окончить занятие. После чего Ифе едва находила в себе силы, чтобы добраться до дворца… И при этом не сорваться и попросить о помощи наставника. Девушка не хотела тем самым ещё сильнее ронять себя в его глазах.

Но хуже всего было видеть скользящую тень недовольства на неизменно бесстрастном лице Кейфла, а порой, как казалось Ифе, и осуждения. Слышать в голосе холодные, резкие тона, ощущаемые словно физические удары. Видеть жёсткий, пронизывающий взгляд больших серых глаз, коими он всякий раз словно придавливал к каменному полу… Ифе боялась этого, но намного больше её страшила мысль, что Кейфл в какой-то момент мог счесть её бездарной, непригодной для овладения хеку, и эти уроки больше никогда не повторятся. И этот страх упорно не желал покидать сердце девушки…

Кейфл не щадил Ифе на занятиях, а она не щадила себя, изо всех сил стремясь сделать то, что от неё требовали. Тем более сам он, когда демонстрировал то, чего ожидал увидеть, выглядел так, словно хека давалась ему так же легко, как обычное движение рукой… Но ведь так было не всегда, верно? Ведь ему тоже приходилось тяжело в начале своего обучения? С этими мыслями Ифе ещё усерднее начинала трудиться… Пока в какой-то момент не поняла, что устала настолько, что не в силах бороться со сном, который так некстати напал на неё именно в тот момент, когда Кейфл диктовал ей те нравоучения, что когда-то говорил принцу его наставник. И как девушка не боролась с собой, сон сразил её так же легко, как короткий взмах меча срезает травинку.

Очнувшись, девушка с ужасом осознала, что лежала на резной кушетке в той самой скрытой комнате, где они ежедневно занимались. На столе горел огонёк так хорошо знакомой масляной лампы, бросая беспокойные тени на расписные стены и шкафы с папирусами, специально перенесёнными и сюда. Сам Кейфл, присев на край кушетки, с непонятным выражением рассматривал её.

«Вот и всё… — со смесью страха, горечи, и расстройства подумала Ифе, от стыда пряча глаза от взгляда принца. — Прощай, обучение, а с ним и шанс обрести свободу. Такого он тебе не простит… Хорошо же ты отблагодарила его за проявленную к тебе доброту!».

Внезапно раздавшийся спокойный голос Кейфла заставил Ифе всю сжаться, будто она готовилась к тому, что он вот-вот её ударит:

— Знаешь, что сделал бы со мной мой наставник, посмей я уснуть на его занятиях?

— Нет, господин, — тихо промолвила Ифе, неловко усаживаясь и всё также не смея взглянуть на принца.

— Я тоже не знаю, — девушка услышала, как Кейфл усмехнулся. — Ведь я ни разу не позволил себе подобного.

— Простите, господин… — голос Ифе предательски дрогнул. — Я не должна была…

— Да, не должна, — перебил он её, на этот раз, похоже, нахмурившись. — Я пересказывал тебе слова моего наставника, а не пел колыбельную. Тебе было бы полезно дослушать до конца. Но тем не менее я не виню тебя, так как могу понять, почему с тобой произошло подобное.

Удивлённая переменой тона в голосе принца, ставшим неожиданно мягким, Ифе вопросительно взглянула на него. От этого губы хекау дрогнули в улыбке.

— Наверное, я не ошибусь, если предположу, что сейчас самое время попросить у тебя прощение.

«Что?!» — хотела воскликнуть ещё более изумлённая Ифе, но в последний момент остановила себя, выдавив с трудом:

— З-за что, господин?

Внимательно наблюдая за её реакцией, Кейфл перестал улыбаться и произнёс, тщательно подбирая слова:

— За то, что неверно оценил твои силы. Я хотел обучать тебя так же, как это делали мои наставники, но для тебя это оказалось слишком тяжёлым испытанием. Как твой учитель, я должен был это заметить ещё раньше.

«Он действительно извиняется? — Ифе всё ещё казалось, что её с размаху ударили об землю и вышибли из лёгких весь воздух. — Но… это неправильно! Так не должно быть!».

— Ты не должен за это извиняться, господин. Это ведь я не смогла… Это моя вина.

— Что, хочешь, чтобы я вместо извинений наказал тебя за невыполненное задание? — с интересом спросил Кейфл.

— Если я заслужила… — едва слышно прошептала Ифе опуская голову, одновременно боясь, что наказание всё же последует и убеждая себя в том, что так было бы правильно.

— Пожалуй, действительно заслужила, — принц придвинулся к ней ближе, аккуратно взяв девушку за подбородок и приподняв лицо так, что бы она смотрела ему в глаза, сверкающие непонятным для неё лукавством. — На уроках неоднократно допускала ошибки, невзирая на то, как и что я до этого говорил. А нынче вообще заснула… Из-за чего мы не завершили урок, и пришлось сидеть тут до поздней ночи.

Последние слова Кейфл произнёс низким шёпотом, приблизившись к ней настолько, что девушка чувствовала на щеке его горячее дыхание. Приятный запах можжевельника, неизменно исходящий от Кейфла, окутывал Ифе… Если бы не страх перед неизвестностью решения принца, она, как и всегда, позволила бы себе наслаждаться им, как и теплом, которое неизменно растекалось по коже от касавшихся её пальцев юноши. Как бы ей хотелось, чтобы каждое такое мгновение длилось подольше!

— Ты вся дрожишь, — заметил Кейфл, чуть отстранившись назад. — Неужели так боишься меня?

— Нет… Хотя да, боюсь. Но не тебя, а того, что ты решишь, — поспешно прибавила Ифе.

— Значит, всё же меня, — Кейфл со вздохом убрал руку с её лица и, по обыкновению сложив их перед собой, медленно встал и чуть прошёлся по комнате. Наконец, как-то неопределённо хмыкнув, он произнёс:

— Успокойся, я не стану тебя наказывать. Нет, не благодари!.. Моя вина здесь тоже есть. Я уже давно должен был дать тебе возможность отдохнуть. К тому же, когда я сам был учеником, ни один из моих наставников за всё время ни разу не поднял на меня руку.

— Да тебя, наверное, и не за что было наказывать. Ты же умён, трудолюбив, ответственный…

— Повтори потом всё то же самое моему отцу, — ухмыльнулся Кейфл. — Если повезёт, он тебе в ответ поведает много любопытного.

— А может… — Ифе с робкой надеждой взглянула на хекау. — Может, ты сам расскажешь?

— Так же, как ты тогда про свою историю с кусанием ног первого господина?

— Ох, прошу, не напоминай!.. — девушка быстро прикрыла лицо ладонями. — Я до сих пор сгораю от стыда…

— Почему же?

— Такое… Такое не рассказывают. Да и в тот вечер я вела себя с тобой так, словно…

— Словно мы обычные люди? — подсказал принц.

— Наверное, можно и так выразиться. И всё же это была… Непозволительная вольность.

— И ты два месяца терзаешься этим? — воскликнул Кейфл. — Почему же молчала?

— Не смела беспокоить тебя такими глупостями. Да и… Как-то неловко было, — призналась девушка, краснея.

— Ох, Ифе… — Кейфл покачал головой, с грустью улыбнувшись. — Ты бы нисколько не побеспокоила меня. Наоборот, я был бы рад… И сказал бы, что ты не позволила себе ничего лишнего в тот вечер. Я даже… — принц на мгновение замялся, что совершенно сбило с толку Ифе.

«Он всегда так уверен во всём, что говорит и делает. Видеть его таким… Немного странно».

В это время Кейфл продолжил, прочистив горло:

— Я даже хотел бы повторить тот вечер.

«Нет, тут явно что-то не так. Но что? К чему идёт весь этот разговор?».

И всё же предложение Кейфла интриговало, поднимая волну приятного волнения.

— То есть… В каком смысле «повторить»? — прошептала девушка и отвернулась, пряча залитые краской щёки. — Снова ляжем вместе на полу?

— Угадала, — подтвердил принц.

«Вторую такую ночь я могу и не пережить! До сих пор помню тот шок, с которым я проснулась и почувствовала, что во сне прижалась к его спине вплотную! Даже отскочила в бок как гусеница… Но нельзя отрицать, что мне самой хотелось бы… вновь оказаться возле него. Уже прошло столько времени, которое мы провели вместе. Мне кажется… На этот раз я не стала бы отпрыгивать от него. Ох, сердце, почему тебе так тесно становится в груди от этих непрошеных мыслей?».

— Что ж, — заставила-таки себя ответить Ифе, — если таково твоё желание, господин, я исполню его. Значит, вернёмся во дворец?

— А зачем возвращаться? Пока у тебя Ба* ещё не вернулась в Хат*, я нашёл верховного жреца и одолжил у него для нас пару леопардовых шкур, два покрывала и несколько подушек, а заодно передал отцу послание, что мы останемся здесь до утра, — тут Кейфл хмыкнул. — Представляю, как его разозлило это! Ведь завтра праздник, Коронация Сокола, и я должен, как сын фараона, с самого утра принимать участие во всех церемониальных обрядах.

— И что-то мне подсказывает, что ты намерен улизнуть с них, — предположила Ифе.

— Вижу, эти два месяца не прошли даром: ты начала понимать меня не хуже Мив.

— Просто я привыкла к тебе… — Ифе тут же прикусила язык. — Прости, случайно вырвалось.

«Не ослышался ли я? — Кейфл не показывал этого, но внутри у него неудержимо нарастало ликование. — Неужели она действительно сказала… что привыкла ко мне? Как же это понимать? Просто, что привыкла? Или…».

— Тогда и я должен вновь извиниться перед тобой, — не удержавшись, принц мягко провёл тыльной стороной ладони по её щеке. — Ведь я тоже привык к тебе…

«Я привык видеть тебя рядом, привык слушать твой голос, наблюдать за тобой и, хотя ты этого и не замечаешь, любоваться на тебя… Я привык к тебе, Ифе. И в первую очередь к тому теплу и свету, что ты даришь каждый день. На что я всегда отвечал холодом и безразличием… Если бы я только мог поведать тебе, насколько ненавижу себя за это!».

Странная тишина повисла между ними после взаимных признаний. Кейфл замер, так и не убрав руку, но Ифе и не возражала, и даже немного склонилась, посильнее прижавшись к ней. И оба, словно попавшие под гипноз, не отводили друг от друга горящие взгляды… Вместе с этим дыхание юноши и девушки постепенно становилось более глубоким и частым, а в крови растекался странный жар, застилающий разум тонкой пеленой молочного тумана. Это было что-то новое для них… Неизведанное… Что-то, что осторожными, неуверенными шажками приближалось к ним всё это время. И вот неожиданно настигло, с застенчивым хихиканьем тронув их юные сердца.

— Ты сказала, — голос Кейфла понизился до хриплого шёпота, — что готова исполнить моё желание — повторить тот вечер, который был две луны назад. Смею ли я попросить тебя исполнить ещё одно?

— К-какое? — голос Ифе немного дрогнул — её заставил напрячься потемневший и даже будто помутившийся взгляд Кейфла.

— Ты каждый день творишь хека… Создаёшь огонь, воду, лёгкие порывы ветра… Но сейчас я хочу попросить тебя создать совсем другое.

Юноша отнял руку от лица Ифе, продолжая пристально глядеть ей в глаза, и девушка, как заворожённая, спросила:

— Чего ты хочешь, Кейфл?

«Надеюсь того же, чего хотелось бы и тебе. Великая хека, что же я делаю?! Я ведь почти никогда не иду на поводу у желаний! И не поддавался все эти два месяца. Но сегодня… Сегодня я не могу больше сдерживаться. Я хочу не сдержаться…».

— Я хочу, чтобы ты создала поцелуй. Здесь и здесь.

Кейфл, едва касаясь, провёл кончиком пальца по своим губам, а затем коснулся приоткрытых губ девушки*.

На подсознании Ифе ожидала чего-то подобного, но, услышав просьбу, в изумлении широко распахнула глаза.

«Как… Да что же он!.. Это ведь…» — мысли девушки путались, сбивались в толстый комок ниток, распутать который уже не представлялось возможным. Разве что… Осмелиться наконец признаться хотя бы самой себе, что и она хотела бы исполнить такое же желание?

В ожидании ответа Кейфл встал с кушетки, заодно подхватив Ифе за руку и потянув её за собой. Оказавшись напротив принца, девушка тут же опустила глаза, лишь бы не встречаться ими со светлым, пронизывающим взглядом хекау. Юноша действительно внимательно наблюдал за ней, со скрытым волнением отмечая каждую промелькнувшую на лице эмоцию.

«Она не отказывает мне, но и никак не может решиться…».

С этой мыслью Кейфл сделал маленький шаг вперёд, которого хватило, чтобы прижаться к ней всем телом. Ифе вздрогнула — если бы ей сказали, что её пронзило молнией, она бы не удивилась, — но не стала отстраняться.

«Ох, боги, да что же он делает? Я же сейчас загорюсь от смущения! Или задохнусь…».

В это время Кейфл наклонился вперёд и проникновенно прошептал, в какой-то момент коснувшись губами мочки её уха:

— Ты исполнишь мою просьбу?

И это стало последней каплей… Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, Ифе чуть отклонилась назад, после чего, будто бросившаяся в атаку кобра, резко подалась вперёд, немного встав на носочки из-за значительной разницы в росте, и прижалась к губам Кейфла. Всё произошло так быстро, что юноша даже вздрогнул в первое мгновение, едва не отстранившись…

Сперва никто из них не шевелился. Оба сдерживали дыхание, хотя у каждого сердце колотилось с бешеной скоростью. Ифе просто не знала, что делать дальше… Прежде она неоднократно видела, как целуются люди, но сейчас все воспоминания и мысли предательски испарились, кроме одной тревожно вопящей: «Что ты делаешь?!». Кейфл же боялся сделать что-то, что могло бы отпугнуть от него Ифе…

Но в конце концов тепло, которым они согревали друг друга, позволило ослабнуть первому напряжению. Набравшись смелости, Кейфл склонился ниже, чтобы ей не приходилось тянуться к нему, и осторожно ответил на поцелуй. Девушка, словно только этого и ждала, в точности повторила за ним со всем пылом неопытности. Постепенно углубляя поцелуй, хекау нежно провёл ладонями по плечам Ифе, невесомо скользнул вдоль шеи и ключиц… Кейфл сдерживался, не позволяя себе излишней вольности, потому касания его не выходили за границы рук, шеи и лица девушки. Ифе отвечала принцу тем же, только после плечей переместила руки на грудь Кейфла, задержав их там ненадолго, прислушиваясь к мощным толчкам его сердца. Затем наконец-то сделала то, о чём давно мечтала тайно — зарылась пальцами в густые вьющиеся локоны юноши. Как она и предполагала, тёмные волосы хекау оказались очень мягкими и приятными на ощупь.

Минуты слились в вечность, вечность — в минуты… Казалось, этот поцелуй длился всю ночь, но в то же время этого было слишком мало. Да и нельзя сказать, что он был всего один… И Кейфл, и Ифе прерывались на мгновение, чтобы глотнуть воздуха, и сразу же сливались в новом поцелуе, каждый раз делая это так, словно в последний раз в жизни. Они были похожи на измученных жаждой путников, случайно наткнувшихся на родник посреди пустыни. И сварливый разум больше не пытался вмешиваться в происходящее, обречённо наблюдая за всем со стороны.

Но всему в этом мире в конце-концов приходит конец. По нашей воле или без неё…

— Если… — на выдохе прошептал хекау, соприкоснувшись с Ифе лбами. — Если не остановиться сейчас, то я не смогу больше сдерживаться… Я… Я знаю это чувство… Мы шагнули на самый край. Не думаю, что ты готова сегодня броситься вниз.

Сперва Ифе едва не запротестовала, когда их поцелуй прервался, но вслушиваясь в слова Кейфла, глубоко задумалась.

— Я всегда знала, что рано или поздно приду к такому моменту, невольницей или же свободной, — прошептала она в ответ после недолгого молчания. — Как и все женщины, не избравшие для себя путь сдерживания. Ты прав, мы шагнули на самый край. И… мне страшно от того, насколько быстро всё это произошло. Очень страшно… Да, мы рядом уже целых два месяца, но чтобы вот так, за один вечер… Если бы ты не держал меня, я бы наверняка не устояла на ногах — они меня совсем не держат. Но… — Ифе с решимостью взглянула на принца. — Если я скажу, что не согласна останавливаться, несмотря ни на что? Если я хочу пойти дальше? Ты стал моим наставником, позволяешь открывать двери, ведущие к самым удивительным и невероятным тайнам, и неизменно находишься рядом… Так открой мне и эту дверь. Покажи, каково это — быть вместе с тем, кого ты выбрала сама.

— Ты… действительно этого хочешь? — облизнув пересохшие губы спросил Кейфл. — Подумай ещё, иначе после твоего ответа обратной дороги не будет.

— Я уже всё обдумала и решила, — твёрдо ответила Ифе, в то же время с нежностью смотря на хекау, обхватив ладонями его лицо. — Я исполнила твою просьбу о поцелуе. Пожалуйста, исполни и моё желание.

Сказав это, она зажмурилась, словно в самом деле собиралась прыгнуть в пропасть, и потому не увидела, как губы Кейфла дрогнули в мягкой улыбке. Только ощутила, как он перехватил её запястье и прижал её ладонь к своей груди. Туда, где билось сердце…

— Обещаю, — хрипло прошептал он, — я не посмею обидеть тебя, и сделаю всё, чтобы ты не пожалела о своём выборе.

— Пожалуйста… — Ифе сглотнула, так и не разжимая веки. — Только будь нежен…

— Тебе и просить об этом не нужно. Подожди немного…

Ифе содрогнулась от охватившего её холода, когда Кейфл отошёл. Словно опасаясь, что он сейчас уйдёт, девушка тут же распахнула глаза, но всё, что делал хекау, это расстеливал на циновке шкуры пятнистых хищников, а поверх их разложил два покрывала, пристроив по краям несколько подушек. Все они до этой минуты лежали аккуратной горкой на одном из кресел, коих в этой отдельной комнате библиотеки было три.

В свете масляной лампы Ифе с замиранием сердца наблюдала, как Кейфл неспешно, словно нарочно растягивая время, принялся избавляться от одежды. Чтобы не отвернуться в смущении, девушка широким шагом приблизилась к нему, крепко ухватившись за край одеяния.

— Позволь мне помочь? — тихо попросила она.

— Тогда ты не будешь против, если я сниму с тебя твою одежду?

— Нет, не против…

Торопясь, руки девушки быстро заскользили по телу Кейфла. Ифе остановилась только тогда, когда из всей одежды на нём осталась одна набедренная повязка.

«Нет уж, её я ни за что не стану снимать сама!» — с этой мыслью она, взяв в руки одежду принца, отступила назад, к тому креслу, где до этого лежали шкуры и покрывала, и сложила её на их месте. Там и замерла, ожидая, что теперь будет делать хекау.

Ифе не видела, но слышала, как он усмехнулся и, судя по шуршанию, избавился от последней детали своего одеяния.

«Не смотри… Только не смотри!» — приказала она себе, вновь крепко зажмурив глаза, до мерцающих точек.

В это время Кейфл приблизился к ней и осторожным, будто спрашивающим разрешения, движением стянул с её плеча лямку платья. Затем вторую… И не прошло и минуты, как девушка осталась обнажённой.

— Ты прекрасна, — прошептал юноша, убирая ей за спину упавший на грудь длинный локон. Волна мурашек пробежала по телу Ифе, когда он при этом коснулся её кожи…

— Сандали сама снимешь или мне помочь? — спросил без тени иронии Кейфл.

— Я… Сама, спасибо, — пробормотала она, наклоняясь.

— Так и будешь с закрытыми глазами? — поинтересовался хекау.

— Не знаю… — честно призналась Ифе, отставив в сторону обувь. — Пока что да.

— Неужели смотреть на меня без одежды для тебя гораздо страшнее, чем решиться на… близость? Я ведь не закрываю глаза… Ну же, не бойся, в этом нет ничего такого. Поверь, глаза увидят только то, что нужно тебе, и ничего другого.

Поддавшись уговорам, Ифе сперва осторожно приоткрыла левый глаз. Затем правый… И, как и сказал Кейфл, не увидела ничего, что заставило бы её ещё сильнее смутиться. Ведь он стоял к ней вплотную… Достаточно просто не опускать взгляд вниз.

— Ифе… — произнёс на выдохе хекау, прежде чем осторожно приблизиться и накрыть её губы своими.

Мягко, но с напором, беря контроль над ситуацией в свои руки. И Ифе с готовностью отдавалась его воле, позволяя себе с наслаждением плавиться в сильных руках юноши. Она доверяла ему, не сомневаясь, что он не причинит ей лишней боли, хотя и знала, что полностью избежать её всё равно не выйдет сегодня. Как-то некстати мелькнуло в мыслях, что у Шемеи теперь не будет больше повода ежедневно подвергать её мучительным осмотрам у лекаря…

Внезапно подхватив охнувшую Ифе на руки, Кейфл отнёс девушку к их самодельному ложу, и с величайшей осторожностью уложил её на мягкую поверхность. Сам же, расставив руки по бокам от неё, навис над Ифе. Он медлил… Хотел дать ей время адаптироваться, морально подготовиться к следующему шагу. И девушка это поняла, заверив его с улыбкой:

— Я готова. Не останавливайся.

— Ифе… Ты же наверное знаешь, как проходит для женщин их первое…

— Знаю. Но страха больше нет… Я доверяю тебе.

— Прости, что всё-таки причиню тебе боль… Только не напрягайся. Раздвинь чуть шире ноги…

«Он говорит это так, словно ему самому больно от… Ах!..»

Ифе в последний момент чуть ли не до крови закусила губу, не дав этому возгласу вырваться наружу. Но всё же дёрнулась от резкой, пронзительной болезненной вспышки. Возник порыв вырваться, сбежать… Хотя уже и было поздно. Непрошеные слёзы навернулись на глаза…

— Чш-ш-ш… Тихо… Тихо, всё хорошо, — успокаивающе прошептал Кейфл, приобняв её и покачивая, словно баюкал ребёнка.

Хекау не сразу начал двигаться, давая ей время привыкнуть к нему. Затем, после первого толчка, с губ Ифе сорвался робкий стон, который тут же заглушил поцелуй принца.

Первая боль отступила, и Ифе сама не успела заметить, как горячее, густое желание подтолкнуло её охотно податься навстречу Кейфлу, тем самым позволив ему войти ещё глубже. И всё же ей хотелось бо́льшего…

Комната внезапно сузилась до крошечных размеров… Казалось, вот-вот раздавит, или лишит воздуха. Из неё исчезло всё, кроме единственного робкого огонька масляной лампы, пляшущего в такт сокровенному танцу юноши и девушки.

— Прошу, только не останавливайся… — шепнула она в промежутке между своими стонами, которых по мере наращивания темпа становилось всё больше, и хекау уже и не пытался заглушить их.

Кейфл не ответил, но по тому, как он начал смелее ускоряться, стало понятно, что принц услышал её просьбу.

Девушка с отчаянием цеплялась руками то за смятое покрывало, то обхватывая спину юноши, неосознанно царапая ногтями его гладкую кожу. Он чувствовал это… Но не останавливал её. Напротив, действия Ифе только сильнее заводили его, заставляя позабыть об осторожности, делая грубее.

Оба доводили друг друга до изнеможения. Пот уже ручьями стекал по ним, попадая в глаза, нос, проникая в рот… Не понимая, что с ней происходит, Ифе вдруг резко запрокинула голову назад, ощутив пробежавшую по всему телу судорогу, которая словно расколола её на тысячи маленьких кусочков. Ей показалось, что за этой ослепительной вспышкой до неё донёсся чей-то крик… В котором она не сразу распознала свой голос. В это же время и Кейфл достиг кульминации, и ему пришлось собрать все оставшиеся крупицы самообладания, чтобы едва успеть выйти в последний момент. Вот что-что, а подвергать Ифе риску он точно не собирался…

Уставшие, мокрые, но счастливые, они молча улеглись рядом, всё ещё тяжело дыша. Ифе смотрела в потолок, с трудом собирая разбежавшиеся по самым дальним углам мысли.

«Вот это и случилось… Жалею ли я? Нет, нисколько. Не могла и подумать, что это может быть… Так приятно. Начиналось-то всё совсем не радостно. Но как же мне теперь относиться к Кейфлу? Кто он для меня? А я для него? Нет, голова ещё не готова думать о таком…».

— Спасибо, Ифе, — произнёс Кейфл, обнимая девушку одной рукой и зарывшись носом в её волосы, прильнув губами к макушке.

— И тебе, — ответила она, с наслаждением прикрывая глаза.

— Всё хорошо? Как чувствуешь себя?

— Спать хочется… И пить.

«А ещё, чтобы это повторилось… Только без того, что было в начале. Но такого уже и не будет. Я же больше не девица».

— Сейчас, подожди немного.

Сказав это, Кейфл поднялся, оставив вместо себя гнетущее ощущение пустоты. Ифе хотелось подняться следом за ним, по конечности не желали слушаться, продолжая пребывать в плену сладкой неги. Поэтому девушка, подавляя неуместное смущение, просто наблюдала за тем, как принц дошёл до кресла с одеждой, быстро облачившись в свой наряд, после чего подхватил платье Ифе и отнёс его ей, сказав на это:

— Не стоит нам тут лежать в таком виде. Комната эта закрытая, но всё равно остаётся возможность, что сюда могут заглянуть непрошеные гости. Особенно утром, тем более зная, что мы тут провели всю ночь.

Ифе молча кивнула, соглашаясь с ним, и лениво натянула на себя казавшуюся лишней белую ткань, с улыбкой вспоминая, как буквально только что Кейфл стягивал её с неё.

Затем, с удовольствием выпив воды, которая на счастье находилась в комнате, девушка улеглась обратно, предварительно вместе с Кейфлом убрав верхнее, безнадежно загубленное, покрывало. Сразу стало несколько жёстче… Но это не помешало Ифе и Кейфлу уже через несколько минут провалиться в приятный, глубокий сон, нисколько не задумываясь над тем, что им всем готовил грядущий день…

---

Примечания:

*Акхет (Akhet): В древнеегипетском, место, где солнце всходит и заходит; часто переводится как "горизонт" или "гора света".

*Ба (bꜣ — «проявление») — душа, жизненная сущность в виде птицы с головой человека, его совесть, а также душа Ка. По верованиям египтян, Ба состояла из совокупности чувств и эмоций человека.

Ба при жизни тела путешествовала по миру сновидений и могла свободно перемещаться между миром мёртвых и живых.

*Хат (ẖt) — бренная оболочка человека, вместилище Ка и Ах.

*Думаю все узнали сцену из первой серии канона)))

Короче, не знаю, каким образом всё вышло на интим, изначально ничего подобного не планировалось, честное древнегипетское! ? Но персонажи, как они это любят и успешно практикуют, решили всё за меня. ??

Ладно, не слишком успешная попытка умыть руки ?

*Два месяца назад…*

Хафур не без напряга ожидал скорого прихода обоих сыновей. В мыслях фараон уже раза четыре провёл эту встречу, но, как показывал опыт, с Никауром и Кейфлом нельзя быть заранее уверенным в определённом исходе беседы. Ожидание проявления строптивого нрава запросто могло быть обмануто неожиданной покорностью, или же смиренный с виду сын мог начать брыкаться подобно разозлённому верблюду.

«Но провести этот разговор необходимо, — в очередной раз принялся убеждать себя Хафур. — Никауру уже столько лет… Да и Кейфлу все двадцать пять. Пора, давно пора… Глядишь, так их получится отвлечь, если кто и замышляет что дурное».

Размышления фараона, как и его нервные перебежки от одной стены покоев до другой, прервал склонившийся на полу слуга, доложивший о приходе Никаура и Кейфла. Хафур, выдержав паузу, велел впустить их, не без труда придав хмурому лицу обычное для него выражение надменности, холодности и непреклонной жёсткости. Некстати подумалось, что порой он замечал похожее у Кейфла… Только не столь ярко выраженное. А у Никаура же надменность всегда была скорее язвительная и насмешливая, чем холодная. Но не было сомнений, что основу они оба переняли от отца, который всегда внушал им, что любой правитель, земной наместник бога, должен осознавать своё высокое положение в сравнении с остальными людьми и вести себя соответствующе этому титулу. Как и все из числа его семьи.

Вошедшие в покои сыновья замерли на почтительном расстоянии от Хафура. Никаур, видя, что отец не торопится начинать разговор, собирался уже сам сказать что-то, но фараон тут же остановил его властным жестом руки. Огромны были покои правителя… Но в этот момент они сжались до крохотных размеров, едва умещая в себе Хафура и двух принцев.

— То, для чего я позвал вас сюда, мы ещё успеем обсудить. Но не надейтесь, что случившееся утром я оставлю без внимания. И потому прежде всего мне хотелось бы выслушать, что вы можете сказать в своё оправдание, — произнёс Хафур только спустя несколько минут, и оба принца невольно вздрогнули, услышав режущий холодом тон отца, разбивший повисшую между ними тишину.

— Кейфл, — фараон вонзил взгляд в младшего сына. — Можешь говорить.

«Начал с меня, так как считает зачинщиком…» — украдкой поморщился юный хекау и проговорил, почтительно склонив голову:

— Отец, ты желаешь, чтобы я оправдывался в том, что не требует оправданий. Им не место здесь.

— Значит, вот как ты считаешь, — прищурился фараон. — А что же тогда требуется, по-твоему?

— Признание вины и принятие приговора, какой бы ни вынес земной наместник справедливого Гора, если таковой сочтёт нужным.

«Ишь, как завернул, хитрец! — едва слышно хмыкнул Никаур. — Наместник справедливого Гора… Сразу же напомнил отцу об ответственности, которую он несёт перед нашим покровителем».

Усмешка тронула уголки губ Хафура, также понявшего намерение Кейфла.

— А если этот наместник справедливого бога вынесет приговор, который тебе покажется несправедливым? — поинтересовался фараон.

Кейфл, в свою очередь, ничуть не изменился в лице, стойко сохраняя на нём непроницаемую маску, но сердце его всё же невольно сжалось, и принцу потребовалось несколько мгновений, чтобы ответить тем же ровным голосом:

— Тогда о справедливости этого приговора судить будет уже сам Великий Гор, перед которым наместник предстаёт каждый месяц.

Про себя юноша добавил: «От отца можно ожидать чего угодно. Как же злит, что я не могу пока понять, к чему он говорил всё это! Но хотя бы одно я знаю точно — он терпеть не может, когда ему напоминают о необходимости постоянных встреч с Гором, но это вынуждает его не терять голову и принимать решения взвешенно, если не с осторожностью».

Кейфл не решился признаться самому себе, что он в первую очередь тревожился о том, как бы эта ситуация ненароком не повлияла негативно на судьбу Ифе.

— Что ж, — произнёс фараон, буравя сына тяжёлым взглядом. — Хорошо, твои слова я услышал. Что-то ты слишком бледный какой-то… Опять этой своей хека перезанимался?

Удивлённый, что отец обратил на это внимание, Кейфл ответил:

— Да, увлёкся и не заметил того момента, когда нужно было вовремя остановиться.

— Понятно. Ну а ты что скажешь, мой наследник? — обернулся Хафур на Никаура.

Он тут же оживился. И почему отец не дал сперва ему слово?.. Ладно, и это можно использовать себе во благо.

— Соглашусь с братом, что здесь нет места оправданиям. В отличие от извинений, — прибавил старший принц после короткой паузы, взглянув на брата. — Признаться, я ожидал, что ты начнёшь именно с них. Но рад, что этого не случилось, так как извиняться здесь должен только я. Ведь если бы я не наговорил тебе ничего из тех слов, что выпалил лишь для того, чтобы больнее зацепить, то ты и не стал бы использовать свечение хека. И тогда бы я не оговорил тебя с испугу перед отцом… Ты сегодня спрашивал, испытываю ли я стыд хотя бы иногда… Так вот, сейчас мне очень стыдно перед тобой. Прости меня, брат, за всё.

Тон Никаура не оставлял сомнений в искренности его слов. По крайней мере, для Хафура. Кейфл же, всё также не проявляя никаких эмоций, подумал с сомнением: «Если бы я тебя не знал, то легко повёлся бы на столь сладкую речь. Но ты ведь за всю жизнь только один раз просил у меня прощение, Никаур! И то, в далёком детстве. Так с чего бы тебе делать это сейчас? Когда в глазах отца именно я оказался в роли провинившегося. Да и какая-то слишком уж скорая перемена произошла в тебе за один неполный день».

Понимая, что затягивает с ответом, хекау сказал:

— Пусть прощают боги, это их забота. Мне же не нужны твои извинения, хотя я ценю, что ты решился произнести их вслух — ведь ты, как наследный сын фараона, должен извиняться только перед своим отцом и богами.

— В том числе и перед родным братом, если вина действительно моя, — Никаур шагнул к нему, со вздохом положив руки на плечи хекау. — Кейфл, я правда хочу, чтобы ты меня простил. За этот день у меня было много времени подумать, в том числе и про то, что не давало мне покоя последнее время. Мой маленький хекау, мы с тобой делим кровь одного отца и потому не должны быть врагами или соперниками. Рождением каждому из нас отведена своя дорога в этом мире, и лучше нам идти по ним паралельно. Союзниками. Пока что такого даже близко не заметно, а всё потому, что никто не прилагал к этому никаких усилий. Ты подумай сам, какая милость нам оказана: наследный принц, будущий фараон и одарённый хекау, сильнейший из всех ныне известных — и родные братья! О таком союзе, уже находящемся в наших руках, можно только мечтать! Остаётся только одно — осознать в полной мере все возможности, которые открываются перед нами, если будем следовать голосу разума, и найти единую цель, к которой мы будем идти сообща. А не скалить друг на друга зубы из-за мнимых проблем и пустых обид.

— Громкие слова потрясают воздух, но не собеседника, брат, — Кейфл сделал шаг назад, освобождаясь от хватки Никаура на своих плечах, но всё же слегка усмехнулся: — Но есть в них и немалая доля истины — наследному принцу и хекау намного выгоднее являться союзниками. Вот только возможно ли это, если один из них явно видит в другом соперника?

Никаур на мгновение сильно сжал челюсть. Как же тяжело с этим младшим братом… Хафур же пока предпочитал молча наблюдать за их диалогом.

Совладав с собой, старший принц ответил, пристально глядя в серые глаза Кейфла:

— Мы можем недолюбливать друг друга, можем ссориться, как все нормальные живые люди, но это вовсе не означает, что мы не способны осознавать очень простую истину — будущему фараону выгоднее полагаться на родного по крови хекау, чем доверять нанятому за деньги. Такого легко могут перекупить в любой момент, а единая кровь связывает нас перед лицом самих богов — за вред, причинённый друг другу, нам пришлось бы нести суровую кару. А раз так, значит, ты единственный, кому я мог бы доверить свою безопасность, как и всего первого сепата, за который мы оба в ответе.

«Мне хотелось бы в это верить, Никаур, но я также прекрасно знаю, что нет более страшных врагов, чем те, с кем у тебя кровная связь! И, как правило, ничто не становится преградой в таком случае, в том числе угроза будущей кары».

Вслух же Кейфл сказал иное:

— Дай угадаю — из этих же слов можно сделать вывод, что и хекау, в свою очередь, может доверить свою безопасность тому, с кем он делит кровь отца?

— Может, ибо тот обязан оберегать брата, как и он его.

— Я всё никак не пойму, — наконец подал голос Хафур, — что вы там наговорили друг другу на тренировочной площадке, раз теперь ведёте такие разговоры?

— Много глупостей, за которые теперь очень стыдно, — тут же ответил Никаур. — И я прекрасно пойму, если брат не захочет сейчас принимать мои извинения…

Кейфл, в очередной раз мысленно взвесив все варианты и решив, что сейчас лучше всего подыграть Никауру, вне зависимости от искренности его слов и намерений, произнёс, перебивая старшего принца:

— Я принимаю эти извинения, брат, и приношу тебе уже свои. Согласен, мы немало наделали и наговорили глупостей, и не только сегодня. А это последнее из того, что нам нужно, если хотим и далее называться семьёй. И всё это уж точно не помогает укреплению нашего союза, который был с самого детства. Хотя у нас всегда так — сперва втягиваем друг друга в неприятности, а потом спешим на выручку. Ссоримся, а после заглаживаем вину в виде помощи в чём-то, делая при этом вид, что это вовсе не мы помогли. Видимо, иначе мы не можем.

— Да, таких историй немало, и все они доказывают, что мы определённо сто́им друг друга, — улыбка тронула губы Никаура, и на этот раз она вышла практически тёплой. — Ну так что, мир, Кейфл?

— Мир, Никаур.

Старший принц по своему обыкновению заключил хекау в крепкие объятия, не дожидаясь его согласия. Которое тот всё равно ни за что не дал бы.

«Что ж, вроде получилось убедительно, — подумал при этом Никаур. — Даже если у Кейфла останутся сомнения, то отец явно поверил мне».

«Решил устроить перед отцом показательное выступление? — в свою очередь мысленно усмехнулся хекау. — Что ж, спасибо, брат. Хотя я ни за что не поверю, что это было искренне, зато он перестал смотреть на нас так, словно хочет испепелить глазами. Осталось только понять, для чего же на самом деле отец вызвал нас к себе…».

— Что ж, вижу, мне нет смысла более обсуждать с вами этот вопрос, — как раз в это время сказал Хафур, предварительно прочистив горло. — И раз вы столь любезно избавили меня от бремени объяснений о выгоде вашей дружбы, коей, скорее всего, мы ещё не скоро дождёмся, если нам вообще суждено застать подобное, то я сразу перейду к следующему разговору.

— Мы слушаем тебя, отец, — сказал Никаур, наконец-то выпустив Кейфла из объятий.

— Имейте в виду, я откладывал его, как мог, но всему рано или поздно настаёт предел.

— Не знаю как Никаур, а я уже напрягся, — попытался улыбнуться Кейфл.

— Я бы вообще предпочёл провалиться сквозь этот пол, а после выслушать от тебя всё то, что хотел сказать нам отец.

После этих слов старший принц тут же прикусил язык, да только уже было поздно.

— Ишь ты… Знай же, что этот разговор в первую очередь предназначается тебе! — голос фараона приобрел суровые нотки, под стать сверкнувшему гневом взгляду.

— Отец, брат же просто хотел пошутить… — решил осторожно вступиться Кейфл.

— И мне надоело постоянно одному выслушивать эти «шутки»! — Хафур пару раз глубоко вздохнул, возвращая себе спокойствие, насколько позволяла кипящая в жилах горячая кровь. — Ладно, не буду больше изводить вас — моим решением ты, Никаур, должен найти себе невесту, будущую царицу Города Столбов. А уже за братом и ты, Кейфл. Довольно с меня того, что мой род заканчивается на вас двоих, и на его продолжение нет никаких намёков!

Выражение изумления застыло на лицах обоих принцев. Вот уж чего они никак не ожидали сегодня услышать… Хотя на подсознании давно готовились к подобному. Только не ожидали, что этот день настанет так скоро…

— Учтите, что это не просьба, не пожелание, а приказ, который вы обязаны исполнить, — продолжил Хафур. — Таков ваш долг, как сыновей фараона. Я долго, очень долго ждал, когда вы сами соизволите сделать этот шаг, и моё терпение иссякло. Считайте моей последней милостью дозволение самим выбрать невест. Даю на поиски два месяца. Если за этот срок ничего не изменится, я устрою смотрины всех девиц нашего первого сепата сразу после праздника Коронации Священного Сокола, и самая достойная станет невестой Никаура. Если и ты, Кейфл, к тому времени не сделаешь выбор, то твоей невестой станет вторая после неё. Вы меня поняли?

Кейфл и Никаур молча переглянулись, как бы говоря друг другу «с ним бесполезно спорить», и одновременно кивнули. В самом деле, слова тут ничего не изменят.

— Надеюсь, что так. А теперь прочь с глаз моих. И помните — у вас есть возможность выбрать невесту по сердцу, но время ограничено.

«Тем, кто любит, гораздо проще управлять, — добавил мысленно Хафур, когда закрылись двери за поспешно ушедшими сыновьями. — Да даже без любви… Жена — это всегда хороший способ давления на мужчину. Опять же, с ними у них будет на кого и на что отвлечься от возможных опасных для меня мыслей… Да и по-любому, в возрасте Никаура давно уже пора нескольких детей растить! Нет-нет, я не ошибаюсь, приняв такое решение. Сейчас это единственный верный путь в данный момент…».

Довольный собой, и даже практически полностью успокоившись, впервые с прошлой ночи, Хафур с помощью слуг принялся готовиться ко сну.

Кейфл же и Никаур, оказавшись за пределами покоев отца, снова переглянулись.

— О чём думаешь? — спросил старший принц.

— О том, что нам ещё повезло.

— Это в чём же?

Кейфл пояснил:

— Отец даёт нам возможность самим выбрать себе жену. Многие ли дети фараонов имеют подобную милость?

— А если мы не хотим жениться?

— Никаур, но ведь нельзя сказать, что отец не прав. У нас есть определённые обязанности, и продолжение рода — одно из основных. Ты, как главный наследник, в первую очередь обязан обзавестись уже своими наследными сыновьями или дочерьми. У меня всё иначе — я сам запасной вариант, и им же будут и мои дети. Однако этот факт не снимает с меня той же ответственности, которая лежит на тебе.

— Говоришь со мной моими же словами, — невесело хмыкнул Никаур.

— Сам виноват, не надо было так точно подбирать формулировку.

— Просто признайся, что тебе не терпится стать дядей.

— Ты ещё скажи, что это я надоумил отца на этот разговор!

— Кто знает, кто знает…

— Ладно, — Кейфл посмотрел на уходящий влево коридор, — пора нам расходиться.

— Что, торопишься к своей наложнице? — с ухмылкой поинтересовался Никаур.

— Её зовут Ифе.

— Да помню я, не смотри на меня так! Просто не думал, что для тебя так важно, чтобы рабыню называли по имени.

— Она не рабыня, — взгляд Кейфла ещё заметнее потемнел.

— Хм-м, даже так? Странно, я был уверен в обратном. Ладно, тебе виднее, всё-таки Ифе принадлежит не мне. А жаль… Быть может, если бы такая красавица оказалась в моём гареме, я бы не долго думал кого же выбрать невестой.

— Ты только что называл её рабыней, чьё имя можно и не трудиться упоминать. А теперь говоришь, что сделал бы её царицей Города Столбов?

— Если умом потянет, то да, сделал бы.

— Хотел бы я посмотреть, как ты это определил бы, — усмехнулся хекау. — Кстати, пока мы не разошлись, хочу задать тебе один вопрос.

— Задавай хоть два. Я-то никуда не тороплюсь.

Кейфл пристально взглянул в глаза брата.

— Ты всерьёз просил у меня прощения сегодня?

— А ты считаешь, что нет? — без заминки произнёс Никаур.

— Сомневаюсь в этом.

— Напрасно. Эта дурная черта слишком мешает тебе. Ты только и делаешь, что сомневаешься во всём.

— Без сомнений не прийти к истине. Ни в изучении наук, ни в жизни.

Никаур презрительно фыркнул на это.

— Сомнения приводят лишь к тому, что засасывают нас, как зыбучие пески!

— И они же не дают воспринимать ложь как неоспоримую истину.

— Вот ведь упёртый… — прорычал себе под нос Никаур, устало потирая лоб. — Так стало быть, ты воспринял мои извинения как ложь?

— Я как раз и пытался разобраться, как мне воспринимать их. Прости за это, если ты действительно извинился от чистого сердца. Но как бы там ни было, — Кейфл улыбнулся, хлопнул брата по плечу, — я рад, что сказал это. И что заговорил про то, что нам ни к чему соперничать и враждовать. Отец прав, мы скорее всего никогда не избавимся от этого до конца, но это не значит, что мы не можем быть заодно. Просто тебе нужно перестать видеть во мне того, кому зачем-то понадобилось занимать твоё место.

— Просто я всё никак не могу привыкнуть к тому, что наш маленький хекау давно уже вырос и окреп настолько, что с недавних пор его силу начали сравнивать едва ли не с божественной. Что ты могущественный союзник, а не угроза. Но можешь ею стать, если я не начну воспринимать тебя как союзника. Так, кажется я начал тебя путать…

— Поверь, тебе для этого придётся в разы сильнее постараться, — помолчав мгновение, Кейфл спросил: — А помнишь, как ты в детстве столкнул меня в пруд?

— Такое забудешь, как же… А ты к чему это?

— Я помню, как ты стоял и смотрел на мои тщетные попытки спастись. Я уже был уверен, что утону, но ты всё же в последний момент прыгнул в воду, хотя и сам не умел плавать. В результате мы оба едва не погибли. Спасибо меджаям, успели вытащить на сушу.

— Да, отец тогда сам едва не убил нас… — усмехнулся Никаур.

— Но несмотря на это, ты тогда в первый и последний раз, до этого дня, извинился передо мной. И я помню тот страх в твоих глазах, брат… Ты действительно испугался, что я мог погибнуть.

— А я помню страх в твоих глазах, Кейфл. Ты тоже испугался за меня…

— Так что с тех пор изменилось между нами, Никаур? Почему ты стал считать меня угрозой? Ведь этот страх… Раз он есть, значит, уже не сможет покинуть сердце. И это возникшее недоверие нежду нами…

— Оно режет хуже хопеша, — согласно кивнул старший принц.

— Я только хочу сказать, если ты сегодня на самом деле решил сделать шаг к преодолению этой расщелины… Дай мне только знак, и я протяну тебе руку. Надеюсь, ты при этом не сбросишь меня в бездну.

— Чтобы потом самому же броситься за тобой следом? — воскликнул Никаур. — Нет уж, благодарю, как-нибудь обойдёшься без этого.

Братья после этих слов избегали смотреть друг на друга. Оба чувствовали себя неловко, не зная, как продолжить разговор, и в тоже время не понимая, как правильно его закончить. Наконец, кашлянув, Кейфл произнёс:

— Ладно, мне пора. Ифе ждёт. Доброй ночи, брат.

И тут же ушёл, не став дожидаться ответа. Никаур прошептал его уже в пустоту:

— Доброй ночи, Кейфл. Сетов хекау… Вот зачем ты растревожил во мне эти воспоминания?!

* * *

Настоящее время…

Едва Ифе заснула, как она сразу же оказалась в плену кошмаров. Тех, что изматывают, душат своей реалистичностью… То она воочию наблюдала гибель отца от рук разбойников, будучи не в силах придти на помощь, и в немом крике протягивая к нему руки; то переносилась во дворец фараона Хуфу, где ей объявляли, что она будет подарена принцу Никауру; то тонула в Хапи, где на неё надвигалось несколько крокодилов, причём один из них всё же хватал её и утаскивал на дно… И всё это в итоге привело Ифе к тому, что она оказалась в тронном зале дворца Хафура, где её, связанную, бросили на пол, а где-то сверху гремел голос стоящего у трона фараона, повелевающего своему старшему сыну взять её в жёны. А Кейфл… со смехом завязывал на её шее узел, делая его всё туже, туже и туже… Затягивая до тех пор, пока она не начала хрипеть.

И, как это зачастую и случается с кошмарами, именно в этот момент он резко разжал свои тиски, жёстко выбросив Ифе в реальность, которую не сразу удалось отличить от мрачной части мира сновиденей.

Первое время девушка неподвижно сидела на месте, дыша глубоко и часто, не поднимая даже руки, чтобы утереть взмокший лоб. Сколько она спала? Час? Два? Наверное не больше… По ощущениям сейчас всё ещё царила ночь, если им можно было доверять. В свете трепещущего огонька всё той же масляной лампы девушка увидела, что самодельное ложе из шкур и покрывал она занимала одна — половина Кейфла пустовала.

Кейфл… Одного имени было достаточно, чтобы на Ифе обрушился поток воспоминаний, норовя в любой момент раздавить её под завалами той жизни, к которой уже не было обратной дороги.

И девушка с головой погрузилась в этот поток, который уже никак нельзя было остановить…

«Неужели всё это действительно случилось? Ну да, как можно сомневаться! Между нами действительно было… О, боги, что же я наделала? — Ифе медленно обхватила руками голову, крепко, до слёз, сжав волосы на затылке. — Что это был за безумный порыв? А никак иначе это и не назовёшь. Меня ведь всю жизнь готовили к тому, чтобы я по одному желанию господина незамедлительно приходила к нему на ложе. Но здесь же у меня был выбор! Такой же, как и все эти два месяца. Я могла остановить всё одним словом, повернуть назад… Но нет, я предпочла броситься в пасть ко льву. Сумасшедшая… Ты возжелала того, что так презирала все эти годы! Как я могла?.. Как посмела захотеть стать той, чью роль насильно внушали мне, выжигали в сознании?! И которую я всегда отвергала. Слабая, безвольная… Рабыня! Была ею, и ей же и останешься. Рабыня, возомнившая себя способной стать свободной!».

Подтянув к себе колени, Ифе обняла их руками и уткнулась в них лбом, подавляя подступающие к глазам слёзы от осознания собственной глупости. Не хватало ещё, чтобы Кейфл, вернувшись, застал её в таком жалком виде… Куда он вообще ушёл? Только бы не бросил её здесь одну… А впрочем, даже хорошо, что его нет рядом, иначе Ифе не смогла бы даже мельком взглянуть в его сторону от стыда. Ей и без этого хотелось раствориться в воздухе бесследно…

«А ведь Кейфл как был принцем, так им и останется, — продолжал шелестеть поток мыслей. — А я… Кто я теперь? Да всё ещё его наложница, только отныне настоящая, а не мнимая. И ставшая ею по своей воле. Но как, как же это произошло? Почему я захотела… чтобы Кейфл стал тем, кому я достанусь? Нет, не правильно сказано… Чтобы он стал моим первым мужчиной? Только ли всё дело в том, что я наложница по воспитанию? Да, я дала волю чувствам, допустила слабость, повелась на влекущее желание… Но откуда они все взялись? Ведь их не было ещё совсем недавно. Меня бросало в дрожь от одной мысли, что мы с Кейфлом действительно можем… Да и не только с ним, а вообще с любым мужчиной. Меня и сейчас тошнит от этого… Но стоит задуматься о Кейфле; и эти ощущения сразу же исчезают! Остаются только стыд и возмущение… Нет, даже негодование. Они ведь так похожи… Так когда же произошёл этот перелом? В какой момент появилась трещина? В том ли дело, что мы столько времени проводим вместе?»

Ифе позволила себе улыбнуться на краткий миг.

«А ведь я действительно привыкла к нему… Даже сложно представить, что я могу не пойти завтра с ним на занятие, хотя они и выматывают до полусмерти. Что я не увижу его, не услышу голос, не улыбнусь в ответ на его ухмылку… Кто он для меня теперь, что я ради него пошла наперекор своим убеждениям? Не могу же я… Влюбляться в него!».

Девушка зажмурилась и отчаянно замотала головой, едва не потянув шею, и воскликнула всё так же про себя:

«Нет-нет, только не это! Невозможно! Ведь этот путь ведёт прямиком в Та-Дешрет… И ничего не принесёт, кроме боли и разочарования. Нет ни малейшего шанса, что принц Города Столбов может полюбить меня не как наложницу, с которой ему приятно проводить время, а как женщину… Ту, в которой он видит человека. Нет, такого не может быть… Я для него всего-лишь игрушка, и сама стала ею. А он… Он с радостью воспользовался моментом…».

Эмоции уже с момента пробуждения сотнями мелких песчинок метались в голове, царапая и причиняя мучительную боль. Из-за них у Ифе сжималось сердце, а тело била мелкая дрожь. И в итоге всё это переросло… В ярость.

Сильно сжав кулаки, не обращая внимания на боль от вонзившихся в кожу ногтей, Ифе прошипела:

— Ненавижу его за это… Как и эти его постоянные djet medu!

Всё вместе — ярость, боль, стыд и отчаяние — объединилось в разрушающее, но очень сильное чувство, нашедшее выход в виде вспышки хека, сотворённой Ифе случайно. Долгие тренировки не прошли даром — оказалось достаточно одной произнесенной формулы и отсутствия жёсткого контроля эмоций, чтобы яркий поток света неконтролируемо метнулся куда-то в разные стороны. Это подействовало на Ифе отрезвляюще.

«Боги, что же я творю?! — в испуге подскочила на ноги девушка. — Упустила власть над собой и над силой! Выпустила взбесившегося зверя из клетки…».

Вспомнив уроки Кейфла, Ифе усилием воли подавила так и рвущуюся наружу силу, на счастье не успевшей причинить урона этой комнате. И религиозные росписи на стенах, и шкафы со свитками, и стол, и даже шкуры с покрывалами — всё осталось невредимым. Только огонёк в лампе заплясал сильнее, потревоженный колыханием воздуха.

Но, как ни странно, эта вспышка помогла ей направить мысли в более спокойное русло.

«Так, в чём собственно вся проблема? — заново начала рассуждать Ифе, всё ещё тяжело дыша от испуга, и уселась обратно на пол. — В том, что я не могу никак понять, действительно ли мне самой захотелось стать ближе с Кейфлом, или это сработали годами внушаемые, уже выжженные в сознании, понятия угождения господину и моего долга ублажать его, считая при этом, что сама этого желаю? Да, именно так… Не могу разделить два этих чувства и распознать истинное. Но как же мне быть в таком случае? Наверное… Наверно остаётся одно — наблюдать за собой. Да, наблюдать… И ни в коем случае не показывать Кейфлу своих мыслей по этому поводу. А может всё же стоит напрямую поговорить с ним, не утаивая ничего?».

Мелькнувшая со стороны входа в комнату тень отвлекла Ифе от рассуждений. Сердце девушки, едва успев успокоиться, вновь учащённо забилось — бокового зрения хватило, чтобы понять, что это возвратился Кейфл. Однако уже в следующее мгновение, когда Ифе, собравшись духом, посмотрела на него, кончики её пальцев похолодели, а по коже пробежала волна колючих мурашек — в проходе действительно стоял младший принц, а вот прямо за ним… Незнакомый угрюмый мужчина с колючими чёрными глазами, крепко сжимающий в руке длинный кинжал, зловеще блеснувший в свете крохотного огонька. Словно один из кошмаров Ифе, который почему-то перенёсся в реальность…

* * *

Несколькими часами ранее…

— Ты точно в этом уверен? — Никаур смирил тяжёлым взглядом нервно подрагиваюшего юного жреца.

— Д-да, господин. Принц сам лично велел мне передать фараону, что он останется в той комнате в библиотеке до утра.

— Один или вместе с рабыней?

— Да, только он и она.

«Эх, как досадно… — закусил щёку Никаур. — Этак можно и зацепить её. А впрочем… это уже не столь важно. Разве красивая девица должна становиться препятствием?».

Вспомнив о присутствии юного жреца, наследный принц велел ему:

— Что ж, молодец, что сообщил мне об этом. Пока что ступай обратно в храм, а весть эту я сам донесу до Хафура.

— Благодарю, господин, — с поклоном пролепетал юноша, отступая назад.

— Иди уже, — нетерпеливо махнул на него Никаур.

Как только ученик Тахмета скрылся из виду, из тени к принцу шагнул Нгози, поинтересовавшись:

— И каковы будут приказания?

Моргнув, как бы очнувшись от сна, Никаур раздражённо выпалил:

— Ты сам прекрасно знаешь, что нужно делать! Когда к нам в руки плывёт такой удобный случай…

— Понятно, — Никаура передёрнуло от вида ухмылки, исказившей лицо командира меджаев. — Разбойников нынче много развелось… Мало ли, который из них мог бы пробраться в библиотеку при храме. А у них почти у всех при себе имеются острые кинжалы…

— Выполняй, а не болтай, — прорычал Никаур, отходя от него в сторону, и бросил не оборачиваясь: — Да, и как только отправишь этого своего «разбойника», возьми несколько меджаев и иди следом за ним. Не дело принцу Города Столбов оставаться на ночь без охраны за пределами дворца.

— Понял. И, конечно же, торопиться не буду…

— Нет, как раз таки нужно будет поторопиться! — резко перебил его Никаур и прибавил помягче: — Не то уйдёт. Лучше задержать его прямо там, на месте, и устроить всё так, как случается при попытке бегства.

Недоумение, возникшее было у Нгози, тут же растаяло, и он снова довольно оскалился:

— Дело говорите, мой принц. Вот только как быть, если он ещё не успеет ничего сделать?

— Значит, моего младшего брата в самом деле хранят боги. Ну чего стоишь? Выполняй!

Кивнув, Нгози ушёл, громко стуча подошвами сандалей.

Никаур же не спешил двигаться с места. Прикрыв глаза, он тщетно пытался совладать с собой и так некстати пробудившейся жалостью, которая, как он всегда считал, никогда не была ему свойственна. И что действительно ужасало наследного принца, так это то, что он готов был едва ли не молиться, чтобы Нгози успел…

— Милая, ты чего, заснула стоя?

Звонкий голос Мив, раздавшийся практически у самого уха, заставил Ифе встрепенуться.

— Прости, что ты сказала? — переспросила она, прикрывая глаза ладонью от палящего солнца, и недовольно поморщилась от попавшего в лицо песка, подхваченного лёгким порывом ветра.

Женщины находились в самой гуще базара, протискиваясь вдоль рядов с самым разнообразным товаром, и остановились ненадолго возле торговца украшениями. За ними на почтительном расстоянии скромно следовала одна из служанок с корзиной в руках, чтобы было куда складывать покупки, — в ней уже лежало несколько свёртков, — и трое угрюмых меджаев, которые предупреждающе зыркали на всякого, кто хотя бы немного приближался к ним. Там-то Ифе, до этого всю дорогу преувеличенно много улыбаясь и смеясь, внезапно притихла, а взор её застлала усталость, перемешанная печалью, крепко запутавшись в подрагивающих ресницах.

— Я спросила, девочка моя, что с тобой? — старушка пощупала её лоб. — Уж не перегрелась ли ты? Говорила же, надо было в паланкине ехать! Или на крайний случай взять пару слуг с опахалами.

— Нет-нет, не беспокойся… — Ифе косо глянула на притихшего торговца, даже не пытавшегося скрыть любопытство на лице. — Это… Это я просто задумалась, — прибавила она шёпотом, ещё больше помрачнев.

Ифе не стала ничего больше объяснять, но Мив и так всё поняла, с сочувствием погладив нежное плечо девушки.

— Хочешь, купим тебе вон тот браслет? — ласково предложила старушка, указывая куда-то на товар. — Посмотри какой! Ну разве не прелесть?

Торговец тут же быстро закивал, принявшись восторженно щебетать о достоинстве этого изделия, не забывая попутно расхваливать красоту Ифе, заодно подметив натренированным глазом дорогие одеяния обеих женщин и сверкающее на девушке золото. Богатые… Таким можно и подороже что продать, и побольше.

— Ну, девочка моя, что же ты молчишь? Иль не нравится он тебе? — спустя несколько минут спросила Мив, заметив, что Ифе снова провалилась в зыбучие пески мыслей и воспоминаний. — Возьми его. Побалуй себя хотя бы такой мелочью. Ты тем самым и Кейфла обрадуешь! Мы ведь для этого и пошли на базар, чтобы ты прикупила себе что-нибудь по нраву да похвасталась потом перед ним.

Торговец тут же встрепенулся, как отряхнувшийся от воды удод.

— Кейфла? — переспросил он, как по щелчку сделав голос ещё более заискивающим. — Уж не про второго ли сына фараона говорит почтеннейшая госпожа?

Ифе на это украдкой поморщилась. Как бы ей хотелось поскорее уйти оттуда!.. Но и возвращаться во дворец пока не было ни малейшего желания. Лучше уж жариться под палящим солнцем, выслушивая приторный голосок похожего на верблюда торговца. Так у неё есть хоть какой-то шанс отвлечься от своих мыслей… К тому же сегодня был особенный день — Коронация Сокола. Праздник в честь самого Гора…

— Всё так, эти госпожи из дворца, — грозно прогремел голос старшего из сопровождающих их меджаев.

— О, благословенный юноша, принц Кейфл! — практически проблеял торговец, тут же возведя руки к небу, вернее, к навесу своей палатки. — Великий дар первому сепату и всем землям Та-Кемет! Вы не ошиблись, выбрав именно мою скромную лавку, благородные госпожи. Только у меня для друзей принца…

— Ты говоришь не с кем-нибудь, а с самой невестой младшего принца, сетов ты сын! — меджай так произнёс эти слова, словно выносил торговцу смертный приговор, который прямо сейчас собирался привести в исполнение. — Проявляй должное уважение, коль не хочешь поганый язык свой потерять.

Торговец, чьё смуглое лицо тут же позеленело, принялся суетливо извиняться, если он чем ненароком оскорбил почтеннейшую деву. Неровен час, ещё и уйти могут, не купив ничего!..

Сама же Ифе, внешне стараясь сохранять холодное достоинство, чуть сквозь землю не провалилась от негодования, неловкости и смущения — просила же не упоминать, кто она! Теперь к ней было приковано внимание чуть ли не всего базара… А у девушки и без того было слишком погано на душе, чтобы выносить ещё и эти взгляды.

«Подумать только, как всё могло перевернуться всего за одну ночь! — на миг прикрыла глаза Ифе и задержала дыхание, дабы унять растревоженные эмоции, коварно подбирающиеся к слезам. — Ещё вчера всё было так просто и понятно. У меня была цель, к которой я стремилась всеми силами. А сегодня… Да чего только не произошло за эту ночь, чтоб она провалилась! Голова идёт кругом… И далеко не от восторга. Я стала женщиной, затем у меня на глазах едва не убили моего господина, а потом, по возвращении во дворец, он вдруг заявил, что избрал себе невесту. И это… я. Как оказалось».

Перед мысленным взором Ифе ярко возникли образы такого недавнего прошлого: как Кейфл каким-то непостижимым чудом в самый последний момент успел увернуться от смертельного удара кинжалом, нацеленного ему прямо в шею; как сверкнули налитые кровью глаза неудачливого убийцы, в чьём горле заклокотал злобный рык; как уже через несколько секунд мужчины сцепились друг с другом — вернее, это убийца снова напал на Кейфла, а тот лишь успел немного отклониться и машинально подставил ему подножку, благодаря которой оба с грохотом повалились на пол; как сама Ифе, едва живая от ужаса, вжалась в один из шкафов со свитками, широко распахнутыми глазами смотря на эту смертельную схватку, от напряжения даже позабыв дышать, хотя сердце бешено колотилось; как убийца, улучив момент, нанёс сильный удар кулаком в скулу Кейфла, на миг дезориентировав его, и это словно подхлестнуло девушку — вцепившись дрожащими пальцами в хрупкие свитки, она принялась с силой метать их в сторону убийцы, на какое-то время перетянув на себя всё его внимание. И этого, как оказалось, вполне хватило юному хекау — короткая фиолетовая вспышка, и убийца замер, словно окаменел, чтобы уже затем повалиться на пол лицом вперёд. Причём, судя по смачному, сопровождаемому хрустом звуку, он сильно разбил при этом нос…

В первое мгновение Ифе чувствовала себя так, словно не до конца очнулась от излишне правдоподобного кошмара. Полностью сбросить с себя оцепенение она смогла только тогда, когда Кейфл, шагнув в её сторону, неожиданно споткнулся на ровном месте и упал на одно колено, так и оставшись в этом положении, словно у него уже не было сил подняться. Ифе тут же подскочила к принцу, и её зоркие глаза заметили на левом предплечье юноши длинный порез, в пылу драки оставленный кинжалом убийцы, из которого… сочилась чёрная кровь! Яд… Клинок был отправлен! И теперь этот яд медленно отбирал жизнь хекау… У которого, как назло, не осталось больше артефактов, коими он мог бы помочь себе — последний, он же единственный, юноша потратил на обездвиживание убийцы. Слава хека, хотя бы эту крохотную статуэтку, пускай и одну из самых слабых по силе, решил прихватить с собой!.. В противном случае неизвестно, чем всё ещё могло закончиться.

Понимая, что в такой поздний час невозможно найти лекарей, тем более в библиотеке, а бегать в храм в надежде найти кого-нибудь, кто мог случайно остаться дежурить, Ифе не могла — не было у них столько времени. Поэтому, оторвав от подола платья небольшой лоскут, девушка смочила его водой из кувшина и мягко протёрла кожу принца возле пореза. После чего, переборов отвращение, прильнула губами к руке юноши и принялась отсасывать заражённую кровь, то и дело сплёвывая её на пол. Прочистить рану, убрать из неё как можно больше яда — это было всё, что она могла сделать в тот момент. На счастье, это был единственный порез, нанесённый принцу кинжалом. И даже сейчас, спустя несколько часов, днём, в самой гуще базара, Ифе всё ещё казалось, что она ощущала на языке ту отвратительную горечь. Такое невозможно забыть… Как и тот страх, что костлявой рукой сжимал сердце Ифе. Страх, что она не справится, что Кейфл может погибнуть прямо на её руках… И гнетущее чувство вины: что было бы, не останься они там по её вине? Если бы она не заснула, и они покинули библиотеку вовремя, случилось бы всё это?

Эти мысли травили не хуже любого яда…

«С гибелью Кейфла я потеряла бы всё! — с трепетом ужаса подумала Ифе. — И не только свободу, нет. Я потеряла бы того, кто стал мне… Кого я…».

Но девушка даже мысленно не решилась произнести вертевшиеся на подсознании слова. Это было слишком серьёзное признание даже для самой себя… Нет, она не может… Не должна его любить! Она и так уже предала себя, со своего согласия допустив их плотское сближение. Да, сделанного уже не вернуть, но нельзя же опускаться ещё ниже! Рабыня не имеет права унижаться, любя своего хозяина!.. Вот только коварный голосок, как всегда выползающий в самый неподходящий момент, сладко шелестел, что коль сердце сделало свой выбор, то ему никакой разум ничего не сможет запретить. И что предает она себя именно сейчас, глупо отпираясь от очевидного…

Когда из раны Кейфла начала сочиться нормальная, алая кровь, они услышали громкий топот множества ног. На этот раз у Ифе едва сердце не остановилось — воображение успело щедро поделиться образами толпы убийц, спешащих довести до конца незавершённое дело. Но каково же было её облегчение, когда в комнату ворвался Нгози с несколькими меджаями! Не задаваясь вопросом, откула они там взялись, Ифе, оставив Кейфла, тут же подскочила к ним, повелительно требуя как можно скорее помочь принцу добраться до дворца, и чтобы один из воинов немедля побежал туда и предупредил лекарей, что Кейфлу срочно требуется противоядие. Нгози даже опешил сперва от такого напора, идущего от, казалось бы, кроткой рабыни! Видимо, поэтому не спешил отдавать приказ, без которого ни один из его меджаев не сдвинулся бы с месте. Ифе, чьи нервы и так были натянуты до треска, начала срываться на крик… Пришлось Кейфлу собрать остатки сил — помимо яда, он ещё получил лёгкое сотрясение мозга, не считая остальных ушибов и царапин, — и велел Нгози сделать так, как говорила Ифе. Пришлось командиру подчиниться… Отправив одного из воинов обратно во дворец, он и ещё один меджай взяли под руки Кейфла, а остальные двое взялись за всё ещё неподвижного убийцу.

Дорога до дворца, казалось, заняла целую вечность… По крайней мере так показалось Ифе, искусавшей до крови все губы и щёки. Девушка то и дело с тревогой вглядывалась в лицо Кейфла и ненадолго успокаивалась, видя, как он, прекрасно всё замечая, ободряюще ухмылялся ей в ответ.

Как ни странно, внутри их встретил сам фараон, похожий в тот момент на разъярённого льва. За ним виднелся Никаур, судя по его виду, из последних сил сдерживающий себя, чтобы не броситься навстречу раненому брату. Откуда-то даже Шемеи выползла, притаившись у боковой стены среди колонн…

«Что произошло?» — вроде бы не очень громко спросил фараон, но достаточно, чтобы все присутствующие сжались.

Один лишь Нгози бровью не повёл, как и Ифе — её занимал только Кейфл.

«Нападение на младшего принца. Ранен отравленным клинком, требуется противоядие», — коротко сообщил командир меджаев.

Никаур как-то странно захрипел… Впрочем, этого никто и не заметил.

«Нападавший пойман», — прибавил Нгози как бы невзначай.

Наконец Ифе взглянула на фараона. Сложная смесь эмоций отразилась на нём, и нельзя было бы с уверенностью сказать, что же он чувствовал в тот момент. Переживал ли за младшего сына, боялся ли за его жизнь? Или ему было всё равно, и он жалел, что его потревожили посреди ночи без особой надобности?

Из-за этих мыслей Ифе разозлилась на себя. О чём она думает, когда у них время утекает быстрее, чем вода между пальцев?!

«Отведите же Кейфла к лекарю! — не сдержавшись, выпалила она вслух. — Что вы стоите как статуи? Ждёте, когда остатки яда погубят его?».

«Что означает «остатки»?» — сурово спросил Хафур.

«Это значит, что я уже вытянула из раны часть яда, — не смутившись, ответила девушка. — Так здесь будет кто-нибудь действовать или нет?! Мне что, самой его вести к лекарю? Извольте, я это сделаю, коль мужчинам не под силу!».

«Подожди, Ифе, — наконец подал голос Кейфл, к радости девушки твёрдый, полный той самой скрытой внутренней силы. — Одну минуту я вполне могу ещё подождать благодаря тебе, иначе командир Нгози принёс бы сюда моё остывающее тело. Отец, — принц пристально взглянул на Хафура, — будет лучше, если я скажу тебе это сейчас».

«Слушаю», — сухо произнёс фараон, скрещивая руки на груди.

«Это касается нашего разговора, что состоялся две луны назад, — видно было, как теперь в глазах Хафура блеснул интерес. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Кейфл размеренно объявил: — Да будет Великий Гор свидетелем моих слов. Я готов сделать свой выбор, отец. Прости, Никаур, что раньше тебя, но я не могу больше ждать, когда ты это наконец сделаешь. Отец… Я выбрал ту, которой предоставится честь стать моей женой».

«Интересно, интересно… — усмехнулся Хафур. — И кто же она? Про имя ты и забыл, жених».

«Её имя означает «любовь», и вы все уже давно её знаете».

Сказать, что Ифе была поражена, значит ничего не сказать… Из лёгких словно вышибли весь воздух, а в голове замер один единственный вопрос: «Что?».

За всю минувшую ночь эти слова Кейфла, пожалуй, стали для неё самым большим потрясением. Почему он это сказал? Зачем? С чего вдруг? Какова тогда цена всем тем клятвам о даровании свободы, которые он ей давал? Хотелось немедленно потребовать объяснений, узнать… Хоть что-нибудь, лишь бы не мучиться бессмысленными вопросами, на которые она сама никак не могла ответить. Но не вышло — Кейфла увели к лекарю, а сам он прошептал ей одними губами свои традиционные слова, показавшиеся на этот раз злой насмешкой: «Приходи ко мне завтра».

В памяти мутным пятном осталось всё, что произошло после, — как Хафур подошёл к ней и что-то сказал, — слов она не помнила, — как вынырнувшая из-за колонн Шемеи увела её в закрытую часть дворца, прямо к покоям девушки, как перепуганная Мив подхватила её там, окружив заботой и лаской…

…Какой-то шум сбоку вновь заставил Ифе встрепенуться. Моргнув, девушка поняла, что опять слишком уж надолго провалилась в свои мысли, да настолько, что совсем выпала из реальности. Прислушавшись, она поняла, что шумом этим оказалась незатейливая, но заражающая весельем музыка, состоящая из барабанов и дудок. Оно и не удивительно, всё же Город Столбов праздновал день их божественного покровителя… Рекой лились пиво и вино, на каждом шагу жарилось ароматное мясо, при взгляде на которое даже у сытого человека текли слюнки, всюду слышались смех и радость, а иногда, как сейчас, и музыка. Вскоре должна была ещё начаться мистерия возле главного храма Гора. Вернее, две — небольшая уличная труппа тоже устраивала представление, не у самого храма конечно, но достаточно близко к нему. И всё это должно было состояться перед главным шествием, когда по всему городу торжественно провезут священного сокола, символизирующего Гора, а за ним будет следовать фараон со своим наследником. Кейфл тоже должен был принимать в этом участие, но, как младший принц, зачастую избегал этой обязанности. Как и на этот раз, сославшись на плохое самочувствие, из-за которого он собирался весь день просидеть в своих покоях… Ифе знала об этом наверняка, так как после нескольких часов безуспешных попыток вздремнуть хотела было навестить его, но стоявшие у дверей меджаи не пустили её. Так, мол, и так, да ещё и фараон велел никому не беспокоить младшего принца, кроме лекарей. После чего Мив и застала разочарованную Ифе в самом дурном расположении духа, из-за которого и предложила ей сходить на базар, развеяться.

И теперь старушка с увлечением подбирала украшения себе, Ифе, а заодно и служанке, скромно жавшейся в сторонке, но зардевшейся от предложения старушки прикупить и ей что-нибудь «миленькое, как она сама».

Вскоре, нацепив на руку служанки браслет из слоновой кости, себе выбрав небольшое ожерелье, а Ифе изящное украшение для волос, Мив отсчитала из висящего у неё на поясе кожаного мешочка нужное колличество монет и со звоном пересыпала их в трясущиеся руки торговца, который то и дело кланялся «благородным госпожам» и всячески их благословлял.

Наконец-то можно было идти дальше… К тому же толпа больше не мешалась — люди сами охотно расступались перед «невестой младшего сына Хафура», хотя Ифе так и ощущала на себе их жадные, липкие взгляды, а до слуха то и дело доносились со всех сторон шепотки:

«Кто она такая?»

«Тоже чужеземка?»

«Да нет, она явно из Та-Кемет!»

«Красивая какая…»

«А я не вижу в ней ничего особенного!»

«Из какой она семьи?»

«Да нет у неё семьи! Это та самая рабыня, которую подарили принцу за вызов дождя…»

— Мив, — Ифе, неосознанно подражая лицу Кейфла, когда он стойко сохранял на нём холодное, слегка надменное выражение, чуть наклонилась к старушке, едва слышным шёпотом спросив: — Ты понимаешь, что они имеют в виду, говоря «тоже чужеземка»?

— Да это так… Матушку нашего принца припомнили, — ещё тише ответила Мив. — Бедняжка ведь была не из Та-Кемет. Чужеземка, с торговым караваном прибывшвя в Первый сепат, специями торговала на этом самом базаре.

— А, понятно… — Ифе хотелось было подробнее расспросить Мив о ней, но, понимая, что ни место, ни ситуация не располагали к этому, сдержалась.

Спустя несколько минут бесцельного хождения, Мив аккуратно сжала локоть девушки:

— Послушай, ты, если что, не молчи… Поговори со мной. Нет ничего хуже груза, лежащего на сердце. Только словом можно облегчить эту тяжесть… Только не говори, что всё в порядке! Ни за что не поверю.

Ифе усмехнулась:

— Мив, у меня нет никакого груза на сердце. Просто из-за того, что я заснула в библиотеке, Кейфла едва не убили…

— Уверена, что здесь всё дело в тебе?

— Разумом понимаю, что это лишь дало удобный повод…

— Что мешало Кейфлу разбудить тебя и уйти оттуда вовремя? — перебила она Ифе. — Разве он не остался там, с тобой, по своему желанию? И неужели покушение спланировали только потому, что вы оказались ночью в библиотеке?

— Нет, конечно…

— Так что не придумывай мне тут всякие глупости! Ещё скажи, что ты винишь себя в том, что вы с Кейфлом… Ну, того… Так, это что за выражение на лице? Неужели я права?.. Ну знаешь ли, девочка моя!.. — Мив всплеснула руками. — Только слепой не понял бы, что вы нравитесь друг другу! Да об этом весь дворец сплетничает последний месяц. И всех сильно изумляло то, что ты всё ещё оставалась невинна — да-да, и об этом знали.

— Есть ли хоть что-нибудь, о чём не знают во дворце друг о друге?

— К сожалению, да. Так вот, про вас уже даже начали поговаривать всякое дурное… И то, что вы стали близки этой ночью — это справедливый исход того, что вы каждый день находитесь рядом друг с другом. Особенно с учётом взаимного интереса. Ну и где тут чья-то вина?

— Да какой там интерес… — Ифе почувствовала, что её щеки запылали, как два факела. Ну вот зачем Мив завела об этом разговор? Да ещё среди людей… А вдруг кто услышит этот лукавый шёпот?!

— Самый обыкновенный, какой бывает между юношей и девушкой. Отрицай сколько хочешь, но мои старые глаза не обманешь. Ты не очень-то скрытна в эмоциях, а уж Кейфла я знаю практически с первых дней его жизни. Он для меня так же понятен, как для него папирус с иероглифами. Вы нравитесь друг другу, но, как это зачастую случается, упрямитесь как два осла и отрицаете очевидное.

— Хорошее же отрицание, коль он ни с того ни с сего назвал меня своей невестой!

— Да, это неожиданно… — согласилась Мив. — Но это ты уже с ним обсуждай, почему он так сделал. Знаю только то, что Хафур вроде как собирается женить своего наследника… Может, Кейфл потому и решил пойти на этот шаг? Старший принц ведь тоже поглядывает на тебя как-то… Скажем, не очень хорошо для тебя. Может, наш мальчик тем самым хотел спасти тебя от рабства в браке с Никауром?

— Я — и невеста будущего фараона?! — Ифе нервно рассмеялась. — Нет, это уже слишком! Кто я такая, чтобы удостоиться такой чести? Ни семьи, ни знатного рода… Нет, быть такого не может.

— Хорошо, если так. Ну а вдруг я права? Сама знаешь, Кейфл умён. Всегда замечает многое, даже незначительные на первый взгляд мелочи… Так что я бы на твоём месте не исключала того, что он просто хочет спасти тебя. Поговори с ним об этом, и подари мне бочку пива, если я окажусь права. Лучше финиковое, я его больше всего люблю.

— Поговорю, когда это станет возможным. Кстати, — девушка решила немного перевести тему, — а ты не знаешь, несостоявшегося убийцу Кейфла уже допросили?

Поджав губы, Мив отвернулась, смотря прямо перед собой.

— Мив… В чём дело? Его допросили? — настойчиво повторила Ифе.

— Он мёртв, — с негодованием ответила старушка.

— То есть?..

— Яд. Поранился своим же кинжалом, а так как ему никто не давал противоядие, то он уже утром отправился в Дуат.

— Жаль… — протянула Ифе, замедляя шаг. — Как же жаль! Выходит, мы теперь не сможем узнать, кто спланировал это покушение! А ведь это явно был кто-то, кто точно знал, что мы с Кейфлом останемся на ночь в этой комнате. Одни, без охраны… Сама знаешь, это у нас произошло случайно. Выходит… Этот кто-то следил за нами? Вернее, за Кейфлом… Я-то им на что сдалась, обычная рабыня? Но кому нужно было это покушение? Кейфл ведь даже не наследный принц… А ты не знаешь, с помощью хека можно ненадолго заглянуть в прошлое?

Мив ненадолго задумалась, прежде чем ответить:

— Скорее всего нет.

— Вернее, не просто в прошлое, а в прошлое конкретного человека. Было бы так удобно проникнуть в прошлое этого убийцы и проследить, что он делал хотя бы в последний день жизни!

— Говорю же, не знаю. Но вряд ли Кейфл ещё прежде не воспользовался бы этим, коль такое было бы возможно.

— …О каких таких возможностях шепчетесь?

У Ифе всё похолодело внутри, и волосы зашевелились на затылке, когда у неё за спиной раздался мужской голос. Потребовалось несколько секунд на осознание, кому он принадлежал…

— Ах, ты!.. — пылая от вскипевшей в ней злости, Ифе резко развернулась к Кейфлу и замахнулась, словно собиралась отвесить ему пощёчину. Возможно, этим бы всё и закончилось, не успей хекау вовремя перехватить её руку.

При виде младшего принца служанка тут же склонилась в поклоне, а меджаи вопросительно переглянулись друг с другом — вот тебе и остался во дворце… Мив же, нарочно схватившись за сердце, гневно сверкнула взглядом на воинов:

— На кой вы нам сдались, если вот так легко подпускаете кого попало?

— Простите, но ведь это же принц… — немного озадаченно произнёс старший меджай.

— Не воспринимай слова Мив всерьёз, она просто испугалась, — сказал Кейфл, улыбнувшись своей кормилице и Ифе. — Мне следовало подумать об этом заранее.

— Да уж, следовало бы, — Ифе выдернула свою руку из мягкой хватки хекау и вздёрнула носик, всем своим видом показывая, насколько она зла. — Так может объяснишь наконец, что это было сегодня?

Мив предупреждающе шикнула — мол, не забывай, что мы на базаре. Увы, не подействовало… Ни на кого из них.

— Сперва уточни, какой именно момент интересует тебя больше всего? — спросил Кейфл.

— Ты же у нас такой умный, как все здесь твердят в один голос! Наверняка сам догадываешься, — тут взгляд Ифе наконец сконцентрировался на самом принце.

Вернее, на большом кровоподтёке на его скуле, на множестве ссадин, покрывающих кисти рук, и на видневшемся из-под рукава длинном порезе. Тот самый… Укол стыда заставил девушку прикусить губу и спросить уже совсем другим тоном:

— Вернее, сперва скажи… Как ты себя чувствуешь?

— В Дуат не собираюсь, так что могу утверждать, что вполне неплохо. Но ты лучше о себе скажи… — хекау коснулся кончиками пальцев щеки девушки, с тревогой смотря прямо ей в глаза.

— Я… — Ифе облизнула почему-то сразу же пересохшие губы. — Я в порядке, можешь не тревожиться. Ран нет, ссадин тоже, ядовитым клинком меня никто не задевал, слава Гору. Могу гулять и наслаждаться жизнью наложницы до тех пор, пока не стану наложницей под названием «жена».

— Послушай… — Кейфл шагнул ещё ближе, понизив голос, и произнёс с лёгкой хрипотцой: — Я понимаю твоё негодование, и даже разочарование. Потому могу ещё раз поклясться своим именем, что всё это ни в коем случае не отменяет той клятвы, что я уже давал тебе.

— А можно ли верить той клятве?.. — Ифе чуть сощурила глаза. — Где ты видишь сходство в смысле слов «брак» и «свобода»?

— Когда одно спасает другое.

— А кто-то просил или молил об этом спасении? Почему решение принято без участия того, на чью судьбу оно влияет?

— Потому что это и на мою судьбу влияет напрямую!.. — Кейфл осёкся, понимая, что начал понемногу повышать голос. — Ифе, позволь мне всё объяснить тебе позже. Вечером, в саду. Только пообещай, что спокойно выслушаешь меня и холодным разумом всё обдумаешь.

— Я не могу давать обещаний, которые могу не сдержать.

В воздухе повисло неозвученное: «В отличие от тебя», — но Кейфл и так понял, что она хотела ему сказать. Нахмурившись, хекау повторил:

— Если не желаешь меня слушать и тебя так оскорбляет то, что я перед своим отцом назвал тебя моей невестой, то, изволь, я сегодня же скажу ему, что не могу жениться на той, которая отвергает меня. Быть может, тебе всё же повезёт так и остаться моей наложницей до обретения свободы, а не попасть в руки Никаура. Он-то точно не будет слушать, чего ты хочешь…

— Первое: почему я должна попасть к Никауру? Второе: почему ты не мог обсудить этого со мной до того, как принял решение?!

— Ифе, не смей повышать на меня голос! — тон Кейфла приобрёл холодные нотки, а на лице появилась непроницаемая каменная маска. — Советую тебе не забываться.

— А ты не смей указывать мне вне того времени, когда я у тебя обучаюсь, наставник! — Ифе сделала шаг назад. — И дозволь тоже дать тебе один совет — не забывай, что я рабыня по своему положению, но никак не по душе. Скажешь, что я опять забываюсь? Что ж, ты будешь прав. Делай с этим что пожелаешь, попытайся вразумить меня по своему усмотрению. Только знай, меня не смогли заставить подчиниться даже в детстве.

— Мне нужно не подчинение, а понимание и общение.

— Они не могут быть там, где нет места доверию.

— Значит, ты перестала мне доверять после того, как я решил спасти тебя от возможной участи становления невестой моего брата?

— А я просила тебя об этом спасении?

— Нет, но стала бы просить о нём, когда было бы уже поздно что-либо исправлять!

— А с чего ты вообще решил, что меня нужно спасать от брака с Никауром? Может, я хотела бы этого?..

Взгляды Ифе и Кейфла сцепились, как клинки хопешей, хотя девушка уже умолкла в ужасе — что она такое говорит?! Да даже под страхом смерти она никогда не стала бы невестой Никаура! Просто она хотела сделать Кейфлу как можно больнее словами… Отыграться за то, что он загнал её в такое положение, не сказав ничего заранее.

«Что ж, отыгралась, молодец… Кажется, даже умудрилась обидеть его. И как, полегчало тебе от этого?».

Конечно, нет… Наоборот, на душе стало ещё хуже, чем было.

Мив же, не зная, что лучше — вмешаться или дать им выговориться, — косо поглядывала на всех, кто осторожно подсматривал и подслушивал эту сцену. Хотя люди, по возможности, старались не подходить слишком уж близко из-за уважения к младшему принцу. Да и подслушивать было не очень-то удобно — молодые люди хотя и повышали порой голос, но не настолько, чтобы перекрыть им шум торговли.

— Врёшь.

Это слово, сказанное Кейфлом после продолжительной паузы, врезалось в Ифе, как камень.

— Что?

— Ты врёшь, — повторил принц. — Ты не хотела бы попасть к Никауру.

— С чего такая уверенность, господин? — с насмешкой протянула девушка.

— Потому что я вижу тот страх, который завладел тобой после тех слов. Он и сейчас ещё не отпускает тебя…

— Может, я испугалась того, что этому никогда не бывать?

— Ифе, — хекау глубоко вздохнул, на миг прикрыв глаза. — Я устал от этого бессмысленного спора. Повторяю, давай поговорим обо всём вечером.

— Знаешь, а я устала от тебя. Встречное предложение: давай вообще не будем разговаривать?

— Вообще? — повторил юноша, удивлённо приподняв одну бровь. — Совсем?

— Да! — с вызовом выпалила Ифе.

— Что ж, — неожиданно ухмыльнулся Кейфл. — Неплохое предложение. Раз мы на словах не можем ни к чему прийти, значит нужно что-то другое.

— Что ты?..

Ифе не смогла договорить, так как Кейфл за одно мгновение сократил разделяющее их расстояние и, заключив девушку в крепкие объятия, с жадностью прильнул к её губам, поцелуем не дав вырваться вслух возмущениям.

Сперва Ифе пыталась вырваться, но принц не реагировал ни на кулаки, ни на боль в затылке из-за сжатых на нём волос, ни на коварное надавливание на болезненный порез… И даже на несколько попыток укусить его. Он продолжал целовать Ифе… Самозабвенно, страстно, словно от этого зависела вся его жизнь. Он целовал её так, как могут только те, кто по-настоящему любит. И Ифе сдалась… Обмякнув в сильных руках юноши, она со всей внезапно нахлынувшей на неё нежностью ответила на поцелуй, ласково обвив руками шею и плечи хекау.

— Я так испугалась, что ты мог погибнуть сегодня ночью… — едва сдерживая непонятно откуда подкрадывающиеся слёзы, прошептала она, когда они на миг прервались, чтобы вдохнуть жаркого, раскалённого солнцем воздуха.

— Я тоже… — ответил Кейфл, уже покрывая её лицо мелкими поцелуями.

— Тем не менее я всё ещё очень зла на тебя…

— Знаю. Обещаю, я полностью искуплю это. Ведь ты… Я обязан тебе жизнью. Если бы ты не убрала яд из раны, я мог бы и не дотянуть до лекарей.

— Нет, пожалуйста, не говори так! — замотала головой Ифе, ещё крепче прижавшись к нему. — Ты бы и сам смог его убрать, для этого не нужна была я. Уверена, ты смог бы…

Кейфл, улыбнувшись, осторожно провёл ладонью по гладким волосам девушки. Где-то сбоку раздалось несколько умилённых вздохов… В основном женских.

— Так, — Мив, неловко прочистив горло, похлопала сперва по плечу Кейфла, затем Ифе, — если продолжим тут стоять, то пропустим все мистерии. Поговорить и пообниматься вы ещё успеете, а вот посмотреть выступление в честь праздника Коронации Сокола не сможете до следующего года. Кейфл, а как же ты так улизнул?.. Ты ведь должен быть рядом с фараоном.

— Должен, — кивнул юноша, неохотно выпуская Ифе из объятий, из которых она и сама не спешила больше выбираться, — но не обязан. И всё же я присоединюсь к процессии уже по ходу её продвижения, иначе отец совсем озвереет. Но это будет не раньше, чем мы посмотрим выступление.

— Но сейчас вроде как выступают две труппы… — Ифе задумалась. — Куда же нам пойти?

— Известно куда — к тем, которые дальше от главного храма! К уличной труппе. Я видел их репетицию, это должно быть интересно.

— Что ж, пошли тогда, — согласно кивнула Мив, которой по сути было абсолютно всё равно, куда идти. Главное, что эти двое перестали наконец ругаться… И ещё — теперь Ифе должна была ей бочку финикового пива.

* * *

Как оказалось, мистерия уличной труппы намного больше пришлась по вкусу людям, чем официальная у храма. Возле помоста, на котором выступали актёры и хорошенькая девушка в роли сказительницы — Шани, — нельзя было спупить ни шагу, чтобы ненароком не отдавить ногу соседу. Меджаи кое-как помогли Кейфлу, Ифе, Мив и служанке протиснуться в эту гущу, поближе к помосту, но выбраться из неё казалось уже задачей непосильной…

Не считая этого, всё шло очень хорошо. Довольные зрители, невзирая ни на что, с интересом следили за представлением. Вскоре и Ифе погрузилась в рассказываемую актёрами историю, найдя руку Кейфла и переплетя их пальцы. Хотелось извиниться за всё то, что она наговорила… Как и за то, что затеяла ссору на глазах у стольких людей. Но не хотелось портить этот относительно спокойный миг… Когда они могут просто вот так постоять рядом.

Всё произошло за какие-то считанные минуты… Сперва толпа тревожно всколыхнулась в дальнем её конце. Затем послышался чей-то крик… И намного раньше, чем кто-либо успел что-то сообразить, люди вынуждены были бежать из-за тех, кто ринулся на них, спасаясь от несущихся в толпу на всей скорости меджаев во главе с командиром Нгози, обнаживших хопеши. А в толпе паника всегда приобретает страшные, катастрофичные масштабы! Началась давка… Замешкаешься, не устоишь на ногах — и всё, тебе конец… Затопчут, раздавят, и скорее всего даже не заметят.

Не долго думая, Кейфл, подхватив Ифе, забросил её на помост к притихшим в страхе актёрам. Туда же отправились Мив и служанка… Меджаи, сопровождавшие их, пытались хоть как-то защитить принца. Один из них угодил в несдерживаемый людской поток, в считанные мгновения исчезнув в нём…

«Главное, чтобы не упал, тогда спасётся…» — отдалённо подумал Кейфл, ухватившись за край помоста, пытаясь самому взобраться на него. Видя это, оставшиеся рядом меджаи помогли принцу, как раз перед тем, как и их поглотила толпа.

— Главное — оставайтесь на ногах!.. — крикнул им Кейфл, надеясь, что они могли расслышать его голос среди безумной паники.

Но и эта относительная безопасность на самодельном возвышении недолго продлилась — толпа повредила опору помоста. Послышался треск, поверхность под ногами покачнулась… Вскрикнув, юная Шани не устояла, и если бы её не успел поймать Кейфл, то она упала бы прямо под ноги обезумевших людей. Но это спасение было временным — им всё равно ещё грозила подобная участь в любой момент… Нужно было действовать. Быстро!

«Всё получится… Давай, вперёд! На это у тебя хватит сил», — приободрил себя мысленно Кейфл, несколько раз глубоко вздохнув. Затем, нащупав в кармане новый припасённый артефакт для хека, сконцентрировался на заклинании… От действия которого зависела не только его жизнь, но жизни и Ифе, и Мив, и перепуганной до смерти служанки, и ещё нескольких актёров, в том числе и маленькой Шани. Всех, кто оказался в этой ловушке, по злой иронии ища в ней спасение…

Помост уже должен был вот-вот рухнуть… Но в последний момент из глаз Кейфла хлынул мощный поток фиолетовой силы. Затем, извиваясь, как множество длинных змей, она стала расползаться по помосту, плотно окутывая его, как и повреждённую опору, тяжело, но сумев-таки поставить всё на место. Но Кейфл и тогда не прервал заклятие — оно не давало ничему разрушиться снова. Однако это вытягивало из юноши все его немногочисленные после минувшей ночи силы…

На счастье, вскоре поток людей стал намного меньше. Паника никуда не делась, но теперь хотя бы не было той страшной давки. С трудом увидев это, Кейфл остановил хека… Чтобы тут же свалиться с ног, прямиком в руки подоспевшей Ифе, бережно придержавшей его плечи и голову. Ласковый голос и нежные пальцы, приятно запутавшиеся в его кудрях — это последнее, что принц ощутил перед тем, как сознание покинуло его.

— Сетовы меджаи!..— тяжело выдохнул сквозь зубы Атсу, постепенно замедляя шаг, и уже вскоре уселся на пыльную дорогу, спиной прислонившись к стене одного из домов. Вроде погони больше не было… Можно наконец-то перевести дух. Потом нужно будет зайти за Аменом и тогда уже возвращаться в трущобы.

Несмотря на то, что пришлось петлять по всем закоулкам Города Столбов до самой темноты, и не считая толпы разъярённых меджаев, от которых Атсу убегал так быстро, как, кажется, до этого дня ещё никогда не бегал, то ограбление храма удалось на славу — два тяжёлых мешочка, висящих на поясе вора, были плотно набиты монетами, чей звон приятно ласкал слух.

Атсу вновь ощупал их и довольно хмыкнул — знатный улов! — после чего вытащил из-за пазухи тонкий золотой венец, который случайно прихватил в спешке, решив, что это хоть и золотая, но не особо ценная вещица. Покрутив в руке венец, вор пробормотал себе под нос:

— Венец Гора, значит… Вот из-за чего так взбесились эти ослы дворцовые, что даже среди людей хопешами махали! Ритуальная побрякушка… И, похоже, очень важная. Что ж, жаль, но придётся выбросить… Судя по тому, что меджаи устроили сегодня в городе, они ради этого венца каждый дом в пыль сотрут, лишь бы найти его. Не хватало ещё, чтобы они наткнулись на него у нас с Шани!..

При мысле о сестре Атсу удручённо вздохнул — не послушалась таки она его… Улизнула утром прямо у него на глазах, весело крикнув на ходу, что расскажет потом во всех подробностях, как прошло представление. Весь день сердце мужчины щемила смутная тревога… Точнее, когда у него появлялась хотя бы одна свободная секунда, не занятая мыслями о собственном выживании. Такой переполох на переполненных людьми улицах не мог не вызвать давку… Оставалось лишь надеяться, что Шани была достаточно далеко от этого. Потому что если бы она…

— Атсу!.. — вора сбил с тревожной мысли подбежавший к нему встревоженный мальчуган, в чьих тёмных, широко распахнутых глазах застыл неприкрытый страх. — Вот ты где! Наконец-то я тебя нашёл…

— Амен? — мужчина сурово нахмурился, быстро поднявшись на ноги. — Я же велел не высовываться из укрытия! К меджаям захотел? Или тянуло под ноги безумной толпы угодить?

— Там… — мальчик сглотнул застрявший в горле ком. — Шани… Я видел…

— Что? — сердце Атсу пропустило несколько ударов. Порывисто шагнув к Амену, он ухватил его за плечи и спросил, едва сдерживая рвушееся наружу волнение: — Что с моей сестрой? Что ты видел? Она в порядке?

— Она…

— Да говори же ты! Прошу, не тяни…

— Она была там, на малой площади. Помост, на котором они выступали, начал рушиться…

У Атсу всё внутри оборвалось…

— …Но там же был младший принц. Он… с помощью хека спас всю труппу и Шани. Но потом…

— Что потом? — Атсу, только было обрадовавшись, снова напрягся.

— Потом Шани забрали меджаи.

* * *

— Ифе, посиди хотя бы минуту смирно! — проворчала Мив, мягко, но ощутимо надавливая на плечи девушки. — Потерпи, я ещё не закончила причёску. И не строй мне тут глазки несчастной овечки!

— Мив, ну зачем делать причёску на ночь?..

— Как это зачем? — старушка хитро улыбнулась: — Ты же у нас не абы кто, а сама невеста младшего принца! Так что выглядеть нужно соответствующе.

— Что, мне и спать теперь с причёской?

— А хоть бы и так. Или тебе больше по душе бриться наголо и носить парик?

— Нет уж, лучше я ещё немного подожду, — Ифе уложила беспокойные руки на колени, замерев неподвижно. Правда, уже вскоре скрестила руки на груди, нетерпеливо дёрнув пару раз ногой…

— Нет, ну что за блоха такая! — теперь возмутилась Мив. — Что ты всё скачешь да трясёшься? Думаешь, легко собрать и закрепить все эти косички? Я понимаю, ты рвёшься к Кейфлу… Но у принца сейчас фараон, и тебя туда ни за что не пустят до того, как он уйдёт.

— Я знаю, но… — Ифе понурила голову, игнорируя шипение Мив, и прибавила шёпотом: — Но я должна быть там, с ним. Понимаешь меня?

— Вроде как язык не забыла, понимаю.

— Я очень виновата перед ним… — Ифе до боли закусила губу, зажмурившись от вспыхнувшей в памяти сцены между ней и Кейфлом на базаре. — Как я могла так повести себя с ним?.. Ещё при стольких людях… Да за такое!.. Я даже не знаю, что он имеет право со мной сделать. Я его едва не ударила, оскорбила, накричала, унизила…

— Да… — Мив цокнула языком. — Наверное, теперь он тебя сурово накажет.

— И… он будет прав, — содрогнувшись, выдохнула Ифе.

— Наверное, поцелует теперь не сто раз, а триста.

— Мив!.. — Ифе начинал уже сердить этот, как ей казалось, излишне беспечный и наигранно весёлый тон старушки.

Понятно, что она тем самым пыталась подбодрить Ифе, не дать сойти с ума от беспокойства и терзаний совести, но тем не менее… Лучше бы она просто согласилась со словами девушки! Тогда Ифе наконец-то нашла бы повод защищать саму себя, хотя бы мысленно, а не только изводить себя сожалениями о совершённом и не думать о желании уменьшиться до размера песчинки, стоило лишь мыслям вернуться к тому, как Кейфл поцеловал её на глазах у всех…

«Как же давят эти стены! — эмоции, не находящие выхода, начали просачиваться в виде раздражения на всё, что окружало Ифе. — Как в помещении с балконом может быть так мало воздуха?! До чего же противно пахнут эти лампы… А масла, которыми Мив меня обмазала? Боги, сейчас стошнит от этой сладости! Будь где-нибудь рядом вода, я бы не раздумывая нырнула в неё, лишь бы смыть этот запах. Пусть даже в Хапи, и не посмотрела бы и на крокодилов. И пусть Мив говорит что хочет, но я не могу понять, зачем она так возится с моими волосами, будто сейчас разгар дня, а не ночь близится!».

В это время в комнату без стука зашла Шемеи, за которой, словно тень, следовала та самая служанка, которая нынче днём ходила с Мив и Ифе на базар, почтительно замерев возле дверей.

«Интересно, она когда-нибудь начнёт предупреждать о своём визите заранее? — Ифе медленно выдохнула, с усилием беря контроль над эмоциями. — Уже который раз так делает…».

— Что, собираетесь на праздник? — поинтересовалась вторичная жена фараона, медленно, будто хищник, подходя к ним, одаривая каждую горделивым, надменным взглядом. — Напрасно, торжество отменено до тех пор, пока не будет найден венец Гора.

— Известно нам о том. Спрашивается, и как эта ослоухая стража могла проморгать вора прямо в главном храме? — проворчала Мив, попутно закрепляя кончик последней косички Ифе.

Шемеи, не меняя выражения лица, протянула:

— Говорят, вор был не один — ему помогал какой-то мальчишка…

— Ещё не легче! Несколько десятков меджаев обвели вокруг пальца какие-то оборванец и мальчишка! Это настолько хорошее «оправдание», что я теперь буду бояться засыпать без оружия в руках — кто знает, кого эти бестолочи пропустят мимо себя в следующий раз, и где именно!

— Ты же знаешь, что во дворце самая лучшая охрана, нам нечего бояться, — Шемеи поморщилась, недовольная тем, что её перебили. — И никто не ожидал, что может найтись безумец, который решится погубить свою душу ограблением храма Великого Гора, к тому же в день Священной Коронации Сокола.

— И всё же нашелся такой безумец.

— Но будь это просто безумец, то зачем бы ему понадобился венец Гора? — наконец подала голос Ифе, незаметно для себя увлёкшись их разговором. — Это же важная часть ритуала схождения благословения бога на фараона и его семью. А без благословения они остаются без божественной защиты, становятся уязвимыми… Так в простом ли ограблении всё дело?

Служанка, до сих пор покорно не поднимая опущенной головы, исподлобья блестнула заинтересованным взглядом на Ифе. Ей явно тоже хотелось поговорить об этом, но положение не позволяло и рта раскрывать без дозволения…

«Если заговорю с ней сама, — пронеслось в мыслях Ифе, — Шемеи заживо съест и меня, и её. С другой стороны, ничего такого необыкновенного я не озвучивала… Об этом ритуале знают все, и не только во дворце. Достаточно хотя бы немного пожить в Первом Сепате. Так что ей и без меня будет с кем поговорить об этом».

— Это как-то слишком мудрёно для заговора против фараона, — произнесла после недолгого раздумья Шемеи. — Пускай и без благодати, но фараон и Никаур всё равно остаются под надзором Гора — наместник сепата и его наследник важны богу. А принц Кейфл не нуждается ни в чьей благодати, он сам себе её может обеспечить. Хекау и не на такое способны, особенно столь одарённые, как он. К слову, вор этот мог и не знать, что красивая, блестящая золотая безделушка — это на самом деле ритуально важный артефакт. В любом случае поиски ведутся, меджаи Нгози весь песок носом перероют, но венец найдут. Это лишь вопрос времени. А пока что… — губы Шемеи растянулись в загадочной ухмылке. — Займёмся поиском невесты для наследника фараона. Раз Кейфл уже сам избрал себе будущую жену, значит, занявшая второе место во время смотрин пойдёт в основной гарем Хафура. Кто знает, может, ею станет та самая Шани…

— Шани? — тут же переспросила Ифе, едва не подскочив на месте. — Это не та ли девочка, которая сегодня выступала на малой площади в роли сказительницы и едва не погибла, когда помост начал рушиться?

— Понятия не имею, какой она там была сказительницей, но меджаи привели её сегодня ко мне как одну из кандидаток, желающих заполучить место жены наследника фараона.

— То-то мне показалось, что сегодня в купальне кто-то очень уж шумел, — мрачно усмехнулась Мив. — А это, выходит, была та девочка? Немудрено… Попробуй отказать меджаям, говорящим идти за ними! Ни о каком возражении там и речи идти не может. Вот только с чего её вообще во дворец привели? Мало что ли девок согнали на смотрины? Да дворец скоро лопнет от этого количества! Не считая северной виллы, как и дочерей вельмож, которые прибудут с отцами из своих домов.

— Велено было всех девиц Первого Сепата пересмотреть, — холодно ответила Шемеи. — И выбрать среди них достойнейшую. Понятно, что перед фараоном и Никауром предстанут не все — кто-то по здоровью не пройдёт, кто-то по уму, кто-то по внешности… Только среди лучших будут выбирать ту, которой впоследствии предстоит стать царицей. Это ведь не то же, что стать женой младшего принца…

— Согласна, — Ифе с улыбкой выдержала острый, как лезвие, взгляд Шемеи, красноречиво направленный в её сторону. — Стать женой какого-то там младшего принца — это совсем не то же самое, что стать женой будущего фараона или сильнейшего из ныне живущих хекау, коему под силу чудеса, которые до этого являли лишь боги. Ты права, это совсем не то же самое…

Мив наклонилась, будто бы для того, чтобы расправить подол одеяния Ифе, на самом же деле пряча от вторичной жены фараона свою торжествующую ухмылку.

— Рада, что здесь наши мнения сходятся, — невозмутимо ответила девушке Шемеи, и на этот раз Ифе показалось, что женщина подглядела на неё… с одобрением?

«Да нет, показалось в полумраке. Но даже если и так, мне-то что с того? Подобное — последнее, что мне нужно в жизни».

— Да, я же совсем позабыла!.. Амизи, — вновь сменив тон на прежний, Шемеи, не оборачиваясь, бросила нетерпеливо: — Куда ты дела подарок?

Девушка тут же шагнула в центр комнаты, протянув вперёд ладони, на которых лежал небольшой мешочек. Она, как оказалось, всё это время держала его прижатым к себе.

«Амизи… — невольно повторила про себя Ифе, внимательнее, и даже оценивающе, приглядевшись к ней. — Так вот как её зовут. Вроде Мив уже называла при мне её имя, но я не расслышала… Или не запомнила. А ты довольно-таки красивая, Амизи… Такие выразительные, большие миндалевидные глаза, гладкая бархатная кожа, блестящие иссиня-чёрные волосы, густыми локонами спадающие на спину… Интересно, будешь ли ты принимать участие в выборе невесты для Никаура? По внешности у тебя есть все шансы стать одной из кандидаток».

— Принц Никаур просил передать тебе это, как поздравление от него, — Шемеи, забрав из рук Амизи мешочек, вытряхнула его содержимое на столик прямо перед носом Ифе.

— Неужели?.. — тихо ахнула Мив, увидев, что это было. — Глаз Гора…

— Да, символ семьи фараона Первого Сепата, — торжественно объявила Шемеи, наслаждаясь потрясением Мив, и выжидающе прожигая взглядом молчаливую Ифе.

«Научилась же у младшего принца цеплять на лицо маску, которой позавидует любая статуя!» — про себя недовольно проворчала вторичная жена Хафура.

Если бы она могла проникнуть в чувства Ифе, то ощутила бы, что ей на душу словно плеснули мутной, зелёной воды…

«Подарок от Никаура… И не просто какой-то, а символ царского рода! Нарочно выбрал такой, чтобы я не смогла отказаться».

У Ифе так и чесались руки и язык использовать хека, чтобы поджечь этот стол вместе с золотым глазом Гора. Но нельзя… По крайней мере при всех. А вот потом…

— Символично, что Хафур именно эту подвеску подарил матери Кейфла, — неожиданно продолжила Шемеи, — но та ни разу так и не надела её. Причём фараон подарил её как раз в то время, когда она носила под сердцем младшего принца.

«Да они что, сговорились там?!» — прикусила губу Ифе, в слух же задав единственный, на её взгляд, верный в данный момент вопрос:

— Почему бы, в таком случае, Кейфлу самому не подарить его мне?

— Потому что подвеска все эти годы хранилась у меня, а Никаур никак не мог придумать, какой дар приподнести младшему брату и его невесте. Теперь у тебя, Ифе, есть собственный символ, означающий, что ты из царской семьи, а к Кейфлу, можно сказать, вернётся одна из немногих сохранившихся от его матери вещиц.

— Значит, это была твоя идея… — Ифе отвернулась, и всё же её глаза сузились как у злящейся кошки. Она едва не прибавила: «Если ты хотела меня подставить, то у тебя это прекрасно получилось».

— Если тебе нужно подтверждение — да, моя.

«Ладно… Ладно, Ифе, держи себя в руках. Поищи в этом что-нибудь хорошее. Например… Если допустить, что она не врёт про маму Кейфла — хотя зачем бы ей это было нужно? — то тогда можно считать, что это вовсе не от Никаура дар, а от Шемеи, вернувшей Кейфлу через меня то, что ему и так принадлежало. А раз так…»

— Благодарю тебя, — сделав над собой последнее усилие, Ифе с трудом выдавила из себя улыбку, взяв подвеску холодными пальцами. — Это очень ценный дар.

— Благодари меня за то, что я согласилась передать его тебе, а за сам дар ты лично поблагодаришь принца Никаура.

Ифе тут же вскинула голову, устремив на Шемеи напряжённый вопросительный взгляд.

— При встрече, разумеется, — с улыбкой прибавила женщина. — Не думаю, учитывая твоё новое положение, что с этим придется затягивать.

«Мне и без этого хватает встреч с ним по горло…» — Ифе передёрнуло от воспоминания, как один раз, чуть больше месяца назад, когда она поздно вечером возвращалась от Кейфла в свои покои, ей в одном из коридоров повстречался старший принц.

Вежливое приветствие с его стороны, уважительное — с её… Но пройти дальше Ифе уже не могла. Она всё ещё хорошо помнила тот пугающий до мурашек блеск в тёмных глазах Никаура… Как его губы сложились в жёсткую насмешку, словно лев зашёл в загон с овцами… Он ничего при этом не делал — просто стоял на месте, — но Ифе ощущала исходящую от него опасность также явно, как если бы он дотронулся до неё. И что самое ужасное — она понятия не имела, что ей делать… Уйти? Вряд ли он ей это даст… Позвать на помощь, если ситуация станет совсем опасной? Да-да, так меджаи и станут отбивать её, рабыню, от посягательств наследного принца… Разве что только Кейфл мог бы каким-то чудом услышать её. Но это более чем невозможно — слишком далеко она ушла от его покоев…

— Алмаз в кувшине песка, — неожиданно прервал повисшую между ними напряжённую тишину Никаур. — Такой прекрасный… Считать ли виновным в чём-либо того, кто невольно залюбуется на него?

Видно было, что принц ждёт ответа, поэтому Ифе протараторила:

— Только не владеющего им.

— А остальных, выходит, можно?

— Только если желание любоваться красотой камня не влечет за собой иное.

— Например? — принц чуть склонил голову в бок, без стернения изучая лицо Ифе.

— Присвоение, — набравшись смелости, девушка твёрдо посмотрела ему прямо в глаза.

Никаур коротко рассмеялся.

— Хороший ответ, Та, Чьё Имя Означает Любовь. Вот только глазки у тебя опасные… Для тебя, в первую очередь. Только за один такой взгляд на наследного принца можно заслужить суровое наказание.

— Прошу меня простить, господин, — Ифе чуть склонила голову в поклоне, — но моей судьбой вправе распоряжаться только принц Кейфл.

— Знаем мы, как он распоряжается ею, — отмахнулся Никаур. — Уверен, мой братец снесёт с твоей стороны любую дерзость.

Ифе благоразумно промолчала, но про себя не удержалась:

«Зато ты, стало быть, нет. Никак велел бы скормить меня крокодилам, узнай, что я не покорная игрушка! Но мне и в самом деле следует быть поумнее… Иначе сама себя погублю».

— Ты куда-то шла?

— Я возвращалась в свои покои, господин.

— Ах, так я тебя задержал!..

— Нет, вовсе нет, — девушка снова поклонилась. — Встреча с тобой и разговор — большая честь для меня, принц Никаур.

— Хочешь, чтобы они случались чаще? — с холодящей ухмылкой поинтересовался он.

«Упаси Гор, Осирис, и вообще все боги меня от этого!»

— Желать ли алмазу взглядов для себя, если они и так на него обращены? — ответила Ифе и, воспользовавшись замешательством Никаура, тут же сорвалась с места.

Между лопаток свербило ощущение погони — мнимой, конечно же, но достаточной, чтобы подгонять её как нагоняющее пламя пожара. Ифе так и не останавливаясь до тех пор, пока не влетела в покои Кейфла. На её счастье, принц к тому времени задремал прямо за столом, устроив голову на папирусе, и не видел её перепуганного, растрёпанного от бега вида. Только несколько удивился на следующее утро, увидев её дремавшую на кушетке… Пришлось девушке выдумать версию, что она хотела спросить Кейфла о том, какие именно предметы можно использовать для создания артефакта хека, но побоялась будить. А так как возвращаться уже не было сил, то осталась у него. Про Никаура же Ифе так и не решилась никому рассказать…

…С того дня Ифе в основном видела старшего принца только издали. Но даже при близкой встрече он больше не пытался завести с ней разговор. Только смотрел… Может, дело было в том, что Ифе была не одна? То в сопровождении Мив, то с Кейфлом… И вот теперь он вдруг передаёт через Шемеи золотой уаджет! Который, если бы не рассказ этой женщины про то, кому прежде принадлежала подвеска, Ифе уже выкинула бы куда подальше.

«Ладно, поговорю об этом с Кейфлом, — решила девушка, медленно надев на шею подвеску. — Расскажу всё, и уже вместе решим, что делать. Если это в самом деле подвеска его матери, то я не имею права одна распоряжаться ею… Да и мне как раз не мешало бы уже бежать к нему».

* * *

— Можешь объяснить, почему уже второй раз в течение одного дня мне приносят известия о том, что мой младший сын при смерти?

Кейфл осторожно приоткрыл глаза, морщась от пронзившей виски боли, и вопросительно посмотрел на сидевшего на его постели отца.

Прошло уже немало времени с тех пор, как фараон неожиданно заявился в его покои, попутно прогнав всех лекарей и слуг. Если бы Хафура спросили, что он делает, то он и сам бы не смог внятно ответить. Потому просто сидел, молча уставившись на лицо младшего сына, на фоне его тёмных вьющихся волос казавшееся мертвенно бледным. Наверное, стоило бы уйти… Но что-то удерживало Хафура от этого, вынуждая ещё не надолго задержаться возле Кейфла. Который так был похож на свою мать… И при этом регулярно являвший все признаки характера отца. Это невыносимо… Видеть себя в мужском обличии той, которую фараон жаждал забыть даже больше, чем вернуть те времена, когда была жива его первая и единственная любимая жена!

— Так что можешь сказать на это, Кейфл? — вновь спросил Хафур, видя, что сын не собирается отвечать.

— Меня не устраивает приходящий на ум ответ, поэтому я не спешу его озвучивать, — хрипло произнёс хекау. — Он и тебя не устроит — эти слова будут звучать как оправдание. А как так всё сложилось… Не поверю, что тебе ещё не доложили об этом.

— О, да, во всех подробностях. Например, как ты улизнул из дворца, соврав, что проведёшь в покоях весь день.

— Я собирался присоединиться к вам с Никауром во время шествия…

— Не смей перебивать! — сурово рыкнул Хафур. — Так вот, это первое, и расплату за свою ложь ты уже получил сполна. Второе; сейчас все в сепате с таким упоением обсуждают то, как твоя рабыня кричала на тебя посреди базара, что чуть ли слюной не захлёбываются! Это ты как объяснишь?

— Что тут скажешь… — принц вздохнул, прикрывая веки. — Людям нравится сплетничать.

— Язвить будешь со своими наставниками, я же не потерплю от тебя такого тона, Кейфл.

— Отец, — хекау приподнялся на локтях, игнорируя головокружение, и спросил устало; — какого ответа ты ждёшь?

— Не ответа. Мне хотелось бы услышать, что ты научишь её впредь вести себя уважительнее к тебе. Кто она такая, чтобы повышать голос на принца Первого Сепата?

— Она — его будущая жена.

— За закрытыми дверями — пожалуйста, пускай хоть шкафы на тебя роняет. Но при людях… Она же унизила тебя! А значит, и меня. И ты всё равно готов спустить ей это с рук?

— А ты как поступил бы на моём месте, будь это не Ифе, а мама Никаура?

Кейфл смотрел на фараона прямо, смело, и это, вместе с последними его словами, вызвало в Хафуре короткую вспышку ярости, что ярко отразилось на его лице.

— Ты любил её, в отличие от моей матери, — продолжил хекау спокойно. — Я не знаю, как и когда ты это понял — сразу ли, как только встретил её, или же спустя какое-то время… Но это и не важно. Ты любил её. А я люблю Ифе. Если ты ещё помнишь, что это такое — любить кого-то, — то поймёшь тогда, что я никогда не позволю себе обидеть её. А уж тем более другим, кем бы они не были. Если тебе от этого станет легче, я уже говорил Ифе, чтобы она не смела повышать на меня голос. И о чём теперь очень жалею… Я могу подсказывать ей, что, как и когда можно и нужно делать, но точно не указывать.

Хафур раскрыл было рот, чтобы ответить что-то, но в последний момент передумал. Только смерил сына взглядом, раздражаясь от его непоколебимого спокойствия. Тут его взор нечаянно зацепился за перстни Кейфла, и, зачем-то захотев перевести тему, фараон спросил, указывая на украшения:

— Ты что, так никогда и не расстаёшься с ними?

— Ты же знаешь, что да, — принц от удивления чуть приподнял бровь.

— Я думал, что ты шутил тогда, когда заявил нам об этом. Никаур ещё хотел забрать себе вот этот, с красным камнем, но ты ни в какую не соглашался.

— Конечно, ведь эти перстни сделаны моим наставником специально для меня. Они дополняют и усиливают хека.

— Стало быть, без них ты был бы не столь силён?

Кейфл не спешил с ответом, задумавшись сперва: «Зачем он интересуется этим? Для чего?»

— Моя собственная сила не зависит от них. Это скорее для артефактов и заклинаний.

— Вот значит как… — Хафур умолк не надолго, задумчиво постучав пальцами по краю постели. — И всё же, никак не могу понять — почему именно Ифе? Почему ты выбрал её?

Принц почти с нескрываемым подозрением посмотрел на отца — в самом деле, что происходит? Что за вопросы такие? Да и когда это Хафур столько времени уделял разговору с ним? Не считая тех случаев, когда отец отчитывал его за что-либо. Конечно, в детстве Кейфла фараон разговаривал с ним несколько раз, просто так… Иногда даже рассказывал какие-нибудь истории. Но такого не случалось уже более десяти лет.

«Интересно, насколько отец огорчился бы, если бы я в самом деле умер сегодня ночью?» — невольно возник в мыслях хекау этот мрачный вопрос.

Кейфл привык тщательно обдумывать всё, анализировать, опираясь на факты и знания… И именно поэтому мог дать лишь один ответ на это — немного. Как бы Хафур не относился к нему, Кейфл всё равно был его сыном. Вторым, нежеланным… Но всё же его плотью и кровью. Поэтому фараон не мог совсем ничего не почувствовать с его потерей. Да даже то, что он сейчас сидел с ним, и самый первый заданный им вопрос… Пускай немного, но фараон переживал за младшего сына.

«Странно, почему это осознание, всё же основанное на предположении, так согревает сердце? — Кейфл почти с удивлением коснулся груди. — Я же знаю, каким уже через несколько минут будет отец. Жёстким, холодным, чей голос так похож на удары палкой. Не будет ни намёка на то, что я вижу сейчас. Это-то и странно… И эти вопросы про мои перстни и хека… Можно подумать, он хочет выведать что-то».

— Ты ради своей Ифе соврал мне и тайком выбрался из дворца? — не дождавшись ответа продолжил Хафур.

Кейфл молча кивнул.

— Хотел побродить с ней по городу в день праздника, я прав?

Снова кивок…

— Что ж, твоё счастье, что эта затея не стоила вам обоим жизней. А ещё Мив и девочке служанке. Повезло.

«Ставит мне в упрёк то, что его меджаи не справились со своим долгом! Там, где это на самом деле было нужно».

— Нас спасла хека, счастье и удача тут ни при чём.

— Хека… — фараон качнул головой, усмехаясь. — Я всегда считал, что ты занимаешься пустой тратой времени, увлёкшись этой непонятной хека. Кто знал, что от неё впоследствии будет столько пользы… Ты как, уже лучше себя чувствуешь?

— Вроде бы да… — теперь Кейфл смотрел на отца так, словно сомневался в здравии его рассудка.

— Если не трудно, можешь показать мне какой-нибудь фокус с этой своей хека? Я много о ней слышал, видел издали, но вблизи… Никогда. А мне интересно. Сделаешь это для меня?

Хафур попросил его о чём-то?! Видимо завтра Нут свалится на Геба…

Конечно же Кейфл всё ещё чувствовал себя неладно, но и отказать отцу он не мог. Юноша вскинул правую руку, вокруг которой, струясь из его глаз, начала извиваться фиолетовая сила. Хафур сперва чуть дёрнулся назад, но не сводил зачарованного взгляда с этого свечения.

— Можешь дотронуться, — сказал принц, — это безобидная сила. Я использую самое простое заклинание, которое может немного усилить мою руку.

— И насколько? — поинтересовался фараон, с опаской коснувшись пальцем свечения. Ничего… Всё равно что воздух пощупал.

— Достаточно, чтобы без труда удержать на месте взрослого мужчину, собравшегося побежать.

— И это ты называешь «немного»?!

— Двоих я уже не удержу.

— Значит придется использовать вторую руку. Ну-ка…

Фараон вдруг навалился всем весом на охваченную свечением руку Кейфла. Принц даже не шелохнулся… И как бы Хафур ни старался, ему так и не удалось сдвинуть её хотя бы немного.

— Хех, такое колдовство мне даже по душе! — рассмеялся фараон, пока Кейфл встряхивал рукой, избавляясь от остатков хека как от капель воды. — А ты можешь точно также сделать сильнее другого человека?

— В принципе это возможно.

Фараон вновь довольно усмехнулся, поднявшись на ноги.

— Что ж, отдыхай…

— Отец, прости, что опять перебиваю…

Хафур поморщился, но постарался произнести спокойно:

— Ну, говори давай.

— Ты спрашивал, почему я выбрал Ифе…

— Ну-ну, так почему же? — в глазах Хафура тут же зажглось любопытство.

— Она подарила мне новую цель и надежду, до сих пор мне неизвестные.

— Что за цель такая? — поинтересовался фараон.

— Заботиться о той, которую полюбило сердце. Делать её счастливой каждый день. Видеть её улыбку и слышать смех. Сейчас же это случается так редко…

— Надеешься это исправить?

— Я знаю, что смогу. Что мне под силу сделать её счастливой. Она этого заслуживает как никто другой. В конце-концов, Ифе сегодня помогла мне сохранить жизнь.

Подумав мгновение, Хафур кивнул, сделав при этом то, что поразило Кейфла — тепло и ласково улыбнулся ему! Второй раз за всю жизнь юноши…

— Будем надеяться, что ты выбрал достойную, — прибавил он при этом.

Подумав мгновение, Кейфл спросил о том, что беспокоило его всё это время, скребясь на сердце:

— Отец, что ты собираешься делать, если венец Гора не найдётся?

В глазах фараона мелькнуло недовольство, но он нашёл в себе силы ответить хладнокровно:

— Его уже ищут. Уверен, скоро это будет исправлено. Ну а если нет… — Хафур ухмыльнулся лукаво. — У нас есть ты. Сильному хекау под силу многое.

— Но хека — магия смертных, а силы людей в любом случае ограничены. Я не могу стать равным богу.

— Один раз ты уже явил чудо, что под силу только богам. Уверен, справишься и во второй раз. Доброй ночи, Кейфл.

Фараон порывисто шагнул к младшему сыну, быстро проведя ладонью по его густым кудрям, и широким шагом направился к выходу.

— Спасибо, отец, — произнёс ему в след совершенно сбитый с толку юноша. — И тебе доброй ночи.

Хафур на миг замер, после чего сразу же продолжил прерванный путь. Как только за ним закрылись двери, Кейфл рухнул обратно на постель, закрыв лицо руками, про себя повторив всё тот же вопрос: «Что это было?», — и добавил: «Может, отец расспрашивал про хека потому что опасается, что венец могут не найти? Пытается понять, на что ему рассчитывать?»

Но не прошло и минуты, как двери его покоев опять распахнулись… И во внутрь юркнула тоненькая фигурка Ифе, опасливо оглядываясь назад.

— Что случилось? — спросил Кейфл, обрадованный её приходу, на этот раз сразу усевшись на кровати

— Меня только что едва фараон не затоптал, а так почти ничего… — улыбка девушки померкла, как растявшее на солнце масло, и она коснулась пальцами золотой подвески в виде глаза Гора. Которую, конечно же, тут же заметил Кейфл…

Ифе, как и собиралась, без утайки рассказала ему всё, заодно сняв подвеску и отдав её хекау. Сперва юноша молча разглядывал золотой уаджет… Затем с тёплой улыбкой протянул его обратно:

— Правильно сделала, что посоветовалась. Иначе избавилась бы от того, что мне хотелось бы видеть на тебе.

— Но ведь его подарил Никаур… — с сомнением протянула она.

— Он мой старший брат, не вижу в этом ничего такого, что не позволяло бы тебе носить этот дар. Конечно, я не могу навязывать тебе ничего. Теперь это твой глаз Гора, и если тебе не хочется…

— Я пока не могу решить… — честно ответила Ифе. — Наверное, всё же оставлю. Пока… А чего это ты так ухмыляешься?

— Да мне просто… — Кейфл из последних сил сдерживал рвущийся наружу смех. — Просто интересно, кто заплёл тебе все эти косички?

— Что, всё настолько плохо? — смутилась девушка, дотронувшись до кончиков волос, на которых болтались, позвякивая, золотые заколки.

— Да нет, я не об этом, — принц поспешил исправить неверное впечатление от его слов. — Тебе всё к лицу. Просто… Немного непривычно видеть тебя такой. Так чьё это милое творение?

Ифе смутилась ещё сильнее…

— Мив плела… Но видимо лучше избавиться от них.

— Позволь… — голос хекау остановил руку девушке в сантиметре от её волос. — Позволь это сделать мне. Всё же со стороны будет удобнее.

— Да, пожалуйста…

«Ну, Мив, знала заранее, что ли, что Кейфл предложит мне расплести все эти косички?» — девушка осторожно уселась на то же место, которое ещё недавно занимал Хафур, стараясь избавиться хотя бы на несколько минут от лишних мыслей.

Кейфл же, устроившись поудобнее, принялся ловко распускать гладкие, мягкие локоны Ифе. Один… Второй… Третий… Только и успевал отдавать заколки девушке, которые она прятала в ладонях. Сперва юноша торопился поскорее закончить, но вскоре движения его стали медленнее, он начал по несколько раз расчёсывать её волосы пальцами… Ифе и не заметила, как зажмурила глаза от удовольствия. Вот бы так продолжалось всю ночь…

— Всё, готово, — Кейфл в последний раз встряхнул освободившиеся от оков причёски волосы Ифе. — А знаешь, теперь мне даже немного жаль, что испортил такую кропотливую работу Мив… Может, вернуть всё как было?

— Только если ты потом вновь предложишь расплести их, — подхватила она шутливый тон Кейфла. — Иначе, клянусь Хапи, я отстригу их под кожу.

— Ладно, я всё понял, и не смею допустить свершения такого преступления!

— Кейфл… — спустя мгновение осторожно прошептала Ифе.

— Да? — юноша придвинулся чуть ближе, пытаясь поймать её столь тщательно спрятанный взгляд.

— Прости меня! Там, на базаре… я не имела права так говорить с тобой. Вернее даже кричать… Я знаю, что со всего Первого Сепата для Никаура собирают невест… Что скоро будут выбирать… И я благодарна, что ты спасаешь меня от этого. Ведь иначе… Стать одной из кандидаток… Нет, я не согласна! Но я… Я пока не могу привыкнуть к тому, кто я теперь, и что я узнала об этом вот так внезапно, в последний момент. И при этом всё равно понимаю, что виновата перед тобой, и потому…

Ифе говорила быстро, порой опережая мысль, поэтому часто запиналась и сбивалась. Кейфл терпеливо слушал, стараясь улыбаться не столь явно и не перебивать, но на последних словах приложил указательный палец к её губам:

— Т-ш-ш… Не волнуйся так, того гляди воздуха себя лишишь. Я не сержусь на тебя, Ифе. Но спасибо, что не боишься признать свою ошибку и извиниться. Просто впредь постарайся быть более сдержанной, когда мы не за закрытыми дверями, наедине. Здесь же, как недавно сказал мой отец, «хоть шкафы на меня роняй», только не пытайся притворяться кем-то, кем ты не являешься. Иначе это уже будет не семья.

Такое простое, но столь незнакомое, а порой и забытое для кого-то слово — семья… И потому у Ифе приятно защипало в груди и в уголках глаз, когда Кейфл произнёс его. Неужели у неё есть шанс обрести то, что было утеряно в далёком детстве, и что она уже и не чаяла вернуть? Конечно, родителей это не вернёт… Но тогда она была частью их семьи. Теперь она может создать свою собственну…

— Ифе… — Кейфл придвинулся ещё чуть ближе, так, что его неизменный аромат можжевельника цепко переплелся со сладкими нотами масла девушки, а тёплое дыхание, подразнивая, щекотнуло нежную кожу шеи. — Помнится, я обещал тебе прогулку в саду. Не против отправиться сейчас?

Девушка хотела воскликнуть, что конечно же да! — но не могла не спросить с беспокойством:

— А ты готов к этому? В смысле… Это же будет нагрузка, пускай и лёгкая…

— Стал бы я предлагать, если бы не был уверен, что не завалюсь на землю при своей невесте? — усмехнулся принц, откинув одеяло и демонстративно бодро соскочив с постели на пол. — Видишь? Стою ровно, не шатаюсь, даже идти могу. Ну что, веришь мне теперь?

— Ученица не может не верить наставнику, — Ифе заправила прядь волос за ухо. — Но также не может не задавать вопросов, если сомневается в чём-то.

— Моим наставникам понравились ты эти слова, — заметил принц, набрасывая на себя любимое чёрное верхнее одеяние.

— А смогу когда-нибудь познакомиться с ними? — поинтересоваоась Ифе, ловя удобный момент.

— Почему бы и нет? С один особенно — я проучился у него дольше, чем у всех остальных. В каком-то смысле он заменял мне отца в тот период. Наставник слеп, но так развил свою хека, что видит лучше любого зрячего. Вот с ним тебе точно нужно будет однажды познакомиться.

— А где он обитает?

— Пятнадцатый Сепат.

— Унут?! — воскликнула Ифе. — Город, которым управляет сам Тот, без помощи наместника! Я всегда мечтала побывать там. Да и не только там…

— Теперь у нас есть неоспоримая причина съездить туда, — Кейфл протянул ей руку. — Пойдём? На свежем воздухе нам будет приятнее разговаривать, чем в клетке каменных стен.

— Главное на насекомых не наткнуться, тех же скорпионов, и на змей… — поёжилась девушка.

Кейфл с улыбкой похлопал карман своего одеяния:

— Не беда, я припас новый артефакт. Как показывает опыт, без него даже в своих покоях нельзя спокойно отдыхать.

— Уже? Где же ты их берёшь в таком колличестве?

— Из своих запасов. Позже я покажу тебе, где прячу артефакты.

— Прячешь?..

— Иначе их у меня давно уже не было бы.

* * *

Выходя из покоев Кейфла, ни он, ни Ифе ещё не подозревали, что Атсу в это время уже преодолел дворцовую охрану, нагло заняв место среди рабочих — предварительно позаботившись о том, чтобы тот, кого он «заменил», до утра не очнулся, погрязнув в пивном раздолье, — которые каждый день поздним вечером заезжали на территорию дворца, чтобы вывезти отходы с кухни, а ранним утром доставляли туда же свежую пищу. После чего, истощая немыслимые запасы своего везения, Атсу незаметно проскользнул на территорию сада, прячась в тени высоких пальм, устремившихся тёмными макушками в бархатное, усыпанное звёздами небо…

Пробравшись в сад и скрывшись за самой широкой пальмой из ближайших, прислонившись спиной к её шершавой поверхности, Атсу наконец позволил себе облегчённо выдохнуть. Что ж, первая часть безумной авантюры прошла успешно… Вот только что дальше?

«Наврал Амену, что у меня есть план, а на деле так и не придумал ничего! — злясь на себя, подумал вор, вспомнив наполненные ужасом глаза мальчика, понимавшего, что ему уже не отговорить старшего друга от этого безумства, и всё равно пытавшегося до последнего. — Ну, вот я стою здесь, посреди сада… Что, теперь попытаться проникнуть в сам дворец? С тем же успехом можно прямо сейчас пойти и утопиться в Хапи, если только меджаи не перехватят раньше. Тогда что же, ждать в надежде, что Шани сама придёт сюда? Да-да, так её и отпустят посреди ночи в саду погулять… Попытаться подловить кого-нибудь из прислуги и послать за ней? Подставят в девяти случаев из десяти… Пойти и напрямую потребовать отпустить Шани в обмен на венец Гора? Да-да, конечно, так они и не поймут после этого, что я причастен к его пропаже! Но, конечно же, ещё убедятся при помощи пыток…».

Узнав, что Шани забрали меджаи и увели во дворец фараона, Атсу на время утратил способность мыслить хладнокровно и принимать взвешенные, продуманные решения. У него была цель — проникнуть на территорию дворца. А дальше… Он надеялся, что план появится по ходу действий. Ведь здесь начиналась вторая цель — вывести Шани из дворца и забрать её домой, или вообще этой же ночью покинуть Город Столбов. Но теперь к мужчине пришло чёткое осознание, что он так и не может придумать, как ему исполнить это… Только кровь всё больше вскипала в жилах Атсу от осознания своего бессилия и одновременно холодела при воспоминании о всех услышанных им разговоров про то, как меджаи пытают, а затем казнят преступников…

«Проклятье, да чем я только думал, когда втянул себя во всё это?! Шани я этим безумством не могу спасти, только себя напрасно погублю. Надо выбираться отсюда как можно скорее, пока вроде бы не позд…».

Тут уха вора коснулись звуки чьих-то шагов, и Атсу, прервав свою мысль, словно её могли услышать, ещё плотнее вжался в ствол пальмы, неприятно царапаясь об него. Пусть так, лишь бы его не заметили… Только если он сам не сочтёт это нужным. А шансов на это ещё меньше, чем на появление в саду самого Гора.

Но вскоре послышались приглушённые голоса этих людей, принёсшие ему некоторое облегчение.

«Что ж, это хотя бы не меджаи…» — пронеслось в мыслях мужчины, и он решился осторожно подсмотреть, кто же это был. Конечно, свет звёзд и бледные лунные лучи не особо способствовали тому, но всё же зоркие глаза вора различили двух неспешно бредущих по каменной дорожке людей — красивую стройную девушку, чей голос он услышал в первую очередь, и облачённого в царское одеяние юношу. Принц, не иначе… Вот только какой? Младший или старший? Лица никак не удавалось разглядеть…

Словно решив ответить на этот мысленный вопрос Атсу, девушка произнесла:

— Кейфл, а ты уверен, что нам действительно следовало покидать дворец?

«Кейфл… — повторил про себя вор, стараясь лишний раз не дышать. — Значит, это тот самый, младший. Хекау… Интересно, а кто сама девица?».

То ли так совпало, то ли Атсу этим вечером внезапно получил дар передавать людям свои мысли, но следующие слова принца ответили и на этот вопрос:

— Когда же ещё мне выбираться на прогулку со своей невестой, как не в такой вечер? После того, как смерть миновала меня сегодня.

«Что-что?» — встрепенулся Атсу, теперь с бо́льшим интересом прислушавшись к разговору.

— Пожалуйста, не напоминай… — простонала девушка, обхватывая себя руками, словно ей стало холодно, и прибавила тихо: — Мне и так кажется, что в тенях сада кто-то скрывается! Так и поджидает момента, чтобы напасть…

«Дурного же вы обо мне мнения, госпожа, хотя и знать не знаете! — улыбнулся одними уголками губ Атсу. — Хорошо, что они не видят, что я действительно скрываюсь тут в тени и прикидываюсь самой красивой частью этой пальмы».

Кейфл же, в ответ на слова девушки, порывисто шагнул к ней и заключил в крепкие, но бережные объятия, несущие в себе ощущение спокойствия и уверенности, так и исходящие от него самого. А раз Кейфл не боится, то и ей это ни к чему… Ведь нападали на него, а не на неё! Вот только строптивое сердце не подчинялось разуму, так и свербило тревожно…

Стиснув зубы, не давая непрошеным слезам вырваться из уголков глаз, Ифе обвила руками шею хекау, лицом уткнувшись в его размеренно вздымавшуюся грудь. Так они простояли несколько минут, неподвижно, в тишине… Если не считать шуршания пальмовых листьев, потревоженных нежным ветром, встречавшего объятиями нагретого за день воздуха каждого гостя во владениях звёздной ночи. Тепло, идущее от Кейфла, его ровное дыхание, и близость, такая непозволительная… Всё это подействовало на Ифе успокаивающе. Ночные тени больше не казались убежищем таинственных недругов, а малейшие шорохи не заставляли вздрагивать. Были только ночь, звёзды, призрачный свет луны, и они с Кейфлом…

Атсу, утомлённый затянувшейся тишиной, решил на свой страх и риск украдкой подглядеть, что же там происходило с противоположной стороны пальмы. То, что эти двое никуда не ушли, он знал наверняка — шагов ведь не было! Придерживая волосы, вор осторожно выглянул из своего укрытия… И тут же юркнул обратно, зажмурившись до искорок в глазах.

«Мда, попал я… — мысленно Атсу прибавил ещё парочку не совсем приличных слов. — Сет дёрнул их остановиться целоваться именно возле моей пальмы! Надеюсь, дело не зайдёт дальше этого… Да, хорошо я спрятался, ничего не скажешь».

Но вопреки мыслям мужчина уже пытался смириться с необходимостью терпеливо переждать обуявший этих двоих порыв страсти. Ведь поцелуй, свидетелем которого он стал, явно перерастал в нечто большее… Это же понимали и Ифе с Кейфлом, но останавливаться не было желания ни у кого из них. Поддаться искушению, кое столь велико, что ломает даже самую сильную волю — было в этом какое-то своё особенное наслаждение.

Но, видимо, судьба была сегодня милостива к Атсу, потому что вскоре Кейфл, с большим трудом отстранившись от Ифе, произнёс хрипло:

— Нет, подожди… Нельзя так. Рано. Тебе, после этой ночи, восстановиться нужно… И мне… сил просто не хватит.

На лице девушки проступил намёк на протест с долей разочарования, но в то же время совместно с облегчением. В самом деле, если отбросить заглушавшие разум желания, непонятно как и откуда пробудившиеся за такой короткий срок, то она не была ещё готова продолжать познавать эту новую для неё сторону жизни. Не так быстро… Не успев оправиться от первого раза, не свыкнувшись с ним до конца. И тем более не тогда, когда пережитый за день страх ещё не отпустил полностью… О том говорили пробегавший по спине холодок и лёгкая дрожь в пальцах, появлявшаяся всякий раз, стоило ей хотя бы краешком мысли зацепиться за тёмный силуэт несостоявшегося убийцы, или за вид обезумевшей толпы, несущейся мимо помоста.

«Может, именно поэтому я захотела броситься с головой в яму с зыбучими песками? Спасибо, Кейфл, что хотя бы ты остался способен проявить самообладание. Но говорить тебе этого я не буду… Ещё решишь, что я рада тому, что избежала близости с тобой. Нет, я рада, но не в том смысле, что не хотела… Я хотела, но не так… О, Эннеада, как же всё это сложно!».

— Так-так-так… — вдруг послышался неподалёку чей-то насмешливый голос. — Вот ты где, братец. А я-то уж голову ломаю, на что тебе понадобилось в саду посреди ночи пропадать? А тут вон оно что, оказывается. Так умилительно, даже прерывать жалко.

«Походу, судьба начинает отбирать у меня удачу…» — Атсу пару раз с силой сжал кулаки, вложив в это всё то, что не мог выплеснуть вслух словами. Подло хрустнул один из пальцев… Но, к счастью, на это никто вроде бы не обратил внимания.

Сомнений у вора не было — теперь в этот сад, будь он неладен, заявился старший принц, Никаур… Ведь кто ещё мог обратиться к Кейфлу, назвав того «братцем»?

— Зачем ты искал меня? — уже спокойным, ровным голосом спросил младший принц, однако те, кто хорошо его знали, поняли бы сразу, что в этом спокойствии скрыто сильное недовольство.

— Он ещё спрашивает! — воскликнул Никаур, всплеснув руками. — Нет, ну что за человек такой? Его сегодня два раза едва не убили, а он ещё притворяется, будто не понимает, зачем я его искал! Да беспокоился я о тебе, глупенький маленький хекау, проведать хотел, не более того.

В это время цепкий взгляд старшего принца устремился на притихшую Ифе, юркнувшую за спину Кейфла сразу же, как только услышала его голос. И чтобы хорошенько разглядеть девушку, Никауру пришлось сделать несколько шагов вбок.

— Та, чьё имя означает любовь, — протянул он, скрещивая руки на груди и улыбнувшись так, что по коже Ифе пробежала волна неприятных мурашек. — Гляжу, решила всё-таки принять мой дар, признающий тебя частью рода фараона первого сепата.

Тёмные глаза наследного принца остановились на обнажённой коже груди девушки, где в вырезе её одеяния расположился золотой глаз Гора.

«Трусишка!.. — сглотнула Ифе, едва подавляя волну неконтролируемого страха перед ним. — Что ты прячешься за Кейфлом, будто ребёнок? Имей хоть каплю мужества! Всегда теперь, что ли, собираешься сбегать от него?».

Подгоняемая этой мыслью, девушка сделала шаг вперёд и произнесла с почтительным поклоном:

— Приветствую тебя, наследник Хафура. Благодарю тебя за столь высокую честь, оказанную тобой. Это очень ценный дар…

— Ну, положим, честь оказал тебе не я, а мой младший брат — это же он на тебе женится, а не я. Да, а не показалось ли мне нечаянно, что ты столь благодарна за дар, что при моём появлении поспешила укрыться за спиной жениха?

Кейфл, хотя его взгляд заметно потемнел, не спешил вмешиваться — он хотел сперва понаблюдать, как Ифе сама будет выкручиваться.

— Господин… — Ифе с горечью улыбнулась. — Неужто ты видишь дурное в том, что мне стало неловко от того, что ты увидел, как я целовала своего… жениха?

Краска, заливающая лицо девушки при этих словах, заметная даже при бледном свете луны, служила доказательством правдивости её слов.

— Дурное? — Никаур рассмеялся, почему-то хлопнув при этом Кейфла по плечу, отчего тот болезненно поморщился. — Да нет, что вы, дурное здесь разве только то, что я посмел нарушить уединение двух влюблённых. Ты ведь любишь моего брата, Ифе? Как-никак, скоро тебе предстоит стать его женой.

— Господин, а любит ли земля свет солнца? — на этот раз Ифе смело встретила тяжёлый взгляд Никаура, и не думая отворачиваться.

На слова девушки, после недолгого раздумья, старший принц наигранно рассмеялся, а затем поинтересовался:

— Так что, это и есть твой ответ на мой вопрос?

— Да, господин. Сможешь на него ответить — получишь и от меня ответ.

— Может, это также ответит на вопрос, с чего ты не побоялась накричать на своего господина прямо посреди?..

— Никаур, оставь её в покое, — резко перебил его Кейфл, заставив старшего брата вздрогнуть едва заметно. — А про этот случай на базаре не беспокойся — я уже говорил с отцом на эту тему, и нет необходимости обсуждать это ещё раз.

— Ах, ну раз ты успел уже с отцом об этом поговорить… — Никаур усмехнулся. — Значит, можно не возвращаться к этому вопросу. Ну что ж, не смею более смущать вас своим присутствием. Увидимся завтра, мой маленький хекау, и Та, Чьё Имя Означает Любовь.

— До завтра, брат, — кивнул Кейфл, провожая Никаура хмурым взглядом.

Затем, спустя минуту, обратился к Ифе:

— Лучше уйдём отсюда, уединение и покой мы уже не найдём в этом саду.

— Хорошо, — кивнула девушка, радуясь, что Кейфл сам предложил то, о чём она собиралась просить.

Атсу, выждав несколько минут после того, как затихли шаги юноши и девушки, аккуратно выглянул из своего убежища и бесшумно выскользнул в сторону выхода. Хватит с него… Эта авантюра ни к чему иному, как к захвату меджаями, не приведёт! Следовало подумать об этом раньше, как и настаивал Амен. Мальчишка, а даже он сумел мыслить хладнокровнее его, взрослого и опытного вора!

«Да, но ведь это не его сестру забрали во дворец против её воли!» — попытался оправдать сам себя Атсу, продолжая, как часть ночных теней, быстро скользить по дорожке.

И всё шло гладко, пока он, прячась от идущего навстречу отряда патрулирующих сад меджаев, не зашёл за одну из акаций, где с ходу врезался в притаившегося там Кейфла…

— Ну здравствуй, нежданный гость, — с ухмылкой прошептал хекау, с силой сжав каменное от напряга плечо мужчины. — Советую не глупить, если не хочешь прямо отсюда попасть в лапы меджаев отца.

Мужчина, мысленно проклиная младшего принца всеми известными ему способами, придумав даже парочку новых, ответил:

— И что же тебе мешает сделать это вот так сразу, а? Потешить себя решил? Прости, но я уединяюсь только с девушками.

Кейфл, пропустив дерзость вора мимо ушей, произнёс спокойно:

— Ты ведь брат Шани? Я видел тебя тогда вместе с ней в библиотеке. Атсу, правильно?

— Да, — прикрыв глаза, на выдохе ответил Атсу, стараясь успокоиться — кто знает, может этот принц и в самом деле не сдаст его страже? А вдруг случится чудо, и он даже сможет помочь Шани?..

— Что ты здесь делаешь? — спросил Кейфл.

— А как ты сам думаешь? Ваши меджаи выхватили мою сестру посреди площади и увели во дворец, без моего ведома, а также непонятно зачем! Нет, теперь-то я знаю, что у вас собираются невесту старшему принцу подбирать, только при чём тут моя Шани? Она же мечтает стать жрицей.

— Атсу…

— И к тому же совсем не годится на роль жены фараона. Ты её вообще видел? Представь, если сын Шани возьмёт себе её рост! Да ваш Великий Гор станет первым богом, который умрёт от смеха, когда увидет, что его новый земной наместник ростом с маленькую женщину!

— Атсу! — настойчивее повторил Кейфл. — Успокойся, Шани не станет женой Никаура.

— Ну так в чём тогда дело? — воскликнул мужчина после короткой паузы. — Значит, я могу уйти с сестрой?..

— Она не станет его женой, да, но я не говорил, что она не будет, как и все девушки Первого Сепата, проходить отбор. За то, что Шани тогда помогла мне, я в свою очередь обещаю, что помогу ей отправиться домой как можно раньше, но до начала отбора это никак невозможно.

— В самом деле поможешь?.. — Атсу с сомнением взглянул на Кейфла, но продолжать не стал — отряд меджаев возвращался обратно.

Пригнувшись, принц и вор дождались, когда в саду вновь станет тихо, и тогда Атсу тихо спросил:

— Слушай, а как же ты нашёл меня?

Кейфл на это улыбнулся впервые за всё время их разговора:

— Ты хорошо скрывался за пальмой, но недостаточно, чтобы провести того, кто сам привык с ранних лет прятаться везде, где только можно и нельзя.

— А зачем тогда вернулся? Мог бы сразу послать меджаев… Ты же не знал, кто там скрывается.

— Нет, я не знал, что это ты. Но хотел узнать. И, как оказалось, не напрасно — было бы досадно, если бы тебя схватила стража.

— А если бы я на тебя напал? Как видишь, при мне кинжал…

— Может я и принц, но искусству боя тоже обучен, — усмехнулся хекау. — К тому же я был готов к этому — ты не достал бы меня при всём своём желании.

— Дай угадаю, пустил бы в ход эту свою хека?

— Именно.

— Так я и думал, — подумав, Атсу сказал серьёзно: — Говорят, что помост, на котором сегодня выступала мистерия Шани, едва не обрушился… Но благодаря тебе этого не случилось. Поэтому я хочу сказать… Спасибо. Спасибо, что не дал погибнуть моей сестре.

Кейфл коротко кивнул, приняв его благодарность. А затем ещё раз заверил:

— Я помогу Шани вернуться к тебе домой. А теперь… Уходи, — голос принца приобрел жёсткий тон. — Не знаю, как тебе удалось проникнуть так далеко на территорию дворцового сада… Но лучше тебе никогда больше не повторять этого. Во второй раз я не стану тебе помогать, Атсу. Уходи.

— Я и с первого раза понял, — хмыкнул мужчина, и прибавил: — Надеюсь, я не напрасно поверил тебе насчёт помощи Шани.

— Увидишь, если не станешь больше всеми силами искать здесь встречи с ней.

* * *

— Ну что, нашёл? — нетерпеливо поинтересовалась Ифе, когда Кейфл вернулся в свои покои, где она его дожидалась.

Разумеется, девушка не знала об истинной причине ухода хекау, сказавшего ей на подходе ко дворцу, что он обронил с саду из кармана артефакт для хека. Сам же, отправив Ифе в покои, поспешил перехватить того неизвестного, ловко скрывавшегося в ночной тени.

— Да, всё в порядке, — устало улыбнулся принц, протерев глаза большим и указательным пальцами левой руки, правой же разминая шею.

— Как ты? — с беспокойством спросила Ифе, подойдя к нему и положив ладони на напряжённые плечи юноши.

— Живой, хотя и не чувствую себя таким, — усмехнулся хекау, положив руки поверх ладоней Ифе. — День выдался богатым на события, не так ли?

— Вернее и не скажешь, наставник, — улыбнулась в ответ девушка.

— А раз так, ступай к себе. Отдохни как следует.

— А можно… — смутившись, Ифе умолкла, опустив глаза, и едва сумела продолжить: — Можно мне остаться? Не хочу идти по тёмным коридорам…

— Да ты у нас трусишка, как оказалось! — рассмеялся принц, притянув её к себе и оставив на гладком лбу девушки нежный поцелуй. — Ну, раз так, то конечно же оставайся. Только извини, но на этот раз я не уступлю тебе постель. Придётся тесниться.

— Уж это я как-нибудь переживу.

Ещё раз поцеловав девушку в лоб, Кейфл призвал слуг, которые в считанные мгновения помогли им переодеться.

Только теперь Кейфл и Ифе наконец ощутили, насколько сильно они устали за этот день. Но на девушку это подействовало так, что она крепко уснула чуть ли не до того ещё, как успела улечься в постели принца, а на хекау совсем напротив… Сон ни в какую не шёл к нему. Поэтому юноша ещё долго смотрел на Ифе, аккуратно поглаживая её волосы, чтобы нечаянно не разбудить её, и неудержимо погружался в вихрь тех же мыслей, которые занимали его минувшей ночью. Те самые, что обрушились на него в тот миг, когда он вышел из той отдельной комнаты в библиотеке, не желая тревожить сон Ифе, так как Кейфл понимал, что сам уже вряд ли сможет заснуть. Практически как и сейчас…

Подсвечивая дорогу хека — споткнуться на узкой лестнице не входило в планы принца, — он достиг общего зала, куда проникал лишь свет бледной, почти полной луны. Но тогда этого вполне хватало, поэтому Кейфл, не тратя больше понапрасну силу, принялся неспешно расхаживает вдоль стройных рядов шкафов, плотно забитых свитками. Как бы было хорошо, по своему обыкновению, взять несколько из них и засесть за чтение до самого утра… Даже если знаешь написанное там наизусть. Но нет, в тот момент Кейфл никак не мог думать о чтении…

«Что же я натворил?..» — этот вопрос, пожалуй, был главным в числе тех, что усердно разъедали разум хекау.

Два месяца… Целых два невыносимо долгих месяца он сдерживал себя! Помогало в этом нелёгком испытании и то, что он не видел со стороны Ифе готовности, в случае чего, ответить взаимностью… А значит, ситуация вновь повторилась бы — рабыня, ставшая игрушкой в руках господина… Нет, Кейфл не мог, не смел допустить такого. И он стойко выносил терзавшее его желание, не показывая его перед Ифе. Хотя оно с каждым днём становилось всё невыносимее… Но воля хекау, которую, как он считал, сумел укротить и подчинить разуму, сломалась в один миг. Всего… Один… Миг… Слабость, непростительная! А последствия необратимы…

«О, хека, что она теперь будет думать обо мне? — Кейфл, запустив пальцы в свои густые тёмные кудри, на секунду замер. — Что же я наделал… И разве оправдывает меня то, что она несколько раз выразила согласие? Нет, это никак не оправдывает того, что я, глупец, позволил себе воспользоваться её положением невольницы!».

Но тут же в мыслях возник ещё один тихий, вкрадчивый голосок:

«Но ведь ты любишь её…».

Любовь… Юный принц едва представлял себе, что это такое, любить кого-то и быть любимым. Уважение, испытываемое к отцу и наставникам — это ведь совсем иные чувства… Как и получаемая от них похвала и одобрение. Да, когда-то его любила мама. Наверное… В памяти размытым пятном сохранилось ощущение даримых ею тепла и нежности, так что нельзя было сказать наверняка, что Кейфл не выдумал их сам. Но сейчас, с Ифе…

«Да, ты любишь её! — улучив момент, настойчивее повторил голосок в голове. — Признайся в этом хотя бы самому себе! Любишь, а не желаешь страстных соитий с ней. Любишь слушать её голос, наблюдать за тем, как она пишет, следить за ходом рассуждений, когда ты задаёшь ей вопросы… Тебе приятно на душе, когда Ифе рядом, и пусто, одиноко, когда она уходит. И ты искренне всей душой желаешь уберечь её от бед, в том числе спасти от её положения невольницы, даже если бы это означало, что ты её больше никогда не увидел бы. А раз так, значит, ты не сделал сегодня ничего плохого, проведя с ней ночь! К тому же она, как ты сам сказал, вовсе не была против. Да хотя бы вспомни, как всё прошло! Разве ты обидел её чем-либо, принуждал или использовал? Да и чего тебе терзаться тем, что вы стали с ней ближе, если всё равно собираешься объявить Ифе своей невестой?».

Тихо зарычав, принц закрыл лицо руками, где-то на подсознании порадовавшись, что никто не видел этого проявления несдержанности.

Да, он собирался объявить Ифе своей невестой. С того самого дня, как стало известно о желании Хафура женить своих сыновей, юный хекау понял, что Ифе рискует стать женой Никаура. А это равносильно тому, как в не столь далёком прошлом Хафур, их отец, забрал насильно в свой гарем одну чужеземку, родившую потом фараону младшего сына и умершую в самом расцвете лет… Кейфл видел, как его брат смотрел на девушку, и этот взгляд побуждал юношу к принятию сложного, но, судя по всему, единственного верного решения. Ведь то, что Ифе станет ему женой, вовсе не означает, что она при этом потеряет возможность обрести свободу. Наоборот, так у неё даже появится намного больше шансов на это! Да и вовсе не обязательно они при этом стали бы жить как муж и жена… Зато так Ифе точно осталась бы недоступной Никауру.

Но несмотря на все убедительные доводы «за», Кейфл никак не решался на этот шаг. Он продолжал наблюдать за всем, анализировать… И позволять укрепляться возникшим к Ифе чувствам, далеко не свойственным наставникам, или же тем, кто просто хочет помочь. Незаметно для юноши пришло осознание, что он уже не просто хочет спасти Ифе от своего брата, сделав её своей невестой, но что он действительно хочет, чтобы она стала его женой! Чтобы никто больше не посмел воззриться на неё, как на возможную добычу, чтобы она оказалась под полной его защитой, как мужа…

«Но вот захочет ли она этого?» — то и дело болезненно скреблось на сердце.

Если нет… Значит, он придумает, как устроить ей побег в другой сепат, а может и иные земли, за пределами Та-Кемет. Но больше всего на свете Кейфл надеялся, что ответом Ифе будет согласие… Искреннее, такое же, какое он испытывает к ней. Готовность разделить с ним всю жизнь, пройти весь этот путь вдвоём до самого конца, пока не придёт пора отправиться в Дуат на Суд Осириса.

Эти сомнения и не давали Кейфлу решиться… Рискуя каждый день опоздать. Но теперь, после того, как Ифе по его вине потеряла невинность, хекау понял, что он больше не имеет права молчать и дальше. Что пора наконец-то сделать этот шаг. Но сперва нужно было поговорить с Ифе… Объяснить ей всё и, если понадобится, поклясться, что он отпустит её по первому требованию. Но, как оказалось, у судьбы были несколько иные планы на этот счёт, в виде покушения на убийство Кейфла… Пришлось, превознемогая слабость и боль, острыми иглами пронзившее всё тело, уже во дворце отца сказать при всех, что он выбрал Ифе своей невестой. Реакция девушки, как он и ожидал, была совсем не радостная… Но зато Кейфл всё-таки успел опередить Никаура. А юноша почему-то и не сомневался, что его старший брат непременно воспользовался бы ситуацией и именно тогда и назвал бы Ифе своей будущей женой.

Наконец, мысли Кейфла начали сбиваться, перескакивать с одной на другую раньше, чем следовало, к ним начал постепенно примешиваться вымысел… И юноша даже и не заметил, как провалился в глубокий сон, ровный и не тревожный, согретый теплом сопящей под боком девушки.

* * *

Ранним утром Ифе вернулась к себе, перед этим ненадолго простившись с Кейфлом возле дверей его покоев. Там хекау вновь оставил на лбу девушки нежный поцелуй, свидетелями которого невольно стали сторожившие комнату принца меджаи, впервые за всё время своей службы всерьёз заинтересовавшиеся росписями на стенах и потолке.

Как и ожидалось, Ифе застала у себя ещё дремавшую Мив. Не стало неожиданностью и пришедшая вскоре Шемеи…

— Как поживаешь, юная невеста? — заботливо спросила вторичная жена фараона, с интересом наблюдая за тем, как девушка проводила гребнем по своим длинным волосам.

— Как-то поживаю… — сухо ответила Ифе, не испытывая никакого желания общаться с ней.

— Ох, какая хмурая! Будто и не рада вовсе, что стала невестой принца без всякого отбора, будучи обычной наложницей. Повезло несказанно, а она ещё тут нос морщит! Да любая на твоём месте уже все ноги стёрла бы, сколько плясала бы от счастья! А всё-таки жаль, что ты не будешь проходить отбор, — добавила Шемеи, видя, что на её слова нет никакой реакции. — Интересно было бы поглядеть и сравнить тебя и будущую невесту Никаура. Да и показала бы всем, что действительно достойна этой чести.

Ифе равнодушно пожала плечами:

— А смысл участвовать в этом только для того, чтобы доказать кому-то что-то? Мне это не нужно, Кейфлу, полагаю, тоже…

— Иногда приходится для своего же блага делать то, что тебе будто бы не нужно, — прищурилась Шемеи, улыбнувшись. — Да, — прибавила она, словно нечаянно вспомнила только что, — а что насчёт сегодняшнего вечера, ты ещё не решила?

Мив, уже помогая Ифе надеть украшения, вопросительно изогнула бровь, а девушка едва успела прикусить язык, чтобы не спросить вслух, что же она имеет ввиду.

— Как, ты разве не знаешь? — вполне правдоподобно изумилась Шемеи. — Ладно, тебе это сейчас простительно… Я про готовящуюся казнь. Будешь присутствовать на ней?

— Казнь?.. — не сдержалась-таки Ифе, на выдохе произнеся это слово, заставляющее холодеть кровь, и гребень, всё ещё зажатый у неё в руках, выскользнул из пальцев и стукнулся об каменный пол. — Какая казнь? Чья?..

— Конечно же меджаев, не сумевших сберечь храм Великого Гора в день священного праздника! Ну так что, пойдёшь?

---

Примечания:

Дорогие друзья!

Поздравляю вас с наступающим, или уже наступившим, Новым годом! ?Желаю всем только самого светлого и доброго, и чтобы каждый день приносил только радость)))

P.S. Качеством написанного я, как автор, категорически недовольна! ? Но затягивать дальше с продой я больше не могу)) Хотелось порадовать вас на праздник ?

— …Почему именно это?..

Приглушённый голос Ифе растворился в безмолвной пустоте коридора. Стоявший уже напротив неё человек, чьё лицо так и было надёжно скрыто в тени, равнодушно пожал плечами и проговорил вполголоса, не теряя при этом в интонации ноток чувства своего превосходства в данной ситуации:

— Таково моё условие. Не устраивает — пожалуйста, я не настаиваю, и уж тем более не принуждаю тебя соглашаться. Выбор за тобой. Решай, девочка, что тебе дороже. Ведь это не мне потом жить с осознанием, что ты не помогла этим людям всего лишь из-за страха…

* * *

Немного ранее…

— Ифе, ты чего?.. — Мив, не на шутку встревожившись, опустилась на корточки возле неестественно побледневший девушки. Даже Шемеи ощутила кольнувшую в душе иголку тревоги.

— Так, ты чего это? — вторичная жена фараона крепко ухватила Ифе за плечо и слегка встряхнула её. — Ну-ка, живо приходи в себя! Ты что, совсем уже?! До полусмерти пугаться известия о чьей-то казни!.. Ты ведь даже не знаешь никого из них. А если бы и знала, то что с того? Сразу же падать в обморок?

Ещё несколько секунд Ифе сидела неподвижно, со сковавшим её ужасом, опустившись в недра одной ей известных мыслей. Затем, словно очнувшись ото сна, быстро проморгалась и неожиданно для обеих женщин спокойно улыбнулась:

— Не смотрите вы на меня так. Со мной всё в порядке.

— Да-да, конечно, — Шемеи провела ладонью по лбу девушки и едва ли не в нос сунула ей, показывая оставшуюся на коже испарину. — А это что? В покоях, между прочим, сейчас совсем не жарко, — после чего невозмутимо вытерла руку об юбку возмущённо воскликнувшей Мив.

— Вам может и не жарко, а мне очень даже.

— Это при том, что всё ещё вот только было в порядке? Ифе, расскажи честно, что случилось с тобой после тех слов? — Мив нежно погладила щёки девушки. — Ты отреагировала так, словно Шемеи сказала, что это тебя должны сегодня казнить, не допусти того Гор!

«Вроде и можно было бы рассказать, но я не хочу сейчас об этом говорить… — Ифе чуть прикусила кончик языка. — Нет, совсем не хочу. Как же порой жаль, что нельзя скрыться от своих воспоминаний!.. Ну вот, уже щиплет в уголках глаз… Нельзя и дальше оставаться с ними, нужно успокоиться в одиночестве».

Взгляд девушки, всё ещё немного растерянный, вместе с последней мыслью вдруг обрёл твёрдость и холодность. И вместо ответа Ифе резко поднялась со стула, сухо произнеся:

— Простите, мне нужно уйти. Я должна поговорить с Кейфлом.

— М-м… Да тебя более чем серьёзно взволновало известие о готовящейся казни меджаев, — протянула Шемеи, указательным пальцем поглаживая подбородок и с любопытством щурясь. — Неужто столь жаль тех, кто не смог исполнить свой священный долг?

«Нет. Мне жаль тех, кому не жаль того, чью жизнь отбирают лишь потому, что таков закон. Потому что можно убивать».

Вслух Ифе не решилась произнести эти слова, чувствуя из-за этого, как и всегда, жгучее чувство вины.

— Мне нужно к принцу Кейфлу, — повторила девушка и продолжила, незаметно сглотнув ком в горле. — Я… никогда не была на казнях и хочу расспросить его о том, что там будет, и спросить совета, стоит ли мне присутствовать.

— Бежишь сама, а не слуг посылаешь? Подобный вопрос можно решить и через них.

— Нет, Шемеи, нельзя. Потому, да, бегу сама.

И, не став дожидаться ответа, Ифе быстрым шагом направилась в сторону выхода.

Однако и за пределами комнаты ей не удалось успокоиться. Наоборот, постепенно становилось только хуже. Коридоры сплелись в одну размытую петляющую полосу, каждый шаг, эхом отражающийся от стен, украшенных искусной росписью, вторил беспокойно бьющемуся где-то под горлом сердцу. Воздуха катастрофически не хватало… Наконец, когда колени грозились предательски подогнуться, Ифе остановилась, со стоном прислонившись к шершавой стене и съехав по ней на пол, попутно прислонив дрожащие ладони к лицу.

«Успокойся! — мысленно прикрикнула на себя она. — Нужно успокоиться. Это всё давно осталось в прошлом… Ничего этого больше нет. Забудь уже, как страшный сон, тот ужасный день. Забудь… И дыши. Дыши глубоко и медленно, как учил Кейфл».

Так прошло несколько минут… Однако спокойствие всё никак не желало возвращаться в душу девушки, а упорно всплывающие перед глазами картинки из детства только подливали масла в огонь.

В какой-то момент Ифе ощутила, как всё её тело будто налилось бронзой: конечности стали тяжёлые, неподвижные, а мысли спутались в один неразборчивый клубок, увязший в густой, вязкой смоле.

«Ч-что происходит?..» — с трудом подумала она, едва сумев подняться на ноги, и краем глаза заметила чью-то приближающуюся к ней со спины тень — ближайший факел как раз остался позади, а следующий виднелся только через десять шагов. Страх липким холодом разлился в крови… Но ненадолго.

— Чем ты так опечалена, дитя? — вдруг тихо и нежно пропел голос неизвестного, который так пока и оставался невидимым для Ифе, и страх непонятным образом тут же растворился, словно кучку песка легко смахнули рукой со стола. — Поделись со мной, не неси и дальше этот груз на сердце.

Странное дело… Ифе слышала, чей это голос, когда человек говорил, но стоило ему только умолкнуть, как из памяти тут же стиралось, кому именно он принадлежал. Мужчине ли, женщине ли, знаком ли он был ей или нет… Всё сразу же скрывалось за непробиваемой серой пеленой. Оставались только слова, словно Ифе читала их на папирусе. Но, что было намного хуже, девушка уже с первых секунд поняла, что не может противиться этому голосу… Он проникал прямо в сознание, легко, хотя и не без сопротивления с её стороны.

— Мне страшно из-за того, что должно произойти сегодня вечером, — глухо, как в трансе, произнесла в ответ Ифе, в то время как крохотные остатки сознания, стойко остающиеся неподвластными наглому вторжению чужака, отчаянно пытались сопротивляться голосу и вырвать хозяйку из-под его влияния.

В ответ на свои слова девушка услышала довольное хмыканье незнакомца, или незнакомки, после чего голос задал новый вопрос:

— А почему тебе страшно? Поделись, милая, и страх отпустит тебя.

— Однажды… — Ифе запнулась, облизнув пересохшие губы. — Однажды мой первый господин решил, что такой вздорной и своенравной девчонке, какой я была, пойдёт на пользу посмотреть публичную казнь… Я помню, как меня повели на неё насильно, попутно внушая, что такая же участь будет ожидать и меня, если продолжу вести себя в том же духе. На саму казнь я, конечно же, так и не взглянула… Но я никогда не забуду чувство неправильности от всего происходящего. Чувство вины из-за того, что я стояла там, среди тех, кто пришёл поглядеть на чужую смерть как на интересную мистерию, и не могла ни на что повлиять. По сей день меня не отпускает вопрос; а был ли виновен тот человек? И вообще, имеют ли право определять наказанием за преступление смерть? Ведь это уже необратимо… А шансов, что осудят невиновного, слишком много. Поэтому ныне, когда я всякий раз слышу о чьей-то казни, меня охватывает ужас.

— Ты считаешь, что нет таких грехов, за которые следовало бы карать смертью? — задумчиво, но с явной заинтересованностью спросил голос.

— Да, — на этот раз твёрдо и уверенно ответила Ифе.

— И у тебя болит сердце за всех, кого приговаривают к такому наказанию?

— Говорю же, меня охватывает ужас, стоит только подумать, что кого-то лишают жизни просто потому, что так можно. Потому что он преступник. А преступник на самом деле, или же нет… Нельзя убивать людей, пряча это за судом.

— Что ж… — человек протяжно вздохнул. — Мне понятна твоя мысль, девочка. Наивна, как и ожидалось, но в том видно твоё большое и доброе сердце… Это хорошо. Для других, но для тебя ли? Определишь только ты сама. Ну, ладно, что-то мы отошли от главного. Так вот, что я хочу спросить — узнай, что ты могла бы избавить приговорённых к смерти от их участи, ты бы согласилась на этот шаг?

Ифе ощутила, как сдавливающие её тиски ослабли. Появилась возможность более свободно мыслить, немного двигаться и даже лучше дышать.

— Кто ты? — первым же делом спросила она, тщетно попытавшись разглядеть таинственного собеседника. — Отвечай, кто ты? Хекау, верно? Как ты проник во дворец фараона? Отвечай, или я позову стражу!..

— «Проник»? Уверена, что я мужчина? Может, перед тобой женщина? Хотя я вполне могу быть и мужчиной. Как и женщиной. Но что тебе с того? Ты этого всё равно не вспомнишь. Намного важнее иное — ответ на мой вопрос.

Ощутив, как давление снова немного усилилось, впиваясь в мозг острыми иглами, Ифе решила ответить:

— Зависит от цены, которую придётся заплатить.

— Справедливо, — девушка не видела, но почему-то была уверена, что человек неспешно кивнул. — А теперь выслушай меня внимательно и подумай как следует. Допустим, ты сейчас даёшь согласие на то, чтобы те меджаи, которые должны быть казнены нынешним вечером, будут избавлены от своей участи. В замен же ты должна будешь в течение семи дней, начиная уже с завтрашнего, посетить разрушенный храм Сета, что расположен вблизи главных ворот Города Столбов. За его пределами, само собой. Посетить храм и помолиться грешному богу. Всё. Тогда, я клянусь, все твои меджаи останутся целыми и невредимыми. Но если ты не сделаешь этого… Что ж, будь уверена, я позабочусь о том, чтобы меджаи пожалели о том, что не были казнены ранее. Вот такая цена за помощь. Сможешь её выплатить или нет, решать тебе.

Внутри Ифе поднялась настоящая буря: «Помолиться Сету? Грешному богу, убийце Осириса?! Да после такого ни одни врата Дуата не пройдёшь! Это же измена, предательство… И кого — самих богов!.. Почему же этот… не знаю кто, назначает именно такую цену? Кто он? Или она?».

— …Почему именно это?..

Приглушённый голос Ифе растворился в безмолвной пустоте коридора. Стоявший уже напротив неё человек, чьё лицо так и было надёжно скрыто в тени, равнодушно пожал плечами и проговорил вполголоса, не теряя при этом в интонации ноток чувства своего превосходства в данной ситуации:

— Таково моё условие. Не устраивает — пожалуйста, я не настаиваю, и уж тем более не принуждаю тебя соглашаться. Выбор за тобой. Решай, девочка, что тебе дороже. Ведь это не мне потом жить с осознанием, что ты не помогла этим людям всего лишь из-за страха…

— Но почему именно Сет?..

— Повторяю — таково моё условие. Не спрашивай, почему и зачем, всё равно не отвечу. Лучше соберись и поразмысли над тем, готова ли ты пойти на это. И не станешь ли потом всю жизнь испытывать отвращение при взгляде на собственное отражение, если откажешься.

Незнакомец немного отступил назад, как бы давая Ифе больше свободы, хотя таковой, по сути, она и близко не ощущала.

«Это полное безумие! — взволнованная девушка и не заметила, как принялась теребить пальцами край своего одеяния на лямке, нервно выдёргивая из него нитки. — Настоящее самоубийство… Если кто увидит, как я зайду в такой храм — всё, мне конец… И не только мне, но и Кейфлу тоже. Я просто подставлю нас… И ради чего? Ради жизней нескольких людей? Да, вот именно… Ради жизни. Но рискуя загубить собственную… Но не стану ли потом жалеть, что даже не попыталась ничего исправить? Имея на этот раз возможность. Ох, боги… Этот негодяй знает, на что давить! Манипулятор… Стоит ли связываться с таким? Ведь наверняка обманет…».

Но тоненький внутренний голосок тут же спешно прошептал: «А если не обманет? Тогда ты избавишь от смерти нескольких людей и заплатишь за это смешную цену. Вот кто сказал, что принц Кейфл не имеет право показать своей невесте разрушенный храм возле города? Какому бы богу он ни был посвящён. Что в том преступного? Да и кто сказал, что вас обязательно должны увидеть?..».

Звучало заманчиво гладко… Но тогда возникала новая проблема — как признаться Кейфлу, что она заключила подобную сделку неизвестно с кем и прямо во дворце Хафура?

«А тебе всё равно придётся рассказать ему об этой встрече! — воскликнул всё тот же внутренний голосок. — Так не лучше ли сделать это с осознанием, что это послужило сохранению жизней людей?».

Сомнения нещадно терзали Ифе. Она понимала, что лучше всего было бы не соглашаться на такое. Но, с другой стороны, шанс, пусть и звучавший пока как мираж посреди пустыни, что ей удастся как-то повлиять на судьбу приговорённых меджаев, был столь заманчив, что, несмотря на все терзания и разумные доводы против, Ифе всё больше начинала склоняться к положительному ответу.

Незнакомец, словно почувствовав это, вновь шагнул вперёд и спросил нетерпеливо:

— Ну, что, каков будет твой ответ, дитя? Согласна спасти меджаев или решишь позволить им начать свой долгий путь в Дуате сегодняшним вечером?

— Сперва скажи, как ты собираешься их спасать? — спросила Ифе, всё же не торопясь с ответом.

— Хех… А ты ещё не поняла, что мне под силу многое? То, что ты не запоминашь мой голос и не видишь внешность, ни о чём до сих пор не говорит?

— Прошу прощения, но нет. Скрываться от других и спасать — это разные вещи.

— Однако одно напрямую влияет на другое. Ладно, твои меджаи уже сегодня окажутся в другом месте, далеко отсюда, и никто их там не найдёт из тех, кому не следует. Как я их туда перенесу — спроси у своего могущественного принца. Уж он, как хекау, должен знать об этих тонкостях.

— Значит, после этого ты будешь следить за мной? Иначе как узнаешь, посетила ли я храм Сета, и молилась ли ему…

— Следить буду, но не за тобой, а за храмом. Ну, внутри него уже и за тобой.

— Понятно… — Ифе вновь попыталась рассмотреть незнакомца и задумчиво склонила голову вбок. — Кто же ты?.. Почему появился именно сейчас, здесь, во дворце? Зачем предлагаешь мне это? Что тебе с того, будут жить эти меджаи или нет, стану я молиться Сету или не стану? Или я не первая, с кем ты тут сделку заключаешь? Может, ты и не человек вовсе?..

Незнакомец, хотя Ифе так и не была уверена, что это мужчина, впрочем, как и в обратном, тихо рассмеялся. После чего проговорил:

— Хорошие вопросы задаёшь. Жаль только, что ответов на них не получишь. Скажу лишь, что мне эта сделка ничего не даст, в отличие от тебя. Считай, что это простое желание помочь, и развлечься тем самым. А молитвы Сету — лишь проверка твоей твёрдости и готовности сдерживать данное обещание. Ведь, согласись, неприятно иметь дело с обманщиками? Как и с трусами. Хотя последнее и простительно, если человек готов преодолевать данный изъян.

«Слишком гладко… Неправдоподобно. Не нужно, не соглашайся!..» — предпринял разум последнюю отчаянную попытку достучаться до Ифе. Но желание поступить так, как велело сердце, в конце концов перевесило всё.

— Я согласна, — решительно произнесла она и тут же прибавила грозно: — Но пусть моё доверие обернётся для тебя самым страшным проклятием, если вздумаешь обмануть!

Смех незнакомеца снова разрезал пространство коридора:

— Обмана с моей стороны не бойся. Главное, сама выполни условие.

После чего неожиданно подул сильный порыв ветра, поднявший в воздух крошечные песчинки, и Ифе вынужденно прикрыла глаза рукой. Когда же всё стихло спустя мгновение, в коридоре уже никого не было кроме неё.

Ощущая странную лёгкость в груди, граничащую с щемящей пустотой, Ифе с замиранием сердца заметила на стене напротив изображение того, как Великий Гор одолел предателя Сета в их последней битве.

«Да простят меня Осирис, Исида, Великий Гор и другие боги… — девушка с горькой улыбкой, всё же не лишённой намёка на радость, прикрыла глаза и запустила пальцы в волосы, борясь с желанием громко рассмеяться. — Да простят меня они все, но я не могла упустить этот шанс! Поглядим, будут ли на самом деле спасены меджаи. И тогда… Тогда я сознаюсь во всём Кейфлу. Он должен знать об этом. Ох, надеюсь, он не сделает со мной того же, что Гор с Сетом на этом изображении!.. По крайней мере сразу же. Иначе вся сделка окажется бессмысленной…».

---

Примечания:

Приношу глубочайшие извинения за столь долгое отсутствие продолжения.

Глава за это время переписывалась несколько раз, будучи почти готовой к публикации. Сейчас же у меня то ли сил не осталось больше на работу с ней, то ли наконец-то найден нужный путь ?

Примечания:

Глава ещё не проверена бетой!

---

Ещё до того, как первый приток эйфории схлынул, Ифе спешно скрылась в недрах библиотеки, на всякий случай сделав вид, что зарылась с головой в папирусы, и принялась тщательно обдумывать случившееся.

«Решение приняло сердце, а не разум, который до последнего твердил, что связываться с неизвестным человеком, чьё лицо и голос невозможно запомнить, совсем не следует. И тем не менее я не жалею о сделанном. Если бы можно было вернуться в прошлое, я бы вновь дала согласие на эту сделку. Не должны люди расплачиваться жизнью за то, что… Да вообще ни за что не должны!»

Тут неприятный укол в сердце заставил девушку сжаться:

«А что же станет с теми меджаями, которые охраняют заключённых? Не грозит ли им та же участь, какая ожидала бы тех, которые, пока что неведомым образом, будут спасены? Что, если всё опять повторится? И этот человек, наверняка зная, что я не смогу вынести чувство вины, снова явится для заключения новой сделки? Что на этот раз потребует взамен?.. Да нет, вряд ли такое будет… Это же всё равно что по кругу бегать, разве что меджаев в первом сепате в конце-концов совсем не останется. Но, если всё действительно зайдёт слишком далеко, дам твёрдый отказ. Нельзя позволить ему использовать меня!.. Хотя я и так уже позволила, но сейчас хотя бы понятно ради чего… Но всё также не ясно, зачем ему, или ей, чтобы я пошла молиться именно в храм Сета! Твёрдость мою проверить собираются, ага… Странно, очень всё странно. Только бы этот риск оправдал себя…»

Монотонно постукивая ногтями по столу, изрядно действуя тем самым на нервы смотрителя, на свою беду неподалёку раскладывающего по полкам свитки, Ифе попыталась сосредоточиться на чтении. Но иероглифы коварно ускользали от её рассеянного внимания, складываясь в бессмысленный набор каких-то небольших рисунков.

«Правильно ли я делаю, что дожидаюсь вечера? — этот вопрос она задавала себе уже не в первый раз за последний час. — Кто знает, с кем ещё этот неизвестный сделки заключит. Да и само то, что во дворце находится кто-то подобный ему… Или ей… Я же так и не смогла узнать, вернее запомнить, мужчина это или женщина… Разве правильно умалчивать о таком?»

Перебивая эту мысль, Ифе тут же ответила сама себе:

«Конечно нет! Просто я боюсь признаваться Кейфлу в том, что натворила! А без этого про незнакомца никак не поведать. Но чего именно я боюсь? Что он, убьёт меня за то, что сделку за его спиной заключила и избавила от казни нескольких меджаев?»

Холод пробежался по позвоночнику, заставив девушку поёжиться.

«Нет… Надеюсь, что нет… Кейфл на такое не способен. Но что тогда меня страшит? Боюсь, что накажет? Да, вот оно!..»

В сердцах Ифе громко хлопнула ладонью по столу, заставив бедного смотрителя подскочить на месте и выронить оставшиеся свитки.

«Да, причина именно в этом, — не обратив на него внимания, продолжила рассуждать девкшка. — За всё время, что я знаю Кейфла, я успела выстроить определенный образ, связанный именно с ним. Образ сдержанного, гордого и благородного принца, и в тоже время строгого, требовательного и справедливого наставника. Но в этом образе не было места тому, что он может как-то умышленно причинить мне зло… Как бы я ни разочаровала его на занятиях. А теперь к этому прибавилось ещё и то, что мы…»

Ифе смущённо тронула щёки, к которым ощутимо хлынул жар.

«Ладно, бессмысленно отрицать хотя бы перед самой собой то, что стало слишком очевидно. Я влюбляюсь в Кейфла. Или это уже случилось… И теперь я боюсь потерять в себе это чувство. Боюсь, что когда увижу, что и он может разозлиться на меня, повысить голос, или даже наказать, чего я уже давно заслуживаю, особенно после сегодняшнего… Что с этого момента я уже никогда не смогу видеть в нём никого другого, кроме господина, младшего принца первого сепата. Но не Кейфла… Не того сероглазого юношу, который долгое время терпеливо учил меня хека, рассказывал интересные истории, несколько раз уступал свою кровать, и даже расплёл мне те дурацкие косички, чтобы не смеяться при каждом взгляде на них. Мне… страшно потерять этот мираж».

Тут к монологу присоединился тихий, но как всегда въедливый внутренний голосок:

«А кто сказал, что он даже не попытается понять тебя? Не поставит себя на твоё место? Говоришь, что влюбляешься в своего хекау… А есть ли место для любви там, где боятся? Нет, это уже как-то иначе тогда называется. К тому же ты в любом случае должна будешь признаться ему во всём. Ведь от него не скроется пропажа осуждённых, и Кейфл должен знать, как и почему это произошло. Ровно как и то, что во дворце был, или всё ещё находится некто, способный не запоминаться ни внешностью, ни голосом, и при этом словно действующий на разум других. Ведь ты же сразу в подробностях выложила всю правду о своём страхе перед казнями! После одного только вопроса. Это очень серьёзно… Ну и самое главное — чего оттягивать неизбежное? Прячась здесь, от реальности не укроешься. Хватило решимости заключить сомнительную сделку, так имей же смелость посмотреть в глаза последствиям! У всего есть своя цена».

Боясь в последний момент утратить вспыхнувшую кроху решительности, Ифе порывисто поднялась из-за стола, чуть не опрокинув стул. Но напоследок обернулась через плечо, бросив взгляд на стеллажи с папирусами, задумавшись: «А если бы я у этого незнакомца попросила рецепт лекарства от погребальной хвори, получила бы я его? И если да, то что тогда пришлось бы отдать или сделать взамен? Ох, боги… Надеюсь, этот негодяй ни с кем больше не общался во дворце! Столько соблазнов возникает сразу… А ведь пожелать могут и не самое безобидное. Такой же может оказаться и плата…»

* * *

В это время в тронном зале…

— Что значит «исчезли»? — вскакивая с трона, взревел Хафур так, что аж завибрировали колонны.

Нгози, на чьём лице не дрогнул ни один мускул, в деталях поведал фараону о том, как осуждённые в прямом смысле растворились в воздухе прямо на глазах у стражи.

— Немыслимо… — раздражённо прорычал Хафур, испепеляя взглядом командира меджаев. — Да как такое возможно?

— Простите, повелитель, но по части колдовства вам лучше обратиться к младшему принцу. Я же только воин, не хека моё оружие. Если кто и может разъяснить нам, что именно произошло, то только он.

— Ну без тебя я бы никак об этом не догадался! — оскалился фараон. — Но раз уж взялся мудрые советы раздавать, так поделись соображениями о том, что нам теперь делать с помостом? И со слухом во всем сепате, что нынешним вечером состоится казнь тех, кто допустил кражу священного венца Великого Гора! А кого теперь казнить-то, если осуждённые… как ты говоришь, исчезли?!

— Отец, ну это же проще простого, — Никаур бесшумно вынырнул из тени трона Хафура. — Ты можешь пойти двумя дорогами — объявить, что помиловал провинившихся, и потому казни отменяются, или же замени исчезнувших теми, которые упустили их. Правда, если в том замешана некая сила вроде хека, то вряд ли это было бы наиболее верным решением.

— То есть ты хочешь сказать, что мне следует отдать приказ о помиловании? — поинтересовался Хафур излишне ласковым голоском, так что Никаур на всякий случай поспешил отступить назад и спешно произнести:

— Отец, на то лишь одна твоя воля, я же могу только дать совет…

— В следующий раз потрудись заранее подумать, нуждаюсь ли я в твоих или ещё чьих либо советах!.. Но, должен признать, ты верно предложил, — фараон довольно, даже с долей коварства, ухмыльнулся с прищуром. — Я отдам приказ о помиловании, будто ещё не знаю, что осуждённые исчезли. А когда выяснится, что темница пуста, незамедлительно велю начать поиски, и там посмотрим, какое наказание будет ожидать их за этот побег.

— Стоит ли в этих поисках прибегнуть к силе младшего принца? — поинтересовался Нгози, на долю секунды обменявшись взглядами с Никауром, но старший принц как бы велел: «Нет, пока ничего не предпринимай. Оставь его».

Нахмурившись чуть сильнее прежнего, командир лишь моргнул в ответ. Хотя не такого приказа он ожидал… Впрочем, слишком частые покушения — тоже не дело, тем более что все они оказались почти что безуспешными.

— Да, пусть Кейфл помогает в поисках, — спустя мгновения раздумий произнёс Хафур. — Глупо не использовать силу хекау, когда он сидит у тебя под боком. Никаур, ты и обрадуй брата этой новостью.

Старший принц немало удивился тому, однако виду не подал, лишь уточнив:

— Сейчас? Или дождаться вечера?

— Сейчас, — Хафур хмуро глянул на Нгози. — А я пока что подготовлю указ о помиловании. Пусть все думают, что командир меджаев сообщил мне новость об исчезновении осуждённых уже после приказа. И тянуть с этим не следует — слишком многие знают о том, что осуждённые пропали совсем недавно.

* * *

Ифе, едва не бегом добравшаяся до дверей, ведущих в покои Кейфла, вынужденна была задержаться возле них. Причиной тому стали охраняющие покои меджаи, поведавшие невесте младшего принца, что тот вышел совсем недавно, и не велел никого впускать внутрь без него. Искать Кейфла по всему дворцу девушка совсем не хотела, поэтому, рассудив, что он наверняка вскоре вернётся, решила дождаться принца прямо там, в коридоре. И позволила себе немного порадоваться в глубине души этой вынужденной отсрочке объяснений…

Наверное, прошло совсем немного времени, но, как это зачастую бывает, ожидание исказило ощущение его хода, поэтому несколько минут превратились для Ифе во все несколько часов. Не в силах и дальше стоять на месте, девушка принялась порывисто ходить туда-сюда, тем самым едва не доведя меджаев до приступов головной боли. И ведь не попросишь остановиться, прекратить мельтешить перед глазами, невеста принца как ни как…

Вскоре с правой стороны послышались чьи-то неспешно приближающиеся шаги. Ифе едва заставила себя остаться на месте, не броситься навстречу, хотя ещё оставался заманчивый вариант побега, но девушка всё же не стала поддаваться этому соблазну. К тому же, может это вовсе и не Кейфл идёт… Ведь шаги принадлежали нескольким людям.

Когда они наконец показались, Ифе довольно ощутимо прикусила щеку — это всё же оказался Кейфл, но в сопровождении… Никаура.

Братья о чём-то негромко беседовали, при этом оба выглядели весьма напряжённо.

«Неужели что-то уже случилось?.. — с содроганием подумала Ифе, незамедлительно склоняясь в поклоне. — Как бы было хорошо, если бы они не заметили меня и прошли мимо…»

Но чуда не случилось.

— Ифе? — удивился Кейфл. — Что ты здесь делаешь? Говори скорее, у меня мало времени.

Никаур также вопросительно изогнул бровь, недовольный тем, что эта девица невольно помешала им. А они как раз обсуждали план действий после того, как Кейфл наведается в главное хранилище первого сепата, дабы пополнить запас артефактов для хека.

«Да, что-то всё-таки случилось. Неужели… последствия сделки?»

Распрямившись как можно изящнее, всеми силами игнорируя придавливающий к полу взгляд черных глаз старшего принца, Ифе произнесла спокойно, ничем не выдав сковывающие её каменные тиски волнения:

— Мне очень нужен был твой совет, но меджаи сказали, что ты вышел, вот я и решила дождаться здесь.

Кейфл в задумчивости чуть склонил голову на бок.

— Давай поговорим позже, — сказал он, — сейчас я занят, нет времени на беседы.

— Господин, обещаю, я не отниму много времени. Не больше, чем мы потратили только что, — добавила она после секундного молчания.

— Дерзишь, юная невеста, — хмыкнул Никаур, складывая руки на груди. — Ты поосторожнее будь, язык убивает чаще любого оружия, и даже ядов.

— Знаю, с последними довелось встретиться совсем недавно, — Ифе перевела холодный взгляд на старшего принца, но тут же мягкая улыбка осветила её лицо. — Конечно, из-за этого вы и беспокоитесь о младшем брате, принц Никаур, потому и мне напоминаете о необходимости не забывать об этих покушениях и не терять бдительности. Пусть я и не воин, как наши храбрые меджаи, но и мне под силу заметить опасность, не приведи Великий Гор, чтобы это вновь случилось! Жаль конечно, что не удалось выяснить, кому нужна была смерть одного из сыновей фараона Хафура… Это ведь значительное ослабление царской семьи, а значит и всего первого сепата!

— Так ты об этом хотела поговорить с моим братом? — с долей раздражения перебил её Никаур.

Похлопав длинными ресницами, Ифе ответила с самым невинным видом:

— Ох, нет, что вы!.. Просто я не смогла промолчать, скрывая и дальше на сердце беспокойство за семью, стать частью которой мне оказана великая честь. А разговор тот касается моих поисков способа исцеления погребальной хвори. Продвижения, увы, пока никакого нет, потому я хотела спросить господина о том, что ему известно о растениях из других земель. Быть может, там найдётся что-нибудь полезное?

— Поговорите уже скорее, и закончим на этом, — Никаур обернулся к Кейфлу, с нескрываемым интересом следящего за ними. — Буду ждать тебя внизу. Поторопись, брат.

С этими словами, при развороте взметнув полы своего роскошного одеяния, Никаур спешно скрылся из виду.

— Ну, что ж, — усмехнулся Кейфл, лёгким жестом велев меджаям распахнуть двери покоев. — Входи, Ифе. Обсудим эти растения. Но учти, что времени у меня в самом деле мало.

Не медля более ни секунды, Ифе юркнула во внутрь. Но как только двери за ними закрылись, от показного спокойствия девушки не осталось и следа — сердце, сперва замерев, вдруг резко подскочило к горлу и забилось в таком бешеном ритме, что на лбу Ифе выступила испарина.

— Ты что?.. — встревожился хекау, заметив эту перемену в ней.

— П-прости меня… — едва выдавила из себя Ифе, и, судорожно вздохнув, наконец поведала ему обо всём.

Кейфл слушал внимательно, ни разу не перебив, лишь по ходу дела всё сильнее хмурясь. Когда же Ифе умолкла, с трудом переводя дыхание, он, заложив руки за спину, двинулся к столу, пробормотав себе под нос:

— Кто бы мог подумать…

Тонкий слух девушки позволил ей уловить эти слова, истолкованные ею по своему, и потому заставившие её всю сжаться. Сглотнув, Ифе решила попытаться ещё раз объясниться:

— Знаю, мои действия можно расценивать как предательство, но я никогда не согласилась бы на это, если бы тебе или кому-то другому с того угрожало бы хоть что-то. А оставить всё как есть я не могла… Тем более когда появился шанс всё исправить. Да, может это было глупо и по-детски наивно… Может, ты теперь никогда не взглянешь на меня без презрения… Но будь у меня возможность вернуться назад, то я не стала бы ничего менять. Я поступила так, как велело мне сердце, иначе я не смогла бы жить дальше с самой собой.

— Ифе, — голос Кейфла заставил её дернуться — всё-таки ей было страшно увидеть, что он злится на неё из-за этого. Но вопреки всем ожиданиям юноша вдруг попросил: — Подойди сюда.

«К столу? Зачем?»

Теряясь в догадках, но радуясь тому, что в интонациях принца пока что не было и намёка на гнев, девушка поспешила выполнить просьбу. И ещё на подходе глаза Ифе зацепились за какой-то древний свиток, лежавший прямо перед склонившимся над ним юным хекау, оперевшимся на стол обеими руками по бокам от него.

— Ты говоришь о презрении… — тихо произнёс Кейфл, когда Ифе остановилась поблизости. — Но разве можно презирать другого ровно за то, что сделал сам?

— Ну, не знаю… — тут девушка замерла с раскрытым ртом, только теперь осознав смысл слов принца. — Прости, что ты сказал? Что же это, выходит ты…

— …Тоже заключил сделку с человеком, запомнить которого мне не удалось, — с улыбкой произнёс юноша, наконец взглянув на Ифе. — Я тоже получил предложение, отказ от которого я бы потом никогда не простил бы себе.

— И… могу ли я узнать, что это было? — глаза девушки вновь невольно опустились на папирус. Проследив за её взглядом, Кейфл кивнул:

— Да, ты верно поняла. Этот свиток… — юноша умолк, словно произнести дальнейшие слова ему было слишком тяжело. — Я хотел узнать об истинной судьбе моей матери. А тот человек сказал… Ну или сказала, сама знаешь… Что написанное здесь дарует мне ключ к этой тайне, нужно лишь суметь им правильно воспользоваться.

— И что же там?..

— За это я должен буду в течение трёх месяцев найти Венец Гора, — сухо произнёс принц, проигнорировав любопытство Ифе относительно содержания свитка.

— Венец? — воскликнула она. — Но как же это сделать? Это ведь даже не в разрушенный храм грешного бога пробраться и помолиться ему! Как найти в городе потерянный венец, пускай и священный?

— Что-нибудь придумаю, — Кейфл на миг вернул на лицо улыбку, но тут же вновь помрачнел. — А что до содержания папируса… Подозреваю, что знание этой тайны сгубило очень многих. Однако и не знать о таком нельзя. Но я не уверен, имею ли право втягивать тебя в это…

— Кажется, наши пути переплелись уже достаточно плотно, — Ифе накрыла ладонью руку юноши. — У всего есть своя цена, но порой намного легче, когда есть с кем разделить её. Позволь мне и на этот раз помочь тебе. Клянусь, я сохраню любую тайну, которую ты решишь доверить мне. О ней никто не узнает от меня, кроме богов, которым ведомы все наши шаги, всё действия и мысли.

— Ладно, будь по твоему. В этом свитке…

Ифе замерла, даже задержав дыхание.

— …Содержится, по видимому, единственная сохранившаяся запись семейного древа царской семьи, берущая начало от самого Ири-Хора, первого фараона Города Столбов. И… — Кейфл на мгновение прикрыл глаза. — Из него я понял, что мы… Я, отец, Никаур… Мы не из этого рода.

— Что?.. — от неожиданности голос Ифе сорвался на хрип.

— Мы не потомки истинных правителей первого сепата, — холодно, как приговор, вымолвил Кейфл. — Трон был узурпирован кем-то из предков отца. Кто-то из них выдал себя за сына фараона… А всех, кто знал об этом, и, по видимому, являлся законным по крови наследником… Все они были убиты. И убийства эти продолжаются по сей день, когда всплывают опасные для власти фараона вопросы. И раз моим желанием было узнать о судьбе матери… — руки Кейфла сжались в кулаки, до хруста в суставах пальцев, а губы сложились в тонкую, жёсткую линию. — Видимо, она как-то узнала об этой тайне… И за это мой отец убил её.

Примечания:

Глава не проверена бетой.

---

Спустя две недели…

Завтра в первом сепате намечался большой праздник. Вернее, во дворце фараона Хафура — наследному принцу Никауру предстояло наконец выбрать себе невесту. И, конечно же, праздник не обошёл бы стороной простой люд — в этот день любой желающий мог в волю бесплатно угощаться пивом, вином и всевозможными яствами, в основном из мяса, что было огромной роскошью.

А в это время Атсу, бережно приобняв Шани, укутанную в цветную ткань, со спокойной уверенностью продвигался по знакомым улочкам, постепенно подбираясь к главным воротам Города Столбов. Сегодня брат и сестра навсегда покидали первый сепат…

«Кто бы мог подумать, что этот царский сынок сдержит своё слово, да ещё увесистый мешочек денег одолжит на дорожку!» — про себя хмыкнул Атсу, с нежной улыбкой поглядывая на притихшую сестру.

— Ты чего такая невесёлая? — наконец поинтересовался мужчина. — Будто и не рада вовсе, что мы уезжаем.

— На душе неспокойно, — тихо ответила девушка, ещё сильнее прижимаясь к крепкому телу брата. — Чувствую, что-то нехорошее грядёт… И что мы уходим перед самым его началом.

— Ох, Шани… — Атсу оставил поцелуй на макушке девушки. — Оставь это, просто ты слишком устала за эти дни. И хорошо, что этот родовитый хекау помог тебе, уговорил своего… отца позволить ему взять тебя к себе вроде как наложницей, а затем, будто бы только что узнав о твоём стремлении стать жрицей, даровал свободу. Ты ведь была наложницей только по названию, не так ли?

— Спокойно, Атсу, не хмурься так. Да и я уже сотню раз подтвердила, что ни принц Кейфл, ни кто-либо другой и пальцем меня не тронул.

— Уточнить никогда не помешает.

— И делать это по три раза за день? — улыбнулась Шани. — Да, весь этот план оказался настолько простым, что даже удивительно, что всё получилось… Впрочем, — тёмные глаза Шани скользнули по прошедшим мимо междаям, — я не уверена, что на этом всё закончиться. Да, мы сейчас покинем первый сепат, но зато он не отпустит нас так просто. Уверена, уже в ближайшее время мы столкнёмся с чем-то, или кем-то, кто напомнит нам о нём.

— Умоляю, только не превращайся в предсказательницу!..

— Всё-всё, больше не буду об этом говорить. Но ты бы запомнил мои слова.

«Да куда уж я денусь! — Атсу украдкой обернулся через плечо, на идущих следом за ними ребятишек — двух мальчишек и одну девочку. Амен, Уоти и Сефу… Его маленькие подопечные, которым он долгое время помогал выживать в этом городе. А теперь, уходя, не смог бросить этих детей на произвол судьбы.

«Денежки Кейфла пойдут на благое дело, — с приятно разливающимся по груди теплом подумал Атсу. — Обустроемся в каком-нибудь сепате… Хотя бы в том же Унуте, который советовал принц. Мол, там у него наставник по хека проживает, и что он может помочь нам. Ну, мы в крайнем случае и без него обойдёмся. Найдём жилище, устроюсь на работу… А Шани и ребята отправятся учиться. Уверен, их ожидает лучшее будущее…»

* * *

Конечно же, то, что Шани покинула дворец, знали все. Ну, или почти всё… Ифе же входила в число первых. И нескрываемо радовалась за девушку, сумевшую обрести свободу.

«Ведь я, даже если когда-нибудь и покину этот дворец, то уже никогда не смогу обрести ту свободу, о которой мечтала когда-то», — задумчиво вглядываясь в тёмные силуэты пальм, Ифе, вышедшая поглядеть на закат, в итоге уже второй час подряд стояла на балконе своих новых покоев — как невеста младшего принца, она больше не могла по своему статусу занимать комнату обычной наложницы.

Стояла, вдыхала аромат ночного воздуха, смешенного с духом благовоний, тянущихся тонкой струйкой дыма из покоев, медленно водила костяным гребнем по своим длинным локонам, и то и дело невольно возвращалась в памяти к тому дню, когда Кейфл открыл ей страшную тайну всего рода фараонов Города Столбов…

* * *

В полной мере осмыслить сказанное Кейфлом оказалось довольно трудно. Новость разбивалась в щепки обо всё то, что было изучено прежде, и никогда не воспринималось иначе, чем неоспоримая истина.

«Это не говоря уже о том, что нельзя вот так слепо верить… какому-то свитку! — про себя воскликнула Ифе. — К тому же принесённому непонятно кем».

— Ты уверен, что это правда? — не сдерживая сомнений в голосе спросила девушка.

Кейфл хмыкнул, расправляя плечи и сложив руки за спиной, после чего устремил в сторону балкона немигающий взор.

— Нет, не уверен, — ответил он лишь спустя несколько секунд. — Но тем не менее этот свиток даёт ответы на множество вопросов, прежде не дававших мне покоя. Например, почему во времена правления моих деда и прадеда состоялось так много казней, самоубийств и внезапных смертей многих вельмож, меджаев, слуг, и всех их семей? Особенно во времена прадеда… — взгляд юноши вдруг потемнел, как грозовая туча, подобным ей стал и голос. — Такого не случалось прежде ни в одном сепате… Говорили, что дело было в попытках организовать заговор против молодого фараона, устроить переворот. Что изменники даже успели добраться до одной из наложниц правителя, по ошибке умертвив её вместо господина. И не только до неё…

— Да, я читала об этом, — Ифе потёрла лоб, вспоминая подробности. — Времена правления фараона Радефа записаны в истории как жестокий, кровавый период, как времена массовых заговоров против молодого правителя. Тогда погибли многие из тех, кто был ему очень дорог, отсюда и возникла та ужасающая жестокость фараона в отношении предателей. Крови было пролито столько, что её могло бы хватить на ещё одну Хапи.

— Да… — кивнул принц. — А затем кровавые времена передались по наследству сыну Радефа. Он же и погасил последние очаги восстаний. Так написано в истории. Так передавались из уст в уста сказания о тех временах… Но меня всегда интересовало, почему заговоры начались именно после воцарения Радефа? В чём была причина недовольства вельмож? Почему они вдруг решили пойти против законного наследника священного рода Ири-Хора? Это… это всегда казалось каким-то… нелепым решением. Недоумение вызывала и черезмерная жестокость прадеда. Как и деда. Ведь вырезались целые семьи… Под расправу попадали даже друзья и простые знакомые изменников. Теперь же я понимаю причину… — Кейфл выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. — Никаких заговоров не было никогда, Ифе. Это был лишь удобный предлог для расправы над теми, кто знал или мог знать о тайне истинного происхождения нового фараона. А это, в свою очередь, угрожало стабильности и безопасности его правления! Вот скажи, кто станет терпеть на троне узурпатора, если имеются законные наследники рода Ири-Хора? Вот отсюда и началась вся эта массовая резня… И все те загубленные изменниками «родные» молодого Радефа на самом деле были убиты по его же приказу.

Ифе передёрнуло от таких слов, к тому же произнесённых Кейфлом так, словно он сам вот-вот собирался кого-то умертвить собственными руками, причем без тени сомнения и сожаления.

— Хорошо, допустим, — Ифе постаралась призвать на помощь всё своё хладнокровие, дабы сохранить способность рассуждать. — Но только в том случае, если написанное в свитке — правда. Ты ведь сам до конца не уверен, что это действительно так, верно? И, опять же, каким образом самозванец занял трон вместо законного принца? Ладно, допустим, что Радеф вполне мог успешно обмануть старого фараона. Но разве вокруг них все были слепые и глухие? Никакая дальнейшая резня не могла до конца истребить знания об этом обмане!..

— Это смотря как всё устроить. Да и потом, многим могло быть выгодно помогать Радефу в устранении несогласных с его коронацией.

— Но это всё равно большой риск! Сегодня человек молчит, из страха или собственной выгоды, а завтра из-за тех же страха и выгоды предаст в мгновение ока! Да и с чьей помощью Радеф… избавлялся от мешающихся? Неужели ни у кого не возникало вопросов? А если да, то кто тогда потом устранял уже их? Знаешь, меня даже удивляет, что при таком развитии событий в первом сепате вообще кто-то остался…

Кейфл на миг прикрыл глаза, сжав челюсти с такой силой, что едва не треснули зубы. Конечно, это не укрылось от Ифе, привыкшей за это время улавливать малейшие перемены в настроении юноши, поэтому она поспешила прикусить язык, дабы не сболтнуть лишнего. Она итак уже перегнула палку… Ведь Кейфлу было… очень больно. Кем бы ни был фараон Радеф, он всё ещё оставался для юного хекау родным прадедом.

«Невозможно вот так сразу смириться с тем, что твой предок мог сотворить что-то подобное, — Ифе очень хотелось как-то выразить сочувствие и поддержку, но первое казалось чем-то неуместным, а со втором она не понимала, как лучше действовать. — Если с этим вообще можно смириться… И даже если об этом никто никогда и не узнает… Для себя ты всё равно будешь всю жизнь ходить с невидимым клеймом потомка чудовища. Да и знание о том, что из-за этой тайны родной отец мог убить твою маму… — липкий ужас оплел душу девушки. — Нет… Нет, лучше уж совсем ничего не знать о своём прошлом, чем так!»

— Ифе, — глухой голос хекау, явно выдавленный через силу, заставил её тут же встрепенуться, — мы можем долго гадать, как именно Радеф пришёл к власти, как сумел убедить прежнего фараона отдать ему трон, а так же как именно он выбирал себе союзников и какие знания вверял им. Понятное дело, что он не рассказывал всего… Союзники Радефа были так же обмануты, как и все. И самим нам никогда не узнать, как именно всё было устроено. Подобными знаниями может обладать только отец. В том случае… В том случае, если информация из этого свитка — правда. А поиск ответа на этот вопрос, как ты сама понимаешь, может лишить головы. Ты уверена, что хочешь пойти на этот риск?

Про себя Ифе перевела вопрос так: «Как ты считаешь, нужно ли мне и дальше пытаться узнать о прошлом, или же остановиться, пока не стало слишком поздно?». Но всё же она не была до конца уверена в том, что Кейфл действительно хотел сказать именно это.

«Да и как будто я в праве советовать здесь что-либо!..» — девушка украдкой вытерла об юбку вспотевшие ладони. Внезапно свалившийся на плечи груз ответственности за знание такой тайны, казалось, вот-вот мог раздавить её хрупкое тело как мошку, попавшую под сандали. И, что самое страшное, разумом Ифе понимала, что для своего же блага не следовало продолжать углубляться в эти губительные зыбучие пески, но осознание того, что из-за страха от них навеки укроется истина, возможно, способная кардинально повлиять на судьбу всего первого сепата и нынешней фараонской семьи, уже лишало даже тех крупиц покоя, коим им посчастливилось обладать до этого момента. Молчать просто не было сил…

— Радеф ведь тоже рисковал, когда пошел на такой шаг, — тихо, словно страшась собственных слов, вымолвила Ифе, нервно теребя край своего одеяния, уже выдернув из него несколько ниток. — Его жизнь прошла по течению реки, состоящей из крови, пролитой по его вине.

Спина Кейфла впервые на памяти девушки утратила свою величественную осанку…

— …По тому же пути пошел его сын, а после, если мы не ошибаемся, туда же направился и внук, — Ифе набрала в лёгкие побольше воздуха, в то же время где-то на краю подсознания мечтая провалится сквозь землю, лишь бы избежать озвучивания дальнейших наивных рассуждений. — И раз деяния фараона Радефа по сей день влияют на судьбы людей, неужели будет правильным закрыть глаза на совершаемое и позволить преступникам избежать кары, уповая лишь на суд богов?

«Ну вот, высказалась… Лучше бы всё же промолчала! Посмотри, Кейфл теперь окончательно поник…»

— Ох, Ифе… — уголками губ усмехнулся принц, роняя голову на грудь и с хриплым смехом помотав ею. — Если бы всё было так просто!.. Я понимаю, что ты хочешь сказать, и не могу не согласиться с тобой. Если хоть кто-то остался в живых из рода Ири-Хора, то ему по праву принадлежит трон первого сепата. И если… Хафур виновен в смерти моей матери, то я не имею никакого права закрывать на это глаза.

Ифе успела отметить, что Кейфл назвал фараона по имени, что он не сказал «отец».

— Но я мало верю в то, что путь по этой тропе приведет нас ко благу, — юноша серьезно взглянул ей в глаза. — Как ты думаешь, кто позволит мне искать такую правду? Неужто сам Хафур? Да я скорее поверю в то, что у Бастет аллергия на кошек!.. И потом, любые попытки узнать о таком прошлом — это всё равно что самому себе вынести смертный приговор. Хафур не станет щадить меня только потому, что я младший принц. А главное, милости не будет и для тебя, Ифе. Помимо жажды справедливости и стремления узнать истину я в первую очередь должен подумать о твоей судьбе.

— Я не должна становиться препятствием ни на одном из путей, который ты изберёшь, — девушка опустила взгляд, больше не в силах видеть налитые болью глаза хекау. — Напротив, я должна стать тебе опорой и поддержкой на нём… Прости, но мне не хватает ни опыта, ни мудрости чтобы указать, какой именно дорогой следует пойти. Знаю только то, что всё сложилось так, что верного выбора здесь просто нет… Захочешь добраться до истины — подвергнешь себя смертельной опасности, исходящей от родного отца. Оставишь всё как есть — и всю оставшуюся жизнь тебя будут съедать вопросы и сомнения. Господин, только ты можешь выбрать, на какую тропу ступить. Я буду рядом, поддержу любой твой выбор. Но… — поддавшись порыву, девушка прильнула к принцу, обвив руками его напряжённое, почти каменное тело. — Молю тебя, ради богов, не принимай решение прямо сейчас! Эти известия свалились на нас слишком неожиданно, любое действие будет принято сгоряча. Пока что забудь обо всём этом, не думай о прошлом семьи. Не было никакого свитка… Ступай, отвлеклись, помоги брату, он наверное уже заждался тебя. А я буду ждать тебя здесь…

Последние слова Ифе прошептала едва слышно, щекоча тёплым дыханием поджатые губы юноши. Не дожидаясь ответа, она аккуратно прильнула к ним.

Внутреннее напряжение в груди ослабило свой узел, и уголки глаз девушки тут же защипало. Как она не пыталась остановить их, несколько соленых капель всё же вырвались на волю. И только когда слёзы Ифе коснулись его кожи, Кейфл словно очнулся от сна. Он тут же бережно обнял девушку в ответ, мягко смахнув большими пальцами мокрые дорожки на её щеках.

Но затем вдруг отстранился как-то… слишком поспешно. После чего, не говоря ни слова, легко взмахнул рукой и злосчастный свиток исчез из виду. Затем принц быстрым шагом покинул комнату.

«Он конечно же расстроен, — решила Ифе, позволив себе взять один из свитков, хранящихся в шкафах Кейфла, и усесться за стол. — Наверное я на его место тоже повела бы себя не лучше. Но он мог… хотя бы попрощаться до вечера. Словно он в одно мгновение забыл о моём нахождении здесь. Нет, что за глупость? Быть такого не может…»

* * *

— Действительно ли глупость? — прошептала одними губами Ифе, со в очередной раз вздохом водя гребнем по волосам. — Готова поклясться своим именем, что в тот момент в Кейфле произошло… Произошла какая-то перемена. Он вроде бы остался прежним, но я же вижу… Вернее, чувствую, что что-то с тех пор не так. То, какая у него порой стала возникать ухмылка, когда он уверен, что его никто не видит… Такая… Холодная, недобрая… Меня от неё аж в дрожь бросает! И в то же время он освободил эту девочку Шани… И по-прежнему добор ко мне. Даже сдержал слово и помог посетить заброшенный храм Сета, взяв меня с собой на очередные поиски пропавшего венца Гора, и нарочно завёл свой маленький отряд туда… Хорошо, что мне удалось тогда «затеряться» в стенах этого храма, и сделать всё незаметно. Хотя я так и знаю, как правильно молиться Сету… Надеюсь, он не в обиде, что я обратилась к нему своими словами.

Ифе хмыкнула — ведь эти слова звучали так: «Быть моя воля, ноги бы моей не было здесь! Но я саму себя загнала в эту ловушку… Нахождение в твоём храме — это большой риск как для меня, как и для принца Кейфла, но я дала слово, что помолюсь тебе в обмен на спасение жизней обречённых на казнь людей. Знать бы ещё, как именно тебе молиться… Я ведь много легенд читала про тебя, убийцу Царя богов. И наверное мы никогда не узнаем, зачем ты вообще это сделал… Но всё же я не думаю, что всё сказанное в легендах — правда. Я вообще сомневаюсь уже во всём подряд… Особенно с учётом того, что мне совсем недавно довелось узнать про род фараонов этого сепата. Просто та версия, где ты олицетворение зла, очень удобна, потому её и пересказывают. Стал бы ты просто так убивать брата, прекрасно зная, какие у этого будут последствия? Так вот, к чему я всё это говорю… Быть отвергнутым — это ужасно. И тем не менее про тебя не забывают. И далеко не всё в плохом смысле. Не знаю, сколько у тебя нынче сил… Но надеюсь, их тебе хватит на то, чтобы услышать меня и одну единственную просьбу — оберегай тех, кто, как и ты когда-то, оказался в немилости. Я знаю, что таких не мало, и для этого вовсе не обязательно быть злодеем. Иной просьбы у меня нет к тебе, Сет. И так и будет звучать моя молитва к тебе…»

— Да, молитва вышла содержательная, — вновь прошептала Ифе, проследив взглядом за какой-то птицей, пролетевшей возле балкона. — А Кейфл всё же изменился…

Впрочем, девушка и за собой стала замечать какие-то изменения. Касающиеся именно поведения. Вернее, даже мышления…

«Словно мои мысли — на самом деле вовсе и не мои, а навязанные кем-то…»

Пока что девушке удавалось с этим бороться, но то, что приходилось нести в себе подобный груз без возможности поделиться с кем-то… Как и знание о тайном свитке с родовым древом фараонов первого сепата, грозящее ей гибелью от одного неосторожного слова… Всё это угнетало, постепенно подавляя силы на сопротивление.

«Ещё немного, и я перестану видеть Кейфла тем юношей, которого люблю, а только как интересного мне мужчину, используя которого я смогу достигнуть трона царицы первого сепата! — с досады Ифе швырнула гребень куда-то в сторону покоев. — Что это вообще за мысли такие? Я же никогда не стремилась к подобному! Словно что-то чужеродное поселилось в голове и навязывает свою волю».

С этой мыслью в памяти невольно возник образ того странного человека, исполнившего желания Ифе и Кейфла.

«Неужели, это и стало причиной перемен?» — девушка до боли в ладонях сжала перила, ужасаясь правдоподобности этого предположения. А также тому, что непонятно было, что теперь с этим делать…

Рассказать Кейфлу? Не скрывать, что она стала замечать в нём несвойственно ему поведение? Возможно… Но как заранее предугадать, как он отреагирует на это?

«Если и у него стали возникать мысли вроде тех, что и у меня — конечно, иного содержания, — то тогда есть все основания предлагать, что он не смог, или просто не захотел противиться им так же, как это пытаюсь делать я. Тогда… не подвергнув ли я себя слишком большому риску, если заговорю с ним об этом? Но, с другой стороны… Кому я делаю лучше своим молчанием? Неужели не стоит хотя бы попытаться выдернуть его из этих зыбучих песков, пока не стало слишком поздно? Ох, Ра, как же я устала!..»

Рыкнув, девушка уронила лицо в ладони, замерев в этой позе, в которой её и застала Мив.

— Вот ты где, красавица моя!.. — радостно воскликнула старушка, не догадываясь о беспокойном вихре мыслей, изводящих девушку, и почти вбежала на балкон, сияя от предвкушения. — А я как раз принесла тебе наряды на завтрашний праздник. Будешь такой красавицей, что глаз никто не сможет оторвать!

«А мне оно нужно?» — подумала про себя Ифе.

— Наконец-то настанет этот торжественный день! — продолжила Мив. — Вот изберут Никауру невестушку, поженят их, а уж после и твоей свадьбой с Кейфлом займутся! Пора уже, давно пора. Вижу ведь, как вы, птенчики, обожаете друг друга! Ни дня порознь провести не можете.

«Не потому ли, что мы живём в одном дворце?»

— Я, конечно, понимаю, почему младшему принцу нельзя жениться раньше старшего — ведь в таком случае уже его наследники были бы старшими в следующем поколении принцев и принцесс. Но всё же это жестоко!.. Приходится ждать по не зависящим от них обстоятельствам, а драгоценное время утекает… Ну, что ты тут стоишь, милая? Холодает, заболеешь ещё так… Давай, пойдём, примерим наряды. Я столько провозилась с ними, что сейчас с балкона прыгну от нетерпения! Так хочется поскорее увидеть тебя в них.

Первым желанием Ифе было отказаться — ей совсем не хотелось сейчас ни во что наряжаться, к тому же она сомневалась, что пойдёт на этот «праздник». Но тут вмешалась совесть, не позволившая расстроить добрую Мив, которая так старалась ради неё. Поэтому следующий час прошёл за примеркой, как одежды, так и украшений, а так же за подбором всевозможных причёсок.

Наверное, все эти действия заняли бы ещё не меньше часа, но их вдруг прервали — сперва раздался короткий стук в дверь, а после разрешения войти в покоях появилась Амизи — девушка, проходящая отбор невест Никаура, но заодно вызвавшаяся исполнять обязанности служанки. Видимо, девушка, в случае провала, намеревалась таким образом получить в дальнейшем работу во дворце, а там, возможно, сыскался бы и другой жених… Возможно, что и из числа вельмож.

— В чём дело, Амизи? — сухо спросила Мив — по какой-то причине ей с первых же дней не понравилась она, хотя девушка всегда была со всеми мила, приветлива и улыбчива.

— Простите, что потревожила, — Амизи перевела взгляд тёмных миндалевидных глаз на Ифе. — Госпожа, меня послал за вами принц Кейфл. Он хотел поговорить с вами в его покоях.

— Почему он послал именно тебя? — недоверчиво прищурилась Мив. — И с каких это пор принц посылает кого-то за своей невестой, а не приходит к ней сам? Да и где ты его вообще повстречала, м?

— Мне бы тоже хотелось это узнать, — Ифе поддержала слова Мив, пристально вглядываясь в невозмутимое лицо Амизи.

— Не знаю, почему принц Кейфл решил сегодня послать кого-то за госпожой, а не явиться самому, — легонько пожала она плечиками. — А меня он выбрал наверное потому, что я как раз проходила мимо библиотеки в тот момент, когда он выходил из неё.

— Странно это как-то… — пробормотала старушка. — Почему он всё-таки не пришёл сам?

— Всякое бывает, — успокаивающе улыбнулась ей Ифе, поднимаясь со стула. — Вот у него и узнаю, почему возложил обязанности посыльного на Амизи. Да, спасибо тебе. Ступай, не плохо было бы отдохнуть перед завтрашним, как ты считаешь?

— Думаю да. Благодарю, госпожа…

— Ладно тебе кланяться. Кто знает, быть может уже завтра ты станешь невестой старшего принца?

Щёки девушки заметно покраснели от этих слов Ифе, как и от её лукавой улыбки.

— На всё воля богов, — ответила Амизи, ещё раз поклонившись. — Доброй и тихой ночи вам, госпожа. И вам, уважаемая Мив.

— Доброй, доброй, — кивнула старушка, торопливо махнув рукой. — Ступай давай, а то и в самом деле не красоту свою будешь завтра показывать, а птиц в садах распугивать, дабы плоды не клевали! Ну так что, — обратилась она к Ифе, когда Амизи ушла, — неужто пойдёшь?

— Конечно пойду, он же позвал.

— Ты же знаешь, что не обязана, как служанка, выполнять все его капризы? Ночь на дворе, может ты хотела отдохнуть в одиночестве? Или вообще уже спала…

— Но это же не так, — Ифе сжала ладонь Мив своими тонкими пальчиками. — Я понимаю, что ты хочешь сказать, но не тревожь себя напрасно — я хочу пойти к нему. Считай, целый день не виделись, я уже скучать начала.

— Ну, раз сама хочешь… — хмыкнула старушка, но тут же встрепенулась: — Что, неужто одна пойдёшь?

— Да, а что такого? — удивилась Ифе. — Здесь идти ещё ближе, чем от моих прежних покоев, к тому же за каждым поворотом по три меджая, не меньше. Никакая опасность мне не грозит, можешь не волноваться.

— Ну да, разумеется, — Мив решительно поднялась с места. — И поэтому пошли-ка мы вместе.

Это ещё больше удивило девушку. Однако возражать причин у неё не было, поэтому женщины направились в лабиринт тёмных коридоров, освещаемых мрачным светом факелов.

Очутившись за порогом своих покоев, Ифе почти сразу же ощутила неприятный укол на сердце, словно предостерегающий её о чём-то. Однако девушка тут же отмахнулась от него, списав всё на усталость, и размеренным шагом направилась по уже знакомому пути. И тут внезапно в тишине, нарушаемой лишь шорохом подошв сандалей женщин и треском огня, раздался чем-то оглушающий, холодящий кровь крик.

Ифе замерла на мгновение в оцепенении… Затем, судорожно втянув воздух в сопротивляющиеся лёгкие, девушка вдруг резко бросилась вперёд на каменных ногах, не понимая ещё зачем ей бежать на источник этого крика, когда всё внутри отчаянно тянуло её повернуть назад. Мив, судя по всему, побежала вслед за ней.

Им пришлось преодолеть коридор до конца и повернуть налево, прежде чем они увидели в чём дело… И от этого обе замерли на месте, не в силах пошевелиться от ужаса; прямо перед ними, всего в нескольких шагах, стоял Никаур… И тут же упал ничком, явив их взору торчащий у него из спины кинжал. Роскошное одеяние старшего принца прямо на глазах окрашивалось кровью… И пятно это стремительно разрасталось.

«Что это?..» — Ифе пошатнулась, взмахнув руками в поисках опоры, найдя её в виде стены. Мив же ахнула, больно вцепившись в предплечье девушки.

— Не может быть… Нет… — простанала старушка. — Мальчик мой… Как же так?..

И только теперь Ифе смогла оторвать взгляд от неподвижного тела Никаура, увидев, что во тьме коридора, лишённого освещения в том месте, прямо позади старшего принца стоял… Кейфл.

Кейфл с мрачной отстраненностью смотрел на неподвижное тело брата. Затем, так и не замечая женщин, он опустился на колени и приложил пальцы к шее Никаура, вскоре облегчённо выдохнув:

— Жив, слава хека!

— Ты?.. — наконец сумела выдавить из себя Ифе.

Встрепенувшись, Кейфл почти с испугом уставился на неё:

— Ифе? А ты что здесь делаешь?

— Шла к тебе… Ты же звал…

— Что? — брови юноши взметнулись вверх. — Я не… Наоборот, это же ты просила меня зайти к тебе, разве нет? Так по крайней мере сказала мне Амизи.

— Что? — воскликнула уже Мив. — Да ведь это она передала нам, что ты ждёшь Ифе у себя!

— Но это не так… — растерянный взгляд Кейфла опустился в сторону брата. — Я шёл, потом услышал крик, побежал на него, а затем… Увидел Никаура… С кинжалом в спине…

«То есть… Это всё же не ты его?..» — про себя Ифе была готова ликовать, одновременно стыдясь того, что даже на миг посмела подозревать своего любимого в том, что он мог ранить кинжалом брата.

В это время поблизости уже гремели торопливые шаги меджаев… Но раньше всех явился Нгози. И прежде чем хоть кто-то успел раскрыть рот, голос командира прогремел на половину дворца:

— Тревога! Наследный принц убит!

* * *

— Ну, что там?!

Стоило Мив переступить порог покоев Ифе, как девушка тут же подлетела к ней и с робкой надеждой взглянула прямо в глаза. Но, конечно, страха в этом взгляде было намного больше… И как бы Мив не хотела принести утешительные вести этой девочке, но пришлось, тяжело вздохнув, поведать совершенно лишённым жизни голосом:

— Кейфл арестован. Твердит ровно то же, что и нам поведал. А от Никаура только что вышел лекарь — старший принц пришёл в сознание. Уверяет, что не видел, кто на него напал со спины. Брата не хочет обвинять. И тем не менее фараон в бешенстве, ничего и никого не хочет слышать — убедил себя в том, что это именно Кейфл нанёс Никауру удар. Ведь никому из меджаев, сбежавшихся на шум, никто не попался по пути! Увы, похоже вскоре мы… будем… свидетелями…

— Свидетелями чего, Мив? — глаза Ифе распахнулись ещё шире от понимания, какими окажутся дальнейшие её слова.

Женщина сглотнула, мысленно взмолившись всем известным ей богам, чтобы её сердце не остановилось в тот же миг.

— Сперва — вынесения приговора. А после… казни младшего принца.

Руки Ифе, тянувшиеся всё это время к Мив, тут же безвольно повисли, а ноги предательски подкосились. Старушка, заметив это, незамедлительно шагнула к ней, намереваясь помочь, но девушка вдруг остановила её, с непривычной для неё твёрдостью произнеся:

— Нет, не нужно, не смей помогать мне, когда я проявляю подобную слабость. Это я должна поддерживать тебя, а не наоборот. Да и та, что слаба, никогда не сможет… не сможет никак помочь Кейфлу.

— Помочь? Но что мы можем тут сделать? Ведь фараон…

— Спрашиваешь, что мы можем сделать? Да всё что угодно! Мы же свидетели…

— Милостивые боги, Ифе, ну какие мы свидетели? Напротив, мы своими словами только ускорим вынесение смертного приговора Кейфлу!

— Почему? Разве мы видели, как он ранил брата? Наоборот, мы же…

— Ифе… — Мив с мрачным видом покачала головой, прерывая её. — В том-то и дело, мы видели достаточно для того, чтобы Хафур ещё больше убедился в виновности Кейфла. Ведь поблизости не было никого, кто ещё мог бы ранить Никаура. Иначе меджаи не упустили бы его из виду — в тех коридорах негде укрыться, там нет ни ниш, ни тайных ходов, ни поворотов. Только два пути в разные стороны, и оба — прямиком в руки стражи. Мимо нас тоже никто не пробегал, то есть и третий путь исключён.

Ифе отпрянула назад, раздражённо выдохнув сквозь зубы, и, проведя рукой по лицу, стиснула пальцами волосы на затылке и принялась вновь мерить шагами комнату. Ну вот зачем, зачем она позволила междаям увести себя и Мив в эти проклятые покои?! Надо было во чтобы то ни стало остаться там, с Кейфлом! Возможно, удалось бы избежать его ареста… Ведь никто почему-то даже и не подумал допросить их, единственных свидетелей. К тому же девушка всем сердцем верила, что Кейфл не мог ударить Никаура кинжалом. Тем более так подло, со спины… Но тут Мив была права — всё выглядело так, будто это действительно сделал он. Если только…

— Мив, — старушка аж вздрогнула, когда Ифе вдруг резко замерла и воскликнула, — напомни, кто первым из меджаев прибежал на наш крик?

— Эм-м… — она задумалась на миг. — Командир Нгози. А что такое? Ифе, ты меня пугаешь… У тебя глаза блестят как в лихорадке!

— Слушай, — не в силах стоять и дальше, девушка опустилась на край кушетки из чёрного дерева, но мыли её гуляли где-то слишком далеко, так что она едва не промахнулась и лишь чудом не соскользнула на пол. Впрочем, это её не отвлекло: — Слушай, я пока не могу точно это выразить, так как едва нащупала мысль… Но не кажется ли тебе странным, что именно Нгози прибежал так скоро? Да и то, как всё так совпало, что мы с тобой именно в тот момент оказались там, в том коридоре… Словно мы непременно должны были стать свидетелями того, как Кейфл будто бы ранил брата! Вспомни, ведь это Амизи передала нам, что Кейфл ожидает меня, но стал бы он это делать, если бы действительно замышлял нападение? Тем более что он, по его словам, сам в это время шёл ко мне, будто бы я через ту же Амизи позвала его.

— То есть ты ведёшь к тому, что его… могли подставить? — Мив подошла к ней и опустилась рядом, нервно теребя в руках складку на юбке.

— Боги, Мив, его не просто «могли» подставить, а именно это и сделали! Ну согласись, разве тебе не кажется странным, как всё так удачно совпало?

— Именно что удачно — ведь мы могли пойти к покоям Кейфла иной дорогой.

— И тогда мы всё равно не смогли бы подтвердить, что видели кого-то сбегающего, или что Кейфл был далеко от брата в момент нападения. В этом случае свидетелем был бы, опять-таки, всё тот же Нгози! Который каким-то образом гулял поблизости от них.

— Не хочешь ли ты сказать, что это командир меджаев ранил Никаура? Боги, но зачем ему это?!

— Я не знаю… — Ифе с тяжёлым вздохом уронила голову на грудь. — Я не знаю, Мив. Но зато знаю одно — только это и может оправдать Кейфла.

Мив задумчиво потёрла подбородок, протянув в полголоса:

— А знаешь ли ты, что с нами сделают за такую правду, если мы посмеем хотя бы заикнуться об этом?

— То есть?.. Значит, обвинять младшего принца можно, а какого-то командира меджаев — нельзя? — вспылила Ифе, не веря своим ушам — неужели Мив, как и все, готова признать Кейфла виновным?! Вместо того чтобы попытаться понять, что же действительно произошло?

— Да, нельзя, — твёрдо ответила она, — потому что уже сам фараон решил так. И любого несогласного, не имеющего ни малейшего права на возражение… Того ждёт ещё более незавидная доля, чем у Кейфла. Ифе, так уж сложилось судьба, мы с этим не можем ничего поделать. Нам с тобой теперь нужно о себе в первую очередь подумать. К тому же мы не знаем наверняка, что Кейфл не делал этого. Мы не хотим так думать, не хотим в это верить, но это вовсе не означает, что он не невиновен.

— И что же, неужели только одной возможности его вины для тебя достаточно, чтобы отвернуться от

Кейфла? — глухо произнесла Ифе.

По мере того, как Мив произносила все те слова, взгляд девушки всё заметнее тускнел, пока не заполнился полным безразличием. Нет, обвинять Мив в предательстве она не смела — ей был понятен её страх, ведь старушка была не одна на этом свете. У неё есть дочь, а у той и своя семья… Прояви Мив безрассудство, вызови на себя гнев Хафура — и что тогда?.. Зная мстительный и беспощадный нрав потомков Радефа, ничем хорошим это не закончилось бы для родных Мив, как и для неё самой. А помогло бы это Кейфлу? Вряд ли…

«Но я же не Мив, — подумала Ифе, — у меня нет семьи. У меня есть только Кейфл… И даже если он хоть трижды виновен, я не имею права бросить его. Даже если это будет означать, что мне придётся погибнуть вместе с ним».

— Девочка моя, — закусывая губу, дабы не позволить себе разрыдаться, Мив мягко накрыла её нежные ладони. — Клянусь своим именем, я бы позволила Амт проглотить меня живьём, если бы это помогло Кейфлу! Я ж его с первых дней жизни на руках держала… Он рос на моих глазах, делал первые шаги, первые слова произносил… Он мне почти как родной сын. Думаешь, я не попытаюсь ему помочь? Да будь я проклята, если не сделаю для этого всего, что в моих силах! Но помимо этого я ещё обязана позаботиться о тебе. Ведь что за радость будет нашему мальчику, если его мы освободим, а тебя загубим? Любит ведь он тебя, сильно любит, и спасения ценой твоего благополучия ему близко не надобно. Потому я и говорю тебе — забудь о своих подозрениях, не кидайся с обвинениями. Сиди, помалкивай, да только честно ответь на вопросы, когда нужно будет, что да как мы с тобой видели. Ифе, — видя, что девушка остаётся безучастной к её словам, Мив чуть встряхнула её, — прошу, пообещай мне, что не станешь губить себя неразумными поступками!

«Оставаться в стороне, молчать? Смею ли я обещать того, что не смогу сдержать?»

— Мив, — Ифе решительно взглянула ей в глаза, — если я и могу что-то тебе пообещать, так это то, что я ни за что не брошу Кейфла. И, если понадобится, отправлюсь в Дуат следом за ним.

— Боги милостивые, что ты такое говоришь?..

— Правду. Если Кейфла казнят, у меня не будет никого на этой земле, ради кого мне следовало бы остаться. Поэтому давай мы лучше сделаем всё, чтобы этого не допустить. Но с чего начать?..

— Ты — пока ни с чего, — Мив судя по её виду приняла про себя какое-то решение, и резво поднялась с кушетки. — Оставайся в покоях, чуть позже тебя наверняка навестят меджаи. А я… я попробую поговорить кое с кем. Быть может, это единственная наша надежда на помощь.

* * *

Несмотря на все эти события, выбор невесты для Никаура произошёл в срок. Хафур не мог допустить того, чтобы хоть кто-то за пределами дворца узнал раньше времени о ранении его старшего сына — а отныне, как он теперь считал, единственного. Ответственность за выбор легла на плечи главных веломож и верховного жреца храма Гора. Во время праздника они неотступно находились возле фараона, негромко обсуждая друг с другом претенденток. Никаур тоже присутствовал на празднике, только сидя в стороне, скрытый за полупрозрачной зановесью, чтобы никто не смог заметить его состояние — мало кто выглядел бы здоровым уже на следующий день после ранения кинжалом в спину, да и в случае обморока это осталось бы скрытым от глаз девушек.

Ифе, так и не дождавшись с вечера никаких известий от Мив, а также прекрасно зная о празднике от готовившей её ко сну служанки, решила во что бы то ни стало попасть туда, дабы попытаться поговорить с Никауром и убедить его защитить младшего брата. А если боги будут милостивы и ей повезёт прорваться к самому Хафуру… То там она уже любыми путями будет умолять его проявить милость к Кейфлу.

Но к своему немалому изумлению Ифе уже утром обнаружила, что сторожившие её покои междаи получили приказ не выпускать девушку из них. Конечно же, никаких пояснений она не услышала. Чуть позже выяснилось, что она и видеться ни с кем не может, кроме молчаливых служанок, приходивших в сопровождении Шемеи. И, быть может Ифе это только показалось, но она впервые заметила на лице этой женщины что-то отдалённо напоминающее сожаление…

«Что же это такое? — расхаживая, как и давеча, подобно зверю в клетке, Ифе то и дело бросала гневные взгляды на дверь. — Почему я вдруг оказалась пленницей? Неужели кто-то вчера подслушал мои слова про Нгози? Ну да, я его подозреваю, имею на это полное право! Будь Хафур нормальным отцом, он бы тоже в первую очередь подумал на него, а не на Кейфла! Бедный мой, любимый… Как ты там? Что с тобой делают?.. Надеюсь, что ничего… Я ведь знаю, как меджаи допрашивают арестованных. Неужели у Хафура настолько нет сердца, что он позволит пытать родного сына?»

Отчаяние, покинувшее Ифе в тот самый момент, когда она решила всеми силами бороться за освобождение Кейфла, стремительно возвращалась обратно под гнётом бессилия.

«Неужели это Мив поработала над тем, что я теперь взаперти?! Да нет, вряд ли… Такой приказ мог отдать только кто-то из членов семьи фараона или же сам Нгози. Но зачем им это? Боятся, что я стану вмешиваться и совать нос в то, во что не следует? Тогда мне тем более нельзя оставаться здесь!..»

В тот самый миг, когда Ифе уже приблизительно оценила на глаз высоту её балкона над землёй — достаточно высоко, но, если повиснуть на руках, держась за перила, то вполне можно спрыгнуть, — к ней без стука вошла Шемеи. Одна…

— Госпожа, — Ифе приветственно кивнула, сцепив пальцы в замок — ещё не хватало, чтобы она догадалась о её замыслах…

Вторичная жена фараона, пробежавшись по девушке цепким взглядом, как-то неопределенно хмыкнула и поставила на стол резную шкатулку, бросив краткое:

— Это тебе.

— От кого? — удивилась Ифе.

— От меня. Что ж, увидимся вечером, змейка. Смотри, не наделай за это время глупостей, — рястянув губы в ухмылке, Шемеи не стала больше задерживаться в её покоях, покинув их так быстро, что Ифе не успела выбрать следующий вопрос.

Сгорая от любопытства, девушка, на всякий случай обмотала руку толстым слоем ткани — мало ли что там внутри! И вообще, вдруг крышка ядом намазана? И осторожно приоткрыла шкатулку… Внутри оказалось два прекрасных золотых браслета, покрытых бирюзовой эмалью.

«До чего же красивые! — восхищённо выдохнула Ифе, взяв их. — Вот только с чего бы Шемеи дарить мне такие?..»

— Погодите, а это что? — пробормотала девушка, заметив какие-то крохотные надписи на их внутренней стороне. Спустя минуту лицо её просияло: — Да ведь это же артефакты! Артефакты для хека! Эти заклинания я не спутаю ни с чем другим. Ну спасибо, Шемеи. Вот только… Опять же, зачем ты мне их даришь? Ты не можешь знать, что я обучалась хека у Кейфла. Да и хекау из меня пока ни на что не годный…

Решив, что нет смысла ломать над этим голову, Ифе нацепила браслеты на запястья. Пусть будут поблизости…

Затем, бросив задумчивый взгляд в сторону балкона, девушка решила всё же временно отказалась от идеи побега. Сейчас ей предстояло самое трудное — дождаться вечера, а там уже попытаться разговорить Шемеи и выяснить у неё хоть что-то…

* * *

Как и ожидалось, время тянулось мучительно долго. И особенно действовала на терпение доносившаяся до слуха музыка…

«Никак невесты Никаура играют и танцуют, размахивая цветными платками как птицы крыльями, а кто-то и напевает что-нибудь нежным голоском, надеясь безвозвратно очаровать вельмож, принца, а также и самого фараона…»

Бросив на пол очередную порванную нитку, которую она безжалостно выдернула из рукава своего одеяния, Ифе сделала ещё один круг по комнате, про себя считая шаги, чтобы хоть немного успокоиться. Только этот способ помогал всё меньше и меньше…

— Проклятье!.. — не выдержав, процедила сквозь зубы она. — Ещё немного, и я всё-таки спрыгну с этого балкона! Давно надо было это сделать. Чего я жду столько времени? На кого решила понадеяться? На Шемеи? Да лучше уж сразу шагнуть в яму ко змеям!

В это время, словно подслушав её, двери покоев вновь распахнулись без предварительного стука и во внутрь зашли всё та же служанка с подносом в руках, на котором был разложен ужин Ифе, и чем-то весьма довольная Шемеи.

«Ну наконец-то!» — едва не выпалила вслух Ифе.

— У меня добрая весть, — заявила женщина с первых же шагов. — Избрана невеста наследного принца Никаура!

— Да неужели? И кто же она? — поинтересовалась Ифе, недобро косясь на служанку и больше всего на свете мечтая в тот момент, чтобы та исчезла из покоев.

Шемеи охотно поведала:

— Дочь одного из покойных ныне вельмож. Сиротка, чья судьба могла бы сложиться худшим образом. Ты её уже знаешь — это Амизи.

При упоминании этого имени Ифе вздрогнула, словно увидела кобру возле ноги.

— Вот как? Что ж, я ничуть этому не удивлена, — прошептала она, даже и не думая скрывать охватившую её злость. — Вчера носилась по дворцу быстрее ветра, сообщая Кейфлу, что я жду его у себя, а мне — что Кейфл ожидает меня в своих покоях. А нынче, поглядите, уже невеста наследного принца! Как всё интересно… И кто же её избрал?

— Вельможи, фараон, и сам Никаур одобрил её кандидатуру. Девочка умна, красива, из хорошей семьи, прекрасно образована. И что ты имела ввиду, когда сказала, что она что-то передавала Кейфлу от тебя? — строго спросила Шемеи, властным жестом велев служанке покинуть покои, что та и исполнила незамедлительно.

— Кейфл успел сказать мне до ареста, что он оказался в том коридоре потому, что шёл ко мне, — произнесла Ифе, едва дверь захлопнулась. — Что это Амизи передала ему мою просьбу. Но я ничего такого не делала… Более того — Кейфл не звал меня к себе, как сказала нам с Мив опять же эта Амизи.

— Ифе, ты утверждаешь, что тебе это сказал Кейфл? — уточнила Шемеи.

— Да.

— А как объяснить тот факт, что Амизи ничего не говорила Кейфлу про твою «просьбу»?

Ифе невесело усмехнулась:

— Это с её слов так было, верно?

— Не только — это подтверждают слышавший их смотритель библиотеки и двое меджаев, шедших в то время мимо. Всё, что сказал Кейфл Амизи — это просьба передать, чтобы ты зашла к нему. Всё.

— То есть… — девушка растерялась. — Выходит…

— Что Кейфл врёт, — решила закончить за неё Шемеи.

Ифе тут же ощетинилась:

— Боги, да что вы все, сговорились что ли?! Почему вы так легко готовы поверить в его виновность, но ни на миг не готовы задуматься; а для чего ему это вообще делать, да ещё таким способом?

— Смерть Никаура — это прямой путь к трону первого сепата, — пожала плечами вторичная жена фараона. — По-моему всё более чем просто. Борьба за власть — обычное дело.

— Кейфл слишком умён, чтобы наброситься на брата с кинжалом в кишащих меджаями коридорах, — упрямо продолжила Ифе. — Он бы избрал более надёжный способ, если бы был хоть немного заинтересован в смерти брата.

— А ты хочешь сказать, что он нисколько в том не заинтересован? — хмыкнула Шемеи, забавляясь тем, как отчаянно Ифе была готова защищать этого мальчишку.

Девушка не нашлась что сказать, так как у неё не было ответа на этот вопрос. В самом деле, а не был ли Кейфл заинтересован в смерти Никаура?.. Ведь тогда бы он, младший принц, стал бы единственным наследником…

— Нет! — мотнув головой, решительно выпалила Ифе. — Нет, его никогда не интересовало это. Кейфл — учёный, хекау, но никак не тот, кто путём заговоров и убийств станет прокладывать себе путь к власти.

— Ты так в этом уверена… — протянула Шемеи, ритмично постукивая указательным пальчиком по подбородку. — Не боишься, что эта уверенность может оказаться жестоким самообманом?

— Сейчас я боюсь лишь одного, — набравшись смелости, Ифе чуть ли не с вызовом взглянула в глаза Шемеи. — Что меня разлучат с ним. Что ему придётся встретить смерть, в то время как я даже не узнаю об этом и не смогу в тот же миг отправиться вслед за ним. А ещё боюсь, что не смогу никак даже попытаться помочь ему… избежать этой участи…

Прикусив язык, дабы не позволить слезам показаться на глазах — только не при Шемеи! — Ифе спустя некоторое время, наполненное тяжёлым молчанием, задала вопрос:

— Зачем ты подарила мне эти браслеты?

Моргнув, женщина обратила внимание на украшавшие запястья девушки артефакты. Улыбнувшись одними уголками губ, она произнесла:

— Чтобы их можно было использовать, когда придёт нужный момент.

И прибавила, впервые допустив в голосе плохо скрываемую тревогу:

— Я не хотела говорить этого, но похоже ты скорее разберёшь по камням этот дворец, чем предпочтешь признать Кейфла несостоявшимся братоубийцей… Так вот, фараон не стал тянуть и уже принял решение относительно его дальнейшей судьбы.

— Так скоро?.. — Ифе замерла, а вместе с ней, казалось, остановило свой ход и её заледеневшее от страха сердце…

— Да, — кивнула Шемеи, глухим голосом произнеся: — На рассвете Кейфла изгонят в Та-Дешрет. И вместе с этим будет издан указ — если кто-нибудь в пределах Та-Кемет увидит его, то обязан будет доложить о том. Иными словами, отныне его будут разыскивать как беглого преступника… Чтобы незамедлительно вернуть в Город Столбов, где на сей раз его уже будет ожидать смертная казнь…

«Хорошее снадобье мне дал лекарь, — Никаур прикрыл глаза, уставшие от обилия мелькавших в зале красавиц, слившихся в одно пёстрое, размытое пятно, чему не в последнюю очередь способствовала скрывавшая его от них занавеска. — Всё ещё действует… Боли почти нет. Продержаться бы подольше…»

Просидев так несколько минут, принц всё же с усилием заставил себя разлепить веки. Хочет он этого или нет, а одну из этих девиц сегодня нарекут его невестой. И Никаур согласен был уже просто ткнуть пальцем в первую попавшуюся, лишь бы поскорее закончить эту длительную пытку танцами, пением и музыкой. Хотя кому-то, например отцу и его вельможам, всё это явно казалось ярким и весёлым праздником…

«Сидит, улыбается… — Никаур бросил косой взгляд на Хафура. — А сам весь день допрашивал родного сына — догадываюсь, как именно происходил этот допрос, — и меньше часа назад вынес ему приговор, равносильный смертному. Хотя обычная казнь была бы более милосердным решением, чем изгнание в Красную Пустыню! Ведь даже если Кейфл каким-то чудом спасётся, здесь его, в Та-Кемет, рано или поздно всё равно ожидает погибель… Он не сможет скрываться всю жизнь, а значит однажды непременно будет пленён, а после — отдан сюда, в Город Столбов. Где его казнят…»

Принц мрачно хмыкнул, сам не до конца веря в то, что ему было очень жалко младшего брата. И это при том, что он сам неоднократно пытался лишить его жизни…

«Просто я хорошо знаю Кейфла, — продолжил мысленно Никаур. — Подобное нападение из-за угла, со спины — это совсем не в его характере. Да и разве смог бы он решиться причинить настоящий вред кому-то из тех, кого считает своей семьёй? Кейфл же не я… Да и то, даже я в последний раз я искренне надеялся, что посланный к нему убийца не успеет. И не успел, хвала богам! Ну а теперь… Теперь его палачом станет наш родной отец. Бедный братишка!.. Если бы только я мог помочь… Но отец и слушать ничего не желает! Конечно, он же фараон, его решение — неоспоримый закон для всех!..»

Тут Никаур замер, даже сердце его, казалось, на миг прекратило свою работу… Чтобы тут же ускориться в бешеном темпе.

«Ну конечно!.. — вслед за озарившей его мыслью радостно улыбнулся принц. — Как же я раньше не додумался до этого? Решение о судьбе Кейфла принял фараон, значит в его же силах исправить всё! Только бы не оказалось слишком поздно… Впрочем, будь на то воля богов, всё пройдёт как надо».

Вечер перестал казаться Никауру затяжным мучением, выгягивающим из него последние силы. Воодушевленный принятым решением, он с азартом принялся прорабатывать план как исполнить задуманное с наименьшими для себя последствиями. Отцеубийство принц отбросил сразу — на такое он никогда не пойдёт. Значит, следовало прибегнуть к какому-нибудь иному, наиболее безвредному способу… Осталось только придумать таковой.

В какой-то момент юноша даже заинтересовался происходящим в зале, искренне недоумевая по поводу того, как он в таких, почти слепых условиях, мог выбрать кого-то в жёны?

«Да потому что выбирать буду не я, а отец по нравоучению советников. Напрасно, что ли, самые «мудрые» из них все эти дни выборочно беседовали с девицами? Наверняка изберут будущую царицу по уму и красоте», — с этой мыслью Никаур вновь глянул в сторону трона.

И вскоре заметил одну странность — что фараон, что вельможи безотрывно следили за кем-то в зале, практически не обращая внимания ни на кого другого. Неужто уже нашли?.. Тогда, ради Гора, объявите уже наконец об этом! Было бы неплохо, пока силы не совсем иссякли, успеть попытаться поговорить с Кейфлом.

Наконец мольба Никаура была услышана. Хафур вдруг поднялся со своего трона, и в зале в одно мгновение умолкли барабаны, флейты, систры, затихли нежные голоса девушек, замерли в напряжённом ожидании их изящные силуэты…

— Амизи, дочь Бадру, — негромко, но достаточно для того, чтобы быть услышанным каждым, произнёс фараон, и неспешно уселся обратно.

Всё… Выбор сделан. Никаур выдохнул с облегчением — эту девицу он уже знал, не раз за последнее время встречал её в коридорах дворца. Что ж, годится… Хотя принц и желал бы видеть на её месте кое-какую другую. Хотя… разве рабыне становиться царицей? Вот любимой наложницей — это пожалуйста. А ведь арест и изгнание Кейфла открывали к этому прямой путь… Но разве девушка не могла бы стать прекрасной возможность отблагодарить старшего брата за избавление от смертной казни? Так даже лучше — благодарность вместо присвоения.

«Ещё разберёмся с этим. А пока… Нужно успеть поговорить с братом».

* * *

Никаур понимал, если он пойдёт без сопровождения командира Нгози, меджаи, сторожившие Кейфла, ни за что не пустят наследного принца к его несостоявшемуся убийце. Поэтому, передав командиру через слугу приказ незамедлительно явиться, Никаур неспешно вернулся в свои покои, совершая любое движение с величайшей осторожностью, и тем не менее наотрез отказываясь от помощи. Действие обезболивающего снадобья ещё не истекло, так что принц пока что мог полагаться на свои силы.

Нгози не заставил себя долго ждать. Явившись в покои наследного принца, он с нескрываемым любопытством поинтересовался:

— Для чего звали меня в такое время, господин?

Никаур, глянув на командира меджаев через плечо, неспешно протянул:

— Говори, что тебе известно о том, что случилось со мной?

— Мой принц, — лицо Нгози приобрело свою обычную суровую маску. — Если вы считаете, что я что-то утаил…

— Я этого ещё не говорил, — холодно перебил его принц.

— Всё, что мне известно, также известно уже и вам. Мне нечего к этому добавить.

Теперь Никаур обернулся уже полностью, ласково улыбаясь, и таким же голосом произнёс:

— Ты славный воин, Нгози, верно служишь мне, фараону и Городу Столбов. Именно поэтому я и выбрал тебя… Сам знаешь для чего. И я всё ещё намерен сдержать своё обещание. Но я не смогу его исполнить, если ты не будешь честен со мной… Скажи, разве не ты «помог» моему ранению, а также аресту младшего принца? Признаюсь, столь удачный план даже мне не пришёл в голову. Посмотри, как всё прекрасно сложилось для нас! Я, хоть и ранен, но теперь в глазах отца и всех остальных — жертва предательского нападения брата, коего ещё вот только считали великим хекау и достойным принцем. Теперь нам с тобой и делать ничего более не нужно — отец своими руками отправит Кейфла в Дуат. Второго принца больше нет, его уже можно считать мертвецом. Я — единственный наследник трона первого сепата. И если это ты пошёл на риск и устроил это нападение…

— Господин, — Нгози склонил голову, говоря твёрдо. — Я ценю ваше доверие, и намерен и дальше служить вам во благо, но ваше ранение — не моих рук дело. Не скажу, что это удача — вы ведь на волоске от гибели оказались. Попади нож немного левее… Но то, что это случилось, и что благодаря этому хекау Кейфл арестован и приговорён к изгнанию, несомненно нам на руку. К сожалению, я не знаю кто это сотворил. Единственный, на кого можно думать — хекау Кейфл. Или же те женщины…

— Вот уж на кого я точно не подумаю! Я ведь ещё мог видеть, как они появились в том коридоре, так что невозможно, чтобы они же в тот миг нанесли мне удар в спину.

Нгози развёл руками.

— Значит остаётся только хекау.

«Больше не зовёт брата принцем… — отметил про себя Никаур. — Интересно, это только Нгози так говорит, или же теперь подобное обращение используют все? И не верю я тебе, командир… Слишком уж хладнокровно ты всё это говоришь. А там… Кто его знает. Может и не врёт… Но что же тогда получается, неужели Кейфл действительно ранил меня?»

— В таком случае, — сказал в слух Никаур, — я хотел бы поговорить с братом лично. И ты пойдёшь со мной — иначе отец с ума сойдёт, когда узнает, что я был там один.

— Вот для чего вы меня позвали… — хмырнул командир, и прибавил: — Простите, но это невозможно. Фараон приказал никого не допускать к преступнику.

— Пусть фараон прислушается к желанию своего наследника использовать единственную возможность узнать, зачем его младший брат решился на нападение.

— Простите, не могу, — сурово ответил Нгози, расправляя плечи. — А теперь, зная, что вы собираетесь делать, я вас из покоев не выпущу.

Никаур на миг опешил от таких слов.

— Что? — тёмные глаза принца стали ещё чернее от гнева. — Да как ты смеешь!..

— Приказ фараона. Он предвидел это и отдал соответствующие распоряжения, — без единой эмоции ответил Нгози, и, пока Никаур ещё пребывал в замешательстве, юркнул за дверь в коридор.

Вслед за этим послышался его пробирающий до дрожи голос: «Не выпускать принца, и не впускать к нему никого! Лично обезглавлю каждого, если нарушите приказ».

— Вот ведь… — Никаур нервно рассмеялся, пытаясь осмыслить случившееся. — Ничего не понимаю… С каких это пор Нгози так рьяно исполняет приказы фараона, особенно относящиеся ко мне? Запер меня, как пленника… Безумец, неужели он считает, что ему это сойдёт с рук? Зря, очень зря. Я ему это ещё припомню!..

Тут принц прервал своё гневное шипение, внимательно прислушавшись к происходящему в коридоре — ему показалось, что там раздались чьи-то голоса. И не ошибся.

— …Пожалуйста, ну вы же не можете препятствовать невесте, желающей навестить её жениха, к тому же раненого? Нет, не пустите?.. Ах, как же жаль… А мне лекарь доверил нанести свежую мазь на рану принца и перевязать его… Великие боги, а вдруг из-за того, что я этого не сделаю, ему станет хуже?!

— Амизи? — удивился Никаур, поймав себя на том, что как зачарованный прислушивается к её нежному, ласкающему слух голосу. А то, как неподдельный страх проявился в её последних словах, заставило сжаться сердце старшего принца.

«Она… Беспокоится обо мне? Искренне?»

Не прошло и минуты, как двери всё же распахнулись, впустив во внутрь юную девушку с небольшим сундучком, который она крепко обхватила тонкими руками. Пройдя немного вперёд, она склонилась в глубоком поклоне, и густые иссиня чёрные волосы соскользнули с плеч прямо на каменный пол.

— Что это значит? — прокашлявшись, вымолвил Никаур, всё же не скрыв до конца своего замешательства.

— Не волнуйся ни о чём, мой господин, — выпрямившись, произнесла Амизи, одарив юношу тёплой, нежной улыбкой. — Этим вечером тебе не грозят никакие тревоги. Я пришла помочь… И до самого утра буду оберегать твой отдых. Позволь помочь тебе? Рану обработать нужно…

Никаур и не заметил, как она плавно скользнула к нему, ловко избавив от верхнего одеяния. Лишь когда её пальцы, уже унизанные драгоценными кольцами, какие носят женщины из царской семьи, коснулись повязки, принц встрепенулся, словно очнувшись от сна, и перехватил её запястья.

— Постой, не нужно…

— У тебя голос хрипит, господин, — обеспокоенно произнесла она. — Принести тебе воды?

— Мне не вода нужна.

— Тогда что? — Амизи, аккуратно вытянув ладонь из руки юноши, положила её ему на щёку. — Поведай, господин, что так тяготит твоё сердце? Могу ли я облегчить эту ношу?

— Мне с братом надо поговорить, — даже и не думая сопротивляться, произнёс Никаур. — А Нгози решил дерзость неслыханную проявить — запер меня, а воинам велел стеречь, будто это я преступник!

— А зачем же так? — с интересом спросила девушка, всё-таки избавив принца от повязки и принялась накладывать на рану свежую мазь.

— Говорит, фараон так велел, чтобы я с несостоявшимся братоубийцей не виделся.

— Так может они не со зла это, а просто боятся, что он может опять попытаться убить тебя? Насколько мне известно, принц Кейфл — сильный хекау… Одним богам известно, на что способны такие, как он!

— Тогда почему мой столь могущественный брат так глупо напал на меня посреди дворца, в коридоре? — воскликнул принц. — Понимаешь, у это меня никак не укладывается в голове. Потому я и хочу поговорить с ним, заглянуть ему в глаза… Мне нужна правда.

— И ты веришь, что получишь её во время этого разговора? — Амизи, уже перевязав Никаура свежей повязкой, закрепила узел.

— Я хотя бы буду знать, что поговорил с ним, что попытался узнать правду, а не полагался только на слова других.

— Что ж, — вздохнула девушка, медленно поглаживая напряжённые плечи юноши, так пока и оставаясь у него за спиной. — Раз так… Быть может, фараон проявит милость и позволит преступнику покаяться перед лицом того, кого он едва не убил? Ведь Амт наверняка проглотит его душу, а раскаяние, возможно, принесет хотя бы немного облегчения его сердцу… Неужто фараон Хафур не позволит своему родному сыну хотя бы достойно пройти суд Осириса? Ведь тогда фараон отяжелит уже своё сердце…

— Амизи… — помолчав с минуту, широко улыбнулся Никаур. — А ты дело говоришь! Отец должен прислушаться к этим словам. Воистину, я рад, что именно ты избрана мне в невесты!.. Кстати, а зачем ты всё-таки пришла? Не поверю, что только из-за мази.

— Ты прав, — девушка обошла принца и нежно взглянула ему прямо в глаза. — Я беспокоилась о тебе. Когда меня выбрали, я всё ждала, что ты подойдёшь ко мне, познакомишься поближе… Но ты к тому времени уже удалился в свои покои. Пришлось постараться, чтобы выяснить подробности случившегося с тобой. Разумеется я никак не могла бросить тебя одного, и потому наведалась к лекарю, взяла нужную мазь, чистую ткань, и направилась к тебе. А тут меня никто пускать не собирался!.. — девушка от негодования аж топнула ногой, и в её бархатных глазах сверкнула ярость, как у самой беспощадной пустынной бури. — Слава Гору, удалось достучаться до разума этих воинов. Приказ приказом, но разве можно оставлять раненого без помощи?

— Ну ты хитрая кошка, — усмехнулся Никаур, поднеся её руку к своим губам и поцеловав костяшки пальцев, не сводя при этом пронзительного взгляда с её лица. — Хитрая и такая красивая… Счастье мне подаришь, женой мой став. Царицей будешь, всё к ногам твоим сложу, скажи только слово…

Голос принца постепенно перешёл на шёпот, в глазах зажёгся первый всполох зародившегося в груди огня… В эту минуту Амизи, сияя радостью как самая яркая звезда небосвода, отошла на несколько шагов назад, и проговорила:

— Мой господин, не будем же задерживаться более. Чем раньше поговоришь со своим братом, тем скорее тебе легче станет. Идём же.

И вышла за дверь… Никаур же, оставшись один, глубоко втянул воздух через ноздри, пока лёгкие не натянулись до предела.

«Что за наваждение? — подумал он, протирая глаза. — Я будто околдован ею… Да, она красивая, умна, но разве настолько, чтобы так превозносить её? И всё же… — губы юноши сами собой растянулись в улыбке. — Какая лёгкая у неё походка… До чего же прекрасны её волосы! А кожа? Такая гладкая, нежная… А как ловко рану перевязала! Неужто лекарскому делу обучалась? Да, кому как ни ей быть царицей?»

И, так и пребывая в подобных мыслях, Никаур направился к дверям, где Амизи уже заговаривала зубы меджаям, убеждая их в том, что если они все, не считая двух воинов, которые останутся на посту, сопроводят принца, то ничего плохого из этого не выйдет.

* * *

Всю дорогу сердце билось в груди Ифе подобно пойманной птице. Девушка прикладывала все силы на то, чтобы внешне оставаться невозмутимой, но это давалось ей всё труднее. То и дело хотелось сорваться на бег, дабы не терять крупицы бесценного времени… Но, глядя на шедшую сбоку Шемеи, девушка всякий раз с усилием брала себя в руки. Её спешка никак не поможет Кейфлу…

«Великие боги, пусть у нас всё получится!..» — со вздохом мысленно взмолилась Ифе.

Наконец, они достигли самого нижней части дворца, уходящей глубоко под землю. Здесь, минуя лабиринт узких коридоров с низкими потолками, они добрались до входа в ту комнату, где и держали под стражей Кейфла. Дверь, запертая на засов, охранялась десятком рослых меджаев, чей вид словно говорил: «Лучше не приближайся близко, обойди подальше, если жизнь дорога». Тем не менее Шемеи ни на миг не замедлилась перед ними. Не дойдя нескольких шагов, женщина четко проговорила:

— Ифе, невеста младшего принца, желает взглянуть ему в глаза, несостоявшемуся убийце.

— Невозможно, госпожа, — гнусавым голосом ответил, по видимому, старший из них.

Ифе показалось, что у неё в сердце лопнула какая-то струна… Возможно, одна из тех, что принадлежала надежде.

— Это почему же? — надменно вскинула бровь Шемеи. — Девушку сопровождаю я, вторичная жена фараона, да и сама встреча произойдёт под надзором любого из вас. Да хотя бы по надзором всех сразу! Это не имеет значения.

— Повторюсь, госпожа, это невозможно.

— Да почему же? Ответь толком!

Помолчав немного, меджай всё же ответил:

— Преступника допрашивают.

— Опять? — не выдержав, воскликнула Ифе.

Шемеи тут же шикнула на неё, и вновь обратилась к воину со своей самой очаровательной улыбкой:

— Ну так бы сразу и сказал! А то заладил одно и то же. Раз так мы конечно же уйдём…

Сделав вид, что собирается уходить, Шемеи вдруг «передумала» и снова задала вопрос:

— А кто ведёт допрос?

— Сам фараон, госпожа. Прошу, уходите. Фараон Хафур разгневается на вас, когда узнает, что вы приходили.

Устав стоять в стороне, в ожидании, Ифе шагнула вперёд:

— Могу ли я удостоиться чести стать свидетельницей того, как наш фараон вершит правосудие над преступником?

— Ну, — меджай замялся на миг. — Если вы поторопитесь в тронный зал, тогда может ещё успеете…

— Тронный зал? — переспросила Шемеи, и Ифе совсем не понравилась тревога в её голосе. — Почему там, а не здесь?

— Не знаю, госпожа.

— Тронный зал… — глаза Ифе вдруг округлились и она выпалила на одном дыхании: — Боги, да ведь мой прошлый господин проводил там допрос только в том случае, если решал там же казнить осуждённого!

— Стой, глупая, куда?! — выкрикнул а Шемеи, чуть не успев ухватить сорвавшуюся с места Ифе. — Заблудишься! Проклятье…

И меджаи, охранявшие, как оказалось, пустую комнату, с удивлением наблюдали за тем, как вторичная жена фараона, задрав полы юбки, что есть силы бросилась бежать за этой девчонкой.

* * *

Тронный зал к тому времени уже успели очистить даже от малейшего напоминания о том, что в нём ещё совсем недавно состоялся роскошный праздник. Теперь он вновь был мрачный и даващий, несмотря на всю свою вычурность и роскошь.

Хафур, как и всегда с высоты своего трона, не сводил горящих нездоровым огнём глаз со своего младшего сына, стоявшего на коленях и окружённого меджаями, во главе с Нгози. Кейфл, в свою очередь, не смотрел ни на кого в этом зале, устремив невидящий взгляд куда-то вперёд. На принце отсутствовала верхняя одежда, а на его бледной спине виднелись длинные алые полосы, нанесенные ударами палкой. Некоторые из них кровоточили…

— Повторяю в последний раз, — прогремел голос Хафура, — зачем ты намеревался убить моего сына?!

— Я не причинял никакого вреда Никауру, — как и прежде ответил Кейфл, только на этот раз хекау всё же взглянул в глаза фараону: — И мой ответ не изменится, как долго ты бы ни спрашил меня об этом, и сколько бы ещё раз меня не ударили. Я не нападал на Никаура, отец.

Хафур содрогнулся от того, с каким тоном юноша произнёс последнее слово. И это лишь дополнительно подпитало сжигающую его изнутри ненависть к младшему сыну, вырвавшуюся в неконтролируемую бурю в тот самым момент, как только фараон узнал о нападении на Никаура, и что кроме Кейфла больше некого подозревать.

— Жаль, — фараон медленно поднялся со своего трона, начав спускаться вниз по лестнице, — что ты тогда всё же появился на свет. Проклинаю тот день, когда выяснилось, что твоя мать пыталась избавиться от ненавистного ей плода, но ей этого не удалось! Так крепко ты, отродье, цеплялся за жизнь. Лучше бы она достигла тогда своей цели.

Ни один мускул не дрогнул на лице принца, и тем не менее внутри у него что-то навсегда оборвалось в тот миг… Ведь он видел, что на этот раз фараон говорил правду, хотя лишь для того, чтобы доставить ему ещё больше мучений.

«Моя мать хотела избавиться от меня? — и всё же разум юноши противился воспринимать эти слова за правду. — Но как же так… Я ведь помню, как она любила меня! Да, её образ давно стёрся из памяти… Но не мог же я придумать все те слова, песни, которые она мне пела, её объятия…»

— Вижу, не веришь, — усмехнувшись, фараон ступил на гладкий пол, сцепив руки за спиной, и шагнул в сторону сына. — А зря. Ты столько спрашивал о ней, и вот тебе наконец выпала возможность немного узнать об этой женщине. Эх, знал бы ты, какое удовольствие мне доставляло подчинять её себе!.. Видеть её ненависть в мою сторону, и всё же делать с ней ровно то, что хотелось мне. Брать её столько раз, сколько хотелось мне, невзирая ни на какие крики, проклятия или мольбы, наслаждаться той болью, которую я причинял этой своенравной гордячке, возомнившей, что она смеет отказывать фараону! Неудивительно, что она возненавидела ребёнка, который поселился в ней благодаря мне. Жаль, одумалась потом, и стала оберегать тебя. Даже мне стала меньше сопротивляться, дабы тебе жилось лучше. Уверен, она и сейчас подставила бы свою спину под эту палку, лишь бы тебя никто и пальцем не коснулся. Да только не бывать этому никогда. Ни мать, и никто другой не защитит тебя, несостоявшийся братоубийца! И никто не оправдает тебя за твоё преступление.

Руки Кейфла сами собой сжались в кулаки, а взгляд, всё ещё направленный на Хафура, наполнился ненавистью и презрением. Конечно, фараон заметил это, но лишь рассмеялся, и меджаи вместе с Нгози подхватили этот смех. Кровь вскипела в жилах Кейфла… А вместе с этим разлилась и жгучая обида с непониманием:

«Почему, отец, почему ты так ненавидишь меня? Из-за мамы? Но ведь её уже давно нет, а я с самого раннего детства стремился заслужить твою любовь… Неужели для тебя это ничего не значило?»

Кейфл уже не был тем маленьким мальчиком, который подбегал к отцу, цепляясь маленькой ручонкой за его пальцы, и пытающийся получить от него похвалу за то, что он выучил новые иероглифы или выпустил из лука первую стрелу, угодившую в цель.

— Ты хочешь услышать от меня признание, ведь так? Хорошо, я тебе его дам. Я всегда хотел, чтобы ты гордился мною, — произнёс Кейфл, прикрыв глаза, дабы не поддаться эмоциям — он принц, и с достоинством вынесет всё. — Но в твоём сердце никогда не было любви ко мне. А я по наивности усердно пытался её заработать, не зная самой простой истины — любовь не заслуживают. Люди любят друг друга просто так, вопреки всему. Как я тебя… Ведь ты только и делал, что отталкивал меня, принижал, оскорблял… А я все равно любил своего папу, никак не понимая почему он не относится ко мне так же, как я к нему. Считал, что недостаточно стараюсь для этого… И теперь я понимаю, что в итоге всё то, что я делал ради получения хотя бы малейшего одобрения, я в первую очередь делал именно для себя, а не для тебя или кого-то другого. Конечно, и тебе было это нужно, как и я сам, ненавистный сын — запасной наследник, которого удобно использовать себе во благо. Ненавижу ли я тебя за это? Нет. Ненавижу ли я тебя за то, что ты, оказывается, делал с моей матерью? Да. И на суде Осириса тебе это не будет прощено. Ненавижу ли я тебя за то, что именно ты мой отец? Нет. Несмотря ни на что. Ведь любят вопреки. Так же я люблю и Никаура. Ведь он мой брат… Пусть только по отцу. И я никогда не причинил бы ему вреда. Допрашивай меня хоть всю ночь, прикажи переломить мне кости этой палкой, но я не откажусь от своих слов. Иного ты не услышишь от меня, отец. Это и есть моё признание.

— Кейфл… — послышался голос старшего принца, на который все тут же оглянулись — Никаур как раз вышел из тени одной из колон, в сопровождении Амизи и охранявших его покои меджаев.

При виде них Хафур гневно сверкнул глазами:

— Я же велел не выпускать тебя!..

— Это моя вина, повелитель! — тут же склонилась в поклоне Амизи. — Я прорвалась в покои господина, чтобы нанести ему свежую мазь и сменить повязку, хотя меня и не хотели пускать эти верные воины, следуя вашему приказу. Но я боялась, что принцу станет хуже из-за того, что я не выполнила свой долг, и они впустили меня… И там я узнала, что Никаур желает оказать своему младшему брату последнюю милость — дать ему возможность раскаяться в его присутствии, дабы облегчить ношу на сердце из-за попытки братоубийства. Но, как я понимаю, всё это не так, верно? Младший принц невиновен?..

— Я ещё разберусь со всеми вами! — рыкнул Хафур, и выпалил: — Невиновен?! Это он то невиновен? Да я скорее сам шагну в Дуат, чем откажусь признать очевидное и оправдаю этого выродка!

Услышав это, Никаур прервал их с Кейфлом немой диалог, во время которого они просто смотрели друг на друга — Никаур с вопросом, Кейфл же с теплом.

— Отец, но ведь…

— Молчать! — взревел Хафур, из-за чего старший принц втянул голову. — Не смей прерывать меня, когда я говорю! Особенно во время вынесения приговора.

— Но приговор ведь уже вынесен…

— Я отменяю его, — Хафур, пригвоздив каждого в зале тяжёлым взглядом, остановил его наконец на Кейфле, и произнёс ледяным голосом: — Властью, данной мне, я — Хафур, фараон первого сепата, обвиняю хекау Кейфла в попытке убийства наследного принца Никаура. Признаю его вину доказанной и выношу приговор в соответствии с его деянием — смертная казнь через обезглавливание. Привести в исполнение незамедлительно.

Едва договорив, Хафур резко развернулся и ступил на лестницу, ведущую к его трону, дабы оттуда взирать на казнь. Амизи, вцепившись в руку Никаура, испуганно ахнула, старший же принц потерял дар речи… А Кейфл лишь слабо улыбнулся — он не сомневался в том, что именно к этому всё придёт. Нет, ему конечно было страшно… Ужас сковал его тугим ледяным узлом, но Кейфл не мог позволить, чтобы кто-нибудь это заметил.

— У меня есть последняя просьба, — поборов охватившую его дрожь, вымолвил юноша ровным голосом. Хафур лениво махнул рукой, позволяя её произнести. — Я обещал дать Ифе свободу… Отпустите её вместо меня, и позвольте ей получить образование в храме Гора.

— Хорошо, — кивнул Хафур. — Свидетелем моим словам выступит сам Великий Гор — я исполню твою последнюю волю. Приступайте, — велел он замеревшим в ожидании меджаям.

— Постойте… Подождите! — прокричал Никаур, попытавшись прорваться к брату, но его удержали крепкие руки воинов, коим он, особенно с раной, не мог оказать сопротивление. — Отец, не делай этого, одумайся! Я не верю, что это сделал Кейфл! Прошло слишком мало времени, мы ещё не успели разобраться во всём! Не бери грех на душу, отец, отмени приговор!

— Ты, может, и не успел разобраться, что и не удивительно — ты был без сознания, — но зато я успел. Приговор я не отменю.

«Спасибо, брат, что хотя бы ты веришь в мою невиновность», — сказал Кейфл последним брошенным на Никаура взглядом, прежде чем его с обеих сторон ухватили за руки меджаи, заставляя склониться ниже.

Все звуки пропали для Кейфла… Удивительно, но находясь на пороге смерти он вдруг ощутил странную лёгкость с мыслях. Вернее, они полностью отсутствовали… Он будто погрузился под воду, едва слыша крики Никаура, пытавшегося остановить казнь, почти не видел как Нгози обнажил свой как всегда хорошо заточенный хопеш, как велел державшим юношу меджаям отойти, как принял удобную позу, готовясь замахнуться…

«Прощай, Ифе…» — Кейфл закрыл глаза, мысленно воссоздав облик возлюбленной. Она улыбалась… И ему даже показалось, что он услышал её голос в эти последние мгновения…

И ровно через секунду, когда Кейфл уже ожидал смертельного для него удара, кто-то внезапно навалился на него со спины всем весом, крепко прижавшись к нему, и обхватив голову руками. Щеки юноши коснулись чьи-то мягкие волосы, от которых исходил до боли знакомый аромат…

— Ифе?.. — не веря прошептал Кейфл, распахнув глаза.

Конечно, он не мог её видеть, но волосы, закрывавшие ему весь обзор, были её цвета. Да, это она, нет в этом никаких сомнений. Это её аромат, её руки, её тепло… Но как?..

— Это что ещё такое? — прохрипел Хафур, в то время как все остальные замерли в шоке. — А ну пошла прочь! Головы лишиться захотела? Тебе Нгози уже почти устроил это! Хвала Гору, успел отвести руки!

— Я никуда не уйду! — яростно прошипела девушка, лишь сильнее прижимаясь к Кейфлу, которого она действительно в самый последний момент успела закрыть собой. — Хотите его убить? Тогда вам сперва придётся сделать то же самое со мной!..

---

Примечания:

Почему нет метки «Несостоявшаяся казнь»?? ?

Ни за что на свете Ифе не смогла бы вспомнить как именно она преодолела весь путь, чудом сумев не заблудиться и практически вслепую избрать кратчайший — ведь девушка не знала дороги, ведущей из лабиринта подземелья до тронного зала… Для этого нужно было преодолеть не меньше половины дворца. Вернее, она только примерно представляла дорогу… Её в тот момент словно чья-то невидимая рука мягко направила в нужную сторону.

Но вот в чём Ифе точно могла быть уверенной, так это в том, что никогда ещё она не бегала так быстро! Будто сама Нефтида одолжила ей свои крылья, чтобы девушка смогла успеть в самый последний момент закрыть собой любимого. Даже если это означало бы, что хопеш мог обрушиться на её шею…

Ифе не нужно было слышать нового приговора, вынесенного Хафуром, чтобы с ходу решиться на это, не сомневаясь в правильности действий ни секунды. Просто в тот момент для неё не существовало иного выхода — это решение было у неё единственным, и потому безоговорочно верным. И для его принятия ей достаточно было ещё издали заметить обстановку в зале — благо двери почему-то оставили раскрытыми… И вид занесённого хопеша над склонившимся Кейфлом мгновенно придал сил уже изрядно запыхавшейся от длительного бега Ифе, чтобы она сделала последний рывок, значительно выходящий за пределы её возможностей. Или же до этого дня она просто недооценивала свои настоящие силы…

Поглощённые происходящим возле подножья трона, все присутствующие благополучно упустили из виду появление Ифе в тронном зале. Нгози, сбитый с толку возникшим из ниоткуда белым пятном, едва успел среагировать и отвести руки в сторону, громко рубанув хопешем по полу, повредив клинок… Правда, ровно через мгновение он уже сильно жалел, что не довёл дело до конца с первого раза. Откуда, Амт её поглоти, выскочила эта девка, посмев сорвать исполнение приговора?! Знал бы заранее, что так будет, без раздумий снёс бы одним ударом головы и ей, и этому младшему царскому щенку!

«Я никуда не уйду! Хотите его убить? Тогда вам сперва придётся сделать то же самое со мной!..»

После этих слов Ифе в зале повисла тяжёлая, звенящая тишина. Слышно было лишь громкое сопение Нгози на пару с Хафуром, да глубокое и частое дыхание девушки — лёгкие буквально пылали у неё в груди, и по ощущениям они то ли намертво слиплись, то ли прижарились к рёбрам… Ноги так вообще всеми силами намекали ей на то, что ближайшие дни они будут усердно мстить ей за подобное издевательство.

«Мне… плохо…» — честно призналась самой себе Ифе, чувствуя, как под натиском усталости схлынули последние крупицы сил. К тому же её только сейчас в полной мере настиг запоздалый ужас… За Кейфла, за себя… И за то, что их ещё только ожидало.

Нельзя сдаваться… Только не сейчас! Нельзя давать слабину в такой момент!

Но тело отказывалось больше слушать приказы хозяйки, невзирая ни на какое сопротивление став подобным кучке сухого песка. Мол, я и так уже выдало больше, чем могло, дай передохнуть.

Обмякнув, Ифе разжала руки, тут же соскользнув по спине Кейфла в бок… Но от встречи с полом её уберегли крепкие объятия юноши.

— Милая моя… — торопливо зашептал принц, прижимая её к своей часто вздымавшейся груди, хаотично скользя ладонями то по спине девушки, то зарываясь в её спутанные волосы. — Прости… Прости меня. Это всё моя вина.

Ифе хотелось возразить, сказать, что он виновен только в том случае, если действительно ударил брата кинжалом, но к тому времени в глазах начало темнеть, а к горлу противно подступала тошнота… Поэтому Ифе предпочла окончательно расслабиться в крепких, тёплых объятиях живого юноши, чья жизнь могла оборваться каких-то несколько минут назад… Но вот его сердце продолжало биться, и Ифе щекой чувствовала его сильные толчки… Тепло его тела согревало и дарило уют и покой… И жадно вслушивалась в его голос, ставший таким родным… Он не смолк навеки, не ушёл вместе с душой в недосягаемый для живых Дуат. Он здесь… Кейфл здесь… Ифе удалось вырвать его из цепкой хватки смерти! От этой мысли захотелось одновременно рассмеяться и заплакать от облегчения. Но нельзя… Ведь ещё ничего не закончилось. И в этот момент Ифе как никогда хотелось верить в то, что вдвоём им под силу справиться с чем угодно. А, если что, она вновь готова защитить его.

Кейфл же никак не мог до конца поверить, что он всё ещё жив. Он ведь уже смирился со своей участью, принял её… Но тут случается невозможное!

Юноша словно во сне прижимал к своей груди девушку, за эти короткие мгновения, длинною в целую жизнь, ставшую для него в разы любимые и ценнее. Хотя до этого ему казалось, что это невозможно — ведь он и так любил её всем сердцем, и был готов пойти ради неё на всё. Но так вышло, что она первая показала, на что она готова ради него. От этого в груди щемило… Как от счастья, так и от страха за неё.

«Ну зачем, зачем, во имя хека, ты бросилась меня защищать?! — с отчаянием мысленно восклицал Кейфл. — Такое безрассудство… Но именно благодаря этому, благодаря тебе, моя любимая Ифе, я смог ощутить каково это, когда кто-то готов рискнуть своей жизнью, чтобы спасти тебя! Это… бесценно. Раньше на это была готова пойти только мама… И я уже не рассчитывал, что однажды кто-то ещё решится на подобное ради меня. Прости, Ифе… Прости меня! Если бы я не был таким глупцом, если бы не заключал ту сделку… из-за которой из меня утекает сила, словно её кто-то выпивает… Я бы не допустил всего этого. Не дал бы так легко себя арестовать, не позволил бы проводить эти унизительные допросы. Не позволил бы, чтобы Нгози занёс хопеш надо мной! И не допустил бы того, что ты подставила себя так, как сейчас. Но уже ничего невозможно исправить — отец никогда не простит тебе того, что ты совершила. И это целиком моя вина…»

— Кейфл… — дыхание девушки вдруг щекотнуло ухо юноши, от чего он едва заметно вздрогнул. — Мои браслеты… Артефакты. Ты можешь их использовать…

«О нет! — прикрыл глаза юноша, дабы никто ненароком не заметил охватившее его отчаяние. — Бедная моя Ифе! Ты рассчитывала, что я смогу спасти нас…»

— Нет, — также тихо, но твёрдо отрезал принц, не дав ей договорить.

— Почему?.. — опешив, Ифе даже забыла понизить голос. Впрочем, каждый в зале мог истолковать её вопрос по-своему.

«Лучшей ей сразу узнать правду. Такое нельзя скрывать. Быть может, тогда она ещё сумеет как-то спастись».

— Я лишён силы, — спокойно ответил Кейфл, словно признался, что порезал палец. На деле же сердце у него обливалось кровью… Особенно тогда, когда Ифе отпрянула, устремив на него прямой, пропитанный недоверием взгляд. Юноша ненавидел себя в этот момент…

— Разве сейчас время для шуток, Кейфл? Скажи, что ты имел ввиду что-то другое!

— Я не шучу, Ифе, — ответил Кейфл, и прибавил шепотом: — Хека… Она больше мне не подвластна. Я бессилен. Только, прошу, не говори ничего так громко!.. Об этом никто не знает, и лучше, чтобы так всё и оставалось.

— Но… — Ифе показалось, что её сердце провалилось куда-то вниз. — Как же так?..

Осознание сложившейся реальности обрушилось на девушку подобно огромному каменному блоку, под которым оказалась погребена вся её хрупкая надежда на то, что всё обернётся благополучно. Будь у неё больше времени, этого чувства, возможно, и не возникло бы. Ифе непременно начала бы пытаться разобраться, почему Кейфл лишился силы и как им это исправить. Но у них не было в распоряжении такой роскоши…

«Но зато я рядом с ним, — попыталась хоть немного приободрить себя девушка, и вновь прильнула к юноше, выражая объятиями всё то, чего не могла сейчас сказать. — Мы будем вместе… До самого конца».

— Стало быть, намеренный срыв казни, — хищно прищурился Хафур, поглаживая гладкий подбородок. — Видимо напрасно я решил проявить милость и позволить тебе, рабыня, обрести свободу.

— Но таково было предсмертное желание брата… — опомнившись, подал голос Никаур, и не без труда шагнул вперёд — обезболивающее как раз не вовремя прекратило действие. — Прошу тебя, отец, опомнись! Судьба в лице этой женщины подарила тебе возможность избежать страшного греха! Сыноубийство… После такого твоё сердце никогда не станет легче пера! Пожалуйста, отец, подумай о себе. Знаю, ты хочешь совершить справедливое правосудие, но позволь богам решить дальнейшую судьбу моего брата. Сделай, как и собирался изначально, изгони его в Та-Дешрет!..

После того, как Никаур произнёс эту короткую речь, фараон, недобро улыбнувшись, поманил сына к себе рукой. Поддерживаемый Амизи, принц не без опаски приблизился к подножию трона. Затем, обливаясь потом из-за боли, поднялся вверх…

— Трусливый щенок! — выкрикнул фараон, когда Никаур предстал прямо перед ним, и наотмашь ударил его по лицу. Амизи не смогла удержать отклонившегося в сторону юношу, и тот повалился наземь, со стоном приложив руку к разбитой губе. — Позор моего рода! И этот слабак должен стать моим наследником?! Быть может ты прав, и благодаря Ифе у меня есть возможность заменить тебя более достойным претендентом? Ты вообще знаешь, через что прошёл твой брат за последнее время? Имей ввиду, эти полосы на его спине — не единственное из этого списка. И само то, как он это вынес, достойно уважения! Ты бы не выдержал и половины!

Кейфл не скрывая своего презрения посмотрел в сторону Хафура… А Ифе только теперь смогла разглядеть раны на теле юноши. Холодящая ярость пробрала её…

«Боги!.. И это всё сотворено по приказу родного отца?! Да проклянёт Хафура и тех, кто это сделал, сам Гор!»

— Мой фараон, — в это время, склонившись в поклоне, произнесла Амизи. — Прошу вас, не заливайте этот торжественный день кровью вашего младшего сына. Со мной и Никауром на всю жизнь останется память, что в тот день, когда мы стали женихом и невестой, был казнён его брат. Прошу вас, смилуйтесь над нами!.. И подумайте вот над чем, — прибавила она потише, чтобы их не слышал Никаур, и пользуясь тем, что Хафур с наигранным вниманием пока что внимал её словам. — Не слишком ли лёгкую смерть вы решили даровать преступнику? Пески Та-Дешрет куда как страшнее гибели от удара хопешем… И потом, даже если ему удалось бы выжить там, его дальнейшая жизнь оказалась бы худшей участью из всех возможных. Достаточно просто разослать весть по всем сепатам о намерении бывшего принца Кейфла убить своего старшего брата из-за зависти — ведь невеста Никаура куда как красивее его безродной рабыни, — и за это он был навсегда изгнан. Ну а после… — девушка растянула губы в жесткой ухмылке, — любые напасти, каждую неприятность, которые могут выпасть на долю Города Столбов, будь то насекомые или же задержка дождей, приписывать деяниям мстительного хекау. Увидите, со временем Кейфла возненавидят, и однажды он пожалеет о том, что не погиб здесь, в этом зале, от рук Нгози.

— Хех, — усмехнулся Хафур, не без одобрения поглядев на Амизи. — Признаю, дело говоришь. Мне нравится то, как всё это звучит из твоих уст. Что ж, почему бы и не попробовать поступить именно так? Всё равно в случае неудачи вина будет целиком и полностью на тебе

— Конечно, мой фараон, — вновь поклонилась Амизи, едва скрывая своё ликование.

Никаур, не зная, о чём они говорили, с трудом пытался подняться на ноги, попутно проговорив:

— Отец, пожалуйста, отпусти Кейфла… Я не верю в его виновность.

— Ладно, — махнул рукой фараон, и, пока Амизи подхватывала под руку юношу, не давая ему вновь упасть, произнёс на весь зал: — Внимая просьбе моего наследника и его невесты, я готов смягчить приговор и позволить богам решить судьбу преступника. Поэтому ты, хекау Кейфл, будешь навсегда изгнан из Города Столбов в земли Та-Дешрет. Вернёшься когда-нибудь обратно — будешь казнён публично. Появишься в каком-нибудь другом сепате — будешь возвращен в Город Столбов, где тебя публично казнят. Приговор этот будет приведён в исполнение… Днём. А что до твоей невесты… — взгляд Хафура, направленный на Ифе, не предвещал ничего хорошего. — С этого дня она перейдёт в мой гарем.

— Нет!.. — выдохнул Кейфл, на миг понадеявшись, что ему послышалось, и прокричал: — Ты же обещал освободить её!

— То было желание приговорённого к смерти, — равнодушно заметил Хафур. — Казнь не состоялась, значит и желание то больше нет необходимости исполнять. Но хватит уже… Арестовать хекау Кейфла и рабыню Ифе!

Видя, как меджаи, повинуясь жестам Нгози, вскинули копья, нацелив острые наконечники на неё и Кейфла и принялись наступать на них, Ифе встрепенулись, с силой вцепившись с жёсткую от напряга руку юноши.

«Нет-нет-нет, только не это! — мысленно прокричала она. — Лучше смерть, чем рабство у Хафура!..»

Обратив внимание на величественную статую Гора, девушка взмолилась: «Прошу, помоги нам! Неужели тебя устраивает то, что творится в твоём сепате? Неужели ты доволен деяниями своего наместника?.. Молю тебя, помоги нам! Не спасение, так смерть даруй! А не можешь ты, так пусть мои слова услышат любые силы, способные помочь!..»

Никаур особо не отреагировал на приказ отца — ему становилось всё хуже… Да и ласковый шёпот Амизи ни о чём не давал возможности сосредоточиться на происходящем. Хафур с жадным вниманием следил за тем, как воины постепенно зажимают в кольцо Кейфла и Ифе. Нгози без всяких эмоций внешне, но со злорадством в душе повелевал действиями меджаев, в красках представляя дальнейшую судьбу обоих. Кейфл, понимая что помощи ждать неоткуда, решился на отчаянный шаг — вытянуть из себя жизненные силы, заменив ими отсутствие хека, чтобы перенести Ифе подальше отсюда. Да, тогда он сам погибнет… Но зато она сможет избежать той участи, которой всегда так боялась.

«Это меньшее, что я могу ей дать за то, что она уже сделала для меня…» — с лёгкой грустью подумал Кейфл, развернув Ифе к себе лицом и положив ладони на её браслеты, тепло и решительно улыбнувшись явно напуганной девушке.

Но прежде чем он успел что-либо сделать, в зале внезапно возник сильный порыв горячего ветра, принёсший с собой облако колючего песка. Люди, тут же позабыв обо всём, начали защищать глаза и закрывать лица, кто руками, кто одеждой… Вслед за этим пространство рассекли алые всполохи, на фоне которых на миг показался какой-то рослый мужчина с длинными чёрными волосами. Одарив изумленного Хафура и всех присутствующих наглой ухмылкой и опасно сверкнув тёмными глазами, незнакомец растворился в воздухе, так же внезапно, как и появился. Вместе с ним пропали и ветер с песком… И Кейфл с Ифе.

«Никогда бы не подумала, что моя мечта о путешествиях начнёт сбываться… Таким образом».

Ифе в очередной раз оглянулась, словно кто-то мог следить за ними на безлюдных улицах Унута, утопающих в ночной темноте. Ну, безлюдными они были без учёта стражи, чей патруль совсем недавно прошёл мимо.

В очередной раз убедившись, что всё спокойно, девушка как можно крепче прильнула к ведущему её куда-то Кейфлу, словно боялась, что стоит ей хотя бы на миг отпустить его или просто чуть ослабить хватку, и он тут же исчезнет, растворится в воздухе! И опять окажется там, в тронном зале…

«Нет-нет, этого больше никогда не повторится! — мысленно воскликнула Ифе, с содроганием бросив взгляд на израненную кожу на спине юноши. — Бедный ты мой… Сколько же тебе пришлось вынести! Неужели родной отец в самом деле способен на такое? Но ничего, ничего… Всё позади. Я знаю, чувствую, что дальше нас с Кейфлом ждёт только свет. И ни Хафур, ни кто-либо другой не смогут больше помешать нам».

Хотя в душе так и бурлило яростное желание расквитаться со всеми, кто посмел причинить боль её любимому. И изводило понимание, что это невозможно… По крайней мере пока. Но всякий раз, стоило этим мыслям посетить голову, Ифе тут же одёргивала себя:

«Я должна радоваться, что мы спасены, и находимся далеко от Города Столбов! И идём к тому, кто может дать нам убежище, кров. Нечего подпитывать эту отравляющую изнутри ненависть. Боги и без того покарают виновных… Теперь-то я точно знаю, что они нас слышат».

Доказательством тому служило столь счастливое появление одного из них во дворце Хафура. Ни Ифе, Ни Кейфл даже не поняли сперва что происходит что-то… необычное, пока алое сияние не окутало их полностью и они не очутились в невесомости. И хотя на страх сил уже почти не оставалось, тем не менее сердца обоих в какой-то момент подскочили к горлу, затем рухнули куда-то вниз, а потом опять взлетели вверх и заколотились с утроенной силой.

«Что происходит?» — не выдержав, Кейфл задал вопрос пустоте вокруг них.

Ответом послужил чей-то тихий смех и короткое:

«Не бойтесь, скоро окажетесь на земле, в безопасности».

Всё, что оставалось молодым людям, это только как можно крепче держаться друг за друга и ждать… Чего-то. Ведь повлиять на происходящее они никак не могли.

Никогда Ифе не радовалась песку так же сильно, как в тот момент, когда они наконец-то, как и обещал голос, оказались на земле. Вернее, то была ночная пустыня. Остывающие барханы под покровом тёмно-синего неба, усыпанного бесчисленным количеством мерцающих звёзд… Что могло быть прекраснее в тот момент для тех, кто ещё вот только находился на волоске от смерти? Только присутствие под боком того, ради кого каждый из них без раздумий отдал бы свою жизнь.

Их спаситель, как вскоре выяснилось, тоже находился рядом. Не став дожидаться, пока эти двое придут в себя, он первый подал голос, привлекая к себе внимание:

— Фух, ну и доставили вы мне работёнки! Ну, чего разлеглись, как рыбка на суше? Вставайте! Или вам отныне милее просторы пустыни? Пожалуйста, могу и здесь оставить вас.

Только теперь Кейфл и Ифе смогли рассмотреть его. Это был красивый, высокий, черноволосый молодой мужчина. Пронзительный взгляд миндалевидных глаз почти сразу же столкнулся с недоверчивыми, настороженным, и тем не менее благодарным взглядом Кейфла.

— Говорите, куда перенести вас, где вы точно оказались бы в безопасности? — требовательно попросил незнакомец. — У нас мало времени, я не могу находиться с вами всю ночь.

— Так это вы…

Мужчина резко вскинул руку, жестом останавливая готовые вырваться у Ифе слова благодарности.

— Не нужно, — твёрдо произнёс он. — Я знаю, что вы оба испытываете ко мне. Лучше ответьте на мой вопрос, и поскорее. А если и в самом деле хотите поблагодарить, — мужчина с усмешкой взглянул на девушку, — то не забывайте время от времени посещать храмы одного бога, к которому ты сама недавно ходила.

— Но… откуда вы знаете? — растерялась Ифе, теперь смотря на него чуть ли не с подозрением. — Кто вы такой?

И, только задав этот вопрос, замерла с раскрытым ртом — можно же было сразу самой догадаться!

— Боже… — шепнула одними губами девушка, и прибавила про себя: «Это же сам Сет! Грешный бог, убийца Осириса… И он спас нас с Кейфлом!»

— Ну, радует хотя бы то, что все эти приключения не отняли у тебя способность мыслить, в отличие от некоторых, — усмехнулся Сет, и прибавил, обращаясь к юноше: — Так что скажешь, хекау? Учти, я помогаю вам только потому, что твоя милейшая подруга — одна из немногих за последнее время, кто обратился ко мне с молитвой. Хотя, как я понимаю, затеяла она это не по своей воле. И всё же слова её были искренними, да ещё с просьбой оберегать тех, кто отвержен, подобно мне. И раз так получилось, что никто более не возжелал явиться вам на помощь, исполню роль защитника отверженных до конца. Говори, хекау, есть ли в Та-Кемет место, где ты и твоя очаровательная девушка наши бы убежище? В ближайшее время вам лучше лишний раз не показываться на улице.

— Пятнадцатый сепат Унут, дом моего наставника по хека, — с непроницаемым лицом ответил Кейфл и глубоко поклонился — для принца это было особенным жестом, ведь прежде он так кланялся только своему отцу и наставникам. — Благодарю тебя, бог, за спасение жизней Ифе и моей.

— Я уж думал, так ничего и не скажешь! — хмыкнул Сет, складывая крепкие руки на груди. — Ну, что ж, Унут так Унут. Приготовьтесь, сейчас будет немного трясти!..

…Вот так и вышло, что теперь молодые люди, миновав запертые городские ворота и стражу, оказались среди лабиринтов дорожек между домами. Грешный бог, улыбнувшись им на прощание, исчез… Его роль в этом деле была исполнена.

— Пойдём, от этого места я знаю короткую дорогу до дома наставника, — проговорил Кейфл, когда они немного пришли в себя после второго перемещения, и уверенно зашагал вперёд, поддерживая Ифе под руку.

— Когда ты был здесь последний раз? — шёпотом спросила девушка спустя некоторое время, чтобы хоть немного усмирить не отпускавшую её тревогу. То есть получив хоть какую-то ясность…

— Несколько лет назад. Я покинул наставника по приказу… Хафура, — Кейфл в последний момент заменил слово «отец» на имя фараона. Называть его отцом после случившегося он ещё не был готов…

— Ничего, что мы потревожим твоего бывшего наставника посреди ночи?

Уголки губ Кейфла дрогнули, словно он сдержал улыбку.

— Я достаточно долго жил у него. Мой наставник не только сильный хекау, но и учёный.

— Как и ты?

— Вернее, это я как он, — усмехнулся юноша. — Так что я удивлюсь, если он не сидит сейчас в библиотеке над каким-нибудь папирусом. Хотя этого могло бы и не быть…

— То есть?

— Наставник — слеп, но он настолько развил свою силу, что хека полностью заменила ему зрение. Так что теперь он видит намного лучше и дальше, чем мы с тобой.

— Вот это да! А мы можем так же научиться, ну, видеть с помощью хека, или для этого нужно непременно быть… слепым?

Кейфл не сдержал улыбки при виде азарта, загоревшегося в глазах Ифе.

— Нет, для этого нужно лишь желание и должное усердие. Только у слепого, как ты сама можешь догадаться, потребность в хоть какой-то замене утерянного зрения, этого усердия куда как больше. Но у этой способности есть как свою положительные стороны, так и отрицательные…

— А что здесь может быть отрицательного? — удивилась девушка.

— Ну, не знаю как для обладателя, но вот для тех, кто его окружает… — Кейфл умолк, хмыкнув, мысленно переносясь в прошлое. — Я тогда едва не получил по шее от наставника из-за этой его способности.

— Да ладно, — скептически протянула Ифе. — Не верю. Что же такого ты должен был для этого сотворить?

— Всего лишь начать взрослеть. Но не головой. Кстати, вот мы и пришли, — прибавил хекау, становившись перед дверьми одного из домов, оборвав тем самым разговор, который, пусть и ненадолго, но позволил им отвлечься. — Учти, мой наставник не любит незнакомцев. Так что сперва я зайду к нему один, а ты подождёшь в гостиной.

Ифе кивнула, ощутив как облегчение, что их путь наконец окончен, так и лёгкое волнение. Вдруг этот человек не дома? Что, если он вообще не захочет пускать к себе бывшего ученика, да ещё и какую-то девицу? Тем более, что он не любит незнакомцев. Или согласится пустить только одного Кейфла…

Прошло всего несколько секунд, но их вполне хватило для того, чтобы девушка успела как следует запугать саму себя. Заметив это, Кейфл поймал её холодные пальцы и мягко сжал их в своей тёплой ладони, второй же рукой коротко постучав. Сразу же после этого деревянные двери скрипнули, раскрываясь перед ними, и из глубины дома раздался приятный, хотя и с повелительным нотками мужской голос: «Заходи, хекау Кейфл».

— Так он действительно не глядя понял, что это ты? — сомневаясь до последнего, Ифе не смогла сдержать удивления.

Вместо ответа Кейфл улыбнулся и повёл её за собой.

Стоило им ступить за порог, как двери так же сами собой закрылись. Света внутри не было, а попадавший из окон был настолько скуден, что ориентироваться внутри было довольно сложно. Однако Кейфл передвигался в этом доме так, словно прожил в нём всю свою жизнь, не покидая его ни на один день. Ифе оставалось только крепко держаться за руку юноши. Впрочем, он и сам ни за что не отпустил бы её раньше времени. Усадив девушку на одну из кушеток, Кейфл повторил просьбу дождаться его, а сам было двинулся в глубь дома, но его остановил голос хекау: «Приведи её сразу ко мне».

— Это он про меня? — вздрогнув, шепнула Ифе.

— Да. Не бойся, он просто хочет сразу познакомиться с той, кого я привёл к нему спустя годы разлуки, — ободряюще промолвил Кейфл.

Наставник, как и предполагал изначально юноша, нашёлся в библиотеке. Как только и эта дверь закрылась за молодыми людьми, тут же ярко вспыхнул огонёк в масляной лампе, осветив часть шкафов с папирусами, стол, на котором и располагалась та лампа… и стул, на котором расслабленно восседал седовласый мужчина. Веки его были закрыты, тем не менее у девушки возникло чувство, что он смотрел прямо на неё, пробираясь в самую душу…

Только теперь Кейфл отпустил руку Ифе. Затем, подойдя к наставнику вплотную, он, к немалому изумлению девушки, опустился перед ним на колени, склонив голову, и с глубоким почтением произнёс:

— Приветствую тебя, учитель.

— Здравствуй, мой мальчик, — ответил мужчина, и его тонкие губы, до этого крепко сжатые, изогнулись в мягкой, почти отеческой улыбке, добавив лицу ещё больше морщин.

Затем он протянул юноше правую руку, которую тот сразу же поцеловал.

«Чтобы принц целовал чью-то руку?.. — Ифе неловко потопталась на месте, не понимая, что ей следовало делать. — Я всегда считала, что подобное почтение он может выражать только в отношении отца… Может, и мне встать на колени? Или поклона хватит? Я же не его ученица…»

— Рассказывай, — коротко потребовал у Кейфла хекау, и снова повернул лицо в сторону Ифе. — Но сперва поведай — кто эта юная дева?

— Это моя невеста — Ифе.

— Хех, невеста… — по-доброму усмехнулся хекау, вдруг ласково пригладив ладонью взлохмаченные кудри юноши. — До чего же быстро проходит наша жизнь… Кажется, ещё вчера ты прибыл ко мне мальчишкой, а нынче заявился посреди ночи под руку с невестой… Ну же, Ифе, подойди, не бойся.

Хекау поманил к себе девушку, и она, сглотнув ком в горле, повиновалась, подобно Кейфлу встав на колени перед ним.

— Приветствую вас, господин, — произнесла она, понимая, что нельзя больше молчать.

Мужчина тут же протянул руку к её лицу, на миг задержав её у оба девушки, затем мягко приподнял за подбородок, чуть повернув сперва в одну сторону, затем в другую. Словно рассматривал её…

— Красивая, — спустя минуту промолвил хекау, отпуская Ифе. — Даже очень. Скажи мне, дитя, какой дар, на твой взгляд, самый ценный?

— Простите?..

— По-моему вопрос довольно простой, — улыбнулся мужчина, и тут же добавил строго: — Молчи, Кейфл, пусть она сама ответит.

Юноша, едва успев раскрыть рот, повиновался. Ифе же задумалась…

«Какой дар может быть самым ценным? Любовь? Но ведь она же может стать и тяжким проклятием… Жизнь? Та же история… Зрение? Но многое увиденное в этом мире говорит об обратном. Может, это радость?.. Нет, то не дар… Но что же это тогда? Должно быть что-то ценное. То, что действительно даруется во благо, а не как один из вариантов наказания. Дар, дар… Кто может его преподнести? Не иначе как сами боги. А что они могут дать человеку, что было бы для него самым ценным? О чем мы молим их в своих молитвах? Мы молим их… Ох, вот оно!»

— Благословение, — уверенно ответила девушка, не дав себе возможности передумать.

На лице Кейфла проступили удивление, хекау же хмыкнул:

— Это почему же?

— Всё, что есть у нас в жизни, может быть как ценным даром, так и стать самым тяжким наказанием. Любовь может обернуться несчастьем, потерей, ненавистью… Жизнь, полная бед, лишений и болезней — дар это, или же проклятие? А испытываемое нами счастье я не считаю даром. Ведь это состояние, кое мы сами для себя находим, и у каждого оно своё, но это не чей-то дар. А вот благословение… Его нам даруют боги, даже через слова родителей. Человек без благословения лишён поддержки богов, ему всё будет даваться намного тяжелее, неудачи станут преследовать его на каждом шагу. Без благословения богов не разольётся Хапи, не будет урожая… Благословение — это то, о чём мы молим богов, и это то, что они даруют нам. Я так считаю, что благословение и есть самый ценный дар…

— Интересно, — протянул хекау, когда девушка умолкла, с волнением ожидая его реакции. — Интересно… Когда-то я задал Кейфлу тот же вопрос.

— И… Что он ответил? — не удержалась и полюбопытствовала Ифе.

— Знание, — произнёс с ухмылкой Кейфл.

— Да, иного я и не ожидал от него услышать, — рассмеялся хекау, и снова обратился к девушке: — А как ты считаешь, могут ли знания стать тяжким проклятием, как и иные дары в нашей жизни?

— Могут, — не раздумывая ответила девушка. — Некоторые знания способны на такое. Например, некоторые тайны прошлого.

При этом она пронзительно взглянула на Кейфла.

— Но не зная их, вся твоя жизнь является ложью, миражом, — спокойно возразил юноша. — И страдания могут оказаться даром — они сбрасывают с тебя пелену обмана, раскрывая настоящую жизнь.

— А к лучшему ли это? — с горечью спросила Ифе.

— Прятаться от правды — это своего рода трусость. Та же крыса может всю жизнь считать себя котом, но вот однажды она встретиться с ним настоящим, и что тогда?

На этот раз ответил наставник Кейфла:

— Либо она поймёт, что является крысой и убежит, либо подойдёт к коту как к своему и он её съест, либо, опять же, поймёт, кто она такая, но проявит ум и выдумает план, как перехитрить этого кота и достигнуть своей цели. Смотря что ей было нужно… Подобно этой крысе каждый человек сам решает, как ему поступать со своей жизнью. Как и с теми дарами, что приходят к ему, или же он сам их достигает. Помните это, дети. Как и то, что у каждого своя правда, и поэтому споры неизменно будут возникать, но это не значит, что кто-то из вас не прав. Умение обсуждать, договариваться — это очень важный навык. Особенно в семье.

Ифе и Кейфл молча поклонились хекау. При этом юноша своим мизинцем подцепил мизинец девушки, хотя она и попыталась спрятать его в кулак, и легонько сжал его.

Когда же они распрямлялись, Кейфл вдруг поморщился, в последний момент едва удержавшись от того, чтобы коснуться руками израненной кожи на спине.

Конечно это не укрылось от наставника. Мужчина сразу же тронул плечи Кейфла и слегка надавил на них, заставив его повернуться к нему спиной. Некоторое время в воздухе висела тяжёлая тишина… Затем хекау сухо спросил:

— Кто это сделал?

— Сперва — палач, — без единой эмоции ответил Кейфл. — После меджаи добавили.

Ифе, заметив испарину на лбу юноши и нездоровый руманец на его бледном лице, попросила едва ли не с мольбой:

— Пожалуйста, господин, помогите ему! Есть ли у вас снадобья…

— Конечно, девочка, — ласково перебил он её. — Самые лучшие. Хека называются. Ну-ну, нечего тут хлопать длинными ресницами. Лучше пусть кто-нибудь из вас — или вы вместе — расскажет, что такого у вас случилось, из-за чего вы стали моими ночными гостями.

Переглянувшись с Кейфлом, как бы спрашивая у него разрешения, Ифе решилась сама поведать обо всём. И про покушение на Никаура, и про арест Кейфла, и про то, как Хафур сперва велел избить его, а затем вообще приказал казнить младшего сына… И про их чудесное спасение грешным богом. Тут уже пришлось упомянуть и их сделки с таинственным человеком…

Наставник хмуро выслушал сбивчивый из-за спешки рассказ девушки. После чего, качнув головой, велел ей выйти и подождать их в гостиной. И было в его тоне что-то такое, что одновременно заставляло и безоговорочно слушаться, и вызывало желание возразить.

— Может я смогу помочь вам? — осторожно спросила Ифе, решив последовать второму желанию.

— Нет, — ответ хекау словно ударил по рукам. — Ступай в гостиную. Мы позже подойдём к тебе.

— Но… Как мне дойти туда? — предприняла ещё одну попытку Ифе. — Я не помню обратную дорогу. Да ещё и не видно ничего… А я темноты побаиваюсь.

— Великая хека… — выдохнул сквозь зубы наставник, слегка запрокинув голову. — Ладно, я провожу тебя.

На этот раз возразить ей было нечего… Оставшись один, Кейфл прикрыл глаза и смахнул тыльной стороной ладони испарину на лбу.

«Наставник сильно разозлился на меня, — подумал юноша. — Очень сильно… Впрочем, я его понимаю. На его месте я бы тоже был зол на такого глупого ученика. Вот только… Я бы всё равно не отказался бы от той сделки, даже получив возможность вернуться в прошлое. Некоторая правда причиняет боль, но это лучше сладкого неведения и лжи».

Прошло немало времени, прежде чем хекау вернулся в библиотеку. В руках у него была глиняная чаша, а хмурая складка меж бровей давала понять, что он всё ещё зол. Закрыв за собой дверь с помощью хека, наставник обернулся на юношу. Тот не отвёл взгляда от лица хекау, спокойно ожидая его слов. Вот только спина болела всё сильнее и жар усиливался… Это не особо способствовало хладнокровию.

— Пей, — спустя время велел наставник, сунув в руки Кейфла чашу. В ней оказалась простая вода.

— Благодарю, — произнёс юноша, сделав глоток.

— Всё пей, — сердито приказал хекау, усевшись на своё прежнее место. — Для чего я это принёс?

Кейфл сделал ещё глоток, только теперь обратив внимание на надписи на чаше.

— Артефакт… — прошептал он, но наставник всё равно услышал.

— Да, артефакт. Ну, допил? Тогда давай её сюда, да сядь ко мне спиной.

Прежде Кейфлу уже доводилось испытывать на себе лечение с помощью хека, и по прошлому опыту он знал, что это быстрый и безболезненный процесс. Так оно и оказалось и на этот раз — наставник прижал чашу к его спине, несколько раз произнес нужную формулу, вспыхнули зеленоватые полосы… И всё. Боль, как и жар, бесследно исчезли. Ровно как и следы ударов — Кейфл, насколько смог дотянуться, ощупал спину. После чего, повернувшись к наставнику, вновь склонился в поклоне, благодаря его.

— Будь на моём месте кто-нибудь другой, он бы уже своими руками вернул тебе все те следы, как бы ни больше, — сердито проворчал в ответ хекау.

— Понимаю.

— Признаться, на этот раз и я поступил бы так же, но уж больно невеста у тебя… напористая. Не отпускала меня ни в какую, пока не добилась обещания, что я прощу тебе подобную глупость.

— Я бы не стал прощать, — произнёс Кейфл и прибавил: — Но это не означает, что я жалею о сделанном. Некоторые решения требуют жертв. Я свою принёс.

— И продолжаешь приносить! — воскликнул хекау, взмахнув рукой.

В воздухе тут же возникла зеленоватая стена, окружившая Кейфла как кокон. И на фоне этой стены юноша увидел, как его собственная сила, фиолетовое свечение, подобно крупицам песка, покидает тело…

— Ты теряешь силу, Кейфл, — с болью в голосе произнёс наставник. — Ещё немного, и её уже никогда не получится восстановить.

— Почему это происходит? — спросил юноша.

— И опять это твоё каменное лицо! Словно речь не о твоей жизни идёт! Кейфл, я не могу знать наверняка, что ты не умрёшь, когда сила полностью покинет тебя. Вы столько лет были с ней единым целым…

— Учитель, почему сила покидает меня? — всё так же спокойно спросил Кейфл.

— Либо такова плата за то, что ты не выполнил свою часть сделки… Кстати, а что ты должен был сделать? Ифе, вот, в храме Сета помолилась…

Кейфл усмехнулся:

— Я же всего-то должен в течение двух месяцев… хотя уже намного меньше… найти украденный Венец Гора.

Наставник провёл ладонью по своим седым коротко стриженным волосам, шепнув что-то неразборчивое, но похожее на ругательство. Затем прибавил:

— И ты пошёл на эту сделку, не узнав сперва, что тебя ожидает в случае неисполнения условий?

— Да, — кивнул он. — Я поступил необдуманно, и расплачиваюсь теперь за это сполна.

— Глупец… — качая головой бормотал хекау. — И потому наказан ты вполне заслуженно. Хотя и излишне жестоко… Всё же Хафур совсем голову потерял — велеть казнить своего сына только на основании домыслов!

— Учитель, — произнёс юноша, желая уйти от этой темы, — у тебя, кажется, было ещё какое-то предположение, почему я теряю силу…

— Да, есть ещё одно — этот неизвестный, заключивший с тобой договор, может быть из числа тех, кто подпитывает свои силы за счёт других. В таком случае тебе повезло — они не «выпивают» жертву до конца, давая ей немного времени на восстановление. Вот только… Использовать свою хека в таких условиях ты всё равно не сможешь. Ты либо успеешь выполнить условие сделки, либо своими руками убьёшь этого паразита.

— Вот значит как.

Кейфл задумчиво посмотрел в сторону. Перед мысленным взором сами собой возникли картинки минувшего дня. Темница, допрос, палач, меджаи… Облик разъярённого отца, отдающего приказ обезглавить его… В голове прозвучали и слова Хафура о матери Кефла. То, с каким наслаждением он издевался над ней… Юноша зажмурился, тщетно пытаясь отогнать видения, вызвавшие в теле липкий ужас… Но тут ему на смену пришли тёплые объятия наставника. Усевшись на пол рядом с Кейфлом, мужчина, чувствуя, что сейчас происходило на его душе, крепко прижал к себе ученика. Помедлив мгновение, Кейфл обнял наставника в ответ.

Когда-то этот человек стал ему вторым отцом… А может, только он и был им в жизни младшего принца Города Столбов. Да, хекау всегда был строг к своему ученику, но он никогда не забывал о том, что на его попечении находился самый обычный ребёнок, которому требовались не только воспитание и образование, но и простое человеческое тепло, и забота. Сколько всего интересного он рассказал Кейфлу за все те годы! Сколькому научил… Кто был рядом с юношей, когда у него сменились последние молочные зубы? Кто всякий раз ворчал, когда тот возвращался домой с разбитыми коленками или губой? Или же с очередным синяком под глазом — общение с местными мальчишками складывалось по-разному… Чаще всего без лёгких травм никто не оставался. Кто стал свидетелем его постепенно превращения из мальчишки в юного мужчину? За что принц однажды едва и не получил по шее… Конечно, те ученицы жриц действительно были красивы, но до чего же недостойно тайком сбегать к ним, дабы начать познавать этот новый, едва раскрывшийся мир взаимоотношений!

И даже сейчас, спустя много лет, этот человек снова готов помочь, поддержать…

Кейфл очень давно не плакал. Принцев с самого детства воспитывали так, что это считалось непозволительным. Но теперь… Теперь юноша чувствовал, что груз пережитого стал слишком невыносимо давить, так и грозясь вырваться солёным потоком через глаза.

Видимо, почувствовав что-то, наставник ласково погладил юношу по голове и прошептал:

— Не сдерживай их. Да, ты — мужчина. Но даже нам иногда требуется выпустить наружу этот поток. Клянусь, никто о том не узнает. Облегчи сердце, мой мальчик. Ты пережил достаточно, чтобы эти слёзы не были твоим позором. Ну а с проблемами… Разберёмся как-нибудь. Будет день, тогда и станем думать. А пока… тебе нужно передохнуть. От всего. Я же помогу всем, чем смогу.

Сморгнув первые слёзы, застилавшие взор, Кейфл в последний раз попытался сдержаться, но сил на это уже не доставало… Наставник позволил юноше прижаться к его груди, заглушив тем самым плач, и ритмично поглаживал его подрагивающие плечи.

— Не сдерживайся, — повторил хекау. — Выплесни все эти эмоции, чтобы потом продолжать бороться с высоко поднятой головой. Чтобы стать потом причиной слёз уже своих врагов.

Дождавшись, когда охватившая юношу буря утихнет до конца, хекау вывел его из библиотеки.

Ифе, всё это время сидевшая в гостиной как на иголках, резво вскочила при виде мужчин. Вопрос, всё ли в порядке, готовый сорваться в любой момент, так и застыл у неё на губах.

— Будьте моими гостями, — произнёс хозяин дома. — Кейфл, в твоём распоряжении твоя бывшая комната. Ну а для девушки…

— Можно, мы будем жить вместе? — смущённо попросила Ифе, не желая разлучаться с ним даже так.

— Ну… — протянул хекау, усмехаясь. — Только если вести себя будете тихо.

— Наставник, нам нужен только ночлег…

Вялую попытку Кейфла оправдаться хекау сразу же прервал:

— Конечно-конечно, я в том и не сомневаюсь. Вот только…

— Там одна кровать? — предположила Ифе.

— Да.

— Ничего, мы и на полу ляжем, — бодро вымолвила девушка. — У вас есть покрывало, господин?

— Даже циновка имеется.

* * *

Прежде чем устроиться на полу, Кейфл безуспешно попытался уговорить Ифе лечь на нормальную кровать. В итоге, прильнув друг к другу, молодые люди растянулись на мягком покрывале, расстеленном поверх циновки. Было жёстко… Но никто из них не обращал на это внимание.

Пролежав некоторое время неподвижно, Ифе осторожно погладила плечо Кейфла, тихо радуясь про себя, что все раны юноши были исцелены. Но, как сказал его наставник: «Тело я ему излечил, а вот ду́шу… Тут потребуется время, наша, особенно твоя, помощь, и его собственное желание».

«Ты сильный, ты справишься со всем, — шепча про себя, Ифе приподнялась на локтях, чтобы уложить голову на грудь Кейфла. — Такие, как ты, не сдаются. А я помогу… Всем, чем смогу».

Пока Кейфл никак не реагировал на действия Ифе. Он лишь прикрыл глаза, радуясь тому, что в темноте не было видно припухлости век, и наслаждаясь её теплом, заодно перебирая пальцами так удачно соскользнувшие ему на руку длинные пряди волос девушки. Ифе же, сперва только лаская его плечи, теперь позволила себе дотронуться до шеи юноши, до его рук, пресса…

— Ифе, — хрипло произнёс юноша, ловя её руки. — Ты что удумала?..

— Ничего, — невинно улыбнулась она, высвободив правую руку и запустила пальцы в его густые тёмные кудри. — Просто радуюсь, что эта голова всё ещё на своём месте. Что я могу касаться этих волос… Могу дотронуться до бровей, до щёк. Могу, — девушка придвинулась ещё ближе, — коснуться этих губ своими губами… Я радуюсь, что ты жив, любимый мой. Вот и всё.

— И это только благодаря тебе. Моя любовь…

Одно движение, и два израненных, но пылающих любовью сердца, слились в нежном, почти робком поцелуе. Только чтобы почувствовать друг друга, ещё раз убедиться, что всё хорошо… Не с первой попытки, так со второй. Или с третьей…

— Нам… лучше остановиться, — едва сумев прерваться, шепнул Кейфл, сглотнув ком в горле. — Даже если очень захотим, вряд ли сможем сейчас… Да и наставник… В его доме…

— Всё хорошо, — Ифе нежно провела ладошками по его лицу. — Всё хорошо, мой милый. Засыпай… Тебе нужен отдых.

«Да и мне тоже не помешает», — прибавила она про себя, закрывая веки. Только на секундочку… Чтобы почти сразу же заснуть.

Сцепив свою левую руку в замок с правой Ифе, слушая её тихое сопение, Кейфл вскоре и сам погрузился в целительный сон без сновидений.