По тонкому льду (гет)

Лес был мёртвым. Темнота окутывала каждое дерево, и не было ни одной звезды на небе, лишь черные тени, нависающие над землёй, как гигантские крылья. Воздух был тяжёлым и влажным, пропитанным запахом гнили и старой плесени. Всё было тишиной, но она давила, как сталь. Гермиона стояла, не в силах двигаться, и чувствовала, как её сердце бьётся в унисон с громкими, болезненными ударами. Она слышала шорохи — странные, зловещие, как будто кто-то наблюдает за ней, но никто не появлялся.

Внезапно, из тени, как на чёрных крыльях ночи, появился он — человек в маске. Лицо скрыто, но глаза, хотя и невидимые, чувствовались. Они смотрели прямо в её душу, и в этом взгляде была зловещая бездушность, как у хищника. Рука поднялась, и в её ладони мелькнула палочка, чёрная, как сама тьма. Гермиона не могла отвести взгляд, даже если бы хотела.

И тогда оно пришло. Ожог боли, раскалённой, будто сама магия выжигала её изнутри. «Круцио» — слово, произнесённое с холодным, невозмутимым тоном. Волны боли хлестали по её телу, и каждое движение, каждый вдох казались невозможными. Она кричала, но её голос растворялся в темноте, будто его поглощал сам лес. Земля под ногами становилась зыбкой, и она падала, не в силах встать. Её сознание металось между реальностью и кошмаром.

Шум в ушах, как раскаты грома, а лицо маски всё ближе. Она пыталась оттолкнуться, но её тело не слушалось, каждое движение становилось мучением. Она знала, что эта боль будет вечной, что она застряла в этом кошмаре. И в какой-то момент, когда казалось, что её тело вот-вот разорвёт, лес поглотил её в туман, а человек в маске остался стоять, всё так же неподвижно, как сама тень, неуязвимая и бездушная.

Гермиона просыпалась в холодном поту, но было ли это пробуждение? Она не могла отделить, где заканчивается кошмар, а где начинается реальность. Лес, его зловещая тишина, всё повторялось, словно замкнутый круг, в который она снова и снова возвращалась. Каждая деталь оставалась в памяти, как отпечаток: запах гнили, тяжесть воздуха, угроза в каждом шорохе. Эти кошмары не оставляли её ни днём, ни ночью.

Она просыпалась, пытаясь сдержать слёзы, но ощущение тягучей тяжести оставалось. Казалось, что вот-вот снова тени встанут в углу её комнаты, и фигура в маске выйдет из темноты. Боль от заклинания «Круцио» не отпускала. Она чувствовала её даже во сне — как раскалённый металл, прожигающий её душу.

Каждый раз, когда она закрывала глаза, не было ни спасения, ни покоя. В её голове всё мелькали те же страшные образы, лицо скрытого существа, взгляд, пронизывающий до самого конца. В её теле снова и снова происходило то же самое — жар, сжимающая боль, потеря контроля.

Но что было хуже? Боль во сне, которую она могла хотя бы забыть, или осознание, что кошмар может повториться в любой момент, в любой тени? У Гермионы не было ответа, и каждое утро она просыпалась, не зная, готова ли она снова сразиться с этим кошмаром.

Девушка всегда была тем человеком, который привык показывать свою силу, свою уверенность, свой интеллект. Она была верой и поддержкой для всех, кто рядом с ней, но её внутренняя борьба оставалась скрытой, как тень, которую никто не замечал. И особенно сейчас, когда она оказалась в этом новом положении — в Слизерине. Этот факт добавлял ещё больше давления на неё.

Она не могла позволить себе выглядеть слабой. Сила всегда была её защитой, её способом существования в мире, который часто казался ей слишком хаотичным и жестоким. В Слизерине всё было ещё сложнее: она ощущала себя чуждой среди тех, кто давно привык к своей аристократической жестокости и высокомерии. Гермиона понимала, как легко могут её осудить, увидеть в ней что-то слабое и подорвать её репутацию. Особенно в таком доме, где даже малейшее сомнение в своей стойкости означало поражение.

Поэтому она продолжала притворяться, что всё под контролем. Она прятала все свои переживания, все сомнения, каждый момент уязвимости, зарывая их глубоко внутри. Ведь слабость в их мире означала уязвимость, а уязвимость — это шанс для кого-то использовать её. Гермиона всегда была слишком умна, чтобы позволить себе быть подверженной этим рискам.

На уроках Гермиона всегда могла хоть на время забыть о своих переживаниях и погрузиться в то, что она умела лучше всего — учёбу.

Сегодня на урок по защите от тёмных искусств пришёл профессор Картер, новый преподаватель, чья репутация уже несколько опережала его самого. Это был человек с мрачным взглядом, всегда казавшийся поглощённым собственными мыслями. Его высокий рост и чёрная мантия, скрывающая его фигуру, только добавляли ему таинственности. Он был достаточно молод, но на его лице читалась усталость — словно он видел слишком много за свою жизнь и знал, как опасен этот мир.

Гермиона почувствовала, как её напряжение усиливается. В его присутствии было что-то угрожающее, что-то, заставляющее её невольно напрягаться, даже если он не произнес ни слова. Всё в нём — его манера говорить, его взгляд, его молчаливое присутствие — говорило, что он не терпит слабости. Именно тот тип преподавателя, который мог бы заметить каждое колебание уверенности, каждое сомнение, даже в самых лучших учениках.

Профессор Картер не начал урок с типичных вступлений или шуток, как это делали другие преподаватели. Он сразу же погрузил класс в жуткую атмосферу, рассказывая о самых страшных заклинаниях и магиях, которые оставляли шрамы не только на теле, но и на душе. Его слова звучали так, как будто он сам был свидетелем этих тёмных магий, а его глаза не давали забыть, что мир опасен, и эта магия — не просто теоретическое знание.

— Сегодня я предлагаю вам начать с дуэли, — сказал профессор Картер, его голос был холодным и бесстрастным, словно он лишь наблюдал за тем, как ученики становятся частью некой игры, где ставки всегда высоки. В его словах не было ни радости, ни злости — только непреклонная уверенность в том, что это необходимо. Его взгляд скользнул по классу, и каждый почувствовал его тяжёлое внимание.

— Вы будете работать в парах, — продолжил профессор, не давая времени для раздумий. — Используйте только защитные заклинания и оружие для парирования. И помните, никто не должен быть ранен. Но если вы не способны контролировать свои заклинания, вы будете наказаны

И вот первая пара

Дуэль между Роном Уизли и Пэнси Паркинсон началась с того, что тишина в классе стала почти ощутимой. Все взгляды были прикованы к ним. Пэнси Паркинсон была известна не только своей жестокостью, но и отличной техникой темной магии, к которой она часто прибегала. Рон, с другой стороны, всегда полагался на свою интуицию и везение, но сейчас ему предстояло столкнуться с магией, с которой он редко сталкивался на обычных уроках.

Профессор Картер не стал задерживать начало и в ту же секунду дал команду:

— Начинайте.

Пэнси мгновенно бросилась в атаку, её палочка выкрикнула заклинание, и в воздухе засвистело опасное «Петрификус Тоталус», направленное прямо в Рона. Это заклинание могло быстро парализовать его, и Рон, несмотря на краткую растерянность, успел увернуться, прыгнув в сторону.

Пэнси, увидев, что её заклинание не подействовало, сделала паузу и усмехнулась. Её глаза загорались ярким огнём злости и насмешки. Она сразу же направила на Рона «Конфундус», с намерением сбить его с толку и заставить совершить ошибку. Рон замедлился, его мысли на мгновение стали путанными, но в его голове пронеслась мысль, что он не может позволить себе растеряться.

Гермиона, сидя на своём месте и наблюдая за дуэлью, чувствовала, как её сердце бешено колотится. Она пыталась не выдать своего беспокойства, но, глядя на Рона, не могла не переживать. Каждый момент казался для неё напряжённым, как будто она сама участвовала в этом бою. Она знала, что Рон не всегда был уверен в себе, и ему не хватало той хладнокровной уверенности, которая была у других, но сейчас, несмотря на свои сомнения, он сдерживался.

Время шло, и Рон, наконец, восстановив концентрацию, снова среагировал. Он с легкостью поднял палочку и произнёс:

— Экспелиармус.

Заклинание вырвало палочку Пэнси из её рук. Она едва успела поймать её, но этот момент замешательства стал решающим. В глазах Пэнси промелькнуло раздражение, но она не позволила себе терять время. Следующим моментом она бросила в Рона заклинание «Инсендио». Огненная вспышка устремилась к нему, и Рон едва успел уклониться, почувствовав жар на своем лице.

Гермиона, сжимая ладони в кулаки, следила за каждым его движением. Её мысли метались между переживаниями и надеждой, что Рон не сдастся. Она знала, что это не просто дуэль, а шанс для него доказать самому себе, что он может быть сильным. Но каждый его шаг казался ей опасным, каждое заклинание — на грани.

Рон, вдохнув глубоко, ответил Пэнси мощным «Протего», защищаясь от её следующей атаки. Он наконец начал чувствовать уверенность, и с каждым его движением Гермиона всё меньше переживала.

Затем, с решительным взмахом палочки, Рон произнес «Ступефай». Поток света вырвался с такой силой, что Пэнси, неожиданно потеряв равновесие, оказалась на коленях.

Профессор Картер, наблюдавший за дуэлью, быстро вмешался, останавливая поединок.

— Хорошо, Рон, — сказал он. — Ты прочитал ситуацию верно. Ты продемонстрировал хладнокровие.

Гермиона выдохнула, чувствуя, как её напряжение наконец спадает. Она посмотрела на Рона, его лицо, хоть и немного уставшее, выражало победу. Он справился.

Профессор Картер продолжил, его глаза скользнули по ученикам, оценивая их. Небольшая тишина повисла в классе, когда он подал следующий приказ:

— Гермиона, ты будешь с Малфоем.

В этот момент Гермиона почувствовала, как внутри что-то ёкнуло. Даже на фоне её ночных кошмаров, этого её не ожидала. Малфой. Его ядовитый взгляд, его неукротимая уверенность, все те мелкие язвы и сарказм, что он так умело преподносил всем вокруг. Он был для неё врагом, не важно, сколько раз она говорила себе, что на этих уроках их отношения должны оставаться вне игры.

Драко Малфой медленно встал, его палочка скользнула по его руке с легким металлическим звоном, когда он занял свою позицию. Его глаза встретились с её, и в его взгляде было что-то более чем просто холодное — это была насмешка. Он знал, что она чувствует себя неуютно, и, вероятно, ему это нравилось.

Профессор Картер кивнул и, казалось, наслаждался напряжением, что витало в воздухе.

— Начинайте.

Малфой не терял времени, он первым атаковал, его палочка взмыла в воздух.

— сектумсемпра! — его заклинание рвануло воздух, и Гермиона едва успела увернуться. Потоки магии пронеслись рядом, оставив после себя опасные полосы воздуха.

Ещё бы чуть-чуть, и я была бы порезана… — мысль мгновенно пронеслась в голове Гермионы, заставив её сердце сильно ёкнуть. Она знала, что Малфой не будет милосердным.

Она не позволила себе зазеваться и тут же ответила:

— Протего!

Её барьер почти не выдержал силы удара, но он всё же отразил следующую волну атаки. Малфой снова пытался напасть — его палочка блеснула в воздухе, и Гермиона почувствовала, как его магия стала ещё более агрессивной.

— Конфринго! — заклинание полыхнуло в её сторону, и мощный взрыв охватил пространство, отбрасывая её на несколько шагов назад. Земля под ногами задрожала, и Гермиона едва удержалась на ногах.

Чёрт! Он не остановится. Он использует всю свою тёмную магию. Гермиона чувствовала, как её дыхание становится быстрее, но страх не заставил её замедлиться. Она не могла позволить себе паниковать, несмотря на то, что её тело уже говорило ей об усталости.

Она глубоко вдохнула и снова подняла палочку.

— Экспилиармус!

Этот раз он был готов. Малфой отразил её заклинание с лёгкостью, но Гермиона не остановилась — она сразу же бросила следующее.

— Ступефай! — заклинание вырвалось из её палочки, направляясь прямо в него.

Малфой ответил мгновенно:

— левиоса!

Заклинание подбросило Гермиону в воздух, и она почувствовала, как её тело теряет контроль, но успела схватиться за ближайшую колонну, чтобы удержать равновесие. Не дать ему повода для следующего удара! — мысль резко пронеслась в голове. Гермиона снова повернулась и сосредоточилась. Она знала, что если она не примет жесткие меры, Малфой уничтожит её защиту.

Малфой, заметив её усилия, усмехнулся.

— Ты думаешь, что можешь победить меня? Ты всегда была слабой, Гермиона. Слабой, потому что ты не понимаешь истинной силы! — его голос был полон насмешки.

— Хватит!

Профессор Картер, наконец, вмешался. Он подскочил к дуэлянтам, его магия мощным ударом прорвалась между ними, разрывая их атакующие заклинания.

— Вы оба слишком увлеклись, — сказал профессор, его голос был строгим и полным опасности. — Темная магия — не шутки! Если вы продолжите в том же духе, кто-то из вас может серьёзно пострадать.

Гермиона стояла, тяжело дыша, чувствуя, как мышцы подводят её, а в теле всё ещё ощущается остаточная боль от заклинания. Она посмотрела на Малфоя, его лицо было искажено злостью, а глаза горели ярким огнём, как будто он был готов продолжить.

— Я сказал: хватит, — повторил он. — Если бы не мои действия, это могло бы закончиться гораздо хуже.

Гермиона стояла, чувствуя, как адреналин постепенно спадает, оставляя лишь усталость. Малфой также стоял, его дыхание было тяжёлым, а лицо всё ещё сохраняло напряжённое выражение. Он явно был готов к большему, но профессор не позволил ему продолжить.

— Вы оба будете наказаны за излишнюю агрессию на уроках, — добавил профессор, давая понять, что в следующий раз подобное не будет прощено. — Вперёд, оба, на свои места.

— Так, — произнёс он, его голос был тихим, но резким, как ледяной ветер. — Вы оба продемонстрировали полное пренебрежение к правилам. И тем более к безопасности, которая должна быть на этих уроках. Но, как и в любой другой ситуации, ваши действия требуют наказания, которое заставит вас почувствовать все последствия вашего поведения.

Гермиона почувствовала, как её плечи напряглись. Она знала, что наказание, которое сейчас выдумает профессор, будет далеко не мягким. Малфой стоял, не двигаясь, с выражением лица, будто он уже решил, что это не его проблема.

Профессор шагнул ближе и остановился прямо перед ними, его глаза метали искры.

— Гермиона, Малфой, вы оба считаете, что ваши умения могут превосходить правила? Думаете, что вас не коснутся последствия? Как бы вы поступили, если бы ваши заклинания по-настоящему причинили кому-то вред? Лишь играя с огнём, вы можете попасть в огонь, который не погасить ни одним заклинанием.

Он замолчал, давая им осознать всю глубину своих слов. Потом, не меняя тона, добавил:

— Ваше наказание будет простым. Сначала — два часа после уроков, на которых вы будете заниматься тем, что вам ближе всего — изучением теории. Но не просто копировать книги и правила, как вы могли бы ожидать. Нет. Вы будете переписывать их без перерыва, внимательно изучая каждое слово, так, чтобы в следующий раз вам не пришлось заново учить основы магии. Пишите, пишите до тех пор, пока каждый из вас не осознает, что темная магия — это не игрушка, а то, что может разрушить не только вас, но и ваших близких.

Гермиона почувствовала, как напряжение спадает. Это наказание было строгим, но оно не ломало её, как в случае с более жестокими методами. Она знала, что нужно будет работать, не расслабляясь, и это добавляло внутренней решимости.

Малфой же не смог скрыть недовольства на лице, но, очевидно, осознавал, что профессор не будет уступать. Он не произнёс ни слова, но его губы поджались.

— И ещё, — продолжил профессор Картер, его голос становился всё более угрожающим. — Если в следующий раз кто-то из вас превысит границы дозволенного, наказание будет гораздо более жёстким. И я не буду ждать, пока кто-то получит травму. Ваши действия могут иметь последствия, которые вы не сможете просто так исправить.

Он посмотрел на обоих студентов с холодным, неумолимым взглядом, как будто был готов увидеть их внутренние терзания, прежде чем развернуться и уйти, оставив их в полной тишине.

Гермиона посмотрела на Малфоя, когда он неожиданно произнес слова, которые она едва ожидала услышать. В его голосе не было сарказма, не было привычной издёвки. Он казался… искренним, хотя и недовольным.

— Спасибо, Грейнджер, — произнес он с едва заметным тоном раздражения, но с долей уважения.

Гермиона замерла, не зная, как реагировать. Это был не тот Малфой, с которым она привыкла сталкиваться. Он не хихикал, не задирал её. На мгновение она даже почувствовала странное чувство, что всё, что произошло на дуэли, не было просто случайностью.

Однако, как только она подняла взгляд и встретилась с его глазами, все её сомнения исчезли. Он всё-таки был тем, кто был готов на всё ради своей гордости и высокомерия.

— Не за что, — ответила она, её голос был твёрд и спокойный. — В следующий раз, возможно, ты подумаешь дважды, прежде чем использовать темную магию.

Малфой лишь фыркнул, и его лицо снова приняло выражение презрения. Но в его глазах было что-то, что Гермиона не могла точно объяснить. Возможно, это было признание.

Вечером, после уроков, Гермиона и Малфой направились в библиотеку, чтобы отбывать наказание. Воздух в коридоре был свежим, но напряжённым. Гермиона чувствовала, как её напряжение ещё не ушло после того, как она столкнулась с Малфоем на дуэли. В голове всё ещё звучала его голос, слова и магия, которая исходила от него, как тёмный ветер. Но на этот раз ей нужно было сосредоточиться. Она знала, что должна будет терпеть, чтобы пройти через всё это с достоинством.

Малфой же, казалось, был готов взорваться. Он шел впереди, его шаги были быстрыми и тяжёлыми, а из его губ едва сдерживался поток возмущённых слов.

Когда они оба сели за стол в библиотеке, атмосфера была натянутой.

— И вообще, Грейнджер, — прервал тишину он с улыбкой, — когда произносишь «Ступефай», ты не правильно держишь палочку. Неправильный хват, неполный жест — не удивительно, что ты не могла точно направить заклинание. Ты ведь всегда слишком увлекаешься книгами и забываешь о настоящей практике.

Гермиона почувствовала, как её лицо покраснело от раздражения, но она постаралась сохранять спокойствие. Это был Малфой — он всегда находил что-то, что можно было бы критиковать, даже если это было несущественным.

— И что ты мне предложишь, Малфой? — её голос был холодным, но в нем звучала усталость. — Ты хочешь, чтобы я в точности повторила твои методики?

— Ах, Грейнджер, ты правда думаешь, что твои книжные знания могут помочь тебе в настоящей магии? — его голос был наполнен сарказмом. — Ты — просто избалованная умница, которая верит, что сила заключается в том, чтобы быть самой умной в комнате. Но ты не понимаешь, что сила заключается в умении контролировать всё вокруг. Ты так слепо следуешь за правилами, что даже не можешь заметить, когда кто-то умнее тебя.

Гермиона ощутила, как её пальцы сжались вокруг палочки. Её лицо побледнело от злости, но она постаралась оставаться спокойной.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, Малфой. — её голос был твёрдым, но внутри неё всё кипело. — Ты не понимаешь, что есть такие вещи, которые нельзя измерить силой и манипуляциями. Ты думаешь, что волшебство — это просто контроль? Ты ошибаешься. Это гораздо больше.

— Так может, повторим дуэль? — Малфой сделался немного ближе, его взгляд был упрямым, а в голосе звучала игривая угроза. Он казался уверенным, что сможет вывести её из себя и на этот раз получить результат, на который он рассчитывал.

Гермиона не сдержала вспышку раздражения и встала, в её глазах сверкал ледяной огонь.

— Ты снова пытаешься меня провоцировать, Малфой?

Её слова прозвучали холодно, но внутри неё всё бурлило. Она не могла понять, почему он продолжает так с ней вести себя. Может, это была его привычка унижать всех вокруг, или, может быть, ему было приятно видеть, как она сдерживает гнев. Но она не собиралась поддаваться его играм.

— Ты хочешь дуэли? — она сделала шаг вперёд, её палочка была уже в руке. — Тогда ты получишь её, но, на твоё счастье, я не собираюсь использовать тёмную магию, как ты.

Малфой улыбнулся так, как будто уже предвкушал свою победу, и в его глазах вспыхнула дикая уверенность.

— О, я точно не рассчитываю, что ты будешь сдерживать себя, Грейнджер. Ведь ты такая… «сильная», правда? Но поверь мне, тебе стоит быть осторожной. Я могу научить тебя нескольким вещам. Можешь быть уверена.

Его слова были словно вызов, и Гермиона не смогла оставить их без ответа. Несмотря на весь её внутренний протест, она сделала ещё один шаг вперёд.

— Ты ошибаешься, Малфой, если думаешь, что ты будешь управлять моими действиями. Я буду сражаться так, как считаю нужным, и поверь, тебе этого не понравится.

Он опять чуть наклонился, его взгляд теперь был почти опасным, как и всегда, когда он готов был к битве.

— Тогда давай, Грейнджер, покажи мне, на что ты способна.

Гермиона, не выдержав, резко отвесила Малфою пощёчину. Звук удара эхом отразился в тишине, и её сердце забилось быстрее, наполненное яростью. Но вместо того, чтобы отступить или возмутиться, он схватил её за руку с такой силой, что боль прошлась по запястью. Мгновенно он потянул её к себе, и она оказалась на расстоянии нескольких сантиметров от его лица. Его глаза горели, в них читалась не только ярость, но и что-то более опасное.

— Ты уверена, что это была хорошая идея, Грейнджер? — его голос был низким и почти безэмоциональным, но в нём сквозила угроза. Он не отпускал её руку, его пальцы сжимали её так сильно, что она почувствовала, как её мышцы напрягаются в попытке освободиться.

Гермиона стояла, пытаясь не выдать своего беспокойства, но её дыхание стало тяжелее. Всё её тело кричало о том, чтобы вырваться, но он не даёт ей ни малейшего шанса.

— Отпусти меня, Малфой, — сказала она, но голос её не был таким твёрдым, как хотелось бы. Это раздражало её ещё больше.

Он усмехнулся, почти не заметив её попыток освободиться. Он был слишком уверен в себе.

— Ты даже не понимаешь, с кем имеешь дело, Грейнджер, — сказал он, наклоняясь ближе. — Думаешь, что ты контролируешь ситуацию?

Её сердце заколотилось. Она могла почувствовать его дыхание на своём лице, его пальцы, жёсткие и холодные, удерживающие её. В этот момент всё казалось опасно напряжённым. Она не могла сдержаться и пыталась вырваться.

— Не осмеливайся думать, что можешь меня запугать, Малфой, — её глаза сверкали, и она решила, что не даст ему повода для триумфа.

Он не отступал, только приблизился ещё сильнее, заставляя Гермиону чувствовать его присутствие почти физически. Малфой был слишком близко, его запах, его тепло, его дыхание — всё это сливалось в странное, неудобное напряжение.

Её сердце снова забилось быстрее, но теперь это была не только ярость, а смесь раздражения и… чего-то ещё, чего она не могла понять. Он был слишком близко. Его пальцы, крепко сжимающие её руку, напоминали о том, что он не собирается отпускать её.

— Ах, Грейнджер, ты всё ещё не понимаешь. Ты же знаешь, как мне нравится ломать людей, которые думают, что они сильные. Ты даже не представляешь, как увлекательно это может быть, когда ты начинаешь с ними играть.

Он притянул её ещё ближе, так, что она почти почувствовала его дыхание на своей коже. Он был полностью уверен в себе, и его слова заставляли её нервничать.

— Ты можешь играть в свои игры сколько хочешь, Малфой, но это не значит, что ты меня победишь, — она постаралась сделать голос более уверенным, но знала, что он всё равно заметит её неуверенность.

Он чуть-чуть отступил, но не отпустил её руку.

— Ты не знаешь, с кем имеешь дело, Грейнджер, — сказал он, словно говоря о чём-то личном. Его глаза блеснули, и в них опять была та же смесь угрозы и флирта. — Поверь мне, я могу быть опасным, когда захочу. И я очень люблю, когда девочки начинают понимать это слишком поздно.

Её дыхание стало ещё более тяжелым, но она сжала челюсти и стиснула палочку в руке. Малфой был слишком близко, слишком уверенным в себе, но она не собиралась отступать. Не в этот раз.

Малфой отпустил её руку, но продолжал смотреть на неё с тем же взглядом, полным уверенности и скрытого превосходства. Его губы изогнулись в лёгкой усмешке, но в глазах всё ещё горел тот же огонь, что тянул её к себе. В тишине, которая настала между ними, казалось, что время остановилось.

Гермиона пыталась сохранить хладнокровие, но внутренне чувствовала, как её сердце неистовствует. Это было не просто физическое напряжение — это была борьба, борьба, в которой она пыталась сохранить контроль над собой. Она шагнула назад, но его присутствие всё равно ощущалось, как нечто непредсказуемое и непреодолимое.

Девушка сделала шаг назад, пытаясь собраться с мыслями, но Малфой не дал ей этого сделать. Он вдруг схватил её за подбородок, приподняв её лицо к своему. Его глаза были такими близкими, что она могла почувствовать, как её дыхание сбивалось. Тишина между ними была невыносимо напряжённой. Она пыталась отстраниться, но что-то в его взгляде заставило её замереть. В нём было нечто опасное, но одновременно и завораживающее.

— Видишь, как я легко тебя контролирую? — прошептал Малфой, его голос был низким и пронизанным скрытой угрозой. Он слегка наклонился вперёд, его дыхание было настолько близким, что она могла ощущать его тепло на своей коже.

Гермиона попыталась заставить себя отступить, её тело напряглось, но в её голове всё казалось спутанным. Как он мог быть настолько уверенным в себе, как будто знал, что держит её на грани, и тем не менее… что-то в этом всё равно манило. Она отводила взгляд, стараясь скрыть свой внутренний конфликт, но он не позволил ей этого сделать, его рука не отпускала её подбородок.

— Ты не контролируешь меня, Малфой, — её голос был едва слышен, но твёрд, как никогда. Это было не столько заявление, сколько попытка вернуться к самой себе.

Он усмехнулся, его взгляд становился всё более проникновенным.

— Ты думаешь, что сопротивляешься? Но ты всё равно здесь, Грейнджер. Ты не можешь устоять. Твоя слабость — это то, что ты не признаёшь свою настоящую сторону.

Он наклонился ещё ближе, и на долю секунды она почувствовала, как его губы едва касаются её щеки, а затем его дыхание на её губах.

— Ты хочешь, чтобы я отпустил тебя, не так ли? — его голос был шёпотом, и его ладонь скользнула чуть выше, к её шее, как будто он пытался почувствовать, насколько сильна её борьба.

Сердце Гермионы бешено колотилось. Она не могла позволить себе быть уязвимой. Но её тело отвечало на его близость каким-то внутренним порывом, что было противоречием её самой. В её глазах мелькнула борьба, но что-то внутри неё уже предательски тянуло её к нему.

Он отстранился, улыбаясь, как если бы именно этого он и хотел — полное отсутствие контроля с её стороны.

— Пожалуй, тебе стоит задуматься, с кем ты имеешь дело.