Мономолекулярный меч и магия (гет)

— Жалоба на вас поступила, — сообщил судья.

Выглядел он миролюбиво, оружия не демонстрировал, и позу принял самую благодушную. Но всё равно в боевом скафандре, превращающем человека в трёхметрового гиганта, внушал невольное опасение. Не из-за высокого роста, а потому, что достаточно широко известно: какого типа снаряжение, какой примерно мощности и в каком количестве к этому костюму может быть прикручено. И броня его, материалом и толщиной собственному вооружению вполне соответствующая, уважения добавляла.

Но обычно, за исключением совсем уж вопиющих случаев, в первый раз судья приходит с целью просто побеседовать. Вот сейчас безоружные ладони он демонстративно держал на виду (хотя, кого это обманывает, главный калибр боевого скафандра брать в руки при стрельбе не требуется), а шлем оставил открытым (бронемаска на лицо опускается за пару миллисекунд).

— А в чём, собственно, дело? — нагловатым тоном спросил Иван, и тут же мысленно себя одёрнул: «Нечего себя накручивать, человек пришёл одетый по форме, чтобы показать, что при исполнении».

Боевой скафандр судьи и в самом деле является предметом в первую очередь демонстративно-показательным, а боевым — в десятую. Его сокрушительная мощь действенна только при умиротворении хулиганов, которым захотелось вдруг побаловаться с винтовками или как максимум — с плазмоганами. Для сражения с равным противником судейское облачение не годится, поскольку полностью лишено средств маскировки. Сливаться с местностью, избегая вражеских выстрелов, в нём невозможно.

Насыщенный голубой цвет с металлическим отливом, более глубокий, чем морская синь, и многочисленные позолоченные детали, имитирующие пуговицы, лампасы и эполеты создают впечатление старинного парадного мундира, призванного в самом великолепном виде показывать себя, а не скрываться. На медной бляшке, закреплённой на груди, выбита буква «омега», перевёрнутая вверх ногами. Последняя в греческом алфавите, да ещё в таком противоестественном положении, она символизирует, что терпение защитника правопорядка велико, но не безгранично, и намекает, что случится с тем, кто его исчерпает.

Такая внешность, яркая и пафосная, демонстрирует уверенность владельца скафандра в своём праве нести повсюду закон и порядок. Без компромиссов, невзирая на опасности и не прячась. Судья, находящийся при исполнении служебных обязанностей, просто не может позволить себе выглядеть серым и унылым.

— Дело в том, что некая особа женского пола, проживающая последнее время в вашем доме, демонстрирует социально-опасное поведение, — ответил судья глубоко сожалеющим тоном.

На миг наступила тишина. Только гудели негромко клубящиеся вокруг трёхметрового тела в голубом мундире минидроны, обеспечивающие полный всесторонний обзор. Вытянутая грушевидная форма и пара глаз-камер делала их похожими на миниатюрные человеческие черепа с крылышками на месте ушей.

— Здравствуйте, дядя Стёпа, — нарушила, наконец, тишину Роза Мария, выйдя вперёд и скромно потупив взор. — Это вы случайно не обо мне?

— Здравствуйте, Роза Фидельевна, — поздоровался с ней судья, обрадовавшись, словно старой знакомой. — Нет, я не вас имел в виду, но если вам есть, в чём покаяться, я готов всё внимательно выслушать.

— Не она это, — вылезла осмелевшая Василиса, — та тоже негра, но здоровенная, белобрысая и длинноногая, как кобыла. — И наябедничала: — Она только что в дом проскользнула.

Иван огляделся: Кэтэ рядом не было. Это с высокой вероятностью означало, что она решила действовать по заранее составленному плану. В том, что Василиса обязательно постарается отыграться за нанесённое ей оскорбление действием, Иван почти не сомневался и заранее проработал стратегию противодействия.

— Кэтэ Роти Мутай здесь! — донёсся голос из открывшихся дверей дома. Кэтэ вышла во двор, одной рукой волоча кресло, а в другой держа то самое злополучное тренировочное копьё, которым недавно запугивала Василису. Установив кресло на самом видном месте, она уселась в него, указала на свою недоброжелательницу пальцем и громко провозгласила:

— Кэтэ Роти Мутай говорит, что любые обвинения есть враньё, потому что эта женщина врает!

— Ну вот, я же говорила! — вскрикнула Василиса и испуганно спряталась обратно за спину судьи. — Эта хулиганка опять драться собралась!

— Так, девушка, — двинулся в сторону Кэтэ дядя Стёпа, — вы представьтесь для начала, кто вы и чем занимаетесь, а потом уже мы разберём ваше поведение.

— Это неприлично для женщины, саму себя представлять, — ответила Кэтэ. Василиса возмущённо фыркнула, судья нахмурился, а Иван открыл рот, чтобы вмешаться, но Кэтэ его опередила: — Но я готова, если есть важная нужность! Перед вами Кэтэ Роти Мутай, великая богиня урожая!

Василиса сначала удивилась, потом скривилась, а затем уставилась на Кэтэ, как на дурочку, со снисходительным злорадством. Дядя Стёпа очень натурально не удивился и продолжил глядеть на девушку в кресле так, чтобы каждому сделалось очевидным, что он продолжает ничему не удивляться.

— А вы точно уверены, что являетесь богиней? — задал он вопрос.

— Ну конечно, разумеется.

— Видите ли, какое дело, — продолжил судья после краткого раздумья, — богиня вы, или нет, а тыкать местных обитателей копьями в лицо никак не дозволяется! А вы, как я наблюдаю, не только не раскаиваетесь, так кроме этого продолжаете запугивать потерпевшую холодным оружием, и это в присутствии свидетелей и даже представителя закона!

— Это как это, «богиня или нет»? Это почему «нет»? — возмутилась Кэтэ.

Ивану почувствовал в воздухе знакомый запах корицы, и, скорее всего, ему не почудилось. Он, не теряя времени, подскочил к Кэтэ, отобрал у неё копьё и протянул улику судье.

— Гражданин судья, взгляните, пожалуйста, на этот предмет внимательно. Это копьё совершенно тупое и предназначено только для учебных боёв и соревнований. Это не оружие, а спортивный снаряд.

— И что это меняет? Этим предметом вполне возможно нанести травмы, несовместимые с жизнью.

— Это меняет всё, — сообщил Иван. — Произошло недоразумение.

Именно так звучала найденная Иваном и доведённая ранее до Кэтэ лежащая в основе его защитной стратегии мысль. По его версии Василиса сама вошла в круг, в котором происходил товарищеский спортивный поединок, и произнесла нечто, похожее на вызов на бой. Вызов был немедленно принят, и Василиса в полном соответствии с правилами получила взбучку. А значит: никакого нападения не было, случилось неверное толкование намерений.

— Ганс, подтверди, что есть такое правило, — обращался Иван к авторитетному специалисту в боевых искусствах.

— Ну да, — соглашался Ганс, — есть. Если во время поединка двух бойцов на площадку входит кто-то третий претендент на победу, то начинается бой втроём, в котором каждый за себя.

Судья скептически хмурился, но слушал, не перебивая. Василиса возмутилась, напомнив, что её грозились убить прямо на месте.

— Это же ролевая составляющая поединка такая, — объяснял Иван, — создающая исторически достоверную атмосферу. В боях на историческом холодном оружии часто стараются соперника запугать страшным криком, но никого же не убили до сих пор. Кэтэ, ну скажи же им!

— Она сама вызов бросает! — подтвердила Кэтэ. — Говорит, что Кэтэ Роти Мутай не должна побеждать! Но она драться не умеет, сразу падает! Зачем такое делать? Я очень сердилась на такую глупость, но не убивать за это!

— Врёшь ты всё! — не выдержала Василиса. — Ты же сама кричала: «Убью-зарублю».

— Так не убила ведь! — отозвалась Кэтэ. — Вот если бы убила, тогда и приходи жаловаться!

Иван слушал разрастающуюся склоку с извращённым удовольствием, ведь его хитрый план сработал. Судье нет никакого резона разбирать пустые женские скандалы, а именно в таком виде это дело теперь и должно предстать. Чувствовать себя великим манипулятором оказалось неожиданно приятно.

Судья и в самом деле не особенно прислушивался к спору, потому что интересовал его совсем другой предмет. Неброский серый бочонок, скромно стоящий у всех на виду, а особенно, содержание надписей на его боках.

— Это чьё? — спросил он, аккуратно подняв предмет.

— Это моё, попрошу не трогать! — Роза Мария немедленно заявила о своих правах.

Судья хмыкнул и достал визатор.

— В таком случае, не желаете ли пройти проверку?

Иван заскрипел зубами от досады. Такой опасный материал, как моноизотопный гафний, тем более «заряженный», просто так на дороге не валяется и всегда кому-то принадлежит, и право на собственность защищено паспортом и регистрацией. Если Роза Мария прихвастнула лишку о своём приданном или что-то напутала, то сейчас произойдёт конфискация. Запросто возможно, что законными владельцами бочонка по-прежнему остаётся семья Мари, а передача такого богатства в её безраздельное владение лишь на словах обещана.

Роза Мария смело подошла вплотную к судье, чуть привстала на цыпочки, чтоб достать ртом до визатора в его руке (благодаря ещё пребывающему на ней высотному скафандру, изменяющему пропорции, в этой позе она выглядела особенно мило) и аккуратно на прибор плюнула. Через несколько секунд, когда визатор удовлетворённо бибикнул, подтвердив приём генетического ключа, судья направил этот инструмент на бочонок и прошёлся невидимым лучом по бирке.

Сверкнуло оранжевым. У Ивана отлегло от сердца.

— Я же говорила, — сказала Роза Мария и по-хозяйски протянула руки к бочонку. — Отдайте.

Но судья выполнять требование не торопился. Ненадолго он ушёл в себя, как все делают, когда читают информацию через внутренний интерфейс.

— Получается, что замужем, а написано, что нет, — пробурчал он себе под нос. — Надо обновить базу данных.

— Ну да, надо, — согласилась Мари и добавила: — Только имущество моё мне верните!

— Девушка, вы с ума сошли? — сказал он вдруг настолько резко, что Роза Мария подскочила на месте. — Такое вещество должно в специальном оборудованном месте храниться, а оно у вас в снег брошено!

— А чего, я его привезла только что! — протестующее воскликнула Мари и шмыгнула носом.

Все, даже Кэтэ, покинувшая кресло, столпились вокруг дяди Стёпы и принялись его уговаривать, что всё в порядке и опасности нет. Но тот выражал сомнение и интересовался, зачем вообще столь молодым и неопытным людям понадобился столь внушительный источник энергии.

Тут Ивану снова поплохело. Засветить гамма-лазер перед неравнодушной общественностью в лице её уполномоченного вооружённого представителя не хотелось ни в коем случае. Всё-таки у древних времён, с их суровыми и чёткими писаными законами имелись не только недостатки, но и преимущества. Сейчас старый принцип «всё, что не запрещено, то разрешено» ему нравился больше, чем современная практика, когда вроде как всё можно, но если соседи нервные, то не стоит и пытаться.

— Надо бы схрон проверить, гражданин судья, — перебил всеобщий гвалт голос Василисы. Она стояла возле шахтного подъёмника и осторожно пыталась заглядывать вниз через сетчатую ограду. — Я внимательно следила, они уже полгода что-то тут роют. Как бы там чего похлеще не обнаружилось.

Такой вариант Ивану тоже не понравился, но так, по крайней мере, был шанс увести разговор в сторону от неодобряемого гамма-лазера. Потому он с видимой охотой открыл калитку в ограждении лифта и предложил всем желающим спуститься вниз. Пожелали все, кроме офисного дроида и осторожной Василисы. Когда лифт тронулся и поехал вниз, пассажиров провожало её ворчание:

— Значит, богиня она, богиня урожая… Как интересно, с такой жопой, и богиня… Урожая чего? Сухофруктов?..

* * *

— Иван Васильевич, вы вроде бы разумный молодой человек, — нудил судья, — ну так скажите, для чего вам это всё?

«Это всё» и впрямь выглядело неоднозначно, но Иван не мог взять в толк, за что именно его пытаются порицать.

Ожидаемо, что странные многоцветные злаки, растущие в глубокой пещере вдали от Солнца, вызвали у судьи приступ профессионального интереса.

Свисающие с потолка бронзовые, а стало быть, немагнитные цепи служили дополнительной уликой, подтверждающей проведение биологических экспериментов. На этих цепях, очевидно, подвешивался какой-то аппарат, скорее всего источник излучения или магнитного поля, заменяющего растению-мутанту солнечный свет. Под эту версию отлично подходил и гафний-178. Если группа горе-экспериментаторов стремилась создать растение, обходящееся без естественного освещения и питающееся жёстким излучением, то лучшего источника гамма-волн не найти.

В целом, шевелящаяся и искрящая трава, пускающая зелёный туман, принятый за пыльцу, особого беспокойства у дяди Стёпы не вызывала. Та же вечнозелёная крапива, например, выглядела страшнее. Он даже скупо похвалил всех за разумную осторожность, всё-таки они догадались, что опасные эксперименты следует проводить в надёжно изолированном от остального мира помещении. Принятые меры предосторожности, такие как: большая глубина шахты, наличие в её стволе автоматического аварийного запора и кольцевой противопожарный водоём вокруг экспериментальной площадки, на которой постоянно вспыхивали огоньки, он тоже одобрил.

Немного поругал Кэтэ, которая, не вполне разбираясь в тонкостях ситуации, прямо назвалась хозяйкой этого «огорода»:

— Вы так бы сразу и сказали, что являетесь ботаником. А то вздумали богиней какой-то представляться, выпендрёж сплошной. А я, между прочим, человек занятой, мне в ваши подростковые игры играться некогда.

Кэтэ на этот раз даже пытаться спорить не стала, только недовольно поджала губы. Иван, немного знакомый с религиями и мифологиями разных народов, даже восхитился, какая покладистая богиня досталась ему в друзья. Воистину, если бы боги не спорили с неверующими, то вся земная история пошла бы иначе. Или хотя бы литература, видеоигры и кино получились бы совсем другими.

Несмотря на относительно доброжелательную оценку увиденного, потенциально опасную пещеру дядя Стёпа всё-таки опечатал. И бочонок с гафнием оставил лежать внутри неё «до выяснения».

— Понимаете, — обратился он ко всем присутствующим после того, как растянул поперёк входа мембрану с судейской печатью, — никак нельзя заниматься подобным, не получив одобрения местного населения. Может, эта ваша шербуршащая пшеница будет спокойно сидеть под землёй и давать урожай. А может, она наружу вылезет и сама начнёт людей жрать. Так что вы пока организуйте для этой вашей затеи аудит безопасности и озаботьтесь получить положительные научные оценки. Всё это имея, соседей уговорить на согласие большого труда не составит. А пока что пусть это ваше добро здесь спокойно полежит.

Ивану стоило некоторых усилий скрыть, как он рад случившемуся. Творящееся вокруг врат в мир Кэтэ могло своей необычностью привлечь слишком пристальное внимание с непредсказуемыми последствиями. Поэтому наложенная на вход в пещеру печать, сорвать которую было нетрудно в любой подходящий момент, планам их маленькой организации никак не угрожала.

Но когда казалось, что неприятности прошли стороной, судья привязался к прочему имуществу, оставшемуся по эту сторону печати. Четыре тяжело навьюченных походным имуществом «Ишака» и спящая здесь же четвёрка киборгов: Эля, Цербер и обе кошкодевочки чем-то ему не понравились.

Возможно, Роза Мария нечаянно запустила этот процесс. Она просто захотела переодеться, ведь девушка в высотном скафандре только со стороны выглядит мило и романтично, а ей самой ходить в нём, даже если посадочный планер отстёгнут, дико неудобно. Поэтому, увидев на спине одного из «Ишаков» чемодан с надписью «шмотки Р. М.», она воскликнула:

— А чего, мои вещи уже тут? Значит, я переоденусь.

— А в доме переодеться не хочешь, нет? — недовольно поинтересовался Ганс.

— А чего? — ответила она. — Я хочу свой новый доспех надеть, надо же к нему привыкать. А вы все отвернитесь!

— Я-то отвернусь, — сообщил живо отреагировавший на слово «доспех» дядя Стёпа, — да только дроны мои всё равно во все стороны смотрят, им так положено.

В подтверждение его слов похожие на черепа микродроны, только что смирно вокруг него висевшие и почти не жужжавшие, шумно заклубились, словно роящиеся пчёлы.

— Ну, если так, то вы ихнему ИИ эротический модуль отключите, чтобы они на меня не пялились, — попросила Мари.

— Никак нельзя, — ответил судья, — этот модуль окружающее пространство на предмет наличия порнографии анализирует. Если его отключу, потом придётся объяснительную писать.

— Вот же зануда, — пробурчала Мари. Она достала из чемодана изготовленный Гансом специально для неё нарядный чешуйчатый доспех, который и надеть-то успела всего один единственный раз на окончательной примерке, и грустно вздохнула.

Судья же ещё раз внимательно осмотрел содержимое подземного коридора и выдал вердикт:

— Сдаётся мне, дорогие друзья, что у вас тут организовалась настоящая молодёжная банда.

— Да с чего вы взяли? — изумился Иван.

— Налицо признаки, отмеченные в руководстве по распознанию антиобщественных организаций и деструктивных культов, — объяснил своё заявление дядя Стёпа. — С одной стороны: разнообразное холодное оружие и доспехи, стало быть, имеется увлечение историей и боевыми искусствами. А с другой стороны: доминирует эстетика старинной азиатской поп-культуры, так называемого «аниме». Самурайский стиль одежды, девушки-кошки, эльфийка-рабыня и собака, перекрашенная под амурского тигра. Типичная «якудза».

— И чего в этом такого «бандитского»? — возмутился Иван.

— А надо дальше по списку пройти, — продолжил судья перечисление. — Высокотехнологичные транспортные средства и избыточно мощное стрелковое оружие. Какое отношение всё это имеет к мирному изучению истории и боевых искусств? А вот для всяких хулиганствующих шаек подобное сочетание несочетаемого типично. У вас тут штурмовых гаусс-винтовок целых три штуки и плазмоган в придачу. Куда вам это всё, вы с кем воевать собрались?

— Да ни с кем, — вмешался Ганс, — просто нам нравится оружие и всякая техника.

— Мы же никому ничего плохого не делаем, — поддакнул Иван. — А оружие имеем, потому что вооружённые люди — это вежливые люди.

— Оружие делает людей свободными, потому что даёт каждому человеку равную со всеми остальными возможность нанести ущерб другому, — вставила Роза Мария. Скафандр она всё-таки сняла и осталась в обтягивающем термозащитном комбинезоне, который всё закрывал, но ничего не скрывал.

— И зачем вам нужна возможность наносить ущерб? — поинтересовался судья.

— Равная возможность! — уточнила Роза Мария. — Это важно. Если она есть, то никто никого не может заставить что-то сделать против его воли.

— А вас кто-то заставляет?

— По-разному бывает, — хмуро проронила она.

— И оружие не помогает? — уточнил судья.

— Не помогает, — кивнула Роза Мария и обиженно отвернулась.

Ивану хотелось поддержать Мари. Сказать что-то такое, чтобы сразу стало очевидно, что она права, а судья нарочно всё запутал. Но в то же время он, как рационально мыслящий человек, чувствовал фальшивость темы этого спора. Словно они с судьёй, говоря одинаковые слова, рассуждают о совсем разных предметах.

Гансу, видимо, хотелось того же, и он не удержался:

— Мы же про окончательный идеал рассуждаем, который недостижим, но к которому следует стремиться, — разъяснил он уверенно. — Человечество движется к построению свободного общества, где никто никого не будет принуждать насилием или манипуляцией, и каждый сам сможет принимать рациональные решения на основе собственного анализа текущих тенденций.

— В таком случае, самое свободное общество уже построено в стаде у баранов, — заявил судья. — Знаете, кто это?

— Конечно, я же изучаю историю, — удивился Ганс. — Бараны же неразумны, да? Причём тут они?

— Они умеют бодаться и так наносить друг другу равный ущерб, а ещё способны анализировать тенденции, — ехидно ответил дядя Стёпа. — Вот, представьте, бежит стадо баранов. Один, который крайний справа, замечает, что ещё правее трава сочнее. И отклоняется туда. Пара других обращает внимание на его инициативу, видит особо вкусную траву и направляется следом. А дальше по цепочке каждый баран обнаруживает, что появилась тенденция бежать вправо и решают её поддержать. И так всё стадо в результате вправо поворачивает.

Роза Мария попыталась сохранить обиженное выражение на лице, но не удержалась и хихикнула.

— А вот, представьте ещё, — продолжил судья, — что справа же внезапно выбегает пастух и даёт ближайшему барану пинка. Тот с криком бросается налево подальше от опасности и толкает в эту сторону остальных. И вот уже все понимают, что сложилась новая тенденция — бежать налево, потому что справа зафиксирован источник пинков, и поступают соответственно. Причём, заметьте, не по чьей-то команде, а сами добровольно. И если кто-то отстаёт, то не считает, что кому-то подражает, а просто полагает, что сам так рассчитал, просто более умные и успешные бараны догадались раньше.

— Люди — не бараны! — возразила Роза Мария.

— По-разному бывает, — ответил дядя Стёпа.

Возражать никто не решился, потому что высказанные судьёй мысли показались всем слишком новыми. Их следовало сначала обдумать, а потом уже, если появится желание, оспаривать. Только Кэтэ не промолчала, но она-то как раз заявила, что судья совершенно прав.

Наверх поднимались также молча, только судья продолжил распекать Ивана, обещая, что обязательно будет за ним и его компанией внимательно следить.

Наверху их встретила загадочно-мечтательной улыбкой Василиса. Она держала ладонь на макушке офисного дроида, прямо возле кнопки, включающей видеопроектор. Дроид прекрасно управлялся голосом, но, как видно, нажатие кнопки казалось ей более эффектным жестом.

— А тут на вас ещё одна жалоба, — злорадно сообщила она и нажала-таки кнопку.