Бумажные корабли (гет)

В это утро Брюс проснулся как обычно, и «обычное» его беспокоило. Он лежал на спине, на огромной кровати, под большим одеялом, под которым Халк помещался целиком и мог вдоволь наворочаться. Но Халка не было.

Брюс выглядел букашкой в собственной постели. Рука ещё помнила всю «прелесть» ношения перчатки, венчаной камнями Бесконечности, и напоминала о себе ноющей болью с небольшим жжением. Брюс списывал эти последствия больше на психологический фактор.

Где-то в шкафу точно существовала ещё одежда, соответствующая его человеческим размерам. Брюсу пришлось долго шарить в одном из них, чтобы найти её под огромными грузными шмотками Халка.

— Может, поговорим? — обратился он к отражению в зеркале, но никакого ответа не последовало.

День обещал быть свободным от дел. Иной раз Брюс мечтал бы о таком, но чувство неприятного одиночества, успешно игнорировавшего шум города, беспардонно вползало в светлую квартиру, по-хозяйски обволакивало пространство и голову Брюса.

Телефон молчал. Да и кому звонить? Постаревшему в один миг Стиву, чтобы сиротливо начать разговор с фразы: «Эй, а помнишь?»

В последнюю встречу они говорили о Нат, чей номер Брюс до сих пор не удалил. Вышел приятный разговор, умытый глубокой печалью и оставивший после себя пустоту. Нет, сегодня Брюс не готов в неё погружаться — не есть хорошо так часто рвать зарубцевавшиеся раны.

Брюс никому не рассказывал: когда Халк щёлкнул пальцами, он встретил Наташу. Всего лишь на краткий миг сумел оказаться рядом. Он даже успел схватить её за руку, но очнулся на полу один, смотрящий в голубое земное небо. Наташа не могла пойти за ним, хотела она этого или нет. Брюс помнил её объятия, мягкую улыбку и чуть настороженный взгляд. Он о многом хотел сказать, но все слова сыпались песком сквозь пальцы. Все, кроме двух: «Мы смогли».

Брюсу не забыть, как она улыбнулась в ответ.

Новый Стив Роджерс тоже очаровательно улыбался, шутил, глаза его загадочно горели. Это не заканчивалось даже тогда, когда он заговаривал о Наташе. Конечно, разговор неизбежно обретал иной смысл, но создавалось впечатление, что Наташа сидит с ними рядом в уютном кафе. Вспоминает редкие, и от того еще более ценные, счастливые моменты жизни. Стив отчаянно выхватывал из памяти любые нелепости о Мстителях, лишь бы обойти проклятый щелчок и гибель Нат на Вормире. Брюс слушал. Внутри теплело. Только глаза у обоих горели уже иначе. Это было неизбежно, как и осознание того, что Нат больше нет.

Возможно, именно тогда, сидя со Стивом в кафе, Брюс что-то не то сказал или подумал? А Халк услышал и запомнил.

С Халком всегда было непросто. Брюсу потребовалось слишком много времени на то, чтобы принять его в себе. Он много чего наговорил ему за жизнь. Халк прекрасно усвоил: Брюс Беннер боится его и часто мечтает о том, чтобы его никогда не было. Брюс, с которым они были одним целым. Брюс, который отказывался понимать: могучий Халк — всего лишь подросток, с типичными для своего возраста протестами и обидами. Взять, к примеру, ту же Нат. Если Брюс любил её как женщину, то Халк, невзначай проникаясь этим, видел в ней маму, которой никогда не знал или не помнил.

Перед глазами вспыхнул экспериментальный взрыв гамма-бомбы. Брюс тогда спас от верной смерти юного паренька, Рика Джонса, но сам попал под раздачу мощнейшей радиации. Брюс совсем не знал его, но Халк определённо стал его проекцией. И был совсем не виноват в том, что от Беннера неотделим.

Халк неожиданно хмыкнул внутри, но заговорил только тогда, когда Брюс заварил себе кофе и сел в кресло у окна с большой горячей чашкой. На ней был изображен фанатский рисунок: Халка со всех сторон облепила ребятня и он терпеливо, с недовольным лицом следил за тем, чтобы один из неугомонных мальчишек не свалился с его головы. Впрочем, чего только не сделаешь за огромный торт? Наверху красовалась надпись: «ХалкоБеннер крут!»

— Беннер считать меня малявкой?

— Поверь, в том, чтобы быть ребёнком, нет ничего плохого. Это, скорее, счастье.

Халк хмыкнул снова:

— Беннер считать меня вирусом. Беннер врать. Беннер никогда не быть друг.

Брюс закатил глаза. Вот что в менее категоричной форме он сказал недавно Стиву. Тогда же он продолжил фразу с «но». Только Халку уже было безразлично.

— А что думает Халк? — спокойно спросил Брюс, отпив из чашки. Он больше не собирался спорить и списывать со счетов мнение второго себя.

— Халк думать, Беннер хотеть убить. Перчатка мочь убить. Беннер надеяться.

— Беннер хотел спасти тех, кого любит, — твёрдо ответил Брюс.

— Беннер упасть. Халк остаться один. Он щёклкнуть пальцами, потому что поверить Беннеру и тоже мечтать вернуть Нат.

В полурычащем голосе слышалась обида, сквозила досада.

— Беннер знать, что не вернёт Нат. Беннер пожертвовать Халк, чтобы другие жить.

— Я рискнул тобой, но я верил в тебя, и если бы ты погиб, то не радовался бы, — по-прежнему твёрдо произнёс Брюс.

Халк задумчиво хмыкнул:

— Тогда бы Беннер стать свободным от вирус.

— Беннер стать одиноким, — улыбнулся Брюс и снова отпил из чашки. — Ты сам-то ответь, не хотел от меня избавиться?

— Халк любить свободу. На Сакаар Халк думать, что не нужен Беннер.

— И тебе не было одиноко?

Халк ненадолго замолчал.

— Халк драться, чтобы не быть один. Халк быть весел на Сакаар. Иногда Халк хотеть рассказать Беннер. Но Беннер не понять.

— Значит, всё-таки скучал, — прищурился Брюс.

— Ску-чал, — неуверенно повторил за ним Халк.

— Думаешь, я поступил как эгоист, солгал, приняв? Воспользовался тобой, решив заодно избавиться?

— Беннер поступить правильно, — ответил Халк и осёкся.

Тогда, несколько лет назад, они с Брюсом впервые настолько совпали: желание исправить случившееся любой ценой, руководствуясь холодной решимостью, и бушующий гнев вчерашнего подростка, который не сразу в полной мере осознал, на что подписался. Это была та боль, которая сумела поставить его на колени и разорвала на атомы каждый сосуд в его теле. Он кричал, мысленно умоляя Брюса прекратить это. Злился на себя, ненавидел, боялся потерять Брюса, подвести тех, кого считал друзьями. Человеческое сердце, ожидаемо, оказалось слабее, но Халк сумел его завести… только Наташу они не вернули.

И вот, спустя год, Халк снова ощущал себя преданным. Слышать после пережитого фразу: «просто вирус» было неприятно. Халк не должен был привязываться к Брюсу. Привязываться к людям — это всегда больно и больно тем, что не сразу поймёшь, когда оступишься.

Брюс излучал странное безразличие. Чашка кофе отправилась на журнальный столик. В голове почему-то прозвучал голосом Халка вопрос, который он на самом деле не задал: «Значит, Беннер не должен был щёлкать пальцами?»

— Вирус ты или нет, наш тандем меня полностью устраивает. Ты дал мне то, чего у меня никогда бы не было. Я горжусь тобой, — сказал Брюс и крепко сжал кулак.

Первую минуту рука ничем не отличалась от обычной человеческой, но скоро под кожей что-то шевельнулось и поползло к плечам, к груди, к ногам.

Брюс ощутил тепло от объятий. Живое.