Through Passion, I Gain Strength (гет)

Он наблюдает за ними с каменной платформы. Жители деревни стоят на коленях, прижатые к земле одной лишь его волей. В глазах некоторых всё ещё теплится надежда, словно их что-то ещё может спасти. Этого не случится. Надежда — это лишь отсроченное отчаяние, а отчаяние становится куда слаще, когда надежда полностью раздавлена.

Те, кто пытался сопротивляться ему, лежат перед ним в луже крови. Некоторые всё ещё дышат. Он улыбается. Он давно осознал, что продолжительные страдания насыщают лучше всего. Их ужас струится через Силу, густой и опьяняющий. Каждая волна агонии делает его сильнее.

Некоторые думали, что у них был шанс против него. Другие пытались защитить свои семьи. Глупцы, низведённые до животных, движимых желанием спасти своих партнёров и потомство, а не себя. Эта мысль вызывает у него отвращение, выходящее за пределы простой интеллектуальной неприязни.

— Поднимите головы, — приказывает он. — Все вы.

Они подчиняются, подняв взгляд. Кто-то пытается зажмуриться, но он вновь заставляет их открыть глаза. Они увидят всё. Они запомнят всё. Это момент, который он ценит больше всего — тот самый миг, когда в сознании умирает последняя надежда.

Воцарившаяся тишина доставляет ему удовольствие. Как затишье перед бурей.

— Вот, к чему приводит сопротивление, — говорит он. — В нём нет героизма. Нет чести. Лишь боль, которую я буду растягивать, сколько посчитаю нужным.

Это послужит уроком для следующей деревни, хотя он сомневается, что это будет необходимо. Слухи распространяются быстро, а страх — ещё быстрее.

Он обращает взгляд к горизонту. Скоро весь Медриаас склонится перед ним. Он снова протягивает руку, и Сила с готовностью откликается на его волю.

* * *

Голубая молния срывается с его пальцев и поражает Дарта Марра. Тело того ударяется о полированный пол, и он перекатывается, прежде чем полностью замереть. Он медленно опускает руку, рассматривая своего бывшего слугу. Тёмный Советник был глупцом, бросив ему вызов, хотя он и не ожидал ничего иного от такого, как Марр. Это не имело значения.

Через Силу он чувствует мерцание жизни в теле Марра, едва ощутимое, как последний уголёк угасающего пламени. Он был ещё жив, пусть и едва. Погасить ли это слабое пламя до конца или позволить ему тлеть?

Он переводит взгляд на другую пленницу, ту, что когда-то носила титул его Гнева. Она стоит неподвижно, с ужасом глядя на тело Марра. Он ощущает её страх. Боится, что её постигнет та же участь? На неё у него совершенно другие планы.

Незаметно для неё он тянется к её сознанию. Ответ чуть не заставляет его рассмеяться вслух. Нет, Гнев боится не за себя. Самый страшный палач галактики стоит парализованная лишь видом одного человека, беспомощно лежащего на полу его тронного зала.

Привязанность. Влечение. Любовь.

Как это жалко.

Как полезно.

Да, решает он, Марр будет жить — пока что. Живой рычаг стоит гораздо дороже мёртвого примера для других.

Он бросает ещё один взгляд на Марра и чувствует что-то незнакомое — отголосок эмоции, не принадлежащей ему. Он старается её подавить. Бог чувствует лишь то, что сам выбирает чувствовать.

* * *

— Тебе приятно было убить его самой? Я чувствовал, что ты ощущала себя обманутой, когда я от него избавился.

Она ничего не отвечает. Гул её светового меча — единственный звук в этом сером, холодном кошмаре. Затем исчезает и он. Она опускается на колени рядом с телом Марра.

— Отпусти его. Эти чувства бесполезны.

— Нет. Через страсть я обретаю силу. — Она наклоняется, кладя ладонь на грудь Марра. На его броне нет ни царапины, за исключением следа от единственной смертельной раны. Его сердце не бьётся. — Теперь его смерть питает мою ненависть. Однажды она тебя уничтожит.

Это ложь. Она не чувствует ничего, кроме пустоты.

Осторожно, она делает то, что никогда не осмеливалась сделать в реальности — кладёт голову на плечо Марра, между шеей и шипами его брони. Здесь она может притворяться. Она наконец может позволить себе это признание во всём, что никогда не решалась сказать.

Его броня едва тёплая на ощупь. Она понимает, что это всего лишь иллюзия, плод её воображения. Каково было бы обнимать настоящего Марра, она уже так никогда и не узнает.

— Дай прошлому умереть. Убей его снова, если нужно.

Тепло угасает. Труп в её руках растворяется, становясь лишь тенью и воспоминанием, пока она не обнаруживает, что обнимает пустой воздух. Она поднимает взгляд и снова видит знакомую фигуру.

* * *

Дарт Марр выходит из теней между деревьями, куда более тихо, чем можно было бы ожидать от воина его размеров. Она сидит на большом бревне. Где-то вдалеке имперцы и республиканцы собирают своё снаряжение, готовясь покинуть планету. Их временный союз окончен.

Она сдвигается в сторону, и Марр садится рядом с ней.

"Лорд Марр, не желаете ли найти уединённое место и отпраздновать нашу победу?"

Такие предложения обычно даются ей легко. Она уже почти открывает рот, чтобы это произнести, но останавливается.

Что, если он молча посмотрит на неё так, как смотрит на других людей каждый раз, когда они говорят что-то глупое? Она не знает, смогла ли бы вынести отказ, особенно сейчас, когда всё кажется таким неопределённым. Она даже не знает, интересен ли Марру секс вообще с кем-либо, или же он предпочитает отдавать всю свою страсть лишь войне и сражениям.

— Для меня честь называть тебя своим союзником, Марр. — Она нарушает тишину. — Империя должна быть вечно благодарна тебе за то, что ты делаешь для всех нас.

Марр медленно склоняет голову в легком поклоне. Она не может понять, делает ли он это из простой вежливости или же искренне признателен за её слова. Ей становится слегка неловко. Дарт Марр, вероятно, привык к подобной лести.

— Как ты себя чувствуешь?

Вопрос застаёт её врасплох. Она колеблется.

— Все эти годы я верила, что служу чему-то большему, чем я сама. Как его Гнев, я должна была всегда защищать Императора. Быть орудием его возмездия. — Она поднимает взгляд на Марра. — Теперь я должна защищать себя и Империю от него.

— Это беспокоит тебя.

— Да, — признаётся она. — Через страсть мы обретаем силу. Сегодня я узнала, что моя страсть была построена на лжи.

— Ты найдёшь другие вещи, которые будут разжигать твою страсть, Гнев. — Ей кажется, что Дарт Марр едва слышно усмехается. — Если у кого-то в этой галактике и хватает страсти с избытком, так это у тебя.

Её пульс учащается. Она пытается дышать медленнее, заставляя себя сфокусироваться на далёких огнях отбывающих шаттлов.

— Он наш Император. Он знает нас. Он создал нас, в каком-то смысле. Ты уверен, что мы сможем его победить?

— Нет. Не уверен. — Марр ненадолго замолкает. — Но мне легко сделать единственный выбор, который у меня остался. Кем бы мы ни были до сегодняшнего дня, кем бы он нас ни сделал — это закончилось сейчас.

Она не знает, стоит ли беспокоиться из-за этого признания или же чувствовать себя польщённой тем, что он достаточно ей доверяет, чтобы такое сказать.

Больше всего ей хочется положить голову Марру на плечо, показать ему, что они несут это бремя не в одиночку. Она слегка наклоняется в его сторону, но успевает себя остановить и выпрямиться.

— Мы будем готовы. — Она решительно кивает. Поражение — не та возможность, которую она может позволить себе даже рассматривать.

— Тебе стоит отдохнуть. А мне нужно вернуться на корабль. В ближайшие дни предстоит очень многое спланировать.

Дарт Марр поднимается и оборачивается к ней. На мгновение он задерживается, словно хочет сказать что-то ещё.

— Спокойной ночи, лорд Марр.

Момент проходит. Возможно, ей просто показалось.

— Спокойной ночи, Гнев.

Она смотрит ему вслед с незнакомым ощущением в груди. Оно похоже на голод, который нельзя утолить едой. На тоску по чему-то, чему она не может дать имя. Лишь когда он исчезает из виду, она понимает, что всё это время не дышала.

На борту своего корабля она целует Малавая, прижимая его к стене, но быстро отстраняется.

— У меня был тяжёлый день, — говорит она, и это не совсем ложь.

Ещё одно предательство. Ещё одно разочарование. Когда-то ей удалось победить своего прежнего мастера, но Император обладает безгранично большей силой, чем Дарт Барас.

* * *

— Я уже говорил тебе, как высоко ценю твою службу, ученица?

Они идут по людным улицам Дромунд Кааса. С момента получения Дартом Барасом кресла в Тёмном Совете он всегда дружелюбен, разговаривает с ней с почти отеческой гордостью.

— Я живу, чтобы служить вам, мастер. — Она уважительно склоняет голову.

Барас в добродушном настроении куда опаснее Бараса в ярости. Дарт Барас манипулятивен, гениален, безжалостен и амбициозен, но точно не склонен к сентиментальности или пустым комплиментам.

— У нас впереди великое будущее, мой друг, — продолжает Барас. Толпа расступается перед ними, стараясь быстро убраться с пути члена Тёмного Совета и его свиты. — Империя познает новую эпоху могущества, и мы будем её архитекторами.

Она не помнит, чтобы он говорил "мы" прежде. Речь всегда шла о его славе, его власти, его видении Империи. Это внезапное включение в его грандиозные планы может означать только одно: её дни сочтены.

Её взгляд скользит по улице, от одной лавки к другой, останавливаясь на продавце мороженого. Возможно, она вернётся сюда позже, если ей повезёт дожить до завтрашнего дня.

Барас замечает её паузу и поворачивает голову в ту же сторону. Не произнося ни слова, он жестом подзывает одного из слуг. Тот проталкивается через толпу и быстро возвращается с почти комично большим рожком мороженого, увенчанного завитками крема.

— Для моей дорогой ученицы, — говорит Дарт Барас, протягивая ей рожок. — В погоне за властью мы часто забываем о простых удовольствиях.

— Благодарю, мастер.

Она кланяется, принимая угощение. Да. Он убьёт её скоро. Вероятно, очень скоро.

Мороженое оказывается превосходным, в меру сладким, с насыщенным сливочным вкусом. Она надеется, что оно также не отравлено.

Шаттл Дарта Бараса доставляет их прямо в Цитадель.

— Я обещал, что тебе ещё представится возможность понаблюдать за пытками, — говорит Барас, когда они приближаются к главному входу. — Сегодня вполне подходящее для этого время. Утром привезли пленного джедая. Ты можешь остаться и посмотреть, если хочешь.

— Я рада каждой возможности поучиться у вас, мастер.

Она украдкой касается светового меча, следуя за Дартом Барасом в его кабинет. Присутствие оружия придаёт ей немного уверенности.

* * *

— Джедаи падут от моего меча!

Она размахивает украденным световым мечом, оставляя на стене глубокую царапину. Она замирает на мгновение, затем снова взмахивает оружием, наблюдая, как тени пляшут и изгибаются вокруг неё. Её смех эхом отдаётся в пустом коридоре. Она непобедима. Она яростна. Она—

— Что ты творишь?

Меч вырывается из её рук. В конце коридора она видит свою мать, смотрящую на неё с холодной яростью. Оружие летит по воздуху и отключается, плавно опускаясь в ладонь женщины.

— Мама, я просто—

Молния поражает её прежде, чем она успевает закончить предложение. Электричество пронзает всё тело. Она кричит, пока коридор перед глазами не погружается во тьму.

— ...Она — будущий лорд ситхов. — Она слышит голос отца в соседней комнате. — Ты делаешь её слишком покорной, слишком осторожной.

Она лежит в своей постели совершенно неподвижно, стараясь дышать тихо, чтобы не пропустить ни единого слова. Дверь слегка приоткрыта, и тонкий луч света из коридора пронзает темноту её спальни.

— Это называется дисциплиной. — Мать явно раздражена. — Она не доживёт и до десяти лет, если ты продолжишь позволять ей всё. Может быть, ты заговорил бы иначе, если бы она стащила твой меч.

Отец смеётся.

— Поэтому я держу его под подушкой.

Их голоса становятся тише. Она напрягается, стараясь услышать больше, но слышит только шум продолжающегося спора. Она терпеливо ждёт в тусклом свете.

Шаги приближаются к двери, и в спальню входит мать. Теперь она выглядит скорее усталой, чем разъярённой. Мать садится на край кровати, и матрас слегка прогибается под её весом.

— Твои уроки с мечом начнутся, как только мы найдём подходящего учителя, — говорит мать.

Радость заливает её, затмевая даже боль, оставшуюся после ударов молний. Она мечтала об этом моменте, кажется, целую вечность. Ей хочется задать сотню вопросов, но лицо матери становится холоднее.

— Ты никогда больше не возьмёшь мой меч без разрешения. Поняла?

— Может быть, тебе стоит лучше за ним присматривать. — Слова вырываются прежде, чем она успевает их обдумать.

Голубая искра вспыхивает перед её глазами, но на этот раз боль длится всего пару мгновений. Мать опускает руку и долго смотрит на её. Затем она наклоняется и касается пальцами её щёки.

— Спокойной ночи.

Мать поднимается и направляется к выходу. Её рука уже тянется к ручке двери.

Она знает, что будет дальше. Как только мать выйдет из комнаты, воспоминание закончится, снова оставив её одну в бесконечной тьме с ним. В отчаянии она ищет другую нить, что-то, что перенесёт её в следующее воспоминание. Предметы вокруг неё начинают растворяться в тенях.

— Мама! — она пытается окликнуть её, зная, что это бесполезно, зная, что невозможно изменить то, что уже давно произошло. — Останься! Пожалуйста, не уходи!

Дверь закрывается за ней.