Грегори Гойл и кровавый ритуал (джен)

Я вышел из больничного крыла, чувствуя, как свежий, прохладный воздух коридора обволакивает лицо, смывая остатки душной атмосферы палаты, где витали запахи целебных зелий, антисептиков и мази от ожогов. Мадам Помфри, эта строгая женщина с лицом, напоминающим высеченное из камня, проводила меня взглядом, полным материнской заботы, смешанной с недовольством. Она сунула мне в руку маленький стеклянный флакон с остатками обезболивающего эликсира — жидкость внутри переливалась с мягким голубым свечением — и пробормотала своим обычным тоном, который не терпел возражений:

— Никаких больше авантюр, мистер Гойл, иначе в следующий раз вы вернетесь сюда с чем-то куда посерьезнее простых ожогов. — Кивнул, спрятав флакон в карман мантии, я шагнул в коридор. Шрамы на груди и левой руке еще слегка саднили под свежими бинтами, пропитанными успокаивающим составом, но магия работала безупречно — кожа уже затягивалась, оставляя лишь бледные, розоватые следы, которые со временем должны были полностью исчезнуть. Боль утихла, превратившись в тупое напоминание о случившемся, но тело все еще ощущало некоторую слабость, как после долгой лихорадки.

Проходя мимо живых портретов, я заметил, что их отношение немного поменялось. Вот толстый монах в коричневой робе на одном холсте подмигнул мне лукаво, словно подбадривая, а дама в пышном средневековом платье на соседнем шепнула что-то тихое, но отчетливое: "Смелый слизеринец, принявший удар за друга... Как благородно!" Я не ответил, но внутри шевельнулся холодный расчет, а не раздражение. Этот инцидент с огненным вихрем Поттера показал мне, насколько глубоко магия Непреложного обета влияла — она не просто заставляла действовать, она почти что перестраивала инстинкты, делая сопротивление ей очень трудным. Но сейчас не время для сожалений или самоанализа. Нужно двигаться дальше, использовать каждую возможность, которую подбрасывает этот магический мир. Разорвать клятву — это приоритет, но для этого потребуется время, ресурсы и, возможно, запретные знания из родовой библиотеки Гойлов или даже темный ритуал, о которых я слышал краем уха в воспоминаниях оригинального Грегори.

В слизеринской гостиной, куда я спустился по винтовой лестнице, меня уже ждали Малфой и Крэбб. Комната, как всегда, была окутана мягким зеленоватым свечением от подводных окон, через которые пробивался свет от Черного озера, смешиваясь с отблесками вечнопылающего камина. Воздух здесь всегда пахнул сыростью, смешанной с легким ароматом плесени и озерной воды — типичный для подземелий Слизерина. Драко сидел в одном из глубоких кресел у камина, вертя в тонких пальцах колоду карт для "Взрывающегося дурака", его бледное лицо было напряженным, а глаза то и дело бросали взгляды на дверь. Рядом с ним Винсент Крэбб грыз шоколадную лягушку из свежей посылки — вероятно, от родителей, — его массивная фигура занимала почти все пространство дивана, а челюсти работали методично, как у машины.

— Грег, наконец-то ты на ногах! — воскликнул Драко, вскакивая с места и подходя ближе. Его глаза мелькнули облегчением, но быстро вернулась привычная надменность, которая была его щитом в этом мире. — Выглядишь... терпимо, ха. Я сразу написал отцу сову — он в ярости от всей этой истории. Говорит, что Поттеру это точно не сойдет с рук, особенно после такого огненного шоу в школьных коридорах. Министерство может даже заинтересоваться: использование нестандартных чар против учеников — это уже не детские шалости. А этот рыжий болван Уизли... ха, он даже встать уклониться толком не смог от моего Петрификуса! Представь, валялся как бревно, пока Поттер его не расколдовал.

Винсент кивнул, не прекращая жевать, и пробубнил с набитым ртом:

— Ты молодец, Грег. Прыгнул прямо в огонь, как... ну, круто короче. Я бы тоже рванул, но ты всегда был шустрее в таких делах. — Шоколадная крошка осыпалась на его мантию, но он не заметил. Я опустился в кресло напротив, скрывая легкую усталость — тело еще не полностью восстановилось, мышцы ныли при каждом движении, — и ответил спокойно:

— Не стоит благодарностей, парни. Это не героизм, просто... обстоятельства. Поттер не зря считается особым — его заклинания выходят далеко за рамки того, чему нас учат на первом курсе. Этот вихрь пламени... он был слишком контролируемым, слишком мощным.

Мы поговорили еще немного о недавних уроках — Драко с раздражением ругал профессора Квиррелла за его мямлящие, заикающиеся лекции по Защите от Темных искусств, где он то и дело прятался за тюрбаном и бормотал что-то неразборчивое о вампирах и проклятиях, а Крэбб, как всегда, жаловался на вечный голод, мечтая о ближайшем обеде с жареной картошкой и стейками, — но мои мысли постоянно возвращались к недавним открытиям. Хагрид случайно обмолвился о музыке, которая усыпляет трехглавую собаку, но за ней наверняка скрывались другие ловушки. Нужно было копать глубже: может, заглянуть в запретную секцию библиотеки или подслушать разговоры учителей.

Во время обеда нашей троице принесли записки. Во всех было написано одно и то же:

« После приема пищи подойдите в мой кабинет.

Проф. М. Макгонагалл».

Мы направились на второй этаж, где кабинет трансфигурации встретил нас теплым светом, проникающим через высокие арочные окна. Стены были увешаны детальными схемами превращений — от простой булавки в иголку до сложного превращения мыши в изящную табакерку, — а на полках стояли анимированные модели животных и объектов, которые иногда шевелились или меняли форму, демонстрируя принципы магии. Макгонагалл восседала за массивным дубовым столом, ее очки в тонкой оправе блестели в лучах солнца, а лицо выражало суровое, непреклонное недовольство. Рядом уже стояли Поттер и Уизли: первый с каменным, невозмутимым выражением лица, его зеленые глаза за очками были спокойны и сосредоточены, а второй красный от раздражения, ерзая на месте и сжимая кулаки.

— Входите, молодые люди, — произнесла она тоном, резким как острое стекло. Дверь за нами закрылась с тихим, но окончательным щелчком. Макгонагалл поднялась из-за стола, ее черная мантия шелестнула, и она обвела нас всех взглядом, полным глубокого укора и разочарования. — Я крайне разочарована вашим поведением, молодые люди. Драка в школьном коридоре, использование опасных и неконтролируемых чар — это абсолютно недостойно учеников Хогвартса! Мистер Поттер, ваша импровизация с огненным вихрем могла привести к настоящей трагедии, к серьезным травмам или хуже. Мистер Малфой, ваши провокационные насмешки и оскорбления разожгли весь этот конфликт, вместо того чтобы разрешить ситуацию мирно. Мистер Уизли, вы нанесли первый удар, поддавшись эмоциям. А вы, мистер Крэбб, мистер Гойл, вместо того чтобы вмешаться разумно и позвать учителя, только эскалировали ситуацию, превратив словесную перепалку в настоящую дуэль. Это не просто детские забавы — это безответственность, которая могла стоить кому-то здоровья или даже жизни!

Поттер шагнул вперед, его голос прозвучал твердо и уверенно, без тени извинения, но с ноткой уважения:

— Профессор, мы всего лишь защищались от непрекращающихся оскорблений. Малфой перешел все возможные границы, и мы не могли просто стоять и терпеть.

Макгонагалл сузила глаза за очками, ее губы сжались в тонкую линию:

— Защита, мистер Поттер, не подразумевает создание огненных вихрей в школьных помещениях. Вы все наказаны, и это не подлежит обсуждению. Баллы я уже сняла — и с Слизерина, и с Гриффиндора. Теперь, когда мистер Гойл выздоровел, кроме того, вы отработаете свое наказание этой ночью под присмотром Хагрида. Он нуждается в помощи с некоторыми... делами, и это должно научить вас дисциплине и ответственности. Для отбытия наказания будьте сегодня в одиннадцать часов вечера у выхода из школы. Там вас будет ждать мистер Филч.

Мы все остолбенели от такого приговора. Неужели Запретный лес? Это место кишело опасностями — от гигантских пауков-акромантулов до оборотней и других тварей, о которых шептались даже старшекурсники. Малфой побелел как полотно, его губы сжались в тонкую линию, а глаза забегали в панике. Уизли пробурчал что-то нечленораздельное о "полной несправедливости" и "почему мы все страдаем из-за Малфоя", а Поттер просто кивнул, будто ожидал чего-то подобного, его лицо осталось невозмутимым. Я промолчал, мне казалось странным, что даже меня, пострадавшего, наказывают вместе с остальными. Но с другой стороны, в такой ситуации лучше быть с Малфоем, откат от обета мне не нужен.

— Идите и хорошенько подумайте о последствиях своих действий, — завершила Макгонагалл, махнув рукой в сторону двери. — И помните: в Хогвартсе мы учим не только магии, но и тому, как быть достойными волшебниками.

Ночь опустилась на Хогвартс тяжелым, бархатным покрывалом: небо было усыпано яркими звездами, а полная луна серебрила тропинку, ведущую к хижине Хагрида на краю Запретного леса. Ровно одиннадцать часов вечера мы спустились вниз. Воздух был прохладным, пропитанным запахом влажной земли, свежей хвои и легкой дымкой от озера, где-то вдалеке ухнула сова, добавляя атмосферы таинственности. Филч был уже на месте вместе с Поттером и Уизли, ожидая нас.

— Идите за мной, — скомандовал Филч, зажигая лампу и выводя их на улицу. — Готов поспорить, что теперь вы серьезно задумаетесь, прежде чем нарушить школьные правила. Если вы спросите меня, я вам отвечу, что лучшие учителя для вас — это тяжелая работа и боль… Жалко, что прежние наказания отменили. Раньше провинившихся подвешивали к потолку за запястья и оставляли так на несколько дней. У меня в кабинете до сих пор лежат цепи. Я их регулярно смазываю на тот случай, если они еще понадобятся… Ну все, пошли! И не вздумайте убежать, а то хуже будет.

Мы шли сквозь тьму — света от лампы Филча хватало ровно настолько, чтобы увидеть, что у тебя под ногами. А я все гадал, какое именно наказание их ждет. Должно быть, это было что-то неприятное, иначе Филч так бы не радовался.

В небе светила яркая луна, но на нее все время наплывали облака и погружали землю во мрак. Вдруг впереди показались огоньки. Я понял, что мы приближаемся к хижине Хагрида. А потом послышался и голос великана.

— Это ты там, что ли, Филч? Давай поживее, пора начинать.

У Уизли словно камень с души свалился. Он явно подумал, чтое сли наказание заключалось в том, чтобы выполнить какую-то работу под руководством Хагрида, с которым они с Поттером общались, это было просто великолепно. Должно быть, испытанное им облегчение нарисовалось на его лице, потому что Филч издевательски произнес:

— Полагаю, ты думаешь, что вы тут развлекаться будете с этим придурком? Нет, ты не угадал, мальчик. Вам предстоит пойти в Запретный лес. И я сильно ошибусь, если скажу, что все вы выйдете оттуда целыми и невредимыми… — Филч зло усмехнулся.

Услышав это, Уизли застонал, а Малфой остановился как вкопанный, окончательно поняв, чем нам придется заниматься.

— В лес? — переспросил он, и голос у него был совсем не такой самоуверенный, как обычно. — Но туда нельзя ходить ночью! Там опасно. Я слышал, там даже оборотни водятся.

— Ну вот, какой ты рассудительный стал. — В голосе Филча была радость. — Об оборотнях надо было думать прежде, чем правила нарушать.

Мы собрались у деревянной двери хижины — я, Малфой, Крэбб, Поттер и Уизли. Драко выглядел нервным, его обычная спесь улетучилась под гнетом предстоящего, он то и дело переминался с ноги на ногу и бросал взгляды в сторону темнеющего леса. Винсент стоял молча, сжимая кулаки так сильно, что костяшки побелели, его массивная фигура казалась еще больше в лунном свете. Рон шипел тихие ругательства под нос, явно виня во всем Малфоя, а Гарри Поттер стоял ровно и спокойно, его глаза сканировали окружающую тьму с той же сосредоточеннойностью, что и в коридоре во время драки.

Дверь хижины скрипнула, и на пороге появился Хагрид — его огромная фигура заполнила весь проем, в одной руке он держал мерцающий фонарь, а в другой — массивный арбалет, готовый к использованию, у ног огромная, почти в мой рост псина. Борода здоровяка дрогнула в подобии приветственной улыбки, но глаза были серьезны.

— Наконец-то, — произнес он. — Я уж тут полчаса как жду. Гарри, Рон, как дела-то у вас?

— Я бы на твоем месте не был с ними так дружелюбен, Хагрид, — холодно сказал Филч. — В конце концов, они здесь для того, чтобы отбыть наказание.

— А, так вот чего ты так опоздал-то? — Хагрид смерил Филча суровым взглядом. — Все лекции им читал небось, ага? Не тебе этим заниматься, понял? А теперь иди, нечего тебе здесь делать.

— Я вернусь к рассвету… и заберу то, что от них останется. — Филч неприятно ухмыльнулся и пошел обратно к замку, помахивая лампой.

Малфой, проводив его полным испуга взглядом, повернулся к Хагриду.

— Я в лес не пойду, — заявил он, и Гарри обрадовался, услышав в его голосе страх.

— Пойдешь, если не хочешь, чтобы из школы выгнали, — сурово отрезал Хагрид. — Нашкодил, так теперь плати за это.

— Но так нельзя наказывать… мы ведь не прислуга, мы школьники, — продолжал протестовать Малфой. — Я думал, нас заставят сто раз написать какой-нибудь текст или что-то в этом роде. Если бы мой отец знал, он бы…

— Он бы тебе сказал, что в Хогвартсе делать надо то, что велят, — закончил за него Хагрид. — Тексты он, понимаешь, писать собрался! А кому от того польза? Ты чего-то полезное теперь сделать должен — или выметайся отсюда. Если думаешь, что отец твой обрадуется, когда тебя завтра увидит, так иди обратно и вещи собирай. Ну давай, чего стоишь?

Малфой не двинулся с места. Он бросил на Хагрида яростный взгляд, но тут же отвел глаза.

— Значит, с этим закончили, — подытожил Хагрид. — А теперь слушайте, да внимательно, потому как опасная это работа — то, что нам сегодня сделать нужно. А мне не надо, чтоб с кем-то из вас случилось что-нибудь. За мной идите.

Хагрид подвел их почти вплотную к лесу и, высоко подняв над головой лампу, указал на узкую тропинку, терявшуюся среди толстых черных стволов. Они смотрели в лес, и легкий ветерок растрепал их волосы.

— Вон смотрите… пятна на земле видите? — обратился к ним Хагрид. — Серебряные такие, светящиеся? Это кровь единорога, так вот. Где-то там единорог бродит, которого кто-то серьезно поранил. Уже второй раз за неделю такое. Я в среду одного нашел, мертвого уже. А этот жив еще, и надо нам с вами его найти, беднягу. Помочь или добить, если вылечить нельзя.

— А если то, что ранило единорога, найдет нас? — спросил Малфой, не в силах скрыть охвативший его ужас.

— Нет в лесу никого такого, кто б вам зло причинил, если вы со мной да с Клыком сюда пришли, — заверил Хагрид. — С тропинки не сходите — тогда нормально все будет. Сейчас на две группы разделимся и по следам пойдем… в разные стороны, потому как их тут… ну… куча целая, следов. И кровь повсюду. Он, должно быть, со вчерашней ночи тут шатается, единорог-то… а может, и с позавчерашней. Значит, так, Малфой, Крэбб и Рон пойдут со мной по восточной тропе, а Гойл и Гарри — возьмите Клыка и идите на запад. Если кто находит единорога, зеленые искры посылает, поняли? Палочки доставайте и потренируйтесь прямо сейчас… ага, вот так. А если кто в беду попадет, тогда пусть красные искры посылает, мы сразу на помощь придем. Ну все, поосторожнее будьте… а сейчас пошли, пора нам.

В лесу царили тьма и тишина. Мы углубились в него, и вскоре тропа разделилась. Драко, Винс, Уизли и Хагрид пошли налево, а наша группа двинулась направо. Я шагал бок о бок с Поттером, а Клык — огромный, лохматый пес Хагрида с висячими ушами и мокрым носом — трусил впереди, виляя хвостом и уткнувшись в землю, вынюхивая следы. Лес сразу же сгустился вокруг нас: высокие деревья смыкались кронами над головой, образуя темный свод, корни выпирали из земли, цепляясь за ноги и заставляя спотыкаться, а воздух стал тяжелым от запаха мха, прелой листвы и чего-то дикого, первобытного. Ветви скрипели под порывами ветра, словно шептали предупреждения или угрозы, а где-то вдали выл ветер — или, возможно, настоящий волк, а то и оборотень в полнолуние.

— Не ожидал, что окажусь в такой компании именно с тобой, Гойл, — произнес Поттер тихо, его голос был ровным, без враждебности, но с ноткой любопытства. Он шагал уверенно, не спотыкаясь, несмотря на темноту. — Еще раз сожалею об том инциденте в коридоре. Это вырвалось случайно — Малфой так вывел Рона из себя своими колкостями, что все пошло наперекосяк.

Я хмыкнул, не отрывая глаз от тропы впереди, где Клык иногда останавливался, обнюхивая кусты:

— Проехали, Поттер. Не в первый раз получаю раны, и не в последний, наверное. Но твои чары... они явно не по возрасту для первокурсника. Этот вихрь пламени был слишком точным, слишком мощным. Откуда такие навыки? Тайные тренировки или что-то родовое?

Он усмехнулся краем губ, но в глазах мелькнула тень — возможно, воспоминание о чем-то личном:

— Может, я просто стараюсь больше других. А может, жизнь научила. А ты... зачем так ввязался в ту драку? Ради Малфоя? Или это что-то вроде кодекса чести среди слизеринцев?

— Семейные обязательства, — отрезал я коротко, не вдаваясь в детали Непреложного обета, который жёг меня как невидимая цепь. — Не твое дело, Поттер. Сосредоточься на лесе — здесь и без разговоров полно опасностей.

Мы продвигались все глубже в чащу, где тропа сужалась, а тени становились гуще, поглощая свет луны. Клык вдруг зарычал низко и угрожающе, его шерсть встала дыбом на загривке, а нос указывал вперед — он явно учуял что-то необычное. Впереди, на корнях старого дуба, сверкнула серебристая жидкость — след крови единорога, мерцающий в лунном свете как расплавленное серебро. Мы пошли по этому следу, осторожно ступая, чтобы не шуметь. Лес вокруг казался живым: шорохи в кустах, отдаленные крики ночных птиц, шелест листьев — все это создавало атмосферу напряжения. Вдруг Клык замер окончательно, его уши прижались, а тело задрожало; он заскулил жалобно и отступил назад, поджав хвост между ног.

В кустах впереди шевельнулась темная фигура — закутанная в длинный плащ, черный как сама ночь, она склонилась над неподвижным тело, которое и было пропавшим единорогом: его белоснежная шкура тускло блестела, рог, обычно сияющий, теперь казался потухшим, а из глубокой раны на шее сочилась та самая серебристая кровь, образуя лужицу на земле. Фигура припала к ране, пила кровь, и воздух наполнился зловещим, шипящим звуком, от которого мурашки пробежали по коже.

Поттер застыл на месте, его глаза расширились, как будто от узнавания, но бежать он не стал, лишь попятился. Я тоже немного растерялся, но потянулся к палочке.

Фигура медленно выпрямилась, ее капюшон полностью скрывал лицо, но от нее веяло леденящим холодом — не просто ночным, а магическим, пронизывающим до самых костей, как дыхание смерти. Клык взвыл пронзительно и бросился прочь, удирая в кусты с поджатым хвостом, оставив нас одних.

— Беги, Гойл! Стреляй искрами и беги! — крикнул Поттер, но вместо того чтобы отступить, он выдернул палочку из рукава и рванул вперед, его лицо исказилось решимостью, а глаза загорелись боевым огнем. — Импедимента!

Яркий луч заклинания полетел в фигуру, но та отбила его небрежным взмахом руки — без палочки, чистой сырой силой воли, что говорило о невероятной мощи.

— Импедимента! — оранжевый всплеск энергии уже из моей палочки ударил вперед, но тварь уклонилась грациозно, и заклинание рикошетом осыпало искрами ближайшее дерево, заставив кору тлеть.

— Инкарцеро! — Не сдавался Поттер, импровизируя на ходу — из кончика его палочки хлестнули магические веревки, пытаясь опутать фигуру, но та разорвала их одним движением, словно они были паутиной, и ответила волной черного тумана, который пополз к нам в воздухе, жгучий и ядовитый, обжигая кожу даже на расстоянии. Поттер упал, уходя от атаки.

Я не собирался просто стоять и смотреть — инстинкты Виктора, закаленные в перестрелках и драках прошлой жизни, сработали мгновенно:

— Инкантус Каркере! — чары магической клетки вышли хлипким и дрожащим, ведь я еще не освоил их в совершенстве, но он все же фигура была вынуждена отпрянуть, рассеяв туман в стороны. Неизвестный зашипел громче, надвигаясь на нас медленными, угрожающими шагами, его аура давила как невидимый пресс, сжимая грудь и затрудняя дыхание. Я контратаковал без промедления:

— Люмос Максима! — ослепительный свет вспыхнул из моей палочки, яркий как солнце, заставив тварь отшатнуться назад и заслониться плащом, шипя от боли или раздражения.

— Уходим, Гойл! Это не наша битва! — крикнул Поттер с земли, одновременно выпуская в небо залп зеленых искр из палочки, сигнализируя Хагриду о беде.

Что-то зашевелилось в кустах, и фигура, видимо, испугавшись, что кто-то пришел нам на помощь, отступила в густые тени кустов, но перед этим метнула в нашу сторону фиолетовый луч — он пронесся мимо нас, ударив в ствол дерева, которое мгновенно почернело и задымилось, распространяя запах горелой древесины.

Через мгновение фигуры в балахоне на поляне уже не было, а возле нас стоял кентавр. На вид молодой, у него были белокурые волосы и белое тело в черных пятнах.

— С вами все в порядке? — спросил кентавр, помогая Поттер подняться на ноги.

— Да, спасибо, — ответил тот. — Вы вовремя.

— Извините, что вмешиваюсь. — прервал их я. — Но что это было такое?

Кентавр не ответил и молча посмотрел на Поттер своими поразительно синими глазами, напоминавшими бледные сапфиры. Глаза кентавра задержались на шраме мальчишки, который, казалось, налился кровью и увеличился в размерах.

— Вы — сын Поттеров. — Кентавр не спрашивал, он знал, кто перед ним. — Вам лучше вернуться к Хагриду. В лесу сейчас опасно, особенно для вас. Кстати, меня зовут Флоренц.

Тут до них донесся стук копыт. На поляну вылетели двое других кентавров. Они тяжело дышали, а тела их блестели от пота.

— Флоренц! — прогремел гнедой кентавр. — Что ты делаешь? Помогаешь человекам! Тебе не стыдно? Ты что, тягловая лошадь?

— Вы разве не поняли, кто это? — спокойно спросил Флоренц. — Это сын Поттеров. Чем быстрее он покинет лес, тем лучше для него.

— Что ты ему рассказал? — прорычал гнедой. — Запомни, Флоренц, мы поклялись не препятствовать тому, что должно случиться по воле небес. Разве движение планет не показало нам, что произойдет в ближайшее время?

Третьий кентавр нервно рыл копытом землю.

— Я думаю, Флоренц решил, что так будет лучше, — мрачно произнес он.

— Лучше?! — Гнедой от негодования взбрыкнул задними ногами. — Все происходящее не имеет к нам никакого отношения! Кентавры не должны мешать тому, что предсказано звездами! И не наше дело, подобно ослам, бегать по лесу в поисках заблудившихся людей!

Флоренц в приступе гнева поднялся на дыбы.

— Ты что, не видишь этого единорога? — яростно крикнул он, обращаясь к оппоненту. — Ты что, не понимаешь, почему его убили? Или планеты не открыли тебе эту тайну? Лично я против того, кто рыщет по лесу, и я готов помочь людям в борьбе с ним.

Но тут послышались громкие шаги — примчался Хагрид, арбалет был взведен и нацелен в темноту:

— Что тут стряслось, ребята?! Я увидел искры и рванул!

— Теперь я вас оставлю, — прошептал Флоренц, когда Хагрид поспешно подошел, чтобы лично увидеть единорога. — Теперь вы в безопасности. Удачи вам, Гарри Поттер, — произнес кентавр. — И раньше случалось, что движение планет истолковывалось неправильно, даже кентаврами. Я надеюсь, что этот случай как раз один из тех.

Он повернулся и исчез в лесу, а Поттер посмотрел ему вслед. За Хагридом подтянулись и остальные. Мы приблизились к телу единорога — он был мертв, его глаза остекленели, тело быстро холодело, а серебристая кровь продолжала мерцать на земле, как жидкий лунный свет.

— Жалко беднягу, такое красивое создание, — пробормотал я, склоняясь ближе и делая вид, что осматриваю рану. Пока Хагрид с остальными начали расспрашивать Поттера, что тут произошло, я незаметно вынул из кармана мантии нож, который всегда носил с собой, и быстрым движением срезал прядь серебристой гривы единорога, сунув ее в потайной карман. Волосы единорога — это редкий и ценный ингредиент для мощных эликсиров, для защитных чар или даже для ритуалов, которые могли бы помочь мне в будущем. — Кто мог сотворить такое? Это же чистое кощунство против природы...

Хагрид вздохнул тяжело, его глаза увлажнились от искренней печали — он явно любил магических существ:

— Черная волшба, парни, самая темная. Кто-то пьет кровь единорогов, чтобы продлить себе жизнь, но это такое действие ложит проклятие на душу. Уходим отсюда, хватит нам потрясений на одну ночь — лес сегодня слишком опасен.

Мы выбрались из чащи обратно к хижине, лес шептал за спиной предупреждения, а луна продолжала светить равнодушно нав в спины. Поттер шел молча, его лицо было бледным от пережитого, но глаза пылали новым огнем — он не сломался в этом столкновении, а, кажется, стал только сильнее, закаленнее. Я же сжимал в кармане свой трофей, размышляя о случившемся: эта вылазка принесла гораздо больше, чем ожидалось. А та загадочная фигура... Не знаю кем или чем она была, но, надеюсь, в замок ее не пропустят. Все мои попытки задеть ее, она даже не заметила. Нужно было расширять арсенал.