Destiny Reversed (гет)

— Пожалуйста, скажите мне, что это шутка, — Джеймс попытался усмехнуться, но в его глазах промелькнула тревога.

— Боюсь, что это не так, — голос МакГонагалл посуровел. — Их обоих не было на уроках. Точно также, как и еще троих гриффиндорцев и одной когтевранки.

Мужчина почувствовал, что кровь отхлынула от лица.

«Успокойся», — дал он себе команду, поняв, что дрожит от страха за своих детей и готов разрыдаться от собственного бессилия.

— Вы уверены, что они ушли добровольно, а не... — от волнения все ударения у него полезли на последний слог.

— Да, абсолютно, — профессор протянула ему два пергамента. — Это было найдено в спальне пятикурсниц.

Джеймс быстро схватил свитки, в его голове тут же взметнулся вихрь мыслей. О чем они думали? Как могли поступить так безрассудно? Он осторожно развернул пергамент, стараясь ненароком не порвать его дрожащими руками.

«Гарри отправился на поиски крестражей. Он решился на этот поступок в память о матери, поклявшись на ее могиле, что сделает все возможное, чтобы никто из дорогих ему людей больше не погиб, — Джеймс почувствовал, что ему не хватает воздуха. — Мы прекрасно понимаем, как это опасно, поэтому решили последовать за ним. Но не для того, чтобы вернуть, а чтобы помочь. Не могу объяснить всего в письме, но, пожалуйста, верьте нам и знайте: если Гарри что-то задумал, то это имеет смысл. Папа,дядя Римус и дядя Сириус, я прошу прощения, если огорчила вас. Виола».

В голове зашумело, кожа на лице приняла синюшный оттенок, а глаза помертвели.

«Не паникуй раньше времени. Все в порядке», — приказал он сам себе, чувствуя, что все в полном беспорядке.

Пытаясь успокоиться, мужчина закрыл глаза, и тут же его воображение услужливо подкинуло картину: дети, лежащие в какой-то грязной канаве, невидящие глаза полуоткрыты, тонкая струйка крови застыла у рта. Он вспомнил старую кельтскую поговорку: «Счастье бежит, а несчастье летит», и вдруг рассмеялся судорожным смехом, и смех этот ужаснул МакГонагалл, потому что в его глазах прыгал ужас, а смеялись только губы.

Да, в такие минуты самые крепкие головы теряют рассудок и способны на безумные поступки. Но сейчас ему нужно было всё обдумать и проанализировать.

— В письме сказано «мы», — Джеймс сделал попытку начать мыслить рационально и отстранено.

— Гермиона Грейнджер, Рон и Джинни Уизли и Луна Лавгуд.

Из перечисленных имен только одно ему что-то говорило: он знал, что Джинни была подругой Гарри. Но при чем здесь Рон, Луна и Гермиона? Ни разу за все годы учебы сын не упомянул о них даже вскользь. Однако каким-то образом, сумел втянуть их в эту самоубийственную затею.

— Когда они ушли?

— Думаю, сегодня утром, но Гарри, очевидно, ушел раньше. Возможно, вчера вечером.

«Из всех его выходок это была самая легкомысленная, самая глупая и самая... изумительная, достойная мародеров».

— Ясно, — медленно проговорил мужчина, засовывая пергамент в карман. В его движениях была некоторая нерешительность, ведь он еще не представлял, что же конкретно придется делать.

— Гм... Есть какие-нибудь предположения относительно местонахождения крестражей?

— Возможно, директор что-то знает, — МакГонагалл кивнула на портрет позади себя. — Альбус, проснитесь.

Дамблдор открыл глаза и откашлялся:

— Миневра, вы меня напугали. О, Джеймс! Чему обязаны такому приятному сюрпризу?

В глазах женщины запрыгали искры раздражения:

— Не притворяйтесь, что не подслушивали разговор. Дело очень серьезное: дети тайком покинули Хогвартс, чтобы найти крестражи. Есть ли что-то такое, о чем вы рассказали мистеру Лонгботтому, «забыв» проинформировать Орден?

Дамблдор снял очки-полумесяцы и стал неспешно протирать стекла. Было что-то завораживающее в этих породистых руках, что приковывало к ним взгляды присутствующих в комнате. После минутного молчания, осторожного, полного невысказанных вопросов, он ответил:

— Невиллу известно столько же, сколько и мне: еще год назад у нас состоялась очень долгая беседа. Однако он считал, что время для решительных действий еще не настало, — старческий голос, хоть и был негромким, казалось, заполнил все помещение. — Он поклялся сохранить всё в тайне до нужного, по его ощущениям, момента. Поэтому я был абсолютно уверен, что он сдержит свое обещание. Признаться, я несколько озадачен, откуда Гарри известна эта информация.

— Откуда мой сын всё знает, сейчас не имеет значения. После спросим, — Джеймс напрягся, и две горизонтальные морщинки пролегли по его лбу. — Единственное, что действительно важно — это куда они могли отправиться.

— У меня есть несколько предположений, но ничего конкретного, — Дамблдор помолчал и этим будто еще больше подчеркнул ту полную тишину, которая воцарилась в комнате. Даже свечи перестали трещать. — Я до конца не уверен, но полагаю, что Волдеморт поместил свои крестражи в особо значимые для него места. Если Гарри будет действовать, руководствуясь этой идеей, то, вероятно, для начала он отправиться в приют. Это то, с чего можно начать, — приказал он привычным ему приветливым, но безоговорочным тоном. — Джеймс, отчаяние — это странное чувство. И самое странное, что после этого выживают.

В тоне, каким были сказаны эти слова, мужчина уловил гордость за себя, надежду, что и в несчастье он останется верен себе, и боязнь унизить его своим сожалением.

— Да, — сухо ответил Джеймс, поборов искушение дать волю чувствам.

— Что вы намерены предпринять? — Макгонагалл подалась вперед.

— Разрешите мне воздержаться от ответа, — и он исчез в зеленом пламени камина.

* * *

Джеймс временно жил в особняке на площади Гриммо. Его дом был полностью разрушен Пожирателями Смерти, и у него не было ни сил, ни — самое главное — желания его восстанавливать. Потому что этот дом никогда уже не будет таким, как прежде.

Беглый взгляд вокруг подсказал, что Сириус до сих пор в Министерстве. Это давало возможность все хорошенько обдумать. Сейчас ему необходимо было очистить голову, пробудить способность рассуждать. Долго стоял он посередине комнаты, не зная, что делать. Тишина с каждой минутой становилась все глубже, проникая во все предметы. Заставив себя присесть на кушетку, мужчина вытащил письмо и перечитал. Он чувствовал: что-то ускользает от его внимания.

— Почему она подчеркнула «дядя Римус и дядя Сириус»? — пробормотал Джеймс, разворачивая рулон до конца и мимоходом отмечая, что довольно много места на нем осталось свободным.

Стоп. Он прекрасно знал, что не в характере Виолы было оставлять столько незадействованного пространства. Всякий раз, когда она писала какие-то записки, она обрывала лист сразу после последнего слова. Это было ее странной привычкой с того момента, как она научилась писать, от которой они с Лили так и не смогли ее отучить.

«А может здесь скрывается подсказка, недоступная глазам постороннего?»

— Ревалио.

Ничего не произошло.

«Нет, это слишком просто. Глупо было бы использовать это заклинание. Любой мог бы им воспользоваться».

Джеймс применил к письму еще несколько заклятий, но ничего не изменилось. Однако в груди появилось какое-то беспокойное чувство, и он уже был уверен, что там точно что-то есть. Нужно только подумать и...

Красивое лицо Лили, порозовевшее от холода, сияло с колдографии их школьных дней. Приветливо помахав ему рукой, она склонилась над детективным романом. Джеймс усмехнулся, вспомнив, что, едва разговор заходил о детективах, ее зрачки увеличивались и расширялись, как у кошки, в них загорался огонь, и тогда самому завзятому цинику трудно было не подпасть под ее обаяние.

Чтением детективов она заразила и своих детей. Особенно Виолу. На позапрошлое Рождество они обежали все детские магазины, чтобы купить ей магловский комплект детектива. Джеймс вспомнил, сколько сил ему пришлось приложить, чтобы очистить руки от краски после того, как она сняла с него отпечатки пальцев.

Отпечатки пальцев. Секретные сообщения. Лили обычно оставляла детям чистый пергамент с подсказками, где находятся сокровища, и лимонный сок. В голове что-то щелкнуло.

— Невидимые чернила! — мужчина кинулся на кухню и нисколько не удивился, обнаружив пустые полки в кухонных шкафах. Так, понятно — Кикимер опять вредничает.

После долгих поисков ему удалось найти яблоко, и он трансфигурировал его в лимон, мыльницу — в соковыжималку, и, окропив пергамент лимонным соком, с нетерпением уставился на лист. Увидев медленно проступающие буквы, он не мог не почувствовать гордость за свою находчивую дочь.

«Папа, дядя Питер — шпион Волдеморта. Если бы у него выпал шанс, он предал бы вас еще много лет назад. И вы давно уже были бы мертвы, а я вообще не родилась бы. Не могу сказать, откуда мне всё это известно. Но из-за него убили маму, и если вы не арестуете его сейчас, то он сможет навредить кому-нибудь еще… — Джеймс почувствовал, что к горлу подкатила тошнота. — Если не веришь мне, то дай ему сыворотку правды. Так ты хотя бы сможешь узнать, что он намерен делать дальше. Очень надеюсь, что ты прислушаешься к моим словам».

Сначала Гарри предупредил его, теперь — Виола. Ему внезапно захотелось уничтожить пергамент. Но как вычеркнуть из памяти прочитанное? Если дети правы... Мерлин, неужели он был настолько наивным? Да и не только он.

Представить робкого, неуверенного Хвоста, кого-то хладнокровно убивающего и предающего близких, было просто невообразимо. Но Джеймс знал, как жизненные обстоятельства ломают людей. Не каждый может достойно выдержать испытания. И его друг, возможно, не исключение: он тоже мог измениться в худшую сторону.

Волна гнева, поднявшаяся изнутри, обжигала. Лили пожертвовала собой, пытаясь спасти их всех, даже Питера, а он так поступил с ними! Злость придала дополнительную энергию. Мужчина вскочил и принялся расхаживать по комнате. Мысль стала удивительно острой, точной и светлой, как нож, который отточили.

Питер не мог стать Пожирателем Смерти во время учебы. Тогда они были просто четырьмя молодыми людьми с романтическими взглядами на жизнь, предпочитавшими развлекаться, не обременяя себя угрызениями совести и ханжеской моралью. Должно быть, он стал им после окончания Хогвартса, когда все они присоединились к Ордену Феникса, желая отличиться в войне и оставить свой след в истории волшебного мира.

Но почему на предплечье нет метки?

Послышался нетерпеливый стук, и Джеймс распахнул окно. В комнату влетел ухоженный филин и ловко сбросил послание. В нем была всего одна строчка:

«Петтигрю — шпион. Не представлялось возможным сообщить ранее».

Изящный аристократический почерк подсказал имя адресата. Мужчина поджег записку, завороженно наблюдая, как языки пламени превращают пергамент в пепел.

«Так, мне понадобится помощь в допросе Питера, потому что, если тот действительно окажется Пожирателем... я задушу его голыми руками».

Вытащив из кладовой небольшой котел и необходимые компоненты, он начал варить сыворотку правды. Закончив помешивать зелье и оставив его на мелком огне, он написал Питеру короткую записку и отправил ее с совой. Кинув мимоходом взгляд на часы, Джеймс нахмурился: Сириус давно уже должен был вернуться.

Он стал нервно ходить взад и вперед по комнате, репетируя гневные высказывания в адрес друга, через час заволновался, через два — испугался. Мало-помалу в его сознание стал проникать страх, странный, неведомый ему доселе страх одиночества. Он схватился, было, за успокаивающее зелье, как вдруг из камина показалась черная фигура, а потом ее обладатель эффектно откинул капюшон, встряхнув копной блестящих волос.

— Черт возьми, чего так долго?

— Соскучился? — Сириус ухмыльнулся, но, заметив вымученную улыбку друга и напряжение в глазах, сразу же посерьёзнел. — Джеймс?

— Мне срочно нужна твоя помощь. Но тебе это вряд ли понравится.

* * *

Питер заметил сову Джеймса, стремительно летящую в его сторону, и его всего передернуло: немигающие желтые глаза, казалось, хотели прожечь его насквозь. Протягивая руку за посланием, он весь подобрался. Но птица, сделав крутой вираж, взмыла ввысь и издала пронзительный крик.

— Ах ты, прохвост!

Сова спикировала прямо ему в лицо. Его голова непроизвольно метнулась назад, словно его кто-то ударил по лбу. Нет, он решительно не понимал причины столь агрессивного поведения.

Он вспомнил, как они все вместе придумывали сове имя, наперебой перечисляя клички, которые когда-либо слышали. И как недоволен был Джеймс, когда Сириус ляпнул «Казанова», и она радостно ухнула в ответ.

— Где ты раскопал это имечко? — Джеймс был опечален и возмущен одновременно, когда после бесплодных попыток настоять на своем прозвище, понял, что птица на другое абсолютно не реагирует.

— А по-моему, ей очень подходит! — беспечно ухмыльнулся Блэк и тут же вкратце поведал друзьям историю Джакомо Казановы, героя-любовника из магловской книги, случайно попавшейся ему на глаза и с удовольствием прочитанной...

Внезапно Питер взвыл от боли: Казанова царапнул его плечо острыми когтями.

— От тебя я такого не ожидал! — он пригрозил кружащей над ним сове кулаком и со словами «Все, это было последней каплей», потянулся за палочкой.

Моментально сбросив письмо ему на голову, Казанова, недовольно ухая, умчался.

— Надеюсь, это что-то важное, — пробормотал Петтигрю, еле успев поймать конверт.

Он уже начал было открывать его, как вдруг дверь в совятню распахнулась. От неожиданности Питер резко развернулся, и послание соскользнуло в один из потайных карманов мантии. В дверях стоял человек — весь нереальный, пронизанный лучами солнечного света.

Застыв в нелепой позе, мужчина быстро соображал, как поступить: выпрямиться, но тогда письмо упадет на пол, или достать его прямо сейчас и перепрятать, пока глаза вошедшего не успели привыкнуть к царящему в совятне полумраку.

Малфой-младший.

Питер не мог точно определить свои впечатления от этой семейки. С одной стороны он невольно восхищался сдержанной злобой, вкрадчивостью и насмешкой, которыми славился этот древний род. С другой же — люто ненавидел и называл не иначе, как «Нос-Выше-Головы».

Решив не обращать внимания на вошедшего, Петтигрю продолжал нащупывать своими пальцами в широких карманах письмо. Драко стоял не шелохнувшись, только глазами следил за его движениями.

— В чем дело? — резко спросил мужчина, не оставляя попыток отыскать послание.

— После того, что я увидел, позволю себе усомниться в желательности моего дальнейшего присутствия здесь, — в явном смущении процедил Малфой и мрачно уставился в пол.

Питер посмотрел на себя как бы со стороны: его поза не дышала достоинством, пальцы внутри мантии двигались в такт его речи. И вообще ситуация выглядела весьма двусмысленной.

— Что ты там себе навыдумывал, недоумок малолетний? — злобно прошипел мужчина.

— Verbum sapientibus*, — Драко брезгливо поморщился: он не привык к фамильярности, и привыкать не собирался. Поэтому тут же решил отомстить за подобное обращение со своей персоной, и во что бы то ни стало вывести Питера из равновесия.

______________

*Умный поймет с полуслова, лат. поговорка — прим. переводчика.

В его арсенале имелись самые разнообразные средства воздействия — от подкупающей вежливости и обаятельной внимательности до циничной откровенности. Сейчас он решил, что в этом случае сработает тон бесцеремонный и насмешливый.

— Может, вас терзает какой-то недуг, не позволяющий координировать свои движения и ориентироваться в пространстве? — серые глаза откровенно смеялись.

Питер не совсем понял смысл последней фразы, но почувствовал в ней что-то оскорбительное.

— Не смей думать обо мне гадости!

— Ах, вы меня пугаете! Если вы умеете читать чужие мысли, я не знаю, радоваться мне этому или печалиться! — «искренне» впечатлился юноша.

— Я пытаюсь достать письмо, — помрачнел Питер и тихо чертыхнулся — не пристало ему оправдываться перед мальчишкой, но не выкидывать же его из собственной совятни.

— Серьезно? — Малфой чуть мстительно улыбнулся и резко взмахнул палочкой. — Акцио, письмо!

Конверт выпорхнул из мантии Питера, заставив его ойкнуть от неожиданности, и устремился прямо в руки юноши.

— Ну-ка, и что у нас здесь? — лицо Драко было непроницаемым, только губы кривились в странной усмешке. Не опуская палочку и стараясь держать в поле зрения рассерженного мужчину, он с выражением прочел: — Питер, давай встретимся у Сириуса дома, как только ты сможешь. Это насчет того важного дела, которое планировал Орден в понедельник. Джеймс.

Питера покоробил его беззаботно-небрежный тон. Глухая неприязнь, которую он всегда испытывал к Малфоям, сразу возросла и усилилась.

— Чудесно! Вы приводите меня в восторг! — юноша улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой. — А Темный Лорд знает о подобных встречах?

«Глаза у него какие-то странные. И улыбка непростая, появляется, когда ее меньше всего ожидаешь».

— Радуйся, что сейчас я тороплюсь. Но когда мне представиться возможность укоротить твой длинный язык… — Петтигрю вдруг запнулся, почувствовав, что становится на опасный путь.

«Не такой он и невинный, уже умеет убивать. Не стоит, пожалуй, сбрасывать это со счетов, пока мы наедине».

— Великолепно, договорились, — юноша пару раз притворно зевнул, уверенный, что эта встреча — последняя.

Питер с негромким хлопком аппарировал в особняк на площади Гриммо. Привычно скинув свою мантию на стоящую в холле софу, он тут же напрягся: не было слышно ни малейшего звука. Казалось, дом вымер. Не горели свечи, не путался под ногами Кикимер.

Зайдя на кухню, обеспокоенный мужчина вздохнул с облегчением: Сириус сидел за столом и читал «Ежедневный Пророк». Однако, обладая превосходным зрением, Петтигрю машинально отметил про себя: «Забавно, он держит газету вверх ногами» и каким-то шестым чувством вдруг понял: сейчас что-то произойдет.

Резким ударом ноги Джеймс распахнул дверь:

— Ступефай!

С оглушительным звуком Питер рухнул на пол. В светлых глазах заметался дикий ужас.

«Нет! — мысленно прокричал он, чувствуя, как кишки завязываются в тугой узел. — Нет, этого не может быть… они не могли... Мерлин, спаси меня!»

Друзья действовали очень согласованно: ловко подхватили его под руки, водрузили на стул и мановением палочки оплели конечности металлическими цепями. При этом выражение их глаз на бесстрастных лицах оставалось настолько холодным, что Питер понял — шансов выйти сухим из воды нет.

Однако дальнейшее было для него сродни смертному приговору. Сириус разжал его рот руками, Джеймс влил какое-то зелье и сдавил ледяными пальцами кадык так, что ему оставалось либо задохнуться, либо проглотить предложенное «угощение». Инстинкт самосохранения победил: судорожно закашлявшись, он сделал глотательное движение и вздрогнул.

Сыворотка правды. Его нижняя челюсть затряслась от страха. Джеймс снял с него заклятие, но приказал даже не пытаться сбежать. А чтобы просьба выглядела убедительней, прижал к его шее палочку. Во взгляде карих глаз появилась такая ненависть — никогда бы он не подумал, что его друг вообще способен на такое чувство.

— Отшлифовываете на старом товарище мастерство? — Питер, как затравленный зверь, озирался по сторонам, не зная, что предпринять. -— Что насчет какого-то важного дела Ордена?

— Ты Пожиратель Смерти?

Мужчина боролся, как мог, пытаясь солгать, и моментально почувствовал эффективность зелья. Разрывающая боль, пронзившая насквозь все тело, заставила признаться:

— Да.

— В Ордене Феникса еще есть шпионы?

— Нет, но...

— Ты знал о планах Волдеморта на Рождество?

Питер судорожно сжал и разжал кулаки, зная, что нет никакой возможности солгать или хотя бы приукрасить правду:

— Да. Вы пригласили Невилла, и я сообщил ему об этом.

Сириус и Джеймс обменялись мрачными взглядами и снова посмотрели на мужчину, испуганно скорчившегося на стуле. Каждый вопрос был для обеих сторон пыткой, а каждый промежуток между вопросом и ответом — вечностью.

— И как давно вы с Нюниусом спелись в змеиной яме? — спросил Блэк с устрашающей учтивостью.

— Я ненавижу Снейпа! — с отвращением поморщился Питер.

— Это ты убил мою жену? — на него взглянули пустые глаза цвета черной ненависти.

— Нет, — твердо сказал мужчина. — О, Мерлин... Я не убивал ее. Я не стал бы, не смог бы. Я любил Лили...

Ему было трудно держаться на стуле. Казалось — вот сейчас он потеряет сознание и свалится на бок. Теперь он понял, что такое ад.

— Кто бросил смертельное заклятие?

— Драко Малфой! — он облизнул пересохшие губы. — Это он убийца.

— Нет! Не Малфой, — во взгляде Джеймса был бесконечный холод, более оскорбительный, чем презрение, и более сильный, чем ненависть. — Именно ты убил ее в тот момент, когда привел Пожирателей в наш дом! Мы тебе доверяли, считали своим братом. А ты предал нас, и я никогда не прощу тебе этого.

Питер с отчаянием повернулся к Сириусу. Хоть он и знал, что тот был самым неумолимым из их четверки, у него все же была надежда, что друг поймет его.

— Если бы только Римус был здесь, он бы всё понял правильно, не осудил бы, — слова вылетели сами собой — он готов был прикусить язык за то, что произнес их.

— Ты действительно самая настоящая крыса, — на сотую долю секунды в Сириусе взмыло яростное желание стереть предателя в порошок. — И я с удовольствием скормил бы тебя Лунатику в полнолуние, если бы не знал, что его потом будет тошнить.

— Когда? — напрямую спросил Джеймс, решив прекратить их бессмысленный диалог. Нервы и так были на пределе.

Питер оторопело заморгал и неохотно выдавил:

— Через несколько месяцев после того, как мы вступили в Орден Феникса.

По бледному равнодушному лицу Джеймса пробежала судорога, и он тяжело опустился на стул. Его взгляд устремился куда-то вдаль, и глаза стали кристально прозрачными, отсутствующими. Реакция Сириуса была с точностью наоборот: его лицо гневно исказилось, он с силой схватил Питера за руки, заставив того громко взвизгнуть от боли. Затем почти по-садистски ухмыльнулся и, еще сильнее сжав его руки, дал ему ощутимый пинок.

— Ты и раньше делал глупые ошибки, но это, безусловно, была худшей из них, — он говорил медленно, с трудом произнося слова, точно ему было больно. — Все, что ты должен был сделать — это держать язык за зубами, или просто «забыть», что к нам приезжает Невилл. И тогда Лили осталась бы жива. Ты проклятый трус, позор Гриффиндора, эгоистичный...

— Я сделал всё это, чтобы помочь вам, — затараторил Питер; слова полились неудержимым потоком, подгоняя друг друга. — Тебе, Римусу и Поттерам! Мерлин, вы же знаете, я никогда не хотел причинить вам вред. Мы проигрывали. Все знали это. Я... я сделал это не для себя одного. Я присоединился к ним прежде, чем было сделано пророчество, прежде чем узнал, что должен буду пойти против вас.

Пока Питер изливался так бессвязно и растерянно, Джеймс пытливо вглядывался в его лицо. Сейчас в этом трясущемся от страха существе трудно было узнать того самого человека, которого он знал столько лет. Он не помнил, когда Хвост оказался около них впервые, услужливый, льстивый и хитрый. Он вмешивался в разговоры, оказывал мелкие услуги, улыбался и заискивал. Быть может тогда уже в его желании приблизиться к «цветнику» Гриффиндора скрывалось какое-то тайное намерение, злой и коварный расчет?

«Все время, — с отчаянием думал Джеймс. — Все время он был предателем, а я не догадался! Как я мог не замечать, что он пропадает где-то время от времени и потом его эти нелепые отговорки? Мне нет оправдания, кроме… кроме… — его лицо исказилось. — У меня вообще нет оправданий».

— Мы проигрывали, и я хотел быть уверен, что мы выживем, независимо от того, кто победит. Разве вы не понимаете? Играя на обе стороны, у нас была бы фора в любом случае! Самое важное в войне — владеть информацией. Я просто не знал, к чему это может привести, и всегда намеревался быть неприметным участником, передавая им минимум безобидных сведений об Ордене. И никогда даже не предполагал, что попаду в кровавую переделку, что дело будет касаться моих лучших друзей, — Питер виновато опустил голову: что ни говори, а он все-таки не потерял остатки совести.

— Какое редкое соединение прекрасных качеств в одном человеке! — спокойно, как будто они вели дружескую беседу, сказал Сириус. — И мотив просто безупречен. Только вот трудно сесть голым на ежа и не уколоться.

— Каждый из нас предпочел бы умереть с высоко поднятой головой в борьбе за свободу и будущее наших детей, — вышел из прострации Джеймс, — а не бежать к Волдеморту. Да от одной только мысли…

— Ну кому нужна эта бравада, которую ты называешь смелостью? — надломленным и хриплым голосом перебил его Питер. — Если бы ты умер, кто позаботился бы о Гарри и Виоле? Кто? Кто принял бы их, если бы мы все играли по-честному? Лучше самому, и главное — живому, воспитывать своих детей, чем оставить их сиротами на попечение магловского приюта, где их мучили бы и морили голодом.

— Сентиментальная чепуха! — фыркнул Сириус. — У тебя слишком богатое воображение. Поменьше слушай россказни Волдеморта.

— Вы трое всегда были настолько умны, настолько удачливы… — мужчина невидящими глазами уставился в стену. — Никто не мог понять, почему вы дружите со мной. Ходили слухи, будто я давил на вас, заставляя с собой общаться.

Питер вдруг с особой силой почувствовал то роковое невезение, которое преследовало его всю жизнь: сначала в Хогвартсе никто не мог понять, как он очутился в компании самых популярных мальчиков школы. Затем злость на Орден, который посчитал, что ему под силу только канцелярская работа — непритязательная миссия для малозначимого человека. Злость на Пожирателей, для которых он был сродни планктону. Томительное ожидание разоблачения с обеих сторон.

— Мы никогда так не думали, и ты это знаешь! — вскипел Сириус.

Питер горько рассмеялся:

— Я просто хотел сделать что-нибудь действительно полезное, — он оглянулся на Джеймса и вздрогнул: тот смотрел на него так, словно хотел прожечь своим взглядом насквозь.

— Мне, правда, жаль, — Петтигрю почувствовал, что ему стало легче дышать: действие сыворотки заканчивалось. — Но я надеюсь, что со временем вы сможете понять меня.

Джеймс только покачал головой, говорить он уже был не в состоянии. Его внешность резко изменилась: он как будто на глазах постарел, сгорбился. С его лица внезапно исчезли следы жизни — оно превратилось в серую каменную маску без всякого выражения.

— Не рассчитывай на это! — прошептал Сириус сквозь сжатые зубы, чтобы лучше удержать гнев. — Да проживи ты хоть всю жизнь на коленях перед нами — даже этого будет мало.

Он закрыл глаза и попытался взять эмоции под контроль. Потухшая свеча положила конец тяжелому разговору. Питер стремительно начал меняться, становясь все меньше и меньше, пока не превратился в крысу. Потом он со всех ног помчался в гостиную, где ранее оставил свою одежду, улавливая чутким ухом, что Джеймс и Сириус несутся за ним. Вытащив зубами из кармана портключ, он исчез с победным писком.

Подбежавшие мужчины уставились на пустое место, где только что находился их пленник. Несколько секунд они ошарашено молчали.

— Ты успел вживить жучок? — наконец, спросил Джеймс.

В серых глазах вспыхнули насмешливые искорки:

— Ты сомневаешься?

— Так он точно ничего не заметил?

— Я сделаю вид, что не слышал твоего неоправданного недоверия к ловкости моих благородных рук, — у Сириуса вырвался короткий смешок. — Заметил, не заметил. В любом случае он не сможет вытащить его самостоятельно.

Джеймс обессилено упал на кушетку и опустил голову на руки:

— Нужно связаться с Орденом.

— Не со всеми, так, на всякий случай. Только с МакГонагалл, Римусом, Грюмом и Тонкс.

Однако ни один из них не сдвинулся ни на дюйм. После недавнего возбуждения наступила реакция. Они сидели сонные, как осенние мухи. Не хотелось ни шевелиться, ни даже думать. Ими овладела апатия.

— Ладно, давай-ка не раскисать, — дал Джеймс команду самому себе и подошел к камину. Сириус кивнул и последовал за ним. Через секунду они исчезли из дома, оставляя болезненную память об уходе того, кто был когда-то другом.

* * *

Хвост несся по трубам городской канализации, стараясь придерживать дыхание. Исходящее от нечистот зловоние вызывало у него непреодолимые спазмы тошноты. Кинув взгляд через плечо, он заметил, что преследователей было двое. Он ускорил бег, но они нагоняли его. Он вдруг вспомнил, что среди крыс в голодные дни свойственны приступы каннибализма, и помчался что было сил.

Ему даже не было нужды оборачиваться: он знал, что они устремились в погоню. Это была молчаливая, фантастическая — словно в каком-то кошмаре — погоня. Яростное упорство овладело им. Его реакция была совершенно неожиданной в среде животных: на полном ходу Хвост затормозил и развернулся. Съежившись, он мрачным взглядом обвел преследователей — один был очень крупным, другой — почти детеныш.

«Никто в этом мире не осмелится отнять у меня жизнь без боя!»

Взрослый самец испустил вопль, пронзительный, несмолкающий крик, и Питер вздрогнул всем телом. За столько лет он так и не привык к этим звукам. Как ужасно пищит крыса! Что-то свирепое, трусливое и жалкое до подлости. Рот кривится на сторону, острые зубы оскаливаются, и из темного отверстия идет этот отвратительный, свистящий звук…

Его сердце дрогнуло, захотелось выхватить палочку и начать битву. Но сейчас он был всего лишь крысой. События развивались с такой быстротой, что в последствие он долго не мог опомниться, прийти в себя.

Они катались по земле, и казались странным и слитным существом, у которого были шесть рук и шесть ног, бешено цеплявшиеся и душившие друг друга. Наконец, Хвост оторвался и вскочил на лапы. Но они опять накинулись на него сзади, сбили с ног, и снова завертелись, молча, задыхаясь, бессильные визжать от бешеной ярости. Они поднялись, упали и опять поднялись.

Силы покидали его. Чувствуя себя близким к гибели, Питер внезапно смирился и стал молиться. Перед его мысленным взором пронеслось все беспросветное убожество его жизни, прошлого, настоящего и, наверняка, будущего. И он понял, что ничего нет впереди, позади, вокруг и ничего в сердце.

Ослепительный свет, грохот, воздушный вихрь. В люк стали спускаться рабочие. Слава Мерлину!

«Беги!» — застучала в висках кровь.

Весь изогнувшись, Питер стремительно выскользнул из ослабшей, было, хватки и скрылся в темноте. Одна из его передних лап сильно кровоточила — в схватке он потерял палец. Проклиная свое решение передвигаться именно этим путем, он с ужасом ожидал нападений за очередным поворотом, канализация просто кишела голодными крысами.

Учитывая, что на его поимку нацелены все авроры и члены Ордена, не было никакого смысла возвращаться домой. К тому же без палочки он будет легкой добычей. Но и к Пожирателям кидаться в его положении было небезопасно.

«Если хозяин узнает, что меня разоблачили, и я больше не смогу передавать информацию Ордена, я тут же потеряю его благосклонность... в лучшем случае».

Оптимальное решение — отправиться в место, где, как он вычислил, находится одна из частиц души Волдеморта. Ему выпал счастливый шанс, который выпадает раз в жизни: оговорка одного высокопоставленного Пожирателя Смерти, затем пара месяцев за книгами в закрытом секторе библиотеки Министерства — и самая большая тайна Темного Лорда у него в кармане.

Он еще не решил, как использовать свои знания. Сохранить ли всё в секрете до поры до времени, или употребить в качестве шантажа. Но одно он знал точно: эта информация — самая большая драгоценность в его копилке.

«Надо только добраться до приюта».

Наконец, он выбрался на поверхность. Жадно вдыхая изумительный воздух, впивая его морозную ласку, он чувствовал, что возрождается и опять полон сил.

Довольно быстро определив, что не ошибся с направлением, Питер вскоре нашел нужное здание.

* * *

Он двигался бесшумно, стараясь не наступать на больную лапку, из которой сочилась кровь. Казалось, что по тротуару скользит бесплотная тень. Голова страшно гудела, левый глаз заплыл, казалось, все тело разрывают на куски. Страх прижимал его к земле, разъедая внутренности. Но он упрямо двигался к цели, понимая, что остановившись, уже не найдет в себе силы идти дальше.

— Упс!

Почувствовав, что его поднимают в воздух, Хвост пронзительно запищал. Мелькнула ужасная мысль — его поймал мародеры, в глазах поплыли красные и желтые круги. Питер понял: сейчас он потеряет сознание. Но следующий момент все благополучно разъяснил.

— Какой славный мышонок, — проворковала маленькая девочка лет восьми. Он попытался выскользнуть, но ее пальцы сжали истерзанное тельце с такой неожиданной силой, что Хвост даже пискнул от боли.

А ведь он был так близко к цели! Нужно было всего лишь добежать до крыльца. Вместо этого он неосмотрительно дал себя поймать. И теперь чувствовал себя, как муха, запутавшаяся в волокнах паутины, жадно взирающая беспомощными глазами на желанную свободу. Хотя избавиться от плена легче легкого — стоит лишь укусить ее за палец, но, взглянув в добрые глаза светло-орехового цвета, передумал: она была слишком похожа на Виолу в детстве.

— Что там у тебя? — с любопытством спросил подбежавший мальчик чуть постарше. Однако, увидев Хвоста, неодобрительно нахмурился: — Ты же знаешь, сестра Энн запрещает подбирать животных на улице. Она рассердится и лишит нас сладкого на неделю.

— Ну, пожалуйста, Питер, я очень хочу оставить его. Он так похож на нашего прежнего любимца!

— Я не собираюсь это даже обсуждать, — начал Питер, но, встретив взгляд сестры — разочарованный, и в то же время не теряющий последнюю надежду, — запнулся.

Ее лицо исказила гримаса, глаза наполнились слезами, и мальчик понял, что сказал что-то не то.

— Ладно, но не показывай его монахиням.

Девочка издала победный возглас и стала с энтузиазмом гладить Хвоста.

— Подожди-ка, Делия, по-моему, у него что-то с лапкой.

Делия подняла Хвоста на уровень своих глаз, и на ее лице он увидел искреннее участие и большое желание помочь.

— Добро пожаловать, мистер Флаффи! Я буду вашим доктором.

* * *

С самого начала Гарри столкнулся с непредвиденными трудностями: пользоваться библиотекой можно было только при наличии читательского билета. Чтобы его получить, необходимо было иметь паспорт или удостоверение личности. За этими наиважнейшими в магловском мире документами следовало обратиться в... какую-то серьезную организацию, названия которой он не знал.

Юноша настолько успел привыкнуть, что его жизненная дорога никогда не была легкой и прямой, что вовсе не удивился возникшим препятствиям. Мысленно поблагодарив Мерлина за то, что уже совершеннолетний, он, не долго думая, использовал парочку полезных заклинаний, чтобы попасть внутрь читального зала и достать то, что ему было нужно.

И вот теперь Гарри сидел на продавленной кровати, склонившись над кучей бумаг, и делал пометки, пытаясь разложить по полочкам информацию о приюте, где когда-то жил Риддл. Нахмурившись, он потянулся за внутренней схемой здания, которую, кстати, удалось найти с большим трудом и стал внимательно разглядывать помещения, ища любое возможное место, где могло быть спрятано что-то столь ценное, как кусочек души.

«Черт, это может быть, где угодно. И в этом чулане, и в этой...»

Гарри откинул лист в сторону и сжал виски. Он до сих пор прекрасно помнил неприятные ощущения при попытке проникнуть внутрь здания. Не помогло ни волшебство, ни обычные магловские уловки.

«Если не получается проникнуть тайком, нужно войти открыто. Но как? Под каким предлогом? Для потенциального усыновителя я слишком молод, а для нуждающейся, беспомощной сиротки — слишком стар».

Поттер задумчиво прикусил губу. В спешке покинув Хогвартс, он и сам не мог сказать, что его ждет впереди. Уж точно не спокойная старость, но поворачивать назад не собирался. Сейчас он был уверен в своих силах и в том, что сможет пройти по своей, принадлежавшей только ему, дороге жизни.

Услышав стук в дверь, Гарри вздрогнул от неожиданности и выхватил палочку. Защитные заклятия указывали на то, что с другой стороны находятся несколько волшебников. Нацелив палочку на дверь, он уже спокойным голосом спросил:

— Кто?

— Гарри, это я, — раздался нетерпеливый голос Виолы. — Открой, мне срочно нужно воспользоваться ванной комнатой!

Юноша осторожно отпер дверь и быстро создал вокруг себя купол, чтобы его не задели собственные чары. Вбежавшие сразу же были обездвижены, и он мысленно похвалил себя за осмотрительность. По крайней мере, защитные заклятия дадут ему время разобраться, что к чему и выяснить, действительно ли они те, за кого себя выдают.

Однако через мгновение Гарри понял, что события разворачиваются не по его сценарию: в черном проеме двери показалась рыжеватая голова. Судорога исказила его лицо, и, быстро переложив палочку из левой руки в правую, он широко размахнулся:

— Ступефай!

— И тебе привет! — произнесла Лили глубоким вибрирующим голосом, переступая порог комнаты. — Ты ведь не думал, что мы позволим тебе так рисковать?

Гарри вздрогнул, его лицо окаменело, а пальцы сжали палочку так сильно, что даже суставы побелели. Он судорожно сглотнул и почувствовал, что обрел голос. Только бы не показать, что он растерян.

— Думать можно что угодно, — он скептически улыбнулся, и хотя его губы едва заметно дрогнули, взгляд остался холодным и колючим, — но легче от этого не станет.

Ее появление произвело на него смешанное впечатление: сердце заныло и тут же подпрыгнуло от радости. Несколько мгновений они глядели друг на друга, и целую вечность — эти несколько мгновений — они были одни в полной людей комнате. С трудом отведя взгляд, Лили уселась за стол и полминуты молчала, раздосадованная тем, что все пошло не так, как она наметила, ломая себе голову, какими способами можно удержать сына от гибельного безрассудства, потом негромко сказала:

— Поговорим после. Могу сказать только одно: если я нахожусь здесь, рядом с тобой и Виолой, значит… Прошу тебя, я знаю, что делаю.

Во взгляде Гарри вспыхнуло любопытство:

— А как ты...

— У меня много неожиданных способностей, — Лили вдруг рассмеялась, точно прочитала его мысли. — Но сейчас тебе лучше не разговаривать со мной. Ребята меня не видят и не слышат, так что скорее всего примут тебя за сумасшедшего. Давай не будем их пугать. А Виолу я уже предупредила. Она очень смышленая девочка.

В его глазах мелькнул луч понимания. Лили облегченно вздохнула и кивнула в сторону замерших подростков:

— Не забыл про друзей?

Гарри посмотрел на свои руки: пальцы нервно дрожали, и только сейчас ощутил, насколько сильным было напряжение.

— Фините Инкантатем.

Виола, первая избавившаяся от оцепенения, в одно мгновение пересекла комнату и оказалась рядом с братом:

— Как ты только мог возомнить, что сможешь действовать в одиночку? Пусть ты хоть трижды Мальчик-Который... Так-Думает, — но как бы ловко она не исправила свой ляпсус, Поттер заметил его и беззлобно усмехнулся.

— Если ты и вправду думаешь, что я позволю...

— А тебе не кажется, что ты немного преувеличиваешь свои возможности?

Только задав вопрос вслух, она поняла, что таким образом высказала свое недоверие в его способностях, и чтобы как-то замять неловкость, стала искать подходящие слова. И пока она раздумывала, Гарри иронично ответил:

— Если уж быть дураком, так лучше дураком в квадрате, раз я не способен ни на что, по вашему мнению.

— Нет-нет, твои познания в Защите от темных искусств просто превосходные!

Он с видимой скукой выслушал этот комплимент, пристально глядя сестре в глаза, и тем самым отвлекая ее внимание. А сам тем временем быстро, но в то же время без капли суетливости, поднял палочку. Однако Рон оказался проворнее: он успел схватить его за запястье и заломить руку за спину:

— Мы уже здесь и никуда не уйдем! Не думаю, что ты решишься нас выгнать.

— Именно это я и собираюсь сделать… — Гарри запнулся, поняв, что угроза прозвучала не к месту.

— Не могу ручаться за других, — Виола оглядела всех собравшихся, затем криво и недовольно улыбнулась, — но лично я не смогу жить дальше, если с тобой что-нибудь случится.

Юноша попытался, было, освободиться из цепких рук, но Рон только усилил стальную хватку.

— Вы проделали такой путь... Это всё очень опасно. Вы можете вернуться в Хогвартс, не ввязываясь во всё это.

— Тебе не справиться без нас! — тревожным фальцетом отозвалась Гермиона. — Даже у Индианы Джонса был помощник. Это фильм, который я любила смотреть, когда... эээ... была маленькой, — попыталась объяснить она, наткнувшись на недоуменные лица.

— Смирись, мы здесь, и ты ничего не сможешь изменить — с победоносным видом изрек Рон. — И я уж точно не желаю возвращаться в школу с пустыми руками и попадать под гнев МакГонагалл.

— Есть такая сила, что заставляет глядеть вниз с обрыва в горах, — мечтательным голосом сказала Луна и прикусила верхнюю губу. — Тянет… к обрыву.

На лбу Гарри образовалась вертикальная складка, ясно показывающая, что он сосредоточенно о чем-то думает.

«Нет, они совершенно не готовы ко всему этому. Ведь они никогда не попадали в те почти смертельные передряги, в которых побывали в моем мире. Они просто не справятся...»

— Мы не уйдем, — тихо сказала Джинни. — Это наш выбор. Мы сами решили помочь тебе и Невиллу найти крестражи Сам-Знаешь-Кого и уничтожить их.

«…Но Билл умер здесь, а Гермиона и Луна своего рода изгои. Невилл же… Нет, даже шутить на эту тему не хочется».

Он тряхнул головой, отбрасывая неприятные мысли и стараясь найти позитивные моменты.

«Хоть Джинни и не была в Тайной Комнате, у нее всё равно сильный характер из-за того, что она росла среди мальчишек. А Виола? Она немного раздражает, но ее уникальная проницательность перевешивает все вместе взятые слабости».

— Ну почему вам совершенно не сидится дома?

От взгляда Лили не ускользнуло выражение лица сына: тень раздумья, легшая между бровями.

«Совсем, как у отца!»

— Обязательно надо куда-то ехать, испытывать свои силы, совершать героические поступки? — Поттер обвел внимательным взглядом всех присутствующих и задал последний вопрос: — Вы точно уверены?

Все закивали, а Лили посмотрела на него с нескрываемым восхищением.

— Ну что ж, вместе так вместе.

И тут ко всеобщему удивлению, вперед вышел Невилл:

— Это не твоя обязанность. И я не совсем понимаю, почему ты делаешь это за меня, но больше я не намерен прятать голову в песок. Министерство — сборище идиотов. Хотя, возможно, не все: отец Джинни и Рона в Ордене и Тонкс и Грюм...

— Поражаюсь тебе, — громко прошептала Луна, отводя взор в сторону, чтобы не расстраиваться. — Ты прекрасно знаешь, что Гарри поступает правильно. Нужно же кому-нибудь защищать мир от... — она понизила голос, — Волдеморта.

Поттер не смог сдержать усмешки: как всегда в своем репертуаре! И альтернативная реальность ей нипочем!

— Мм... да, — покраснел Невилл. Он хоть и ждал этого дня, но сейчас был не в силах поверить, что решающий момент уже наступил. — Я только... ну, в общем, хотел сказать: то, что мы ищем, может быть чем угодно и где угодно.

— К счастью, я догадываюсь, где может находиться один из крестражей, — Гарри развернул план приюта, и друзья заинтересованно сгрудились вокруг стола.

— Все это абсолютно правильно, если рассуждать так, как рассуждаешь ты, — Гермиона подняла указательный палец. — Но это только в том случае, если думать, как все. А ведь ты совершенно уверен, что крестраж находится именно там, не так ли?

— Я могу только надеяться, что высокомерие Волдеморта превзошло его слизеринскую хитрость.

Объяснение было таким простым и в то же время необычным для гриффиндорского склада ума, что вес даже растерялись. Последовала дискуссия о том, что им следует делать, причем одно предположение было невероятнее другого.

— Рон, ты в своем уме? Мы не можем просто вломиться туда! — сердито воскликнула Джинни. — Там же магловские дети!

— Мы могли бы потом изменить их воспоминания.

— Нет, — укоризненно покачала головой Виола. — Мы не будем играть нечестно.

— А, может, всё-таки...

— Как насчет «Алахаморы»? Конечно, маглы не стали бы...

— Если Лорд умен, он наверняка поставил книзлов охранять вход.

— Это всё не подходит, — голос Гарри звучал удрученно. — Я неоднократно пробовал попасть туда, но каждый раз меня отбрасывало на несколько метров от двери.

— Отбрасывало?

— Да, и это было чертовски болезненно, но не в этом суть. Главное то, что если мы не можем попасть туда насильно, нас должны пригласить.

— Такой же случай, как с теми вампирами в Хогсмиде?

— Эээ... наверное, то есть не совсем… — Гарри осекся: разговор подошел к той черте, за которую не стоило переходить. Не объяснять же сейчас, что он понятия не имеет, что было в этом мире кода-то с кем-то, да еще и с вампирами.

— Проблема в том, что большинству из нас почти восемнадцать, а у маглов это совершеннолетие, —встряла рассудительная Гермиона, — так что мы вряд ли сможем сойти за беспомощных сирот.

— А как насчет использования омолаживающего зелья?

— Слизнорт что-то рассказывал об этом, — Джинни напрягла память. — Кажется, он говорил, что на его изготовление нужно не меньше месяца, а у нас нет столько времени, так что...

— Бесполезно, — вздохнув, закончил Невилл. — Похоже, это тупик.

— Даже мысли такой допускать нельзя! — рассердилась Виола. — Разве не ты пять минут назад толкал «героическую» речь, что пути назад нет?

— Мы могли бы замаскироваться.

Все замолчали и дружно повернулись в сторону Гермионы, которая робко сжалась от подобного внимания.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри.

— Я просто подумала, что... возможно, мы могли бы придти туда замаскированными, — вспыхнув, пробормотала она и, увидев, что никто не смеется, продолжила более уверенно. — Мы могли бы притвориться журналистами и задать интересующие нас вопросы, не попав при этом под подозрение.

— Двое или трое из нас также могли бы пойти как фотографы, в то время как остальные могли бы провести разведку на местности, — предложила Джинни.

— Нужно выбрать тех, кто пойдет в открытую, а кто спрячется, — добавила Виола.

Теперь все повернулись в ее сторону.

— Я смогу использовать папину мантию-невидимку и осмотреть все недоступные места, — пояснила она. — А Невилл безошибочно чувствует скрытое волшебство и…

— Но ты же всегда говорила, что я...

— В общем, я была не права, — нетерпеливо перебила девушка и послала Гарри взгляд, чтобы он не встревал в их разговор. — Разве ты не помнишь, как с легкостью находил спрятанные нашей мамой сладости? Тебя не останавливали даже наложенные на них маскирующие чары.

— Я не помню этого, — отвел взгляд Невилл.

— Держу пари, что крестраж спрятан под действительно сильным заклятием, иначе всё было бы слишком просто.

— Медальон — фальшивка. Но его тоже было не так-то легко найти, — угрюмо возразил юноша. — Дамблдору даже пришлось отдать свою кровь, чтобы просто попасть внутрь, не говоря уже о дальнейшем. А он намного сильнее любого из нас.

— Даже отрицательный результат имеет смысл. Это была плата за проход, — в очередной раз проявил осведомленность Гарри.

— Откуда тебе это известно?

— Я сказала ему, — быстро среагировала Виола.

Невилл сузил глаза и заговорил неприятным голосом:

— Как сейчас слышу твое любимое изречение: «Научись скрывать свои, а главное, чужие секреты, и тогда тебе доверят самые страшные тайны».

— А твой… — девушка покраснела, ее душили невысказанные слова, — …твой девиз по жизни: «Крысиной пробежкой от опасности в теплую кроватку»!

— Прекратите эту словесную пачкотню! — взвился Гарри. — Не время для споров. Возможно, нам не удастся всё сделать за один раз и потребуются дни, чтобы найти крестраж. Давайте решим, кто будет исследовать, а кто прикинется журналистами. Какие предложения?

— Гм! — за этой глубокомысленной репликой Рона последовало всеобщее молчание. Никто не решался первым произнести слово.

— Луну одну отпускать нельзя, иначе она отправится охотиться за нарглами, — сказал Невилл и тут же устыдился своих слов.

— Да, ты прав, никто и ничто не помешает мне сделать это, — ее лицо стало замкнутым.

Она сжала зубы и отвернулась. Гарри пристально посмотрел на нее, и вдруг увидел, как широко раскрытые голубые глаза наполнились слезами, хотя ни один мускул не дрогнул на ее лице, и тогда он понял, что Невилл опять ошибся.

— Я не очень хорошая актриса, — прошептала Гермиона голосом, в котором чувствовался ужас: не проще ли будет упасть в обморок, чтобы избежать этой необходимости?

Лили внимательно пригляделась к девушке: робкое создание с большими глазами, таких обычно гибель не так пугает, как муки страха. Подобные люди с визгом убегают при виде мыши, но могут героически встретить мученическую смерть.

— Но зато ты очень внимательна к деталям, — подбодрила ее Виола, — и умеешь делать самостоятельные выводы.

— Джинни без меня не ступит ни шагу, — смутная догадка о возможной беде настойчиво бередила сознание Рона.

— Думаю, что все выше сказанное можно свести к следующему: для успеха дела каждый должен заниматься только тем, что у него лучше всего получается, — раздался уверенный и абсолютно спокойный голос Гарри. — Что мы имеем в итоге?

Все замерли, открыв рты.

— Предлагаю разбиться на три группы: Невилл и Виола отправятся под манией-невидимкой. Рон и Луна будут осматривать подозрительные места снаружи. Гермиона, Джинни и я — пойдем в открытую в качестве журналисткой группы.

Он заметил, как дернулся Рон на последней фразе и вызывающе посмотрел на него. Он встретил его взгляд и не отвел свой.

— Не волнуйся, Рон, я, скорее, умру, чем с головы твоей сестры упадет хоть один волосок по моей вине, — ответил он на немой вопрос. — А теперь самое главное — с этого момента вы должны всегда быть начеку. Ваши глаза должны быть открытыми, а палочки — готовыми к бою. Все вместе мы будем непобедимы!

Лица друзей засветилось радостью. А у Гарри где-то под ложечкой засосало предчувствие.

«Самое страшное не то, что я могу погибнуть, а то, что мама может остаться не отомщенной».