Ничто не вечно (гет)

Высокий мужчина с правильными чертами лица, длинными белоснежными волосами, аккуратно спадающими на плечи, с присущим всем аристократам надменным голосом и презрительным взглядом — таким был Люциус Малфой, когда Гермиона впервые встретила его в Косом переулке. Как же отличался человек, стоящий перед ней, от того изящного мужчины: пыльная черная мантия, полы которой были такими грязными, будто её владелец годами бродил по болотистой местности; на руках надеты перчатки, однако даже этому предмету гардероба не удавалось скрыть излишнюю худобу рук; некогда белые волосы, которыми могли похвастаться лишь представители семейства Малфой, свисали с головы безобразными темно-серыми прядями, слипшимися от грязи и пыли. Гермиона не могла поднять голову и посмотреть на лицо Люциуса, так как роль безвольной куклы обязывала стоять ровно и не двигаться.

Безо всякого предупреждения, мужчина схватил девушку за подбородок и вторгся в её разум. От боли Гермиона закричала, но мужская рука схватила за горло и сдавила ещё сильнее. С каждой секундой, что мужчина проводил у гриффиндорки в голове, отбрасывая все ненужные воспоминания и просматривая снова и снова момент знакомства с Маглаффеном, воздух в легких девушки постепенно заканчивался, но, в страхе приблизить свою смерть даже на долю секунды, девушка не издала ни звука. Люциус вышел из воспоминаний Грейнджер так же резко, как и вошел. Только сейчас можно было улучить момент и посмотреть на мучителя. От страха Гермиона чуть не закричала, и только чудом ей удалось сдержать вырывающийся наружу испуг: если правая сторона лица была абсолютно нормальной, не считая следов хронической усталости, то левая представляла собой один большой шрам, будто следы от тысячи порезов стянулись в один, превратив кожу в большой кусок зажаренного мяса. Казалось, будто ни левого глаза, ни левой ноздри у мужчины просто не было, их место занимали гниющие куски плоти, из которых то и дело лился гной. Глядя на всю эту картину, можно было с уверенность сказать, что проклятье, которым его наградили, постепенно сжирало голову изнутри, причем только левую её часть. Видимо, проклятье лишь слегка задело мужчину, но именно это и сделало последствия такими ужасными. В противном случае Люциус умер бы спустя несколько дней.

О том, что Малфоя-старшего именно прокляли, свидетельствовал цвет гноя — черный. Таким он становится только при воздействии очень сильной черной магии, вылечиться от которой невозможно. Это девушка узнала в больнице Святого Мунго, когда пыталась свести с руки подарок ножа Беллатрисы Лейстренжд.

От дальнейших размышлений Гермиону отвлек звук открывающейся двери. Драко пришел как раз вовремя — ещё бы секунда, и девушка показала бы всем содержимое своего желудка. Подойдя к отцу, он остановился, никак не реагируя на происходящее. Его глаза безучастно уставились в пол, а руки вертели принесенную бутылочку.

— Хм, а нельзя ли было выбрать кого-нибудь получше? — Малфой-старший продолжал осматривать свою новую подопечную. — Не думаю, что она подойдёт.

— Другой, к сожалению, я не нашел, — по голосу было слышно, что Драко сильно волновался.

Люциус оттолкнул от себя девушку и протянул руку к сыну, требуя принесенное лекарство. Когда бутылочка оказалась в руках мужчины, а подросток — на необходимом расстоянии, звук пощечины пронзил воздух в помещении.

— Ты как всегда плохо искал, — лекарство было выпито одним большим глотком, после чего Люциус, накинув капюшон, направился к трибуне. — Мне надоела твоя безответственность. К тому же, привел ту, которая выбрала не тебя.

— Прошу прощения, — Драко ещё ниже опустил голову. — Но вчера не было никого подходящего, только она. Я не виноват, что она стала первой, кого заметил Маглаффен.

— Ты понимаешь, что мне придётся пригласить его семью в этот раз. Я более чем уверен, что они уже догадываются обо всем.

— Да, отец, но рано или поздно их нужно было позвать. Кроме того, именно на его избраннице будет проходить эксперимент, так что не возникнет никаких лишних подозрений, что это всего лишь очередной фокус. Сплетни нам ни к чему.

— Пожалуй, в этом ты прав, — Малфой-старший вновь склонился над книгой. — Ты проверил её на восприимчивость к нашей магии? Как она отреагировала на Priapus?

Услышав знакомое проклятье, Гермиона вздрогнула и, чтобы сохранить спокойствие, глубоко вдохнула, но глаза не подняла и продолжила сидеть на полу в прежнем положении. «Только бы хорёк не заметил!» — Гермиона стала молиться всем известным ей богам, чтобы Драко случайно не посмотрел в её сторону. Но было уже поздно: когда прекрасно знакомое ему проклятье всколыхнуло в памяти предрождественские события, парень случайно посмотрел в сторону девушки и заметил, как та заметно вздрогнула и стала глубоко дышать. Продолжая внимательно наблюдать за поведением жертвы, Малфой-младший ответил:

— Ещё нет, но обязательно испробую проклятье на ней.

Гермиона снова вздрогнула и чуть было не заплакала. Ни за что в жизни она больше не станет чьей-то подстилкой без своего желания, даже если придется из-за этого расстаться с жизнью. А слизеринец тем временем внимательно изучал каждую клеточку девушки, пока не убедился, что она вновь стала вести себя смирно.

— Хорошо, тогда можешь забирать её. Если подходит, то пускай её приведут в порядок, а если нет — ищи другую.

Драко кивнул в знак согласия и, подойдя к своей избраннице, рывком за локоть заставил её подняться на ноги. Выйдя из помещения, парочка чуть ли не бегом стала проходить поворот за поворотом, кабинет за кабинетом, пока не оказалась возле входа в тюремный зал. Парень схватил Гермиону за плечо и буквально ударил о каменную стену, отчего та вскрикнула. Намотав длинные черные волосы на руку, Драко сильно дернул за них, заставляя девушку смотреть ему прямо в глаза. Кожа на голове горела огнем, но гриффиндорка понимала, что малейший агрессивный взгляд может её выдать, поэтому просто уставилась в голубые глаза. Парень внимательно разглядывал черты лица своей новой знакомой, пытаясь заметить в них что-нибудь знакомое. И чем дольше он всматривался, тем мрачнее становилось его лицо, а в глазах закипала ярость. Спустя несколько минут парень уже был готов открыть рот и сказать что-то очень резкое своей жертве, как вдруг их прервал Гоил.

— Драко, тут у нас одной из пленниц стало плохо, — толстяк стал чувствовать себя неловко: воздух возле парочки был накален до предела. — Что нам с ней делать?

— Сейчас я посмотрю, — белобрысый схватил Джудит за локоть и потащил её в камеру. Толкнув в общество холодных стен, Малфой посмотрел на неё и добавил: — Как только я освобожусь, мы с тобой наверстаем всё, что упустили.

Быстро развернувшись, парень направился в соседнюю камеру для осмотра больной. Гермиона села на кушетку, поджала ноги и, погрузившись в себя, даже не повела ухом, когда за стеной послышался девичий вопль и мужской грубый смех. Последние слова слизеринца вертелись в голове, будто специально настраивая девушку на самое страшное. От осознания, уже в который раз, своей беспомощности и полной зависимости от других стало невыносимо даже дышать.

«Нет, только не опять! Я больше этого не выдержу! У меня и так паническое отвращение к одному упоминанию о сексе, так мне придется ещё раз испытать это унижение? Да ещё и с Малфоем! Ну зачем? Зачем я согласилась на предложение Энди? Где, черт возьми, были мои мозги, когда я пила это Оборотное зелье? Какая же я всё-таки дура!!!»

Постепенно плач перерос в откровенное рыдание, и Грейнджер было уже наплевать, что её могут услышать. Эмоции хлынули наружу и были настолько сильными, что, казалось, истерика могла продлиться ещё не один час. Но, как ни странно, её настроение быстро изменилось.

«Наверное, я действительно стала превращаться в бесчувственную куклу, которой и нужно, чтобы ею командовали. Брали, использовали, а потом выбрасывали за ненадобностью. И почему я не могу всё делать сама?»

Тут Гермиона вспомнила, как, даже будучи под двумя Империусами, смогла спокойно думать, реагировать и даже действовать так, как этого хотелось ей. В голове всплывали картинки о том, как она чуть не съездила по морде Маглаффену, когда тот стал распускать руки, как считала его приказы полнейшей бессмыслицей и делала всё по-своему и как сама следила за той блондинкой, которая безвольно шла за каким-то мужчиной. И как это было возможно при двух Проклятиях Повиновения? Перебирая в памяти события последних дней, гриффиндорка вдруг вспомнила вкус того ужасного бледно-розового зелья от Снейпа. Девушка быстро засунула руку под кушетку, облегченно выдохнула, убедившись, что тайник на месте, и достала бутылочку. Жидкость вновь стала молочного цвета.

«Странно, — Гермиона продолжала осматривать и нюхать зелье, дабы определить входящие в него ингредиенты, — такой состав мне не знаком. Что ж он сюда добавил, что зелье само меняет цвет?— Гермиону вдруг осенило: — А может и не само? Оно оставалось своего цвета, когда я просто держала его в руках, а перед тем, как в камеру вошел Драко, сразу стало бледно-розовым. Так что ж получается, действие зелья рассчитано на человека, который может попасть в беду, и просто оберегает его сознание от постороннего контроля? Это уже из разряда мистики. Ни одно зелье не смогло бы быть настолько мощным, чтобы быть сильнее, чем Империо. Заклинание — да, но не зелье! Такого рецепта, а уж тем более ингредиентов не существует. Нужно быть по крайней мере помешанным на зельях, чтобы настолько разбираться во всех травах…

« — Подождите, а может его цель вы? А меня он использует, чтобы заполучить вас?

— Или то, что я знаю... Очень хорошее предположение, Мисс Грейнджер…»

«Ну что, тогда не будем терять ни минуты? Империо.»

«Скажите, пожалуйста, мисс Грейнджер, во сколько я вам сказал прийти?»

«Забавно наблюдать за двойным шпионом, когда того насильно оставляют в четырёх стенах, — парень подошёл к девушке и обнял за талию. Тут же ему пришлось усилить Проклятье Повиновения, чтобы нечаянно рука гриффиндорки не зарядила ему по носу.»

«Для этого мне и нужна ты: твоей задачей будет раздобыть Дневник Тома Реддла, в котором хранятся все их премудрости, пока я буду отвлекать Драко…

«Ой, если честно, мне было не очень интересно, зачем они за ним гоняются. Может надеются, что Снейп поможет с экспериментами или что-нибудь посоветует…»

«Когда зелье в ваших руках приобретет бледно-розовый цвет, сделайте несколько небольших глотков, но помните: его можно использовать только дважды. Третий раз может стать последним.»

«… во время которых Он демонстрирует очередную темную технику…»

«Или то, что я знаю...»

Всё-таки я гений! — Гермиона пораженно прислонилась спиной к стене и с довольным выражением лица стала осмысливать всплывшие в памяти воспоминания. — Получается, что Снейп знает какую-то запрещенную технику самого Темного Лорда, поэтому Малфои и задумали план с повиновением, чтобы заполучить её в свои руки. А так как в обиде человека зельевар не оставит и в крайнем случае использует эту технику, то обязательно засветится. Тогда, точно зная его «приобретение», они смогут выманить Северуса из Хогвартса, используя меня как наживку. Но Драко просчитался: он думал, что у его крестного есть противостояние Приапусу. Хотя на самом деле он владел зельем, подавляющим действие Проклятья Повиновения. Ну и Снейп! Просто кладезь неожиданностей!

Однако судя по тому, что в ближайшие дни будет презентация, то нехватки в проклятиях Люциус не испытывает. Тогда я, возможно, ошибаюсь, и здесь дело должно быть в другом. Но факт остается фактом — им нужно именно это зелье!»

Гермиона посмотрела на флакон в своей руке. Кто бы мог подумать, что именно эта жидкость станет причиной её мучений и унижений, потерей друзей и полной зависимости от представителей самого хитрого факультета в Хогвартсе, что именно за эти несколько граммов ей пришлось отдать свою гордость абсолютно чужому человеку?

Девушка спрятала бутылочку обратно в тайник и легла на кушетку. На душе сразу стало легче, когда план Малфоя относительно Снейпа стал ей известен. Теперь она знала о мотивах и Энди, и Драко, только вот осталось понять, зачем весь этот цирк с двойным шпионажем для Северуса. Что-то внутри подсказывало, что узнать это будет самой сложной задачей. Ну да, будто до этого Грейнджер просто в куклы играла!

Вдруг гриффиндорка почувствовала, как где-то в глубине её сознания просыпается давно уснувшая зависимость от чужой воли. Снова вернулось ощущение, что её телом, разумом и чувствами управляет другой человек. «Значит, действие зелья рассчитано только на 12 часов» — это последнее, что смогла подумать Гермиона, прежде чем в её голове не прозвучал голос одного из учеников Хогвартса.

— Ну наконец-то я до тебя достучался! — Энди буквально был готов лопнуть от переполнявшей его злости и возмущения. — Что это было такое? Что еще за фокусы ты придумала?!

Гермиона очень удивилась такому повороту событий. Конечно, она помнила, что задачей Энди во всей этой авантюре было отвлекать Малфоя, но, оказавшись здесь, девушка полностью убедилась, что любой помощи извне ждать бессмысленно. А теперь парень сам сказал, что придет. Получается, у него есть план, только вот скорее бессмысленный, чем правильный.

* * *

Прождав до поздней ночи, Грейнджер поняла, что либо план Энди накрылся медным тазом, либо он про него просто забыл. Тут двери темницы скрипнули, и в помещение с камерами зашел какой-то человек.

«Не успел!» — девушка прекрасно понимала, что никто кроме Малфоя-младшего не мог в такой поздний час наведаться к заключенным. А учитывая тот факт, что парень обещал продолжение выяснения отношений с места, на котором их прервали, сомнения в личности гостя отпали сами собой.

Достав волшебную палочку, гриффиндорка уже была готова огреть появляющуюся рожу каким-нибудь заклинанием, как вдруг поняла, что это был Гоил. От удивления девушка забыла о предмете в её руках, а когда опомнилась, было уже поздно — Экспелиармус парня выбил волшебную палочку, и та откатилась под кушетку.

— Так-так-так, что это тут у нас? — слизеринец поравнялся с девушкой. — Таскаем запрещенные игрушки? Непорядок! Так ведь можно и все планы коту под хвост пустить.

— Энди?!

— Нет, домовой эльф, — голос Гоила смягчился, и девушка немного успокоилась, узнав Маглаффена. — Ты что тут задумала?

— Думала, ты не придёшь, — первым, что вертелось на языке, было что-то похожее на «Ах ты урод треклятый! Ты что, совсем оборзел? Я ж могла тебя убить и хер бы вообще выбралась отсюда живой!», но, решив не распаляться по пустякам, Грейнджер сама себя усмирила.

— Ага, как же, — выпив какое-то зелье, парень вновь стал меняться: лицо стало меньше, грудь больше, волосы длиннее, и вот уже перед Гермионой стояла полная копия Джудит, только в мужской одежде. Но это недоразумение было исправлено одним движением палочки, и теперь между девушками не было никаких различий.

— Это что? — Грейнджер тупо уставилась на стоящую перед ней особу — её предположение об идиотском плане оказалось верным.

— Если помещение, в котором хранится книга, защищено настолько сильными чарами, что даже чужие мысли под Империусом узнать невозможно, то не лишним будет предположить, что и чужому человеку туда пробраться будет проблематично. То есть проникнуть сможешь только ты, так как ты там уже была и, вдобавок, тебя туда проводил далеко не левый персонаж. Поэтому твоё место в этом деле я занять не могу, зато подменить на встрече с Малфоем — запросто.

— А что мне делать с Люциусом?

— К нему сейчас придут важные гости, — самозванка уселась на кушетку. — И в этот раз ему придется принимать гостей самому. Так что у тебя есть возможность проникнуть в хранилище книги, но старайся это сделать до того, как его двери будут закрыты — на них заклинание несокрушимости, так что пробраться внутрь будет уже невозможно.

Гермиона быстро набросала план действий, забрала с собой свой тайник, предварительно трансфигурировав его обратно в сумочку, и поспешила выйти из камеры. Она практически была уже у выхода, как вдруг её окликнула новая Джудит:

— Только постарайся не попасться. Когда украдешь, беги обратно сюда, я буду здесь тебя ждать. Если всё пройдёт хорошо, у нас получится выбраться.

— Хорошо.

Теперь дороги назад не было. В голове вновь зазвучали приказы Маглаффена, постоянно поторапливающие и мешающие сконцентрироваться. Засунув руку в сумочку, гриффиндорука достала зелье, которое вновь приняло бледно-розовый цвет.

«Если ты не будешь меня слушаться, я сам буду тобой руководить!» — остатки зелья были выпиты одним уверенным глотком. В голове помутнело, ноги подкосились, а желудок уменьшился до размеров грецкого ореха, и Гермиона уже почти потеряла сознание, как все резко прекратилось.

Когда зелье в ваших руках приобретет бледно-розовый цвет, сделайте несколько небольших глотков, но помните: его можно использовать только дважды. Третий раз может стать последним.

— Если считать все разы, когда я пила его, то это уже третий. А если только те, что в поместье, — второй. Главное, чтобы в записке говорилось только о повторном приеме зелья, иначе я не на шутку ошиблась.