Рики Макарони и Клуб Единства (джен)

Генри как раз устал развлекать Моргану. Рики быстро нацарапал записку, завернул ее, обвязал ленточкой и подозвал кошку.

— Что ты собираешься делать? – спросил Лео.

— Хочу, чтоб она была почтальоном, — ответил Рики.

Он и не думал слишком укреплять ленту на шее кошки, но уже сам процесс набрасывания ей не понравился, она быстро скидывала ободок лапой и зубами. Вся спальня заинтересованно наблюдала.

— Как же говорил Пит? – бормотал Рики.

— Не боишься? – Роберт Бут глядел во все глаза.

— Еще чего! Мне столько рассказывали, и не справиться...

— Лучше прекрати, а то она справится с тобой, — посоветовал Билл Кеттлборн.

Моргана уже начинала рычать.

— Можно, я заберу ее в гостиную? – спросил он хозяина. Генри согласился.

Они с Лео выглянули из коридора. Эльвира сидела в кресле, разложив на столике многочисленные свитки и пытаясь делать уроки, демонстративно игнорируя нависающую над ней толпу, время от времени огрызаясь.

— Надеюсь, Моргана поймет, к кому надо подойти. Ее не посмеет тронуть никто, — сказал Рики. В этот момент прижимаемая к груди недовольная барышня вытянула вверх лапу, вкатила ему пощечину.

— Оставь ее, — посоветовал Лео, Рики послушался, понимая, что безупречному плану не дано сбыться. План Лео был проще...

— Последний раз, — сказал Лео, прежде чем они разошлись в разные стороны. Лео позвал Эльвиру в тот момент, когда Рики встал у нее за спиной.

Группа поддержки повернулась вслед Эльвире, а Рики быстро нагнулся, сунул записку в книжку и для приличия сделал вид, что читает. Конечно, Эльвира его прогнала, как только вернулась. Но через десять минут заявилась в спальню и выгнала оттуда всех, включая Лео.

— Макарони, ты меня определенно очень тревожишь. Ты понимаешь, что если будешь продолжать в том же духе, рискуешь сильно пострадать?

— А при чем тут я? Мое дело передать, а ты сама решай, — сказал Рики.

— Я непременно выскажу кое-кому все, что думаю об эксплуатации детей, — сообщила Эльвира и вышла.

Эльвира не превратила его в предмет мебели, что уже было добрым знаком. Так он и сказал Лео.

— Предлагаю экскурсию, — важно произнес он в заключение. – Пошли на Северную башню, полюбуемся на дураков.

Готовясь к экзаменам, Рики не переставал думать, насколько все хорошо. Старосту несколько раз видели со спортивным комментатором, и было забавно наблюдать, как бесится по этому поводу Френк Эйвери, хоть Рики и не понимал, какая ему разница; Марк соблюдал безукоризненный нейтралитет. Уроки кончились, поэтому Рики уже не приходилось работать с Лонгботтомом. Никаких странных происшествий не происходило и, казалось, не произойдет. Единственным малоприятным моментом было то, что Моргана продолжала будить по утрам, невзирая на отсутствие расписания; как солидная кошка, уже не прыгала на кровати, а орала благим матом.

Наконец они получили расписание экзаменов.

— Интересно, Стебль в этот раз даст контрольную? – подумал вслух Лео, надкусывая яблоко.

Рики вспомнил, как в прошлом году Лео переживал из-за экзаменов.

— А это что-нибудь решает? – уточнил он.

— Ничего.

Теперь Клуб Единства вообще не собирался в туалете, чем они, наверное, радовали Миртл.

Ральф вместе со всеми просиживал в библиотеке, лихорадочно добирая то, что упущено, а Артур появлялся там от случая к случаю, ворча, что его преуспевающие дядюшки прекрасно устроились и обошлись без зубрежки. Лео и Дика это раздражало сверх всякой меры.

К первому дню экзаменов слизеринцы готовились с особой тщательностью. Предстояло сдавать зелья, и от результата зависело, насколько профессор Снейп будет расположен терпеть надситуативную активность в будущем году. Надо признать, что до сих пор он проявлял стойкое терпение, однако Рики не рискнул бы его испытывать, а Лео тем более.

В первый день Рики проснулся с чувством, что пройдет всего каких-то три дня, и он будет свободен. Это всегда помогало в ситуациях ожидания, а поскольку торопить время невозможно, то Рики не собирался переживать.

Во время завтрака нашлись несколько дураков, накаливших и без того нервозную атмосферу, пытаясь за столом повторять то, что должны были выучить в течение года.

Заклинания, поставленные наутро, принимались индивидуально и в парах, но без всякой теории. Рики сразу перестал волноваться, так как профессор Флитвик никогда никого не заваливал. Даже Дора особо не отличилась.

Снейп, напротив, показал всю свою суровость. Это был едва ли не единственный экзамен, на котором Дора Нотт не осмеливалась допускать вольности. Во время варки зелий профессор подошел к Рики и попросил описать, что именно он делает. Но Рики предполагал более сложное зелье, и получалось легче, чем он ожидал. “Понятно, почему профессор предпочитает практические задания” – подумал Рики. Списать здесь было абсолютно невозможно.

После экзамена Лео почувствовал некоторое головокружение, но Рики не мог поверить, чтоб он пренебрег техникой безопасности и наклонился слишком близко.

— Пар этого зелья не должен вызывать подобного эффекта, — раздраженно отмахнулся Лео. — Должно быть, я все-таки слишком переживаю из-за экзаменов.

— Было бы из-за чего, — прокомментировал оказавшийся рядом Артур.

На другой день состоялась трансфигурация, строгость экзаменатора заставляла волноваться всех, кроме ее любимчика Уизли. Эди сказал по этому поводу, что хорошо быть сыном полиморфа, все превращения сразу в кулаке. Ральф подтвердил, что весь год старался достигнуть уровня Артура, но безуспешно; наверное, действительно следует иметь предрасположенность. Пока они ждали в очереди, профессор Мак-Гонагол основательно рассердилась, потому что Дора Нотт так и норовила перевыполнить ее задания и добавить к указанному превращению что-нибудь от себя, в результате чего что-то там испортила.

Потом был самый нелюбимый для студентов экзамен — история магии. Рики как обычно не был уверен в половине вопросов. И только Дик Дейвис был спокоен за свои ответы, и все, что его после этого экзамена волновало – необычное ощущение, которого он якобы никогда раньше не знал: он представил, будто кому-то излагает материал, и казалось, что кто-то его на самом деле спрашивает.

Лео добросовестно справился с заданием, но не был настолько уверен.

Рики с трудом припоминал несущественные детали, столь любимые профессором Биннзом.

Артур остался недоволен и впервые забеспокоился. Когда Эди напомнил, что надо было учить, он сердито ответил: “Я надеялся, хорошо получится, а сам не знал, что писать. Это дурацкий предмет”.

Вечером того же дня состоялась астрономия, где Рики превзошел себя в изящности рисунка. К Артуру вернулась обычная самоуверенность и пофигизм, а Дик чрезмерно разволновался из-за умения чертить.

Оставался всего день, начавшийся с гербологии. Он проходил в теплицах с профессором Стебль без всякого письменного опроса. Здесь Рики как всегда был спокоен и прекрасно справлялся. Правда, под конец от солнца немного закружилась голова.

Лео деловито возился с растениями, хотя и не очень любил это занятие.

Сравнивая работы, Ральф потом сказал, что у Артура получилось почти так же хорошо, как и у Рики, и спросил друга, когда это он успел научиться. Тот неопределенно пожал плечами. Эди и Селена тоже любили предмет своего завуча, но не пылали таким энтузиазмом, как Рики, который считал копание в земле очень полезным занятием.

Последним экзаменом была защита от темных искусств. Рики настроился стойко выдержать общение с Лонгботтомом, утешая себя тем, что потом может забыть о его существовании, в самом невыгодном случае, на два месяца. Как экзаменатор приятель Поттера был дружелюбен, терпелив и почти безупречен, и Рики это злило. “Волк в овечьей шкуре!” — не сомневался он. Его почти не нужно было поправлять, профессор уже сказал, что следующее заклинание будет последним, Рики взмахнул палочкой, заглянув в глаза экзаменатора... и зашатался.

— Что с Вами, Макарони? – спросил тот, по мнению Рики, разыграв беспокойство достаточно убедительно.

— Ничего, сэр, — он подозревал, что причина как раз в этом человеке, и вознамерился все же выполнить заклинание.

— Не стоит, — с улыбкой отказался Лонгботтом. – Очевидно, сессия была сложной. Я знаю, Вы это умеете. Идите отдыхать.

Рики вышел, кипя от злости. Недомогание испарилось так же, как и возникло. Следующим зашел Лео.

Артур между тем принимал поздравления гриффиндорцев, похоже, только что удачно продемонстрировав сногсшибатель на стопке книг.

Через час Рики узнал, что он не единственный, кому сделалось нехорошо после экзамена профессора Лонгботтома. Артур, который также успешно справлялся, почувствовал настолько сильную слабость, что его едва не отправили в больничное крыло. Поскольку коварный Лонгботтом сразу отвел от себя подозрение, самолично рассказав другим учителям об обоих учениках, Рики пришлось выслушать расспросы о здоровье от своего завуча. А потом в спальню вплыло привидение Кровавого Барона и поздравило слизеринцев со сдачей сессии.

По окончании экзаменов Рики поначалу впал в эйфорию свободы, которая продлилась ровно один день, кстати выпавший на среду. Но уже за ужином он обратил внимание, что старосты чем-то очень обеспокоены, впрочем, как и преподаватели. Некоторые, казалось ли ему это или так и было, поглядывали украдкой на него. Причем память тут же услужливо подбросила некоторые моменты во время экзаменов, когда он попросту не обращал внимания, но что-то особенное явно происходило. Рики осознал, что проверяющий Люпин со времени его возвращения пасхальных каникул так и не уезжал из “Хогвартса”, и здравый смысл требовал признать, что вряд ли он здесь проводит отпуск.

Рики начал припоминать. Определенно, во время зелий все было в порядке. Но потом вдруг, еще до астрономии, у учителей стали такие напряженные лица. Однако никто в школе не пострадал, и к студентам это вряд ли имело отношение, поскольку “Хогвартс” был таким местом, где держать что-либо в тайне представлялось Рики очень сложным делом. Другие ничего не замечали, но обостренная чувствительность Рики к настроениям и мимике, составляющая предмет его особой гордости, и натянутые экзаменами нервы сигнализировали, что преподавателям теперь не до отдыха.

Конечно, он немедленно поделился своими соображениями с Лео.

— Если опять случилось что-то странное, — спокойно сказал Лео, — то тебя непременно вызовут, но я предлагаю не дожидаться этого. Ты разве не слышал, что сказал Эдгар о планах на вечер? Он будет писать родителям вместе с братом, потому что Эльвира отменила встречу. Сегодня в учительской профессорский совет с участием старост. Как ты смотришь на то, чтобы совершить небольшую вечернюю прогулку под мантией-невидимкой?

Рики немедленно согласился, а потом остаток дня маялся в раздумьях. Собственно, у него не было причин влезать во что-то, так как все было хорошо, и он уже начал сожалеть о том, что напрасно смущает свой душевный покой.

— Как бы нам так выйти, чтоб ни перед кем не засветиться? – последовательно рассуждал Лео. – Привидениям, кстати, лучше тоже не попадаться, поскольку в нарушении правил они нам помощи не обещали, и рассчитывать не приходится. Скорее их следует избегать, чтоб не донесли директору. Поэтому ожидание в туалете Миртл отпадает. Но просто так плащ из полной гостиной тоже не вынесешь.

— Тогда посидим на лавочке, — предложил Рики. – Прикрепи ее к обратной стороне обычной мантии.

Было тепло, прекрасные пейзажи “Хогвартса”, озеро и прочее располагали к созерцанию.

— Вот бы насладиться законным отдыхом, — вздохнул Рики.

Лео, похоже, не разделял его точку зрения. Он даже не желал поддерживать разговор, погруженный в глубокие размышления. Рики смирился и грелся на солнышке.

— Все, пора, — сказал Лео, глянув на часы. – Без двадцати пять. Мы должны быть там до прихода всех.

По пути, как назло, никто не встретился, а Рики уже точно понял, что эта исследовательская экспедиция ему даром не нужна. Однако выбора у него не было – Лео стал как одержимый. Учительская оказалась не заперта.

Они как раз успели спрятаться в шкафу и накрыться мантией, когда в комнате появился профессор Лонгботтом – Рики узнал его по характерному скрипу обуви. Он сделала круг, побарабанил пальцами по двери шкафа, отчего у Рики симпатии ему не прибавилось, и уселся в кресле неподалеку. Следом за ним появилась профессор Стебль, которую бывший ученик приветствовал ее очень сердечно. Далее один за другим стали собираться преподаватели и старосты, пришел Люпин. Последними присоединились Дамблдор и профессор Снейп.

После взаимных приветствий высокий синод расселся по местам.

— Итак, уважаемые дамы и господа, я собрал вас сегодня, чтобы обсудить чрезвычайное происшествие, которое вы все знаете, — произнес профессор Дамблдор.

Повисла пауза, которую нарушила гриффиндорская староста.

— Если мы правильно Вас поняли, сэр, у профессора Мак-Гонагол украли очень ценный предмет магии.

Старосты деловито зашушукались.

— Именно, — подтвердил директор. – Ситуация очень серьезна. Посовещавшись с коллегами, я принял решение, что вы, как наши ближайшие помощники, должны знать все.

— Потому что, — сурово вставил Снейп, — ни один преподаватель не имеет такой возможности постоянно наблюдать за студентами изнутри, как вы.

— И это тоже одна из причин, Северус, — подтвердил Дамблдор.

— А нельзя ли просто установить приблизительные сроки кражи и вычислить круг подозреваемых? – спросила Эльвира.

— Слишком большой отрезок времени, — вздохнула профессор трансфигурации. – Последний раз я пользовалась им прошлым летом. А обнаружила пропажу буквально на днях. Это очень мощная магия не на каждый день.

— Возможно, это устройство незнакомо никому из вас. Вы разрешите, Минерва?

Наверное, профессор Мак-Гонагол кивнула, потому что продолжал все же директор.

— Оно называется трансфигуратор. Принцип его действия примерно такой, как у зеркала Сокровения, и потому пользоваться им могут только очень зрелые маги, да и то в исключительных случаях.

— То есть оно дает человеку нечто похожее, но не то, что ему нужно на самом деле, — пояснил Люпин.

— Да. Трансфигуратор позволяет человеку, имеющему с ним контакт – чаще это прикосновение руки, но можно иначе – временно присваивать и использовать навыки другого человека. Для этого достаточно воссоздать в памяти его облик, а точнее...

Видимо, директор не сумел подобрать слова, и Мак-Гонагол пришла ему на помощь.

— Желательно, чтобы этот человек был хорошо знаком вам, чтоб вы могли представить, как он это делает. Также помогает, если вы хотя бы визуально знаете алгоритм действий.

— Простите, но по вашим словам выходит, будто эта штука делает человека всемогущим, — заговорил Марк Эйвери. – Я не верю, что рядовой школьник мог бы долго скрывать появление у него особых способностей, учитывая, что он проводит время в общей спальне, гостиной, Большом зале, в библиотеке и на уроках, трудно что-либо скрыть.

— Но это при условии, что он им пользуется, — мягко напомнил мистер Лонгботтом.

— А возможно ли открыть эти свойства...случайно? – спросил кто-то из старост.

Рики не имел возможности наблюдать и не знал, от какого колледжа говорящий.

— Допускаю, что да, — серьезно ответил Дамблдор. – При определенном стечении обстоятельств можно помножить два на два. И в этом случае ученик, смекнувший, как без усилий вызывать нужные эффекты, вряд ли устоит перед соблазном повторять это снова и снова. И в этом кроется самая большая опасность.

— Для окружающих? – уточнила Эльвира.

— Нет. Для него самого. Проблема в том, что прибор дает его владельцу только умения, но не знания. Это очень страшно – получать все сразу, не задумываясь о цене и последствиях. Применяя мощную магию и не задумываясь над тем, что она означает, человек бесконтрольно растрачивает свою энергию. Понимаете теперь, почему доступ к подобному оборудованию могут иметь только зрелые волшебники, способные заранее просчитать, во что обойдется использование трансфигуратора, и свести к минимуму опасность от его магии?

Старосты невнятно зашептались и, вероятно, закивали, поскольку директор продолжал так, будто все с ним согласны.

— И естественно, как вы правильно заметили в самом начале, такой человек будет опасен для окружающих. Даже если вдруг однажды использует трансфигуратор неосознанно. Если же он поймет, что именно может делать, представьте, каким потрясением для его ума станет такое могущество!

— Да уж, всем недоброжелателям достанется, — выразил общую мысль Марк Эйвери.

— Возможно. Если он будет при этом руководствоваться собственной волей, — сказал Дамблдор.

— Что вы имеете в виду? – спросил кто-то из старост.

— Директор, я думаю, стоит рассказать все, — внезапно вмешался Гарри Поттер.

“Надо же, как ты долго молчал. Да я уверен, вы все заранее согласовали”.

— У нас есть основания считать, что на этот предмет наложено заклятье подвластья.

Воцарилась тишина.

— Простите, но оно ведь недопустимо к применению! – сказал кто-то.

— Увы, только для законопослушных граждан, — вздохнул Дамблдор. – Данный предмет, по всей вероятности, был заколдован Упивающимися смертью.

“Так вот что за сюрприз оставил мне Долохов!”

— Неважно сейчас, каким образом так могло получиться, — перекрывая шепот, мягко вмешался Люпин. – Гораздо важнее найти того человека, который по неведению или из любопытства взял предмет у профессора Мак-Гонагол.

“И сейчас крайним окажусь я”, — предположил Рики.

— Есть один студент, и мы почти уверены, — начала профессор Мак-Гонагол.

— Минутку! – резко прервал ее Снейп. – Позволю себе напомнить, что ваше предположение – обратите внимание, всего лишь предположение! – кажется мне чистейшим вздором. У вас нет никаких улик.

— Сэр! – в голосе Поттера звучала еле сдерживаемая ярость. – Если позволите, я останусь при своем мнении.

— Если бы ты это мнение держал при себе, Гарри...

“Так его, профессор! Пожалуй, стоит пойти на прорицания – я угадал, они взялись за меня”.

— Мы все беспокоимся, — примирительно произнес директор. – Конечно, Северус, я знаю, что именно так Вы понимаете свой долг. Но все же придется уважать мнение большинства.

— О Мерлин! – простонал Марк Эйвери, и Рики понял – он догадался. – Вы думаете на Макарони? Но этого быть не может! Он никогда... Да я бы уже без брата остался – они друг друга не выносят.

— Ричард Макарони! – воскликнула Эльвира. – В самом деле, он, конечно, очень активный ребенок, но чтоб какие-то особые навыки...

— Ну да, слизеринцы святые, — хмыкнула гриффиндорская староста.

— Вы что-то сказали, мисс Трейверс? – вкрадчиво спросил Снейп.

Ответить ей не дали.

— Увы, но именно с Ричардом Макарони в этом году произошли некоторые непонятные вещи, которые заставляют нас думать, что именно он нашел трансфигуратор, — сказал Лонгботтом.

— Во-первых, в кабинете профессора Мак-Гонагол после урока со слизеринцами-второкурсниками появилась змея, причем на этом уроке мистер Макарони распоряжался раздаточным материалом.

— В ящике ниже, запертом особым заклинанием, я времнно держала трансфигуратор, пока обыскивали мой кабинет, чтобы не затерялся. Хотя я точно теперь не могу гарантировать. После стольких обысков от Министерства, — добавила профессор Мак-Гонагол.

“Аккуратнее надо быть, профессор, — подумал Рики. – Надо же, разбрасываете такие ценные вещи”. Он живо представил, с каким ехидством смотрит Снейп сейчас на Люпина.

— Так вот, после этого в кабинете трансфигурации буквально ниоткуда появилась змея. При проверке палочек этого класса ничего не выявили.

— Позвольте, неужели трансфигуратор может произвести материализацию мысли?

— Только у определенных групп колдунов. К ним относятся малочисленные полиморфы, магглорожденные маги первого поколения – трансформация у них в крови, а также темные маги, прошедшие целый ряд опасных запрещенных превращений, — сказал Лонгботтом.

Профессор Снейп скептически фыркнул.

— Ну и зачем он это сделал? – спросил Марк Эйвери.

— Мы считаем, что в тот момент Ричард еще не понял, что именно произошло. И во втором случае тоже.

— Второй случай вообще кажется мне загадкой, — задумчиво произнес Люпин. – Как связать всплеск мощной магии с канарейкой его брата? Непонятно.

— Этого мы не знаем, — раздраженно бросил Поттер.

— Как и не знаем того, почему он пытался проникнуть в кабинет директора.

— Не так быстро, Лонгботтом, — пресек его профессор Снейп. – В тот раз Нигеллус подтвердил его алиби. И вообще, коль скоро вы сами признаете, что ничего не знаете, попрошу не излагать ваши домыслы так, будто вина ребенка полностью доказана.

— Извините, сэр, — огрызнулся Гарри Поттер. – но, по-моему, очевидно, что из всех именно слизеринцы наиболее склонны нарушать правила.

— И это говоришь мне ты!

— Успокойтесь! – повысил голос Дамблдор. – Я надеюсь, мы обойдемся без взаимных оскорблений. У нас одна задача, которая гораздо важнее утверждения собственной позиции. Неважно, Ричард это сделал или кто другой, но мы обязаны обнаружить этого нарушителя и спасти его от него же. Поэтому вернемся к делу.

— Безусловно, сэр, — вежливо протянул профессор Снейп.

— Северус, Вам тоже следует быть объективнее, — сделала замечание профессор Мак-Гонагол.

— Тем более что последнее происшествие со всей очевидностью указывает на Ричарда Макарони, — ровно произнес Люпин. – Драка в “Хогвартс-Экспрессе”. Эйвери, вы же все видели. Ричард ударил этого мальчика...

— Чушь! – вскипел Эйвери. – Не Макарони его ударил, а они оба лупили друг друга совершенно взаимно. Кстати, этот гриффиндорец первый начал. А после драки он даже...

— Успокойтесь, Эйвери! – попросила профессор Стебль. Голос ее дрожал; очевидно, все, что она здесь услышала, ей совершенно не нравилось.

— Но после этой драки мистеру Тони Филипсу стало плохо, — сказал Лонгботтом. – Мы выяснили, что на нем применили черномагическую методику, очень опасную для жизни.

— Ричард Макарони – магглорожденный! Откуда ему знать людей, ею владеющих, и тем более видеть ее использование, — возмутилась Эльвира.

— Все может быть, — грустно вздохнул проверяющий Люпин.

— Хочу еще раз напомнить, что я считаю вышеизложенное полным вздором. Ричард Макарони не врет, поверьте моему опыту, — сказал профессор Снейп.

— Как бы то ни было, теперь вы знаете обо всех происшествиях, позволяющих нам предполагать, что в них замешано использование трансфигуратора, — подвел итог Люпин. – И я прошу вас как старост – будьте бдительны. Вы ведь примерно знаете, на что способны ученики.

— Это никогда заранее не угадаешь, — усмехнулся Снейп.

— Отмечайте каждое пусть самое незначительное происшествие, кажущееся вам подозрительным, — далее профессор Дамблдор высказал еще несколько пожеланий в таком духе.

— Но так, чтоб никто не заметил. Никакой паники, — попросил Люпин.

— Помните, я надеюсь на вас, — сказал Дамблдор. – Вопросы будут?

Однако аудитория, похоже, была слишком потрясена, чтобы спрашивать. Скоро начали расходиться. Когда Эльвира и Марк проходили мимо шкафа, стал слышен шепот Эльвиры: “Моя тетя называет это паранойей”.

Последней, судя по голосу, покинула учительскую профессор Стебль, закрыв дверь обычным заклинанием.

Какое-то время Рики и Лео продолжали сидеть в шкафу, не разговаривая и не двигаясь, пока не стало окончательно ясно, что в комнате точно никого не осталось. Тогда Рики толкнул дверь и наконец выбрался наружу.

— Что скажешь, заботливый у меня крестный? – усмехнулся он. – Подумать только, теперь на меня натравили и старост. Уже сегодня Эльвира и Марк начнут ко мне приглядываться, возможно, даже задавать вопросы, а потом Марк и вовсе станет ходить по пятам.

— Угу, — донеслось из шкафа.

Собственно, Рики не столько хотел поддерживать диалог и обсуждать услышанное, сколько стремился высказаться. Такой реакции ему хватило, чтобы продолжать:

— А как они умудрились не сказать старостам главное?! “Неважно, каким образом это получилось”, — передразнил он серьезный тон Люпина. — Упивающийся смертью преподавал здесь весь прошлый год, и никто не знает! В принципе они правы, я не желаю, чтоб знали, как за мной охотятся остатки старой гвардии. Еще начнут пялиться, как на Мальчика – Который – Выжил – И – Стал – Занудой. Ты меня слышишь, Лео? Да вылезай же!

Повернувшись к другу, Рики едва не отшатнулся. Выражение лица Лео было не просто довольным; казалось, он счастлив до отупения.

— Все в порядке? – осторожно спросил Рики.

— Все прекрасно! – вздохнул Лео.

— Ты полагаешь? – обиделся Рики.

— Несомненно, — Лео выбрался из шкафа и встал напротив. – Должен поздравить тебя, Рики – ты полностью оправдан от каких-либо подозрений благодаря сегодняшнему собранию.

— Не понял, — признался Рики.

— Жаль. Они все сказали. Только тоже не поняли. Я точно знаю, кто и когда именно нашел трансфигуратор, и почему использовал его именно так, — гордо сообщил Лео.

Рики не знал, чего хочет больше – поверить другу или же треснуть его по башке одним из его любимых детективов.

— Лео, они говорили серьезно.

— И я серьезен, как никогда. Единственное, чего я пока не знаю – что нужно было Артуру Уизли от профессора Лонгботтома. Хотя, по-моему, это может вообще не иметь никакого отношения к трансфигуратору.

— Лео, я очень хочу, чтобы ты оказался прав, но...

— Рики, говорю тебе еще раз, я уверен, что только один из всех возможных мог применить его только так! Единственная деталь... как выглядит эта штука? Успею в библиотеку? О, еще целый час до отбоя. Судьба определенно благосклонна к тебе, Рики. Надеюсь, еще сегодня мы успеем разобраться с этим раз и навсегда.

Рики слушал, как зачарованный. Лео направился к двери, доставая волшебную палочку и бормоча:

— Подумать только, а я ведь склонялся к тому, что это Филипс! Алоомора. Идем, Рики, путь так ясен. О-ля-ля!

Впервые в жизни Рики доверял кому-то, абсолютно ничего не понимая.