Время в подарок (гет)

Россия, Мурманск,

сентябрь 2003 года

— Раз уж мы заговорили об отношении к ученикам, — Снейп выразительно посмотрел на пунцовую итальянку. — Проясним ещё один момент. На этой неделе я посетил ваши уроки и пришёл к нескольким выводам.

Учителя насторожились.

— В целом, качество преподавания меня удовлетворило. Разумеется, сложно сравнивать преподавание истории магии с преподаванием полётов, но общая картина ясна, и меня она устраивает. Я хотел бы задать три вопроса. Первое. Кирилл, у вас есть практические занятия со студентами?

Горин удивлённо посмотрел на директора.

— Нет, Северус, хотя... — он замялся.

Северус попытался улыбнуться, но после спора о теплицах, рассуждений о квиддиче и разглагольствования о моральном падении молодёжи сил на улыбку не осталось.

Горин поправил шейный платок и довольно сдержанно произнёс.

— Видите ли, Северус, маггловедение — предмет особый. Я бы сказал, не слишком волшебный. А практические занятия стоят определённых затрат и отнимают больше времени. Поэтому не думаю, что это будет интересно студентам, хотя несколько лет назад, при господине Каркарове, я пытался выдвинуть такое предложение.

— Директор его отклонил?

Горин сухо кивнул, и Снейп подумал, что отказ Игоря обидел старика сильнее, чем тот показывал.

— Кирилл, я был бы очень признателен, если бы вы попробовали провести несколько практических занятий. Не слишком дорогостоящих. Небольшая экскурсия. Знакомство с маггловской музыкой. С электроникой. С бытом. Пусть они узнают, как пользоваться телефоном, как...

— А вы, директор, неплохо осведомлены о жизни магглов, — язвительно заметил Бергман.

— ... как ориентироваться в маггловском районе города, — невозмутимо продолжил Снейп, а затем повернулся к зельевару. — К вам у меня тоже будет вопрос, Михаил. Но сейчас я обращаюсь к Кириллу. Извольте подождать.

Бергман демонстративно скрестил руки на груди и уставился в окно.

Посиди, и до тебя дело дойдёт.

— Я настоятельно советую вам организовать несколько пробных практических занятий для студентов, ? продолжил свои увещевания Северус. — Если вы увидите в этом прок, можно превратить такие занятия в традицию. Скажем, один практикум на три лекции.

Горин кивнул.

— Я хотел бы заметить, — Снейп обвёл взглядом коллег. — На этой неделе я обнаружил, что маггловедение может быть крайне волшебным предметом.

Несколько человек засмеялось, даже ворчун Назарян.

Северус заглянул в блокнот.

— Вопрос второй. Михаил, вот и настал ваш черёд.

Он повернулся к Бергману.

— Так случилось, что я пришёл на ваш урок заранее и обнаружил, что у студентов довольно странное представление о дисциплине. Вы считаете, нижний старт перед уроком их мотивирует? Или способствует лучшему усвоению материала?

Бергман помолчал, а потом медленно, взвешивая каждое слово, начал.

— Нынешние студенты — дети наглые и неблагодарные. Среди них много лентяев, которые не хотят учиться. Среди них много выскочек, которые считают, что знают больше преподавателя, — он распалялся. — Среди них много грязнокровок, которые...

— Михаил!

— Бергман!

— Придержите язык!

— Silencio.

Голоса Клары Шварц, Эрика Йохансона и, собственно, Северуса Снейпа прозвучали громким нестройным хором, но тихое «силенцио» Арины Суворовой оказалось громче всех.

Волшебница убрала палочку и спокойно посмотрела на побелевшего зельевара.

— Finite Incantatem, — дрожащим голосом произнесла географ, и Северусу захотелось оторвать ей язык.

По налившимся кровью глазам Бергмана Снейп понял, что сейчас будет буря. Директором он был месяц, шпионом — двадцать лет. В обоих случаях его профессия состояла в том, чтобы замечать за людьми малейшие особенности их поведения.

Он сузил глаза и посмотрел на Бергмана так, как смотрел на Поттера во время занятий окклюменцией — презрительно, но с ненавистью.

— Бергман, — негромко произнёс он. — Михаил Бергман.

Профессоры замерли, и Снейп ощутил во рту вкус желчи.

Всего за месяц они привыкли к доброму и разумному директору.

Всего за месяц они привыкли к тому, что лучше для школы.

Разве?

Вкус желчи стал отчётливей.

Они привыкли к тому, что им нравится.

— Михаил Бергман, — повторил он. — Я не знаю, как ещё вас именовать. Не могу назвать по имени, раз вы с такой лёгкостью оскорбляете коллег. Не могу назвать профессором, раз вы такого мнения об учениках. Вы уверены, что вам здесь место?

Зельевар открыл рот, но Снейп только начал.

— Молчать! Я не закончил. Сегодня я делаю вам предупреждение. Первое и последнее. Завтра в холле первого этажа, наряду с уставом Дурмстранга, наряду с правилами поведения и списком старост, появится приказ, запрещающий слово «грязнокровка» в стенах этой школы. Это касается всех — и учеников, и учителей. Андрей, вы мне поможете, — бросил он побледневшему Михаляку.

— Далее. Там же появится приказ, запрещающий вводить любое подобие военной дисциплины, ущемляющее права студентов и нарушающее общеучебный распорядок дня. Для провинившихся существуют отработки, я верно понимаю?

Михаляк затравленно кивнул.

— Вот и отлично, — Снейп слегка расслабился и повернулся к остальным преподавателям. — Кстати, насчёт отработок. Просьба сдавать заполненные формуляры о назначении отработок Марку. Он здесь заведует хозяйственной частью, так что если вы отправляете студентов выполнять грязную работу, пусть это проходит под контролем. Если отработка учебная, сдаёте формуляр Андрею.

Преподаватели медленно кивали.

Бергман молчал. На его скулах играли желваки.

Жалкое зрелище.

Снейп прикрыл глаза и вздохнул.

— Я прошу прощения за применение заклинания к коллеге, — услышал он голос Арины Суворовой. — Михаил, извините. Вы здесь недавно, вас не предупредили... Но я скора на расправу, если затронуты мои интересы.

Горин улыбнулся, Йохансон и траволог фыркнули и переглянулись. Клара опустила глаза, но Северус мог поспорить, что она скрывает улыбку.

Снейп непонимающе посмотрел на Суворову.

«Прошу прощения»?

— Я учту, — холодно кивнул зельевар.

Северус сжал подлокотники кресла.

Прекрасно.

Теперь он будет оскорблять её изощрённо и завуалировано.

Что эта мстительная бестолочь не поделила с её братом?

— Михаил, учтите и мои пожелания, будьте любезны, — он ещё раз смерил Бергмана колючим взглядом и перешёл к последнему пункту.

* * *

Великобритания, Лондон,

сентябрь 2003 года

— Ты опоздал.

— Грейнджер, у меня самые точные часы в магической Англии. И они утверждают, что я вовремя. Минута в минуту.

— Конечно, — буркнула женщина. — У Малфоев всё самое точное и самое лучшее.

Драко пожал плечами.

— Зря ты так. Может, у тебя будет трое сыновей, умных, как словарь, и двое дочерей, огненно-рыжих, как настоящие валькирии? А у меня будет один сын — капризный, как я, и слабый здоровьем, как Астория?

Гермиона резко остановилась.

— С чего ты взял?

— С того, Грейнджер, что у Малфоев должен быть один наследник, над которым все трясутся, а ты теперь Уизли с кучей родственников. Нам так на роду написано. Ну, где этот дом?

— Следующий. Но его надо сначала увидеть.

— Фиделиус?

— Вроде того. Отвернись-ка.

Малфой скорчил страдальческую мину, но отвернулся.

— Как ты уговорила Поттера?

— Поворачивайся. А Гарри я сказала правду.

— В смысле? — Малфой повернулся так резко, что почти потерял равновесие.

— У правды, Малфой, много смыслов. Пойдём внутрь, что стоим, как дураки.

Они направились к дому. Гермиона осторожно открыла дверь.

Тихо.

Темно.

Пыльно.

Затхло.

И по-прежнему пахнет гнилью.

— Заходи, только тихо.

Малфой вошёл, притворив за собой дверь. Гермиона злорадно отметила, что ему не по себе в доме своих же предков.

Поделом.

Нечего организовывать встречи там, где никто не может подслушать, чтобы обсудить то, что нигде ни под каким видом нельзя обсуждать.

Тьфу.

Кричер давно перешёл в услужение четы Поттеров, так что теперь главное — не разбудить портреты

Гермиона зажгла крохотный огонёк на кончике палочки и стала на цыпочках подниматься по лестнице, освещая себе дорогу. Драко последовал за ней. Ступени скрипели, как несмазанные ворота, но в остальном пока было тихо. Гермиона уже повернулась к Малфою, чтобы сделать ещё одно предупреждение, но не успела.

На одной из стен Драко увидел прощальный подарок Элладоры Блэк.

— Мордред подери, что...

— Грязнокровка! Грязнокровка в доме! Предатели крови, выродки, порождение нечисти и порока, вы снова в моём доме!

— Я бы попросил вас, мадам, не употреблять подобных выражений.

Вальбурга Блэк захлебнулась слюной и уставилась на Малфоя. Драко смотрел на портрет с высокомерием, достойным лучшего применения.

— Наследник Блэков! Наследник Блэков якшается с грязнокровками, отребьём...

Гермиона резким взмахом палочки задёрнула шторы.

— Не спи на ходу. И постарайся не шуметь.

Драко несколько секунд смотрел на ветхие шторы, потом покачал головой и двинулся наверх. Гермиона остановилась у дверей столовой, но Малфой покачал головой и пошёл куда-то наверх. Он остановился у комнаты Сириуса, огляделся, приметил ещё пару отрубленных эльфийских голов и решительно повернул ручку.

— Грейнджер, — проникновенно начал Драко, когда Гермиона плотно закрыла дверь в комнату. — Я обещаю звать тебя Гермионой, всегда и везде, если ты объяснишь мне, почему особняк в таком состоянии. Поттер — наследник Блэков. Зачем он потратил столько средств на новый дом? Ты представляешь, какая вокруг его дома магическая концентрация?

Гермиона фыркнула.

— Малфой, а какая ещё может быть концентрация, если раньше там была воронка от... Словом, после всего, что там произошло?

— Грейнджер, — Малфой осторожно сел на краешек кровати. — Из этого дома можно сделать полноценное семейное гнездо. Тем более, Поттер сам на четверть Блэк.

— На одну восьмую, — поправила его Гермиона. — И если ты хочешь сообщить Гарри о том, что здесь ему будет лучше, чем в Годриковой Впадине, делай это сам. Я не буду совать голову в петлю.

Малфой с досадой покачал головой.

— Ужасно. Особняк в ужасном состоянии. Взять хотя бы эту комнату... О, Мерлин!

Только сейчас Драко заметил многочисленные маггловские плакаты, украшавшие стены спальни.

— Что ж, — заметил он после паузы. — По крайней мере, здесь нет волшебных портретов.

Гермиона ухмыльнулась.

Ты ещё не знаешь о гиппогрифе.

— Ладно, Малфой. Давай, ты расскажешь, что тебе так хотелось мне поведать, а потом задашь свои вопросы.

* * *

Россия, Мурманск,

сентябрь 2003 года

— На этом всё, — Северус откинул со лба прядь волос и прислонился затылком к плюшевой спинке кресла. — Спасибо всем за терпение. Андрей, через час зайдите ко мне насчёт приказов, пожалуйста. Педсовет окончен.

Преподаватели, переговариваясь, направились к двери. Снейп последовал за ними. Он подгадал момент, когда Суворова оказалась сбоку и дотронулся до её плеча. Женщина повернулась, но он только шепнул «в моём кабинете» и вместе со всеми поспешил на выход.

Арина Суворова оказалась сообразительной особой. Выйдя из учительской, она громко пожелала директору приятного вечера и обратилась к Кларе с каким-то вопросом. Шварц ответила, и женщины направились вверх по лестнице. За ними поспешила Мила. Если Снейп верно помнил карту школы, волшебницы жили на третьем этаже, прямо над учительской.

Северус нарочито медленной походкой двинулся вслед за коллегами, но тут его внимание привлекла пара, уже успевшая добежать до холла. Йохансон и Бергман.

Быстро они.

Насколько Снейп понял за месяц с небольшим, отношения между этими двумя оставляли желать лучшего. Эрик неплохо ладил с Ревазом Элиавой — пожилым интеллигентом, преподававшим английский, частенько мелькал рядом с Ариной и был большим другом траволога.

Северус слабо верил, что сегодняшнее выступление зельевара поразило Йохансона в самое сердце. Зато он прекрасно видел, как сжались кулаки Эрика при слове «грязнокровка».

И теперь эти двое решительным шагом направлялись к выходу из школы.

Очаровательно. И что делать?

Северус посмотрел на спины удалявшихся коллег. До прихода Суворовой минут семь-десять. Если повезёт, он предотвратит крайне неприятное событие.

Директор сбежал вниз по лестнице и вышел во двор.

* * *

Великобритания, Лондон,

сентябрь 2003 года

— Что значит «не могу сказать»? Грейнджер, эта женщина играет жизнями. В этот раз был крёстный. Хорошо. Но я не знаю, что она вытворит дальше. А если она притащит обратно Тёмного Лорда?

— Волдеморта.

— Грейнджер, я знаю, что ты крутая. Что ты зовёшь Тёмного Лорда по имени, что ты воевала на стороне добра и света, что ты ограбила Гринготтс и улетела оттуда на драконе. Я читаю газеты. И даже мантикорову «Придиру» читал. Но сейчас меня интересует другое. Что за женщина приходила к тебе, почему у тебя в журнале она Илона Нарбе, а я её знаю как Елену. И вообще без фамилии. Почему она выглядит как мать Поттера.

— Почти.

— Неважно. Я хочу знать, как она вышла на мою клинику, которая вообще официально не моя. Видишь, сколько вопросов?

— Малфой, — Гермиона уселась на покрывале поудобнее и чихнула. — Тьфу, сколько пыли.

— Я уже всё сказал по поводу пыли и состояния этого дома. Что с этой ведьмой? Я для тебя всё, что захочешь, сделаю. Ну, почти всё.

— Не, не сделаешь, — женщина потянулась и снова чихнула. — Всё, что мне нужно, она уже сделала. — Чёрт.

Драко усмехнулся и на мгновенье стал похож на обоих родителей сразу. Внешность Люциуса Малфоя и лицо Нарциссы.

— Вот это уже интересно. И что она сделала?... Грейнджер, — он нахмурился и снова стал похож сам на себя. — А как ты вернула родителей? Я же читал совсем недавно, была статья... Летом. Точно. Как раз... Да, так и есть. Это она помогла тебе?

Гермиона только кивнула. Драко прекрасно знал, что такое семья.

— Но ведь она явно что-то потребовала взамен.

Кивок.

— Ты неглупая ведьма. Тебя считаю одной из самых сильных, плюс война... Что ты для неё сделала? Или я о чём-то не знаю?

Молчание.

— Да расскажи ты по-человечески! — взорвался Малфой.

Гермиона ковыряла ногтём старое покрывало, но не отвечала. Драко пару минут пристально разглядывал её, а потом упавшим голосом спросил.

— Ты что, не только помогла ей, но и дала Обет молчать?

Кивок.

— Ты сдурела?

Каштановые кудри заколыхались из стороны в сторону.

— А я считаю, сдурела, — убеждённо сообщил Драко. — Тебя пример с крёстным ничему не научил?

— Он хоть жив? — тихо спросила Гермиона.

— Жив. Не представляю, зачем я тебе это говорю.

— Значит, она аппарировала к тебе...

Малфой зарычал и вцепился руками в платиновые пряди.

— Да я же говорил, что видел её в Омуте памяти! Я вообще лично с ней не встречался! Слушай, Грейнджер, давай я буду говорить, а ты кивай там, где можно. Где нельзя, молчи или говори «нет».

Женщина задумалась.

— Не нарушай границ Обета, ни разу. Просто «да» или «нет». Сможешь?

— Ладно. Но я не смогу ответить на половину твоих вопросов, предупреждаю.

— Посмотрим. Ты знаешь, кто эта ведьма на самом деле?

Гермиона неопределённо повела рукой.

— Хм. Ты знаешь её настоящее имя?

— Да.

— Ты давно с ней знакома?

— Нет.

— Я её знаю?

— Вряд ли.

— Она англичанка?

— Нет.

— Мерлин и Моргана! У неё английский лучше, чем у половины министерских болванов. Она хорошо знала Северуса?

— Нет. А насчёт болванов хорошее замечание.

— Она хорошо знала его окружение?

— Да, пожалуй.

— Кого-то из... ммм... из окружения Лорда?

— Нет.

— Из Ордена?

— Да.

— И то хорошо. Ты ей помогала?

— Да.

— Но во Францию ты не перемещалась?

— Нет.

— Почему она его спасла?

— Малфой, думай, что спрашиваешь!

Драко упал лицом на грязное покрывало и издал какой-то невнятный звук.

— Эй, Малфой, — насмешливо позвала Гермиона. — Твоё аристократическое лицо не пострадает от соприкосновения с такой ветошью?

Аристократическое лицо молчало. Потом Малфой резко сел.

— Грейнджер, скажи мне своё мнение. Просто мнение, а не то, что ты обещала ей не разглашать. Как ты думаешь, что ею двигало?

Гермиона поджала под себя правую ногу и на некоторое время замерла в этой позе. Малфой сидел напротив и рассматривал линялый плакат с изображением “Deep Purple”.

— Знаешь, — задумчиво произнесла волшебница. — Вообще-то я отвечу на оба вопроса. Мне не запрещали говорить о мотивах. Она говорила, что это отчасти долг перед семьёй, отчасти желание восстановить справедливость.

Драко фыркнул.

— И ты ей поверила?

— Нет, но, к сожалению, при мне нельзя говорить о справедливости.

— Я постоянно этим пользуюсь. Но она сказала, и ты на это повелась.

— Да, хотя это не самая этичная формулировка, Малфой. Если ты хочешь знать моё мнение, то её что-то связывает со Снейпом. Не знаю, как объяснить. Просто когда она о нём говорит, весь её снобизм испаряется. У них одинаковая энергетика. Она им... очарована.

— Крёстным? — удивлённо уточнил Драко.

— Да. Мне так показалось. Знаешь, это как... О! У тебя никогда не было желания познакомиться с кем-то, кто уже умер? Или жил очень давно? Ну, пообщаться, чему-то научиться?

Малфой помрачнел.

— Было. Я очень хорошо понимаю, что это за чувство.

— Ой, — Гермиона закусила губу. — Прости. Я просто... Прости. Но ведь теперь он жив.

Лицо Драко слегка прояснилось.

— Да. И, судя по письмам, доволен жизнью.

— Думаю, она скоро появится в его жизни, эта женщина, — с улыбкой пояснила Гермиона. — Она своего не упустит.

Малфой закатил глаза.

— Грейнджер, я сижу с тобой в доме Блэков и обсуждаю потенциальную личную жизнь своего крёстного. Кому сказать, не поверят.

— Не стоит никому говорить, — вздохнула волшебница и встала. — Давай уходить, раз всё выяснили. А то мне ещё сочинять сказку для лучшего друга.

— Для Поттера? А для мужа не надо?

— А мужу я говорю правду, — серьёзно произнесла Гермиона. — Просто он знает, что это не вся правда.

— Бедный Уизли, — деланно вздохнул Драко.

— Он-то как раз не бедный, — ухмыльнулась женщина. — Потому что у него однажды будет двое детей — умных, как словарь, рыжих, как настоящие Уизли, и воинственных, как истинные гриффиндорцы.

— Почему?

— Потому что нам так на роду написано. Спускайся и не разбуди портрет.