Возвращение Принца-полукровки: Любовь и тайны Северуса Снейпа (джен)

Дамблдор перевел выразительный взгляд на Гарри, но тот, на мгновение опередив момент, когда учитель обратится к нему, с готовностью выступил вперед.

— Гарри… — лицо Дамблдора вновь просияло улыбкой. — Ты… ты совсем не изменился, — сказал он, снова поглядев на своего воспитанника со странной смесью гордости и умиления, — но вместе с тем стал другим. Взрослее… и… несравненно мудрее того одиннадцатилетнего мальчишки со шрамом на лбу… И ты стал еще больше походить на своего отца… Да… Те же черты лица, что и у Джеймса, удивительным образом сочетающие в себе детскую наивность и в то же время — решительность и отвагу, свойственные только очень мужественным людям… Те же черные, вечно взъерошенные волосы… Только твои глаза… эти лучистые зеленые глаза… они точь-в-точь такие же, как у твоей матери… Лили… Милой и нежной Лили…

Гарри смотрел на Дамблдора в напряженном ожидании.

— Гарри, не беспокойся, я больше не попрошу тебя, — пусть даже негласно, — отыскивать и уничтожать крестражи… — Дамблдор сверкнул своими очками-половинками, как будто хотел таким образом задорно подмигнуть ученику. — Я всего лишь хотел бы, чтобы ты навестил моего давнего друга Николаса Фламеля.

— Николаса Фламеля? — лицо Гарри застыло в немалом изумлении. — Выдающегося алхимика? Того самого, который…

— Совершенно верно, Гарри, — ответил Дамблдор, и на лице его появилось удовлетворенное выражение. — Того самого, который создал Философский камень, так внимательно изученный тобою на первом курсе Хогвартса.

— Разве… разве он еще жив? — спросил Гарри. — Я помню, вы говорили, что он и его жена давно готовы к смерти как к «новому увлекательному приключению»[1]. И потом… Философский камень ведь уничтожен. Или это не так?

— Верно, Гарри, все верно… Философский камень, как я и говорил, действительно уничтожен. И Николас со своей женой Пернеллой в самом деле вполне готовы к смерти. Однако я, помнится, упоминал тогда, что у Николаса и Пернеллы еще остались достаточные запасы эликсира для того, чтобы они могли привести в порядок свои дела. А дела эти, надо полагать, еще далеки от своего завершения. Так что не сомневаюсь, что Николас Фламель пока жив. И я прошу тебя, Гарри, навестить его и сказать, что я хотел бы его увидеть.

— Вы хотите… хотите, чтобы он явился сюда? В этот самый кабинет? — переспросил Гарри.

— Именно так, Гарри, — с улыбкой отозвался Дамблдор. — И передай ему, пожалуйста, чтобы он захватил с собой все имеющиеся у него запасы эликсира жизни.

— Эликсира жизни? — снова переспросил Гарри. — Чтобы он принес эликсир вам?

— Надеюсь, ты не думаешь, что я собираюсь его отведать, чтобы возродиться к новой жизни? — Дамблдор впервые посмотрел на Гарри суровым взглядом. — Для меня это уже бесполезно и в любом случае мне ни к чему, что называется, «воскресать из мертвых». Это противоречит всем законам природы. Я уже умер и, признаться, не хотел бы умирать дважды, — взгляд Дамблдора, устремленный на Гарри, снова смягчился: — Не то чтобы это было так уж ужасно, но, знаешь ли, ощущение не из приятных.

Он ненадолго смолк, а затем пояснил:

— Я просто хотел бы, чтобы Николас принес эликсир сюда, в этот кабинет. Ты сможешь передать ему мою просьбу, Гарри?

— Конечно, профессор, — отозвался Гарри. — Только… — тут же спохватился он. — Только я не знаю, как его найти.

— О, это проще простого, — с улыбкой отозвался Дамблдор. — У тебя остался какой-нибудь вкладыш от шоколадной лягушки с его портретом?

Пока Гарри пытался лихорадочно сообразить, сохранился ли у него вкладыш с изображением Николаса Фламеля, он услышал голос Гермионы:

— Кажется… в нашей с Роном коллекции сохранился один такой вкладыш.

— Точно! — тут же откликнулся Рон, от души хлопнув себя рукой по лбу. — Помнишь, Гарри, я говорил тебе, что у меня только Агриппы и Птолемея не хватает?[2] Остальные все в сборе! Ой, простите, профессор, — поспешно извинился он, кинув на Дамблдора виноватый взгляд.

— Ничего, Рон, — снова улыбнулся Дамблдор. — Так вот, Гарри, нужно только приставить к изображению на вкладыше волшебную палочку и пятикратно отчетливо произнести имя Николаса Фламеля, читая его попеременно обычным способом и, что называется, в обратную сторону, то есть проговаривая составляющие его буквы справа налево вот так: «Nicolas Flamel — lemalF salociN»[3].

Последнюю фразу Дамблдор произнес, понизив голос, так что она прозвучала очень похоже на заклинание.

— Надеюсь, ты хорошо запомнил, Гарри? Если нет, то лучше предварительно все запиши, а затем прочти, чтобы ничего не перепутать.

— Это очень просто, профессор, — улыбнулся Гарри. — Гораздо проще, чем на первом курсе было выучить фразу «Вингардиум ЛевиОса».

— Да… Гарри! — поспешно окликнул его Дамблдор. — Ты принес свою Мантию-невидимку?

— Конечно, профессор, — тут же отозвался Гарри и вытащил из-под надетой по случаю парадной мантии легкий сверток.

— Могу ли я… забрать ее у тебя на некоторое время, Гарри? Мне… очень нужно кое-что проверить. Думаю, через несколько дней я смогу тебе ее отдать.

— Хорошо, профессор, — ответил Гарри и положил Мантию в верхний ящик стола — в тот самый, откуда Гермиона недавно извлекла книгу Риты Скитер. Гарри запечатал ящик стандартным набором заклинаний, а затем спросил:

— Да, а как мне выбраться обратно от мистера Фламеля?

— Как вы полагаете, мисс Грейнджер, как это сделать? — живо спросил Дамблдор, обращаясь к Гермионе.

— Ну, исходя из соображений логики, для этого нужно снова коснуться волшебной палочкой изображения на вкладыше и пятикратно произнести ту же фразу, что и при входе в жилище Фламеля, только наоборот, — Гермиона сделала серьезное лицо и выразительно произнесла:

— lemalF salociN — Nicolas Flamel.

[1] © Дж. К. Роулинг: «Гарри Поттер и философский камень».

[2] © Дж. К. Роулинг: «Гарри Поттер и философский камень». (Цит. искаж.).

[3] Данный способ попадания к Николасу Фламелю и возвращения назад (см. ниже в основном тексте) изобретен автором настоящего сиквела (© Екатерина М.). Подчеркнем, что хотя французский алхимик Николас (Николя) Фламель [фр. Nicolas Flamel, 1330 — 22 марта 1418(?)], которому действительно приписывают создание Философского камня (лат. Lapis philosophorum) [он же Магистерий (лат. Magisterium), Ребис, Эликсир философов, Жизненный эликсир, Красная тинктура, Великий эликсир, Пятый элемент] и его жена Пернелла (или по другой транскрипции «Перренелль») — реально существовавшие люди, которые по сути волшебниками не являлись, но в мире Поттерианы, очевидно, позиционируются именно как волшебники, по крайней мере — сам Фламель (что доказывает, в частности, наличие картинки с его изображением на одном из вкладышей от шоколадных лягушек, а также — факт тесного общения Николаса с Альбусом Дамблдором). Так что в дальнейшем повествовании Николас Фламель будет фигурировать как маг.