Поединок со сфинксом (джен)

Столовая освещалась блеклым светом уличного фонаря, стоявшего за забором.

Антиплащ прислушался. Тишина. Безмолвие. Безжизненность. Молчат сверчки, не доносится сюда, в глубину дома, стрекот цикад; даже шавка, глухо и однотонно-механически тявкавшая в конце улицы, наконец-то выключилась. Все… спят? Впрочем, неудивительно, что после волнительной ночи, проведенной на ногах, и долгого, не менее беспокойного дня, наполненного расслабухой и бурным нездоровым весельем, наконец наступила ожидаемая реакция — и подельников сморил тяжкий и беспробудный сон. Это только ему, угрюмому и подозрительному ночному сычу, отчего-то не спится…

Ему показалось, что за дверью, в коридоре, ведущем к лестнице на второй этаж, вновь негромко скрипнула половица… Он застыл, весь обратившись в слух. Интересно, а половицы даже в такой ветхой и рассыпающейся старой халупе могут скрипеть сами по себе? А не от того, что кто-то неосторожно наступил на дряхлую и покоробившуюся доску ногой?

Он включил фонарик — собственно, только для того, чтобы не наткнуться в темноте на расставленные вокруг стола стулья и не споткнуться о раскиданные по полу пустые пивные бутылки и банки из-под колы. Для того, что́ он намеревался сделать, свет ему был не нужен — вернее, вполне хватало того тух… тусклого свечения, которое распространял вокруг себя покосившийся уличный фонарь: призрачного, голубовато-бледного, с трудом пробивающегося сквозь грязное, давно не мытое, засиженное мухами кухонное окно.

Взломщик бесшумно подошел к сейфу и опустил на пол возле него кейс с инструментом. «Кайзер Голд» возвышался перед ним суровой темной громадой, точно холодный каменный истукан, бессменный и бессмертный хозяин сумрачного древнего капища. Антиплащ достал фонендоскоп и, опустившись возле сейфа на корточки, приложил мембрану чувствительного прибора к дверце. Поворот лимба… другой… Щелчок. Щелчок. Количество кодовых дисков он знал, а это значительно упрощало и убыстряло дело, ему даже не требовалось выпытывать у Мегса и Репейника введенные ими числа пароля, чтобы без шума и пыли справиться с замком. Тем более когда можно пустить в дело верный генератор кодов, хе-хе… Вот так.

Он вновь напряг слух. Чуть помедлил. Неторопливо открыл дверцу сейфа и, подсвечивая себе фонариком, извлек на свет божий таинственный черный чемоданчик.

Бесшумно опустил его на стол, подвинув в сторону пустую чашку из-под кофе, грязную посуду и какие-то объедки, оставшиеся после вечернего пира. Внимательно изучил замок-вертушку на чемодане. В «Сопроводительном письме к объекту Икс», конечно, находилась и бумага с паролем от сундучка, но Макдак, согласно инструкции, её, разумеется, уничтожил… только не заметил, старый хрыч, что напечатанные жирным шрифтом кодовые числа отпечатались на внутренней стороне конверта. Правда, в зеркальном порядке, но это не так уж важно… Правда, не все, но отсутствие двух чисел из восьми тоже, в общем-то — сущая ерунда. Антиплащ установил в кодонаборных окошках известные ему числа пароля и еще несколько секунд поколдовал над колёсиками, подбирая оставшиеся… Наконец внутри чемоданчика что-то сухо, едва слышно щелкнуло.

Замок был открыт.

Оставалось только поднять крышку.

Антиплащ перевел дыхание…

Нет, в «Сопроводительном письме» не было конкретных названий. Содержимое сундучка повсюду именовалось «Объектом Икс» — и только «Объектом Икс». Но Антиплащ догадался, о чем идет речь — по описанию объекта, по его предыстории и обстоятельствам, благодаря которым он оказался в скруджевском сейфе, по неиссякающей вокруг этого «Объекта» смутной нездоровой возне… Вернее, думал, что догадался.

И теперь хотел свои догадки проверить.

Неужели мадам Гавс и в самом деле не знает, что́ находится в чемоданчике? Или — знает? «К чему такая спешка, Мамаша?» — «К тому, что Скруджу ничего не стоит в любой момент изменить меры безопасности…» Ну да, ну да.

Может, именно из-за этого чемоданчика вся каша-то и была заварена? А «Ожерелье Клеопатры» и прочие побрякушки были просто наживкой, приманкой… для отвода глаз?

Но если Мамаша ничего не знает — пусть не знает и дальше.

Глубоко вздохнув, он медленно приоткрыл крышку…

Да. Так и есть.

Антиплащ облизнул губы.

Он не ошибся в своих предположениях. К сожалению.

Ему вдруг стало как-то не по себе...

— Стой на месте, сука! И не шевелись, если не хочешь получить пулю в затылок!

Антиплащ замер.

Не узнать этот низкий и сиплый злорадный голос было попросту невозможно… Громила.

Чего и следовало ожидать. Значит, половицы в коридоре все-таки поскрипывали отнюдь не сами по себе… М-да.

Взгляд Антиплаща судорожно метнулся по столу: открытый чемоданчик… грязные пластиковые тарелки с остатками соуса… одноразовые стаканчики… упаковки из-под чипсов… пакетик недоеденных Обжорой орехов… ничего, что хоть отдаленно могло бы сойти за оружие… ничего! Ничего! Кроме разве что тяжелой, темного стекла бутыли из-под дорогого игристого вина, стоявшей неподалеку от края стола…

Антиплащ медленно протянул вперед руку, стараясь сделать это незаметно для Громилы. Благо он стоял спиной к двери, загораживая своим телом стол и все находящиеся на нем предметы — и неожиданный агрессор не мог видеть всех его движений, действий и манипуляций. Тем более в темноте.

Увы!

Обмануть Громилу было не так-то просто.

— Стой смирно, мразь! Дернешься — пристрелю!

И по ноткам жгучей, едва сдерживаемой ненависти, звучащим в его сипловатом голосе, Антиплащ понял, что Гавс-старший страстно ждет, прямо-таки жаждет, чтобы он наконец-то дёрнулся. Послышались осторожные приближающиеся шаги — и холодное дуло пистолета клюнуло Антиплаща в затылок.

Жаль, что ему так и не удалось дотянуться до пустой бутылки…

За его спиной кто-то негромко хмыкнул. Мамаша. Значит, Громила здесь не один… и действует отнюдь не по собственному почину — а с ведома и подачи любимой мамочки. Бунт на корабле? Ну да, разумеется! А он, Антиплащ, просто умственно отсталый олигофрен... то бишь Идиот Обыкновенный Прямоходящий. Он абсолютно обязан был такой поворот событий предвидеть...

— Полегче, Громила. Остынь! — Миссис Гавс говорила вполголоса, очень спокойным и невозмутимым, чуть насмешливым тоном. — Нет нужды мараться, только заведи ему лапы за спину, чтобы не рыпался… Спокойно, мой мальчик, не делай резких движений. И отойди от сейфа, — это было обращено к Антиплащу. — Обжора, наручники!

Спорить с упирающимся в затылок дулом пистолета не приходилось, Антиплащ, стиснув зубы, медленно отступил от стола. Стараясь не делать не только резких движений, но и таких, которые Громила посчитал бы нужным принять за резкие. Руки его в следующий момент оказались рывком завернуты за спину, и на его несчастных запястьях жадно клацнули наручники… Кто-то из Гавсов шустро шуровал в сейфе, вытаскивая сумку с добычей, Мамаша быстро осветила фонариком стол — и выцедила сквозь сжатые зубы отнюдь не нежное словосочетание...

Схватить бутылку Антиплащ не успел — но зато успел бесшумно захлопнуть крышку чемоданчика и вновь повернуть кодонаборные колесики, запирая замок и скрывая введенный пароль. Вот так, да! Ни к чему мерзавцам-Гавсам знать, что он все-таки сумел проникнуть в мутную тайну маленького стального гробика.

— Дьявол! Он заперт! — Громила грохнул кулаком по закрытому сундучку. — Как его открыть?

— Ладно, неважно. — Мамаша осторожно взяла чемоданчик и встряхнула его, слушая раздавшиеся внутри шорохи и стуки — точно толкнулась о крышку сундучка горсточка небольших камешков. — Главное — «начинка» на месте… Откроем эту жестянку сами, пусть только Балбес раздобудет новую пилу…

— Этот ублюдок наверняка знает пароль! — Громила в бешенстве сгреб Антиплаща за грудки. — Ну, ты! Открывай ящик, или…

— Да пошел ты!.. Сделайте это сами, — прохрипел Антиплащ, исподлобья глядя на взявшуюся темными пятнами, перекошенную от возбуждения и злорадного торжества гавсову физиономию. — Вы же знаете, что́ там, Мамаша.

Мамаша, поправив очки, внимательно посмотрела на него.

— Разумеется, знаю.

— И знали об этом с самого начала.

— Да.

— И затеяли всю эту авантюру с ограблением только ради того, чтобы добраться до этого чемоданчика…

— Ну, отчасти. — Мамаша, прищурившись, позволила себе сдержанную улыбку. — Остальные побрякушки Скруджа, конечно, тоже представляют для нас определенный интерес, но ты прав — в основном нашей целью было именно содержимое этого занятного ларчика… Я знала, что рано или поздно ты это поймешь, ты ведь такая невероятно смышлёная, хитрая и подозрительная сволочь, что мама не горюй, н-да. Но кое в чем мы тебя все же обставили… Я предполагала, что сегодня ночью ты взломаешь сейф, чтобы смыться с добычей — поэтому мы решили подстраховаться и тебя опередить, только и всего.

— Экого вы обо мне неприятного мнения! — Антиплащ тяжело перевел дух. — Ну почему же сразу — смыться с добычей? Да боже упаси, я только хотел посмотреть, что спрятано в чемоданчике... Ну что́ там хранится, Мамаша, скажите на милость, потешьте моё любопытство, а? Должен же я знать, что за невообразимую драгоценность я упускаю из рук… может быть, я вам на радость прямо сейчас побьюсь головой об стену и даже порву на себе рубаху с досады.

— Да ладно, пожалей своё шмотьё! — Мамаша весело захихикала. — Меньше знаешь — лучше спишь! — Она оглянулась на Обжору. — Всё взяли, парни? Тогда пошли, пора сматываться, Балбес — слышите? — уже прогревает мотор… а путь отсюда до мексиканской границы неблизкий.

Действительно — со двора доносились негромкие хлопки, неохотное фырканье и недовольное порыкивание полудохлого фургона, пробужденного к жизни темной и неведомой механизаторской магией. Видимо, Гавсы и впрямь намеревались удрать из города на старой приметной колымаге Балбеса... Вот кретины.

— А может быть, мы все-таки договоримся, Мамаша? — быстро спросил Антиплащ. — Ладно, я согласен, я, гм, немного погорячился и кое в чем был не прав… Но давайте все-таки делить добычу по справедливости. Вы возьмете себе чемоданчик, раз уж он для вас так ценен, а нам оставите остальные скруджевские бирюльки. Как-никак мы тоже принимали участие в этом деле — и имеем право получить награду за свои труды.

— Угу. Это кто тут говорит о справедливости? Ты? Ты?! — Громила, скаля зубы, злорадно захохотал. — Жадная бесстыжая тварь, которая намеревалась отхапать себе две трети добычи, а? Так вот — обойдешься без награды, с-сука, ни черта теперь не получишь, понятно? «Погорячился» он, мразь... гнида, дерьмо собачье... враз хвост поджал и трусливо заскулил от страха, как к стенке приперло, да? Куда его, Мамаша? — Медленно и демонстративно взводя курок пистолета, Гавс-старший, облизываясь от предвкушения упоительной мести, уткнул дуло пушки Антиплащу в подбородок. — Давай грохнем его прямо щас, ну? К чему нам лишний свидетель?

Свирепые глазки Громилы буравили Антиплаща так по-людоедски, и ухмылялся Гавс с таким торжеством и откровенным издевательством, с таким нескрываемым желанием увидеть, как мозги ненавистного соперника наконец-то повиснут на противоположной стене, что Антиплащу сделалось и вовсе не уютно... Может быть, рискнуть, спросил он себя? Крикнуть? Позвать на помощь? Впрочем, он знал — стоит ему сейчас только открыть рот, как Громила нажмет на собачку без колебаний... Да и услышит ли хоть кто-нибудь его короткий и отчаянный вопль?

В доме по-прежнему стояла мертвая тишина. Мёртвая… Н-да. По спине Антиплаща холодно и гадко побежали мурашки — словно кто-то запустил ему за шиворот вёрткую подземельную многоножку.

К счастью, Мамаша была настроена хоть и решительно, но всё же более миролюбиво. Или просто не очень-то желала мараться?

— Нет. Не нужно крайностей, Громила. — Она отрицательно покачала головой. — Что́ мы, звери, что ли, в конце-то концов? К чему нам мокруха и лишняя возня? Если расправимся с ним, то придется и остальных убирать, а это чревато, гм, осложнениями… Особенно если эти придурочные услышат выстрелы.

Обжора, закидывая на плечо сумку с трофеями, посмотрел на неё встревоженно.

— Услышат? Ты же говорила, что подмешала снотворное в ихнюю бутылку с вином! Да они все щас дрыхнут, как убитые!

— Все равно. Перестраховаться никогда не мешает… Черт с ним, пусть еще поживет, локти себе покусает с досады — это будет нашим ему маленьким отмщением, хе-хе. Рано или поздно его грохнут и без нас. Загоним его в подвал, пусть посидит там до утра, подумает на досуге о смысле жизни… Не криви рожу, Громила! Лишний шухер нам сейчас поднимать абсолютно ни к чему, ясно? — Она повелительно кивнула в сторону двери. — Надо сматываться и как можно скорее, время — деньги! Особенно сейчас…