Бравые домохозяйки на страже семьи (джен)

Когда Молли после аппарации робко дотронулась до кованных ворот родового манора, сердце тоскливо сжалось. Она устало прижалась пылающей щекой к холодному ажурному узору и на мгновение выпала из реальности, окунувшись в давно минувшее. Здесь прошло ее счастливое беззаботное детство, и вернуться для нее значило ощутить кусочек безоблачного прошлого. Неожиданно ворота с тихим шорохом приоткрылись, и женщина, вздохнув, взяла себя в руки и скользнула внутрь, после чего гордо вскинула голову, распрямила плечи и решительно пошла по лениво петляющей дорожке навстречу судьбе.

Но воссоединение оказалось не столь радостным, как она рассчитывала. Разговор с отцом вышел напряженным. Нет, родитель был довольно доброжелателен, но несколько сдержан, отстранен и особой радости от встречи не выказывал. И женщина с горечью поняла, что никогда не станет для него ближе, хоть на словах он ее и простил — слишком сокрушительно в его глазах стало предательство и потери, чтобы возобновить общение, и этого уже не изменить.

Жаль. Ведь правду сказать, хоть Молли и не хотела в этом признаваться даже себе самой, она пришла сюда с надеждой обрести поддержку от родного, сильного и надежного мужчины, и сбросить наконец с себя добровольно возложенное неподъемное бремя заботы о всей своей многочисленной семье. «Так что, как не крути, но из всей родни именно инфантильный Артур оказался самым верным, понимающим и искренне любящим ее. И единственным, кроме детей, кто у нее теперь остался, хоть, конечно, реальной помощи от него ждать не приходится», — с горечью, и в то же время с каким-то смиренным облегчением подумала женщина. Рассчитывать в этом мире кроме как на себя, ей не на кого, и придется и дальше тащить этот груз самой.

Но несмотря на тщательно скрываемое разочарование от встречи, Молли смогла получить многим больше, чем-то, на что она рассчитывала. И все же впервые вожделенные деньги не грели душу, а вызывали брезгливость и раздражение — ведь отец просто откупился от блудной дочери, в то время как сама Молли променяла бы все, чем он ее щедро одарил на то, чтобы родитель посмотрел на нее с прежней любовью, и они стали запросто и по-семейному общаться, как до ее замужества. Когда можно было прибежать к нему с любой проблемой, и та мгновенно решалась, словно по волшебству. Но, видимо, подобных чудес не случается со взрослыми, да еще и замужними девочками, даже в мире магии. По крайней мере, не с ней.

Уильям после смерти близнецов и жены совсем замкнулся в себе, не желая никого видеть. Мужчину и в самом деле не заботила Молли и семья Уизли в целом. Его интерес простирался только на одного из внуков, чтобы род Пруэтт не прервался, и было даже без разницы, кто это будет. Да и встречу с дочерью он устроил только по этой причине и не планировал дальше общаться.

Первой мыслью Молли, когда в процессе разговора она это поняла, было вскочить и уйти, хлопнув дверью, оставив родителя ни с чем, но ей удалось усмирить характер и вовремя обуздать гнев, напомнив себе, что она здесь не только ради личных интересов, но и ради семерых отпрысков. И если собственный папаша плевать на нее хотел, то за своих детей она повоюет и любому глотку перегрызет, даже родному отцу.

С того момента она оставила ненужные сантименты, решительно перебила пространные словоизлияния родителя о погоде и резко перевела разговор в чисто деловую плоскость. Лорд Пруэтт только диву давался, когда увидел холодно-прищуренный взгляд и услышал четкие речи заправского дельца. Но это вполне его устроило, и они довольно быстро пришли к соглашению. Причем дочери пришлось еще не раз, пока они торговались, удивить много чего повидавшего родителя деловой хваткой, холодной головой и трезвым расчетом, наличие которых в ней раньше тот и предположить не мог.

Конечно, пять домовиков, пару охотничьих домиков с угодьями и триста тысяч галлеонов приданного от Молли уплыли, но десять тысяч отступных она урвала, и это были астрономические деньги в ее сегодняшнем положении, так что она и этой подачке была рада.

Еще отец поклялся оплатить поступление Рона в Хогвартс, поскольку обучение старшего сына она оплатила из своего сейфа, а это неприемлемо, так как Билл будет главой чужого рода. Не доверяя отцу, она набросала магический контракт, где предусмотрела все свободы для сына — от самостоятельного выбора жены, дальнейшего обучения и работы, до общения с родными, собственного влияния на сына до окончания Хогвартса и количества его карманных денег. Отцу пришлось с ней считаться, ведь теперь она была Регентом рода, а не просто сбежавшей когда-то девчонкой. Да и после его смерти дети Молли, как ближайшая родня без печати предателей, и так будут иметь право претендовать на наследство, а так лорд Пруэтт сам сможет участвовать в воспитании наследника и проследить, кому он оставит дела и титул. Так что всех все устроило.

Подписав контракт, они расстались весьма довольные собой, чтобы по возможности больше никогда друг друга не видеть. Но Молли почти не расстроилась. Теперь, когда сыновья вернутся на каникулы, ей будет чем порадовать Билла, да и за Рона она могла быть спокойна.

С тех пор, как они появились на семейных гобеленах, жизнь семейства претерпела некоторые изменения. Почти все чистокровные прислали официальные поздравления по случаю того, что древний род обрел главу, хотя не напрашивались в гости и к себе на летние приемы и балы тоже не звали. Молли расценила это за признание ее семьи равными в высшем свете, но без желания близкого общения. Сие означало, что ее детям теперь открыт путь в магическое сообщество, тогда как ей с Артуром туда до сих пор хода нет. Это навело женщину на некоторые мысли о действующей на сегодняшний день политике, и мысли эти несомненно требовали обдумывания. Ведь она была довольно амбициозна и планировала со временем занять достойное место в магическом мире, где ее незаурядные, на взгляд Молли, способности были бы востребованы.

Новый дом оказался большим, и все необходимое в нем имелось. Домовики взяли на себя всю работу, а библиотека была ничуть не меньше, чем в маноре Пруэтт. Правда все книги оказались копиями. Но никаких раритетных книг и ценностей в особняке не оказалось. Ни тебе подсвечников, столового серебра и фарфора, ни шелковых ковров, кружевных штор и тонких вышитых скатертей. Да что там, даже портретов не обнаружилось, ни живых, ни обычных, да и не только картин, но и запаса постельного белья и посуды. Видимо, отец Артура все продал, прежде чем покинуть страну. Хорошо еще хоть зельеварня с оборудованием полностью сохранилась, мебель была, пусть и подержанная, изрядно потертые ковры да кухонная утварь. Но в любом случае жить в бытовом плане стало значительно легче. Хотя Молли не раз еще помянула свекра, оставившего в наследство младшему сыну только печать предателей и каменный свинарник, недобрым словом.

Молли не стала афишировать мужу получение денег и положила их пока в собственную ячейку в банке, оставив только тысячу золотых на свои нужды, обменяв их на фунты. У нее не было желания тратить полученные галлеоны на обустройство дома — в любом случае он был больше и лучше предыдущего, что ее вполне устраивало, а гостей принимать не планировала. Ей еще Чарли, Рона и близнецов жильем обеспечивать, если после женитьбы они в другой род не уйдут, да и финансово состоятельным из всех детей только Билл и Джинни оказались, материнскими стараниями. В то время как Перси, хоть и обладал жильем и титулом, но денег имел не больше других Уизли. Да и сама она стать приживалкой на старости лет у сына и невесткой не планировала, и тоже нуждалась в крыше над головой.

Разговор с Мюриэль насчет Джинни тоже прошел довольно успешно, правда по-началу тетка хотела ее цинично надуть. Молли воображала, что Мюриэль хочет сделать дочь наследницей рода Блаунт, но оказалось, что это невозможно. В Джинни не было крови рода, и тетка просто хотела купить ее первенца, чтобы ввести его в род мужа — ведь по министерскому закону ввести наследником в чужой род в связи со смертью главы рода можно только родственника по магии или крови одного из супругов. Причем мать, в таком случае, теряла всякое влияние и кровную связь со своим ребенком, который навсегда уходил в чужой род.

Услышав такое, Молли пришла в ярость и выгнала Мюриэль из дома, обещав проклясть, если она вернется. Но та, после трех суток бессонницы и мигрени, все же вернулась, извинилась, отговорилась — мол, хотела проверить племянницу, чтобы решить, достойна ли она ее заботы — и предоставила новые условия сделки. И хотя они обе знали, что это была наглая ложь, Молли не могла отказаться от такого подарка судьбы, сделала вид, что поверила тетке и согласилась. Правда перед этим она честно поговорила с Джинни и предупредила, что в случае согласия ей уже не получится праздно побродить по полям, собирая ромашки, а придется днем и ночью учиться быть леди. Но дочь, которая по малолетству не совсем поняла предостережения матери, больше всего на свете хотела быть принцессой, поэтому обучение языкам, этикету, танцам и другим принцессочным наукам ее не пугало, особенно, если ко всему этому прилагались новые красивые платья и драгоценные девчачьи безделушки. Девочка с детства была необычайно тщеславна и, как сорока, стаскивала к себе все блестящие понравившиеся мелочи, пытаясь украсить себя и свое простое жилище. Ладно хоть, самовольно ничего не брала и всегда спрашивала разрешения.

Мюриэль оказалась весьма продуманной особой. Она стала Джинни магической крестной, что давало ей право влиять на жизнь подопечной и частично привязать девочку к роду по магии, а ребенка крестницы можно было уже спокойно вводить в род без выжигания чужой крови. При этом сама Джинни все же не имела право на наследство и стала бы у сына регентом с приличным содержанием до его полного совершеннолетия, но без доступа к основному капиталу. Видимо, поэтому миссис Блаунт и потребовалась девочка, а не мальчик, ведь приемный сын наследовал бы род сразу после малого совершеннолетия, а Мюриель очень ценила свободу и финансовую состоятельность, чтобы от кого-то зависеть, да и жить, похоже, планировала вечно, а так все стороны остались довольны. Взамен предприимчивая старушка взяла на себя обязательства по содержанию Джинни, обучению в Хогвартсе, обеспечению приличного приданного и оплату репетиторов девочке. Самой заниматься ребенком у нее ни желания, ни времени не было. Молли такая ситуация была выгодна вдвойне, ведь вместе с дочерью могли попутно обучаться и младшие сыновья, и за это совсем не надо было платить. И все же она подстраховалась и составила контракт, на что тетка довольно хмыкнула, проницательно скользнув по ней взглядом, но совсем не возражала, и хрупкий мир был восстановлен.

Тетушка оказалась полезна и самой Молли. Оказалось, старушка вела дела в мире магглов и хорошо разбиралась как в документах и бухгалтерии, так и в устройстве магловского бизнеса. Она уже много лет занималась драгоценными камнями и ювелирными изделиями, и по слухам была богата, как Крез. Ей принадлежали сеть ювелирных салонов, и она не понаслышке знала, как вести дела с магглами и даже помогла племяннице, подсказав пару дельных советов. Работали на Мюриэль только сквибы, живущие на маггловской стороне, ведь их тоже можно было взять под магическую клятву, где все прописано. Это было проще, чем постоянный контроль, на который у бодрой старушки уже сил не хватало.

Оказалось, что маггловские документы у семейства Уизли уже были, они просто невостребованными хранились в министерстве. Маги неохотно выбирались в мир простецов, предпочитая аппарировать по координатам сразу на место, а для кратковременного посещения паспорт не требовался, ведь конфундус в случае чего никто не отменял. Но чтобы вести в мире магглов бизнес, документы были необходимы, как и сдача обязательного зачета — ОБЖ магловского мира. И, честно говоря, документы выдавали неохотно и с большой волокитой, придираясь к каждой мелочи и требуя в обязательном порядке высший балл по магловедению — ведь каждый маг в обычном мире — это прямая угроза Статуту. Поэтому постоянное посещение мира простецов разрешалось только специально обученным магам и бригадам спецотделов аврората. Но для волшебников, что жили в смешанных поселениях, делали исключения и в обязательном порядке заводили магловские документы, правда часто случалось, что за всю жизнь за ними в министерство так никто и не приходил — маги не жаждали тесно общаться с обычными людьми, даже если жили с ними бок-о-бок. Но Молли, в отличие от ее магических соседей, документы были необходимы, поэтому она не медля подала запрос в министерство, и уже через неделю вожделенные бумаги на всю семью были у нее на руках.

Самой Молли не пришлось все это время мучиться в ожидании. В честь заключения сделки тетка преподнесла племяннице царский подарок — именной билет на услуги магической косметической фирмы «Вечная молодость» в Сферу регенерации.

— О мой Мерлин, — восхищенно выдохнула шокированная щедростью тетки Молли, — это ведь двести восемьдесят галлеонов.

— Ничего особенного, я могу это себе позволить, — ответила довольная реакцией племянницы Мюриэль. — Считай, это мой тебе подарок на все дни рождения, что я пропустила. А раньше не дарила потому, что та курица-наседка, кем ты была, все равно бы все на детей и мужа-недотепу спустила. А в ту бездонную бочку сколько не кинь, все мало будет.

Сфера регенерации — очень действенная услуга, которую не каждый маг мог себе позволить из-за непомерной цены. Пациента помещали в специальную капсулу, наполненную зельем, и погружали в магический сон, где целую неделю на него воздействовали магией. На выходе получался человек без возраста. То есть женщина не становилась юной, но приобретала природную грацию и свежесть без отпечатка лет. Как если бы годы и излишества совсем на нее не повлияли. Магические потоки выравнивались, ткани организма полностью обновлялись. Конечно, грудь на два размера не увеличится, кривой нос не выпрямится, а короткие ноги не станут длинными, но все изъяны прожитых лет исчезнут, а тело и здоровье придет к возможному идеалу. При взгляде на таких женщин сразу и не поймешь их настоящий возраст. Выглядят не молодо, а моложаво, но им одинаково может быть как двадцать пять, так и сто десять.

Но, как в любой бочке меда, конечно, была и своя ложка дегтя — после придется пить курс дорогих зелий всю жизнь, чтобы сохранить эффект, ну и рекомендуется повторять процедуру раз в десять лет. Поэтому и позволить этот эффектный метод омолодиться могли далеко не все маги.

Но Молли пока не задумывалась о таких вещах, пребывая в уверенности, что сумеет найти деньги на зелья, даже если ее семье на пару месяцев придется перейти на хлеб и воду. Увидев себя в зеркале, расплакалась от счастья и облегчения и даже несколько раз поцеловала свое отражение, хотя такое детское непосредственное поведение было ей совсем не свойственно. Она наконец примирилась со своим телом и внешностью.

— Ах, тетя, благодарю вас, — без устали и с непритворным восторгом вещала она тетке, что пришла забрать ее домой, — но почему вы сами не воспользуетесь этой услугой? Наверняка, вы можете это себе позволить.

— Милая, — снисходительно улыбнулась та, — старость — это не только внешнее увядание, но и внутреннее ощущение немощи. Я, безусловно, за свою жизнь не раз пользовалась подобным способом вернуть красоту, и имела в свое время небывалый успех, но забросила это бесполезное занятие с тех пор, как сорок лет назад умер мой последний любовник. Я слишком стара, дорогая, — усмехнулась она, — и не вижу смысла тратить время и деньги на то, чем не смогу воспользоваться в полной мере, если ты понимаешь, о чем я. Смерть — это неизлечимая болезнь, Молли, которая косит всех — и магов и магглов — так какая разница, как я буду выглядеть, когда меня отнесут в семейный склеп? Я дальновидно променяла красоту и молодость на поддерживающие жизнь и магию зелья, и рада уже тому, что в свои годы по-прежнему могу позволить съесть на обед кусочек любимого пирога с потрохами, чтобы мой уставший от жизни желудок не проявил своего недовольства. Не переживай за меня, такова жизнь, — философски пожала она плечами и ободряюще потрепала расстроенную племянницу по руке. — Я рада видеть тебя такой красивой и сильной, Молли, — настоящей Прюэтт, и мне совсем не жаль потраченных на это денег и усилий, — с гордостью добавила она опешившей племяннице.

С конца июня в семействе Уизли начались невероятные перемены, затронувшие всех домочадцев. Вернулись на каникулы старшие сыновья, у младших появилась гувернантка, а у Артура новое, неведомое доселе хобби.

Конечно, мать кратко писала мальчишкам о происходящих в доме изменениях, но они не могли себе представить, что перемены окажутся настолько глобальными.

Во-первых, к своему стыду, на вокзале они не узнали собственную мать, хотя кто бы узнал на их месте, если быть честными? Рядом с посвежевшим, не скрывающим счастья и никого, кроме Молли, не видевшим отцом, стояла незнакомка, статью и красотой не уступающей леди Малфой — признанной иконы стиля и аристократизма в магическом обществе. От женщины, что они помнили, почти ничего не осталось, кроме властного и уверенного взгляда. Даже казалось, что она стала выше ростом, но, скорее всего, дело было в поистине царственной осанке. Привычные им волосы до плеч, видимо, превратились в длинную гриву цвета гречишного меда, скрученную в легкий пучок и скромно запрятанную в сетку на уровне воротничка модного элегантного платья. А ладной женственной фигуре, окутанной легкой летней шелковой мантией, позавидовала бы любая девушка. Биллу даже стало неудобно перед другими студентами, которые, забыв о приличиях и открыв рты от удивления, толкаясь, проходили мимо их группы по нескольку раз, чтобы еще раз подивиться на чудное зрелище.

Сама Молли делала вид, что не замечает произведенного эффекта, но в душе наслаждалась чужим вниманием и только невозмутимо кивала в ответ на сдержанные поклоны окружающих волшебников. Учитывая, что до этого дня маги воротили нос от ее семьи и удостаивали только презрительными взглядами — происходящее можно было расценивать, как начало вливания ее семьи в жизнь магического мира. «Ничего, — думала она, скрывая ехидную ухмылку, — они еще узнают, на что я способна. Не будь я Молли Уизли».

Дома их ждал праздничный обед, после которого мать пригласила Билла в кабинет, где порадовала новостью, что контракт заключен, и именно ему выпало стать наследником рода Прюэтт.

— Надеюсь, Уильям, ты всегда будешь помнить, кому ты обязан такой высокой честью, — властно сказала мать, по-королевски восседая в старинном кресле и пристально глядя на ошарашенного новостями сына, сжимающего в подрагивающей потной руке контракт. — Род Прюэтт очень богат и имеет вес в обществе, за эти привилегии глава рода мог запросить что угодно, но твоя мать оказалась достаточно дальновидна, умна и настойчива и смогла выторговать тебе свободу. Теперь ты не только сможешь продолжить учебу, если захочешь, но и жениться по своему выбору. Хотя, как по мне, теперь род Такер недостаточно нам подходит — ни связей, ни денег, да и чистокровные всего в четвертом поколении. Я, конечно, приму любой твой выбор, но вряд ли смогу забыть, что мой красавец сын когда-то был для них недостаточно хорош, — лукаво добавила она, пока рухнувший перед ней на колени сын благоговейно целовал ей руки, бессвязно благодаря. После чего отпросился и бодро убежал к себе, видимо, поделиться благоприятными новостями с предполагаемой невестой. Молли не прогадала в своем выборе — у Билла, единственного из ее детей, было достаточно амбиций, чтобы быть благодарным и не забыть, кому он всем обязан. «А уж она постарается, чтобы он помнил», — алчно улыбнулась женщина, возвращаясь в гостиную. Одна проблема была решена, это стоило отпраздновать.

Раньше мать опасалась брать младших детей в магловский мир, поэтому они только один раз всей семьей были в кинотеатре, но теперь пришло время выполнить свое обещание и отдать ребят в театральную студию. Правда пришлось раскошелиться на министерские браслеты-накопители, гасящие магические выбросы. Ведь у чистокровных, живущих на источнике, и у полукровок выбросы хоть и редки, но в разы сильнее, чем у маглорожденных, а рисковать и привлекать к себе внимание Молли не хотела. Артефакты стоили восемьдесят галлеонов, но их можно было брать напрокат за галлеон и семь сиклей в месяц, что женщина и сделала, оплатив два месяца пятерым детям.

В летнем развивающем центре, куда она к десяти утра отводила малышню, было несколько кружков и секций, поэтому каждый из детей нашел себе занятие по душе. Близнецы всерьез увлеклись фокусами и занимательной химией, Рон, ожидаемо, — театром и фехтованием, Перси неожиданно понравилось рисование и книжный клуб, а Джинни прикипела с первого взгляда к пению и танцам и даже пыталась бренчать на детском клавесине. Конечно, досуг обошелся Молли в копеечку, но ей было необходимо свободное время, и такая цена безусловно ее устроила. Артур целыми днями не бывал дома, мотаясь с работы на подработку или в лес за провизией, а дети нуждались в живом общении, для чего домовики, хоть и были надежными и верными, совсем не подходили. А так — все были довольны.

Артур, к слову, наглядеться не мог на свою Молли, и даже как-то почти примирился с новой жизнью. Но жена стала замечать, что в его взгляде проскальзывает иной раз какая-то тоска. Понаблюдав за супругом, сделала вывод, что тот мается бездельем, не зная, куда себя деть — ну не могла же она, в самом деле, его работать круглые сутки заставлять и сидеть сиднем рядом, держась за руки, тоже не планировала. По сути, ей дела не было до его душевных терзаний, но собственная свобода требовала решительных мер, и женщина мастерски вышла из положения. Она подарила мужу автомобиль.

Когда любимая жена завязала ему глаза шелковым шарфом и куда-то потащила, щебеча что-то о приготовленном сюрпризе, Артур был вне себя от радости — Молли не часто баловала мужа такими романтическими порывами, никогда после болезни, если честно. Он ожидал увидеть плед у озера, закуски, бутылочку вина и пару бокалов, довольно предвосхищая свидание на двоих и последующую бурную ночь. Но, когда Молли сняла повязку, он не поверил своим глазам, растерялся и не сразу пришел в себя, оглушенный увиденным.

Молли подарила мужу форд «Англия» 1967 года выпуска. Учитывая, что эта развалюха пылилась в гараже старого маггла лет семнадцать и была давно не на ходу, то досталась ей почти задаром и один конфундус, который она применила в мастерской к магглу, потратившись только на краску, ведь мужчина был так любезен, что выразил желание покрасить красивой женщине автомобиль совершенно бесплатно.

К подарку прилагалась литература от детской, с понятными и ребенку пояснениями и картинками, до специализированных книг и схем. Артур, когда отошел от шока и смог говорить, выразил ей бурные благодарности, ведь он «и мечтать не мог о странном приспособлении, в чреве которого магглы перемещаются на дальние расстояния». Молли справедливо подозревала, что с таким подходом он перестанет докучать своим вниманием супруге года два, а то и больше. Но она совсем его добила, сообщив, что если до весны он разберется, как автомобиль устроен, то она запишет и его и себя на курсы вождения. Самой Молли не требовалось знать устройство машины, но ей бы не хотелось, чтобы наивный муж выдал при магглах эпитет «чрево», касаемо салона машины, — в таком случае сдать на права они оба смогут только с применением магии. Не то чтобы Молли нужны были права, но она серьезно планировала официально вписаться в магловское общество, а собственный автомобиль был необходимым атрибутом деловой женщины.

Разобраться так подробно в мире простецов ей помогла тетка, вернее не она, а сын ее управляющего, Маркус. Он водил ее по Лондону, давал дельные советы от моды до финансов. Так же машина, что она купила, принадлежала его соседу. Теперь Молли с его помощью подыскивала помещение для офиса и записалась на полугодичные бизнес-курсы. А еще написала своему кузену, Роджеру, предложив встретиться. Он был старшим сыном младшего брата ее отца, сквибом, и жили они в магловском мире. Лорд Прюэтт никогда не забывал свою магловскую родню и не отказывал в поддержке, как материальной, так и использовал связи, если требовалось. Но несмотря на это, в семье запрещали говорить о таком позоре. Сквибы были изгоями в магическом обществе, и их присутствие в роду тщательно скрывали. Но дальновидные рода не бросали родню на произвол судьбы и прослеживали их дальнейшую жизнь, но не из сочувствия, а, скорее, из выгоды — ведь у таких вполне могли родиться магически одаренные потомки, которые усилят род, а значит, и его влияние в магическом обществе.

Молли шла по вечернему Лондону и праздно разглядывала витрины — с тех пор, как она привела в порядок свое тело, ходить за покупками стало одним из любимых развлечений, которому она с удовольствием предавалась. Сегодня она получила долгожданную лицензию на собственное дело и необходимый пакет документов. Настроение у нее было приподнятым, потому она решила порадовать мужа и прикупила дорогущее кружевное белье, слишком откровенное для честной жены. После чего, прихватив стакан кофе на вынос и пирожное, в самом радужном настроении аппарировала на побережье недалеко от дома — ей нужно было подумать подальше от суеты соскучившихся по ней за день домочадцев.

Она как раз сделала последний глоток, собираясь вставать, когда недалеко от нее в вихре аппарации появилась девушка. Женщина сидела под деревом, и ведьма ее не заметила. Молли видела незнакомку только со спины, та, немного постояв, не торопясь пошла вперед. Миссис Уизли, которой показалось, что девушка слегка пошатывается, как раз хотела окликнуть ее, ведь впереди начиналась пропасть, а в сумерках и густой траве легко можно было оступиться. Но тут несчастная издала горестный всхлип и камнем упала вниз, прямо на обласканные прибоем острые камни.