Закат "Солнца" вручную (джен)

— Новых очагов чумы не выявлено. Похоже, действительно все чисто. Вот только все ведущие к кукловоду ниточки сгорели вместе с Ксизором, — лорд Вейдер чуть склонил голову, обозначая раскаяние.

— К чему это лицемерие, мой друг? Вы отлично понимаете, что вас послали отнюдь не вселенский заговор мировой закулисы разоблачать. Конкретную же проблему чумы вы решили быстро и эффективно, — сердито фыркнул Палпатин.

— Эффективно — это с гарантией неповторения. А нам теперь сидеть и ждать нового удара, невесть где и когда.

— Ждать нового удара, невесть где и когда, — удел всякого ситха. Мало того, подозреваю, всякого ответственного разумного. Такова жизнь. А концы этой истории следует искать в тиши кабинетов.

— Есть что-то конкретное?

— Нет пока. Но есть смысл повнимательнее присмотреться к элитам тех разумных видов, которым коррибанская чума не страшна. Слава Великой, таких немного, и что-то мне подсказывает, главный заказчик из них. Уж если маньяк-естествоиспытатель Плэгас не рискнул в свое время выпустить джина из бутылки…

— А он точно с тех пор вакциной не обзавелся?

— Хороши вопрос. А еще в ткани Силы формируются несколько узлов напряженности. Что там у чиссов затевается — не наше дело. А вот родню на Татуине навестили бы. К слову, как сын?

— Переживает.

— Вот с сыном и навести.

— Стоит ли? Ему бы сейчас работы выше головы, чтоб лишние мысли не донимали.

— Ему не просто забыться, ему в себе разобраться надо. А для этого безмятежность просторов пустыни — самое то.

— Не бывали вы в татуинской пустыне, повелитель.

— Не бывал, а что?

— Были бы, безмятежной не назвали.

— Это для нормальных разумных. А для Скайуокеров — самый курорт.

.

Татуин встречал гостей во всей своей красе. Песчаная буря бушевала третьи сутки, и в небольшом здании космопорта набилось порядочно пассажиров. Поэтому небольшое привокзальное кафе спешно выставило дополнительные столики. Дарту Вейдеру с сыном досталось просто шикарное место в спешно освобожденной нише для игровых автоматов. Практически отдельный кабинет.

Люк осмотрелся и опасливо задвинул дорожную сумку поглубже под стол.

— А, брось. Никто твои вещички не стырит. Здесь и сейчас, во всяком случае.

— Чушь какая. Пролететь через полгалактики и застрять в сотне километров от цели.

— Ты рассуждаешь, как типичный кабинетный теоретик. А жизнь она главным образом и состоит из таких нелепостей.

— Неужели два таких сильных форсюзера, как мы, не сумеем пролететь сквозь эту песочную непогодь?

— Сумеем. Только зачем? Здесь живут неспешно, по принципу «Поспешишь — людей насмешишь». Вот и не суетись — пей пиво, жди погоды.

Люк ответит не сразу. Оглядел и верно никуда не спешащую и не нервничавшую толпу, отхлебнул неожиданно холодного пива и лишь тогда произнес.

— Чудно. Словно нет на свете ни трансгалактических трасс, ни гипердрайва. И ничего тут не меняется уже не первую тысячу лет.

— Точно. В таких эвчьих углах живет вечность. Надоест командовать джедаями и носиться на «Звезде», решая судьбы мира, плюй на все и нанимайся к Оуэну оператором влагоуловителей. Тишина, покой и отвечать приходится только за самого себя. Для нормальных людей, наверное, в этом и есть счастье.

— Завидуешь?

— Немного. Потому что понимаю, это не для меня.

— Почему?

— Политика — занятие компенсаторное. Самодостаточному существу для счастья власть не нужна. Всякий, кто хоть кем-то командовал, понимает, какой это геморрой. Для того, чтобы в это лезть, надо быть сильно жизнью укушенным.

— Это ты обо мне?

— Это я о себе.

Они успели выпить по паре кружек не лучшего, но холодного и неразбавленного пива. Делали это молча. Но молчание не казалось обоим тягостным. Наоборот, сидеть и не утруждать себя разговором — это расслабляло. Впрочем, время от времени то один, то второй бросали фразу в стиле, что вижу — то пою.

— Знал я одного хмыря, который пиво мочой эопи бодяжил.

Минут через пять.

— В закрытом сенатском докладе писали, у нас половина продовольствия — контрафакт. А с алкоголем, небось, ещё больше.

Ещё помолчали. Лорд внезапно поднялся с места.

— Всё. Поехали.

— Ты что-то почувствовал, отец?

— Можно подумать, ты — нет.

— Почувствовал, но не знаю, что.

— Вот поедем и поглядим.

Заморачиваться транспортом лорд не стал. Взял на стоянке крайний к выходу аэробайк. Люк уселся за спиной Вейдера, несколько пожалев об отсутствии у ситха его легендарного плаща: была бы дополнительная защита от ветра. Но то ли буря уже кончалась, то ли местные байки рассчитаны на экстремальные погодные условия, но ехать оказалось почти комфортно. Мало того, потянуло на разговор. В ожидании невесть чего просто необходимо занять себя чем-то.

— Ты видишь угрозу для Ларсов?

— Скорее, чувствую нечто тревожное, но без конкретики. На месте разберёмся.

— И несёшься очертя голову без разведки и плана действий. Главком, блин!

— Не подкалывай. Сам такой же.

— На Фоллин намекаешь?

— Я вообще-то имею склонность не намекать, а говорить в лоб. Сейчас Фоллин и в мыслях не имел, потому что планируй — не планируй, а сил и средств на нормально организованный карантин у тебя не было. И пока Сенат тебе их выделил бы, полгалактики вымерло бы.

— В галанете пишут, что выбирать меньшее из зол было ошибкой...

— Че, правильно пишут. Только для того, чтобы всегда и везде прогибать ситуацию под себя, надо всего-навсего быть всемогущим. И вообще, та фигня, которой ты сейчас страдаешь — это не рефлексия, а самоедство.

— В чем разница?

— В том, что рефлексия — это когда ты задумаешься о тех задачах, которые завтра предстоит решать твоей "Звезде". А то она у тебя ни к бою, ни к спасательной операции толком неукомплектована. Даже не знаю, под какие задачи её Йода комплектовал: без нормального крыла космолетов и десанта. Даже массово беженцев на борт быстро принять не сможете. Вам их возить нечем. А вот чтобы над этими задачами тебе продуктивнее думалось, стоит помнить о погибших на Фоллине. Чтобы впредь быть готовым к подобному и не только.

— Но я мог бы...

— Повторяю для особо одаренных: не мог бы. Использовал для организации карантина дроидов, которые у тебя вместо штурмового легиона? А соответствующая программа на них установлена? Не знаешь... Значит, была серьёзная вероятность, что при первых признаках паники в городе, они устроили бы бойню. Строго в рамках протокола об уничтожении дезорганизованных сил противника. А политический эффект, да просто уровень возникшего организационного бардака представляешь? Молодец. Тогда подумай, почему новых вспышек на планете практически не было. Неужели никто из инфицированных не успел покинуть столицу? Успел, думаешь? Просто власти других городов чётко представляли себе, что если они своими силами не организуют действительно эффективный карантин, то тогда ты прилетишь к ним.

Так за неожиданно серьёзным разговором и добрались.

* * *

Центральная усадьба артели встретила лорда Вейдера военным положением и мобилизацией. Перед зданием правления выстроен ряд багги и байков с мрачными и разномастно вооружёнными мужиками в седлах.

— Что за война-труба? Против кого дружим? — рявкнул лорд.

— Знамо дело, против тускенов. Они, суки, Беру украли. Ну, ты знаешь, как оно бывает... — буркнул Оуэн.

— Знаю. Поэтому ты распускаешь свое воинство, и, пока я из пустыни не вернусь, никто носов из дому не высовывает, да за ребятишками лучше следите, чтоб тоже без глупостей.

— Но, милорд. Это — наша жизнь, наша проблема. Зачем вам...

— Глупость сказал, братец. Беру — моя вроде бы свояченица, или как там оно называется. Своя, короче. Кроме того, ты помнишь, как оно было, когда твой отец также сломя голову понёсся спасать мою мать? По мне, так как-то не очень. У меня родни не вагон, чтоб сводными братьями разбрасываться. И последнее. Ты уверен, что это именно тускены позарились на случайную женщину?

— Хочешь сказать, кто-то под тускенов косит, чтобы насолить тебе?

— Мне, тебе, Джаббе. Детали.

— Может быть. Последнее-то время тускены присмирели, у крупных поселений не озоровали. И тут вдруг...

— Ладно, слишком много лишних слов, Ларс. Собери нам чего-нибудь в дорогу. Сам, без жены сможешь?

Ларс пробурчал нечто сердито-невнятно. Но тут вперёд выскочила соседка, она же счетовод артели тётушка Дарклайтер с двумя заплечными сумками на перевес. Для мужа и сына собирала, а теперь неожиданно чётко, без бабьего многословья пояснила, что, где и зачем положено.

* * *

След нашёлся быстро. Собственно, его и не прятали особо.

— А с чего тускенам прятаться? — пожал плечами Люк. — Они здесь хозяева.

— Хозяева в пустыне — песок и смерть. Эти ребята веками живут там, где жить нельзя и где нет своих — одни враги. Привычка беречься у них в крови.

— Думаешь, людей песка хотят подставить?

— Смысл? Даже если я психану по-ситхски и вырежу всех тускенов до единого, кого это всерьёз встревожит? Так, помусолят новость день-другой и забудут. Многие так и выдохнут с облегчением: ещё одно дикое племя, никак не желающее слышать о прогрессе, перестало мозолить глаза любителям заботиться о всеобщем универсальном счастье под копирку.

— Думаешь, такого не бывает?

— Всеобщего и под копирку? Да сколько хочешь. Только тускенам оно не надо, а мне в нем скучно.

— А как же всеобщие права и свободы?

— Счастье-то здесь с какого боку? Кроме того, уж больно мир разный: если мы обеспечим свободу ранкорам, они сожрут всех шааков, если примемся бороться за шаачьи права, ранкоры с голоду передохнут... Все, тихо! Впереди что-то есть.

Оба Скайуокера спешились и осторожно двинулись вдоль бархана. Замерший лорд сделал несколько пасов, и заснувший в секрете охранник ткнулся лбом в песок, но оружие из рук не выпустил.

— Сразу резать начнём, или юный джедай желает попрактиковаться в агрессивных переговорах?

— С тускенами реально договориться?

— По-моему, никто не пробовал. Так что, если у тебя получится, будешь первым, а не получится, без потерь для репутации потренируешься.

— Пошли!

Перед тем, как добраться до условно центральных ворот стойбища, лорду пришлось усыпить ещё трех часовых. Люк параллельно накачивал небольшую долину меж двух каменных цепей ощущением спокойствия и доброжелательности. Его усилия ли дали желаемый результат, или местные слишком обалдели от наглости прущих к шатру вождя чужаков, но по ним не стреляли. Правда, и характерной для большинства народов в сложившейся ситуации толпы зевак, пусть и вооружённой, не собралось. За ними наблюдали, но из-за укрытий.

— Эх, жаль, что ты не в чёрном!

— Мой старый джедайской меч здесь помнят гораздо лучше. Кстати, он с тобой?

— Думаешь, есть, кому помнить?

— Да хатт его знает. По идее, некому. Но сказ о беспощадном духе с молнией в руке, который приходит ниоткуда и уходит в никуда, у народа песков имеется. С весьма точным и детальным описанием молнии.

Тем временем появившийся вождь терпеливо ждал, когда незваные гости закончат разговор между собой, при этом недовольства неподобающим поведением чужаков не выражал.

— Приветствуем тебя, вождь, — Дарт Вейдер едва склонил голову, изобразив некое подобие поклона.

Едва ли этот жест мог обмануть даже такого неискушенного в вопросах этикета разумного, как старейшина клана народа песка. Хотя, как раз старым он и не выглядел: слишком точные, стремительные движения без суеты. Так двигается сильный, тренированный воин. Значит, не старейшина, а военный предводитель.

— Приветствую тебя, о свирепый дух, — заговорил тускен, поняв, что гости наговорились и обратили на него внимание.

С достоинством произнёс, хоть шелестящий, плохо предназначенный для разговора респиратор сильно искажал голос. Да и за визорами маски не видно глаз, только оба Скайуокера уверены, обращается вождь к Люку, а не к реальному герою страшных тукскенских легенд. Он, что, так на отца в молодости похож? Хотя внешность-то устроившего резню джедая кто и как зафиксировать ухитрился? Только, пустое это. Сейчас просто надо соответствовать готовому образу, и у Люка крепла уверенность в том, что вождь не просто их ждал, но чего-то от них хочет.

— Что заставило вас потревожить грозный дух, который уже однажды явил вам свою свирепость и мощь? — не стал тратить время на ритуальную вежливость Люк.

Легендарный дух из тускенских легенд может себе это позволить, верно? Местные тоже так считали, поэтому хозяин свёл ритуал к минимуму и всего лишь через десять минут восхваления свирепости и ужасности неукротимого духа добрался до сути.

— Тебе известно, неистовый дух, наш народ уже много лет исправно приносит тебе жертвы, которые утоляли твою ярость. Но на этот раз мы взяли женщину из того же каменного шатра, что и в тот раз, когда ты изволил явить народу песка свою ярость. Мы повторили все в точности, как поёт сказитель Ягаат. Мы все сделали верно. И вот ты здесь.

— Жить надоело? — подвёл итог этой речи злобный дух Скайуокер-младший.

Вождь молча замер. Стоящие неподвижными изваяниями за спиной своего предводителя воины не шелохнулись, но не надо быть форсюзеров, чтобы почувствовать, как руки покрепче перехватили боевые посохи. Едва ли они всерьёз надеются одолеть духа, который ещё и с подручным пришел, но честь лучших воинов клана не позволит пасть под ударом молнии без сопротивления. Люк понял, что гордый сын пустыни сам просьбу не озвучит. Он просто не умеет просить. Но зачем-то он разработал хитроумный план вызова духа, которого в обычное время задабривают, чтоб не приходил.

— Где принесенная мне жертва?

— На том самом священном месте, где испустила дух та, что вызвала тебя в прошлый раз, — с явной гордостью в голосе сообщил вождь.

— Веди.

Тускен молча двинулся в глубь лагеря, где за жилыми шатрами открылось сооружение явно ритуального свойства. Видимо, то самое место, где Энакин Скайуокер вершил кровавую месть. Посреди примитивного, но, следует признать, по-своему величественного мемориала стояла вполне обыкновенная палатка. Догадку подтвердил приглашающий жест вождя.

— Всё в точности по слову сказания: женщину добыли молодые воины в ходе испытания кровью.

— Взгляните, милорд.

Люк властно кивнул замершему у него за спиной отцу. Словно своего подручного разобраться с возникшей проблемой послал. Лорд отсалютовал духу световым мечом, чем вызвал плохо скрытый трепет наблюдающих издалека зрителей и скрылся в палатке. Через минуту он вышел, держа на руках окровавленное тело женщины.

— Она достойно переносит боль, — словно о собственной заслуге сообщил вождь. — Мои воины сумели бы продлить её мучения ещё долго. Но если дух желает иного...

— Проводившие обряд крови юноши умерли как воины, — обрадовал вождя Вейдер.

— Да, я желаю иного, — подхватил Люк. — Отправься в мой чертог и сделай, как подобает.

Лорд Вейдер опять молча кивнул и отправился исполнять волю грозного духа. На сердце было нехорошо. Самонадеянный мальчишка уверен, что, оставшись один на один со сворой дикарей, справится с ролью? Но оспорить публично волю духа — сломать всю игру с непредсказуемыми, а вернее — с предсказуемо погаными последствиями. Значит, максимально оперативно доставить раненую Беру к людям, и назад.

Тем временем Люк сколь мог горделиво поизображал невозмутимое спокойствие. Но скоро понял, что тускен сам свою проблему не озвучит. Он просто не умеет просить о помощи. Он ждёт какого-то действия от него. Понять бы ещё, какого именно. Ладно, авось то, как именно положено вести себя злобным духам доподлинно неведомо никому. Даже сказителю Ягаату, верно? Так что Люк решил простимулировать вождя предельно универсальным способом:

-Ну?..

— Ты не убил стоящих в охранении воинов, потому что хочешь более достойной твоего величия жертвы? Забранный тобой клан по праву считался сильнейшим и беспощаднейшим...

— Да уж.

Люк подчёркнуто пренебрежительно осмотрелся вокруг. Мол, не тот теперича тускен пошёл. Не то, что давеча. Вождь словно этого и ждал: степенно приосанился, словно ему только что неслыханной щедрости комплимент сделали, и заговорил как пописанному.

— В глубокой расщелине меж зыбучих песков и острых как наконечники посохов скал лежит чудесная пещера тысячи тысяч бурдюков воды… Только самые сильные и отважные могут вступить под сень чертогов владык воды. Но верно говорят, конец времен близко. Истинно говорю вам, близок тот час, когда пустыня познает полную силу жара небесных близнецов. Неслыханное грозит случиться под двумя солнцами Татуина. Смерть нечестивого сына песка того гляди осквернит пещеру владык вод. Только столь великому духу как ты под силу остановить кощунство!

Впрочем, начатая как величественная песнь фраза закончилась очевидно вопросительно. Люк намек понял.

— Ты хочешь, чтобы я пошёл в эту пещеру и разобрался с её владыками?

— Великий дух властен забирать любую жизнь. Тем более, владыками воды становятся лучшие воины сильнейших кланов. Поверь, они достойны твоего огненного посоха. Пролитая тобой кровь не осквернит святыню. Нехорошо будет, если младший сказитель умрёт там не от твоей руки. Да и вообще...

— Не стоит ему умирать? — подсказал замявшемуся вождю Люк.

— Стоит ли марать об этого недоумка молнию?

— Видно будет. Он, вообще, чего там забыл, или его владыки воды украли?

— Как можно? — ужаснулся версии не просто грозного, но просто безбашенного духа вождь. — Сам он отправился, дабы завершить обучение до того, как блаженный Ягаат уйдёт в долину вечной охоты. Ибо племя без полноценного сказителя, хранящего историю народа слово в слово, как предки сказывали, и не племя вовсе. Так — сборище презренных отщепенцев, которое очень скоро исчезнет с лика великой пустыни.

— Занятно излагаешь, — похвалил вождя Люк. — А теперь о том, почему вы решили, что жизни парня что-то угрожает. Я так понял, он поехал по святым местам, дабы закончить свое образования, и что? Основание считать, что с ним, что-то не так?

Внятного ответа не получилось. Люку после десятка наводящих вопросов удалось понять, что старый сказитель уже совсем плох, отчего затрудняется точно воспроизвести ту часть эпоса, в которой говорится об обретении народом песков святыни в пещере тысячи бурдюков. Но если новый сказитель упустит или изменит хотя-бы одно слово, племя потеряет лицо, а вместе с тем и зоны влияния. Только уточнить у сказителей соседних племён тоже нельзя — позор и все тебе негативные последствия. Вот решился юный сказитель, который кроме всего оказался сыном вождя, пойти за уточнениями непосредственно на место события древних сказаний. А вскоре пришло известие о том, что парень попал в беду, выбраться из которой даже самому сильному и свирепому воину никак невозможно. Только о характере этой беды вождь рассказать затруднялся. Невообразима и чудовищна, чего ещё говорить. Пойти всем хорошо вооружённым коллективом соплеменников в священное место — табу. Но и обречь племя на позор и уничтожение нельзя. Да и сын хоть и дурак, а жалко. Тогда ушлый тускен и решил рискнуть, благо терять по большому счету им нечего, и вызвал грозного духа в надежде на то, что история о жуткой жути, в священной пещере творящийся, заинтересует духа.

— Система встречного пала, — пробормотал про себя Люк.

Вождь странных слов не понял, счёл их неким заклинанием и покрепче перехватил посох. Люди песка не привыкли бросать оружие перед лицом смерти. Но дух всего лишь выразил согласие отправиться к пещере.

* * *

Меч Вейдеру обнажать все же пришлось. Были ли это воины-диссиденты этого же племени, или любознательные соседи решили посмотреть на странную движуху в клане Ягаата, лорд не вникал. Просто, когда его попытались не пропустить к вроде бы тщательно замаскированному силовым пологом багги, предельно доходчиво объяснил нападавшим неправомерность их действий. На легенду народа песка поножовщина не потянет, но наследники и прочая родня новопреставленных правильные выводы сделать должна.

Возле правления артели военное положение никто не отменял. Хмурые вооружённые дядьки по-прежнему прохаживались с таким видом, словно готовились отражать нападение на центральную усадьбу. И вид уже пришедшей в себя Беру Ларс сильно их настроение не изменил. Несколько удивлённый этим положением дел Вейдер, сдал раненую в медпункт и заторопился на поиски Оуэна.

Первыми обнаружились с десяток джавв. Усаженные в тенечке вдоль забора. Непривычно тихие и несуетные, под охраной отца и сына Дарклайтеров. Большинство — с наспех наложенными повязками.

Ларс нашёлся в подсобке, где мирный глава фермерский артели жёстко прессовал некоего ряженого под джавву хмыря. Только татуинцу Скайуокер у одного взгляда хватило, чтобы понять, из хмыря такой же джавва, как из лорда Вейдера — северный олень. Те, у забора — джаввы, а этот — ни разу нет.

А вот вести допрос фермер не умеет. Нужен мастер-класс. Волна ломающей волю ярости отправила псевдоджавву в глубокий ступор. Нет, лорд Вейдер не перестарался. Просто ему самому нужно понять, что именно он хочет узнать. Не выворачивать же радии этого мозги собственному сводному братцу. Его он просто словами спросит. Правда, формулированием вопроса ситх заморачиваться не стал, ограничившись емким:

— Ну?

— Не запряг — не нукай, — привычно заворчал Оуэн, — Чего непонятного? Приехал джаввский краулер. Из него вылез этот ряженый. Сказал, что не сегодня-завтра тускены толпой попрут с Сухого каньона на Мокрые Камни, аккурат через наши угодья, выходит. Но он обещал договориться. Ага, вот и я о том же: с тускенами договориться, как же! Но это не самое интересное. В обмен он хочет встречи с Джаббой-хаттом и не где-нибудь, а в нашем правлении. Только зачем эопи бубен, пояснить отказывается, шаак безрогий. Мало того, мужики к краулеру сходили. Поначалу-то просто за кой-какими запчастями. Да только удивительно им показалось, отчего это джаввы сами со своим вторсырьем не навязываются, мало того, и открутить ничего не пытаются. Хотя у них под носом почти что новая фильтровальная установка прямо как на выставке агротехники выставлена. Короче, монтировки парни с собой прихватили. Только не пригодилось. Там все уже повязанные. Иные шибко побитые.

— Это которые вдоль забора отдыхают? — уточнил очевидное лорд.

— Они, болезные. Клянутся, что чужак к ним явился не то третьего, не то пятого дня, наобещал с три короба, напоил щедро, да так, что, когда проспались, обнаружили себя связанными, а родной краулер захваченным. Пару особо строптивых чужак пристрелил. Остальные подчинились. Повели свою колымагу к Мокрым Камням, там их заставили лезть в какую-то дырку, подпиливать какую-то балку. Потом отправились сюда. Может, и не особо врут: в вещичках этого, — носок сапога Ларса аккуратненько въехал под ребра ряженому. — нашли целый мешок всякой дури. Наш фельдшер говорит, не то, что джаввы, и самого Джаббу опоить до беспамятства и полного непотребства хватит. Всё.

— Понял.

Вейдер переключился на странного обидчика джавв и, по всей видимости, молодых тускенских акынов-недоучек. При этом не особо вежливо отвернулся от Оуэна. Ладно, тот про правила хорошего тона слышал только то, что они вроде бы есть. Мало того, сам регулярно и демонстративно показывает собственную непричастность к оным правилам. Так что не обиделся. Он и к Беру своей бежать не торопился. В пустыне демонстрировать излишнюю сентиментальность не принято. Вот дело сделает, убедится, что людям и имуществу артели ничего не угрожает, и тогда...

Вот только продуктивного общения со странным поклонником талантов дона Джаббы не получилось. Нет, от общения он не уклонялся. Напротив, говорил, не замолкая. Только ясности от этого больше не стало. Из нового, то, что легендарная святыня народа песка, пещера тысячи тысяч бурдюков воды — это реально очень немаленькое подземное озеро, путь к которому бдительно охраняют воины из нескольких наиболее авторитетных племён. Поход молодого тускена в это воистину сакральное место тоже специально организован с помощью подмешанных старому сказителю сильнодействующих галлюциногенов, от которых у вообще-то ещё довольно крепкого старика ум за разум и зашёл. Каким образом? Так у нашего злодея некоторые способности форсюзеров имеются, вот он и воспользовался. Таким же образом и глаза охране озера отвёл, пока джаввы подпиливали крепления канатной дороги, некоего подобия висящего над озером парома, соединяющей его берега. В результате, гость, а может быть и вместе с хозяевами должен попасть в западную, застряв на противоположном от выхода берегу. Починить поломку тускены едва ли сумеют. Тут им на помощь придёт наш герой. Не бесплатно. Цена — нападение на приехавшего в артель к Ларсу Джаббу, который к тому времени уже отведает зелья из уже упомянутый "аптечки" и осоловеет. Зачем весь этот цирк на конной тяге? Месть. Дон Джабба когда-то в дни бурной молодости (Вейдер только не понял чей: Джаббиной или мстителя) кинул того как-то особенно изощрённо. Все вроде бы складно. Только имя своё гражданин назвать отказался. Не из вредности характера или врожденного героизм. Он его не помнил. Как и прочие детали биографии. Или к примеру, то, откуда узнал о святыне тускенов. Слишком похоже на то, что с памятью этого разумного тщательно и грамотно поработали, стерев все лишнее и оставив только программу нужных действий. Такие блоки в полевых условиях лучше не трогать.

— Кто-то надумал с толкнуть лбами людей, тускенов и хаттов, — почесал в затылке Ларс.

* * *

После не столько тяжёлой, сколько монотонной и от того утомительной поездки верхом на банте по несусветной жаре в прохладу пещеры хотелось нестерпимо. Но не тут-то было. Переговоры вождя с местными секюрити видимо могут длиться вечно. Люк в них пока не вмешивался, надеясь по ходу препирательств узнать чего полезного. То, что святыня — это серьёзный подземный водоём, он и так догадался, а вот с подробностями пока негусто. Факт присутствия ученика сказителя охрана подтверждала, как и то, что он влип в историю, которая грозит обернуться едва ли ни концом света. А вот сообщать детали им не спешили. У Люка возникло подозрение, стоящие на охране внешних рубежей святыни воины сами толком не в курсе. Впускать внутрь духа сомнительной репутации они тоже не спешили. Не то, чтоб прямо отказали, но волокиту затеяли, что твой сенатский комитет. Надо вмешиваться. Иначе местные его, злобного духа, просто не поймут и уважать перестанут. У Люка промелькнула мысль о том, не вызвана ли эта задержка желанием владык пещеры поглядеть на дух в деле с безопасного расстояния. Подумав об этом, джедай тут же огласил свою гипотезу во всеуслышание. Мол, меч, в смысле — молнию обнажать по заказу — не много ли чести для заказчика? Но уж если его настоятельно просят... По многочисленным просьбам трудящихся пустыни, так сказать.

Сейбер, как и обещал, доставать не стал. Он пока не чувствует в себе уверенности в том, с то сумеет использовать грозно оружие настолько ювелирно, чтоб никого не убить или серьёзно не искалечить. Убивать и калечить он никого не собирался, поэтому принялся за приёмы совсем не джедайские, но зато в сложившейся ситуации, гораздо более щадящие для окружающих и для репутации злобного духа. Волна внушаемого ужаса заставила воинов попятиться. Потом Люк добавил к ужасу галлюцинации. Ничего конкретного. Перед каждой из жертв злобного духа возник его собственный, персональный, потаённый кошмар. Так что, чего бы ни видели охранники, преграждать путь в пещеру они сейчас не способны. Нет, они не побежали. Но заняты решением своих внутренних проблем. Тех, кто торчал на его пути, Люк приподнял в воздух и легонечко столкнул лбами. Ещё одного, попытавшегося перегородить посохом проход, взял за горло фирменным папашиным приёмом. Поддержал, пока тот оружие из рук не выронил, да и пошёл внутрь.

А озеро оказалось и правда огромным. Стоило пойти от силы сотню метров по извилистому, круто бегущему вниз, но достаточно широкому и высокому, чтобы по нем идти, а не ползти, коридору, и перед Люком открылась грандиозная картина. Пещера была настолько велика, что в слабом свете нескольких факелов не видно ни дальней стены, ни потолка. В Силе их Люк разумеется просканировал. Впечатлило.

Первые несколько минут понятно лишь то, что рядом находится колоссальное количество воды. Она тихо шуршала о прибрежные камни. Звонко капала с потолка. Наполняла воздух сырой стылой свежестью. Оседала капельками на камнях и одежде.

Потом стало видно, какая она чёрная, словно смолянистая и обманчиво вязкая. И, вместе с тем, прозрачная настолько, что луч включённого Люком фонарика позволил увидеть каменные обломки на дне.

Люк потрогал воду рукой. Бодрит. Градусов пятнадцать от силы. После жара Дюнного Моря показалось сущим льдом.

За спиной тихо, но с явным недовольством заворчали. Похоже, действия духа сочли святотатством. Ещё бы, если облетевшему полгалактики Скайуокеру увиденное показалось величественным и просто завораживающим, то что говорить о даже лужи на асфальте не видевших тускенах? Для оказавшихся здесь впервые это должно быть культурным шоком. Да только злобному духу обращать внимание на ахи — охи людишек недосуг. Он и не обращал. Делом был занят. Тем самым, ради которого его сюда и пригласили. Он искал потерпевшего.

Пещера не была круглой или овальной. По сути это несколько связанных коридорами-протоками залов. Ученик сказителя нашёлся, стоило перейти в соседний, столь же огромный зал. От прежнего он отличался тем, что в его центре имелась расщелина, через которую на воду падал прямой и тонкий, как лезвие светового меча, солнечный луч, окрашивая воду в изумрудный цвет. А ещё из воды торчала скала, словно клык гигантского чудовища. К этому клыку вело некое примитивное подвесное сооружение вроде канатной дороги, которую приводили в движение большим колесом. Судя по крепкому телосложению вращать его, перемещая тележку по тросу, — основная обязанность владык воды. Зачем? Задавать лишние вопросы злобному духу не к лицу. И так видно, что на выступе зуба установлен алтарь, на который доставляются дары.

— Когда духи пещеры недовольны, они обнажают свой клык, мы кладём на него подношения, и, если духи довольны, священные воды забирают принесенное себе. А народу песка дают благословенную воду, в какой бы суши не находилось племя, добывшее жертву, — пояснил служитель.

— Что же любят духи?

— О, они привередливы. Большинство кланов волочет сюда всякую дрянь: плоды, живность, разумных. Но духи плохо их берут. Иное подолгу плавает на поверхности, источая вонь... Иное сперва, вроде бы тонет, а потом всплывает. Духи любят драгоценные камни, оружие хорошего металла, доспехи. Все это сразу идёт ко дну и не возвращаются. Этот недоумок повёз духам хорошую жертву: клинок из поющей стали. Но что-то пошло не так, — горестно махнул рукой служитель.

— Говорю вам, последняя жара близко! Скоро Тату-1 налетит на земную ось! — с истеричными нотками в голосе заголосил второй служитель.

Люк сумел сохранить каменное спокойствие только потому что рассмотрел-таки виновника предстоящей гибели мира.

Один из тросов канатной дороги обвис, ролик заклинило, а хлипкая тележка накренилась так, что сидеть на ней решительно невозможно. Щуплая фигурка висела, вцепившись руками во вставшее на дыбы сиденье и упираясь ногами о скользкий уступ скалы.

— Давно он там?

— Четвёртый день не берут его духи, — зло прошипел смотритель. Судя по интонации, ему очень хотелось сплюнуть с досады, да маска респиратора и священность места не дозволяли.

— Понятно. Будем эвакуировать.

Люк решительно направился к берегу, на ходу стягивая с себя одежду. Не избалованные стриптизом тускены разинув рты рассматривали загорелый, атлетически сложный торс духа. Нет, в его праве нарушать табу на демонстрацию открытых частей тела они не усомнились. Кто они такие, чтобы подвергать сомнению действия злобного духа?

Мало того, очень скоро подобные крамольные мысли и вовсе улетучились из голов присутствующих. Ибо нет им места в сознании тех, кто видел чудо. Нет, не правильно: ЧУДО. Ибо вырезать лучший клан народа песка в одиночку — это великий подвиг, конечно. Только самым могучим такое по плечу. Но по сути резня — дело в пустыне обычное. И никакой закон перехода количества в качество здесь не поможет. Да и не знали тускены законов диалектики. Зато сегодня злобный дух демонстрировать такое... Такое, чему у людей песка и названия нет, ибо и вообразить такое немыслимо. Одно слово — чудо.

Но оставим хранителей священной пещеры мучаться, подбирая адекватные слова для нового сказания о злобном духе. Займёмся описанием происходящего на великом и могучем.

Немного пижоня, как-никак чемпион Корусканта по плаванью в открытой воде в своей возрастной категории, и без всякого привлечения Силы, Люк зашёл в воду и поплыл к зубу баттерфляем. Впрочем, мог бы и по-собачьи. Впечатление окаменевшим зрителям это бы не испортило.

— Вода не холодная? — раздался с берега чуть встревоженный и запыхавшийся голос Дарта Вейдера.

— Бодрящая!

— Ты далеко не заплывай.

— Ага! Я только до скалы и обратно! Не волнуйся.

С берега раздался сердитый фырк ситха, которого изрядно сконфузило публичное подозрение его в том, что он беспокоится о сыне-морде джедайской. А Люку вдруг захотелось рассмеяться, такой неожиданно теплой оказалось исходящее от отца чувство. Только чтобы вейдеровская забота не привела к массовым жертвам и разрушениям, надо бы занять папашу чем-нибудь общественно-полезным.

— Милорд, не могли бы вы пока заняться ремонтом фуникулёра. А то он сломался.

— Не сломался, а сломали, — заворчали с берега. — И лодки разумеется нет?

— А ты вплавь.

— Я что, сам себе злобный дух, в ледяную воду лазить.

Лорд Вейдер предпочел скалолазание на грани надругательства над законом всемирного тяготения. Но такого впечатления, как заплыв злобного духа эта эквилибристика на зрителей не произвела. Все затаив дыхание следили за подплывающим к скале Люком.

— Эй, прыгай в воду. Я дотащу.

Нет ответа. Ни словом, ни действием на джедая не реагируют.

— Прыгай, живо! Кому говорю?!

— Нет!

— Почему? Воды боишься?

— Нет. Только она мокрая. И...

Какое ещё свойство воды открыл юный представитель народа песка, Люк выяснять не стал. Вода-то и впрямь холодная. Узконаправленной волной силы ударил упрямца по пальцам. Тот ожидаемо не удержался и свалился в воду. Дав своей жертве хлебнуть раз-ругой воды и побарахтаться, дождался, когда тот совсем обессилел и поднырнул, подхватывая со спины под голову уже почти бесчувственное тело. Пока плыл к берегу, сообразил, что парень может захлебнуться попавшей в респиратор водой. Оттянул маску, из-под которой и правда вытекло изрядно, а притихшая было жертва утопления судорожно закашлялась.

— Обрати внимание, никто не должен видеть любую часть тела обнажённой. Позор неслыханный, вплоть до... — раздались сверху.

Отвечать вслух Люк не стал. Не до того. Послал сигнал благодарности в Силе. По ходу поудивлялся тому, как же при таких обычаях раны обрабатывают и перевязывают. Или на лекарей правило не распространяется? Ладно, не его дело.

Вот и берег. Спасенный тускен кулем валится на камни. Между прочим, местные чем рты разевать, могли бы какое-никакое полотенце заготовить. А лучше — одеяло. Для изрядно замершего злобного духа, которому хорошо бы растереться, разумеется. Как растирать спасенного, не сняв с него одежду, Люк не придумал. Главное, и заморачиваться лишнего на этом не стал.

— Все отвернулись, быстро! А еще лучше, вообще вышли, — скомандовал он местным.

Те немедленно подчинились. Когда джедай приказал сказителю раздеться и растереться, тот тоже не сопротивлялся, скрупулёзно, хотя и неумело выполняя все предписания духа: одежду отжал и развесил сушиться, сам прямо-таки остервенело растерся и с явным удовольствием интенсивно подвигался, согреваясь и разминая затекшие мышцы. Только чихнул смачно, но без спросу. Но что Люк отреагировал, обращаясь к уже заканчивающему возиться с канаткой отцу.

— Лорд, у вас аптечка с собой. Нам бы чего противовоспалительного.

— Сейчас.

Вейдер уже уселся на сиденье, поерзал на нем для проверки прочности и крикнул стоящим на берегу.

— Чего стоим, рты разинув? Крутим колесо. И поживее, а то замерзните!

Не смотря на ошалелый взгляд сказителя, обалдевшего от столь непочтительного обращения к злобному духу, Люк возражать не стал и даже бодро принялся крутить ворот. Только на полпути тележка вдруг возьми, да и перевернись, свалив седока в воду. Сама собой, право слово.

Тускен облегченно выдохнул. Мир вернулся в правильные рамки: никто не в праве проявлять неуважение к злобному духу безнаказанно. Только непочтительный прислужник духа поглощаться водами не торопился. (слово «тонуть» в тускенском языке просто нет за ненадобностью). Дарт Вейдер плыл к берегу не слишком техничным, но мощным, размашистым брассом.

— Решил проверить, умею ли я плавать, джедай? — окотил стоящих на берегу волной брызг отряхивающийся совсем по-собачьи вылезший из воды ситх. — Там, между прочим, мне по горло. Так что не дождешься.

— Да я так, из хулиганских соображений. Уж больно ты в воду лезть не хотел.

— Не люблю. Это точно. Меня Оби-Ван в храмовый бассейн водил, там хлоркой воняло — жуть. Так что плавать научил, а любить это дело — нет. Впрочем, он такой цели перед собой и не ставил.

Ворчащий ситх каким-то хитрым воздействием моментально высушил мокрые вещи себе и юному тускену. Люк только завистливо присвистнул.

— Что, бытовое использование Силы в мелких, лично корыстных целях у джедаев до сих пор не приветствуется? Микробов в носу нашего болезного я тоже того… передушил.

— Покажешь технику?

— Как вести себя будешь. Зови уже прочих. Убираться отсюда пора. Пока тебя со сказителем мужем и женой на радостях не объявили.

— С чего вдруг?

— С того, что видели много лишнего.

Тускен стоял тихо, в разговор духов не встревал, и вообще старательно ветошью прикидывался. И буквально в струнку вытянулся перед придирчиво осматривающим его Люком.

— Ты, то, ради чего сюда приперся, выяснил? — уточнил у сказителя Джедай.

Тот как-то неопределенно мотнул головой. Люк не отцеплялся.

— Чего хотел-то?

— В «Песне о начале времен» о пещере тысяче тысяч бурдюков воды говорится, что она так величественна, что вода иной раз орошает камни на поверхности над ней. Но по другой версии это происходит из-за того, что пещера ужасна…

— И к какому выводу ты пришел?

— Она величественна и ужасна как два злобных духа! — громко, нараспев, явно цитируя строчку сказания, выпалил тускен.

— Норм, — одобрил новую редакцию Люк. — А теперь все на выход.