Черные крылья синего неба (джен)

Аркх Норильск

Ксан и Эо

Еще у четверых началась вторая стадия. Никакие предпринятые меры не действовали. Изоляция тоже не помогала. Возможно, если бы мы (они) отделили себя от людей раньше, это к чему-либо и привело, но сейчас было уже поздно. Первая стадия была у всех (я исключение), треть проходила вторую. Семьдесят два перешли в третью, необратимую. Двенадцать — в четвертую. Четвертая стадия — смерть. В последней попытке спастись они собрали всех и закрылись в Ларнахе.

Я остался единственным связующим звеном между ним и городом. Морайа говорят, что Эо оберегает меня от болезни и я (мы) с большой долей вероятности рискуем остаться последними агру на Земле.

Цифры, знаки, формулы. Музыка четких структур и схем. Мне всегда больше нравилось разбираться в этом, строить в одиночестве красивые и идеально выверенные заклятия, чем заниматься общественной деятельностью и контактировать с людьми. Впрочем, совсем одному мне бывать еще не доводилось.

— Камни, двери. Захлопнуть наглухо. Вдох-выдох. Ксан, мне скучно! Отпусти, мой черед править бал. Мой-мой-мой!

— Эо, пожалуйста, замолчи. Не до тебя сейчас. Ты же знаешь, Морайа сгрузили мне (нам) все данные по болезни. Я (мы) должны структурировать их к полудню. Не мешай!

— Нет ничего глупее копошения в бумагах. Ты ищешь вопросы, хотя ответы и итог ясны и Ксану, и Морайа. Ты дурак, и лучше выпусти. Я отведу тебя (нас) на смотровую, и мы искупаемся в северном сиянье. Не стоит тратить время на ворох мертвых букв от почти мертвецов.

Я сделал два глубоких вдоха. Пора бы привыкнуть и научиться сосредотачиваться и под назойливый шепот в голове, но это из разряда невозможного. Что ж, раз не выходит не замечать, придется подавить.

— Сорок девять умножить на пятьдесят шесть и возвести в третью степень.

Пока я старательно считал в уме, Эо наконец обиженно замолчал и затаился. Насколько я люблю цифры и знаки, настолько же он их ненавидит. Я всегда могу загнать его в угол: я сильнее. Он — навязанный гость в храме моего разума, а я хозяин.

Скрипнула входная дверь. У людей нынче странная мода: выбривают лоб, а волосы на затылке красят в режущие взгляд цвета. Так, например, у моего ближайшего помощника Ниро они ярко-малиновые. Мне, да и всем агру, нет дела, как выглядят те, с кем мы работаем, но вообще-то на сорокалетнем грузном мужчине такая прическа смотрится по меньшей мере странно.

— Ксан? — спросил осторожно человек.

— Что тебе? — Я оторвал взгляд от заваленного бумагами стола.

— Из Владивостока запрос на пять приглашений.

Ниро знал, как я не люблю долгие разговоры, и старался быть максимально лаконичным.

— Откажи. Нам не до гостей сейчас.

Он замялся.

— Орьявит информируют, что это очень важно. Может, стоит поговорить об этом с Морайа?

— Хорошо. Я тебя понял. Как дела с данными по результатам опытов?

Он поскреб переносицу ногтем в чернильных разводах.

— Все закономерно. И у животных, и у тестовой группы людей видна положительная динамика. Даже для особей с ослабленным здоровьем этот вирус практически безвреден. Легкое повышение температуры, головная боль и через сутки полное выздоровление. Опытов с представителями иных Домов не проводилось за неимением оных на территории Норильска.

Я кивнул. Мы (они) депортировали без объяснения причин нескольких гельма и тьерто, пребывавших у нас, сразу после поступления информации о первых зараженных. Теперь, наверно, жалели об этом.

— Жду к вечеру отчеты. По поводу приглашений дам ответ через пару часов. Морайа должны связаться со мной ровно в полдень. Я задам этот вопрос им.

Человек покивал и вышел, неслышно прикрыв за собой дверь.

— Морайа скажут. Я ничего не могу без них. Я всего лишь букашка, не способная принимать самостоятельные решения.

Я сделал глубокий вдох.

— Корень из девяносто двух умножить на сто семьдесят восемь…

Экран приема вызовов замерцал ровно в полдень, как ему и было положено. Я коснулся выпуклого теплого бугорка на панели, он считал мои генетические данные и, молниеносно обработав их, разрешил соединение с Ларнахом.

Морайа выглядел (выглядели) плохо. Глубокие тени под глазами и характерный для второй стадии голубоватый оттенок белков глаз. Четкость изображения была феноменальной, я даже мог разглядеть бисеринки пота, обильно покрывавшие его лоб. Морайа был (были) ближе других ко мне. Я был двоесущным — Эо не покидал меня никогда. В нем же одновременно присутствовали три души. Разница заключалась в том, что меня никто не спрашивал, хочу ли я соседствовать с нежизнеспособным братом-близнецом. Он должен был стать практиком, первым на Земле и последним в нашем народе, а значит, его разум необходимо было сохранить во что бы то ни стало. Они же добровольно принимали это решение. Более того, не было для агру более высокой чести, чем стать одним из Морайа. Когда умирал очередной носитель, одна из душ уходила вместе с ним, а в новом теле ее место занимала другая, принадлежавшая тому, кто прожил достойную жизнь, кто способен принимать решения и нести ответственность за весь наш Дом.

Я вкратце отчитался о проделанной работе. Также рассказал о просьбе орьявит. Морайа слушал (слушали), не двигаясь и не нарушая моего монолога даже легким кивком головы. Мне мешал Эо, то и дело вставляющий то едкие, то лишенные всякого смысла комментарии, отчего мне приходилось замолкать и вновь собираться с мыслями. Иногда ему удавалось даже прорваться во внешнее. Так, вовсе не преднамеренно я поведал собеседнику о том, что «Старичок-то отвратно выглядит, того и гляди ласты склеит». Морайа на это не реагировал, лишь, когда я закончил, укоризненно вздохнул:

— Эо, когда же ты наконец научишься не влезать в чужие разговоры? Твой брат совсем не позволяет тебе владеть телом?

— Он стал жутким жадиной! Я скучаю наедине со всеми его бумагами и унылыми экспериментами.

Даже тембр моего (нашего) голоса менялся, когда говорил он, а не я. Меня жутко раздражали эти хитро-жалобные интонации, исходящие из моего собственного рта.

— Он прав! — Лицо Морайа приобрело каменно-суровое выражение. — Сейчас для твоих выходок нет ни времени, ни ресурсов.

От его тона смутившийся близнец предпочел затаиться поглубже и притихнуть. Я облегченно выдохнул.

— Ксан, — вновь обратился (обратились) Морайа ко мне. — Скажи людям: пусть отправят приглашения — столько, сколько нужно. Нам не хватает экспериментов с различными биоматериалами. Из зоны прибытия гостей выпускать не стоит.

— Орьявит говорят, что они придут с чем-то важным.

— Что может быть важнее выживания нашего народа? — Морайа удивленно приподнял бровь. — Ты можешь поговорить с ними, если тебе нужно. Но сначала отдохни. Мы больны — ты нет, но выглядишь не намного лучше. Нам бы не хотелось, чтобы наше единственное связующее звено с внешним миром вышло из строя. К завтрашнему сеансу связи мы хотели бы видеть тебя свежим.

Я кивнул. Последние несколько дней я действительно спал урывками, и чаще всего прямо в этом кабинете или лабораториях.

Естественно, прежде чем воспользоваться советом Морайа, я еще полдня провозился с бумагами. К тому моменту, как я сумел оторвать себя от этого занятия, перед глазами уже начали разбегаться золотые круги, и сфокусировать на чем-то зрение стало невозможно.

Мой дом-бокс находился рядом с Институтом решения-проблем-боли-и-болезней. Мне нравилось ходить до него пешком, не пользуясь услугами биомехов. Многочисленные огни Норильска, сверкающие, мигающие и перетекающие друг в друга, действовали на меня успокаивающе. То, что в других аркхах было сетью, у нас являлось полноценным куполом, сохранявшим внутри постоянный ровный климат и одинаковый уровень освещения, не меняющийся ни от сезона, ни от времени суток. Меня всегда успокаивала и радовала подобная стабильность.

Вот и сейчас, пока я дошел, часть усталости осталась на ровных и освещенных улицах. Правда, уснуть все равно было необходимо. Вот мое обиталище, двадцать пять метров — ровно столько необходимо для жизни: место под сон, место с водой и место для того, чтобы готовить и есть. У людей не так: люди бесконечно стремились увеличить, расширить собственные жилища, индивидуализировать их, наполнить лишними, ненужными и нефункциональными вещами. Это было интересно и занятно, но при этом так чуждо агру. Лишний простор для тела создает узкие рамки для разума.

Я вытянулся на простом деревянном ложе и замер, прислушиваясь к собственной усталости. Завтрашний день обещал быть хлопотным, а еще нужно выкроить время, чтобы навестить гостей и подумать, чем они могут оказаться полезными для агру. Для слабой, больной, умирающей расы агру…

…Он заснул. Наконец-то! Обычно не стоило трогать тело во время сна, чтобы дать ему отдохнуть. Но не в этот раз точно! Он сам виноват: слишком долго не выпускал меня, и я соскучился, страшно соскучился. Осталось самая малость — придумать, куда бы пойти развлечься.

Город — вечный искусственный день. Как же мне нравилось купаться в его суете и шуме! Я знал все его темные углы и подозрительные заведения. Мне не нужен был алкоголь или наркотики для того, чтобы владеть всем, мне достаточно было свободы и неживого света электричества. Прохожие знали мое лицо, вернее, лицо Ксана, и старались уйти с моей дороги, спрятать глаза, не вступать в контакт. Мне не был никто из них интересен — биомехи гораздо занятнее.

Я решил пойти на одну из фабрик, ближайшую к нашему дому. Там была отличная площадка, с которой открывался здоровский вид на копошащиеся внизу механизмы. Я провел там пару часов и торчал бы еще дольше, если б не одна мысль, погнавшая меня обратно домой. Я решил устроить Ксану маленький сюрприз — за то, что так долго томил меня скукой, не давал вырваться и повеселиться.

Ну что, братишка, поиграем? Я обожаю руны, возникающие в моей голове. Мне не предугадать, чем может быть чревато их сочетание, но всегда получается здорово. Если бы все агру были, как я, мы бы правили миром, ибо нет ничего, не подвластного мне. А еще я обожаю красный цвет, меня от него просто тащит. Давно еще я припрятал от Ксана банку с краской — кажется, пришло время ей воспользоваться. А если добавить туда немного нашей крови, выйдет что-то грандиозное.

И я приступил… Время, пространство, все вокруг провалилось в Хаос. Был только мой разум и чистая бесконтрольная сила, текущая сквозь него. Вот только дергало и отвлекало пиликанье связного — пришлось раздавить противный конструкт ногой.

Когда я закончил, то был не просто доволен проделанной работой — мне хотелось приплясывать и скакать. Я гений! Самый натуральный! Кто бы еще мог сотворить подобное? Впрочем, плясать не стал в силу усталости. Надо дать возможность нашему телу хоть немного поспать, пока не явился этот зануда. Какой же я славный подарок подготовил к его пробуждению…

…Я НЕНАВИЖУ КРАСНЫЙ ЦВЕТ! Когда я открыл глаза, он кинулся на меня отовсюду. Видимо, близнец все же вырвался на свободу. Все мое (наше) тело болело, да так, будто мной забивали гвозди. Вся комната, вся наша долбаная комната была исписана рунами, по ходу, боевыми и заряженными, но не известными мне.

Я аккуратно спустил ногу с кровати и коснулся босыми пальцами пола. И тут же меня швырнуло обратно, и я едва сумел увернуться от бритвенно-острого порыва ветра, вспоровшего стену. Руна, в которую я вляпался, полыхнула багровым.

— Эо! Ублюдок! Это что, такой изощренный способ покончить с собой?!

Лишь ехидная, а может, умиротворенная тишина была мне ответом. Я еще раз с тоской огляделся. Раздавленной жалкой кучкой посередине всего этого беспредела лежал связной. Меня изрядно подташнивало, да и голова кружилась. Интересно, сколько моей (нашей) крови этот безумец извел на то, чтобы досадить мне?

Практики — особая разновидность агру. Они обладают поразительной психической нестабильностью, и в то же время способны создавать величайшие изобретения и заклятия, абсолютно, впрочем, не понимая, как это у них получается. Остальные потом вынуждены годами их разбирать, изучать и улучшать. Даже на Сель практики были огромной редкостью, а на Земле они вообще не рождались — до Эо.

Одно я знаю четко: все, что было создано спонтанно и интуитивно, вполне может быть разрушено. Главное — разобраться, как это работает. Я достал из тумбочки возле ложа пару чистых листов и ручку и приступил к анализу. Безопасную поверхность кровати покидать не решался, поэтому писал прямо на колене.

Я потратил уйму времени — сумев перечеркнуть всего пару рун, когда в дверь постучали, а затем, не дожидаясь ответа, дернули. Естественно, Эо и не подумал ее запирать. Я едва успел крикнуть предупредительное:

— Стоять!

Ниро дисциплинированно замер на пороге с ногой, поднятой для шага.

— Ксан? — поинтересовался он встревоженно. — Мы не смогли связаться с вами, вот я и решил зайти, посмотреть, что случилось. — Он огляделся, и лицо его вытянулось. — А что, собственно, здесь произошло?

— Ничего хорошего, как видишь. Не советую заходить: тут что ни метр — смертельная ловушка.

Человек испугано сглотнул и сделал шаг назад, потом еще один, для профилактики.

— Я почему вас искал-то — гости прибыли. Только их не пять, а восемь, и орьявит всего одна.

— А остальные?

— Къерго, миин’ах, гельма, тьерто, человек и еще двое. Один, кажется, полукровка, а вот про второго вообще сказать ничего не могу: первый раз с таким сталкиваюсь. Мы их изолировали в зоне прихода. Только вот ни о каких пробах и речи быть не может.

— Почему?

Он изумленно округлил глаза.

— Кому охота кровь для биоопытов у къерго брать или под пресс контроля тьерто угодить? Они, кстати, злятся очень, требуют немедленного разговора.

Я с тоской взглянул на дверь: до нее было еще семь неперечеркнутых рун. До окна — одна. Но этаж девятый.

— Вели разделить их. Лучше всего воспользоваться газом. Только дозировку постарайтесь рассчитать правильно, чтобы никого из них не угробить, но всех уложить. У нас в разработках было ведь что-то универсальное.

— Не знаю… Я плохо разбираюсь в боевых новшествах, — он растерянно почесал малиновую голову.

— Ну так узнай. И вызови мне через полчаса, нет, через час, какой-нибудь биомех из летающих и способных переносить более семидесяти килограммов. Пусть заберет меня… — я скрипнул зубами, — из окна.

— Из окна? — тупо переспросил он.

— Да. — Я очень старался говорить спокойно, но это давалось все с большим трудом. Кажется, пришло время заменить помощника — этот стал слишком уж неадаптивным. — Комнату мою после этого запечатайте намертво.

Ниро торопливо кивнул и, наконец-то ощутив окрас моего настроения, начал медленно пятиться.

— И связного нового мне добудь, — успел я бросить ему вдогонку.

Затем вернулся к своим расчетам и руне, лежавшей между мной и окном.

На мой взгляд, одной из основополагающих черт человечества является неуемное любопытство. Посмотреть на вызволение меня из дома биомехом класса «оса» собрался чуть ли не весь квартал. Это не могло не подпортить мое и без того не радужное настроение. Будь я одной из частей структуры Морайа, настоял бы на принятии жестких мер по поводу праздного сования человеческих носов не в свое дело. А также по поводу смешков и перешептываний за спиной.

Когда я добрался до Института связей-с-другими-домами, мне хотелось одного: сорваться на ком-нибудь провинившемся и скинуть хоть толику накопившегося раздражения. Но придраться было не к чему: бестолковых людей в этом учреждении не водилось. Даже без руководства изолированных в Ларнахе агру они действовали слаженно и расторопно. Пришлые уже были разделены по индивидуальным боксам, гасившим природные силы выходцев с Сель. Почти все еще прибывали в отключке, кроме къерго, чья раса наименее восприимчива к ядам и всяческим воздействием.

Я долго смотрел на пленника сквозь затемненное с внутренней стороны стекло. Его лицо кривилось от ярости, он метался по боксу диким зверем и, обладай материал, окружавший его, чуть меньшим пределом прочности, разнес бы все к Хаосу. Чем больше я на него смотрел, тем сильнее убеждался, что лезть сейчас с разговорами не стоит. Тем более, был еще другой, тот, которого Ниро не смог классифицировать. Он тоже уже пробудился, но в отличие от къерго не бушевал, а просто сидел, обхватив колени руками, и смотрел ровно в то место, где за стеклом находился я. Под его взглядом стало неуютно.

Я вдруг с удивлением понял, что знаю, кто он. Причем знаю на уровне генетической памяти, а не из полученной в ходе жизни информации. Вот уж никогда не думал, что доведется изучить настоящего живого Тса. Я вообще не подозревал, что один из представителей этого Дома сохранен на Земле.

Именно к нему я и направился, приняв, естественно, все меры предосторожности.

На пороге его бокса меня перехватил один из людей-сотрудников. Он попросил отпустить девушку-человека из группы прибывших. У нее здесь брат, отобранный с прошлогодним призывом из аркха Милан. Он очень беспокоился о сестре, но сам озвучить мне эту просьбу побоялся, и потому уговорил сделать это своего наставника.

Я обещал ему спросить об этом у Морайа.

Лишь только я зашел к узнику, укутанный с ног до головы силовым барьером, он дернулся, и на оголенной спине проступило клеймо. Красное! Меня передернуло. Но он тут же совладал с собой и лениво усмехнулся.

— Значит, так вы нынче встречаете дорогих гостей?

— Трудные времена порождают ужесточение правил, — отозвался я, пожав плечами.

— Агру никогда не отличались особым гостеприимством, это так. Но что же у вас стряслось, что вы докатились уже до такого?

Я не счел нужным удовлетворять его любопытство.

— Зачем вы прибыли?

Он качнул головой.

— Это не ко мне. Обратись к змеенышу или огненной. Они любят разглагольствовать о важности нашей миссии и тому подобном. Мне же это мало интересно. И да, раз уж выдалась такая возможность, я бы с удовольствием выспался. Пленникам полагаются постельные принадлежности?

Я кивнул.

— Вам принесут. Мне нужно, чтобы ты позволил людям взять у себя образцы крови.

— Крови? — задумчиво протянул он.

Под его тяжелым испытующим взглядом я вынужден был опустить глаза.

— Нам необязательно усыплять тебя каждый раз? Ты не попытаешься причинить кому-нибудь вред или покинуть бокс?

— Нет. Я буду вести себя паинькой, если, конечно, мне дадут выспаться и не будут пытаться выкачать из моих вен все до последней капли.

После разговора с Тса я посетил еще одурманенного, но постепенно приходящего в себя тьерто. От него я узнал много новой и интересной информации, которой обязательно нужно было поделиться с Морайа.

Я ожидал, что он (они) воспримут важные новости чуть более удивленно… хотя бы. Я не учел, что только болезнь, пожирающая его (их) тело, как и прочие тела моего народа, была для него (них) важным фактором. А все прочие страхи и пророчества перед ней отступали.

— Нам нужно создать вакцину как можно быстрее, все остальное вторично. Даже если Землю покроет Хаос, что нам до этого — если ни один агру не доживет до этого события? Брось все свои силы на опыты. Нам повезло, что в Норильске оказался такой спектр различных организмов. Быть может, это последняя наша удача, и не воспользоваться ею будет большой ошибкой. В последней части экспериментов тебе нужно заразить вирусом всех подопытных и следить за течением болезни.

— Даже так? — я тихонько присвистнул, а сквозь меня прорвался молчащий досель (надеюсь, от чувства раскаяния) Эо:

— Вы с ума там, что ли, все посходили? Мозги поплавили? У тех же гельма организм не намного сильнее нашего. Если заразить его искусственно, вряд ли выживет, да и тьерто тоже слабы.

— Ксан! Ты не забыл, кто из вас хозяин? Не дай своему брату еще наворотить дел.

Я кивнул, стискивая зубы. «Корень из ста семидесяти девяти, умноженный на двадцать семь в третьей степени…»

Морайа вздохнул (вздохнули). Вздох его перешел в приступ кашля. Вместе со слюной из рта вылетали капли крови и бурые комочки плоти — явный признак перехода во вторую стадию. Отдышавшись, он (они) продолжил:

— У нас в запасе есть максимум пара недель — дальше спасать уже будет некого.

Я кивнул. В голове, то ли моя, то ли подсунутая Эо, всплыла просьба сотрудника Института связей-с-другими-домами.

— Среди них есть человек, девушка. Она интересна нам? В Норильске живет ее брат, он очень просит забрать ее из зоны прибытия.

— Дай разрешение. Людей мы достаточно изучили, вряд ли она чем-то исключительна.

Следующие три дня были заполнены бесконечной суетой. Я не мог позволить себе покинуть институт и метался между собственным кабинетом и лабораториями.

И все равно не клеилось. Никаких положительных результатов выявить не удалось. Ни кровь къерго, ни кровь тса и всех остальных не могли нам помочь. Морайа не выходил (выходили) со мной на связь, и это беспокоило, как и ампулы с раствором, содержащим вирус, лежавшие у меня на столе. Мне не хотелось отдавать приказ о внутривенном заражении. Эо на этот раз был прав: поступок этот будет крайне неэтичным и мерзким.

Пока я ломал голову, как бы договориться и со своей совестью, и с Морайа, Ниро, сунувшись ко мне, заговорщицким шепотом доложил, что со мной требуют встречи какие-то люди. Не успел я отдать распоряжение по этому поводу, как моего подручного оттеснили от дверного проема.

В кабинет ворвалась девушка — та самая, что прибыла с чужаками. Она тащила за собой на буксире молодого и изрядно напуганного человека. Видимо, это и был ее брат. Юношу я видел не впервые: насколько помню, он еще доучивался, но уже успел сделать несколько интересных изобретений в биомеханике.

— Мастер Ксан, простите за вторжение, — едва слышно пробормотал он от порога.

Я попытался вспомнить его имя, но многодневный недосып и усталость путали мысли. Где-то внутри подхихикивал Эо — он опять скучал и никаких угрызений совести за прошлый свой проступок не испытывал. Очень много сил уходило на контроль над ним. Свет извечный, как же я устал от этого…

Девушка, шагнув вперед, бесцеремонно перебила брата:

— Что вообще происходит?

— Веспа! — попытался одернуть ее парень. — Ты обещала мне быть почтительной.

— Я и так сама почтительность! — огрызнулась она. — Ну ладно, здравствуйте, меня зовут Веспа Манчи. А вы, насколько я понимаю, мастер Ксан из Дома Агру. Очень рада нашему знакомству. Все условности соблюдены? — едко спросила она, полуобернувшись к брату. — А теперь объясните мне, пожалуйста, что происходит? Почему посланники заперты? Почему меня к ним не пускают? Вы ведь в курсе, с чем и зачем мы здесь? Отчего вы теряете драгоценное время непонятно на что?

— А она мне нравится! Такая лапа.

Вот только реплик Эо, прорвавшихся сквозь мои (наши) губы, мне сейчас не хватало.

Девчонка уставилась на меня в недоумении, а я до хруста стиснул челюсти.

— Да, я знаю, с чем вы прибыли. Это, безусловно, очень важно. Но для нас сейчас есть нечто более существенное. После того, как мы найдем решение нашей проблемы, займемся вашей.

— Более существенное? Да в своем ли вы уме? Что станет с вашим аркхом, когда Хаос придет на Землю? Разве может быть что-то существеннее, чем попытка спастись от него?

— Послушайте, Веспа, так вас, кажется, зовут? — я старался подбирать максимально понятные и доходчивые слова. — Я могу понять ваш гнев, он более чем правомерен. Но в данной ситуации решения принимаю не я. Вы говорите, что Хаос — это самое страшное, что может случиться для всех жителей Земли, но мой народ не доживет до этого дня. Я думаю, ваш брат уже поставил вас в известность об эпидемии. Вам нужна печать Дома Агру? Она в Ларнахе. А его запечатали изнутри, чтобы предотвратить распространение заразы. Вам нужен доброволец, чтобы открыть врата? Они все там же, и, пока не будет найдено лекарство, не покинут Ларнах, где, по крайней мере, созданы условия для замедления течения болезни. А еще после того, как вы перейдете на Сель, необходимо будет замкнуть за вами врата — в противном случае Хаосу не составит труда воспользоваться ими. Наверное, вы не в курсе, но когда-то для проведения подобного двенадцать агру должны были принести себя в жертву, а количество людей, погибающих при этом, было раз в двадцать больше. Мы не располагаем сейчас подобными ресурсами. И есть еще одно. Даже решившись помочь вам, я не смогу провести вас в Ларнах. Все входы и выходы из него надежно запечатаны, а единственный действующий проход запечатан охранными рунами и ловушками. Обезвредить их мне не под силу: не хватит ни таланта, ни опыта.

Девочка смотрела на меня беспомощно и растерянно.

— И что же делать? — Она обернулась к молчавшему брату.

Тот пожал плечами.

— Я же говорил, что тебе не следует сюда приходить. Достаточно будет лишь подождать.

Я кивнул, соглашаясь с его словами. А вот Эо клокотал внутри меня, явно имея собственное мнение по данному вопросу. Моя воля трещала, подавляя его, не давая возможности вырваться наружу. Говорить с посторонними становилось все труднее.

— Ждать — разумная стратегия. У нас появился неплохой шанс создать вакцину. Если это получится, мы сможем вплотную заняться вашей проблемой.

Она кивнула, смиряясь, и позволила брату развернуть ее к выходу. У самых дверей, захваченная какой-то мыслью, вновь повернулась ко мне.

— Почему остальные наши под замком? С помощью них вы надеетесь сделать лекарство?

Совсем уж лгать смысла не было, но и говорить всю правду не стоило. Я выбрал наиболее безопасный вариант полуправды:

— Да, кровь кого-нибудь из них может помочь изготовить вакцину. Практически все эксперименты уже закончены. Еще пара дней — и, думаю, мы сможем говорить о результатах.

— Я могу увидеть их?

— Сейчас нет. Я свяжусь с вами, когда это станет возможным. А теперь, если вы не против, я хотел бы вернуться к работе.

Она фыркнула и, что-то недовольно пробурчав себе под нос, покинула вместе с братом мой кабинет. Я облегченно выдохнул.

— Трус! Ты такой трус! Ты испугался маленькой человеческой женщины. Мне стыдно, что я делю с тобой одно тело!

— Эо, заткнись, пожалуйста! Меньше всего меня интересует твое мнение.

Я прикрыл глаза, выстраивая под сомкнутыми веками ровные и прекрасные числовые ряды. «Я хозяин себе. Ты лишь гость, непрошеный и незваный. Я в силах указать тебе на твое место. Ты никто»…

…Как же меня все бесило! Ограниченность Морайа, непробиваемая законопослушность Ксана. Мой мир полыхал красными рунами, он тонул в огне. Не то чтобы мне было дело до пришлых чужаков или до пришествия Хаоса. Я сам себе хаос — структура и порядок наводят на меня уныние и тоску. Но! Мое слово ничего не значит, меня нет, я никто. Никто? Это ложь — во мне больше жизни, чем во всех агру вместе взятых. Ксан хозяин лишь благодаря ограничивающим клеймам на его (нашем) лице. Но он слаб, он устал, а значит, если я потрачу всего себя, напрягу все свои силы, то сумею подчинить его. Пусть лишь на вечер, пусть последствия будут катастрофичными, но… Будет по-моему, братик, сегодня будет по-моему! Я затоплю все твои цифры и четкие структуры красным. Огненно-красным, кричаще алым.

— Эо! Во имя света, что ты творишь?!

— Отдохни, братик. Сегодня не твой день. Ты можешь не смотреть, если боишься. На тебе не лежит ответственность за мои проступки.

— Эо!..

Красный, багряный и алый. Как же больно и сладко он дурманит… Как же это ярко и оглушительно — быть главным, быть хозяином!

Для начала мне требовалось найти Веспу. Люди, попадавшиеся на моем пути, не могли ответить на мои вопросы. Они что-то блеяли и дрожали. Почему я их так пугаю? Я ведь никого еще не убил, хотя мог бы. Пришлось потратить силы на создание руны поиска, благо ее форма и структура мгновенно возникли в моем сознании. Впрочем, как и всегда. Пятнадцать минут — и я уже точно знал, куда мне следует направиться.

Веспа была немало удивлена моему появлению. Жаль было тратить время на слова, поэтому, перехватив девчонку на пороге дома, я оттеснил ее брата и потащил за собой.

— Что за …? — упрямо затормозила она.

Пришлось все же говорить.

— Я передумал.

— Что? — Она беспомощно оглянулась на брата, а он явно колебался, заступиться ли за родную кровь или все же не стоит связываться со мной.

— Я решил, что вам стоит посетить Ларнах. Сейчас мы идем за твоими друзьями, а потом я провожу вас.

— Но вы же сказали, что единственный проход недоступен!

— Он недоступен для него. Для меня не существует ничего недоступного.

— Мастер Ксан… — Она выглядела совершенно ошарашенной.

— Боюсь, что это не он, — заметил ее брат, пристально меня рассматривая.

Не знаю, чего было больше в его голосе — страха или почтения.

— Я ничего не понимаю…

— Тебе нужно, чтобы ваш отряд был на свободе? Нужны Печать, врата и так далее? Если да, то прекрати задавать глупые вопросы.

Юноша ободряюще похлопал ее по плечу.

— Знаешь, сестренка, тебе, наверное, сильно повезло. Если кто и сможет вам помочь, то только он.

— А он — это кто?

Я отрицательно покачал головой.

— Потом, все потом. Я вызвал биомех класса «жук». Ты умеешь таким управлять?

Парень кивнул. А Веспа подняла руки, словно сдаваясь.

— Ладно, уговорили. Оставлю вопросы на другое время. Но это не значит, что мне не любопытно. А сейчас, если все так, как вы говорите, действительно пора двигаться.

Пока мы ехали, я готовил в голове сонные руны: общаться со всеми сотрудниками Института связей-с-другими-домами не хотелось. Краем уха слышал, как брат рассказывает Веспе о моей (нашей) двоесущности. Когда мы прибыли и нужные заклятья были сотворены, я попросил его дождаться снаружи, а девчонку забрал с собой: как-то не привлекало открывать бокс с разъяренным къерго, а на нее он, может, и не кинется.

Первой клеткой, к которой я устремился, был бокс Тса. Он притягивал, манил меня еще с того момента, как Ксан говорил с ним. Мужчина лежал, закрыв глаза и закинув руки за голову. Он узнал о моем присутствии гораздо раньше, чем показал это. Стоило отомкнуть механический замок — и он уже стоял в полушаге от меня, внимательно и настороженно разглядывая. Я знал, что, пожелай он, и я не успею даже губы разомкнуть для заклятия, как окажусь со свернутой шеей.

— Ты не Ксан.

Он не спрашивал, лишь констатировал факт.

— Но ведь похож? — не удержался я от ехидства.

Он усмехнулся.

— Зачем ты пришел?

— Мне кажется, вы слишком загостились в Институте. Не пора ли вам прогуляться в Ларнах для разговора с Морайа без посредников?

Он кивнул.

— Пожалуй, ты прав. Ты станешь нашим проводником? Как мне называть тебя, агру, похожий на Ксана?

— Эо. Сегодня я хозяин этого тела. Я привел вашу человечку. Она сейчас соберет остальных.

— Что ж, я рад тебе, Эо.

Он улыбнулся весело и зло. И мне понравилась эта улыбка — настолько, что я вернул ее в ответ.