Барышня и Мародёры (гет)

Весь день Лили была молчаливой и грустной, вообще, она, Вероника и Алиса сегодня выглядели как сёстры-близняшки, олицетворяющие Печаль. Это было бы забавным, и Вероника сама похихикала бы над таким сходством… увидев его у кого другого. Даже на отработку к МакГонаголл они пошли втроём, Алиса проводила подруг до двери кабинета, сочувственно вздохнула и ушла. У Вероники не было желания разговаривать во время написания строчек, да и о чём она могла бы говорить с Лили… Обе скрипели перьями, заполняя листы строчкой за строчкой сентенцией в духе той, что предложила Лили. Но теперь это было совсем не смешно. А Вероника к тому же не могла отделаться от мысли, что несмотря на то, что Джеймс расстался с Эванс, вовсе не очевидно, что он станет встречаться с ней, Вероникой. Тем более что и от Сириуса ей ждать помощи теперь, похоже, не придётся. В общем, будущее казалось ей мрачнее некуда.

Девушки вернулись в расположение факультета, но Лили не пошла в спальню. Вместо этого она рухнула на диван в пустой гостиной и душераздирающе разрыдалась. Веронике ничего другого не оставалось, как усесться рядом и обнять в утешение.

— Он меня бросил! — давилась слезами Эванс на плече у подруги. — Лес! Он меня бросил!

Глубокий вздох Моул вполне мог сойти за сочувственный.

— Но, Лил, вспомни, с чего всё началось. Мы решили, что тебе именно для этого и нужно начать встречаться с Поттером. Чтобы он тебя поскорее бросил. Так чего ж ты рыдаешь? Теперь он не будет больше тебе докучать. Ты добилась своего. Или ты… успела сама в него влюбиться?

Лили на мгновение смолкла, а потом всхлипнула:

— Нет… Не зна-аю… Но, Лес, это же так ужасно, когда тебя бросают!

Вероника погладила её по плечу:

— Да, конечно, когда бросают это действительно ужасно. Но подожди немного. Через несколько дней начинаются Рождественские каникулы. Съездишь домой, побудешь с семьёй, отвлечёшься. Успокоишься.

Лили опять всхлипнула, а Вероника внезапно сказала:

— А знаешь, что? Посмотри на это с другой стороны.

— К-как это?

— Это ведь не он тебя бросил. Это ведь ты заставила его! Ты сама заставила его бросить тебя. Ты подчинила его без всякого Империо.

Лили, изумлённо моргая, воззрилась на Веронику, а та смотрела в ответ совсем спокойно.

— Пошли спать, Лил. Я ужасно устала.

…Очень кстати Вероника вспомнила о предстоящих рождественских каникулах. Не только Лили, но и ей самой передышка была просто необходима. Ей было понятно, что Джеймс сердит на неё. Также она понимала, что Сириус тоже, мягко говоря, недоволен. Что касается Северуса, то он всего лишь прислал ей записку, где сообщал, что совместный поход в Хогсмид отменяется. Из этой записки, краткой и безэмоциональной, она не поняла, насколько он сердит на неё и сердит ли вообще. Что ж, у неё ещё, наверное, будет возможность выяснить это после каникул.

…Вероника шла вместе с другими учениками к поезду и искала взглядом своих братьев. Протеуса она вообще не увидела, зато у вагона старост заметила Фрэнка. Он, изогнувшись своей плотной фигурой наподобие вопросительного знака, навис над Марлин, нежно держал её за руку и тихо беседовал с ней. Вероника с лёгкостью представила, что так мог бы разговаривать Джеймс с ней самой, и вздохнула: даже если теперь это всё ещё возможно, осуществить мечту будет гораздо тяжелее. Она отвернулась от влюблённой парочки и поспешила в вагон.

Протеус нашёл Веронику сам, уже на вокзале Кингс Кросс. Как ни в чём ни бывало, он подхватил её под локоть и потащил к одной из колонн, которую подпирала эльфичка Тибби с портключом. Увидев хозяйку, она отлепилась от колонны и посеменила навстречу, радостно скалясь и трепеща ушами от избытка чувств. Вероника едва успела обернуться и помахать на прощание Лили и Алисе.

Таким образом, вопрос «А ну-ка, рассказывай, с какой это слизеринкой ты встречаешься?» сестра задала брату уже на крыльце родного дома. Протеус сделал «страшные» глаза и зашептал:

— Не вздумай проговориться родителям! И вообще, откуда ты знаешь?

— Добрые люди подсказали. Ну, говори же!

— Её зовут Галатея Гринграсс. Она действительно со Слизерина. Она… Ну, хорошая и умная, симпатичная девушка. Она мне нравится, но, знаешь, я пока не могу понять, насколько у меня к ней серьёзное отношение. Да и у неё ко мне, — прибавил он покраснев. — Поэтому не надо пока оповещать никого.

— Ладно, — Вероника заговорщицки ему подмигнула. — Но ты должен меня с ней познакомить. В последнее время у меня стойкое ощущение, что я могу… — но она вдруг прервала себя, мотнув головой.

— Что? — остро глянул на неё брат.

— Потом скажу, я хочу сначала кое-что выяснить у дедушки. Если это мне не кажется, то… Очень интересно может всё повернуться, — задумчиво проговорила Вероника.

— Я ничего не понял, и ты обязана потом мне всё рассказать.

— Конечно расскажу, братец, я прекрасно знаю, что ты просто ненавидишь, когда чего-то не понимаешь.

…Опять в поместье Моул Форест воцарилась радость из-за возвращения на Рождество молодых господ. Вероника в этой радостной атмосфере и предпраздничных хлопотах сумела бы забыть о собственных тревогах, если бы мать не оповестила её о предстоящем визите семьи Вальбурги Блэк.

— Дорогие мои, — промолвила она, собрав своих детей в гостиной, — наступает значимый праздник для всех волшебников, Рождество. Я думаю, все вы уже знаете, чему он посвящён, и какую роль играет.

Она обвела их ласковым взглядом. Миллидор, Протеус и Вероника почтительно промолчали, ограничив себя кивками, но маленькая Марсия спросила:

— Матушка, скажите, пожалуйста, почему же мы, волшебники, так радуемся магловскому празднику? Ведь это церковный праздник, а магловская церковь всегда плохо относилась к волшебникам.*

— Очень хорошо, что ты спрашиваешь, милая.

Пандора поманила дочь к себе, та шустро взобралась к ней на колени.

— Магловское Рождество действительно является церковным праздником, но в первую очередь, это праздник Семьи, семейной любви, семейных ценностей. В этом мы одинаковы, что волшебники, что маглы: мы любим свою семью, своих родных и близких. У них в этот день, точнее, ночь, якобы родился младенец-Спаситель, и весь мир этому возрадовался. Маглы в этот день необычайно спокойны, благостны и, как ни странно, ждут чудес. Это может показаться удивительным, но эти люди, которые во всё другое время пугаются всего хоть мало-мальски необычного, и ненавидят всё, не похожее на то, к чему они привыкли, в эти праздничные дни ждут, чтобы к ним пришёл самый настоящий волшебник и принёс подарки.

— А! Они хотят подарков!

— Именно так, маглы жадные и обожают, если им что-то дают просто так, за что не нужно платить.

— Но я тоже люблю подарки! — опечалилась Марсия. — Мне нечем за них платить, и я их люблю. Значит, я тоже жадная, как магл?

Старшие дети переглянулись, пряча улыбки. Пандора поцеловала дочку в макушку:

— Ну, конечно, нет, милая. Маглы верят, что волшебник им принесёт подарки, которые берёт из ниоткуда. Но ты же знаешь, что так не бывает, "что-то" не может появиться из ничего. И даже самый маленький колдун знает, откуда под рождественским деревом появляются подарки. Мы, семья, дарим эти подарки друг другу, потому что любим друг друга и хотим порадовать. Поэтому, строго говоря, ты всё равно платишь за полученный подарок.

— Чем, матушка? — удивлённо расширила глаза малышка.

— Своей радостью, милая! — хором воскликнули, улыбаясь, остальные.

— Вот в этом смысл Рождества для нас, волшебников, — продолжила мать. — Не рождение какого-то сверхмагла, который придёт и всех одарит, а рождение обновлённой, ещё более крепкой любви в семье. Подарок — это всего лишь символ любви. Ты получаешь эту любовь — и ты даришь её другим. И это во много раз ценнее, чем стоимость подарка, сколько бы денег за него ни было заплачено.

Миллидор, как самый старший, подошёл к матери, поцеловал её руку и взял сестру на руки:

— В старые времена, когда нас, колдунов, ловили и сжигали маглы, нам пришлось скрывать своё происхождение, свою сущность. Поэтому мы притворялись такими же, как они, притворялись, что мы тоже разделяем их верования и отмечаем их праздники. Поэтому те волшебники, которые вынуждены жить в магловских поселениях, и по сей день тоже ходят в церковь. Сейчас маглы не казнят волшебников, а просто не верят в их существование, но их праздники и некоторые обычаи у нас остались просто как дань традиции. И согласись, — он поцеловал Марсию в лоб, — это ведь совсем неплохо, собираться всей семьёй за праздничным столом и дарить друг другу подарки?

— Это очень хорошо, братец! — она крепко обняла его за шею.

Миссис Моул ещё немного полюбовалась своими замечательными детьми, а потом позволила им уйти. Всем, кроме Вероники.

— Ещё одной рождественской традицией, дочь моя, как тебе известно, является приём и посещение гостей. После Рождества к нам прибудут Блэки.

Вероника мгновенно поняла, что это может означать, но не удержалась от вопроса:

— О-они прибудут всей семьёй?

— Разумеется. Орион, Вальбурга, Регулус и Сириус. Мы с Вальбургой планируем не только официально познакомить Регулуса и Марсию, но и обговорить-таки помолвку Сириуса с тобой.

— Мама! — глаза девушки вмиг наполнились слезами.

— …Поэтому я жду от тебя ответа. Скажи мне, что у тебя с тем юношей, с Поттером? Я разузнала, он действительно подходящая партия, и мы с отцом с радостью породнимся с потомками Певереллов. Так что ты мне скажешь? Ты подружилась с ним?

Как ни хотела Вероника сказать, что у неё и Джеймса всё в порядке, она не могла солгать матери.

— Мама, мне не удалось заинтересовать Джеймса Поттера, — призналась она и горестно вздохнула.

Пандора помолчала, испытующе глядя на неё.

— Ну, что ж… Может быть, для тебя это и трагедия, но для меня это значит только одно. Ты выйдешь замуж за Сириуса Блэка. Как мы и договаривались, если ты помнишь.

— Мама! Но я не люблю его! И он тоже меня не любит!

— Ах, дорогая, — пренебрежительно махнула рукой мать, — вы в таком возрасте, что любовь вспыхивает моментально! Сегодня носики воротите, а завтра — души не чаете. Пообщаетесь, привыкнете и полюбите.

— Это невозможно, мама, я не смогу его полюбить! А он вообще смотрит на меня как на пустое место.

— Ну, довольно! — Пандора нахмурилась. — Я была очень терпелива к вам, мисс Вероника Моул! Я позволила вам попытаться самой распорядиться своей судьбой. И что же? У вас не получилось. Тот юноша, о ком вы грезите, не захотел стать вам даже другом, не говоря уж о большем! Значит, юная леди, вам ничего другого не остаётся, кроме как полюбить того, кого вам дают в супруги ваши родители. И вам — в смысле, вам обоим, — придётся для этого потрудиться душой. Иначе — всю жизнь проживёте в страдании.

— Я должна разлюбить Джеймса и полюбить Сириуса? Но это невоз…

— …Именно так ты и должна сделать. А теперь — ступай, я устала.

Вероника в слезах бросилась в свою комнату.

…Праздничный Рождественский ужин в столовой был разнообразен, обилен и исполнен веселья, не выходящего, впрочем, за грани приличия. Только лишь Вероника улыбалась через силу. Нарядная ель в гостиной сверкала волшебными негаснущими свечами с разноцветным пламенем и мерцающими шарами, которые издавали тихий-тихий, едва слышимый мелодичный звон. Утром под деревом оказались подарки в ярких коробках, и вся семья именно в духе Рождества, о котором на днях говорили, радостно ими любовалась. А вечером в гостиной перед камином выстроились нарядные Моулы полным составом и Арфанг Лонгботтом в ожидании гостей. Вероника думала, что с гораздо большей радостью в своей комнате читала бы сейчас подаренные книги или перебирала бы подаренные волшебные драгоценности, или занималась бы ещё чем-нибудь не менее увлекательным. А вместо этого должна стоять со всеми и хранить на лице светскую радушную улыбку. И невозможно было уйти: матушка незаметно, но очень крепко держала дочь за локоть.

Наконец из камина выступили мадам Вальбурга, её супруг Орион Блэк, а следом Сириус и Регулус. Вероника про себя радовалась, что правила этикета предписывают барышням в возрасте невест не смотреть прямо на старших волшебников и на молодых джентльменов, поэтому она вежливо присела в приветствии и уставилась в пол, кожей чувствуя придирчивые взгляды Ориона и Вальбурги.

За ужином, ещё более богатым, чем вчера, беседовали только старшие. Наконец молодым волшебникам было позволено выйти из-за стола и отправиться во двор, усыпанный снегом, на прогулку под присмотром домовых эльфов. В тёплых зимних сапогах, плащах и шапках вышли они за дверь и спустились с крыльца. Вероника с Марсией сели на скамейку, Сириус принялся болтать с Протеусом и Миллидором, вскоре со стороны парней послышался смех. Регулус топтался посередине, не смея примкнуть ни к парням, ни к девочкам.

— Марсия, — безразличным тоном спросила Вероника, — ты уже знаешь, зачем Блэки взяли с собой Регулуса?

— Да, мне матушка сказала по секрету. Это же здорово, Вероника! Ты и я будем обе называться "миссис Блэк", будем жить в их старинном доме в Лондоне. Я рада, что мне там не будет одиноко. Мадам Вальбурга кажется мне ужасно строгой, с ней не поболтать. Но у меня будешь ты. А у тебя — я.

Вероника сдержала вздох и обняла сестрёнку:

— А тебе понравился Регулус?

— Он симпатичный, но мне его почему-то жалко. Матушка сказала, что он очень умный, он лучше всех учится на всём курсе. Но он какой-то грустный.

— Ну, так пойди, развесели его. Поиграйте во что-нибудь.

— Можно в снежки?

— Конечно, можно, — улыбнулась Вероника.

Марсия спрыгнула со скамейки, нагнулась и слепила снежок. Она подбежала к Регулусу:

— Давай играть в снежки!

И не успел он ответить, как она бросила снежок в него. Сначала мальчик оторопел и замер, отчаянно моргая, но когда следующий снежок угодил ему прямо в грудь, а Марсия со смехом побежала в сторону парней, Регулус вдруг улыбнулся и сам стал бросать в неё снежками. Конечно, чаще, чем в юркую девчонку, он попадал в парней, за которыми она норовила спрятаться, а те не оставили это без ответа. И что же? Вскоре все юные Блэки и Моулы гонялись друг за другом, хохотали и кидались снежками. Не утерпела и Вероника и присоединилась к баталии. К слову, ей показалось, что Сириус кидал снежки преимущественно в неё.

Когда молодые волшебники набегались, они вернулись в дом, оставив всё веселье снаружи. Их одежда была вмиг вычищена и высушена домовиками. Приняв подобающий вид, они прошли в гостиную, где беседовали их родители. Они расселись на диваны и кресла и тут же к ним плавно подлетели большие кружки горячего чая с лимоном и корицей.

Вероника всё время ловила нетерпеливые взгляды Сириуса, направленные на неё. Он явно хотел ей что-то сказать. Она понимала, что ничего хорошего от этого разговора ей ждать не приходится, судя по тому, как он хмурился и сжимал губы. Она пыталась избежать этого разговора и уставилась в свою кружку, вцепившись в неё словно в спасательный круг. Но Сириус Блэк не отличался терпением, ровно так же, как приверженностью аристократическим церемониям. Поэтому как только его кружка опустела, он встал, не обращая внимания на неодобрительный взгляд матери, вышел из гостиной и по дороге требовательно кивнул Веронике. Она бросила встревоженный взгляд на свою мать, но та махнула рукой, разрешая уйти.

Сириус крутнулся к Веронике и без всяких предисловий выпалил:

— Ты чего натворила, а?! Из-за тебя мы с Джеймсом в такой переплёт попали.

— А было бы лучше, если бы я промолчала, и Северус и Джеймс поубивали друг друга? — хмуро процедила девушка.

— Да уж конечно! — снисходительно усмехнулся парень. — Твой Соплеус и палочку поднять бы не успел, когда Джеймс…

Тут, похоже, до него дошла вся серьёзность ситуации: лицо его озадаченно вытянулось.

— Это, что, получается, ты нас всех спасла, что ли?

— Думай как хочешь. О тебе, например, я меньше всего тогда думала.

Примечания:

*Собственно говоря, меня тоже крайне интересовал этот вопрос когда я читала книги о Гарри Поттере. Поэтому, чтобы не отвечать устами матери малышке Марсии «так решила мадам Роулинг, которая придумала наш мир, детка. И это не единственный её косяк», мне пришлось самой придумывать обоснуй. Это всего лишь моё соображение, но мне кажется, что будь я волшебницей, я бы объяснила именно так.